Крик души (История о любви, ненависти, милосердии)

Убедилась, что у Даша - девочка с характером. И с сильным характером. Я в предкушении, какая взрослая девушка из неё получиться! К тому же она будет красивой со своими необычными выразительными глазами. С Антоном, полагаю, она долго не сможет найт общий язык. Как я поняла они не будут жить в одном доме? Но Антон не вызывает у меня неприятных эмоций. Его поступок показывает, что он любящий отца мальчик. Вероятнее всего он искал девочку не из-за той самой, а ради спокойствия отца. Но и жалость к девочке тоже присутствовала в мотивах его поиска, пусть эта жалость такая, какая могла быть к любому попавшему в беду существу, но это тоже плюс к облику Антона. Спасибо за продолжение.
_________________

История очень нравится!!!УСПЕХОВ ТЕБЕ В ПРОДОЛЖЕНИИ!!!!!!!!!!!!!!

Вика, Большое спасибо за отзыв!

Все так, Антон совсем не плохой, в нем много добрых чувств и начал, но, как и у всех, свои "тараканы" в голове.

За этот внезапный порыв он потом будет себя винить. Но именно этот порыв и показывает, что все могло бы быть иначе... Но не вышло, не срослось((

Linochka, Большое спасибо за отзыв!

Все, что в нас заложено, хорошего или плохого, рано или поздно проявляется. Так и в Антоне, то самое доброе, что заложил в него отец, выявило себя. Хотя плохое в нем выявится тоже... ((

Он не хочет относиться к ней хорошо. У него словно установка: только не с ней.

Все верно. В настоящем большее внимание будет уделено именно взаимоотношениям Даши и Антона. Но к этому мы еще придем)

nelia, Большое спасибо!

Да, придет время, и многое изменится. И Антон еще покажет себя.

Юлечка, Огромное спасибо, моя милая!


Поддерживаю - Антон, действительно, в этой главе молодец! Но, к сожалению, в следующей главе он совершит.. хм.. плохой поступок(( Да, он переживал за нее, беспокоился за отца, и все же... не смог перебороть в себе неприязни к этой девочке.


Да, именно то, что ее отправят к Алексею, а не к Олегу! - страшило ее больше всего.

Так и будет, обещаю)

Olishna, Большое спасибо за комментарий! Очень рада, что история заинтересовала!

Да, все верно! Она - его соперница, вот и все, что он видит в ней. Олег же смотрит на Дашу иначе.


Наверное, ты права. Они, несмотря на то, что совсем разные, все же и очень похожи. Они стали взрослыми рано. Даша в силу обстоятельств, а Антон из-за того, что в детстве у него "не было" отца. Действительно, они очень сильные и волевые личности.

Без ссор и истерик, конечно, не обойдется) Но до этого еще далековато, предупреждаю сразу!

эсмира, Большое спасибо!

Поддерживаю!

Наверное, в следующей главе снова захочется его "смерти"... ((

kailyn, Дорогая, большое спасибо!

Да, тут она отчетливо осознала, что осталась совсем одна.

Наверное, да. Придется нелегко(

Он его выключал, когда Даша уже засыпала. Чтобы она привыкала спать в темноте. Думаю, что Даша и сама бы этого хотела..

Если бы Олег не давил на Антона, может быть, все было бы иначе.. Но это лишь вероятность, может, не было бы.. Потому что рано или поздно возмущение Антона дошло бы до критической отметки.

Да, он очень любит отца. Он не понимает и не принимает его отношения к Даше, но его самого любит очень сильно. Поэтому и пойдет на "отчаянный" шаг ради отца.

Да, ты права, он растерян, обескуражен... И реакция Даши ему не совсем понятна, но со временем он со всем разберется.

Ирина, Большое спасибо за отзыв!

Обязательно!

Dahlie, Огромное спасибо! Очень рада, что история понравилась!

Не соглашусь. Он все-таки находится между двумя огнями: с одной стороны сын, которого он очень любит, а с другой Даша, которую он тоже обожает. И эти двое никак не могут ужиться друг с другом. Он не знает, как быть, и пытаясь их помирить, совершает ошибки. Он просто не знает, что делать, и на чьей стороне быть...

alen, Спасибо! Искренне рада, что история нравится!

Да, просветление на лицо, но... неприязни к Даше не искоренить(( Это чревато последствиями...

Ну, я бы не сказала, что такой уж взрослый на данный момент. Ему сейчас всего восемнадцать, и многого он принять не хочет. А Дашу ему именно "навязывают" - Олег, желая, чтобы его любимые полюбили и друг друга тоже.

Да, здесь он проявил доброту и участие, хоть потом опять и сорвался.

Zigfrida, Большое спасибо!

ДА! Она сильная, я не раз упоминала об этом. И характер у нее стойкий.

О, да! Кое-кому придется еще помучиться муками ревности, глядя, как вокруг нее вьются кавалеры))

Да, очень долго они не будут с ним нормально общаться. Урывками, ссорами и спорами. Да, они будут жить в одном доме.

Все именно так!

Vika-Nika, Спасибо большое! Очень рада, что история нравится!

Горько что ребенок чувствует именно это, что в свои 8 лет она понимает что мало кто заботился о ней, что она чужая, никому не нужна(((((


Почему то сразу вспомнила ее взгляды когда они с Олегом ходили по аэропорту, когда оценивала всех людей..Не знаю, я тогда думала что она оценивает возможные пути к побегу.


Наверное это главный страх в ее жизни, наверное не скоро он отпустит ее.


И ведь Антон сам понимает что виновата именно его не сдержанность, его грубость…


Наверное именно любовь к отцу заставит его именно смерится с присутствием Дашки в его жизни.


Знаешь, очень хочется что бы в определенный момент он понял что она намного сильнее него, что жизнь сделала из нее борца, что бы он признал что был не прав.


Вот грань между Олегом и Антоном- максимум на что способен Антон по отношению к Дашке это жалость, Олег же любит ее.


Ведь он не понимает, что под этим словом она подразумевает так много, что ассоциация у нее с таким монстром как Алексей, тогда ему точно было не все рано. Минимум -было бы стыдно.



И ведь придет момент когда ему будет не все равно, когда он пожалеет о своем поведении.

Катюш, спасибо тебе большое за продолжение, рада что Дашка нашлась, что не пострадала. У Антона не все потеряно, не плохой он парень. Словесные дуэли между Дашкой и Антоном уже радует, представляю что будет дальше, когда Дашка подрастет, страха в ней перед ним нету.
Очень понравилось как ты описала состояние Дашки во время побега, так страшно, так больно стало за нее.
Спасибо тебе большое, жду продолжение!
___________________________________

ivankka, Спасибо большое, моя милая!

Нет, она просто удивлялась тому, какой этот город - другой.

К сожалению, это так. Он не отпустит ее и после того, как она уже с Антоном будет жить.




Антон понимает, что виноват был в том, что Даша убежала, и так он и черств, это верно. Я думаю, что Антон вслух никогда не признает, что Даша сильнее него, слишком он гордый для этого. Если только признает, что она равна с ним - во всем. А про "плохой"... да, если бы Антон знал, что значит для Даши это слово, он бы стыдился, я думаю..

Да, придет это время.

Антон не плохой, просто обстоятельства повернулись против него, и против Даши тоже.
А словесные дуэли... мм.. они друг другу не уступят, я уверена)

Катенька, добралась вот и до этого твоего произведения, ревела над всеми главами без остановки. Спасибо тебе огромное за твои романы! Они у тебя поистине НАСТОЯЩИЕ!Откуда у тебя берутся душевные силы писать так ярко и пронзительно? у меня они заканчиваются даже после прочтения твоих романов, такие они у тебя эмоциональные, выматывает одно прочтение (в хорошем смысле, конечно же). И твои произведения не могу оставить равнодушным никого: в них столько боли, страдания, отчаяния, но в тоже время надежды, любви, преданности... Я у тебя в ПЧ, буду читать все, что ты напишешь - это просто удовольствие.
По роману.
Дашеньку очень жалко. Несправедливо, когда дети так страдают, когда у них отбирают детство. И радует то, что с ней не случилось еще более ужасных вещей, что у Даши появился Олег - надежда на что-то лучшее, спасательный круг. Таким как Даша не будет легко по жизни, им сложно полюбить, доверится другому человеку, но уж если это произойдет, то более любящие, верных и преданных людей вряд ли можно даже представить...
Олег. Он очень хороший, жаль, что рано умер. Но, я так понимаю, что именно его смерть и даст толчок к тем событиям, которые произойдут. Ему тоже было сложно, он разрывался между двух любимых детей и не мог найти золотой середины, не обидев Антона или Дашу при этом.
Антон. Да, с виду эгоистичный, самовлюбленный, по сути еще ребенок, ревнивый, черствый. Но этот порыв, когда он поехал искать Дашу и проявил к ней немного сочувствия, ласки и понимания, приоткрывает нам его с другой стороны, которая спрятана да и неразвита еще в силу его молодого возраста. Оказывается, что он и не настолько плох, просто хочет таким казаться.
Ой, не могу много писать, еще раз переживаю за героев и реву.
Катюша, спасибо тебе огромное за такие изумительные произведения! Буду с нетерпением ждать продку!
_________________

 » 9 глава

Кофик, Очень рада тебя видеть! (не обижайся, на твой великолепный отзыв отвечу позже, а то убегаю)

Наверное, эта глава потом будет немного доработана. Но пока выкладываю ее так.
Антона убивать не рекомендую - он нам еще понадобится. По позлиться на него - это можно.
Не судите строго, у каждого есть свой предел, после которого сорваться проще простого. Надеюсь, что вы поймете этот "предел" Антона.
______________________

Под настроение



9 глава

Уже через пару недель Антон понял, что не может находиться с ней под одной крышей. И вовсе не потому, что она раздражала его или вызывала неприязнь, он почти не виделся с ней, не сказал ей ни слова с той ночи, когда она убежала, а потому просто не мог испытывать к ней каких-либо объективных чувств.
Но он видел отношение к ней отца, любовь к ней Тамары Ивановны, он чувствовал, что от него отдаляются все, кого он любил когда-то. Из-за нее. Этой маленькой, ничем не примечательной, вызывающе откровенной и умной девчонки.
Она медленно, но верно шла по тому пути, по которому он идти ей никогда не посоветовал бы.
Она отнимала у него отца. И этого простить ей он не смог бы никогда.
Они словно схлестнулись в неравной борьбе за внимание, за любовь, за поддержку. И хотя Антон сотни раз повторял себя, уверяя, что отец его любит, что никогда не бросит, что всегда будет с ним и поддержит в любом его начинании, что она – эта девчонка с улицы, не значит, да и не может значить для него больше, чем родной сын, но уговорить себя так и не смог. Он сотни раз пытался уверить себя в том, что нужен ему больше, чем она. Десятки раз прокручивал в памяти их разговоры, высказанные вслух слова и проявленные жесты. Это стало почти паранойей для него, когда, мчась по ночной Москве и разрезая скоростью рой беспощадных мыслей, терзавших его мозг, он думал о том, во что превратилась его жизнь с появлением в ней маленькой беспризорницы.
Он бы и рад был не обращать на нее внимания, забыть о самом факте ее нахождения рядом с ним, - но как?! Когда каждый новый день встречал его жужжащей мыслью о том, что она спит в соседней с ним комнате, - его комнате!? Ничего не помогало. Он так и не смог уверить себя в том, что может примириться с ее присутствием в их доме. Хотя и пытался. Честно пытался, удивляясь самому себе.
Разве попытки просто игнорировать ее существование могут быть не засчитанными?! Да, он пытался не обращать на нее внимания, закрывал глаза на то, как трепетно заботится о ней отец, как носится с ней Тамара Ивановна и, убегая от общения с ними, безрассудно мотался до ночи по городским улицам, пытаясь раствориться в компании друзей и подруг.
Он старался вообще особо не выделяться... Черт! Не выделяться – в собственном доме!? Из-за нее.
Он готов был пойти на многое, чтобы отец был счастлив. Даже примириться с этой девочкой.
Но, как ни старался, примириться и привыкнуть к ней так и не смог. Принять не смог.
Она была опасна. Он смеялся над своими мыслями; как может быть опасна девчонка девяти лет от роду? Но ошибиться не мог. Она была опасна. Для него, для той жизни, которую он построил, она была опасна.
Незримо, но ощутимо она всегда была рядом, казалось, он даже чувствовал ее, когда разговаривал с отцом, когда звонил ему по телефону, когда, войдя в квартиру, слышал какие-то шептания на кухне или в его кабинете. Она, казалось, была везде. Везде! В его бывшей комнате, в его доме, в его жизни! Она словно стала тенью его существования. И он не мог выносить этого. Она ничем не выдала своих намерений, но изо дня в день захватывала то, что принадлежало ему. То, что он завоевывал долгое время, то, к чему он всегда отчаянно стремился и чего желал.
Она отнимала у него отца.
И этого было достаточно для того, чтобы ее ненавидеть. И он стал ненавидеть.
Хватило и нескольких дней, чтобы он осознал, что это не шутка, что не обман. Хватило одного взгляда на отца, когда он, полагая, что его никто не видит, укрывал одеялом хрупкие девичьи плечи, когда девочка заснула на диване в гостиной, и осторожно, чтобы не разбудить ее, выходил из комнаты. Хватило одного лишь взгляда, чтобы понять, чтобы осознать, чтобы не принять того, что сулило ему будущее.
Отец уже не будет прежним. Он изменился. Он тянулся к ней. К этой девчонке с улицы, она словно околдовала его. Даже к нему, своему сыну, он так никогда не относился! Когда он был маленьким, разве мог надеяться получить от него такую же заботу?! До дня, когда умерла мама, у него, по сути, и не было настоящего отца. У него был профессор, лучший преподаватель университета, и исследователь, который пытался купить сынову любовь дорогими диковинными подарками из экспедиций.
Профессор и исследователь, но никогда – до смерти мамы – просто отец.
И сейчас, когда Антон, наконец, обрел то, чего не имел с детства, какая-то никому не известная девчонка с улицы готова была все разрушить. Растоптать его и его чувства, даже не понимая, что именно творит.
Ему было плевать, кто она такая. Он не желал ничего знать о ее прошлом, хотя отец и пытался рассказать ему, что с ней произошло. Он знал, что она потеряла младшего брата, которого, очевидно, очень сильно любила. Отец сказал ему об этом на его вопрос о том, почему мальчика нет в Москве. Знал, что ее мать пьет и не заботится о детях. Знал так же, что сожитель матери бессердечный негодяй. Больше этого он знать о ней не желал. Не хотел привязываться к ней, не хотел испытывать к ней жалость или сочувствие, которые обязательно привели бы его к другим к ней чувствам. Он не желал, отказывался что-либо чувствовать по отношению к ней. Ему это было не нужно. Он для себя уже многое решил.
Она была человеком не только не его круга, но и воровкой. Его прежней жизни, которая досталась ему высокой ценой. Слишком высокой, чтобы он сейчас мог просто так отдать то, к чему стремился долгие годы.
Он не понимал, как отец мог пойти на это. Почему он привез ее к ним домой? Почему вообще ввязался во все это? Зачем, с какой стати?! Зачем она ему сдалась?! Ведь у нее ничего не было. Кто ее родители, кто ее воспитал, чему ее вообще научили?! Можно ли доверять ей?! Но отец доверял. Он, очевидно, ни на мгновение не задумывался над тем, кто ее родители, где и в каких условиях она выросла. Его вообще ничего не волновало. Только то, что она сейчас рядом с ним, и что он может о ней позаботиться. Совершенно забыв о том, что у него есть сын! И это бесило.
Сказать, что он ревновал? Ревновал отца к этой маленькой воровке? Да, наверное, так и было. Но еще он искренне не понимал, почему отец с ней возится?! В России тысячи таких детей, как она! Зачем же приводить их в свой дом и брать на себя ответственность за их будущее, за их воспитание?!
Антон искренне не понимал этого и, убегая от всех в охваченные ночью улицы, долго думал над тем, что происходит в его жизни. Хотелось разобраться, хотелось понять. Отца понять.
Может быть, он что-то упустил из виду, на что-то не обратил внимания или просто закрыл глаза? Может быть, было нечто такое, чего он просто не заметил, скрываясь за собственной болью и не обращая внимания на боль отца?! Ведь нельзя просто взять и привязаться к мало знакомой девочке до такой степени, чтобы сделать ее смыслом своей жизни?! И отец не такой, чтобы рубить с плеча.
Но как он ни старался понять, сколько бы оправданий и причин, носящихся в его голове, не придумывал так и не смог этого сделать. Понять мотивов его поступков и действий по отношению к ней так и не смог.
Невольно он всегда вспоминал ее. Ту, которая ворвалась в его размеренную, установленную жизнь, невольно став ее разрушительницей.
Маленькая, худенькая, с тонкими плечами, короткими темными волосами чуть ниже плеч, которые так усердно заплетала в косичку, и с выразительными глазами цвета ночи, казавшимися огромными на ее бледном личике с упрямым подбородком. Она всегда держалась в стороне, не решаясь подходить ближе. Действия ее были скованными, даже нерасторопными, неуверенными и словно бы стыдливыми. Взгляд на него – всего исподлобья, укоряющий и обвиняющий в чем-то. А тогда, когда он ее нашел, подумать только, она сказала ему, что он «плохой»! Повторила это дважды. И как бы ни хотел он себя признаваться в этом, но это его задело. Гораздо больше, чем он хотел бы, чем мог бы себе позволить. С какой стати, ведь его не интересует ее мнение!? Тогда почему в груди после ее откровенно искренних, чувственных слов остался горький, разъедающий осадок!? Он потом еще долго ворочался в постели, вспоминая ее слова, сказанные без утайки, откровенно и прямолинейно, вспоминал и ее взгляд, хлесткий и очень острый. Даже то, как дрожал ее подбородок, и, насупившись, сдвинулись к переносице темные бровки, вспомнил.
Он тогда приказал себе не думать. Вообще ни о чем не думать в ту ночь. И, как ни странно, получилось.
Он почти не видел ее с того дня, когда она убежала, они почти не встречались и, конечно же, не разговаривали, но он уже почти ненавидел ее.
За то, что она посягнула на самое дорогое, что у него было. На его отца.
Ему было все равно, что она думает, где ходит, чем занимается.
Но его бесило, что отец носится с ней, как... черт! Как с дочерью!? В то время, как его родной сын сходит с ума от безнадежного и откровенного безразличия к нему!?
Этого Антон вынести не мог, а обманывать, уговаривая себя в том, что смог бы, что постарался бы, - уже не позволяла совесть. Он бы принял новую работу, смирился с новой женщиной. Он бы понял, если бы он сказал, что ради карьеры он должен, например, уехать за границу. Он бы смирился, он бы понял, он бы отпустил. Он бы поддержал его в этом. Но он никогда не сможет смириться с тем, что какая-то девчонка с улицы пытается заменить отцу его! Его – родного сына!
Он терпел. Довольно-таки долго терпел. Ради отца, ради Тамары Ивановны, которая тоже привязалась к девчонке. Он стал реже ночевать дома, пропадая у друзей или в компании подруг. Пытался заглушить разочарование и подавить одиночество в ночных клубах, где ритмы заводных мелодий стирали из его памяти ее тихий надрывный плач, когда он обнаружил ее после побега. Почему-то все мысли его вновь и вновь возвращались к той ночи, когда она убежала, и перед глазами кружились картинки этого прошлого.
Тогда он, действительно, поддался внезапному порыву, и злился потом на себя за него.
Какого черта какая-то девчонка вызвала в его душе такую бурю чувств?!
Она так смотрела на него своими глазками, что у него душа переворачивалась. Она так сильно боялась, и этот страх он ощутил кожей. Он обдал его горячей взрывной волной, накрыв с головой, как поток раскаленной лавы. Выжег изнутри всю злость, гнев и ярость, которые он к ней испытывал. Но лишь на несколько минут. Порыв прошел, и реальность обдала ушатом ледяной воды его разгоряченное тело.
Да, он ей сочувствовал, жалел ее, он испугался за нее, - ведь, действительно, испугался, когда она убежала! Но это ничего не значило. Ее прошлое, о котором он не знал, да и не хотел ничего знать, было в прошлом. И, несмотря на жалость и сочувствие, он не мог подавить в себе противоречивых к ней чувств.
Она по-прежнему была девочкой, которая отняла у него отца. И изменить этого было нельзя.
Если подумать, а в последнее время Антон думал очень много, наверное, он бы и смирился с тем, что она живет с ним под одном крышей, что ходит рядом, что ест за одним с ним столом, с тем, что спит в комнате, в которой раньше спал он. Он даже с тем смирился бы, что она стала так много значить для его отца. Но он не мог смириться с тем, что Олег пытался навязать свою философию и ему!
Олег всеми силами пытался внедрить в сына любовь к этой девчонке, слепую и безудержную, какой была и его любовь к ней.
А Антона бесило это рьяное желание отца подчинить его своей воле. Сделать так, чтобы и он полюбил его воспитанницу. Он надавливал на него почти незаметно, но Антон ощущал это давление, так же остро, как сопротивлялся этому давлению. Он терпел, он мирился, он боролся с собой и сопротивлялся своим истинным чувствам к ней, которые переполняли его, словно ворвались в кровь, забрались под кожу.
И в один прекрасный момент он не выдержал. Сорвался. Вырвалось во вне все, что накипело.
Раскрутилась тугая пружина, взорвалась, разлетелась на тысячи крупинок боли, обиды, разочарования и злости. Обдала обжигающей искрой и вонзилась в кровь. Поставила его перед жестким выбором.
Это должно было случиться, рано или поздно. Антон чувствовал все нарастающее напряжение, которое сквозило не только в стенах его дома, но, кажется, дышало парами кислоты в воздухе.
Рано или поздно это должно было произойти.
Они не раз и не два уже ссорились с отцом из-за нее.
Он не сдерживался в выражениях, он срывался, он почти всегда теперь срывался в разговорах с отцом. Кричал, отчаянно жестикулировал и доказывал свою позицию, свою точку зрения. И негодовал, яростно негодовал из-за того, что Олег даже не пытался вникнуть в суть его проблемы, а твердил одно и то же.
Накануне той ночи, когда свершился роковой выбор, Антон серьезно поссорился с отцом.
- И ты хочешь променять меня на нее?! – кричал он, не задумываясь о том, что его могут услышать. – Ты с ней хочешь жить?! – он не мог сдержаться. - Какая-то... грязная девчонка с улицы заняла мое место?! – лицо его исказилось. - Да она никто для тебя, - никто, понимаешь?! А я – твой сын, черт побери!
- Антон...
- Что?! – воскликнул тот разъяренно, глядя на застывшего посреди комнаты отца.
Ему было больно видеть его таким, убитым горем, с тусклыми глазами, но и иная боль, более едкая и режущая полосовала его ножами. Он не мог этого выдерживать. Его словно ножами резали. С двух сторон.
- Что ты хочешь мне сказать?! – закричал он, метаясь по комнате. - Что променял меня на нее? Так я это вижу и так! Подумать только, какая-то... беспризорница, какая-то оборванка... – он чуть не задохнулся он переполнявших его чувств, вскинул голову вверх и сильно зажмурился. - Черт!
- Антон, - решительно заявил Олег, - не смей так говорить. Ты совсем не знаешь Дашу, и...
- А ты знаешь? – резко спросил молодой человек, повернувшись к нему и пронзив мужчину острым взглядом серых глаз. – Ты ее знаешь?! Как долго ты был с ней знаком, перед тем как придумал привести ее в наш дом?! Два дня, три, четыре? Как долго ты ее знаешь?! – уничтожающе восклицал Антон, пытаясь докричаться до сознания отца. - Что ты знаешь об ее наследственности, на худой конец?! Кто ее родители, черт возьми, тебе это известно?!
Он бил по больному и знал это, осознавал, какую боль причиняет отцу этими жестокими словами, но остановить поток сбивчивых ругательств и резких обвинений уже не мог. Как не мог заглушить и собственную кричащую боль, рвущуюся изнутри.
- Ты ей настолько доверяешь?! – поджав губы, спросил он напрямик. - А ты уверен в том, что, проснувшись утром, застанешь все свои вещи в целости и сохранности!?
- Антон!.. – задохнулся от возмущения Олег.
- Что?! – огрызнулся тот, со свистом выдохнув, отошел к окну и сквозь зубы со злостью добавил. – Ты бы хоть в больницу ее сводил, мало ли что она с собой притащила из своего Калининграда...
- Антон! – закричал Вересов-старший, мгновенно после этих слов подскочив к сыну. – Это переходит уже всякие границы! – он повернул парня к себе лицом и, заглянув в беспощадные серые глаза, словно потеряв голос, прошептал: - Откуда в тебе столько горечи... столько злости?!
Антон качнул головой и, встречая вопросительный взгляд отца, выдавил:
- Да если бы не она, ты никогда не бросил бы свою семью! – и тихо добавил: - Свою настоящую семью!
- Я тебя не бросал! – возмутился Олег. - Я здесь, рядом с тобой, и всегда буду с тобой!
Антон грустно усмехнулся.
- Ты, правда, ничего не замечаешь, или делаешь вид, что не замечаешь? – спросил он с болью в голосе.
- Я не понимаю, о чем ты...
- Она уже забрала у меня отца, - по словам выдавил из себя молодой человек. – Уже. Забрала!
Олег не нашелся, что ему сказать.
Потому что правда колола глаза сильнее и яростнее заостренных кольев. И как бы Олег ни хотел противиться, понимал, что Антон прав. Как же сильно он прав! И Боже, как больно, как неистово больно было от этой правды!
Антон тогда сорвался из дома и, схватив ключи от машины, бросился в немую майскую ночь, матерясь и пенная землю перед собой. Заскочил в автомобиль, нажал на газ и рванулся с места, словно за ним гнались. Он носился по ночной Москве, как сумасшедший. Гнев, злость и обида застилали глаза, в ушах звучал монотонный голос отца, уверяющего его в том, что он должен подружиться с девчонкой.
Подружиться, с ней!?
Он матерился сквозь зубы, чертыхался болью, смешанной со злобой и детской обидой.
Ведет себя, как ребенок! Да, как ребенок, черт побери! Но кто вернет этому ребенку его детство, в котором он рос без отца?! Кто-нибудь сможет, повернув время вспять, исправить то, что было надломлено много лет назад?! Кто осмелится обвинить этого ребенка в том, что он жаждет отцовской любви, которой его сейчас хотят лишить?!
Какова вообще грань между детством и взрослостью? Можно ли провести эту невидимую черту, когда, будучи взрослым, отчаянно мечтаешь вернуться в детство?!
Повторять себе, что он взрослый, что ему, черт побери, не девять лет, а почти девятнадцать, и что он старше, что он опытнее и мудрее нее, этой девчонки с улицы, он устал. Он пытался уверить себя в том, что она ни в чем, в общем-то, не виновата, но не смог убедиться в этом наверняка.
И сейчас, мотаясь по ночным, перекошенным искрящимися огнями улицам Москвы, он понял, наконец, осознал, что отец всегда теперь будет относиться к нему иначе. Не так, как раньше. Не так, как к ней. И не потому, что разлюбил его, а потому, что в ней теперь видел смысл своей жизни. Не в нем, - в ней!
И от этого было больно, из-за этого хотелось рвать в клочья собственную душу, метаться из угла в угол, как загнанный зверь, и понимать, что выхода нет. Обижаться бессмысленно, разочаровываться глупо, винить отца или кого-то еще в том, что так сложились обстоятельства, неправильно.
Оставалось только убегать. В глубокую пустоту, в черную темноту, в немую ночь одиночества.
И он убегал. Мчался, нажимая на газ, до упора вдавливая педаль газа в пол, и оставляя позади себя боль.
Убегая от боли, он, тем не менее, навстречу боли и бежал. И эта боль пожирала его, рвала, кромсала.
Ничего не станет, как прежде. Прошлое не возвращается. Остаются лишь воспоминания.
Антон резко затормозил на набережной и выскочил из машины, жадно ловя ртом холодный воздух ночи.
Пожалел, что не курил. Впервые в жизни пожалел об этом. Засунув руки в карманы джинсов долго еще стоял, закинув голову вверх и закрыв глаза, потом смотрел на Москву-реку и, стискивая губы, думал о том, что говорил отец, вспоминал и прокручивал все детали и мгновения произошедшего разговора.
А когда, немного успокоившись, в половине третьего ночи все же вернулся домой, застал ее.
Она лазила на кухне, раскрывая полки и заглядывая в холодильник.
Еще у двери услышав странные шелестящие звуки, доносившиеся из столовой, он, нахмурившись, двинулся туда. В светлой щелочке, образовавшейся от приоткрытой дверцы холодильника, он мгновенно заметил застывший в полутьме детский силуэт, резко обернувшийся при его появлении.
Тихий испуганный вскрик... и она тут же захлопнула дверцу, словно желая раствориться в темноте.
И Антон почему-то сорвался. Понимал, конечно, что она ничего плохого не делает, но все же...
Щелкнул выключателем, мгновенно подскочил к девочке и, схватив ее за плечи, затряс хрупкое тельце, набросился на нее с колкими обвинениями и упреками. Не обращая внимания на палку колбасы, зажатую в дрожащей руке, на испуганные, широко раскрытые, блестящие от ужаса черные глаза с застывшим в них диким страхом. Вообще ничего перед собой не видя, и, словно не осознавая, что творит.
Все растворилось в событиях и числах, словах и поступках, смешалось в один вертящийся вокруг него водоворот, ураганным вихрем подминая его под себя и выбивая почву из-под ног.
Разговор с отцом, его горящее мольбой и решительностью лицо, злобные крики и упреки. Громкий треск захлопнувшейся двери. Визг тормозов и бесконечная вереница светящихся московских улиц.
А потом, неожиданно, как выхваченная из памяти картинка недавнего прошлого... Она. Сжавшись в комочек, сидит в углу, прижимаясь в кирпичной стене, дрожит всем телом, смотрит на него зачарованными глазами с горящим внутри зрачков испугом, словно силится что-то сказать, но молчит... Бьется в его руках, вырывается, но он держит крепко, не отпускает...
Трясет ее за плечи, как сумасшедший, и кричит, искаженным злобой лицом нависая над ней.
Что на него нашло, он не мог объяснить и потом, а тогда, в тот самый момент, он и вовсе не понимал, что творит, лишь продолжал отчаянно подавлять, больно, жестко, грубо сжимая пальцами тоненькие плечики девочки и изрыгая на нее необоснованные обвинения.
- Ты что тут делала?! Ночью?! – воскликнул он с чувством. – Тебе мало того, что ты уже имеешь, ты хочешь нас еще и ограбить?! – он сильно тряхнул ее, заметив помутившимся сознанием, как дернулась назад ее голова. – Обокрасть нас хочешь?! Ах ты, маленькая воровка!..
Она застыла недвижимо, даже не шелохнулась, смиренно принимая его жестокие слова и больные захваты, но вдруг ее голова резко дернулась, она посмотрела на него. Прямо в глаза, пристально, прямо.
И тут он понял, ощутил, что что-то вдруг, молниеносно изменилось.
Он резко остыл, тяжело дыша и глядя в ее лицо, бледное, с красными, сонными глазами, и, уставившись на дрожащие сильной дрожью губы маленькой девочки, нервно сглотнул.
Что же он наделал?.. Что же он наделал!?
Сердце бешено барабанило в горле, а надломленная тупая боль образовывала зияющую дыру в груди.
Захват его рук ослаб, он почти выпустил ее из онемевших вмиг пальцев, и все смотрел на ее личико, на подрагивающие ресницы, на широко раскрытые глаза, на приоткрытые губы. Ее испуг, ее страх, ее обиду... Он все ощутил на себе. Словно в него вонзили все эти чувства, обнажая его перед ними.
И он испугался своего поведения, глядя в горящие незнакомым ему блеском глаза.
Всего мгновение. Ничтожное и ледяное мгновение. Казалось, оно длилось бесконечно.
Сначала застывшая в его руках бесчувственной игрушкой, Даша в следующий миг, забилась, стала сопротивляться, не раздумывая, как разъяренная, дикая кошка, бросилась на Антона и, вцепившись ему в волосы, принялась отчаянно рвать их на себя. Она дергала его, ногтями впивалась в кожу лица и царапая ее до появления первых капель крови. Царапалась, брыкалась, вопила, била его кулачками, пыталась задеть кожу зубами и снова впилась в его волосы и щеки.
Ошеломленный, он пытался скинуть ее с себя, отцепить крепкие маленькие ручонки от своего тела, но девочка, словно срослась с ним. Ногами она оплела его за талию, повиснув на ней намертво, а ногти ее продолжали отчаянно полосовать его лицо, щеки и виски. Под ногтями появилась кожа, горячая, липкая кровь текла по ее рукам так же, как и по его лицу, но она продолжала неистово бороться.
Антон взвыл от боли и, схватив ее за волосы, потянул их на себя. Девочка даже не дернулась, продолжая разъяренно царапать его лицо и истерично биться в крепких руках.
- Безумная! Идиотка! Отцепись от меня! – закричал парень, борясь с девочкой и пятясь назад.
Со стола упала ваза с фруктами, и яблоки покатились по полу, две чашки с недопитым чаем опрокинулись, разливая желтоватую жидкость, с кухонных полок посыпались банки с крупами, сахарница и салатница с пронзительным бьющимся звуком разбились о пол, разлетевшись на осколки.
Антон подскочил на ноги, Даша, повиснув на нем, вцепилась в его тело мертвой хваткой. Шатаясь, он ударился о стену и, стараясь оторвать от себя обезумевшую девочку, хватал ее за спину и волосы.
- Отпусти меня! – орал он бешено. – Отпусти меня, идиотка!
Где-то вспыхнул яркий очаг света. Послышались голоса и быстрые шаги в сторону кухни.
- Антон!? – это отец, взволнованный голос, почти кричит.
- Что там случилось?.. – это Тамара Ивановна, обеспокоенно, нервно.
- Он на кухне...
- Сумасшедшая! Отпусти меня, зараза! – кричал Антон, чувствуя на губах и языке солоноватый привкус собственной крови, стекающей от висков по щекам к подбородку. – Тварь такая, отпусти!
- Я не воровка! – закричала девочка, вцепившись теперь ногтями в майку на его груди. – Не воровка!..
- А кто же ты?! – взорвался Антон, осознав, что девочка уже устала бороться. – Кто ты тогда?! – воспользовавшись ее легким секундным замешательством, парень схватил ее запястья и, крепко сжав их своими руками, отцепил девочку от себя, приподняв над собой. – Сумасшедшая! – выкрикнул он в ее заплаканное лицо. - Тебя надо в психушку запихнуть, ненормальная!
Девочка вновь стала биться в истерике, она рвалась, пыталась царапаться, била его ногами, вертела головой в разные стороны, слезы текли по ее впалым щекам, а губы предательски дрожали.
Она дико кричала, у него в висках стояло жуткое эхо ее крика, а потом вдруг...
- Что здесь происходит? – вскричал отец и бросился к ним. – Антон!?
Парень даже не посмотрел на него, продолжая крепко сжимать девчонке руки.
- Антон! – настойчиво, в ужасе повторил отец.
- Что?! При чем здесь я?! – заорал тот в ответ, опять сорвавшись. – Это твоя девчонка закатила истерику! Ненормальная!
- Отпусти ее, Антон! – схватил сына за руки профессор Вересов, вынуждая сына отпустить Дашу. – Отпусти ее, я тебе говорю! Сейчас же!
- О Боже, - в кухню вбежала Тамара Ивановна, - что здесь происходит?!
- Ничего! – огрызнулся парень. – Ваша гостья сошла с ума! Она набросилась на меня!
Он, наконец, отпустил ее, почти швырнув Дашу отцу, и тот поймал ее и прижал к себе дрожащее крупной дрожью маленькое тельце. Она истерично, громко плакала в голос, не стесняясь и не смущаясь слез, как раньше.
Олег прижал ее к себе, обнимая за плечи, и, поглаживая ее по спине и голове, все шептал:
- Все хорошо, маленькая. Все хорошо, моя крошка. Все хорошо...
Антон сплюнул кровь, отвратительным медным ядом скопившуюся на языке и схватился за раненые виски и щеки. Поморщился от боли.
- Черт! – воскликнул он, ощутив под пальцами горячую слизкую гущу. – Ты смотри, что она сделала! – он повернулся к отцу, демонстрируя окровавленное лицо. – Смотри!
Олег ошеломленно уставился на раны на лице сына, а Тамара Ивановна почти беззвучно охнула, прикрыв рот ладошкой, бросилась к Антону, схватив полотенце, и прижала его к лицу молодого человека.
- Боже, Боже... – шептала она, чуть не плача. – Что же случилось? Что произошло?..
- Что ты ей сказал? – едва слышно выдавил Олег, невидящими, пустыми глазами глядя на сына.
Антон в бешенстве отскочил к стене, отмахнувшись от полотенца и помощи Тамары Ивановны.
- Я?! – закричал он, сверкая глазами. – Ты считаешь, что это я во всем виноват?! Я?!
Олег смотрел на него широко раскрытыми глазами и, продолжая прижимать Дашу к себе, гладил ее по волосам.
- Даша не могла бы сделать... этого, если бы ты ее не обидел, - проговорил Олег уверенно.
- Да твоя Даша ненормальная! – взвился парень. – Ты посмотри на нее! Нужно показать ее психиатру! Она же так всех может ночью перерезать!..
- Думай, что говоришь, сын! – грубо перебил его Вересов-старший.
- А что не так я говорю!? Ты посмотри на нее и посмотри на меня!? – он повернулся к отцу окровавленной стороной щеки, по которой текла кровь. - Видишь разницу?!
Олег нервно сглотнул и лишь крепче обнял девочку, рыдающую у него в руках.
- Ей восемь лет, Антон! А тебе девятнадцать! Есть разница!?
Антон поджал губы.
- Твоя девчонка сумасшедшая, больше мне сказать нечего! – он потрогал раненые виски и поморщился от острой боли. - Убери ее из этого дома, иначе из него уберусь я.
Повисло неловкое, немое, разрушающее молчание. Тамара Ивановна, закрыв лицо руками, неслышно плакала, Олег часто и тяжело дышал, глядя на сына, а Антон, дрожа всем телом, смотрела в пустоту.
- Мы поговорим об этом утром, если ты не против, - сказал Олег, ласково поглаживая Дашу по голове. – Можешь объяснить, что здесь вообще произошло?
Молодой человек напрягся.
- Твоя протеже лазила ночью по дому! – вызывающе выкрикнул он. – Не удивлюсь, если она что-нибудь стащила! Ты покопайся в ее вещах, я уверен, много интересного там обнаружишь!
- Ты лично видел, как она что-то взяла? – оскалился Олег, нахмурившись.
Антон замялся.
- Нет...
- Тогда какого черта ты обвиняешь ее в этом?! – вскричал мужчина.
- Олег Витальевич!.. – подала голос Тамара Ивановна, напуганная этим вскриком.
- Я застал ее ночью на кухне, и... – вмиг почувствовав себя неуверенно, пробормотал Антон.
- И что она делала здесь? На кухне? – перебил его Олег, отмахнувшись от домработницы.
Антон переминался с ноги на ногу и, не глядя на отца, проворчал:
- Она лазила по полкам и стояла около холодильника...
- Значит, Даша подошла к холодильнику, - вновь уничижительно перебил его Олег, - захотела, очевидно, покушать, - сделав на этом акцент, грубо сказал мужчина, - а ты накинулся на нее с обвинениями в воровстве?! Я все правильно понимаю?! – жестко осведомился Олег, прожигая сына острым взглядом.
Черт! Антон мгновенно почувствовал себя виноватым, и как это получилось, совершенно не понимал.
- Нет, не так!..
- А как?! – сорвался Олег. – Как?! Объясни мне, пожалуйста. Я слушаю.
Но Антон не знал, что ответить. Не знал, как оправдаться.
Щеки жгло огнем, виски нещадно болели, кровь не прекращала течь по коже. Наверное, останется шрам.
- Ты вновь хочешь сделать меня виноватым, так? – не отвечая на вопрос отца, выдавил он из себя. – Почему опять я, пап?! – мучительно скривился парень. – Ты ей веришь больше, чем мне?..
- Антон, не в этом дело!..
- А в чем? – грубо, жестко выкрикнул он и подскочил к отцу, но тот молчал. – Ты знаешь, в чем все дело, - с горечью в голосе выдавил Антон, заглядывая отцу в глаза. – Ты знаешь, - удовлетворенно выдохнул он, и потом, опустив взгляд, поморщился, напрягся. – Уже ничего не будет так, как прежде, да? Никогда?..
Олег не ответил. В его руках зашевелилась Даша, и он лишь крепче прижал ее к себе.
Антон проследил за действиями отца и горько усмехнулся.
- Поговорим утром, - твердо, решительно, словно окончательно для себя что-то решив, сказал Антон и направился прочь из кухни.
- Антон... – попыталась остановить его Тамара Ивановна, но тот лишь отмахнулся от нее. Она умоляюще посмотрела на Вересова-старшего. – Олег Витальевич... Но нельзя же...
- Пусть идет, - перебил ее тот и подхватил Дашу на руки. – Пойдем спать, моя хорошая. Пойдем, крошка.
- Он назвал меня воровкой, - сквозь слезы прошептала девочка. – Он назвал меня воровкой...
- Он несерьезно, малышка, - пробормотал Олег, двигаясь со своей ношей из кухни. – Он не специально...
И хотя Олег делал все для того, чтобы об этом ночном эпизоде забыла и она, и его сын, его помнили с яркой отчетливостью и она, и он. Еще очень долгое время.
На утро у Антона с отцом состоялся решающий, роковой разговор. Нужно было сделать выбор.
- Как твоя щека? – спросил Олег, едва Антон зашел в его кабинет.
Тот поморщился и, нахмурившись, двинулся вперед.
- Болит, - отрезал он коротко. – Шрам останется на полвиска!
Олег поджал губы и насупился, но промолчал.
- Где... эта твоя, сумасшедшая? – спросил парень, засунув руки в карманы джинсов.
- Даша? – он кивнул на дверь. – Они с Тамарой Ивановной пошли в зоопарк.
- Может, ее там и оставят? – себе под нос зло пробормотал Антон, но отец услышал.
- Ты что себе позволяешь?! – вскинулся он. - Чтобы я больше от тебя этого не слышал!
Антон пропустил его слова мимо ушей и, подойдя к окну и глядя вниз, решительно начал.
- Тебе придется сделать выбор, отец, - вздохнул. - Или она, или я. Нам двоим в этом доме не будет места.
Олег нахмурился.
- Не понимаю... – промолвил он.
Парень покачал головой, прикрыв на мгновение глаза, а потом обернулся к отцу и, встретив его взгляд с застывшим в глубине зрачков вопросом, на выдохе тихо проговорил:
- Я не хотел тебе говорить, - уставился в пол, словно смущаясь своих слов, - но еще в марте, когда ты был в Калининграде, мне предложили продолжить обучение в Лондоне.
Мужчина застыл, с изумлением глядя на сына.
- В Лондоне?.. – едва выдохнул Олег.
- Да, - подтвердил парень. - Я... не стал тебе тогда ни о чем говорить, потому что... – Антон втянул в себя воздух. – В свете произошедших событий, я не считал это уместным, - парень посмотрел на отца. – А сейчас... Учитывая все обстоятельства... – он осекся, не договорив. – Ну, сам понимаешь...
- Ты, наконец, решил мне сообщить об этом? – спросил Олег, не повышая голоса.
- Да, я решил тебе сказать, - подтвердил молодой человек и отошел от отца в противоположную сторону.
- И что, - в спину ему бросил Олег, запнувшись, - ты думаешь делать?
Антон пожал плечами. Напряглась его спина, превратившись в гитарную струну.
Молчание, повисшее в воздухе, можно было поджечь, такой горячей и раскаленной стала атмосфера.
Антон, вскинув вверх голову, прикусил губу и повернулся к отцу, устремив на него грустный взгляд.
- Как я уже сказал, в свете последних событий, было бы лучше, чтобы мы с ней не встречались.
- Ее зовут Даша, - коротко выдавил из себя Олег.
- Мне плевать, – колко бросил Антон, чувствуя, что начинает раздражаться. – Я никак не хочу к ней обращаться, неужели ты не понимаешь?
Олег покачал головой.
- Нет, не понимаю, - искренне сказал он.
- Чего ты не понимаешь, пап?! – воскликнул вдруг Антон. – Чего именно?! Того, что я никогда не смогу принять ее? Того, что мне, в отличие от тебя, действительно, все равно, как она будет жить? – его брови сдвинулись. - Да меня нельзя винить в этом! Большей части нашей страны будет тоже все равно, их же ты в этом винить не станешь, правда?!
- Антон...
- Или, может быть, ты думал, что я стану считать ее своей любимой младшей сестренкой? – презрительно выдохнул он, сощурившись. – Ты ждал, что я, как и ты, приму ее с распростертыми объятьями?! – он посмотрел на отца, но тот, вскинув подбородок, молчал. - Но, пап, я тебе никогда не лгал, ведь правда!? Я сразу тебе сказал, как отношусь ко всей этой истории. И сразу заявил, что мириться с ее проживанием в нашем доме, не стану, - он поджал губы. - Ты сделал свой выбор, и теперь я делаю свой.
Мужчина посмотрел ему в лицо.
- Так вот какой твой выбор? – с грустью проговорил Олег. – Уехать за границу? Сбежать?!
Антон стиснул зубы.
- Не сбежать, а просто уехать. Учиться, - возразил молодой человек. – Я никогда ничего не обещал тебе в отношении этой девчонки, пап. Никогда не говорил, что буду заботливым и любящим... братишкой для нее, - он шагнул в сторону, передернув плечами. - Я не знаю, почему она тебе так дорога, никогда, наверное, не пойму, почему ты отказываешься от своей прежней жизни ради нее, отталкивая меня от себя, но раз так... значит, пусть будет так. Я хочу, чтобы ты был счастлив, - Антон вздохнул. – Что ж, будь счастлив.
Олег покачал головой, стараясь скрыть боль в глазах.
- Я не хочу, чтобы ты уезжал. Я бы хотел, чтобы ты остался...
- Ну, как ты не понимаешь, пап!? – воскликнул Антон, подскакивая к отцу. – Меня не будет там, где есть она. Я не смогу мириться с ее существованием в этом доме, не смогу смотреть на то, как она... занимает мое место. Это не эгоизм и не ревность, пойми... Мне плевать и на нее саму тоже. Но твое отношение к ней... Это меня коробит, от этого меня дрожь бьет, понимаешь!?
- Нет, не понимаю...
- Черт! – выругался парень, схватившись за голову, и резко отвернулся. – У нее будет то детство, которого не было у меня!
- И это делает ее для тебя врагом?.. – изумленно выдохнул Олег.
- Это ставит меня перед фактом, что я не смогу на это смотреть, вот и все, - отрезал парень.
- Но, Антон, - взмолился отец, - ты ведь даже не знаешь Дашеньку! Ты даже не пытался с ней познакомиться и узнать ее лучше. Я уверен, что ты...
- Я не желаю узнавать ее лучше, папа! – перебил его сын. – Это ясно?
- Но почему!? – искренне изумился Олег. – Что она сделала ужасного? Она не виновата в том, что выросла в неблагополучной семье, ведь так? Не виновата в том, что ее мать оказалась алкоголичкой, и...
- Какая прекрасная родословная, - сквозь зубы выдавил тот.
- Откуда в тебе столько желчи? – ошеломленно изумился Олег. – Откуда?! Я не учил тебя этому. Я тебя не так воспитывал!
- Значит, ты что-то упустил из виду, - отрезал молодой человек. – Я такой, какой есть. Уж извини, если не такой, каким тебе хотелось бы меня видеть! Да, мне все равно, что было с этой девочкой, и ее судьба меня тоже не волнует. Да и с какой стати должна волновать, когда она – никто для меня!? Да, я не хочу с ней общаться и пытаться подружиться с человеком, с которым у меня нет и не может быть ничего общего. Не хочу и точка! – он бросил на отца решительный, твердый взгляд. – Она не такая, как я, не из моего круга...
- Но это не делает ее изгоем! – воскликнул Вересов-старший. – Она может стать одной из таких, как мы...
- Нет, - коротко и легко бросил Антон. – Она никогда не станет одной из нас, и ты это знаешь.
- Антон, я не узнаю тебя! – вскричал мужчина, подскакивая к сыну. – С каких пор ты начал страдать честолюбием?! Да и этого ярого максимализма я в тебе никогда не замечал. Откуда все это!?
Антон тяжело вздохнул, опуская глаза вниз и качая головой.
- Тебе не стоило привозить ее в Москву, - не отвечая на его вопрос, сказал он, отворачиваясь. – Нужно было позаботиться о ней другим способом, если уж ты так хотел ей помочь.
- Ее нужно было увезти из Калининграда... – едва слышно выдохнул Олег.
- Значит, нужно было определить ее в детский дом, - настаивал парень. – Но брать на себя ответственность за жизнь девочки, которая тебе никем не приходится... Это глупо. Это безрассудный поступок.
- С каких это пор милосердие является безрассудным поступком? – с горечью спросил Олег.
- С тех самых, когда перестало что-либо значить в этом мире! – отрезал сын.
Олег отчаянно замотал головой в разные стороны.
- Я не верю, не верю, что всем плевать... Не хочу в это верить.
- Но это так!
- И тебе? – подняв острый взгляд на сына, спросил мужчина. – И тебе тоже плевать?
Антон едва выдержал этот взгляд. Боль билась в висках, разливаясь по всему телу.
- Да, и мне тоже плевать.
Олег поджал губы, опустив взгляд вниз, а потом...
- Что ж, значит, так тому и быть, - твердо заявил он, и Антон вздрогнул от этих слов. – Потому что мне НЕ плевать!
Воздух стал давить на легкие, Антон сглотнул.
- И что ты хочешь этим сказать? – выдавил он из себя.
- Я не брошу Дашеньку, - решительно заявил Олег.
Антон нахмурился. Мир продолжал рушиться.
- И?..
- Будет лучше, если ты, действительно, уедешь, - ответил отец. - В Англии ты получишь хорошее образование.
Словно почву выбили у него из-под ног. Перед глазами возник белесый туман, а в ушах едкий звон.
- Вот как? – смог выдавить он из себя пересохшими губами. – Ты... значит, ты так решил?
Олег покачал головой, с горечью глядя на него.
- Нет. ТАК решил ты.
Антон не смог ничего ему ответить. И спустя мгновение осознал, что выбор был сделан уже давно. Без него. И его жизнь стала медленно рушиться.

Катюша, привет.
Продолжай писать, очень интересный рассказ.

что ты, Катюша, какие обиды? я вот еще поревела над новой главой. Спасибо тебе огромное!
Из этой главы становится абсолютно понятным поведение Антона. Он был сыном человека, который слишком много времени посвящал науке. И несмотря на свои 19-ть лет он еще ребенок, которому необходима отцовская любовь, потому что у него по сути тоже не было полноценного детства. И вот только у него появились крупицы этой любви, как появляется девочка, которая отбирает и эту малость. Ему больно, обидно, его гложет ревность, он чувствует свою ненужность. Его поведение понятно. Он ненавидит Дашу из детских обид и даже не пытается понять, чем же она затронула душу Олега. Думаю, что этим вопросом он задастся позже, после смерти Олега. Ему захочется понять что же за человек знал его отца лучше, чем он сам. Наверное, здесь он и откроет для себя многое в других людях и в самом себе. По крайней мере, мне так кажется...
_________________

Блииин, опять даже не знаю что сказать...
И как то Антон не прав и Олег не прав, и Дашу жалко, все как то перемешалось.....
Чувства Антона я понимаю, и одновременно не понимаю...Да, он и правда теряет отца, он просто завидует чтоли Даше
что у нее будет счастливое детство с его отцом, а у Антона его не было...когда Антон вот вот начал обретать отца, ворвалась Даша
и все разрушила...причем разрушила непроизвольно, неспециально, а Антон не хочет этого понимать...
Олег тоже виноват в сложившейся ситуации....он пытается сделать так, чтобы Даша и Антон жили дружно, но не получается и когда Антон поставил его перед выбором я или она, он выбрал ее...Олегу нужно было как то провернуть ситуацию так, чтобы и Антон отца не потерял, и Даша была с ним...это можно было сделать, но у Олега не получилось, и во всем этом виноваты ОБА, и Антон и Олег...буду ждать продолжения с нетерпением...и неужели Антон правда уедет в Лондон?!

Насколько же маленький Антон скучал по отцу, пока тот работал, ездил по командировкам. Олег, конечно же, не виноват, он этого просто не видел, не понимал. Олег, возможно, несколько отрешенный от действительности человек, поглощенный работой. Вот мать могла бы повлиять, подсказать, но, очевидно, тоже упустила, не поняла этот момент в жизни своего ребенка. Теперь же это вылилось наружу, а Даша - катализатор в какой-то мере. Интересно, родись у Олега другой ребенок, Антон ревновал бы отца хоть в какой-то мере?
Во всей этой ситуации мне жалко больше всего Олега. Впрочем, Антона тоже. Потому, что думаю, пройдёт время и он будет винить себя, хотя бы в душе, за отца, за то, что причинил тому боль своим поведением.
Спасибо за проду!
_________________

спасибо за проду)))очень понравилось)))
_________________

Кейти, спасибо за проду!!!!
Антона ругать сильно не буду))))
Я ему даже сочувствую. Ты так ярко описала его чувства.
Антон ревнует. Просто ревнует Дашу к своему отцу. А ревность часто порождает ненависть.
Олег в какой-то степени тоже не прав. Всю свою ласку и заботу которыми обделил сына в детстве, отдал Даше, считая, что сын вырос и в этом уже не нуждается.
Но какими бы мы взрослыми ни были, всегда желаем чувствовать на себе внимание и заботу родителей, такие же как и в детстве)))

Удачи тебе и вдохновения)))

Глава КЛАСС!!!!!!! Антон, ну почиму ты на неё взъелся... БУДЬ помягче, она же РЕБЁНОК!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Катя, спасибо.
Под впечатлением...
Даша, выпустила пар. Сколько же боли, горя и обиды было в таком маленьком человечке.
Про Антона сказать на данный момент чего-то нового нет.
Но по его поведению спустя годы (пролог), понимаю, что не чего там особо не изменится.
С нетерпением жду продолжение.