laflor:
девочки, спасибо за продолжение!!! правда, глава получилась грустная
столько всего в ней произошло! но радует то, что не смотря на все перепитии, наши девушки не сдаются! 
а вот Макс - да, немного показушно получается, как-то аж переигрывает он..
СПАСИБО!!!
Bad Girl, с платиной!
kosmet:
Огромное спасибо за новую главу
Да уж, не поскупилась автор на испытания и проблемы для героинь... наверное, решила, что чего-то одного окажется мало, и девочки заскучают
А Макс... что ж, он и правда, поздновато начал на всех кидаться. Пока все было хорошо, не думал о том, как что-то исправить или наладить отношения с Джиной, а теперь готов всех обвинят в том, в чем немалая доля и его вины.
Bad girl:
» Глава 13
Ваши радиопираты снова с вами. Сегодня на волнах нашего радио передача "По волнам моей памяти" ;)Инджой ;)
Глава 13
Перевод: Bad Girl
Редактирование: Мария Ширинова и Anastar
По всем найденным ошибкам и опечаткам стучаться в личку
ВОЕННЫЙ САМОЛЕТ С-130 – 28 000 ФУТОВ НАД ПОЛЬШЕЙ
22 ИЮНЯ 2005
НАШИ ДНИ
Прошло много лет с тех пор, как Джоунс был пассажиром американского военно-транспортного самолета.
Он и не ждал, что снова поднимется на борт - по крайней мере, без наручников и ножных кандалов.
И никогда, даже в самом страшном сне, Дэйв не мог себе представить, что на крейсерской высоте агент ФБР-гей – куда катится этот мир? – спросит, не угодно ли ему добавить в кофе сахар и сливки.
- Чёрный подойдёт, - ответил он.
Как только Джулз скрылся в бортовой кухне, Джоунс посмотрел на Макса, который в противоположном конце салона говорил по сотовому. Один из звонков был в какую-то гражданскую охранную фирму под названием «Траблшутерз Инкорпорейтед». Багат надеялся нанять резервную команду.
Судя по выражению его лица, новости были плохими.
- Ты в порядке? - спросил маленький агент-гей с искренней заботой во взгляде, вернувшись с кофе в пластмассовом стаканчике.
- Да, - ответил Джоунс. - Спасибо.
Если только безумный страх за Молли можно назвать «в порядке».
Джулз сел в соседнее кресло. В их распоряжении был весь самолет - сегодня перевозили не так много солдат. По крайней мере, не в Индонезию. То, что они вообще поднялись в воздух, произошло лишь благодаря колоссальным связям Макса. Вероятно, один из звонков, сделанных бывшей шишкой из ФБР еще на земле, что окончательно добило Джоунса, был вице-президенту США.
- Мы найдем ее, - произнес Джулз. Для того, кто не очень-то вышел ростом, и к тому же был красивее двух третей женщин планеты, Джулз Кэссиди просто излучал богом данную ему уверенность.
- Где бы она ни была, мы вытащим ее оттуда. Невредимой. И Джину тоже.
- Лишь мы втроем? - не поверил Джоунс. Даже признавая, что для терактов вообще не бывает удачных дней, время для этого было выбрано особенно неудачно. Командование шестнадцатого отряда морских котиков отклонило запрос Джулза на поддержку.
- Если придется. - Джулз не просто нес ерунду, он действительно в это верил.
В своем углу Макс все еще беседовал по телефону. От усталости на его лице залегли морщины.
- Я не представляю, как тебя называть, - продолжил Джулз, вновь переключая внимание Джоунса. - Ну, понимаешь, какое имя выбрать. У тебя их так много.
- Да как захочешь, так и называй, черт возьми.
Он снял крышку с кофейного стакана.
- Просто... тебе вроде было не по себе, когда Макс назвал тебя Морантом.
Джоунс сделал глоток кофе, которым тут же ошпарил все внутри.
- И уровень моего дискомфорта волнует тебя, потому что?..
- Давненько ты не играл в команде, Грейди, верно? - улыбнулся Джулз.
- Знаешь, - протянул тот в ответ, - думаю, я бы предпочел, чтобы ты называл меня Джоунсом.
- Больше не ощущаешь себя Грейди, да? Должно быть, странно. - Глаза Джулза над чашкой кофе были полны сочувствия. Он сделал глоток. - Плюс, когда ты впервые встретился с Молли, то использовал имя Дэйв Джоунс. Представляю, как ты привязан к этому имени. Как она тебя называла?
- Не твое гребаное дело.
Джулз вздохнул:
- Я знаю, что ты переживаешь...
- Ты и понятия не имеешь, - отрезал Джоунс.
- Ты прав, - мягко согласился Джулз, - не имею. Вот только и у меня есть люди, которых я люблю и за которых тоже волнуюсь, так что могу представить, каково тебе. Если это как-то поможет, моя тетя Сью выжила после рака груди. И еще дюжина женщин из группы РСГЛ[1] моей мамы. Люди проходят это испытание и живут дальше.
Джоунс хорошо знал разные методы руководства. От метода болевой угрозы, которым пользовались типы вроде Чая, до праведного и сверхотважного, выбранного Максом, об этом часто говорила Джина.
Видимо, работать на Макса Багата было желанным назначением в бюро, но агент должен был его еще заслужить, даже если уже числился в команде этого человека. Давай посмотрим, достаточно ли ты хорош, чтобы не отставать от меня и, если да, то я, может быть, разрешу тебе поцеловать мое кольцо.
А еще был раскрепощенный стиль руководства, которого придерживался Джулз. Будучи санитаром в армии, Джоунс и сам много раз разыгрывал карту «мы все приятели»: «Как поживаешь, солдат? С тобой все будет в порядке. Откуда ты? Ну, похоже, ты побываешь дома, если продержишься еще немного...»
- Избавь меня от ободряющей беседы, - сказал Джоунс. - Не пытайся схватить меня за яй... - Он осознал, что только что произнес и быстро добавил: - В смысле, фигурально. Я не обвиняю тебя в...
Джулз просто сидел и, улыбаясь, наблюдал, как Дэйв выпутывается.
- Если хочешь, мы можем составить список запрещенных слов, - сказал агент, когда бормотание Джоунса прекратилось. - Не знаю, например «Дик»[2]. Если тебе понадобитсяего произнести, просто замени на «дерьмо». Это сработает.
К своему удивлению, Джоунс рассмеялся.
Улыбка Джулза была расслабленной. Спокойной. Ему было абсолютно комфортно с собой. Такого трудно не полюбить, или, по крайней мере, не восхититься им.
- Просто... прекрати пытаться влезть в мою голову, ладно? - произнес Джоунс.
- Прими к сведению, я на твоей стороне, - заявил ему Джулз. Он глянул на Макса, который все еще разговаривал по телефону.
«Плохой коп», а Джулз «хороший коп»?
Джоунс озвучил то, о чем они оба подумали:
- В отличие от Макса, который серьезно настроен навредить мне. Спасибо тебе за... ну знаешь, что сдерживаешь его.
Джулз снова рассмеялся. Но, когда его взгляд упал на коллекцию синяков Джоунса, улыбка исчезла.
- Вы действительно сцепились там, в гостинице, да? - На самом деле это был не вопрос, и он не ожидал, что Джоунс ответит.
- Сильно Макс тебя помял?
Джоунс покачал головой. Ему было неловко, учитывая, что он намного крупнее Макса. Намного выше, намного тяжелее.
- Все в порядке.
- Я могу лишь представить, как он душит тебя почти до... - Джулз пристально посмотрел на ссадины на горле Джоунса. - Да он ведь и в самом деле…
- Я в порядке.
Кэссиди, казалось, был немного потрясен, когда снова посмотрел на Макса.
Какое-то время они просидели молча, затем Джулз откашлялся.
- Несколько лет назад, - начал он, - Макс попросил меня собрать о тебе информацию.
- Я знаю, о чем ты собираешься спросить, - перебил Джоунс. - Ответ «да». Я действительно работал на Чая.
- О. Нет. Вопрос не в этом. У нас много доказательств твоей незаконной деятельности - не только с Чаем, но и с целой толпой индонезийских наркобаронов и оружейных контрабандистов, да и просто с заурядными ворами.
- Великолепно, - произнес Джоунс. - Это... просто великолепно.
Его десять-двадцать лет тюрьмы только что увеличились еще на десятилетие. Или три.
- Есть идеи, кто из них может стоять за похищением? - Джулз прикончил остатки кофе. - Любое недовольство или вендетта, или даже простая обида ...
- Быстрее будет составить список тех, кто не обижен.
- Нам предстоит долгий перелет. С ума сойдем. - Фэбээровец вынул из кармана блокнот и протянул его Джонсу. Где-то по дороге Джулз успел переодеться в джинсы, футболку и легкий пиджак, скрывающий кобуру. Сейчас он пытался найти ручку. - Хочу сделать перекрестную проверку записей, чтобы посмотреть, не окажется ли кто-нибудь из твоего списка, связан с нашим похитителем. Кстати, мы идентифицировали его как Эмилио Теста. Ничего не припоминается?
- Нет. - У Джоунса с собой была ручка Молли. Он отыскал ее первым и помахал ею Джулзу, который произнес:
- Кажется, Макс умыкнул мою, подлец. Ну да ладно. Теста, Эмилио Джузеппе. Родился в Северной Италии, переехал в Шри-Ланку в возрасте около тридцати лет. То было ещё в Эру Водолея, сейчас ему шестьдесят два, но я бы дал пятьдесят - должно быть, он правильно питается. В отделении ЦРУ в Джакарте на него хранится довольно толстая папка. Множество мелких нарушений: продажа краденого, облапошивание туристов, спекуляция. Был информатором - сливал нашим братьям-шпионам кое-какие горячие новости, в обмен на дополнительные карты освобождения из тюрьмы[3]. О, вот это тебе понравится: лет десять назад власти подозревали, что Теста состоит в банде похитителей людей, но копаться не стали, потому что жертвы всегда возвращались. Это хорошие новости, верно? Хотя, может, и нет, учитывая, что он хочет обменять женщин на тебя, а мы не хотим этого допустить.
Ага, потому что они хотят убедиться, что следующие пятьдесят лет Джоунс проведет взаперти. Потрясающе.
- Предположительно, Теста вышел из игры, - продолжил Джулз. - Согласно моим данным, как минимум лет десять он жил честно. Что, вероятно, проясняет, почему ты с ним не сталкивался. По слухам Эмилио женился, осел, завел детей. Отошел от жизни мелкого преступника.
- Уже нет, - сказал Джоунс и добавил в свой список самопровозглашенного «генерала» Бадаруддина, наряду с Мастером Подземелий[4] Чая, Рэмом Субандрио. Последнее, что он слышал - оба живы и здоровы. Хотя в этой части мира все так быстро меняется.
- Верно, - согласился Джулз. – Тебе известны три главные причины, по которым человек готов взяться за старое? - Он не стал дожидаться ответа. - Страх, удовольствие и жадность.
Макс закончил говорить по телефону и подошел к ним с мрачным выражением лица.
- Тупик. Все слишком заняты. Секретарь «Траблшутерз» в запарке, они готовятся оказывать помощь.
Джулз кивал, пока Макс усаживался в кресло через проход.
- Отделение в Джакарте тоже перегружено. Что ж, ладно. Справимся своими силами, могло быть и хуже. Но есть и хорошие новости, начиная с того, что Джина умна. Вряд она скажет похитителю, что ее близкий друг агент ФБР. Значит, наше появление будет неожиданным. Мы определим его местонахождение, установим наблюдение...
Этот парень в своем уме? Джоунс перебил его:
- Ты бывал в Индонезии? Она огромна, там сотни островов. Нам понадобится лодка, чтобы перебираться с одного на другой, и... - Он зло рассмеялся. - Если этот Теста не хочет, чтобы его нашли, мы же не сможем просто... найти его.
Джулз удивленно уставился на него.
- А я разве тебе не сказал? Прости. Видимо, «этот Теста» хочет быть найденным. Мой источник говорит, что он живет на Палау-Миде. Это маленький островок около Пулау-Романга, к северу от Восточного Тимора. Вроде бы, примерно неделю назад он уезжал в путешествие, но сейчас вернулся. Как раз этим утром, его видели на местном рынке.
Иисусе, Джоунс был рад, что сидит.
- Нам нужен вертолет или гидросамолет, чтобы добраться из Джакарты до Миды, - продолжил Джулз. - Но не думаю, что с тамошней экономикой это будет сложно.
- Теста не ожидает, что ты так быстро доберешься до Джакарты из Гамбурга, - сказал Макс Джоунсу. - Особенно сейчас, когда гражданским путешествовать не так-то просто. На нашей стороне будет элемент неожиданности.
Зазвонил телефон Джулза. Агент поднялся.
- Извините.
Неужели всё действительно так просто?
Приземлиться в Джакарте, нанять перевозчика до этого Пулау-Мида, убедиться, что у Тесты нет армии для охраны Молли и Джины, выбить дверь...
И благополучно сопроводить их домой.
Иисусе, ну как это может быть настолько просто?
Да такого просто никогда не было и никогда не будет. А тут еще, как нарочно, рукой подать до Восточного Тимора, в котором десятилетиями бушевала кровопролитная гражданская война.
Джоунс посмотрел на Макса, но глаза агента были закрыты. Вероятно, сейчас не лучшее время для допроса с пристрастием о текущей политической ситуации в Восточном Тиморе и Индонезии.
Дэйв тоже закрыл глаза, вспоминая наивность своей брачной ночи. Тогда он полагал, что остаток его жизни будет блаженно легким.
До того визита к доктору в Найроби. До того, как обнаружили рак.
Самое смешное, что он был абсолютно готов к трудностям. Снова обрести Молли и всё же не иметь возможности быть с ней.
Не то чтобы это его беспокоило. Джоунс прополз бы голым на животе по горячим углям, лишь бы оказаться рядом с ней. Просто рядом с ней, по категории Джи.
И все же внезапно так и случилось. Их поженили. Не абы кто, а католический священник. Его мама плакала бы от счастья.
«Мистер Поллард, вы можете поцеловать невесту».
По такому поводу Молли надела платье с яркими узорами, которое сестра Двойная-М явно не одобрила, несмотря на длинные рукава. Оно подчеркивало все изгибы тела и жизнерадостный цвет волос.
Он обожал это платье. Он обожал Молли.
Но в палатке, полной простуженных монашек, поцеловал ее как Лесли Поллард: легчайшее, пресное прикосновение губ к губам.
И лишь позже ночью, добравшись вместе с Люси до фермы Джиммо, он поцеловал Молли так, как на самом деле хотел поцеловать во время церемонии.
Пол Джиммо находился в госпитале в Найроби - потом они узнают, что на следующий день рано утром парень скончается от полученных ран, - но его мать и сестры пригласили их в дом.
Было уже поздно, Люси определили в постель с младшей из девочек и быстро отправили спать. А Джоунсу и Молли отдали то, что, очевидно, считалось хозяйской спальней.
Молли, конечно же, воспользовалась их неожиданным уединением, чтобы поговорить по душам. Едва он закрыл дверь, как она начала.
- Я хочу, чтобы ты поклялся на Библии, - заявила она, - что женитьба на мне не подвергает тебя опасности.
На это Дэйв рассмеялся:
- Ты же знаешь, что твоя и моя клятвы на Библии - две абсолютно разные вещи. Для меня это совсем другое, Мол.
- Тогда поклянись тем, что тебе действительно дорого, - парировала она.
- Той, - прошептал он. - И я уже поклялся. Все те обещания, что я дал тебе сегодня - я говорил серьезно. Я никогда не сделаю ничего, что поставит тебя под угрозу.
Вот тогда-то Джоунс ее и поцеловал.
У них была целая ночь на двоих и настоящая кровать. Ему не стоило так торопиться, но, проклятье, она была огнем в его руках.
Он возился с застежкой-молнией на спине ее платья. Потребовалось слишком много времени, чтобы найти бегунок - ему пришлось оторваться от Молли и развернуть ее спиной к себе.
Но она отодвинулась от него. Прежде Молли никогда не смущалась, а сейчас подошла к лампе с явным намерением погасить свет.
Он поймал ее за руку.
- Ты шутишь, да?
- Я набрала вес.
- Я не заметил. Но даже если и так, что с того? Мне нравится. Набери еще.
Как Дэйв и надеялся, она рассмеялась.
- Ты сумасшедший.
- Нет, - сказал он, снова целуя ее. - Молли, ты еще красивее, чем я запомнил. И поверь, в последние несколько лет я часто вспоминал тебя. Фантазируя о... об этом. О том, как занимаюсь с тобой любовью. Вот так. При свете.
Она взглянула на него со слезами на глазах, но не удержалась от поддразнивания.
- Ты отрепетировал эту фразу? Заниматься любовью… вместо…
- Нет, - с притворным возмущением произнес он, но она слишком хорошо его знала. Теперь в ее глазах плясали чертики.
- Что ж... да, может быть, немного, - признался Джоунс. Он убрал волосы от ее лица, намотал одну длинную прядь на палец. - Я просто... я не знаю. Тренировался произносить много чего. «Я отправился искать тебя, как только смог». И «ни дня не проходило, чтобы я не думал о тебе и о том, как буду с тобой».
Снова выступили слезы.
- Это было прекрасно, - прошептала Молли.
- Я полагал, что мне придется ползать на коленях, чтобы ты хотя бы поговорила со мной, не говоря уже о том...
- Чтобы я позволила затрахать себя до смерти? - она воспользовалась словами, которыми он однажды назвал этот особенный акт.
Джоунс рассмеялся. Его всегда заводило, когда этот ротик произносил такие словечки.
- Теперь я твой муж. Не думаю, что мне впредь такое позволят.
- Хочешь поспорить? - рассмеялась и она.
На сей раз она поцеловала его, прижимая к себе, пока они не упали на кровать, сплетясь в объятьях.
Но как только он попытался снять с нее платье, она снова его остановила.
- Я должна признаться, - сказала Молли. Ее волосы разметались по белой подушке, юбка задралась, обнажив ее длинные-длинные ноги. - Я солгала, на самом деле я не так много набрала.
Отвлекаясь, он поцеловал гладкую бледную внутреннюю поверхность бедра, пробираясь выше под юбку.
Проклятье, как она хорошо пахла! Ее трусики были из белого кружева - очень миленькие. Очень тонкие и подобающие невесте. Но они не нужны, и Дэйв разорвал их.
- Эй! - засмеялась Молли. - Ты слушаешь? Я тут кое в чем признаюсь.
- Нет, - ответил он и поцеловал ее.
Возможно, она продолжила беседовать с ним, но, скорее всего, нет.
Но даже если и так, Джоунс не слышал ни слова. За исключением молящего «пожалуйста», когда она дотронулась до него и потянула на себя.
У Молли наготове был презерватив, но ему пришло в голову, что в этом нет необходимости, они же женаты. И что? Он что, сумасшедший? Им нельзя заводить детей. Он совсем спятил?
Она помогла натянуть презерватив и направила Дэйва в себя, а между ними путались и мешали ее проклятое платье, его рубашка и брюки, сползшие к щиколоткам. Только это не имело значения, потому что Молли прильнула к нему, и он был дома, он был дома, он был дома...
И лишь намного, намного позже, когда Джоунс все еще полулежал на ней, а она водила пальчиками по его волосам и спине, обтянутой тканью, он понял, что, наверное, остаться в рубашке было к лучшему.
Если бы он разделся, Молли обнаружила бы неровный шрам у его правой лопатки.
На спине Джоунса было множество шрамов – памятные сувениры о многолетнем пребывании в тюрьме, где применяли всевозможные пытки. Но этот был новым, Молли расстроилась бы, увидев его, и...
Он приподнялся и посмотрел на нее сверху, потому что внезапно понял, откуда взялась ее скромность.
Тогда в Индонезии ее подстрелили из-за него. Они нашли чемодан, битком набитый деньгами. За ним охотились все, кому не лень: каждый никудышный головорез, каждый, косящий под террориста. Джоунс и Молли поступили правильно, вернув чемодан в тайник.
Вот только он струсил. Сделал вид, что дело в жадности. Неужели он действительно оставит эту кучу денег просто лежать там?! Так что Джоунс забрал чемодан и сбежал. Но бежал он не от бандитов, жаждущих наживы. Он убегал от Молли. От того, насколько хорошо с ней было. От понимания, что не может обеспечить ей защиту и безопасность, пока Чай жив.
Конечно же, плохие парни пришли за деньгами. А когда не нашли их, подстрелили Молли.
- Дай мне взглянуть, - сказал он, слезая с нее и помогая сесть на кровати.
Молли точно знала, о чем он говорит.
- Все не так уж и плохо.
- Тогда почему ты так вцепилась в это платье?
- Это же моя брачная ночь, грубиян, - честно ответила она. - Я намерена сохранить побольше чудесных воспоминаний о том, как, став мужем и женой, мы первый раз любили друг друга. Прости за мелочность, но меня совершенно не прельщает воспоминание, как мужское достоинство моего жениха съежилось до размеров арахиса, стоило лишь снять свадебный наряд.
Руки Молли выскользнули из рукавов, и...
Ох, Иисусе.
Она попыталась отвлечь его, сняв одновременно и лифчик. Ему нравились ее груди, такие мягкие и полные, и она это знала, но...
Боже правый.
В каком-то смысле она была права. Действительно не так уж и плохо. Просто это было именно тем, чем было – маленьким, слегка сморщенным шрамом от сквозного пулевого ранения в предплечье, и от этой неприглядной истины его замутило.
- Мне так жаль, - прошептал он.
- Мне тоже, - отозвалась Молли. - Но ведь могло быть гораздо хуже.
Без шуток, пуля, ранившая ее в руку, могла попасть в грудь. Или в горло. Или в голову.
Если бы так случилось, она была бы уже три года как в могиле. И он бы тоже умер. Может, не физически, но эмоционально - точно.
Его охватила паника. А если он ошибается насчет того, что всё у них будет легко и просто?
Он уверенно заявил ей, что они в безопасности, и даже настаивал на этом. История Молли Андерсон, вышедшей замуж за какого-то придурка из «МОС» ради спасения кенийской девушки, станет известна в международных кругах. Во всяком случае, это пойдет на пользу: подтвердит слухи, что Грейди Морант, известный также как Дэйвид Джоунс, безвременно скончался.
Они будут в полном порядке, пока не привлекут к себе излишнего внимания. Да, ему придется оставаться Лесли Поллардом до конца своих дней, но существовали вещи и похуже.
Сейчас его сводило с ума, что какие-то люди намерены застрелить Молли по причинам, не имеющим отношения к Джоунсу.
Хотя, может, если он будет оставаться рядом с ней и никогда не выпустит ее из поля зрения...
Она очень нежно поцеловала его.
- Ты в порядке?
Джоунс отстранился и посмотрел ей в глаза.
- Это последний раз, когда мы занимались чем-то подобным, - сказал он Молли. - Мы доставим Люси в Марсабит, вернемся в лагерь и потратим каждую свободную минуту, чтобы выяснить, как заниматься сексом бесшумно.
Брезентовые стены такие тонкие и все...
- Думаю, мне придется много практиковаться, - сказала она, снова целуя его.
- Предлагаю запасной вариант - я научусь говорить «кто твой папочка?» с акцентом Лесли.
Он попробовал:
- Кто твой папочка?
Молли расхохоталась. Ему нравилось слушать ее смех. Но она быстро замолчала.
- Не могу ничего обещать насчет... ну ты знаешь, - сказала она. - Если в лагерь придет другая девушка и попросит помощи...
- Да. - Этого-то Джоунс и боялся. - А как тебе такое: ты не покинешь лагерь без меня? Никогда. Никаких исключений. И если ты подставишься, тебе придется делать это, зная, что, если кто-то выстрелит в тебя, Мол, я, черт возьми, приложу все усилия, чтобы поймать эту пулю вместо тебя.
Очевидно, он потряс ее этим заявлением. Хорошо. Может, теперь она дважды подумает, прежде чем впутаться в неприятности.
Молли попыталась обернуть все в шутку.
- Ты что, собираешься стать одним из тех требовательных, властных мужей?
- Вроде тех, которые жутко расстраиваются, когда в их жен стреляют? - подхватил он. - О, да.
Джоунс поцеловал шрам на ее руке, ее плечо, ее шею, ее груди, а когда она схватила его за рубашку, пытаясь раздеть, помог ей, дал уложить себя обратно на кровать и оседлать.
- Вроде тех эгоистов, которые запрещают женам возвращаться обратно в Штаты - ты, правда, так подумала? - спросил он. - Там твоя семья.
В долбаной Айове. Что она делает в Кении?
- Теперь моя семья здесь, - ответила Молли.
А потом поцеловала его, словно знала, как много для него значат эти слова, словно знала, что заставила его совершенно потерять голову.
Он был большим, жестким и опасным парнем, и не представлял, что будет с повлажневшими глазами думать: «Чёрт, это лучшие слова, которые я когда-либо слышал». И не ожидал, что у него будет кружиться голова от одного только взгляда на эту женщину и от мысли: «Эй, теперь она моя жена».
Он всегда считал, что его любимая фраза из трех слов «трахни меня посильнее», а не «я люблю тебя».
Конечно, Молли это Молли, и той ночью она прошептала ему на ухо оба варианта. Джоунс знал, что она не прокричала их во все горло лишь потому, что училась сохранять тишину.
Им обоим предстояло как следует над этим поработать. Хорошо поработать.
Будет не так-то просто.
ПУЛАУ-МИДА, ИНДОНЕЗИЯ
24 ИЮНЯ 2005
НАШИ ДНИ
Джина ела тушеную обезьянку руками прямо из банки и смотрела Си-эн-эн по телевизору, который Эмилио предоставил в их распоряжение.
Ладно, ладно, может, и не обезьянье мясо, но на этикетке не было английского текста, и она не могла даже предположить, что там написано. На банке была маленькая картинка - мультяшная голова подмигивающей обезьянки в щегольской красной фуражке. Вероятно, всего лишь логотип компании, а не указание на то, что внутри.
Как та русалочка на банках с тунцом.
Когда Джина была маленькой, она отказалась есть салат из тунца, опасаясь сжевать одну из менее популярных сестер Ариэль. Три старших брата беспощадно над ней насмехались. В доме Виталиано «сестры Ариэль» до сих пор считаются семейной шуткой.
Здесь, на другой от Ист-Медоу и Лонг-Айленда стороне земного шара, Джина отдала бы что угодно, лишь бы братья снова ее дразнили.
Она задалась вопросом, о чем они думают, что делают. Пошли ли на работу или остались дома из-за террористической угрозы.
Когда Джина попыталась включить телевизор, то не ожидала, что он заработает. Должно быть, у Эмилио была спутниковая антенна, потому что Эйч-би-оу и Шоутайм ловились так же хорошо, как и разные новостные кабельные каналы.
По одному из каналов без остановки крутили «Секс в большом городе», который она не смотрела уже больше года, но Джина буквально приклеилась к новостям, приглушив звук, чтобы не потревожить все еще крепко спящую Молли.
Она пощелкала вперед-назад по каналам новостей, глядя, как разные ведущие стараются выжать максимум из попытки теракта. Аль-Каида грозилась взорвать «грязные» бомбы, заложенные в крупнейших городах мира, и цветовой код на этих участках вырос до пронзительно-оранжевого.
Предполагали, что где-то в районе Сан-Франциско находилась еще одна неразорвавшаяся бомба. А может, она была в округе Колумбия.
«Вскоре: Как выжить при взрыве «грязной» бомбы. Не переключайтесь».
Господи.
Если целью террористов было навести ужас, то, благодаря некоторым информационным программам, они преуспели в этом, даже не взрывая бомбу.
Другие заголовки сообщали о трех попытках угона авиалайнеров. Все самолеты благополучно приземлились в Новой Шотландии, после того как прямо в воздухе, в результате затяжной и очень рискованной операции, пропущенные багажными сканерами смертоносные бомбы были обезврежены.
Джина могла представить, что творилось в этих самолетах. О да, очень даже хорошо могла представить.
Вся цепь событий началась со взрыва бомбы в пригороде Гамбурга - в тот же самый день, когда ее и Молли похитили и запихнули в корабельный контейнер.
Ох, ничего себе. Она ошибалась насчет металлического контейнера. На земле были места и похуже, в которых она могла бы оказаться.
Например, в эпицентре взрыва.
Или, скажем, на месте 24В в одном из угнанных самолетов.
Слава богу, у нее не нашлось времени позвонить родителям и рассказать им, что она летит через Германию. Иначе сейчас они бы сходили с ума от беспокойства.
По телевизору показали центр Вашингтона. Вокруг Белого дома выставили охрану, среди которой мелькали мужчины и женщины в куртках с большими белыми надписями ФБР на спинах.
Джина прильнула к экрану, отыскивая взглядом Джулза. Она не ожидала увидеть Макса - он должен быть в оперативном центре вместе с президентом. Или, может, в Пентагоне. В безопасной камере, непроницаемой для радиации.
Что означало - он не придет ее спасать.
По крайней мере, не скоро.
Конечно, именно так она себе и говорила с самого начала, но, включив телевизор, испытала такую волну разочарования, что стало очевидно – на самом деле Джина в это не верила.
А теперь поверила.
Без сомнений, она осталась сама по себе.
Джина выключила телевизор и пошла в ванную сполоснуть банку из-под обезьяньей тушенки, прежде чем выкинуть.
Ее рубашка, свисающая с душевой насадки, почти высохла, но штаны все еще оставались влажными.
Она отдала бы что угодно, за возможность поговорить с Максом, услышать его голос.
И сказать ему: «Эй, просто хочу убедиться, что в случае, если я умру, ты в курсе - я никогда не прекращала тебя любить. До самого последнего дня».
Да, он никогда не позволял ей дойти до части «если я умру».
«Завязывай с мрачными мыслями. Ты не умрешь».
Но тебя здесь нет, чтобы спасти меня.
«Но я и в последний раз тебя не спас, верно?» Ей не составило труда представить напряжение в его голосе, возникающее каждый раз, когда они говорили о захвате самолета, который она пережила несколько лет назад. «Я ничего не добился, пока террористов не перебили. Пока не стало слишком поздно».
Ты был со мной. Все время. Джина на самом деле ощущала, что она в самолете не одна. Она чувствовала присутствие Макса с того мгновения, когда он впервые вышел на связь по бортовому радио.
«Ага, я был так же полезен, как воображаемый друг».
Джина улыбнулась, вспомнив, как всегда сходила с ума, когда он говорил что-то подобное.
Ладно, мой воображаемый друг. Что мне делать сейчас? Она уже проверила всю комнату, убедившись, что за мебелью и под ковром нет никаких потайных дверей. Вентиляционные отверстия были слишком малы, чтобы бежать через них, а стены построены из крепкого бетона.
Потолок выглядел гипсокартонным. Джина попыталась поковырять его консервным ножом, но лишь засыпала волосы штукатуркой. Чтобы здесь пробиться, ей нужна пила и даже тогда это займет много времени. Эмилио или парень с ломом заметят дыру, и девушки вернутся к тому, с чего начали.
Или хуже. Их свяжут.
Она категорически не хотела провести остаток жизни связанной.
Джина присела на край ванны, закрыла глаза и попыталась вызвать в воображении Макса. Что бы он сказал, находясь на том конце телефонного провода или лучше в этой комнате с ней?
«Узнай, чего они хотят на самом деле. Ключ к успеху любых переговоров не в том, чтобы выполнить требования террористов, а в том, чтобы понять, чего они действительно хотят». Будь он здесь, оперся бы о стол, демонстрируя расслабленную небрежность.
Смешно. Из всех людей, которых Джина встречала, Макс был самым нервным. Самым закрытым, все держал в себе.
Как-то, когда они болтали - но не о том, что действительно имело значение, вроде, чего они хотят от своих отношений или что на самом деле чувствуют глубоко в душе - он сказал ей: «Иногда, это даже более трудная задача, потому что некоторые люди не знают, чего на самом деле хотят».
Он рассказал ей, как однажды вел переговоры в ситуации с заложниками, где террорист выдал целый список требований: деньги, вертолет для побега, публикация в газете письма, поясняющего его действия, прощение от губернатора и так далее, и так далее. А на самом деле он всего лишь хотел, чтобы кто-то его выслушал - по-настоящему выслушал.
Макс неоднократно вел переговоры, когда захватчики хотели, чтобы спецназ их застрелил. Но придурки этого даже не осознавали.
Так или иначе, было предельно ясно, чего хотел Эмилио.
«У них моя жена».
Джине необходимо выяснить, кто такие эти «они». Кто держит его жену и почему они хотят Лесли-Дэйва-Грейди в обмен на нее.
Может, ей стоило присесть с Эмилио и рассказать ему о Максе. Объяснить, что сейчас Багат немного занят, но через неделю-другую приедет сюда, и со своей командой из ФБР найдет и спасет жену Эмилио, и...
И все они будут жить долго и счастливо.
Внезапно отражение в зеркале словно подшутило над ней. Пристально вглядываясь, она вдруг четко увидела свое лицо распухшим и побитым.
Точно так же Джина выглядела еще несколько недель после того, как ее избили и изнасиловали. Тогда, будучи заложницей в самолете, она пыталась говорить с захватчиками. Она считала, что установила контакт, по крайней мере, с одним из них. Боже, как же она ошибалась.
Она не поняла, чего они хотели на самом деле - их призом была смерть. Не поняла, что ей уже подписан смертный приговор, даже когда они разговаривали с ней, смеялись и шутили. Что в их глазах она уже была мертва.
То, что Джина тогда выжила, было чудом. Чудом, организованным Максом и его оперативной группой. Чудом, которое он считал провалом. Своим провалом.
«У них моя жена», - снова прозвучал голос Эмилио.
«Не верь ему, - иронически усмехнулось ее избитое, распухшее лицо. - Ты так ничему и не научилась?»
Но что если Эмилио говорит правду?
Открой глаза. Оглянись вокруг. Комната без окон. Дверь запирается только снаружи. Эмилио оборудовал это помещение не на один раз. Чего он на самом деле хочет?
«Чего он хочет на самом деле? - откликнулся голос Макса. - Иногда он этого даже не знает».
У них был только один пистолет. Двое мужчин, один пистолет. Если и был подходящий для побега момент, то сейчас.
«Не забывай про лом, - напомнило отражение. - Тогда тебя избивали прикладом ружья. Можешь представить, каково быть избитой ломом? Кроме того, до сих пор они вели себя довольно прилично, а если ты нападешь на них, то откроешь двери насилию. Одному богу известно, что они с тобой сделают. Этот парнишка с ломом выглядит так, словно у него есть пара подходящих идей».
Нет, не выглядит. Это все ее страх, это он возродил все эти непристойные воспоминания. Лицо мужчины с ломом было невыразительным.
«Да-да, просто не прекращай повторять себе это, - продолжало издеваться ее отражение с заплывшим и почти закрывшимся глазом. - Так что ты собираешься делать? Ударить Эмилио крышкой от сливного бачка и разбить ему голову? Схватить его пистолет, застрелить Лома... Ты видела трупы, один совсем недавно. Ты действительно готова убивать? Посмотри на себя. Твои руки дрожат при одной только мысли об этом. Или, может, ты не хочешь забирать пистолет? Может, ты промахнешься, и это он достанет пистолет и застрелит тебя. Может, именно этого ты на самом деле хочешь, потому что тогда все это просто закончится. Может, все чего ты хочешь, так это, чтобы Эмилио тебя убил...»
Нет. Джина встала, повернула кран и сполоснула лицо холодной водой.
Она была выжившей, не жертвой и уж точно не трусихой. Она собирается выжить и на этот раз. Нужно лишь понять как.
«Чего на самом деле хочет Эмилио? - снова произнес голос Макса. - Иногда он даже сам не знает. Иногда он даже самому себе не может признаться...»
Джина взяла полотенце и вытерла лицо. Если бы Макс сейчас стоял перед ней, она спросила бы его: «Чего ты на самом деле хочешь? В смысле, от меня».
«А чего ты на самом деле хочешь от меня?» - в типичной для Макса манере он вернул ей ее же вопрос.
«Честности», - вот ее ответ.
«Правда?»
«Это ты к чему? Да, правда. Хочу, чтобы ты поговорил со мной. По-настоящему поговорил. Знаешь, Макс, все эти годы, что мы знакомы, я могу по пальцам пересчитать, когда ты говорил о себе, например, о своем детстве. И даже тогда приходилось вытягивать из тебя слова».
Воображаемый Макс усмехнулся - так, как он иногда ей усмехался. Как будто знал изюминку какой-то сногсшибательной шутки и просто ждал, что Джина догонит и уловит смысл.
«Я тот, кто есть. Но, очевидно, не тот, кем ты хочешь, чтобы я был».
«Ох, давай, свали все на меня, - зло сказала Джина. - Это все моя вина, да?»
«А разве нет?» - Он невозмутимо смотрел на нее. Удивительно. Даже воображаемый, Макс вывел ее из себя.
А затем он выдал: «Ты ведь меня бросила».
«Что? - возмутилась Джина. - Ох, прекрасно. Да иди ты! Конечно, ты сказал именно это, потому что ты не настоящий ты, ты - это я». Она лишь представляла его, поэтому, конечно, на сцену вышло ее огромное чувство вины.
Да, она его бросила. Потому что он не подпускал ее к себе. Бросила его, потому что только неразумный человек мог продолжать так долго биться головой о нерушимую стену. Бросила его, потому что хотела большего.
Вот только сейчас, все, что занимало ее мысли - это их разговоры о семье Макса. Его измученная депрессией сестра так часто пыталась покончить с собой, что скорая помощь на подъездной дорожке стала почти привычной картиной. Боже, как, наверное, ужасно было с этим жить. Его родители - вечно сердитые, вечно напуганные, вечно скандалящие. Его замечательный дедушка, наставник и хороший друг, больше не в состоянии разговаривать из-за инсульта. Брат его лучшего друга погиб во Вьетнаме. Его собственный брат, его последний союзник, самый близкий к нему по возрасту, никогда не был хорошим учеником. Он сбежал в армию, как только ему стукнуло восемнадцать, бросив Макса в доме, мрачном от безысходности.
А как же Макс? Как он справился? Уж конечно, не просто смотря фильмы с Элвисом.
«Я стал отличником».
Она всегда думала, что эти слова уловка. Выдумка, чтобы не обсуждать его истинные чувства.
И все же...
«Ты стал отличником, потому что оценки были одними из немногих вещей, которые ты мог контролировать, верно?»
Воображаемый Макс бесстрастно смотрел на нее.
«Если тебе хочется так думать...»
«Ты пытался быть идеальным, - обвинила она его. - Но никто не идеален. И даже если ты идеален, все равно есть вещи, которые ты не в силах контролировать. Так что, потерпев неудачу, ты сходишь сума, казнишь и обвиняешь себя – даже несмотря на то, что это не твоя вина».
Она была его величайшим провалом. Его слова. Он помог сохранить самолет, полный людей, но не смог уберечь ее от жестокого нападения. И не простил себя за это.
Не имело значения, что он не мог контролировать причины, по которым потерпел неудачу. Не имело значения, что, по мнению множества людей, он справился. Джина выжила - как это могло быть провалом?
Это совершенно не имело смысла.
Но для него в этом был смысл. Потому что его реакция была иррациональной.
Чистые голые эмоции.
Она думала, что Макс скрывал от нее свои чувства, но он все это время размахивал ими перед самым ее лицом.
И не удивительно, что все эти годы он боролся с тягой к ней.
Можно спорить, прав он или нет, но что на самом деле важно, так это его мысли и чувства. И, по словам Макса, каждый раз, оказываясь в одной комнате с Джиной, он снова сталкивался с эмоциональной болью от того сокрушительного провала. С ужасным самобичеванием.
«Я не могу дать тебе то, что ты хочешь». Сколько раз Макс говорил ей эти слова?
Что если он был прав?
Что если он не мог дать ей то, что она хотела, потому что она не могла дать ему то, что он хотел - шанс оставить боль его неудачи в прошлом.
«Ты покинула меня», - снова сказал ее воображаемый друг Макс, все еще виня ее.
«Да, но ты за мной не пошел», - сказала она ему. Сказала себе. Пытаясь не заплакать.
Не пошел тогда и не собирается приходить за ней сейчас.
Тихий стук заставил ее подскочить.
- Ты там в порядке? - Голос Молли. Проснулась, наконец.
Джина вытерла глаза, шагнула прямо туда, где стоял воображаемый Макс и открыла дверь ванной.
Молли до сих пор была бледна, но выглядела значительно лучше. По крайней мере, она могла стоять.
- Ты в порядке? - спросила ее Джина.
- Все еще немного трясет, - призналась Молли. - Не против, если я приму душ?
Она была слишком деликатной, чтобы спросить, с кем Джина разговаривала. Тем более, когда беглый осмотр крошечной ванной явно показывал, что девушка была там совершенно одна.
- Конечно, нет. - Джина сняла их почти высохшую одежду с веревки, на которой висела душевая занавеска.
- Эмилио - мужчина с пистолетом - принес консервы. Как вымоешься, ты должна хоть что-нибудь съесть, а потом нам нужно поговорить о том, как выбраться отсюда.
__________________________________________________________________________________________________________
[1] РСГЛ (PFLAG - Parents and Families of Lesbians And Gays) - родители и семьи гомосексуалистов и лесбиянок.
[2] В английском языке слово dick имеет сленговое значение «член».
[3] Get Out of Jail Free cards - карточка в настольной игре «Монополия».
[4] Отсылка к «Dungeons & Dragons» - настольной ролевой игре в стиле фэнтези.
кариша:
Таша,Мария Ширинова,Настя,огромное спасибо за продолжение
В очередной раз убеждаемся,что нет в жизни только черного и белого...а есть огромная палитра красок.Плохиш Джоунс сходит с ума от любви к миссионерки и учится в разговоре с ней заменять слова зат....... на выражения "заниматься любовью" Джина после мучительных раздумий приходит к выводу что виновата... 
Bad girl писал(а):
А как интересно можно быть рядом с человеком который эмоционально закрыт и отталкивает... А затем он выдал: «Ты ведь меня бросила».
«Что? - возмутилась Джина. - Ох, прекрасно. Да иди ты! Конечно, ты сказал именно это, потому что ты не настоящий ты, ты - это я». Она лишь представляла его, поэтому, конечно, на сцену вышло ее огромное чувство вины.
Да, она его бросила. Потому что он не подпускал ее к себе. Бросила его, потому что только неразумный человек мог продолжать так долго биться головой о нерушимую стену. Бросила его, потому что хотела большего
«Что? - возмутилась Джина. - Ох, прекрасно. Да иди ты! Конечно, ты сказал именно это, потому что ты не настоящий ты, ты - это я». Она лишь представляла его, поэтому, конечно, на сцену вышло ее огромное чувство вины.
Да, она его бросила. Потому что он не подпускал ее к себе. Бросила его, потому что только неразумный человек мог продолжать так долго биться головой о нерушимую стену. Бросила его, потому что хотела большего
Весь такой правильный Макс, нарушая все инструкции и предписания стремится создать группу по спасению прежде всего Джины,а о том что она не одна,мне кажется он думает в третью очередь... Один лапочка Джулс стремится все как то уравновесить
Хотя взяв в руки оружие лапочка превратиться в машину способную убивать...
Мел Эванс:
Удивительно, как Брокман умеет передать состояние растерянности, близкой к безумию, страх, душевные переживания. Веришь, переживаешь, сочувствуешь героям!
Девочки, спасибо за долгожданную главу! Очень радостно!
Долгожданное продолжение!!!! 
kosmet:
Огромное спасибо!
Очень понравилась глава. Конечно, не ждала я что Джина придет к ТАКИМ выводам со своим воображаемым другом, но в чем-то эти выводы и верны. Хотя, не только она не давала Максу забыть и пережить свой провал, он тоже ничего не делала для этого, кроме игнорирования проблемы
Bad girl:
kosmet писал(а):
Очень понравилась глава. Конечно, не ждала я что Джина придет к ТАКИМ выводам со своим воображаемым другом, но в чем-то эти выводы и верны. Хотя, не только она не давала Максу забыть и пережить свой провал, он тоже ничего не делала для этого, кроме игнорирования проблемы
Вот, кстати, да - с этой стороны никогда не задумывалась, каково Максу одновременно и любить и вспоминать каждый раз, что не смог защитить, что где-то не успел, не дотянул.
laflor:
спасибо за главу! правда, тяжело она мне далась...много очень личных, глубоких переживаний и рассуждений, которые даже читать тяжело..а представьте это все ощущать! жить с этим! тяжело...
спасибо девочки!
Bad girl:
» Глава 14
Дорогие землячки и земляки, с праздником! ;)По такому поводу у нас снова вечер воспоминаний, и если после этой главы вы не влюбитесь в Джулза, то я даже и не знаю что с вами делать
Ну разве что показать 16 главу ;)
Глава 14
Перевод: Bad Girl
Редактирование: Мария Ширинова и огромное ей за это спасибо!
По всем найденным ошибкам и опечаткам стучаться в личку
ПУЛАУ-МИДА, ИНДОНЕЗИЯ
24 ИЮНЬ, 2005
НАШИ ДНИ
Джулз мог сказать, что ожидание доводило Макса до сумасшествия.
Еще более безумного, чем обычно.
По правде, его бывший босс действительно тронулся. Джулз достаточно насмотрелся на признаки душевного пожара, чтобы сразу распознать их. Конечно, оставаясь верным себе, Макс Багат не может гореть спокойно.
Нет, он угаснет с грандиозным фейерверком.
То, что он провел двадцать раундов с Грейди Морантом, - как без толку размахивать красной тряпкой.
Даже сам Макс это заметил. Он признался Джулзу, что почти проиграл.
Чувак, ты так считаешь?
Насчет почти можно серьезно поспорить.
Это, плюс отказ ото сна, плюс сотня пристально изученных миль, полностью превратили командира группы ФБР, всегда одетого с иголочки, в какое-то крепко пахнущее подобие террориста... Правда, джинсы и тенниски - заслуга Джулза, но щетина в стиле «Джи Кью» и копна сильно запущенных волос – уже вклад Макса.
Да, в последние несколько дней у них не было доступа к мылу и воде, а погода стояла очень жаркая и влажная, но, черт возьми!
Путь из Джакарты в восточную часть Индонезии состоял из адской серии прыжков от острова к острову на самолете. И все этапы путешествия оказались куда длиннее, чем надеялись парни. Самый последний отрезок был особо невероятен: поездка на лодке в темноте от Купанга до этого отдаленного острова, расположенного посреди неизвестности.
А потом, конечно же, подъем в горы через джунгли - и все также под покровом ночи - к наблюдательному посту ЦРУ, который как бы случайно оказался по соседству с жилищем Эмилио Тесты.
Постом оказалась скромная угловая квартирка с окнами на центральную открытую площадь, выглянув из которых можно было увидеть рынок, знавший лучшие времена.
По-видимому, еще в семидесятых Мида пользовалась популярностью у туристов. Здесь построили множество фешенебельных гостиничных комплексов и роскошных летних вилл для богатых европейцев, привилегированных клиентов авиалиний. Но десятилетиями тянущиеся народные волнения в соседнем Восточном Тиморе придали новый смысл обещаниям турагентств об уникальном, незабываемом отпуске, и богатые-пребогатые перестали приезжать.
Менее зажиточных людей, расположившихся в опустевших элегантных домах, не волновало насилие в Восточном Тиморе, творившееся чуть ли не на их заднем дворе. Бизнес этих личностей был не совсем честным, и он не только процветал в таких беззаконных условиях, но и поднялся на совершенно новый уровень.
Квартира ЦРУ, которую они сейчас занимали, была оборудована почти год назад, чтобы следить за местным преступником, вроде бы связанным с Аль-Каидой.
Он был просто очередным счастливым, приветливым соседом мистера Тесты, живущим всего в двух домах от самого мистера Т.
Невероятное совпадение? Бог его знает. Хотя, если Теста связан с террористами, после того, как они его захватят, Джулзу будет гораздо легче ответить «да» на вопрос Макса, может ли он задушить негодяя.
Однако сейчас удушение откладывалось. Макс, возможно, кипел от нетерпения, но Джулз был благодарен за этот необходимый простой. И благодарен за то, что им предоставили место базирования, включающее крышу.
- Почему бы тебе тоже не передохнуть? - спросил Джулз Макса, присаживаясь рядом с ним напротив окна.
Они убедились, что в доме Тесты, где держали Джину и Молли, не было черного входа, не было даже задних или боковых окон. Одной стороной здание примыкало вплотную к скале, а другой выходило на открытую площадь, и существовал единственный способ войти или выйти - через парадные двери.
Если только это тот дом. Если контакт Джулза в ЦРУ, человек по прозвищу Бенни, передал верную информацию об Эмилио Тесте.
Бенни не пришел на встречу в доках Джакарты, что ужасно расстроило Джулза, ведь агент должен был предоставить им настоящий шведский стол техно-игрушек ЦРУ. Подслушивающие устройства. Инфракрасные очки. Множество микрофонов и микрокамер. И на звонки Бенни не отвечал, так что пришлось садиться в гидроплан без оборудования.
Что разожгло новую дискуссию между членами прославленной, неофициальной, на пятьдесят процентов криминальной, на пятьдесят процентов психованной «дрим-тим».
Макс взглянул туда, где в полумраке квартиры ЦРУ на диване растянулся Джоунс.
Мистер Самый Разыскиваемый до этого провел несколько часов, блуждая по окрестностям и изучая обстановку.
- Не думаю, что смогу заснуть, - пробормотал Макс. - Я немного подремал, пока мы летели в Купанг...
- Всего минут сорок, - заметил Джулз. - И, к твоему сведению, это было несколько часов назад.
Макс только покачал головой.
- Я просто не могу...
Он рассматривал из окна стéны противоположного здания, стоявшего через пыльную рыночную площадь. Джулз знал, что Макс продал бы душу за рентгеновское зрение, лишь бы мельком увидеть Джину, убедиться, что она жива и невредима.
Все стекла были зеркальными, иначе Макс уже был бы там, полз по стене, как Человек-паук, пытаясь заглянуть внутрь.
Пожалуйста, Боже, пусть Джина и Молли будут живы.
- Может, тебе стоит просто лечь и хотя бы попытаться... – «Отдохнуть» снова хотел сказать Кэссиди, но Макс перебил:
- Нет.
Вместо того чтобы заставить его расслабиться, Джулз добился лишь того, что Багат заиграл желваками. Проклятье. Сладкий, ты меня убиваешь.
Он не знал, чем помочь. Будь на месте Макса любой другой, Джулз посидел бы с ним какое-то время, глядя в ночь, а потом завел бы разговор. Сперва вроде бы ни о чем, подготавливая почву для перехода к более сложной части.
Хотя, может быть, если попробовать сейчас, то и этот человек раскроется - ха-ха-ха! Безудержный хохот. Как будто это вообще возможно - или встанет и уйдет от разговора, что оторвет его от окна, где нечего рассматривать, и, может, Багат хоть на какое-то время закроет глаза.
Определенно стоило попытаться.
Конечно, существовали и другие возможности. Макс мог взять Джулза в удушающий захват и сжимать до полной отключки.
Ну да ладно. Начнем разговор. Хотя с какой стати Макса расслабит надоедливая неуместная болтовня?
И не были ли эти два слова – «Макс» и «расслабиться» - теми, которые никогда не используются вместе в одном предложении?
Это невозможно, так что имело смысл решиться и начать.
Да и существует ли лучший способ сказать другу, что его выбор самая большая глупость всех времен и народов, и что он сам был, короче говоря, тупоголовой дубиной?
Макс не мог не заметить покашливаний и бормотаний Джулза.
- Если хочешь что-то сказать, ради всего святого, говори уже. Не издавай эти странные звуки.
Что?
- Какие звуки? Я не издаю странных звуков.
- Нет, издаешь.
- Ну, например? Какие? - Он вытянул руку, приглашая Макса продемонстрировать.
- Например... - Макс тяжело вздохнул. - Например... - Он прицокнул языком.
Джулз рассмеялся.
- Это не странные звуки. Странные звуки это вроде «вап-вап-вап», - сымитировал он звуки из «Трех балбесов»[1], - или «вр-р-р».
- Иногда мне действительно нужно постараться, чтобы вспомнить, что ты один из лучших агентов в бюро, - сказал Макс. - Если есть, что мне сказать, Кэссиди, говори. Или закрой, твою мать, рот.
- Ладно, я скажу. - Джулз глубоко вдохнул. Выдохнул. - Хорошо, видишь ли, я, что ж, я люблю тебя. Очень, очень сильно и...
Как же продолжить?..
Вот только его откровенные слова заслужили не просто мимолетный взгляд Макса, а полное и всестороннее внимание. Что немного настораживало.
Интерес в глазах Макса был подлинным, и это по-настоящему застало Джулза врасплох.
Макс ведь подумал... к своему удивлению, Джулз рассмеялся.
- Ох, нет! Не так. То есть, понимаешь, совершенно платонически, не по-гейски.
Джулз увидел на лице Макса понимание и облегчение. Как же он устал, если позволяет эмоциям настолько открыто проявляться.
- Прости. - Макс даже улыбнулся. - Я просто... - Он резко выдохнул. - В смысле, говорить о сокровенном даже сложнее...
Невероятно. Макс не отшатнулся в ужасе от этой идеи. Он забеспокоился о Джулзе, как бы не ранить его нежные чувства. И даже сейчас не попытался свести все к плохой шутке.
И еще заявляет, что они не друзья.
Джулз почувствовал, как сжалось его горло.
- Ты даже не представляешь, - прошептал он своему другу, - как сильно я ценю твое одобрение и уважение.
- Мой отец родился в Индии, - сказал ему Макс, - в тысяча девятьсот тридцатом году. Его мать была белой - американкой. А отец был не просто индусом, но ещё и из самой низшей касты. Нетерпимость, которую он испытал и там, и позже в Америке, сделала его... очень желчным, очень трудным, очень, очень несчастным человеком. - Он снова взглянул на Джулза. - Я знаю, это зависит от личности, и, может, ты просто сильнее его, но... Люди постоянно ломаются. И могут просто так и оставаться, погрязнув в этом состоянии, а могут... Делать, как сделал ты - как ты делаешь. Так что, да. Я уважаю тебя больше, чем ты думаешь.
Святые угодники!
Слезы наверняка были плохой идеей, так что Джулз ухватился за альтернативу - пошутил.
- Я даже не был уверен, что у тебя есть отец. В смысле, по офису ходят слухи, что ты прибыл на летающей тарелке...
- Я бы предпочел не слушать бессмысленную болтовню всю ночь напролет, - оборвал его Макс. - Так что, если ты это хотел сказать...
Ой.
- Ладно, - произнес Джулз. - Я тоже не собираюсь погрязнуть в этом. Потому что я прав. Видишь ли, я сказал то, что сказал, потому что думал использовать с тобой тот же подход, что и к восьмилетним детишкам. Ну, знаешь, сказать, как сильно люблю тебя, и какой ты замечательный в первой части своей речи...
- Речи… - повторил Макс.
- Потому что вторая часть сильно перегружена невысказанным, но угадывающимся «ты такой долбанный идиот».
- О боже, - пробормотал Макс.
- Так что я люблю тебя, - снова повторил Джулз, - совершенно в духе фильмов о мужской дружбе, и просто хотел сказать тебе об этом. Мне нравится работать на тебя, надеюсь, что с божьей помощью ты вернешься, и я снова буду на тебя работать. Понимаешь, мне нравится, что ты мой руководитель не потому, что ты назначен высоким начальством, а потому что отработал каждый квадратный дюйм своего роскошного углового кабинета. Мне нравится, что ты не только умен, но и обладаешь широкими взглядами - ты готов прислушаться к тем, у кого иная точка зрения, а когда они говорят, ты готов слушать. Как сейчас, к примеру. Ты же слушаешь, верно?
- Нет.
- Лжешь. - И Джулз продолжил: - Знаешь, не случайно ведь многие продали бы родную бабушку, чтобы стать частью вашей команды. Сэр, вы не просто сверхспециалист - и ваша маленькая речь ко мне лишь подтверждает это. Вы пугаете нас до смерти, потому что мы боимся, что не соответствуем вашим высоким стандартам. Но у вас такая крепкая спина, и вы всегда, так или иначе, умудряетесь вести нас за собой, даже когда мы сомневаемся. Некоторые люди этого не видят, они на самом деле тебя не понимают - знают лишь, что без колебаний отправятся в ад, если ты отдашь приказ. Но, видишь ли, я знаю, что ты будешь там, в первых рядах, а им придется бежать, чтобы не отстать от тебя. Ты никогда не отступаешь. Ты никогда не колеблешься. Ты никогда не отдыхаешь.
Немигающий взгляд Макса впечатается в эти стены навеки.
- Что, по-твоему, случится, - тихо спросил Джулз, - если ты отдерешь от рубашки эту гигантскую «S» и поспишь? Если позволишь себе провести час, вечер, черт возьми, да целые выходные просто дыша и получая удовольствие от прожитого момента? Что произойдет, Макс, если - после того, как все закончится - ты позволишь себе действительно насладиться компанией Джины? Сидеть в ее объятиях и разрешить себе быть счастливым. Не обязательно быть счастливым всегда - лишь на этот короткий промежуток времени.
Макс промолчал.
И Джулз продолжил:
- А потом, может, ты позволишь себе побыть счастливым и в следующие выходные. Не слишком счастливым, - быстро добавил он, - этого мы не хотим. Но немножечко, потому что эта невероятная женщина - часть твоей жизни, потому что она заставляет тебя улыбаться и, вероятно, фантастически трахается, и… Видишь? Ты слушаешь. Не убивай меня, я лишь хотел убедиться, что ты не отключился.
Теперь Макс наградил взглядом его.
- Ты закончил?
- Ох, сладкий, нам некуда идти, и до рассвета уйма времени. Я только начал.
«Чёрт», - закатил глаза Макс. Но не поднялся и не ушел. Просто сидел.
На той стороне площади и прежде не было ни малейшего движения, и сейчас ничего не изменилось. Но Макс снова принялся наблюдать.
Джулз помолчал целых полторы минуты.
- Просто на случай, если я неясно выразился, - сказал он, - я всем сердцем верю, что ты полностью заслуживаешь всего счастья, которое можешь ухватить. Не знаю, какой ущерб нанес тебе твой отец, но...
- Я не знаю, смогу ли... - перебил Макс. - Ну знаешь, то, что ты говорил. Просто приходить с работы домой и...
Святые угодники, Макс действительно заговорил. Об этом. Или, по крайней мере, говорит. Джулз подождал еще, но Макс лишь покачал головой.
- Знаешь, что случается, когда работаешь задницей? - наконец спросил Джулз и сам же и ответил: - В следующий раз ее просто не будет. И тогда тебе придется задействовать другую жизненно-важную часть тела. Ты должен дать себе время отрастить новую, перезарядиться. Когда ты в последний раз был в отпуске? В тысяча девятьсот девяносто первом или девяносто втором?
- Ты, чертовски хорошо знаешь, что я был в реально долгом отпуске как раз...
- Нет, сэр, не считается. Госпитализация и восстановление после почти смертельного ранения - не отпуск, - взорвался Джулз. - Разве в отделении интенсивной терапии ты не думал время от времени, почему совершил ту глупую ошибку, результатом которой стала пуля в твоей груди? Может, это случилось из-за сильной усталости, вызванной вечным шилом в заднице, которое заставляло тебя работать без продыху семь дней в неделю, двадцать четыре часа в сутки?
Макс вздохнул, затем кивнул.
- Знаю, я облажался, в этом нет сомнений, - он помолчал минуту. - И делал это неоднократно в последнее время. - Он бросил взгляд туда, где Джоунс притворялся спящим, прикрывая глаза поднятой рукой. - Я слишком часто изображал Бога. Не знаю, может, я уже начинаю верить в судьбу, и она воздает мне по заслугам.
- Но не по заднице, - вставил Джулз.
Макс улыбнулся, но улыбка быстро пропала.
- Да, похоже, что по горлу. - Он потер лоб, а Джулз сидел и смотрел на него. - Это всегда в моей голове, - тихо продолжил Макс. Джулз едва его слышал. - Все, что я должен сделать. Все, что не сделал. Я не могу избавиться от этого, как от документов на моем столе, и просто пойти домой налегке. - Он взглянул на Кэссиди, и в глазах отразилась сильная боль. - Как я вообще мог ожидать, что кто-то вроде Джины смирится с этим?
Ух ты.
Ладно. Они сейчас не просто болтали, они разговаривали.
- Отчего же ты ждал, что Алисса смирится с этим? - парировал Джулз. - Ты ведь попросил ее выйти за тебя замуж.
Тишина затянулась, и Джулз уже готов был врезать себе за то, что упомянул Алиссу Локке - его подругу, бывшего напарника и, очевидно, ахиллесову пяту - когда Макс заговорил.
- Она проводила на работе еще больше времени, чем я, - сказал он. - Иногда я чувствовал себя просто бездельником.
Джулз и сам с этим сталкивался: когда бы он ни пришел на работу, не имеет значения, насколько рано, Алисса уже была там.
- Какое-то время я даже считал, что она экономит на арендной плате, живя в офисе, - коротко рассмеялся Кэссиди. - Но шутки в сторону, ты же знаешь, что она работала, чтобы отвлечься, правда? В смысле сейчас, когда она работает в гражданском секторе - к слову то, чем она как раз любит заниматься - то даже берет выходные. Отгулы. Они с Сэмом только что купили новый дом - целиком нуждающийся в ремонте. И собираются проделать всю работу самостоятельно.
- Это... - улыбнулся Макс, - как сказал бы Сэм? Поверить, мать твою, не могу.
- Она очень счастлива, - сказал Джулз.
- Я рад, - кивнул Макс. - Она сделала правильный выбор, не выйдя за меня.
- Потому что... ты на самом деле ее не любил?
- Иисусе, я не знаю, - ответил Макс. - Любовь заставляет чувствовать, что тебе может понадобиться серьезное лечение? Словно ты вот-вот взорвешься, потому что одновременно хочешь и девушку, и защитить ее – и получить можно либо одно, либо другое, а сделать ничего не можешь, отчего твои внутренности завязываются узлом, заставляя действовать, как чокнутый безумец, и в итоге проигрывают все? Черт.
Подперев пальцем щеку, Джулз притворно задумался.
- М-м, я приму это за «нет». Что ты действительно не любил Алиссу, потому что, говоря «девушка», ты на самом деле имеешь в виду Джину, и - сладкий, очнись! - Джина, которую я знаю, стопроцентная женщина. Для начала, ты должен превратиться в настоящего человеческого мальчика[2] и действовать менее безумно, лады? Пожалуйста, перестань называть ее той, кем она не является.
Макс окатил его ледяным взглядом.
- Так все, что нужно сделать, это перестать называть Джину девушкой, и все будет хорошо? Вот так запросто мы заживем долго и счастливо.
- Ты не станешь счастливым, пока не разрешишь себе быть счастливым, - возразил Джулз. - Пока не примешь тот факт, что не можешь спасти каждую жизнь в этом мире. Люди умирают, Макс. Каждый божий день. Ты не можешь спасти их всех, но кое-кого можешь. Если не убьешь себя слишком тяжелой работой. Тогда вот чем для тебя дело кончится... давай-ка подсчитаем, простая арифметика: получается - никого не сможешь спасти. Число, как я понимаю, равно нулю.
- Что если Джина одна из тех, кого я хочу спасти? Что если я хочу для нее чего-то… Я не знаю … «Лучшего», черт побери, не то слово.
Но Джулз уже вцепился в него.
- Лучшего, чем что? - с отвращением фыркнул он. - Лучше, чем разделить свою жизнь с мужчиной, который, по твоим же словам, становится от нее «чокнутым безумцем»? С мужчиной, который заслужил уважение и восхищение каждого человека, с которым когда-либо работал, включая трех американских президентов? Мужчиной, который сексуален даже тогда, когда от него плохо пахнет? Макс, да брось, насколько ещё лучшим тебе надо быть? По моему мнению, тебе нужна серьезная, серьезная психотерапия.
- Нет, - сказал Макс. - Не... я имел в виду другое. Менее... не знаю, трудно. Менее... - Он закрыл глаза. Выдохнул. - Я представляю будущее и вижу, как делаю ей больно. И... боже, я вижу, как она делает больно мне. Это неизбежно. Но я не могу держаться от нее подальше. Я собираюсь пойти туда. - Он ткнул во все еще тихий домик на площади. - Собираюсь вызволить ее, собираюсь отвезти ее домой и собираюсь никогда ее не отпускать. Сколько смогу. До неизбежного разбитого сердца.
Ладно. Джулз выдержал долгую паузу.
- Хорошо, - наконец произнес он. - Так держать, мистер Романтик. И жили они жалко и раздраженно, и не то чтобы вечно.
- Давай просто перестанем говорить об этом? - снова заиграл желваками Макс. - От этого не легче.
На этот раз Джулз позволил тишине ночи виться вокруг них целых три минуты.
- Знаешь, я годами... - наконец прервал он молчание, потому что, проклятье, а вдруг Максу поможет, если он услышит эти слова? - ...поддерживал по-настоящему отравляющие отношения с парнем по имени Адам, который просто... Он все время рвал мое сердце из груди… Нет. Я постоянно позволял ему вырывать мое сердце. И лишь пытался вернуть его обратно.
Дело в том, что я дошел до той точки, когда заранее знал, что он снова причинит мне боль. Понимаешь, я все выучил, только ничему не научился. И делал ту же ошибку снова и снова, потому что какая-то бесстрашная часть меня, этот голос в моей голове просто отказывались принять реальность, типа: «В этот раз всё будет по-другому. В этот раз он действительно будет любить меня так, как я хочу».
В итоге я пришел к тому, что заставил замолчать ту чересчур оптимистичную шестилетнюю «Санта существует» часть меня. Нужно было запереть ее, что я и сделал. И как только я это сделал, так смог уйти от Адама. Да фиг с ним, я понял, что могу уйти от... кого угодно, если понадобится. Что не означает, будто я не сожалел о потерянных отношениях, потому что, черт, они были отстойными, но я жалел.
Джулз помолчал, думая об огромных киноафишах и изображениях на автобусах, куда бы он ни отправился. А затем сказал:
- Вот только однажды я проснулся и понял, что больше жалею о потере своего внутреннего ребенка. Мне не нравилось в кого я превращаюсь без этого счастливого маленького голосочка – в слишком мрачного типа, понимаешь? – «Чересчур похожего на тебя». Кэссиди этого не произнес, но знал, что Макс понял. - Так что я задумался всерьез и надолго, а чего же на самом деле хочет мой внутренний ребенок, - тихо продолжил Джулз, - и обнаружил, что в действительности не Адама. И даже не Робина - другого... Неважно. Это не то... - Он покачал головой. - Я хочу сказать, что понял: я не хотел Адама, я хотел мой идеальный образ Адама. Я хотел кого-то, как Адам, которого я вообразил. Я хотел любить кого-то, кто будет любить меня в ответ в соответствии с моим представлением о любви и уважении.
- Ты когда-нибудь сидишь просто? Тихо? Без разговоров? – вздохнул Макс.
- Хочешь, чтобы я замолчал, прежде чем доберусь до сути? - спросил Джулз.
- А в этой истории есть суть? В таком случае...
- Пошел ты. Сэр.
- ...продолжай.
- Суть в том, - сказал Джулз, - что я был в состоянии принять весь этот хаос, немного перенастроиться, и снова выпустить моего внутреннего шестилетку.
Макс явно не понял.
- Вместо того, чтобы превратиться в какого-то угрюмого, мрачного, несчастного человека, - пояснил Джулз, - без чувства надежды, - о, скажем, как твой отец, - я поменял установку. И во мне снова зазвучал искренний детский боевой клич: «Однажды мой принц явится за мной». Есть определенные проблемы, знаю. Я имею в виду, что ищу совершенство. Так или иначе, я стремлюсь к лучшему. И говорю тебе все это потому, что знаю: где-то внутри тебя, в какой-то давно забытой паучьей норе притаился твой полный надежд внутренний ребенок. Тебе нужно найти его, сладкий. И нужно позволить ему выйти и порезвиться. Если не хочешь, то и не трать время на психоанализ, вычисляя, почему же – может, из-за отца? - запер эту верующую в Санту часть тебя. Хотя, это и не повредит. Я большой поклонник саморефлексии и самопознания. Но даже если и нет, ты все еще можешь дать этой части себя новую установку: «Я разрешаю себе быть счастливым. Я разрешаю Джине любить меня». И, может быть, тогда, после того как мы завтра выбьем те двери, ты сможешь отвезти ее домой без всей этой чуши про неизбежный фатум.
Макс кивнул.
- Да, - сказал он. - Вот только, я думаю, Джина беременна.
Что?
- Да быть не может, - заявил Джулз. - Она ни с кем не встречалась. В смысле, за исключением симпатии, которой она вроде бы прониклась к Лесли-Джоунсу, когда впервые его встретила, о чем ты так не хотел слышать. Серьезно, я же всего месяц назад получил от нее письмо. Она бы мне сказала. И ты знаешь, что я бы сказал тебе.
- Да, вот только она встречалась кое с кем, - возразил Макс. - В Кении. Пол Джиммо. Несколько месяцев назад его убили в стычке за водные права.
- Нет, - успокаивающе произнес Джулз. - Ты ошибаешься. Джина упоминала о нем в одном из своих писем. Он владел фермой примерно в сотне миль от лагеря. Жил там с женой и детьми. Сладкий, он был женат.
Макс уставился на него.
- Вроде бы он просил Джину стать его второй женой, - поведал Джулз. - Некоторое время это было чем-то вроде их дежурной шутки, потому что, ну, Джина... не годится на роль второй жены. И даже если бы он ей нравился... Поначалу так и было, но потом он стал несколько настойчивым, что она испугалась... Но даже если, Боже, даже если бы она его любила, она никогда не спуталась бы с женатым мужчиной. Только не Джина. Ты знаешь это не хуже меня.
От таких новостей, взгляд Макса стал ужасен.
И Джулз знал, о чем он думает. Если Джина ни с кем не встречалась...
- Откуда ты знаешь, что она беременна? - спросил Джулз.
Макс вынул из кармана лист бумаги, развернул его и протянул Кэссиди.
На самом деле это были два листа бумаги. Какое-то письмо и что-то вроде квитанции. Джулз прочел оба.
- Ты звонил...
- Да, - перебил Макс. - Они не стали со мной говорить, а у меня не было времени, чтобы пробить по своим каналам. Я даже не знаю, как в Германии обстоят дела с конфиденциальностью - была бы у меня вообще возможность узнать что-либо даже по спецканалам.
- Это всего лишь стандартный бланк, - заметил Джулз. - А что до теста, может, она просто проверялась. Женщины ведь вроде бы должны делать это раз в год, верно? Джина находилась в Кении, а тут неожиданно попала с Молли в медицинский центр и решила «а почему бы и нет?» Может, в этом месте тест на беременность является частью ежегодной проверки.
- Да, - откликнулся Макс, - может быть.
Прозвучало неубедительно.
- Ладно. Давай пройдемся по худшему сценарию. Она беременна. Я знаю, она не из тех, кто заводит интрижки на одну ночь, но... - Джулз запнулся. Он хотел помочь, но «Эй, отличные новости - женщина, которую ты любишь, могла забеременеть после случайного секса с незнакомцем» - чертовски не подходит в качестве утешения.
Не имеет значения, что эта идея менее ужасна, чем альтернатива - что Пол Джиммо продолжал настаивать и не принял ответ «нет».
Очевидно, об этом Макс и подумал, учитывая, как он сжимал челюсти.
- Что ж, - сказал Джулз, - похоже, наш короткий разговор не принес тебе облегчения.
Когда Макс не ответил, стало ясно, что он изо всех сил пытается не выпрыгнуть из окна и не полететь через улицу, используя свой гнев как движущую силу, чтобы пробить дыру в форме тела в стене того здания, где держали в заточении Джину и Молли – пожалуйста, Отче небесный, пусть они будут там.
И Джулз знал, если окажется, что этот Пол Джиммо все-таки прикоснулся к Джине без ее согласия, Макс найдет могилу парня, вытащит его тело, вернет к жизни, а затем убьет сукиного сына снова.
* * *
Когда Молли вышла из ванной, Джина разбирала металлический каркас кровати, раскручивая гайки и болты голыми руками.
- У нас будет лишь один шанс, - сказала она, вручая Молли громоздкий кусок металла - бывшую ножку кровати с маленьким колесиком на конце. Оказалось, очень сложно ухватиться за длинную L-образную железку, предназначенную удерживать вес пружинного матраса. - Мы должны быть готовы. Определенно, стоит одеться. Вещи все еще влажные, но нужно приготовиться бежать.
- У них оружие, - заметила Молли. Она попыталась ухватить металлическую штуку как бейсбольную биту, готовясь замахнуться сплеча. Ножка была тяжелой, но достаточно ли тяжелой для того, чтобы лишить взрослого мужчину сознания?
- Пистолет, в единственном числе, - заметила Джина.
- Этого мы не знаем.
Джина прислонила матрас к стене, чтобы Молли вытащила из-за маленького столика в углу один из двух стульев.
- В последний раз, когда Эмилио заходил, оружия не было видно. Знаешь, возможно, у него нет патронов, - проинформировала ее Джина, никогда не имевшая счастья быть подстреленной. - Они ни разу не воспользовался своим пистолетом, даже когда в нас стреляли.
- Или у него может быть тьма тьмущая боеприпасов. - Молли опустилась на стул, ноги до сих пор были ватными.
Правда в том, что ему достаточно лишь двух пуль, чтобы оборвать три жизни.
- А может, и нет, - возразила Джина. - Если это не так, то нас здесь держит только наш страх.
- Это, и сердитый маленький человечек с ломом в коридоре, - напомнила ей Молли.
- Он показался тебе злым? - заколебалась Джина.
- Либо он зол, либо мучается от ужасного запора. - Пока она принимала душ - осторожно, по чуть-чуть поливая себя, спасибо биопсии - Джина прорабатывала оба мировых события и множество местных заголовков, вычисляя таинственных «тех», кто хотел обменять Грейди Моранта на похищенную жену Эмилио, сотворив целую цепочку боли.
- Оденься, - снова приказала Джина, несомненно, опять впустую. - Серьезно, Мол, и теннисные тапочки тоже. Я открою дверь, как только ты будешь готова. Насколько мы знаем, парня с ломом поблизости нет. Если он... - Она взвесила свою железяку с колесиком.
- Я не совсем уверена, будет ли от меня какой-нибудь толк, - сказала ей Молли, натягивая влажные штаны. - У меня все еще кружится голова. И тошнит. И уж точно не в моем стиле бить людей по голове.
- Тебе стоит что-нибудь съесть. - Джина направилась к банкам с едой.
Фу-у-у, гадость.
- На самом деле, пожалуйста, не стоит, - поморщилась Молли.
- Мы лучше возьмем еду с собой, - решила Джина. Она стянула одну из наволочек и принялась нагружать ее консервами. - Я знаю, тебе не по душе причинять кому-либо вред, но альтернативы...
- Я знаю, каковы альтернативы, - ответила подруге Молли, завязывая шнурки теннисок.
Смерть Джоунса. Или даже хуже. Смерть их обеих, да еще и ребенка. Или еще хуже. - И я ударю, если придется, уж поверь. Я лишь имею в виду, что у меня, наверное, не очень хорошо получится. - Она снова села. - Но, тем не менее, ты пока так и не убедила меня, что у нас есть хоть малейший шанс против пистолета.
- Ш-ш-ш, - сказала Джина, подняв руку.
В коридоре звучали голоса. О боже.
- Мы должны бежать в гараж - прямо по коридору и налево, - проинструктировала Джина, придвигаясь ближе к двери и занося металлическую ножку в позицию для удара.
О боже.
- Дорогая, пожалуйста, мы можем сначала попробовать что-то другое? - скороговоркой произнесла Молли, перемещаясь за Джину, не совсем уверенная, где ей встать. Ведь ударить нужно было того, кто войдет в двери, а не подругу, да и самой желательно не попасть под удар. - Например, притвориться по-настоящему больными. Как будто одной из нас нужно в больницу. Может, Эмилио...
- Он не собирается просто отпустить нас, - сказала Джина. - Ты сошла с ума, если думаешь...
- Мы могли бы хотя бы поговорить с ним, - ответила Молли.
- Ш-ш-ш, - снова произнесла Джина.
Что это за звук в коридоре? Словно какое-то животное или...
Очень маленький ребенок?
Дверь открылась, и на пороге, пошатываясь, замер маленький мальчик - едва ли старше двух лет.
- Нет! - крикнула Молли Джине.
Но Джина не собиралась бить малыша. На самом деле она шагнула к Молли, готовая блокировать ее удар.
В этот момент появился Эмилио. Взглянул на них - Молли все еще стояла с занесенной над головой железной ножкой - и схватил ребенка в объятия.
Хотя трудно было сказать, хочет ли он защитить мальчика или использовать его как щит.
- Вижу, вы тут были заняты, - сказал он с очаровательным акцентом. - Могу я представить своего внука Данжуму? Покорнейше благодарю вас обеих, что не причинили ему вреда.
___________________________________________________
[1] «Три балбеса/Three Stooges» - фильм о трех подкидышах из приюта, постоянно попадающих в приключения.
[2] Отсылка к «Приключениям Пиноккио» Карла Коллоди. Пиноккио мечтал превратиться из деревянной куклы в настоящего мальчика.
____________________________________________________
laflor писал(а):
спасибо за главу! правда, тяжело она мне далась...много очень личных, глубоких переживаний и рассуждений, которые даже читать тяжело..а представьте это все ощущать! жить с этим! тяжело...
Да, переводить тоже... не так чтобы вприпрыжку...
Спасибо, что читаешь.