К. С. Харрис "Когда рыдают девы"

Красиво! И как всегда точно по смыслу.
Марина, преклоняюсь!

Марина, какие замечательные стихи! И как всегда 100% попадания. Мне кажется, что ты понимаешь героев лучше, чем они сами себя понимают.
_________________

 » Глава 17

Маринка, !
Всем читательницам за отзывы - !
Я всегда их читаю, другое дело, что не всегда есть возможность отписаться .
С началом военно-полевых весенне-полевых работ ( и с учетом обширных земельных владений ) свободного времени остается все меньше, но постараюсь все же что-то приносить вам в клювике.
В этой главе мы увидим на удивление много народу: и уже известных нам действующих лиц, и новых.
А вот узнаем ли что-нибудь вместе с нашими детективами?

Глава 17

После ухода магистрата Себастьян налил себе кружку эля и остановился у незажженного камина, поставив ногу на холодную решетку.

Так он простоял довольно долго, перебирая в уме уже известные сведения о последних днях Габриель Теннисон и вопросы, которые еще следовало прояснить. А затем послал за своим камердинером.

– Милорд? – с изящным поклоном вопросил появившийся Калхоун.

С виду Жюль Калхоун был идеальным «джентльменом для джентльмена»: элегантный, учтивый и лощеный.  Правда же заключалась в том, что камердинер появился на свет  в одном из самых злачных притонов лондонского дна и благодаря такому происхождению обзавелся некоторыми любопытными умениями и множеством полезных знакомств.

– Слышал когда-нибудь о человеке по имени Джейми Нокс? – поинтересовался Себастьян, натягивая  перчатки. – У него в Бишопсгейте таверна под названием «Черный дьявол».

– Знаю такого, милорд. Но только понаслышке. Насколько мне известно, он прибыл в Лондон два или три года назад.

– Посмотри, что получится о нем разведать.

– Слушаюсь, милорд.

Себастьян щегольски сдвинул шляпу и направился к двери. На пороге он остановился, опершись рукой о косяк, оглянулся и добавил:
– Дело может требовать осторожности.
 
Камердинер, чьи темные глаза светились умом, а черты лица хранили безупречную сдержанность, отвесил еще один поклон:
– Можете рассчитывать на мою осмотрительность, милорд.
    


Геро начала свое утро с визита на террасу Адельфи.

Как оказалось, Хильдеярд Теннисон уже уехал устраивать поиски пропавших племянников, но оставил четкие распоряжения слугам, и гостья за несколько часов с помощью лакея собрала и упаковала исследовательские труды и записи Габриель. Отправив коробки на Брук-стрит, виконтесса направилась было к выходу, однако, помедлив, повернулась и поднялась наверх, в спальню подруги.

Геро долгое время стояла посреди комнаты, стиснув перед собой руки. Она называла Габриель подругой в течение шести лет. И хотя девушки во многом были близки, Геро только сейчас поняла, насколько ограниченными были их отношения. Приятельницы говорили об истории и искусстве, о философии и поэзии. Геро знала о боли, которую ранняя потеря матери причинила Габриель, о ее длительной скорби по братьям, которые умерли в столь юные годы, знала о любви подруги к детям. Но для нее осталось неизвестным, по каким причинам  Габриель отказывалась от брака и от возможности родить собственного ребенка.

Геро пришло в голову, что она просто посчитала эти причины отражением своих собственных. Хотя очевидно, что подобное предположение не имело под собой основания. Своим стремлением к науке и решимостью открыто заниматься любимым делом Габриель бросала вызов типичной роли женщины в британском обществе. Тем не менее она никогда не выступала в крестовый поход за радикальные перемены, которые поддерживала Геро. Слушая, как баронская дочь мечтает вслух о временах, когда женщины будут учиться в Оксфорде и заседать в парламенте, Габриель только улыбалась и покачивала головой, словно была убеждена, что такого никогда не случится, а возможно, и не должно случиться.

Габриель никогда не упоминала о приятельстве с таинственным французским лейтенантом. С другой стороны, Геро никогда не рассказывала о своем странном, противоречивом влечении к некоему темноволосому виконту с янтарными глазами. И сейчас ей стало любопытно, что подумала Габриель о внезапном и на первый взгляд необъяснимом замужестве подруги, ведь возможности побеседовать об этом так и не представилось.

Им столько нужно было обсудить – они столько собирались обсудить в то утро, когда условились встретиться на Кэмлит-Моут. А теперь у Геро остались одни вопросы и неизбывное чувство вины.

– Что с тобой случилось? – негромко спросила Геро и медленно обвела глазами спальню погибшей, задерживая взгляд на высокой кровати с балдахином и бледно-желтым покрывалом, на туалетном столике с зеркалом и россыпью серебряных шкатулок и хрустальных флаконов. Комната была такой же, какой ее оставила Габриель в воскресенье, не зная, что никогда сюда не вернется. Тем не менее, Геро не ощущала здесь никакого незримого присутствия, никакой призрачной сущности женщины, чьему смеху, мечтам и страхам эта опочивальня когда-то была свидетелем. Вокруг стояла абсолютная, зияющая тишина, от которой у Геро защипало глаза и сдавило горло.

Покинув дом Теннисонов, леди Девлин направила кучера на Парк-лейн, к жилищу некоего члена парламента от линкольнширских пустошей. И только когда карета покатила по улицам Лондона, Геро откинулась на мягкие бархатные подушки и впервые с того момента, как узнала о смерти Габриель, дала волю слезам.
    


Несколько аккуратно сформулированных вопросов в военном министерстве, ведомстве по делам иностранцев и Адмиралтействе снабдили Девлина сведениями, что в Великобритании находятся тысячи офицеров французской и союзных с Францией армий. Большинство вражеских пленных офицеров были расквартированы по стране  в пятидесяти «парольных» (1) городах. Но некоторые размещались в самом Лондоне.

Рядовых военнопленных, как правило, бросали в так называемые «халки». Прогнившие, лишенные мачт корпуса судов, признанных негодными для дальнейшего плавания, по сути являлись плавучими тюрьмами. Днем заключенных отдельными партиями сковывали одной цепью и отправляли работать в доки и окрестные мастерские, а на ночь запирали в непроветриваемых, кишащих паразитами и заразой темных трюмах. Уровень смертности среди пленных солдат был ужасающим.

Однако к офицерам традиционно относились иначе. В силу благородного происхождения за ними признавалась одна из наиважнейших характеристик джентльмена: честь. Таким образом, французского офицера могли отпустить на свободу всего лишь с некоторыми ограничениями, как только он давал честное слово, что не намерен бежать.

– По крайней мере так в теории, – проворчал пухлый, седоватый чиновник, с которым Девлин беседовал в Адмиралтействе. – Беда в том, что слишком многие из проклятых лягушатников не являются джентльменами. Они, видите ли, дослуживаются до офицерского звания с низов – вот почему у нас только в нынешнем году бежали более двух сотен этих лживых негодяев. – Он подался вперед, словно чтобы подчеркнуть свое мнение. – Никакой чести.

– Две сотни?

– Если быть точным, двести тридцать семь. И почти семьсот улизнули за последние три года. Может, эти французы и офицеры, но слишком многие из них так и остались чернью. Сброд, вылезший  из парижских сточных канав и чересчур возвысившийся над приличествующим ему положением. Видите, что происходит, когда общественный строй переворачивается с ног на голову и те, кто родился для услужения, начинают мнить себя господами. – Сама мысль о перевернутом с ног на голову мире разбудила такую ярость в широкой груди адмиралтейского служащего, что он буквально брызгал слюной.

– Тем не менее некоторые из лучших французских военачальников действительно  поднялись по карьерной лестнице с низов, – заметил Себастьян. – Иоахим Мюрат (2), например. И Мишель Ней (3)…

– Тьфу, – пренебрежительно отмахнулся пухлой рукой чиновник от этих примеров неджентльменского успеха. – Совершенно очевидно, что вы ничего не знаете об армии, сэр. Ничего!

Виконт рассмеялся и повернулся уходить.

– Попробуйте навести справки  у мистера Абеля Макферсона. Именно его Транспортный комитет Адмиралтейства назначил ведать делами освобожденных под честное слово в этой округе.

– И где мне его найти? – спросил Девлин, останавливаясь и оглядываясь на клерка.

– По-моему, он сейчас в Норфолке. Не сомневаюсь, он оставил кого-то вместо себя, но я не могу подсказать, кого именно.

– А кто может располагать такими сведениями?

– Простите, ничем не могу помочь. Но Макферсон через две недели должен вернуться.
    


В мэйферском доме достопочтенного Чарльза д'Эйнкорта леди Девлин была принята замужней сестрой парламентария, суровой дамой тридцати с лишним лет по имени Мэри Бурн.

Миссис Бурн никогда не встречалась с Геро и вся трепетала от чести оказаться удостоенной визитом дочери могущественного лорда Джарвиса. Гостью приняли в парадной гостиной, занавешенной светлым атласом и заставленной множеством раззолоченных столиков на ножках в виде крокодиловых лап и яркими китайскими вазами, способными порадовать самого принца-регента. После упрашивания  «дражайшей леди Девлин» присаживаться, хозяйка погнала слуг за чаем и пирожными, поданными на таком массивном серебряном подносе, что бедняга-дворецкий пошатывался под его весом. А затем, даже не останавливаясь, чтобы перевести дыхание, миссис Бурн принялась трещать обо всем: от своего изучения Библии в Савойской часовне до тревог  дорогого мистера Бурна из-за пребывания супруги в столице, где разгуливает на свободе безжалостный убийца, – и продолжила монолог бесконечными описаниями какой-то недавней семейной свадьбы, на которой танцевали  фанданго и новый вальс, а экипажи были украшены отличнейшим белым атласом. 

– По шиллингу за ярд, не меньше! – доверительно сообщила она, подавшись вперед. – Расходов не жалели, поверьте мне, дражайшая леди Девлин.

Геро с благосклонной улыбкой попивала чай и поощряла болтовню хозяйки. Мэри Бурн  похвасталась (разумеется, в самой скромной манере) утренними и вечерними молитвами, которые слуги в ее собственном доме, что в Дэлби рядом с Сомерсби, обязаны были посещать ежедневно. Она намекнула (довольно прозрачно), будто является автором изданной под псевдонимом популярной брошюры с осуждением современного увлечения друидизмом, а уже отсюда позволила, ничего не подозревая, тонко подвести себя  к предмету, вызнать о котором и явилась гостья: характеру отношений между Чарльзом д'Эйнкортом и его братом, Джорджем Теннисоном, отцом двух пропавших мальчиков.
    


Чарльз, лорд Джарвис, вольготно расположился в удобном кресле у незажженного камина в своих покоях в Карлтон-хаусе. Неторопливым движением  он вытащил из кармана золотую эмалевую табакерку и одним щелчком открыл ее с натренированным изяществом. Затем поднес к носу небольшую щепотку табаку и вдохнул, не сводя  жесткого взгляда с потного, пухлого бело-розового лица стоявшего напротив человека.
– Ну? – требовательно вопросил барон.

– Это в-все у-усложняет, – запинаясь, пробормотал  Бевин Чайлд. – Вы должны понимать. Б-будет нелегко…

– Как вы собираетесь выполнять свою задачу, меня не волнует. Вам известно, каковы будут последствия в случае неудачи.

Мягкий рот антиквара перекосился, глаза расширились.
– Да, милорд, – тяжело сглотнул ученый муж, судорожно, испуганно откланялся и подпрыгнул, когда за его спиной в дверь тихонько постучал секретарь Джарвиса.

– Что такое? – буркнул вельможа.

– К вам полковник Уркхарт, милорд.

– Впустите, – велел барон, щелчком захлопнул табакерку и перевел глаза на побледневшего антиквара. – Вы почему еще здесь? Убирайтесь с глаз моих долой.

Держа шляпу в руке, Чайлд попятился задом из комнаты, словно в присутствии особы королевских кровей, и все еще пятился, когда в дверь решительно прошел полковник Джаспер Уркхарт и отвесил короткий, элегантный поклон:
– Вы хотели видеть меня, милорд?

Полковник был высоким, как и все отставные военные на службе у Джарвиса, статным и широкоплечим, со светлыми волосами, бледно-серыми глазами и румяным лицом. Бывший стрелок служил у барона уже два года и до сегодняшнего дня не разочаровывал хозяина. 

– Вчера, – заговорил вельможа, поднимаясь с кресла, – я попросил вас поручить одному из лучших ваших людей некое задание.

– Да, милорд. Я могу объяснить…

– Не трудитесь, – фыркнул Джарвис, запихивая табакерку в карман. – Надеюсь, оплошавший больше на меня не работает?

– Совершенно верно, милорд.

– Вы меня утешили. Позаботьтесь, чтобы его замена не оказалась таким же разочарованием.

Тонкие ноздри полковника дрогнули:
– Слушаюсь, милорд.

– Вот и славно. Пока все.
    


Себастьян напрасно потратил три часа, обходя меблированные комнаты, таверны и кофейни,  часто посещаемые условно освобожденными офицерами. Вопросы, которые задавал виконт, были по необходимости туманны, а ответы, которые он получил, оказались абсолютно бесполезными. Не зная имени французского лейтенанта, как, скажите на милость, искать нужного военнопленного офицера среди такого их множества?

Виконт стоял у Серпентайна и наблюдал за учениями войск из казарм Гайд-парка, когда заметил хромавшего к нему молодого, болезненно худого мужчину. За ним по пятам с довольным видом следовал лохматый рыже-черный, с белым носом и манишкой, дворовой пес. Одно ухо дворняги торчало вверх, другое слегка обвисло, придавая собачьей морде вид постоянного изумления. Сюртук незнакомца обветшал, бриджи знавали починку, но рубашка была белой и чистой, поношенные сапоги – отполированными до блеска, а разворот плеч и ровная осанка безошибочно выдавали военного человека. Бледный цвет лица резко контрастировал с каштановыми волосами и свидетельствовал о долгих месяцах болезни и выздоровления.

Неизвестный неуверенно запнулся  в нескольких футах от Девлина. Пес остановился рядом с хозяином, высунув розовый язык и тяжело дыша.
– Monsieur le vicomte (4)?

– Да, – Себастьян медленно повернулся к подошедшему  лицом. – А вы, как я понимаю, таинственный и безымянный французский лейтенант мисс Теннисон?

Француз прищелкнул каблуками и элегантно поклонился. Этот офицер был явно не из тех, кто поднялся по карьерной лестнице из парижских трущоб.
– У меня есть имя, – произнес он на очень хорошем английском языке. – Филипп Арсено, лейтенант Двадцать второго конно-егерского полка.

ПРИМЕЧАНИЯ:

(1) Парольные города ( parole - обещание, честное слово) - были разбросаны по всей стране и определены для проживания военнопленных офицеров. По условиям пленнику, освобожденному под обязательство не участвовать в военных действиях, не разрешалось удаляться более чем на милю от города и предписывалось соблюдать комендантский час. Британские власти выплачивали каждому пленному офицеру некоторое денежное содержание, но поскольку это была довольно скромная сумма, те, кто мог, подрабатывали учителями танцев или преподаванием французского языка.

(2) Иоахим Мюрат (1767 - 1815) - наверное, самый известный маршал наполеоновской армии, коорый участвовал практически во всех кампаниях Наполеона І и был женат на сестре императора. Биография этого полководца поначалу складывалась отнюдь не как военная. Самый младший ребенок из многодетной семьи трактирщика, Мюрат записался на службу рядовым и уже через несколько лет дослужился до звания бригадного генерала.

(3) Мишель Ней (1769-1815) - полководец, маршал Франции. Родился в Эльзасе в семье простого ремесленника. Ему довелось быть писцом у местного нотариуса, потом надзирателем на литейном заводе. В 18 лет Нею удалось осуществить свою мечту - стать кавалеристом: он бежал из отцовского дома и поступил на армейскую службу рядовым. В 1796 году, всего в 27 лет, он стал бригадным генералом, а еще через четыре года - дивизионным генералом.

(4) Monsieur le vicomte? (фр.) - Мсье виконт?

Девочки, спасибо за новую главу!!!
интересно, и что же это была за задание, порученное Джарвисом???судя по всему, исполнителя этого задания уже тоже порешили, значит, скоро где-нибудь в канаве найдут труп....
зато теперь известно имя француза, уже проще
почему-то стало жаль Геро, впервые.....так хоть кто-то её понимал и поддерживал, а теперь опять одна......

Семейный подряд в действии, жаль что пока работают на два фронта. А своих планах Себастьян и Геро друг другу не сообщили, может о полученных результатах не промолчат?
Таинственный благородный француз нашелся. Интересно, что он поведает о мальчиках? Но тайн не становится меньше. Какое дело провалил человек полковника, ещё можно догадаться. Но что лорд Джарвис поручил Чайлду - загадка?!
Улыбнуло! Какие еще мероприятия намечены у Девлина в этот день?
Леся, Таня, СПАСИБО!

,
Тоже интересно, что за личность этот Джейми Нокс, так похожий на Себастьяна.


О, узнаем интересные мысли Геро об ее отношении к Девлину.

Джарвис что-то задумал. И опять против Девлина?

Ну вот и француз нашелся!

Леся, Таня, спасибо за главу!

Большое спасибо за новую главу.

Спасибо за новую главу!
когда читала, что Геро пошла в спальню, то решила, что она сейчас что-нибудь там найдет, но совсем не ожидала прочитать о ее чувствах...
любимый папочка опять в интригах... пока. даже не представляю, о чем пойдет речь)

Читаю, и читать хочется бесконечно... Я вообще то люблю больше современные детективы,но этот автор и ваш перевод девушки Как то Себ,не полюбопытствовал кто же так похож на него,да еще и целится намериваясь подстрелить... Я ожидала разборок между братьями А смелую девушку Геро пугает чувство к мужу...Зря...
_________________

Спасибо за главу!

Девлин и Геро каждый расследует убийство, движутся навстречу друг другу.

Читаю и меня мучает вопрос, когда Геро встретится с Кет, как? поговорят ли они? как она узнает о Кет? И что сейчас на душе у Себа? прошла ли его большая любовь? Какое место в его сердце занимает Геро?
_________________

Милые девочки, Леся и Таня, спасибо большое за прекрасный перевод!!!

Девочки, огромное спасибо за новую главку!

Леся, Таня, спасибо за новую главу!
Что я себе заметила:
- папа-Джарвис как обычно разводит какие-то интриги и готовит провокации с явно малоприятным для кого-то результатом. Интересно, для кого именно?
- благородный француз, к моему удивлению, оказался, кажется, таки благородным. А значит вряд ли имеет отношение (по крайней мере непосредственное) к убийству Габриэль.
- Геро ничего не нашла в спальне подруги, зато задумалась о своих чувствах к Девлину. То есть, чувства всё же есть! Приятно узнать. Значит, не такая она бесчувственная, как декларировала. Я же говорила, что она просто не умеет любить, потому что не было в её жизни повода, но если найдётся хороший учитель... Хотелось бы, чтобы Себ был именно хорошим. Пока гложут смутные подозрения...
- все бумаги подруги Геро забрала в безопасное место раньше, чем это сделал кто-то другой. Уже неплохо.
- и где же Нокс? Неужели драпанул? А вдруг это по его душу папа-Джарвис своих наймитов посылал? Или Нокс для него слишком мелкая рыбёшка?
_________________

Леся, Таня, большое спасибо за интересную главу в прекрасном переводе и ее замечательное оформление!!!
_________________

Лесечка , Таня , спасибо !
Дэвлину с одной стороны противостоит тесть , с другой якобы " братец" ,еще и Кэт может появиться с какой-нибудь проблемой .Куда не кинь везде свои под ногами путаются .Впрочем во всех романах так .
Жаль , что Геро не успела обсудить дела сердечные с убитой подругой .