Дневник Мелани Вэйр 18+ (драма, вампиры, жесткий ЛР)

Лена, спасибо большое!!!!
С Праздником!!!!! Любви и счастья!!!!
_________________

Спасибо за главу! Только сейчас прочитала и пишу. Ах, Дариан, разумеется, прекрасен) Дэя всё больше нравится. Комментарии Мелани позабавили)
_________________

Светлан, пожалуйста и спасибо за отзыв!
Чем Дэя понравилась в этой части?
_________________

Meldenbert
Понравилось, что она очень сильная.
_________________

 » VIII. Запись 21.

Запись двадцать первая. 25 сентября, 18:40.

1 тысячелетие до н.э. – 1 тысячелетие н.э.

За время, проведенное рядом с Дарианом, Ниайре так и не узнала наверняка, что же произошло в ночь её смерти-воскрешения. Он рассказывал много, но ни словом не обмолвился ни о своей сути, ни о происхождении. Он говорил о фактах, но не о причинах и следствиях. Со временем Ниайре перестала спрашивать, надеясь отыскать ответы в его библиотеке. Увы, напрасно.
То же произошло, и когда она осталась наедине со своей уникальностью. Объездив множество стран, Ниайре находила упоминания о существах, питающихся человеческой кровью, но на деле все они оказывались лишь суеверными поверьями и легендами. Будто сам мир отрицал возможность существования ей подобных. Единственный, кто мог дать ответы на вопросы, не пожелал этого сделать.
Скорость, которую человеческий глаз не способен был воспринять, мгновенное заживление ран, возможность одной рукой без усилий поднять телегу и внушение здорово пригодились, когда она осталась одна. Ниайре хорошо помнила правила выживания, но отказаться от охоты не могла и не хотела. Чем больше становилось убийств – случайных путников, жителей небольших диких поселений, тем ярче она ощущала собственную сущность. Звериную, дикую, первобытную и неудержимую. Поисков своих она так не оставила, но вскоре в летописях современников появились новые легенды о ночной охотнице. Щедро приукрашенные человеческой фантазией, как, например, её способность оборачиваться зверем или крылатым монстром.
Вся фальшивая добродетель Дариана казалась насмешкой над собственной природой. Она знала о силе внушения, но не могла поверить в то, что за тысячу лет он ни разу не убил во время питания. Как ему это удалось?.. Он всегда обходил стороной тему своего происхождения – разве что признался, что вот уже тысячу лет путешествует по миру, и что одиночество порядком утомило. Откуда его странная и страшная сила, оставалось только догадываться. Находясь рядом с ним, Ниайре могла её чувствовать. Каждое десятилетие делало её сильнее, но это не шло ни в какое сравнение с могуществом Дариана. От него кружилась голова и перехватывало дыхание.
Памятуя о своих снах, она искала и в другом направлении. История Мелет*, как называли остров финикяне, интересовала её не меньше. И снова ничего. Ниайре не находила никаких сведений о древних цивилизациях, существовавших задолго до её рождения. Нигде, во всем огромном мире – теперь, равно как и в прошлом, в святынях знаний Дариана.
Он так и не раскрыл перед ней своей истинной сути. Холодность и отчужденность сменялись вниманием и искренней заботой. Когда Дариан был настоящим? Она понимала, что таков был его расчет, чтобы удержать её при себе. Вот только зачем?
Мысли сходились на том, что она стала его зверушкой, первой в своем роде, кому довелось сочетать в себе человека и зверя. Ниайре уверилась в том, что представляла для него разве что интерес создания, которое он сотворил и выпустил в мир, чтобы посмотреть, что из этого получится. Он никогда не интересовался ей, как женщиной, как человеком, что там! Женщины, которые находились рядом с ним, отличались от неё, как день от ночи.
Чем старше она становилась, тем быстрее возрастала её сила. Солнце уже не сводило с ума, не обжигало, как раскаленный металл. Что будет дальше, Ниайре могла только догадываться. Возможно, и яростная, отчаянная потребность в крови со временем отпадет? Мысль об этом не давала покоя, но с каждым годом жажда проявлялась все сильнее.
Отчаявшись найти хоть какие-то упоминания о собственной сути, Ниайре начала изучать себя и записывать все, что казалось ей интересным. Теперь уже она могла находиться на солнце около часа – до того, как становилось совсем дурно. Первые минуты ощущалось лишь легкое покалывание на обнаженных участках кожи, резко падало зрение и начинала кружиться голова. К концу первой четверти часа приходило вполне ощутимое жжение. На исходе получаса кожа была красной, а болезненные ощущения становились ярче. Она практически полностью теряла возможность видеть. Падал слух, раны не заживали. Дольше часа, когда кожа покрывалась волдырями, и возникало чувство, будто она нырнула в кипяток с головой, Ниайре не заходила. Как бы ни хотелось знать, во что дневной свет способен её превратить, рядом не было помощника, способного помочь в исследованиях.
Подкрепившись человеческой кровью, она отлеживалась в тени и холоде подземелья. Если Ниайре была сыта, она могла находиться под солнцем ещё дольше. Голод и в самом деле сводил с ума, иссушал, делал слабее. Однажды Ниайре не кормилась полторы недели, но это был предел. Сознание помутилось, разум отступал и единственное, через что она воспринимала свою жизнь в те дни – жажда.
Человеческие яды не причиняли вреда. Змеи, пауки и скорпионы оказались бесполезны. Порезы заживали мгновенно, глубокие – в течение нескольких минут, серьезные раны беспокоили не дольше нескольких часов. Кровь сворачивалась в считанные секунды, не в пример человеческой, на вкус была более терпкой и будоражащей. Ниайре предприняла несколько попыток напоить ею самых разных людей. Некоторые вели себя так, будто хлебнули сильнейший дурманящий напиток, но несколько человек просто умерли.
Прошло около ста лет, прежде чем она оставила попытки понять свою природу. Года сменяли друг друга со скоростью дней, яркие звезды правителей и полководцев обращались в прах, и Ниайре становилось все скучнее жить в мире людей, который стал всего лишь нелепой декорацией. История человечества её заботила мало. Все чаще она задумывалась о жизни рядом с Дарианом.
Люди были интересны, забавны, но не более. Ниайре хотелось держаться тех, кто похож на неё хотя бы отчасти, чья сила и способности сравнимы с собственными. Искать и не находить было страшно, но ещё ужаснее – думать о том, что ей суждено навеки остаться одинокой в звериной сущности. Она перепробовала множество способов создать себе подобного, но ни один из них не оправдался.
Древний Египет стал несметным кладезем информации и истории, и она много времени проводила в путешествиях по стране и поисках всего необычного. Книги, манускрипты, рукописи, интересные тайны, которые могли поведать ей придворные или сами правители. Знания, охота и боль – то, что удерживало её на грани в череде бесконечных дней и ночей, помогая не сойти с ума.
Менялось многое, в том числе и её отношение к невольникам. Ниайре уже не коробило от откровенной жестокости. Своих она не держала, предпочитая собирать вокруг себя свиту людей, чей разум был отрезан от некоторых особенностей её жизни внушением, но не покорных рабов, а увлеченных, готовых следовать за тобой на край света. Этому она тоже научилась у Дариана. Иллюзия свободы для человека бесценна. Свободный в выборе, он отдаст за тебя жизнь, тогда как раб возненавидит и будет жаждать лишь сбросить оковы любой ценой.
Возможно, она и не обратила бы внимания на оборванца, истязаемого прямо на улице, если бы человек с плетью в руке не напомнил ей Господина. Что-то шевельнулось в душе: зыбкое и муторное, как тина грязных вод, поднимаясь на поверхность. Она приказала носильщикам остановиться и опустить паланкин на землю, откинув полог шагнула вперед и резким движением перехватила хлыст. Удар пришелся на обнаженную руку и брызги крови разлетелись в раскаленном от солнца воздухе.
– Вернешься домой и перережешь себе глотку, – безразлично бросила она оторопевшему мужчине, потом перевела взгляд на раба. Лохмотья, прикрывавшие его костлявое тело, были полностью изодраны, спина превратилась в кровавое месиво. Ниайре знала, что он уже не выживет, и думала о том, что ей все равно, но приказала забрать его с собой.
Глядя на мечущегося в горячке невольника, она удивлялась его живучести и поражалась тому, как отчаянно он борется за каждый вздох. Прошло несколько дней и однажды служанка вбежала к ней прямо посреди дня, хотя Ниайре строго-настрого запретила беспокоить себя в такие часы.
– Госпожа! Госпожа! – кричала она, задыхаясь от страха, но не успела рассказать, что произошло.
Ниайре уловила тонкий, металлический, не сравнимый ни с чем, будоражащий аромат человеческой крови. Служанка бессвязно причитала, и Ниайре, оттолкнув её, опрометью бросилась к оставленному в соседней комнате рабу.
Она слышала биение сердца в мертвой тишине, чувствовала жизнь в смраде мертвой плоти – новому обонянию мог позавидовать любой зверь, выслеживающий добычу. Но и не только. С некоторых пор Ниайре могла чувствовать энергию жизни и смерти. Новая способность пришла совсем недавно, и стала для неё своего рода откровением. Люди обладали самой разной энергетикой. У кого-то она тянулась тонкой ниткой, у кого-то плескалась родником на фоне тусклых ручейков. У существа, затаившегося в комнате, энергия била ключом первозданной силы нового рождения.
Невольник сидел, забившись в угол, зажимая окровавленный рот руками, рядом лежало тело мальчика, которому Ниайре поручила следить за ним. Даже не взглянув на мертвого человека, перешагнула через него и приблизилась к черноволосому рабу. Она вспомнила мгновение, когда собственная кровь брызнула под ударом хлыста, смешиваясь с его.
Она обернулась к служанке, которая застыла под её взглядом и жестом приказала подойти. Ниайре уже пробовала смешивать свою кровь с человеческой, но мужчины и женщины умерли в горячке. Если то, о чем она подумала, правда, то стать ей подобным мог далеко не каждый, но ключ к изменению все же заключался именно в её крови. Последняя теория подтвердилась. Служанка умерла, равно как и один из прислужников, а ещё одна девушка выжила.
Она была в восторге от собственного открытия, но не спешила продолжать изменения. Как вскоре выяснилось, не зря. Ияр чувствовал себя превосходно. Зиярат же дарованная сила в течение нескольких месяцев превратила в безумное животное. Единственным напоминанием о человеческом происхождении оставался её облик. Ниайре пришлось убить созданную своими руками кровожадную зверушку и все время посвятить выжившему.
Она учила Ияра, но, вопреки наставлениям Дариана, не заставляла отрицать свою природу. Ему не приходилось сдерживаться, как ей, или вспоминать о первой ночи пробуждения как о чем-то постыдном, кошмарном и неестественном. Она решила наблюдать, каким будет Ияр, во что они оба превратятся спустя несколько веков, и лишь после вернуться к созданию других. Подсознательно она понимала, что ведет себя, как Дариан, но остановиться не могла и не хотела. Ниайре было достаточно знать, что она больше не одна перед своей силой и проклятием.
Ценность всего сущего заключается в том, что все в этом мире конечно, и человеческая жизнь – не исключение. Рядом с Дарианом она училась воспринимать вечность, как щедрый дар, но чем дольше жила, тем чаще впадала в скуку и отчаяние. Ниайре могла несколько дней сидеть неподвижно, не замечая никого и ничего, либо в полубезумной ярости крушила все и вся, и находиться рядом с ней становилось просто опасно.
Вечность сводила с ума сильнее, чем бессилие и рабство. Для Зиярат все закончилось в несколько месяцев, для неё растянулось на века. Неужели в конце пути её ждут только безумие и смерть? Все утратило смысл: Ияр, его собачья преданность, охота, путешествия, жесткий секс, боль, танцы и рисование.
Ниайре часто вспоминала слова Дэи о том, что несвобода в тебе самой, и что где бы ты ни находилась, из плена собственных оков не вырваться. Мысли об этом доводили её до исступления, и тогда она, уже практически готовая раз и навсегда оборвать все, выходила на солнце и танцевала под ним обнаженной.
Боль приводила в себя, возвращая в реальность жестоким, но действенным методом. Зверь внутри стремился избежать смерти на инстинктах, а женщина заливалась безумным смехом, в такие моменты пугая спутника гораздо больше, чем в дни самой изощренной жестокости. Чем больше она убивала, тем ярче пробуждалась в ней первобытная кровожадность, подогреваемая безнаказанностью. Легенды о кровожадных монстрах в обличии мужчины и женщины следовали за ними по пятам. Вероятно, её жизнь закончилась бы гораздо раньше, если бы однажды Ниайре снова не проснулась в цепях на дне глубокого колодца.
Она плохо помнила, что произошло – лишь очередную охоту в небольшом поселении, из которого они с Ияром собирались уйти в ту же ночь. Ниайре не почувствовала присутствия Дариана, хотя сила и энергетика людей были для неё подобно раскрытым книгам. Когда она оказалась лицом к лицу с ним, стало поздно. Стоило встретиться со взглядом ярко-синих глаз, как сознание обожгло. Сначала предвкушением долгожданной близости, а затем болью. Прежде чем осознание беспомощности перед Дарианом обрушилось на неё всей своей силой, Ниайре провалилась в темноту.
Очнувшись в каменном мешке, закованной в цепи, от которых плавилась кожа, бесконечно слабой, она увидела его. Подобно ей, Ияр был скован по рукам и ногам, разве что был полностью обнажен и находился под открытым небом, а не под спасительным каменным навесом. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и понять, что ожидает его, когда отступит ночь.
– Дариан! – закричала она, жалко рванувшись, игнорируя боль от плавящих кожу цепей. – Дариан, не надо, пожалуйста, не надо! Я сделаю все, только отпусти его!
Ответом ей была гулкое эхо. Собственная беспомощность удручала и обескураживала. Ниайре отвыкла чувствовать себя слабой, но сейчас едва могла пошевелиться. Тело казалось тяжелым и непослушным, запястья в кандалах непрестанно кровоточили, в горле пересохло, а потрескавшиеся губы нещадно пекло. Она чувствовала себя так, будто её отравили. Но как такое возможно?
Ияр по-прежнему был без сознания – по всей видимости, под действием того же яда. Стремительно светлело, как всегда бывает перед восходом солнца. Ниайре могла видеть только кусочек неба: из предрассветной синевы глазами Дариана на неё смотрела Смерть.
Она билась в цепях, причиняя себе невыносимую боль, но яд отнимал последние силы. Не получалось даже слегка разболтать кольца, замурованные в камень. Ниайре ощущала себя столь же никчемной, как в те дни, когда находилась во власти жестокого садиста. Она поняла, что Дариан не придет, чтобы освободить её, пока все не закончится.
Первые лучи брызнули в их тюрьму, разрывая полумрак, и падая на его кожу. Ниайре знала, что больно будет не сразу, но Ияр был значительно младше, и солнечные лучи для него смертельны. Он приходил в себя медленно, будто выныривал из тяжелого полузабытья, и тут же проваливался обратно, а дневной свет уже начал свое убийственное действо.
Чуть меньше четверти часа они оба плавали в зыбком мареве предсмертного кошмара, а потом Ияр окончательно пришел в себя. В этот момент она снова закричала. Закричала, потому что дикая, обжигающая боль плавила его кожу. Ниайре не знала, как такое возможно, но чувствовала все, что с ним происходит. Ей стоило немалых усилий осознать, что она не умирает, что все происходящее всего лишь отголоски ощущений Ияра. Ниайре понимала, что не может помочь. Как не смогла в свое время Дэе. Подобно той девочке, ей доверился и этот мальчишка, и теперь его тоже ждала страшная смерть.
Их взгляды встретились, и помимо отчаянной боли, в его глазах застыл немой вопрос, непонимание, мольба о помощи. Если бы она была человеком, то сорвала бы голос. Или умерла от разрыва сердца, потому что кричала за двоих и рвалась – до тех пор, пока не иссякли силы. Ияр держался до последнего, но видеть, во что солнце превращает его кожу было почти так же невыносимо, как сходить с ума от боли, которую Ниайре проживала вместе с ним.
Он просил её закрыть глаза, но она не смогла. Не смогла, и до последнего не отпускала его взгляд. Все закончилось через несколько часов, которые показались ей вечностью, но перед смертью он сказал:
– Ты не виновата.
Он умер, и боль ушла, а в сердце образовалась странная, пугающая пустота, как в первые дни после утраты Дэи. Но ещё появилось до боли отчаянное ощущение надлома и утраченного доверия, крушение идеала, в который она верила безоговорочно. Предательство того, кого готова была любить, несмотря на его безразличие и отстраненность. Она могла бы простить ему многое, но не смерть Ияра. Не убийство, швырнувшее её на колени перед собственным прошлым.
Дариан появился ближе к вечеру, но Ниайре не осознавала всю силу зарождающейся в ней ненависти – слишком сильным стало разочарование. В жестком незнакомце мало осталось от созданного ей идеала.
– Надеюсь, этот урок станет тебе постоянным напоминанием о том, что мой дар не для всех, – произнес он.
Глядя в его глаза, сейчас Ниайре не чувствовала даже горечи. Все осталось в прошлом. Двести лет, проведенные рядом с ним, казались лишь кратким, но ярким и светлым сном. Она боготворила его, а затем так же безумно любила, но это был её выбор, и ничей больше.
– Твои правила не распространяются на тебя, – усмехнулась она, – а ты не сможешь все время быть рядом.
Ниайре бросила свой первый вызов в тот день, и ему это понравилось. Дариан улыбнулся, но в этой улыбке не было даже сотой частицы света, который она раньше видела в нем. Лишь холодное неприятие и откровенное безразличие. Неизвестно, что было сложнее пережить – смерть Ияра и его жестокость, или же отразившееся в синих глазах Ничто. Не пустота. Бездна Бесконечности.
Она попыталась почувствовать его Иначе – так, как с некоторых пор могла ощущать людей. В миг, когда Ниайре прикоснулась к его истинной сути, она ясно поняла, что их с Дарианом разделяет отнюдь не одно хрупкое тысячелетие. Заключенная в нем сила была бесконечна. Она окутывала его тонким, едва уловимым шлейфом: холодная, яростная и безупречная, без малейшей слабины. Чужая и незнакомая – ни один человек в мире не обладал такими оттенками энергии. Ниайре впервые столкнулась с таким насыщенным, притягательным и в то же время отталкивающим фоном. Это было нечто запредельное.
Их встреча затянулась всего лишь на сутки. Дариан рассказал ей о ядах, лишающих сил на первый взгляд неуязвимых существ вроде неё. Смеси редких трав и настоек на них. Они разъедали кожу, замедляя заживление, а попадая внутрь, лишали сил и выжигали внутренности. Он говорил и о том, почему она чувствовала боль Ияра, как свою собственную. Связь на крови возникла между ними с момента его изменения, и с каждым годом становилась все крепче. Проживи Ияр ещё половину тысячелетия, они смогли бы чувствовать друг друга на расстоянии. Где бы она ни оказалась, она будет ощущать смерть тех, кого изменила вопреки его воле.
Слова Дариана не отрезвили и не напугали, скорее наоборот. Если до гибели Ияра она готова была до определенного момента довольствоваться лишь его обществом, то после начала изменять людей одного за другим. Богатых и зажиточных горожан, нищих, бродяг, кочевников, рабов и рабынь. Выживали не все, больше половины умирали сразу или спустя несколько дней в лихорадке, но Ниайре было достаточно тех, кому везло. Она объясняла основные принципы выживания и выпускала в мир, как натасканных на дичь зверенышей.
Ошибки с Ияром она больше не повторяла, и никого не оставляла рядом с собой. Все они были для неё экспериментом по изменению, не только человеческой природы, но мира в принципе. Дариан шел по её следу, и долго созданные ею не жили, несмотря на то, что Ниайре старалась отправить их в самые разные уголки света. Кому-то удавалось протянуть дольше, кому-то меньше, кто-то сходил с ума сразу, кто-то постепенно, и со временем это превратилось в увлекательную игру. Ей нравилась такая жизнь, безумие отступило, в каждой ночи снова появился смысл.
Увести, запутать следы, как можно дальше спрятать очередного измененного, спрятаться самой. Боли от потерь Ниайре не ощущала, разве что жалкие отголоски физической. Она и сама проводила опыты на тех, кто был её продолжением. Яды, дневной свет, предел выносливости. Неизменным оставалось одно – собственное одиночество и бесконечный калейдоскоп лиц, времен и государств.
С Дарианом они больше не встречались. Для преследования её потомков он привлекал людей, которым раскрыл всю теорию ядов и слабостей измененных. Вряд ли они догадывались о том, кто вложил в их руки оружие, но фанатизм стал их отличительной чертой. Горстка преследователей со временем превратилась в тайное общество, идея которого распространилась для посвященных по всему миру. Дариан придумал способ контролировать измененных, но не её.
Когда приедалась борьба, Ниайре искала интересных людей. Вопреки принципам Дариана, она выбирала тех, кого общество выбрасывало за борт, считая лишним, ненужным или недостойным. Тех, кого стоило отпустить в мир не на потеху Ордену, а с целью заложить основу новой расы.
Хасан Аль-Катада, младший сын богатого шейха, бросивший вызов времени и эпохе, отказавшись жить по устоям современного общества. У него не было ни трагической любви к простолюдинке, ни возвышенного желания изменить мир или сделать его лучше. Он родился бунтарем по натуре. Высокий, смуглый темноволосый и темноглазый темпераментный красавец. Она наблюдала за ним какое-то время, прежде чем изменить его.
К тому времени, как они познакомились, её уже звали Дэя. Она выбрала имя девочки из прошлого, чтобы хотя бы изредка вспоминать о том, что есть суть человечности. Впервые Ниайре задумалась об этом на стыке эпох, когда события, позже породившие множество мировых религий, всколыхнули весь мир. Ей, на тот момент перешагнувшей порог своего первого тысячелетия, все казалось блажью и беспочвенным раздуванием пороков и значимости на пустом месте. Странным образом события Иудеи не оставили её равнодушной, напомнили о потерянном в веках чувстве, и она поняла, что была безмерно близка к Бездне Дариана. Стать такой же, как он, превратиться в подобие человека, красивое божество, лишенное чувств и эмоций? Нет, ни за что.
С Хасаном она провела жалкую сотню лет – нередких встреч, заканчивающихся горячим сексом и столь же яркими расставаниями. В мире благодаря их стараниям становилось все больше измененных. Они уделяли много времени обучению осторожности, навыкам охоты, выбирали лучших – тех, кто действительно мог выжить и обхитрить орденских псов. Счет шел с переменным успехом, многие гибли, не успев преодолеть порог пятидесятилетия, но Хасан был жив. Это не могло не радовать, и Дэя чувствовала, что не ошиблась, остановив свой выбор на нем.
Воспоминания о последней встрече с Дарианом практически померкли, но история с Ияром по-прежнему жила в её памяти. Дэя больше не страшилась потерь, а Хасан со временем ей наскучил. Когда схлестнулись два схожих темперамента, это было весело лишь первые десятилетия. Смешные попытки мужчины оспорить её первенство начали раздражать. Понимая, что рано или поздно оторвет ему голову, Дэя вышвырнула его из собственной жизни. Не то чтобы ей было жаль собственного творения, уничтоженного во вспышке ярости, но она не забывала о брошенном вызове. Проиграть Дариану она не могла, а Хасан был умен и перспективы развития расы измененных перевешивали желание поставить на место зарвавшегося мальчишку.
Мелькали столетия, правители и государства, эпидемии уносили сотни и тысячи человеческих жизней, и Дэя привыкла к собственной неуязвимости, как к чему-то изначальному. Дни, когда будучи беззащитной девчонкой она мечтала лишь о том, чтобы добраться до кинжала и забрать с собой к демонам одного-единственного ублюдка, практически стерлись из памяти. Собственное могущество и возрастающая сила пьянили, будоражили, снова и снова, раз за разом позволяя увериться в безнаказанности. Дэя могла получить все, что угодно, под ногами раскинулся весь мир, и в то же время у неё не было никого и ничего.
Любое обретение казалось незначительным и бесполезным, сменяющие друг друга любовники – жалкими и пресными. В каждой эпохе было чему поучиться, но новые занятия надоедали слишком быстро. Приелась даже охота, и первым постоянным спутником стал новый виток безумия. Были ещё танцы и рисование. Она танцевала каждую эмоцию, которую пережила когда-то. Любовь-ненависть к Дариану, отчаяние и боль потери, смерть и новое рождение, писала картины и в них раскрывала всю глубине собственной бездны. В каждом дне, в каждом мгновении Дэя находила то, что можно выплеснуть в танце, раскрыть через первобытные резкие рывки или страстную чувственность кисти, гуляющей по шелку.
Конец восьмого века нашей эры. Небольшой городок на севере современной Германии был интересен разве что для охоты. Она путешествовала по Франкскому государству, сражаясь со скукой самыми экстремальными способами. Например, убийство в людном месте и погоня за теми, кто изначально пытался её преследовать. Даже остановившись над десятками разорванных тел, Дэя приходила в себя лишь в краткие мгновения просветления.
О своей печали она с тоской рассказывала перепуганному до одури селянину, без труда удерживая его за горло. Ей надо было с кем-то поговорить, а он, возвращаясь из леса, увидел путницу у костра, и не смог пройти мимо. Мужчина жалко дрыгал ногами, а когда Дэя разжала пальцы, просто рухнул на землю. Он хотел закричать, но под её взглядом замер, не в силах пошевелиться.
– Поднимайся, – приказала она, не повышая голоса. Он подчинился, как если бы некто невидимый резким рывком вздернул его за плечи и поставил на ноги, – что интересного я могу найти в вашей глуши?
– Ничего такого, госпожа, – пробормотал он сквозь полузабытье дурмана внушения, – разве что казнь…
– Неплохо, – Дэя приблизилась вплотную – она едва доставала ему до груди, и тот покорно опустил голову, чтобы она могла коснуться пальцами его подбородка. С недавних пор ей стали интересны самые изощренные казни и пытки. В издевательствах друг над другом человечество совершенствовалось из года в год. Единственное, что по-прежнему вызывало в ней стойкую, на уровне животной агрессии неприязнь – надругательства над беззащитными женщинами.
Случалось ей отрывать головы и гениталии мужчинам, возомнившим женщину товаром, рабыней или объектом, на котором можно выместить злобу, но чаще всего это делали по приказу у неё на глазах. Прикасаться к ним она считала ниже своего достоинства. Дэя лишь изобретала для них новые мучения и пытки.
Слова простолюдина вызвали мимолетный интерес. Может быть, удастся увидеть хоть что-то интересное в этих забытых всеми краях. Войны, смуты и постоянно льющаяся при переделе власти кровь её уже не будоражили. Чем больше творилось вокруг бесчинств, тем легче было выжить новым измененным. Временами не было надобности даже маскировать убийства: своими зверствами люди все делали за них.
В её окружении мелькало множество измененных, но никто из них надолго не задерживался. Заскучав, она легко отпускала их от себя и без малейших сожалений пресекала попытки сблизиться вновь. Люди казались скучными и бесполезными. Что может быть интересного в тех, кто рядом с тобой беззащитен, как муравей, и суетится подобно этому насекомому?..
– Над кем будет казнь?
– Злодей, душегуб, – спешно забормотал мужчина, – всю округу в страхе держал, никак выследить не могли… когда его схватили, слезами умывался…
Дэя передернула плечом. Кажется, интересное представление отменялось. Кающиеся грешники её совершенно не интересовали, вот только не вязалось как-то «всю округу в страхе держал» и «когда его схватили, слезами умывался».
– Рыдал, говоришь? Почему? – она провела пальцем по его щеке и шее, по груди в вырезе рубашки, надавила острым краем ногтя, неотрывно глядя, как из-под него проступает кровь.
– Потому что больше убивать не сможет, – селянин вздрогнул: Дэя ослабила внушение, и сейчас в глазах мужчины плескался страх. Так ей нравилось гораздо больше. – Отпустите, – сдавленно прошептал он, – у меня жена… дети… мы все отдадим… только отпустите.
Улыбнувшись, она одним несвойственным для хрупкой миниатюрной женщины рывком притянула его к себе, разрывая кожу ногтями и зубами. Его крик потонул в булькающем хрипе и когда тело ослабло в её руках, Дэя брезгливо отшвырнула его в сторону. То, что совсем недавно было живым человеком, сейчас валялось у костра грязной тряпичной куклой. Искры, пляшущие над пламенем, взлетали в воздух и таяли в темноте, и Дэя не стала гасить огонь.
Она умылась прохладной речной водой – перед тем, как направиться в городок. Что-то подсказывало ей, что она не будет ждать завтрашнего представления с казнью, и что в лице этого убийцы её ждет приключение поинтересней.
Разобраться с местной стражей труда не составило. Она прошла через двор к внутренним подземным казематам, слизывая кровь со своих губ. Руки, платье, накидка пропитались ею, заключив в себе яркий, будоражащий аромат. Его камера была в самом конце подземелья, и, устроившись рядом с решеткой, Дэя наблюдала за притворившимся спящим мужчиной. Длинные, спутанные волосы, перепачканная одежда, надорванный на плече камзол, грубоватые черты лица, ссадина во всю щеку.
– Как тебя зовут? – она обхватила пальцами металлические прутья, закрывая глаза. Измененные обладали даром задействовать сразу все чувства, но ей хотелось сконцентрироваться на одном.
У него была потрясающая для человека энергетика: жестокая, сильная, лишенная малейшей крупицы страха, сожаления или раскаяния. Только отчаянное безумие и яростная жажда жизни, совсем как в ней самой когда-то. Кажется, он до сих пор не верил в то, что завтра в самом деле умрет.
Дэя услышала движение, но не пошевелилась, не отняла рук даже тогда, когда его пальцы с силой сомкнулись на её запястьях. Она открыла глаза и встретила заинтересованный взгляд.
– Натан.
– Убийца с именем пророка? Любопытно, – она кивнула на ключи, которые бросила к своим ногам. Натан одним движением подхватил связку и отпер замок, рванул на себя дверь. Он ещё не догадывался о том, что все стражники спят вечным сном. Его руки сомкнулись на её шее сразу, как только он оказался на свободе.
Дэя не попыталась вырваться или перехватить инициативу, не стала использовать внушение. Она, не отрываясь, смотрела ему в глаза, не пытаясь сделать вдох. И сама не заметила, как хватка ослабла. Натан отпустил её.
– Кто ты такая?
От его прикосновений по телу прошла волна желания, голос Натана – низкий, с хрипотцой, сводил с ума. Они набросились друга на друга, как изголодавшиеся звери, прямо рядом с трупами стражников. Дэя не могла знать, сколько продлится это чувственное помешательство, но свое одиночество она оставила в ту ночь в убогом городишке.

---------------------------------------------------------------------------------------------------

– Ты извращенка, так и знай.
Думаете, от её откровений в другом стиле мне стало легче? Нифига. Разве что я не чувствовала, как на моей шее сжимаются пальцы серийного убийцы, а я от этого кончаю. Поверьте мне, осознание того, что в твоем теле сидит подобное существо, тоже облегчения не приносит.
Хотите ещё новость? Именно его она тогда рисовала.
– Ты нервничаешь? – голос Дэи был вкрадчивым, как если бы она снова собиралась сунуть руку в кипяток. У меня перед глазами все ещё стоял продирающий до мокрых штанишек (в моем случае от страха) диковатый шатен. Я мысленно повторяла все детские и не только стишки, что приходили на ум, только чтобы не наткнуться на свою мысль, которая могла здорово разозлить Дэю.
Увы и ах.
«Психопаты друг друга находят».
– Да. Находят, – её голос был обманчиво спокойным, а рука тянулась за ножом для резки бумаги. Что, ради всего святого, он здесь делает? Ах да, она вчера вскрывала какой-то пакет, а я сдуру забыла убрать.
Дамы и господа, ответственно заявляю: не разбрасывайте свои вещи по комнате, сразу кладите все на свои места. Возможно, однажды это спасет вам жизнь.
Дэяненадоненадоненадо…
Я кричала это вслух или вопила мысленно? Не помню, потому что когда край лезвия коснулся моей кожи и из-под него показалась кровь, я поняла, что мне настал абсолютный и бесповоротный несчастливый конец, и заткнулась. Наверное, так чувствует себя курица на птицефабрике, которая перестает верещать за пару минут до того, как ей сворачивают шею. А как вообще убивают кур? Почему я об этом раньше не думала?
Я смотрела, как из-под лезвия выходит кровавая полоса, как потеки заливают стол, и вспоминала портреты, которые нашла тогда, очнувшись на балконе с ополовиненной бутылкой Бурбона. Черт подери, она его рисовала – снова и снова, раз за разом, пока я была в отключке. Почему она не рисовала гребаного Дариана или бесконечно талантливого Хасана? Почему только Натана?
«Потому что, милая, – подсказало мне что-то, – она испытывала все то же самое, что испытала ты, впервые увидев Сэта. Во что могло бы вылиться ваше более чем продолжительное знакомство, хочешь узнать? Если бы ты провела рядом с ним пару тысячелетий, а потом…»
Додумать не получилось. Я услышала странный глухой звук, и не сразу поняла, что нож отлетел в сторону, ударившись о стену. Крик, который разорвал тишину, заставил меня содрогнуться изнутри: вой раненого зверя, исходящий из моего горла. Вот только кричала не я.
– Прости, пожалуйста, прости, – шептала я, – Дэя, послушай, прости…
Я ни на секунду не сомневалась в искренности своих слов, равно как и в боли, вымораживающей изнутри. Я не чувствовала ничего подобного ни разу за все время нашего «соседства», и понимала, что сейчас сойду с ума вместе с ней. От безысходности, отчаяния, невозможности ничего изменить. Мои чувства – это её, или наоборот? Мы все ещё две разные личности, нас двое, или…
Все закончилось так же внезапно, как началось. Будто захлопнулась дверь, отрезавшая меня от неё. Как я ни звала, достучаться не получилось. Пожалуй, впервые за долгое время я окончательно и бесповоротно принадлежала себе самой, но это меня совершенно не радовало.
Автоматически я поднялась, промыла рану, перевязала руку и вернулась за стол. Я хотела записать то, о чем подумала после. Наверное, для того, чтобы никому в голову не пришло судить со своей колокольни на тему любви. Какой бы она ни была, между кем бы ни состоялась… Она просто есть. Или нет. Второе однозначно хуже первого. Я не знаю, что ещё добавить и не знаю, что будет дальше. Да и будет ли вообще?..
И да, если вы это читаете, там, на странице выше, не вишневый сок. Это моя кровь.

____________________________________________________________________________

* «Мелет» на языке финикян обозначает "удобная гавань".
_________________

Марина, Ксюша! Приветы!
Ура! Наконец-то новая глава!! Я ждала весь день, думала уж, что вы сегодня не выложитесь) но ура!
Ага, тут становится яснее, что Дэя - вторая измененная после Дариана. Он как Адам, сотворивший себе Еву.
Очень интересны наблюдения Дэи за самой собой. Еей не чужда некоторая экспериментальность (не говоря уже о любознательности). Интересно было узнать, что происходит с измененными на солнце)
(кстати, на мой взгляд непрактичный и глупый баг, портящий все удовольствие сверхрасы) Измененных я никогда не признаю высшей ступенью эволюции над человеком, пока они будут зависеть от таких косяков Но это мое имхо))
Заинтересовало, как Дэя создавала себе подобных. Методом проб и ошибок, но все же добилась своего!

Золотые слова! Именно так я и представляю себе вечную жизнь.
Ужасная смерть Ияра! Просо жесть! Ужас! Дариан преподнес ей странный урок. Показать свою силу? Сломать? Но ведь она после этого напротив пошла делать наперекор. Вообще создалось ощущение, что Дариан изменил Дэю и сделал ее такой потому, что ему было скучно. Типа, сам придумаю проблему, сам с честью буду ее решать. Потому что жизнь - борьба и все такое) Но это только мое ощущение)
Связи Дэи с мужчинами интеерсны тоже. За все это время она выделила только нескольких. Первый Ияр, второй Хасан, и Натан... Не его ли она рисовала? Ага, его...
Того, который плакал, что не может больше убивать) Больной ублюдок! Но так мило!! Но она все же больная, ей богу! Нет, вампиры воввсе не те существа, на которых я бы хотела быть похожей. Все во мне кричит против их сущности, я не могу им сопереживать... никаким. и не просите!
Финал от Мелани это финиш, конечно. Вынос мозга, да. Дэя походу жестко втюрилась в этого маньячину. Раз такая реакция. Что с ним случилось?
Спасибо за главу, девушки Я в шоке!
___________________________________

Лена,


Мы трахались с этим отрывком так долго, что сами думали - сегодня не выложим! Но ура!

Ага!
Дэе было скучно и она жаждала знаний, вот и экспериментировала над собой. Как любая женщина

У "старых" измененных такие фишка была, у Авелин этот баг поправился. Никто не знает, что будет в следующем поколении...

Она хотела избавиться от одиночества и это ей удалось

Дариан показал Дэи, что она ему не соперник, а всего-лишь созданное им существо. Он подарил ей вечную жизнь и может забрать в любой момент. В чем-то ты права, насчет скуки. Дариан живет гораздо дольше Дэи и со скукой ему бороться сложнее. Но Дариан не делает все просто так. Он бы давно уничтожил ее, если бы не была нужна.

Она выделила и запомнила тех, кто совпал со значимыми эпизодами в ее жизни. Ияр был первым измененным и разочарованием в Дариане. Хасан был первым выжившим, который разнес заразу измененных по всему миру. Натан - первым мужчиной, с которым она впервые позабыла о скуке.

Лен, ты умудрилась вложить в две короткие фразы всю суть Натана Психопаты находят друг друга (с) И Дэя встретила мужчину так похожего на нее. Они нашли друг друга)))

А как же Беатрис? А Риган?

Что с ним случилось мы обязательно расскажем
Спасибо тебе за отзыв

Я с вами всегда иду ноздря в ноздрю)

Имхо, не тока женщина экспериментирует. Любой пытливый ум)

А, точно) у Авелин да))) Но как-то доооолго к этому шли)

мне теперь интересно, откуда он вообще такой взялся? инопланетянин? падший ангел? генетический мутант? кто он? из какого времени к нам пришел, из какого периода?

е-мое! с таким действительно не соскучишься о_О

у меня к ним негативное отношение, если честно. думаю это нормальная реакция на убийц и маньячил. несмотря на то, что сама грешна) все равно, эти поступки отталкивают. у всех без исключения.

простите, дорогие авторы) но - нет))) они хороши как персонажи, я их воспринимаю и им сочувствую. но не понимаю. я просто приняла ваши слова на веру) но когда они грызут горло очередной жертвы, я хочу встать в ряды Ордена)

уряя!!!
___________________________________

Дариан точно не инопланетянин, не падший ангел и точно не генетический мутант. Кто он? Это одна из интриг Нулевого фактора, которую мы не обойдем стороной и обязательно расскажем)

Он мразь, он редкая скотина,
подлец, урод и душегуб.
Самовлюблённый лжец и сволочь.
Ну как тут бабе устоять?
(с) Н/а.

Да, Натана боялись не меньше Дэи. Поэтому реакция вполне нормальна))

При встрече с измененным, лучше бежать далеко или притвориться мертвым))) А вот насчет Ордена я не уверена. Там не жалели никого. Еще при этом приходится работать на Дариана. Ты уверена?

Тогда у меня больше нет никаких вариантов. Учитывая, что он существовал задолго до Дэи (один, чуть ли не с сотворения мира) - то это реально загадка. На ум ничто не приходит вообще.
Ахах! стишок позабавил) мил))

хм.. что-то куда ни плюнь - все на него работают. чет он мне перестает нравиться((( я лучше умру тут тихо под кустиком, шоб никто не увидел...
___________________________________

Ох, девочки, от это действительно реальная жесть! Я с открытым ртом читала! Но нужно отдать должное - отлично написанная жесть! То есть с упором не на зверства, а на чувства (а точнее на их отсутствие). На становление страшного зверя, растерявшего остатки человечности.
Да уж, есть что Ниайре/Дэе вспомнить долгими зимними вечерами... хотя такое и вспоминать-то не хочется. Зато наэкпериментировалась девушка... действительно, страшная вещь - безнаказанность, еще и практически полная неуязвимость.
Кто же такой Дариан? Так и осталось загадкой, зачем Дариану Дэя понадобилась. Видимо, есть в ней что-то особенное, если он простил ей все ее безобразия и создание новой расы вампиров. Кстати, теперь понятно, откуда все пошло. И Орден в том числе.
Натан - вообще ужас... это же надо такого полюбить... представляю, что они еще с ним натворили....
И Мелани жалко - каково ей было в такой мрак погрузиться... Блин, ну и Дэю же жалко - такая жуткая судьба у девушки, так она погрязла в убийствах, в скуке, в одиночестве, в ненависти и мести...
В общем, девочки, действительно все за душу берет. Даже не представляю, как все это закончится. Я так понимаю, что хэппи-эндом тут и не пахнет?

Лена,


Все куда проще Любит Дариан напустить загадочности) Но не будем забегать вперед)


Он скорее наблюдает и редко вмешивается)) Как умру? А как же концовка романа? Надо дочитать!

Таня,

Мы же обещали реальную жесть, вот так и получилось. Спасибо. Дэе есть, что вспомнить, но до встречи с Мелани она не задумывалась о том, чтобы писать мемуары. На это натолкнуло ее другое. Древних вампиров боялись и обходили за километры даже разменявшие пятьсот лет. А Дэя творила жестокие распри от скуки и для того, чтобы посмотреть сколько у Дариана хватит терпения.

Я писала выше, что про Дариана мы еще расскажем. Но не в этой книге. И Мелет сыграет не последнюю роль, и сны Дэи.
Со временем раскроется и его мотивы. Ниайре он выбрал не просто так. Да, Орден подчищал мелких измененных. На крупных охотились бойцы Дариана Но это уже спойлер)))

Это была специфическая любовь. Дэя тогда встретила родственную душу... Натворили они многое! Особенно Натан...

Всех жалко Мелани просто не повезло, Дэя сама выбрала свой путь.

Благодарим за эмоциональный отзыв! Насчет хэппи-энда... Как и во всех наших романах здесь будет открытый финал

Спасибо за новую главу
Прочитала на одном дыхании, очень интересно)

Отдельное мерси за ответы в комментах
_________________

Лена, большое спасибо за отзыв!
Приятно, что читается легко и интересно!

Про ответы в комментах - всегда пожалуйста. Мы иначе не можем.
_________________

Девочки, Ксю, Марин, приветик

Каждая глава из воспоминаний Дэи это просто что-то с чем-то. А эта так в обще открыла столько всего!
Вот так вот, по свету и распространились вампиры, а причиной тому, двое - один древний мудак (простите ) , а вторая обиженная на этого мудака женщина, страдающая от скуки и одиночества, борющаяся с внутренними демонами.

При прочтении я все гадала, кто же такой Дариан, откуда он такой особенный взялся то, но пока же я собралась писать отзыв, так тут уже разнесли в пух и прах все предположения. (об инопланетянин я думала, да, Ленка, респект тебе ). Из последующих коментов, поняла, что и в этой книге сей тайны мы не узнаем, (девочки вы злые авторы , мой пытливый ум, требует подробностей ).

Тут еще меня что цепляет, почему именно Ниайре он обратил, ведь жил же он один до этого тысячи лет, ну и жил бы себе дальше, так нет. И эти ее сны. Может эти сны из прошлой жизни, она явно кем-то в ней была, и наш главный мудак ее знал. Вот, как я думаю. Честно меня просто распирает от любопытства, вот и рассуждаю.

Возвращаясь к тому, откуда Дариан весь такой замечательный появился, я думаю, что была какая-то цивилизация, по мимо человеческой, и он последний из них и остался (с потонувшей Атлантиды выбрался, вот по любому ) Ладно, все, заканчиваю с клоунадой Придет время узнаем, но блин меня просто разрывает от любопытства.

Эксперименты Дэи, конечно приводят в ужас, сколько жизней было ею погублено, что и не сосчитать. Но шоком для меня было то, что произошло с Ияром, блин вот же мудила, а!! (я его теперь только так и буду называть). Но он показал ей свое превосходство, хотя она ведь и так понимала это, зачем было это делать, разве что от скуки.

Ну и появление Натана Плакал, так как не мог больше убивать - это финиш, просто. И смешно и в тоже время жуть берет. Нашла Дэя в своем одиночестве родную душу. Страшно представить, что они потом творили вместе. Так что надеюсь на скорые подробности. Этот псих меня заинтересовал, и его дальнейшая судьба мне интересна. =)))

А Мелани держится, переживает эти ужасные воспоминания, но держится, и даже шутит, психопаты друг друга таки да, находят

Девочки, спасибо Вам за то, что радуете продолжением