Ми-ми:
12.06.10 15:28
Vlada писал(а):
Эротика - это прекрасно, если хорошо написано! Потому что иначе эти страницы пролистываешь...Помню одного читателя, юношу, который приходил 1 раз в году в феврале, брал одну и ту же книгу "Мемуары проститутки (автор -Хилл), потом сдавал ее и исчезал на год. Мы шутили - пошел на охоту 
Влада, а может. он в день рождения себе такой подарочек делал? А книга-то эротическая? Мне не попадалась, и Хилл - несколько авторов с такой фамилией, кажется.
Вообще-то эротика - понятие растяжимое. На мой взгляд, это не только содержание, но и форма. Эротику писать сложнее, это должно быть красиво и грамотно описано Иногда это настоящая похабщина (как правило - это наши авторы, у которых смутное представление о предмете. У Смолл, которую я по-первости много читала, ее стали переводить одной из первых, есть пара-тройка романов с очень эротичными местами. но это скорее исключение, остальное - это словесная порнография. И это при том, что прочитанное сильнее действует на воображение, чем увиденное. Ее книги уж точно должны быть по специальным грифом, как раньше были фильмы Детям до 16-ти. Романы Смолл детишкам читать не рекомендуется.
Temarka:
12.06.10 15:37
Ми-ми писал(а):
И это при том, что прочитанное сильнее действует на воображение, чем увиденное. Ее книги уж точно должны быть по специальным грифом, как раньше были фильмы Детям до 16-ти. Романы Смолл детишкам читать не рекомендуется.
Я, когда первый и последний раз читала роман Смолл "Ворон", была красная как свекла
Сюжет мне понравился, но постельные сцены, заставляли меня очень краснеть. Больше за её романы не берусь.
А вот ещё какой вопрос меня интересует, какое чувство должно остаться во время и после прочтения эротики: восторг, стыд, напряжение, т.д.?
Ми-ми:
12.06.10 16:09
Ну, стыд давно уже книги не вызывают, фильмы нас ко всякому приучили. Стыдиться в любом случае нечего, всегда можно пользу найти в прочитанном, даже если удовольствия не доставило! Ведь пишут со знанием дела, хотя и есть такое ощущение, что прочитали один и тот же учебник секс-учебы. Повторяются в 3-х из 5-ти случаев. Уж нет фантазии - так не беритесь! Честно говоря - не помню уже, что там особенное в Вороне было, от чего краснеть? По-моему у Смолл это один из пристойных романов, есть ну совсем разнузданные! Причем совсем неоправданно. Если можно не писать подробности постельные, так и не стоит! Существуют сотни способов придать эротичность сцене без подробностей. Знаешь же, что мужчины предпочитают полуодетую женщину голой. это больше их возбуждает. Это основной закон. И если его не соблюдать, и получается порнография, т.е. неоправданное, лишнее упоминание, которое уже не прибавляет эмоций.
Вот я для примера приведу описание двух постельных сцен.
Цитата:
"Я навалила на тахту одеяла и забралась под них, сняв только узкую юбку. От холодных простыней меня сразу пробрала дрожь. Никита положил в печку еще дров и оставил дверцу открытой. По стенам блуждали отсветы пламени и это создавало иллюзию уюта. Он налил еще коньяка и подал мне рюмку.
- Выпей все и расслабься.
- Сегодня все советуют мне расслабиться, - чуть прерывающимся голосом сказала я, все еще дрожа от холода.
В голове чуть поплыло от выпитого, в теле я ощущала легкость и чувствовала себя превосходно. Никита стащил джинсы, скользнул под одеяло и тоже глубоко вздохнул от прикосновения холодных простыней. Я коварно засмеялась.
- Однако! Ты не предупредила, что тут так “уютно”! Спасение замерзающих - дело рук самих замерзающих! - и он крепко меня обнял, прижимаясь всем телом, - Не дергайся. Я большой специалист по выживанию в экстремальных условиях. Сейчас нам будет жарко!
Он поцеловал меня и вскоре мне действительно стало жарко. Наверное, печка наконец-то согрела комнату, потому что сброшены были свитера и в уютной и теплой пещерке из одеял мы были уже обнажены. Я не думала о том, что рядом молодой мужчина, чуть старше моей дочери, с обворожительным лицом киногероя. Я впитала его молодость и обрела внутреннее чувство такой же юной страсти, превратившей на эту ночь мое тело в совершенство. Так я себя ощущала. И еще я чувствовала, что не разочаровала его. Он же был выше всяких похвал, он был таким же восхитительным любовником, как прекрасны были его тело и его лицо. Его руки все еще гладили меня, когда уже не было сил продолжать. Я откинула одеяла с пылающего тела и засмеялась от счастья."
- Выпей все и расслабься.
- Сегодня все советуют мне расслабиться, - чуть прерывающимся голосом сказала я, все еще дрожа от холода.
В голове чуть поплыло от выпитого, в теле я ощущала легкость и чувствовала себя превосходно. Никита стащил джинсы, скользнул под одеяло и тоже глубоко вздохнул от прикосновения холодных простыней. Я коварно засмеялась.
- Однако! Ты не предупредила, что тут так “уютно”! Спасение замерзающих - дело рук самих замерзающих! - и он крепко меня обнял, прижимаясь всем телом, - Не дергайся. Я большой специалист по выживанию в экстремальных условиях. Сейчас нам будет жарко!
Он поцеловал меня и вскоре мне действительно стало жарко. Наверное, печка наконец-то согрела комнату, потому что сброшены были свитера и в уютной и теплой пещерке из одеял мы были уже обнажены. Я не думала о том, что рядом молодой мужчина, чуть старше моей дочери, с обворожительным лицом киногероя. Я впитала его молодость и обрела внутреннее чувство такой же юной страсти, превратившей на эту ночь мое тело в совершенство. Так я себя ощущала. И еще я чувствовала, что не разочаровала его. Он же был выше всяких похвал, он был таким же восхитительным любовником, как прекрасны были его тело и его лицо. Его руки все еще гладили меня, когда уже не было сил продолжать. Я откинула одеяла с пылающего тела и засмеялась от счастья."
и вот еще, оттуда же:
Цитата:
"Мы приехали домой и, пока я доставала краски и все книги, где есть иероглифы, Никита быстро снял костюм и рубашку. Снова вид его тела совсем рядом, одновременно доступного и неприступного в своем совершенстве, вызвал шок. Я, наверное, сумасшедшая, но мне кажется, что так же заболевали своей моделью знаменитые скульпторы прошлого, иначе у них не получались бы непревзойденные шедевры. Я выбрала, что буду рисовать, и попыталась сосредоточиться. Рука моя чуть дрожала и первые же линии оказались неровными. Я смыла их губкой и попробовала снова. Я старалась смотреть на него, как на лист бумаги, закусила губу и чувствовала, что меня начинает бить дрожь. Закончив два столбца знаков на спине, я развернула Никиту к себе лицом и встретила его взгляд, который обжег, словно страстные поцелуи.
- Не смотри на меня, пожалуйста, - попросила я и вышло это очень жалобно, - Я полная идиотка, но когда вот так вижу тебя, у меня возникает совершенно кощунственное благоговейное чувство. Я любуюсь тобой, и с этим ничего не поделать. Где еще написать?
Я старалась спрятать за словами свое смятение. Но вдруг заметила, что он тоже взволнован. Это мне было совсем ни к чему. Я быстро написала по нескольку иероглифов на ногах и, отложив кисть, пошла к холодильнику налить себе что-нибудь выпить. Когда я вернулась, Никита отобрал у меня стакан и тоже сделал хороший глоток.
- А теперь я тоже хочу попробовать.
- Что? - обалдело посмотрела я на него, - Что ты хочешь?
- Попробовать написать то же на тебе. Маргарита, пожалуйста!
- Ты сошел с ума?
- Да. Я сошел с ума. Вот хочу и все тут, - и он отколол орхидею и стянул с меня платье.
На меня вдруг нашло оцепенение. Я покорно стояла, почти теряя сознание от наслаждения, которое доставляли прикосновения мягкой кисти к спине. Его рука крепко держала меня за плечо, иначе я наверное упала бы. Я стояла, закрыв глаза, чтобы не видеть его лица рядом. Это получилось смешно, потому что сделано было так, чтобы он не заметил по моему лицу, как я его желаю вопреки уверениям, что меня просто прельщает красота. Уже нельзя было спрятаться за обычной иронией по поводу разницы в возрасте, поздно взывать к благоразумию, я не владела собой. Поэтому, когда я почувствовала его губы на плече, включился инстинкт самосохранения и я почти прокричала: “Нет!” вопреки раздирающему меня желанию, чтобы он целовал меня дальше.
- Никита, - взмолилась я, - прошу тебя, выбери другой объект для своих экспериментов. На женщин это должно произвести сильное впечатление, я тебе гарантирую, но только не надо так жестоко поступать со мной. Я - это не они.
- Но Маргарита, я сделал это только с тобой. Мне бы и в голову не пришло рисовать на ком-то еще. Я тебя прошу, не будь такой неприступной. Ты еще не поняла, что ты - это ты? Ты единственная, кого я хочу!
- Это потому, что ты думаешь, будто я не хочу тебя, как другие? Но это неправда, я такая же, как все... - слезы выступили у меня на глазах, но пришла пора говорить правду, - Я ничем не лучше других женщин и сейчас не могу думать ни о чем, кроме примитивного секса. А тебе нужно идти на работу, и ты смажешь надпись…
- Господи, какое счастье! - прошептал Никита, - Я боялся, что ты не захочешь меня!
И я решила - будь что будет! Сил сопротивляться у меня не было, а выяснить отношения можно и потом. Наконец-то я могла себе позволить то, о чем мечтала днем и ночью: положить руки ему на грудь и провести, плотно прижимая ладони, повторяя линии его тела, плавно огибая тонкую талию, бедра, переходя на спину, поднимаясь к плечам... На моем лице наверное было такое блаженство, что Никита засмеялся совершенно счастливым смехом и поднял меня на руки. Если бы кто-то мог заснять наши тела, сползшие с дивана на ковер, переплетенные в один восхитительный и немыслимый узел, перепачканные размазавшейся черной краской, он представил бы миру шедевр эротического искусства. Когда мы оторвались на миг друг от друга, мы расхохотались и пошли мыться в ванную. Мы намыливали наши тела и движения Никиты, напоминающие священнодействие, с такой серьезностью он проводил губкой по моей коже, убедили меня, что ему тоже это нравится. Это было неожиданно, но где-то в глубине души я ведь только этого и хотела - дождаться, что я буду для него что-то значить.
Потом мы устроились в обнимку на диване, завернувшись в халаты, я в свой летний ситцевый, а Никита в мой махровый, который был ему мал, и слушали музыку, прихлебывая “Мартини” из одного стакана. Я вдруг спохватилась, что ему нужно уходить, но он заверил, что заранее предупредил, что не придет, и сегодня совершенно свободен.
- Уж не хочешь ли ты сказать, что это заранее спланированная акция?
- А ты как думала? - весело спросил Никита, чуть откидывая мою голову за волосы, чтобы удобнее было поцеловать в шею под подбородком.
- Я ни о чем сейчас не могу думать. Ты завтра зайдешь ко мне, и мы поговорим обо всем, что “хотели бы узнать, но стеснялись спросить”.
- Мы поговорим об этом завтра, когда проснемся. "
- Не смотри на меня, пожалуйста, - попросила я и вышло это очень жалобно, - Я полная идиотка, но когда вот так вижу тебя, у меня возникает совершенно кощунственное благоговейное чувство. Я любуюсь тобой, и с этим ничего не поделать. Где еще написать?
Я старалась спрятать за словами свое смятение. Но вдруг заметила, что он тоже взволнован. Это мне было совсем ни к чему. Я быстро написала по нескольку иероглифов на ногах и, отложив кисть, пошла к холодильнику налить себе что-нибудь выпить. Когда я вернулась, Никита отобрал у меня стакан и тоже сделал хороший глоток.
- А теперь я тоже хочу попробовать.
- Что? - обалдело посмотрела я на него, - Что ты хочешь?
- Попробовать написать то же на тебе. Маргарита, пожалуйста!
- Ты сошел с ума?
- Да. Я сошел с ума. Вот хочу и все тут, - и он отколол орхидею и стянул с меня платье.
На меня вдруг нашло оцепенение. Я покорно стояла, почти теряя сознание от наслаждения, которое доставляли прикосновения мягкой кисти к спине. Его рука крепко держала меня за плечо, иначе я наверное упала бы. Я стояла, закрыв глаза, чтобы не видеть его лица рядом. Это получилось смешно, потому что сделано было так, чтобы он не заметил по моему лицу, как я его желаю вопреки уверениям, что меня просто прельщает красота. Уже нельзя было спрятаться за обычной иронией по поводу разницы в возрасте, поздно взывать к благоразумию, я не владела собой. Поэтому, когда я почувствовала его губы на плече, включился инстинкт самосохранения и я почти прокричала: “Нет!” вопреки раздирающему меня желанию, чтобы он целовал меня дальше.
- Никита, - взмолилась я, - прошу тебя, выбери другой объект для своих экспериментов. На женщин это должно произвести сильное впечатление, я тебе гарантирую, но только не надо так жестоко поступать со мной. Я - это не они.
- Но Маргарита, я сделал это только с тобой. Мне бы и в голову не пришло рисовать на ком-то еще. Я тебя прошу, не будь такой неприступной. Ты еще не поняла, что ты - это ты? Ты единственная, кого я хочу!
- Это потому, что ты думаешь, будто я не хочу тебя, как другие? Но это неправда, я такая же, как все... - слезы выступили у меня на глазах, но пришла пора говорить правду, - Я ничем не лучше других женщин и сейчас не могу думать ни о чем, кроме примитивного секса. А тебе нужно идти на работу, и ты смажешь надпись…
- Господи, какое счастье! - прошептал Никита, - Я боялся, что ты не захочешь меня!
И я решила - будь что будет! Сил сопротивляться у меня не было, а выяснить отношения можно и потом. Наконец-то я могла себе позволить то, о чем мечтала днем и ночью: положить руки ему на грудь и провести, плотно прижимая ладони, повторяя линии его тела, плавно огибая тонкую талию, бедра, переходя на спину, поднимаясь к плечам... На моем лице наверное было такое блаженство, что Никита засмеялся совершенно счастливым смехом и поднял меня на руки. Если бы кто-то мог заснять наши тела, сползшие с дивана на ковер, переплетенные в один восхитительный и немыслимый узел, перепачканные размазавшейся черной краской, он представил бы миру шедевр эротического искусства. Когда мы оторвались на миг друг от друга, мы расхохотались и пошли мыться в ванную. Мы намыливали наши тела и движения Никиты, напоминающие священнодействие, с такой серьезностью он проводил губкой по моей коже, убедили меня, что ему тоже это нравится. Это было неожиданно, но где-то в глубине души я ведь только этого и хотела - дождаться, что я буду для него что-то значить.
Потом мы устроились в обнимку на диване, завернувшись в халаты, я в свой летний ситцевый, а Никита в мой махровый, который был ему мал, и слушали музыку, прихлебывая “Мартини” из одного стакана. Я вдруг спохватилась, что ему нужно уходить, но он заверил, что заранее предупредил, что не придет, и сегодня совершенно свободен.
- Уж не хочешь ли ты сказать, что это заранее спланированная акция?
- А ты как думала? - весело спросил Никита, чуть откидывая мою голову за волосы, чтобы удобнее было поцеловать в шею под подбородком.
- Я ни о чем сейчас не могу думать. Ты завтра зайдешь ко мне, и мы поговорим обо всем, что “хотели бы узнать, но стеснялись спросить”.
- Мы поговорим об этом завтра, когда проснемся. "
Ну как тебе. краснела? Стыд или возбуждение, или просто удовольствие?
Алюль:
12.06.10 16:31
Ми-ми, как красиво и чувственно! А откуда это (или я что-то пропустила)? Ты права. Иногда эта откровенно коммерческая порнуха в книгах и фильмах так раздражает, что авторы добиваются прямо противоположного желаемому эффекта. Я, кстати, для себя сформулировала определение: порнуха - это эротика для эмоционально тупых. Зачем нормальному человеку с развитым воображением неинтересные физиологические подробности, когда важно настроение и атмосфера? А вот если воображения нет или цели другие - ну, там, ликвидация соответствующей неосведомлённости
, то дело другое. А вообще-то я подозреваю, что авторы, впадающие в излишний физиологизм, просто не умеют по-другому создать соответствующую атмосферу, таланту маловато... 
Кстати, то же касается и фото, и изобразительного искусства.
Temarka:
12.06.10 16:31
Ми-ми писал(а):
Ну как тебе, краснела? Стыд или возбуждение, или просто удовольствие?
Неа) Отрывки очень чувственные, лёгкие и чем-то цепляют. В них я почувствовала пробуждение к любви и удовольствие от красиво написанных отрывков)
Ми-ми писал(а):
Честно говоря - не помню уже, что там особенное в Вороне было, от чего краснеть?
Да, было дело, когда героиня попала в рабство. Но в то время я, правда, только начала читать ЛР.
Танюшка:
12.06.10 16:43
Ой, Смолл читать вообще не возможно... я вообще не понимаю, для кого она пишет, потому что произвести впечатление она может только на зелёных эмоционально незрелых подростков, которые только-только дорвались до "взрослой" литературы (хотя, теперь такие подростки пошли, что и взрослым фору дадут). А взрослого человека её фантазии раздражают. Правильно сказали выше, что романтическое настроение и чувственный флёр ценятся больше, чем, пардон, количество упоминаний возбуждённых "орудий" и "узких ножен" на страницу текста.
Ми-ми:
12.06.10 17:37
Существуют тексты секс-учебы, в которых все называется своими именами, но кстати - не смотрится так похабно, как в романах.
Тот роман, о котором я упоминала, Джейд Ли, интересен тем, что герой обучает шестую уже девушку из обычной викторианской семьи, где отец не появлялся из спальни, не застегнув все пуговицы, а мать не затянув туго корсет, а спят они в глухих рубашках и ночных колпаках и чепчиках, всем премудростям, как выглядеть соблазнительно и доставить удовольствие мужу, а потом выходит замуж за того, кто богаче и заплатит хорошие комиссионные учителю. Как правило, это старики которые проживут лет 10 и оставят богатую молодую вдову, которая сможет дальше устроиться по своему вкусу. Но существует большая вероятность, что претенденты имеют склонности, которые трудно удовлетворить женитьбой на родовитой и обеспеченной невесте, которая защищена родственниками. Он понимает это, поэтому старается следить за судьбой своих девушек и дальше, чтобы как-то помочь. Тут много нюансов, они интересны, потому что хоть он и продает невест, подготовив и дав знания, несвойственные викторианской девице (но совершенно обычные для современных девиц), он сознает ответственность. Девушки обращаются к нему сами. никакого принуждения, но совесть беспокоит то, что он зарабатывает на них деньги. Так вот, там нет никаких ханжеских кинжалов и нежных ножен. Все своими словами, с экскурсией в публичный дом для знакомства с предметом и процессом. Между тем разговоры в основном об моральной и эмоциональной стороне, можно сказать - психотренинг. Поэтому такой натурализм и не смущает (читателей, не девушек поначалу). Мне показалось, что это любопытно почитать.
В то время, когда английские мужчины читали тайком от жен "Кама-сутру", уже переведенную на английский, они не вынесли оттуда основное: учиться должны оба партнера и удовольствие доставлять не себе, а другому. Королева Виктория, нарожавшая кучу детей, считала, что скромность для женщины - превыше всего и изуродовала нацию.
Tamata:
12.06.10 19:39
Всем привет! Какая у нас тут интересная тема набирает обороты
! Я дите взрощенное любовными романами, хорошими и откровенно говоря НЕ хорошими в том числе. Смол я отношу к последним - да у нее сами сюжеты весьма интересны, но пишет она как то тяжело, душно, обнажая самые отталкивающие явления изнанки человеческих отношений, в книгах много насилия, я такое не люблю. Но совсем сопливую эротику, где читателя до бесконечности дразнят предчувствием секса, а в итоге когда настает заветный час "динь-динь" все действо укладывается в пару предложений, тоже не жалую. Я если честно люблю по горячей. И что бы все своими словами, без копий, мечей, жезлов, стеблей, пещер, норок и что там еще бывает.
Ми-ми, приведенные тобой отрывки мне в общем понравились, но постельные сцены из твоей "Бетси" мне нравятся больше, они у тебя чувственнее и теплее.
Одна из самых запоминающихся своей эротичностью книг в юности у меня была "Огонь в крови" Ширл Хенк.
История запретной любви Лиссы единственной дочери богатого землевладельца и Джесса наемника полукровки, нанятого ее отцом для поимки угонщиков скота. УЖ не знаю чем меня проняла эта книга, но помню как ночью забыв про сон, читала постельные сцены из нее и мое сердце буквально выпрыгивала из груди так они были горячи и чувственны! Попозжа времени будет по больше, я вам их процитирую.
Ну и теперь рискую быть закиданной помидорами, приведу вам маленький кусочек моего творчества
колючка:
12.06.10 21:11
Девочки привет! С праздником!! А еще поздравьте меня с началом летней повинности.
Одно радует наши 6 соток в черте города находятся, добираться не далеко.
Ми-ми, книгу скачала, сегодня прочту.
А теперь обещанная муза!
Вот тем она и хороша,
что с ней не всяк дружить горазд.
Сам Разин дул ее не раз,
полки боярские круша.
С Есениным в иные дни
история была такая ж —
и, коль на нас ты намекнешь,
мы тоже Разину сродни.
И тот бессовестный кащей,
кто на нее повысил цену,
но баять нам на эту тему
не подобает вообще.
Мы все когда-нибудь подохнем,
быть может, трезвость и мудра,—
а Бог наш — Пушкин пил с утра
и пить советовал потомкам.
1963 Борис Чичибабин
Я думаю все догадались, это водка!
ВНИМАНИЕ! мое сообщение не содержит в себе агитацию или рекламу, осуждение или одобрение!!! Только голые факты с чуточкой юмора!
Начну с того, что первое пришло мне в голову. С Митьков!
"Разграбление Макдональдса"
"Митьки" - группа художников из Санкт-Петербурга. Годом основания группы считается 1984, по прошедшей в этом году выставке 15 независимых художников в Доме культуры в г. Усть-Нарва, хотя фактическое название "Митьки" появилось в следующем 1985 году на квартирной выставке, разгромленной советской милицией. Первая же официальная выставка группы была в 1985 году в Доме ученых г. Усть-Ижора.
Пойдем дальше
Я думаю этого человека знают и уважают все, любят многие. Я не могла пройти мимо Владимира Семеновича. Его песни горькие, смешные, очень трагичные. Конечно, у него было очень много муз, но про них я не хочу говорить,так как выбрала совсем другую.
Извините за большой пост, но это еще не конец!
Юльчик, рада что появилась, заинтриговала...
Ми-ми писал(а):
По-моему у Смолл это один из пристойных романов, есть ну совсем разнузданные!
Ага, есть
Я завтра выложу продолжение, а потом напишу об очень красивой, на мой совсем не взыскательный вкус, эротической сказке.
Ми-ми:
12.06.10 21:38
Юльчик,
. Ты еще и Богиня секса! Все прекрасно, но я не поняла сразу, что Грэй, вампир и Владыка - одно и то же. Видишь ли, у тебя не секс, а эмоции, поэтому члены выходят за скобки, их не замечаешь почти.Что куда и сколько раз ни для кого не секрет, поэтому выигрывает тот, кто говорит и о другом. Но эмоции тоже надо дозировать, на мой вкус у тебя их излишне много, так же как и эпитетов. Не увлекайся! Впрочем, вот пусть нам Тэмари скажет, сильно ли она краснела.
А по поводу моих отрывков, повесть эта совсем о другом, поэтому я и не стала писать о подробностях, героиня-то старше на 17 лет, а герой стриптизер и платный любовник, поэтому вопрос совсем в другом. Ясно, что высший пилотаж они могли бы показать, но зачем? Они любили друг друга. Эта вещи есть у меня здесь, если хочешь прочитай, на нее проще выйти через мой блог из "Любовной истории №..." есть ссылка. А в моем творчестве она уже затерялась в глубинах. Мне самой это ужасно нравится, такая стопроцентная мелодрама! Все умываются слезами!
Я попозже выложу специально вставленные куски эротики в роман, который сочинила первым, а теперь спрятала подальше.
Что-то моя кошка шастает по столу в кухне, пойду спасать свой ужин!
whiterose:
12.06.10 21:41
Всем добрый вечер! Не могу не присоединиться к вашей интересной дискуссии.
Юльчик, я всегда говорила, что, не смотря на авки, мы тут все как на ладони наши склонности, темпераменты… предпочтения…. Ну рыжая ты, ненасытно-страстно – эмоциональная.
Ми-ми, отрывок про рисование на теле ОЧЕНЬ понравился, очень в моем вкусе.
А теперь о своем восприятии эротики в литературе. Я голую эротику не люблю. Если я читаю книгу, то сцена близости в ней должна обязательно оправдывать себя, а не просто быть воткнута, потому что вроде «надо про это написать».
ЛР раздражают своими сценами со всеми их бутонами и копьями. Это АБСОЛЮТНО не мое.
Полностью согласна с Ми-ми, если автор не умеет писать – лучше не браться. Для меня очень важна атмосфера, которая передается автором в описании подобных сцен, потому что для героев это не только акт. Но и их душевная составляющая, их взаимоотношения.
Очень нравится как пишет Маккалоу – достаточно кратко, но абсолютно к месту и абсолютно ТАК, как и должно это быть между героями. Автор учитывает и психотип героев, и их возраст, и время с их нравами.
Цитата:
-Мои руки любят тебя, - объяснил он, - как и все остальное. Я всегда любил тебя, Элизабет, и всегда буду любить, чтобы не случилось.
Бледный луч полыхал, как солнце, отразившись на ее лице прежде, чем они слились в первом поцелуе – робком, осторожном, которого пришлось ждать полжизни.
Боясь упустить ее и драгоценную минуту, он лишь мельком вспомнил о седельных сумках с одеялами, плащом, запасом керосина. Он бережно уложил ее на свою сброшенную одежду, но она не замечала ничего кроме его губ, рук, глаз. Когда он спустил с ее плеч платье и коснулся обнаженной груди, взрыв наслаждения потряс ее до самых глубин и сорвал с губ стон. И этот дивный сон не кончался.
Никто из них не помнил, сколько раз они предавались любви на своем жестком ложе под проливным дождем. Исчерпав запасы керосина, лампа, в которой горел крошечный, как булавочная головка, огонек, мигнула и погасла.
Бледный луч полыхал, как солнце, отразившись на ее лице прежде, чем они слились в первом поцелуе – робком, осторожном, которого пришлось ждать полжизни.
Боясь упустить ее и драгоценную минуту, он лишь мельком вспомнил о седельных сумках с одеялами, плащом, запасом керосина. Он бережно уложил ее на свою сброшенную одежду, но она не замечала ничего кроме его губ, рук, глаз. Когда он спустил с ее плеч платье и коснулся обнаженной груди, взрыв наслаждения потряс ее до самых глубин и сорвал с губ стон. И этот дивный сон не кончался.
Никто из них не помнил, сколько раз они предавались любви на своем жестком ложе под проливным дождем. Исчерпав запасы керосина, лампа, в которой горел крошечный, как булавочная головка, огонек, мигнула и погасла.
И вот что хотите со мной делайте, но мне НРАВИТСЯ, как пишет любовь Вилар.
Цитата:
Дверь отворилась, и она увидела его. Филип наклонился – проем был низок. Его волосы упали с плеч, а когда он выпрямился, Анна увидела его смуглое лицо и светлые глаза.
В тот же миг, словно ураганом, ее сорвало с кресла и швырнуло к нему. Она вцепилась в его плечи, обняла, прижалась и затряслась от беззвучного плача.
Филип обнял ее и, подхватив на руки, закружил по комнате, что-то приговаривая. Анна ничего не могла понять из того, что он ей говорил, а только судорожно сжимала руки, опасаясь, что он исчезнет и все это окажется неправдой. Он сел на ложе, опасаясь выпустить драгоценную ношу из рук, гладил, баюкал, укачивал, как ребенка, пока не прошла ее дрожь, пока всхлипывания не стали реже и она не прошептала его имя.
Тогда он наконец взглянул в дорогое, заплаканное лицо. Анна попыталась улыбнуться, но глаза рыцаря оставались серьезными.
– Неужели это так, Анна?.. – только и вымолвил Филип.
Он больше ничего не добавил, но она все поняла и кивнула. Он смотрел на нее, и взгляд его был темен и глубок, как морская бездна.
– Я думал, все в прошлом и ты забыла меня. Когда я смотрел на тебя сегодня у собора… Ты была прекрасна и величественна, как снежная вершина. Сам король вел тебя под руку, а люди склонялись к твоим ногам.
– Так это был ты?
– Ты заметила меня?
– Нет. Но со мной что-то произошло. Вернее, я вдруг почувствовала, что вот-вот что-то произойдет. И пришел ты.
Она улыбнулась – светло и счастливо, хотя слезы еще не высохли, а губы распухли от плача.
Филип снова обнял ее, и так они и сидели в тишине, не произнося ни слова, отделенные от всего мира своей любовью…
Где-то одиноко прозвучал колокол. Порыв ветра ударил в стекло и стих. Филип почувствовал, как Анна вздрогнула, и еще крепче прижал ее к себе. Она испуганно ухватилась за его руку.
– Не уходи!
Филип беззвучно засмеялся.
– Я здесь.
Он подошел к камину и, разворошив уголья, начал подкладывать поленья, оглядываясь через плечо на Анну. Чем ярче разгоралось пламя, тем прекраснее казалась она ему. Черты лица ее оформились, линии тела стали плавными, и Филип вдруг подумал, что желает ее столь же страстно, как и прежде, как и всегда, хотя изо всех сил стремился убедить себя в обратном. Ему захотелось обнять ее, коснуться ее кожи, запустить пальцы в эти густые, ставшие такими длинными волосы. Но он побоялся, что испугает ее. В своем порыве Анна была слишком ранима, слишком беспомощна.
Он встал и, подойдя к столу, бережно опустил на него ладанку и вернулся к Анне.
– Но я не предполагал, что наша встреча окажется такой, несмотря на то что в глубине души я мечтал хотя бы коснуться края твоего плаща, моя принцесса.
Он сел рядом, и она сама прильнула к нему, припала всем телом.
– Я так ждала тебя…
Его взгляд, устремленный мимо нее, стал жестким. Он думал о чем-то своем и вздрогнул, когда она коснулась его щеки.
– Поцелуй меня… Поцелуй, как целовал тогда, вечность назад.
– Анна…
– Я ничего не боюсь, когда ты со мной!
Она улыбалась и видела, как загораются его глаза, и под этим взглядом вдруг ощутила давно забытое волнение. Филип бережно взял ее лицо в свои ладони и, как редкостный плод или полный до краев кубок, притянул к себе.
Это был бесконечный, упоительный поцелуй, весь состоящий из множества иных, страстных и нежных. Анна испытывала головокружение и слабость, в то же время в груди пылал огонь и стало трудно дышать. Их волосы перепутались, она почувствовала его губы и дыхание на своей шее, в ямке у ключицы, блаженно закрыла глаза и, обняв его, опрокинулась на ложе. Он с силой сжал ее сказочно податливое тело, и Анна застонала и засмеялась одновременно. Она вздрагивала и таяла под его прикосновениями.
Губы Филипа ласкали ее нежно и алчно, захватывая то, что она отдавала ему – отдавала без остатка. Не было сил разомкнуть ресницы, хотелось лишь подчиняться. Все забытое возвращалось к ней, наполняло ощущением совершенного счастья; оно подступало, охватывало ее тело и ее сердце. Она что-то шептала, ловя его поцелуи, упиваясь лаской. Не было греха, не было ни тоски, ни раскаяния. Она была свободной…
Анна медленно открыла глаза и почувствовала слезы на щеках. Филип, приподнявшись на локте, с улыбкой наблюдал, как она приходит в себя. Она обняла его, удивляясь тому, как нежна его кожа. Ее ладонь неторопливо скользила по его плечу, предплечью.
– Фил, я все это совершенно забыла.
– Я понял, милая. А как же Эдуард?
Он почувствовал, как Анна вся сжалась.
– Прости. Я не должен был тебя спрашивать. Но я поневоле часто думал об этом.
– Он вовсе не ты… – шепнула Анна, и Филип крепче обнял ее. – Зачем, ну зачем ты отдал меня ему?
– Не говори ничего…
Было тепло. Он накрыл ее одеялом и поцеловал в глаза. Анна тихо засмеялась.
Время шло, и они снова тянулись друг к другу, сливаясь в порыве любовного безумия. Физическая близость наполняла их исступлением. Обнимая Филипа, Анна жаждала новых и новых прикосновений. Его ласки, его сила, его страсть дарили ее телу почти невыносимую сладость. Но все же, в минуты затишья, она порой замечала напряженный, странный взгляд Филипа, словно направленный сквозь нее.
– Что с тобой?
Он не отвечал, пряча лицо в ее волосах, отшучивался.
Эта ночь иссякла быстрее, чем им хотелось. Анна и не заметила, как поблек, посерел свет луны на окнах. Они умолкли. Откуда-то долетел голос ночного сторожа:
– Господь дарует нам новый день! Четвертый час, и да будет ваше утро добрым!
В тот же миг, словно ураганом, ее сорвало с кресла и швырнуло к нему. Она вцепилась в его плечи, обняла, прижалась и затряслась от беззвучного плача.
Филип обнял ее и, подхватив на руки, закружил по комнате, что-то приговаривая. Анна ничего не могла понять из того, что он ей говорил, а только судорожно сжимала руки, опасаясь, что он исчезнет и все это окажется неправдой. Он сел на ложе, опасаясь выпустить драгоценную ношу из рук, гладил, баюкал, укачивал, как ребенка, пока не прошла ее дрожь, пока всхлипывания не стали реже и она не прошептала его имя.
Тогда он наконец взглянул в дорогое, заплаканное лицо. Анна попыталась улыбнуться, но глаза рыцаря оставались серьезными.
– Неужели это так, Анна?.. – только и вымолвил Филип.
Он больше ничего не добавил, но она все поняла и кивнула. Он смотрел на нее, и взгляд его был темен и глубок, как морская бездна.
– Я думал, все в прошлом и ты забыла меня. Когда я смотрел на тебя сегодня у собора… Ты была прекрасна и величественна, как снежная вершина. Сам король вел тебя под руку, а люди склонялись к твоим ногам.
– Так это был ты?
– Ты заметила меня?
– Нет. Но со мной что-то произошло. Вернее, я вдруг почувствовала, что вот-вот что-то произойдет. И пришел ты.
Она улыбнулась – светло и счастливо, хотя слезы еще не высохли, а губы распухли от плача.
Филип снова обнял ее, и так они и сидели в тишине, не произнося ни слова, отделенные от всего мира своей любовью…
Где-то одиноко прозвучал колокол. Порыв ветра ударил в стекло и стих. Филип почувствовал, как Анна вздрогнула, и еще крепче прижал ее к себе. Она испуганно ухватилась за его руку.
– Не уходи!
Филип беззвучно засмеялся.
– Я здесь.
Он подошел к камину и, разворошив уголья, начал подкладывать поленья, оглядываясь через плечо на Анну. Чем ярче разгоралось пламя, тем прекраснее казалась она ему. Черты лица ее оформились, линии тела стали плавными, и Филип вдруг подумал, что желает ее столь же страстно, как и прежде, как и всегда, хотя изо всех сил стремился убедить себя в обратном. Ему захотелось обнять ее, коснуться ее кожи, запустить пальцы в эти густые, ставшие такими длинными волосы. Но он побоялся, что испугает ее. В своем порыве Анна была слишком ранима, слишком беспомощна.
Он встал и, подойдя к столу, бережно опустил на него ладанку и вернулся к Анне.
– Но я не предполагал, что наша встреча окажется такой, несмотря на то что в глубине души я мечтал хотя бы коснуться края твоего плаща, моя принцесса.
Он сел рядом, и она сама прильнула к нему, припала всем телом.
– Я так ждала тебя…
Его взгляд, устремленный мимо нее, стал жестким. Он думал о чем-то своем и вздрогнул, когда она коснулась его щеки.
– Поцелуй меня… Поцелуй, как целовал тогда, вечность назад.
– Анна…
– Я ничего не боюсь, когда ты со мной!
Она улыбалась и видела, как загораются его глаза, и под этим взглядом вдруг ощутила давно забытое волнение. Филип бережно взял ее лицо в свои ладони и, как редкостный плод или полный до краев кубок, притянул к себе.
Это был бесконечный, упоительный поцелуй, весь состоящий из множества иных, страстных и нежных. Анна испытывала головокружение и слабость, в то же время в груди пылал огонь и стало трудно дышать. Их волосы перепутались, она почувствовала его губы и дыхание на своей шее, в ямке у ключицы, блаженно закрыла глаза и, обняв его, опрокинулась на ложе. Он с силой сжал ее сказочно податливое тело, и Анна застонала и засмеялась одновременно. Она вздрагивала и таяла под его прикосновениями.
Губы Филипа ласкали ее нежно и алчно, захватывая то, что она отдавала ему – отдавала без остатка. Не было сил разомкнуть ресницы, хотелось лишь подчиняться. Все забытое возвращалось к ней, наполняло ощущением совершенного счастья; оно подступало, охватывало ее тело и ее сердце. Она что-то шептала, ловя его поцелуи, упиваясь лаской. Не было греха, не было ни тоски, ни раскаяния. Она была свободной…
Анна медленно открыла глаза и почувствовала слезы на щеках. Филип, приподнявшись на локте, с улыбкой наблюдал, как она приходит в себя. Она обняла его, удивляясь тому, как нежна его кожа. Ее ладонь неторопливо скользила по его плечу, предплечью.
– Фил, я все это совершенно забыла.
– Я понял, милая. А как же Эдуард?
Он почувствовал, как Анна вся сжалась.
– Прости. Я не должен был тебя спрашивать. Но я поневоле часто думал об этом.
– Он вовсе не ты… – шепнула Анна, и Филип крепче обнял ее. – Зачем, ну зачем ты отдал меня ему?
– Не говори ничего…
Было тепло. Он накрыл ее одеялом и поцеловал в глаза. Анна тихо засмеялась.
Время шло, и они снова тянулись друг к другу, сливаясь в порыве любовного безумия. Физическая близость наполняла их исступлением. Обнимая Филипа, Анна жаждала новых и новых прикосновений. Его ласки, его сила, его страсть дарили ее телу почти невыносимую сладость. Но все же, в минуты затишья, она порой замечала напряженный, странный взгляд Филипа, словно направленный сквозь нее.
– Что с тобой?
Он не отвечал, пряча лицо в ее волосах, отшучивался.
Эта ночь иссякла быстрее, чем им хотелось. Анна и не заметила, как поблек, посерел свет луны на окнах. Они умолкли. Откуда-то долетел голос ночного сторожа:
– Господь дарует нам новый день! Четвертый час, и да будет ваше утро добрым!
И немного о собственном творчестве. Так как я не сторонник переполнять текст подобными сценами, думала, что обойдусь где-то двумя, но Рим требует зрелищ.
Рим есть Рим: оргии, танцовщицы, проститутки, страсть… И тогда я поняла, что сцены близости могут здорово помочь передать атмосферу времени и нравов.
Вот этот отрывок, когда в дом патриция прислали проститутку в качестве подарка. Здесь я хотела показать как развратно было общество Рима.
Цитата:
Ритмичный звук бубна и вторящий ему перезвон колокольчиков, завораживали. Клавдий не заметил, каким образом девушка скинула с себя длинное одеяние и оказалась в короткой легкой тунике, едва прикрывающей бедра. Она отвязала от пояса маленький бубен и стала танцевать, напевая любовные строки из Овидия:
Легкую ткань я сорвал, хоть, тонкая, мало мешала,-
Скромница из-за нее все же боролась со мной,
Только сражалась, как те, кто своей не желает победы,
Вскоре, себе изменив, другу сдалась без стыда,
И показалась она перед взором моим обнаженной…
Поппея кружилась по комнате, плавно покачивая стройными бедрами, постепенно убыстряя ритм, отчего звон колокольчиком становился громче, дыхание прерывалось, гибкое тело все более и более извивалось. Легкая ткань от быстрых движений взлетала, обнажая тело девушки почти полностью, а потом снова опускалась и скрывала его от любопытного взора единственного зрителя.
Клавдий не мог оторвать глаз от танцовщицы, он уже давно забыл и о делах, и о застывшей на полпути чаше с вином – рука так и не успела поднести ее к губам. Он глядел на юную чаровницу, что так соблазнительно танцевала, легко перебирая красивыми ножками, на которые надеты браслеты с колокольчиками, на ее тонкие изящные щиколотки и маленькие босые ступни. Лицо Клавдия приняло багровый оттенок, и он понял, что просто умирает от желания, он хочет эту прекрасную в своем бесстыдном танце женщину с уже охрипшим от пения голосом. А Поппея кружилась все быстрее и быстрее, отбивая в бубен ритм, не забывая после каждого удара резко и призывно повести бедром.
Как были груди полны – только б их страстно сжимать!
Как был гладок живот под ее совершенною грудью…
Больше терпеть Клавдий не мог. Он резко поднялся со своего ложа и направился к девушке. Схватив ее за руку и повалив прямо на пол, Клавдий быстро овладел ею, не в силах больше сдерживаться.
Услышав звуки музыки, раздававшиеся из триклиния, Клавдий-младший, движимый любопытством, направился в столовую и остановился на пороге. Он безмолвно смотрел, как прямо на каменном полу, сопя и тяжело дыша трудился отец, а под его тяжелым телом извивалась Поппея, высоко подняв свои стройные ноги.
Легкую ткань я сорвал, хоть, тонкая, мало мешала,-
Скромница из-за нее все же боролась со мной,
Только сражалась, как те, кто своей не желает победы,
Вскоре, себе изменив, другу сдалась без стыда,
И показалась она перед взором моим обнаженной…
Поппея кружилась по комнате, плавно покачивая стройными бедрами, постепенно убыстряя ритм, отчего звон колокольчиком становился громче, дыхание прерывалось, гибкое тело все более и более извивалось. Легкая ткань от быстрых движений взлетала, обнажая тело девушки почти полностью, а потом снова опускалась и скрывала его от любопытного взора единственного зрителя.
Клавдий не мог оторвать глаз от танцовщицы, он уже давно забыл и о делах, и о застывшей на полпути чаше с вином – рука так и не успела поднести ее к губам. Он глядел на юную чаровницу, что так соблазнительно танцевала, легко перебирая красивыми ножками, на которые надеты браслеты с колокольчиками, на ее тонкие изящные щиколотки и маленькие босые ступни. Лицо Клавдия приняло багровый оттенок, и он понял, что просто умирает от желания, он хочет эту прекрасную в своем бесстыдном танце женщину с уже охрипшим от пения голосом. А Поппея кружилась все быстрее и быстрее, отбивая в бубен ритм, не забывая после каждого удара резко и призывно повести бедром.
Как были груди полны – только б их страстно сжимать!
Как был гладок живот под ее совершенною грудью…
Больше терпеть Клавдий не мог. Он резко поднялся со своего ложа и направился к девушке. Схватив ее за руку и повалив прямо на пол, Клавдий быстро овладел ею, не в силах больше сдерживаться.
Услышав звуки музыки, раздававшиеся из триклиния, Клавдий-младший, движимый любопытством, направился в столовую и остановился на пороге. Он безмолвно смотрел, как прямо на каменном полу, сопя и тяжело дыша трудился отец, а под его тяжелым телом извивалась Поппея, высоко подняв свои стройные ноги.
А вот здесь я писала любовь
Цитата:
Ночь всегда обнажает то, что так старательно прячет день, используя яркие краски. Ночью начинаешь острее воспринимать запах, слышать перешептывающийся шелест листьев, взмах крыльев неугомонной птицы, даже собственное дыхание. И дыхание другого человека - того, кто рядом. Ночь – время любви, когда близость тел больше напоминает таинство обряда, откровение.
Она скользила своим сильным гибким телом по другому телу, такому же горячему и нетерпеливому, пробуя на вкус солоноватую кожу и капельки пота, сходя с ума от прикосновений и поцелуев, полностью отдаваясь пьянящему танцу любви, пока, наконец, не уступила, упав на влажные покрывала. Ее финальный крик поглотили горячие губы, с жадностью целовавшие распухший рот. Она его любила…
О, как она его любила! С того самого момента, когда он протянул ей руку и поднял с земли, истерзанную, грязную, обесчещенную. С того самого момента она принадлежала только ему. И именно оттуда пошла ее привычка целовать ему руки – в знак благодарности и преклонения. Он очень злился, но Ливия ничего не могла с собой поделать, она часто брала его ладонь в свои и нежно гладила покрытые золотистыми волосками запястья, длинные сильные пальцы, проводила ими по лицу, закрыв глаза, прикасалась к ним губами. Эти руки когда-то спасли ее, этот человек когда-то помог ей избежать страшной мучительной смерти, и теперь она принадлежала ему всецело, до самого последнего вздоха.
Она скользила своим сильным гибким телом по другому телу, такому же горячему и нетерпеливому, пробуя на вкус солоноватую кожу и капельки пота, сходя с ума от прикосновений и поцелуев, полностью отдаваясь пьянящему танцу любви, пока, наконец, не уступила, упав на влажные покрывала. Ее финальный крик поглотили горячие губы, с жадностью целовавшие распухший рот. Она его любила…
О, как она его любила! С того самого момента, когда он протянул ей руку и поднял с земли, истерзанную, грязную, обесчещенную. С того самого момента она принадлежала только ему. И именно оттуда пошла ее привычка целовать ему руки – в знак благодарности и преклонения. Он очень злился, но Ливия ничего не могла с собой поделать, она часто брала его ладонь в свои и нежно гладила покрытые золотистыми волосками запястья, длинные сильные пальцы, проводила ими по лицу, закрыв глаза, прикасалась к ним губами. Эти руки когда-то спасли ее, этот человек когда-то помог ей избежать страшной мучительной смерти, и теперь она принадлежала ему всецело, до самого последнего вздоха.
Tamata:
12.06.10 21:53
Ми-ми писал(а):
Юльчик, . Ты еще и Богиня секса!
Так это еще с последнего шабаша, вроде как выяснилось
Ми-ми писал(а):
Видишь ли, у тебя не секс, а эмоции, поэтому члены выходят за скобки, их не замечаешь почти
Представила себе выходящие за скобки члены, очень странная скажу я вам конструкция 
Ми-ми писал(а):
Но эмоции тоже надо дозировать, на мой вкус у тебя их излишне много, так же как и эпитетов. Не увлекайся!
Приму на заметку. У меня если честно всегда задача №1 суметь передать свое виденье и ощущение происходящего максимально полно. Вот и получается что отсыпая от щедрот своих, текст представляет из себя полный эмоциональный и словесный взрыв
В прочем я так и живу Но я над собой работаю, честно.
Ми-ми писал(а):
Впрочем, вот пусть нам Тэмари скажет, сильно ли она краснела.
Тэм, ждем твой вердикт
whiterose писал(а):
Юльчик, я всегда говорила, что, не смотря на авки, мы тут все как на ладони наши склонности, темпераменты… предпочтения…. Ну рыжая ты, ненасытно-страстно – эмоциональная.
Эх, похоже я безнадежна
Девочки Настя , Ми-ми, Рози , спасибо что прочитали
Vlada:
12.06.10 22:23
Помню одну книжку Смолл, но не помню названия. Она только поступила в библиотеку и я сразу же выдала ее читательнице, которая постоянно и много читала романов. На следующий день она принесла мне ее обратно и долго возмущалась книгой. После ее ухода я решила почитать - хотелось понять, что ее так зацепило? Боже мой, это было что-то! Роман о 14 летней (!!!) средневековой принцессе, которая простите, трахалась с цыганом (!!!) в разных позах, очень подробно описанных. Пришлось книжечку спрятать подальше от нервных дамочек и давть только тем, кто такое читает. Мне очень нравятся постельные сцены у Робертс. Когда читаю, наслаждаюсь и даже представляю себя на месте героини
Ноу нее ведь не эротические романы (а вот хотелось бы почитать целиком такой роман...).
Tamata:
12.06.10 22:26
Vlada писал(а):
Когда читаю, наслаждаюсь и даже представляю себя на месте героини Ноу нее ведь не эротические романы (а вот хотелось бы почитать целиком такой роман...).
Vlada, шалунишка
, чувствую вы меня скоро на Робертс соблазните, хотя я к детективам в общем то равнодушна.
колючка:
12.06.10 22:32
Vlada писал(а):
Боже мой, это было что-то! Роман о 14 летней (!!!) средневековой принцессе, которая простите, трахалась с цыганом (!!!) в разных позах
У нее же есть еще принцесса индийская то ли в 12, то ли в 13 лет начала, внучка легендарной Скай! Всю серию не осилила, но общее представление имею. Даже дома в коллекции есть пара романов.
Юля, это у тебя Водянова на авочке?
Зарегистрируйтесь для получения дополнительных возможностей на сайте и форуме
Полная версия ·
Регистрация
· Вход
· Пользователи
· VIP
· Новости
· Карта сайта
· Контакты
· Настроить это меню
Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение
Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение