Euphony:
17.06.14 09:33
» Глава 3
Мел Эванс писал(а):После серии про ведьм читать про реки крови и осколки костей.
Я с вами)
Супер)). Ну и разнообразие пока никому не мешало).
________________
Мы с Дэнни стоим на дорожке из гравия, курим. Смотрим, как уезжает Саймон в своем черном «ягуаре».
- О чем это вы там толковали? – спрашивает Дэнни.
- О Джаветти. Ты же там был. Оглох или спятил?
Дэнни смеется:
- Кстати об этом. Тебе не кажется, что Саймон помешался?
Я пожимаю плечами:
- Может быть.
С той минуты, как Саймон позвонил мне в бар, мне кажется, что он ведет себя странно. Совсем не так, как Саймон, которого я знаю. Обычно его ничем не проймешь. Он всегда предельно хладнокровен и невозмутим. То, как настойчиво он требует этот камень, просто в голове не укладывается. А теперь еще и эта история о Джаветти.
- Ты ему веришь, что ли?
- А какая разница? – Само собой, сомнений у меня хоть отбавляй. Но я работаю на этого типа. Уже почти двадцать лет, черт возьми. Если он заляжет на дно, я пойду за ним.
Дэнни размышляет над моими словами:
- Наверное, никакой.
Задние фары «ягуара» исчезают за поворотом.
- К тому же, - говорю я, - если бы он действительно считал, что это один и тот же человек, думаешь, он послал бы меня его завалить? Послушать Саймона, так чувак бессмертный.
- Понимаю, тебе хочется так думать. Но я все-таки считаю, что он выжил из ума. – Дэнни затягивается сигаретой, выдыхает длинную струю дыма и вдруг заявляет: – У меня батя впал в маразм. Нам пришлось закрыть его дома. Он в упор не помнил, кто есть кто. Каждый день под себя ходил. Ты когда-нибудь имел с таким дело?
- Я своего старика никогда не видел.
- Отстой, наверное.
- Ты к чему-то ведешь или как?
- Саймон не будет жить вечно. Рано или поздно он напортачит, и все порушится к чертям. Что тогда?
- Гипотетически?
- Чего? Ой, я тебя умоляю. Я не пытаюсь его подставить. Он мой талон на еду, как и твой. Я просто размышляю, что будет, когда он облажается. Или состарится и отбросит копыта. Бога ради, ему почти шестьдесят пять.
Я бросаю сигарету на землю, тушу пяткой. Дэнни прав. Саймон стареет. Детей у него нет, о родственниках я никогда не слышал. Что будет, когда он наконец сойдет со сцены? Вряд ли он мне какую-то пенсию оставит.
- Саймон не спятил.
- Конечно, нет. Он просто так нам рассказывает о каком-то дохлом бандюке из пятидесятых, который вернулся из могилы и промыл Хулио мозги настолько, чтобы тот наложил на себя руки. Само собой, Хулио не был особенно в ладах с головой, но все-таки… Что? Не смотри на меня так. Ты тоже псих.
- Я всего лишь делаю то, что мне велят.
- Ага, - лыбится Дэнни, - ты всего лишь делаешь то, что тебе велят. То бишь ты просто-напросто полезный инструмент, так? Видишь ли, в этом разница между тобой и мной. Ты любишь получать приказы. Это освобождает тебя от необходимости думать.
Я прикуриваю новую сигарету, выдыхаю дым в прохладный воздух. С того места, где я стою, мне едва-едва видна серебристая полоска океана сразу за огнями Пасифик-кост.
- Я тебе когда-нибудь говорил, что ты мне не больно нравишься?
- Ну, что тут скажешь. Хорошо, что мы профессионалы, верно?
Я тяжелее Дэнни на добрых двадцать килограммов. Могу заставить его жрать асфальт и даже не вспотею. Но это взбесит Саймона. Хотя, может быть, оно того стоит.
Поскольку я молчу, на роже Дэнни появляется обеспокоенное выражение. Как будто он знает, о чем я думаю. Мне не хочется находиться рядом с этим сукиным сыном дольше, чем надо, поэтому я бросаю наполовину выкуренную сигарету, давлю ее пяткой и иду к своей машине.
- Эй! – кричит Дэнни, когда я сажусь за руль. – По поводу маразма… Я просто пошутил. Не говори Саймону, лады?
Я молча улыбаюсь и выезжаю на дорогу. Пусть понервничает.
Плевать мне на то, что он говорит о Саймоне. Скорее всего он прав. Однако беспокоит меня другое – то, что он сказал о Хулио. И обо мне.
Само собой, Хулио был слегка ненормальным. Никто в своем уме не станет закрывать человека в багажнике машины и пропускать ее через пресс на автосвалке.
Но Хулио был не из тех психов, которые накладывают на себя руки. У нас суицид – это то, что мы устраиваем для других.
И что за ахинею он нес по поводу полезного инструмента? Да пошел он. Я Саймону напитки не подношу. Кем, черт его дери, возомнил себя Дэнни? Мне он никогда не нравился, и теперь я знаю почему.
Разумеется, то, чем я занимаюсь, проще простого. Выполняю приказы. Делаю, что мне велят. Но я не какой-то там долбаный робот. Я занимаюсь этим потому, что у меня хорошо получается. Я люблю эту работу. Могу справиться с любым дерьмом, которое свалится мне на голову.
Однако Хулио тоже мог.
Я выбрасываю из головы эти мысли и еду по Пасифик-кост с опущенными стеклами. В прохладном воздухе стоит запах океана. Колено болит, несмотря на выпитый адвил, поэтому я разжевываю и глотаю всухую еще пару колес. Позже желудок мне за это отплатит.
Я звоню в отель убедиться, что номер все еще зарезервирован на имя Джаветти. Еще до утра я покончу с этим делом, а потом заскочу в «Дю-пар»
(1) на блинчики.
Поворачиваю направо к каньону Топанга и еду по затяжной извилистой дороге к нужному месту. Пиликает сотовый. Я достаю его из куртки. Это Мариэль, жена Хулио. Очень вовремя, е-мое.
- Да.
- Я только что пришла домой, - говорит она. – Ты звонил?
- Из полиции тебе еще не звонили?
- Из полиции? – переспрашивает она встревоженно. – Хулио с тобой?
- Нет, - отвечаю я, не зная, как продолжить разговор. – Слушай, Мариэль, ты еще спать не собираешься? Думаю, мне стоит заехать.
Виснет пауза. Мариэль думает.
- Что-то случилось с Хулио?
Как сказать женщине, что ее муж вспорол себе горло разбитой бутылкой?
В трубке раздается шум.
- Погоди, - говорит Мариэль и откладывает телефон. Проходит несколько секунд. – Господи, Джо, ты меня перепугал.
- В смысле?
- Хулио. Он только что пришел. Хочешь с ним поговорить? – Ее голос то звучит ясно, то с помехами, потому что я еду по глухому участку Фернвуд-авеню, где постоянно пропадает связь.
- Милый, - лепечет она, явно отодвинув трубку, - тут Джо звонит.
- Мариэль, - говорю я, - послушай. Хулио там нет. Он не вернется домой.
- Да нет же, - отвечает она, - он только что зашел. – Тишина. А потом Мариэль начинает кричать.
- Мариэль? В чем дело?
Если она и отвечает, то голос тонет в помехах. Связь обрывается. Я бросаю телефон на пассажирское сиденье, жму на газ и мчусь над каньоном на пределе сил тачки.
В половине квартала от их дома выключаю фары и останавливаюсь за пикапом на другой стороне улицы. Может быть, Мариэль просто сорвалась? Мне она всегда казалась истеричкой. Или кто-то действительно к ней пришел? А если так, то кто?
Есть только один способ узнать. Я вытаскиваю из-под сиденья пистолет, прикручиваю глушитель. Проверяю магазин, вставляю обойму, передергиваю затвор.
Парадная дверь поддается. Я вижу Мариэль на полу у дивана. Толкаю дверь и вхожу.
На диване сидит Хулио, держит Мариэль за руку и крутит головой туда-сюда. У него широко распахнуты глаза, словно он забыл, как моргать. На шее – неровная белая, как брюхо змеи, кожа. Его рот двигается, как у выброшенного на берег окуня, но ни единого звука не слышно. Секунда уходит на то, чтобы понять: это потому, что он не дышит.
Как только я вхожу, Мариэль поворачивается ко мне. Она плачет, по щекам до подбородка размазаны полоски туши.
- Помоги ему, - просит она меня. – Господи, пожалуйста, помоги ему.
- Твою налево, - едва слышно выдыхаю я и застываю как вкопанный, вцепившись в пушку.
Понятия не имею, что делать. Похоже, звонить в "скорую" поздновато. Я медленно иду к ним. Хулио меня практически не замечает. Я трогаю его. Кожа липкая. Проверяю пульс. Ничего.
Вспоминаю, как Фрэнк Танака заинтересовался Джаветти. Детектив даже дал мне номер и попросил звонить ему, если я замечу что-то странное. Что ж, страннее некуда. Но, если я втяну в это Танаку, у Саймона будут проблемы. А значит, наверняка и у меня тоже.
Хулио поворачивается ко мне, из раны на шее сочится желтый гной.
К чертям Саймона. Ставки сделаны. Это самая странная хрень, какую я видел в жизни. Копаюсь в куртке и нахожу визитку Фрэнка. Мой сотовый остался в машине, так что я беру телефон Мариэль.
Она снова и снова гладит Хулио по руке, качается вперед-назад и бормочет:
- Все хорошо, малыш. Все будет хорошо.
Она хочет помочь, но не знает как. Я тоже не знаю.
- Я услышала, как он заходит, - говорит она, не отрывая глаз от мужа. – И увидела его таким. Что с ним, Джо? – Ее трясет от рыданий. – Что мне делать?
Звонит телефон. Раз, два. Щелчок, и мы слышим сонный голос Фрэнка:
- Алле?
- Фрэнк, - говорю я, - это Джо Сандей. Слушай, тут Хулио… - Я не знаю, что сказать. У меня мертвяк на диване, и мне точно нужна помощь. Мне кажется, с этим как-то связан Джаветти, которого, как думает мой босс, он пришил пятьдесят лет назад. И кстати, я упоминал, что мертвяк на диване все еще ходит?
О чем я только думал, когда решил позвонить треклятому копу?
- Что там? – спрашивает он.
Я делаю глубокий вдох. Мне нужен кто-то, кто может ясно думать. А Фрэнк сейчас единственный, кто приходит на ум.
- Тут Хулио, - говорю я. – Он… - Раздается щелчок. Мне кажется, что Танака повесил трубку, пока до меня не доходит, что я не слышу гудка.
- Можешь положить трубку, - говорит голос с чикагским акцентом. Что-то в голосе есть еще, но я не узнаю. – Все равно телефон не работает.
Из кухни выходит какой-то мужик. Высокий. На башке проплешина. Весь в морщинах. На лице и руках пигментные пятна.
- Да ты шутишь.
Мужик мне за дедулю сойдет. Вот только шея и руки у него – сплошные мышцы. И выправка, как у морского пехотинца. Прямо как на фотке с камеры видеонаблюдения, которую показывал мне Саймон. Я чуть не ржу, но вовремя останавливаюсь.
Может, сам он и древний, а вот «Беретта» у него в руке вряд ли. Я делаю то, что он велел. Кладу трубку на телефон.
- И пистолет, если ты не против.
- Наверное, все-таки против, - говорю я. Прямо обожаю патовые расклады.
- Кто это, Джо? – спрашивает Мариэль.
Джаветти улыбается ей:
- Сандро Джаветти. – Он ухмыляется, будто успел пошутить. – Мы с твоим мужем, можно сказать, близки.
Она встает и подходит ко мне, становясь помехой на линии огня раньше, чем я успеваю что-нибудь сделать.
- Вы можете ему помочь? – спрашивает она у Джаветти. – Он пришел домой уже таким. Я не знаю, что делать.
Джаветти сдвигается в сторону. Мы держим друг друга на мушке. Он качает головой:
- Нет. Я надеялся, что в этот раз будет иначе.
Мариэль выглядит еще более растерянной, чем раньше.
- Это ты с ним сотворил, - говорю я, утверждая, а не спрашивая. И тут меня осеняет. – С кем еще? Те ребята, которые работали с тобой. Ты и одного из них пытался довести? Только он прикончил себя раньше, чем ты до него добрался?
- Я тут не для того, чтобы вести беседы. Только заберу то, что мне принадлежит.
Я оборачиваюсь на диван. Смотрю на то, что когда-то было Хулио, а теперь хватает воздух, клацая зубами.
- Нет, - говорю я. – Его ты никуда не заберешь.
Джаветти театрально вздыхает:
- В таких ситуациях говорят «через мой труп»? Мы это быстренько можем устроить.
- И что? Перестреляем друг друга? Ты продырявишь меня, а я тебя?
Джаветти раздумывает.
- Ты прав, - говорит он. – Хулио, убей его.
Хулио бросается вперед с дивана с нечеловеческой скоростью. Я уворачиваюсь и успеваю проделать у него в груди две дырки, из которых не течет кровь, но в которые могли бы пройти поезда. Глушитель превращает выстрелы в глухие удары. Но Хулио даже не замедляется.
Мариэль кричит и бежит к нему. Он отталкивает ее с такой силой, будто он чертов бульдозер. Она впечатывается в стену, и я слышу треск костей, словно они из стекла.
За секунду понимаю: приоритеты изменились. Поворачиваюсь к Джаветти, но он уже на мне. Старикан передвигается, как долбаный ниндзя. Выбивает пушку из моей руки. Я бью его левой, но он успевает увернуться, как будто ему двадцать.
Бьет пинком в больное колено. Сухожилия рвутся, коленная чашечка вылетает. Я падаю на пол, захлебнувшись в агонии, но успеваю засветить Джаветти в челюсть. И в этот момент меня хватает за горло Хулио.
Отрывает от пола. Трясет, как пес плюшевую игрушку. Мне не хватает воздуха. Я его колочу, но без толку. Вырываю кусок шероховатой кожи на горле, но ему насрать. Он сдавливает мне трахею, и я не могу его остановить.
В легких дикая боль. Я чувствую, как выкатываются глаза. Давление в голове настолько сильное, что у меня ощущение, будто я горю. Горит лицо и грудь. В глазах темнеет, по бокам – все оттенки серого. Не осталось ничего – только тщетные попытки вдохнуть еще хоть раз.
И за тысячу километров отсюда я слышу, как смеется Джаветти.
(1) «Дю-пар» (англ. Du-par's) – сеть закусочных в Лос-Анджелесе.
...