Кома (мистический любовный роман)

Здравствуйте, Alesia! Я рада Вам.

 » Глава 12

Заплутала душа в лжи и самообмане
И бредет, чуть дыша, словно путник в тумане.
Ей бы взмыть в небеса, где надежда сияет,
Счастья взяв два крыла, но… грехи не пускают.


- Тебе не кажется, что нам пора бы купить машину?
Елена Николаевна с дочерью за две ручки несли тяжёлую сумку, наполненную огурцами и помидорами, к автобусной остановке, которая находилась метров за пятьсот от их садового участка.
- Мы не вьючные животные… таскать такую тяжесть. Зачем засаживать весь участок овощами? Нас с тобой – двое. Нам много не нужно.
- Дочка, это лишняя живая копейка в наш бюджет. Конечно, машина нам была бы хорошим подспорьем. Где взять денег на такую покупку? Разве только ты выйдешь замуж. Кстати… пошла уже третья неделя, как Саша уехал в Москву. Как он там?
- Не знаю…
- Почему не знаешь?
Елена Николаевна остановилась и опустила сумку на землю.
- Вы поругались?
- Мы расстались, - потупившись, призналась Милочка.
- Мне казалось, вы любите друг друга…
- Именно - казалось. Мне тоже так казалось.
- Он нашёл другую? Что же ты молчишь? - Елена Николаевна тревожно смотрела на дочь. - Ты всегда была замкнутой девочкой. Но сейчас приходится вытягивать каждое слово.
Милочка подняла на мать глаза и виновато улыбнулась.
- Успокойся, мамуля! Ничего страшного не произошло. Подумаешь? Полюбила. Разлюбила. Другого полюбила. В молодости такое бывает, правда? - она вновь вымученно улыбнулась. Но эти слова дочери ещё больше встревожили мать.
- Постой, постой! Кого ты опять полюбила? И когда? Вы же с Сашей постоянно были вместе. Он мне очень нравился…Надёжный, заботливый…
- Эти качества мне тоже в нём нравились. Но сердцу не прикажешь. Пойми! Оно потянулось к другому.
- Это к кому? – допытывалась мать.
- Пойдём! Можем опоздать к отправлению автобуса, - поторопила мать Милочка и ухватилась за ручку сумки, желая её нести дальше. Елена Николаевна потянула на себя другую ручку, и они двинулись к остановке.
- Нет, Милочка. Зря хочешь увести разговор в сторону. Кто он?
- Тимур.
Это являлось ложью, но ложью во спасение. Так она решила.
- Тимур? Тот, который разбился? Я его видела несколько раз. Красивый парень… По-моему, чересчур был красив. Но он был женат. Ты хотела разбить семью?
- Мама, опять бросаешься в крайности. Я не собиралась разбивать его семью. Он хотел взять меня второй женой. Но всё закончилось… Он погиб. Говорить теперь не о чем.
- Мне его очень жаль… жену и родителей. А для тебя такой поворот оказался благом. Доченька! Саша будет более достойным мужем. Поверь мне! Материнское сердце чувствует.
- Ах, мама! Тимур, Саша… Всё в прошлом. Это мир мужчин, которые нас выбирают. Любят или бросают. Наслаждаются нами или ломают наши души. Я не хочу быть чьей-то игрушкой, пусть даже… любимой. Хочу сама строить свою жизнь. Выбирать себе мужчин. Теперь я хочу приручать, наслаждаться и бросать.
- Хочешь играть чужими судьбами? Но такой путь - опасная игра. Она не принесёт счастья. Ты ожесточишься сердцем. Я на своём веку таких женщин встречала. Холодные роковые красавицы заканчивали жизнь брюзжащими завистливыми старухами.
- Скажи, мама. Почему им – можно, а нам – нельзя? Почему они считают, что делают дело? А мы должны лишь украшать их жизнь?
- Потому, что они до старости остаются детьми… играют в машинки, стрелялки, кулачные бои, фантики, кубики.
- Пожалуйста! Не начинай о том, что мужчины – большие дети. Пусть дети, но - эгоистичные, жестокие, самовлюблённые.
- Очень плохо, дорогая. В них ты разглядела только негатив. Значит, не встретился ещё мужчина, который поведёт в страну настоящей любви и счастья. Там ты станешь полновластной хозяйкой. Сможешь дать ему всё. Или отобрать последнее. Тогда поймешь, в чём настоящая сила и власть женщины.
- А тебе такой встречался?
- Нет, Милочка. Но ты такого обязательно встретишь. Я в это верю. Ты у меня такая необыкновенная…
«Правильно, мама. Я необыкновенная ведьма Ты попала в точку, - горько думала девушка. - Отбирать последнее уже научилась. А дать всё – выше моих сил».
- Ладно, - примирительно сказала девушка, когда они подошли к остановке. – Как ты говоришь: «Будет день и будет пища». Я сейчас о другом… Тимур оставил деньги. Они предназначались мне. Ну, чтобы пожила первое время в Москве, пока он искал бы для меня квартиру.
- У вас так далеко зашло?
- Что значит – «далеко»? Он хотел создать вторую семью со мной. Но о прошедшем не стоит говорить. Всё закончилось. Я намерена деньги потратить на нас с тобой.
- Может, лучше отослать его семье?
- Да? И каким образом объясню происхождение этих денег? Мол, я, его любовница, извиняюсь, что не успела потратить денежки, оставленные мне на житье-бытье вашим мужем, сыном и так далее. Так? Пусть лучше думают, что он был верным и добропорядочным мужчиной.
- Не нравится мне твоя затея.
- Всё будет хорошо, мамуля. Купим машину, большой плазменный телевизор, трёхкамерный холодильник. Отправлю тебя на курорт. Хочешь на море? Загоришь. Отдохнёшь. Ты лет десять не отдыхала как все нормальные люди. Всё этот треклятый огород. Потом на рынке стоишь, торгуешь, унижаешься. Поживи немного жизнью, не обременённой заботами женщины. Тебе это нужно! Ты столько для меня сделала! Тянулась в нитку, обувала, одевала, учила… Да?
- Ладно, дорогая. Но чужие деньги нам никогда не приносили ничего хорошего…
Милочка была довольна, что смогла уговорить мать и очень осторожно подвести к теме неожиданно появившихся денег.
- В субботу пойду на авторынок выбирать машину. Андрей Яцков мне поможет. Он хорошо разбирается в автомобилях. Водительские права, благодаря Тимуру, уже получила.
- Он тебе их купил?
- Не всё так плохо. Он и Саша несколько месяцев меня учили водить автомобиль.
- Боюсь за тебя.
- Не переживай. Буду ездить очень осторожно. Договорились?
Прошло два дня, а утром третьего - Елена Николаевна ходила как потерянная.
- Что с тобой, мам? Давление подскочило? – встревожилась дочь. – Утром таблетку выпила?
- Этой ночью плохой сон видела. До сих пор не отойду, – пожаловалась мать.
- Расскажи.
- Приснилась мне Тамарочка. Приходит к нам. А я дома одна сижу. Она и говорит: «Елена Николаевна, вам нужно спасать Милочку. С ней приключилась большая беда. Только вы можете её спасти». Стала её расспрашивать: «Что произошло? Как помочь?» А она меня зовёт: «Пойдёмте, я вам расскажу и покажу. Вы согласны помочь?» Отвечаю: «За счастье дочери готова жизнь отдать». «Хорошо, - говорит, - что вы это понимаете». Повернулась и пошла. Я за ней. Вышли на улицу. Потом – куда-то за город. Приводит меня в место, похожее на наши сады. Вокруг тишина. Ни души. Только бабочки с цветка на цветок перелетают. Пчёлы гудят. Подвела меня к свеженасыпанному холмику. Гляжу туда – суда, а Тамара исчезла. А на холмике – тумбочка. И я понимаю, что привела она меня на кладбище. Наклонилась к табличке, хотела прочесть фамилию и - проснулась. Милочка, девочка моя! Не нужна нам машина. Не покупай. Беда приключится.
- Причём здесь машина? – в глазах у Милочки стояли слёзы.
- Послушай мать хоть раз в жизни. Не покупай! Прошу!
- Хорошо, мама. Обещаю.
- Вот и ладненько, – Елена Николаевна стала успокаиваться и даже повеселела. Милочка смотрела на мать во все глаза, а сердце всё сильнее и сильнее сжимала ледяная рука страха - на лице матери явно проступала печать смерти.
«Они, - Милочка так называла высшие силы, - потребовали от мамы жизнь во спасение моей души. Или это месть погибшей Тамары? И мама добровольно согласилась. Что делать? Как её спасти? – мысли ведьмы метались в поисках решения. – Ничего не говорить? Она скоро умрёт. Рассказать всю правду о себе? Всё равно, что… убить. Она сама согласилась на жертву. Теперь ничего не исправить, ведь будущее многовариантно. Предотвратив одну беду, втравлю в другую. Смерть может придти в любую минуту. Не болезнь, так авария на дороге. Или нож бандита в подъезде. Вот оно – проклятие дара. Знать, что уходит единственная родная душа, и…не ударить пальцем о палец».
В этот и последующие дни девушка даже мимолётно не смотрелась в зеркало. Она боялась там увидеть столетнюю старуху. Но чем дольше она размышляла о себе и своих поступках, тем яснее начала понимать, что все беды из-за её капитуляции перед личностью Матильды. Перчинка в характере, вначале казавшаяся невинной шалостью, обернулась ядом, отравившим её жизнь и будущее, дорогой, приведшей к преступлениям. Она возненавидела себя за глупость и малодушие, но в который раз покорилась обстоятельствам.
Через неделю Елена Николаевна простудилась, ожидая под дождём автобус в тоненьком летнем платье и без зонта. Вечером она попросила дочь поставить горчичники и, закутавшись в шаль, села в кресло смотреть телевизор. Милочка ещё прикрыла её шерстяным одеялом и пошла к себе в комнату. Она лежала на кровати, читала книгу и не заметила, как уснула.
Ночью приснился сон. Стоит мать у изголовья кровати и печально улыбается. Потом погладила её по голове.
- Девочка моя, теперь знаю, кто ты. Я тебя не осуждаю. Слушай своё сердце, оно никогда не обманет.
Милочка некоторое время лежала тихо. Бодрствовала ли, грезила – кто знает? Вдруг до сознания дошли слова матери «теперь знаю, кто ты», вернее, их значение. С криком:
- Нет! Не надо! – она соскочила с кровати и кинулась в зал. Мать всё также сидела перед телевизором. Экран рябил. Она была укутана в шерстяное одеяло. Голова безвольно упала на грудь. Милочка кинулась её тормошить:
- Мама! Мамочка!
Бесполезно – она была ещё тёплая, но уже… мертва. Девушка зарыдала в голос. Сейчас она казалась себе маленькой девочкой, не понимающей как жить дальше? Почему её бросили на полпути, не показав направления? Она, сильная и могущественная ведьма, желающая играть чужими жизнями, вдруг осознала свою ничтожность перед опасностями и тайнами большого мира. Оказывается, от всех бушующих штормов действительности неприступной скалой её защищала хрупкая и болезненная мать. И осознание этого факта отдавалось в сердце тянущей болью.
Милочка и не заметила, как стала человеком с душой, застёгнутой на все пуговицы. В свой внутренний мир она маме, любимому и друзьям не давала пройти дальше прихожей. Но мама знала, что требуется девочке, которую считала своей дочерью. Она могла взять за руку, посидеть с ней и помолчать, или по-особому тепло улыбнуться, и этого оказывалось достаточно для контакта их душ. Этого оказывалось достаточно для примирения Милочки с суровой и порой непонятной действительностью окружающего мира. Но теперь она осталась одна, совершенно одна.
Девушку душили слёзы жалости к себе.
- К чему устраивать истерику? Разве не ждала со дня на день её кончины? – прозвучал в её голове спокойный голос. От неожиданности Милочка затихла, прислушалась к себе, и неуверенно спросила:
- Кто ты?
- Ты меня удивляешь! А ещё ведьмой называешь себя? С тобой говорит второе «я».
- Что-то твои интонации не похожи на мой внутренний голос, - с сомнением прошептала девушка.
- Потому, что всегда разговаривала со своим первым «я» - своим эго.
- А Матильда?
- Твоё третье «я». А есть ещё и четвёртое… Львицу забыла?
- И это всё… я?
Голос усмехнулся:
- Это всё - я!
- Чего ты хочешь? – насупилась Милочка.
- Чтобы успокоилась. Перестала себя жалеть и ненавидеть. Полюби себя вновь. И половина дела будет сделана.
- Как можно любить преступницу, виновную в смерти матери?
- Вот когда себя любила, не навешивая ярлыков, тебя любили все вокруг. Заметила? У тебя были подруги. К тебе тянулись мужчины. Оберегала любящая мать. А когда себя возненавидела - не осталось никого. Оглянись!
- Неправда! – выкрикнула Милочка. – Ты путаешь причину и следствие. Из-за любви я получила в дар монстра, а уж потом возненавидела себя.
- Нет, дорогая. Ты начала терять любовь и уважение к себе задолго до аварии. А зверь – это лишь проявление внутреннего монстра, живущего в тебе. Такой монстр живёт в каждом человеке.
- Но только во мне он выходит наружу зверем.
- Ты уникальна.
- Что же мне делать?
- Кормить его любовью и состраданием. Тогда он превратится из хищника в ручное домашнее животное. А чтобы лучше понять себя, попробуй один несложный приём. Раньше ты смотрела внутрь себя и видела мир вокруг. Теперь попытайся раскрыть глаза и оглядеться вокруг. Через призму этого мира загляни в себя. То, что увидишь, – этим и будешь являться. И ещё. Не научившись прощать себя, не сможешь простить других и разорвать порочный круг. Надеюсь… поняла?
- Наверное, - согласилась девушка, вытирая слёзы.
- Дерзай! – где-то внутри неё затихали слова. Она тяжело вздохнула – впереди ожидали печальные хлопоты.

*** *** ***

- С хандрой Милочки нужно что-то делать, - решительная Наташка, как всегда, пыталась взять ситуацию в свои руки.
- Да. После смерти матери у неё никого не осталось. Кажется, есть тётя, но уже пожилая. И у неё больной муж. На похоронах он часто задыхался. Видимо… астма, - печально согласилась Ольга.
- Мы должны взять о ней заботу на себя, – убеждённо настаивала Наталья. - Очень тяжёлый год для Милочки. Сначала погиб Тимур. Теперь умерла мама. Хоть бы Сашка поскорее вернулся. Как уехал в Москву, так ни слуху ни духу.
- Что ты! – замахала руками Ольга. – Не вздумай при ней завести разговор о нём! И так бедняжке тяжело. Представляю, что сейчас думает: Тимуру нужна была для забавы, Сашке - тоже. Может, охмурили его в столице? Деловых леди там, говорят, полно. А Сашка – классный парень. Такие либо ходят вечными холостяками, либо расхватываются как горячие пирожки.
- И не говори! Красивая и умненькая, а… поди ж ты! – не везёт бедняжке. Правду говорят: не родись красивой, а родись счастливой.
- Ты права. Надо что-то делать, – поддакнула Ольга. – Она последнее время стала нелюдимой.
- Послезавтра суббота. Пойдите, развейтесь. Я бы тоже с вами пошла, но Андрей разобидится. Будет бухтеть целую неделю. Переночуешь у неё. В понедельник я приглашу вас в гости. Хорошо?
- Слушай, Натуль! А в субботу состоится концерт Малинкова. Рекламой целый месяц все щиты обклеены. Напряги мужа. Пусть достанет нам три билета. Милочке этот певец всегда нравился.
- Прекрасно, – обрадовалась Наталья. – Сходим втроём на концерт. Потом устроим у неё девичник.

*** *** ***

В антракте Милочка отказалась идти с подругами в буфет или прогуляться в фойе. Она осталась сидеть в полупустом зале. После пения и исполнения музыкальных произведений любимым артистом, на душе скребли кошки. К её креслу, расположенному в третьем ряду партера, подошёл мужчина. Он поздоровался и передал записку. Девушка записку развернула. Размашистым мужским почерком было написано: «Сегодня я играю и пою для Вас».
- Могу ответить? – подняла она на письмоносца глаза.
- Конечно. Вам дать ручку?
- Большое спасибо!
Она взяла ручку и на обороте записки написала: «Я безмерно благодарна, что своим божественным талантом Вы согрели холодное сердце». Девушка сложила бумажку и отдала мужчине. Письмоносец вышел из зала а, она поднялась и, пробираясь сквозь толпу зрителей, постепенно заполняющих концертный зал, пошла в гардероб.
По дороге домой в голове крутились строчки одной глупой песенки: «Ах, если бы! Ах, если бы! Не жизнь была, а песня бы».
Её сердце разрывалось на части и в данный момент представляло настоящее поле брани, где сошлись в кровавой схватке божественные и дьявольские силы. Исход битвы пока был не ясен – с переменным успехом наступала то одна, то другая армия. Осознание греха, голос совести и беспомощность в ней боролись с гордыней, непокорностью и яростным гневом.
Благодатные слёзы, успокаивающие душу и сердце, куда-то исчезли, внутри всё горело, сердце колотилось. Милочка решила принять душ. Однако ни контрастный душ, ни чай с мятой и мелиссой не принесли успокоения. Громкая трель дверного звонка пронзила её электрошоком. Это пришли встревоженные подруги узнать, что случилось. Почему она ушла в середине концерта.
- У меня разболелась голова, - сказала Милочка, желающая в данный момент только одного – покоя и одиночества. – К тому же от Малинкова пришла записка.
- Что он написал? Ну? – торопила нетерпеливая Наталья.
- Что сегодня пел для меня.
- А ты?
- Встала и ушла.
- Ты сумасшедшая? Зачем так поступила?
- А вы, дорогие подружки, как себе представляете? – зло сощурилась Милочка. – Я стану фанаткой, таскающейся за ним по городам и весям? Или буду закидывать любовными письмами? Или согревать постель, пока он гастролирует по Дальнему Востоку?
- Могла бы не убегать с концерта, - спокойно ответила Ольга на раздражённые вопросы подруги.
Ведьма чувствовала: волна гнева, поднявшаяся в душе, захлёстывает с головой, но не могла остановиться.
«Зачем глупые слабые людишки путаются под ногами? Что они понимают? Для чего живут?»
Кажется, последние фразы, она произнесла вслух, потому что Наталья спросила:
- Кто… «они»?
- Вы. Кто же ещё? Хотите, расскажу вашу дальнейшую судьбу?
Девчонки от изумления молчали. Они не узнавали в этой фурии спокойную доброжелательную подругу.
- Вот ты! – Милочка указала пальцем на Ольгу. – Удачно выйдешь замуж. У тебя будет крепкая семья. Двое детей. Но однажды вы – ты, муж и сын – поедете зимой в деревню к родственникам. На повороте муж не справится с управлением. Ваша «Нива» перевернётся. Вы с мужем останетесь живы. Сын погибнет. От горя муж запьёт, и вы разойдётесь. А через десять лет у тебя обнаружат рак в запущенной форме. Он – следствие удара в той аварии. Ты умрёшь совсем молодой. В возрасте тридцати восьми лет.
Потрясённая Ольга часто-часто моргала глазами, готовая расплакаться.
- А ты, - продолжала ведьма свои жуткие предсказания уже Наталье, - смотри за своим драгоценным Андреем. В конце концов, он разбогатеет и даже создаст свою фирму. Но уведёт его молодая стервочка-секретарша. Ты к тому времени растолстеешь. Будешь ревновать его к каждой юбке.
- Замолчи! – пришла в себя Наташа. – Возьми сейчас же свои слова обратно!
- Что ты испугалась? – зло усмехнулась предсказательница. – Я рассказала ваши судьбы. Вы же их так хотели когда-то узнать. Всё гадали да у черта спрашивали. А зачем спрашивать у чёрта? Перед вами ведьма. Я лучше знаю, что будет.
- А что ждёт тебя? – спросила возмущённая Ольга, промокая покрасневшие от слёз глаза платочком.
- Меня, дорогая подруга, ждёт такая судьба…- она замолчала. Однако, решив, что «людишкам» ни к чему знать её будущие неприятности, закончила. – А-а… Не важно.
- Пошли отсюда! – потянула Ольгу за рукав Наталья. – Она свихнулась.
- Ха-ха-ха! – зло расхохоталась ведьма. – Какие вы все трусливые, людишки. Думаете, хозяева своей судьбы? Как бы ни так! Марионетки. Там, – она ткнула пальцем вверх, - составили сценарий и расписали вам роли.
- Ты права. Это сумасшествие, - согласилась Ольга, отступая к входной двери. - Такие подруги нам не нужны.
- Абсолютно верно, – подтвердила обиженная Наталья. – Говорят ещё, сумасшествие заразно.
За девушками захлопнулась дверь.
С их уходом силы покинули ведьму, и она опустилась на диван.
«Ну, вот и всё. Последняя ниточка, связывающая с миром людей, оборвалась. Впрочем, так даже лучше», - безразлично думала она, глядя в потолок. В душе наступил относительный покой, воевавшие армии, вероятно, объявили временное перемирие.
С этого вечера между ней и обществом людей появилось выжженное пространство, которое никто по доброй воле не хотел переступать. Люди чувствовали презрительное к себе отношение, а ведьме не хотелось их в этом разубеждать. Она стала внимательно вглядываться в окружающую действительность, но эти видения ещё больше отталкивали от «людишек».

Вот бредёт парочка: он - бухой мужичок, она – толстая кошёлка средних лет, издерганная жизнью. Она на чём свет ругает своего горького пьяницу, и её тело окутывается красным облаком гнева.
- Чтоб тебя черти унесли, проклятый пьянчужка! - бросает она в сердцах.
И ведьма видит, что из её облака выплывают два зелёных отвратительных рыла со свиными пятачками и козьими рожками. Они тянут лапы с коричневато–зеленоватой шерстью и длинными кривыми когтями к тёмно пурпурному с зелёными просветами облаку пьяницы, разрывая его ауру в клочья.
Муж в этот момент не слушает надоедливую ругань жены. Он мечтает о молодой фигуристой девице, которую не прочь заполучить вместо толстой тётки, тянущей его домой. Из его облака выглядывает голая пышногрудая и толстозадая блондинка с кроваво-красными губами. С жеманными минами, плотоядно изгибаясь в непотребные позы, она начинает завлекать зелёных чертенят. Те затевают с ней любовную игру. Эта мерзкая процессия бредёт через толпы спешащих людей, задевая и строя им отвратительные рожи.
А вот из шикарной иномарки выходит солидный господин, ведя под руку молодую стройную брюнетку лет двадцати. На лице у неё написана надменность от его больших капиталов и высокого положения в обществе. Она, глупенькая, не догадывается: престарелый вампир давно запустил свой хоботок в её энергетическое поле и взахлёб пьёт живительные силы молодости и здоровья. От того, что он так удачно встал на подзарядку, маленькие глазки на толстой морде затянулись поволокой почти сексуального наслаждения. Лет через десять господинчик будет всё ещё полон сил, а его молодую супругу станут одолевать болезни да немощи.
Их будущее ведьма узнаёт, сосредоточив взгляд на паре.
На город опускаются сумерки. Улицы светятся витринами магазинов и вывесками увеселительных заведений. Их двери то проглатывают, то выплёвывают толпы весёлой молодёжи. Выходит и парочка качков-брутелл. Футы-нуты-пальцы-гнуты! Эти самодовольные «хозяева жизни» не догадываются, что окутаны мертвенно - бледным саваном.
Ведьма понимает: жить им осталось не более месяца – до первой крутой разборки.
Мимо спешит домой желчный неврастеник, распространяя во все стороны волны недовольства, раздражения и зависти. Если бы он знал, что притягивает к себе, словно магнит, паразитов тонкого мира. К нему бабочками на свет лампы слетаются отвратительные маленькие амёбы и кружатся вокруг верхней части кокона. Сам энергетический кокон сплошь покрыт дырами, в которых шевелятся покрытые шерстью, толстые черви-плазмоиды. Дома заживо гниющий человек тиранит семью, а потом удивляется, что весельчак-сосед, хоть и не дурак выпить стопарик-другой, но на здоровье не жалуется. А он, соблюдая диеты, ведёт, как ему кажется, здоровый образ жизни, но мучается холециститом, язвой желудка, и давление прёт – будь оно неладно!
«Заживо гниющий человек. Тьфу, гадость!» - морщится ведьма, отворачиваясь от прохожего.
Наблюдая подобные сцены, Милочка обычно бурчала себе под нос:
"Смешные и жалкие людишки. Сами создают демонов, сами же их боятся. Изгадили не только природу плотного плана, но и тонкий мир».
Она начала сторониться людей, а если бывала в общественных местах, то старалась скользить взглядом по лицам, не задерживаясь ни на одном более нескольких секунд. В университете, разговаривая с преподавателями, почти всегда взгляд не поднимала выше груди, а на сокурсников обычно смотрела поверх голов. Впрочем, такая предосторожность была излишней, ведь с лёгкой руки бывших подруг сплетни о ней, как о злобной, чокнутой ведьме, быстро разлетелись по университету, и люди старались без необходимости с ней не общаться. Отчуждение, опасения и даже проблески ненависти окружающих Милочка восприняла спокойно, понимая, что так и должно быть. Панибратство и им, и ей только бы навредило.
Теперь свободное время отдавалось чтению книг и поездкам за город на новенькой машине. За городом начиналось царство природы. Здесь дышалось легко и свободно. В ночной тиши она летала незамеченная никем или бегала в образе зверя по полянам и перелескам.
Ей было странно вспоминать, что раньше боялась боли от трансформации, будто бы вызываемой ею. Боль не ощущалась. Чувствовалась сильная вибрация в теле. Потом тело немело, словно от сильной анестезии. Сердце колотилось. Жар охватывал голову и все члены. Их распирало. Кожа чесалась перед тем, как между клеток эпителия появлялась шерсть. Она на несколько мгновений слепла и глохла. А потом приходила в себя уже в теле зверя. Ощущения и моторика становились звериными, но разум оставался человеческим. Она превращалась в зверочеловека. И сны Милочке стали сниться больше звериные. Из некоторых статей и фильмов, увиденных в Интернете, она уяснила, что мир, каков он есть, людям и животным «показывает» мозг, преобразуя сигналы в разные образы и объекты, тактильные и звуковые переживания. Это обстоятельство немного успокоило, ведь в образе зверя она его видела иным. Ей даже казалось, что на самом деле она - животное, захотевшее стать человеком. Такие мысли иногда пугали, чаще - веселили. Борьба двух армий в её душе потихоньку сошла на нет, уступив место тихой грусти. Ведь после яростных сражений земля всегда усеяна трупами. Эти трупы уже не противники, не враги – жертвы, а земля, пропитанная кровью, уже не спорная территория – общая могила, над которой вместо флага победы летает вороньё.
Но в конце сентября зарядили дожди, желтел лист, жухла трава, и тоскливое одиночество стало давить на неё. Сильнее одиночества давила жажда крови, с которой постоянно боролась. Мелкие зверьки, иногда попадающиеся во время ночных прогулок, жажду не заглушали. Или глушили на время. День, два – не более. Ещё следовало сдерживать в себе агрессию, чтобы не началась трансформация – это главное. Хорошо, что «сила» могла пока уравновешивать жажду зверя, рвущегося наружу.
Однажды туманным утром она сидела перед зеркалом и расчёсывала волосы. Вдруг заметила, что верхний край зеркала помутнел. Сквозь помутнение, как сквозь туман, стали проступать черты знакомого лица. Милочка только ахнула:
- Сашенька?

 » Глава 13

О, зеркало! Ты странное стекло.
Что видишь – это ли отображаешь?
Людей с седых времён к тебе влекло,
Надежду иль отчаяние внушаешь?

Перед ней в темноте висела взлохмаченная мужская голова с чёрной недельной щетиной и изрыгала проклятия:
- Ах ты, сучка! Я из тэбе выпущу кров по каплэ. Проклятый гадына! Только подойды – буду рват зубамы.
Тут на губах у головы появилась кровавая пена. Белые от бешенства глаза она прикрыла веками…и вдруг, раздвинув губы, рассмеялась тихим жутким смехом:
- Ха-ха-ха! Ты похожа на одну дэвчонку. Тоже красывый был. Я, грыт, буду лубыт тэбе вечно, толко нэ бэй мэне, Алык.
Голова уставилась на Милочку злющими глазами и подмигнула.
- Нэ бей. А я ы нэ был. Жывой рэзал. Плохо твары со мной было, да? Бэжат хотел? Шкура! Глаза выколол, язык отрэзал. Зачэм просыт, панимаш?
Голова счастливо улыбнулась.
- И с тэба шкуру жывъём сдэру, твар!
И тут рассмеялась Милочка. У неё будто прорвало плотину в сердце, возведённую ненавистью к выродку. Комичной выглядела вся ситуация – ей угрожала голова без туловища, с основания которой капала кровь.
Она заметалась в кошмарном бреду, стараясь вырваться из жуткой смрадной темноты наружу. Сознание прояснилось, и она поняла, это был не сон и не бред. Так произошло наяву! Правда, с ней разговаривала не оторванная голова, а человек, который её затащил в каземат с заложниками. Он думал… А впрочем, какая разница, о чём перед этим он думал. Ведьма стремилась попасть в подвал и освободить Сашу.
Когда она увидела его черты в зеркале, то от неожиданности вскрикнула. Молочно-белое помутнение зеркала стало рассеиваться в центре. Там появилось окошко, которое вытянулось туннелем. В комнату, где сидела Милочка, сквозь шторы просачивался утренний свет, а в зазеркалье стояла ночь. В конце туннеля виднелись колышущиеся тени, будто там горела свеча. Ведьма сформировала намерение оказаться в зазеркалье. Миг, и она уже там. Ведьма огляделась. Грубо оштукатуренные стены и оконце почти под самым потолком могли означать лишь одно - подвал, а нары и решётка на окне указывали на каземат.
На нарах в грязном тряпье спало пятеро мужчин. Шестой сидел по-турецки на телогрейке, брошенной прямо на грязный бетонный пол. Милочка в этом измождённом, грязном, нечесаном и заросшем щетиной человеке с трудом узнала Александра, простившегося с ней полтора месяца назад. Он вздрогнул и обернулся, почувствовав чужое присутствие. Его глаза расширились от удивления, увидев пульсирующее светом продолговатое облако, постепенно уплотняющееся и превращающееся в полупрозрачную, молочно-белую девушку. Он протёр глаза руками, но видение не исчезло.
- Не удивляйся, - зазвучал её голос у него в голове. – Я тебе не снюсь, не умерла, хоть и кажусь приведением. Ты думал обо мне. Я сидела, вернее, и сейчас сижу возле зеркала. Твои мысли через зеркальный коридор вызвали моего астрального двойника.
- Кажется, крыша едет, – пробормотал Саша.
- Ты в здравом уме. Просто обо мне ещё не всё знаешь. Разговаривай мысленно. Не нужно никого будить.
- Почему ты в ночной рубашке? – мысленно спросил он первое, что пришло в голову.
- У нас раннее утро. Я только проснулась. Мне плохо без тебя.
- Ты говоришь так печально. Что случилось?
- Умерла мама. Ты уехал. Я совсем одна.
- Ах, Люля! Как бы хотел помочь, но…- он опустил взлохмаченную голову на руки, и тут она заметила грязные бинты на его левой руке.
- Что с рукой?
- Чепуха. Поранил.
Он не хотел её пугать.
- Не лги! Тебя пытали?- она чувствовала боль, исходящую от него.
- Это символ устрашения. Они отрезали палец и отослали родителям. Так они сказали.
- Чтобы прислали выкуп?
- Да.
- Изверги! Сволочи! Это им даром не пройдёт, - от ненависти к жестоким мучителям полупрозрачная фигура девушки стала сильно колебаться.
- Успокойся! Уже совсем не больно, - постарался успокоить её Александр, боясь, что колеблющийся образ может вдруг рассеяться.
- Где ты? Почему здесь держат? Кто они?
- Ты нетерпелива, - он печально улыбнулся. – Долгая история.
- Ой, прости! Засыпала тебя вопросами. У нас есть пять минут. Давай по порядку.
- Зачем тебе? Не нужно… Лишние терзания.
- Не лишние. Пояснения помогут тебя освободить. Где тебя держат?
- Посёлок под Владимиром, зовётся «Оргуд». Недавно узнал.
- Странное название. Ладно – дальше. Это из-за дел с Тимуром?
- Ну… да. После поездки на озёра я должен был лететь в Москву и передать одну вещь.
- Сашенька, прошу! Не темни сейчас. Вкратце расскажи суть. Это необходимо, пойми!
- Я отвозил и забирал в Москве у одного человека флешки.
- Флешки? Что за флешки?
- Не знаю, что за данные были в одних, а другие содержали счета в банках под паролем. Именно такую должен был отвезти.
- Часто ездил?
- Всего четыре раза.
- Почему Тимур сам не возил?
- Ты же знаешь, что он находился под подозрением у ФСБ.
- Ну, и…
- Тимур погиб. Ничего мне не передал. Но за два дня до этого отзвонился, дескать, Поспелов приедет с оплатой. Они сказали. После похорон меня встретил человек, которому следовало передать флешку. Позвал в машину. И вот я здесь.
Он немного помолчал. Милочка ждала.
- Они думают, что я убил Тимура и спрятал флешку.
- Тебя били? Пытали?
- Зачем тебе? Я живой, что ещё?
- Хорошо. А история с выкупом?
- Они заставили написать письмо родителям с просьбой собрать три миллиона долларов. Столько, вроде бы, они хотели получить. Я им сказал, пусть лучше сразу убьют. Такую сумму родственникам собрать нереально. Но Алик узнал, что мать работает в банке. Пусть, говорит, сворует или займёт у родственников Тимура, если не хочет, чтобы тебя ей отправляли частями.
- Скоро твоё заточение закончится. Потерпи немного, Сашенька!
- Уже уходишь? – спросил он, увидев, что свечение начало блекнуть.
- Сейчас уйду.
- Могу к тебе прикоснуться? Я должен знать, что не сплю.
- Можешь.
Он поднялся и попытался прикоснуться губами к её губам, но в это время зашевелился один из сокамерников.
- Ухожу, – заторопилась Милочка, и свечение будто рассеялось.
Подвал перед глазами стал блекнуть. Милочка глянула на своё отражение в зеркале. Из глаз брызнули слёзы, так сильно сжалось и заболело сердце. Она постаралась успокоиться и собраться с мыслями:
«Флешка… Постой! Уж не та ли флешка, которую мне дал Стрельцов?»

За два дня до их поездки на озёра Теймур отдал ей флешку.
- На, - сказал он, отдавая маленький синий пенальчик. - Теперь это твоё.
- Что на ней? - спросила Милочка.
- Наш эксперимент и всякая ерунда.
- Эксперимент? Ты втайне от меня записывал видео? Сволочь! Какая же ты - сволочь! – её лицо исказила ярость: губы сжались и побелели, в прищуренных глазах появилась злость. Она сжала руки в кулаки, то ли успокаивая себя, то ли готовясь нанести удар.
Они сидели в его машине. Быстрым движением руки Теймур прижал девушку к себе. Милочка бедром больно вжалась в корпус «бардачка», находящегося между сидениями.
- Мне нравится твоя импульсивность, но… в любви. Когда, не выслушав, начинаешь огульно поносить? Хочется придушить, – высказал он сквозь зубы своё негодование.
- Попробуй! – она с ненавистью смотрела в его карие глаза, не пытаясь вырваться, но была напряжена, словно сжатая до отказа пружина. Парень ослабил хватку, нежно погладил её горло, потом грустно улыбнулся.
- Увы, сожму горлышко… и уже не услышу ни слов любви, ни слов ненависти. От тоски сойду с ума.
- Отпусти! Мне больно, – зло прошипела девушка.
- Извини, – Теймур наклонил голову и осторожно коснулся губами её шеи. – Я всегда готов загладить свою вину, - потом убрал руки и укоризненно произнёс:
- А ты рвёшь мне душу, но хотя бы раз извинилась.
- За что? За то, что тайком снимал «клубничку»? Может, ещё где-нибудь на сайт выложил? Отправил любоваться членам ордена? Или хотел меня шантажировать?
- Замолчи! – он ухватил её за плечо. - Иначе придушу! Неужели думаешь, я козёл? Я не знал, чем опыт закончится. Одно дело – наши ощущения, другое – беспристрастный объектив.
- Почему сразу не отдал?- спросила девушка недовольно, стараясь высвободить плечо.
- Сначала хотел отдать, но не смог. Когда тебя не было со мной, я её…
- Просматривал и…- Милочка себя еле сдерживала. Она, презрительно усмехаясь, уже хотела произнести слово, которое вертелось на языке, но Стрельцов, видимо, сообразив, что она намеревается сказать, печально покачал головой.
- Дура! Я вновь переживал тот вечер, вспоминал твоё отчаяние и слёзы. Свои чувства к тебе.
- И что же чувствовал? – спросила она, даже не пытаясь скрыть сарказм в голосе.
- Ты была маленьким загнанным зверьком. Хотелось тебя заслонить от целого мира, - Теймур отпустил плечо и нежно погладил девушку по щеке.
- Врёшь! – Милочка отбросила от себя его руку. - Ты меня провёл сквозь такие испытания. Не кто-нибудь, а именно ты. Лицемер!
- Можешь не верить, но каждый раз просматривая запись, чувствовал любовь и вину. Свою вину перед тобой, - говоря это, он смотрел куда-то вдаль, словно припоминая те мгновения. Потом глянул на девушку, улыбнулся.
- Но потом-то всё было хорошо. Вспомни!
- Ага. Особенно, в том странном лесу, где охотники чуть не застрелили, - напомнила ему Милочка о событии, которое чуть их не погубило.
Она Теймуру не верила. Вероятно, та запись была не единственной. Они выходили в параллельный мир пять раз. Что мешало ему записать процесс тех выходов тоже? Факт с видеозаписью сыграл немаловажную роль в его уничтожении. На флешке, кроме видео, находилась ещё информация под паролем. Возможно, данные о счетах в банках.
Ничего не зная о ценности других данных, Милочка просмотрела видео. Её интересовали минуты, в которых чувствовала себя зверем. Но продолжительность записи составляла не минуты. Она длилась всего одну минуту, хотя девушка ощущала себя львицей около получаса. На записи всё видимое пространство как бы размылось. А когда кадры приобрели резкость – она уже лежала на спине. Убедившись, что видеозапись ничего не проясняет, девушка взяла молоток, разбила флешку, а осколки выбросила в мусорное ведро. Так решилась судьба Александра.

«Стрельцов, сволочь! – злилась она на бывшего бой-френда. - Судьбу друга отдал в мои руки. Ревность и ненависть снедали его. Впрочем, будь у меня сейчас эта флешка, бандиты вряд ли Сашу отпустили бы, - Милочка до сих пор ощущала в левой ладони острую, жгучую боль, будто вместе с Поспеловым лишилась пальца. - Эта рана лишь полбеды, она уже зарубцевалась. Что станет с ним после унижений рабства? Не сломается ли? Не станет ли жестоким? Я несу клеймо жестокой убийцы. Сашу от такой участи должна оградить. Потому что… люблю. Да-да, люблю, хоть и старалась вытравить чувство всеми силами. Нужен план спасения и… помощь. Одна не справлюсь. Как там и что – неизвестно. Нужно связаться со Стражем Предела. Просите и вам дадут, стучите и вам откроют – по-моему, так сказано в Библии».
Приняв окончательное решение, и наскоро перекусив, она отправилась на занятия. А вечером, освободившись от всех дел, и приготовив на скорую руку ужин, механически жевала салат и яичницу с колбасой, не ощущая вкуса пищи: все мысли и чувства сконцентрировались на одной проблеме – спасении любимого. В какую бы сторону ведьма не направляла свои мысли, везде упиралась в стену с множеством дверей, ведущих в тупики. Это страшно раздражало:
«Так не пойдёт».
Милочка легла на диван, расслабилась, закрыла глаза и занялась медитацией.
Вначале перед глазами была полная темнота, потом закружились маленькие фракталы, которые становились больше и ярче. Фракталы постепенно, изменяя форму и рисунок, стали расходиться от центра, в котором появилось бледное пятно, а в пятне – глаза. Пятно увеличивалось, увеличивались и знакомые раскосые глаза. Они смотрели, не моргая, но как бы спрашивая: «Чего ты хочешь?» Она постаралась сформулировать ответ, хотя мысль оказалась длинной и не очень конкретной:
«Глупо и рискованно с моей стороны просить о помощи, но заставила крайняя необходимость. Я всей душой люблю человека и намерена его спасти, даже ценой здоровья или жизни. Иначе… мне не нужен твой дар».
Глаза глядели и – всё. Ни одного слова в ответ.
«Не предупреждает, не отговаривает, - думала ведьма. – Рад моим ошибкам и грехам? Хотя… Высшие силы не люди. Сказали раз – заруби на носу на всю оставшуюся жизнь».
Глаза моргнули и стали тускнеть, а она провалилась в темноту. Долго лежала, приходя в себя после транса. Не было подтверждения тому, что получит помощь, но внутренняя уверенность отчего-то росла. Правда, к уверенности примешивалось огорчение, ведь обратившись к столь могущественным силам, рискуешь постоянно быть у них на крючке. За всё приходится платить! Этот закон жизни она усвоила железно. Но отступать слишком поздно, да и не хотелось отступать.
С самого начала план Милочки по освобождению Александра натолкнулся на препятствие – обыкновенную случайность.
Поехав в агентство за покупкой авиабилета до Москвы, она попала в ДТП.
Когда на мигающий жёлтый сигнал светофора пыталась проскочить перекрёсток, слева преградил путь «Мицубиси Паджеро» цвета мокрого асфальта. Милочка успела притормозить и крутануть руль вправо, но чиркнула бампером «Кресты» по крылу «Паджеро» и разбила свой «габарит». Через несколько мгновений, придя в себя, узнала машину и водителя. Им оказался отец Александра.
«Боже! Лучше бы провалилась в тартарары», - думала она, видя его рассерженный вид и решительный шаг. Но, приоткрыв дверцу машины нарушительницы, старший Поспелов увидел девушку, которую сын представил невестой.
Чтобы не мешать движению и не столкнуться случайно с гаишниками, они заехали в тихий переулок. Сергей Васильевич был недоволен и обижен, что к исчезновению Александра девушка отнеслась равнодушно. Милочка, в своё оправдание, рассказала о болезни и смерти матери. Это смягчило настрой отца. Он пригласил её в свою машину, где поведал о поисках сына и посылке от похитителей.
После того, как от сына не поступало звонков три дня, он разыскал родственников Стрельцова, стал звонить в Москву. Отец Теймура ответил, что после похорон Александр вышел купить сигареты и не вернулся. Вещи и документы не взял. Они сами-де обеспокоены его исчезновением. Через два дня Сергей Васильевич вылетел в Москву. Там написал заявление в милицию. Были проверены морги, больницы, объявлен розыск. Он уже хотел самостоятельно искать сына или нанять частного детектива, но позвонила жена с сообщением: их обокрали. Взяли ноутбуки, съёмные носители информации, украшения жены и всю наличность, какая хранилась в квартире. Кто-то побывал и на даче, ни чем не поживился, но дом пытался поджечь. Соседи вовремя заметили возгорание, тушили сами и вызвали из города пожарных. Однако следователь, который ведёт эти два дела, высказал подозрение: пожар и кража – только прикрытие, а действовали одни и те же люди. В квартире и на даче всё было перевёрнуто кверху дном. Из этого факта следователь сделал вывод: преступники что-то искали. Он допытывался у отца, чем его сын занимается, где находится. Разговор со следователем очень встревожил родителей Александра и навёл на размышления о связи погрома, пропажи сына и смерти Тимура. Они знали: сын и его друг занимались бизнесом, но не могли предположить, что он - криминальный. Александр всегда придумывал правдоподобные обоснования для своих отъездов. Тогда Сергей Васильевич вновь наведался к дальневосточным родственникам Теймура. Те рассказали, что к ним приходили два сотрудника из ФСБ, расспрашивали о последних днях Теймура, осматривали его комнату. Но осматривать было нечего - после его гибели следствие изъяло оргтехнику, записи и даже конспекты. А пять дней назад посыльный принёс родителям Александра букет гвоздик и маленькую посылочку. Гвоздик двадцать штук, как и дней, что дали на поиски денег. В посылке лежали два фаланга от мизинца и записка сына. Ларису Павловну с инфарктом увезли в больницу, а Сергей Васильевич в настоящий момент мечется в поисках денег.
- Сумма за жизнь сына выставлена запредельная, - угрюмо произнёс он в конце повествования. – Не то, что через двадцать дней, но и через год нам столько не собрать. В милиции меня успокаивают, дескать, ждите весточки от похитителей и надейтесь на наш профессионализм. Но я, Людмила, начинаю сомневаться в успехе. Пропал он в Москве, и не факт, что его держат там.
«И не факт, что отпустят живым», - подумала Милочка. Она сначала не хотела посвящать его в свои планы, но немного поразмыслив, пришла к выводу о необходимой помощи отца в таком непростом деле. Поэтому отложила покупку билета. Следовало подвести Сергея Васильевича к известию о местонахождении сына. Но сделать это сообщение она запланировала на следующий день.

В Москву они вылетели через два дня, оттуда на рейсовом автобусе доехали до Владимира; только поздним вечером устроились в гостинице. На следующий день решено было съездить в предполагаемый посёлок и осторожно разведать всё на месте. Милочка сказала Сергею Васильевичу, мол, позвонил неизвестный местный житель, которому случайно Александр передал номер её телефона. Перед Сергеем Васильевичем она разыграла роль измотанной путешествием девушки. Она не железная, и действительно очень устала, но мужчину не хотелось вмешивать в операцию по освобождению. Как всё пройдёт, чем закончится - неизвестно, а он мог пострадать. Тем более он хотел привлечь к освобождению сына местные правоохранительные органы.
«Вдруг здесь круговая порука, и бандитов крышует местная власть?» - беспокоилась Милочка. – Нет-нет. Нельзя, чтобы в планы вкралась ещё одна случайность».
Она тихонько вышла из номера, нашла частника, немолодого мужчину на «Жигулях», и попросила отвезти в посёлок. За двести долларов мужчина согласился ехать «на ночь, глядя» - так он пробурчал. Через полчаса были на месте.
- Я вам заплачу ещё двести сверху. Подождёте в течение часа? - спросила девушка у недовольного водителя. - Мне очень надо. Прошу, вас!
- Хорошо, – ответил водитель. – Но - ни одной минутой больше!
Перед отлётом в Москву она много думала о доме, где находился Александр. Даже медитировала над картой области, которую нашла в Интернете. И увидела этот дом – большой трёхэтажный особняк, облицованный металлосайдингом, укрывшийся за двухметровым бетонным забором.
Минут пятнадцать она блуждала по посёлку. За небольшой аллеей берёз увидела очертания похожего особняка. Да, это был он – дом, увиденный в медитации. В окнах третьего этажа горел свет. Сбоку от калитки, на бетонном столбе, находилась кнопка вызова. Милочка на неё нажала и решила не отпускать, пока кто-нибудь не выйдет. Для подстраховки несколько раз пнула по железной калитке. Грозно залаяли два пса.
«Монстры, а не псы, - определила она на слух. – Ну, да ничего…»
Её боялись вообще все животные, чуя звериную сущность. Собаки поджимали хвосты, кошки шипели, лошади ржали, косили на неё дикими глазами и пытались встать на дыбы. И все старались поскорее уйти с её дороги.
- Кто там? – послышался недовольный мужской голос.
- Открывай, дяденька! Свои.
- Свой? Какой свой? Кто это?
- Открывай! Увидишь, красивый, – на цыганский манер почти пропела она. Калитка открылась, и в проёме показался молодой мужчина с южным типом внешности.
- Чэго тэбэ, крошка, – стараясь разглядеть её в темноте, усмехнулся он.
- Да, уж не тебя, – ответила она усмешкой на усмешку, стараясь проскользнуть в открывшийся проём. Не получилось. Мужчина прижал к себе полотно калитки. Тогда девушка, отступив на шаг, сказала:
- Хотя… возможно, и тебя. Я за Сашей Поспеловым приехала, выкуп привезла.
У мужчины от её наглости в голосе послышалась злость:
- Нэ шуты так, толка.
- А я и не шучу, бычок.
Он оглядел улицу поверх головы девушки и, увидев её безлюдность, криво усмехнулся:
- Проходы, эслы смэлый. Дэнгы пры сэбэ?- мужчина подвинулся, освобождая проход.
- А как ты думал? – она спокойно зашла во двор и повернулась лицом к рвущимся в ярости двум огромным собакам. Те неуверенно гавкнули ещё пару раз и полезли в свои будки. Мужчина растерянно смотрел то на собак, то на девушку.
- Ты на собачек не смотри. Ты сюда смотри, красивый, – улыбнулась она и раскрыла перед ним большой пакет. В пакете лежала приготовленная ею заранее «кукла» из долларов и листов нарезанной бумаги.
- Закрывай калитку, и пойдём в подвал, - спокойно сказала Милочка. – Я на заложника посмотрю, а ты посмотришь на деньги. В темноте же не понять, они фальшивые или настоящие. А их ещё сосчитать нужно.
- Пойдом, сама напросылас, – сказал мужчина и, крепко ухватив за предплечье, потащил девушку к подвалу. Милочка не сопротивлялась, а только сказала:
- Ты ключики-то от каморки прихвати, а то сделка не состоится. Хочу убедиться, что пленник жив, а не отдал богу душу.
- Нэ бойсэ, дэвочка. Вот оны – клучыкы, – он вынул из кармана и потряс связкой ключей. – И комнатка дла тэбе там прыготовлэна.
Девушка промолчала. Для неё главное - быстрее попасть в подвал. Он открыл ключом дверь, ведущую в подвал, и втолкнул её в тёмное помещение. Хорошо, что она надела кроссовки - не то, полетела бы кубарем с лестницы.
- Осторожнее, красавчик, – возмутилась Милочка. – С дамой обращаешься, не с кулём картошки.
- Поговоры ещо у мэнэ, стэрва! – зло буркнул похититель и щёлкнул выключателем. Коридор и лестница в полуподвальное помещение осветились неярким желтоватым светом.
- Никакого уважения к женщине, - пробормотала Милочка. – Что за сброд?!
- Ты чэго сказал? – грозно наступал похититель на девушку.
- А того, – больше не раздумывая, она ударила наглеца «силой». Человек полетел вглубь коридора и ударился головой о стену.
- Ой-ё-ё-ёй! – застонал похититель, приподнимаясь и ощупывая голову. – Проклатый гадына! Толко подойды – буду рват тэбэ зубамы!
Девушка расхохоталась:
- Ха-ха-ха! Зубами, говоришь? Посмотрим у кого зубы длиннее.
Отбросив в сторону пакет, она вся затряслась. Воздух вокруг неё стал сгущаться и закручиваться в вихрь. И тут он закричал не своим голосом, увидев чудовище – девичье тело с головой львицы. В три прыжка монстр оказался возле человека, пытавшегося встать на ноги. Раздалось рычание, дикий крик жертвы, перешедший в задыхающийся хрип, хруст разгрызаемых костей, и от туловища отлетела откушенная голова, заливая кровью бетонный пол. Из разорванной шеи мужчины брызнул фонтан крови. Монстр отстранился, удерживая жертву сильной рукой, подождал, пока поток извергаемой крови ослабнет, и припал к обезглавленному, вздрагивающему в агонии туловищу. Насытившись, откинул труп, попятился и прижался спиной к стене. Через несколько минут в коридоре стояла тоненькая девушка в одежде, залитой кровью. Её лицо, шея и ноги тоже были в крови.
Она стянула с себя кое-где разорванный джемпер и вытерлась им. Быстро скинула юбку и обтёрла кроссовки. Потом свернула окровавленные одежды, подошла к пакету и достала вязаное платье с длинными рукавами из-под «куклы» с деньгами. Уже натягивая платье, услышала мужские голоса во дворе. Подняв отлетевшую к лестнице связку ключей, стремительно кинулась к железной двери камеры и стала подбирать ключ к замку. На её счастье второй ключ из связки оказался нужным. В этот момент в подвал спустились ещё трое похитителей.
- Стоять, твари! – заорала ведьма на них. От неожиданности мужики замерли, а жуткий вид стены и пола, залитых кровью, растерзанного тела товарища или родственника – кто их разберёт, этих бандитов, да ещё ночью при свете тусклой лампочки - поверг их в полный ступор. Из камеры уже выбегали встревоженные рабы.
Бандитов она приказала связать тряпками, какие найдутся, и затащить в каземат. Ведьма не желала им лёгкой смерти.
- Быстрая смерть - лёгкое наказание, - сказала она. – Наяву и во сне их станут терзать жертвы. Они сойдут с ума и издохнут от собственного страха, но не сразу. Пусть помучаются.
С этими словами ведьма выпроводила пленников из камеры, посоветовав собрать женщин и детей, живущих в доме, и закрыть в одной из комнат. Но предупредила, чтобы убедились в том, что эти четверо – единственные мужские особи рабовладельческого поместья.
Со связанными бандитами она пробыла недолго. Постаралась быстро войти в транс и вызвать Стража Предела или «чёрного монаха», как она его иногда называла. Только эта сущность могла навсегда отключить сознание у палачей, заменив кровавым кошмаром. Бандиты с ужасом и ругательствами смотрели на ведьму, но ей до их угроз не было никакого дела.
Девушка затряслась всем телом. На побелевшем лице лишь чернели огромные невидящие зрачки, которые уставились в угол камеры. Там из потолка ударил сноп света. В нём закружились, заблестели маленькие звёздочки, будто вихрь золотой пыли. Вихрь сгустился, и на его фоне появились большие раскосые глаза, которые уставились на связанную группу людей. Те от страха закричали и стали бормотать молитвы. Глаза перевернулись, начали темнеть. Еще несколько мгновений… и это уже не глаза - тень монаха в сутане. Его тень, как тень неумолимого Командора, стала расти и колебаться.
Ведьма усмехнулась:
- Чего испугались, правоверные? Перед вами глаза Бога. Сейчас он решит, кто – праведник, а кто – великий грешник. Торопитесь раскаяться.
Она устало поднялась с колен и, пошатываясь, добралась до двери. За спиной стояла гробовая тишина – люди онемели от ужаса. Выйдя из камеры и прикрыв за собой дверь, девушка встретила вопросительный взгляд Александра.
- Там будет стон и скрежет зубов, - пояснила Милочка печально. – Мне нужно выбраться на свежий воздух. Пойдём отсюда!
– Что с тобой? Вся дрожишь. Белее снега, – спросил он, дотронувшись до её руки. – Как смогла здесь появиться?
- Сейчас не время, Саша. Нас ждёт машина. Не успеем, она уедет во Владимир. Тогда могут появиться неприятности.
- А остальные?
- У этих ублюдков есть транспорт?
- Есть джип.
- Пусть берут и поскорее мотают подальше. Помоги мне добраться до машины. Она в двух кварталах отсюда. Я в дороге третьи сутки. Почти не отдыхала. В пакете плащ. Накинь, а то на тебя страшно смотреть. Боюсь, водитель откажется нас везти назад.
Поспелов надел плащ и, поддерживая её за талию, повёл в указанном направлении. Уже в машине Милочка отключилась.

Она очнулась от тряски и яркого солнечного света, бьющего в глаза. Тело всё затекло от неудобной позы. Оказывается она лежала на коленях у Саши. Впереди, рядом с водителем, виднелся профиль Сергея Васильевича, а они с Сашей располагались на заднем сидении иномарки.
- Как ты нас напугала! – произнёс Александр, увидев, что любимая открыла глаза. – Меня выручил звонок отца на твой мобильный. А то - хоть караул кричи: девушка без сознания, глубокая ночь, незнакомый город.
Поспелов наклонился и поцеловал её в лоб. Его исхудавшее и бледное лицо было чисто выбрито. Длинные волосы вымыты и причёсаны, а вместо грязного рванья – спортивный костюм и куртка.
- Что ты меня целуешь в лоб? Я пока жива, - улыбнулась Милочка. Он наклонился и легонько поцеловал её в губы.
- Люля, любовь и благодарность я выкажу дома, – шепнул Александр. – А ты мне кое-что расскажешь.
- Где мы?
- Уже подъезжаем к Москве, - к ним повернулся Сергей Николаевич. – Людмила, я счастлив, что такая жена будет у нашего обормота. Чтоб и - коня на скаку, и - в горящую избу.
- Вы преувеличиваете мои возможности, - сказала она, поднимаясь с коленей любимого.
«Знал бы он о моих талантах и деяниях – не говорил бы так восторженно, - думала Милочка, глядя на мелькание белоногих берёз. – Интересно, что ему рассказал сын о своём освобождении?»

 » Глава 14

Нанесу быстрой кистью тревожную память.
Нарисую сражения с капризной судьбой.
Пусть покинут меня и живут между вами,
Подлость мира сметая, как мусор, метлой.

- Ты опять во сне видела кошмары? – Александр сосредоточенно смешивал краски, искоса поглядывая на Милочку. Та неопределённо пожала плечами и скривила губы.
- Пожалуйста, не шевелись! Тени лягут под другим углом.
- С чего это взял? – изображая удивление, она вскинула на него глаза – озёра.
- Не прикидывайся! У тебя даже глаза от воспоминаний сразу меняют цвет. Думаешь, одна умеешь читать чужие мысли? Ошибаешься, Люля. Мне проникать в твою голову не требуется. Всё читается на лице.
- Ну, конечно. От вас, художников, ничего нельзя скрыть. Вы всё узнаёте по малейшим изменениям светотеней, - усмехнулась девушка.
- Тебе подтвердит это любой портретист. Не нужно сарказма! Художник в первую очередь должен быть неплохим психологом, чтобы правильно отразить внутренний мир натуры.
Он принялся за полотно, нанося один мазок за другим.
- А как же сакраментальное: «Я так вижу», а вместо лица композиция из треугольников и квадратов? – поддела его Милочка.
- Не обязательно впадать в крайности. Мы говорим не об абстракционистах.
- А о чём?
- О тебе,- проговорил художник, продолжая работать и только искоса поглядывая на девушку в кресле. - Пойми! Мне небезразлично твоё состояние души. Эти ночные кошмары… Я слышу, как стонешь и кричишь во сне.
- Но это вовсе не кошмары, – настаивала она.
- Перестань, Люля! Даже если… полёты и общение с неведомыми потусторонними мирами. Они не несут ничего положительного. От хорошего не стонут и не кричат.
- Мои, якобы, кошмары - неадекватные реакции на необычные ощущения и видения. Видения трудны для человеческого восприятия. Они - проявление нашего мира, а не каких–то потусторонних миров, - продолжала настаивать Милочка.
- Ну, извини, не так выразился, - поджал губы Александр.
- Нечего извиняться, - миролюбиво заявила девушка, чувствуя, что разговор скатывается к препирательству. - И я не замечаю многого, что ты видишь с первого взгляда. Видел бы всю гамму цветов астрального мира. Красота! Я не всегда могу скрывать и подавлять эмоции. Ничего не поделаешь… Я пока неопытная ведьма.
- Я не волшебник, а только учусь. Серьёзный разговор свела к шутке, - осуждающе покачал головой Поспелов. - Как это характерно для тебя! Но мне не смешно. Я всерьёз обеспокоен. Не нужно, Люлька, голову морочить. Эти проявления астрального мира несут угрозу. Прежде всего - тебе! Именно из-за них твой отказ оформить наши отношения. Нежелание иметь детей.
Милочка в знак протеста замахала руками и соскочила с кресла.
- Сегодня, Саша, не обвиняй, что не могу высидеть час. Сам виноват! Не могу спокойно слышать, как валишь всё в одну кучу.
Александр сокрушённо покачал головой, вздохнул и стал промывать в растворителе кисти.
- Я не валю в одну кучу… - после недолгого молчания проговорил он. Но девушка не дала закончить фразу, перебив его:
- Саша, не хочу ссориться из-за того, что мы не в силах изменить. Такова наша судьба.
- Ты так думаешь. Я совсем другого мнения. Все вещи взаимосвязаны, - мягко, но упрямо гнул свою линию Поспелов. - Не следует, Люля, себя обманывать. За последнее время внимательно прочёл несколько статей по психологии, сопоставил с тем, что с нами происходит…
- И нашёл серьёзные отклонения от нормы? В первую очередь у меня, конечно. Надеюсь, не причислил к разряду буйно помешанных?- опять перебила его девушка притворно - возмущённой тирадой.
- Я говорю серьёзно. Выслушай! – настаивал Александр. - Все те отрицательные эмоции… – он жестом остановил её реплику, - и даже положительные. Пусть так. Всё, что не даёт покоя твоей измученной душе, можно из разряда «неявных» перевести в – «явные». Тем самым освободить тебя…
- Как сие намерен исполнить? Ты волшебник? Маг? - она удивлённо уставилась на Поспелова.
- Не перебивай! Собьюсь с мысли, - он замолчал, что-то обдумывая, но поднял вверх указательный палец, давая понять девушке, чтобы и она пока молчала, а потом продолжил:
- Я долго думал и, кажется, нашёл решение. Ты должна свои сны попытаться изобразить в рисунках. Видения заживут самостоятельной жизнью. Ты освободишься и успокоишься.
- Мда-а… Решение довольно оригинальное, надо сказать. Но не учёл одного. Я не умею рисовать, - Милочка растерянно развела руками. Увидев, что девушка почти готова с ним согласиться, Поспелов с жаром заговорил, стараясь быть убедительным:
- Это не проблема. Я для чего? Обязательно помогу. Давай попробуем! Вдруг получится? Сначала попытаешься подобрать увиденные «невероятные» цвета. Пусть только приближено. Потом попробуешь отобразить формы. Как умеешь. Красиво или не красиво… не главное. Затем создашь сюжеты. Не важно, что сначала ничего не будет получаться. Важно другое. Ты воспоминания, гнездящиеся в мозгу, передашь рукам. Пусть это будет даже по типу автоматического письма. Те силы, которые воздействуют на тебя…божественные или бесовские - без разницы! - захотят проявиться. Полагаю, со временем рисунки получатся. Ну, Люля, соглашайся!
- Солнышко моё! Один твой взгляд, и любая девушка готова на всё. Хоть в пасть акуле, – мило улыбнулась она.
- Опять всё перевела в шутку, - насупился он.
- Серьёзна как никогда. Что бы без тебя делала? Ты - за мамку и за няньку, за доктора, любовника. Что там ещё, а? – состроила Милочка лукавые глазки и приоткрыла губы, будто ожидая конфетки или поцелуя.
- Все эти качества сводятся к одному слову «муж». А его ты избегаешь произносить, - с некоторой долей обиды проговорил Поспелов.
- Хорошо, мой строгий муж. Только так буду тебя называть, – она подошла и повисла на его плечах, подставляя пухлые губки для поцелуя. Потом запустила одну руку ему в шевелюру и стала ласково перебирать завитки волос на затылке. Другой рукой, пока длился поцелуй, она ловко развязала широкий пояс своего длинного шёлкового платья. Раз! И глаза Александра покрыла повязка.
- Людмила! – воскликнул он с деланным возмущением.
- Молчи! – шепнула девушка, ловко завязывая повязку.
- Ах, хитрая ведьмочка! Всегда знаешь, как заставить меня замолчать.
- Сейчас изжарю тебя живым огнём… пламенной страсти, - шептала Милочка, проводя кончиком тёплого и нежно – трепетного язычка по краю его уха и неожиданно, прикусывая острыми зубками мочку, одновременно, расстегивая и снимая с него рубашку. - Потом разрежу на кусочки… острым ножом желаний…
Ловко сбросив с себя платье и трусики, она обхватила его руками, сзади прикасаясь и водя снизу вверх своими шершавыми сосками по его обнажённой спине. Одновременно, она поглаживала рельефы мышц на его груди, неожиданно пощипывая его крохотные соски. Милочка задержала одну руку напротив его сердца, другой расстёгивая и высвобождая его желания наружу.
Поспелов почувствовал, как сердце дало сбой, потом быстро и гулко забилось в груди. От разлившегося пожара желания всё его тело покрылось гусиной кожей.
- Возьму в свой окровавленный рот эти кусочки… и буду с жадностью поглощать их.
Милочка раздела его донага, при этом проложив язычком обжигающую дорожку от шеи до ягодиц. Нежно погладив и пощекотав их, прижалась всем своим разгорячённым телом к нему сзади, сомкнув тонкие пальчики на восставшем достоинстве.
Её прикосновения и слова, полные пылкой страсти, в его голове произвели эффект разорвавшейся бомбы. Он задрожал всем телом, как застоявшийся в стойле нетерпеливый жеребец. Не в силах больше ждать ни одной минуты, сорвал с глаз повязку, повернулся, подхватил Милочку на руки и понёс к дивану, на ходу целуя податливое тело.
Они с Александром жили уже полгода. Милочка, всячески изворачиваясь, уходила от серьёзного разговора о женитьбе. Избегать рокового шага следовало по нескольким причинам, полагала она.
Первой – являлась забота о нём, единственном близком человеке, погубить которого страшилась.
«За мои грехи достаточно смерти мамы. Брачные узы навсегда могут связать Александра со мной. Не зря говорят, что они заключаются на небесах. Он станет очередной жертвой за моё тёмное прошлое и не менее чёрное будущее. Не важно, в чьих руках окажется меч возмездия. Высшие силы карают более жестоко и изощрённо, чем закон и правосудие в руках людей».
Второй причиной было убеждение, что супружество должно строиться на откровенности и доверии двух любящих сердец. А их совместная жизнь зиждилась на лжи. Она убедила себя, что Саша отбросит её, словно презренную, подлую тварь, узнав об убийстве Теймура.
«Молчать - ложь потянет за собой другую. Уже потянула… Та накрутит третью. И любовь погибнет, запутавшись мухой в липкой паутине недоверия, подозрительности. А узнает, что я монстр, дикое животное? Об этом даже думать не хочу», - гнала от себя неприятные мысли ведьма.
Появилась и третья, очень важная причина. Он семью без потомства не представлял, заводя вскользь разговор о будущем ребёнке. По словам Матильды, ребёнок унаследует от матери способности. Своей судьбы она не пожелала бы и врагу, тем более своей крошке.
Но самый важный запрет был в ином, в её жажде крови. В монстре, которого пока удавалось контролировать.
«Надолго ли? Вдруг сможет вырваться? Мало ли по какой причине: болезни, беременности, алкогольном опьянении, травме. Почувствую, что контроль ослабевает? Уйду от Саши. Уйду навсегда, наговорив кучу гадостей. Чтоб не жалел, не искал, возненавидел и забыл. Он найдёт себе другую женщину, женится без оформления развода и прочей тягомотины», - твёрдо решила ведьма, оправдывая такими рассуждениями трусость и недоверие к любимому.
Родители Александра приняли Милочку в свой круг, не расспрашивая, не рассуждая и не осуждая за желание пожить пока вместе с их сыном без официальных церемоний. И за это слово «пока», она цеплялась всеми силами, стараясь не заглядывать в будущее.
После вынужденного безделья в Александре проснулась неукротимая жажда деятельности. Закончив работу в офисе строительной компании, он приходил домой и рисовал. Лариса Павловна, заходя к молодым на огонёк, однажды сказала, дескать, весной можно будет устроить персональную выставку.
В своём предположении Александр как в воду глядел: через месяц Милочка освоила акварель, ещё через два – сносно рисовала маслом. Труднее всего давался подбор красок для передачи насыщенных, чистых и, вместе с тем, переливающихся воздушно – прозрачных цветов тонкого мира. С формами и композициями картин было немного проще – ей помогал Александр. Но на него её картины наводили томительно – тревожное, даже гнетущее настроение. Они заманивали чистотой и воздушностью пейзажей и, одновременно, в переплетении линий и форм просматривалась некая скрытая от посторонних глаз тайна. И всё же творчество жены Александру нравилось, поэтому без колебаний предложил выставить несколько работ в двух комнатах Художественного салона, арендованных Ларисой Павловной под его персональную выставку. Он отобрал пять работ. Две акварели: «Дух воды» и «Дух леса», и три полотна, исполненных маслом: «Страж пещеры», «Черный монах» и «Бесприютная душа».
Экспозицию следовало раскрутить. Знакомый искусствовед сказал Ларисе Павловне, мол, если этого не сделать, то никто не придёт: двух молодых художников из народа, неожиданно вынырнувших в далёкой глубинке, не знают. Нужен человек, способный провести грамотную рекламную компанию, иначе залы будут пусты. За неделю до открытия он привёл молодого человека – имиджмейкера местного разлива. Тот дал несколько дельных советов по обхождению с посетителями, переговорам с потенциальными покупателями, внешнему виду и стилю одежды. Также сказал, что для начальной раскрутки следует позвать парочку корреспондентов местных газет – но не вместе, а порознь - для дачи, якобы, эксклюзивного интервью. Их он приведёт за два дня до открытия – подвязки у него надёжные. На открытие неплохо бы пригласить местное телевидение и репортёра из какой-нибудь центральной газеты. А вечером устроить приём для провинциального бомонда, не слишком избалованного такого рода мероприятиями. Мол, приглашениями он займётся немедленно. Все хлопоты будут стоить некоторую круглую сумму. Выслушав необходимую программу действий и стоимость, Лариса Павловна заверила молодого человека:
- Наш банк выделяет спонсорскую помощь для многих направлений в молодёжной политике губернии. Данный проект вписывается в культурную составляющую.
Имиджмейкер одобрительно подхватил, дескать, молодые таланты следует поддерживать, несмотря ни на что, ведь они - будущая веха культурной жизни страны, передовой отряд интеллигенции, которая поможет сблизить Восток и Запад, сгладит противоречия в понимании общечеловеческих ценностей. Следует только немного «причесать и припомадить». Напыщенных фраз он говорил ещё много, видимо, привыкнув представлять и консультировать различных политиков.
Эти разговоры и предстоящие интервью сильно обеспокоили Милочку. Её картины накладывали на создателя печать мистицизма. Это, с одной стороны, притягивает людей, но с другой – вызывает настороженность.
«Популярность может со мной сыграть злую шутку», - переживала Милочка. В её планы не входил фокус с раскрытием собственных карт, даже их краюшка. Также не хотелось нагонять страх и молоть жуткую околесицу. Она уже раскаивалась в том, что позволила себя уговорить и выставила на всеобщее обозрение сокровенное, ругая себя за глупое желание приоткрыть людям глаза на окружающий духовный мир. Сказано же: «…Не давай святыни псам и не бросай жемчуга твоего перед свиньями, ибо поправ его, они обернуться и растерзают тебя». Но дать отбой уже не могла – деньги были уплачены, и рекламная машина набирала обороты.
Из-за чувства надвигающейся опасности, хотелось стать маленькой, незаметной мышкой и юркнуть в спасительную щель в полу. И она решила поменять имидж, прикинувшись «мебелью». В комиссионном магазине подобрала себе мешковатый тёмно-коричневый костюм с длинной прямой юбкой и коротким жакетом. Волосы гладко зачесала назад, связав их в тугой узел. Одела большущие, со слегка затемнёнными стёклами очки и коричневые, со стоптанными каблуками баретки.
Когда Александр увидел её в таком наряде, то выпучил глаза от изумления, но, смекнув, расхохотался:
- Ха-ха-ха! Упустила одну важную деталь.
- Какую?
- Сеточку едва заметной седины в волосах. А так… образ провинциальной училки, синего чулка, не совсем закончен. Какую маску, прикажешь, нацепить мне? Наклеенную бороду и усы? В руках будет бадик, а в ухе – слуховая трубка? Да, чуть не забыл. Еще водружу на переносицу пенсне на бечевке.
Милочка рассмеялась:
- Нет, Саша! Старик Хоттабыч и Мышь Белая – это уже перебор.
- А подумала, как буду демонстрировать изюминку моего творчества? Твой портрет.
- А что в нём не так?
- В нём всё так. Что я должен отвечать на вопрос: «Кто этот дивный ангел?»
- Скажешь… первая любовь. Или не первая? А? – подтрунивала она.
- Люля, не люблю врать. По крайней мере, стараюсь. Скажу честно: «Моя жена». А потом, естественно, укажу пальцем на тебя.
- Ха-ха-ха! – Милочка представила крайнюю степень изумления на лицах посетителей. – Тогда приобретёшь славу фантазёра или сумасшедшего.
- Вижу, что именно этого и добиваешься…
- Обязательно! А серьёзно… Понимаешь, дорогой. Зрители будут засматриваться на портрет, потом разглядывать меня, словно какую-нибудь кинозвезду, - она выпятила грудь вперёд и изобразила на лице гримасу обольстительницы. - В них вспыхнет нездоровое любопытство. Они начнут интересоваться всем, кроме главного… того, для чего пришли. Искусства. Пойдут сплетни, перетряхивание грязного белья. Тебе это надо?
- Долго собираешься играть свою роль?
- По ходу пьесы посмотрим.
Корреспондентов местной «Правды» и женской газеты «Леди» Александр встречал один, а Милочка скромно сидела в кресле и читала книжку. Корреспондент «Правды» вначале рассматривал дальневосточные пейзажи, рассыпая одобрительные междометия. Возле портрета Милочки, который художник оставил «на закуску», они задержались надолго. На полотне она была изображена сидящей в кресле, в задумчивости устремив взгляд больших тёмно-голубых глаз вдаль. Одна её рука грациозно подпирала голову с каскадом густых локонов, а другая удерживала ошейник огромного злющего ротвейлера, как бы укрощая его свирепый нрав. Александр назвал полотно «Неземная».
Александр хотел её изобразить рядом с семейным псом Бесом. При появлении Милочки в квартире Поспеловых Бес злобно рычал, пятился и убегал прятаться за диван. Скалясь и тихонько порыкивая, он высовывался на половину корпуса из-за укрытия, но стоило ей даже ненароком взглянуть в его сторону, - прятался назад. Старшие Поспеловы удивлялись поведению питомца, которого от других гостей приходилось закрывать в другой комнате. Милочка лишь улыбалась и в недоумении разводила руками.
После освобождения, ей пришлось объяснить Саше убийство одного из преступников. Девушка не могла признаться любимому, что превращается в монстра, поэтому придумала историю не менее фантастическую, но отводящую подозрения. Она поведала, что её бабушка была потомственной целительницей, но люди шептались между собой, называя её ведьмой. Бабушка умерла рано, передав дар внучке. Своей дочке, Елене Николаевне, она сказала, мол, с даром передаёт и свой тотем – чёрного волка. Он будет, якобы, охранять внучку, присутствуя незримо, а в минуты опасности появляться в реальном мире. Елена Николаевна не хотела, чтобы мать передавала магические способности маленькой девочке, но та мучилась, никак не могла умереть, и дочка сдалась. Бабушка заверила дочь: дар в себе внучка начнёт ощущать только с восемнадцатилетнего возраста, а захочет ли им воспользоваться – будет уже её делом. Свою ложь, выдаваемую за правду, Милочка просила никому не рассказывать. Говорила, что даром воспользовалась один раз, только для его освобождения. Огорчалась взятым на душу грехом за убийство человека.
Поспелов докапываться до истины и выведывать что-то ещё не стал, принял к сведению рассказ любимой. Он и сам солгал отцу о своём освобождении. Что девушка очень необычная, понял, когда явилась к нему полупрозрачным призраком. Через тонкую дверь слышал происходящее в подвале. Он полагал, если любимая не хочет говорить правду, значит, пока не заслужил её доверия. Решится – расскажет. Всему своё время.
Для исполнения задуманного, Александр однажды привёл Беса к Милочке. Тот упирался, а когда она его взяла за ошейник, пытался вырваться, злобно скалясь. Этот момент художник запечатлел на фото, а потом перенёс на полотно.
- Ше-де-евр! – восхищённо произнёс корреспондент. – И какая интересная композиция. На фоне демона – пса и заднего плана – уплывающего в лёгкую дымку тумана, - она действительно кажется неземной красавицей, этакой задумчивой феей, сдерживающей зло и пороки мира.
Милочка из своего уголка с интересом смотрела на парня, прервав чтение.
«Надо же. Мы, оказывается, разбираемся в искусстве?»
- Верное замечание, - молвил художник. – А знаете, как зовут пса?
- ?!
- Бес.
- Ну… тогда бы я сменил название. «Ангел и Бес», как вам?
- Надо над этим подумать, - сказал Александр.
От этих замечаний у Милочки неприятно засосало под ложечкой. Даже не подозревая, оба попали в точку. Корреспондент - когда подсказал название, отражающее две стороны её личности, а муж – когда изобразил её держащей злобного пса на поводке, даже не догадываясь, что жена именно так удерживает свою вторую сущность – зверя.
«Мазня» Милочки долговязого не очень заинтересовала, но приятная крашеная блондинка, присланная от газеты «Леди», и бросающая заинтересованные взгляды на красавца–художника, задержалась подольше возле её работ. Узнав, что невыразительный «очкарик» в старомодном костюме и есть автор, презрительно оглядела девушку с ног до головы. Потом, больше обращаясь к Александру, чем к ней, спросила:
- Вы исповедуете какое - то мистическое учение?
Спокойно приняв вызов и поглядев на блондинку из–под очков, Милочка понимающе улыбнулась.
- Вовсе нет. Таким вижу окружающий мир.
Дамочка вновь внимательно её оглядела.
- А ваши картины затягивают. Я, по крайней мере, испытала именно такое чувство.
- Всё правильно, - подтвердила Милочка. – Наш мир притягательно красив и таинственно неизвестен. Он несёт в себе добро и зло одновременно. Вернее, мы раскладываем его по шкале добро-зло, а он ни то и ни другое. Он – жизнь, существование в развитии, бесчисленное количество потенциальных форм и содержаний.
- Да уж, да уж. Но ваш монах – злой искуситель.
- Зло должно искушать. Не познав зла – не оценим добро. Оно – наш строгий экзаменатор на состоятельность личности.
- Хм… интересный взгляд…
- Весь мир – большой театр. И каждая, даже малая травинка играет в нём свою роль, иногда очень удачно мимикрируя. Часто бывает трудно за внешними проявлениями разглядеть суть.
Блондинка мило улыбнулась, поняв намёк.
- Через недельку к вам загляну вновь. Побеседую с посетителями и, надеюсь, мы более обстоятельно поговорим.
Первый раунд прошёл более–менее удачно. В газетах появились интригующие заметки, и в день открытия залы не пустовали. Сославшись на недомогание, Милочка не пришла на вернисаж, предоставив Александру с директрисой Художественного салона самим за всё отдуваться. Побыв немного в залах в середине дня, к вечеру вновь исчезла. На недовольство Саши, дескать, она бросает его «в пасть ко львам», заметила:
- Не преувеличивай. Это твой праздник, и все лавры должны достаться тебе. А я - с боку припёка, ведь свою «мазню» выполняла по твоему желанию и просьбе.
Последним аргументом в пользу отлынивания было:
- Прекрасно знаешь, что читаю чужие мысли. От потока лжи, лести, лицемерия у меня сильно заболит голова и прихватит сердце.
Александр после этих слов не стал спорить – здоровьем жены он дорожил как зеницей ока.
В продолжение месяца, пока картины выставлялись, больше всего посетителей выставки толпилось у её работ. Она из своего уголка подолгу наблюдала за ними.
Вначале люди осматривали картины рассеянно и вскоре отходили, но зачем-то возвращались вновь. И тогда останавливались у какой-то одной надолго. Они, то разглядывали что-то вблизи, почти водя носом по рисунку, то отходили подальше, охватывая всю композицию одним взглядом. Разгорались жаркие споры. Одним картины не нравились, и они считали их чересчур символичными. Другие говорили, что картины наполнены духовной силой. Третьих, самых впечатлительных, после долгого разглядывания игра воображения помещала на несколько мгновений внутрь картин. Четвёртым слышались неясные голоса. Бесспорным являлось одно: её работы обладали некой мистической силой, которая притягивала совершенно разных по духовному, интеллектуальному и культурному багажу людей к себе, подобно магниту. Это и радовало, и пугало одновременно.
Её картины были раскуплены самыми первыми, причём по таким ценам, о которых они с Александром даже не мечтали. А Лариса Павловна сказала, что в следующий раз работы невестки нужно выставить на аукцион. Ей бы радоваться: муж открыл в ней талант самобытного и популярного художника, но в душе с каждым днём росло напряжение. Она не знала причины, да и не хотела заглядывать слишком далеко в будущее, но осознавала - открыла «ящик Пандоры». Когда первой была куплена картина «Чёрный монах» - немного перевела дух, ведь купил её иностранец, приезжавший с делегацией в местный университет. Этой работой Милочка очень дорожила, но и сильно за неё опасалась. Сила воздействия картины на эмоциональное и психическое здоровье людей была наибольшей.
«С глаз долой – из сердца вон. Чем творение уедет дальше, тем меньше ответственности ляжет на твои плечи», - вновь успокаивал настойчивый шепоток, который Милочка так ненавидела и так боялась. Однако в этот раз она дала себе клятву, посадить личность Матильды на крепкую цепь и больше не давать ей побеждать в своей душе, не давать руководить желаниями и поступками.

_________________

Людмила! Спасибо за новую главу! Отношения Милочки-Люли и Александра! Жаль ее, очень. Картины, в которых выплеснуть наболевшее хочет. Ее страх за Сашу. Что их ждет?

Спасибо! Такой шикарный букет!

Мне Милочку тоже жаль. Ничего хорошего её не ждёт. Вообще в романе единственный положительный герой - это Александр, но заметила, что хорошие люди на этом свете долго не задерживаются, а подлецы живут и в ус не дуют.

 » Глава 15

Грозен он, как будто гром небесный.
Длань его не ведает пощад.
Судит он и праведных, и грешных:
Рай - одним, другим – дорога в Ад.

Владимир проснулся поздно, весь в поту. Сердце бешено колотилось, голова трещала. Нет, трещал телефон на полу рядом с диваном.
«Ну, какого дьявола кому-то не спится?» - с раздражением думал он, хотя рад был звонку, вырвавшему из страшного кошмара.
- Ма! Подойди к телефону! – крикнул парень, не раскрывая глаз. Телефон продолжал « давить на психику» – к нему никто не подходил. Владимир открыл глаза. Сквозь неплотно сдвинутые ночные шторы просачивались яркие лучики дневного света.
- Проклятие! Неужели полдень? – подскочил он с дивана и снял трубку.
- Вован, ещё хоря давишь? Вставай быстро! Труба зовёт.
- Хорошо, что разбудил. Не представляешь, какая лажа мне снилась.
- Чё снилось нашему мальчику? Небось, грудастые девки?
- Перестань ржать! Лизку помнишь?
- Ты чё? Перепил вчера? Или обкурился?
- Да пошёл ты!
- Чего приснилось? Чё о ней вдруг вспомнил? Клятву забыл?!
- Я и не вспоминал. Само привиделось… Не сон, а, чисто, - явь. Понимаешь?!
- Да говори толком, какая явь?
- Без бутылки, Димыч, и не расскажешь.
- С того бы и начинал. Опохмелиться хочешь? А то придумал сказку про белого бычка.
- Не пил я вчера, дурья башка! Вчера полдня над контрольными по сопромату корпел. А тут проспал.
- Вечером оттянулся после трудов праведных?
- Ты меня слушаешь? Говорю, не пил вчера. Вечером мамахен картину вешал.
- Какую ещё картину?
- Купила на выставке в Художественном салоне. Ты же знаешь, она - любительница всякой экзотики. Вот и мучился часа два, пока она нашла подходящее место для картины. Переставлял мебель, прикручивал. Стены панельные. Обычное сверло их не берёт.
- Варгань закусь. Возьму пузырь и мигом к тебе.
Димка обеспокоился состоянием Володьки Коптева, закадычного дружка ещё со школьной скамьи. Эту страшную и позорную историю друзья поклялись забыть, вычеркнуть из жизни.
В Лизу Фомину, девчонку из параллельного класса, оба друга были тайно влюблены. Стройная блондинка с изумительно гладкой алебастровой кожей обладала мелкими и не очень выразительными чертами лица, кроме единственной детали, на которой в первую очередь концентрировалось внимание, - полных ярких губ. Мама её держала в узде и с младых ногтей внушала: она, девушка особых талантов и возможностей, должна составить счастье дипломату, партийному функционеру или иностранному магнату.
«Поэтому, - твердила мама, - глупо растрачивать свою красоту и, тем более, девичью честь на мелкоплавающую местную совковую шушеру».
Мать не ругала её за весьма посредственные знания точных предметов, а заставляла изучать иностранные языки, музицировать, заниматься бальными танцами.
Девушка держалась немного отстранёно от своих одноклассниц, не болтала лишнего, не сплетничала, одевалась просто, но до того элегантно, что выглядела хрупкой изысканной белой лилией в среде крикливо-пёстрых провинциальных саранок. Друзьям она казалась несбыточной мечтой, хотя и притягательной, но – туманной.
В одно солнечное летнее утро, как раз перед самыми вступительными экзаменами, друзья решили немного развлечься: позагорать на песчаных пляжах за рекой и покататься на катере, который недавно приобрёл Димкин отец. Прихватив немного провизии, упаковку баночного пива и бутылку коньяка, они отправились на лодочную станцию.
Проносясь по речной глади мимо отдыхающих горожан, обдавая их брызгами, ребята себя чувствовали почти суперменами из американских боевиков про красивую заграничную жизнь. И вдруг среди десятков голов купальщиков Володька разглядел Лизино лицо. Она была в голубой резиновой шапочке и заплыла дальше остальных, поэтому он на неё обратил внимание.
- Смотри, Лиза! – он толкнул в бок друга.
Димка присмотрелся.
- Точно, она. Давай возьмём её на катер.
- Думаешь согласиться?
- Посмотрим.
Ребята заглушили мотор.
- Купальщица в голубой шапочке! Не заплывайте за буйки! – крикнул Димка, сложив руки рупором.
Лиза увидела их, подплыла. Володька помог забраться девушке на катер.
- Здравствуйте, - улыбнулась девушка, снимая с головы мокрую шапочку. – Перед экзаменами мозги проветриваете?
- Расслабляемся малёха, – ответил улыбающийся Володька, присаживаясь рядом с девушкой на сидение. Коренастый, накаченный с шалыми глазами цвета молочного шоколада, он по-приятельски предложил девушке:
- Поехали! Прокатим с ветерком. Ты с подружкой? Зови и её.
- Нет, я одна. Решила немного искупнуться.
- От зубрёшки устала? – спросил Димка, поправляя светлые волосы под бейсболкой и вставая к рулю катера. – Куда собираешься поступать?
- На следующей неделе полетим с мамой в Петербург. Там у нас живут родственники. Мама хочет, чтобы я стала переводчицей.
- Хм, мама хочет, - невесело хмыкнул Гиляев. – Метит тебя в жёны дипломату?
- Почему обязательно в жёны? – возмутилась Лиза. – Хочу после учёбы устроиться переводчицей в крупную фирму с зарубежными партнёрами.
- Мечтаешь свалить за рубеж?
- Чего пристал к девушке? – пихнул Володька в загорелый бок высокого и немного тщедушного Гиляева. – Включай двигатель. И вперёд на полную железку. Чтоб запомнила речку, местные красоты. Где-нить в Африке будет этот день вспоминать, скучая по дому.
Лиза хорошо знала ребят. В школе они не слыли разгильдяями и хулиганами, не пили дешёвое вино по подъездам, не курили травку, не тискали девчонок в подворотнях. К тому же ей очень хотелось покататься. Она часто наблюдала со стороны за весёлыми компаниями, проносящимися по реке, и немного им завидовала.
Почти час с музыкой и песнями они носились наперегонки с другими катарами и моторками, а потом заехали в протоку, чтобы поплавать, перекусить и позагорать. Парни хорохорились перед ней молодыми петухами: схватывались бороться, сыпали анекдотами, пили коньяк, запивая пивом. От предложенного коньяка Лиза отказалась, выпив баночку холодного пива. Остудив разгорячённые тела и головы в воде, легли загорать. И тут Лиза заметила, что мальчишек здорово развезло. Коптев, поблескивая осоловелыми глазами, лежал рядом и, черпая горстью горячий песок, сыпал ей на спину.
- Вова, не нужно, - сказала девушка, отстраняя его руку. Но Коптев, только пьяно хохотнув, продолжал.
- Вован, в лоб захотел? – зло глянул на друга Димка.
- Посмотрим, кто кому отвесит люлей, – привстал Коптев, готовый к потасовке. Девушка, видя, что пьяные парни могут подраться, стала их успокаивать:
- Дима, перестань! Вова, ложись! – потянула она Коптева за руку.
- С тобой? Всегда, пожалуйста, – осклабился Володька и плюхнулся рядом с Лизой на песок.
- Отодвинься от этого ушлёпка! – Димка потянул Лизу к себе.
- Кто ушлёпок? – привстал Коптев, готовый вновь броситься на друга.
- Всё, всё, мальчики! Успокойтесь, иначе я уйду, - сказала девушка. Парни притихли. Лизе было неприятно находиться рядом с пьяными парнями. Кто знает, что от них можно ожидать? Вдруг подерутся или начнут к ней приставать? Коптев и так посматривал на неё «липким» взглядом. Увидев, что они, вроде бы, задремали, разомлев на солнце, девушка потихоньку сбежала. Она надеялась, что находится недалеко от основного пляжа.
Первым пропажу девушки заметил Володька и побежал разыскивать. Лизу он нагнал через триста метров, стал останавливать, хватая за руки.
- Лизок! Ты куда? Мы же шутили. Не уходи!
- Володя, мне пора домой. Мама будет беспокоиться. Я обещала через час вернуться, – старалась вырваться из цепких мужских рук девушка.
- Мы тебя отвезём, Лизонька. Ну, чё ты, девочка моя? – притянул к себе девушку Коптев.
- Володя, отпусти, слышишь?
- Ну, чего ты, миленькая? - шептал Володька, целуя её в губы, щеки и шею.
Пьяному парню отказы Лизы казались пустым девичьим кокетством. Полчаса назад она смеялась его шуткам, ныряла с ним с катера, дурачилась и плескалась. Счастье манило, было так близко! Володька, впопыхах объясняясь в любви, старался поцеловать её грудь и неумело шарил по трусикам. Девушка стыдливо отстранялась. Ей казалось, что кто-нибудь выйдет из-за кустов, увидит отвратительную сцену и осудит. Осудит не пьяного парня, а её. Ведь мама всегда говорила: «Всё, что происходит с женщиной, зависит только от её поведения». Поэтому Лиза, сжав зубы, боролась с Володькой, но силы были неравны: тот занимался вольной борьбой, и овладеть девушкой ему ничего не стоило, даже будучи сильно пьяным. Когда Лиза поняла, что непоправимое вот-вот произойдёт, закричала:
- Нет! Нет! Гад, пусти! Помоги…
Володька зажал ей рот потной ладонью.
Димка на солнцепёке задремал и не слышал, как ушла Лиза, а за ней – Володька. Вдруг его будто кто-то в бок толкнул. Он очнулся и услышал чей-то отдалённый крик. Огляделся: Володьки с Лизой нигде не видно. Не зная зачем, пошёл в сторону, откуда донесся повторный девичий крик. Вскоре его глазам открылась такая картина: совершенно голая девушка сидела на песке и рыдала, бюстгальтер и разорванные плавки валялись рядом, из её прокушенной губы на подбородок капала кровь, рядом с ноги на ногу переминался виноватый Володька.
Увидев Димку, выражение отчаяния на лице девушки сменилось на ненависть.
- Подонки! Мерзавцы! – кричала она. – По вам тюрьма плачет… Запомните, подлецы! Припаяют вам лет пять за изнасилование. Отправят гнить за решётку.
Чтобы как-то прекратить истерику, Димка ударил её по лицу, но не рассчитал силы. Из носа девушки потекла кровь.
Слёзы и кровь, которые Лиза размазывала по щекам, превратили лицо в страшную маску. Но страшнее были слова, выкрикиваемые сквозь рыдания. Перед ними сидела уже не нежно любимая принцесса, а обозлённая страшная фурия. Они постепенно трезвели, понимая, что всё летит к чёрту: мечты, стремления, надежды. Не будет престижного вуза, перспективной карьеры и прочие, и прочие. Угроза их благополучия сидела здесь, на песке, и от полученной пощёчины не замолкла, а продолжала ещё громче вопить.
И это оказалось её ошибкой. Из-за свалившегося несчастья и унижения, она не смогла правильно оценить обстановку, не заметила, как молодые негодники из виноватых щенков превратились в обозлённых волков.
Димка вновь со всей силы ударил Лизу.
- Заткнись!
Опрокинувшись навзничь от полученного удара, девушка только теперь осознала всю жуткую серьёзность своего положения. Она встала на четвереньки и попыталась отползти от озверевших парней.
- Отойдите от меня… не трогайте! Убийцы! - шептала она, глядя на них глазами животного, предназначенного к закланию. Её тихие и страшные, в своей правдивости, слова вывели парней из оцепенения и послужили сигналом к действию. Не сговариваясь, оба кинулись на жертву, заткнули рот её порванными плавками, стали методично избивать ногами. Мучения жертвы уже не вызывали в них жалости или раскаяния, а лишь ненависть, злость, желание поскорее покончить со всем этим. Но девушка, как назло, не хотела умирать, цеплялась за жизнь. Они всегда себя считали выдержанными, здравомыслящими, цивилизованными людьми, какими, в их преставлении, и должны быть настоящие мужчины. Она всё разрушила! Вытащила на поверхность кровожадных, необузданных дикарей. Об этих качествах они даже не подозревали, стыдились их, ненавидя себя, а через эту ненависть, ненавидя её – виновницу нынешних и будущих бед, сорвавшую с них маску добродетели. Только за это она заслуживала смерти.
Взгляд Димки наткнулся на толстую суковатую палку, лежащую неподалеку. Он поднял её и нанёс решающий удар.
Не глядя друг на друга, действуя запрограммированными роботами, они вернулись к катеру, отмыли с себя кровь, достали брезент, верёвку и небольшую лопатку, взятую для копки червей. Потом завернули тело в брезент, обвязали верёвкой, оттащили подальше в подлесок, вырыли яму и сбросили туда страшную ношу, закидав сверху землёй, хворостом, травой.
Когда пришли к стоянке, их от страха и напряжения колотило, как в лихорадке. Но вокруг всё было тихо, никто не наведывался на уединённую, затерянную в кустах тальника протоку. Димка выплеснул содержимое бутылки в два стакана. Выпили, немного помолчали, успокаиваясь.
- Давай отчаливать, - сказал Димка.
- Знаешь, Димыч,- Володька впервые глянул другу в глаза, - она бы нам сломала жизнь.
Димка мотнул головой.
- Да…ты прав… Вован, поклянёмся, что этого в нашей жизни не было.
- Клянусь!- сказал Володька. - Мы с тобой, друзья по гроб.
- По гроб, - эхом откликнулся Димка.
Но такое потрясение быстро не проходит. Им потребовалось два года, чтобы чувство вины, раскаяния, презрения и ненависти к себе и друг другу постепенно устаканилось. Время лечит душевные травмы. Голос совести вначале вопиёт, потом - шепчет, в конце концов - совсем умолкает. Под натиском ежедневных проблем страшные воспоминания отступают всё дальше, пока не закроются в дальнем тёмном чулане на большой ржавый замок, ключик от которого в суете дней теряется и, иногда, безвозвратно. Два года они не виделись: не было нужды и желания смотреть друг другу в глаза.
Димка решил махнуть в Москву, но провалил вступительные экзамены в бизнесакадемию, а вольным слушателем стать не захотел и целый год занимался мелкой коммерцией в столице. Отец, недовольный таким поворотом дела, через год затолкал его в местный финансовый колледж. Володька поступил в университет и учился уже на втором курсе, когда осенним вечером, зайдя с приятелями в кафе, наткнулся на Димку Гиляева. Сели, поболтали о делах, бывших знакомых, планах на будущее, и дружба возобновилась. Теперь они часто встречались. У них появились общие деловые планы, переросшие в фирмочку по ремонту и программному обеспечению компьютерной техники. Парни, занимаясь учёбой и делами фирмы, контакты с женским полом свели к минимуму – редким ночам с профессиональными проститутками. Вероятно, страшный и постыдный опыт первой любви поставил в их сознании табу не только на воспоминания, но и более тесное соприкосновение с женщинами, несущими в себе, по их мнению, только угрозу. Казалось, будущее прояснилось и вновь заиграло всеми цветами радуги, но Володькин срыв ставил это под сомнение.
Обеспокоенный Димка купил бутылку водки и помчался на помощь другу. Когда бутылку осушили, он сказал, поигрывая пустой хрустальной рюмкой:
- Выкладывай, что за видение преследует.
- Не видение, и не преследует. Приснился сон. Но до того его ясно запомнил, будто произошло наяву.
- Не тяни резину!
- Видел всё наблюдателем со стороны. Приехали два мужика на нашу протоку порыбачить. Один с собакой. Собака вначале крутилась возле них, а потом, наверное, зверька учуяла и побежала охотиться.
- А какая собака-то?
- Овчарка… молодая ещё. Кругом кусты, птички поют. Она и рада побегать. Бегала, бегала и наткнулась на то место. Давай принюхиваться, выть, будь она неладна! Хозяин пришёл посмотреть. Она лапами землю роет, приличную яму разрыла. Пошёл хозяин за товарищем. Вместе откопали наше тело. Верёвку распутали. Она лежит, будто всё вчера произошло. В руке у Лизки мой блокнот зажат. Понимаешь? Там шпоры были, телефоны, адреса.
- Подожди! На самом деле, где этот блокнот?
- Перед экзаменами его искал, ведь там шпоры лежали.
- Ну, и…
- Не нашёл.
- Постой, постой! Дай подумать… Мы закапывали её раздетыми.
- Я надел шорты, вернувшись к катеру. В них и носил блокнот.
- И потащил на отдыхаловку?
- Вполне мог. Я же последние дни ходил только в них.
- А может, в другом месте потерял?
- Может, в другом. Но чего бы через три года приснилось такое?
О блокноте давным-давно забыл. Всё, что там произошло, мне ни разу не снилось. А тут – такое.
- Чё предлагаешь?
- Поехать и проверить.
- Думаешь… уже нашли?
- Кто его знает? Но блокнот там лежит. Точно! Поехали завтра. Нельзя терять ни дня! Забрать нужно срочно.
- Завтра – воскресенье… Многолюдно.
- Пока разведаем, отыщем место. На следующий день вечерком приедем и достанем.
- Ну, хорошо, - сказал Димка и перевёл разговор на более спокойную тему:
- Чё за картину купила твоя мать?
- Пройди в зал. Увидишь. Она над диваном висит.
Димки не было минут десять. Когда он появился на кухне – лицо побледнело, в глазах плавал страх.
- Чё с тобой? – спросил Володька, даже сквозь хмель заметивший перемену в лице друга.
- Да, так…нарассказывал всякой чепухи… С пьяных глаз и мерещится всякое.
- Где мерещится-то?
- В картинке твоей.
- Там среди деревьев можно разглядеть лицо духа леса, если смотреть внимательно и достаточно долго.
- Вот-вот. Всякая чушь и мерещится. Зачем мать её купила? К ужастикам неравнодушна?
- Брось!
- Вован… Я погрёб домой… Завтра в девять. Не проспи опять.
Димка себя считал мужиком, крепким и волевым, поэтому не стал «рассупониваться» перед Вованом, рассказывая, что на картине, меж деревьев, увидел не духа леса, а лицо Лизы. Он часто думал, почему тогда нанёс ей пощёчину? Она, по сути, сыграла решающую роль в той трагедии. Лиза кричала и плакала от унижения и боли. Почему не пожалел? Неужели только из-за дружбы и солидарности с Коптевым? Нет-нет. Тот поступил с девушкой по-скотски. Володьке следовало дать по морде. Хотя, что взять с пьяного пацана? Но можно было Лизу как-то уговорить, успокоить. Почему же он распалился? Почему вместо помощи и защиты - ударил? В тот момент он считал жертвой не её, а… себя! Не смог выдержать собственной боли. Для Димки она была чистым, почти воздушным ангелом. И вдруг ангел буднично позволил себя трахнуть, а потом разыгрывал оскорблённую невинность. Лиза вела себя, словно шлюха. И он хотел её наказать, чтобы почувствовала боль, которая рвала его сердце и душу изнутри. Но только – наказать, а не… убить. Перемкнуло что-то в голове, и проснулся зверь? Видимо, так.
В воскресенье на песчаных пляжах отдыхало много горожан. На их протоке был разбит лагерь: стояла большая палатка, резвились ребятишки, в котелке булькала уха, женщины резали зелень, мужчины рыбачили.
Коптев и Гиляев выяснили лишь предполагаемый район поисков радиусом в двести метров. Прошло три года. Точного места захоронения они не помнили. Разрытых ям не обнаружили, и это немного успокаивало.
- А если твой сон - ерунда? Всплывшее переживание? – высказал предположение Димка.
- Считай меня фаталистом, но просто так подобное не приснится. Чё мы теряем? Потратим пару дней на поиски и успокоимся. Будет железная уверенность - всё чисто.
- Говорят, убийцу тянет на место преступления. Это не твой ли случай?
- Димыч, не дави на психику!
- Ладно, завтра вечером приедем сюда, но не на катере. Доберёмся на твоей «Ниве» через мост. Пусть сделаем большой крюк, но не будем здесь часто мелькать.
- Хорошо. Я захвачу два фонаря и лопаты, а ты разыщи тонкую арматурину или палку. Быстрее наткнёмся.
Вечером следующего дня с нужной амуницией они поехали на поиски. С трассы до предполагаемого места километра три. Решили по едва заметной дорожке заехать немного в лесополосу, чтобы не бросать машину бесхозной на дороге.
- Проедем немного, - показал Димка рукой вперёд, - и за той толстой сосной остановимся.
Едва машина приблизилась к сосне - раздался характерный треск падающего дерева. Но в машине играла магнитола, и этого предупредительного звука они не услышали. Когда машина поравнялась с сосной, та, ломая ветви и растущий рядом подлесок, начала падать. Володька увидел, попытался дать задний ход, но двигатель вдруг заглох, дверцы заблокировались. Под тяжестью огромного ствола, кузов машины прогнулся почти до шасси. Через несколько мгновений всё стихло, будто и не нарушал шумный металлический гость девственную тишину леса.
Минут через двадцать неуверенно чирикнула птичка, ей откликнулась другая, раздалась пулемётная дробь дятла, с ветки на ветку перепрыгнула белка – жизнь продолжалась.

*** *** ***

На день рождения коллектив отделения хирургии подарил Татьяне акварель, купленную в Художественном салоне. Татьяна любила быть в курсе всех новомодных тусовок, концертов, премьер, показов моделей и прочих атрибутов культурной жизни губернского города.
Для девчонки, приехавшей из отдалённой деревеньки, обладание новомодной вещицей приравнивалось к интеллигентности и шику в одном стакане.
Акварель стоила дорого, но Танечке стукнула круглая дата – двадцатипятилетние, - которая совпала с пятилетием работы в больнице, и профсоюз решил выделить энную недостающую сумму к деньгам, собранным сотрудниками отделения для покупки подарка, о котором именинница прожужжала всем уши.
Но уже через месяц после дня рождения Татьяна сильно изменилась: замкнулась в себе, лицо осунулось, глаза запали и покраснели. Такой она была, живя с Родькой Губиным – музыкантом из ансамбля «Багульник», игравшим в ресторане «Дружба». Родька любил выпить, покуривал разную дрянь, и иногда Танечка приходила на дежурство с синяками. Но Родька умер больше года назад, сделав напоследок доброе дело: прописал в свою однокомнатную, неприватизированную квартиру Татьяну. Поэтому её жертва – три года, прожитые с ним как в аду, – оказалась ненапрасной. За год одиночества она возродилась для новой жизни, сполна оплакав непутёвого муженька. И вдруг - такие перемены.
На все расспросы она отвечала неохотно. Мол, стала сильно уставать, появилось головокружение. Проведённое обследование ничего серьёзного со здоровьем не выявило, кроме небольшой анемии. Завотделом Рогозин, пригласив однажды в кабинет и расспросив о житье-бытье, сообщил, что через неделю предоставит ей очередной отпуск – пусть отдохнёт.
Но что могла рассказать Танечка своим коллегам? Если рассказать всю правду как на духу - её отправят в психушку, либо в тюрьму. А причины для того и другого были веские.
На третий день после дня рождения с её картиной стали происходить странные вещи. Дух воды – существо с человеческим лицом, изображённое на одноимённой акварели, - стал похож на злого демона. В какой бы угол комнаты Татьяна ни заходила, всюду на неё смотрели, будто следили, раскосые глаза с картины. Сначала она уговаривала себя:
«Мерещится».
Потом стала бояться заходить в комнату, и сняла картину «от греха подальше». Однако на следующий вечер увидела раскосые глаза в зеркале ванной, когда чистила зубы перед сном. От неожиданности Танечка вскрикнула и обернулась, но в ванной кроме неё никого не было. С ужасом вглядываясь в раскосые глаза из зазеркалья, она спросила:
- Кто ты?
- Пахад, что означает - страх, - прозвучало у неё в голове.
- Почему меня пугаешь?
- Не пугаю. Я пришёл за расплатой. Души замученных вопиют об отмщении.
- Что ты говоришь? Я - медсестра. Помогаю людям. У меня гуманная профессия. О каких замученных идёт речь?
Глаза в зеркале зло прищурились, а в голове Танечка услышала саркастический смех:
- Ха-ха-ха! Гуманистка. Ты – палач. Прекрасно знала, что больные испытывают страшные мучения. Но вместо обезболивающих препаратов колола им витамины. Ты была равнодушна к мукам и мольбам умирающих. В тебе нет ни капли сострадания.
- Они - чужие. А рядом мучился родной человек. Они всё равно умирали. Муж мог ещё жить, - начала оправдываться Татьяна.
- Ты и с ним поступила, как палач. Поддерживая пристрастия наркомана, затягивала на его шее петлю.
- Что же мне оставалось? – заплакала Танечка.
- Лечить и помогать. Ты когда-нибудь раскаивалась в содеянном? Нет и нет. Но теперь сама испытаешь все муки ада.
Глаза в зеркале стали тускнеть и - исчезли.
И постепенно Танечка осознала страшный смысл его слов. Она испытывала страх перед сном. Во сне её тело болело так, будто его разрывали раскалёнными клещами на куски. Когда бодрствовала - с ней всё было в порядке. Но без сна долго не протянешь – она теряла силы, худела, истаивая свечой. На следующий день после разговора с Рогозиным Танечка не вышла на работу. Заведующий отделением, обеспокоившись, послал к ней практиканта Ивана Петрова.
Иван позвонил в дверь квартиры, но никто не открыл. Тогда он решил постучать. От первого удара дверь подалась вперёд. Он прошёл в прихожую.
- Татьяна Андреевна!
В квартире стояла тишина. Ночные шторы задёрнуты.
«Может, она ненадолго вышла? - подумал практикант. – Дверь открыта».
Тут он увидел свет, падающий на пол из-за неплотно прикрытой двери ванной. Иван прошёл вперёд, приоткрыл дверь и - отшатнулся
В ванне, заполненной водой, алой от крови, лежала бездыханная и бледная Татьяна. На умывальнике белел лист бумаги с двумя крупно написанными словами: «Простите меня».
Иван кинулся стучать соседям, вызывать «Скорую» и милицию.

*** *** ***

Наталья Петровна Коптева после похорон Володи и Димы надолго слегла. Когда Володе исполнилось десять лет, она разошлась с мужем, воспитывала сына одна и теперь не могла поверить: надежды всей жизни, единственной кровиночки - нет.
Однажды осенним вечером Наталья Петровна сидела с книжкой в кресле, но чтение не шло на ум. Мысли вновь и вновь возвращались к Володе, взгляд бесцельно блуждал по квартире.
Вот на серванте щербинка – это десятилетний Володя с другом Димкой испытывали подаренный на день рождения игрушечный пистолет, стрелявший пластмассовыми шариками. А этот подлокотник кресла он прожёг сигаретой, когда в пятнадцать лет начал тайком покуривать. На диване он любил валяться, читая книжку или болея за любимую хоккейную команду. Непроизвольно её взгляд остановился на картине, висящей над диваном.
«Лес…Что же они делали вечером в лесу?»
К горлу подкатил комок, потекли горячие слёзы. За раздумьями она не заметила, как заснула. Ей приснился страшный сон. Словно в кинофильме, перед ней прошли события трёхлетней давности, предшествующие гибели парней.
Она проснулась от собственного крика. От ужасных видений сердце колотилось уже не в груди, а где-то в горле и висках. Женщина стала озираться вокруг, ещё не понимая: где она? что с ней? Взгляд упёрся в картину. От увиденного подскочила с дивана как ужаленная. Не веря глазам, сняла картину, рассмотрела поближе. Сомнений не было: толстая сосна, ещё вчера изображённая на переднем плане в полный рост, сейчас лежала поваленной. Так же лежала сосна, придавившая машину и убившая ребят.
«Значит, всё… правда?!» – перед ней разверзлась пропасть истины.
Решение родилось так же быстро, как и пришло осознание страшной правды, мерзкой и голой в своей неприкрытости. Тот, кем она жила, кого любила, в кого верила, оказался насильником и убийцей. Она прижала картину к груди, вышла в одном тонком халатике на балкон, не ощущая холода промозглого, осеннего утра, взобралась на табурет и…шагнула в никуда. Материнское сердце не смогло выдержать жуткой боли.

 » Глава 16

Мы - правнучки Лилит.
И пусть народ не лжёт,
Что множество обид
Им каждая несёт;
Что мы – вещуньи зла;
Что губим мы мужчин;
Что ночь – сестрицу дня
Ласкаем без причин.
Мы не поём молитв
Во славу палачей,
И в нас горит душа,
Как тысячи свечей.
Вы жгли нас на кострах,
В раю желая жить.
Боялись вы свой страх,
Его не победить
Костром, крестом, водой,
Молитвою рабов,
Державною главой
И взмахом топоров…

В понедельник всё Управление внутренних дел было поставлено, как говорится, на уши. Начальника ГУВД майора Виноградова нашли застреленным в собственной квартире жена и дочь, приехавшие с дачи воскресным вечером. Мария Владимировна сразу позвонила заму Виноградова. Сквозь истеричные крики и рыдания несчастной женщины Сергей Владимирович с трудом понял, что случилось. О происшествии он сообщил оперативному дежурному управления, и с этой минуты колесо расследования закрутилось.
Деева, следователя по особо важным делам или важняка, в десятом часу вечера телефонным звонком вызвали с семейного торжества – дня рождения внука Алёшки, которому исполнилась круглая и очень важная дата – один год. К месту происшествия Деев прибыл на служебной машине, когда уже начали работу оперативники.
Всё случившееся смахивало на самоубийство, но Виноградов был не простым смертным, а руководил городским управлением внутренних дел в столице губернии ещё с перестроечных времён эпохи «дикого капитализма», поэтому врагов у него могло быть предостаточно, как и у любого мента, постепенно карабкающегося по служебной лестнице. Имитация самоубийства – дело простое, если работали профессионалы. Но трогать власть такого ранга в губернии пока никто не пытался.
Деев понимал, что раскрытие этого преступления в кратчайшие сроки – дело и его чести, и всей правовой системы в целом. Это обстоятельство давило. Ему сразу представлялся пристальный сердитый взгляд начальника губернского управления Медведцева, накрученного звонками из министерства, дескать, что это у тебя, Виктор Данилович, творится: скоро всех начальников милиции будут отстреливать как куропаток. А что дело будет затяжным, Деев чувствовал собственным задом. Им же чувствовал пинки начальства, торопившего с расследованием.
В три часа ночи, обследовав и изучив всё на месте, забрав труп и вещдоки, они отправились восвояси для непродолжительного сна и обдумывания дальнейших действий.
Деев нервничал, а это не способствовало работе.
«Что за невезуха? - думал Юрий Иванович, расхаживая по кабинету.- Вместо убийств и грабежей косяком пошли суициды. Неужели ещё один висяк? Мало мне Мамедова, так ещё и Виноградов…»
Два месяца назад к нему поступило дело о самоубийстве Мамедова – главы крупной нефтяной компании губернии. Его хотели по-тихому прикрыть, но через пять дней произошёл взрыв в дочерней фирме Мамедова, и дело приобрело явно криминально-мафиозную окраску. Но серьёзных зацепок, как и в деле Виноградова, не было никаких. Да, акции компании целенаправленно скупали через подставные фирмы из Урала. Кто скупал пока неизвестно, но есть меленькая ниточка, ведущая в Закавказье через Москву. Мамедов этому процессу, видимо, не противился.
«Состоял в сговоре? Если это заказное убийство, то - по какой причине? Слишком завышенный процент брал? Или обманывал братьев - мусульман в чём-то? И убили как-то по-азиатски. Перерезали горло опасной бритвой. Следов проникновения нет. Окна все закрыты изнутри. Входную дверь не взламывали. Царапинок в замке нет», - рассуждал следователь.
На работе Мамедова в этот день кинулись искать. Он хоть и собирался поехать за семьёй, но должен был в аэропорт прибыть на служебной машине с охранником. Когда охранник попытался открыть дверь своими ключами, выяснилось, что она заперта изнутри. Срочно связались с женой. Она с двумя ребятишками прилетела от родителей через день. В её присутствии вызвали спасателей и срезали замок. Труп к тому времени распух, пролежав в тёплом помещении три дня.
Их огромная шестикомнатная квартира располагалась в элитном доме на седьмом этаже. Дом с прилегающим участком огорожен, охраняется, везде видеокамеры.
«Проживает в нём пятая часть элиты города. До этого случая подобных инцидентов не наблюдалось. Охранное предприятие дорожит своей репутацией. Всё сводится к тому, что перерезал горло он себе сам, стоя перед трюмо. Но причины? Их нет. В семье всё было спокойно по свидетельству жены и родственников. Любовниц, вроде бы, не заводил. Вскрытие показало, что наркотики не принимал, алкоголем не злоупотреблял, серьёзных заболеваний не имел. Психических расстройств ни сослуживцы, ни близкие не замечали. Остаётся шантаж либо угрозы. Жена косвенно подтвердила эти предположения. За три дня до самоубийства Мамедов был чем-то подавлен. На расспросы жены отвечал односложно. Вдруг отправил её с детьми к родителям. Предсмертной записки при нём не нашли. И тайную причину странного поступка господин Мамедов унёс в могилу», - прокручивал Деев в голове собранные факты. На этом следовало бы поставить точку, но из Хабаровска несколько раз звонили высокопоставленные лица, и Деев пока дело не закрывал.
А тут как снег на голову трагическая смерть Виноградова. И всё по сценарию, как в деле Мамедова: никаких следов проникновения или насилия; никаких объективных причин, толкнувших на самоубийство; подавленное настроение в последние дни; отправил жену и дочь на дачу, чтоб не мешали сооружать антресоли в прихожей, к коим, однако, он так и не приступил; отсутствие предсмертной записки.
Юрий Иванович закурил, прищурив спрятанные под густыми бровями, серые глаза, и взъерошил пятернёй тёмные волосы, чуть присыпанные на висках сединой. В голове крутился последний разговор с Медведцевым.
- И что, прикажешь мне, доложить «наверх»? – спросил Медведцев, указывая пальцем в потолок и хмуро поглядывая на важняка. – Что на местах у меня неуравновешенные институтки? Хоть причину суицида скажи.
- Пока неизвестно…
- От… то-то и оно! А должен знать. Обязан! И я вместе с тобой. А если завтра кто-то ещё застрелится? Что тогда?
- ?!
- Молчишь?! А я тебе скажу. Гнать нужно сначала кадровика Викентьева. А потом – меня. Нет, меня в первую голову. Мы должны знать свои кадры. Чем они дышат. На что способны. Это ведь не сержантик застрелился - майор милиции, руководитель городского управления! Может, он взятки от криминала брал? Или сам был «оборотнем в погонах», а?
- Геннадий Иванович был честным человеком.
- Вот это и докажи. Землю рой, а причину добудь! Слышал, какие сплетни по городу поползли?
- Слышал.
- Действуй! И долго резину не тяни.
Деев вызвал машину и, в который раз, поехал в управление поговорить с майором Краевым, замом Виноградова, а теперь исполняющим его обязанности. От Краева важняк добивался сведений о поведении начальника в последние дни. Пусть это будет странное высказывание или необычный поступок, жалоба на что-то. Должна же быть хоть одна ниточка. Им что-то же двигало. Не способен нормальный человек без всякой причины взять и застрелиться. А что Виноградов был настоящим офицером, закалённым телом и душой, ни Краев, ни Деев не сомневались.
Сергей Владимирович долго раздумывал.
- Честно говоря, и не знаю. Ничего такого. Впрочем…кажется, под девятое мая мы немного выпили… И он мне на картинку показывал.
- Картинку?
- Висела тут у него одна из вещдоков.
- А потом куда делась? – Деев оглядел кабинет.
- Домой забрал, наверное. Уж очень она ему понравилась.
- Что-нибудь говорил о ней?
- На картинке был лес нарисован. Называлась она, кажется… «Дух леса». Да-да, правильно! «Дух леса». Так вот, он говорил, что лицо духа иногда видит то в одном углу картины, то – в другом. Восхищался художником. Говорил: «Гений». Я ему тогда сказал: «Свет падает на картинку под разными углами. Поэтому кажется, что лицо перемещается». Есть такая техника исполнения. Что-то вроде голографии. Хотя не знаю… она была всего лишь акварелью.
Деев достал фотографию картины со следом от пули.
- Эта?
- Точно, она.
- А по какому делу картина проходила?
- По-моему, по самоубийству. Вы спросите капитана Ильина. Он знает.
«Самоубийство? Ещё одно? - огорчился Деев. За долгую службу он привык ко многим людским порокам, грехам и слабостям, но суициды не одобрял.
Ильин рассказал ему, что с этой картиной с балкона выбросилась женщина, Коптева Наталья Петровна, из-за трагической гибели сына. На машину, в которой ехал сын с другом, упало дерево. Смерть сына переживала тяжело, долго болела и, видимо, не выдержала. При падении стекло у картины разбилось, рамка треснула. Ребята из отдела решили починить и повесить к себе, чтобы разнообразить интерьер. А тут увидел картину Геннадий Иванович – большой любитель живописи, - пришлось уступить.
- Кто автор работы?
- Не помню.
Разум говорил Дееву, что это чепуха, мистика, но чутьё сыщика намекало: тоненькая, но – ниточка. Деев запросил сданное в архив дело по Коптеву и Гиляеву. Провёл розыскные мероприятия по автору картины. В отделе культуры картину узнали. Автором оказалась молодая начинающая художница Людмила Лазаренко, которая со своим мужем Александром Поспеловым выставлялась в Художественном салоне год назад. Об их экспозиции писали в местной и даже центральной прессе. Им на телевидении посвятили передачу из цикла «Наши дальневосточные таланты». Потом все их работы раскупили. Все, с кем Деев разговаривал, хвалили ребят, отмечали их самобытную технику исполнения, колорит, эмоциональную и духовную насыщенность картин. В Художественном салоне ему показали книгу отзывов. Людям выставка понравилась, работы молодых художников, по большей части, хвалили. Статьи о превратностях их судьбы и творчестве сквозили позитивом.
- Чудесные ребята. Красивые и талантливые. Жизнь их немного потрепала. Но из испытаний они вынесли верность друг другу. А сила духа преобразилась в творческий потенциал. В скором времени мы надеемся на очередную серию их работ, – таким панегириком закончила свой рассказ о Лазаренко и Поспелове хозяйка Художественного салона.
«Странно, - озадаченно разглядывал фотографию портрета Людмилы Лазаренко Деев. - Очень красивая. Несомненно - умная. По глазам видно – обладающая внутренней силой. И окружена ореолом смерти, если не сама его создаёт. Мда… Раньше бы сказали: ведьма. Сейчас говорят: роковая женщина. Но ты – сыщик, а не мистик. Ищи мотивы её злодеяний, если они есть».
Деев заказал видеоролик с телепередачи об их выставке. Просматривая его, увидел ещё одну знакомую картину. Она висела в комнате, где покончил с собой Мамедов.
«Красотка, по-моему, опасна, - хмурясь, заключил он. Ситуация с суицидами и художницей ему не нравилась всё больше. – Нужно поискать связь между всеми смертями. Кстати, сын Коптевой погиб на третий день после покупки картины. Может… трагическая случайность и не связана с картиной, но разобраться в деле стоит. И копнуть биографию художницы – тоже».
И Деев наметил несколько линий поиска. Следовало покопаться в последних разработках оперативников и различных эпизодах жизни Лазаренко, поговорить с женой Мамедова об обстоятельствах приобретения картины и кропотливо изучить дело о гибели Коптева и Гиляева.
Амалия Мамедова была удивлена расспросами следователя о картине.
- А «Дух воды» причём? – спросила она.
- Амалия Эммануиловна, я рассматриваю любые, даже самые невероятные гипотезы гибели вашего мужа. Меня интересует всё. Атмосфера в семье. Новые приобретения. Увлечения супруга. Его трудовая и коммерческая деятельность. Отношения с друзьями. И так далее… - терпеливо объяснил Деев.
- Что рассказывать? Её приобрела в комиссионке в конце апреля этого года.
- В какой комиссионке?
- Которая в центре, на Пионерской. Однажды шла мимо и решила зайти. Акварель меня привлекла сразу. Такой серебристо-воздушный фон. Вода, переливаясь, будто течёт. Она притянула. Без неё не смогла уйти. Мужу она тоже понравилась.
- Перед смертью у него не изменилось настроение? Он что-нибудь говорил о картине?
- По-моему, – нет. Но один раз заметила, как вечером сидел в кресле напротив и смотрел на акварель. Он даже не слышал, что позвала. Отвлёкся, когда тронула за плечо. Задумался о чём–то. Говорил, что думал о делах. Но в его дела я не вмешивалась и не расспрашивала.
В комиссионке Деев выяснил: картину им сдала Полина Старовойтова, женщина лет пятидесяти, из деревни Полтавка за небольшие деньги, и очень обрадовалась, что картину купили на пятый день.
Посланный к Старовойтовой капитан Сабелев, молодой, но опытный оперативник, привёз вполне прогнозируемый результат: Старовойтова продала картину после самоубийства Татьяны Вострик, своей племянницы. Картину той подарили коллеги на день рождения, а через полтора месяца она перерезала себе вены. Но на этот раз входная дверь оказалась открытой, предсмертная записка нашлась, но - коротенькая и не объясняющая причину поступка. На убийство с целью грабежа не похоже: деньги, вещи и украшения – всё в целости и сохранности. На работе конфликтов не было. Могли быть столкновения с дружками покойного мужа–наркомана, но тогда бы забрали всё ценное. Картина находилась в квартире умершей до момента, пока вещи не попросили родственников забрать муниципальные власти, собравшиеся передать освободившуюся жилплощадь новому жильцу.
- Да-а, дела… Чересчур много совпадений за один год. Нам внимательно, Борис, нужно проанализировать случай с Коптевым и Гиляевым. Что там нарыли?
- По осмотру места происшествия? У дерева не обнаружено подпилов ствола, подрубок корней. Около дерева вообще не нашли никаких следов, - ответил Сабелев, пожимая плечами.
- Значит, упало само?
- Выходит так. Для имитации несчастного случая потребовался бы тягач или тяжёлый грузовик. Таких следов на лесной дороге нет. Не нашли следов и на стволе сосны от верёвки или троса. В земле у корней нет примесей взрывчатых веществ. Ребята оказались не в то время и не в том месте. Хотя… по разрывам корней видно, повалила сосну чудовищная сила.
- Странно, очень странно… - произнёс Юрий Иванович задумчиво. - Ни грозы, ни ветра в тот день не было? А по какой причине они туда заехали?
- Погода в те дни стояла солнечная и тихая. А заехали? Кто ж их знает…
- Фонари и лопаты у них в машине лежали для чего, как думаешь?! Может, где-то копали?
- Лопаты были чистыми, обернуты в полиэтиленовый пакет вместе с арматуриной. Всё лежало на заднем сидении. Пробы грунта с лопат не соответствуют пробам с того места.
- А время их смерти?
- Вскрытие показало, что смерть наступила между пятью и семью часами вечера.
- Вот! – поднял вверх палец Деев. – В июле темнеет около десяти часов. Значит, копать собирались долго. Для того и фонари прихватили. А арматура для чего? Уж не искать ли место хотели?
- Арматура в метр длиной. Клад искали или что-то спрятанное?
- Да-да… По горячим следам не нашли, а теперь вряд ли узнаем.
Но, видимо, полоса невезения у Деева закончилась. Через три дня двое мужчин сообщили, что в кустах тальника обнаружили полуразложившийся женский труп, и Деев дал задание Сабелеву:
- Проверь года за четыре – пять всех пропавших без вести.
К вечеру следующего дня лицо Бориса Сабелева сияло как начищенный самовар. После приветствия Юрий Иванович сказал:
- У тебя вид, словно у охотничьей собаки, идущей по следу. Выкладывай!
- Проверил всех пропавших без вести и утопленников за пять лет. Есть шесть человек пропавших в этих местах в разные годы. Среди них - вот сюрприз! - Лиза Фомина. Она, между прочим, училась в той же школе, где и наши фигуранты. Выпускались они в один год. Её считали утопшей, но тело так и не нашли. Несколько свидетелей видели её на катере, то ли на лодке. Или им показалось. Ничего определённого никто сказать не мог. А ребята в тот день брали катер. Посмотрел по журналу в клубе «Водник». Там директор - бывший морской офицер. Мужик старой закалки. Журналы по пять лет хранит.
По лоскутам полуистлевшего купальника и остаткам волос мать опознала Лизу. Рядом с трупом нашли записную книжку в очень плохом состоянии. Экспертам пришлось хорошо над ней потрудиться, чтобы восстановить некоторые записи. Книжка принадлежала Коптеву Владимиру.
- Я всё больше становлюсь фаталистом, - сказал Деев Сабелеву. – Мне сдаётся – дерево не случайно упало. И они не случайно приехали искать труп через три года.
- Картина сыграла свою роль?
- У дураков мысли сходятся, - невесело усмехнулся Деев. – Никак не могу нащупать связующую нить между этими убийствами и самоубийствами. Слишком разные люди. Слишком разные интересы и положение в обществе. А в центре всех событий – Лазаренко! Какую выгоду она могла иметь от этой горы трупов? Кстати, она проходила свидетелем по делу о несчастном случае с Теймуром Стрельцовым. Вроде…он поскользнулся, упал с вершины сопки на камни и разбился. Что-то мне говорит – это был не несчастный случай. А история с похищением её сожителя в том же году чего стоит?
- Что за история? - спросил Сабелев, поковыряв тупым концом шариковой ручки в ухе и устремив на следователя немного на выкате, карие глаза.
- Обратился Сергей Васильевич Поспелов с заявлением о пропаже сына. Через месяц им принесли отрезанный мизинец сына и его записку с просьбой собрать для освобождения три миллиона долларов. Через две недели сын сам позвонил своей невесте, Лазаренко. Сообщил, что его освободили. Старший Поспелов и Лазаренко вылетели в Москву. Нашли «пропавшего» на Киевском вокзале. Где его держали? Кто похитители? Ничего не знает. Почему освободили? Тоже. Очень мутная история.
- У меня есть хороший знакомый, - сказал Борис. – Между прочим, занимается всякими аномальными явлениями. Любимое хобби. А по профессии – психотерапевт.
- Интересная мысль, Борис. Дадим осмотреть ему картины. Проведём беседу с Лазаренко в его присутствии. Пусть выскажет своё мнение как специалист.
Юрий Иванович не верил в то, что психотерапевт даст им в руки нить Ариадны, которая выведет из лабиринта различных фактов прямиком на причастность Лазаренко к преступлениям, но составленный им психологический портрет поможет связать всё воедино, сложить видимую картину из разрозненных пазлов.
Игорь Львович Потапов, худощавый высокий блондин с интеллигентным лицом и в серой паре из дорогого салона мужской одежды, пришёл с алюминиевой рамкой. Он вначале обследовал рамкой картины, далее подержал свои ладони возле них, закрыв глаза, и долго, сосредоточенно разглядывал сами акварели.
Деев и Сабелев внимательно следили за ним, не проронив ни слова. Закончив работу, Потапов сказал:
- Вы могли бы рассказать историю этих картин? Это не тайна следствия?
- История их не совсем ясна. Акварели созданы год назад. За ними тянется след из трупов. Четыре самоубийства и один несчастный случай похожий на убийство.
- Мда… Что я могу сказать, Юрий Иванович? От картин идёт энергетическая сила мощным потоком. Рамка вращалась, словно флюгер при сильном ветре. Сами видели. Но это ещё не всё. Перед глазами у меня стали появляться отдельные, давно забытые события из детства и юности. А когда разглядывал картины, то они будто становились объёмными. Акварели – произведения искусства, бесспорно. Но храниться они должны в музее или галерее. Поясню. Наша психика проявляется по-разному. То мы слышим голос совести. То с нами спорит или предупреждает наше второе «я». Нас озаряют открытия или видения. Мы видим сны. И вот на этот тонкий инструмент вдруг начинает воздействовать сильнейший энергетический поток. Кто-то почти не заметит. А для кого-то это станет роковым событием.
- Но возможно ли падение дерева? – спросил Деев.
- Упавшее дерево? Не знаю… Возможно, психо-кинетическое воздействие. Я ставил опыты. Люди, наделённые некоторыми способностями, передвигали стакан с водой, стул, стол.
- Стакан с водой… Такое можно представить,- возразил Деев. – А толстую сосну с большой корневой системой? Что-то фантастическое, не находите?
- Хотите известный всем пример? Иисус Христос словом остановил ветер.
- Легенда, - высказал мнение Сабелев.
- Не совсем. Нас окружает огромный духовный мир. Он не слышим. Не видим. Не осязаем. И, конечно, совершенно не изучен. Есть изречение: я мыслю, значит, существую. И это правильно. Но не все догадываются, что также верно: я мыслю, значит, творю! Мысль материальна. Об этом давно знают люди, наделённые особым даром. Они мысли не только слышат. Видят. Вот в таком чудесном мире мы живём.
- Поприсутствуете при разговоре с создателем картин – убийц, Людмилой Георгиевной Лазаренко? - спросил следователь у психотерапевта.
- Женщина? Я должен был догадаться. Именно женщины в большей степени являются каналами-проводниками духовной энергии. Конечно, приду.
Деев художницу вызывать повесткой не стал, а подождал после работы и предложил побеседовать по интересующему вопросу. Она предложение восприняла очень спокойно: волнения, страха или любопытства, характерного для женщин, не проявила. В кабинете их ждали Сабелев и Потапов.
Поздоровавшись, Лазаренко грациозно, но без напускного кокетства, присела на предложенный стул. Деев достал из сейфа акварели и разложил их на столе.
- Узнаёте, Людмила Георгиевна?
- Мои работы, - взглянув на них, подтвердила она. – Уже одну подпортили.
- След от пули, - сказал следователь, внимательно наблюдая за ней.
- Что вы говорите?- удивлённо воскликнула Лазаренко, впрочем, спокойно глядя ему в глаза. Этот взгляд Деева покоробил. На миг показалось: он, словно маленький мальчик, рассказывает взрослой тёте об известных вещах.
- А вы, кажется, не удивлены.
- Удивлена и огорчена, Юрий Иванович. Испорчен мой труд.
- Не хотите узнать, откуда взялась пуля?
- Расскажите…
- Человек выстрелил себе в лоб. Это только один из случаев. Владельцы ваших картин заканчивают жизнь самоубийством. Видите, в этом месте рамка склеена? – он указал на рамку «Духа леса». – Женщина с ней выбросилась с балкона. А с «Духом воды» связаны вообще кровавые истории. Одна перерезала себе вены, другой – горло. Суициды случаются сразу после покупки ваших картин.
- Боже, какие леденящие душу истории рассказываете. Хорошо не к ночи. Вы хотите в этих смертях обвинить меня? Художника? И в чём же усматриваете мою вину или злонамеренность?
- Шутить изволите? – раздражённо заметил Деев.- Только от двух картин за год шесть трупов. Только от двух! А вы выставляли - пять. Где они? Что стало с их владельцами, как думаете?
- Отвечаю по порядку, - спокойно парировала его выпад Лазаренко. - Первое. Где находятся мои работы, не знаю. Не ставила себе задачи, следить за их дальнейшей судьбой. Эти работы - мой каприз, если хотите. Видение окружающего мира. Не я решала, покупать их или нет. Мои почитатели. Второе. Ваши инсинуации припахивают буйной фантазией. Доктор Потапов, как специалист, думаю, найдёт им четкое определение из психиатрии. Надеюсь, господа… у вас ко мне вопросы исчерпаны? Могу идти?
Деев задумчиво кивнул головой.
- Благодарю, вас, - сказала Лазаренко, получая от него пропуск.
- Мы разве знакомы? – подал голос Потапов, с интересом разглядывая художницу.
- Нет, Игорь Львович, – мило улыбнулась ему женщина.- До сегодняшнего дня я не знала ни о вашем существовании… ни о Борисе Владимировиче Сабелеве.
- Вы спокойны, Людмила Георгиевна. Вас не трогает даже смерть друзей. Например… Теймура Стрельцова, - попытался вывести её из равновесия Деев, чтобы увидеть на лице хотя бы намёк на беспокойство.
Лазаренко высокомерно на него взглянула.
- Усматриваете мою причастность и к его смерти? Нет, Юрий Иванович! Не вам судить: спокойно ли её приняла.
По выражению лица следователь понял, что задел какие-то внутренние струны художницы, но это было не беспокойство. В её последних словах он уловил то ли угрозу, то ли предупреждение. Но ощущения – не вещдоки, их к делу не приложишь.
А Лазаренко повернувшись к Сабелеву, добавила:
- Рада, Борис Владимирович, что живу не в дикие времена средневековья. Вы правы. Тогда меня сожгли бы на костре.
За ней закрылась дверь.
- Вы видели? Настоящая ведьма! – почесав затылок, воскликнул Сабелев после её ухода.- У меня такое чувство, будто в моей черепушке основательно покопались.
- Вот таких называют: люди с уникальными сенсорными способностями, - взволнованно пояснил Потапов. – Яснознание, яснослышание и ясновидение – всё присутствует в ней.
- Опасные, думаю, для человечества люди, - мрачно заявил Деев. Этими словами он выразил то напряжённое и неуверенное состояние, которое чувствовал в присутствии Лазаренко.
- Да. Когда их талант направлен во зло, - подтвердил психотерапевт. – Но за деяния они будут наказаны. Уж поверьте! Кому многое даётся – с того многое и спрашивается.
- Но в деле с Виноградовым мы не продвинулись ни на шаг. А сроки поджимают, - сокрушённо подытожил Деев.
- Давайте, Юрий Иванович, приглашу свою знакомую. Она – ясновидящая и чудесный человек. Возможно, прольёт свет на его нелепую и трагическую смерть, – предложил Потапов.
- Что ж, давайте, – согласился Деев. – В таком деле любая помощь не помешает.
Марина Игнатьевна Лебедева, миловидная женщина средних лет, долго смотрела на фото Виноградова, потом закрыла глаза.
- Перед смертью ему дважды звонили. Последний звонок его убил.
- Кто звонил ему? – спросил Потапов.
- Мужчина и женщина. Два её слова оказались роковыми.
- Какие слова?
- Не знаю…трудно различить по губам.
- Марина Игнатьевна, посмотрите на эту фотографию. Она? – спросил следователь, показывая фотографию портрета Лазаренко.
- Не она. Та намного старше. Врач.
- Врач?
- Возможно… не врач. Я её видела в белом халате.
- А не скажите, откуда звонили? Хоть приблизительно, - у Деева было взволнованное лицо.
- Откуда звонил мужчина, не знаю. Видела лишь комнату и шкаф с книгами. А женщина звонила из какого-то южного города или селения. Она стояла у окна. За окном темно, но уличный фонарь освещал дерево. Пальму.
Больше ничего определённого Лебедева сказать не могла. Она видела, как Виноградов после звонка женщины достал пистолет и застрелился.
Когда Потапов с Лебедевой ушли, Сабелев спросил:
- Что мы с этим всем будем делать?
- Позовём ещё раз ведьмочку. Раз она такая уникальная - пусть поработает экспертом. Попросим вежливо, а?
- А соврет? Или замешана?
- Мы с тобой тоже не лыком шиты. Она – художник. Пусть нарисует портреты двоих звонивших. А мы покажем их Лебедевой.
Лазаренко на просьбу откликнулась, хоть и неохотно. Посмотрела фото Виноградова, молчала минут двадцать.
- Недавно оперативники задержали в городе курьера из одного прииска. При нём обнаружили три килограмма ворованного золота. Виноградов полагал, в городе есть подпольный цех по изготовлению украшений. Видимо, хотел раскрыть всю сеть. Виноградову предложили спустить дело на тормозах… не расширять поиски. В день смерти ему звонили. Он отказался. Не хочу говорить, в какой момент он был закодирован. И вам не советую узнавать: где, кто и для чего это сделал. Очень опасно, понимаете? А женщина произнесла два слова: «Красный шар». После этого он действовал подобно зомби. Люди, стоящие за золотой аферой, – птицы высокого полёта. Вы осознаёте, во что ввязываетесь? Моя акварель к его смерти не причастна. Зря навешали на меня всех собак.
- Хотел вас попросить. Нарисуйте, пожалуйста, по памяти портреты звонивших и курьера, - сказал Деев, не ответив на её последние слова.
- А его-то… зачем? А-а… понятно. Проверяете на вшивость? Думаете, рассказала сказку-небылицу? Ну, хорошо… Я не портретист, но попробую.
Через полчаса портреты фигурантов были готовы.
- Примерно так, - сказала она. – И хочу предупредить, Юрий Иванович, здесь я в последний раз. Этим миром правит капитал. Его законы жестоки. Не хочу попасть в руки криминала или спецслужб. Я никого не лечу. Порчу не навожу. Отворотами – приворотами не занимаюсь. Рисовать картины больше не собираюсь. Хватит с меня печального опыта.
Она собралась уходить.
- Прощайте, доблестные сыщики! Надеюсь, больше не встретимся.

Людмила! Читаю и наслаждаюсь! Каждое стихотворение Спасибо!

Людмила Путько, большое спасибо за главы))))
_________________

Спасибо! Я, когда вышла на пенсию, неожиданно начала писать стихи, а уже много позднее пошли рассказы и роман.

 » Глава 17

Земля, родная, сколько тайн хранишь!
Тайн, заповедных, глазу - непривычных,
И человека вряд ли известишь,
Что он внутри твоих миров - различных.

Стёпка с Сашкой в это утро собрались пойти на рыбалку. Ещё с вечера были накопаны черви, в боевую готовность приведены телескопические удочки, а также банка со жмыхом для ловли мелюзги на уху. Червей долго искать не пришлось. Лето выдалось засушливым, и черви собирались в низинных канавках, прикрытых толстым слоем опавшей листвы с дубняка. Разгребай листья, рыхли почву, и можешь хоть горстями собирать дождевых червей. Они, будто семьями селятся, маленькие и большие ползают клубками. Сашка хорошо знал эти места, потому как жил с бабушкой и дедом в дачном посёлке «Строитель» почти всё лето. Дача Стёпкиных родителей была соседней. Они всей семьёй наезжали сюда почти каждую неделю. Приезжали вечером в пятницу, а уезжали рано утром в понедельник. О прибытии соседей извещал заливистым колокольчиком Стёпкин пёсик Тимка.
В дачном посёлке его звали «наш петушок» за то, что ровно в шесть утра он голосил на всю округу о своём появлении на улице. Заливистым лаем, больше похожим на пение, он будил вначале всех дачных собак, а уж те поднимали своим брёхом остальных обитателей посёлка. Тимка «пел» с полной самоотдачей как заправский оперный тенор. И его передние лапы отрывались от земли при особенно удачный руладах.
Недалеко от посёлка протекала маленькая речушка шириной в шесть-семь метров. Брала она своё начало из отрогов Сихотэ-Алиня, где было озеро с бьющими донными ключами. У посёлка «Строитель» речушка разливалась омутом – озерцом, но в это засушливое лето дачники, ежедневно берущие воду для полива своих садов и огородов, существенно обмелили его. Поэтому ребята решили пойти к дальнему большому озеру за пять километров от посёлка.
Стёпка хотел взять с собой Тимку, дескать, пусть порезвится в лесу, но Сашка был настроен категорически.
- Ты хочешь, чтобы твой «звонок» нам всю рыбу распугал? Оставайся с ним дома. Я пойду сам.
- Ладно, - согласился Стёпка, - ещё успеет нагуляться.
Прихватив с собой немного съестных припасов – ребята собирались провести на озере целый день, - они двинулись в путь, чуть только рассвело. Дорогу знали хорошо и за час добрались до места.
Над озёрной гладью стоял ещё белесый туман, а пацаны уже закинули приманку и стали, один за другим, таскать рыбу – утренний клёв был отличным. Через пару часов в садке плескалось семь приличных карасей, до десятка крупных ротанов, и один маленький сомик.
Когда солнце начало припекать, а клёв сошёл на нет, ребята, перекусив, пошли освежиться в воду. Они переплыли к противоположному берегу озера, чтобы не пугать рыбу, и там бесились и плескались. За этим занятием не сразу заметили: из кустарника к их стоянке вышли двое в зелёном камуфляже. Сашка увидел их первым.
- Смотри, Стёпка, мужики. Поплыли скорее, а то утащат нашу рыбу.
Вблизи мальчишки увидели, что мужикам на вид лет по тридцать, и они – с недельной щетиной.
- Не нравятся они мне, Сашка, - сказал встревоженный Стёпка.
- Как улов? – спросил более высокий с чёрным ёжиком волос.
- Да… наловили немного, - уклончиво ответил Сашка.
- Покажи!
Сашка вытянул из воды садок.
- Не скромничай, рыбачок, - сказал белесый. – Ты не бойся. Мы не глазливые.
- Ухой-то угостите? – усмехнулся чернявый.
- А мы ещё не варили, - подал голос Стёпка.
- Поможем. Картошечку почистим. И крупы у нас есть немного.
- Не жмитесь, пацаны, – поддакнул белобрысый. – С нами пообедаете. Вечером ещё наловите.
Ребята, вначале настороженные и колючие, словно ёжики, немного оттаяли, видя доброжелательное к себе отношение.
Мужики скинули ботинки и куртки, закатали штаны, принимаясь за работу: белесый чистил рыбу, чернявый забрёл подальше в озеро, собираясь набрать воду для ухи.
- Они, видать, голодные зверски, - сказал Сашка, когда с приятелем подошёл к кромке воды немного в стороне от мужиков. – Как думаешь? Кто они?
- Сам посмотри на наколки, - зашептал ему Стёпка, рядом обмывая картошку.
- Они - блатные, - авторитетно заявил Сашка, у которого недавно вышел из тюрьмы двоюродный брат.
- А чего делают тут? В камуфляже? И рожи у них все заросли.
- Скрываются от кого-то.
- А может…наркоманы?
- Не, зеньки у них не блестят. Хорошо бы заглянуть в их мешки.
- Тихо, ты! – шикнул Стёпка. – Сюда идут.
- Ну что, начистил картохи? – спросил белобрысый у Стёпки.
- Ага, готово.
- А сушняка заготовили? – выходя на берег с полным ведром, поинтересовался чернявый.
- Неа, - отозвался Сашка. – Боялись пропустить утренний клёв.
- Нет проблем, мужики! – засмеялся чернявый. – Мы с Палёным сейчас наберём. Рогатины, заодно, вырежем.
Когда их спины скрылись за ближайшим дубняком, Стёпка кошкой кинулся под куст талы, где сложили свои вещи незваные гости.
Минуты через три он подскочил к Сашке и жарко зашептал на ухо:
- У одного в мешке автомат. Сматываться нужно, Сашка. Пока не поздно. Это бандиты.
- Они сейчас вернутся. Куда мы побежим? Нагонят и тогда, точно… убьют.
- Думаешь, так обойдётся? Мне сразу не понравились эти волчьи морды. Брось удочку, Сашка! Что нам делать?
- Не верещи! Я думаю… - ответил хмурый Сашка. Он был старше товарища на год, выше ростом на полголовы и чуть шире в плечах, поэтому являлся главным в их дружном триумвирате, если сюда зачислить и Тимку, частого спутника в мальчишеских делах и проказах. Он думал всего пару минут, а потом объявил план действий, одновременно сматывая удочки:
- Здесь недалеко есть пещера. В прошлом году её надыбал. Они нездешние, не найдут нас там. Пошли!
- Да, брось удочки! – у Стёпки от страха подрагивали руки. – Они их не возьмут.
- Я возьму нашу сумку с едой. Ты хватай мешок с автоматом, - распорядился Сашка, аккуратно укладывая снасти в сумку. – Не дрейфь!
- Зачем автомат?
- Если что – отстреливаться будем, – решительно заявил Сашка, сдвинув белесые брови над выцветшими голубыми глазами и облупленным носом.
Продираясь сквозь кусты, ребята побежали прочь от этого страшного места. Стёпка отставал, таща за собой тяжёлый мешок.
- Дай помогу! – подождал Сашка задыхающегося друга. Вместе они кое-как взобрались на вершину сопки и, перевалив через неё, покатились кубарем к её подножию с другой стороны отрога. Казалось, сзади трещат кусты от погони, и страх придавал им силы. Пробежав вперёд, Сашка свернул налево и стал вновь взбираться по склону.
- Саш! Я…больше…не могу…бежать, – взмолился задыхающийся Стёпка.
- Не ной! Скоро…будем… на месте.
Они нырнули в лощинку и там, за двумя поваленными стволами деревьев, Стёпка увидел лаз, к которому его тащил друг.
- Давай… сюда! Быстрее… слышишь голоса?
Ребята прислушались. Издали слышался хруст веток, громкие крики и трёхэтажный мат мужиков. Ребята поспешно пролезли со своей ношей в лаз и оказались в небольшом низком туннельчике, ведущем в пещеру.
- Проходи вперёд! – сказал Сашка. – А я замаскирую лаз.
Внутри пещеры было темно и пахло плесенью. Стёпка сделал несколько осторожных и неуверенных шагов, боясь за что-нибудь зацепиться и упасть.
- Здесь такая темень. Ничего не вижу, - пожаловался он другу.
- Сейчас найду спички.
Сашка порылся в сумке, чиркнул спичкой. Слабый огонёк спички едва-едва осветил каменные стены небольшой, метра четыре в диаметре, пещеры. Огонёк потух.
- Посвети на пол! А то можно зацепиться и шею свернуть.
Сашка чиркнул второй спичкой. Пол пещеры казался более-менее ровным, а у противоположной стены лежали три больших плоских камня, на которых можно было посидеть.
- Ступай смелее, Стёпка. Нос не разобьёшь. Скоро глаза привыкнут к темноте. Тогда рассмотришь наше убежище.
Но Стёпка не сделал и шага вперёд, он стоял и прислушивался к голосам, доносящимся снаружи. Голоса то приближались, то удалялись. Из лаза в пещеру проникал слабый свет. Глаза постепенно привыкали к темноте, и Стёпка стал осматриваться. Вдруг справа он увидел два зелёных огонька. Он испуганно схватил Сашку за плечо.
- Что там?
- Где?
- Вон, два огонька.
- Это, наверное, гнилушки светятся.
Сашка чиркнул спичкой.
- Смотри! Там никого нет.
Стёпка сделал несколько шагов в сторону огоньков. Пальцы вытянутой руки нащупали холодную неровность камня. Тут нога за что-то зацепилась, и он чуть не упал, сильнее опершись рукой о стену. И сразу почувствовал, что камень под рукой немного подался вперёд. Он надавил сильнее.
- Саш, посвети!
- Зачем зря спички жечь?
- Посвяти. Тут стена двигается.
- У тебя от страха крыша двигается. Не трогай ничего! – возмутился Сашка, но спичку зажёг. Действительно, в стене пещеры, куда давил Стёпка, большая глыба поворачивалась вокруг своей оси, открывая ещё один небольшой лаз.
- Давай сюда, Сашка! Если они нашу пещеру разнюхают, то за камнем нас уж точно не найдут.
- Вдруг это каменный мешок? И мы там задохнёмся?
- Зажги спичку и увидишь.
Сашка вплотную подошёл к другу, зажёг спичку и просунул её осторожно в лаз. Пламя отклонилось в сторону от ребят.
- Там не мешок, - обрадовался Стёпка.
Ребята вернулись к входу в пещеру, взяли вещи. Где-то, совсем поблизости, скрипела щебёнка под ногами ищущих мужиков.
- Ребятки! Выходите! Мы не тронем вас! – услышали они громкий крик чернявого.
- Твою мать! Удушу, как котят, паршивцев, – зло гудел белобрысый.
- Пошли отсюда, - зашептал Стёпка на ухо другу и потянул его в лаз.
Они осторожно, не устраивая лишнего шума, пролезли в лаз и задвинули глыбу на место. В полусогнутом состоянии прошли вперёд шагов тридцать и услышали: шорох камешков под ногами стал отдаваться гулким эхо. Сашка зажёг спичку. Впереди, насколько хватало света, зияла темень пустоты, а перед ними лежало подземное озеро. Воздух здесь был прохладным и свежим – тянуло сквозняком как в трубу. Этим подземным ветром быстро задуло спичку.
- Здесь огромная пещера, - сказал Сашка, и его слова отразились гулким эхом. Ребята побросали вещи, и пошли, осторожно ощупывая ногами берег, умыть разгорячённые лица в прохладной воде. Потом, подсвечивая себе спичками, достали нехитрую снедь и наскоро перекусили. От перенесённого потрясения, утомительного бега по сопкам с тяжёлой поклажей, их стало клонить в сон.
- Отдохнём пару часиков, а потом выберемся. Двинем в посёлок, если эти уроды уберутся, - предложил Сашка. Они вытащили из украденного мешка мужиков одежду и, расстелив её, уснули.
Проснулись пацаны от холода, пробирающего до костей. Нужно было согреться, и они стали натягивать на себя, что в темноте попалось под руку: Сашка одел поверх футболки широкую ветровку, а Стёпка закутал плечи в маленькое полотенце, а оголённые колени – в длиннющее трико. Вдруг Сашка услышал странные, отдалённые шлепки по воде.
- Слышь, Стёп! Кто-то на лодке гребёт.
- Это тебе блазнится. Какая здесь лодка может быть? Вода капает с потолка в озеро.
Они вновь прислушались.
- Да нет же, Стёпка. Звук приближается.
Вскоре, стали отчётливо слышны характерные шлепки весел по воде и скрип уключин. К ним действительно кто-то плыл. Слева темнота стала расступаться, давая дорогу слабому свету, - именно оттуда шёл звук. Из-за каменного уступа показалась лодка с фонарем на носу и сгорбленным гребцом в широкополой шляпе. Нос лодки ткнулся в камешки на берегу. Кряхтя и охая, из лодки на берег вылез невысокий седой старичок в простой суконной рубахе, заправленной в суконные штаны. Он снял соломенную шляпу и вытер лоб тыльной стороной ладони.
- Ох, и умаялся я нонче, - сказал он ребятам, улыбаясь в седые усы. – Чего, хлопчики, оробели? Замёрзли?
- Ага, - выдавил из себя Сашка, у которого от холода зуб на зуб не попадал.
- Полезайте скорее в лодку. Вас уже заждались.
- А что? Отсюда есть выход? – спросил Сашка, залезая в лодку.
- Я приплыл, значит, есть.
Стёпка кинулся собирать с камней вещи мужиков и заталкивать их в мешок, намереваясь взять с собой. Собрав, волоком подтащил мешок к лодке.
- Чего там такое тяжёлое, хлопчик?
- Автомат бандитов, от которых мы прятались, - сообщил мальчик деду.
- Автомат? Ну, нет. С собой его не возьмём. Мешок очень тяжёлый. Ещё перевернёмся и потонем.
- Его нужно в милицию сдать, - Стёпка упрямо тащил свою ношу в лодку.
- Нет-нет. Взрослые его пущай сами заберут и сдадут куда надоть.
Мальчик с большой неохотой оставил мешок на берегу. Ему было жаль возвращаться домой без автомата, который он из последних сил тащил через сопки и заросли.
От переживаний и испытаний, выпавших на их долю за последние несколько часов, ребята даже не удивились появлению в пещере совсем незнакомого старичка. Они так обрадовались быстрому спасению и так хотели домой, что расспрашивать седого дедка с добрыми голубыми глазами и длинной белой бородой постеснялись. А ласковая улыбка деда развеяла все сомнения и опасения.

*** *** ***

Несчастье вошло в жизнь Потапова в середине рабочего дня с телефонным звонком сестры Татьяны. Она спокойным и почти замогильным голосом сообщила Игорю Львовичу, что пропал её сын Степан со своим товарищем по даче. Недельные поиски ребят ничего не дали. Муж Владимир задействовал на поиски все силы, какие смог собрать в городе, но результат нулевой – ребят нет, ни живыми, ни мёртвыми. Их искали с вертолёта, обследуя сопки участок за участком. Высылали на поиски пограничников с собакой и отряд районной милиции. Дно озера обследовали спасатели в гидрокостюмах, но тел ребят не нашли. За эту страшную неделю Татьяна выплакала все слёзы и теперь о трагедии говорила безучастно:
- Вся надежда на тебя, Игорь. Твои ясновидящие смогут подсказать, где искать Стёпочку? В последние ночи даже спать не могу. Закрою глаза – он видится! Ох, Игорь, какое горе! И за что нам это?
- Татьяна, успокойся! Всё будет хорошо.
- Не успокаивай меня, Игорёша. Лучше ничего не скрывай. Скажут, что ребята мертвы? Так тому и быть. Закажу молебен в церкви. Только пусть укажут место. Разыщем и похороним по-людски. Будет могилка, куда смогу приходить. Я уже со всем смирилась.
- Не хорони их раньше времени.
- Я и не хороню. Хочу сказать, чтоб ничего от меня не скрывал. Материнскому сердцу больно. Оно надеется и верит. Скажут, жив? Будем искать, сколько бы ни потребовалось времени и денег.
Разглядывая фотографию Стёпы – десятилетнего вихрастого мальца с кудлатой собачонкой на руках, – Потапов ждал прихода Лебедевой и Виктюка у себя дома. Они договорились, что вечером проведут сеанс. Сенсы поглядели на фотографию Степана, и сеанс начался. Оба утверждали, что мальчик жив, но где находится в данный момент, не могли сказать ничего определённого. Они видели, как ребята удили рыбу; как бежали по сопкам. Дальше - чернота.
Потапов был страшно расстроен. Он не знал, что ещё можно предпринять. И тут память подсказала:
«Лазаренко».
Он позвонил Сабелеву:
- Здравствуй, Борис Владимирович! Давненько не встречались. Нужда заставила позвонить. У меня в семье несчастье. Пропал племяш.
И Потапов вкратце обрисовал историю пропажи и поисков ребят.
- Хочу обратиться к Лазаренко. Она - женщина с уникальными способностями. Что-то подскажет. Знаешь её адрес?
- Не знаю. Но могу взять у Деева. Правда… есть одна проблема. Она отказывается сотрудничать по любым вопросам. Сказала, чтобы мы забыли о ней раз и навсегда.
- Хорошо, Борис. Достань адрес. Сам с ней поговорю. Не думаю, что у Лазаренко каменное сердце, и она откажется помочь.
Но в обед Потапову позвонил сам Деев. Сказал, что поговорил с Лазаренко, и она согласилась их принять.
- Она и муж оформляют документы на тур по городам Западной Европы. До отлёта в Москву десять дней. Вовремя ты позвонил, Игорь Львович! Собирайся, через двадцать минут заеду, - сказал он напоследок.

*** *** ***

Прошёл год со времени злополучного расследования самоубийства майора милиции Виноградова. Милочку ещё пару раз вызывали к следователям, вернее, вежливо просили, но она была тверда в намерении больше не сотрудничать с правоохранительными органами, и от неё отстали.
Этот год Милочка наслаждалась покоем обычной семейной жизни. Но покой этот был призрачным. Иногда, когда Александр засыпал, а она лежала без сна, память вновь и вновь приводила её к Теймуру. К его жарким ласкам, зовущим глазам, к той тёмной и непонятной ниточке, которая связала их через страсть, боль, кровь. И тоска выжимала из глаз слёзы, которые текли и текли по щекам в тишине супружеской спальни. Но это были редкие моменты слабости. Ведьма привыкла к постоянному самоконтролю, ведь только он мог держать в узде жажду крови. Ей даже стало казаться, что все счета заплачены, и впереди их с Александром не ждут неожиданности и неприятности, хотя понимала – это только передышка. Звонок Деева подтвердил опасения.
Милочка, взглянув на фото Степана, пересказала увиденное сенсами.
- И это всё? – допытывался Деев.
- Как ещё можно конкретизировать этот случай? Мальчики сильно испугались двух мужиков из частной охранной фирмы. Те в отпуске занимались скупкой у охотников струи кабарги и корня женьшеня. Прикупили у местных пару золотых самородков. Короче, делали свой маленький бизнес.
- Они обидели мальчиков? – тревожно спросил Потапов.
- Нет. Мальчики нашли у них автомат. Подумали, что мужики - бандиты. Игорь Львович, вам же об этом рассказывали сенсы.
- Рассказывали. Но думал, вы ещё что-то проясните.
- Что ещё? Тут сыграл свою роль господин Случай, - продолжила она. – У одного наколки были. Сидел в тюрьме. Мальчишки испугались и сбежали, прихватив автомат. Спрятались в пещере. Но выбрали неудачный схрон. Там их приметил хозяин тех мест.
- И что теперь делать? – требовательно осведомился Потапов.
- Ничего. Он свою добычу назад не отдаст. Приглянулись они ему, -
ответила ведьма. Ответила жестоко, но лучше уж так, чем размазывать сладкой кашей по тарелке и обнадёживать зря.
- Абсурд! – возмутился Деев. – Мало россказней о похищениях пришельцами. Теперь детей похищают духи или тролли?
- Зачем пришли ко мне, блестящий сыщик? – в сердцах проговорила Милочка. – Организуйте поиски. Дайте объявление по радио и телевидению.
- Не обижайтесь, Людмила Георгиевна, – примирительно произнёс Потапов. – Всё, что можно - сделали. Но… без толку.
- Смиритесь.
- Как объяснить несчастной матери, что сын жив, но никогда с ней не встретится? – горячился Деев.
- Что же вы хотите от меня? Я не в силах что-то изменить. Думаете, если ведьма, то смогу с помощью нечистой силы их вызволить? Ошибаетесь! В задачу дьявола не входит помощь людям. Как раз – наоборот.
- Но должен быть выход, решение, – мерил комнату шагами Потапов.
- Извините. Но решения пока не вижу, - печально склонила она голову.- Надеюсь, вы что-нибудь придумаете.
Этот разговор Милочка ни с кем не хотела обсуждать. Даже с Александром. Она замкнулась в себе. Ей, конечно, было жаль мальчишек и их несчастных родителей. Но что она могла поделать? Чужие таракашечки! Разве не жаль беспризорников – грязных, голодных, больных - кочующих по просторам родины. До них нет дела ни их родителям, ни власть предержащим.
«Красив девиз: если не я, то - кто. А кто подумал о цене поступка? Нет, врёшь! Именно о цене и думают. И ничего не делается. Взрослые погрязли в разврате, пьянстве, жестокости, стяжательстве, душевной глухоте. Дети всё видят и отвечают тем же. Посеешь ветер – пожнёшь бурю. Почему презирала людей за их трусость и равнодушие? А что сама сделала? Отогрела хоть одну очерствевшую душу? Помогла им? Да, спасла Сашу. Но помнишь в Писании: если будете любить любящих вас, какая вам награда? Да, тебя предупредили о таящейся опасности в помощи другим. Но спасение Саши и помощь Дееву обошлись без последствий. Вдруг тебя обманули? И всё… наоборот? Неужели ты трусливая и гнусная тварь? Отказала. Хотя могла помочь. Душевный покой, благополучие оказались важнее их жизней? Зачем тебе дан «дар» в руки? Зло уже делать не хочешь, а добро - не можешь. Не стыдно, ведьма? Сообщила и умыла руки. Лучше бы молчала, и у них была бы надежда».
Так, день ото дня, распаляясь, Милочка не выдержала и позвонила Дееву. Выслушав её, он обрадовано произнёс:
- Спасибо. Знал, что у вас доброе сердце.
- Не смешите меня, - ответила она. – Это прямо ходячий анекдот. У ведьмы доброе сердце. Вам воочию хочется увидеть ведьмовство. Разоблачить подлую мошенницу, и суровой рукой закона схватить коварную преступницу.
- Вы меня разочаровываете, Людмила Георгиевна. У меня таких мыслей не возникало.
- И всё-таки намерены поехать с нами. На месте во всём разобраться. Так?
- Так. Но это не значит, что вас в чём-то подозреваю.
- Ещё бы вы меня в пропаже детей подозревали! Просто, не верите во «всякую мистическую хрень». Что ж местный Мегрэ… Посмотрим, так сказать, на место преступления?
На следующий день в пятом часу вечера Лазаренко, Потапова и Деева встречали в аэропорту Татьяна и Вадим Кравчуки. Александр тоже хотел полететь с женой, но она его отговорила:
- Деев продолжает меня в чём-то подозревать. В то, что ему рассказала, он не верит. Привык во всём видеть злой умысел и преступную деятельность. Хочу ему устроить шоу со спецэффектами. Эдакую постановку «Вия» местного разлива. Ни к чему видеть меня в роли ведьмы из средневековья. Тем более твоё присутствие он может расценить как сговор.
Из аэропорта поисковый отряд поехал сразу в посёлок «Строитель» - на этом настояла Милочка. Тот грандиозный спектакль, который она задумала, испросив поддержки «чёрного монаха», следовало показать в ночное время – так эффектнее. Для чего она это делала? Фарс происходящего послужил бы прекрасной защитой от тех, кто вздумал бы языком молоть лишнее. Прослыть сумасшедшим редко у кого возникает желание.
Пока доехали, поужинали и прибыли к озеру, время подошло к девяти вечера. Темнеть должно было через час. Его-то ведьма и отвела для подготовки. Она приказала разжечь большой костёр. Потом танцевала вокруг огня и выкрикивала всякие заклинания, то есть лабуду, которая только лезла в голову, якобы для привлечения духов огня. Жгла ладан для привлечения духов воздуха. Бегала по сопкам для привлечения духов леса. Брызгала в лицо водой из озера для привлечения духов воды. Она себя чувствовала факиром, который делая пассы руками для отвода глаз зрителей, потихоньку вытаскивает заветную карту из рукава.
«Девид Копперфильд, ёшкин кот!» - усмехалась про себя ведьма.
Через час, наплясавшись, напевшись и запыхавшись, Милочка, впрочем, действительно почувствовала огромную внутреннюю силу. Для зрителей и ведьмы она проявилась неожиданно – от резкого движения рукой упали, словно подкошенные, Потапов и Кравчук, стоящие рядом.
«Увертюра закончена, - решила ведьма. – Пора начинать оперу».
Она сложила ладони рупором и принялась кричать:
- Пахад! Око Бога! Восстанови справедливость на Земле!
Минут через десять в ста метрах над озером стали зажигаться огненные буквы:
«Чего ты хочешь»
Милочка театрально упала ниц и закричала:
- Молю тебя! Взываю к Божьей справедливости! Верни мальчиков безутешным матерям!
Буквы стали собираться вместе, наезжая одна на другую, а в воздухе закружился смерч, от которого отделялись и сверкали молнии. Смерч поднялся высоко в небо, а из его основания вылетали сгустки энергии, похожие на шаровые молнии. Они были нестабильны и вскоре разлетались фейерверками искр.
Милочка замерла в восхищении:
«Кто бы мог подумать, что у высших сил тоже есть чувство юмора».
Пахад, словно талантливый иллюзионист-постановщик, продолжил спектакль каскадом захватывающих, зрелищных эффектов. Кем являлась эта духовная сущность или творящая сила, даже ведьма не знала. То она представлялась Стражем Предела, то – Пахадом. Возможно, она являлась Демиургом, но в данный момент для ведьмы это не имело значения.
Огненный смерч поднялся ещё выше и, сделавшись похожим на комету, медленно полетел через сопки. Игорь с Вадимом, продираясь сквозь кусты, побежали за ним. Ведьма взмыла вверх и полетела над верхушками деревьев к пещере. Мысленно она просила Пахада лишь об одном:
«Пусть мальчиков вернут якобы инопланетяне на тарелке».
Современному человеку легче поверить в пришельцев, чем в дух пещеры, а мир тонких энергий и материй перед человеческим взглядом может сублимироваться в любую форму: тарелку, зелёного человечка, чёрта с рогами, дракона.
Издали она видела, что смерч залетел в лаз. Прошло минут десять, и у входа произошёл небольшой взрыв. Вход расширился. Вместе с кусками породы и щепками от поваленных стволов, разлетающихся во все стороны, на поверхности показалась летающая тарелка диаметром около двух метров. Люди стояли на расстоянии двадцати метров от лаза – ближе Милочка запретила подходить. Из аппарата ударил в глаза собравшимся яркий сноп света. Когда он потух - на земле остались лежать два маленьких тела, а тарелка яркой кометой взмыла в небо и затерялась среди множества дрожащих звёзд. Взрослые бросились к ребятам с самыми худшими предчувствиями, но ребята были живы, лишь крепко спали.
Милочка не стала досматривать сцену радостной встречи, а устало побрела в сторону каменистого хребта, спотыкаясь в темноте. Она израсходовала силы, и их требовалось срочно пополнить, ведь ослабление усиливало жажду. Ночь, лес и кучка взволнованных людей были весьма соблазнительной приманкой для её внутреннего зверя. И эта ситуация могла закончится весьма опасным инцидентом.
«Когда ещё выдастся побывать в лесу? - думала она. – А сейчас самое время поймать какое-нибудь животное и утолить жажду. У меня в запасе полчаса или чуть более. Пока утрут слёзы радости, обнимут своих чад…расспросы, поцелуи…»
Жажду человеческой крови она постоянно контролировала, утоляя её кровью животных в редких вылазках на природу. Когда жажда невыносимо мучила, врала Александру про головную боль, желание проветриться или что-то подобное, чтобы не удерживал; садилась в машину и неслась по шоссе подальше от города. Его с собой никогда не брала, объясняя, что хочет немного побыть в одиночестве. Вначале он обижался, переживал – потом привык.
Около амурского бархата, увитого лимонником, быстро сбросила с себя одежду. Упала на четвереньки, изгибая спину в судорогах превращения. И вот львица, осторожно опуская пружинящие лапы в траву, изгибаясь мощным телом и активно принюхиваясь, двинулась к каменистым выступам, поросшим лещиной и багульником между стволами берёз и дубняка. Легкий порыв ветерка принёс щекочущий ноздри запах добычи. Осторожно извиваясь всем телом, подныривая под кустарник и неслышно проползая почти на брюхе, львица стала забирать вправо, где отрог начинался более пологим подъемом. Она кралась к добыче с подветренной стороны. Из-за валуна, поросшего чахлой пожелтевшей травой, послышалось шуршание, писк маленького зверька и шипение хищника. Это охотился дикий кот. Львица не стала раздумывать ни секунды. Время, отпущенное для охоты, и так поджимало, а другую добычу ещё нужно побегать и поискать. Она прыгнула на кота. Большой, примерно около метра в длину, кот стал извиваться, шипеть, выпустив мышь, которую уже успел задавить. Львица клыками разорвала ему горло и принялась облизывать струящуюся кровь. Вскоре кот затих, распластавшись на земле окровавленным меховым воротником. Она прокусила ему бока, полизала окровавленные останки и двинулась в обратный путь. Одеваться окровавленными руками в одежду не хотелось, да и натягивать футболку на окровавленное лицо и шею тоже. Босиком, то и дело морщась, ойкая от сухих веточек и острых камней под подошвами, добрела до небольшой лужицы, оставшейся поле дождя в углублении между двух больших камней поросших мохом. Её она запомнила, когда проходила мимо зверем. На скорую руку ополоснула ладони, обмыла лицо, шею и пошла назад. В темноте чуть не заблудилась, разыскивая одежду. В человеческом облике Милочка теряла ориентацию зверя. Быстро одевшись, поспешила взмыть в ночное небо и над кронами деревьев заскользила к озеру. Вновь раздевшись, зашла в воду, чтобы хорошенько смыть пот, пыль, песок и кое-где не смытую в лужице кровь. Мальчики и родители, видимо, ушли к машине. На берегу остался только Деев. Он взял махровое полотенце и стал поджидать её, делясь впечатлениями:
- Зрелище восхитительное. Жаль, не захватил с собой видеокамеру. Мог бы рассчитывать на какую-нибудь премию в программе «Сам себе режиссёр». Да… жаль. Не думал, что специально для меня устроите такой спектакль. А если серьёзно? За мальчиков – спасибо.
- Рада служить Родине! – она приложила руку к виску.
- И всё-таки интересно… кто такой Пахад? Ваша выдумка?
- Не богохульствуйте! Возможно… посланник Бога.
- А может, - дьявола? Ведь покровитель ведьм – это дьявол. Так, кажется, считают священники.
- Дьявол помогает в грязных делах и за очень большую цену.
- За душу, например?
- Чаще всего – да. Но не только…
«И кто меня дёрнул за язык? Мало подозрений? Опять начнёт искать подоплёку в корысти», - укоряла себя ведьма.

 » Глава 18

Наполнен мир чудесным волшебством.
Оно незримо, нас пьяня, играет.
Кудесник, прикоснувшись лишь перстом,
Из пустоты вдруг птицу вынимает,
Иль бабочку, иль злое существо,
Что извращённый разум представляет.
Не испугайся, отвори окно –
Путь волшебство твою судьбу меняет.

Проснувшись рано утром, Милочка не смогла легко, как прежде, соскочить с постели. Она валялась минут сорок, заставляя себя усилием воли встать. Во всём теле чувствовалась некоторая слабость.
- У тебя где-то болит? – спросил Александр встревожено.
- Нет-нет, - постаралась успокоить его Милочка. - Наверное, усталость.
Освобождение мальчиков потребовало жертву хозяину пещеры жизненными силами зрителей, но в основном её силами, и она их отдала, не задумываясь и не жалея. Надеялась, что кровь лесного кота немного поможет. Просить помощи у хозяина тех мест не могла: время поджимало, и Деев не отставал ни на шаг. Вечером побывала в лесу, подпиталась от сосны, старой знакомой, выручающей её не раз - улучшения не наступило.
Поспелов беспокоился за жену. Какая-то она – бледная, тихая, медлительная. Его опасения вскоре подтвердились: за день до вылета в Москву с ней случился обморок.
В это время Александр находился в спальне и укладывал чемодан. Вдруг послышался звук упавшей на пол посуды. Последние дни он находился в постоянном внутреннем напряжении, и звон упавшей металлической посуды о керамический пол послужил сигналом стартового пистолета. В три прыжка он оказался на месте. Милочка лежала ничком, а рядом валялась кастрюля и рассыпавшаяся из неё картошка. Подскочив к жене, поднял на руки. Милочка была без сознания, а из рассечённой брови текла маленькая струйка крови. Александр отнёс её на диван и вызвал «Скорую». Не дожидаясь медиков, нашёл в домашней аптечке ампулу с аммиаком и привёл жену в чувства.
- Что случилось, Люля?
Милочка ощупала большую шишку на лбу и жалко улыбнулась.
- Я тебя подвела, Саша.
- Перестань! Нашла о чём переживать. Завтра сдам билеты.
- Не знаю, что со мной… Лучше лети один. Я дома отлежусь.
- Вот ещё… Придумала!
Врач, выслушав и осмотрев больную, не нашёл каких-то серьёзных отклонений, но сказал:
- С такими симптомами следует обратиться к участковому врачу.
С посещения поликлиники начались для Милочки хождения по кругам ада - осознание своей смертельно опасной болезни. Сначала её осмотрел терапевт и назначил анализы, потом - кардиолог и опять назначил анализы. Далее, по направлению она прошла обследование в онкодиспансере и была направлена в стационар. По всем врачам Александр ходил вместе с ней. Он переговорил с заведующим отделением гематологии, и жену положили в сервисную палату.
Палата представляла собой небольшой отдельный бокс. Вероятно, раньше он служил изолятором для умирающих. Нынче он выполнял те же функции, но назывался более красиво – сервисная палата! Та же палата смертников, но – богатых. В палате стояла относительно новая мебель: функциональная кровать, обеденный стол, тумбочка с телевизором, холодильник, кресло, узкий пенал для одежды и два стула. К ней примыкал санблок с умывальником, унитазом и душем.
Милочка осмотрела свои апартаменты.
«Что ж… хоть и казёнщина, но в этом последнем пристанище есть одно несомненное достоинство – уединённость».
Но отгороженность от мира людей была призрачной. Рядом, за перегородками, разыгрывались драмы тридцати девяти несчастных, также осуждённых болезнью на смерть. К кому-то она могла придти довольно скоро, но большинство вело свою битву за жизнь с переменным успехом не один год.
Уколы, капельницы, врачебные обходы, посещения близких, телевизионные сериалы – всё смешалось для неё и растянулось в череду монотонных дней и недель. Ей становилось то лучше, то хуже. Милочка ещё боролась за жизнь, хотя и не верила в благополучный исход. Разговоры с другими больными отделения тяготили, и она старалась ни с кем не общаться, кроме обитателей соседней детской палаты – пятилетней Анечки и её мамы.
Однажды, проходя мимо соседней палаты, Милочка увидела, как из-за приоткрытой двери выкатился в коридор зелёный мячик. Вслед за ним выбежала весёлая топотушка, похожая на маленького эльфа. Девочка была кукольно красива: пышные льняные локоны, огромные фиалковые глаза в обрамлении густых длинных ресниц, пухленькие алые губки, аккуратненький прямой носик. Её голосок звенел серебряным колокольчиком в этом тихом царстве скорби. Она воспринималась солнечным зайчиком, по ошибке заглянувшим в тёмный сырой подвал летним погожим деньком. Милочка поймала мячик и подала девочке.
- Как тебя зовут, моя прелесть?- спросила она.
- Анечка. А у меня ещё есть кукла Машка и полосатый тигрёнок, - затараторила бойкая малышка.
- Что нужно сказать тёте? – в коридор вышла молодая женщина, видимо, мать Анечки.
- Спасибо, - сказала послушная девочка, и от её улыбки на щеках появились две очаровательные ямочки. Милочка присела перед девочкой на корточки и протянула к ней руку с зажатым кулаком.
- Смотри, что у меня есть.
Она разжала кулак – на ладони сидела прекрасная жёлтая бабочка-махаон, переминалась на тоненьких ножках, то расправляя, то складывая, расписные крылышки.
- Ой! – воскликнула девочка и хотела пальчиком потрогать бабочку. Та вспорхнула с ладони, пролетела по тёмному коридору к открытой двери палаты и вылетела в распахнутую форточку.
- Мамочка! Лови её! – закричала девочка. Но мать застыла в дверях, поражённая увиденным чудом.
- Зачем ловить её, моя красавица? - сказала Милочка, улыбаясь, и погладила девочку по кудрявой голове. - Она тоже хочет жить.
После сончаса Милочка сидела в кресле, смотрела за окно в парк и ждала Сашу. Вдруг скрипнула дверь, и к креслу кто-то засеменил маленькими шажками. Милочка догадалась - это Анечка, но оборачиваться не стала. Маленькая тёплая ладошка легла на её руку.
- Ты… волшебница? – услышала она громкий шёпот.
- Да, - тоже шёпотом ответила женщина, - только цыц, - и прижала палец к губам. - Это будет нашей тайной. Хорошо?
- Хорошо, - согласилась Анечка, глядя на волшебницу ясными, лучистыми глазами.
- Хочешь, расскажу тебе сказку? – спросила Милочка.
- Про кого? – зазвучал рядом колокольчик.
- Про принцессу.
- Ага, хочу, - сказала девочка и протянула вверх ручки. Милочка посадила её к себе на колени.
- В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жила-была маленькая принцесса…- начала сочинять она сказку, а девочка притихла на груди, с восторгом глядя в лицо и ловя каждое слово.
Так началась дружба волшебницы и маленького эльфа. Когда девочка чувствовала себя хорошо, её голосок звенел то из одного, то из другого конца отделения. Заслышав звонкий колокольчик, светлели лица больных и медперсонала. Но когда ей становилось хуже, тихий плач и стоны рвали сердце Милочки на части.
«За что мучается небесное создание? - часто задавала она себе вопрос. – Для нас, взрослых, это расплата за совершённые грехи. Для меня - совершенно заслуженная. А этот ангел? В чём она виновата?»
Елена, мать девочки, рассказала, что на Дальний Восток они приехали по переводу мужа - офицера. А раньше жили в Могилёве. По всей видимости, на девочке как-то отразилась Чернобыльская трагедия, потому что Елена была родом из Ковпыта, расположенного в пятидесяти километрах от Припяти. В момент взрыва энергоблока на АЭС училась в пятом классе. Малокровие у девочки выявили ещё с рождения, но болезнь прогрессировать начала только полгода назад. Сказалась смена климата. Врачи полагали, что уезжать уже поздно: донора для пересадки костного мозга не было, больших денег - тоже. Елена плакала навзрыд, проклиная в несчастье, постигшем их семью, себя, правительство, компартию и командование мужа. Милочка уговаривала, но что могла ей посоветовать она – сама, обречённая на медленную смерть.
Через два месяца девочке вдруг стало совсем плохо: ни импортные лекарства, ни отработанные новейшие методики не давали положительного результата. Девочка медленно умирала. Пациенты и медики с болью в сердце ожидали развязки, и она, похоже, наступила в одну из дождливых, грозовых ночей сентября.
Накануне Анечку осмотрел профессор. После разговора с ним Елена проплакала всю ночь. На следующий день сделали очередное переливание крови, но оно не дало видимого улучшения – девочка бредила, хотя температура немного спала.
Милочка зашла проведать Анечку, принесла соки и фрукты. Анечка лежала без сознания, а Елена сидела в кресле, неотрывно следя за малейшими переменами в лице дочери.
- Спасибо, Мила, - повернула она к вошедшей осунувшееся от бессонных ночей и переживаний лицо с запавшими глазами. – Только моей доченьке ничего уже не нужно.
По её щекам потекли беззвучные слёзы.
- Что сказал профессор?
- А что он может сказать? Без него всё и так ясно. Моя девочка уходит. Не знаю, переживёт ли эту ночь?
Милочка скорбно постояла рядом, посмотрела на заострившиеся черты милого личика и вышла.
«Так скоро уйду и я», - горестно подумала она, идя в свою палату.
Чтобы как-то отвлечься - включила телевизор. Ток шоу сменил боевик, а его, в свою очередь, документальный фильм о журналистском расследовании коррупции в войсках. Она легла спать в первом часу ночи и долго ворочалась с боку на бок. Вдруг сквозь дрёму услышала крик. Всю её передёрнуло, как судорогой, от одной мысли:
«Наверное, Анечка умерла».
Она накинула халат и вышла в коридор. Там было тихо и сумрачно. Лишь из-за приоткрытой двери Анечкиной палаты бил яркий свет, слышались всхлипывания Елены и тихий голос медсестры Наташи. Та уговаривала мать смириться, без криков принять последние вздохи дочери и не травмировать остальных больных. Милочка подождала, пока Наташа выйдет из палаты. Вошла.
Анечка хрипло и прерывисто дышала в своей кроватке. Елена, положив голову на ограждение кроватки, вздрагивала от рыданий. Услышав шаги, она повернула к Милочке заплаканное лицо и вдруг сорвалась с места, кинувшись в ноги.
- Мила, помоги! Христом - богом прошу! – цеплялась она за её халат, горячо шепча просьбу, умоляюще глядя в глаза.
- Что же я могу, Леночка. Сама в таком же положении, как и твоя дочь, - попятилась от неё Милочка.
- Ты можешь. Анечка считает тебя… волшебницей. И я верю! Нам нужно чудо. Мила, чу-до! Бог не внемлет моим молитвам, а тебя послушает. Помоги, умоляю!
- Говоришь, меня послушает? – горько усмехнулась женщина. – Даже не представляешь, как ошибаешься. Меня он послушает в последнюю очередь, дорогая. За дела свои и расплачиваюсь.
- Нам надеяться не на кого! Пусть сам дьявол нам поможет. Я готова отдать душу и жизнь, лишь бы Анечка жила.
Безрассудные слова обезумевшей от горя матери придали Милочке сил и решительности.
«А-а, семь бед – один ответ!»
- Встань! – властно приказала она. Елена взглянула ей в лицо и, увидев произошедшие перемены, беспрекословно подчинилась.
- Выйди и закрой дверь! Да выключи свет! Духовная сила, которую призову, не любит яркого света и любопытных глаз.
Елена попятилась к двери, щёлкнула выключателем. Палата погрузилась в темноту.
Милочка опустилась на колени перед кроваткой и впервые вознесла молитвы к Богу. Она молилась горячо и истово, прося помочь и помиловать крошечное создание, но в ответ - тишина, прерываемая нерегулярными вздохами больной. И тогда она в сердцах сказала:
- Или тебя нет, или ты жесток и немощен. Хочешь плату за жизнь этой крошки? Возьми мою жизнь и «силу». Что мне она, коль не могу ею воспользоваться? Вернуть к жизни горячо любимое дитя?
Гроза за окном, ушедшая далеко на север, вдруг вернулась. Сильнейшие раскаты грома и треск молний стали быстро приближаться. От частых посверков палата освещалась почти как днём. Милочка подняла голову и взглянула на кроватку – Анечка лежала с широко открытыми глазами, губки шевелились. Она что-то говорила, но от грохота грома над самим корпусом больницы ничего не было слышно. Женщина взяла девочку на руки.
- Боюсь, - услышала она тихий шёпот. Анечка обхватила ручками её за шею и прижалась, дрожа. У Милочки потекли слёзы, а в душе закипел гневный вызов. Она подошла с девочкой к окну и, не мигая, уставилась на плети молний, разрывающие небо пополам. Протянув руку к окну, зло и властно сказала:
- Пусть девочка проживёт ещё пять лет! Я так хочу!
Ведьма с силой сжала протянутую к окну ладонь в кулак, будто в этом кулаке зажала свою волю и жизнь девочки. Потом разжала кулак и погладила девочку по голове.
Неожиданно гроза прекратилась, и палата опять погрузилась во мрак. Она положила девочку в кроватку. В этот момент из стены появился оранжевый шарик. Он плыл по воздуху большим мыльным пузырём, меняя окраску от огненно-оранжевого до серебристо-голубоватого цвета. Когда шарик подплыл к кроватке, ведьма сильно хлопнула в ладоши и громко произнесла:
- Аминь!
Шарик лопнул, превращаясь в серебристое почти прозрачное облачко, которое опустилось девочке на лицо.
Милочка пошарила одной рукой на тумбочке, нашла кнопку – палату залил неяркий зеленоватый свет настольной лампы. Облачко исчезло с лица девочки. Анечка лежала с закрытыми глазами, дышала более ровно, губки чуточку порозовели, на лбу выступала испарина. Девочка спала. Женщина облегчённо вздохнула. У неё задрожали ноги, и она опустилась в кресло – все силы и воля были отданы борьбе. От навалившейся слабости она задремала.
Проснулась от поскрипываний двери. В палату на цыпочках вошли Елена и медсестра Наташа. Они окружили кроватку. Послушав дыхание ребёнка, Наташа удивлённо сказала:
- Спит?
- Теперь она будет долго спать – кризис миновал.
- Что вы сказали? - уставилась на неё Наташа.
- Говорю, девочка пошла на поправку.
- Откуда знаете?
- Меньше будешь знать, Наташенька, - крепче будешь спать.
- Пойдём. Проводишь меня, - обратилась Милочка к Елене. Она с трудом поднялась и, тяжело опираясь на руку женщины, вышла из палаты. Зайдя в свой бокс, ведьма сказала:
- Никому не рассказывай об этом. Сила выйдет из девочки. Я смогла выговорить пять лет жизни. На большее не хватило сил. Я же говорила, что Бог меня не слушает.
- А что будет через пять лет?
- Не знаю…
Елена взял руки Милочки, и стала их целовать.
- Ты с ума сошла! – Милочка оттолкнула женщину в гневе.
- Спасибо! – шептала Елена, обливаясь слезами. – Отдам тебе всё, что у нас с Виктором есть. Нужны деньги на лекарства?
- Успокойся! Ничего от тебя не нужно. Деньги у меня есть. Да, они не помогают. Хотя… можешь кое-что сделать. Помяни иногда в своих молитвах. Этого будет достаточно.
- Каждый день буду за тебя молиться! – горячо зашептала та.
- Хорошо, хорошо, – успокоила женщину ведьма.
Через три недели всё отделение радостно провожало щебетуху Анечку домой. Когда она пришла прощаться в палату к Милочке, то залезла к ней на колени и прошептала прямо в ухо:
- Я люблю тебя, волшебница.
С выпиской девочки ведьму покинули последние силы, и накатило безразличие. Она стала готовиться к смерти. Это был единственный выход.
Как ещё освободиться от монстра, требующего человеческую кровь, Милочка не знала, а животные, на которых иногда охотилась, жажду глушили лишь на короткое время. Она старалась подавить в себе его три года. На борьбу израсходовала все силы. Того, кто мог помочь – убила. И трагическую ошибку уже не исправить. Ведьма устала чувствовать боль как символ жизни. Её проклятой жизни. Она устала бороться и таиться. Иногда ей даже казалось - это звериная сущность пожирает кровь. Наверное, так оно и было. Да, пророчество Теймура сбылось – «Титаник» налетел на айсберг, который оказался жаждой крови.