Ингеборг:
» Глава 20 (часть вторая)
Глава XX (часть вторая)
Не дождавшись последних строк, я бросилась прочь, через заднюю дверь, но остановилась на крыльце, кое-как приходя в себя.
Лен…
Карис…
Если бы поменять их местами! Но это невозможно!
Уже привычное ощущение лёгкого холода подсказало, кто стоит за спиной.
Я обернулась. Лен пристально смотрел на меня. В лунном свете его глаза сверкали расплавленным серебром.
Я шагнула навстречу, и чуть помедлив, сплела руки у него на шее.
- Я сплю… - ошеломлённо выдохнул Лен.
- Нет, - улыбнулась я, - хотел помочь, вот и помоги. Или боишься, что без Волка ничего не сможешь?
Подначка стала последней каплей. Миг – и я оказалась в его объятиях. Пожалуй, я недооценила Лена. При желании он воспламенил бы мраморную статую, а статуей я уж точно не была.
Теперь я понимала, что делаю, ведь в его поцелуях не было привкуса крови – лишь свежесть вереска. Может быть, с ним я могла бы забыть другие губы, руки, ласки…
Да, я желала Лена, но только телом, не душой.
Что ж, пусть так – не любовь, а радость плоти.
«Здесь есть сеновал?»
«Зачем?»
«Лен, ты хочешь, чтобы на нас глазела вся таверна?»
Он молча потянул меня за собой…
…Узкая лестница, слегка поскрипывающая под ногами, неожиданно просторное помещение под крышей конюшни.
Лен закрыл дверь и обернулся ко мне:
«Дара, ты уверена?»
«Да!»
Лен тут же притянул меня к себе, целуя так, что захватило дух, и я не смогла устоять на ногах – споткнулась, потянув его следом. В крови нарастало уже знакомое неистовство, накрыв с головой, и оставив из всех чувств только желание…
…Жаркая, дурманно пахнущая травами мгла… …чуть жестковатый полог пепельно-русых волос, словно занавесь, отделившая нас от остального мира…
Ладони коснулись серого шёлка, и я нетерпеливо рванула наплечную пряжку - его туника чуть слышно прошелестев, соскользнула на пол…
Я не заметила, что шнуровка лифа уже разошлась под умелыми пальцами, и вздрогнула, когда цепочка обжигающих кожу поцелуев потянулась от губ к подбородку, по горлу к ямке между ключиц и ниже…
Подавшись навстречу, я еле слышно что-то прошептала, кажется:
- Карис… - тут же ощутив, как окаменели плечи мужчины под моими ладонями.
Нет, это не Карис… это Лен…
Он резко отстранился – застывшее лицо, глаза, потемневшие до цвета грозовой тучи - и я вскрикнула от неожиданности и боли. Лопнувшая нить скользнула вниз, похоже, оставив на моей шее глубокий след - Лен, не владея собой, рванул тонкий шёлк вместе с ожерельем.
Я попыталась освободиться, но стальные пальцы безжалостно впились в плечи, намертво пригвождая меня к полу. Желание исчезло без следа в нарастающей волне гнева: повернув голову, я всадила клыки в его руку, чуть повыше запястья.
Лен отдёрнул руку, немного ослабив хватку, и его щёку тотчас украсили пять глубоких алых борозд. Он отшатнулся, вскинув ладони к лицу, а я откатилась прочь.
Поднявшись на ноги, я бросилась к двери, но Лен, взвившись в почти немыслимом прыжке, перехватил меня, сбивая с ног и упал сверху, навалившись всем телом. Удар об пол отозвался сумасшедшей болью в затылке.
«Брат, опомнись! Что ты делаешь?!!» – взъярился Северный Ветер.
«Не смей мне мешать! Пошёл прочь!» - глаза Лена то полыхали янтарём, то свинцово темнели.
Собрав остатки сил, я в отчаянном порыве попыталась вцепиться ему в горло, но промахнулась, прочертив полосу на шее, и тотчас поплатилась за это глубокой рваной раной на плече и безжалостно задранным до бёдер подолом платья. В висках, почти лишая сознания, острыми иглами билась боль… единственное, что я ещё могла сделать – закрыть глаза, чтобы не видеть над собой его искажённого безумием лица…
Но ничего не произошло, и в следующий миг я ощутила, что он приподнялся на руках, освобождая меня. Кажется, Волк всё-таки победил - Лен встал и, пошатываясь, как пьяный, отошёл на несколько шагов. Непослушными пальцами нашарил цепочку амулета, снял его и отшвырнул прочь, меняя облик.
Пепельно-серый волк, возникший на месте мужчины, бросив на меня короткий виноватый взгляд, исчез в появившемся рядом овале Перехода.
После ухода Лена, я рискнула подняться, но не удержавшись, свалилась обратно на пол. Голова раскалывалась на части, нестерпимо горело прокушенное плечо. Переборов себя, я всё-таки встала, ничего, что с третьей попытки, и даже добрела до двери. Возня с крюком отняла последние крохи силы, и по лестнице я просто сползла, сама не понимая как.
До ворот мне точно не добраться, но вдруг обострившееся чутьё подсказало – рядом Тропка. Чудом уцелевший амулет полыхнул серебряным пламенем, и тут же, под ноги легла узкая змейка дорожки. Сцепив зубы, я качнулась вперёд, делая шаг.
Всё равно куда – скорее, прочь отсюда!
Этот Путь оказался самым трудным, и не иначе, как по злой шутке судьбы, закончился в той бухточке, где мы часто бывали втроём.
Почти два часа я просидела на облюбованном валуне: сначала в волчьем облике – залечивая синяки и рану на плече, потом в человеческом - любуясь серебряной лунной дорожкой, прочертившей тёмный бархат моря, чувствуя, как постепенно притупляется и исчезает дикое наваждение.
Для возвращения я выбрала быстрый, но опасный путь - по незаметной тропке, вьющейся поперёк кручи. Крутой подъём требовал сосредоточенности, не оставляя места для мыслей, что было очень кстати.
Впрочем, одна мысль всё-таки не давала покоя – лохмотьями, оставшимися от лифа, побрезговала бы последняя нищенка – и возвращаться в таком виде было нельзя.
Но почти сразу мне повезло: на заднем дворе первого дома предместья, среди развевающегося на ночном ветерке белья, обнаружилась уже высохшая куртка, которую я тихонько стянула с верёвки.
Городские ворота были распахнуты настежь, и стражники проводили меня удивлёнными взглядами. Одинокая девушка в Ночь Урожая – редкое зрелище.
Пройти даже несколько улиц, в охваченном буйством желаний городе, совсем непросто. Меня то и дело пытались затащить на пирушку у костра, в хоровод, а то и вовсе в ближайший тёмный угол. Одного, особенно настырного парня пришлось даже пугнуть волчьим взглядом и, только добравшись до постоялого двора, я вздохнула с облегчением.
Никогда ещё время для Кариса не тянулось так медленно, терзая душу ожиданием. Наконец, незадолго до полуночи, раздался почти неслышный в праздничном гомоне шорох открывающейся калитки.
- Дара, что случилось?
- Ничего, - не глядя на него, девушка поднялась на крыльцо, и, пройдя в дом, направилась в свою комнату.
Почуяв неладное, Карис выждал пару минут и пошёл следом. Дверь Дара не заперла, и Карис остановился на пороге, привалившись плечом к дверному косяку.
- И всё-таки, - негромко спросил он, - где ты Лена потеряла?
- В «Приюте», - тихо произнесла Дара, выходя из-за занавески.
Её лица Карис видеть не мог, только тёмный силуэт у стола, но в голосе девушки проскользнули странные, надломленные нотки.
- А я поздравлять собирался…
- Не с чем поздравлять, – Дара горько усмехнулась.
- Значит, - Карис едва заметно запнулся, - ты ему отказала?
Дара молча склонилась над столом, зажигая свечу, и вдруг почти неслышно ответила:
- Испугалась.
- Чего? – с трудом выговорил Карис.
- Что… - чуть помедлив, Дара выдохнула, словно бросаясь в огонь, - буду его по ночам твоим именем называть…
Карис потрясённо замер у порога, пытаясь что-то сказать, но Дара отвернулась. Больше не сомневаясь, Карис в несколько шагов пересёк комнату, и подойдя к Даре вплотную, обнял её за плечи. C губ, тепло щекотнув висок девушки, слетело:
- Любимая…
Дара обернулась, не размыкая объятий, глядя ему в глаза:
«Ари, что… ты сказал?»
«Я люблю тебя».
«Но как же… ты и Тэль… вы не…?»
«Прости, - Карис чуть склонил голову, - мы с ней пытались забыть, но не получилось».
«Мне не за что прощать, - во взгляде Дары промелькнула грусть. - Я тоже старалась забыть и не смогла. Мне не нужен никто, кроме тебя».
Карис осторожно, словно ещё не веря, коснулся её губ нежным, почти невесомым поцелуем. Дара ответила сразу.
…Я лениво потянулась и тут же подскочила, как ужаленная:
- Мы же сейчас опоздаем!
- Успокойся, - его голос звучал ласково-насмешливо. - Какие выступления после праздника, сейчас все только-только глаза продирают.
- Правда, я и забыла.
Я, облегчённо вздохнув, опустилась обратно на подушку и медленно разомкнула веки, опасаясь, что до сих пор вижу сон. Карис смотрел на меня горящими глазами, но спросил спокойно:
- Как ты?
- Хорошо. Опять рука затекла? – встревожилась я. – Надо было отодвинуться или меня отпихнуть.
- Пустяки, - отозвался Ари, садясь, и тревожно уточнил: - Ты уверена, что всё в порядке?
- Да… - я не договорила, пытаясь вспомнить, не сказала ли чего лишнего. Ари совсем незачем знать, что на самом деле случилось в «Приюте».
Уснули мы сразу, едва успев добраться до постели, но потом Карису пришлось несладко – проснувшись посреди ночи от кошмара, я смогла успокоиться, только промочив насквозь его рубашку.
- Солнышко…
Я вздрогнула, осознав, что уже несколько минут пристально смотрю в зеркало, ничего не видя.
- Да, всё в порядке, любимый.
- Дара, как ты меня назвала? - донеслось из-за спины.
Я обернулась, приникая к нему всем телом.
- Любимый…, а что – не нравится?
- Нравится, даже очень, - хрипловато отозвался Карис, обрывая разговор жарким поцелуем…
…- Какая же ты у меня красавица!
- Что? – я вскинула на него глаза и, покраснев, потянула повыше простыню. - Отвернись, - да что я такое говорю, похоже, от любви в самом деле глупеют.
Карис усмехнулся уголком рта и закрыл глаза. Я протянула руку к нижней рубашке, висевшей в изголовье кровати, влезла в неё и только после этого отбросила простыню. За платьем пришлось прогуляться к сундуку – тёмно-синее, которое я надела вчера вместо порванного, как-то угодило под кровать, а лезть туда совсем не хотелось. Ари, наконец, надоело щадить мою скромность, судя по тяжкому вздоху за спиной. Я лукаво улыбнулась, вытягивая из стопки зелёное платье.
- Дара… - прозвучало над плечом.
- Да? – от неожиданности я обернулась слишком резко, ткнувшись лбом ему в ключицу.
Карис мгновенно прижал меня к себе, помогая удержать равновесие. Но даже этого короткого объятия оказалось достаточно. Я уронила платье и обвила руками его шею…
Одеться мы сумели только, когда прилично перевалило за полдень. Заплетя косу, я спустилась в зал за завтраком, точнее, уже за обедом.
Когда я вернулась с подносом, Карис мерил шагами комнату.
- Перестань метаться, иди поешь.
- Сейчас.
Но к еде Ари даже не притронулся, просто сидел, пристально-отрешённо глядя куда-то в угол комнаты.
Я догадывалась, что его гнетёт, но сделать ничего не могла, оставалось только ждать. Вчера мы сделали один выбор, сегодня предстоял другой.
Мысли прыгали в голове, как пойманные птицы в силке, кусок не лез в горло, и я, повозив ложкой в каше, отодвинула миску.
- Дара, ты ещё можешь всё изменить.
- Что?! – я опрометью вылетела из-за стола.
- Погоди, - Карис сразу же оказался рядом, обнял меня за плечи и повернул лицом к себе. – Послушай, если ты выберешь Лена, я пойму.
-
Ты этого хочешь? – никогда в жизни мне не было так страшно.
- Я хочу, чтобы ты была счастлива, больше ничего. И… - он чуть замялся, - я думал, что он – твоё счастье. Я люблю тебя. Но с Леном у тебя будет благополучная жизнь, дом, семья…
- Быть счастливой без тебя? – к горлу подступил комок. – Я не смогу.
- Пойми, - с трудом выговорил Карис, - мы не сможем остаться в труппе, придётся уйти.
- И я знаю, куда, - я прижалась к его груди, - в Дикие Земли. Там ни о чём не спрашивают, и…
- Дара, ты не представляешь, что это будет за жизнь! Придётся начинать всё заново, а ты… ты никогда не хотела быть хозяйкой.
- Потому что мне не нужен дом, где не будет тебя.
Карис помолчал немного и очень тихо, почти шёпотом, спросил:
- А дети? Ты и от них откажешься?
Я окаменела: как любая женщина, я мечтала о детях, хотела назвать первую дочь именем мамы, а сына – в честь отца.
Уйдя к Лену, я смогу стать матерью, останусь с Карисом – о детях придётся забыть. Навсегда.
Карис отстранился и отошёл к окну. В комнате воцарилась тишина. Для него секунда, наверное, тянулась, как вечность, а для меня время летело.
- Ари, - он обернулся. Лицо было непроницаемо-спокойно, но напряжение, охватившее его, я чувствовала, как своё собственное. – Да.
- Да, что? – уточнил он, не решаясь поверить.
- Да, откажусь, - повторила я. – Откажусь.
- Ты будешь жалеть… потом… - прошептал он, подходя, и упал на колени, спрятав лицо в складках моего платья. Я ласково погладила его по голове.
- Нет, никогда и ни о чём, - и в какой-то момент окончательно осознала, что сделала свой выбор.
P.S. Против воли небес и без мелочных слов,
Обнимая так крепко, отдав всю любовь,
Распуская костром поцелуй на губах,
Нежной лаской прогнав боль и каверзный страх,
Растворяясь в объятиях и тихо дрожа,
И касание - бережно, чуть дыша,
И взвихряются чувства жарким костром -
В эту ночь нас никто не увидит вдвоем.
В эту ночь только звезды на небе могли
Подсмотреть тихий смех, слушать песню любви,
Только небу известно, что было там,
Где сливаются вместе река, океан,
Где холодные брызги касаются нас,
Где играет огонь в глубине твоих глаз.
...Отзвучит, разбиваясь, как эхо, струна...
Осторожно его поцелует она.
Тихим шепотом рук, разговором без слов -
Может, так они смогут сказать про любовь?
И касание губ будет громче звучать,
Чем та тысяча слов, что успели сказать.
(А. Иванова)
Клип к этой главе
...