Шерри Томас "Пылающие небеса"

Ура! Девочки, спасибо большое за продолжение!!!
_________________

Ничего он на себя не взваливал, не по своей воли он решил потягаться с Лиходеем. Это его предназначение. (думаю, понятно, что сие означает?) И он следует этому предназначению. Какими методами - это уже другой вопрос. Благодетелем быть он не вызывался. Да и благородные прЫнцы только в сказках, а у нас роман.
Но, если на то пошло, то для Иолы уже давно могло все закончится. На приключениях с вызовом молнии. Но Тит ее спас от инквизитора. Затем ещё раз - от той сумасшедшей мадам (запамятовала, как ее звали). Еще Иола надеяться спасти своего учителя. Без принца - такой надежды бы у нее не было. Самой бы выжить в этом преследовании, какой там учитель? Да и без поддержки Тита ее мигом схватят, и тут она никак не сможет противостоять Лиходею. Силенок маловато. А Тит поможет ей сил набраться, чтоб повелевать всеми стихиями. Чем сейчас собсна он и занимается. Да Иоланте тяжело, но и принцу не легче. Не хочет он ей боль причинять, мучить, и уж тем более ещё больше подогревать ее ненависть, а сознательно приходится это делать. Оттого вдвойне тяжелее.

Понятно, что у Иоланта хочет жить и ей это все на фиг не надо, но тут она уже не вольна выбирать. Родившись магом всех стихий - она этот выбор потеряла. Поэтому хватит уже злится, пора бы начать плодотворное сотрудничество с его высочеством. А то Высочество «крысенышом» обзывать, нууууу.... это как-то не комильфо.
Резюмирую - я в команде принца.

Ах да, ещё

Наговорчики. Вот вообще ни разу. Он очень скромный молодой человек.

[quote="sheri"]
Резюмирую - я в команде принца.

на вкус и цвет.....
Но всегда считала верным высказываение, что лучше быть голодным, чем что попало есть. Так и тут может лучше сразу все решить с Атлантидой, чем постоянно прятатся и жить под бременем шантажа и страха. Ведь Тит и не дал ей возможности попробовать жить самой, направив сразу по ее следу инквизицию.
_________________

Опять же... у нее бы этой возможности «попробовать» ваще не было, если б Тит не спрятал ее в самом начале от инквизитора. И то, что она о спасении его не просила тут не прокатит - мы видим, что жить ей очень хоцца. Поэтому нече на нашего рыцаря дуться, он этого не заслуживает.

Девочки, не ссорьтесь
Это же хорошо, когда герои неоднозначные и неидеальные. Именно за таких живых, с тараканами, страхами и недостатками, персонажей я полюбила эту историю еще сильнее

Ведь в том и суть любого романа: развитие, изменения, открытия...
Посмотрим, что предстоит узнать и изменить в себе нашим Титу и Иоланте
_________________

Разве это ссора? Так, обмен мнениями.
Я тоже в команде принца. Полностью согласна, что он выполняет свое предназначение.
И хочу напомнить один момент. Тит вообще-то не Иоланту в жертву собрался приносить, а себя. Ведь было же упоминание, что Иоланта плачет над телом принца. Видение у него было что ли? Плохо помню уже. И поскольку у нее были короткие волосы, он и решил, что это мальчик. И тогда начал всю подготовку в школе к встрече с Фэрфаксом.
Спасибо за продолжение!


Очень спорное высказывание. Сколько времени лучше быть голодным? Если через несколько часов будет возможность поесть не что попало, то да, согласна. А если иначе умрешь от голода?
_________________

У него видение или у матери?
___________________________________

Я так плохо помню этот момент, что пришлось поискать. Вот, глава 6

Непонятно у кого было, но не у самого Тита, оказывается. Хотя он столько раз пытался вспомнить где видел Иоланту раньше, что со временем я начала думать, что видение было именно у принца.
_________________

 » Глава 10 (окончание)

Перевод: Сиверка
Бета-ридинг: Marigold
Редактирование: gloomy glory

Утро выдалось солнечным. Ученики в форме выходили из пансионов и сливались в общий поток. По пути младшие останавливались возле крохотных магазинчиков – принц назвал их «лавочками сладостей», – покупая кофе и свежие булочки.

Тит же привел Иоланту в местечко побольше – не то чтобы настоящий ресторан, просто заведение с двумя залами, рассчитанное на старшеклассников. Чародейка жевала булочку с маслом и оглядывалась по сторонам. Никогда не помешает знать, кто здесь популярен, у кого можно добыть информацию, а кого лучше избегать.

Но, изучая свое новое окружение, Иола по-прежнему чувствовала на себе взгляд принца. Уже привычно. С момента их встречи он с нее глаз не спускал, тем более когда уверился, что она – средство достижения его самых недоступных целей. Но с момента возвращения из Горнила, взгляд этот изменился... будто отныне принца больше интересовала сама Иоланта.

– А теперь чего ваше высочество желает?
Он удивленно вскинул бровь:
– У меня уже есть ты. Чего мне еще желать?
Чародейка отодвинула пустую тарелку:
– У тебя такой вид, точно ты что-то замышляешь.

– Какой ужас. – Принц покрутил свою чашку, из которой до сих пор не сделал и глотка. – Мне же приличествует лишь снисходительное выражение. Мы ведь не хотим создать впечатление, будто я могу – или хочу – разработать какую-то стратегию.
– Нашел, как выкрутиться, принц. А мне нужна правда.

Уголки его губ едва уловимо дрогнули.
– Я думал, как удержать тебя, мой дорогой Фэрфакс, ведь ты покинешь меня при первой же возможности.
Иоланта прищурилась:
– С каких это пор клятвы кровью недостаточно, чтобы удержать мага в своей власти?

– Ты прав, конечно. У меня нет причин сомневаться в успехе.
– Так почему ты в нем все же сомневаешься?
Принц поднял на нее глаза:
– Всего лишь потому, что ты мне бесконечно дорог, Фэрфакс, и потерять тебя было бы невосполнимой утратой.

Он говорил о ней, как об орудии, которое можно использовать против Лиходея. Так с чего же Иоланту вдруг охватило волнение, а сердце ее болезненно затрепетало?
Она встала:
– Я все.

Школа была старой: скопление облезлых зубчатых зданий из красного кирпича вокруг четырехугольного двора, в центре которого стояла бронзовая статуя какого-то человека – несомненно, очень важного. За века двор отшлифовался тысячами шаркающих ног, а у оконных рам не помешало бы обновить краску или даже дерево.

– Я ожидала чего-нибудь поэлегантнее, – заметила Иоланта. Она училась в школах и покрасивее, и попышнее.
– В Итоне принято обходиться малым. Они, бывало, загоняли по семьдесят учеников в небольшой чулан и проводили зимой уроки с открытой дверью.

– Но почему именно эта школа? – недоумевала чародейка. – Почему, в конце концов, немагическая? Разве тебя не могли просто отправить в обитель и подсунуть некомпетентного педагога?
– У Лиходея есть свой пророк. Или был. За всю жизнь я не получал о нем никаких сведений, но, похоже, именно он в своем видении увидел меня в Итоне.

Вот и одна из причин, по которым обращались к пророкам, – никто из них не искажал открывшегося ему будущего.
– Так это судьба?
– О да, я – избранник судьбы.

Что-то в голосе принца заставило Иолу пристально на него взглянуть. Но прежде, чем она успела сказать хоть слово, к ним подошли несколько юношей, стремясь пожать ей руку.
– Слышал, что ты вернулся, Фэрфакс.
– Все зажило, Фэрфакс?

Чародейка улыбалась и отвечала на приветствия, стараясь не подать вида, что понятия не имеет, кто они такие. Когда же мальчишки ушли своею дорогой, а принц принялся перечислять Иоланте их имена, ее вдруг грубо толкнули сзади.

– Что за…
Двое мускулистых парней обменялись довольными ухмылками.
– Смотри-ка, да это же Фэрфакс, – сказал один из них. – К его высочеству вернулась его милашка.

У Иоланты челюсть отвисла. Зато его высочество и бровью не повел.
– Разве так стоит обращаться к моему лучшему другу, хоть он и красив? Ты, наверное, просто завидуешь, Трампер, ведь твой лучший друг страшен, как мятая репа.
Значит, тот, что с бычьей шеей, – Трампер, а Хогг – второй, с широким, бледным и действительно будто приплюснутым лицом.

– Ты кого назвал мятой репой, ты, белоручка-пруссак, барышня кисейная? – взревел Хогг
– Тебя, конечно, здоровенного, мужественного англичанина, – ответил принц и обнял Иоланту за плечи. – Идем, Фэрфакс, мы опаздываем.
– Кто это? – спросила она, когда они отошли подальше, и парочка не могла их услышать.

– Пара тупоголовых забияк.
– Это только они считают, что мы с тобой в особенных отношениях?
– Для тебя это важно?
– Конечно, важно! Мне придется жить среди этих мальчишек. Последнее, чего бы мне хотелось, – чтобы меня считали твоим… ну, этим самым.

– Об этом никому не надо знать, Фэрфакс, – прошептал принц, – пусть это останется нашим маленьким секретом.
От его взгляда – то ли ироничного, то ли порочного – что-то внутри перевернулось.
– Хотелось бы чистой правды.

Принц опустил руку:
– На самом деле все считают, будто ты дружишь со мной, потому что ты беден, а я – богат.
– О, в это я могу поверить, ведь просто так с тобой дружить никто не станет.

Он молчал. Иоланта надеялась, что сумела задеть его чувства – если, конечно, есть, что задевать.
– В нашем положении дружба невозможна. – Голос принца звучал ровно, почти бесстрастно. – Она приносит страдания либо нам, либо нашим друзьям. Запомни это, Фэрфакс, прежде чем сдружишься со всеми вокруг.

Утренний урок – первый за день – вел профессор по имени Эванстон. Тощий и седовласый, он буквально утопал в своей профессорской черной мантии. Семестр только начинался, и Эванстон взялся за новую тему – «Скорбные элегии» римского поэта Овидия. К счастью для Иоланты, ее знаний латыни оказалось более чем достаточно, чтобы все понимать.

Урок сменился службой в часовне, показавшейся Иоле безмерно долгой и мрачной. А затем принц снова повел ее в дом миссис Долиш, где, к удивлению чародейки, был подан весьма сытный завтрак. Юноши, многие из которых, как она видела, перекусили утром по дороге, набрасывались на еду с такой жадностью, точно три дня крошки в рот не брали.

После трапезы они отправились на уроки – которые здесь назывались «отделениями», – пока не пришла пора вернуться в пансион на обед, к коему присоединилась и миссис Хэнкок, пропустившая завтрак. Молитву снова произносила она, на сей раз не упомянув имени Фэрфакса, однако Иоланта постоянно чувствовала на себе ее цепкий взгляд.

Чародейка сама не понимала, что это на нее нашло, но после обеда, когда мальчики гуськом покидали комнату, задержалась и подошла к миссис Хэнкок:
– Мои родители просили передать вам, что со мной будет гораздо меньше проблем в этом семестре.

Если миссис Хэнкок и ошеломил поступок ученика, она ничем этого не выдала. Только усмехнулась:
– Что ж, в таком случае, надеюсь, вы прислушаетесь к словам родителей.
Несмотря на взмокшие ладони, Иоланта вежливо улыбнулась:
– Они тоже на это надеются. Хорошего дня, мэм.

Принц ждал ее у двери. Чародейка с удивлением отметила, сколь он мрачен и раздражен – это он-то, обычно такой сдержанный и невозмутимый. Даже слова ей не сказал, пока они выходили из комнаты.
Но уже на улице тихо произнес:
– Молодец.

Иоланта взглянула на принца:
– И именно поэтому ты смотрел так, точно сгораешь от желания чем-нибудь меня треснуть?
– Она следила бы за тобой гораздо тщательнее, если бы верила, что наша дружба искренняя. – Губы его чуть искривились в полунасмешке. – Пусть лучше считает меня самодовольным типом, а тебя – оппортунистом.

«В нашем положении дружба невозможна».
Жалеть его Иола не собиралась. Но пожалела.

Тит с любопытством ждал, как же Иоланта отреагирует на их послеобеденные отделения.
У них снова была латынь – урок вел преподаватель Фрамптон с огромным, похожим на клюв, носом и толстыми губами. Казалось, он будет ими шлепать, однако Фрамптон произносил слова с прямо-таки ораторской дикцией, рассказывая об изгнании Овидия из Рима и читая ученикам из «Скорбных элегий».

Фэрфакс казался очарованным актерским талантом Фрамптона.
Чародейка закусила губу, и принц вдруг понял, что она не только слушает преподавателя – она ловит каждое тоскующее слово Овидия.
Сейчас она тоже была изгнанником.

Урок длился уже почти четверть часа, когда Иоланта наконец поняла, кто такой Фрамптон. Читая, он проходил мимо ее стола. Она подняла взгляд и потрясенно уставилась на его галстук, заколотый булавкой со стилизованным изображением печально известного водоворота Атлантиды. Чародейка тут же склонила голову и принялась быстро царапать что-то в своей тетради, не глядя на Фрамптона, пока тот не вернулся на свое обычное место перед классом.

После окончания урока Иоланта затащила Тита под арку в задней части двора, крепко стиснув его руку.
– Почему ты мне ничего не сказал?
– Это же очевидно. Нужно быть слепым, чтобы не заметить.

– Здесь есть агенты, которые не носят эмблему?
– А ты как думаешь?
Иоланта втянула воздух:
– Сколько?

– Хотел бы я знать! Тогда не приходилось бы подозревать всех подряд.
Она оттолкнула принца:
– Я пойду назад одна.
– Счастливо прогуляться!

Она ринулась прочь, но вдруг, словно вспомнив что-то, вновь повернулась к Титу:
– Что еще ты от меня скрываешь?
– А сколько информации ты сможешь вынести?

Поистине, неведение иногда – блаженство.
Чародейка упрямо сощурилась, но ушла, ничего больше не спрашивая.

Она не пошла прямо в пансион, а побрела на северо-восток от школьных ворот. Слева от дороги простирались широкие зеленые поля, справа возвышалась кирпичная стена вдвое выше Иоланты.

Вдоль стены расположились лоточники. Какая-то старуха, вся в заплатах, пыталась всучить Иоле ручную соню. Загорелый мужик балансировал подносом, полным блестящих сосисок. Здесь торговали пирогами, пирожными, фруктами и чем угодно, что может быть съедено без тарелок и вилок. Вокруг каждого торговца толпились младшие ученики, точно муравьи на куске сахара – одни что-то покупали, другие глотали слюни.

Обыденность происходящего заставила Иоланту острее почувствовать себя не на своем месте. Эти мальчишки так жили, она же просто проходила мимо, притворялась.
– Фэрфакс!
Кашкари. Она вздохнула – индиец ее нервировал. Он, похоже, принадлежал к тому редкому типу людей, которые, задав вопрос, действительно внимательно выслушивают ответ.

– Куда собрался? – спросил Кашкари, перейдя улицу.
– Да так, смотрю, как тут что.
– Не думаю, что многое изменилось за время твоего отсутствия. О, смотри-ка, а вот и старина Джоб со своими грошовыми шербетами. Желаешь один?
Иоланта покачала головой:
– Холодновато для этого.

Однако подошла к изможденного вида торговцу вслед за Кашкари. Тот купил горсть жареных орехов и предложил ей угоститься.
– Кого я вижу! Тюрбанчик гуляет с Милашкой.
Иоланта быстро развернулась. Трампер и Хогг.
– Милашка, так Тюрбан теперь твой кули? – хихикнул Трампер.

Очевидно, слава о ней сюда еще не дошла. Немногие ребята из магического мира сознательно решались задирать магов стихий, поскольку те, прежде чем достигали школьного возраста, несколько лет тренировались направлять свой гнев скорее на физические, нежели магические действия. А также потому, что стихийника никогда не признавали виновным, если к концу драки школа не сгорела.

Кашкари, должно быть, заметил воинственный настрой Иоланты.
– Не обращай внимания. Они только и ждут, что ты попадешься на эту удочку.
– Терпеть не могу пропускать хорошую потасовку. – Она взяла у него несколько горячих орехов. – Но как хочешь.
Орешки оказались сладкими и хрустящими. Иоланта и Кашкари пошли дальше. Трампер и Хогг еще с минуту выкрикивали им вслед разные оскорбления, пока наконец эта забава им не наскучила.

– Не думал, что ты вернешься, – заметил индиец. – Ходили слухи, будто ты с родителями уехал в Бечуаналенд.
В Державе было много атлантов, особенно в больших городах. Но, насколько знала Иоланта, все они, даже самые мелкие клерки и охрана, посылали своих детей учиться домой. Оставалось предположить, что англичане в этом от них не отличаются.

– Мои родители могут и вернуться. Но они хотят, чтобы я закончил школу здесь.
Кашкари кивнул. Значит, объяснение приемлемо. Иоланта перевела дыхание.
– Скучаешь по Бечуаналенду?

Что она узнала в школе о Калахари? Великая цивилизация, известная своей восхитительной музыкой, живописью и литературой. Законодательство многих магических королевств основано на их образце. И они знамениты красотой своих благородных магов – это, очевидно, Иоланта помнит не с уроков географии.

Она с треском разгрызла кусочек ореха, чтобы выиграть немного времени:
– Да уж скучаю по погоде, когда здесь такая слякоть. И, конечно, по охоте на крупную дичь.
– А местные там дружелюбны?

У нее начал пот проступать. Приходилось верить, что, если несуществующие родители Фэрфакса собирались вернуться туда, ситуация не могла быть такой уж скверной.
– Думаю, не враждебнее, чем в остальных местах.
– Индийскому народу не всегда нравится, что в страну пришли британцы. Когда мой отец был молод, они подняли великое восстание.

Как он сумел вовлечь ее в разговор о политической ситуации в немагическом мире, о котором Иоланта имела лишь смутные представления? Она знала только, что в магических королевствах субконтинента за последние сорок лет тоже дважды восставали против Атлантиды.

– Захватчику всегда следует считать, что его не любят. Разве какой-нибудь народ может быть рад оказаться порабощенным?
Кашкари замер, забыв поставить ногу на землю. Иоланта насторожилась. Что такого она сказала?
– Очень прогрессивные суждения, – задумчиво проговорил он. – Особенно для того, кто родился в колонии.

Неуверенная, не ляпнула ли какой-нибудь глупости, она решила взять нахальством:
– Я сказал, что думаю.
– Эй, вы, двое! Я вас всюду ищу.

Иоланта подняла взгляд и с удивлением обнаружила, что находится всего в каких-нибудь десяти шагах от двери пансиона миссис Долиш.
Уинтервейл склонился из открытого окна:
– Живо переодевайтесь. Остальных я уже собрал. Пора играть в крикет.

В комнате Иоланты лежала книжка с правилами популярных игр. Прошлой ночью она просмотрела раздел о крикете, но при этом чувствовала себя такой усталой и разбитой, что все прочитанное казалось полной бессмыслицей.
– Идем, – сказал Кашкари.

Это конец. Одно дело кивать и притворяться безмерно заинтересованной напыщенными разглагольствованиями Уинтервейла о крикете, и совсем другое – изображать из себя опытного игрока. Да только Иоланта ступит на этот самый питч – так, кажется, называется поле для крикета? – сразу станет ясно: она понятия не имеет, что делать дальше.

Но они уже поднялись наверх. Уинтревейл, в светлой рубашке из плотной ткани и таких же светлых штанах, встретил их в коридоре и провопил:
– Быстрее!

Принца нигде не было видно. Кашкари успел уже скинуть свой сюртук и жилет. Иоланте ничего не оставалось, как расстегнуть несколько пуговиц, хотя раздеваться она не начинала, пока не оказалась за закрытой дверью.

В гардеробной нашлась одежда подобная той, что была на Уинтернвейле. Все пришлось впору – как и пара грубых башмаков. Когда принц успел их подогнать? Впрочем, неважно, сейчас есть проблемы посрочнее.

В комнату постучал Уинтервейл:
– Фэрфакс, что ты там возишься?
Иоланта чуть-чуть приоткрыла дверь, крепко держа за ручку:
– У меня брюки порвались. Нужно залатать. Идите, я вас догоню.

– А вот Хэнсон хорошо управляется с иголкой, – Уинтенвейл показал на коротышку за своей спиной, – пусть поможет?
– Когда он мне в последний раз помогал, то перепутал мое левое яйцо с подушечкой для булавок, – ответила Иола.
Мальчишки в коридоре захохотали и помчались вниз по лестнице, топоча, словно стадо носорогов.

Чародейка же скользнула в комнату Уинтервейла, чтобы проследить, куда они пошли. Потом постучала в дверь принца. Никто не ответил. Иоланта вошла – пусто.
Куда он запропастился сейчас, когда так ей нужен?

Можно, конечно, притвориться, будто у нее скрутило живот, но что, если Уинтервейл или еще кто-нибудь – миссис Хэнкок, к примеру – настоит на вызове врача? Меньше всего Иоланте нужно, чтобы ее осматривали.

Она нервно мерила шагами комнату принца. Если не явиться в скором времени, Уинтревейл может послать кого-нибудь на поиски – тоже ничего хорошего.
Имей Иола возможность понаблюдать немного за игрой, то, вероятно, разобралась бы, что к чему. Но вдруг игровое поле открыто со всех сторон, и спрятаться там негде?

Идеального решения не было. Наверное, стоит вернуться в свою комнату и еще раз прочесть правила игры в крикет – если можно что-нибудь выучить, когда сердце так и рвется прочь из груди, – а потом попытаться незаметно подойти к полю.

Но только Иоланта шагнула в коридор, из своей комнаты навстречу вышел Кашкари.
– Так что, идем? – спросил он дружелюбно.
Попалась.

_________________

Не удивлюсь, если Иола действительно быстро освоит крикет)))
Сиверка, Мари, Тиночка, спасибо за продолжение!
_________________

Сиверка, Мари, Тина, СПАСИБО, Перед Иолантой-Фэрфаксом новое трудное испытание , а где помощник -принц?...

Как же Иола справится с Кашкари и крикетом? Невероятно интересно!

Спасибо за продолжение!
___________________________________

Спасибо!!! Как волнительно. В принце чувствуется горькая ирония, Иола старается уколоть, но уже сочувствует Титу в какой-то мере.
Интересно, а можно с помощью заклинания освоить какой-нибудь вид спорта?
___________________________________

Да, Иоланте не сладко приходится. Всё время надо быть настороже, чтобы не выйти из образа. И еще принц куда-то делся. А тут - крикет...

Спасибо за продолжение!

Иоланта попалась. Теперь придется быстро осваиваться на поле. Судя по вниманию к ней Кашкари, у девочки может появиться или очень хороший друг, или сильный враг, если он не тот, за кого себя выдает. И интересно наблюдать за принцем. В нем снова проглядывает что-то от того спасителя-джентльмена, которым он выступил в самом начале. Он говорит, действительно, пронзительные речи и вызывает сочувствие, даже против желания Иоланты.