Сезон чудес

На прелестном лице леди Кристабель отразились сомнение, нерешительность. Виконту безумно хотелось узнать, отчего она колеблется. Стеснительность тому причина? Его поспешность? Или же он не вызывает в ней любовное томление? И не была бы леди более благосклонна к Кавендишу? Успех его ухаживания запустил глубокие корни ревности в сердце виконта, и не так-то просто было избавиться от этого чувства.
Но пока ему не отказано, пока у него есть возможность лицезреть столь милые глазу черты, наслаждаться обществом Кристабель, он воспользуется каждой секундой. Для виконта всё в леди Кристабель было безупречным. Её природная красота не нуждалась в приукрашивании, однако искусная причёска и модные наряды делали её настоящей принцессой. Её волосы отливали золотом, глаза искрились живостью, жесты были грациозными, а сама манера держаться очаровательной. А когда девушка говорила, она удивляла разнообразием своих мнений и нестандартным подходом. Виконт не встречал девушки, которая бы его настолько привлекала, так волновала. Он запрещал себе задумываться о плотском, но губы красавицы так и манили прильнуть к ним, а грудь, вздымающаяся над декольте, то и дело сбивала его с толку. Виконт не медля испросил разрешения у отца леди ухаживать за ней, и крайне довольный, отбыл домой.

Кристабель сидела в Зимнем саду и задумчиво и печально смотрела на воду, струящуюся в маленьком прелестном фонтане. На коленях её лежал небольшой жёлтый листок...
Как всегда утром, Кристабель повезла Хоуп и Мелоди на прогулку. Но у Серпентайна уточек не было и девочки немного расстроились, пока Крис не кинула снежок в Мелоди. Звонко рассмеявшись ей ответила Хоуп, попав прямо в плечо старшей сестры. Хорошо, что в столь раннее время парк был почти что пуст, не считая нескольких всадников и всадниц. Но Кристабель смотрела на весёлые детские лица и и радовалась солнечному свету и детским улыбкам. Они погуляли ещё немного и всё ещё посмеиваясь засобирались домой, так как небо заволокло серостью и пошёл снег.

Всё ещё улыбаясь, Кристабель ввела сестёр в холл и застала там поджидающую их Реджину. Кузина была немного бледна и холодна и Крис почему-то вдруг испугалась. Два года прошло прошло со смерти мамы, но она всё время ждала и боялась плохих известий.
-Реджина, дорогая!Что-то случилось?- Отправив младших наверх, Крис подошла к сестре и взяла холодную руку, пытаясь согреть.- Папа? Уильям?...
Обняв Кристабель за плечи, Реджина увела её в кабинет, где у камина сидел отец, держа жёлтый листок леди У. в одной руке.
Скандальное пари... В Уайтс делали ставки на имя леди, называя всех подряд от леди Ч. до леди Э. Кристабель взяла у отца пресловутый жестокий листок и, высоко подняв голову, молча вышла из кабинета.
Зимний сад...

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж
Достоинство, что просит подаянья,
Над простотой глумящуюся ложь,
Ничтожество в роскошном одеянье,
И совершенству ложный приговор,
И девственность, поруганную грубо,
И неуместной почести позор,
И мощь в плену у немощи беззубой,
И прямоту, что глупостью слывет,
И глупость в маске мудреца, пророка,
И праведность на службе у порока.

Все мерзостно, что вижу я вокруг...
Но как тебя покинуть, милый друг!

Шекспир

Едва дождавшись антракта, Бёрлингтон поднялся на ноги, желая размяться. Оставив Лиссу на попечении миссис Вилсон и родителей её подруг, он покинул ложу. Не желая толкаться в буфете, куда сейчас пошли слишком многие, Джеймс направился к ложу, в которой во время первого акта заметил виконта Эпшоу. Следовало его поблагодарить за помощь в Гайд-парке.


- Что за скандал, о котором ещё никто не слышал, Эпшоу? - среагировал он на фразу, которую успел услышать, пока входил.
Он вопросительно перевёл взгляд с виконта на незнакомого мужчину в маске. Что за спектакль тут разыгрывается?

*Если неактуально - будем считать, что Бёрлингтона там не было или вы его быстро выставили вон.

День не задался с утра...

- Пари! На нее заключили пари! - Бентинк пребывал в бешенстве. Вскочив с кресла, он впился пальцами в крышку дубового стола, едва не разломив ее, и потряс перед носом Реджины печальноизвестным желтым листком. - Я убью этих мерзавцев. Обоих!
- Лорд Бентинк, будьте так добры, сбавьте тон, вы пока еще находитесь в моем доме. И прекратите сотрясать воздух громкими фразами! - Реджина выпрямилась во весь свой небольшой рост, задрав голову и упрямо уставилась на Бентинка. - Вызов только усугубит ситуацию и девочка будет втянута в громкий скандал.
- А вы наивно полагаете, что она все еще в него не втянута? Я вам доверился... - укор в голосе графа окончательно вывел герцогиню из себя, но она как обычно спрятала истинные чувства за маской холодного высокомерия.
- Лорд Бентинк, взаимными обидами и оскорблениями мы решительно ничего не добъемся. Ни я , ни Кристабель не виноваты в том, что выбор двух скучающих повес пал именно на нее. В подобном положении могла оказаться любая дебютантка. ЛЮБАЯ. Будь я мужчиной, я бы выбила пыль из этих двух без предъявления официальных претензий, как они оба того заслуживают, но разве грубостью и силой можно что-то решить! - попытка вразумить разъяренного папашу была заранее обречена на провал, но попытаться все же стояло. - Нужно спокойно подумать , как извлечь из создавшейся ситуации максимум пользы, а не паниковать раньше времени
- Подумать только, вчера я разрешил этому... - Бентик все-таки потрудился попридержать крепкое словцо ,наилучшим образом характеризирующее личность виконта, не предназначенное для дамских ушей, - этому Рейвенсбергу ухаживать за моей Кристабель, но теперь об этом и речи быть не может. Тут и думать нечего, дражайшая Реджина, мои дочери возвращаются домой. Немедля.
- Нет. - Сверкнула глазами вдова.
- Да. - упорствоал Бентинк.
- Лорд Бентинк, вы не имеете права так поступать.
- Я? - лицо графа побагровела и Реджина непроизаольно вжалась в спинку кресла, чувствуя, как по спине ползет неприятный холодок. - Вы забываетесь , миледи. Я - их отец и только я уполномочен решать судьбу своих дочерей. А теперь потрудитесь послать за Кристабель , я хочу сообщить своей старшей дочери о своем решении лично.
Как не больно было слушать Бентинка, он прав. Он отец и в его воле распоряжаться дочерьми, а Реджина всего лишь близкая родственница и сейчас ее слово против слова Бентинка, не смотря на громкий титул, практически не имело никакого веса.
Пока граф успокаивал расшалившиеся нервы глотком бренди, вдова неподвижно сидела в кресле, невидяще глядя на свое мутное отражение в застекленной дверце книжного шкафа.
Как? Как такое могло произойти с ее любимой кузиной. Это какой-то дурной сон, она сейчас откроет глаза и все закончится. Она просто вымотана подготовкой к вечернему приему. Прием. О Боже! Если Бентинк даст волю праведному гневу, Традиционный прием в резиденции герцога Манчестер, знаменующий окончание сезона, может оказаться на грани срыва из-за громкого скандала. Приглашения разосланы...
Ну что она за человек, право слово, как можно думать в такой момент о каком-то приеме, если на карту поставлены судьбы ее девочек. Мозг Реджины лихорадочно выискивая возможный способ выхода из сложившейся ситуации и нашел его поразительно быстро. От одной мысли о принятом решении вдове становилось не по себе, но счастье кузин и репутация герцогов Манчестер сейчас перевешивали ее личные выгоды.
Впившись пальцами в подлокотник, Реджина заставила себя подняться на ноги и холодно посмотрела на Бентинка. Глухой, дрожащий голос выдавал волнение:
- Ваша милость, расстраивать Кристабель еще больше нет необходимости. Я поговорю с ней сама. А сейчас прошу выслушать меня. Убеждена, мое предложение вас заинтересует.

Реджина нашла кузин, только что возвратившихся с прогулки, в холле и молча подала знак Сесилии увести младших наверх.

- Ничего такого, моя милая, чего нельзя было бы исправить, - тепло ладони Кристабель резко контрастировало с ледяной кожей Реджины и вдова невольно вздрогнула. Она еще не знает, тем лучше. - Пойдемте в кабинет, нам с вашим отцом нужно кое что обсудить.

Реджина искренне надеялась, что беседа в Зимнем саду хоть немного успокоила кузину. Бентинк уступил ее доводам и позволил девушкам остаться в Манчестер-холле до окончания сезона.

Близилось время ланча. Так и не найдя причины сорваться на ком-нибудь из слуг и выпустить пар, вдова покосилась на графин с бурбоном, но тут же отказалась от этой мысли. Об одинокой прогулке в Гайд -парке приходилось только мечтать - сейчас там собралась добрая треть скучающих дворян, чьи сочувствующие взгляды в спину выведут из равновесия еще больше.
Поднявшись в свои покои , герцогиня сменила наряд и выскользнула в галерею через потайной ход...

Мейфэр, Уилтшир-мэнор, раннее утро

Запах кофе и громкий звук открывающихся ставен в очередной раз нарушили сонную тишину, вырывая Грегори из объятий Морфея. На этот раз он не пытался снова уснуть, даже наоборот, вскочил, подгоняемым нетерпеливым желанием видеть снова леди Онорию. Увидеть вживую, а не во сне. Посмеиваясь сам над собой за несвойственное поведение, он набросил парчовый халат и затянув пояс вышел из комнаты, отмахнувшись от попыток камердинера что-то сказать. Всё, абсолютно всё может подождать. Грегори спустился в кабинет, где его уже дожидался секретарь.

- Мой заказ принесли?
- Да, ваша милость.

Секретарь протянул ему небольшую шкатулку. Открыв её Грегори довольно улыбнулся. На снежно-белом шёлке лежала изящно сплетённая из живых роз бутоньерка в виде диадемы. Осторожно коснувшись пальцем нежнейших лепестков чайного цвета, Грегори мечтательно представил, как они будут смотреться в тёмных волосах и сел за стол, открывая чернильницу.

"Это только цветы и они не возместят вашу вчерашнюю потерю, но вы можете превратить их в драгоценность, если позволите им коснуться ваших волос."

- А букет? - Грегори вложил карточку в шкатулку и отдал приказание доставить её и букет белых роз в Эксетер-хаус. Только после того, как за курьером захлопнулась дверь, он в прекрасном настроении вернулся в спальню, где его дожидался Дженкинс с бритвой, кофе и газетой.

Через несколько минут чашка с кофе полетела в стену, брызнув осколками. Вслед за ней отправился и кофейник. Камердинер выскользнул из комнаты, не желая попадаться под горячую руку.

- Придушу её своими руками! - изорванный листок полетел в камин. - Но как? Откуда она узнала?

Грегори кликнул камердинера и, отмахнувшись от завтрака, приказал подать костюм и оседлать коня. Возможно быстрая скачка хоть немного позволит ему выпустить пар, иначе он точно кого-нибудь убьёт.

Выехав из дома, он направился в сторону Гайд-парка.

Пост, в котором маркиз Хертфорд решает добавить леди Эксетер пищи для размышлений.

- Октавия благочестива, холодна и неразговорчива.
- Кто не пожелает себе такой жены?

Ее светлость герцогиня Норфолк говорит и говорит, но взгляд ее и судорожно сжатые руки действуют гораздо сильнее слов, которые могли бы и не оставить свой отпечаток.
Маркиз Хертфорд сидит в кресле у огня, неотрывно глядя в одну точку перед собой.
За окном густо на мостовую, ветви деревьев и крыши карет ложится хлопьями снег. Непогода будто пробирается в дом, так же тихо и медленно сковывая сердца и погружая Норфолк-хаус в тишину. Даже Блейк, с детства не способный усидеть без дела и минуту, застывает, прислонившись плечом к оконной раме. Вся его поза излучает крепко взнузданное ожидание. В том, что это ожидание не дают усомниться взгляды, то и дело бросаемые младшим братом на часы над каминной полкой.
Решение приходит медленно и тяжело, не сразу. Перед глазами образ, который нужно стереть, загнать еще глубже, откуда он не будет являться так часто. Ничто не должно омрачать жизнь будущей маркизы Хертфорд, ничто, тем более, его собственные воспоминания.
Наконец, прошу Альфреда заложить карету. Путь к городскому дому Эксетеров занимает чуть больше времени, чем обычно.
- Будьте добры передать маркизу Паудерхэму, что маркиз Хертфорд просит его принять.
Называть себя не было нужды, дворецкий Эксетеров узнал меня, но мысли мои были слишком заняты другим.
_________________

"Ждите меня завтра в то же время, что и сегодня, миледи", - пообещал лорд Паудерхэм, и до конца представления Пэйшенс оставалась вне внимания величественных персон. Так было лучше. Они с леди Гастингс досмотрели спектакль, чинно обменялись мнениями об игре актёров и самом смысле постановки. Призрачные снежинки всё также красиво кружились, падая на землю, но этот волшебный хоровод потерял для Пэйшенс очарование. Поёжившись от неприятного ощущения, Пэйшенс вошла в дом. Отец наконец явился и почивал в своих покоях, не оставив ей даже записки или сообщения. Матильда помогла приготовиться ко сну, расспрашивая о спектакле и поклонниках.

- Вы сегодня необычайно молчаливы, миледи, - заметила она, вытаскивая шпильки из густых волос Пэйшенс. – Вот после визита маркиза Паудерхэма как в воду опущенная ходите.

Пэйшенс и сама видела в зеркале свои глаза, наполненные неизбывной печалью. Пережитая боль поселяется в нас навсегда. Можно прикрыться равнодушием или показным радушием, можно временно забывать о горестях, но боль от потери близких людей всегда остаётся. Ей всегда будет не хватать матери, всегда будет не хватать брата. А теперь она теряла и отца. Лучше будет сказать, она осознала, что потеряла его. Отца, ставшего чужим человеком. Можно привыкнуть к боли от потери, но не изжить её. Пэйшенс верила, что Господь даёт человеку только те испытания, которые он может перенести, а также в то, что человек несёт наказания за свои деяния. Так что же такого греховного сделала она, что малейшая надежда на замужество испарилась? Потеряв семью, Пэйшенс мечтала создать свою. Муж, дети. Разве так грешно было желать об этом? Разве же она не заслужила простого человеческого счастья? По всей видимости, нет. Дай Бог, денег хватит на простую жизнь в провинции. Она слишком высоко поднялась, вращаясь в кругу лордов. Их внимание не предназначено скромной Пэйшенс Дартмут. Она заняла на своё место. Ах, скорее бы всё это закончилось! Скорее бы уехать. С трудом успокоив Матильду, Пэйшенс отошла ко сну.

Наутро Пэйшенс ждало новое испытание, которое в сравнении с её бедами казалось ничтожным, хотя всё же задело. Сплетница леди Уистлдаун прошлась в своём листке по её персоне, удивляясь причинам популярности у кавалеров. Ну, конечно. Разве могла такая "серая мышка" просто так заинтересовать таких красавцев? Пэйшенс стало так горько, что она совершенно потеряла аппетит и в сопровождении леди Гастингс отправилась на прогулку. До прихода маркиза ещё оставалось время.

Утро светского общества наступает к полудню, что вполне объяснимо и оправдано после балов и приёмов, которые имеют обыкновение длиться далеко за полночь. Театральное представление, по этим же меркам, закончилось довольно рано, а в клуб Паудерхэм не поехал и проснулся в неслыханное для аристократа время - около восьми часов утра.
Завтрак, газеты, приглашения и переписка. Письмо от матери. Каким-то образом она всегда чувствовала, если что-то было не ладно или происходило нечто экстраординарное. Решив написать отцу, Эдвард после завтрака удалился в кабинет.

Осторожный, но хорошо слышимый стук в дверь - так стучит Уильямс - дворецкий. И тут же в дверном проёме появляется он сам.

- Ваше сиятельство, маркиз Хертфорд просит его принять.

Эдвард оторвался от написания письма отцу:

- Хертфорд? - он задумчиво посмотрел на дворецкого, как если бы тот знал ответ на его немой вопрос. - Проводи его ко мне.

Едва начатое письмо и письменные принадлежности были убраны, на пороге появились дворецкий и маркиз Хертфорд.

- Прошу, - поднимаясь, сделал приглашающий жест рукой Паудерхэм. Он не стал спрашивать о причине визита, предоставляя Хертфорду самому выбрать удобный ему момент, чтобы заговорить об этом.
_________________

Маркиз достаточно владеет собой, чтобы не задавать вопросы, что облегчает мне задачу.

- Благодарю вас, - кивнув, занимаю предложенное место в кресле. В тишине пара мгновений, прежде чем начинаю говорить, ощутимы особенно сильно. В чепухе приветственных слов и вопросов нет смысла, потому перехожу сразу к цели моего визита.
- Маркиз, в отсутствие вашего отца, герцога Эксетер, я желал бы просить у вас разрешения на наш союз с леди Онорией. Несомненно, если бы, зная о моих намерениях, вы позволили мне обсудить это с вашей сестрой, я посчитал бы за честь отправиться к вашему отцу, чтобы просить разрешения у него лично, - при всей властности Эксетеров даже я не допускаю мысль, что разговора с дочерью герцога удастся избежать. Не дожидаясь ответа, продолжаю. - Норфолки не единожды заслужили благосклонность королевской семьи на протяжении столетий. Наш примерный годовой доход как наследнику герцога вам, наверняка, известен. Склонность к азартным играм я не имею и едва ли способен хоть сколько-нибудь серьезно уменьшить наше состояние. В целом, я не вижу ни одного препятствия к тому, чтобы связать семьи Норфолков и Эксетеров этим желанным для меня союзом.
Во время своей речи открыто смотрю на Паудерхэма, мне нет нужды лгать или просить благосклонности. Выбор для леди Онории Эксетер не так уж велик, если леди не испытывает сердечную привязанность, исход дела предрешен.
_________________

Хертфорд не счёл нужным ходить вокруг да около, за что Эдвард был ему крайне признателен.

Хертфорд не удивил. Он вдовел достаточно долго, чтобы быть готовым к заключению второго брака, тем более, что над ним висел такой же долг продолжения рода, как и над самим Паудерхэмом. Онория - лучший выбор во всех отношениях, а он один из немногих, кто достоин её руки. Если бы он был в праве решать, Эдвард дал бы своё согласие на этот брак, но он этого права не имел.

- Хертфорд, ваше предложение, безусловно, прельщает перспективами. Союз двух герцогских династий - чего ещё желать? Однако вы должны понимать, что согласие на брак может дать только мой отец, который сейчас с маман в Шотландии. Со своей стороны я даю согласие на то, чтобы вы ухаживали за моей сестрой. Это даст ей время привыкнуть к мысли о вас, как о своём будущем супруге, а когда вернётся Его светлость, официально попросите руки Онории.

Кивок. Пусть говорить о деньгах в Свете не принято, каждый уважающий себя пэр, тем более те, у кого в семье есть дочь на выданье, осведомлены о благосостоянии каждого, кто мог бы претендовать на её руку.

- И я не вижу, - согласился Паудерхэм, - и думаю, что препятствий этому браку не увидит и отец. И всё же с официальным прошением руки Онории придётся подождать. Я рад, - подводя итог разговору, Эдвард поднялся со своего места, - принятому вами решению и скорому союзу наших семей.
_________________

"Тройной дурак"

Я дважды дурнем был:
Когда влюбился и когда скулил
В стихах о страсти этой;
Но кто бы ум на глупость не сменил,
Надеждой подогретый?
Как опресняется вода морей,
Сквозь лабиринты проходя земные,
Так, мнил я, боль души моей
Замрет, пройдя теснины стиховые:
Расчисленная скорбь не так сильна,
Закованная в рифмы - не страшна.
Увы! к моим стихам
Певец, для услажденья милых дам,
Мотив примыслил модный
И волю дал неистовым скорбям,
Пропев их принародно.
И без того любви приносит стих
Печальну дань; но песня умножает
Триумф губителей моих
И мой позор тем громче возглашает.
Так я, перемудрив, попал впросак:
Был дважды дурнем - стал тройной дурак.

Джон Донн

За завтраком Алистер пребывал в превосходном расположении духа. Даже намазывая тост маслом, он думал о Кристабель и её вопросе о вкусовых предпочтениях. Возможно, тогда он ответил слишком скупо, и она подумала о скудности его воображения? А, впрочем, предаваться меланхолическим мыслям виконт был не намерен! Сегодня он будет официальным кавалером леди, а начнёт с прогулки по Гайд Парку. Отдав распоряжение камердинеру отослать леди Кристабель составной букет, виконт надеялся, что в этот раз выбор цветов её порадует больше, ведь он вложил в них тайный смысл.* Несомненно, леди Кристабель знакома с языком цветов.
Листок леди Уистлдаун не всегда удостаивался внимания виконта, да и в целом он обычно пробегал его глазами, едва вникая в содержание. Однако в этот раз что-то подсказало Алистеру прочитать сочинения знаменитой сплетницы. Когда он увидел первую новость, в глазах потемнело от злости! Да что она себе позволяет? Да она хоть подумала своим жалким умишком, что она натворила?! Он перечитывал новость снова и снова, пытаясь понять, действительно ли они с Кавендишем выглядят такими негодяями, как кажется? Боже милостивый! Они казались ещё хуже, ещё более беспринципными, и вся суть их спора была мерзкой и недостойной. Если бы мог, Алистер сам бы вызвал себя на дуэль и расквитался за поруганную честь леди. Виконт отбросил вилку и смял листок в руках. Заметавшись по столовой, он то и дело ерошил волосы. Что же делать? Всё кончено. Его теперь и на милю не подпустят к Кристабель. Милая, милая Кристабель. Какую боль она переносит. Какую боль он доставил ей. Виконту никогда не было так стыдно. Он ощущал себя самым последним негодяем. Но что-то же надо делать! Извиниться? Но не сразу. Пусть утихнет буря в доме его возлюбленной. А он был уверен, что отец леди рвёт и мечет, а уж попасться по горячую руку Её Светлости виконт не пожелал бы врагу. Он впал в некий вид прострации и долго смотрел в огонь камина, пожирающий мерзкий листок. Как бы ему хотелось, чтобы так же просто сгорели все слухи, ушли в небытие, но ему придется предстать перед обсуждением общества, и первым делом он хотел, конечно, обсудить случившееся с другом. Оставалась малая толика вероятности, что он всё видит в чёрном свете, а Кавендиш, не отягчённый чувствами к Кристабель, разложит всё по полкам и его вразумит. С этими мыслями виконт велел оседлать Ромула и поехал в Гайд-парк.


Гвоздика - очарование, горячая любовь, восхищение.
Бальзамин - нетерпение.
Астра белая - "Я люблю тебя больше, чем ты меня"; "Не убежден в твоей любви".

Паудерхэм говорит именно то, что я мог и ожидал от него услышать.
- Был бы благодарен, если бы вы поставили леди Онорию в известность о нашем разговоре. Если вы сочтете нужным, могу взять это на себя, - меньше всего мне хотелось бы беспокоить леди и отвлекать ее от приемов в утренние часы, в этом я надеюсь на неизменное благоразумие маркиза.

- Рад слышать, Паудерхэм. Смею надеяться, что союз будет заключен на благо обеих семей. Буду рад в ближайшие дни принять приглашение вдовствующей герцогини и леди Онории навестить вас, как и вы можете быть уверены, что ее светлость герцогиня Норфолк всегда рада видеть вас в нашем доме.

Несмотря на ту легкость, с которой мы понимали друг друга с Паудерхэмом, после разговора не покидает желание выдохнуть свободнее. Бремя безупречности.
Сколько из несдержанности и ошибок моего брата живет и во мне тоже? Сколько жажды жизни, которой Блейк никак не может насытиться.

Позднее йоркширское лето напоено медовым запахом вереска.
Маркиза Хертфорд, подобрав юбки платья, сидит подле мужа. Генри лежит на траве, заложив руки за голову и смотрит в непривычно синее для Британии небо. Мгновением позже, не удовлетворенный даже этой короткой разлукой, притягивает жену за талию ближе. Со смехом леди Агнес взъерошивает волосы мужа, уложенные волосок к волоску.
- Что вы делаете, миледи? - он мотает головой в притворном возмущении.
- Безупречность так утомительна, - тихий шепот маркизы супругу на ухо, когда она обнимает его за шею там, в высокой траве, и ее нежные пальчики легко касаются его щеки. Мужчина ловит ее запястье и, притянув к губам, целует в ладонь, крепче прижимает к щеке. На губах маркизы еще витает тень улыбки, но карие глаза уже в плену его взгляда.

Отголоски того тихого смеха по сей день звучат в его ушах. Этого не может быть, не может продолжаться так долго. Ее нет, и решение принято.
Подавив желание рвануть шейный платок, упираюсь невидящим взглядом в слугу, ожидающего моего решения у экипажа.
- Возвращайтесь в Норфолк-хаус, я немного пройдусь.
- Милорд? - попытка возразить.
Смотрю на затянутое белым небо, снежинки становятся все более крохотными, почти распогодилось.
- Вы слышали, Джон.
_________________

Да, звезда удачи не подвела.
- Мистер Берлингтон, - Уилл кивнул гостю, - да вот, мы с этим случайным посетителем моей ложи заговорили о том, какой может случиться скандал, если он вздумает пойти в буфет в маске и отведать тамошних... розовых лепестков в сахаре.
Садистская усмешка в адрес мрачного Стерлинга не осталась им незамеченной. Уилл ходил по краю и наслаждался этим. В конце концов, пусть Майклу жизнь не кажется медом.
- Однако он уже уходит, не так ли, любезный сэр? И на досуге поразмышляет о пользе ямайского рома и свободы - об этом мы тоже успели вспомнить.
Стерлинг резко встал и поклонился:
- Веселье так веселье. Веселитесь, пока можете, виконт Эпшоу. Возможно, на смену радости скоро придут печали.
Он вышел из ложи, задев плечом Джеймса.
Тот явно недоумевал.
Уилл потихоньку выдохнул, пожал плечами и взмахнул рукой, что означало: "О времена, о нравы!"
Мистер Берлингтон был слишком хорошо воспитан для дальнейших расспросов. Поблагодарив Уилла за помощь на прогулке, он обменялся с виконтом несколькими репликами об актрисах и спектакле в целом.
Уилл напоследок вспомнил, что еще не был с визитом в доме барона, и пообещал непременно быть на днях.
- Очаровательная у вас сестра, сэр, просто само совершенство. На балу она была сущим ангелом. Думаю, у нее нет отбоя от поклонников, но и букет от меня лишним не окажется, - антракт подходил к концу, и мужчины раскланялись.

Остаток спектакля Уилл лихорадочно размышлял.
Если Стерлинг не дурак, он предложение примет. Да, но если жажда мести окажется сильнее чувства самосохранения?..
Вопросы. Одни вопросы...

Утро
Утро проходило как обычно - завтрак, недолгий визит в клуб, прогулка на Роттен Роу, занявшая едва ли полчаса, затем визит вежливости в дом герцогини Манчестер.
К сожалению, ее светлости Уилл не застал.
Он оставил визитку лакею и попросил разрешения взглянуть на знаменитый зимний сад.
Слуга любезно препроводил Уилла в искомое место, и минут двадцать виконт просто ни о чем не думал.
Он прохаживался по дорожке и любовался цветами и плодами на экзотических деревцах.
Чудесно.
Природа - прекрасное средство успокоения. Это правда...
Леди Кристабель Бентинк также была в саду. Виконт поздоровался, леди кивнула и любезно пригласила на скамеечку у фонтана.
Вода журчала, аромат цветов расслаблял. Все располагало к приятной беседе...
_________________

Покончив с обменом любезностями, маркизы попрощались и Эдвард отправился на поиск сестры. Он нашёл Онорию с бабушкой в гостиной, они принимали подарки и ждали визитёров. Воспользовавшись тем, что пока таковых в гостиной не было, Эдвард пожелал дамам доброго утра и перешёл к главному:

- Бабушка, Онория, только что отбыл маркиз Хертфорд. Он приезжал просить вашей руки, сестра, и получил моё согласие. Разумеется не на брак, - не дожидаясь пока кто-то из них прервёт его речь, пояснил Эдвард, - а на то, чтобы ухаживать за вами. Таким образом, Онория, у вас будет время привыкнуть к мысли о своём будущем в качестве супруги герцога Норфолк. Будущего герцога, - снова уточнил он. - Достойный претендент и прекрасный союз, думаю, отец согласится со мной.

Эдвард бросил взгляд на каминные часы и заторопился:

- Маркиз Хертфорд справедливо ждёт вашего приглашения, а мне пора откланяться, - взгляд упал на новый букет роз и Паудерхэм улыбнулся, - Думаю, впредь маркиз будет присылать цветы с карточкой.


Отказавшись от мысли ехать в экипаже Эксетеров, Эдвард снова предпочёл верховую езду. Лучше холод, чем гербы рода перед крыльцом дома графа Дартмута на, возможно, большее, чем положено для визита вежливости, время.
Спешившись, маркиз отдал поводья старому груму и велел позаботиться о животном. Он успел только взяться за дверной молоток, как дверь перед ним открылась. На удивление это была не вчерашняя служанка, а сама леди Пэйшенс. Она отступила, пропуская его в дом и он вошёл.

- Доброе утро, леди Пэйшенс, - не ограничившись кивком, опустившейся перед ним в реверансе, молодой женщине, Эдвард взял её руку в свою и поцеловал костяшки пальцев. На ней не было перчаток и губы коснулись кожи - так непривычно и интригующе, - Прекрасная погода. Снег перестал, но стало ещё холоднее. Как вы поживаете?
_________________