Клуб фанаток JZB или Иерихона Бэрронса (18+)

ИМХО, но мне кажется место одной из принцесс может Дэни занять... ведь не зря с ней что-то странное после убийства Охотника происходить начало...

ну когда они втроем оказались где-то там, не помню где , в конце книги ТК их с Круусом назвал своими детьми. И потом был момент когда Монинг писала, что то типа в глазах его была отцовская гордость и к Мак и к Круусу. Т.е они для него - его дети.

Соломия я это про то что ты говорила тебе 40 и вся жизнь позади, а не про мужа
Мы тогда про Фиону говорили и её поступки!!!

Они же петтингом занимались полжизни.. Поэтому видимо заводились с пол оборота.. Это отрывок из Темного горца, первое, что попалось под руку.

Боже, он бы сделал красивых детей всё-таки, промурлыкало её женское начало. Та её часть, что всё ещё несла биологический след первобытных дней, и безошибочно тянулась к самому одарённому воину и защитнику.
Его глаза сверкнули, и он склонил свою тёмную голову к её голове. О, он определённо хотел её поцеловать. Она знала, что ей следовало отвернуться, она обзывала себя дурой на всех языках, какие знала, но это не помогло. Свет был приглушён, большинство пассажиров спали, обстановка была уютной и интимной, и она хотела, чтобы её поцеловали. Какой вред был в маленьком поцелуе? Кроме того, они были в самолёте, ради бога – как далеко это могло зайти?
Знала бы она ответ на это заранее, бросилась бы через проход и заклеила бы клейкой лентой себе рот. Изоляционной клейкой лентой. Несколько слоёв. Может быть, обмотала бы свои бёдра в дополнение к этому.
В тот миг, как его губы коснулись её губ, знойная буря разразилась внутри неё, и она загорелась зарницей. Он потирал её губы своими чувственными губами, покоряя медленно, заставляя её чувствовать себя нуждающейся и безрассудной.
Неспешность не была тем, чего она хотела. Она позволила себе поцелуй, Боже правый, она намеревалась его получить. Настоящий поцелуй, со всеми прибамбасами. Губы и язык, и зубы, и много тихих вздохов. Издав тихий нетерпеливый звук, она прикоснулась к его языку своим. Его отклик был мгновенным и возбуждающим, превратившим её бурю в ураган жара и страсти. С низким рычанием глубоко в горле, он зажал в кулаки её волосы и рванул её голову к сиденью, проникая языком ещё глубже, так что она не могла дышать с ним во рту.
Поцелуй, что он ей дарил, не предназначался для того, чтобы соблазнить, но имел целью оставить след в женской душе, и это сработало. Он был доминирующим, как и сам мужчина, голодным и требовательным. Выманивающим ту затаившуюся Хло, что скрывала свою потребность совершенно так же глубоко, как и он свою. Он был тёмной, чарующей тенью, окутавшей её, и она тонула в нём. В пряном запахе одетого в кожу мужчины, в гладком, влажном скольжении его языка, в сильных руках, удерживающих её волосы. И она не смела издать тот самый звук, что вибрировал внутри неё. И то, что они были вынуждены удерживать такой поцелуй в абсолютной тишине, было невыносимо эротичным.
Его горячий язык врывался и отступал в откровенной имитации секса, и она чувствовала, как становится безнадёжно влажной, от одного поцелуя. Мужчина заставлял чувствовать женщину так, словно её пожирали, поглощали, выпивали сладчайшими глотками.
Когда он остановился и провёл подушечкой большого пальца по её припухшим губам, она тихо тяжело дышала, широко раскрыв глаза и не в состоянии сказать ни слова. Он всмотрелся в её лицо, нежно радуясь тому, что увидел в её остекленевших глазах, то очевидное, вызывающее помутнение разума воздействие, что имели его поцелуи на неё. С низким, удовлетворённым смехом, он прижал свой большой палец к её нижним зубам и вынудил её рот открыться больше, опустил ладони по обе стороны её лица, беря её широко открытый рот в поцелуе с глубоко проникающим языком. Похищая дыхание из её лёгких, потом возвращая его обратно. Занимаясь любовью с её ртом, позволяя ей узнать, как будет заниматься любовью с ней всеми способами других мест.
Когда она захныкала ему в губы, он отстранился с тлеющим взглядом. Подняв её одетые в джинсы ноги, он уложил их поперёк своих, расположив её так, чтобы она опиралась на иллюминатор, давая ему лучший доступ.
«Если хочешь меня остановить, милая, скажи это сейчас. Я больше не спрошу».
Должно быть, какая-то другая женщина потрясла головой, говоря ”нет”, так как Хло знала, предполагалось, что она скажет ”да”.
И уж точно это, должно быть, какая-то другая женщина скользнула руками вокруг задней части его шеи под мягкой чёрной кожей его куртки в его волосы.
Это определённо какая-то другая женщина жадно заскользила ими вниз по его твёрдой, как скала, груди.
Он схватил её руки одной своей и отвёл их в сторону.
«Не прикасайся ко мне, милая. Не сейчас».
Он заглушил её протесты, протолкнув один из своих пальцев между её губ. Он коснулся её языка, потом очертил контур её губ. Медленно, он проследил этим влажным пальцем вниз по её шее, вдоль края треугольного выреза её свитера, остановившись у впадинки между её грудей. Она смотрела на него, как зачарованная. Он был так неправдоподобно красив в тени, его чувственные губы приоткрылись, глаза сузились от желания. Его дыхание согревало ту влажную дорожку, что он оставил, раздразнивая нервные окончания и превращая их в горящую энергию.
Когда его тёмный взгляд задержался на её груди, её соски превратились в твёрдые вершинки, а груди набухли и потяжелели. Боже, мужчина был одурманивающим. Даже его взгляд был действенным, заставляя её кожу гореть и делая саму её ещё более неистовой. Одна только мысль о его горячем влажном рте, жадно вбирающем её соски заставила её ослабеть от желания.
С взглядом, столь полным чувственного обещания, от которого у неё перехватывало дыхание, он натянул одеяло, лежащее на её талии, ей до шеи. Потом скользнул руками под одеяло, и голова Хло безвольно опустилась на иллюминатор, глаза, трепеща, закрылись.
Ей следовало остановить его. И она сделает это. Скоро. Действительно скоро.
«Открой глаза, милая. Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, когда я трогаю тебя». Мягкий приказ, но всё же приказ.
Её веки томно поднялись. Она чувствовала себя так, словно он высасывал волю из неё своими прикосновениями, оставляя её безвольной и весьма чувствительной к его требованиям.
Он скользнул руками к ней под свитер, нетерпеливо расстегнул её бюстгальтер и обнажил её груди, грубо сжимая их ладонями. О, да, подумала она. Это было то, чего она ждала с той минуты, как увидела его. Быть обнажённой с ним, чувствовать его горячие, большие руки, обжигающие её кожу. Она растаяла, превратившись в лужицу нежного, женственного жара в руках мастера, и она не могла собрать свою волю в кулак, чтобы забеспокоиться. Он взял её груди в ладони, сминая и растирая их, потягивая её соски между своих пальцев. С дыханием, обжигающим её кожу, он прочертил кончиком языка дорожку вверх по её шее, потом скользнул ртом по подбородку к её губам, вбирая её в жестоком поцелуе, пока его пальцы легонько пощипывали её соски. Он продолжал свой безжалостный обстрел по её чувствам до тех пор, пока она, выгнувшись, не приподняла беспомощно свои бёдра с сиденья.
Внезапно он оборвал поцелуй и резко рванул от неё, с закрытыми глазами и сильно сжатыми челюстями. Дыхание со свистом вырывалось между его стиснутых зубов. Вид его, сражающегося за самообладание, доказательство того воздействия, что она оказывала на него, послал примитивную, эротичную дрожь по всему её телу. Вид его, такого возбуждённого, что он испытывал от этого боль, было возбуждающим сверх меры. Это имело такой же эффект на её желание его, как бензин, брызнувший на открытое пламя.
Ей следовало остановить его. Она была не в состоянии остановить его.
Потом он открыл свои глаза, их взгляды столкнулись, и она знала, что он точно знал, что она чувствовала. Потерянная. На краю. Томящаяся. В ужасной нужде. Он склонился, прижавшись к её рту, втягивая её язык глубоко себе в рот.
Маленький судорожный спазм начал трепетать у неё внутри, и с этим пришло смутное напоминание о том, где они находились: в самолёте, с почти сотней людей поблизости!
Боже, что если она кончит?
Боже, что если она закричит, когда кончит?
«П-прекрати…», выдохнула она ему в губы.
«Слишком поздно, милая».
Он интимно вложил свою руку между её ног, через джинсы, настойчиво нажимая основанием ладони на впадинку между её бёдер, и она почти закричала от острого наслаждения, что доставляло ей его прикосновение там, где она испытывала такую пустоту и отчаянную боль. Неровно дыша, он двигал рукой в совершенном ритме, с безошибочностью мастера отыскав её клитор через ткань, используя выступ шагового шва джинсов чтобы создать идеальное трение по нему. О, мужчина знал, как прикасаться к женщине!
«Расслабься, девочка. Дай это мне сейчас».
Его хриплое рычание столкнуло Хло за грань.
Тот звук, который вырвался бы у неё, не сомни он её рот своим, заставил бы её испытывать стыд целую вечность. Разбудил бы весь этот чёртов самолёт. Ей казалось, он мог бы спровоцировать турбулентность.
С заглушёнными криками, Хло взорвалась. Беспомощно, сладостно, безрассудно, затерявшись в наслаждении, с одной из его больших рук на её грудях, с другой между её ног, она полностью потеряла самообладание, содрогаясь под ним, плотно сжимая свои ноги вокруг его руки.
Он вобрал её крики с языком глубоко у неё во рту, приглушая их до тихих хныкающих звуков.
Наслаждение было опустошающим, оно достигло вершины и разлетелось на тысячи мерцающих осколков внутри неё. Всё её тело сотрясалось и – если бы она могла издать хоть звук – она вполне могла бы сделать то, чего боялась, и закричала бы.
Но он вбирал все эти звуки, его горячий язык жадно скользил, глубоко вонзался, похищая её дыхание. Он точно знал, как прикасаться к ней, чтобы продлить её наслаждение, его рука беспрестанно двигалась между её ног, не снижая темпа ни на секунду, и как только её первый оргазм начал утихать, он, как бы запнувшись, перешёл во второй, забросив её обратно за грань самообладания.
Он целовал её, пока отголоски оргазма сотрясали её; и его требовательные поначалу поцелуи постепенно переходили в нежные и медленные, когда её дрожь стала ослабевать. Она припала к нему, не в состоянии двигаться. И хотя у неё был только что просто изумительнейший двойной оргазм, она испытывала боль, горячая и влажная. Она была удовлетворённой и всё же – совсем не удовлетворённой – возможно, только, наконец, полностью пробудившейся. Безвозвратно пробудившейся. О, Боже, что я наделала? Он как наркотик! Прижавшись друг к другу лбами и неровно дыша, они оставались в этом положении долгие минуты. Потом, с неторопливой лаской, он убрал свою руку.
Он оставался неподвижным несколько мгновений, потом она услышала резкий втягивающий вдох и страдальческий стон, когда он потянулся рукой вниз и привёл себя в порядок.

Девочки, а где вы берете такие смайлики и почему у меня их нетути

Меня повысили в звании