zerno:
Ластик , Лиля , Таша , двойное спасибо сразу за две главы !
LuSt писал(а):
Раздался ужасный треск, в её ушах засвистел ветер, и Каролина сразу поняла, что сейчас погибнет.
УжОс!
Даже Каролине такого не пожелаю.
maarika писал(а):
у всех чувства ,цели,благие намеренья
Эту серию можно было бы еще назвать шантаж. Пенелопа , как паучиха держит нити чужих тайн -Каролины , Элизабет ,Генри,Дианы, но сильно дергать за них не может , тогда они оборвутся и она сама останется без своей паутины- ни с чем .
LuSt:
Мариночка,
Цитата:
Эту серию можно было бы еще назвать шантаж. Пенелопа , как паучиха держит нити чужих тайн -Каролины , Элизабет ,Генри,Дианы, но сильно дергать за них не может , тогда они оборвутся и она сама останется без своей паутины- ни с чем .
Да ведь всегда в высшем обществе (хотя и не только в высшем) все обстоит вот так: скандалы, интриги, расследования... Я вот сейчас начала сериал смотреть, который по первому идет, "Краткий курс счастливой жизни" Гай Германики, и мне прям один в один с моей работой: обычные тетки, а какая у них жизнь, оказывается, может быть интересная и насыщенная. То же самое и здесь, только сто лет назад. Не картонно, меня именно этим подкупает.
Марика,
Цитата:
LuSt спасибо,что разъяснила,обязательно прочту первые книги.
Если что, на первой странице этой темы есть ссылки, где две первые книги можно взять
LuSt:
» Глава 17.
Перевод LuStРедактирование Bad Girl, Королева
Сегодня вечером Шунмейкеры и их спутники, справившись со всеми дорожными трудностями, должны прибыть в отель «Ройял Поинсиана» в Палм-Бич, Флорида. Я ручаюсь, что вам станут известны все самые пикантные детали этой поездки на юг. Многие известные люди проводят зиму в этом отеле. В их числе Фредерик Уитни, семья лорда Дагмолл-Листера, посол Великобритании, баварский принц со свитой…
Из колонки светских новостей «Нью-Йорк империал», четверг, 15 февраля 1900 года.
Генри ценил хорошие гостиницы и славился привычкой снимать номера в некоторых отелях Нью-Йорка ради веселых пирушек или просто нескольких дней отдыха, даже когда любой из клубов, членами которых являлись Генри и его отец, устраивал собственный прием в то же время. Тем не менее, в вечер приезда в отель «Ройял Поинсиана», - большое лимонно-желтое здание, расположенное между озером Уорт и морем, - Генри был совсем не рад. К тому времени он окончательно протрезвел и теперь воочию наблюдал, как беспощадно Пенелопа ведет себя с гостями. Казалось, она желает видеть их в постоянном состоянии благоговейного трепета. Сейчас Генри мыслил более ясно и размышлял, существуют ли какие-то границы в её поведении, когда она чувствует, что на кону стоит нечто, по её убеждению, принадлежащее ей.
— Вот мы и пришли, мистер Шунмейкер, — произнес личный консьерж, который провожал их в номер. Генри наблюдал за переполохом, устроенным коридорными и ключниками, которые все еще пытались разместить весь багаж в номере, и одновременно доставал из кармана деньги на чаевые.
— У нас очень большая гостиница, — продолжал консьерж. – Наши коридоры покрывают больше четырех миль, а площадь территории почти тридцать акров. Но мы хотим, чтобы вы чувствовали себя здесь как дома. Пожалуйста, не стесняйтесь обращаться к нам в любое время по любому поводу. Обращайтесь, не раздумывая…
Генри не сводил глаз с белого сетчатого балдахина над огромной кроватью из полированного черного орехового дерева, стоявшей на покрытой ковром платформе в дальнем углу роскошной комнаты. Консьерж продолжал тараторить. Старший мистер Шунмейкер и Генри Флэглер, владелец не только этого отеля, но и львиной доли Палм-Бич, когда-то вместе занимались строительством железных дорог, и поэтому Генри подозревал, что заискивания не утихнут, пока последний коридорный не получит своей награды. Он и раньше слышал десятки подобных речей во всех отелях, в которых ему доводилось останавливаться, и часто развлекался, задавая до странности неожиданные вопросы об истории здания или требовал принести в номер редкие сорта вина, которые невозможно было достать в короткое время. Но сейчас ему не хотелось учинять нелепых выходок.
— Ванная комната в этом номере, — говорил консьерж, — длиной семнадцать футов, и в ней находится утопленная в полу ванна из привозного итальянского мрамора. Возможно, мадам захочется принять ванну перед ужином? Я могу распорядиться, чтобы для неё все приготовили…
— Нет, — резко перебил Генри. Он замолчал и поднес к внутреннему уголку глаза указательный палец, выковыривая невидимую соринку. – Нет, нас и так всё устраивает.
Он видел по подрагивающим светлым ресницам консьержа, что повел себя грубо. В комнате, заваленной огромными чемоданами, повисло молчание, и слуги опустили глаза, а мальчишка-носильщик покатил свою тележку к выходу. Он проехал мимо Пенелопы, которая сняла шляпу и холодно посмотрела на Генри. Её темные волосы были уложены в высокую прическу, а жакет и юбка красного костюма соединялись на тонкой талии, куда она и положила руку.
— Видите ли, моей жене нравятся грязные сплетни, — с натужным весельем произнес Генри, — и поэтому она никогда не питала особой любви к водным процедурам.
Пенелопа отвернулась, в изгибе спины на ткани костюма заиграли блики закатного солнца. Она заговорила страшным низким и тихим голосом. Никогда раньше Генри слышал, что Пенелопа так разговаривала.
— Вы все можете идти, — сказала она и протянула шляпу горничной, даже не взглянув в её сторону.
Та взяла маленькую бархатную шляпу с пером и ступила с платформы на пол, покрытый испанским паркетом. Направляясь к двери, она посмотрела на Генри взглядом, который он расценил как умоляющий. Служащие гостиницы вереницей потянулись мимо него к двери, и каждому проходящему мимо он вкладывал в руки монеты. Консьерж воровато улыбнулся ему, что лишний раз подтвердило, что Шунмейкер нагрубил жене на глазах у слуг, затем почтительно кивнул и вышел из комнаты, закрыв за собой тяжелую бронзовую дверь.
Когда они остались наедине, Генри заметил, что из французских дверей, ведущих на террасу, веет теплым ветерком. Пенелопа стояла там, выпрямив спину и глядя вдаль, но, даже не видя её лица, он усмотрел в её позе своеобразный вызов. Не было сомнений, что все её помыслы направлены на то, чтобы навсегда удержать его вдали от Дианы, и его кровь вскипела от мысли, что возлюбленной могут причинить боль.
Генри снял пиджак и небрежно бросил его на банкетку из атласного дерева. Он пошёл в сторону террасы, чувствуя какую-то беспокойную враждебность. На ходу он расстегивал манжеты, и, проходя мимо декоративного столика у двери, уронил на него золотые запонки с монограммой. Они со стуком упали на мраморную поверхность, и от этого звука оба Шунмейкера вздрогнули.
— Генри? – Пенелопа повернулась, чтобы оценить положение, и хотя её голос звучал задумчиво и вопросительно, в нём чувствовался явный злой умысел.
— Что такое? – Они смотрели друг на друга, разделенные несколькими метрами блестящего пола, оба напряженные и настороженные. Всю мебель, находящуюся между ними, в этот день натерли до блеска, и теперь она сияла роскошью в угасающем свете дня. Когда Генри принялся расстегивать верхние пуговицы рубашки, которая была на нем с самого утра в поезде, его пальцы двигались с почти воинственным напором. Гнев Пенелопы так же ясно выражался в подергивании её густых черных ресниц.
В конце концов, она положила руку на бедро и всем телом выразила смысл своих последующих слов:
— Ты же знаешь, что мы оба не заинтересованы в досужих сплетнях слуг.
Он коротко выдохнул и шагнул навстречу жене, словно готовясь возразить ей. Но она была права, и Генри не мог забыть ангельскую веру, с которой Диана ждала поцелуя в тамбуре поезда. Неважно, как сильно он в данный момент ненавидит свою жену, ему нельзя действовать сгоряча, поскольку в опасности находилась не его репутация.
— Я бы не стала рассказывать, что мой муж как-то раз обесчестил одну из девиц Холланд, но если ты меня вынудишь, я это сделаю, — многозначительно произнесла она. Каждое слово рассекало воздух, как остро отточенная шпага. – Будет прискорбно, если из-за твоей глупости эти сведения случайно узнает какая-нибудь горничная. Не думай, что я не заметила, как ты рад, что твоя бывшая любовница поехала с нами.
Генри скривился, но возразить было нечем. Пенелопа в таком состоянии внушала ужас, но, тем не менее, была права.
Она сделала ещё один шаг к нему и продолжила:
— Если заметила я, то на это может обратить внимание кто-то ещё, поэтому лучше поскорее начни изображать из себя примерного мужа, пока мы не оказались в таком положении, когда плохо будет всем.
Генри кивнул и отвернулся, обозревая пейзаж. Диана находилась где-то там, под ветерком среди пальм и это знание наполнило его смесью счастливого предвкушения и смертельного ужаса.
maarika:
как же мне жалко бедолагу Генри,Пенелопа крепко держит его за яйца(извиняюсь за выражение)
Спасибо за перевод!
gayane:
Спасибо за главу.
Диана и Генри две противоположности.Диана мужественная,решительная сильная девушка,а Генри слабый,папин сынок,он всегда убеждает себя,что если опять ничего не сделает,так будет лучше не ему,А Диане ,как быдто делает одолжение Диане и не понимает,что Диане нужен только его любовь.А Пенелопо,не будем забывать,что тоже любит Генри и если он такой ,то она хорошо паступает.И в жизни тоже так,если ты сам ме можешь решить,то решают за тебя
Тишина:
Сам виноват, нечего дразнить змею. У нее на правах законной жены полно возможностей уничтожить Диану. А он как всегда думает мгновеньями, вместо того, чтоб активно собирать компромат на жену, ее семью , он занимается игрой в пасьянсы: получиться разложу, нет перемешаю. Противно даже.
Девочки, огромное спасибо за продолжение.
LuSt:
Марика, Пенелопа она такая =)))
gayane, Генри-то верит, что так делает Диане лучше, а сам только вредит и себе, и ей.
Света, ну я думаю, что до войны дело не дойдет, но нервы друг другу попортят изрядно это точно...
Тиша, и не говори, вот этим осторожничанием бесит нереально.
Suoni:
Что же Генри такой бесхребетный?"
Пенелопа мне, естественно, не нравится. Но она стойко держит свою линию и всех в кулаке. Всё у нее под контролем!
Девочки, спасибо за продолжение!
Отличный перевод!