Тери Браун "Порожденная иллюзией"

 » Глава 25 (часть 1)

Перевод: KattyK
Редактирование: gloomy glory, Королева

Глава 25
(часть 1)

Я плетусь по коридору в поисках Данте и мистера Дарби, но вместо них вижу ожидающего меня невысокого и плотного Гарри Гудини.
Он улыбается:
– Я не мог уйти, не поздравив тебя с удачным выступлением. Анна, ты настоящая иллюзионистка.

На глаза наворачиваются слезы, но я их смаргиваю.
– Спасибо, мистер Гудини.
– И твоя мать такая же красивая, как мне помнится. Она рассказывала, что мы познакомились давным-давно?

Тон вкрадчивый, а вот взгляд… прожигает меня до глубины души.
– Упоминала, – просто отвечаю я.
– Да, я так и подумал. – И после паузы: – Мне пора. Пожалуйста, передавай матери привет. И еще раз поздравляю с успешным выступлением.

Гудини поворачивается, но я хватаю его за рукав. Мне, возможно, никогда не представится другой возможности спросить.
– Вы… – Я обрываю себя и задаю вопрос иначе: – А у вас есть экстрасенсорные способности, мистер Гудини?

Он смеется, в глазах веселье.
– Ты, должно быть, читала бред моего бывшего друга сэра Артура Конана Дойла.
– Анна! – раздается за моей спиной голос мистера Дарби, и я настойчиво спрашиваю вновь:
– Так есть?

Лицо Гудини застывает.
– Я уже говорил и повторю снова: у меня нет особых способностей. А теперь тебе пора, друг зовет.

Я в панике пытаюсь запустить нить, но натыкаюсь на… блок.
Окинув меня непонятным взглядом, великий иллюзионист поворачивается и уходит по коридору.

Я смотрю ему вслед, в груди сражаются ощущение потери, горе и отчаяние. Затем молча поворачиваюсь к подоспевшим мистеру Дарби и Данте.
Принимаю их поздравления, ничего не чувствуя, пока мы выкатываем стол к подъехавшему грузовику.
На выходе мы встречаем беспокойно переминающегося с ноги на ногу Коула.

Я стою немного поодаль, пока стол заносят в кузов.
– Осторожно, – ворчит мистер Дарби, держа свой край. – Это штука на вес золота.
Я так и не сообщила ему, что не знаю, хватит ли у меня духу снова использовать этот трюк.

Эцио ждет сына. Не могу сказать, кто из них более горд, Данте или его отец. Я наклоняюсь и обнимаю парнишку:
– Ты был великолепен. – И протягиваю ему банкноту в пять долларов, которую он сует в карман.
– Если понадоблюсь – зовите!
И Эцио уводит сына, обхватив его за плечи.

Коул обнимает меня. Я слегка отклоняю голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Он почти не разговаривал со мной несколько дней, но знает без слов, что я чувствую.
Я дарю ему полуулыбку, наслаждаясь прикосновением его руки к моему плечу. Подхожу ближе, замечая, что мистер Дарби уже забрался в грузовик, чтобы дать нам побыть наедине. Я хочу рассказать Коулу, как запуталась, как мне грустно и одиноко. Как сильно люблю маму и в то же время ужасно ее ненавижу. Как отчаянно желаю, чтобы она любила меня в ответ. Хочу поделиться, что чувствую насчет Гудини, который то ли отец мне, то ли нет.

Но вместо этого говорю:
– Я забыла пальто.
– Хочешь, чтобы я его принес?
Я качаю головой, думая о том, чему недавно стала свидетелем:
– Нет.
– Ты же замерзнешь, – возражает Коул.

Я еще сильнее прижимаюсь к обнимающей меня руке:
– Нет, не замерзну.
Жар вспыхивает в глубинах его черных глаз, а объятие крепнет, но произносит Коул только:
– Нам надо домой, сгрузить стол и вернуть грузовик. – Он смотрит на небо. – К тому же, кажется, скоро пойдет снег.

Домой едем молча. Коул обнимает меня, и я рада, что он не требует ответов на вопросы, без сомнения, крутящиеся у него в голове.
Мы вытаскиваем стол под первыми снежинками. Затем мистер Дарби уезжает, чтобы вернуть грузовик до того, как дороги занесет.

– Не хочешь рассказать, что случилось? – спрашивает Коул, протягивая мне чашку чая. Мы сидим за кухонным столом, а огонь от плиты греет мои замершие конечности.
Я смотрю на витающий на чашкой пар, глаза жжет. Утыкаюсь носом в сложенные руки и рыдаю, пока слез не остается. Я слышу, как возвращается мистер Дарби, но он выходит так же тихо, как зашел.

Я вытираю глаза, а потом рассказываю Коулу все с самого начала. О том, что видела гибель «Титаника»; о куче мертвых тел на улице еще до того, как испанка превратила мое предвидение в реальность. О моем страхе перед полицейскими и обо всех низкооплачиваемых работах, за которые я бралась, чтобы выяснить сведения о клиентах. О маминой одержимости Гарри Гудини и о том, как мне ужасно хочется верить, что он мой настоящий отец.

Я рассказываю до хрипоты и, захлебываясь потоком слов, понимаю, сколько времени провела в одиночестве, пока ждала возвращения матери.
Коул накрывает мою руку своей, и я чувствую его беспокойство, когда заканчиваю происшествием в гримерке. О разговоре с Гудини не упоминаю – слишком личное, и я пока не знаю, как это воспринимать.

– Думаешь, твоя мать тоже любит Жака? – спрашивает Коул.
Я пожимаю плечом:
– Не знаю, способна ли она любить.
– Все способны любить, мисси, – раздается за моей спиной голос мистера Дарби.

Он берет мою нетронутую чашку и выливает чай в раковину, потом наполняет чайник водой и снова ставит на плиту. Как много о моих видениях он успел услышать? Впрочем, мне все равно.
– Твоя мать сделала все, что могла, с данными Богом талантом и красотой. Она одна растила ребенка и, вместо того, чтобы отказаться от тебя, держала при себе. Ты всю жизнь путешествовала, встречалась с новыми людьми и получала новые впечатления. – Я пытаюсь его перебить, но старик поднимает руку. – Да, не все увиденное из разряда приятного, случались и ужасные, тяжелые времена. Но жизнь полосатая. Иногда ты оставалась одна, испуганная, страдая от страха и голода. Многие чувствуют себя точно так же.

Я молча слушаю. Хочется поспорить, но я слишком устала, чтобы говорить связно.
Чайник свистит, и мистер Дарби наливает мне чашку свежезаваренного чая. И только теперь я замечаю, что в раковине гора тарелок, а на столе крошки.
– Сегодня горничная не пришла, – поясняет сосед, увидев, что я разглядываю беспорядок. – Так трудно найти хорошую прислугу. А теперь выпей, сразу почувствуешь себя лучше.

Я пью без возражений.
– Не хочу на тебя давить. Твоя мать – холодная женщина. Но готов поспорить, что о тех путешествиях у тебя остались и хорошие воспоминания.
Я вспоминаю о Швайнгарде, Кэме Ли и всех тех, кто со мной подружился и научил выживать, и неохотно киваю. Иногда наши переезды были чудесными.

– Вот я о чем, – самодовольно бормочет мистер Дарби.
– Ну и что? – Я раздражена, устала и ненавижу признавать свою неправоту. И это у меня от матери.
– Думаю, он имеет в виду, что приходится принимать и хорошее, и плохое, потому что нет выбора. Такова жизнь. – Коул осторожно сжимает мою руку, и я чувствую его грусть.

Интересно, подразумевает ли он войну или гибель отца? Неудивительно, что Коул так серьезно относится к жизни. Я сжимаю его ладонь в ответ.
Мистер Дарби кивает:
– Вопрос в том, мисси, что собираешься делать сейчас? Ты уже взрослая или скоро таковой станешь. Никто не ждет, что ты будешь выступать с матерью до конца своих дней. Похоже, она в любом случае выталкивает тебя из гнезда. У нее есть работа и любимый мужчина. Ей не о чем волноваться. А как ты?

Я невольно смотрю на Коула: его черные глаза спокойны и невозмутимы, как в первую нашу встречу. Я отвожу взгляд, не желая, чтобы он заметил мое смятение.
«А что я?» – размышляю по пути наверх в обществе Коула. На сей раз он не просто поддерживает меня рукой, а, к моему изумлению, привлекает к себе. Я прижимаюсь головой к его груди и чувствую размеренный стук сердца. Затем ощущаю колебания того самого щита, которым Коул прикрывается, когда я рядом.
– Анна, – шепчет он, осторожно выводя круги у меня на спине.

Внезапно внутри него словно открывается шлюз, и меня омывает море тепла. В замешательстве я откидываю голову назад и... Глаза Коула горят так, как я никогда прежде не видела. Он склоняется и нежно прикасается своими губами к моим. Я дрожу и прижимаюсь к нему, позволяя нашим чувствам обвивать нас, соединяя и смешивая вместе, создавая нечто совершенно новое. Коул отстраняется слишком быстро.
– Поспи, у тебя был трудный день, – нежно шепчет он. – Мы завтра еще поговорим, мне надо кое-что тебе рассказать.

Губы все еще горят, хотя поцелуй был таким мимолетным…
– Что рассказать?
Коул улыбается и чмокает меня в лоб:
– Завтра.
Он ждет, пока я в целости и сохранности захожу в квартиру и запираю дверь, а потом спускается по лестнице.

Здесь темно и холодно после тепла кухни мистера Дарби. Я включаю свет и обогреватель, беру покрывало и сворачиваюсь калачиком на диване.
Что мне теперь делать? Я точно знаю, что мама почему-то против моего участия в шоу, особенно после сегодняшнего.
Но чего мне хочется?

Многие годы я желала иметь нормальный дом – обычный, респектабельный, с уважаемой семьей без чудачеств. Вот такой, как этот. Моя мечта сбылась, но теперь я хвостом хожу за Гарри Гудини, словно заблудившийся ребенок. Интересно, как его занесло на представление? Обычно он не трогает выступающих на сцене менталистов, считая их безвредными фокусниками, а вот сеансы ненавидит. Если бы я только сумела убедить маму их прекратить! В любом случае я больше не буду участвовать в сеансах. Может, я и не понимаю, чего мне хочется, но точно знаю, чего не потерплю. Если мы опять окажемся в стесненных обстоятельствах, я сделаю то же, что другие нуждающиеся…
Найду работу.

Но раз великий маг не собирался вывести мадам на чистую воду, то зачем приходил? Из-за меня?
Пульс частит, стоит вспомнить, как он уточнил, знала ли я об их с мамой знакомстве.
Что, если она не соврала? Что, если Гарри Гудини в самом деле мой отец, и способности я унаследовала от него?
Я сажусь, крепче заворачиваюсь в одеяло и размышляю. Что изменится, если это правда? Стану ли я другой? Гудини никогда меня не признает, он слишком предан жене. Так какая разница?

Никакой.
Независимо от того, отец мне Гудини или нет, любит меня мать или нет, я остаюсь самой собой. Девушкой со странными способностями, которая обожает магию. Мне не быть нормальной, но, может, это не так уж плохо.
Размышления о способностях напоминают о Коуле, и я устраиваюсь на подушках, снова переживая наш поцелуй. Засыпая, я сознаю, что могла бы в него влюбиться. Мое тело расслабляется, и я погружаюсь в сон.

...продолжение следует...

_________________

Очень теплый кусочек. Коул наконец позволяет себе на минутку раскрыться, Анна начинает задумываться о дальнейшем будущем. Мистер Дарби прелесть
Девочки, спасибо большое за продолжение
___________________________________

Да, уже близка развязка. Хорошо, что Коул с Анной помирились, а у ее мамы есть любимый человек.
_________________

Спасибо за перевод и редактуру
Радует, что с Коулом она смогла поговорить, это большой шаг.
___________________________________

Независимо от того, отец ли Анне Гудини или нет, он к ней хорошо относится, по-доброму. Вот Анни и рассказала всё Коулу. Может он ей что посоветует и поможет.

Спасибо за перевод!

Катя, Тина, Лиля, СПАСИБО за новую замечательную главу Такая теплая, спокойная глава. Наверное Гудини, все таки обладает талантом, раз сумел поставить щит от Анны. Мистер Дарби очень понравился в этой главе, столько житейской мудрости в его словах и делах..., ну а Коул просто восхитил, простил Анну и немного раскрылся перед ней... что то будет завтра?

Катя, Тина, Лиля, спасибо за продолжение!!!
_________________

Спасибо))


___________________________________

Привет!

Спасибо за продолжение!
Неплохой вечер для Анны получился.Успех трюка и Гудини ждал после выступления,чтобы поговорить.А потом она наконец решилась открыться Коулу и он ее простил.Но как мать отнесется ко всему...

Спасибо за продолжение! ! !

 » Глава 25 (окончание)

Перевод: KattyK
Редактирование: gloomy glory, Королева

Глава 25
(часть 2)

Видение. Я знаю, что происходящее нереально, но не в силах его остановить. Меня смывает океан искаженных образов. Мама. В ужасе. Ее страх набегает на меня волнами паники. Мое тело сломлено, я чувствую теплую липкую кровь на лице. Он идет за мной. Я такая беспомощная. Мама кричит.

«Прости, мама».
Видение меняется, и я опять в воде, легкие горят от недостатка воздуха. Вижу лицо матери с огромными глазами, полными страха и горя.
Она считает меня мертвой. В этот момент я сознаю, как сильно она меня любит…

И просыпаюсь с рвущимся из горла криком. Вскочив, несколько раз моргаю, не понимая, где нахожусь. Я жду, когда мама спросит, что случилось, но ничего не слышу. Сердце болезненно бьется в груди. Этого не должно было случиться. Миссис Линдсей больше не угроза, поэтому нет смысла в еще одном видении, но я только что его пережила.
– Мама?

Сердце уходит в пятки, стоит осознать, что я все еще одна.
Сбрасываю покрывало и неуклюже иду по коридору в мамину спальню, чувствуя, как тело затекло после ночи на диване.
– Мама?
Ее комната пуста, кровать не расстелена.

Вдруг кто-то стучит в дверь, и я прижимаюсь к стене, уверенная, что за мной явились похитители.
– Анна?
От облегчения колени подгибаются.
– Коул?
Я спешу к двери, в ушах колотится сердце. Быстро отпираю замок и оказываюсь в объятиях Коула.

– Что такое? Ты в порядке?
– Да, нет, моя мама… кое-что произошло.
Он разглядывает прихожую, будто ожидая, что слету разберется в случившемся.
– Нет. – Я втаскиваю его в квартиру и закрываю дверь. – Мама не вернулась домой прошлой ночью, и у меня было видение.

Коул хмурит брови:
– Она же встречалась с Жаком, верно? Возможно, она все еще с ним.
Он говорит так высокопарно, что, если бы не страх, я бы рассмеялась. Будто Коула шокирует опрометчивое поведение моей матери.

Он толкает меня к телефону:
– Звони Жаку, а я приготовлю кофе.
Я на мгновение замираю, преисполнившись благодарностью. Коул не расспрашивает меня о видении и о том, с чего я взяла, будто с мамой что-то случилось. Он просто меня знает.
– Ты услышал мой крик?

Коул останавливается на пороге кухни:
– Нет, я его почувствовал.
Мы смотрим друг на друга; воздух между нами полон невысказанных слов.
– Спасибо, – киваю я.

Вбегаю в гостиную и звоню Жаку, который берет трубку на четвертом гудке:
– Знаете, который час?
– Где моя мама?
– Анна?
– А есть другие дочери, которые могут вам позвонить, чтобы узнать местонахождение своей матери? – срываюсь я.

– Конечно, нет, я просто не понимаю… Твоя мать ушла домой. Который час?
– Не знаю. Рано.
– Погоди. – Я слышу его возню. – Шесть утра. Мы с ней расстались несколько часов назад. Заговорились допоздна. Ты скверно поступила, внушив мне, что мама знает о новом номере для шоу.
Меня мутит.

– Подожди. Ее нет дома?
– Да.
– Сейчас приеду, – моментально отзывается Жак.
И кладет трубку, избавляя меня от необходимости что-то говорить. На меня накатывает облегчение. Случись подобное несколько месяцев назад, я бы подозревала Жака, но теперь понимаю, что доверяю ему. По крайней мере, насчет его чувств к маме у меня сомнений нет.

Я кладу трубку на рычаг и захожу в кухню. На плите кипит кофе, на меня вопросительно смотрит Коул.
Я качаю головой:
– Она ушла несколько часов назад, Жак сейчас приедет.
Глаза жжет, но я сдерживаюсь. Слезами горю не поможешь – я давно усвоила эту истину.
Коул выдвигает стул, и я с благодарностью сажусь.

– Не следовало вчера так поступать. Я так на нее разозлилась, но вместо того, чтобы выяснить отношения, затмила ее на сцене. Зачем я это сделала? Почему мы просто не можем поговорить как нормальные люди?
– Ты же не думаешь, что твоя мама сбежала.
Коул не спрашивает, а констатирует факт. Я мотаю головой. Нет, моя мать никогда ни от чего не сбегала.
– Тогда не вини себя.

Я сглатываю слезы и киваю. Коул протягивает мне чашку горячего кофе, и я пью, не сразу замечая, как жидкость обжигает язык. Боль проясняет сознание. Только одна мысль вертится в голове: «Этого не может быть, миссис Линдсей в лечебнице».
А если миссис Линдсей не главная угроза?

– Надо составить список, но пока Жака нет, расскажи мне о видении. Сколько раз оно у тебя было?
– Не знаю, четыре или пять.
– Оно не меняется?

Я киваю. Хорошо, что Коул здесь и помогает во всем разобраться. Я рада, что могу поговорить с тем, кто не сочтет меня сумасшедшей.
– А видения у тебя всегда повторяются?
Я отрицательно качаю головой:
– Нет, но таких у меня еще не было. Как я уже говорила, обычно это какие-то масштабные катастрофы вроде гибели «Титаника» или Великого землетрясения Канто.

Я даю Коулу бумагу и карандаш, и он записывает, пока я вспоминаю свое видение. Когда я заканчиваю, он забрасывает меня вопросами:
– Можешь описать то место, где держат твою мать?
Я пытаюсь, но вижу только выражение ее лица.
– Знаю, это трудно, но попробуй проиграть все снова. Закрой глаза. Комната большая или маленькая? День или ночь? А стены кирпичные или деревянные? Есть окно? Как одет тот мужчина? Ты уверена, что это мужчина?

– Минутку. – Я глубоко вздыхаю и сосредотачиваюсь. – Комната небольшая. Мама связана, она совсем рядом, но мне не достать.
Видение повторяется. Чувствуя покалывание внутри, я слепо тянусь к Коулу, и он тут же берет меня за руку. Я расслабляюсь, насколько это возможно при мигрени, и позволяю образам затянуть меня. Но на сей раз я их контролирую.

– Тут темно, свет проникает лишь через трещины в стенах. Похоже на хижину или чулан. – Мужчина появляется, и мое сердце замирает. Я боюсь, хоть и понимаю, что злодей не настоящий, да и Коул рядом. – Он в черном пальто.
Незнакомец приближается, сердце бьется все быстрее, а потом видение меняется.
– Теперь я под водой, не могу дышать. – Я открываю глаза и судорожно глотаю воздух. – Я боюсь за маму.

Коул бледен. На листке бумаги перед ним не только слова, но и маленькие наброски. Внезапно до меня доходит.
– Ты тоже это видел.
– Как только коснулся твоей руки, – кивает Коул.

Я сглатываю:
– А у тебя неплохо получилось: они такие же, как в моем видении.
– Рисование пригодится в учебе.
Я морщу лоб:
– Для Общества психических исследований?

Коул слегка улыбается:
– Да нет, собираюсь поступить в Оксфорд на право.
– Хочешь стать адвокатом?
– Нет, детективом в Скотланд-Ярде. А право – отличная основа.

– Мечтаешь о карьере полицейского? – изумляюсь я.
Коул пожимает плечами и отводит взгляд.
– Это многое объясняет.
– Ты не обижаешься? Я помню о твоем неприятии представителей закона, – говорит он сдержанно, и я крепче сжимаю его руку.

– Слишком поздно, ты мне уже нравишься. Если начистоту, я больше расстроена из-за твоего отъезда, чем из-за выбранной профессии.
Нас прерывает стук в дверь. Коул убирает свои записи, я встаю, чтобы открыть, но он меня останавливает:
– Не хочу, чтобы ты что-то делала сама, пока не найдем твою маму. Кто-то уже пытался тебя похитить. Давай не будем облегчать преступникам задачу.

Я киваю, хотя в душе знаю, что бесполезно пытаться изменить видение. Это не кошмар, а предзнаменование того, что произойдет.
В кухню вбегает растрепанный Жак в криво застегнутом пальто:
– Есть новости?
– Я надеялась, что вы что-то выяснили.

Вернувшийся Коул протягивает Жаку чашку кофе.
Мы садимся за стол.
– В котором часу она ушла вчера? – вновь начинает Коул свои расспросы.
– Кажется, около трех. Мы заговорились допоздна. – Жак неодобрительно смотрит на меня.

Я делаю вид, что ничего не замечаю:
– И вы отпустили ее одну?
Он оскорбленно приосанивается:
– Конечно, нет! Я вызвал кэб и подождал вместе с ней в вестибюле, пока не пришла машина.

Я вскидываю бровь:
– В вестибюле?
– Да. – Жак беспокойно ерзает. – Я вроде как живу в гостинице «Монако».
– Вроде как? – Он не смотрит мне в глаза, и вдруг я понимаю. – Мы в вашей квартире. Вы отдали нам свое жилье.

Он кивает.
– Зачем? – спрашиваю и тут же сама отвечаю: – Потому что считали, что это временно. Собирались переехать сюда и жить с моей матерью!
Надо отдать Жаку должное, ему неловко, но он приподнимает плечо в фирменной французской манере:
– Оказалось, ее не так уж просто уговорить на брак, как я думал.

Я разеваю рот:
– Брак? Вы просили ее выйти за вас?
– Каждый день, с самой первой встречи в Чикаго.
Мысли путаются, и мое мнение о Жаке резко меняется. Ну и какой из меня экстрасенс? До вчерашнего вечера я даже не понимала, что наш импресарио любит маму.

– Она наконец решила об этом подумать. Мне кажется, она давно бы согласилась, если бы не переживала за тебя.
– За меня?
– Конечно! Она очень боялась, что ты пойдешь по ее стопам. Не хотела оставлять тебя одну.

Я хмурю брови. Совсем не похоже на маму. Интересно, известно ли Жаку о ее склонности приукрашивать правду? Ладно, все равно скоро узнает.
Если мы найдем маму.

...продолжение следует...

_________________

Катя, Тина, Лиля, спасибо за новую главу!
Очень динамично... мы узнаем о чувствах Жака, о планах Коула и как он изумительно чувствует и дополняет Анну...
Что же случилось с этой мамой?
Может, Анна тоже поедет в Англию? Хм, напомните, тогда, наверное, в Оксфорд женщин еще не принимали?
_________________

Привет!

Спасибо за продолжение!
Все-таки не понятно пока,кто же их преследует,кто похитил мать,зачем?Хорошо хоть с Коулом помирилась и он ей помогает.

Катя, Тина, Лиля, СПАСИБО за новую главу Как же Коул настроен на Анну, почувствовал ее крик...и уже пытается применить свои знания, что бы помочь найти ее мать ..

Анна в своем видении видела и себя похищенной. Значит ее тоже похитят. Хорошо, что Коул рядом, помогает. И мнение о маме у Анны меняется. А вообще-то, пока одни загадки.

Спасибо за главу!