Лаура Ли Гурк "Запретные удовольствия"

Спасибо за новое чтение! С нетерпением жду каждую главу А это ну очень уж горяча!

Ну, наконец-то, разглядел! Дождь помог, промыл ему глаза.
Энтони-справедливый герцог. Не выбросил же на улицу семью заболевшего арендатора. А вот с Дафной пока старается держаться на расстоянии.
Спасибо большое за продолжение!

Ага! Список афродизиаков пополнился дождем. +5!
Все, кто любит дождь, согласятся, что так оно и есть.
Да, девочки, петля вокруг шеи нашего героя почти затянулась, но
так как главгерои всегда отличаются некоторой придурошностью, придется
подождать когда очевидное станет понятно ему самому.
Люблю я эти глупости - все-таки они косвенно подтверждают теорию о том, что мужчины тупее нас.
Отличная глава, ярко написано и переведено - как говорил Жванецкий:"Мы как-будто там побывали..."
Спасибо большое, Squirrel и Нюрочек ! И спасибо Москвичке и Тане.
_________________

Большущее спасибо. Тепеливо жду продолжения.

_________________

Вот оно! То что поднимает настроение и намекает, что "Жизнь прекрасна" Это я так о продолжении)))
Девочки, огромное спасибо за перевод!!!

Тааак, теперь наш герцог будет стараться забыть вид Дафны))) глава замечательная! спасибо!

Squirrel, Нюрочек, Москвичка, codeburger, огромное спасибо за новую главу в восхитительном переводе!!!!!

_________________

_________________

Спасибо за главу, девочки!!!
Вот удивил наш Энтони так удивил. Неужто прозрел?! И что же он теперь делать-то будет со своей хотелкой? Ведь не уймется же? Вот поедет Дафна на бал, а он ее там подкараулит, соблазнит и бросит, а она страдать потом будет. Ну не может он просто так взять и принять свои чувства к Дафне. Так что жду дальше и похоже готовлю сковородку.
___________________________________

Думаешь, понадобится?

Правда?! Здоровооооо! Спасибо! Через недельку отправлю, хорошо? Напиши, куда слать, плиз.

Спасибо за перевод!!!

 » Глава 10

Перевод - Нюрочек, редактирование - Королева.
Лиля, спасибо огромное за помощь! Все цветы и деревья ниже - тебе в подарок

***

Поначалу казалось, что предсказание Энтони о преломленном вместе хлебе, который сделает их с Дафной друзьями, вряд ли сбудется.

Во-первых, ужинать в столь огромной столовой вчетвером – пусть даже ужин устраивал герцог – было нелепо. Под украшенным золотыми и серебряными узорами потолком высотой десять метров, меж длинного обеденного стола, стульев, обитых алым бархатом, колонн белого мрамора, зеркал в позолоченных рамах и картин с крылатыми купидончиками не ощущалось спокойствия и уюта. По крайней мере, Дафна их не находила.

Затем, еда. Два супа на выбор, холодный и горячий, три рыбных блюда, за которыми последовали две перемены мяса, в каждой по четыре кушанья, включая огромную говяжью лопатку, которую Тремор разрезал сам. Угощение выглядело превосходно, и то, что Дафна попробовала, таяло во рту, но ей такое роскошество казалось чрезмерно расточительным, ведь четверо не могли съесть и десятой доли поданного. К тому же она привыкла есть за запылённым складным столом в палатке или в скромном итальянском пансионе и к оживлённым беседам о древнеримской истории и памятниках, которые они вели за завтраком, обедом и ужином с батюшкой и другими английскими археологами, участвовавшими в раскопах.

И, наконец, хозяин вечера. В разговоре Энтони был дружелюбен со всеми, и Беннингтоны с легкостью отвечали на любезность любезностью, но Дафна не могла. Ведь он был весь внимание и забота, особенно по отношению к ней, а она понимала, что такое обращение призвано лишь заставить её остаться в Гэмпшире.

Дафна так же знала, каким очаровательным может быть герцог, но ей редко доводилось испытывать обаяние Энтони на себе и уж точно не в присутствии других людей. И сейчас она никак не могла сообразить, как ей должно вести себя, тем более, что истинное отношение Энтони больше не было для неё тайной.

Среди странностей вечера – помимо чрезмерной заботы хозяина вечера о том, чтобы Дафна насладилась трапезой – была и его необычная манера разглядывать девушку. Каждый раз, поднимая голову, она наталкивалась на его пристальный взгляд и видела на лице какую-то напряжённость, которую не могла объяснить.

Выглядела Дафна как обычно. Она не стала надевать очки и облачилась в свой лучший наряд пепельно-розового муслина, который уже, должно быть, лет шесть как вышел из моды. Однако подобные пустячные перемены – она не обманывалась на сей счет – едва ли могли заставить Энтони счесть её особу достойной столь пристального, смущающего девушку внимания. Скорее всего, дело в утренней прогулке под дождем. В конце концов, он обвинил её в том, что она лишилась рассудка.

Когда настало время десерта, Дафна не удержалась от замечания по сему поводу.
– Миссис Беннингтон, – спросила она, глядя через стол на пожилую женщину, – вам не кажется, что его светлость весь вечер самым внимательным образом рассматривает меня, словно я какая-то античная диковинка.

– Боже правый, милочка! – с легким укорительным смешком вскричала та, переводя встревоженный взгляд с герцога на Дафну и обратно. – Не следует говорить о себе в подобной манере. Вот придумали же, диковинка!

Взяв бокал вина, Энтони откинулся на спинку стулу. Как и положено хозяину, он сидел во главе стола. Чуть прикрыв глаза, он лениво, словно наевшийся досыта лев, оглядел Дафну.
– Но, миссис Беннинтон, я бы и сам так сказал о мисс Уэйд, ибо в нашем мире диковинки редки и загадочны. Они захватывают воображение, их сложно понять. И люди частенько заблуждаются на их счёт.

Дафна смяла лежащую на коленях салфетку. «Что он хочет сказать? – её мысли беспорядочно метались. – Что я больше не незаметная букашка?». С усилием она разжала кулак и подняла бокал.
– Вы считаете меня загадкой, ваша светлость?

– Именно так, мисс Уэйд.

– Не понимаю, почему, – сделав глоток кларета, Дафна поставила бокал. – Уверяю вас, во мне нет ничего загадочного.

– А я, мисс Уэйд, считаю, что герцог прав, – неожиданно раздался голос мистера Беннингтона слева от неё. – Вот, например, мы с миссис Беннингтон не раз говорили об этом после вашего заявления об уходе.

– Понимаю, вы были удивлены, но…

– Удивлены? – перебила миссис Беннингтон. – Господь всемогущий, скорее уж потрясены! Разумеется, желание отправиться к леди Хэммонд вполне понятно. Вас ждёт столько развлечений, без сомнения, заслуженных. Но мы даже не догадывались, что вы с виконтессой такие близкие подруги. Вот видите, его светлость совсем не ошибается, называя вас загадочной. Вы молчите как рыба.

Дафна не знала, что сказать. Она никогда не считала себя ни загадочной, ни скрытной.

– Вот! – не дождавшись от девушки ответа, продолжила миссис Беннингтон. – Даже сейчас из вас и слова не вытянешь. Вам не помешает быть чуть более разговорчивой, милочка, а то никто не знает, о чём вы думаете, что чувствуете.

– Не ждите, что молодые лондонские денди смогут прочесть ваши мысли, – посмеиваясь, добавил мистер Беннингтон.

– Не денди, дорогой, – поправила его жена. – Так больше не говорят. Франты, вот как их сейчас называют.

– Раз мы все согласились, что мисс Уэйд загадка, – заметил Энтони, – не следует ли нам предоставить ей выбор увеселений на время после ужина? Так мы сможем многое узнать о нашей таинственной собеседнице. – Поставив бокал, Энтони наклонился вперед и вперил в Дафну самый пристальный взгляд, словно на свете не было ничего важнее её мнения. – Что вы выберете, мисс Уэйд?

– Вам придётся мне помочь, ваша светлость, – сладко улыбнулась в ответ Дафна. – Уверена, с вашей заботливостью и внимательностью вы придумали для нас несколько забав. Расскажите же, что вы подготовили?

– Как вы ловко и умно ответили, – рассмеялся Энтони. – Польстили мне, выиграли время и при этом ничего о себе не открыли. Хорошо же, предложу вам несколько вариантов. Хотите послушать музыку? Я могу велеть позвать музыкантов. Или вы предпочитаете поэзию?

– Только не поэзия, мисс Уэйд, – взмолился мистер Беннингтон. – От стихов я засыпаю.

– Нет-нет, мистер Беннингтон, не говорите так, – попросил архитектора Энтони. – Если мисс Уэйд того пожелает, я буду счастлив сам прочесть Байрона, Шелли или Китса. Её желание – закон для меня.

Дафна хотела, чтобы герцог замолчал. Чтобы прекратил нести нелепицу с таким видом, словно говорил искренне. Слушать же из его уст романтические стихи Байрона? Невозможно, нестерпимо! Дафна резко встала и положила салфетку на стол.

– Я бы предпочла посмотреть оранжерею, ваша светлость. Миссис Беннингтон рассказывала, что она совершенно изумительна, а мне ещё не представился случай убедиться в том самой.

– Что ж, оранжерея так оранжерея, – согласился Энтони и встал вместе со всеми. – Хэверсталл, пошлите лакея зажечь светильники.

– Слушаюсь, сэр, – дворецкий знаком вел лакею отправляться.

Повернувшись к двери, Тремор предложил Дафне руку:
– Пойдёмте?

Дафна взяла его под руку, и они направились в оранжерею. Чета Беннингтонов шествовали сзади, а впереди, торопясь выполнить приказания герцога, бежал лакей.

Молча и неторопливо они шли по коридору. Краем глаза Дафна видела, что Энтони то и дело на неё поглядывает. Она же, не желая, чтобы герцог узнал о ней больше того, что уже знал, смотрела прямо вперед. Но ещё даже не дойдя до оранжереи, Дафна уступила своему любопытству и спросила:
– Что же вы можете рассказать обо мне, основываясь на моем выборе?

– Что вы любите цветы?

Дафна против воли засмеялась. Уж очень к месту, но при этом невесело прозвучали его слова.

– Видите, во мне нет ничего загадочного, – не преминула заметить она. – Все женщины любят цветы.

– Мне нравится ваш смех.

Внутри у Дафны всё дрогнуло, и она чуть не споткнулась, но в последнюю секунду смогла скрыть свою предательскую реакцию. Отвечать она не стала, и пара в молчании продолжила свой путь.

У самых дверей оранжереи Энтони нарушил тишину:
– Должен признаться, мисс Уэйд, я надеялся, вы сделаете иной выбор.

– Какой же выбор вы бы предпочли?

– Игру в двадцать вопросов, – переступая порог оранжереи, негромко сказал Энтони. – Но только задавать их должен был бы я.

Дафна вытащила очки из кармана юбки и водрузила их на нос.
– Ни за что, – чопорно ответила она и отвернулась, чтобы осмотреть окружающий их зимний сад.

Как и все помещения в Тремор-холле, оранжерея была огромна. Её потолок, не меньше пятнадцати метров в длину, состоял из стеклянных восьмиугольников. Три стеклянные стены через каждые восемь метров поддерживались каменными колоннами, которые, закругляясь, образовывали арки. Над первым рядом арок шёл второй, совсем как на римском форуме. Сад был ярко освещен канделябрами, закреплёнными на четвёртой стене, и светильниками, расставленными на высоких каменных стойках по всему помещению. Их свет отражался в стеклах стен и потолка.

Чета Беннингтонов неторопливо направилась в конец оранжереи; Дафна же в сопровождении Энтони вышла на середину. Её внимательный взгляд выхватил лимонные деревья (она их тотчас же узнала), финиковые пальмы, огромные смоковницы, которые напомнили ей о Палестине. Она также заметила три разных фонтана, несколько статуй и каменные скамейки, которые так и манили сесть и насладиться царящим здесь умиротворением. Яркие цветы пестрели вокруг. Некоторые она знала, другие видела впервые в жизни.

– Видите, Дафна, я вас не обманула. Изумительно, не правда ли? – раздался голос миссис Беннингтон откуда-то из-за куртины деревьев и пальм.

– Изумительно, – согласилась та и, замерев в центре необъятного пространства, подняла голову, чтобы рассмотреть второй ряд арок и стеклянные восьмиугольники потолка. – Никогда не видела ничего подобного, – добавила она и повернулась к Энтони: – Я потрясена, ваша светлость, потрясена до глубины души.

Он улыбнулся, и сердце Дафны на мгновение перестало биться. Его улыбка была подобно солнцу, выглянувшему из-за туч.
– От вас, кто столько повидал, сие есть высочайшая похвала. Благодарю.

Медленно поворачиваясь на месте, Дафна еще раз всё внимательно осмотрела и заметила:
– Ваша оранжерея такая английская!

Энтони рассмеялся. Не понимая, что так позабавило герцога, Дафна недоумённо на него посмотрела.

– Мисс Уэйд, вокруг греческие статуи, лимонные деревья из Италии, бонсаи, совсем как те, что растут в Японии, ананасы с Сандвичевых островов. Разве можно представить что-то менее английское?

Дафна не удержалась от ответной улыбки.
– Но оранжерея и правда очень английская. Итальянцы не выращивают лимонные деревья внутри своих домов. Палестинские финиковые пальмы не сравнить с вашими, такие они чахлые и неказистые. И что это за штука такая, бонсай?

Энтони ткнул пальцем в каменный вазон у её ног. Восторженно вскрикнув, Дафна присела, чтобы рассмотреть вазон получше.

– Да ведь это маленькие яблони, с яблочками! – Подняв глаза, она спросила: – Они настоящие?

– Убедитесь сами, – опустившись на корточки, Энтони сорвал крошечное яблоко, размером не больше вишни, и поднёс к девичьим губам. Секунду поколебавшись, Дафна приоткрыла рот и приняла подношение. – Знаете, а ведь яблоки символизируют искушение.

Почувствовав пальцы Энтони на своих губах, Дафна едва не проглотила яблочко целиком. Точно так же он коснулся её тогда, в саду, и так же, как и тогда, всё тело её потеплело внезапно, словно омытое упоительными водами Эгейского моря. Ей хотелось замереть. Хотелось остановить мгновение. Хотелось убежать, вихрем умчаться отсюда.

Но Дафна не сделала ни того, ни другого. Стараясь сохранить безмятежное выражение на лице, она встала, прожевала и проглотила плод.
– Правда яблоко, – сказала она наконец. По голосу было не понять, какие страсти бушуют у неё внутри. – И всё же я повторю, это очень по-английски.

Отвернувшись, Дафна увидела перед собой стоящую на подставке клумбу с самыми странными цветами, которые ей когда-либо доводилось видеть. Длинные, устремленные вверх прямые листья густо росли вокруг стебля, на конце которого рос, крепился какой-то фрукт.

– Какое странное растение, – бросила Дафна через плечо. – Что это такое?

– Ананасы. Их преподносят как приветственный дар. Вы когда-нибудь пробовали ананас?

Увидев, как его реставратор качает головой, Энтони поднял руку, и словно по мановению волшебной палочки рядом появился лакей.
– Срежьте для мисс Уэйд ананас, – скомандовал он, и прежде чем Дафна успела возразить, слуга с лёгким треском снял странный колючий фрукт со стебля. – Пожалуйста, отнесите его на кухню и попросите подать мисс Уэйд на завтрак.

– Да, ваша светлость, – поклонившись, лакей испарился.

– Если вам понравится вкус ананаса, – продолжил Энтони, – и захочется съесть ещё, не стесняйтесь, попросите слуг срезать его для вас.

Дафна не хотела, чтобы Энтони что-либо для неё делал. Она никогда этого не хотела, да и в любом случае было слишком поздно. Это ничего бы не изменило.

– Благодарю, ваша светлость, – пробормотала она. – Вы очень любезны.

– Вопреки утверждениям отдельных людей, молва гласит, что время от времени я бываю добр, – лицо Энтони оставалось спокойным, но в уголках глаз появились лучики. – Должен, однако, признаться, что сейчас не тот случай.

– Да, я знаю, и у вас ничего не выйдет.

Энтони изобразил непонимание.

– Что не выйдет?

– Ваша очевидная попытка, используя обаяние и… и другие подобные приёмы, хитростью заставить меня остаться.

– Я знаю, мисс Уэйд, вы слишком умны, чтобы обаяние или хитрость обманули вас. Не могли бы мы согласиться, что я всего лишь использую то единственное оружие, которым владею?

– Убеждение?

– Искушение. Если вы поддадитесь искушению фруктами из моего райского сада, то, вероятно, останетесь. – Энтони указал на растущие рядом фиговые пальмы: – Хотите увидеть страстоцвет съедобный? Его еще называют маракуйя.

Идя за герцогом через густые заросли деревьев, Дафна увидела впереди шпалеру, пышно увитую лозами.

– Это страстоцвет съедобный? – спросила она, когда они остановились перед шпалерой. После минутного изучения она продолжила: – Думаю, растение с таким названием должно выглядеть намного более необычным.

– Пусть лоза ничем не примечательна, но её цветы прекрасны. Они символизируют преданность.

Дафна повернулась к Энтони с вопрошающим взглядом.
– Яблоки – соблазн, ананасы – приветствие, цветок маракуйи – преданность. Выходит, все растения символизируют какое-то чувство?

– Многие из них. Вы не читали «Le Langage des Fleurs» (1)?

– Язык цветов, – пробормотала Дафна.

– Вы говорите по-французски?

– Конечно. Большинство марокканцев не понимают английский, и мне пришлось выучить французский.

– Сколько языков вы знаете, мисс Уэйд?

– Боже, даже не знаю. Давайте посмотрим. Французский, латынь, греческий, арамейский, иврит, фарси и арабский, – загибая пальцы, перечисляла она. – Вместе с английским выходит семь.

– Невероятно! – изумленно воскликнул Энтони. – Должен признаться, мне удалось справиться лишь с французским и латынью, и это несмотря на вереницу учителей в детстве и учёбу в Кембридже. Мисс Уэйд, я потрясён!

На мгновение от его похвалы Дафну охватила безудержная радость, но она постаралась тут же подавить её.

– Но я не знаю этого языка цветов. У цветов и правда есть свой язык?

– Правда. Мадам Шарлотт де ла Тур написала о нём книгу, «Le Langage des Fleurs». Выражать чувства с помощью цветов стало весьма модно, появилось ещё несколько книг, которые дополнили произведение мадам. И теперь букет может заменить письмо.

– Какой прекрасный способ поведать о своих чувствах! Я была бы счастлива получить такое послание.

Нагнувшись к горшку, стоящему около шпалеры, Энтони сорвал веточку с крошечными розовыми цветочками и протянул её Дафне. Та от удивления взяла её, даже не подумав отказаться.

– Они чудесно пахнут, – понюхала цветы Дафна. – Что это?

– Ваша тёзка. Дафна одора, или волчеягодник.

– Что он символизирует? – Подняв глаза, девушка засмеялась: – Но если что-то ужасное, не говорите, я не хочу знать.

– Не бойтесь, совсем наоборот. – Энтони взял веточку из рук Дафны и, потянувшись, воткнул крошечный букет ей в волосы. – Он означает надежду на взаимность.

Дафна порывисто вздохнула и отвернулась. Судорожно пытаясь придумать ответ, она указала на шпалеру:
– Цветок страстоцвета означает преданность. Странно. Разве не должен такой цветок символизировать страсть?

– Да, но страсть – она в плоде. Пьянящем и дурманящем. Как сама страсть.

Жарко вспыхнув, Дафна поспешила спрятать лицо. Она не хотела, чтобы герцог увидел, что она покраснела.

– Думаю, мне стоит как-нибудь попробовать его, – обронила она и пошла дальше.

Энтони последовал за девушкой.

– Сейчас не сезон, но если вы останетесь, то всего через несколько месяцев сможете наслаждаться маракуйей за завтраком…

– Благодарю вас, но нет, – лёгкое придыхание слышалось в её голосе, и Дафна постаралась скрыть его шутливым замечанием. – Ваша светлость, вам это не поможет, – нарочито строго сказала она. – Меня не сбить с пути обещаниями экзотического завтрака.

– Тогда финики и инжир я оставлю себе.

– Будьте столь любезны. Я их наелась на всю жизнь, и меня ими не соблазнить.

– Хотел бы я знать, что может вас соблазнить, мисс Уэйд.

Дафна не ответила, и в молчании они подошли к дальнему концу оранжереи. Ничто из того, чем он владел, не могло искусить её. Не сейчас. И никогда больше.

Строго напомнив себе о решении, которое она приняла, Дафна сделала глубокий вдох и тотчас уловила запах столь восхитительный, что остановилась и изумлённо уставилась на его источник – высокий, разлапистый куст с белоснежными цветами, самыми прекрасными, которые она когда-либо видела.

– Невероятно, – вдыхая изысканный аромат, прошептала Дафна и коснулась бархатного лепестка. – Словно находишься в раю.

– Вам нравятся цветы? Особенно те, что сильно пахнут, – глядя на неё, улыбнулся Энтони.

– Как они называются? – снова глубокий, пьянящий вдох.

– Гардении.

– Восхитительно. – Девушка закрыла глаза. – Запаха божественнее я не встречала.

– Тайная любовь.

– Что? – чувствуя, будто её окатили ледяной водой, пискнула Дафна. Она открыла глаза, но взглянуть на стоящего рядом мужчину не смела. – Я… – смотря вперёд, откашлялась. – Прошу прощения?

– Гардении – это признание в тайной любви.

«Раньше мне бы пригодился такой цветок», – мелькнула у неё мысль. С раздражённым вздохом Дафна отвернулась и пошла к центру оранжереи, где на скамейке их дожидалась чета Беннингтонов.

– Вас рассердило что-то из сказанного мной? – спросил Энтони.

– Вовсе нет. – Она натужно рассмеялась. – Просто иногда я бываю страшно глупой.

– Вы? Не могу поверить. За всё время работы здесь вы не сделали ни одной ошибки. Не могу представить, чтобы вы вели себя глупо.

«Она никогда не болеет, никогда не ошибается. Она – машина».

– Когда-то я была влюблена, – не успев понять, что именно она собирается сказать, выпалила Дафна. – Влюбившись, все творят глупости.

– Наверное.

Что-то странное, непонятное прозвучало в голосе Энтони. Дафна подняла на него глаза.

– Я никогда не влюблялся, – пояснил он.

– Никогда?

– Лишь в мечтах, мисс Уэйд.

Он так легкомысленно и быстро ответил, что Дафна аж остановилась. Энтони же не стал задерживаться и пошёл дальше. Она проводила его печальным взглядом.

– Тогда нас двое, – шепнула Дафна тихонько и вытащила веточку волчеягодника из пучка.

***
Язык цветов - - значение, придаваемое различным цветам для выражения тех или иных настроений, чувств и идей. Язык цветов может быть реализован как с помощью использования разноцветных предметов, раскраски объектов, так и путём создания цветочных композиций из живых растений — букетов, венков и т. п.
Язык цветов родился на Востоке, создали его женщины. Лишённые общения, не смеющие часто открывать лица, они перенесли на цветы все оттенки своего настроения и чувства. Возникшие однажды ассоциации постепенно превращались в стойкие символы, благодаря которым можно было вести разговор.
Знания о языке цветов попали в Европу благодаря заметкам Обри де ля Моттрея и леди Мэри Уортли Монтегю. Обри де ля Моттре описал свое пребывание при дворе короля Швеции Карла XII в Турции в двухтомнике «Путешествие... по Европе, Азии и Африке» в 1727 году. Жена британского посла в Стамбуле в 1717 году Мэри Уортли Монтегю описала тайный язык любовной переписки «селам», именуемый также «языком предметов и цветов», в своих письмах.Цветочные словари публиковались в течение всего XVIII столетия, рассказывая о значении того или иного растения. Очень популярен был язык цветов и во Франции и в Англии времен королевы Виктории.
В 1830 году в Петербурге была издана книга «Селам, или Язык цветов» русского поэта Д.П. Ознобишина, где описывалось около 400 значений растений. В основном, символы и значения цветов отображали общепринятые ассоциации, часто надуманные и вымышленные. Книга была очень популярна среди молодежи. Ознобишиным также была введена в обиход игра в фанты, известная в наши дни и начинающая словами «Я садовником родился…».

Скорее всего именно так выглядели стены оранжереи, с двумя рядами арок.


Лимонное дерево


Финиковая пальма


Смоковница или инжир


Ананас


Маракуйя - цветок и плод


Дафна одора, или волчеягодник


Гардения

Нюрочек, Королева, огромное спасибо за главу!!!

Как же я соскучилась по героям
Метнулась читать)))

_________________