Кей Хупер "Убежище"

 » Глава 18

Перевод kira in love
Редактирование Araminta

Джесси буквально кожей ощутила уходящее время и немного помедлила, спрашивая себя, действительно ли стоит это делать.
Да. Она должна.
Джесси подобрала фонарь и вышла из домика так же, как и вошла, аккуратно заперев дверь и сложив отмычки в карман.
Обошла хижину, направляясь к той части дома, которая находилась дальше всего от так называемой дороги. Погреб был расположен необычно и удачно замаскирован цветочными клумбами с обеих сторон. Но обнаружить его оказалось легко, стоило только поискать
Отсюда вход в подвал казался самым обычным, и ей даже не потребовалась отмычка. Джесси открыла входную дверь, напоминающую люк, в последний день исследования домика, но тогда время у нее оставалось немного, и она не стала спускаться вниз.
И даже тогда ощущение ужаса накрыло с головой, и она должна была посмотреть, что находится внизу. Хотя знала и так.
Отсутствие замка на двери не могло не беспокоить, но она подумала, что у подножия лестницы, будто вырезанной из твердой земли, стоит еще одна дверь. Подобные старомодные погреба были сделаны так, чтобы сохранять холод для хранения овощей в те дни, когда электрических холодильников еще и в помине не было.
Джесси включила фонарь и направила его вниз по ступеням, помедлив только на минуту, и аккуратно начала спускаться.
Внизу был простой земляной подвал.
По крайней мере, на первый взгляд.
Здесь пахло землей, и было прохладней, чем на улице. Джесси стало холодно. Очень холодно. Она заставила себя проигнорировать это гнетущее чувство, после чего посветила вокруг себя. Грубые полки с закрученными банки с овощами и супами, аккуратная подставка для садовых инструментов, несколько стопок глиняных цветочных горшков. И…дверь.
Она выглядела новее, чем Джесси ожидала, но, вероятно, потому что сделана была из стали – ее поверхность была ровная и блестящая. Джесси подошла на несколько шагов ближе и только тогда смогла различать детали, поскольку свет фонаря отражался от гладкого металла.
Дверь была сплошной за исключением полуметрового квадрата стальной сетки, ячейки которой были плотно сплетены, но не настолько, чтобы воздух не мог проникнуть в пространство позади. А на двери была простая ручка и обычная замочная скважина. И на этом все.
Джесси не удивилась, что дверь оказалась закрыта. Не удивил ее и замок, который открывался куда сложней, нежели казалось с первого взгляда. Минут десять спустя она услышала щелчок. Джесси ощутила триумф и поднялась на ноги, чтобы открыть дверь.
Боль. Ужас. Боль. Ужас. Боль.
Джесси с силой втянула в себя воздух, только теперь осознав, что так надолго задержала дыхание из-за силы обрушившихся на нее эмоций, что первый же вдох причинил боль. И не просто боль. Вдохнув, она почувствовала смерть.
Каким-то образом Джесси умудрилась побороть инстинкты и чувства, которые буквально требовали бежать. Она еще больше укрепила свои стены и вошла в дверь.
Создавалось ощущение, что она входит в сам ад.
Луч от фонаря показал, что в этой части подвала хранятся явно не овощи и инструменты. Стены и потолок выполнены из бруса, а на металлических крючках, приделанных к стенам, висели… орудия… приспособления ужаса. Ножи и другие острые инструменты, подобные пилам, различные кнуты, ремни с пряжками и шипами на концах, тяжелые дубины, на концах которых виднелись пятна.
Каждый инструмент был покрыт кровью.
Если убийца и был чрезмерно аккуратен снаружи, то здесь выпускал своих демонов на волю. Все было грядным/запятнанным, даже плоть и волосы были пропитаны кровью. Джесси, почувствовав тошноту, перевела фонарь от стены с инструментами. И тут же пожалела. Прямо перед ней стоял какой-то хитрый стул, который так же был покрыт кровью, а за ним – койка с тяжелой цепью, на одном конце которой был наручник, а другой оказался прикреплен к стене.
Матрас на койке был весь в пятнах.
И снова Джесси хотела убежать, но в стене слева была закрытая дверь, и она сделал шаг к ней, поворачивая фонарь, чтобы увидеть…
Джесси почувствовала касание к щиколотке и в то же мгновение поняла, что попала в его ловушку.
Натянутый трос был прикреплен к обычному ролику и системе весов, которая захлопывала стальную дверь за спиной, и когда она развернулась с фонариком, ужас пробрал ее до самых костей.
Эта сторона дверь была гладкой – за исключением решетчатой вентиляционной панели.
Ни ручки.
Ни замка.
Никакого выхода.

- В смысле – она уехала из города? – Эмма смотрела на Пэтти, работницу аптеки, которая уверяла, что разговаривала с Джесси утром перед фестивалем.
- Я согласилась разбить свою смену на две части, - объяснила она скорее для Наварро, нежели для Эммы. Заправила прядь медных волос за ухо и победно улыбнулась. – Так я могла провести хотя бы немного времени на фестивале. Поэтому на работе появилась рано. Как и Джесси.
- И что она сказала? – спросил Наварро.
- Немного. Сказала, что у нее першит в горле, возможно от аллергии, и купила капли. Я спросила, ждет ли она вечерний салют, но Джесси ответила, что к тому времени уже уедет. Сказала, что ее вызвали на работу, и ей необходимо вернуться в Нью-Мексико. Вы там когда-нибудь были? Название эффектно и…
- А она не сказала, когда уезжает? – перебила Эмма.
- Сказала, что побудет до обеда, но после должна уехать.
- Ты уверена? – Эмма, казалось, была сбита с толку.
- Она точно сказала это. Ее машина стояла на улице, и Джесси добавила, что переставит ее ближе к трассе, чтобы уехать, когда нужно.
- Спасибо, - быстро проговорил Наварро, уводя Эмму без какого-либо сопротивления. Как только они оказались на улице, он спросил: - Стала бы она врать о чем-то… столь обычном для нее?
- Пэтти? Нет, не думаю. Она самая известная сплетница в городе, но говорит только правду, что порой бывает неудобно. - Эмма покачала головой. – Но в этом нет никакого смысла. Зачем Джесси уезжать, ничего не сказав?
Наварро посмотрел на улицу между ними и Рейберн-Хаусом и сказал:
- Мы можем добраться до гостиницы и проверить, собраны ли вещи Джесси. Сомневаюсь, что кто-то другой смог бы проделать это, учитывая дополнительную безопасность на семейном этаже.
Эмма не стала спрашивать, откуда он знал это.
- Но уехать без предупреждения? Зная, что ты здесь и ждешь разговора с ней? Зная, что она должна доложить в Убежище?
- Мэгги заметила, что она умеет оправдывать свои действия задним числом. Может это один из таких случаев.
- Но в этом нет никакого смысла, - повторила Эмма, идя рядом с ним по шумной улице. – Знаю, что она почти нашла, что искала, потому что прошлой ночью у нее был такой же вид, как в детстве, когда она собиралась во что-то влипнуть…
И как только слова слетели с ее губ, ужас понимания накрыл ее с головой.
- Черт, именно это она и собиралась сделать. Она намеренно избегала встречи с тобой и старалась не встречаться с нами весь день, потому что у нее был какой-то абсурдный план.
- План, который включает отъезд из Бэррон-Холлоу? Или его видимость?
- Не знаю. - Пальцы Наварро сжались на ее руке, и он заговорил так тихо, как только мог, учитывая толпу вокруг них: – В любом случае, тебе придется нарушить обещание и рассказать мне, что случилось пятнадцать лет назад. Если она столкнулась с серийным убийцей, то ведет расследование, для которого не подготовлена.
- Я знаю, - ответила Эмма.

Джесси стояла и смотрела на дверь, луч ее фонаря бродил по ней в поисках того, чего, как она знала, там не было.
Черт побери.
Как глупо – теперь она это понимала. Он оставался безнаказанным очень долгое время, и она должна была понять, что это значит.
Она не должна была недооценивать его.
Потому что он обязательно установил бы ловушку. Даже если она и не вызвала подозрений, просто чтобы обезопасить себя. И она должна была понять это.
А сейчас слишком поздно.
Она попалась.
Паника обрушилась на нее, и она вытащила оружие из-за спины, направив его в то место, где с обратной стороны находился замок и ручка. И нажала на курок.
В ответ на ее усилия прозвучал лишь щелчок.
Наконец, ее подготовка взяла вверх, и Джесси проверила свой пистолет. Обойма оказалась пустой.
Неся набор инструментов, фонарь и пистолет, она не заметила разницу в весе.
Джесси услышала, как сильно бьется ее сердце.
Скотина. Скотина.
Он как-то узнал, что это была она. Знал, что она охотится за ним. Потому что Джесси чистила и перезаряжала пистолет вчера вечером и сразу положила его в рюкзак.
Рюкзак был заперт в ее машине весь день, пока она гуляла на фестивале, а сегодня утром машина была припаркована у аптеки.
Он сделал это тогда? Этот сукин сын, никем не замеченный, открыл ее машину, нашел и разрядил пистолет? Неужели у него было достаточно времени для этого? Или он следовал за ней все утро до того места, где она оставила машину, и разрядил пистолет там? Да и теперь это уже неважно.
Ублюдок.
Ублюдок.
Она действительно попала в ловушку. Оказалась за дверью без замка, который можно было бы взломать, и с пистолетом без пуль.
Поймана.
За дверью было недостаточно места, чтобы спрятаться и напасть, когда он придет. Он может дождаться, когда батарея ее фонарика сядет, и она окажется в абсолютной темноте, тогда он придет за ней. И, несмотря на все убийственные инструменты вокруг, Джесси была уверена, что он придет с пистолетом или шокером. То, что быстро и легко собьет ее с ног, вне зависимости от ее вооружения.
Черт, он даже мог наполнить это место газом.
Как только в голову пришла эта мысль, Джесси начала водить фонарем по этому ужасному месту, в этот раз в поисках щелей, которые она могла бы заблокировать, заткнуть или другим образом привести в негодность. Ее фонарь пронзал абсолютную тьму, но она заставляла себя двигать им медленно и методично.
Занять себя чем угодно, лишь бы не думать, в какой ужасной ситуации она оказалась.
Поймана.
Беспомощна.
И никто, абсолютно никто, не знал, где она. Ее машина далеко от дороги, в месте, где ее вряд ли будут искать, особенно учитывая, как она постараласьсоздать видимость своего отъезда. Конечно, в итоге ее хватятся, когда она не появится на базе, и кого-то пошлют на ее поиски. Мэгги уж точно позаботится об этом.
Но… она не доложила даже о своих подозрениях, не говоря уже о находках. Не призналась сестре. Действовала сама по себе, намереваясь самостоятельно дойти до всего, наплевав на последствия.
Даже Мэгги бы все обдумала. Даже Эмма. Особенно Эмма. И любой другой в ее жизни.
А ей свойственно просто убегать, когда жизнь становится слишком трудной. Так про нее сказали бы.
Так сказала бы и Эмма.
Джесси не любила сдаваться. Никогда. Но если прошедшие несколько лет и научили ее чему-нибудь, так это тому, что некоторые вещи происходят так, как должны.
Она попалась в его ловушку.
Хорошо. Не паникуй. Не думай об этом. Думай о своей подготовке. Выживание – вот на чем стоит сосредоточиться. Подумай, что можно использовать. Здесь много всего.
Я точно смогу с ним бороться. И причинить ему боль.
Я могу сделать хоть что-то.
По крайней мере, она может устроить ему тяжелый бой.
Прежде чем он убьет ее.

Он несколько минут наблюдал за ней на маленьком экране своего сотового, лениво размышляя, обнаружит ли она инфракрасную камеру над дверным проемом, дающую ему отличный вид на ее тщательный и профессиональный обыск тюрьмы.
Она хороша. Достаточно методична.
Интересно, когда до нее дойдет, что она никогда не покинет это место живой?
Улыбаясь, он заблокировал экран и положил телефон в карман, снова сливаясь с толпой, уверенный в том, что его камера продолжит записывать, и он сможет просмотреть все позже.
Технологии просто удивительны.
Сейчас есть приложения буквально для всего.

Эмма вручила записку Наварро, удивленная тем, что ее руки не дрожат.
- Это ее почерк. И ее стиль - коротко и ясно. «Должна уехать по работе, позвоню позже».
- И ты уверена, что она собрала все вещи?
Они стояли в холле семейного номера.
- Здесь не осталось ничего. – Эмма опустилась на обитую тканью банкетку и рассеяно погладила собаку, которая присоединилась к ним, как только они вошли в гостиницу.
- По мне, все это кажется хорошо спланированным действием, - Наварро нахмурился. – Джесси хотела, чтобы люди верили в ее отъезд из Бэррон-Холлоу.
- Но зачем, если в действительности она преследовала убийцу? Разве она не хотела бы находиться здесь, когда его поймают?
- Думаю, да. Если только…
- Что?
- Если только ее присутствие в городе не угрожало чему-нибудь. Или если она рассчитывала, что убийца должен поверить в ее отъезд. Может, она подозревала, что он преследует ее и хотела, чтобы он убедился в своей безнаказанности. Чтобы у нас было время позвать подкрепление до того, как он запаникует и ринется в бега или уничтожит улики. Или еще что похуже.
- В этом больше смысла. Но почему, черт, она не рассказала никому из нас, что собирается делать? Зачем стараться, чтобы никто из нас не смог с ней поговорить? Из боязни, что мы спутаем ее планы?
- Может быть. – Наварро пожал плечами, все еще хмурясь. – По словам Мэгги, Джесси предпочитает все делать самостоятельно. И честно говоря, обнаружить серийного убийцу – большое достижение, если это важно для нее. Если она стремится к признанию. Может ли это быть ее мотивом?
Эмма покачала головой.
- Даже не знаю, что теперь думать. Но… GPS в ее машине – вот что беспокоит меня. Если она хотела, чтобы убийца поверил в ее отъезд, зачем отключать его? Не знаю, мог бы он использовать его, чтобы выследить… - Она остановилась, поднимая пальцы к левому виску.
- Или может быть такое? Она не уехала, а просто затаилась где-то рядом, за городом, и на тот случай, если он следит за ней, отключила систему?
- Мэгги не звонила. Значит, Джесси не вызывала подкрепление, – нехотя ответил Наварро. – По крайней мере, пока.
- Может, она ждет окончания фестиваля. Пока не убедится в том, что он поверил в ее отъезд.
- Может.
- Ты ничего не чувствуешь?
- Нет.
- А ты пытался? – Эмма неуверенно посмотрела на него.
- Я пытался весь день. В городе слишком много народа. Это как слушать белый шум. – Его голова раскалывалась от попыток.
- Моя голова просто разрывается, - пробормотала Эмма.
Наварро подумал, не пыталась ли Эмма бессознательно экстрасенсорно обнаружить сестру.
Вполне вероятно.
- Слушай, я знаю, что тебе по-прежнему неудобно нарушать обещание Джесси, - проговорил Наварро. – Но мне нужно знать все. Хорош или плох ее план, всегда есть вероятность того, что все пойдет не так, и я беспомощен, пока не узнаю, что движет ею.
Эмма долго смотрела на него, затем поднялась.
- Собираюсь принять аспирин и выпить кофе. Хочешь что-нибудь? Это долгая история.
Он кивнул, следуя за ней в гостиную.
- Было бы неплохо. Эмма…
Она остановилась у холодильника и вопросительно посмотрела на него.
- Ты должна понять, что с планом Джесси уже могло пойти что-то не так. Записка и отсутствие вещей, ее слова Пэтти в аптеке, даже перестановка машины - все это говорит о четком плане и о том, что она собиралась уехать или, по крайней мере, отъехать от города. Но то, что она не позвонила Мэгги…
- Я знаю. – Эмма вручила ему холодный напиток, затем вновь пробормотала, что ей нужен аспирин, и направилась в спальню.
Наварро сел на удобный диван, удивленный тем, что ее собака осталась с ним, а не последовала за хозяйкой. Лиззи сидела в нескольких шагах от него, наблюдая так внимательно, что он буквально мог чувствовать ее касание.
- Может, Джесси сказала тебе, куда направляется? – сухо спросил он у собаки.
Она склонила голову набок быстрым движением, будто услышав незнакомый звук.
Наварро решил, что говорить с собакой – примерно то же самое, что говорить с самим собой. Он вытащил телефон и набрал номер.
Мэгги выслушала его и ответила:
- Ты прав, она не звонила. Сообщение тоже не приходило.
Он что-то услышал в ее голосе.
- Но?
- Я как раз собиралась звонить тебе. – Она вдохнула и медленно выдохнула. – У меня никогда не было особо крепкой связи с Джесси, но могу сказать, что у нее неприятности.
- И какого рода?
- Она чувствует себя пойманной. И паникует.
Наварро не надо было смотреть на часы, чтобы знать: день быстро подходит к концу.
- Через несколько часов стемнеет, даже летом здесь рано наступают сумерки. Мы не можем откладывать поиски. И ни одной догадки, с чего начать. По словам очевидцев и судя по записке, она просто уехала из города. Догадываюсь, что шеф полиции не будет взволнован, особенно если мы заявим о пропаже Джесси без улик, а руководствуясь только нашими догадками.
- Тогда действуй самостоятельно – найди улики, указывающие на неприятности Джесси, или убеди полицию без доказательств. – Мэгги еще раз вздохнула. – Мы с Джоном можем заявить о ее пропаже – отсутствие связи с ней, GPS в машине отключен, сказать, что она должна была отчитаться, но не сделала этого… но она совершеннолетняя.
- И с ее-то историей исчезновений, - мрачно добавил Наварро. – Особенно из этого города.
- Да. Найди все, что можешь, попытайся понять, чем действительно занималась Джесси, но будьте с Эммой аккуратны. Джесси могла задать не тот вопрос не тому человеку, и вы двое можете совершить ту же ошибку.
- Ты веришь, что убийца каким-то образом связан с тем, что случилось с Джесси пятнадцать лет назад?
- Я не верю в совпадения, - ответила Мэгги. – И ты тоже.
_________________

Кира, Юля, большое спасибо за продолжение!
_________________

Ух, какая же волнующая глава.
Я даже представить себе не могу, что за человек этот маньяк. У Хупер убийцы очень часто на виду и иногда можно догадаться, но здесь...
Да и подвал оборудоват так, что Джесси сама не выберется. Да, маньяк хорош...
Может быть экстрасенсорная связь сестер снова появится и поможет? Но даже если не появится, я очень надеюсь, что команда всё-таки спасет Джесси
Переводчицы, спасибо ещё раз за ваш труд

Спасибо за продолжение!

Девочки, спасибо за перевод новой главы!

Очень жаль! Джесси поступила слишком опрометчиво, когда решила одна найти маньяка.
Она явно недооценила его.

Маньяк очень умный и хитрый, и играет с Джесси, как кошка с мышкой.
Он прекрасно знал, что она к нему придёт и конечно, был к этому готов.

Сестра Джесси, Эмма явно что-то знает о том, что случилось с Джесси 15 лет назад.
Может таким образом можно будет выйти на убийцу?
___________________________________

Спасибо за новую главу
_________________

Девочки, спасибо огромное за перевод и редактирование!
___________________________________

Спасибо огромное за продолжение!
___________________________________

Девочки, спасибо за новую главу!
___________________________________

Девочки, спасибо за перевод новой главы!

 » Глава 19

Перевод kira in love
Редактирование Araminta

Джесси не знала, сколько времени прошло, но была уверена, что счет идет на часы, потому что она успела исследовать каждый миллиметр своей тюрьмы и поломала все отмычки, пытаясь открыть дверь.
Ее не покидало ощущение, что он каким-то образом установил там ловушки, потому что она была аккуратна и умела, а такие инструменты не ломаются просто так. Он играл с ней – вот что она думала. Играл с ней, позволяя верить, что отсюда есть выход, а затем убедиться в своем проигрыше.
Ублюдок.
Бравада Джесси длилась достаточно долго. Отказываясь тратить время на мысли о том, что может случиться, если она не сможет сбежать, Джесси сосредоточилась на поисках. Она исследовала, думала и наконец призналась сама себе, что сама выбраться не сможет. Она методично рассмотрела и отвергла различные планы того, как получить преимущество, когда он придет за ней.
Она отказывалась сдаваться.
Когда Джесси заметила инфракрасную камеру и направилась к ужасному кровавому стулу, чтобы встать на него и разбить камеру, тогда и обнаружила, что стул приделан к твердому грязному полу. Она полагала, что внизу бетон. Но не стала даже подтверждать свои подозрения.
Не желая радовать его своей паникой, потому что он определенно наблюдал за ней или записывал все происходящее, она сохраняла нейтральное выражение лица, когда заставила себя перебирать инструменты, покрытые кровью и плотью, пока наконец не нашла то, что смогла бросить в камеру и разбить ее.
– Пошел ты, – пробормотала она, чувствуя вспышку триумфа.
Ее торжество длилось довольно долго.
А затем она поняла, что свет от фонаря слабеет
– Вот черт, – прошептала Джесси.

Наварро бродил по гостиной, подобно беспокойному коту в клетке. Уже наступили сумерки, и до них доносились звуки салютов – фестиваль подходил к концу.
Им и так было невесело, а Эмма еще и заботилась о собаке, которая ненавидела салюты.
– Я должна была сказать тебе раньше, – проговорила Эмма. – И неважно, что я там обещала.
Ее глаза все еще оставались красными, с того момента, как она вернулась к нему рассказать о том, что знала о цели Джесси, но голос ее был ровным.
Он едва заметно повел рукой, будто отодвигая что-то в сторону.
– Говоришь, Джесси отрицала, будто что-то помнит о произошедшем с ней, но была уверена, что что-то было?
– Так она сказала. Она сосредоточилась на Викторе, по крайней мере, в начале, сказала, что точно помнит, как он подначивал ее выпивать больше и больше. Но позже… Она казалась менее уверенной и больше озадаченной. Растерянной.
Свернувшись на диване и поглаживая дрожащую собаку, Эмма наблюдала за метаниями Наварро и пыталась вспомнить каждую крупицу информации, которой поделилась Джесси.
– Казалось, она думает, что найдет ответы во время фестиваля, когда поговорит с тем, кого подозревала. Она была так осторожна насчет этого, особенно последние дни. Черт, я даже не знаю точно, причинили ли ей боль и скольких она подозревала. Она… она никогда не говорила, что их несколько, но сейчас мне кажется, что именно так и было.
– Эмма, мы оба видели, что сегодня она говорила со многими.
– Знаю-знаю. – Эмма прикусила ноготь на большом пальце, а затем добавила: – Тяжело сказать, с кем именно она беседовала, учитывая расстояние и количество людей вокруг. Но она точно говорила с Виктором, Сэмом, Дэном и Питером Троем. И у нас нет никакой возможности узнать, кто из них важен.
Наварро остановился и посмотрел на Эмму.
– Джесси жива. Ты понимаешь это?
– Ты имеешь в виду, пока что.
– Она жива.
– Поймана и в панике, – стараясь говорить ровно, ответила Эмма. – Согласно твоей начальнице.
– Она жива, – повторил Наварро.
– А ты почувствуешь ее смерть?
Прямой вопрос повис в воздухе на длительное время, пока наконец Наварро неохотно ответил:
– Скорей почувствуешь и узнаешь ты, нежели я. По крайней мере, вначале. Ты уже сдалась, Эмма?
Хотелось сказать, что нет, но Эмма поняла, что не может произнести ни слова. Потому что где-то в глубине души у нее было жуткое ощущение, что остаток жизни Джесси измеряется часами.
И Эмма не могла ничего сделать, чтобы спасти сестру.

Он использовал шокер.
Хватило всего лишь ослепляющего луча света, направленного на нее на одно мгновение. Дверь внезапно открылась, и стрелы шокера полетели к ней.
Следующее, что осознала Джесси, – она пытается стряхнуть воздействие от поражения током, понимая, что привязана клейкой лентой к стулу.
Обнаженная.
Сначала свет буквально ослепил ее, и она не узнала голос, когда он заговорил.
– Не понимаю, зачем ты вообще вернулась. Тебе всегда было плевать на город, и ты не могла дождаться, чтобы убежать отсюда.
– Пошел ты, – проговорила она.
– Дерзкая до самого конца? – изумленно проговорил он. – Знаешь, мне-то плевать, почему ты вернулась. И я благодарен, что ты так умело все подготовила для повторения своего драматичного отъезда пятнадцатилетней давности. Мне лишь оставалось спрятать твою машину.
– В наши дни сложно избавиться от машины, – смогла ответить Джесси.
– Когда система GPS отключена, с этим проблем нет. Я отключил твою до того, как ты выехала за город. Тогда же я опустошил твою обойму. У меня было ощущение, что ты не заметишь ни того, ни другого. Ты всегда мало заботилась о деталях.
– Пошел ты, – повторила она.
Он засмеялся в ответ.
– И перед тем как уничтожить твой планшет, я убедился, что ты не отправляла никаких отчетов в компанию, на которую работаешь. У меня не было времени взламывать пароль и открывать файлы, но достаточно легко проверить систему и понять, что они не отсылались ни разу.
Слава богу, он не знает, что я нашла его коробку с трофеями. За этой мыслью последовала другая, более безнадежная. Не дай ему задаться вопросом, где я могла оставить копию данных на ноутбуке.
По крайней мере, у нее оставалась хотя бы эта победа. Если бы он понял, что она нашла его шкатулку, то, без сомнения, мучил бы ее, пока она не расскажет, где спрятала ее. И Джесси не питала иллюзий: причини достаточную боль – и человек все тебе расскажет.
Все что угодно, чтобы пожить еще немного.
Стараясь оттянуть этот момент как можно дольше, она проговорила:
– Это не значит, что я никому не рассказала. Неужели думаешь, меня могли послать сюда одну?
– Думаю, ты приехала одна. Чтобы разобраться в прошлом. Судя по вопросам, которые ты задавала некоторым из нас на фестивале. Все об одной-единственной вечеринке тем летом. Кто там был, что мы делали, кто с кем зажимался. Будто ты считала, что произошло что-то необычное, но не могла вспомнить, что. И знаешь, меня это действительно удивляет.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Да-да. Не могу решить, то ли ты настоящий экстрасенс, то ли просто хороша в блокировании сознания и переделывании собственного прошлого.
– Что за черт? – не смогла сдержаться она.
Он издал цокающий звук.
– Думаю, родственные связи важны. Потому что только груз вины заставил тебя нести всю эту ношу столько лет. Пусть ты и смогла вспомнить все, это была твоя ноша, так? Ты убежала и взяла ее с собой, чтобы она могла чувствовать себя здесь в безопасности. Иронично, учитывая, что ты работаешь на организацию под названием «Убежище». Ты ведь убедилась, что убежище Эммы – здесь.
– Я не… ты не… Кто ты такой? – прошептала Джесси.
Он вышел на свет, затем выключил один из фонарей, чтобы она смогла увидеть его. В его руке был очень большой нож. И он улыбался.
– Я – дьявол, Джесси. Разве ты не знала? Потому что Эмма знала. Что бы она ни позабыла, тогда Эмма узнала. Пятнадцать лет назад.

В комнате стоял запах алкоголя, пота, секса и чего-то горящего – может ладан, травка или что-то, чего она не знала. Но она узнала запах его дыхания – и это было не просто виски, а тухлые яйца. Сера.
Это был ад.
Дьявол.
Резкий разворот, ее лицо ударили о дверной проем, удар кулаком или двумя, еще удар, и снова. И новый приступ боли, когда треснуло ребро. И затем он над ней, в ней, пронзая и рыча. Она чувствует, как ее плоть разрывается, когда из него вырывается нечто куда более неестественное, чем акт насилия.
Ее держали для него, ее щиколотки и запястья, а другие пьяно смеялись, подстегивая его, уговаривая «разорвать» ее и «научить, в чем тут дело».
Она отвернулась, пытаясь избежать ужасного запаха его дыхания, и взглядом, затуманенным слезами, уперлась в татуировку на внутренней стороне его предплечья.
Роза внутри колючей клетки.
Пойманная.
– …покажу тебе, – прорычал он сквозь шепот, врываясь в нее все сильней и быстрей. – Я покажу тебе. Ты не убежишь от меня в этот раз, Роуз. Ты никогда снова не убежишь от меня.
Потерявшись в тумане боли, ужаса и замешательства, она практически чувствовала, как часть нее пытается убежать, просто уйти в какое-то другое место, где ничего подобного не происходит. Быть кем-то другим.
И когда он наконец закончил с ней, со смешком отодвигаясь в сторону, и другие отпустили ее, она повернулась на бок и свернулась в клубок. Ей было настолько больно, что она даже не представляла, почему до сих пор жива и дышит.
– Эй, может нам отвезти ее домой? – практически простонал один из них. – Или в больницу. Она выглядит… очень плохо.
Еще один засмеялся и ответил:
– Да, ты хорошенько попортил ее. Следующий будет…
Раздался странный булькающий звук, а затем дьявол проговорил:
– Никто больше ее не тронет. Ясно?
Кашель, и следом:
– Да-да, конечно, без проблем. Мужик, ты все равно ее слишком попортил для кого-то еще.
– Просто убирайтесь. Оба убирайтесь отсюда.
Она слышала звуки, шаги, затем дверь открылась и закрылась.
Она снова почувствовала горячее дыхание на своем лице. Но глаза ее были крепко закрыты, она пыталась стать кем-то другим.
– Ни слова, сучка. Поняла? Ни слова никому, или сегодняшний день покажется тебе отдыхом на пляже.
Она, видимо, простонала в ответ, не могла сказать точно. Но кислое дыхание отдалилось, послышались шаги, и дверь вновь открылась и закрылась.
Она не знала, как долго пролежала, пытаясь восстановить дыхание. Ее лицо горело, но она не могла вспомнить, когда он ударил ее. Может, это был он. Или кто-то другой.
Становилось тяжелей вспоминать детали.
Ей было больно везде. И так больно внутри.
Спустя долгое время она подползла к краю кровати. Дышать было тяжелей при движении, но она заставляла себя двигаться. Она хотела убраться отсюда. Хотела попасть домой.
Она хотела забыть все случившееся.
Хотела стать кем-то другим.
Спальня была ей незнакома, дверь в ванную оказалась приоткрыта. Каким-то образом она сумела встать с кровати и, покачиваясь, вошла внутрь, где ярко горел свет. Она зажмурилась, избегая смотреть в зеркало, и подошла к раковине, спотыкаясь на слабых, трясущихся ногах..
Она включила воду и наклонилась к струе, снова задохнувшись из-за резкой боли. Она сложила руки и брызнула водой в лицо. Больно. Пальцы ощутили, насколько отекшими были глаза, она чувствовала опухоль на челюсти и боль в носу.
Она медленно выпрямилась, и снова от боли в груди перехватило дыхание. Она посмотрела в зеркало.
Там она увидела напуганное лицо Джесси, которая смотрела на нее, и услышала шепот сестры:
– О боже мой, Эмма…
Джесси стояла позади нее в дверном проеме, поняла Эмма.
И затем она посмотрела на свое отражение. В ее разуме и душе что-то перевернулось с мучительным скрежетом. Оба ее глаза были практически закрыты, наливаясь синяками и отеками. Ее нос, очевидно, был сломан, губы опухли, нижняя прокушена в двух местах. Ее нижняя челюсть опухла и наливалась синевой.
На ее ключице виднелась отметина от укуса. И выше на левой груди…
И тогда сознание Эммы Рейберн решило не помнить.

Наварро рывком сел в постели, едва ли понимая, что в окна номера пробиваются лучи рассвета. Очень долгое мгновение он вообще не мог дышать, а когда наконец сумел вдохнуть, произошло это с резким звуком.
Он откинул покрывало и встал с кровати, быстро одеваясь. Он вышел из номера, даже не взяв ключ, намереваясь дойти до Эммы как можно быстрей.
В гостинице горел ночной свет – несколько слабых ламп, включенных в номерах, куда еще не добрался рассвет. Стояла тишина.
Он поднимался по лестнице, переступая через ступеньки, и, добравшись до семейного этажа, увидел открытую дверь и бледную, мрачную Эмму, стоявшую в проеме. Она была закутана в длинный толстый халат и, увидев гостя, молча развернулась и прошла в гостиную.
Лампы освещали комнату. Она села на диван, и ее маленькая собака немедленно запрыгнула рядом и свернулась рядом с тихим скулением.
Как бы того ни хотелось, Наварро не осмеливался коснуться ее. Только не теперь. Он опустился на ближайший стул, где бы он мог наблюдать за ее лицом и быть так близко, как только она сможет вытерпеть. Она начала гладить собаку, не сводя с нее взгляда.
– Ты знаешь, – сказала Эмма, ее голос звучал удивительно ровно. – Ты… Это был сон?
– Да, – ответил он.
– Весь сон? – она тяжело сглотнула.
– Думаю, да.
Странная улыбка изогнула ее губы.
– Каждое лето. Каждое лето я притворяюсь кем-то другим. И я никогда не знала, почему. Даже когда ты спросил меня, у меня не было нормального ответа. Я просто знала… Я должна уезжать отсюда и быть кем-то другим. А потом я упала и ударилась головой, начав видеть… ужасные вещи. И встретила тебя в Сент-Луисе. И тогда я… больше не захотела кем-то быть. Даже летом.
– Все будет хорошо, Эмма. Ты будешь в порядке. Ты можешь справиться с этим.
– Я не помню, – сказала Эмма. – Ничего из этого. Даже когда Джесси вернулась, когда мы говорили о той ночи, я не помнила, что все это случилось со мной, а не с ней. – Она первый раз посмотрела на Наварро, действительно озадаченная. – Как я могу не помнить?
– Разум сам защищает себя, – проговорил он. – И очень хорошо.
– Все пятнадцать лет?
– Иногда всю жизнь. – Он старался говорить ровно, не думая о том, как жестоко с ней обошлись. – Если бы ты не упала и не ударилась головой, если бы твои способности никогда не стали активными, если бы Джесси не вернулась домой… может, ты никогда бы и не вспомнила.
– Может, так было бы и лучше.
– Сейчас ты помнишь, потому что должна.
– Да? – Ее голос был потерянным. – Разве?
Наварро помедлил, не желая отвечать банальностями. Вместо этого он проговорил:
– Мы – такие, какими нас сделал наш опыт, Эмма. Хорошо это или плохо. Сейчас ты помнишь, потому что твой разум решил, что ты можешь справиться с воспоминаниями. Встретиться с ними. И…
Слезы полились из ее широких глаз и потекли по ее бледному лицу.
– А Джесси больше не может защитить меня. Не в этой жизни. Я почувствовала, как она ушла. Я чувствовала ее смерть. Она ужасно мучилась. Ужасно. И… и она вспомнила. Прямо перед смертью, она все вспомнила. Хотя это все случилось со мной, ее сознание каким-то образом воспроизвело то, что я испытала. Каким-то образом она все это испытала. Будто это случилось с ней, а не со мной. Те воспоминания хранились глубоко в ней с ее отъезда. Но то, что он сделал с ней вчера… открыло дверь. Поэтому я сейчас все помню. Она не может больше нести эту ношу. Вину. Стыд. Всепоглощающую ярость и боль. Она несла все это внутри пятнадцать лет.
– Почему она? – мягко спросил Наварро.
– Потому что она винила себя. Она уговорила меня пойти на вечеринку. – Эмма, казалось, не замечала слез, текущих по ее лицу. – Она была старшей сестрой, ответственной за меня. А это кое-что значило для нее. Отца не было в городе около месяца. Экономка в основном позволяла нам делать все, что мы хотели. В ее обязанности не входила родительская забота, она просто должна была находиться рядом. Джесси и ранее бывала на этих вечеринках, но не я. Она выбрала мне одежду. Сделала прическу и макияж. Позволила надеть мамины сережки. Мы должны были… повеселиться.
– Эмма…
– Я не должна была пить – таково было единственное правило. Поэтому я пообещала. И я не пила ничего, кроме лимонада. А Джесси… Джесси напилась. Виктор подначивал ее, его, казалось, это забавляет. Затем… затем все смутно… – Она медленно втянула воздух и выдохнула. – Думаю, кто-то помог Джесси подняться наверх. Кажется, я последовала за ними, потому что беспокоилась. И она… она отключилась.
– В той спальне?
– Думаю, да. Она была без сознания. И я была там. Он хотел кого-то. Он хотел… меня. По какой-то причине он хотел меня, и я была там.
– Кто это был, Эмма? – Наварро не мог не спросить. – Кто изнасиловал тебя?
– Я… Я не помню. Не помню его лица. Я даже не помню, кто были эти двое, кто… держал меня. Я помню запахи… и звуки… и боль. Но не помню, кто они.
– А татуировка?
Эмма медленно кивнула.
– Я помню ее. Роза, окруженная шипами. Но не помню, чтобы я видела ее после той ночи. Если он все еще живет здесь…
– Ты знаешь, что так и есть, Эмма. Какие бы эмоции и воспоминания Джесси не блокировала все это время, она начала восстанавливаться. Задавала вопросы. Угрожала ему. Ее воспоминания вели прямо к нему. И он не мог позволить раскрыть себя. Не только из-за того, что случилось пятнадцать лет назад, а из-за того, что происходило с тех пор.
– Убийства. Он убивал женщин.
– Нельзя точно узнать, когда изнасилование перестало удовлетворять его, – тихо проговорил Наварро. – Но уверен, когда мы найдем его и раскроем прошлое, обнаружим и других женщин, которых он насиловал. А затем что-то изменилось, и он начал убивать.
_________________

Кира, Юля, спасибо за продолжение!
_________________

Девочки, спасибо за перевод новой главы!
Я конечно, в шоке и в ужасе!
Неожиданный поворот....
Изначально всё указывало на то, что 15 лет назад с Джесси случилась беда, но оказывается не с ней, а с Эммой.
Реалистичный сон, который помог ей всё вспомнить. И Наварро теперь тоже всё знает.
Почему-то насильник назвал Эммму Роуз.... Он уже тогда, 15 лет назад был неадекватным.
Я всё-таки, думаю на Виктора. Он и есть маньяк! И Джесси сейчас в его лапах!
___________________________________

Спасибо большое за продолжение