gloomy glory:
21.05.15 18:39
» Глава 28
Перевод: Talita
Редактирование: Королева, gloomy glory
Глава 28
– Который час? – в сотый раз спрашиваю Жака.
Он снова достает из кармана часы:
– Девять сорок пять.
Мы сидим на заднем сидении его машины в паре кварталов от условленного места. Предполагается, что остаток пути я пройду одна, чтобы ввести в заблуждение похитителя.
– Уверена, что хочешь это сделать? – уточняет Жак.
Я киваю. А как иначе? Единственная зацепка – это явная причастность Оуэна, хотя мне трудно представить, как такой хлыщ мог спланировать похищение. Видимо, его актерские способности лучше, чем казалось. Но зачем ему это устраивать? Ради денег? Неужели желание выпендриться перед отцом стоит подобного риска? Я закрываю глаза и вспоминаю, как меня запихивали в грузовик. Должно быть, Оуэн все подстроил, включая удар в челюсть. Желудок сжимается в узел, и я жалею, что Коула нет рядом. Он наблюдает за домом Оуэна и проследит за ним до места, где они держат маму. Из моего видения следует, что она не в жилом помещении. Таким образом, если Жак меня потеряет, то Оуэн приведет Коула прямиком в логово.
Я смотрю на профиль Жака и осознаю, что почти не знаю этого француза.
– Можно вопрос?
Он поворачивается:
– Конечно.
– Я видела, как пару недель назад вы выбегали из нашего дома, но к маме тогда не заходили. Почему?
Жак отводит взгляд:
– Она сказала, что я слишком настойчив. Приходится думать дважды, прежде чем прийти к ней. В тот раз я решил не испытывать судьбу.
– Извините.
Жак пожимает плечами, и уголок его губ приподнимается в улыбке.
– Одна из многих причин, почему я ее люблю. С ней всегда сложно.
Хорошо ему говорить. Гораздо труднее жить с этими сложностями, когда ты дочь их обладательницы. Я закрываю глаза и глубоко вздыхаю.
– Пора, – сообщает Жак.
Я открываю глаза и киваю.
Он сжимает мою ладонь:
– Удачи, Анна. Верни ее домой.
Я пожимаю его руку в ответ. Действительно здорово, что Жак на нашей стороне, но выходя из машины и шагая вдоль зданий, я гадаю: сознает ли он, во что ввязался, влюбившись в мою маму?
Однако сейчас не время об этом переживать. Я слышу, как позади хлопает дверца: это Жак оставляет свой автомобиль и садится в кэб, который нанял, чтобы Оуэн его не опознал.
Я поворачиваю за угол, крепко сжимая саквояж с деньгами. На мне темное пальто, шляпа и, к вящему недовольству Жака, шерстяные штаны. Коул позаимствовал их для меня у своего дяди. И правда, не в платье же идти. Так теплее и удобнее двигаться. И есть куда спрятать нож и отмычку. Еще одна спрятана под волосами у меня за ухом. Операция по спасению мамы спланирована очень тщательно. Остается молиться, что мы все предусмотрели.
Я иду не торопясь, но сердце грохочет так, что едва слышу собственные шаги. Похититель знал, что делает – на улицах ни души. Я уже почти на месте, когда где-то слева скрипит дверь. Ускоряю шаг и вижу, как мужчина выталкивает на улицу плачущую женщину. Она ниже меня, ее светлые волосы сияют в свете фонарей. Знаю, надо идти дальше, но спрашиваю:
– Вы в порядке?
Она оборачивается и рыдает еще громче:
– Помогите мне…
Затем падает на землю, и я кидаюсь к ней.
Кто-то зажимает мне рот, обхватывает за талию и тащит в проулок. Я бью локтем вверх, попадаю – но тут меня впечатывают в кирпичную стену. Вспышка боли, и последняя сознательная мысль:
«Пожалуйста, пусть это окажутся похитители, а не какие-нибудь случайные воришки».
* * *
Когда прихожу в себя, начинает сбываться мой сон. Я лежу на грубых досках, на стене играют тени. Один глаз заплыл, и каждый удар сердца болью отдается в голове. Веревки впиваются в запястья и лодыжки. Вонь от отбросов и гнилой рыбы так сильна, что меня едва не выворачивает.
Сзади кто-то шевелится, я задерживаю дыхание, а потом узнаю…
Мама!
Пытаюсь пошевелиться, но со лба течет пот, и меня мутит. Я закрываю глаза и конвульсивно сглатываю.
– Мама? – Я словно в одной из бесчисленных темных комнат, и приходится гадать, здесь она или нет.
– Ш-ш. Говори потише. Нельзя, чтобы охранник понял, что ты очнулась.
Я стискиваю зубы, борясь с головокружением и тошнотой, и, с трудом сев, приваливаюсь к стене. Неглубоко дышу, пока мир вокруг не перестает кружиться. Глаза привыкают к тусклому свету, что проникает сквозь щели в деревянных стенах, и я наконец замечаю маму, скрючившуюся в углу напротив.
– Ты в порядке?
– Ты цела?
Я чуть улыбаюсь и отвечаю первой:
– Меня вырубили о кирпичную стену, но думаю, оправлюсь.
– Я замерзла, проголодалась и в ярости, но в целом в порядке. – Мама молчит, затем добавляет: – Оуэну не жить, если я до него доберусь.
Значит, все-таки Оуэн. Я подозревала, но все равно меня будто ледяной водой окатывает. Сердце ноет, и я понимаю, как же хотела ошибиться в своих догадках.
– Ты его видела?
– Однажды. В основном сюда приходить его стерва жена.
Итак, жена тоже в деле. Интересно, а она в курсе, что Оуэн предлагал мне стать партнером? Если придется, я разыграю эту карту.
– Охрана с ней приходит?
– Только один человек. Я уговорила его дать мне одеяло, еды и воды.
Я улыбаюсь в темноте. Ну естественно.
– Я оставила тебе немного.
– Немного чего?
– Воды.
У меня перехватывает дыхание.
– Так ты знала…
– Что ты придешь? Конечно.
Я слышу, что она улыбается, и на глаза наворачиваются слезы. Хочется так много сказать – как я ее люблю, как сержусь на нее, какая она замечательная, какая эгоистка, – но сейчас не время. Может, потом придется еще годы ждать подходящего момента, но если я нас не вытащу, то он вовсе не настанет.
– Где охранник? И есть соображения, где нас держат?
– Охранник прямо за дверью. Насколько могу сказать, мы в заброшенном пакгаузе у реки. Они завязали мне глаза, но я почуяла запах доков. Думаю, мы на складе.
Меня охватывает гордость. Может, мама и была напугана, но все равно достаточно владела собой, чтобы подметить нужные детали. Похитители недооценили женщин Ван Хаусен.
– Дверь заперта? – спрашиваю я.
– Да.
– Твои ноги и руки связаны?
– Да, веревкой.
– Ты к чему-нибудь привязана?
– Нет.
Я проверяю путы на руках. Кто бы их ни завязал, в этот раз он лучше постарался. Вероятно, я могу высвободиться, но в нынешнем состоянии это отнимет слишком много сил, и защитить себя или маму уже не получится.
– Можешь подползти ко мне?
Вместо ответа слышу, как что-то шуршит по полу в моем направлении.
– Недавно сюда заявился Оуэн, но потом ушел. Думаю, сейчас за дверью только охранник.
Мама подползает ближе, и я наклоняюсь к ней:
– Мой нож в заднем кармане брюк. Нам надо сесть спиной к спине.
– Ты в брюках? – только и спрашивает она, а затем мы устраиваемся как надо.
После нескольких попыток, мама достает нож. Слава богу, обыскать меня не догадались.
Мама вкладывает нож мне в пальцы.
– Отклонись.
Не задавая вопросов, она отстраняется, и я одним движением открываю «бабочку».
– Теперь снова наклонись ко мне, только медленно.
Мне надо разрезать путы, а не ее руки.
Двигаясь на ощупь, я просовываю лезвие меж веревок и начинаю пилить. Веревка не толстая, и вскоре все готово.
Действие меня вымотало, и я просто сижу, привалившись к стене, пока мама разрезает путы у себя на ногах.
Затем становится на колени рядом со мной и осторожно касается моего лица:
– Господи, а ты ведь не шутила насчет кирпичной стены.
Я качаю головой, о чем тут же жалею – боль пульсирует в висках. Не тратя слов, мама освобождает мои запястья и лодыжки.
– Погоди. – Она встает и осторожно разминает затекшие мышцы. – Тебе нужна вода.
И приносит мне небольшую жестяную кружку. Я осторожно отпиваю – не хочу, чтобы меня вывернуло. Комната по-прежнему кружится, а желудок сжимается от страха. Ну и как мне вытащить нас на свободу, если я не уверена, что смогу встать?
Раздается треск рвущейся ткани, и мама на миг забирает у меня кружку. А когда отдает обратно, промокает мне лоб и щеку холодной влажной тряпкой. Я закрываю глаза и пытаюсь выровнять дыхание. Кажется, помогает.
– Что теперь? – спрашивает мама.
Я снова глубоко и осторожно вздыхаю.
– Надо выбираться.
– Как?
Я бы улыбнулась, не боли лицо так сильно. Мама не колеблется и не тратит время на стоны. Ее во многом можно упрекнуть, но Мэгали Моше из породы живучих.
– Садимся обратно по местам и делаем вид, будто все еще связаны. Отвлекаем внимание охранника и действуем по обстановке.
Мама кивает и возвращается в свой угол. Я ложусь, осторожно пряча веревки под себя, и стараюсь не думать, что будет, если вдруг все пойдет не так – к примеру, Оуэн вернется, или у охранника окажется пистолет. И почему я не уточнила это у мамы? Теперь уже поздно. Она кивает мне и начинает всхлипывать.
Итак, к спектаклю готовы.
Мама набирает воздуха в грудь:
– Джозеф! На помощь! Пожалуйста!
Ее голос полон ужаса. Иногда я забываю, какая она хорошая актриса. Ключ скрежещет в скважине, скрипит дверь. Я моргаю, ослепленная внезапным светом.
Входит мужчина в темной одежде:
– Ну чего ты теперь ноешь?
По легкому акценту я узнаю одного из моих прежних похитителей.
– Моя дочь – кажется, она мертва. Вряд ли вам это надо, да? Как вы получите у ее отца деньги, если она умрет?
Я едва не вздрагиваю, но сдерживаюсь. Разумеется, мама донесла до них мысль, что живая я гораздо ценнее.
Охранник поворачивается ко мне, и мое сердце бьется чаще. Лицо мамы за спиной похитителя белое и испуганное, но также полно решимости. Я жду, когда мужчина наклонится, даю маме сигнал вытянутой рукой: кулак, три пальца – начинаем.
Безмолвной молнией она пролетает через комнату и накидывает веревку на шею охранника. Я изворачиваюсь, сбиваю его с ног и усаживаюсь сверху, приставив нож к горлу.
– Пикнешь – перережу голосовые связки, – шепчу. – Понял?
Он слегка кивает. Судя по взгляду, прекрасно понял.
Пока мы с Джозефом обмениваемся любезностями, мама ловко его связывает.
Я убираю нож.
– Вам не уйти, – рычит охранник. – Босс вот-вот вернется.
Мама протягивает руку, и я даю ей нож. Она наклоняется, отрезает полоску ткани от нижней юбки, комкает и затыкает Джозефу рот.
– Слишком много болтаешь. – И прежде чем уйти, со всей силы пинает его под ребра. – До свиданья, милый.
Я округляю глаза, но ничего не говорю – слишком занята тем, чтобы сохранять вертикальное положение.
– Идти можешь? – Мама прячет нож в карман и берет меня под руку.
– Думаю, да.
У двери мы замираем и прислушиваемся. Тихо. Переступив порог, я быстро оглядываю соседнюю комнату. Похоже, мы в офисе бывшего пакгауза. Несколько широких столов по периметру и большое окно в одной из стен – наверняка выходит на остальную часть склада. Все покрывает толстый слой пыли.
– Сюда, – киваю я на дверь справа. – Думаю, она ведет наружу. Другая, наверное, вниз в…
Сердце подскакивает к горлу. Снаружи доносится какой-то шум.
Мама хватает меня за руку и тащит к двери напротив. Очутившись в темноте, мы едва не падаем со ступеней. Я цепляюсь за стену и спешу за мамой. Внизу мы останавливаемся, инстинктивно чураясь кромешной тьмы, но, заслышав наверху крики, бросаемся вперед, мгновенно ослепнув.
Теперь идем медленнее, держась за руки, пока не нащупываем стену. Начинаем осторожно искать дверь.
Сердце дико стучит, во рту сухо. Если не найдем путь наружу, то очутимся в такой же ловушке, в какой и сидели. Я больно ударяюсь обо что-то голенью и застываю, когда какой-то металлический предмет с грохотом падает на пол.
Дверь наверху внезапно распахивается. Мы с мамой замираем.
– Выходите, выходите, где бы вы ни были, – нараспев произносит Оуэн.
Над головой вспыхивает лампа, заливая нас золотистым светом. Оуэн стоит наверху, целясь из пистолета.
– Доставай наручники, – приказывает он кому-то позади себя, медленно спускаясь вниз. – Посмотрим, как она из них выберется.
Оказавшись рядом с нами, он идет не ко мне, а к маме. Приставляет пистолет к ее голове и улыбается. Знает, что я ничего не сделаю, пока ей грозит опасность. Поверить не могу, что считала его милым.
– Руки за голову.
Я медленно подчиняюсь, словно невзначай проведя за ухом. Прячу в ладони отмычку, не сводя с Оуэна глаз. И ошарашено смотрю на вооруженную женщину, которая спускается по лестнице. Та самая, что работала у мистера Дарби.
– Надень на нее наручники, – приказывает Оуэн.
Она хватает меня за руки и заводит их мне за спину.
– О, как великие терпят крах.
– Заткнись, Лоррен, – рявкает Оуэн, и она поджимает губы. – Отведи ее мать наверх и запри с Джо. Ему понравится.
– С удовольствием.
Глядя, как Лоррен связывает маму, я чуть не плачу.
«Прости», – говорю ей одним взглядом.
Но мама с холодным презрением смотрит на похитителей и произносит:
– У вас ничего не получится. Вы оба слишком тупые.
Лоррен бьет ее по лицу, и я морщусь.
– Встретимся у лодки, – говорит жене Оуэн и поворачивается к двери всего в паре шагов от того места, где стоим мы с мамой.
Так близко.
Он молча открывает дверь и выталкивает меня наружу. Ледяной ветер приятно остужает мое опухшее лицо. Оуэн ведет меня по длинному доку, а я лихорадочно пытаюсь придумать, чем же можно помешать. Вот бы Коул появился. Или Жак. Кто угодно! Тут меня осеняет, и я спотыкаюсь. Коул! Я ни разу не пыталась связаться с ним, но он же слышал мой безмолвный крик в кошмаре. Господи, неужели это случилось лишь утром?
Я отчаянно посылаю к нему ниточку, но сосредоточиться трудно, ведь я не знаю, где именно он сейчас. Может, попробовать что-то другое? Я быстро представляю, как от меня во все стороны расходятся лучи света, пытаюсь найти Коула, замедляю шаг, и Оуэн подталкивает меня сзади пистолетом:
– Быстрее.
Посылаю новый веер лучей. Пожалуйста, Коул, пожалуйста… Понятия не имею, получится ли у меня.
– А к чему спешка? – задаю резонный вопрос. – Разве мы не ждем Лоррен? Если только ты не решил ее надуть.
Оуэн молча снова подталкивает меня, и я иду дальше.
– Что вы собираетесь сделать с мамой?
– Не твое дело. Шагай.
Он словно защищается. Сожаление сжимает сердце. Зачем? Зачем симпатичному талантливому молодому человеку так поступать? Неужели дело правда в деньгах? Может, он просто заигрался? Я выбрасываю эти мысли из головы. Нельзя его жалеть. Надо найти способ спасти маму. В конце концов, Оуэн это заслужил. Он сам выбрал свой путь, как и я.
Сосредотачиваюсь, снова посылаю нити – и вдруг приходит ответ. Коул! Связь длится всего миг, но и этого достаточно. Он где-то здесь.
– Оуэн, зачем ты меня куда-то ведешь? Ты ведь уже получил деньги.
– Дело не только в них, – отвечает Оуэн несчастным, но решительным голосом. – Как ты не понимаешь? Я хочу тебя. Хочу славу и богатство, которые мне может принести дочь Гудини.
– Да он даже не знает, что я его дочь! – в отчаянии кричу я.
– Твоя мать тоже так говорит. Боже, она так удивилась, когда я рассказал ей, что ты бегала его проведать.
Значит, Оуэн или его жена за мной следили. Удивительно, как они не столкнулись с миссис Линдсей. Мы доходим до конца дока, где покачивается на волнах пришвартованная лодка. Я вижу, как какой-то мужчина выходит из тени и замедляю шаг.
– Отлично сработано, Оуэн. Честно говоря, я до конца не верил, что ты справишься, однако получилось.
При звуках британского акцента, что доносит до меня ветер, я замираю. И узнаю говорившего еще до того, как Оуэн произносит его имя.
– Спасибо, Франклин. Я же сказал, что смогу ее сюда привести.
...продолжение следует...
...