Я выхожу из игры. Книга 2. `Плохие игры` (СЛР, 18+)

Sandrine Lehmann:

Это точно. Она сейчас и сознательно, и подсознательно стремится к миру и гармонии в своей жизни, и отпустить Отто для этого - самое то.


Этот непростой период начался со смерти Ноэля. А сейчас, на время, неприятности в прошлом. Но только на время.
Оля бы со спойлером...

...

Deloni:

 » Графический спойлер к 19 главе (книга 2)

Всем привет!

Ну , я лучше с дразнилкой пока ... Ловим.

P.S.:Наслаждаемся коротким розовым периодом у героев... (Это сойдет за спойлер? )

...

Sandrine Lehmann:

Оленька, спасибо за дразнилку!
О да, она приводит нас в Париж!
Я тоже хочу привести вас в Париж. Для этого есть очень особенная песенка.
Я несу ее в двух вариантах. Первый - для тех, кто предпочитает классику.


Во втором варианте мне понравился клип.


Ну и упомянутая в главе песня. Она может и не в тему, но это именно та песня, под которую могла танцевать в конце 80-х молодая мамочка с ребенком в пузике.

...

Deloni:

Ив Монтан, конечно у него обалденное исполнение, так и представляется Рене гуляющая по весеннему солнечному Парижу, полностью погружённая в расслабление, отдых и ожидание малыша. Очень люблю эту песню.
Клип, тоже классный, согласна, что сделан с отменней фантазией, хотя певица конкуренцию Монтану не составила.

...

Airkiss:

Привет!
Оля, спасибо за замечательный коллаж!
Ира, а у меня Париж ассоциируется с другой песней Ив Монтана "A Paris!"🤗

...

Sandrine Lehmann:

Юль, ну не молодец ли ты, что напомнила, она тоже отлично подходит и ее тоже надо принести.





А главу сейчас принесу

...

Sandrine Lehmann:

 » Книга 2 Глава 19 (Новая версия)

Самая красивая беременная женщина в Париже и окрестностях с удовольствием поглядывала на свое отражение в витринах магазинов на бульваре Осман. Она шла от Опера в сторону авеню Курсель и улицы Монсо. Солнце играло в ее темных волосах чуть ниже плеч, она гордо несла свой почти шестимесячный животик, мягко облегаемый шелковым свитерком в розовую, голубую и бледно-зеленую полоску. Комплект свитерку составляла бледно-салатовая ветровка, голубые джинсы и светло-серые мокасины – все это было куплено только сегодня. На ее плече висела маленькая серо-голубая кожаная сумочка, а в руке покачивался пестрый бумажный пакет, из которого торчал золотистый ароматный и горячий даже с виду длинный багет и свисал пучок зелени – кудрявые листья петрушки соседствовали с фиолетовым базиликом и темно-зелеными перьями эстрагона.
Прекрасный день 25 апреля клонился к вечеру. Улицы утопали в свежей листве и праздничной белизне цветения платанов и вишен, нежный сладкий запах весенних цветов смешивался с ароматом кофе и свежей выпечки из многочисленных patisseries (1).
Весна – чудесное время для знакомства с Парижем, а в случае Рене это нельзя даже назвать знакомством, скорее, самая нежная дружба. Рене любила этот город, и он, казалось, отвечал ей взаимностью. Она радовалась солнечной погоде, всплескам ярких цветов на клумбах и прилавках, запаху кофе и ванили, симпатии и дружелюбию прохожих. Молодая женщина так искрилась своим счастьем и красотой, гордостью за свое будущее материнство, что люди не могли удержаться от улыбки при ее виде.
Не то чтобы в Цюрихе было хуже. Конечно, нет. Просто там она все время куда-то торопилась, спешила, не могла наслаждаться отпускной праздностью и беззаботностью, которую ей дарил Париж. Дома некогда просто погулять по улицам ради собственного удовольствия, тщательно выбрать и нанести жемчужно-бежевые тени и розовую помаду оттенка «антик» и вдеть в мочки ушей маленькие жемчужные сережки. В Цюрихе она почти не ходила пешком, всегда и везде ездила на машине. Брат даже ругался и грозился отнять у нее ключи, чтобы она больше гуляла. Но в Париж она приехала на поезде, и хорошо: водить тут машину для неопытного водителя – удовольствие ниже среднего.
Перед поездкой окружающие постарались-таки потрепать ей нервы. Правда, Рене не обращала особого внимания на эти нападки. Она наслаждалась воцарившейся в ее жизни гармонией.
Господин Краузе, который был крайне удивлен, обнаружив свою девятнадцатилетнюю подопечную в положении, доставал ее больше всех. Он привык видеть в ней робкого подростка, тихоню, которая воды не замутит и никогда никому не осмелится возразить. Сначала опекун пытался узнать, кто посмел такое проделать с девочкой, у Артура. Но тот, зная, что таково желание сестры, не дал ответа. Тогда господин Краузе потребовал у самой Рене назвать отца ребенка. В дальнейшем он собирался разыскать негодяя и заставить жениться. Но Рене наотрез отказалась. Опекун пригрозил лишить ее ренты, на что она ответила, что немедленно оспорит его действия в суде и, разумеется, выиграет, поскольку завещание фрау Браун не предусматривало лишения внучки права на ренту в случае ее беременности. Господин Краузе, шокированный тем, что Рене осмелилась показать ему зубы, но вынужденный признать, что формально она права, побрюзжал, пошумел и отступился.
Девицы на работе, в отличие от интеллигентного господина Краузе, отступаться не собирались. Их тоже донельзя интересовал вопрос, кто отец ребенка Рене. Они донимали ее: то толпой, когда вместе обедали в кафе, то Крис выпытывала в одиночку во время работы. Рене в ответ развлекалась как могла. Один раз даже сообщила, что имела место групповуха с футбольным клубом «Базель». Причем не только с основным составом, но и с запасными игроками, техническим персоналом и даже менеджментом. Попробуй тут разбери в такой толпе, кто мог реально стать папашей!
Что до деда с материнской стороны, то, узнав о беременности внучки, он орал, как потерпевший. Доктор Тибо не привык сдерживать свой темперамент и не стеснялся в выражениях. Будучи врачом и понимая, насколько уязвима женщина в положении, он не стал прессовать ее, но Артуру вынес мозг, совершенно правильно полагая, что тот знает в точности, кто обрюхатил бедняжку. Но Артур и тут молчал, как партизан, а Рене объяснила разбушевавшемуся родственнику, что рассталась с любовником навсегда и не позволит вмешиваться в свои дела даже любимому дедушке. Но никто не мог помешать доктору Тибо заклеймить соблазнителя всеми непечатными словами, существующими в швейцарском диалекте французского языка, и не призвать на его голову ворох самых изощренных кар, самой мягкой из которых была пенэктомия (2) вкупе с кастрацией без анестезии. Впрочем, надолго его гнева не хватило, он смилостивился, смирился и пообещал полностью оплатить для правнука образование и подарить ему комнату в своем доме. Бабушка спокойно созерцала взрывы гнева супруга. Она так же хорошо, как и Рене, понимала, что тот проорется и успокоится.
Директор фирмы Макгил, узнав о беременности сотрудницы, сказал, что, разумеется, будет ожидать ее выхода после декретного отпуска и сохранит за ней рабочее место, что Рене вполне устраивало. В то же время она приняла решение не брать академический отпуск в университете, заручившись у брата обещанием помогать ей по мере необходимости, которое тот дал без особой радости, но и без возражений. Рене надеялась, что не потеряет год, только оформит себе свободное посещение.
И вот, наконец, после всех этих разборок и споров – Париж! Отпуск, свобода, блаженное безделье, много сна и вкусной еды, чудесная погода, прогулки и наслаждение жизнью. В Париже жила подруга Рене, с которой та познакомилась во время программы студенческого обмена. Девушки созванивались и планировали провести часть времени вместе, но, появившись в Париже три дня назад, Рене еще не позвонила Моник. Пока ей хватало общества самой себя и Парижа.
Она шла домой, точнее, в отель, где остановилась. Даже не отель, а скорее что-то вроде пансиона. Нечто маленькое, почти семейное, всего на восемь номеров. Отель «Сент-Этьен» не мог похвастаться элегантностью «Крийона», роскошью «Жорж V» или шиком «Ритца», но он был уютным, недорогим, спокойным и тихим. Всего две звезды, но ей в самый раз, она всегда любила маленькие отели, где уютно, немноголюдно и по-семейному.
Рене заняла студию в мансарде, самую чудесную студию на свете! Там имелось все, что нужно для счастья одинокой девятнадцатилетней беременной женщине: окошко в скосе крыши; еще одно, в которое постукивала ветка липы; маленькая кухонька с двухкомфорочной плитой и крошечной духовкой; ванна на львиных лапах; широченная кровать под наклонным беленым потолком, поддерживаемым деревянными балками; и парк Монсо прямо под окнами. А еще молочно-белые обои с нежным узором из крошечных бордово-зеленых розочек, маленький телик и милейшие в мире хозяева.
Отель принадлежал семье Этьен-Лафур, и глава семейства, семидесятипятилетний Ги, крепко держал бразды правления. Его супруга Сюзетт царила на кухне и командовала служащими, а он восседал на ресепшене, ведал приездом и выездом гостей и прочими вопросами.
Мсье Этьен-Лафур отличался своеобразным подходом к клиентам. Он не выносил иностранцев, особенно немцев и англичан, терпимо относился только к тем, кто владел французским языком. Вообще говоря, иностранцев среди постояльцев Сент-Этьена было мало, но встречались иногда. Если гость не говорил по-французски, папаша Этьен-Лафур, конечно, обслуживал его как полагается (благо, он понимал в рамках необходимости и английский, и немецкий), хотя душу в это не вкладывал. Если же гость оказывался соотечественником или иностранцем, который говорил на языке Бальзака, то ему оказывался прямо-таки радушный прием. А еще отельер с большой симпатией относился к детям и беременным женщинам.
Рене Браун пришлась ему по душе. Она не просто свободно владела французским: это ее родной язык, пусть с женевским акцентом. К тому же девушка была такой юной и хорошенькой, а еще очаровательно беременной, что его сердце невольно таяло. Из нескольких разговоров с ней он выяснил, что у нее нет ни мужа, ни родителей, и проявил к постоялице неслыханную щедрость – дал скидку на стоимость номера. Его супруга тоже души не чаяла в молоденькой швейцарке и всегда оставляла для нее наиболее лакомые кусочки, самые пышные круассаны и самое свежее молоко. Рене будто бы не уезжала от деда с бабушкой.

Третий день ее отпуска, третий день в Париже. За два дня она уже погуляла и в саду Тюильри, и побывала в Лувре, причем завтра опять туда собиралась. Там столько всего интересного, что за один день не обойти. И, конечно, в полной мере оценила парк Монсо, на который выходили окна ее комнаты. Рене каждый день гуляла там, наведываясь к колоннаде и отдыхая на скамейке под огромным двухсотлетним цветущим платаном или около статуи юного фавна. Это самый центр города, VIII округ, рядом станция метро. Великолепная база для прогулок по Парижу, лучше не придумаешь! Сегодня Рене кроме Лувра успела совершить набег на Галери Лафайетт и погулять по Елисейским Полям.
Хотя солнце еще не село, стало прохладно и подул легкий ветерок. Рене застегнула ветровку, которую купила сегодня, с прицелом на поздние сроки беременности. Эта была приятная на ощупь, удобная и просторная вещь, для прохладных летних дней, довольно дорогая, но удачно подвернулась с приличной скидкой.
Рене подумала: прогуляла почти весь день, а устала лишь самую малость. Вот что значит не учиться и не работать, а только развлекаться! И как приятно сознавать, что впереди еще целых десять дней в Париже!
А сегодня ее ждал чудесный вечер. Она придет домой, приготовит себе легкий салат и поужинает им вприкуску с багетом, запивая мятным чаем с липовым медом. Этот чай мадам Этьен-Лафур каждый вечер приносила ей в качестве «комплимента», говоря, что от него лучше спится. Рене и так спала как младенец, но чай в самом деле был вкусный. А самое главное: приятно чувствовать, что кто-то о ней заботится, ведь ей так давно никто не приносил чай. А потом она включит телик, поймает что-нибудь легкое и приятное, заберется на широченную мягкую кровать, застеленную белоснежным бельем, пошушукается и понежится со своим сыночком. Он проснется, как обычно после ужина, и начнет играть с ней. У них уже появилась любимая игра: малыш толкал ее ножкой (хотя, возможно, это была и ручка), она тут же клала на это место ладонь – он отдергивал ножку. Снова толкал, мама опять ловила ладошкой, и он опять отпрыгивал. И так они могли играть очень долго. Малыш, когда не спал, очень тонко ощущал перемены в ее настроении: когда ей хорошо, он весел и игрив, когда она сердилась или грустила – беспокоился. Но в последнее время она перестала сердиться и грустить. И чтобы не нервировать крошку, и просто не было желания. Зачем, ведь и так все замечательно! И мелкие неприятности, которыми иногда жизнь так изобилует, отлетали от нее как от стены горох. Подрезал какой-то поганец на дороге? Ну и ладно, он найдет еще свой столб. Порвались колготки? Ну вот еще ерунда какая! Дома лежат еще одни, да и есть повод зайти в магазин и купить себе новые, а заодно и еще чего-нибудь. Голова болит? Ну и ладно, пойдем спать пораньше.
Еще она любила спеть сыну что-нибудь. Поглаживая животик, она пела все, что приходило в голову: от детских песенок до каких-нибудь хитов «Silent Circle» или «Queen». Он тут же начинал ее слушать, даже притихнув на время. В последнее время у них появилась любимая песенка про египтянина, под которую оба с удовольствием танцевали.
Рене успела к зеленому светофору на перекрестке бульвара Малешерб с рю де Миромениль. Ей осталось несколько минут до дома, то есть до отеля Сент-Этьен.
На перекрестке, как всегда, особенно по вечерам, столпились люди в ожидании зеленого света, и, когда он загорелся, толпа выплеснулась на проезжую часть. Люди шли навстречу друг другу, иногда сталкиваясь и избегая новых столкновений. Рене, привыкшая беречься от подобных неприятностей, лавировала в потоке, прикрывая рукой драгоценный животик.
Все случилось молниеносно, за считанные секунды. Подул ветер, бросил Рене в лицо прядь ее волос, и она на секунду перестала видеть, куда идет. Откинув прядь, поняла, что на нее несется здоровенный дядька с бородой, в клетчатом шарфе и в шляпе. Натуральный носорог, у которого плохое зрение! Но при его весе это не его проблема. Он уверен, что избегать столкновения с ним должны другие, потому что иначе им же будет хуже. Рене живо метнулась в сторону, чтобы не оказаться у него на пути. И тут же налетела на кого-то другого, тоже весьма не субтильного.
Машинально подняла взгляд.
Отто Ромингер!

1 (фр.) кондитерская, кофейня
2 Хирургическое удаление полового члена

________
За работу с текстом спасибо Галине (gallina)

...

ma ri na:

Ира, спасибо за продолжение) Ах, Париж) Рене наслаждается отпуском, отдыхает, гуляет, ходит по магазинам. Ей очень нравится, она счастлива, а чудесный семейный отель пришёлся по душе. Всё прекрасно) Надо же, какая встреча! Жду с нетерпением как она пройдёт.

...

Sandrine Lehmann:

Мариша,
Спасибо, что заглянула и написала коммент! Пока есть хоть один читатель, я работаю.
Да, у Рене золотое времечко, второй триместр, полный кайф. Гармония, прекрасное ожидание, умиротворение, а когда окружающий мир так хорош и дружелюбен - чего еще и желать. Поглядим, к чему приведет эта встреча и сильно ли подпортит мироощущение нашей будущей мамочки...

...

Airkiss:

Великолепная и, как сейчас модно говорить, атмосферная глава!
Спасибо, Ириша!
Я примерно представляю, куда ты поселила Рене, и, конечно, все, кто бывал в Париже, были там же, где и Рене
Жду поскорее развития сюжета - как Отто отреагирует на встречу с Рене. А вдруг он её не узнает!
Шучу. Конечно узнает.
Но самое главное, как он отреагирует на беременность. Вернее на то, что Рене все скрыла. Мне даже страшно за неё. Не обидел бы девочку злыми словами.
В-общем, жду и надеюсь на скорую выкладку!
😜

...

Sandrine Lehmann:

спасибо, Юль, люблю, когда получается атмосферно! Ну а Париж, сам Бог велел.
Кстати, когда я описывала этот отель, перед глазами прямо стоял тот, в котором я сама останавливалась. Тогда он тоже был **, потом присвоили ***, но он потрясающий. Мне там безумно понравилось. И мансарду я именно там "подсмотрела". Сейчас она по-другому выглядит, чем тогда.

До ремонта она смотрелась уютнее, имхо. Сейчас выглядит более типово, что ли. ТОгда самобытней было.


Юлечка, спасибо за чтение и коммент!!!


конечно, были, а как же! И я точно так же ходила домой с прогулок по авеню Курсель и бульвару Осман. Вот мне в голову пришло, что крайний раз я была в Париже больше 10 лет назад. Так и задумаешься, а суждено ли снова там побывать... Каждый раз перед поездкой чего-то там планировала, куда пойду и что посмотрю, но не успевала. И еще - в первый раз я покоряла Париж на каблуках. Вот уж ничего глупее не придумаешь!


ну, так далеко моя необузданная фантазия не зашла. Хотя, возможно, какое-то время она предпочитала бы, чтобы как раз не узнал.


Девочка выросла, постарается постоять за себя, не переживаем за это. А Отто... ну ладно, ладно, спойлерить все равно не умею.


следующая глава уже готова, кстати.

...

Deloni:

 » Графический спойлер к 20 главе (книга 2)

Всем хорошего понедельника!

Жизнь идет, вот уже почти половина июня пролетела и мы тоже движемся дальше. Нас ждет новая глава, причем новая с большой буквы, в предыдущей версии романа ее не было, так что предвкушаем. Ну, а пока дразнилка. Ловим....

P.S.: Ира , Галя !

Юля, он ее знатно обескуражит, рассмешит и разозлит, а в конце концов сделает и себя и ее безумно счастливыми.

...

Sandrine Lehmann:

 » Песня к главе 20 книги 2

Всем привет!
Я по-прежнему курсирую между Москвой и Тверью, вот сейчас в Москве.


решила, что нужно немного расставить точки над ё от нашего Отто
Оля, спасибо за дразнилку!


ну, поколотить его всем по-прежнему захочется. Но Отто не был бы самим собой, если бы не...

А пока песенка. Очень мне нравится, хотя и не 80-е и по времени действия романа не очень. Но по содержанию вполне подходит.

...

Airkiss:

Оля, спасибо за дразнилку!
Я вангую, что Отто в рекламе снимается , хоть он и не любит это дело.

...

Sandrine Lehmann:

зачем тут ванговать, это было уже давно известно. В предыдущей главе: "Помимо этого, в апреле предстоит работа в Париже для Дизель – рекламные съемки, в мае нечто в этом же роде для Лонжин и Ауди." и с Тимом он еще раньше спорил, что полуголым сниматься не желает, но его все же уломали, денег-то дофига: полтора миллиона баксов.

...