vetter:
23.06.11 14:43
» Глава 5 (часть 1)
Глава 5 (часть 1) (перевод: vetter, редактирование: Zirochka)
По правде говоря, Алек не принадлежал к той породе людей, что вскакивают ни свет ни заря. Окна в его доме были наглухо затянуты тяжелыми, плотными шторами. И Алек, если утреннему свету не удавалось вторгнуться в спальню, мог благополучно проспать весь день напролет. Однако же стоило солнцу коснуться его лица, как он мигом просыпался, и о том, чтобы вновь заснуть, нечего было и думать.
Увидев отведенную ему комнату в Финчли, Алек сразу понял, что вставать придется с первыми лучами солнца. Широкие и высокие окна украшали шторы, которые, в лучшем случае, слегка задерживали яркий свет. И Алек, не выносивший недосыпания, счел за необходимость лечь пораньше. И вот, сидя на кровати в половине пятого утра, чувствовал себя на удивление бодрым.
А, как следует отметить, пробуждение в половине пятого утра и бодрое расположение духа – обыкновенно вещи несовместимые.
Зная, что большинство знакомых не разделяют его странной неспособности спать при солнечном свете, Алек, выскальзывая на улицу, чтобы окунуться в озере, вовсе не удивился царившей в доме тишине. Однако удивиться ему все же пришлось – и даже очень, – когда, резко вынырнув из воды после эффектного, подобно пушечному ядру, погружения, он услышал чей-то вскрик.
Кто бы мог представить, что мисс Пэссмор окажется столь ранней пташкой?
Или, в некотором смятении подумал он, что в утреннем свете ей каким-то образом удастся выглядеть еще более красивой. Разве сразу после сна женщинам не полагается иметь опухший и помятый вид? Его сестры до своего утреннего туалета и укладки волос представляли собой жалкое зрелище.
Все это сказано с величайшей любовью, поверьте.
Однако же мисс Пэссмор, даже со стиснутыми от боли зубами, могла соперничать с Моной Лизой. Какая несправедливость по отношению к прочим смертным!
Хотя, допустил Алек, в том, что мисс Пэссмор так убийственно красива, пожалуй, нет ее вины, да к тому же она поранилась. Поэтому он выбрался из озера и приложил все усилия, чтобы произвести впечатление истинного джентльмена. Алек осмотрел раны мисс Пэссмор, и она была очень мила. Точнее сказать, сердечна, даже с чувством юмора, который, как подозревал Алек, выказывала не часто.
– Вам нравятся лошади, мисс Пэссмор? – неожиданно спросил Алек. Если Хью положил на нее глаз, крайне желательно, черт побери, чтобы они ей нравились.
Она повернулась к нему, несколько удивленная внезапной сменой темы.
– Я не питаю к ним неприязни.
– Но вы их не любите.
– Ну... – Мисс Пэссмор поморщилась, чуть-чуть, явно неуверенная, как лучше ответить. – Полагаю,
свою лошадь я люблю.
– Полагаете?
– Ну, это же лошадь. – После чего взглянула на него так, словно хотела сказать: «Вы ведь понимаете меня, правда?»
Алек уставился на нее с чувством, близким к тревоге. Эта девушка не может выйти замуж за Хью. Алек не мог себе вообразить более несчастного союза.
– Что-то не так? – спросила она.
– Пока нет, – зловеще ответил он.
Губы ее приоткрылись. Казалось, она встревожилась. Или, вероятнее всего, насторожилась.
Умница. Даже Алек вынужден был признать, что походит сейчас на полупомешанного шута.
– Боюсь, я должен перед вами извиниться, – выдал он.
Она снова удивленно воззрилась на него, и он в полной мере разделял ее чувства, поскольку ничего подобного говорить точно не собирался.
Однако же осознал, что вовсе не оговорился.
– Я не понимаю, – недоумевала мисс Пэссмор.
– Я заблуждался насчет вас.
Она вдруг замерла, после чего произнесла:
– Это случается довольно часто. Я...
Она посмотрела налево, потом направо, словно хотела удостовериться, что никто их не подслушивает. Нелепо, конечно, поскольку они были совершенно одни. Но в любом случае Алексу поступок этот показался правильным, и он в некотором смысле согрел ему душу. Ведь, что бы там мисс Пэссмор не намеревалась сказать...
Эти слова предназначались ему. Только ему одному.
Она наклонилась вперед – едва-едва.
И сердце Алека пропустило удар. Четверть дюйма... Малая толика – и они стали ближе друг к другу...
У него перехватило дыхание.
Но девушка тут же отстранилась.
– Ерунда, – сказала она и потупилась, смущенная тем, о чем так и не отважилась ему поведать.
– Нет, – возразил Алек с пылом, потрясшим его самого. – Это вовсе не ерунда.
Мисс Пэссмор подняла на него глаза. Удивительные глаза цвета морской волны. Как можно родиться с такими глазами?
– Тогда глупость.
– Позвольте мне самому судить об этом.
– Я всего лишь собиралась сказать... Но это ведь довольно очевидно.
Она посмотрела куда-то в сторону, потом вниз, после чего снова на него, но не прямо в глаза.
– Вы и сами это говорили.
Алек не смог удержаться от улыбки:
– И что же я сказал?
– Меня считают холодной, – пояснила она, – но я вовсе не такая. Дело в том, что в большинстве случаев я просто не знаю, о чем говорить. Эти сборища людей... Они меня пугают.
Она потупилась, хмуро глядя на влажную траву, затем, все еще со сведенными бровями, посмотрела на Алека и тихо, будто впервые произносила эти слова вслух, сказала:
– Я стесняюсь.
Алек, которому ни разу в жизни не доводилось нервно забиваться в угол или чувствовать, как подступает тошнота, едва собираешься войти в комнату, произнес:
– Это не недостаток.
Мисс Пэссмор печально улыбнулась:
– Только не в Лондоне.
– Но мы не в Лондоне.
– Все равно что там, – заметила она, бросив на Алека несколько снисходительный взгляд. – Здесь, в Финчли-Мэнор, нет никого, кого бы я не встречала раньше. Разве что лорда Брайерли.
Алек подумал о Хью. Всецело поглощенным только одним. О безумном лошаднике Хью. Алек любил его. Действительно любил. Ради друга он готов был броситься под карету, что, собственно, одним памятным днем и проделал, спасая Хью жизнь. Чудо, что Алек тогда отделался только ушибом ребра.
Но все же Хью не может жениться на мисс Пэссмор. И вовсе не участь друга, прикованного к женщине, не разделяющей его увлечений, занимала мысли Алека. Он думал прежде всего
о ней. Она будет несчастна.
Наблюдая за ее лицом, за ее губами, изогнувшимися в загадочной улыбке, говорящей об уме и намекающей на склонность к озорству, Алек понял, что не может позволить ей быть несчастной.
– Кажется, я сейчас вас поцелую, – прошептал он.
Похоже, ее потрясло признание Алека. Его-то точно ошеломило. Уж очевиднее некуда. Если он не поцелует мисс Пэссмор, прямо сейчас, в этом самом тумане, в эту самую минуту...
Это будет ужасно.
Алек коснулся ее подбородка, приподнял ей голову и какое-то мгновение просто упивался ее видом. Утренний свет запутался у нее в волосах, и Алек с трудом поборол желание потянуться к ее прическе и вытащить все шпильки. Он хотел любоваться ее распущенными волосами, узнать, каковы наощупь ее завитки. Желал прядь за прядью перебрать эту великолепную массу, понять, как может существовать столь удивительный медово-золотистый оттенок.
«Красавица», – едва не прошептал Алек, но ей это, должно быть, известно и без его слов. И тут, встретив пристальный взгляд мисс Пэссмор и увидев в ее глазах то же восторженное удивление, каким полнилось его сердце, он понял, что вовсе не ее красота повинна в этом захватывающем дух ощущении.
И ей нужно знать, что все происходит вовсе не из-за ее красоты.
Поэтому он так ничего и не сказал, лишь изумленно покачал головой, а затем наклонился и поцеловал ее.
...