Сезон чудес

Сегодня Кристабель было не до цветов, не успела.... поэтому их поставили просто в воду то тут, то там. И ей совсем не хотелось продолжать какой-либо разговор о цветах. Она вообще не могла говорить с ним. Но положение обязывает.
- Мы с леди Сесилией разберём их позже, милорд. - Как быстро учишься носить маску на лице, чтобы никто не видел как тебе больно. Как трудно порой бывает жить... Виконт был весел и шутил и если с виконтом Эпшоу, ей было легко общаться, то веселье виконта Рейвенсберга почему-то задевало.

В Зимнем саду она имела сначала поучительную беседу с герцогиней, потом просто сидела, стараясь ни о чём не думать, отрешиться ото всего. Просто позволить времени, этим минутам одиночества и созерцания, залечить рану и успокоить хоть немного. . При этом пыталась разобраться, почему она реагирует так остро на то, что виконт был участником пари... И сердится именно на него. Ах! Если бы отец не пришёл сегодня утром... И как теперь быть? Потом она разбирала по косточкам план герцогини и не нашла ни малейшей неточности в нём...
Потом она снова впала в отчаяние, сердясь на себя, что реагирует так остро. И лишь визит жизнерадостного виконта Эпшоу наконец дал ей почувствовать в себе некую силу, оттаять, выдержать все последствия своей глупой доверчивости.
И вот сейчас, видя перед собою одного из виновников такого её состояния, ей хотелось избавиться от его присутствия или потребовать объяснений. Не видеть больше никогда и страшиться. что больше не увидит. Она считала, что достойна объяснения или каких-то слов, а в поведении виконта сквозило лишь, как ей казалось, легкомыслие и ни слова извинения или объяснения , лишь улыбки и равнодушие...

В Гайд парке, куда они вскорости прибыли вчетвером, герцогиня Манчестерская и леди Бентинк были спокойно-высокомерны, будто даже тень скандала не посмела коснуться подола их платьев. Они пришли покататься на коньках, не более. А вечером приглашённых ожидал самый знаменитый приём, знаменующий конец малого Сезона и начало Рождества.

Кристабель присела на скамейку и послушно вытянула ногу в тёплом меховом ботинке. Виконт у её ног...Не замечая, как смягчился её взгляд, Кристабель смотрела на его склонённую голову и улыбалась. Он так осторожно прилаживал лезвия к подошве, будто боялся разбить что-то хрупкое. Вот уже лезвия надёжно привязаны, а он всё не поднимается...Она не замечала, ничего вокруг, и когда виконт поднял голову и глаза их встретились, то мир словно замер вокруг. Кристабель прикусила губу, пытаясь справиться с волнением от этого неожиданного мгновения близости и не в силах отвести взгляд...
Не замечая, как Реджина в компании сопровождающих, уже ступила на лёд и они делают пробный прокат по катку.

И вот уже Крис, под рук с виконтом скользила по льду, едва успев увернуться, когда мимо них со смехом пролетела парочка.
Она тоже рассмеялась, поддаваясь всеобщему веселью и глядя на маленький тявкающий комочек невдалеке. Потом перевела взгляд на Рейвенсберга.
- Вы любите животных, милорд? Посмотрите, он такой милый!
Мимо катились пары и она помахала рукой, приветствуя леди Фебу и барона и улыбнулась, видя как девушку чуть не сбила какая-то парочка, а барон Мальтреверс, подмигнув Кристабель, спасал леди Фебу от падения.

И уже некому косо посмотреть на тех, о ком ещё совсем недавно пытались судачить, теперь есть пища для других сплетен и разговоров. Леди Клару Чедуик отец отправляет в деревню...

Good Lord, how bright and goodly shines the moon!

Ранее

Запрокинув голову, сощурившись, смотрю на затянутое тяжелыми белыми облаками небо. Вместо должного "если вам так угодно думать, леди Онория" звучит:
- Помилуйте, миледи, небо так ужасно, что многие из нас опасаются быть захваченными здесь на всю зиму, - небрежный тон позволяет скрыть улыбку. Лондон - последнее место, где принято говорить правду.

Неуловимые перемены в тоне ее голоса ускользают от меня, но невольно побуждают обернуться и присмотреться внимательнее.

- Да, - усмехаюсь, - мой брат всегда выбирает самые подходящие места для представления. Что уж говорить о жертвенности рыцарей семьи Норфолк, - сжимаю пальцы в кулак, чтобы не накрыть лежащую поверх моего локтя руку леди Онории своей. В ее описании любой поступок обретает те черты, которые угодно увидеть леди. Дочь герцога добра к Блейку, так очевидно и безоговорочно, что дальнейшие мои слова слетают с губ раньше, чем я успеваю поразиться собственной искренности. - Боюсь, нам придется потратить еще какое-то время прежде, чем барона можно будет приучить не выражать свои симпатии бросками снежных шаров.
Что-то из этих слов невольно заставляет нахмуриться. За секунду до того, как я сам все испорчу.


Только если вы сами ставите так вопрос, миледи, - горькие слова уже готовы сорваться с губ.
Но хрупкие расправленные плечи маленькой несгибаемой леди передо мной лишают ярость всякого запала, останавливают на полпути. Почему я так реагирую. Словно мне хочется вытащить из нее что-то, чего я не знаю сам? Зачем мне это и связана ли, вообще, вспыхнувшая злость с леди Онорией или с тем, что рядом с ней Кавендиш.
Кажется, не способный оторвать от дочери герцога Эксетера взгляд, я напрочь забыл обо всем вокруг.
- Нет, не может, - твердо, ответ на ее последний вопрос. - А я ужасный сладкоежка, - покаянно и совершенно несуразно, глядя в ее глаза, ответ на предыдущие слова леди Онории. - Простите меня, - гораздо тише, не замечая и не желая замечать, что кроме нее есть кто-то еще.
Леди Онория Эксетер простит, но не забудет. Мне стоит усилия не улыбнуться, это неправильно. Тем более, что я неотрывно смотрю на нее неприлично долго и не имею права на эту жадность до ее общества, как не имею права быть таким. У меня еще слишком много вопросов, чтобы отпустить вас или отдать ему.

Требовательное "скажи мне, что я ошибаюсь", когда Блейк смотрит мне за спину вглубь аллеи, откуда я вернулся.
Предостерегающий жест, не место для этого обсуждения.
Впервые за три десятка лет барон Мальтреверс не находит подходящих слов.
- Блейк, - предупреждающе, - я собираюсь просить у отца леди Онории разрешения на брак, и если ты хоть чем-то..,
- Да вы и сами неплохо справляетесь, - брат пожимает плечами, всеми силами стараясь сдержать смех.
Потираю лицо ладонью, в этом жесте для Блейка так много, что тут же убираю руку.

Позже, собираясь на прием к герцогине Манчестер.
- Сегодня мне хотелось ее придушить, - признаюсь в том, в чем не должен.
Недоуменный взгляд брата, уже готового и ожидающего меня в кресле.
- И велеть отправлять ей корзины цветов каждые десять минут с трех до пяти по полудни во время дневного чая.
Секунда тишины и Блейк хохочет так громко, что заставляет недовольно поморщиться.
_________________

- Вот уж чего тут нет и в помине, так это любезности. - Тихие слова, сказанные вполголоса скорее самому себе, чем кому-то, и кривоватая усмешка. О какой любезности может идти речь, если всё внутри скручивает от примитивного желания схватить в охапку, унести, спрятать от чужих глаз, чтобы всё это опьяняющее очарование доставалось только ему и никому больше, и от невозможности осуществить это, желание только сильнее. И безумно жаль потерянного времени, потраченного не на то.

Погода тем временем портится всё сильнее. Тучи не выдерживают тяжести несомого снега и прорываются обильным снегопадом, внезапно сильно темнеет.

- Кажется, погода совсем не для пешей прогулки. Вам не холодно? Не желаете вернуться к лошадям? - Повернувшись к девушке Грегори окинул сомнительным взглядом её меховую накидку. Элегантно, но вряд ли защитит в метель. - Я провожу вас, если позволите.

Парк

Онория проследила за взглядом маркиза, он смотрел так внимательно, словно в небе можно увидеть что-то кроме птиц. Тяжелые облака и хлопья снега - вот и всё.
- Ваше Сиятельство, боюсь, что большинство из нас опасается лишь того, что зима затянется, - Онория удивилась легкомысленному замечанию маркиза, но быть может, в семье герцога принято говорить то, что думаешь, а не то что положено согласно условностям? Поэтому она тоже решила позволить себе ироничный комментарий - Ведь самое страшное для леди на выданье пропустить начало сезона.

- Думаю, для сына герцога Норфлока любое место может стать подходящим, пожелай он того, - улыбка пробежала по губам Онории, - в этом прелесть аристократии - любые поступки находят оправдание и возводятся в ранг добродетелей или же милых шалостей, если вам посчастливилось родиться в семье, что состоит в родстве с королём. Быть может, усилиями вашего брата в моду войдёт оригинальное ухаживание за леди - бросить в понравившуюся снежок, только боюсь, что стремление многих быть лучшими во всем, приведет увеличению снежных комков и травмам объектов проявления симпатии.

Онория краем уха расслышала весьма спорное замечание графа и подавила улыбку, леди не должна слышать чужих разговоров, а разговор с самим собой точно не был предназначен для её ушей.

Онория совсем не понимала маркиза, сначала он выразил недовольство, теперь же признал, что это было неверным... И даже попросил прощение, что было совершенно необязательным. Кто смеет таить обиду на маркиза Хертфорда? Онория легко склонила голову, принимая извинения и улыбнулась в ответ на слова о любви к сладкому:
- В Эксетер-хаусе прекрасный повар, я надеюсь, он сможет поразить вас с леди Фебой свои мастерством в изготовлении десертов. Вы не забыли об обещанном визите, Ваше Сиятельство?
Снова пронзительный и крайне внимательный взгляд, маркиз не считал нужным отводить глаза. Смотря неприлично долго, он крайне смущал Онорию. Ведь она ни коим образом не могла указать маркизу на бестактность... Быть может, он считает поспешным своё предложение или же оценивает потенциальный союз?

- Пожалуй, вы правы, Ваша Милость, - слегка склоненная голова и легкая улыбка, - особенно учитывая, что Её Светлость герцогиня Манчестер сегодня даёт бал, на котором я непременно хочу присутствовать. Прошу простить меня господа.
Реверанс, затем кивок груму, который тут же подвёл кобылу к Онории и подставил ладони. Она легко запрыгнула в седло и, кивнув на прощанье, удалилась.

Эксетер-хаус
Вдовствующая герцогиня ждала её в малой гостиной, она задумчиво посмотрела на Онорию, а потом наконец заговорила:
- Онория, маркиз Линдси искал встречи с тобой. Я приказала его вышвырнуть, - на лице бабушки легко можно было прочесть презрение к Ричарду и недовольство сложившейся ситуацией.
- Но если мы встретимся в обществе, то не сможем позволить себе даже тени скандала, - Онория опустилась рядом с бабушкой на диванчик и взяла её за руку. - Ваша Светлость, не стоит переживать, мы можем позволить себе сколь угодно громкий скандал, а у его сиятельства не хватит смелости столкнуться с семьей Эксетер в обществе... Я отправлюсь готовиться к балу, что сегодня даёт герцогиня Манчестер, прошу простить меня.

До побега щенка.


- Чтож, такой вариант гораздо более близок к реальности, чем шекспировский, - Джеймс кивнул, принимая ответ, - Хотя, на мой взгляд, Клавдио того не стоил. Его горячность принесёт бедной Геро ещё немало бед.

После отлова бегуна.

- Всенепременно, леди Онория, - поклонился Джеймс, отмечая, что не только морозы идут на пользу леди, а ещё и маленькие щенки. Он усмехнулся, слыша предсказание успеха щенку, - Охотником? О, да, первую добычу он уже притащил в своих маленьких острых зубах, - Бёрлингтон помахал пострадавшей в неравной борьбе женской перчаткой, чью владелицу ему так и не удалось найти, чтобы знать, кому стоит компенсировать потерю.

Леди Онорию окружили вниманием маркиз Хертфорд и граф Кавендиш, создавая впечатление соревнования: кто раньше предложит что-то леди, кто первый возьмёт под руку, кто покажется ей более любезным. Сама же леди не особо проявляла склонность к одному из них, и Джеймс невольно посочувствовал ей. Неважно, что она на самом деле чувствует и кому симпатизирует, ибо кто её спросит? Выдадут замуж за того, кто знатнее и богаче. Какое счастье, что Лиссу не ждёт подобная судьба, и родители будут руководствоваться совсем иными принципами. Да и сам он не собирается жениться всего лишь из чувства долга и ответственности перед семьёй и титулом. У него два младших брата, возможно, будет ещё один, и титул из семьи не уйдёт.

В своей коленопреклонной позе виконт представлял себя выпрашивающим прощение у леди Кристабель. А то, что это необходимо, стало ему понятно ещё в доме, когда она так деланно изображала равнодушие к его букету. Он никогда бы не поверил, что Кристабель неизвестен язык цветов. Она получила букет, но разве могла после злосчастной статейки поверить в значение цветов? Он самолично заверит её в их пылкости и своей серьёзности. Но для этого он выберет другой момент. На приёме у герцогини, куда он попадёт всеми правдами и неправдами, пусть даже ему будет отказано в визитах этого дома. Проберётся как Монтекки в дом Капулетти и заставит Кристабел поверить, что он никогда, ни на секунду, не смеялся над её чувствами. А пока он насладится позволенной на людях, но такой интимной помощью леди. Выпростав её изящную щиколотку в кожаном ботинке, подбитом мехом, из-под подола, нацепляя лезвия, он растягивал это действо, как только мог. Ему казалось, что все взгляды прикованы к ним. Скорее всего, так и было. Но Алистер был только рад. Пусть завистники и сплетники заткнут себе рты и убедятся, что намерения виконта Р. не переменились и серьёзны. К его сожалению, бесконечно оглаживать ножки леди он не мог, поэтому поднял глаза, чтобы спросить у леди, не туго ли он затянул верёвочки, но потерялся в её взгляде. Его Кристабель казалась такой хрупкой, беззащитной, чуть потерянной, а в глазах отражались неясные тени. А эта нижняя полная губка, закушенная от волнения. Как же она манила его. Больше всего на свете Алистеру хотелось увести Кристабель отсюда и снять её печали словами, а после и поцелуями, доказать своей возлюбленной, что он достоин веры. Достоин её любви. Но пора было на лёд. Вокруг раздавались смешки и вскрики, ведь даже леди не могли молчать, когда была опасность упасть на лёд.

Они начали скользить по льду, сначала неуверенно, пробуя коньки, а потом уже летели навстречу ветру. Виконт поддерживал Кристабель, насколько позволяли приличия, иногда невесомо притягивая её к себе, чтобы как бы невзначай коснуться губами локонов, что выскальзывали из-под шляпки, вдохнуть волнующий аромат девушки, такой свежий и сладостный, смешанный с запахом снега и зимы. Она рассмеялась, и этот звук принёс виконту столько радости, что он рассмеялся в ответ. Кристабель была очаровательна. Он любовался милыми ямочками на щеках, появляющимися от улыбки, и обещал себе, что никогда не станет причиной её грусти. Ещё утром он воображал, что не увидит леди несколько дней, а сейчас они катаются на льду. Всё обязательно наладится.

- Не такой милый, как вы, леди Кристабель, - проговорил виконт, и тут же смутился, осознав, что сравнил девушку со щенком. Вместо ответа на вопрос он спросил с горячностью, отражающей его переживания: - Скажите, я часто говорю нелепости? Да? Вы… вы, наверное, встречали более искусных собеседников?

Уиллу было жарко, несмотря на мороз. Прелестное видение герцогини Манчестер не хотело уходить. Оно легкой дымкой накладывалось на фигурки катающихся, деревья, припорошенные снегом, лед катка...

Виконт быстро справился с коньками и вышел на лед вслед за Реджиной:
- Миледи, не волнуйтесь, я здесь. Вот, можете опираться на мою руку и делать небольшие шаги в такт...
Он пристроился рядом, попытался взять себя в руки и завести легкий разговор.
- Что вы думаете о будущем приеме? Будет ли он напоен духом близящегося Рождества, чудес и счастья?

буду вечером около 18 мск плюс минус
_________________

Пэйшенс посчитала, что не стоит снова благодарить маркиза за щедрость, к тому же он был сосредоточен на найденном письме. Ему было не до неё. Она страшилась, что этого документа будет недостаточно, что это нечто иное, поэтому в ожидании смотрела на маркиза.

От сердца отлегло. Как хорошо, что письмо нашлось так быстро. Теперь, когда искомое найдено, лорд Паудерхэм покинет дом, а ей нужно будет подумать, что сказать отцу.

Маркиз был невероятно добр. Он пытался утешить её, оказать поддержку, предложил помощь совершенно незнакомому человеку. Пэйшенс была растрогана и потрясена. Ей так хотелось переложить на кого-то свои невзгоды, и вот маркиз исполнил её желание. Его рука согревала её заледеневшие пальцы, и когда он поцеловал их, Пэйшенс ощутила слабый трепет, смутное желание, чтобы маркиз оставался рядом. Но он итак сделал слишком много. Поэтому она пожелала ему в ответ доброго дня и проводила до выхода. И проводила как раз вовремя, потому что настало время обеда, и встречи с отцом было уже не избежать. Пэйшенс никак не могла согреться и подошла к камину, грея руки.
Она собиралась по частичкам, уверяя себя, что отец не причинит ей вреда. Ведь это же её отец. Она его плоть и кровь. Единственный родной человек на белом свете. Такое самоубеждение не помогало. Но пора было идти в столовую. Отец восседал во главе стола. Боже, каким измождённым он выглядел. Недосып и разгульный образ жизни оставили на нём свой неизгладимый след. Красные прожилки выдавали в нём любителя спиртного. Глаза были воспалены, а волосы всклокочены. Камердинеру пришлось бы потрудиться, если бы граф решил выйти в свет. Чувство стыда за своих родных – очень болезненное чувство. Природа человека такова, что он переносит недостатки и прегрешения одного человека на всех членов его семьи. Высший свет безжалостен, и если только станет известно о долгах отца, Пэйшенс перестанут приглашать куда бы то ни было. Пэйшенс уделила неприлично много времени раскладыванию на коленях салфетки и выбору блюд, лишь бы не начинать разговор первой, однако она зря так беспокоилась. Граф Дартмут гораздо больше был заинтересован графином с бренди. Пэйшенс снова почувствовала укол в сердце и спросила, когда же перестанет ждать от отца внимания к себе? Вдруг вспомнились их семейные ужины. Свечи, аппетитные запахи, попытки Стэнли выглядеть взрослым и вести себя за столом хорошо. И аура тепла. Пэйшенс сжала столовые приборы в руках и стала нарезать мясо на кусочки. Она так углубилась в этот процесс, что даже вздрогнула от слов отца:

- Как поживаешь, Пэйшенс?
Она была так удивлена, что какое-то время смотрела отцу в глаза, а потом начала рассказывать о мероприятиях, которые посетила, людях, которых встречала, и говорила до той поры, пока не поняла, что отец не слушает её. Он проявил лишь вежливый интерес, чтобы снова отдаться любимому занятию.
- Я вот тут подумал, пуговка, что… - Отец замялся, пряча глаза. – Мне нужно отдавать долги. Я отдам тебе через несколько дней всё, что занял, или хотя бы часть. Но мне очень нужны сейчас деньги. Пэйшенс, прошу тебя.

Это было непереносимо. Отец называл её ласковым детским прозвищем только в моменты выпрашивания денег. В другие моменты он её даже не вспоминал. Она так устала чувствовать боль, жалость к отцу, так устала потакать ему, что хотела немедленно встать и уйти, лишь бы избавиться от его присутствия. Но по многим причинам не могла. Её тон ничем не выдавал внутреннего состояния и был направлен на то, чтобы успокоить бдительность человека, который считался её отцом, но им по сути не был:

- Отец, вы позволите мне дать ответ завтра? Сегодня ожидается приём у герцогини Манчестер, и мне уже необходимо собираться.
- Как скажешь, пуговка, как скажешь, - засуетился отец. – Ты будешь блистать на балу. Ты такая же красивая, как и твоя мать. Уверен, у тебя отбоя нет от поклонников.

"Конечно. И именно поэтому столик для подарков и букетов пустует", - горько усмехнулась Пэй и, закончив обед, попрощалась с отцом как можно более вежливо. В сборах прошёл час. Платье было уже подготовлено. Цвет светлой карамели неплохо смотрелся на ней. Пэй позволила щебечущей Мати вплести в волосы нитку жемчуга и завить прядки по бокам от лица. Карета подъезжала к резиденции герцогини Манчестер.

Реджина зря всматривалась в знакомые лица - аноним так и не выдал себя. Зачем в таком случае назначать встречу? Одно из двух, либо это происки автора скандальной светской колонки "Морнинг", либо чьи-то глупые шутки. Вот только объект выбран не совсем удачно и Реджина пообещала себе разобраться со всем этим после приема.
Голос виконта прервал ее раздумия...

В приятной компании к Реджине вернулось настроение и желание похулиганить, потому вдова преднамеренно сделала вид, что поскользнулась и ухватилась за рукав молодого человека ища поддержки.
- Ну что вы, милорд, я нисколько не взволнована. Рядом с вами я чувствую себя в полной безопасности, вы ведь не позволите мне упасть? - о господи, она же откровенно флиртует с виконтом. После их памятной встречи в зимнем саду, это может быть воспринято как... Реджина тут же посерьезнела и остаток прогулки прошел в беседах на нейтральные темы.

- Не берусь делать какие-либо прогнозы, милорд, - вдова замедлила шаг, все еще опираясь на руку виконта и повернулась к собеседнику, - Но очень надеюсь, что Сезон завершиться на высокой ноте и мои гости будут всем довольны. Надеюсь вы почтите нас своим присутствием этим вечером, лорд Эпшоу?
К ним подъехала леди Кристабель под руку с лордом Рейвенсбергом и Реджина изъявила желание возвращаться, тем более погода портилась на глазах.
- Милорды, благодарю за приятную прогулку. Становится холодно и мы с кузиной хотели бы отправиться домой.

Герцогиня Манчестер остановилась перед огромным зеркалом от потолка до пола и хулигански подмигнула своему отражению. Чудодейственная ванна Фанни сотворила настоящее волшебство, кожа просто сияет молодостью и свежестью. Темно-зеленый шелк, сшитого по собственным эскизам платья, выгодно подчеркивает ее легкий кремовый оттенок, а сложный крой придает фигуре еще большую хрупкость и невесомость. Волосы уложены в довольно скромную прическу, неброские , дорогие фамильные драгоценности удачно дополняют образ. Холодный. Отстраненный. Недосягаемый. Некую живость лицу придает лишь едва заметное волнение и усталость в кажущихся огромными, после бессонной ночи и весьма непростого дня, глазах.
Шум и суматоха в доме стихли совсем недавно, окончательные приготовления к предстоящему вечернему приему завершены и все же не покидает чувство, что она что-то упустила. Праздничное меню составлено таким образом, что ассортимент изысканных блюд способен удовлетворить любой, самый требовательный вкус, и даже приглашенные дамы-патронессы, не смогут обвинить вдову в стремлении к «вычурной буржуазной роскоши». Придирки вдовы довели повара едва ли не до нервного припадка, но результат превзошел все ожидания, следовательно, изводить себя угрызениями совести излишне. Не забыть бы, увеличить несчастному страдальцу жалование.
Для удобства дам, подготовлены комнаты для отдыха, а огромный бальный зал хорошенько проветрен и украшен живыми цветами с радующей глаз элегантной скромностью. Заблаговременно застланные белоснежными кружевными скатертями столы, сервированы фамильным столовым серебром и драгоценным китайским фарфором.
Герцогиня позаботилась, чтобы гости были рассажены в строгом порядке, дабы избежать мелких и не очень недоразумений. Наблюдать немую дуэль взглядов между чьей-то женой и любовницей, или состоящими в неприязненных отношениях господами - весьма занятное развлечение, правда, не всем оно по нраву.
Словом, удалось навести порядок во всем, кроме собственных мыслей, весьма далеких от тех, что должны занимать радушную хозяйку. ..

- Ваша светлость, их милости леди Бентинк готовы и ожидают вас внизу. – отметив настроение хозяйки, которую знала чуть ли не с пеленок, Фанни сделала книксен и отошла в сторонку, ожидая возможных распоряжений.
- Почему мы не властны над своими судьбами, Фанни? – неожиданный вопрос задан скорее самой себе, чем прислуге.
- Миледи, осмелюсь предположить, нашими судьбами ведает Боженька, а ему виднее, кому в короли, а кому в старцы.
- По-твоему это справедливо?
- Не могу знать, миледи. – беспомощно пожала плечами женщина и Реджина решила не изводить ее более дурацкими вопросами.
- Передай, что я сейчас спущусь.


Не смотря на то, что небо затянуло серыми тучами еще во время прогулки по парку , а к вечеру и вовсе разыгралась метель, засыпая мостовые снегом, в условленное время к резиденции герцога Манчестер начали подъезжать экипажи.
- Сесилия, не сутультесь, - Реджина еще раз окинула взглядом двух блистательных красавиц рядом с собой и удовлетворенно хмыкнула.

Вошедший в зал дворецкий чопорно поклонился и громко объявил о прибытии первого гостя.

Стараясь не замечать юмора сравнения, Кристабель легко высвободила руку, под которую её поддерживал виконт Рейвенсберг и плавно затормозила. Остановившись, с краю, неподалёку от их компании, чтобы быть на виду у Реджины, она посмотрела вдаль, на начавшее темнеть небо. Так и не привыкнув искуссно лавировать в светских беседах, она сдержанно ответила:
- На мой взгляд лучше сказать нелепость, чем совершить её и наедине делать вид, что ничего не произошло. -
Снова вернулись прежние сомнения и мысли, но виконт будто решил всё отрицать. Это было больно. И неизвестно чем всё закончится. Она вспомнила опасения отца относительно ставки пари, кажется это был чей-то конь... Она мысленно усмехнулась, теперь, когда сплетники накинулись на другую жертву, как легко вернуть время вспять. Репутация зависит от коня. Как легко игнорировать случившееся. Если бы отец сегодня утром не появился в сильном раздражении, то она с трепетом ждала бы визита милорда, ведь это был её первый день официального ухаживания. Снова стало горько на душе, но она и виду не показала, оставаясь в меру приветливой, чтобы не возбуждать новых слухов.
- Милорд, кажется мы непозволительно удалились от моей кузины. - Кристабель оттолкнулась и уверенно поскользила в направлении компании, окружавшей миледи, что на самом деле была совсем неподалёку.
Они с виконтом Рейвенсбергом совершили свой первый выход в Свет, а вечером этот же Свет с нетерпением ждал последнего бала Сезона. Пора было возвращаться домой.

Войдя в просторный светлый холл под руку с леди Гастингс, Пэйшенс решила оставить позади все проблемы. Леди Манчестер была потрясающе красива и величественна в модном наряде и с тёплой улыбкой на лице. Пэйшенс сделала реверанс:

- Ваша Светлость, добрый вечер. Как поживаете? Позвольте поблагодарить за приглашение.

— Надеюсь, вы не уйдёте до ужина? — спросил Бильбо вежливо своим самым ненастойчивым тоном.
— Ни в коем случае! — ответил Торин. — Мы и после ужина не уйдём.
Джон Рональд Руэл Толкин.

Генри подает руку матушке, слуга помогает ее светлости герцогине Норфолк устроиться в карете, безотчетным движением брат оправляет меха на коленях герцогини.
Мы едва ли будем в числе первых, но и серьезное опоздание недопустимо. Вскоре дворецкий герцогини Манчестер объявляет о прибытии ее светлости герцогини Норфолк, маркиза Хертфорда и барона Мальтреверса.
Приметив среди гостей пару знакомых мне лиц, раскланиваюсь по пути к хозяйке вечера. В леди Мэри все же есть не поддающееся объяснению очарование, а леди Кэтрин так занятно краснеет, что краска заливает ее шею и грудь.
Герцогиня Норфолк обменивается приветствиями с герцогиней Манчестер.
Мой взгляд тоже, наконец, обращается к герцогине.

- Дьявол, - тихо, сквозь зубы, чем привлекаю внимание брата, явно, удивившегося, что я не о себе.
Схваченный темной зеленью шелка силуэт, будто создан для того, чтобы ласкать его взглядом, и лишь холодность в светлых глазах напоминает мне о том, что нет никакой возможности прямо сейчас узнать, так же ли нежна кожа герцогини, как скрывающий ее струящийся шелк.
- Ваша светлость, прекрасный вечер, - ни секундой дольше не задерживаю в руке милостиво протянутую руку герцогини.

Позже брат, от которого ничего не ускользнуло во время этого короткого приветствия, выражает опасение в том, что когда-нибудь его не будет рядом и меня все-таки пристрелят.
- В пэров Англии не стреляют! - возражаю оскорбленно.
- Это произойдет по роковой случайности, - отвечает Генри, умудряясь смотреть перед собой и ни на ком не останавливать пристального взгляда.
_________________

- Леди Дартмут. Леди Гастингс. С вашим появлением этот вечер стал еще приятнее. - Реджина отметила прекрасные манеры юной леди, свойственные нежному возрасту свежесть и очарование, подчеркнутые элегантным нарядом, и приветливо улыбнулась, - Рада, что вы почтили нас своим присутствием и смею надеяться, сегодняшний вечер принесет вам много приятных мгновений. Леди Дартмут, вы уже знакомы с моими кузинами? - Реджина сочла необходимым представить молодых дам друг другу. - Леди Сесилия, леди Кристабель.

- Онория, задержись на минуту, - на этот раз голос бабушки теплее, в нем слышалась улыбка, - тебе доставили подарок от Его Сиятельства маркиза Хертфорда. Полагаю, в ближайшем будущем нам стоит ожидать его визита?

Искусно отделанная коробочка с затейливыми вензелями стояла на столике, и Онория с любопытством взяла её в руки. Не удержавшись, она открыла упаковку. Духи. Маркиз подарил ей духи, пожалуй, это было хорошим знаком, ведь духи довольно личный подарок, и маркиз, должно быть потратил время на его выбор. Онория вдохнула нежный аромат. Она улыбнулась бабушке, затем вызвала колокольчиком служанку и передала повару, чтобы приготовил две дюжины пирожных, которые следует отправить в Норфолк-хаус.

В комнате её уже ждала ванная, горничные разогревали щипцы для завивки и расправляли платье, Анна прикрикивала на них и велела торопиться. Действительно до бала осталось совсем немного времени, а леди Онория Эксетер должна блистать. Онория посмотрела на светлое платье, которое было подготовлено, а потом неожиданно приказала:
- Бордовое, уберите это платье и подготовьте мне бордовое платье с жемчугом и диадему, которую подарил отец в прошлом году.
Разумеется, никто не осмелился возразить своей леди, светлое платье было в мгновение ока убрано, бордовое заняло своё место, дожидаясь хозяйку.

Служанки привычно быстро затянули корсет, едва не лишив Онорию возможности дышать, нижние юбки были так сильно накрахмалены, что возможно лишали леди Онорию сколь-нибудь нормальной возможности присесть. Платье, хоть и было её любимым, но все же весило преступно много. Интересно, как бы отреагировали мужчины, заставь их носить столь неудобные конструкции? Наверняка подняли бы мятеж. Онория усмехнулась и покачала головой, откуда эти глупые мысли? Вместо своих привычных духов, Онория приказала поднести подарок маркиза.
Ещё пару минут, что поправить диадему, и леди Онория Эксетер спустилась вниз. Бабушка была тут же , как и всегда безупречная, она приподняв брови оглядела платье Онории, но все же промолчала и приняла накидку от дворецкого. Лакей тут же поднёс леди Онории её меховой плащ и доложил, что карета подана.