Я вам любви не обещаю (ИЛР)

Добрый день!
Возьмите в свои читатели плиз.
Всегда с удовольствием читала ваши романы, правда на литмире. А когда нашла вас на этом сайте, да еще и появилась возможность читать новый роман, радости не было предела. Пожалуйста, позвольте присоединиться к Вашему литературному кружку и узнать судьбу новых героев.

Оксана, добро пожаловать в нашу компанию. Приятно знать, что моё творчество пришлось Вам по душе. В блог я Вас добавила, приятного чтения.
___________________________________

Юля! Рада что ты вернулась!

Светочка, привет. Куда же я от вас .
Вот допишу роман и выложу уже всё до конца.
___________________________________

 » Глава 61

Глава 61



Для середины марта стояла весьма тёплая погода. Солнышко пригревало с каждым днём всё сильнее и сильнее. Снег в полях осел, потемнел, и местами уже виднелись проталины. Но пробуждение природы от долгого зимнего сна ничуть не радовало кучера, погонявшего порядком уставших лошадей, поскольку раскисшая дорога создавала немало препятствий в виде глубокой колеи, наполненной талой водой. Ох, уж эта русская дорога, сколько говорено о ней было, сколько песен сложено, да только нынче не до песен стало! Тихо чертыхаясь себе под нос, возница недобрым словом поминал барина, пожелавшего в такую пору пуститься в путь.

Покровское от Петербурга отделяли чуть более тридцати вёрст, но эти самые тридцать вёрст, стали почти неодолимыми. Только после полудня тяжёлый дорожный экипаж доехал до усадьбы. Привратник без лишних слов и расспросов распахнул ворота, впуская на подъездную аллею карету, почти доверху забрызганную грязью. Сторожу был знаком сей экипаж, как и его владелец.

По дороге в Покровское Георгий всё придумывал с чего начать разговор. Заготавливал различные фразы, но стоило подняться на крыльцо, и всё о чём думал, выветрилось из головы, как ушедший сон. А дворецкий уже распахнул перед ним двери и угодливо поинтересовался:

- Как доложить прикажете, ваше сиятельство?

- Скажи, что граф Бахметьев с визитом, - отозвался Георгий, снимая пальто и отдавая его лакею.

Остановившись перед зеркалом, он пригладил отросшие за последнее время кудри, после чего прошёл вслед за дворецким в гостиную. Впрочем, доклад и не понадобился. Вера ещё из окна своих покоев увидела экипаж и замерла, прислонившись лбом к прохладному стеклу. Мысли пустились вскачь, ком в груди мешал дышать. Зачем приехал? Какая же мука видеть его вновь!

Медленно спускаясь по лестнице, она гадала о причинах, побудивших его вновь искать с нею встречи, и опасалась, что не хватит вновь решимости повторить свои слова о том, что не нужен ей более. Лакей распахнул перед ней двери в гостиную. Всё было так же, как в прошлый раз. Также медленно обернулся Георгий на звук открывшейся двери, всё так же окинул её хмурым взглядом.

- Чему обязана вашему визиту, Георгий Алексеевич? – вошла Верочка и вздрогнула оттого, что двери за её спиной громко захлопнулись.

Бахметьев, не говоря ни слова, шагнул к ней и, обняв за плечи, приник к губам в долгом поцелуе. Вера попыталась отстраниться и упёрлась ладошками в его грудь, но испугавшись, что причинит ему боль, тотчас убрала руки. Она застыла в его объятьях, не решаясь шевельнуться. Прервав поцелуй, Георгий кончиками пальцев погладил тонкую шею.

- Я всё знаю, - тихо прошептал он, покрывая поцелуями уголки дрожащих губ, закрытые веки, пламенеющие румянцем щеки. – Моя мать призналась, что запретила тебе приезжать. И про письмо тоже рассказала.

- Что с того? – вздохнула Вера.

- Ты любишь меня? – приподняв пальцами её подбородок, заглянул ей в глаза Георгий. – Только не лги мне. Помнишь, ты просила меня никогда не лгать тебе? – спросил он.

- Помню, - высвободилась из его объятий Вера и обхватила себя руками за плечи. – Это ничего не меняет, Юра. Нам надобно расстаться, потому как…

- Просто ответь, - перебил её Бахметьев.

- Люблю, - прошептала чуть слышно, отводя глаза. – Но твоя мать права. Я тебе не пара.

- Выслушай меня, - попросил Георгий. – Когда истечёт срок траура, мы обвенчаемся. Я вновь подам в отставку. Её примут, я уверен в том. Мы уедем отсюда. У меня есть небольшой дом в Одессе. Там никто ничего о тебе не знает.

- Я боюсь, что ничего из того не выйдет. Мы ведь один раз уже пытались уехать, - упрямо покачала головой Вера.

- Просто доверься мне. Если мы оба того захотим, то всё получится, - принялся убеждать её Георгий.

- Есть ещё кое-что, - бросила на него взгляд из-под ресниц Верочка.

- Что? – хмуро спросил Бахметьев.

- Анна. Я не могу оставить всё так, как оно есть. Я не имею права…

- Поедем к Ивлеву. Сразу после Пасхи, как только дороги просохнут. Уверен, Иван Сергеевич что-нибудь посоветует. Только позволь мне остаться с тобой.

- Это неприлично, Юра.

- Плевать я хотел на приличия. Поздно запирать ворота, коли лошадь убежала из стойла, - возразил Георгий. – Весь Петербург ещё долго нам кости перемывать будет. Иди ко мне, - раскрыл он ей объятья.

Вера шагнула к нему и прижалась щекой к тёмно-зелёной ткани мундира на его груди:

- Я всё боюсь, Юрочка, что нам опять что-нибудь или кто-нибудь помешает.

- Никто нам не помешает. Караулов отправится на каторгу, туда ему и дорога, ни моя мать, ни Дашков более не станут чинить нам препятствий.

- Оставайся, - провела кончиком пальца по его губам Вера. – Будь, что будет.

Казалось, в доме никто не удивился тому, что гость не уехал с наступлением вечера, а остался в усадьбе. Да и от кого таиться было? Вся прислуга уже давно знала о взаимоотношениях хозяйки и молодого барина из соседнего имения. Даже Майер совершенно невозмутимо воспринял появление за ужином его сиятельства.

Ужин закончился довольно поздно. Майер первым откланялся и оставил княгиню Одинцову и графа Бахметьева наедине. Вера всё не решалась оторвать взгляд от тарелки. Георгию приготовили спальню в том же крыле, где находились и её покои. Ей безумно хотелось остаться этой ночью с ним, но она так стеснялась своего располневшего тела, что даже намёком не высказала ему, что хотела бы видеть его в своей спальне. Он сам заговорил о том.

- Позволь мне сегодня быть рядом, - улыбнулся он, пытаясь поймать её взгляд.

Вера вздохнула:

- Боюсь, ты будешь разочарован, Юра. Я ведь не та, что прежде.

- Ты – самая прекрасная женщина на земле! Ты – лучшее, что у меня есть, - поднялся он из-за стола.

Остановившись за её спиной, Георгий положил ладони ей на плечи.

- Я люблю тебя, - склонился он к её уху. – И мне совершенно не важно, как ты выглядишь нынче.

- Пойдём, - поднялась со стула Верочка.

Её пальчики скользнули в его ладонь. Поднявшись в будуар, она отослала Дуняшу и прошла к дверям в спальню.

- Ваше сиятельство, - обернулась она к нему с лёгкой полуулыбкой на устах, - вынуждена просить вас быть моей камеристкой.

- С большим удовольствием, - отвесил театральный поклон Георгий.

И до того стало светло в душе, легко и радостно на сердце. Может оттого, что вновь видел её улыбку, вновь слышал тот шутливый тон, что так успел полюбить.

Расстёгивая пуговки на её платье, Георгий то и дело касался губами тонкой шеи, гладил обнажившиеся плечи. Платье упало на пол, но ни он, ни она не обратили на то ни малейшего внимания. Как давно не были вместе, как истосковались по ласковым прикосновениям к обнажённой коже. И отнюдь не пылкое желание владело обоими, но от нежности щемило сердце, кружилась голова, так хотелось коснуться, прижаться губами к губам. Тонкие пальцы пробежали по широкой обнажённой груди, чуть задержались на красноватом шраме от полученного ранения.

- Боже, верно, тебе было очень больно? – подняла голову Вера, заглядывая в непроницаемые тёмные глаза.

- Не так больно, как услышать, что ни дня не любила меня, - обнял её Георгий, а потом вдруг подхватил на руки так, что Вера испуганно охнула и, обвив руками его шею, всем телом приникла к нему.

И как же хорошо было лежать рядом, тесно прижавшись к нему, вдыхать знакомый запах. Вера таяла, когда длинные пальцы Георгия перебирали рассыпавшиеся по подушке льняные локоны, едва касаясь кожи, гладили тонкие ключицы. Каким блаженством было слышать изумлённый вздох, когда под его ладонью шевельнулось дитя в утробе.

До самой Пасхи граф Бахметьев гостил в Покровском, и когда наступило Воскресенье Христово вместе с Верой поехал в сельский храм, встав подле неё с зажжённой свечой в руках. Шептались кумушки соседские, но враз примолкли, когда сама графиня Бахметьева по окончанию крестного хода подошла к молодой паре и, расцеловав в обе щеки ошеломлённую Верочку, с улыбкой на устах произнесла:

- Христос воскрес, Вера Николавна.

- Во истину воскрес, Лидия Илларионовна, - смущённо отозвалась Верочка.

- Приезжайте к нам в Бахметьево, - тронула она за рукав сына. – Алексей Николаевич быть обещался нынче.

- Будем, маменька. Непременно будем, - целуя мать в щеку, заверил её Георгий.

Помогая Вере подняться на подножку экипажа, Георгий приказал вознице ехать в Бахметьево. Вера прислонилась головой к его плечу и тяжело вздохнула.

- Мне бы не хотелось ехать туда, - тихо заметила она. – Наверняка будут гости, как ты объяснишь моё присутствие там?

- Мне легче объяснить твоё присутствие, чем моё отсутствие подле матери в такой день, - довольно сухо заметил Георгий.

Вера убрала голову с его плеча и отодвинулась, уставившись в окно невидящим взглядом. Георгий нащупал её ладошку и сжал в своей руке:

- Прости, я вовсе не желал обидеть тебя. Ежели меня не будет, то вполне вероятно, что причиной тому посчитают мою размолвку с матерью.

- Я понимаю, - отозвалась Вера, не поворачивая головы, дабы он не её расстроенного лица.

Менее всего ей хотелось бы встать между матерью и сыном, заставить его выбирать, ведь до сей поры не была уверена в том, какой именно выбор он сделает.

Вопреки её ожиданиям и сложившийся традиции в этот день в Бахметьево не было многолюдно, приехал лишь Дашков, соседям же Лидия Илларионовна даже приглашений рассылать не стала. Всемогущего Дашкова Вера побаивалась, особенно потому, как запомнила, с каким пренебрежением он глядел на неё в Покровском, когда Караулов ранил Георгия. Madame Одинцова с трудом удержалась от того, чтобы не отшатнуться от князя, когда он предложил ей руку, дабы сопроводить к столу.

- Неужели я вас напугал? – тихо поинтересовался Алексей Николаевич, склонившись к уху Веры по пути в столовую. – Мне казалось, что вы не робкого десятка.

- Вы внушаете уважение и трепет всякому, - тихо отозвалась Вера. – Страшно даже представить, что ваш гнев может обрушиться на мою голову.

- Не вижу причин для гнева, - пожал плечами Дашков. – Георгий вырос, он уже не мальчик, он сделал свой выбор, и мы должны уважать его, каким бы он ни был.

- Благодарю вас, - опустила очи долу Вера.

Праздничный обед прошёл в довольно тягостной обстановке. Даже в былые времена, когда она ещё была замужем за Иваном Павловичем, в их усадьбе в Пятигорске Воскресенье Христово всегда праздновали более шумно и весело. Собиралось местное общество, господа офицеры, много шутили, смеялись, флиртовала друг с другом молодёжь, нынешний же обед более напоминал поминки.

Дождавшись окончания трапезы, Лидия Илларионовна отослала лакея и заговорила:

- Сегодня я не стала приглашать гостей, потому как желала видеть вас обоих. У меня есть, что вам сказать. Вера Николавна, сколько времени минуло с тех пор, как почил ваш супруг?

- Три месяца с небольшим, - вздохнула Верочка.

- Вот-вот. Всего три месяца, а вы в открытую живёте с молодым мужчиной, не взирая на последствия.

Георгий нахмурился, и хотел что-то сказать, но Дашков, смерив его суровым взглядом, не дал ему и рта открыть:

- Выслушай, прежде чем возражать.

- Вы затворились в Покровском, никуда не выезжаете, нигде не бываете, стало быть, не слышите, о чём люди судачат. И вы, и Георгий, вы оба поступаете опрометчиво. И дело вовсе не в том, что я желаю вас разлучить, видит Бог, я поняла, что сие совершенно бессмысленно. Но можно же дождаться окончания траура, дабы не вызывать лишних пересудов?

- Вы правы, madame, - вздохнула Вера. – Жорж, я одна вернусь в Покровское.

- Позвольте и мне сказать, - поднялся из-за стола Георгий и остановился за спиной у Веры. – Я не намерен ждать почти целый год. Вы правы, maman. Действительно негоже выставлять мои отношения с Верой Николавной напоказ, потому мы уедем туда, где её никто не знает.

- Это куда же? – осведомился Дашков.

- В Одессу.

- Бог мой, Жорж. Я, конечно, не стану возражать против твоего решения, но в Одессе у нас всего лишь летняя резиденция. Как вы собираетесь жить там? Дом слишком тесен для того. Да и потом, как быть с твоей службой?

- Завтра мы с Верой Николавной собирались в Петербург. Ей надобно посетить поверенного, а я подам прошение об отставке. Надеюсь, Алексей Николаевич, вы не станете более чинить мне препятствий?

- Вижу, ты решил поставить крест на своей карьере, - вздохнул Дашков.

- Полно, Алексей Николаевич, - усмехнулся Бахметьев. – Какая же тут карьера? Мне тридцать лет, я ношу погоны поручика и просиживаю штаны в адъютантах штаба. Не вижу смысла сокрушаться по этому поводу.

- Помнится, не так давно то были погоны полковника, - смерил Алексей Николаевич Верочку укоризненным взглядом.

- Довольно, Алексей Николаевич. То было моё, и только моё решение.

- Ну, раз ты всё решил, переубеждать тебя я не стану. Если бы мне в твои годы хватило решимости, - бросил Дашков быстрый взгляд на Лидию Илларионовну, - возможно, нынче всё было бы иначе. Что ж, поезжайте. Тем более что Одесса в летнюю пору дивно хороша.

- Maman, Алексей Николаевич, - позвольте откланяться, - подал руку Вере Георгий. – Завтра нам в столицу ехать, потому перед дорогой хотелось бы отдохнуть.

Лидия Илларионовна вышла проводить сына с будущей снохой. Пока Георгий о чём-то тихо беседовал с Дашковым, стоя на крыльце, madame Бахметьева, улучив несколько минут, шепнула Вере:

- Простите меня, коли сможете. Мне послужит утешением только знание того, что с вами он обрёл счастье. Видимо, то судьба, а ей, как известно, противиться не имеет смысла.

- Я не держу на вас зла, - так же тихо ответила Верочка. – Возможно, будь я на вашем месте, поступила бы точно также.

Лидия Илларионовна торопливо перекрестила её и добавила прерывающимся шёпотом:

- Берегите его и будущее дитя. Дай Бог вам счастья.

***

Наутро, как и собирались, выехали в столицу. Первым делом решили посетить Ивлева. Поверенный находился в своей конторе и весьма обрадовался визиту madame Одинцовой.

- Иван Сергеевич, мне весьма неловко, - робко улыбнулась Вера, присаживаясь в кресло у стола. - Я ведь даже не поблагодарила вас, а вы столько для меня сделали!

- Пустое, Вера Николавна. После того, что вам пришлось пережить, немудрено, что видеться со мной у вас желания не возникло. Ну-с, сударыня, с чем пожаловали? Мне кажется, я догадываюсь о причине вашего визита. Всё дело в наследстве? Верно? – поинтересовался Ивлев.

- Я много думала о том, - вздохнула Вера. – Мне кажется, что, не смотря на своё происхождении, я не имею права претендовать на то, что по праву должно принадлежать моей сестре.

- Я ждал от вас этих слов, - кивнул Ивлев. – Скажу даже более того, я был бы разочарован, коли бы не услышал их. По закону – вы владелица всего имущества Уваровых и можете распоряжаться им по своему усмотрению. Я взял на себя смелость подготовить бумаги о том, что усадьба Уваровых и городской дом переходят к Анне Николавне в виде приданого.

- Я подпишу, - стянула с рук перчатки Верочка. – Мне ничего не надобно, тем более такой ценой. Зная о том, что мой отец погиб из-за этой подлой интриги, я до сей поры не могу спокойно спать.

Ивлев извлёк из ящика стола бумаги и положил их перед Верой, кончиком карандаша указал, где ей следует поставить свою подпись и протянул перо, одновременно пододвинув чернильницу.

- Позвольте взглянуть, - заговорил, хранивший до сего момента молчание Георгий.

Вера застыла с пером в руке. Наблюдая за тем, как он бегло просматривает документы, madame Одинцова похолодела. За свою жизнь она настолько разучилась доверять людям, что мысль, невольно закравшаяся ей в голову, поражала её саму, но ничего с ней поделать она не могла. «Неужели всё ради наследства?! - боялась даже вздохнуть Верочка. – Иначе, отчего он остановил меня?».

- Всё в порядке, - положил на стол документы Георгий. – Надеюсь, я не оскорбил вас? – перевёл он взгляд на Ивлева. – Прошу простить мне недоверие, но в силу обстоятельств, что привели нас из Пятигорска в Петербург, хотелось быть уверенным, что никаких неприятных сюрпризов в документах не таится.

- Я вас не виню, Георгий Алексеевич. Более того, понимаю вашу озабоченность, - всё же обиделся Ивлев на то, что его сиятельство усомнился в его честности и порядочности.

Впрочем, вспомнив свои взаимоотношения и Елизаветой Петровной, Иван Сергеевич пришёл к выводу, что Бахметьев имел на то полное право. Сложив подписанные документы в конверт, Ивлев протянул его Вере:

- Думаю, будет лучше, коли вы сами отдадите бумаги Ольге Михайловне. Тем самым вы убедите княгиню в ваших добрых намерениях.

- Вы правы. Благодарю за беспокойство.

- Не стоит благодарности. Это самое малое, что я мог сделать для вас и вашей сестры, - попрощался Иван Сергеевич.

___________________________________

Спасибо за продолжение!

Всем привет!

Я уже, к сожалению, не вспомню, в какой именно из твоих, Юля, тем я упоминала о "леоновских девушках" Но что упоминала - это точно!
Так вот, Вера в этой главе повела себя традиционно как "леоновская девушка" - очень порядочно, самоотверженно и честно.
Правильно ты написала (только, по-моему, это в следующей главе будет, а не в этой) - наследство Уваровых было столь велико, что кружило головы и толкало на преступления... (намёк на Караулова)
НО! Вере оно голову не вскружило, Вере вскружил голову Жорж Так что она с лёгкостью отказалась от таких денег, при этом не колеблясь и не раздумывая ни секунды. Хотя, напоминаю, что она в положении, и ей бы подумать о будущем своего сына/дочери - НО!!! - наша Вера думает о своей дорогой Аннет, которую не очень хорошо будет оставить бесприданницей.
И принимает единственно верное решение. Какая же наша Вера молодец! Да Бог (и автор) ей здоровья, женского счастья и долгих лет жизни! После всего того, что выпало на её долю, наша бедняжка этого несомненно заслужила!

Юля, спасибо!
___________________________________

Огромное спасибо за проду!

Спасибо, за главу! Как хорошо, Юль, что вдохновение тебя покидало не надолго.
Вера, как всегда, не отступила от своих принципов и подарила (или как там правильно) наследство сводной сестренке. Надеюсь, что Ольга оценит этот шаг и перестанет презирать Веру.

Юленька, леди, привет!

Как замечательно! Наконец-то наши герои снова вместе, все тревоги позади. Вдвойне приятно было узнать, что Лидия Илларионовна попросила прощения и благословила. Все-таки отрадно, что она волей-неволей приняла Веру и поняла, что только в ней счастье её сына.

Верочка - благородная душа! Отказалась от своих прав на наследство ради Анны. Она не смогла бы счастливо и спокойно жить с Жоржем, если бы знала, что Анна осталась без достойного её приданого. Я и не ждала от Веры ничего иного.

Юля, спасибо за главу!

Скоро совсем-совсем счастливый конец, да?
___________________________________

Юля, спасибо за главу! ! ! ! !
Ты чудо! ! ! ! !

_________________

Юлия привет.Спасибо за главу.Ну вот всё и разрешилось. Вера и Жорж вместе! Теперь уже никто и ничто их не разлучит.Как долго они шли к своему счастью. Рада за них. Лидия Илларионовна порадовала,умная женщина и хорошая мать. А Вера какая чистая,светлая душа,наследством распорядилась правильно,по совести.
___________________________________

Юленька, спасибо огромное за продолжение!
___________________________________

Девочки, всем доброго дня!


Пожалуйста ))))

Ну собственно, несмотря на все испытания, характер Веры ничуть не изменился. Как её воспитала маменька честной, благородной, такой она и осталась.

Бедная, Аннушка. Это же сколько охотников за приданым объявиться может

Эх! Кто кому голову вскружил? Разве пять лет назад поступился бы Георгий своей карьерой, положением в обществе, холостяцкой свободой ради Веры. Не думаю. Стало быть и она ему голову в достаточной мере вскружила.

Обязательно. Автор все твои пожелания прочитал и запомнил)))

Пожалуйста

Леночка, привет. Боюсь всё-таки покинуло и в этот раз надолго. Просто роман уже дописан, сейчас вычитывается и редактируется.

О том, как Ольга поступит в следующей главе, буквально сейчас. )))

Ксюша, привет.

Только ради Георгия она и пошла на уступки, потому что понимала, что есть риск потерять сына. Если Вера не уверена была в том, какой выбор сделает Жорж, то Лидия Илларионовна в силу своего возраста и опыта, прекрасно всё поняла.

Да и к чему ей наследство. Она дама не бедная, и в отличие от таких, как Караулов не стремится загрести всё, что в руки попало. К тому же Анна её единственная кровная родственница, оставшаяся в живых.

Да, Ксюша. Ещё одна глава и приторно-сладкий эпилог на десерт. )))

Пожалуйста ))) Рада, что была со мной на протяжении всего романа.

Наташа, спасибо за добрые слова в адрес графини Бахметьевой. Потому что умение признавать свои ошибки и каяться в них дано далеко не каждому. Это признак сильной личности. Вот в кого характер у Жоржа, явно не в гулящего папеньку.

Пожалуйста, Оленька
___________________________________

 » Глава 62

Глава 62


От Ивлева поехали на Литейный. Георгий, оставив Веру на попечение Степана, отправился на службу, дабы написать прошение об отставке, как и собирался. Памятуя об обещании Дашкова, не вмешиваться, он надеялся, что на этот раз не возникнет препятствий, и оно будет удовлетворено в самое ближайшее время. Бахметьев спешил завершить свои дела, уж коли ехать, то нынче, пока позволяет состояние Веры. Стоит промедлить пару месяцев и предпринимать столь далёкое путешествие станет попросту опасно.

В ожидании Георгия Вере пришла в голову мысль, что можно было бы нанести визит Ольге Михайловне, тем более что особняк Уваровых располагался совсем недалеко. Тёплый весенний день, как нельзя лучше способствовал пешей прогулке. Степан долго ворчал и упирался, ссылаясь на распоряжение графа присматривать за madame Одинцовой, но всё же согласился проводить её.

Широкая ротонда уже почти не скрывала истинного положения дел, и потому Верочка немало смутилась, встретив mademoiselle Епифанову. Натали тоже узнала её и замерла на мостовой. Вера пребывала в нерешительности. С одной стороны, полученное ею воспитание требовало поприветствовать Наталью Андревну, но с другой она не была уверена, что сия встреча приятна старшей дочери генерала Ерифанова.

- Bonjour, Вера Николавна, - первой опомнилась Натали, подойдя ближе. – Признаться удивлена встретить вас в Петербурге.

- Коли бы не дела, мы бы вряд ли встретились, Наталья Андревна. Рада вас видеть.

Наталья собиралась с визитом к тётке и встретилась с madame Одинцовой почти на ступенях особняка Уваровых.

- Вы никак к Ольге Михайловне с визитом? – поинтересовалась она. – Спешите вступить в права наследования? – не удержалась от сарказма mademoiselle Епифанова. – Будьте же великодушны! Позвольте моей тётушке хотя бы личные вещи собрать.

- У меня и в мыслях не было просить Ольгу Михайловну оставить дом, - возразила Вера. – Но вы правы, я именно к ней, только боюсь, нынче не вовремя, потому будет лучше, коли я приду в другой раз.

- Ну, что вы. Зачем откладывать? - подхватила Веру под локоток Наталья и увлекла вверх по ступеням ко входу. – Голубчик, - обратилась Наталья к распахнувшему двери швейцару, - будь добр, доложи Ольге Михайловне, что к ней княгиня Одинцова с визитом.

Швейцар несколько сконфузился. Незадолго до визита племянницы княгини в особняк на Литейный пожаловал граф Ланский. К тому же швейцар был готов поклясться, что перед ним никакая не княгиня, а бывшая гувернантка княжны Анны, однако возразить mademoiselle Епифановой не посмел. Наталья и сама не знала, зачем она не позволила madame Одинцовой уйти.

Она не верила ни единому слову бывшей гувернантки и полагала, что на то у неё имеются весомые причины. Конечно, именно Олеся флиртовала с Вершининым, и случилось то, что и должно было случиться. Вот вроде и помирилась Наталья с младшей сестрой, но те прежние искренние доверительные отношения, что были между ними до всей этой малоприятной истории, оказались навсегда утраченными.

Весьма трудно винить родную сестру в собственном разрушенном будущем, куда проще обвинить во всём человека постороннего. К примеру, гувернантку, которой увлёкся граф Бахметьев, ведь коли бы не сия скандальная связь, Георгий Алексеевич не оставил бы Олесю. Он бы непременно полюбил её и, стало быть, женился бы. И тогда… Ах! Кто знает, что было бы тогда! Но, возможно, у неё, у Натали, был бы шанс на своё собственное счастье.

Может быть, именно потому, она не захотела отпускать madame Одинцову, что в душе кипел гнев на женщину, разрушавшую всё, к чему она прикасалась. Захотелось высказать всё ей в глаза.

Оказавшись в просторном вестибюле, Вера сняла ротонду и передала её лакею. Глаза mademoiselle Епифановой удивлённо распахнулись при взгляде на округлившийся стан княгини Одинцовой, но она промолчала. Тот же лакей, что принимал у дам верхнюю одежду, проводил их в гостиную. Ступив на порог, Вера остановилась в нерешительности. Одно дело объясняться с княгиней Уваровой один на один, с глазу на глаз, и совсем иное встретить сразу нескольких человек, настроенных к ней отнюдь не дружелюбно. Граф Ланский, поднялся с кресла и шагнул навстречу дамам. Весьма любезно приветствовал Наталью, склонившись над протянутой рукой, тогда как Вере достался только сухой чопорный кивок и короткое «madame».

- Чему обязана, ваше сиятельство? – не удостоив гостью даже кивком, осведомилась Ольга Михайловна.

- Ольга Михайловна, позвольте мне увидеться с Анной, - попросила Вера.

Ольга отрицательно покачала головой:

- Я не желаю, чтобы моя дочь знала о том, какие узы вас связывают.

- Но ведь рано или поздно она всё равно узнает, - тихо заметила Вера.

- Чем позже, тем лучше, - возразила княгиня Уварова.

- Ну, что ж, тогда мне остаётся только передать вам это, - раскрыла ридикюль Вера и извлекла конверт, - и покинуть ваше общество. Я же вижу, что мне здесь не рады.

Граф Ланский взял из рук Веры конверт, потому как сама княгиня не выказала желания подойти.

- Не смею вас задерживать, - указала глазами на дверь Ольга.

Ольга Михайловна была уверена, что в злополучном конверте документы, позволяющие истинной княжне Уваровой вступить в права наследования, и потому не спешила открыть его. Однако, после ухода княгини Одинцовой, взгляд её помимо воли то и дело обращался к низенькому столику, где лежал конверт.

Первой не утерпела Наталья:

- Ольга Михайловна, неужели вам всё равно, что там?

- Я догадываюсь, что это, - сердито отозвалась Ольга, - но пока у меня нет желания обсуждать сие.

- Тогда позвольте мне взглянуть? – не сдержала любопытства mademoiselle Епифанова.

Ольга пожала плечиками, продемонстрировав напускное равнодушие, коего вовсе не ощущала. Если бы не присутствие Сержа, она бы давно дала волю слезам, при мысли о том, что её Аннушка останется бесприданницей. Княгиня Уварова отвернулась от племянницы, шуршавшей бумагами.

- Видимо, вы ошиблись Сергей Алексеевич, когда говорили, что она не осмелится настаивать на своих правах. И вот тому доказательство, - обернулась Ольга к племяннице, просматривающей бумаги.

- Жаль признавать то, но видимо я и в самом деле плохо разбираюсь в людях, но более всего меня печалит то, что граф Бахметьев связал вою жизнь с женщиной его недостойной, - отозвался Ланский.

Наталья меж тем совершенно не слышала, о чём говорят её тетка и будущий супруг той. Она несколько раз перечила содержание документов, желая удостовериться, что не ошиблась, ведь написаны они были сухим казённым языком, и, возможно, она чего-то недопоняла.

- Ольга Михайловна, - наконец оторвалась она от чтения, - взгляните сами, - протянула она документы княгине. – Коли я верно всё истолковала, то выходит, наследница Аннет.

Ольга передала бумаги графу Ланскому:

- Серж, ты лучше меня разбираешься во всём этом, - взволнованно произнесла она, всё же заглядывая через плечо своего возлюбленного в бумаги.

- Так и есть, - улыбнулся Ланский, сворачивая документы и убирая их обратно в конверт. – Бог мой, мы так дурно отозвались о Вере Николавне! – устыдился он тому, как встретил madame Одинцову.

Ольга прижала ладошку к губам:

- Серж, мне так совестно перед ней, - покачала она головой.

- Желаешь принести извинения? – улыбнулся Ланский.

- Ты ведь поедешь со мной? – робко спросила Ольга, положив ладошку на его плечо.

Сказать, что Ольга Михайловна была поражена столь невиданной щедростью, значит не сказать ничего, ибо состояние Уваровых было столь велико, что некоторым вскружило голову желание непременно завладеть им и даже довело до греха смертоубийства. Княгиня Уварова не привыкла извиняться и потому весьма заметно нервничала, ступив на порог апартаментов графа Бахметьева. Не будь рядом с ней Сержа Ланского, она, вероятно, развернулась бы и позорно сбежала, и только его присутствие придало ей уверенности и помогло найти в себе силы принести извинения той, которую считала причиной всех своих несчастий.

- Вера Николавна, я приехала, дабы принести вам свои извинения. Моему поведению нет оправданий. Я должна была выслушать вас, прежде чем делать выводы, которые к тому же оказались весьма далеки от истинного положения, - не решаясь поднять голову и взглянуть в глаза madame Одинцовой, говорила Ольга Михайловна.

- Я не держу на вас зла, Ольга Михайловна, - отвечала Верочка. – Право слово, я желала бы вовсе не знать своего отца, чем осознавать, что в его смерти есть доля моей вины. Самое малое, что я могу сделать для Аннет, это вернуть ей то, что принадлежит ей по праву рождения. Ни вы, ни она не виновны в том, что некогда Елизавета Петровна взялась вершить судьбу моих родителей.

Застав у себя дома гостей, Георгий Алексеевич несказанно удивился, но быстро справился с изумлением и предложил достигнутое перемирие отметить за ужином. Ланский поддержал его предложение, упредив попытку Ольги отказаться от приглашения.

- Никогда не думала, что буду сидеть с вами за одним столом, - улыбнулась княгиня Уварова madame Одинцовой.

- Воистину, жизнь человеческая полна сюрпризов, - усмехнулся Ланский. – Господа, вам не кажется, что наше общество в высшей степени скандально. Посудите сами, Георгий Алексеевич, - обратился он к Бахметьеву. – Вас с Верой Николавной связывают те же отношения, что и меня с Ольгой Михайловной. Ни я, ни вы не связаны священными брачными узами с дамой своего сердца и вот мы здесь, за одним столом.

- Сию situation весьма легко изменить, - ответил Бахметьев. - Пользуясь случаем, Сергей Алексеевич, могу я вас просить быть шафером?

- Разве я могу отказать? – улыбнулся в ответ Ланской. – Коли Вера Николавна сделала Ольге Михайловне поистине царский подарок. Кто же будет вторым шафером? – поинтересовался Серж.

- Князь Дашков, - невозмутимо отозвался Георгий.

Серж удивлённо распахнул глаза. Не было секретом, что Алексей Николаевич приложил немало усилий, дабы скандальная связь между графом Бахметьевым и княгиней Одинцовой прекратилась, потому весть о том, что он выступит свидетелем венчания, не могла не вызвать изумления графа Ланского.

- И как скоро грядёт счастливое событие? – спросила Ольга, не отводя взгляда от лица Бахметьева.

Несмотря на то, что её чувства к Георгию остались в далёком прошлом, известие о скором венчании с той, которую она всегда считала ниже себя по положению, неприятно кольнула в самое сердце.

- На будущей седмице, - ответил Георгий, чем поверг в немалое изумление саму Веру, но она не решилась задавать вопросы в присутствии посторонних, отложив объяснение до вечера.

- Как же быть с положенным сроком траура? – с некой долей ехидства осведомилась madame Уварова.

- Пусть это вас не заботит, Ольга Михайловна, - усмехнулся в ответ Георгий. – Всё пройдёт тихо и скромно, дабы не привлекать лишнего внимания. Иногда приходится поступиться традициями, даже рискуя навлечь на себя неодобрение общества, чтобы избежать, куда больших затруднений в будущем.

- Я боюсь, мы с Ольгой Михайловной злоупотребляем вашим гостеприимством, Георгий Алексеевич, - поднялся из-за стола Ланский. – К тому же смеркается уже. Пора и честь знать, - предложил он руку Ольге. – Я вас провожу, ma cherie.

После ухода графа Ланского и княгини Уваровой в апартаментах на Литейном воцарилась тишина.

- На будущей седмице? Не слишком ли поспешно? – поинтересовалась Вера.

- В самый раз, - отозвался Георгий, повертел в руках рюмку с бренди и отставил её в сторону, даже не пригубив. – Я не собираюсь доказывать собственное отцовство. Ребёнок должен родиться в браке.

- Это единственная причина подобной спешки? – вздохнула Верочка.

- Нет, не единственная. Более всего на свете я желаю назвать тебя своей женой перед Богом и людьми.

- Но… - попыталась возразить Вера.

- Довольно о приличиях, - обнял её за плечи Георгий. – Мы столько раз нарушили их, что ещё один раз не переполнит чашу наших грехов.

Венчание и впрямь прошло скромно. Помимо жениха и невесты присутствовали только князь Дашков, граф Ланский, княгиня Уварова с дочерью и графиня Бахметьева. У ступеней храма стоял запряжённый четверкой великолепных гнедых дорожный экипаж с гербами Бахметьевых на дверцах.

По завершению церемонии, Аннет, перехватив одобряющий взгляд матери, несмело шагнула к Вере и Георгию. Девочка вложила в руки невесты букет из цветов апельсинового дерева, а Верочке в сей момент вспомнилась свадьба в Пятигорске, когда её покойная горничная Катюша украшала её голову точно такими же цветами. Стараясь сдержать подступившие слёзы, Вера обняла сестру.

- Мне маменька всё рассказала, - зашептала её на ухо девочка. – Я всегда хотела, чтобы у меня была такая сестра, как вы, Вера Николавна. Когда я вырасту, я обязательно приеду к вам.

- Конечно, Аннет, мы обязательно свидимся, - смахнула слёзы, повисшие на ресницах, Вера.

Новоиспечённая чета Бахметьевых отправилась в путешествие в далёкую Одессу, а присутствовавшие на скромной церемонии венчания – в Бахметьево.

***

Отправки этапа в Нерчинск Петру Родионовичу пришлось дожидаться в Литовском замке почти три месяца после вынесения ему приговора в суде. Солнечным майским днём тех, кто должен был отправиться по этапу в Сибирь, выгнали на тюремный двор. Мужчин построили в ряд по четыре человека, надев на ноги кандалы. Совсем немощных и женщин погрузили в подводы, и скорбная процессия потянулась в сторону Москвы, дабы оттуда на баржах добраться до Нижнего. Далее вновь предполагалось идти пешком.

Караулову бывалый каторжанин уже успел рассказать, что путь до Нерчинска занимает почти два месяца, а бывает и больше. Но более всего Петра Родионовича страшило то, что большую часть того пути ему предстоит пройти пешком, закованным в кандалы. В первый день прошли почти тридцать вёрст и остановились на ночлег в остроге, представлявшем собой грязный барак с грубо сколоченными нарами, охраняемый по всему периметру конвоирами.

Не менее утомительными выдались и третий, и четвёртый день пути. Полы длинного серого арестантского халата путались у Караулова под ногами. Железные оковы немилосердно натирали ноги, но даже остановиться, дабы поправить съехавшую вниз тряпицу, при помощи которой он пытался защитить израненную кожу, не было никакой возможности. Стоило только замедлить шаг, и тотчас следовал грубый окрик, а то и тычок в спину прикладом, способный свалить с ног.

На исходе третьей седмицы, когда тёплый май сменился жарким июнем, с каторжников сняли оковы, дабы без помех погрузить их на баржи, что должны были по реке проследовать до Нижнего Новгорода.

Пётр Родионович с трудом волочил сбитые в кровь ноги. Подошва его ботинок почти отвалилась ещё на середине пути от Петербурга до Москвы и потому в них то и дело набивалась грязь, но хуже всего были мелкие камешки, что немилосердно ранили кожу ступней. Упав на траву в ожидании своей очереди подняться по трапу, Караулов смотрел в голубое летнее небо, по которому плыли облака, принимавшие разные причудливые очертания. И вспомнились Петру Родионовичу беззаботные деньки в поместье его тётки. Вот так же когда-то лежал он в свежескошенной траве, грыз в зубах былинку и смотрел в бескрайнее небо, закинув руки за голову. Где всё это нынче? Поместье принадлежит ненавистной княгине Одинцовой. До сей поры злость на Верочку помогала ему подниматься каждое утро и двигаться далее с надеждой, что придёт время, и он вернётся, непременно вернётся, чтобы отомстить.

Караулов совсем замечтался, и только довольно болезненный пинок носком сапога конвоира в бок привёл его в чувство. Мгновенно вспыхнувшая ярость, словно пружиной подбросила его с земли. Его, дворянина, позволяет себе пинать какая-то сволочь, одетая в форму конвоира! Не думая о последствиях, Пётр Родионович изо всех сил вцепился в горло, солдата конвойного взвода, намереваясь задушить того. На помощь своему сослуживцу бросились остальные, сопровождавшие этап солдаты. Караулова повалили на землю и несколько раз ударили прикладом по голове. Кровь заливала глаза, почти ничего не видя, Пётр Родионович поднялся на ноги и, шатаясь, побрёл в сторону реки, собираясь смыть кровь с разбитой головы.

- Стой! Стрелять буду! – последовал окрик в спину.

Но Караулов не остановился, лишь зашагал ещё быстрее, к манившей прохладой воде. Грохнул выстрел. Что-то сильно и больно толкнуло Петра Родионовича в спину. Падая, он сумел перевернуться на спину, чтобы ещё раз взглянуть в голубое летнее небо с такими красивыми пушистыми облаками. Когда тот самый конвоир, которого арестант пытался задушить добежал до упавшего тела, светло-голубые глаза Петра Родионовича уже застыли и приняли абсолютно бессмысленное выражение.

___________________________________