Я вам любви не обещаю (ИЛР)

 » Я вам любви не обещаю (ИЛР)  [ Завершено ]

Девочки, и снова здравствуйте.

Мой добровольный, неутомимый и позитивно-настроенный помощник Ирина Николаевна оказывается умеет быть очень настойчивой и порой весьма убедительной, поэтому роман возвращается на форум.

Название: Я вам любви не обещаю
Жанр: исторический любовный роман
Автор: Леонова Юлия
Бета: Ирина Сахарова (Irenie)

Аннотация: В каждом благородном семействе имеются свои скелеты в шкафу. Не исключение из общего правила и семейство Уваровых. Что кроется за благородным фасадом? Какие страсти бушевали в прошлом? Что скрывают друг от друга члены фамилии? И что сулит будущее скромной гувернантке волею случая, оказавшейся воспитательницей юной княжны Анны?





  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (-Алиса-)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: -Алиса-; yafor; Дата последней модерации: 30.05.2015


___________________________________

Юля, привет! Очень рада, что мы уговорили тебя вернуть на форум роман!!! С возвращением на форум!!!!

А этот букет моей любимой писательнице.



___________________________________

Здравствуйте,Юля!! Очень нравится Ваш роман,читала его,читаю и надеюсь буду его читать дальше . Благодарю за Ваше творчество, с нетерпением жду продолжения!!!!

 » Глава 1

Глава 1

Вологодская губерния
г. Никольск


В маленькой церквушке на самой окраине Никольска было немноголюдно. У гроба покойницы собрались совсем юная девушка, две старушки благопристойного вида, да лысоватый полный господин средних лет.

Тощий дьячок с реденькой бородкой заунывно читал отходную, девушка тихо всхлипывала и то и дело промокая скомканным платочком покрасневшие глаза, пожилые дамы, стараясь не привлекать к себе внимания, тихо перешептывались, полный господин тяжело вздыхал, всем своим видом демонстрируя, что находиться здесь ему в тягость.

Дьячок умолк, служба окончилась. Перекрестившись, полный господин извлек из кармана несколько смятых купюр и протянул священнослужителю. Девушка вновь всхлипнула и вдруг зашлась в горестных рыданиях. Полный господин раздраженно вздохнул и, обняв девушку за плечи, повел к выходу.

- Верочка, голубушка, ну полно так убиваться, - тихо заговорил он, помогая ей спуститься с невысокого крылечка. – Мне жаль вашу маменьку, но, увы, ее уже не вернуть, а вам о себе подумать надобно.

Верочка закивала головой, признавая правоту его слов, опустила на лицо темную вуаль и, опираясь на предложенную руку, неловко забралась в ожидавшую их коляску.

Две старушки, присутствовавшие на панихиде, вышли вслед за девушкой и полным господином. Дождавшись, когда четверо мужичков погрузят гроб с телом покойницы на неказистую телегу, пожилые дамы прошли к своей коляске, и скорбная процессия тронулась в сторону городского кладбища.

Июльская жара сводила с ума. Аграфена Тихоновна, одна из этих старушек, достала из ридикюля довольно потрепанный веер и принялась энергично обмахиваться им.

- Бедная Верочка, - обратилась она к своей спутнице. – Совсем одна одинешенька осталась.

- И не говорите, Аграфена Тихоновна, - с готовностью согласилась собеседница. – Хотя слышала я, будто Парфен Игнатьевич нашел ей место гувернантки, вроде бы в семье князя Уварова.

- Парфен Игнатьевич – святой человек, Марья Филипповна, - убежденно произнесла Аграфена Тихоновна. – Уж как он опекал их, как заботился! Я уж думала, он к Верочке свататься собрался, а он совершенно без корысти. Тоцкий - замечательный человек, скажу я вам.

- И не говорите. Верочка - девушка хорошая, скромная, а вот о маменьке ее в свое время разные толки ходили.

- Полно, Марья Филипповна. О покойнице либо хорошо, либо вовсе не надобно.

- И то верно, - поспешила согласиться Марья Филипповна.

Коляска остановилась у ворот кладбища. Сняв гроб с телеги, мужики торопливо зашагали в сторону вырытой накануне могилы. Вера и Парфен Игнатьевич едва поспевали за ними. Вскоре к ним присоединились и Аграфена Тихоновна с Марьей Филипповной. Обвязав гроб веревками, мужики опустили его в могилу, притом сделали все так поспешно, что едва не перевернули его. Комья земли дробно застучали по деревянной крышке, когда могильщики принялись орудовать лопатами. Вера пошатнулась и не поддержи ее Парфен Игнатьевич, наверное, упала бы прямо в могилу, вслед за маменькой.

- Ну, вот и все, Верочка, - вздохнул ее спутник. – На все воля Божья, нам лишь смириться остается.

Отвернувшись, Вера тихо заплакала. Она могла бы долго стоять здесь у свежего могильного холмика, но понимая, что ее ждут на поминальном обеде, вытерла слезы и, положив на могилу букет маргариток, повернулась спиной к захоронению.

Поминальный обед длился недолго.

Всем распоряжался Парфен Игнатьевич, ей лишь оставалось поприсутствовать и принять приличествующие случаю соболезнования. Желающих проститься собралось совсем немного. Да и то, Вере казалось, что не будь Парфёна Игнатьевича, и вовсе никто не явился бы на поминки.

- Благодарю вас, Парфен Игнатьевич, - пожала Вера пухлую руку Тоцкого в самом конце поминального обеда. – Не знаю, чтобы я без вас делала.

- Полно вам, Вера Николавна, - опустил глаза Тоцкий. – Разве ж можно было иначе. Я вам вот, что еще хотел сказать. Вы бы не задерживались долго в Никольске, а то ведь место гувернантки у Уваровых долго пустовать не будет.

- Конечно, я понимаю, - тяжело вздохнула Вера. – Я завтра же выезжаю.

- Вот и славно, - позволил себе чуть заметную улыбку Тоцкий. – И мне спокойнее, коли вы устроены будете.

***

Все свое детство Вера провела с маменькой в скромном домишке на окраине Никольска. Дом сей достался маменьке в наследство от покойного супруга, отца Веры, которого девушка никогда не видела. Со слов Анны Петровны, ее маменьки, покойный батюшка служил в Дагестанском конном полку в чине штабс-капитана и погиб на Кавказе за два месяца до появления на свет единственной дочери. После смерти супруга Анна Петровна, чтобы хоть как-то свести концы с концами часть дома сдавала внаем. Тем и жили. Однако же вдове штабс-капитана удалось сделать кое-какие сбережения, большую часть которых, она вложила в воспитание дочери. К тому же кое-какими средствами им помогал Парфен Игнатьевич. С Тоцким Вера была знакома с самого отрочества. Он появился в их с маменькой жизни незадолго до того, как ее саму отправили учиться в Екатерининский институт в Москву. Последние шесть лет Вера провела именно там, дома бывая только раз в году на Рождество. Получив известие о тяжелой болезни матери, Вера отправилась домой, так и не окончив последнего отделения.

Маменька Веры была неизлечимо больна. Жизнь ее могло бы продлить дорогостоящее лечение где-нибудь за границей, но она и слышать не хотела о том, чтобы поехать на воды в Карлсбад или в Баден. Анна Петровна скончалась, спустя три месяца после приезда дочери. Перед смертью она передала ей небольшую шкатулку и наказала беречь содержимое аки зеницу ока. Собирая свой немногочисленный багаж, Вера уложила шкатулку на самое дно саквояжа, так и не удосужившись взглянуть на ее содержимое.

До поместья Уваровых Вере пришлось добираться почти две седмицы. Денег, которыми ее снабдил Парфен Игнатьевич, хватило на то, чтобы путешествовать с относительным комфортом. Сначала она на почтовых добралась до Москвы, а оттуда по железной дороге до Петербурга. На вокзале Вере пришлось взять извозчика, чтобы добраться уже непосредственно до самого поместья. Никогда еще за всю свою жизнь, ей не приходилось путешествовать так далеко. Новые впечатления несколько отвлекли от грустных мыслей о смерти маменьки, к тому же за три месяца, проведённые подле Анны Петровны, Вера уже успела свыкнуться с мыслью, что им с маменькой недолго осталось быть вместе. Имение Уваровых находилось в двадцати верстах от Петербурга. Извозчик высадил свою пассажирку прямо у ворот и укатил обратно в столицу. Оставшись одна перед массивными коваными воротами, Вера оробела. Однако ж о том, чтобы повернуться и уйти не могло быть и речи. Вряд ли ей хватит средств, чтобы вернуться обратно в Никольск, да и что она будет делать там? Парфен Игнатьевич недвусмысленно дал понять, что девице ее возраста не пристало проживать в доме, где квартируются одинокие холостяки, пусть даже эта самая девица и является хозяйкой этого дома.

Помимо денег, Тоцкий передал ей рекомендательное письмо к князю, писанное им собственноручно. Вера очень надеялась на посредничество Тоцкого в деле устройства своей дальнейшей судьбы, поскольку родных у нее никого не осталось. Не имея ни гроша за душой, нужных знакомств и связей, она вряд ли могла рассчитывать даже на место скромной гувернантки, ежели бы Парфен Игнатьевич, будучи лично знакомым с князем, не отрекомендовал ее.

Собравшись с духом, Вера подошла к воротам. Из сторожки выглянул сторож.

- Вы, барышня, чего хотели-то? – поинтересовался он.

- Мне, любезный, с хозяевами бы увидеться, - совсем растерялась Вера.

Было очень похоже на то, что ее здесь не ждали и о ее приезде даже не слышали.

- По какому делу? – бородатый мужик вышел из сторожки и теперь бесцеремонно разглядывал посетительницу.

- У меня рекомендательное письмо к князю. Я гувернантка, - чуть слышно пролепетала девушка.

- Гувернантка значит, - усмехнулся мужик, но калитку открыл и, взяв из рук Веры саквояж, отправился вместе с ней к дому.

Господский дом, построенный в середине прошлого века, являл собой грандиозное сооружение в три этажа. В южном крыле располагались жилые комнаты обитателей усадьбы. Северное крыло занимал бальный зал, обширная библиотека, крытая оранжерея и покои для гостей.

Сторож передал посетительницу с рук на руки дворецкому и удалился. Исполненный важности дворецкий в темно-красной ливрее, шитой серебряными галунами, проводил девушку в небольшую гостиную, взял у нее рекомендательное письмо и удалился с докладом.

Ждать Вере пришлось около часа. Она с самого утра ничего не ела, и в животе неприятно урчало от голода. За время своего вынужденного ожидания, дабы отвлечься от мыслей столь приземленных, она несколько раз обошла по кругу небольшую комнату, рассмотрела в подробностях развешанные на стенах акварели и каждую фарфоровую безделушку на каминной полке.

Дверь за ее спиной с глухим стуком захлопнулась. Вздрогнув, девушка обернулась.

- Вера Николавна, полагаю? – обратился к ней высокий мужчина.

Вера судорожно кивнула, язык прилип к небу, не желая повиноваться.

- Князь Николай Васильевич Уваров, - представился вошедший.

- Очень приятно познакомиться, ваше сиятельство, - присела в реверансе девушка.

Князь некоторое время молчал, подвергая Веру самому критичному осмотру. Девушке столь пристальное внимание было неприятно, но пришлось смириться. Ведь не может же князь нанимать в гувернантки к единственной дочери первую встречную?

- Я прочел ваши рекомендации, - наконец изрек он. - Парфен Игнатьевич пишет, что вы ранее нигде не служили, но получили превосходное образование.

- Так и есть, - стушевалась Вера под его внимательным взглядом. – Я училась в Екатерининском институте, но не смогла окончить последние отделение из-за болезни маменьки, - добавила девушка.

- Это ничего, - задумчиво произнес князь. – Тоцкий весьма высокого мнения о ваших способностях, а я склонен доверять его суждениям.

- Благодарю, ваше сиятельство, - рассматривая Уварова из-под ресниц, отозвалась Вера.

На вид князю было чуть более сорока. Наружность он имел приятную, лицо можно даже было бы назвать красивым, но небольшой шрам над верхней губой несколько портил общее впечатление. Из-за увечья казалось, что князь постоянно ухмыляется. Курчавые волосы, коротко остриженные на затылке, пышной темной волною спадали на высокий лоб. Глубоко посаженные карие глаза смотрели прямо и, казалось, что князь видит насквозь своего собеседника.

- Я думаю, мы поладим, - тепло улыбнулся он. – Аннет – дитя немного избалованное, но вам не составит труда найти с ней общий язык. А вот и они, - расслышав голоса в коридоре, Николай Васильевич, открыл двери.

В комнату впорхнула девочка лет восьми, прелестное создание. Аннет унаследовала от отца пышные темные локоны, а от маменьки выразительные голубые глаза. Вера убедилась в том, как только увидела княгиню, вошедшую в гостиную вслед за дочерью.

Снова склонившись в реверансе, девушка ожидала первых слов хозяйки имения. Первым опомнился князь.

- Ольга Михайловна, - обратился он к супруге. – Позвольте представить вам Веру Николавну Воробьеву, новую гувернантку Аннет.

- Вы уже пришли к соглашению? – недовольно нахмурилась Ольга Михайловна, обратившись к супругу.

Князь кивнул.

- И что же, у вас и рекомендации имеются? – повернулась она к Вере.

Вера выпрямилась и беспомощно взглянула на Николая Васильевича.

- Тоцкий рекомендовал ее, - ответил князь.

- Тоцкий! Снова Тоцкий! С каких пор вы стали так доверять этому человеку? – взорвалась княгиня.

Вера удивленно моргнула. Впрочем, княгиня быстро взяла себя в руки.

- Прошу извинить меня, - деланно улыбнулась она. – Это все, знаете ли, дела семейные. Сколько вам лет, Вера?

Вера обратила внимание на то, что княгиня умышленно опустила ее отчество, дабы указать, что она всего лишь наемная прислуга в этом доме и не более того.

- Восемнадцать, - тихо отозвалась девушка.

- Ба! Да вы слишком молоды! – уселась в кресло княгиня с видом полнейшего изумления на лице. – Признаться, я думала, вы будете чуточку постарше. Впрочем, черный цвет всегда годков добавляет.

Самой Ольге Михайловне на вид никак не могло быть больше тридцати. Княгиня была очень эффектная женщина. Белокурая, статная, с молочно-белой кожей. В ней потрясающим образом сочетались полная здоровья красота и изящество, более свойственное барышням хрупким и манерным. Рядом с нею Вера чувствовала себя совершенно бесцветной, блеклой и неинтересной.

- Ну, расскажите же о себе, - указала ей на противоположное кресло княгиня.

Вера робко присела на самый краешек.

- Отца своего я не знала, - начала она.

Брови княгини удивленно взлетели вверх:

- Как такое возможно?

- Он служил в Дагестанском конном полку в чине штабс-капитана и был убит незадолго до моего рождения.

Ольга Михайловна покачала головой:

- Верно, вам пришлось нелегко после смерти родителя. А ваша маменька?

- Маменька скончалась две седмицы назад, - опустила глаза девушка.

- Примите мои соболезнования, - мягко произнесла княгиня, - и извините мою бестактность. Глядя на вас можно было догадаться. Стало быть, вас Тоцкий рекомендовал?

- Парфен Игнатьевич принял большое участие в моих делах, - совершенно искренне отозвалась Вера, - и я очень благодарна ему за все.

- Что ж, коли мой супруг сказал, что дело уже решенное, полагаю, вы хотели бы отдохнуть с дороги? – обратилась к ней княгиня.

- Была бы очень признательна, - кивнула Вера.

- К своим обязанностям приступите завтра, а ныне вас проводят в вашу комнату. Можете отдохнуть, ознакомится с домом, ежели пожелаете, Аннет составит вам компанию после обеда. Мы обедаем обычно в четыре, но поскольку вы гувернантка, обедать будете вместе с Анной, в три пополудни.

Произнеся эту тираду, княгиня повернулась к дочери:

- Аннет, mademoiselle Вера отныне твоя гувернантка. Тебе надлежит слушаться ее.

Девочка тряхнула темными кудрями в знак согласия. Князь и княгиня Уваровы удалились, вслед за ними из комнаты вышла Аннет, показав напоследок язык новой воспитательнице. Едва благородное семейство удалилось, в двери тотчас заглянула миловидная девица в темно-синем платье и белом переднике.

- Идемте, барышня. Я вас в ваши покои провожу, - улыбнулась она.

Вера последовала за горничной, по пути разглядывая роскошное убранство дома.

- У княжны уже были гувернантки до меня? – осмелилась поинтересоваться она.

- Вы третья будете, - жизнерадостно сообщила девица. – Две предыдущие и полугода не продержались. Вера удрученно вздохнула. Кажется, жизнь в поместье Уваровых легкой быть не обещала

___________________________________

 » Глава 2

Глава 2


Комната, которую отвели Вере, располагалась в самом конце южного крыла на третьем этаже. Она была небольшой, но уютно и со вкусом обставленной.

Заверив горничную в том, что более ни в чем не нуждается, Вера поставила на пол саквояж и огляделась. В самом углу довольно большой шкаф из темного дерева, узкая кровать у стены, у окна кресло с высокой спинкой и дамское бюро, небольшой туалетный столик и над ним зеркало на стене. Едва приметная дверь, скрытая за портьерой, вела в уборную.

Стрелки на часах, стоящих на бюро показывали полдень. Стало быть, до обеда с Анной у Веры оставалось еще три часа, вполне достаточно, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок с дальней дороги. Разобрав свой нехитрый багаж, Вера присела к бюро, дабы написать письмо Тоцкому. Парфен Игнатьевич просил дать ему знать о том, как она устроилась. Вера не стала писать пространное послание, ограничилась лишь несколькими фразами о том, что добралась вполне благополучно и встретили ее довольно радушно. Конечно, приём, оказанный княгиней, трудно было назвать радушным, но девушке хотелось верить, что в будущем отношение Ольги Михайловны к ней перемениться.

Сменив дорожное платье на более легкое шелковое темно-серого цвета с коротким рукавом, Вера отправилась в детскую. Аннет уже ждала ее за столом, накрытым на две персоны.

- Вы опоздали, - были первые слова княжны, едва новая гувернантка присела напротив своей воспитанницы.

- Мне понадобилось время, дабы устроиться, - улыбнулась Вера.

Анна недовольно фыркнула.

- Рассчитываете задержаться здесь надолго? – ехидно улыбнулась она.

- Приложу к тому все усилия, - парировала Вера, расстилая салфетку на коленях.

Аннет промолчала, но взгляд ее был красноречивей любых слов. Отчего-то юная княжна невзлюбила свою новую воспитательницу с первого взгляда.

- Ваша маменька говорила, что вы могли бы показать мне дом после обеда, - обратилась к ней Вера.

Подняв взгляд от тарелки, Анна окинула Веру пристальным взглядом:

- Вам не составит труда самой осмотреть все, - бросила она.

- Я думала, мы подружимся с вами, - тихо заметила Вера.

- Mademoiselle, вас наняли не ради дружбы со мной, а дабы обучить меня хорошим манерам, - пренебрежительно отозвалась княжна.

- Мы можем начать прямо сейчас, - начала раздражаться Вера. – Для начала неплохо было бы запомнить, что грубить малознакомым людям не следует, даже если речь идет о наемной прислуге.

- Bien (хорошо), - согласилась княжна. – После обеда я покажу вам наш дом.

Дом Уваровых оказался огромен. Анна повела Веру в северное крыло.

- Бальная зала, - пафосно изрекла княжна едва лакей услужливо распахнул высокие двустворчатые двери.

Вера остановилась, пораженная размерами и великолепием отделки помещения.

- Здесь очень красиво, - восторженно заметила она, проходя по залу.

Остановившись около большого зеркала, девушка окинула себя придирчивым взглядом. Прикрыв глаза, она представила себя в бальном платье среди пышного собрания великосветских гостей. Русые волосы уложены в красивую прическу, тонкую шею украшает дорогое ожерелье. Вере казалось, что она даже слышит музыку.

- Вы до самого вечера намерены любоваться собой? – насмешливо поинтересовалась Анна, спустив ее с небес на грешную землю.

Вера не сумела скрыть досады, щеки запылали ярким румянцем, будто ее застали за чем-то постыдным.

- Вы всегда столь бесцеремонны, Анна Николавна? – обратилась она к княжне.

- Я не считаю дурным поступком говорить то, что думаю, - пожала плечами девочка.

- Искренность – это похвально, - тихо заметила Вера, - но существуют некие правила, которые нарушать все же не следует.

- И что же это за правила? – нахмурилась княжна.

- Когда вы говорите человеку в глаза все то, что о нем думаете, вы рискуете оскорбить его, - ответила Вера.

Казалось, княжна задумалась, впрочем, раздумья ее были недолгими.

- Стало быть, я оскорбила вас? – поинтересовалась она.

- Нет, - покачала головой Вера. – Вы меня не оскорбили.

- Ну, тогда и говорить о том не стоит, - заключила девочка. – Идемте, я покажу вам нашу библиотеку.

Повернувшись спиной к Вере, Анна зашагала к противоположному концу зала.

- Обыкновенно, дабы пройти в библиотеку или оранжерею, мы пользуемся галереей, - вскинула она руку, указывая наверх.

Вера подняла глаза. На всю длину бального зала протянулась галерея, вход на которую, очевидно, был со второго этажа. Пока она рассматривала галерею, княжна успела дойти до дверей и положив на них ладошки толкнула обе створки.

- Ну, где же вы? – нетерпеливо обернулась она.

Вера поспешила догнать свою подопечную. За бальным залом был длиннющий полутемный коридор. Остановившись перед одной из дверей, девочка толкнула ее.

- Это библиотека, - пропустила она вперед себя гувернантку.

- Какая огромная! – не смогла удержаться от удивления Вера.

- Да книг здесь много, - вздохнула Анна, - но они по большей части на иностранных языках. А я не слишком хорошо владею даже французским.

- Это мы поправим, - улыбнулась Вера.

- А вы будете читать мне на ночь? – загорелись глаза девочки.

- С удовольствием, - улыбнулась в ответ девушка.

Вера прошла вдоль книжных полок. Чего здесь только не было. От столь щедрого изобилия разбегались глаза. «Что ж, по крайней мере, скучно здесь не будет», - провела она кончиком пальца по корешкам книг.

Обстановка библиотеки располагала к неспешному времяпрепровождению. По центру комнаты стоял массивный письменный стол, около которого располагались два мягких удобных кресла. Вдоль стены тянулись книжные шкафы, около камина Вера заметила кресло-качалку.

В углу стояла небольшая стремянка, дабы удобнее было доставать книги с верхних полок.

- Идемте в оранжерею, - нетерпеливо переступая с ноги на ногу, попросила девочка.

- Конечно, - согласилась Вера.

Оранжерея представляла собой большое помещение. Потолок поддерживали массивные колоны, тогда как стены были сплошь стеклянными. Проходя по вымощенным мозаикой дорожкой, Вера могла любоваться на апельсиновые, лавровые и персиковые деревья. Был тут и олеандр, и экзотические растения вовсе ей незнакомые. Отдельный уголок занимали розовые кусты всевозможной расцветки.

Анна дошла почти до самого конца и остановилась у стеклянной стены. Во двор особняка въехал всадник на красивом жеребце гнедой масти.

- Граф Бахметев, - нахмурилась княжна, одарив спешившегося молодого человека неприязненным взглядом.

- Кажется, вы его недолюбливаете? – полюбопытствовала Вера.

- Вовсе нет, - обернулась к ней девочка. – Просто он такой надменный и высокомерный!

Заложив руки за спину и нахмурив брови, девочка попыталась изобразить мужскую походку, пройдясь взад-вперед по дорожке.

Вера невольно улыбнулась. Помимо воли взгляд ее вновь обратился к графу. Он был довольно высок. Белый мундир подчеркивал широкие плечи, узкую талию стягивал темный ремень. Более ничего Вера не смогла рассмотреть, слишком велико было расстояние, разделявшее их.

Подошедший конюх, принял у графа поводья, и молодой человек размашистым шагом направился к дому. Остановившись на мгновение, он бросил мимолетный взгляд на оранжерею. Вера, повинуюсь какой-то неясной тревоге отступила за кадку с лавровым деревом, хотя с того места, где остановился граф, разглядеть тех, кто был в оранжерее не представлялось возможным.

- И все же, отчего вы так не любите графа? – вновь спросила она у Анны.

- Я не могу объяснить того, - грустно вздохнула девочка. – Просто он мне не нравится. Георгий Алексеевич часто бывает у нас. У него имение в десяти верстах. Вот как едет на службу в Петербург, так и заезжает к нам. Он дружен с папенькой, иногда они вместе охотятся, в карты играют, - разоткровенничалась княжна, но спохватившись умолкла.

- И все-таки вам он не нравится, - заключила Вера.

- Идемте в парк, - перевела разговор на другую тему Анна. – Здесь есть выход, повернула она в сторону цветника.

Спустя четверть часа и княжна, и Вера неспешно брели по парковой аллее. Парк был очень большим и ухоженным, со множеством статуй, фонтанов, мраморных беседок и скамеек в укромных уголках. Имелось там и два флигеля, в противоположных его концах. Были большой пруд и малый. На расспросы Веры княжна рассказала, что большой пруд здесь давно и имеет природное происхождение, тогда как малый был вырыли по приказу ее папеньки.

По центру малого пруда возвышался мраморный портик с колонами, чтобы попасть в него надобно было пройти горбатый мостик. Вере захотелось взглянуть на портик, и Анна охотно отправилась вместе с ней.

Они уже почти дошли до мостика, но их опередили. С боковой аллеи вышли княгиня и граф Бахметев. Граф весьма фамильярно держал княгиню под руку, притом Ольга Михайловна, довольно близко склонившись к нему что-то шептала на ухо молодому человеку. Вере представился случай разглядеть, кого же так не любила ее воспитанница. Нельзя было не признать, что Бахметьев был очень и очень хорош собой. Георгий Алексеевич снял фуражку. Его светло-каштановые волосы чуть отливали рыжиной в ярком солнечном свете. Вере показалось, что глаза у него темные, впрочем, ручаться за то, она не могла.

Дернув Веру за руку, княжна увлекла ее в другую сторону.

- Пойдемте, я вам лучше другой пруд покажу, - едва не плача заявила девочка.

Недоумевая о том, что так могло расстроить девочку, Вера позволила увести себя в противоположную сторону парка. Старый пруд являл собой зрелище весьма унылое. Он почти весь зарос ряской, деревянный настил, раньше служивший лодочным причалом почти весь прогнил. Анна легко вбежала на деревянный причал и опустившись на колени низко наклонилась почти к самой поверхности пруда.

- Осторожно! – встревожилась Вера.

- Mademoiselle Вера, идите сюда. Я вам карпов покажу, - помахала ей рукой княжна.

- Анна Николавна, вернитесь, пожалуйста, - с опаской глядя на подгнившие доски, разволновалась девушка.

- Да вы не бойтесь, - улыбнулась Анна. – Вон вы какая маленькая да легонькая, ничего не случится.

Вера осторожно ступила на деревянный настил и приблизилась к краю.

- Присядьте, так вы ничего не увидите, - настойчиво попросила княжна.

Опустившись на колени рядом с девочкой, Вера вгляделась в мутную воду. Она долго всматривалась в поверхность пруда, пока в солнечных лучах не блеснул серебром рыбий бок.

- Я его вижу, - обрадовалась она как ребенок.

- А что я вам говорила, - захлопала в ладоши Анна.

- Вера Николавна, - услышала она за спиной голос княгини.

Поднявшись с колен, Вера отряхнула платье и обернулась. Ольга Михайловна укоризненно покачала головой.

Вера покраснела словно нашкодивший ребенок, но пуще не от недовольства княгини, а от насмешливого взгляда, коим ее окинул молодой граф. Подобрав юбки, она сошла с мостков, и дождавшись Анну вместе с ней приблизилась к княгине и Бахметеву.

Девочка присела в реверансе, не поднимая глаз на молодого человека.

- Вот полюбуйтесь, Георгий Алексеевич, - вздохнула княгиня, - мой муж нанял гувернантку. Она сама еще в сущности дитя, чему она научит Аннет?

Веру покоробило, что княгиня говорила о ней так, словно ее и вовсе не было рядом, но возразить не посмела.

- Вера Николавна знает несколько языков и обещала мне помочь с французским, - вдруг неожиданно горячо вступилась за нее Анна.

- Аннет, где твои манеры? – ахнула княгиня.

- Простите, маменька, - стушевалась девочка.

- Ольга Михайловна, - с трудом выдавила Вера, - Анна Николавна взялась показать мне поместье. Не стоит сердиться на нее.

- Бог мой, Вера, я вовсе не сержусь, но думала вы займетесь чем-то более полезным!

- Мы завтра же приступим к занятиям, - желая провалиться сквозь землю, вымолвила Вера.

- Ольга Михайловна, в самом деле, как я понимаю Вера здесь в первый день? – миролюбиво заметил граф.

- Совершено верно, Георгий Алексеевич, - согласилась княгиня.

- Так будьте же снисходительны. Зная вашу доброту...

- Ах! Полно, Георгий Алексеевич, - рассмеялась княгиня. – Ну, впрочем, довольно. Ступайте к дому, - распорядилась княгиня.

Вера не посмела ослушаться и, взяв за руку княжну, отправилась к дому.

- Ненавижу их! – выдохнула Анна.

- Аннет?! – удивленно воскликнула Вера.

- Вам не понять, - разразилась слезами девочка и, выдернув свою ладошку из руки Веры, бегом устремилась прочь.

Граф был приглашен к ужину и остался в усадьбе до самого утра. Впрочем, Вера вновь ужинала с Анной. Как и обещала, она прочитала девочке на ночь сказку. Выбор ее пал на спящую красавицу Братьев Гримм.

Когда она закончила, Анна, лежа в постели, сонно моргнула и ухватилась за ее ладошку.

- А вы хотели бы быть принцессой, и чтобы вас полюбил прекрасный принц? – спросила она.

- Наверное, каждая девочка мечтает о том, - улыбнулась Вера. – Увы, мы взрослеем и перестаем верить сказкам.

- Мне кажется, вы хорошая, - зевая заметила Анна. – Не такая, как mademoiselle Катиш.

- Кто такая mademoiselle Катиш? – поинтересовалась Вера.

- Моя прежняя гувернантка, - сворачиваясь калачиком, ответила Анна. – Покойной ночи, mademoiselle Вера.

- Покойной ночи, Анна Николавна, - прикрутила фитиль керосиновой лампы Вера.

Размышляя о словах своей воспитанницы, Вера вышла в коридор. Она уже почти дошла до лестницы, когда ей послышался тихий смех. Движимая любопытством, девушка шагнула в сторону приоткрытой двери. Вера не имела привычки подслушивать и подглядывать, но в это мгновение желание узнать, что же там происходит, было куда сильнее, чем запреты, налагаемые воспитанием.

Остановившись у двери, девушка осторожно заглянула в узкую щелку. Княгиня, сидя в кресле, поднесла к губам бокал с вином. Граф Бахметьев опустившись перед ней на колени, вынул из рук Ольги Михайловны полупустой бокал и поставил его на низенький столик. Не выпуская ее ладони из рук, он принялся целовать ее запястье, поднимаясь все выше к локтю. А потом вдруг склонился к ней и приник к ее губам в страстном поцелуе.

Вера прижала ладошку к губам, едва не вскрикнув.

«Боже мой, - едва не задохнулась она, - Ну как же можно так?!»

___________________________________

 » Глава 3

Глава 3


Надобно было немедля уйти, но у Веры ноги будто приросли к полу, и она никак не могла отвести взгляда от княгини и графа Бахметева. Княгиня легонько оттолкнула графа и поднялась с кресла:

- Жорж, ты вовсе разума лишился! Что ежели бы кто увидел?

Бросив быстрый взгляд на приоткрытую дверь, Ольга Михайловна поспешила притворить ее поплотнее. Вера отпрянула в сторону и торопливо зашагала к лестнице. Дверь за ее спиной с тихим стуком закрылась. Поднявшись на один пролет, девушка остановилась, дабы отдышаться, она все еще не могла прийти в себя от увиденного. Ей только и оставалось поблагодарить провидение за то, что прислуга еще не озаботилась тем, чтобы зажечь лампы и в коридоре, и на лестнице царил полумрак, позволившей ей остаться незамеченной.

Едва она успела подумать о том, как по лестнице с первого этажа поднялся лакей и зажег лампу. Прикрутив фитиль, дабы керосин не расходовался слишком быстро, он постучал в двери будуара княгини.

Получив разрешение войти, слуга приоткрыл двери и обратился к Бахметьеву:

- Ваше сиятельство, Николай Васильевич, справлялись, не составите ли вы ему компанию за бильярдом.

Очевидно, что на предложение князя граф ответил согласием, поскольку покинул покои княгини вслед за лакеем. Бахметьев собирался спуститься на первый этаж в бильярдную, но ощущение, что за ним наблюдают, его остановило. Осмотревшись на лестнице, Георгий Алексеевич поднял голову и взглянул на верхнюю площадку. Усмешка скривила губы графа, когда он столкнулся с укоризненным взглядом юной гувернантки Уваровых. Скорее всего, девица видела его с Ольгой. Иначе, отчего ей гневно поджимать губы и хмурить брови, всем своим видом демонстрируя полнейшее негодование? Впрочем, Бахметьев не опасался того, что, Верочка, так кажется звали девицу, поспешит донести обо всем князю. Наверняка она дорожит своим местом, а выступив в роли доносчицы, она весьма рискует этого самого места лишиться.

Не выдержав насмешливого взгляда, Вера отвела глаза и поспешила покинуть свой наблюдательный пункт. Проводив ее глазами, Георгий Алексеевич продолжил свой путь.

Князь уже был в бильярдной и нетерпеливо расхаживал вокруг стола в ожидании своего напарника по игре.

- Прошу прощения, Георгий Алексеевич, что вынужден был оставить вас и Ольгу Михайловну, - улыбнулся князь. – Вот только что закончил писать доклад. Кстати, мне весьма любопытно ваше мнение по этому вопросу.

- Вы все о реформах печетесь, Николай Васильевич, - выбирая кий, отозвался Бахметев. – Как землевладелец, я вас не поддерживаю, хотя и понимаю, что в целом сей шаг необходим.

- Вот и я думаю, что члены Совета прежде о своей выгоде думать будут, - вздохнул Уваров. – Но нельзя не понимать, что, только дав возможность крестьянину искать заработок в городе, мы сможем наращивать промышленность. К тому же необходимо организовать ремесленные училища, дабы бесплатно обучать профессии. Ведь, посудите, освободив крестьянина от крепостной зависимости, его толкнули в общину. Это тоже самое рабство, только хозяином уже не барин выступает. Я считаю, что не должно обязывать крестьян брать земельные наделы.

Бахметьев улыбнулся его горячности. Будучи членом Государственного Совета, князь часто высказывал весьма здравые идеи, к тому же нельзя было не заметить, что его радение о благе России было совершенно искренним, а не напоказ.

- Не представляю, как смогу склонить их на свою сторону, - покачал головой Уваров, прицеливаясь в биток.

Удар князя был мастерским, точным и достаточной силы. Бахметьев даже позавидовал. Обойдя стол, Георгий Алексеевич выбрал шар и прицелился.

- Бесполезно расписывать все выгоды вашего предложения, - ответил он. – До тех пор, пока наше сословие получает доходы исключительно от земельных владений и считает ниже своего достоинства вкладывать средства во что-либо иное, вы обречены на провал.

- Да, уж, - кивнул головой Уваров. – Человек слаб и в первую голову печется о собственной выгоде. Но будет, оставим дела государственные. Вижу, я вас утомил разговорами об этом вопросе.

- Нисколько, - усмехнулся Бахметьев, так и не сделав своего удара и выпрямляясь. – Я вас очень хорошо понимаю, но своя рубаха, как известно, ближе к телу.

Уваров задумался:

- Я вот о чем подумал, Георгий Алексеевич. Мы с вами с самого детства окружены роскошью и не задумываемся над тем, где взять средства на хлеб насущный. Конечно же, нам сложно принять иную точку зрения.

Бахметьев вновь прицелился:

- К чему вы это говорите, Николай Васильевич? – поинтересовался он.

- А вот к чему. Взять, к примеру, нашу новую гувернантку.

Кий дернулся в руках Бахметьева и, едва не порвав сукно на столе, скользнул мимо шара, лишь чуточку задев его.

- И что же ваша гувернантка? – выпрямился Георгий Алексеевич, не скрывая раздражения.

- Совсем юная девушка, сирота, а уже вынуждена зарабатывать себе на хлеб. Какая жизнь ее ждет в дальнейшем?

- С чего вы вдруг так озаботились ее судьбой? – иронично осведомился граф. – Видите в ней замену mademoiselle Катиш?

- То была ошибка, - удрученно вздохнул князь. – Вам я могу признаться. Мне стало казаться, что Ольга Михайловна несколько охладела ко мне в последние годы, от того и случилась та пошлая связь с mademoiselle Катиш. Нет-нет, Верочка – создание чистое, я даже помыслить себе не мог подобного. Она, знаете ли, в наш дом по рекомендации одного очень уважаемого мной человека попала.

- C'est la vie. (Такова жизнь), - пожал плечами Бахметьев. Кому-то все дается от рождения, а кто-то должен работать в поте лица, дабы не умереть с голоду. Жалеете о том, что принадлежите к привилегированному сословию?

- Нет. Ну что вы, - улыбнулся князь. – Но считаю, что те, кто не обделен, могли бы более заботиться о страждущих.

- Ваше устремление похвально, - сделав второй удар, отозвался граф. – А Ольга Михайловна ваши взгляды разделяет.

- Увы, нет. Оленька убеждена, что на все воля Божья и уж коли довелось человеку родиться тем, кто он есть, роптать на судьбу не стоит. Кстати, я хотел вам сказать, да чуть не позабыл. На будущей седмице у Ольги Михайловны день ангела. Вы как всегда приглашены.

- Обязательно буду, - кивнул головой Бахметьев.

Граф постарался сосредоточиться на игре в бильярд, и некоторое время ему даже удавалось вести в счете, но он то и дело отвлекался на мысли о чопорной девице. Наверняка, она осуждает его за связь с княгиней, подумалось ему. Но с другой стороны, какая ему к черту разница, что о нем думает какая-то гувернантка? Его забота должна состоять только в том, чтобы девице не взбрело в голову поделиться своими наблюдениями с князем. В голову пришла мысль соблазнить ее, привязать к себе, тогда ему не надобно будет опасаться подобного исхода. Хотя впрочем, может быть, он зря заранее беспокоится по этому поводу, и девице хватит здравого смысла держать рот на замке. Однако же, если князь возьмется опекать это юное и непорочное создание, почувствовав его дружеское расположение, Верочка вполне может решить, что Уваров заслуживает того, чтобы знать о том, что творится в его же доме за его спиной.

Как не крути, выходило, что Верочка вполне может создать ему и Ольге проблемы. Ранее он никогда не осмеливался на подобные выходки в доме Уваровых, а сегодня буквально черт дернул. Конечно, ощущение опасности и недозволенности весьма горячит кровь, но было бы лучше, ежели бы он воздержался. Вот и Ольга высказала ему, а ведь она еще не знает того, что их поцелую есть свидетельница.

Весь вечер Георгий Алексеевич не мог выкинуть из головы мысли о Верочке, от того и спать отправился в дурном настроении, проиграв князю в конце с разгромным счетом.

Вере в эту ночь тоже не спалось. Поначалу ей казалось, что в комнате нечем дышать и именно поэтому она не может уснуть. Поднявшись со своего узкого ложа, девушка, приложив немало усилий, все же смогла открыть оконную раму, но июльская ночь выдалась очень душной и прохладней в комнате не стало. К тому же стоило ей закрыть глаза, и ее вновь и вновь преследовала полная иронии улыбка графа Бахметьева. «Боже, какое бесстыдство!» - вздыхала, ворочаясь, Вера. Она никак не могла решить для себя стоит ли ей рассказать об увиденном князю, или же надобно хранить молчание. К тому же вряд ли князь поверит гувернантке, которая провела в его доме всего один день, ежели княгиня станет утверждать обратное. Может случиться так, что она и вовсе потеряет свое место, и ей придется вернуться в Никольск. Тогда она подведет и огорчит Тоцкого. Ведь он так заботился о том, чтобы устроить ее на хорошее место.

«Как бы то ни было – это не мое дело», - решила для себя Вера. Пусть это все остается на совести графа и княгини, а ее дело маленькое – воспитывать княжну Анну. Однако же теперь становилась понятной причина, по которой маленькая княжна так невзлюбила графа Бахметьева.

Решив для себя, что ни за что не станет вмешиваться в дела семейства Уваровых, Вера закрыла глаза и вытянулась на кровати, но сон по-прежнему не шел. Небольшие часы на бюро отзвонили полночь. Девушка подумала о том, что стоит прибегнуть к давно испытанному ей средству против бессонницы. Раньше, когда ей подолгу не удавалось заснуть, Вера читала, стараясь выбрать самую скучнейшую книгу.

Поднявшись с постели, девушка накинула на плечи халат и, затянув потуже пояс, тихонечко покинула свою комнату, захватив с собою лампу с туалетного столика. Она хорошо запомнила, где находится библиотека, и потому довольно быстро дошла до нужного места, по пути никого не встретив. Рассудив, что вряд ли хозяева будут к ней в претензии, коли она возьмет что-нибудь почитать, Вера шагнула в комнату. Поставив лампу на стол, она прошлась вдоль полок. Света было маловато, чтобы разглядеть, как следует корешки книг, а лампа была довольно тяжелой, чтобы долго держать ее в одной руке, и потому Вера вытащила наугад первую попавшуюся.

Сунув книгу под мышку, девушка вновь подхватила лампу и отправилась в обратный путь.

- Mademoiselle, и часто вы совершаете ночные прогулки по чужому дому? – услышала она, проходя по галерее над бальным залом.

От неожиданности Вера выронила книгу и застыла на месте. Одно из французских окон галереи, ведущее на длинный балкон было открыто. Вера всмотрелась в мужской силуэт, виднеющийся в проеме, но ей ничего не удалось разглядеть. Впрочем, она по голосу определила, кто находится перед ней. В темноте чиркнула спичка на мгновение, осветив профиль Бахметьева, и зажегся красный огонек сигареты. Потянуло табачным дымом. Оттолкнувшись плечом от косяка, Георгий Алексеевич шагнул к ней, наклонился и поднял том, что она уронила.

- Весьма занимательное чтение на ночь, - ухмыльнулся граф, листая книгу.

Вера осмелилась заглянуть в книгу и остолбенела от того, сколь неприличными были иллюстрации в выбранном ей фолианте.

- Я, пожалуй, верну ее на место, - чуть слышно отозвалась она. – Мне и в голову не приходило, что книги подобного содержания могут быть в библиотеке.

- Вы что же даже не удосужились взглянуть? – удивленно протянул Бахметьев.

Девушка кивнула головой:

- Право, я выбрала первую попавшуюся.

- Удачный выбор, - усмехнулся граф, смерив ее пристальным взглядом с головы до ног. – Не желаете, чтобы я вам ее почитал?

Веру обдало жаркой волной, едва до нее дошел смысл его предложения.

- Нет, благодарю, - отступила она. – Боюсь, мне расхотелось читать. Пожалуй, я лучше пойду к себе. Книгу можете оставить, раз она вам так понравилась, - поспешно добавила она, собираясь как можно скорее оставить Бахметьева.

- Ну, куда же вы, Верочка? – вкрадчиво шепнул граф, поймав ее за руку. – Право, могли бы скрасить друг другу одиночество.

- Сдается, вы здесь не очень-то одиноки, ваше сиятельство, - силясь вырвать у него свое запястье, зло отозвалась Вера.

- Стало быть, мне не показалось, - вздохнул Бахметьев. – Вы видели…

- Ничего я не видела, - поспешила заверить его Вера.

- Лжете, - прошептал Бахметьев, вглядываясь в ее лицо.

- Довольно. Отпустите меня или я закричу, - прошептала Вера, не оставляя попыток освободиться.

- Кричите, - вздернул бровь Бахметьев. – Ручаюсь, уже завтра утром вы упакуете свой багаж и отправитесь туда, откуда приехали.

- Чего же вы хотите? – сдалась Вера.

- Побудьте со мной, мне скучно, - ответил граф.

- Вы всегда навязываете дамам свое общество подобным образом? – язвительно осведомилась Вера.

- Помилуйте, - вздохнул Бахметьев, - вы не дама, а наемная прислуга.

- Стало быть, я должна быть польщена, что сумела вызвать ваш интерес, - прошипела Вера, уязвленная его пренебрежительным ответом.

- Вы мне не интересны, - скучающим тоном бросил граф.

- Тогда для чего вы удерживаете меня здесь? – забываясь, повысила голос Вера.

- Тише, - закрыв ей ладошкой рот, ответил граф. – Как я уже сказал, мне просто скучно.

Не спрашивая более ни о чем, Георгий Алексеевич потянул ее за руку на балкон и едва ли не силой усадил на низенькую мраморную скамеечку.

- А теперь продолжим нашу занимательную беседу, - усмехнулся он, наблюдая, как она демонстративно потирает запястье.

Подняв лампу с пола, куда ее поставила Вера, Бахметьев укрутил фитиль, погружая их во тьму душной июльской ночи.

- Говорите, что хотели сказать и, Бога ради, давайте уже разойдемся с вами.

- Почему бы и нет, - присел на скамью рядом с ней Бахметьев, вынуждая ее потесниться. – Видите ли, Вера, мне бы не хотелось, чтобы у вас возникли какие-нибудь сложности в этом доме. Согласитесь, что потерять столь выгодное место, будет чрезвычайно обидно.

- И почему вы решили, что мне откажут от места? – повернулась к нему Вера.

- Хотя бы потому, что ночные свидания с гостями этого дома в обязанности гувернантки не входят, - обнимая ее за плечи, ответил граф.

Вера вывернулась из его объятий и подскочила со своего места:

- Да как вы смеете?! Так знайте же, будь вы единственным мужчиной на свете, вы не вызвали бы во мне интереса!

- Уверены? – поднялся со своего места граф.

Девушка не успела возразить, как Бахметьев обнял ее и, притянув к себе, закрыл ей рот поцелуем. Недолго думая, Вера укусила графа за губу. Бахметьев выругался и выпустил ее из рук. Воспользовавшись его замешательством, Вера, оставив и фонарь, и злополучную книгу, кинулась к выходу с балкона.

Не помня себя от страха и отвращения, девушка, переступая через ступеньки и путаясь в подоле халата, добежала до своей комнаты. И только повернув в дверях ключ, сумела перевести дух. Вряд ли граф стал бы преследовать ее, у него появились заботы поважнее. Укусив его за губу, Вера ощутила привкус крови во рту, стало быть, Георгию Алексеевичу завтра предстоит объяснять хозяевам, откуда у него взялось подобное увечье.

___________________________________

 » Глава 4

Глава 4


Бахметьев тыльной стороной ладони вытер кровь из прокушенной губы. «Дьявол ее подери! Чертовка!» - туманила рассудок злость. Первой мыслью было догнать и как следует встряхнуть, так, чтобы зубы клацнули, но вскоре запал угас. Ну что с того, что он догонит ее? Девица и так напугана до полусмерти.

Вернувшись в спальню, Георгий Алексеевич хмуро уставился в зеркало на свое отражение. «Нечего сказать! Хорош!» - губа вспухла и посинела. Злость на гувернантку вспыхнула с новой силою. «Вот, поди ж теперь придумай, как сие украшение объяснить, - скривился граф, дотронувшись до пострадавшей губы. – Однако ж, каков темперамент!» - хмыкнул Бахметьев. При иных обстоятельствах, он бы непременно постарался взять реванш. Впрочем, что ему помешает? Забавно будет увидеть сие благовоспитанное создание у своих ног, сломленной и поверженной.

Впрочем, мысль о том, чтобы совратить Верочку, а потом безжалостно оставить, тотчас его покинула. Как ни крути, а кругом сам виноват. Что ему стоило не обнаружить своего присутствия на галерее. Девица бы прошла своей дорогой, а он преспокойно бы вернулся в свою спальню.

«Однако ж…» - Бахметьев оглядел комнату. На глаза ему попался графин с вином и хрустальный бокал. Недолго размышляя, Георгий Алексеевич хватанул бокалом о край столика, не сильно, так, чтобы только краешек откололся, а потом поднес его к губам, оставляя кровавый след на остром отколотом крае. «Не Бог весть какое объяснение, но и это сойдет», - решил он, оглядев то, что получилось.

Оставив в сторону бокал, Георгий Алексеевич взял в руки книгу, которую оставила гувернантка, так поспешно сбежав от него. «Любопытно, - размышлял Бахметьев, устроившись в кресле, забросив ногу за ногу, пролистывая знакомые страницы, - вот пришла бы она в свою комнату, устроилась бы за столом или в кресле, открыла бы книгу и поняла, что именно взяла почитать. Что победило бы? Любопытство или добродетель? – усмехнулся он, представив себе юное создание за чтением сочинений небезызвестного маркиза. – Думается, захлопнула бы книгу и постаралась вернуть на место сие безнравственное произведение. Слишком много чести», - вздохнул Бахметьев, поднимаясь с кресла. Что ему до скромной гувернантки, однако ж, вряд ли о ней удастся забыть в ближайшее время. Губа напомнила о происшествии на ночной галерее саднящей болью. Граф, не раздеваясь, лег в кровать и прикрыл глаза. Пред мысленным взором вновь явилась Верочка: «Глупости лезут в голову, - раздраженно фыркнул Бахметьев, переворачиваясь на бок. – Все от скуки».

Не надобно было останавливать ее, пусть бы шла своей дорогой, так нет, отчего то ж захотелось подразнить пугливую, застенчивую барышню, которая оказалась девицей отнюдь не робкого десятка. Коли хотел привлечь ее на свою сторону, так надобно было действовать осторожно и деликатно, а не тараном в лобовую атаку. Вот, поди ж теперь, добейся ее расположения. Кто нынче может поручиться, что не затаила злобы против него, только и жди теперь подвоха. «Сам, только сам во всем виноват. Надобно было подход найти, не уговорить, так запугать, а теперь что? Впрочем, не станет же она болтать почем зря, - попытался уговорить сам себя Георгий Алексеевич. – Можно, конечно, Ольге открыться, но тогда не миновать размолвки. Зато проблема будет решена». Уж Уварова найдет повод и выкинет неугодную гувернантку из поместья в мгновение ока.

Георгий Алексеевич уже совсем было утвердился в этой мысли, но перед глазами предстала картина: бедная несчастная девушка с потрепанным саквояжем, стоит одна одинешенька на дороге за воротами усадьбы. «Да черт с ней! – стукнул кулаком по подушке Бахметьев. – Будь, что будет! Жаль, конечно, будет расположение князя потерять…» Графа совершенно не взволновала мысль о том, что станется с княгиней, коли связь их откроется ее супругу, но вот лишиться дружбы Уварова ему не хотелось.

Роман графа Бахметьева с княгиней Уваровой начался более года назад. До того Георгий Алексеевич не часто встречался с четой Уваровых. Объяснялось это тем, что молодой граф, как и всякий уважающий себя дворянин и человек чести, стремился проявить себя на поприще воинской службы.

Бахметьев блестяще окончил Николаевскую Академию генерального штаба и по личной просьбе был направлен в самую горячую точку Российской империи на Кавказ, адъютантом к командующему Кавказской армией князю Барятинскому. Однако вскоре после назначения, военная кампания завершилась победой российского оружия, и граф вернулся в Петербург, дабы занять место в генеральном штабе, который в результате проведенной реформы был объединен с инспекторским департаментом военного министерства и получил название Главного штаба, где он и служил по сей день.

Служба в столице разительно отличалась от того, что ему довелось увидеть на Кавказе. Для продвижения по службе необходимо было иметь протекцию, доносительство приветствовалось и всячески поощрялось. Не имея склонности к подобным интригам, Бахметьев быстро утратил интерес к службе и ныне, будто бы отбывал повинность, не имея в себе сил подать в отставку, поскольку тогда его жизнь и вовсе окажется лишенной какого бы то ни было смысла. Пока же он мог утешать себя тем, что находится при деле и в перспективе, возможно, даже еще успеет себя проявить. Его уделом были нечастые инспекторские проверки и доклады вышестоящему начальству о состоянии дел в том или ином полку.

Обосновавшись в столице, Георгий Алексеевич во время сезона стал частым завсегдатаем светских салонов, поскольку холостой двадцатипятилетний офицер, имеющий титул и довольно внушительное состояние, всегда был желанным гостем на любом светском рауте. На одном из музыкальных вечеров, куда его весьма настойчиво зазывали ради одной прелестной барышни, Бахметьев возобновил знакомство с Уваровыми. К тому времени из милого юноши, коим его помнила Ольга Михайловна, граф превратился в мужчину, чей взгляд заставлял биться сильнее не одно женское сердце.

Княгиня была безмерно ласкова с соседом по имению, и вскоре Георгий Алексеевич сделался частым гостем в доме четы Уваровых. Князь находил графа Бахметьева чрезвычайно приятным молодым человеком, остроумным собеседником, прекрасным наездником и охотником, оттого Бахметьеву не составило труда сыскать его расположения.

Ольга Михайловна легко пала жертвой обаяния Бахметьева и вскорости обыкновенной дружбы ей стало недостаточно. Навязчивая мысль сделать графа своим любовником лишила ее сна и покоя. Княгиня сделалась раздражительной и нервной. Она буквально усыхала от неразделенной любви и страсти. Атака на добродетель графа была предпринята по всем правилам стратегии и тактики. Георгий Алексеевич прекрасно понимал к чему все случайные встречи, мимолетные касания, томные вздохи с демонстрацией щедрого содержимого глубокого декольте, но даже виду не подавал, что весь задействованный арсенал произвел на него хоть какое-нибудь впечатление.

Положение дел могло бы оставаться таковым и далее, если бы княгине Уваровой, доведенной до отчаяния равнодушием графа не пришло бы в голову объясниться с ним. Объяснение вышло весьма бурным с истерикой и слезами, с упреками в его бесчувственности и черствости. Ольга разрыдалась перед ним, и Бахметьев не устоял.

Сам себе Георгий Алексеевич отдавал полнейший отчет в том, что не питал к красавице-княгине нежных чувств и связь сия продолжалась скорее от скуки и от нежелания предпринять попытку разорвать отношения, несмотря на то, что в последнее время он стал тяготиться ею.

Княгиня часто страдала приступами ревности, стоило только ее любовнику обратить благосклонный взор на сколь-нибудь хорошенькую девицу, тотчас следовала незамедлительная реакция.

Тот последний поцелуй, свидетельницей которого стала Верочка, имел своей целью прекратить очередной поток обвинений в его адрес. Граф попросту закрыл княгине рот тем самым способом, который всегда действовал безотказно. Смех, который услышала Вера из коридора, был следствием бурной истерики, поскольку княгиня нрав имела весьма неуравновешенный и была подвержена частым сменам настроения.

Размышляя о гувернантке, о своих отношениях с княгиней, Бахметьев, все больше склонялся к мысли, что надобно оставить все как есть. Даст Бог, именно Вера положит конец его обременительным отношениям с Ольгой. Хотя, если она не глупа и не желает лишиться своего места, то промолчит и тогда, ничего не изменится, а ему придется самому изыскать способ порвать с Уваровой.

Вернувшись в свою комнату, Вера мучилась тем же вопросом. Как ей следует поступить? Ежели до встречи с графом, она была уверена, что не станет вмешиваться в дела семейства, то ныне выходило, что интрижка Бахметьева и княгини коснулась и ее самой. Предостережение графа более походило на угрозу, и не надобно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что он, нисколько не колеблясь, предпримет любые шаги к тому, чтобы удалить ее из усадьбы, стоит ей только заикнуться о том, чему она стала свидетельницей.

Оставалось одно – молчать и делать вид, что ничего не случилось. Раздумывая над тем, чем закончилась ее случайная встреча с Бахметьевым на галерее, Вера все больше сожалела о своей несдержанности. Ведь теперь невозможно будет скрыть следы ночного происшествия и неизвестно еще, какое объяснение сочинит граф. Может, ему придет в голову выставить ее безнравственной особой, искавшей встречи с ним, тогда ничто не помешает князю указать ей на дверь. Репутация ее в этом случае будет совершенно уничтожена.

Что может быть ужаснее, чем перспектива оказаться на улице без средств, без рекомендаций и без возможности оправдать себя, ибо кто же ей поверит?

Но не только это занимало ее. За всю ее недолгую жизнь Веру никто никогда не целовал. Только представив себе на мгновение, что было бы, коли она не прервала бы поцелуй столь своеобразным образом, Вера ощутила, как лицо запылало жарким румянцем. И в то же время его равнодушные слова, что она совсем ему неинтересна, весьма больно кольнули в самое сердце.

- Мерзавец! – прошипела девушка, стукнув кулачком по подушке. – Мерзавец! – швырнула она ее через всю комнату.

Как он смотрел на нее! Будто она, какое ничтожество, не заслуживающее его сиятельного внимания. От обиды сдавило грудь, горячие слезы хлынули неудержимым потоком. Подобрав с пола подушку, Вера спрятала в ней лицо, стараясь заглушить рыдания. Одна одинешенька в целом свете, никто не вступится, никто не пожалеет, - всхлипнула девушка.

- Ах! Маменька, зачем же вы оставили меня? – горько шептала Вера, прикусывая уголок подушки.

Наплакавшись вволю, Вера уснула. Утром ее разбудила молоденькая горничная. Вера нехотя встала с постели и отправилась в уборную. Она долго плескала холодной водой в лицо, стараясь унять резь в покрасневших и припухших глазах, но все же совсем избавиться от следов ночных слез не удалось.

Аннет заметила ее хмурое настроение и попыталась выяснить, что является тому причиной. Вере пришлось солгать. Впрочем, то была не совсем ложь, поскольку она действительно очень расстроилась, когда думала о маменьке. Княжна удивила ее, когда вдруг стала из-за стола и ласково обняла за шею гувернантку, пытаясь таким образом выразить свое сочувствие.

Проявление доброты и участия странным образом подействовало на Веру. Глаза вновь вдруг наполнились слезами.

- Не плачьте, - шепнула Аннет. – Пойдемте лучше гулять, а занятия покамест подождут.

Вера предпочла бы отсидеться в классной комнате и дождаться отъезда графа, а уж потом отправиться на прогулку с княжной, но видя, что ее воспитанница не больно-то желает заниматься, уступила.

Георгий Алексеевич в столицу собирался ехать вместе с князем Уваровым. Уварова ожидало заседание Государственного Совета, а Бахметьеву надлежало явиться в штаб, дабы отчитаться о своей последней поездке с инспекцией.

Само собой изменение в его внешнем облике не осталось незамеченным. Граф за завтраком, подшучивая над собой, рассказал о том, что с вечера явно перебрал, и нечаянно выпустил из рук бокал, а когда нашел его, не заметил, что краешек откололся. Ему захотелось допить вино, что еще оставалось в графине, и он налил его в разбитый фужер, после чего порезался, когда пытался пить из него. Княгиня попеняла ему на его неосторожность и более о том не упоминали.

Николай Васильевич, отправляясь в столицу, обыкновенно пользовался двуколкой, но уж коли граф был верхом, князь, тоже решил ехать в седле, рассудив, что переменить платье перед заседанием, он всегда успеет в городском особняке. Перемена планов князя немного задержала его и графа в усадьбе. Пока распрягали двуколку, да седлали жеребца, Уваров и Бахметьев ожидали во дворе.

Выйдя из парадного, Вера остановилась в нерешительности. Хмурый взгляд Бахметьева, брошенный на нее из-под ресниц, заставил ее покраснеть. При воспоминании об ушедшей ночи, сердце девушки забилось где-то в горле. Но она вскоре сумела взять себя в руки, ибо доброжелательное приветствие Уварова, говорило о том, что князю ничего не известно о ее ночных приключениях.

Ольга Михайловна вышла на крыльцо проводить супруга. Аннет устремилась к родителям, стараясь всем своим видом дать понять графу, что вместе они - одно целое, счастливое семейство и ему нет места подле них.

Улучив момент, Георгий Алексеевич остановился за спиной гувернантки и чуть наклонившись, прошептал едва слышно:

- Полагаете, вам все сошло с рук, mademoiselle?

- Разве нет? – не поворачивая головы, парировала Вера.

- Ошибаетесь, mademoiselle, - услышала она за своей спиной. – Я не привык оставаться в долгу.

Вера оглянулась, но граф уже отошел навстречу конюху, выводившему двух жеребцов из конюшни.

Слова графа не на шутку встревожили её, к тому же Вере показалось, что княгиня как-то странно на неё посмотрела, когда всадники скрылись из виду, и, видимо, даже хотела что-то сказать, но передумала в последний момент, лишь улыбнулась холодно и высокомерно.

От Ольги Михайловны не укрылось ничего из того, что происходило во дворе. Ревность ужалила змеей. Проводив супруга и любовника, княгиня внимательно присмотрелась к новой гувернантке. Накануне ей показалось, что девица слишком невзрачная и не способна привлечь мужского внимания, но пылающие румянцем нежные щеки и быстрые взгляды, коими обменялись новоиспеченная гувернантка и Бахметьев, заставили ее усомниться в верности своего суждения.

Ольге Михайловне пришла в голову мысль, поручить своей горничной проследить за Верочкой, и она, не откладывая своего решения, поспешила в дом, приказав на ходу дворецкому разыскать Варвару и прислать девушку к ней.

«Господи! Во что же я ввязалась?! - удрученно вздыхала Вера, следуя за Анной по тенистой парковой аллее. – Может, стоило принести Бахметьеву извинения, и он бы удовлетворился тем?»

Но голос разума подсказывал, что графу извинений будет недостаточно. Скорее всего, ей стоит ожидать какой-нибудь каверзы от него, и потому стоит быть начеку. Настроение было испорчено окончательно. К тому же после обеда княгиня изъявила желание побеседовать с ней. Войдя в покои княгини, Вера готовилась к худшему. Вот сейчас Уварова объявит, что в ее услугах более не нуждаются, и придется тогда собирать вещи и искать средства, дабы вернуться в Никольск.

Однако вопреки ожиданиям Веры, княгиня встретила ее едва ли не ласково. Разлила чай и, придвинув Вере чашку из тончайшего фарфора, принялась расспрашивать о том, как она жила до поступления на службу. Вера рассказала о своей жизни во время обучения в Екатерининском институте, о болезни маменьки, о том, что ей достался в наследство небольшой дом на окраине Никольска.

- И вы вот так оставили ваш дом? Просто уехали и все? – осведомилась Ольга Михайловна.

- Нет-нет. Парфен Игнатьевич обещал присмотреть за всем и все средства, что будут поступать от квартирантов, обещал сохранить для меня.

- Давно ли вы знакомы с господином Тоцким? – прищурилась Уварова, поднося к губам чайную чашку.

- Мне было одиннадцать, когда он впервые появился у нас, - ответила девушка. – Я плохо помню, как именно это произошло, - добавила она.

- И что же он всегда оказывал покровительство вам и вашей маменьке? – продолжила расспросы княгиня.

- Парфен Игнатьевич был очень добр к нам. Это он устроил меня в Екатерининский институт и помогал маменьке содержать дом.

- Вера, вы никогда не задавались вопросом, с чего вдруг такая забота о вас от совершенно незнакомого человека? – поинтересовалась Уварова.

- Маменька говорила, что Парфен Игнатьевич хорошо знал папеньку… - задумчиво отозвалась Вера.

- Все это весьма странно. Коли ваш батюшка умер до вашего рождения, где же все это время был господин Тоцкий, коли он считает себя другом вашей семьи?

- Мне о том неизвестно, - опустила глаза Вера. – Вы хотели бы еще что-нибудь узнать?

- Нет. Довольно, - поставила на стол чашку княгиня. – Ступайте, Верочка. Аннет поди уже заждалась вас. Удивительно, как скоро вы с ней поладили.

- Анна Николавна – чудесный ребенок, - искренне улыбнулась Вера. – Она очень наблюдательна, в ней столько живости и желания познавать все новое.

- Надеюсь, вы сможете способствовать тому, чтобы это новое имело для нее хоть сколько-нибудь важное значение в будущем, - отпустила ее княгиня.

___________________________________

Юля, спасибо, что вернула роман на законное место Обидно было дочитать до 33 главы, и не обнаружить его на форуме. с возвращением
___________________________________

 » Глава 5

Глава 5


Князь Уваров из Петербурга вернулся один. После отъезда Бахметьева минула седмица, и тревоги Веры по поводу обещания Георгия Алексеевича поквитаться с ней немного улеглись. За это время у нее с княжной Анной сложился определенный распорядок дня: утром совместный завтрак, потом занятия, включающие в себя письмо, арифметику и иностранные языки, а затем по выбору ее воспитанницы либо прогулка в парке, либо совместные чтения. Иногда, ежели погода позволяла прогулку совмещали с чтением. Тогда Анна выбирала книгу и вместе со своей гувернанткой оправлялась к старому пруду в самый укромный уголок парка, в который редко кто заглядывал. Вечером Вера, как правило, докладывала княгине о том, чем занималась днем со своей воспитанницей. Казалось, что княгиня вполне ею довольна, во всяком случае, никаких замечаний она не высказывала.

День, на который пришлись именины княгини, разительно отличался от всех остальных. С самого утра прислуга сновала по парку, расставляя столы и стулья на берегу искусственного пруда. К назначенному часу стали съезжаться гости. Ольга Михайловна принимала поздравления, расположившись в удобном кресле за накрытым к празднику столом. Княгиня была дивно хороша в этот день. Платье насыщенного синего цвета подчеркивало молочную белизну кожи и бездонную глубину голубых глаз. Она беспрестанно поправляла нитку крупного жемчуга – подарок супруга к именинам, привлекая внимание к точеной шейке.

Приглашенных было немного, лишь самые ближайшие соседи и родственники. Приехала и старая княгиня Уварова вместе с дальним родственником Николая Васильевича, пользующимся особым расположением пожилой дамы и повсюду, сопровождавшим ее. Это был невзрачный человек лет около тридцати пяти небрежно и даже где-то немного неряшливо одетый. По всему было видно, что Ольга Михайловна не больно-то жаловала кузена супруга, но вынуждена была мириться с его присутствием из-за своей belle-mère (свекровь).

Петр Родионович, поздравив хозяйку, со скучающим видом прогуливался вдоль накрытых столов в ожидании приглашения садиться. Вера несколько раз ощущала на себе его тяжелый задумчивый взгляд. Внимание сего господина было настолько ей неприятно, что, несмотря на жаркий июльский день, холодком повеяло по спине.

Старшая сестра Ольги Михайловны Татьяна явилась вместе с дочерями, двумя весьма хорошенькими барышнями на выданье и сыном, бледным юношей шестнадцати лет отроду. Супруг Татьяна Михайловны отставной генерал Епифанов не смог почтить свои присутствием сие благородное собрание, поскольку слег с приступом подагры. Вместе с женой он передавал изменнице свои поздравления и пожелания, а также извинения по поводу своего отсутствия.

Вера могла лишь издали наблюдать за всеми, но даже от нее не укрылось, что княгиня была вся в нетерпеливом ожидании. Она то и дело посматривала на подъездную аллею и отвлекалась от беседы. Когда же, наконец, явился тот, кого она так ждала, Ольга Михайловна успокоилась и приняла вид радушной хозяйки. С появлением Бахметьева не только лицо княгини вспыхнуло радостной улыбкой, заметно оживились и барышни, ее племянницы. Теперь, когда все были в сборе, Ольга Михайловна пригласила всех к столу.

Аннет не дозволялось присутствовать на подобных собраниях, и потому она вместе со своей гувернанткой отправилась в столь полюбившийся им обеими уголок парка на берег старого пруда. Вера читала княжне вслух столь обожаемую ею самой книгу об удивительных приключениях Робинзона Крузо, моряка из Йорка. Анна поначалу внимательно слушала, но потом отвлеклась. Как и любому ребенку ее возраста, княжне было трудно усидеть на месте слишком долго. Заметив, что воспитанница ее уже не слушает, Вера вздохнула и, перевернув страничку, продолжила чтение. Анна разглядела в траве муравьев. Ей показалось забавным возводить на их пути препятствия в виде стебельков, листочков и камешков, но вскоре и это занятие ей наскучило. Девочке пришло в голову пойти на лодочный причал, посмотреть на карпов. Склонившись над водной гладью, она потрогала рукой воду, возмутив гладкую поверхность. Порывом ветра с ее головы сдуло шляпку, и она закачалась на воде. Аннет попыталась дотянуться до нее, но достать шляпку не удалось. Тогда девочка решила, что возможно ей удастся задуманное, коли она воспользуется прутиком или палкой. Поднявшись с колен, Аннет направилась к зарослям ивняка, что были на противоположной стороне пруда. Добравшись до своей цели, Анна заметила в зарослях травы большую коричнево-зеленую жабу. Княжна потянулась за ней, но та прыгнула в сторону. Позабыв и о шляпке, и о гувернантке, Аннет последовала за заинтересовавшей ее находкой.

Подняв голову, Вера оглядела берег пруда в поисках своей воспитанницы, но Анны и след простыл, только ее белая шляпка качалась на воде. Сердце испуганно сжалось. Отбросив книгу и, подобрав юбки, Вера опрометью бросилась к пруду.

- Mademoiselle Аннет! – позвала она, взволнованно спускаясь по небольшому уклону. – Анна Николавна!

Ответом ей была тишина. Не помня себя от страха, девушка шагнула на деревянный настил и склонилась над водой.

Бахметьев за праздничным столом чувствовал себя неуютно. Девицы, тихо хихикая, поочередно выстреливали в него кокетливыми взглядами, Ольга злилась и ревновала. Ее поведение становилось все более несдержанным, а намеки на ее особое расположение к графу, все более оскорбительными для князя. Георгий Алексеевич, ощущая, как возрастает напряжение в их маленькой компании, под надуманным предлогом поднялся из-за стола. Бахметьеву вздумалось пройтись, дабы дать возможность Ольге остыть и успокоиться. Не будь за столом гостей, Ольга непременно бы последовала за ним, устроила бы сцену, а так она вынуждена была остаться и только молча проводила его раздраженным взглядом. Шагая по парковым дорожкам, Бахметьев, сам того не осознавая свернул в сторону старого пруда, туда, где он впервые увидел новую гувернантку Уваровых.

И на этот раз Верочка была там. Бахметьев увидел ее, как только обогнул живую изгородь, отделявшую пруд от остальной части парка. Склонившись над водой, девушка что-то высматривала в пруду.

- Анна Николавна! Анна! – громко позвала она.

Страх, явственно ощущавшийся в голосе Веры, передался и Бахметьеву. Георгий Алексеевич широкими шагами устремился к пруду, но стоило ему только сойти с места, как маленькая княжна, выбравшись из зарослей тальника на противоположном берегу пруда, помахала рукой своей гувернантке и громко крикнула:

- Mademoiselle Вера, я здесь.

Вера облегченно перевела дух и повернулась, намереваясь сойти с ненадежных мостков. В тот же миг, ржавый гвоздь выскочил из изрядно прогнившей доски, на которой стояла Верочка, и девушка, взмахнув руками, рухнула в пруд. Пруд был не очень глубоким, но и Верочка была росточка небольшого, к тому же она совершенно не умела плавать, а быстро намокшие юбки тянули ее под воду на илистое дно. Она беспомощно колотила по воде руками и кашляла, когда вода проникала в горло, через нос и рот. В груди все горело огнем, паника охватила ее, когда воды сомкнулись над головой.

Бахметьев оценил ситуацию в мгновение ока. Пока он будет звать на помощь, эта глупая курица гувернантка наверняка успеет наглотаться воды и пойдет ко дну. На бегу расстегнув ремень и сбросив на землю парадный белоснежный мундир, Бахметьев с разбегу бросился в пруд. В мутной воде ему с трудом удалось нащупать ставшую тяжелой шелковую юбку. Ухватившись за нее, Георгий Алексеевич вынырнул на поверхность и потянул за собой Веру. Девица все же успела наглотаться мутной воды, и потому Бахметьев, не особо церемонясь, перебросил ее обмякшее тело через плечо и зашагал к берегу. Ему прошлось пройти несколько саженей по пояс в воде, поскольку выбраться из пруда со стороны мостков было решительно невозможно.

Опустив свою ношу на траву, граф опустился подле нее на колени. Легонько похлопал девицу по мертвенно-бледной щеке. Верочка не подавала признаков жизни. Вздохнув, Бахметьев зажал двумя пальцами аккуратненький носик и, надавив на ее подбородок, склонился над девушкой. Вера закашлялась и, открыв глаза, отвесила ему полновесную оплеуху. Выругавшись, граф схватился за щеку и поднялся на ноги. Вера огляделась по сторонам.

На истошный крик Анны прибежал садовник, а следом за ним к берегу пруда устремились гости княгини.

- Боже! Какой скандал! – прошептала Татьяна Михайловна, склонившись к сестре.

Ольга Михайловна смерила, сидящую на траве мокрую гувернантку уничижительным взглядом, не обещавшим девушке ничего хорошего.

- Это моя вина, - заплакала Анна. – Я шляпку уронила, - показала она рукой на головной убор, который успело отнести на середину пруда.

Барышни принялись утешать плачущую княжну, а Петр Родионович устремился к Верочке, дабы помочь ей подняться. Но Бахметьев его опередил. Протянув руку девушке, он рывком поднял ее на ноги.

- Вам следует переодеться, mademoiselle, - холодно бросил он, повернувшись к ней спиной.

Тонкая батистовая блузка Веры намокла и облепила полную грудь. Прикрывшись руками, девушка, пылая от стыда, устремилась к дому.

- Вам тоже следует переодеться в сухое, - покачал головой князь. – Страшно подумать, что могло случиться не окажись вы здесь, Георгий Алексеевич. Мой камердинер вам поможет.

Поблагодарив князя, граф отправился к особняку вслед за Верой.

Оставляя за собой мокрые следы, Вера, путаясь в мокрых юбках, поднялась к себе в комнату. Страх, испытанное унижение, смешались в душе, вызвав поток слез и рыданий. Стянув мокрую одежду, девушка завернулась в халат и рухнула на постель. В двери постучалась горничная княгини Варвара. Девушка принесла стакан горячего молока и уговорила Верочку переодеться и спуститься, потому, как все очень волнуются. Варвара расчесала и заплела в косу мокрые волосы Верочки, помогла ей одеться и, забрав мокрую одежду, удалилась. Успокоившись, Верочка спустилась во двор.

Аннет, размазывая слезы по щекам, бросилась в её объятья:

- Вера Николавна, простите меня.

- Ну, что вы, Аннет, - погладила она девочку по голове. – В том нет вашей вины. Я испугалась, что вы упали в воду. Хорошо, что все обошлось.

- Вам стоит быть более внимательной, mademoiselle Вера, - прошипела княгиня, выдернув ладонь из руки мужа, когда он попытался успокоить ее.

- Простите, ваше сиятельство, - опустила глаза Верочка. – Подобного более не повторится. - Надеюсь, - хмуро бросила Ольга Михайловна, и, повернувшись спиной к гувернантке, улыбнулась гостям. – Господа, инцидент исчерпан! Хвала Господу, никто не пострадал. Потому прошу всех вернуться к столу.

Георгию Алексеевичу пришлось переодеться в одежду князя. Камердинер Уварова забрал его перепачканный мундир, дабы все высушить и почистить. Заметив, какой злобой полыхал взгляд княгини, Бахметьев поспешил предложить ей руку и увести к столу.

Праздник продолжился до самого вечера. Когда стемнело, прислуга зажгла в парке фонари. Барышни Епифановы взялись развлекать гостей пением. Старшая из них, Натали, весьма недурственно играла на гитаре, а младшенькая Олеся взялась исполнить романс Булахова «Я тебя с годами не забыла».

Из приоткрытого окна детской Вере хорош был слышен нежный голосок генеральской дочери, повествующий о муках безнадежной, невозможной любви. Верочка сидела у кровати княжны до тех пор, пока девочка не уснула. Только когда дыхание Анны выровнялось, она осторожно вытащила свою ладошку из детской руки и, подоткнув одеяло, ушла к себе.

Вскоре все стихло. Гости остались ночевать в усадьбе. Бахметьев не планировал оставаться, но дневное происшествие, вынудило его воспользоваться гостеприимством четы Уваровых. Когда все возвращались из парка, князь Уваров предложил руку своей свояченице генеральше и повел ее к дому. Ольга с Бахметьевым замыкали шествие. Всю дорогу Ольга шепотом высказывала графу свое недовольство.

- Что ж мне должно было позволить ей утонуть? – возмутился Бахметьев несправедливым упрекам.

- Жорж, надобно было позвать на помощь. Рядом был садовник, - раздраженно вздохнула княгиня.

- Он бы не поспел, - возразил граф.

- Это возмутительно, - не унималась Ольга. – Ты целовал ее!

- Пытался привести в чувство, - усмехнулся Бахметьев. – За что и поплатился.

Княгиня недовольно фыркнула:

- Сдается мне, ты глаз положил на эту бесстыдницу.

- Право, Оленька. Девица сама невинность и простота, - развел руками Георгий Алексеевич. – А у меня и в мыслях не было совращать вашу прислугу.

Княгине пришлось умолкнуть, поскольку они подошли к дому, где их ожидал Николай Васильевич.

- Георгий Алексеевич, - обратился к графу Уваров, - позвольте еще раз вас поблагодарить.

- Ну, что вы, Николай Васильевич. Право, не стоит, - улыбнулся Бахметьев.

- Стоит, поверьте моему слову. Вы нынче жизнь человеку спасли. Это дорогого стоит, - искренне отозвался Уваров.

- Всякий бы поступил на моем месте точно также, - смутился Бахметьев.

- Но не буду вас более задерживать, - протянул ему руку Уваров. – Доброй ночи, Георгий Алексеевич.

- И вам, - кивнул головой Бахметьев.

Расставшись с княжеской четой на крыльце, Бахметьев еще некоторое время постоял на террасе, выкурил сигарету и только после этого отправился к себе.

Вера полдня мучилась угрызениями совести. Граф спас ей жизнь, а она вместо благодарности ударила его по лицу. Размышляя над этим, девушка все же решила разыскать Бахметьева и извиниться. Спустившись на галерею, Вера дошла до того самого балкона, где уже виделась с Георгием Алексеевичем седмицу назад. Французское окно было приоткрыто. «Ежели его здесь нет, я вернусь к себе и более не стану пытаться увидеться с ним», - решила Вера.

Вера шагнула на балкон, но он оказался пуст. Девушка вздохнула, но даже самой себе она, пожалуй, не могла с уверенностью сказать рада она тому, что графа здесь нет, или же напротив, разочарована.

- Не меня ли ищите, mademoiselle? – услышала она и обернулась.

Бахметьев стоял в проеме, подпирая плечом косяк и сложив руки на груди.

- Вас, - кивнула Вера. – Я хотела бы принести вам свои извинения.

- За что? – вздернул бровь Бахметьев.

Вера поставила на скамеечку керосиновый фонарь и вытерла о юбку взмокшие ладошки.

- За то, что ударила вас, - сглотнула она ком в горле.

- Думаю, общение с вами, mademoiselle, всегда будет угрожать мне увечьем, - усмехнулся граф.

- Простите меня, - опустила голову девушка.

- Ну, а как же награда спасителю? – иронично осведомился граф.

- Награда? Но что я могу вам предложить? - чуть слышно прошептала девушка. – У меня ничего нет. Разве только дом в Никольске.

- Мне не надобно так много, - хмыкнул Бахметьев. – Одного поцелуя будет вполне достаточно.

- Ну, хорошо, - согласилась Вера и, зажмурившись, шагнула к нему.

Георгий Алексеевич всмотрелся в запрокинутое лицо девушки в неярком свете полной луны. Рука его взметнулась и ласково прикоснулась к бледной щеке. Склонившись, Бахметьев коснулся губами гладкого лба, поцеловав ее так, как целуют ребенка.

- Ступайте, Верочка, - вздохнул он. – Пока мне не пришло в голову попросить у вас что-нибудь еще.

___________________________________

Юля привет, я тут чуть-чуть потерялась
но я тут с тобой рядышком А какой у тебя комплект мамадорагая


___________________________________

 » Глава 6

Глава 6


Вера поспешила покинуть балкон. Она не решилась протиснуться мимо Бахметьева и забрать фонарь, оставленный на низенькой скамеечке, потому до своей комнаты добиралась в темноте. Ступая осторожно, она то и дело останавливалась, прислушиваясь. Все ей чудились тихие шаги за спиной, но стоило только замереть на мгновение, и вновь наступала тишина. «Показалось, я собственной тени нынче боюсь», - покачала она головой, продолжив свой путь.

Чего ждала от этой встречи? Была ли разочарована ею? И да, и нет. Когда только сказал про поцелуй, сердце, казалось остановилось, провалилось куда-то в сладкую бездну, а потом забилось неистово, пугая силой того чувства, что кружило голову и теснило грудь. Пугал ли ее Бахметьев? Отнюдь нет. Более всего пугали собственные мысли о нем. Как могла только думать о подобном? К чему пустые мечтания, надежды? Даже не будь он copieux ami (сердечный друг, любовник) княгини, разве позволительно мечтать о нем? Кто он и кто она! Нет такого моста, что соединит пропасть между ними.

Только войдя в комнату и прислонившись спиной к двери, девушка, наконец, перевела дух. Что ж, она сделала то, что хотела: принесла извинения, и они были приняты. Отныне ей стоит выкинуть из головы любые мысли о его сиятельстве, графе Бахметьеве.

Оттолкнувшись от двери, Вера шагнула к туалетному столику, нащупала спички и зажгла свечу. «Того огарка, что остался в подсвечнике надолго не хватит, - вздохнула она, - а фонарь остался на балконе». Переставив подсвечник на бюро, девушка открыла ящик с бумагой и вынула чистый лист. Карандаш быстро замелькал в проворных тонких пальчиках. Линии и штрихи четкие и едва различимые глазу легко ложились на бумагу, складываясь в знакомые черты. Чуть вздернутая бровь, ироничная улыбка. Остановившись, Вера отодвинула лист, глядя на то, что получилось. А получилось очень даже недурно. Любой, кто взглянул бы на набросок, легко определил бы, кому принадлежит сей портрет.

С тех пор, как она получила известие о болезни матери, у нее не возникало желания перенести на бумагу то, что рисовало ей воображение. До этой самой ночи, до этой самой встречи. «Ну, отчего он такой?!» - в сердцах Вера смяла рисунок и швырнула его на пол. Только лишь она утвердилась в мыслях о нем, как о человеке недостойном, и спустя всего седмицу все ее представления о нем вновь перевернулись с ног на голову. Каким непостижимым образом в одном человеке уживаются неприкрытый цинизм и благородные порывы души?

Наклонившись, Вера принялась шарить руками по полу в поисках смятого рисунка. Разгладив на столе найденный лист, она вновь всмотрелась в нарисованное лицо. Ничего необычного: темные глаза, чуть вьющаяся прядь, спадающая на лоб, ровные дуги бровей, нос прямой, нижняя губа чуть полнее верхней. Отчего столь обыкновенные черты не дают ей покоя? Отчего сей образ столь часто является ей в снах? Да в каких снах! При одном воспоминании о ночных видениях жаром полыхают щеки.

Вера провела кончиком пальца по нарисованным губам. Вздрогнув от тихого стука в двери, она поспешно затолкала рисунок в ящик бюро.

- Entrez! – привычно сорвалось с губ.

- Барышня, - заглянула в приоткрытую дверь Варвара, - я туточки лампу вашу принесла.

- Лампу? – нахмурилась Вера.

- Ну, фонарь, что вы на галерее позабыли, - протиснулась в дверь горничная с фонарем в руке.

- Я не была на галерее, - чувствуя, как лицо заливает краска стыда, солгала Вера.

Варвара вздохнула, неловко потопталась на месте, а потом, будто набравшись решимости, шагнула в комнату.

- Я вам вот что скажу, барышня. Дело это, конечно же, ваше. Может, и не было вас с его сиятельством на галерее, может, это я лгу, только зачем бы оно мне надобно было…

- Погоди, погоди, - перебила ее Вера. – Так ты что же, следила за мной?

Варвара кивнула:

- Не по собственной воле. Боже упаси, - перекрестилась она. – Барыня велела.

- Ольга Михайловна? – в ужасе прошептала Вера.

- Ну, я и говорю: княгиня велела за вами присмотреть.

- И зачем же? – чуть слышно выдохнула девушка.

- Ну, так ясно дело зачем, - потупила взор Варвара. – Боится, что граф ее своим вниманием оставит.

Вера без сил опустилась на стул.

- Да вы не расстраивайтесь, барышня? – ласково погладила ее по плечу горничная. – Я княгине ни словечка не скажу. Вот и фонарь ваш принесла. Только не стоит вам с его сиятельством по ночам на галерее видеться. Да и днем не стоит, - покачала головой Варвара. – Им-то что! Натешится вволю, да и сгинет, поминай, как звали. Не пара он вам, да и княгиня ежели узнает, в усадьбе вас не оставит. Мало ли подобных историй было? Вы девушка честная, хорошая, к чему вам это все?

- Ступай, Варвара, - выдавила из себя Вера. – Я не стану более видеться с Георгием Алексеевичем.

- Вот и правильно, - согласно закивала головой горничная. – Доброй ночи вам.

- И тебе, - безнадежно махнула рукой Вера.

Во истину, ангел-хранитель стоит за ее плечом. Только представив себе на мгновение, что было бы, пойди Варвара ни к ней, а прямиком к княгине, Вера судорожно перекрестилась. «Господи, прости меня за мысли грешные, избавь меня от соблазна», - горячо прошептала она, прижимаясь губами к серебряному распятью на тонкой цепочке, что носила на шее столько, сколько себя помнила.

Варвара неслышно выскользнула за двери, оставив Веру наедине с печальными мыслями. Злость, поначалу вспыхнувшая в ней, как только горничная призналась в том, что следила за ней по наущению княгини, улеглась. Да и стоило ли злиться на Варвару, коли она всего лишь высказала вслух опасения самой же Вере? «Даже глядеть в его сторону отныне не стану», - вздохнула девушка, укладываясь в постель.

Утром все семейство собралось к завтраку на террасе. Княжне Анне было дозволено присоединиться к гостям и членам семьи, однако Веру за стол не пригласили. Князю было все равно, а княгиня не преминула воспользоваться случаем, чтобы указать гувернантке на ее место. Впрочем, подобное отношение Веру ничуть не удивило и не огорчило. К тому же ей и самой вовсе не хотелось попадаться на глаза тем, кто вчера стал свидетелями ее позорного падения в пруд. Довольно было вчерашних шепотков и укоризненных взглядов.

Окончив трапезничать, господа остались на свежем воздухе. Барышни Епифановы в компании графа Бахметьева отправились гулять по парку, княжеская чета и Петр Родионович засели за игру в баккара. Генеральша завела беседу со старой княгиней Уваровой, а ее младший отпрыск откровенно скучая, дразнил болонку престарелой дамы.

Вера спустилась за Аннет, поскольку пришло время для занятий. Маленькая княжна расположилась подле своей бабки и даже не заметила свою gouvernante, замершую у края террасы в ожидании. Верочка не решалась окликнуть Аннет, дабы не привлечь к себе ненароком внимания. Впрочем, ее и без того заметили. Старая княгиня весьма бесцеремонно навела на нее свой лорнет, а затем призывно махнула рукой:

- Подойдите, дитя, - проскрипела старуха.

Вера послушно ступила на террасу и под недовольным взглядом Ольги Михайловны прошла к креслу, на котором восседала мать князя.

- Мне сказали вы новая gouvernante Аннушки? – поинтересовалась пожилая дама.

- Так и есть, madame, - присела в книксене Вера.

- Вы больно молоды, - задумчиво протянула княгиня.

- Молодость - это тот недостаток, тетушка, который быстро проходит, - поднялся со своего места Петр Родионович.

- Негодник! - шутливо погрозила ему пальцем Уварова, - Никакого почтения к старости.

- Как вас звать-то, милая?

- Вера Николавна, - опустила глаза девушка.

- Верочка, стало быть, - кивнула головой старуха.

Вера ощущала себя неловко под любопытными взорами, что вдруг обратились к ней после слов княгини. Генеральша рассматривала ее в упор и, не скрывая сарказма, поинтересовалась:

- Как вас вчера угораздило в пруд-то свалиться? Экая вы неловкая.

- Лодочный причал совсем прогнил, - краснея начала объяснять Вера, - я не знаю, как так случилось, но доска перевернулась.

- Как, однако, некстати, - заметила Татьяна Михайловна.

- С какой стороны посмотреть, - не преминул вставить Петр Родионович, смерив Веру пристальным взглядом.

- Mademoiselle Вера, не пора ли вам с Аннет заниматься? - подала голос Ольга Михайловна.

И пусть слова княгини прозвучали несколько грубо и даже где-то оскорбительно, но Вера все же была ей благодарна за то, что у нее появился повод прекратить сей неприятный разговор, сославшись на занятия с Анной. Княжна, подавив тяжелый вздох, поднялась со скамеечки и покорно отправилась в классную комнату.

Во время занятий Вера была настолько рассеяна, что это не укрылось даже от ее воспитанницы. Из открытого окна классной комнаты, которая находилась в аккурат над террасой, где нынче расположились гости и семейство Уваровых, доносились обрывки разговоров, нежный переливчатый, похожий на звон бубенчика, смех Олеси. Вере даже казалось, что она различила голос, но слов не разобрала. Легкий летний ветерок шевелил кисейные занавески. Птичий гомон и шелест листвы в парке манили на улицу.

- Вера Николавна, - обратилась к ней княжна, - может оставим покамест? - указала она на огромную кляксу под рукой гувернантки из-за того, что, задумавшись Вера засмотрелась в окно, не заметив, как несколько капель чернил упали на чистый лист.

- Пожалуй, на сегодня и в самом деле довольно, - отложила перо Вера. – Что будем читать? – поинтересовалась она у своей воспитанницы.

- Золушку, - улыбнулась княжна.

- Золушку, так Золушку, - вздохнула Вера, невольно сравнивая себя с героиней сказки.

Да, уж Золушка, как есть, да только вряд ли фея подарит ей встречу с прекрасным принцем.

Анна, перепрыгивая через ступеньки, побежала в библиотеку за книгой, а Вера спустилась в парк.

Княжна пообещала своей гувернантке не отходить от нее ни на шаг, и обе отправились к старому пруду. Но, увы, это был уже не тот тихий уголок, что так успел полюбиться Вере. Нынче здесь было шумно и многолюдно: во избежание несчастных случаев князь повелел разобрать старый лодочный причал.

Пришлось им с княжной искать другое место для прогулки. Аннет предложила пойти к старому флигелю, поскольку там были столь любимые ею качели. Устроившись на сидении, рядом с Аннет, Вера носком туфельки легонько оттолкнулась, приведя качели в движение. Открыв книгу, она принялась за чтение.

- Вот вы где, - услышала она, спустя четверть часа.

Захлопнув книгу, Вера подняла глаза на того, кто осмелился нарушить их с княжной уединение.

- Прошу прощения, - наклонил голову Петр Родионович, - ежели помешал. Княгиня просила удостовериться, что вы не пошли к пруду.

- И что же, прислуги не нашлось дабы поручение Ольги Михайловны выполнить? - нахмурилась Вера.

- Да вот решил ноги размять, пройтись, так сказать, - улыбнулся Петр Родионович. – Заодно взялся исполнить просьбу Ольги Михайловны. Позвольте отрекомендоваться: Караулов Петр Родионович, - слегка наклонил голову мужчина.

- Вера Николавна Воробьева, - отозвалась Вера.

- Позвольте составить вам с mademoiselle Анной компанию, Верочка? – протянул ей руку Караулов.

Веру подобное фамильярное обращение, лишний раз указывающее на ее положение наемной прислуги оскорбило, но она не подала виду. Аннет тоже была не больно-то рада появлению третьего в их маленькой компании и потому насупившись, зашагала вперед. Опершись на предложенную руку, Вера вместе с новым знакомым направилась вслед за Анной.

- Простите, ежели обидел вас, - заговорил Караулов. – Право, я того не желал.

- О чем вы? – думая о своем, поинтересовалась Вера.

- Ну, как же! Я предположил, что вы намеренно упали в пруд, дабы привлечь внимание графа Бахметьева, - усмехнулся Караулов.

- Считаете, что я рискуя оказаться на дне пруда, завлекаю в свои сети его сиятельство? – поджала губы Вера.

- Во всяком случае, все именно так решили, - поддел ее Караулов.

- И его сиятельство тоже уверен в том? – остановилась Вера.

- Верочка, да вы не обижайтесь, - миролюбиво заметил Петр Родионович. – Дамы развлекают себя как могут. Здесь столь скучно, что любое происшествие приобретает особый смысл и мгновенно обрастает домыслами и предположениями.

- Зачем вы завели подобный разговор? – не сдержала раздражения девушка.

- Я всего лишь хочу предостеречь вас, - пожал плечами Караулов. – Вы мне нравитесь, и мне будет жаль, ежели с вами случится неприятность.

- Какого рода неприятность вы мне предрекаете? – осведомилась девушка.

- Граф, конечно, завидный жених и приятный молодой человек, но он вам не пара.

- Смею вас заверить, что я не строю матримониальных планов относительно его сиятельства, - сухо отозвалась Вера.

- Вы мне лжете, - ухмыльнулся Петр Родионович. – Трудно не заметить, сколь заинтересованными взглядами вы его провожаете.

Вера едва не задохнулась после этих слов Караулова.

- Вам показалось, - отрезала она. – Все что произошло – случайность и не более. Я конечно, благодарна Георгию Алексеевичу за спасение своей жизни, но никаких видов на него не имею.

- Буду рад ошибаться на ваш счет, - кивнул головой Петр Родионович. – Но, увы, я довольно пожил на свете, чтобы не догадаться о ваших к нему чувствах. Его сиятельство умеет вскружить голову, сам того не желая. Вы весьма привлекательная барышня и, наверняка, даже сможете увлечь его, но ненадолго. Задумывались ли вы о том, что будет после? Какая участь вас ждет?

- Позвольте! – вскипела девушка. – Кто дал вам право говорить со мной в подобном тоне? Вы не мой духовник, я не собираюсь вам исповедаться. Это только мое дело! – гневно закончила она.

- Зря вы так,- вздохнул Петр Родионович. – Я, знаете ли, человек холостой не слишком знатен и богат. Как, я уже говорил, вы мне нравитесь, Верочка. Возможно вы позволите мне продолжить знакомство с вами. Кто знает, может быть наше с вами будущее имеет некие общие перспективы?

Вера вскинула удивленный взгляд на своего спутника.

- Мне никогда не делали предложения руки и сердца. Вы же это делаете довольно своеобразно, - холодно отозвалась она.

- О, речи о предложении руки и сердца пока не идет, но мне бы хотелось видеться с вами, коли вы позволите.

- А ежели не позволю? – продолжив движение, спросила она.

- На нет и суда нет, - отозвался Караулов, заложив руки за спину. – Впрочем, мне кажется, что вы излишне поспешно вынесли свой вердикт.

- Я вам не сказала нет, - задумчиво молвила Вера, - украдкой оглядев шагающего рядом с ней мужчину из-под ресниц.

- Вера Николавна, - взял ее за руку Караулов, - вам не кажется, что у нас с вами много общего? Мы оба чужие здесь. Меня терпят только благодаря протекции княгини и родственным связям, пусть и весьма далеким, к вам же и вовсе относятся как к прислуге. Разве вам не хотелось бы переменить свою жизнь?

- В ваших словах есть зерно истины, - кивнула Вера, - но я привыкла не роптать на жизнь и довольствоваться тем, что имею. Признаться, я еще не думала о замужестве.

- Даже в связи с графом Бахметьевым? – вздернул бровь Караулов.

- Тем более в связи с графом Бахметьевым, - отчеканила Вера.

- Не обижайтесь, - улыбнулся Петр Родионович. – Позвольте высказать свое мнение. Вам здесь не место. Вы умная, утонченная барышня впустую растратите свою молодость, воспитывая чужих детей.

- И что же вы предлагаете?

- Мне хотелось бы стать вам другом, а далее кто знает…

- Боюсь Ольга Михайловна не одобрит, - вытащила свою ладошку из его руки Вера и кивнув ему на прощание устремилась вслед за Анной, которая успела уйти уже довольно далеко.

- И все же вы не сказали нет? – услышала она за спиной.

- Я не сказала, да, - обернулась Вера. – Я подумаю.

___________________________________

Я видать что-то пропустила? Юля, было бы очень печально не дочитать твой роман. Какие бы причины не сподвигли его убрать с форума, не придавай им такого значения.Главное, что есть мы любящие тебя и твое творчество! И всегда с нетерпением ждущие продолжения, твои преданные читатели
Юленька, не пропадай. СПАСИБО!!!!!!!
_________________

 » Глава 7

Глава 7


«Да, что тут думать-то, - вздохнула Вера, вернувшись в свою комнату. Несмотря на благие намерения и старание понравиться Петр Родионович был ей неприятен. Чего только стоило предположение о причине ее падения в злосчастный пруд! Боже, да ей бы и в голову не пришло ничего подобного! Как можно думать, что она, рискуя собственной жизнью, завлекает графа столь необычным способом? «Да я бы и обычным не стала его завлекать!» - в сердцах швырнув шляпку на кровать, Вера прошлась по комнате до бюро и, выдвинув самый нижний ящик, выхватила оттуда сделанный накануне набросок. Взяв лист двумя руками, она собиралась порвать рисунок и даже уже надорвала краешек, но передумала. Уничтожив рисунок, она не избавит себя от мыслей о Бахметьеве. Наивная, она полагала, что ее попытки украдкой наблюдать за графом, остались незамеченными. Можно только догадываться в каком негодовании пребывает княгиня.

«Боже! За что мне это все, - села она на кровать и потерла ладонями пульсирующие болью виски. – Как стыдно, - вздохнула девушка. – Влюбиться в человека не своего круга, мало того, не суметь скрыть своего увлечения, сделаться посмешищем для всех!». Вера готова была расплакаться от досады на самое себя, от обиды на равнодушие Бахметьева. При одной только мысли, что он вместе со всеми потешается над влюбленной в него провинциальной дурочкой, грудь сдавило тисками. Вера даже зубами скрипнула от злости, что вдруг накатила на нее душной волной. Захотелось что-нибудь разбить или сломать. Тонкие пальцы сжались в кулаки, но все, что она могла себе позволить, это выместить свою злость на подушке, что попалась ей под руку. В порыве гнева Вера колотила по ней, что было силы. Аккуратный пучок, в который были уложены ее светло-русые волосы, растрепался, лицо ее раскраснелось, кружевная косынка, прикрывающая довольно скромный вырез платья, сбилась набок.

Именно такой ее застала Анна. Девочка постучала, но ей не ответили, потому как Вера с головой, погрузившаяся в свои переживания, не услышала ее робкого стука. Остановившись на пороге, Аннет с тревогой взирала на свою гувернантку.

- Mademoiselle Вера? – удивленно оглядывая, учиненный в комнате погром, негромко спросила Анна.

Тяжело дыша, Вера убрала за ухо выбившуюся прядь и поправила косынку на груди. Заметив на полу смятый рисунок, девочка подобрала лист и внимательно вгляделась в изображение.

- Отдайте, Аннет, - протянула руку Вера.

- Он вас обидел? – поинтересовалась княжна, протянув рисунок владелице.

- Нет, - резко отозвалась Вера.

Анна обиделась на ее резкий тон. В голубых глазах блеснули слезы. Девочка повернулась, собираясь выбежать из комнаты, но Вера успела поймать ее за руку. Опустившись на колени, девушка обняла княжну:

- Аннушка, прости меня. Я не хотела тебя обидеть, - горячо зашептала она. – Только ты никому не говори ничего. Хорошо? – попросила Вера.

- Не скажу, - обнимая ее за шею, ответила девочка.

На следующий день ближе к полудню гости разъехались. Последними усадьбу Уваровых покинули старая княгиня и Караулов. Устроившись на мягком сидении, Елизавета Петровна смерила племянника суровым взглядом:

- Чего это тебе, Петруша, вздумалось за гувернанткой волочиться? – прищурилась княгиня.

- Ну, отчего же волочиться сразу? – вскинулся Караулов. – У меня, может, тетушка, намерения вполне благородные.

- Можно и более достойную партию сыскать, - фыркнула княгиня.

- Это ж какую? – скучающе бросил Караулов, понимая, что тетка вновь завела старый разговор.

- Да вот хотя бы и Марья Кирилловна. Чем не пара тебе?

- Всем, - зло отозвался Петр Родионович.

- Все-то ты нос, Петруша, воротишь, - сварливо заметила Елизавета Петровна. – Не будь ты единственным сыном моей сестры, палец о палец не ударила бы ради тебя.

- Стара она больно, - скривился Караулов.

- Да вы с ней одного года будете! – возмутилась княгиня. – Ну и что, что вдова, зато состояние вполне приличное имеется.

- Что мне с того состояния? Все оно ее детям достанется, - огрызнулся Караулов. – А мне она и родить-то уже не сможет.

Княгиня подавила тяжелый вздох:

- И все же не дело это на гувернантках жениться, - продолжила она. – Довольно нам одной истории. Уж сколько мне побегать пришлось, сколько денег выложить, вспомнить страшно, - всплеснула она руками.

- А вы и не вспоминайте, тетушка, - улыбнулся Караулов. – Я ж не паскудничать собираюсь, а жениться. Верочка – барышня умная, воспитанная, приятная во всех отношениях.

- Бесприданница, - буркнула княгиня. – Думаешь, от хорошей жизни она в гувернантки подалась после Екатерининского-то?

- Так и я гол, как сокол! – весело заметил Петр Родионович. – Чем мы не пара?

- Не гневи Бога, Петруша. Сказала, что отпишу тебе Покровское, стало быть, так и будет, - нахмурилась Елизавета Петровна.

- За это я вам, тетушка, премного благодарен, но годы идут, пора бы о семье подумать, - потупил взор Караулов.

- И когда же ты все ее достоинства разглядеть-то успел? – не унималась княгиня. – Ведь знакомы-то, почитай, два дня.

- А мне одного взгляда достаточно, чтобы понять, что человек собой представляет, - парировал Петр Родионович.

- Да и мне одного взгляда довольно, чтобы понять, что она Бахметьевым увлечена, - поддела его Елизавета Петровна. – Оставь ты это дело, Петруша. Где тебе с графом тягаться?

- Это ничего, тетушка. Я ж понимаю. Георгий Алексеевич умеет голову вскружить, но только ему Верочка без надобности. Она это поймет со временем.

- Боюсь огорчить тебя, мой мальчик, - вздохнула княгиня. – Вот уж не думала, что ты можешь всерьез увлечься этой девицей, да еще за столько короткое время. Поверь мне, прожитые годы учат наблюдательности. Не столь уж Георгий Алексеевич и равнодушен к mademoiselle Воробьевой, как пытается показать. Неужели ты думаешь, он случайно на берегу пруда оказался? Потому еще раз прошу, оставь эту затею. Со своей стороны все сделаю, чтобы Бахметьев гувернанткой увлекся. Довольно уже Ольге мужа своего позорить.

- Так вы все знаете?! – невольно проникаясь уважением и даже страхом к своей пожилой родственнице, вскричал Караулов.

- Это только Николя не ведает, что у него под носом делается, - проворчала Уварова. – Не дай Бог во время сезона по столице слухи гулять пойдут. Это ж какой позор!

- Так отчего же вы ему глаза не откроете? – тихо спросил Караулов.

- После того, как я сама собственными руками утроила этот брак? Нет, - покачала головой княгиня. - Я другой способ изыщу. Ольга сама этого polisson (повеса) оставит.

- Как вы можете, тетушка? – искренне возмутился Петр Родионович. – Верочка – чистое невинное создание…

- Поздно, Петруша, - вздохнула княгиня. - Я все семейство к себе в Покровское пригласила. Собираюсь именины с размахом праздновать. Всех соседей позову и Бахметьева само собой. Там-то я голубков и сведу вместе.

- Стало быть, вы от задуманного не откажетесь? – нахмурился Петр Родионович.

- Нет, не откажусь, - поджала губы княгиня. – А пойдешь супротив воли моей, лишу наследства, так и знай. Я тебе открылась, а ты уж будь добр язык за зубами держать, - закончила она.

Петр Родионович всегда считал тетушку, выжившей из ума старухой и полагал, что может крутить ею как пожелает. А оказалось, что это им крутят, как пожелают. Но как умно! Ведь он даже не замечал, как его все время направляют.

Недовольные друг другом княгиня и Караулов умолкли, отвернувшись к противоположным оконцам в экипаже.

***

Миновал июль и наступил жаркий август. В последний месяц в жизни Веры не случилось ничего примечательного. Граф Бахметьев более в усадьбе Уваровых не объявлялся. Николай Васильевич много времени проводил на службе, Ольга Михайловна, готовясь к будущему сезону в столице, частенько ездила в Петербург к модистке. В один погожий денек, княгиня пожелала взять с собой в столицу дочь и гувернантку.

- Вам доводилось бывать в столице, Вера? – обратилась она к гувернантке, когда удобный экипаж Уваровых миновал пригороды Петербурга.

- Нет, ни разу, - улыбнулась Вера. – Но мне всегда хотелось побывать здесь.

- Я оставлю вас с Анной в Летнем саду, - задумчиво постукивая тонким пальчиком, затянутым в белую перчатку, по полной нижней губе, отозвалась княгиня. – Это замечательное место. Уверена, вам там понравиться.

Порывшись в ридикюле, Ольга Михайловна, извлекла из него несколько ассигнаций и протянула их Вере:

- Вот, возьмите. В саду есть кондитерская, Аннет наверняка захочет сладкого. Когда погуляете, возьмите извозчика и поезжайте в наш городской дом. Я вас там встречу, - протянула она ей свою визитную карточку, на которой был указан адрес городского особняка Уваровых.

Экипаж остановился у массивных кованых ворот. Выбравшись из кареты, Вера вместе с Анной направились к входу в парк. Уже ступив на центральную аллею, под своды вековых деревьев, Вера вспомнила, что не спросила княгиню о том, сколько времени им с княжной отведено на прогулку.

Оглянувшись, она успела заметить, как тонкая изящная рука Ольги Михайловны на мгновение высунулась из оконца экипажа и вложила в ладонь графа Бахметьева конверт. Экипаж тронулся, увозя Уварову в сторону, противоположную той, в которую направился Георгий Алексеевич.

Ком в горле перекрыл дыхание, а глаза мгновенно наполнились слезами. «Дурочка!» - обругала себя Вера, но не нашла в себе сил, чтобы отвести взгляд от Бахметьева до тех пор, пока он не скрылся из виду, свернув за ограду Летнего сада на набережную Фонтанки.

Насилу справившись с волнением, Вера взяла за руку, сгорающую от нетерпения Аннет и, расспросив привратника о том, где находится кондитерская, пошла в указанном направлении. Пирожные в кондитерской были на самом деле восхитительными, но Вера к своему почти не притронулась, лишь для вида поковыряла его вилкой. Допив кофе, она обождала, пока Анна доест свой десерт. Покинув Кофейный домик, Анна предложила направиться к пруду в самом центре Летнего сада. В прошлом году девочка уже была там и видела лебедей, а нынче хотела показать этих прекрасных птиц своей гувернантке. Вера не стала возражать и отправилась к пруду вместе с княжной.

В Летнем саду было довольно много нарядной, неспешно прогуливающейся по аллеям и дорожкам, публики. На глаза девушке попалась небольшая стайка смолянок в одинаковых форменных платьях, прогуливающихся под неусыпным оком классной дамы. Вспомнились годы, проведенные в Екатерининском институте, вырвав из груди тоскливый вздох по ушедшим беззаботным дням.

На пути им с Анной попадались подтянутые военные, студенты, люди торгового сословия. Несколько раз Вера замечала, адресованные ей улыбки и заинтересованные взгляды молодых людей. Совершенно некстати вспомнился разговор с Карауловым.

Девушка успела привязаться к своей воспитаннице, но после того памятного разговора Веру все чаще посещала мысль о том, что ее лучшие годы, как и предсказывал Петр Родионович, будут растрачены впустую. На днях она получила ответ на свое письмо от Тоцкого. Парфен Игнатьевич написал довольно пространное послание, в котором сетовал, что она оказалась так скупа на подробности своего быта у Уваровых. Он просил впредь писать ему чаще и как можно подробнее обо всем, что с ней происходит, потому, как он волнуется о ней. Думая об этом письме, Вера невольно улыбнулась, представив, какова была бы реакция ее благодетеля, вздумай ей признаться в том, что она умудрилась влюбиться в copieux ami княгини.

- Вера Николавна! – дернула ее за руку Анна, отвлекая от грустных мыслей. – Идемте! – попыталась увести свою гувернантку с центральной аллеи Аннет.

- Что происходит? – удивленно глядя сверху вниз на девочку, поинтересовалась Вера.

- Поздно, - вздохнула Аннет.

- Bonjour, mademoiselle. (Добрый день, мадмуазель), - услышала девушка у себя над ухом.

Подняв голову, Вера встретилась взглядом с Бахметьевым.

- Bonjour, monsieur. (Добрый день, сударь), - процедила Вера, не сумев скрыть своего разочарования от увиденной ранее встречи двух любовников.

- Чем я успел вас прогневать? – вздернул бровь Георгий Алексеевич. – Помнится, мы расстались с вами вполне дружески.

- Простите. Это от неожиданности, - отвела глаза девушка. – Я не думала, что встречу вас здесь.

- Здесь есть весьма хорошая кондитерская… - заметил с улыбкой Бахметьев, - сладкое всегда поднимет настроение.

- Мы уже были там, - вздернула подбородок Аннет.

- Вот как? – усмехнулся воинственному настрою маленькой княжны граф. – В саду есть немало дивных мест, на которые стоит взглянуть.

- Мы шли смотреть лебедей, - нахмурилась Анна.

- В таком случае, дамы, позвольте вас сопровождать, - предложил Вере руку Бахметьев.

Аннет фыркнула и, вырвав у Веры свою ладошку, демонстративно отправилась вперед.

- Она вас не любит, - тихо заметила Вера.

- Я знаю, - вздохнул Георгий Алексеевич.

- Разве вы не должны быть сейчас в совершенно ином месте? – иронично осведомилась девушка.

- Откуда у вас такие фантазии, mademoiselle? – удивленно взглянул на нее Бахметьев.

- Разве вы не получали письма? – не смогла смолчать Вера.

- Вновь шпионите за мной, - усмехнулся граф.

- Слишком много чести, - сквозь зубы процедила девушка. – Вы не больно-то таитесь.

- Мерзавец, - протянул Бахметьев. – Отчего вас так задевает моя связь с Ольгой?

- Меня это вовсе не касается, - поспешила ответить Вера.

- Тогда отчего вы едва не кипите от злости, Верочка? – слоняясь к ее уху, прошептал Георгий Алексеевич.

- Не смейте называть меня так! – прошипела в ответ девушка.

- Верочка, - улыбаясь, повторил Бахметьев. - Вы мне нравитесь, но ваше любопытство вас до добра не доведет.

- Я вовсе не любопытна, я бы вообще предпочла не знать о том, что происходит между вами и княгиней. Ей Богу, это мерзко, безнравственно! Как вы можете называть себя другом Николая Васильевича и при этом…

- Спать с его женой, - закончил Бахметьев, нарочно выразившись грубо, дабы разозлить ее еще больше.

- Ненавижу вас! – выдохнула Вера, попытавшись вырвать у него свою руку.

Но он не отпустил, лишь сильнее сомкнул пальцы на ее локте.

- Ненависть – сильное чувство, Верочка, - внимательно вглядываясь в ее лицо, заметил Георгий Алексеевич. – Куда сильнее, чем любовь…

Вера чувствовала, что у нее пылают щеки и уши. Своей несдержанностью она выдала себя с головой. Желание повернуться и бежать от мужчины, что стоял рядом с ней, было сильно как никогда. Ежели бы не княжна Анна, она бы точно так и поступила.

- Уходите, - шепотом выдохнула Вера. – Оставьте меня.

- Я пришел сюда ради вас, - также тихо ответил Бахметьев. – Вы правы. Я получил письмо, в котором Ольга написала, что будет ждать меня, пока вы с Анной гуляете в Летнем саду. И вот вместо того, чтобы поехать на Литейный, я здесь, - закончил он.

- Зачем? – подняла на него испуганный взгляд Вера.

- Право, ежели бы я мог объяснить. Мне захотелось увидеть вас, даже невзирая на грядущую размолвку, что обязательно случится.

- Почему? – нахмурилась Вера.

- Аннет расскажет матери, что я виделся с вами, - улыбнулся Бахметьев.

- И мне откажут от места, - вздохнула девушка.

Граф нахмурился:

- Ольга не посмеет прогнать вас. Ведь тогда ей придется объяснить супругу причину.

- Георгий Алексеевич, - всмотрелась в его лицо Вера, - уходите, прошу вас!

- Ну, ежели таково ваше желание, - Бахметьев снял фуражку и откланялся.

Оглянувшись, Вера увидела Анну на берегу небольшого пруда, по которому, в самом деле, плыли величавые белые птицы.

___________________________________

Юлечка, ура! Спасибо Ирине!
Пожалуй перечитаю-ка я все с начала...

 » Глава 8

Глава 8


Вера спустилась к пруду и, остановившись за спиной своей воспитанницы, положила ладошку на плечо девочки:

- Они очень красивые, - тихо заметила она, разглядывая лебедей.

Анна промолчала в ответ и, дернув плечиком, сбросила руку гувернантки.

- Аннет? – позвала ее Вера.

Обернувшись, девочка уставилась на нее, глазами полными слез:

- Отчего вы любезничаете с ним?

- Я не любезничала с Георгием Алексеевичем, - поджав губы, ответила Вера.

- Нет! Любезничали! – топнула ногой княжна. – Он плохой, вы еще плакать из-за него будете, - добавила девочка.

- Довольно, Аннет! – чувствуя, как в ней вскипает раздражение, одернула княжну Вера. – Я не обязана отчитываться перед вами в своих поступках.

Анна закусила губу и, крутанувшись на носках туфель, пустилась бежать по аллее прочь от застывшей в растерянности Верочки.

- Анна Николавна! – попыталась докричаться до нее Вера.

Но девочка не оборачиваясь, побежала еще быстрее. Тихо чертыхнувшись себе под нос, Вера подобрала юбки и устремилась вслед за княжной так быстро, насколько то позволяли приличия. Девушка почти вбежала на центральную аллею, но Анны и след простыл. Раздражение и злость на несносную девчонку сменились тревогой и страхом. При мысли о том, что она могла потерять девочку в этом огромном парке, да что там парке, городе, похолодело в груди. Вера беспомощно крутилась на одном месте, пытаясь решить в какую сторону направиться на поиски своей воспитанницы. Ей показалось, что она заметила беглянку в конце аллеи. Не помня себя от гнева, позабыв о приличиях, Вера набрала в грудь побольше воздуха и крикнула:

- Анна, вернись немедленно! – голос сорвался на визг.

Злые слезы обожгли глаза. Закрыв лицо ладонями, Вера разрыдалась. Ей не было никакого дела до того, что вокруг начали останавливаться прохожие, сочувствующие и просто любопытные, жадные до скандалов и сплетен. В ушах звенело от собственного крика, от страха и переживаний потемнело в глазах, противно затряслись колени.

- Mademoiselle, - услышала она незнакомый голос и отняла ладони от лица.

Сквозь слезы, застившие глаза, Вера всмотрелась в лицо молодого человека, окликнувшего ее.

- Отпустите меня, - услышала девушка полный злости голосок Аннет и опустила взгляд ниже.

Анна тщетно пыталась вырвать свою руку из крепкой хватки человека в офицерском мундире.

- Аннет, - присела Вера перед девочкой, - ну, что на вас нашло?

- Да пустите же меня, - топнула ногой Анна, глядя вверх в лицо того, кто перехватил ее у выхода из Летнего сада. – Я более никуда не собираюсь бежать.

Пальцы молодого человека разжались, выпуская ладошку княжны. Анна вздохнула и потупила взор:

- Простите меня, Вера Николавна, - пробормотала она. – Не говорите ничего маменьке, пожалуйста.

- Хорошо, Аннет, - поспешно согласилась Вера и выпрямилась, взяв девочку за руку. – Благодарю вас, - кивнула она молодому человеку.

- Вершинин Константин Григорьевич, - представился он. – Всегда к вашим услугам, mademoiselle.

Вера умышленно не стала представляться, не собираясь продолжать знакомство. Довольно с нее приключений на один день.

- Вера Николавна, - потянула ее за руку княжна, - я домой хочу.

- Сейчас возьмем извозчика и поедем, - вздохнула Вера.

- Позвольте, я помогу вам? – улыбнулся ей Вершинин.

- Je vous remercie, mais je suis capable de le faire lui-même. (Благодарю, но я справлюсь сама), - перешла она на французский, которым Анна владела не совсем хорошо.

- J'insiste, mademoiselle. (Я настаиваю, мадмуазель), - предложил ей руку новый знакомый.

- Bien! (Хорошо!) – сдалась Вера.

Вершинин остановил извозчика, подсадил на подножку княжну и подал руку Вере.

- Простите мне мою настойчивость, mademoiselle, - удержал он ее ладошку в свое руке. – Где я могу увидеть вас?

- Боюсь, это невозможно, - сухо отозвалась Вера. – Еще раз благодарю вас и прощайте.

Константин Григорьевич выпустил ее руку и, улыбнувшись напоследок, закрыл дверцу экипажа. Оставшись наедине с Анной, Вера обратилась к своей подопечной:

- Аннет, я не стану говорить вашей маменьке о вашем безобразном поведении, а вы ничего не скажете о том, что мы встретили в парке графа Бахметьева.

Анна капризно выпятила нижнюю губу и прищурилась:

- Вам не стоит с ним встречаться, - назидательно произнесла она.

Не будь Вера такой уставшей и опустошенной после нынешней прогулки, она, возможно, даже нашла бы в себе силы улыбнуться тому, что Анна еще пытается поучать ее, но сегодняшнее ее настроение явно не способствовало веселью.

- Что ж, коли вы желаете, чтобы меня выставили на улицу, а вам нашли новую гувернантку, вы вольны рассказать все вашей матери, - откинулась она на спинку сидения, больше не глядя на княжну.

- Я не скажу, - выдавила чуть слышно Аннет. – Я, правда, ничего не скажу. Вера Николавна, - потянула она за рукав гувернантку, - пожалуйста, не сердитесь на меня!

Вера со вздохом кивнула:

- Вот и ладно. Я не призываю вас лгать, Анна. Умолчать о чем-либо – это не значит солгать. Ежели вы ничего никому не скажете, вы не сделаете ничего дурного, а мне, тем самым, облегчите жизнь.

Вскоре экипаж остановился на Литейном, напротив парадного дома Уваровых. Возница, кряхтя слез с козел и помог пассажиркам выбраться из кареты. Заплатив ему, Вера остановилась у крыльца, и, запрокинув голову, оглядела величественный особняк. «Это ж, сколько прислуги надо иметь, дабы содержать в должном порядке такую громадину?» - почему-то подумалось ей. Пока она созерцала фасад дома, предупредительный швейцар, узнавший княжну, поспешил отворить двери и замер, ожидая, когда прибывшие изволят войти в переднюю.

Обстановка внутри дома поражала воображение роскошью и изяществом отделки. Каждая мелочь была призвана подчеркнуть не последнее место, занимаемое семейством Уваровых в обществе и баснословное богатство этой семьи.

Пока Вера оглядывалась в огромном вестибюле, княгине доложили о том, что княжна и ее гувернантка вернулись с прогулки. Ольга Михайловна спустилась в малую гостиную и велела накрыть стол к чаю. Княгиня, тщетно прождав графа Бахметьева несколько часов кряду, пребывала в самом отвратительном настроении. Потому стоило только Вере и Аннет переступить порог гостиной, как ее сиятельство обрушилась на них с упреками:

- Вас довольно долго не было, - ворчливо заметила она. – Уже скоро стемнеет и по вашей милости нам придется заночевать в столице. Не люблю ночами ездить, - капризно закончила княгиня.

- Простите. Мы весьма увлеклись, - опустила глаза Вера.

Вера хотела было добавить, что княгиня не ограничивала их во времени, когда отпускала на прогулку, но передумала и смолчала. Не стоило подливать масла в огонь, поскольку Ольга Михайловна и без того полыхала от гнева. Само собой, что причина ее злости заключалась вовсе не в том, что гувернантка позволила себе слишком длительную прогулку по столице, но привыкнув вымещать свое дурное настроение на прислуге, княгиня уже не могла остановиться.

- Вы все чаще допускаете промахи, милочка, - нахмурилась она.

Обращение «милочка» резануло слух. Вера даже скривилась, что, конечно же, не укрылось от взгляда Ольги Михайловны. Тем временем, два лакея вошли в гостиную. Один нес только что вскипевший самовар, а другой поднос со всевозможной снедью к чаю.

Невзирая на них, Ольга Михайловна продолжила отчитывать гувернантку:

- Вы забываетесь, милочка, - повторила она, заметив, сколь неприятным было для Веры подобное обращение.

- Простите, ваше сиятельство, - с трудом удерживая, клокотавшее в душе негодование, выдохнула Вера.

- Ступайте, - махнула рукой княгиня. – А ты, Аннет, останься. Расскажешь, чем вы занимались все это время.

Вера, стиснув зубы, вышла из комнаты, нарочито аккуратно прикрыв за собой двери, хотя ей хотелось хлопнуть ими, что было силы. Оставалось только надеяться, что Анна не позабудет об их договоренности и не проговорится матери о том, с кем именно они проводили время в Летнем саду. Дворецкий проводил ее в небольшую спальню на самом верхнем этаже и удалился, пообещав прислать горничную, дабы та перестелила постель и принесла что-нибудь к ужину.

***

Приподнятое настроение Константина Григорьевича Вершинина, в котором он пребывал с самого утра, несколько померкло после несостоявшегося знакомства с приглянувшейся ему девицей. Безусловно, несложно было догадаться о том, что особа, поразившая его воображение является гувернанткой при довольно избалованном отпрыске знатного семейства, к тому же ему было известно ее имя, потому как, маленькая негодница, которую ему удалось поймать за руку на выходе из Летнего сада, не раз назвала по имени свою воспитательницу. Однако сама девушка не пожелал продолжить знакомство с ним, о чем дала понять ему самым недвусмысленным образом.

В кармане Вершинина приятно шуршали пять тысяч рублей ассигнациями, значит, сегодня он может позволить себе в клубе сыграть по крупному. Конечно, из этих пяти тысяч надобно вернуть тысячу Бахметьеву в счет прошлого проигрыша, но он рассчитывал непременно взять реванш этим вечером.

Несмотря на приятную перспективу провести вечер в давно знакомом окружении, Константин Григорьевич никак не мог выбросить из головы мысли о Вере Николавне. Притом сия девица настолько занимала его воображение, что он решил поделиться историей, произошедшей с ним в Летнем саду с присутствующими. Сдавая карты, Вершинин небрежно заметил:

- Господа, сегодня со мной произошел призабавнейший случай.

- Так поделитесь, - скучая, бросил в ответ Бахметьев, разглядывая выпавший ему расклад.

- Сегодня днем мне довелось побывать в Летнем Саду.

Бахметьев оторвался от созерцания карт в своих руках и пристально взглянул на сидевшего напротив Вершинина.

На мгновение у него мелькнула мысль, что Константин Григорьевич стал свидетелем его встречи с Верой, но он тотчас отмел ее. Вершинин не из тех, кто станет злословить и сплетничать по поводу личной жизни своих знакомцев, здесь нечто иное.

- Продолжайте, - вырвалось у него.

Заметив интерес в глазах собеседника, Константин Григорьевич продолжил с воодушевлением:

- Мне сегодня пришлось выступить в роли спасителя. Представляете себе картину: вхожу я на центральную аллею и вдруг слышу душераздирающий крик: «Анна! Вернись немедленно!». Ну, где там! Эта маленькая бестия пролетела мимо меня, даже не повернув головы на крик своей gouvernante. Мне пришлось ухватить беглянку за руку и вернуть ее рыдающей мамзель.

- И что же, мамзель вас отблагодарила? – поинтересовался Бахметьев.

- Должен заметить, девица оказалась на редкость мила, но, увы, продолжить знакомство категорически отказалась, - усмехнулся Вершинин. – Впрочем, ее воспитанница не раз назвала ее по имени. Вера Николавна, - мечтательно произнес поручик, - для меня звучит как музыка.

- Вы проиграли, поручик, - бросая карты на стол, поднялся Бахметьев.

- Может, еще партию? – поинтересовался Константин Григорьевич.

- Вам не терпится расстаться с содержимым ваших карманов? – выгнул бровь Георгий Алексеевич.

- Я надеюсь, что фортуна все же вернется сегодня ко мне, - весело подмигнул ему Вершинин.

- Она уже отвернулась от вас, поручик, - усмехнулся граф. – Сначала девица отказалась знакомиться с вами, теперь вы проиграли без малого пару тысяч. Не искушайте судьбу и далее.

- Может вы и правы, - вздохнул Константин Григорьевич.

- Доброй ночи, господа, - откланялся Бахметьев.

Выйдя на улицу, Георгий Алексеевич вынул из кармана золотой портсигар и, чиркнув спичкой, прикурил сигарету. Видать затянулся он чересчур глубоко, потому как закашлялся. Со злостью затушив окурок прямо о крышку портсигара, Бахметьев широким шагом отправился в сторону дома, где он снимал квартиру. Георгий Алексеевич не стал брать извозчика, ему всегда лучше думалось во время пеших прогулок.

Едва Вершинин начал свой рассказ, граф сразу догадался о ком идет речь. Видимо, его появление настолько разозлило Анну, что она убежала от Веры. Наверняка, Аннет расскажет матери о его встрече с Верой. Бахметьев тряхнул головой: «Что за глупости лезут в голову?» Что ему до проблем гувернантки? Во всяком случае, на улицу ее Ольга не выкинет. «Или выкинет? - остановился граф. – Что с ней станется? Куда она пойдет? Вроде она приехала издалека. Никольск, кажется? Черт знает что!» - раздраженно вздохнул он.

Но более всего его поразила собственная реакция на рассказ Вершинина. Отчего ему было неприятно слышать, как тот рассказывал о Вере? И еще более неприятно было представить ситуацию, в которой Вера не отказалась бы продолжить знакомство. С каких пор, ему стало не безразлично, с кем водит знакомства скромная гувернантка Уваровых? А еще ему припомнился стройный стан, который облепила мокрая одежда в тот день, когда он вытащил ее из пруда, тонкий цветочный аромат, что он ощутил, когда поцеловал ее на галерее, едва коснувшись губами гладкого чистого лба. А ведь хотелось сжать в объятьях, притиснуть к себе, чтобы ни дюйма не осталось между ними. Похоже, он увлекся этой девицей и, именно, потому рассказ Вершинина был ему неприятен.

Дойдя до своего парадного, Бахметьев был уже убежден в том, что Верочка ему не просто интересна, но пробудила в нем некие желания. Впрочем, о том, чтобы завести интрижку с mademoiselle Воробьевой, не могло быть и речи. Девица не из тех, с кем можно провести время без всяких обязательств, а вздыхать без толку, и уж тем более ухаживать за ней он не собирался. Потому нужно немедля выбросить из головы все мысли о ней.

«Клин клином вышибают, - пожал плечами Бахметьев. – К примеру, можно поволочиться за Олесей. Генеральская дочь даже очень хороша! К тому же маменька все чаще твердит о том, что давно пора обзавестись семьей, а mademoiselle Епифанова – вполне достойная партия. Чем не повод, чтобы порвать с Ольгой? Не станет же она чинить препятствия счастию собственной племянницы?» Размышляя подобным образом, Георгий Алексеевич поднялся на второй этаж и постучал в двери снимаемой им квартиры.

Его денщик торопливо отпер замок и впустил барина в апартаменты.

- Ваше сиятельство, - обратился он к нему, - сегодня почту из Бахметьево переслали, - указал он на серебряный поднос заваленный корреспонденцией.

- Отнеси в кабинет, - бросил Бахметьев. – И вина подай.

Устроившись в кресле, граф быстро пробежал глазами почту. Приглашения, поздравления с прошедшими именинами, письмо от матери, наверняка, полное упреков в том, что он давно не появлялся в родовом имении.

На глаза ему попалось письмо от княгини Уваровой. Сломав печать, Георгий Алексеевич вынул надушенное послание. Елизавета Петровна приглашала посетить её именины, которые должны были праздновать ровно через седмицу. Отказать старой княгине было неловко, потому, достав чистый лист бумаги, Бахметьев набросал несколько строк, ответив согласием на приглашение.

___________________________________