Алхимия Крови

Николь Доре:

Парк аттракционов, до перемещения

Ей впервые в жизни не хотелось посмотреться в зеркало, которое, хоть и лежало в ее сумочке, сейчас ничем не могло помочь. А портить настроение ещё больше, рассматривая свой помятый вид, Николь не собиралась. И так хорошо знала, что увидит. Достаточно было взглянуть на Киарана, чтобы предположить, насколько они сейчас похожи: промокшие, потрепанные, со следами грязи и усталости на лице. То ещё зрелище!
Но она все равно восхищалась им, таким сильным и бесстрашным, таким привлекательным даже со всколоченными волосами и в измятой одежде. А когда губы мужчины коснулись ещё руки, смутилась, как юная девчонка на первом свидании. Больше всего хотелось продлить это мгновение, насладиться им, раствориться в тепле и нежности, что плескались в глазах Киарана, но это было невозможно.

Он снова был прав: не время поддаваться чувствам, когда за спиной уже совсем близко слышится улюлюканье клоунов. Николь улыбнулась, позволив себе на мгновенье задержать ладонь на его щеке, и кивнула:
- Я видела ворота сверху. Это совсем близко.

Снова повезло: замок поддался от первого удара по нему, и Николь послушно уцепилась за руку Киарана, успев сделать это за миг до того, как их опять поглотила темнота.

...

Дарвел Ньюмен:

Галерея манекенов

Мы продолжали как ошпаренные нестись по коридору, впереди я уже мог различить фигуру Кеннета, который отчего-то с отчаяньем долбился в закрытую дверь. Я слегка удивился, ведь дверей в этом жутком месте предостаточно, и многие открыты... Но потом догадался, что у Кеннета должна быть веская причина...



Тут я поймал взволнованный взгляд Кристины, и с еще большим остервенением продолжил размахивать саблей. Я должен защитить эту женщину во что бы то ни стало! Этот ее взгляд, будто моливший о помощи, пронзил меня насквозь! Я понял, что ни за что не смогу потерять эту женщину.

Из какой-то двери показались Гарет и Хэйзел, и тоже бросились бежать, увидев наше сопровождение. Всем скопом мы ввалились в комнату, которую как раз удалось победить Кеннету. В комнате нас ждала бледная и дрожащая Агнес. Так вот почему Кеннет так отчаянно ломился сюда...

Тем временем, Кеннет захлопнул дверь, отрезая нас от толпы разъяренных манекенов. Но от этого не намного полегчала - мы находились в комнате полной не менее зловещих кукол! Они пялились на нас своими пустыми глазницами, казалось, еще вот-вот, и набросятся!

Из кармана Кеннета что-то выпало, и комнату наполнила жутковатая музыка, жалобная и злобная одновременно... Манекены выстроились в пары, и принялись исполнять до боли знакомый танец. Шотландский вальс, дошло до меня, килт твою налево!



Кеннет как обычно не подвел, сразу набросал предельно ясный план. Я обернулся к Кристине, протягивая руку для первого па танца. Лицо моей дамы было смертельно бледным, что неудивительно, после всего что нам пришлось пережить!

- Не волнуйся, я отлично разбираюсь в шотландских народных танцах, - ободрил я свою спутницу.


[/quote]

...

Кеннет Лэнг:

где-то между галереей и театром

Я сидел и с тупостью барана смотрел на бокал с вином. Неужели то, что было в галерее, привиделось?
Перевел взгляд на Агнес. Ни ссадин, ни кровавых подтеков на руках, ни следов пыли и грязи на вечернем платье.

Вибрация ее телефона подтвердила догадку - я находился под действием галлюциногена. Связь есть, у девушки, сидящей напротив, проблемы все те же, не зря она с таким ужасом смотрит на послание, музыка играет, а официант вот-вот принесет заказанные блюда.
Я откинулся на спинку стула и полез в карман, чтобы достать свой мобильник и посмотреть на часы. Интересно, долго ли я был в отрубе?
Я точно знаю, что положил телефон во внутренний карман.
Не обнаружив его там, я ощупал карманы брюк.
Мои действия со стороны наблюдательный человек расценил бы, как танец сумасшедшего больного чесоткой. Я хлопал себя по карманам, приподнимал зад, в надежде, что телефон выскользнул на стул, и я сижу на нем. Я даже заглянул под стол. Но кроме красивых ножек Агнес, обтянутых тонкой тканью, ничего не нашел. Телефона нигде не было. И только в одном месте он сейчас мог находиться - в чертовой галерее, в комнате, напичканной уродливыми манекенами.

Это подтверждение меня раздосадовало и обрадовало. Раздосадовало то, что в этом отеле на самом деле происходят события, выносящие мне мозг, а обрадовало то, что Агнес была в моих руках, и есть надежда замутить с ней что-нибудь стоящее.
Надежда заиграла всеми цветами радуги и по выдуманному небосводу понеслись сказочные единороги....
Косяк мне в зубы! Агнес, словно услышала мои мечты: поднялась со стула, приблизилась ко мне, наклонилась так, что вырез платья опять показал все ее прелести, схватила меня за воротник и поцеловала.
Что она произнесла до этого, я, клянусь подштанниками святого Петра, не слышал.
Поцелуй был свеж, но с долей отчаяния.
Ну уж нет, маленькая нахалка. Лэнги никогда не остаются долгу.
Я обхватил ее за талию и посадил к себе на колени. Плевать, что подумают окружающие: после галереи мне терять нечего. У меня праздник жизни.
Я вернул поцелуй, захватив ее губы в плен, ворвавшись в рот языком, как победитель врывается в осаждаемый замок. Пленных не брать!

Видимо, судьба решила обломать и этот кайф. Когда я оторвался от Агнес, чтобы набрать в легкие воздух, увидел, что декорации опять сменились.
Мы с ней сидели в огромном золотом кресле, изображающем бутафорский трон, установленном на театральной сцене. В зале находилось всего четверо зрителей, но и они не обращали на нас никакого внимания. Они были заняты разглядыванием синего занавеса.
- Стрельни дробью мне в зад! - выдохнул я. - Опять переместились!
Агнес заерзала на моих коленях, но я покрепче прижал ее к себе.
- Ужасы подождут, - прошептал я и опять поцеловал ее. Жадно, с головокружением от нехватки кислорода, со стоном и страстным желанием.

...

Шон Макгрит:

Она сводила с ума... заставляла его терять голову и забывать, что это не спальня в его доме в фешенебельном районе Эдинбурга, а чертов кусок песка и темной воды вокруг. Но под деревом они были словно наедине.
Кровь стучала в висках, пока маленькая развратница целовала губы и гладила его грудь и плечи...
Шон не знал на сколько хватит его выдержки, но надеялся что не кончит раньше времени оставив женщину без оргазма.

Шон усмехнулся, лизнул ей кончик носа, после чего ответил на поцелуй, перетягивая инициативу на себя. Язык скользнул между её приоткрытых губ, прошелся в ласке по её зубам и затеял борьбу с её сладким язычком. Пока женщина не смогла сдержать стон удовольствия.
Шон и сам уже терял терпение, ему хотелось услышать не просто приглушенный всхлип, а крики экстаза. Заставить Эдвину извиваться в наслаждении, пока она не сможет двигаться.

Шон сначала замер на мгновение, потому что ожидал чего угодно от этой женщины, но не этого. Её фантазии сделали его член ещё тверже, если такое вообще было возможно. Он тоже хотел её... анально, орально и конечно традиционным способом... но сначала Шон хотел доказать этой женщине кто хозяин положения.
Подняв руку, Макгрит сжал в кулаке темную копну волос и потянул назад, так что Эда сильнее прогнулась в спине. Он поцеловал её щеку, потом лизнул уголок губ, пока они не раскрылись. Эда поддалась на провокацию. Её губы приоткрылись в ожидании нового жадного поцелуя. И Шон подарил ей его, по прежнему удерживая её голову за волосы. Одновременно с этим, вторая рука, подобно змее скользнула вниз, распахивая рубашку, и нырнула в трусики, добравшись до самого райского места в теле женщины. Пальцы погладили половые губы едва уловимым касанием, после чего одним молниеносным движением очутились внутри.
Она была горячая и влажная, именно такая, какой он и хотел её. И она была такой для него... это осознание едва не лишило его выдержки. Но Шон Макгрит не был бы собой, если бы, как зеленый юнец спешил кончить. Нет, теперь он наслаждался чувствуя, как теряет выдержку женщина. Как упругие внутренние мышцы сжимают его пальцы, пока он ласкает одну из самых чувствительных точек в теле женщины. Большой палец надавил на клитор, так что Эдвина задрожала в предоргазме... Шон замедлил движения пальцев, продлевая для неё это балансирование на грани. Теперь её крики заглушали его губы, в то время, как рука подводила женщину к краю, но не давала спрыгнуть в эту пропасть экстаза...
Так продолжалась некоторое время пока Эдвина просто не начала непрерывно стонать, приподнимая свою попку к его бедрам. Шон больше не желал ждать, но прежде чем трахнуть её попку он хотел, чтобы Эда испытала первый оргазм. Пальцы ускорили движение внутри, имитируя член, пока большой палец порхал по клитору, как будет скоро порхать язык Шона. И вот настал момент кульминации. Эда замерла на мгновение, напрягшись всем телом, а после забилась в судорогах оргазма.
Мужчина наслаждался ощущением сокращающихся мышц её тела и громкими стонами, что ласкали его слух и гордость.
Прижимая дрожащее тело к себе, Шон целовал её шею, щеку и губы, после чего стащил её трусики ниже, так, чтобы было удобно войти в неё сзади. Настал черед его наслаждения.
Шон погладил женскую попку, раздвигая половинки, потом просунул один палец, растягивая узкое колечко ануса, чтобы ей, не дай Бог, не сделать больно. К пальцу присоединился второй, и Эдвина снова застонала...
Шон убрал руку, намереваясь одним толчком погрузиться в неё по самые яйца, но вместо этого их всех толкнула окружающая обстановка... их маленький остров достиг другого берега, и завеса в виде ивы внезапно исчезла... Шон моментально опустил свою рубашку, прикрывая обнаженные ягодицы Эды, пока осматривал местность...
Чем дальше в лес, тем страшнее волки...
Они оказались перед входом в пещеру...
Повертел головой... нет, входами в пещеры...
Рядом была только Эдвина... остальные исчезли.

...

Кестер Дуглас:

Дом оживающих страхов

Это странный дом всего на несколько часов стал местом, в котором Кестер чувствовал себя комфортно. Словно вернулся туда, где ему было хорошо и спокойно. Когда-то. Он вдруг понял, что всегда искал что-то такое. Дом. Или хотя бы его подобие. Отдавая слишком много сил тому, что казалось важным, он стремился обрести иллюзию того места, где ему будет уютно. Он и Фалам Кнок-то купил с единственной целью - создать то, во что он сможет вдохнуть жизнь. Просто масштабы оказались слишком даже для всесильных мира сего, к которым и причислял себя Дуглас.
Но всё это было суррогатом, самообманом, уродливой иллюзией, в которую он так быстро поверил. Его домом была она - Исдис. Его женщина, которую он хотел. Хотел с того самого момента как увидел.

Он тоже этого хотел. Остаться здесь, хоть ненадолго, с ней. Но понимал, насколько губительно влияние этого места, обманчиво-близкого и нужного. Потому одеваться пришлось быстро, продираясь через липкую паутину лживой сонливости, щедро замешанной на страхах и кошмарах. Дуглас быстро поднял с пола одежду Исдис, буквально силой впихнул её ей в руки и стал натягивать на себя снятые брюки.

Странное место снова обступило их, словно кокон, стоило только Кестеру и Исдис покинуть чердак. Хвала богам, они здесь были не одни. Но это же и пугало. Дуглас отдал бы многое, чтобы рядом с ним не было Исдис. Чтобы она была в безопасности. И чтобы с ним в это чистилище не попал кто-то другой. Однако и Исдис, и Марко с Марин его выдумкой точно не были.

Кестер кивнул, нехотя выпустил ладонь Исдис из своей, и они с Марко направились к той двери, за которой слышался плач. Выбить её удалось быстро. Дуглас всё это время чувствовал безумную потребность немедля оказаться в комнате и спасти несчастного младенца. Он воспринимал детей как что-то неотвратимое, что просто есть в мире. Он не хотел ребёнка. До этого момента. От мыслей о том, что это мог быть его ребёнок, который нуждался в помощи, сердце сковало ледяными щупальцами.
В комнате обнаружилась лишь пустая колыбель, которую покачивала чья-то невидимая рука. Плач был всё громче, от него закладывало уши и хотелось сделать хоть что-то, но Кестер понимал, что бессилен. Впервые за всю его грёбаную жизнь он чувствовал себя настолько бессильным.
Неожиданно раздался голос одной из девушек, которая запела колыбельную, к нему присоединился ещё один, и сам Дуглас запел знакомые слова в попытке успокоить невидимого младенца. У них с Исдис обязательно будут дети. Много детей, которым он будет тоже петь колыбельные. Пусть неумело, пусть выглядя смешным, но будет.
Плач стал затихать, и Кестер почувствовал облегчение.

Дуглас, как заворожённый, смотрел на то, как в зеркале отображается незнакомая женщина, она подошла к колыбели и вынула из него притихшего ребёнка. А потом забили часы.
Он лишь успел испытать жуткий страх. И боялся в этот момент вовсе не за себя. А за Исдис.
А после всё затопило ярким светом и пространство осыпалось миллиардом осколков.

Экспресс в никуда

Дуглас стоял посредине безлюдного купе и крепко, до боли в пальцах, сжимал ладонь Исдис в своей. Он даже не помнил, как успел схватить девушку за руку. Лишь бы не отпускать. Лишь бы она была с ним. Он моргнул раз, другой, осмотрел богатое убранство. Его взгляд упал на раскрытую книгу на столике. Она создавала впечатление, будто тот, кто читал её, только-только отложил книгу прочь и вышел.
Дуглас прислушался к стуку колёс, к окружающему миру, силясь расслышать голоса. Не может быть, чтобы Марко и Морин остались в том доме. Но никого не расслышал. Поезд, мерно стуча колёсами, мчался в неизвестном направлении.
- Ни черта не понимаю, - пробормотал Кестер, для которого всё случившееся стало полнейшим потрясением. Привыкший верить только в то, что можно увидеть или осязать, он до сих пор не мог уговорить себя, что всё случившееся ему не привиделось. А потом он сделал единственное, что могло заверить его, что стоящая рядом женщина реальна.
Отпустив руку Исдис, он обхватил ладонями её лицо и жадно поцеловал. Ворвался языком в её рот, прикусил нижнюю губу. С силой, чтобы она застонала. Снова возбуждаясь, чувствуя, как члену становится тесно в плену ткани брюк, он поласкал язык Исдис своим и отстранился, тяжёло дыша. Она действовала на него как наркотик, без дозы которого он уже не мог существовать.
- Скажи мне, что я тебя не придумал.

...

Эрон Шоу:

Парк аттракционов. Смейся и беги.



Когда я выпал из комнаты страха, рядом оказался добрый человек. Подобрал, обогрел, наорал, с собою взял. Я чувствовал себя, как на тропе войны. Боль начала усиливаться и дергать за нервы, отчего я периодически выпадал из реальности и замечал не многое вокруг. Мы зачем-то доковыляли до чертового колеса. Здесь оказались еще люди. Еще один добрый человек, девушка, постаралась что-то сделать с моими ранами. Было больно. Кажется, я даже пару раз потерял сознание. Когда открыл глаза, то увидел, как блондинка выполняет на колесе акробатический этюд. Сумасшедшая, зачем она это делает? Сейчас убьется! Но нет, к ней поспешили двое мужчин и героически помогли спуститься на землю.



- Не надо мне ноги в руки, - пробормотал я. - Я против расчлененки. Сам пойду.
Когда я встал, мир вокруг покачнулся. А потом и вовсе началась тряска, когда я вздрогнул, стоило услышать очередной клоунский смех. Как они мне надоели, кто бы знал. Бегают за тобой, пакости строят, убивают по чем зря. Хоть бы спросили. Из разговора окружающих понял, что нужно куда-то бежать, туда, где выход. Во мне проснулось стадное чувство - все бегут, и я бегу. Главное поскорее выбраться из этого адского места.



Казалось, спасенье вот-вот наступит. Было достаточно перейти черту, мимо главного входа в чертов парк. Так и случилось...

Где-то между...

Я очнулся в своей комнате, той, что в замке, сидя в массивном кресле возле камина, из которого валил жар огня. На мне сухая и чистая одежда. И ни капли боли. Я встрепенулся, начиная быстро себя ощупывать. Все цело: плечо, бок, лицо - ни царапинки. Черт, присниться же такое. Чтобы окончательно прийти в себя ото сна, я достал сигареты. Засунул одну из них в рот. Оставалось прикурить, но ни в одном кармане не мог найти зажигалку.
- Ты это ищешь? - спросил меня женский голос, уже знакомый мне.
Когда я обернулся, то увидел девушку с черными волосами. Ту самую. Она сидела на кровати, в черно-белом платье с широкой юбкой, а в руке держала мою зажигалку.
- Угадала.
Она поднялась и направилась ко мне походкой кошки. Маленькая, хрупкая, ленивая кошка, которая гуляет сама по себе и любит не спеша играть с добычей, по своим правилам. Я не стал спрашивать, как она тут оказалась. Я был слишком рад ее видеть.
Когда девушка подошла, она села на мои колени, лицом к лицу, вытащила у меня изо рта сигарету, сжала ее своими губами и прикурила. Но отдавать мне не стала. Глядя в мои глаза, она усмехнулась и сделала глубокую затяжку. Мне бы возмутиться, но я не мог отвести взгляд от того, как она это делает. Так лениво и сексуально. Это почти искусство. Стало даже тесно в собственных джинсах. А еще пересохло во рту, отчего я потянулся за стаканом виски и сделал долгий глоток. В этот момент девушка снова затянулась, и задержала дыхание. Она подвинулась ближе, взяла пальцами мой подбородок, надавила, заставляя отрыть рот, и вдохнула в меня едкий дым, который заклубился по небу, оставляя привкус шоколада и горечи. Но мне уже хотелось не этого. Я потянулся к ее губам, которые так манили. Но она даже не дала коснуться, отталкивая ладошкой к спинке кресла. Внутри растеклась досада, а желание обладать недоступным вышло на новый уровень.
- Уверен, что заслужил это?
- Уверен. Иначе, тебя бы тут не было.
Она рассмеялась, быстро заканчивая улыбкой, когда мои ладони скользнули под юбку, по ее ногам, вверх по коже. Ее белье с этот миг стало для меня величайшей тайной всех времен и народов, которую было необходимо раскрыть, во имя всей нации. Как и ее тело, скрытое под платьем, как самый важный объект изучения вселенной, моей личной. Для этой цели я выбрал бы самые лучшие инструменты, проверенные теории и методы. Обхватив ее бедра, я притянул ближе к себе, усаживая на пах, который и без того рвался к ней. Если бы только не одежда, я бы уже оказался в самом лучшем месте на земле. Вместе с ней. Она закусила нижнюю губу, самую пухлую, когда поняла всю серьезность моих намерений. Мне захотелось сделать с ее губой то же самое, и я предпринял вторую попытку. В этот раз она просто отвернулась, подставляя тонкую, ароматную шейку.
- Как тебя зовут? – спросил я, задевая губами ее кожу.
- Какая разница? Выбирай любое.
Я прошелся языком по ее шейке, оставляя влажный след.
- Не хочу любое, хочу знать твое.
Зарылся носом в ее волосы. Она издала звук, похожий на мурлыканье. Это влечение казалось убийственным. Ему словно не было место между нами, но оно было, в основном с моей стороны. Наверное, его бы даже хватило за двоих.
- Чего еще ты хочешь? – спросила она.
- Тебя.
С победной улыбкой она в очередной раз обхватила губами сигарету. Теперь мне это понравилось гораздо меньше, что ее губы заняты чем угодно, только не мной. Выдернув сигарету из ее губ, я бросил ту в камин. Обхватил пальцами женский подбородок и вцепился губами в ее рот. Она поддалась мне, даже впустила внутрь. Словно преступник, который ворует ее сладость. Но она думала обо мне иначе.
- Ох, Эрон, ты такой дурак, - сказала она мне в лицо.
- Это почему же?
- Потому что я – всего лишь твоя фантазия. Я – не она.
Я нахмурился, мало что-то понимая. А она снова рассмеялась, громко, весело, запрокидывая голову. И снова оттолкнула назад своей хрупкой ладошкой. Казалось бы, я должен остаться на месте, и так спина прижата к спинке кресла. Но вопреки всем законам физики я полетел назад, мимо пола, куда-то вглубь темноты, которая засасывала в себя и сужала пространство передо мной.
Тогда она улыбнулась мне в последний раз.

Грот неиссякаемых сокровищ.

Удар пришелся на всю спину. Кажется, об пол. Темноты уже не было, как и комнаты замка, как и девушки, ничего из этого. Мягкий свет факела лизал необтесанные каменные стены. Снова вернулась боль, будто разом, пронзая тело острыми иглами. Я закричал, по большей части от досады. На мне сырая грязная одежда. Все те же раны после парка аттракционов. И я уже перестал понимать, где реальность, а где иллюзия. Одно из двух: либо мир вокруг меня сошел с ума, либо я...

...

Энтони Эдгарс:

"В Иволах нет ветра. Нет звезд и светил. Только почва и небосвод, которые зовутся на нашем языке иначе. Есть верх и низ. Есть стороны и грани. Свет и тьма. Там мало красок и отсутствуют запахи. И мы не задаем вопросов, потому что нас ничто не волнует.
Нам нужен ваш мир, чтобы получить то, чего нет у нас. Но мы не хотим задаваться вопросами, чтобы мучиться, не получая на них ответы, и изнывать от несбывшихся ожиданий, как это делает человек.
Поэтому, получая доступ в ваш мир, мы меняем его, делая похожим на Иволах. Это всегда очень больно, страшно и чаще всего ваш мир не принимает перемен. Тогда происходят события, в которых гибнут люди, а Земля покрывается незаживающими ранами. Эпидемии, стихийные бедствия, загадочные исчезновения и катастрофы. Это все дыхание нашего мира.
Нам это не доставляет никаких неудобств, мы лишь расширяем свои владения. Но людям не нравится то, что происходит, особенно, если они не могут найти этому объяснений".
...Он не задавал вопросов. Просто делал то, что должен, мог и умел. Так живут все имихе. В том числе и те, к которым принадлежит Анна. Они все любили играть, но их игры не были развлечением. Это часть их существования, без которой их мир просто был бы статичным, застывшим в одном состоянии.
Порой партия игры проходила, как кровавый поединок между сильнейшими представителями двух рас, в котором существует лишь одно правило - нет никаких правил, только цель. Победивший наносил кровавые письмена на содранной коже поверженного. И в этих письменам навеки запечатлевался факт победы одних и поражения других, дающий право на вторжения в мир людей или отказ от него.
Но иногда игра велась неспешно, почти бескровно и по особым правилам, как происходило у них с Анной. Ход за ходом, в каждый из которых он и она привносили что-то свое.
Сейчас Энтони участвовал в двух поединках сразу. Ведя партию с Анной, по-своему ставшей для него важной. И с Роуз, оказавшейся опасней всего, с чем он сталкивался до сих пор.
"Зачем я это делаю? Ради чего так рискую ходом игры? Анна сказала, что в ней слишком много от человека. Я же беру худшее от людей - задаю вопросы, ожидая ответов. Я просто не хочу признать очевидного. Мне не нравится играть с Роуз, потому что я знаю, что никогда не выпущу ее отсюда".

На закате у океана...

Юная женщина, которую он мог бы уничтожить, даже не прикасаясь к ней. Мог бы напугать до потери рассудка и превратить в ничто. Мог бы оставить ее там, куда никто и никогда не доберется и превратить в источник вечных страданий от одиночества. Такие "источники" особенно сильно работают, поддерживая порталы между мирами стабильно открытыми. Благодаря потерянным душам на земле происходит меньше потрясений.
Нужная, оправданная жертва. Во благо обоих миров.
Но он не хотел приносить Роуз в жертву. Больше не хотел.

- Я не человек, - ответил Энтони. - У моей расы и моего мира тысячи или больше наименований. И ни одно из них не пояснит тебе, кто мы такие. Мы не люди. Не ангелы и не демоны, уж точно не боги и вовсе не выдумка. Мы существуем, как одна из реальностей и соседствуем с миром людей. – Он снова провел ладонью по ее ножке, касаясь маленьких пальцев, покрытых прозрачным лаком. – Твой голос дрожит, когда ты говоришь, что тебе нравится мое имя. Тебя успокоит, если я скажу, что тот облик, в котором ты меня видишь, не сильно отличается от моего истинного облика?
Уложил мягкую, по-детски округлую пятку Роуз в свою ладонь и чуть сжал.
- Считаешь меня выдающимся и несравненным, - с губ его сорвался невеселый смешок. – Я польщен.
Ощущая под пальцами гладкую кожу ее ножки, Энтони мог надавить на хрупкие косточки чуть сильнее и заставить ее кричать от боли. Это точно отрезвило бы его, и он перенес бы Роуз туда, где ей надлежало сейчас быть, а сам немедленно уничтожил все следы этого места и вернулся к Анне.
Он почти сделал так, но Роуз дотронулась до него, словно наконец решив убедиться в том, что он вполне реальный. И скольжение ее пальцев по его лицу, прикосновение к губам вынудило Энтони замереть. Он следил за выражением лица Роуз, пока она касалась его. И вдруг ее лицо оказалось совсем близко, а губы прижались к его губам, и он узнал сладость ее рта.
Не двигаясь, стерпел ласки словно пытку. И немедленно захотел еще.
Но Роуз уже высвободила свою ножку из его рук и отодвинулась.

- Ты шутишь? – Энтони вскинул брови. – Люди говорят: «Не сыпь мне соль на рану», но ты хочешь, чтобы соль залечила твои порезы?
Он снова задавал вопросы, но все еще оставался собой – не ждал на них ответов.
Роуз сбросила платье, оставшись в тонком, прозрачном, словно паутинка белье. Направилась в сторону двери, ведущей из дома на берег, и остановилась. Тонкая, изящная, гармоничная, похожая на вырезанную из слоновой кости статуэтку.
Тони мог бы остановить это мгновение и вечность смотреть на нее.
И ему давно пора возвращаться к Анне, но он теперь вел двойную игру, и не мог уйти, не сделав в партии с Роуз своего хода.

- Я с тобой. Веди. – Он двинулся за ней, следя, как колышутся и переливаются в лучах солнца золотые волосы, спускающиеся по спине. Покачиваются округлые бедра и мелькают мягкие тени в ямочках на пояснице.
Мелкие песчинки чистого песка налипли на ее ступни, присыпав едва присохшие ранки. И Энтони нашел это беззащитным и болезненным. Ему захотелось взять Роуз на руки и донести до воды, не позволяя ее ногам утопать в песке.
В два шага догнал ее. Задержал, взяв за руку повыше локтя.
- Постой. – Не задавая вопросов, шагнул к Роуз и обнял, заведя руки ей за спину. Быстро справился с застежкой бюстгальтера и, медленно стягивая тонкие бретельки с плеч девушки, сказал, глядя ей в глаза: - Вот так будет правильно. А еще так.
Опустился на колени, удерживая ее взгляд, не позволяя отвести глаза с чуть расширившимися зрачками, большими пальцами подцепил кромку кружевных трусиков и потянул их вниз. Дыхание Роуз участилось, а Энтони медленно вел руками по гладким бедрам и стройным ногам, избавляя пленницу от последнего клочка одежды.
-Зачем тебе иллюзии, Роуз? Эти тряпочки все равно ни от чего не защитят и ничего не скроют. – Приблизился к ней, обвивая руками ее бедра, и прижался в поцелуе к животу Роуз, чувствуя, как она дрожит. И упивался этой дрожью, вкусом и запахом ее кожи, с легкой ноткой возбуждения, которому она еще сопротивлялась.
Поднялся на ноги и стал раздеваться сам. Скинул пиджак, следом рубашку, затем ботинки и брюки, оставшись совершенно голым.
- Пойдем на глубину, как ты и хотела.
Вода была почти горячей, а на поверхности моря царствовал полный штиль. Энтони завел Роуз далеко от берега, а глубины они все еще не достигли – ему воды доставала до пояса, а его спутнице поднималась до груди.
Здесь он остановился, развернул девушку к себе лицом и положил ей руки на плечи.
- Ты же понимала, что делала. - Это был не вопрос, он высказал утверждение. – Значит готова ко всему. Отсюда некуда бежать и тебя никто не услышит, потому можешь кричать как пожелаешь громко. А я сделаю все, чтобы так и было.
Он подхватил ее под попку, вынуждая обвить его ногами и обнять за шею. Придерживая Роуз одной рукой под спину, вторую руку запустил в слегка намокшие волосы девушки и приник к ее губам. Изнывая от жажды, не стал пробовать, сразу начал пить сладость ее рта, не позволяя отпрянуть и перевести дыхание. Лишь когда она начала задыхаться, выпустил ее губы из плена.
Держа под бедра, ставшую совсем невесомой в воде Роуз, приподнял ее чуть выше и накрыл губами сосок левой груди. Медленно обвел языком, втянул в рот, чувствуя, как твердеет нежная вершинка.
- Ты чувствуешь меня, Роуз... – Снова не вопрос. И только его голос, ее тихие стоны и плеск воды, больше в мире не было звуков. Не было вообще ничего и никого. И Энтони мог бы остаться в этой иллюзии вечно.
Его рука снова оказалась в ее волосах. Он собрал густые пряди в горсть, потянул назад. Роуз вцепилась в его плечи, напряглась на лице ее мелькнула тень испуга. Энтони вынуждал ее отклониться назад, лечь на воду.
- Доверься мне. Ты же хотела на глубину, - сказал он. – Я держу тебя и не отпущу. Просто ложись и смотри на небо.
Она чуть расслабилась, позволила ему сделать то, что он хотел. Придерживая ее за бедра, Энтони с минуту смотрел, как она лежит на бирюзовой поверхности воды, чуть раскинув руки в стороны, волосы разметались золотистыми прядями – изящная белая лилия, упавшая в море.
Небольшие упругие груди с нежно коралловыми сосками устремлены в закатное небо, плоский живот подрагивает, выдавая волнение и ожидание.
- Цвет твоих губ и сосков - это цвет лепестков цветущего миндаля. Я видел его в земных садах, - сказал Энтони, разглядывая девушку.
Приподняв Роуз, слегка развел ее ноги. Его взгляд переместился ниже.
- Здесь ты такая же розовая. Словно мечта.
Ртом приник к ее лону, думая лишь о том, что ни за что не отпустит, не даст вырваться от него. И пил сладость цветочной росы, смешанной с солоноватой свежестью океана.

...

Агнес Макинтайр:

Иллюзия каминного зала (до перемещения).
 
 Когда Кеннет обхватил её за талию и бесцеремонно усадил себе на коленях, Агнес была обескуражена. Собственные чувства оказались предательски податливыми, и в первую же секунду наполнили её непреодолимым желанием вновь ощутить шаловливые губы. Она закрыла глаза, сдерживая мучительный стон на выдохе.
 Долго ждать не пришлось!
 Теперь настала очередь Кеннета привнести ложку дегтя в медовые закрома. Он поцеловал её не так, как это делали спесивые юнцы, волей случая попадавшееся ей на пути. Он поцеловал её по-настоящему, загоняя язык в глубины рта – пошло, дерзко, настойчиво! И она не смела ему возражать…
 

Театр тлена

 
 Она прижималась к нему так рьяно, что ощущала, как бешено вздымается его грудь в поисках воздуха. Но она бы не дала ему ни капли кислорода – маленькая, эгоистичная косуля, дразнящая льва!
 Лэнгу пришлось самому отстраняться, лишь бы не задохнуться.
Агес издала победный смешок. Но улыбка тут же сменилось шоком, когда она поняла:
Мрачные тоннели с бешенными манекенами, ни плод воображения! Они действительно были! Потому, что сейчас опять непонятно каким образом, они попали в другое место.
«-Нет, нет, нет!» - в панике кричала кукушка в ухе, и Агнес плотнее прижалась к Кеннету, ища защиты от непрекращающегося кошмара.
  Краем глаза заметила, что они сидят на широченной скамье с мягким сидением и длинной спинкой. Импровизированное кресло походило на трон для троих или четверых персон, ведь им двоим было там ой как просторно!
Стоп! А что это за огромные шторы и помост?! Не иначе, как сцена? Агнес отважилась оглядеться вокруг и чуть не присвистнула, осознав, что они попали в шикарный театр, на самую что ни наесть, настоящую сцену огромных масштабов!
Она вскинула голову вверх. Шикарная хрустальная люстра освещала зрительный зал, как стая ярких звезд темную ночь.
 Партер и амфитеатр наполнены элегантными зрительскими креслами, которых, казалось, еще не коснулась человеческая задница. Бельэтаж отсвечивал разноцветными бликами, а резные колоны и лепнина у стен, делали зрительный зал похожим на огромный, античный музей. От увиденного дух захватывало – какие там страхи по поводу перемещений! Лишь бы в этой красоте не водилось бэнши с манекенами, а там, пускай хоть потом будет!
- Стрельни дробью мне в зад! – выдохнул Кеннет ей прямо под ухо, - Опять переместились!
 Ну как с таким человеком относится к происходящему серьезно? Она должна ради приличия бегать тут по сцене, с паническими криками, а ей захотелось рассмеяться от его задорного голоса (и меткого замечания).
 Агнес заерзала, пытаясь встать – несколько незнакомых людей, в зрительном зале (она не очень хорошо видела их лица), разбредались парами и почти покинули их (то ли не заметили, то ли решили не мешать?). Интересно, Гарет и Хэйзэл, вместе с Кристен и господином авантюристом, в итоге выбрались? Хотелось бы верить, что с ними все в порядке.
 Кеннет не дал ей встать. Стиснул ей талию и продолжил удерживать на коленях.  Она хотела окликнуть незнакомцев, дать знать, что они тут, но мистер Лэнг не дал ей сделать и этого!
 - Ужасы подождут, - прохрипел он и вновь поцеловал ее.
 Агнес разозлилась! Эйфория первого поцелуя испарилась, вместе с перемещением. Да как он смеет! Но больше всего её злила собственная, ничем не сдерживая чувствительность. Она вспыхивала каминной спичкой, стоило только их губам соприкоснуться! Она даже сопротивляться не могла. И дело здесь не в морали, хотя какая к черту мораль у девушки, сидящей на коленях у взрослого мужчины и получающей удовольствие от их лобзания! Боже, Агнес Макинтайр, ярая пуританка, целуется с героем своей колонки, которого еще неделю назад облила ушатом отборной грязи и рекомендовала дамочкам держаться по дальше от сего субъекта!
 Нет, в Кеннете не было и капли из того, чем она его наделила в статье. Кеннет Лэнг, сегодня показал себя мужчиной: настоящим, крепким, таким горячим, что кровь в висках закипает…и целовал он её властно, заявляя свое законное право на страсть.
 Раньше, Агнес тайно грезила о романтичной любви, плавно переходящей в первую брачную ночь. Добрачные связи, откровенное проявление чувств и все, что так или иначе выбивалось за рамки приличий, она заперла глубоко под замком! Томными ночами, изнывая от одиночества и желания прижаться к крепкому мужскому телу, Агнес до крови закусывала губу, проклиная свой сумасбродный характер!
 В ней было слишком много огня и он застоялся из-за глупой принципиальности! Кеннет и не подозревал, какого дикого зверя в ней будит…
 Её тело наполнялось взрывоопасной смесью возбуждения. Она приоткрыла ротик, впуская его язык в себя, позволяя ему немного похозяйничать, лишь с тем, чтоб резко замкнуть губки и втянуть его в себя, смакуя на вкус. Он еще хранил вкус вина и её сладковатой губной помады.
 Она сомкнула руки на его шее, вжимаясь в его твердую грудь своей, безумно желая ощутить его обнаженную кожу и целовать, целовать, пока у них обоих не закончится воздух…
 Страсть затмила ей разум напрочь! Агнес горела вся – внутри, с наружи, в душе…и в голове…
Были тысячи причин остановить безумие плоти, но огненная фурия уже проснулась и Кеннету Лэнгу придется хорошенько постараться, чтобы заставить её убраться восвояси до того, как случится что-то непоправимое…

...

Николь Доре:

Театр тлена

После промозглого темного парка сияние зрительного зала в старинном театре слепило глаза. Их окружала великолепная обстановка, но в роскоши чудилось что-то зловещее.
Николь даже не обрадовалась мягким креслам, на которых можно было отдохнуть. Казалось, присядь на них – и уже не будет силы встать, и пока ослабевшие ноги еще держали, она решила не расслабляться.
Сначала ей показалось, что они с Киараном одни в этом месте, и Николь повернулась к мужчине, чтобы сказать ему, как сильно волновалась за него там, в парке, как было страшно одной на вершине чертова колеса. Как она соскучилась за эти несколько минут или часов… Или даже дней? Понять, сколько времени прошло с их ужина в Фалам Кноке, Доре не могла, но ей ужасно хотелось пить, губы запеклись, а желудок противно ныл из-за отсутствия пищи.
Но поговорить с Киараном не удалось: внезапно послышались голоса, и Николь увидела ту самую девушку, к которой О’Кейн подходил во время ужина, и мужчину, которого встречала вскоре после прибытия в замок, но так и не успела познакомиться.


Девушка выглядела куда более потерянной и уставшей, чем это показалось в Фалам Кноке, и Николь ободряюще улыбнулась.
– Добрый вечер, мисс Спенсер. Хотя на самом деле он не очень добрый, я надеюсь, что скоро все изменится, и мы сможем повторить эти слова, не кривя душой.

Она по-прежнему держала Киарана за руку и предпочла бы не отпускать и дальше. Так было гораздо спокойней, хотя Николь прекрасно видела, что мужчина всерьез обеспокоен новым испытанием, свалившимся на них.


«Но вы же будете рядом?» – едва не спросила Николь, но опять усилием воли заставила себя промолчать. Они выберутся отсюда и забудут все случившееся, как кошмарный сон. А потом… Потом, возможно, найдется время сказать о том, что накипело в душе.
Пока же женщина просто наблюдала за выражением его лица, то сосредоточенным, то озадаченным, то задумчивым, не смея мешать. И любовалась. Ей, за многие годы научившейся описывать своих героев так, чтобы читатели влюблялись в них, сейчас не хватало эпитетов, чтобы выразить те чувства, которые наполняли ее при взгляде на этого человека. Сильного, решительного и необычайно привлекательного, даже теперь.

Николь посмотрела туда, куда указал мужчина: на декорации в углу сцены с изображением нескольких предметов. Действительно, загадка. Хорошо, что пока хоть не такая страшная, как игра с клоунами старого парка.
– Всегда считала себя хорошим следопытом, – она выдавила из себя улыбку. – Давайте попробуем поискать где-то вне зала, не думаю, что их оставили в доступном месте. Скорее, наоборот, – там, где им совершенно не место.

...

Айзек Спенсер:

Пылающая высота

- Ты знаешь, что это авиалайнер высшего класса? Он достаточно большой, поэтому здесь могут быть Вивиан и Тобиас, мои брат и сестра. Мы приехали на приём вместе, и пока не началась вся эта чехарда, которой мы до сих пор не нашли объяснения, находилось вместе.
Кратко обрисовав ситуацию, Айзек тоже стал осматриваться по сторонам, как и Лили, но он успел заметить растерянное и даже обиженное выражение лица девушки. Наверняка её покоробило, как спешно он перешёл от томления к состоянию поиска семьи. Нехорошо вышло. Если бы Айзек умел, то покраснел бы.
- Да, конечно, пошли вместе, - с охотой откликнулся он на предложение девушки. Она подняла какой-то предмет, оказавшийся штопором. Айзека же привлекли солнцезащитные очки, которые он покрутил в руках, и положил обратно на сидение. За порядком здесь явно не следят, сделал вывод Айзек, да и персонала он здесь не видел.
- Знаешь что, Лили, предлагаю найти обслуживающий персонал и попросить у них о помощи, узнать обстановку, а также одолжить какую-то одежду, обувь и медицинские средства для обработки ран. Здесь этого добра должно быть полно.
Вдруг он почувствовал запах дыма.
- Всё не слава Богу! - воскликнул он с досадой и пошёл в сторону носа самолёта. Лили семенила следом. Босые ноги не создавали шума при соприкосновении с ковром, и в какой-то момент Айзек подумал, что потерял свою спутницу. Резко обернувшись, он качнулся, а Лили по инерции попала в его объятия.
- Ну вот ты снова хочешь меня, королева колючек - пошутил он, мазнув большим пальцем по нижней губе девушки, а потом сорвав с губ короткий обжигающий поцелуй, потом вдруг стал серьёзным: - Не могу объяснить, но здесь что-то не так. Самолёт кажется необитаемым, плюс этот запах гари...

Друзьям по локации: я беру себе карту таро, если никто не против. Играю редко, так что можете меня тушковать, если есть такая необходимость

...

Кристина Спарк:

Тяжело дыша, смотрела на Дарвела, перегородивший дверной проем для входа манекенам, который размахивал саблей. В этот миг весь мир сузился до этого дверного проема. Горячая благодарность разливалась в сердце девушки. Снова и снова Дарвел Ньюмен защищал ее, отгораживая собою от всего зла этого инородного мира. Рисковал своей жизни ради нее. Почему? Благородное воспитание шотландского джентльмена? Или?...
К собственному удивлению Кристина осознала одну простую вещь. Ей хотелось что-то значить в жизни Дарвела. Чтобы он не забыл свою случайную попутчицу, когда они вернутся в их настоящий мир. Она не знала, кем он был в обычном мире. Но явно не заурядной личностью по воле случая приехавшего в Фалам Кнок, как она в качестве простого адвоката. Интуитивно подпитываясь его уверенностью, Криста заставляла думать себя о том, что они все обязательно вернутся. Ведь говорят же, что мысли материальны.
Когда Кеннет закрывал дверь, то изучающий взгляд Кристы прошелся по комнате. Снова манекены. Везде манекены. Это ловушка. Оторвав взор от искусственных людей, Криста посмотрела с сочувствием на перепуганную Агнес. Похоже, она больше всех натерпелась тут приключений. Кристина хотела было подойти к Агнес, положить руку на хрупкое плечо девушки и сказать хоть какие-нибудь ободряющие слова. Как вдруг раздался мелодичный звук музыкальной шкатулки, выпавшей из кармана Кеннета. В следующий миг манекены в комнате оживи. Судорожно сглотнув, Кристина рефлекторно вцепилась в руках смокинга Дарвела. С немым ужасом девушка смотрела, на то, как поднимаются манекены с пола, понимая, что это конец. Если не эти куклы, так те за дверью обязательно добьют их. А если даже и тех одолеют, то все шестеро обязательно умрут от обезвоживания и голода в этой таинственной галереи. В том, что еды и питья здесь нет - девушка не сомневалась. Но какой бы ужасный конец их не ждал, Кристина понимала, что не боялась умереть рядом с Дарвелом. Она была благодарна ему за тот краткий миг, по которому он яркой и недосягаемой звездой пролетел в ее жизни…
К удивлению девушки, манекены двигались в каком-то хаотичном алгоритме. Какая-то закономерность наблюдалась в их движении. Улавливался даже такт под музыку. Ну конечно! Это же танец. Непонятный танец манекенов. Похоже, эти ходячие куклы-убийцы одаренные. Кто-то хорошо поглумился, наделив манекенов чувством ритма. Чем больше двигались манекены, тем сильнее открывалась боковая дверь, которую Кристина не сразу приметила. Чудесный дивный сад открывался ее взору. Инстинктивно Кристина чувствовала, что это заветная дверь к спасению. Всеми фибрами души ей хотелось пройти через нее. Но танцующие манекены перегораживали вход.

Криста верила словам Агнес. Разве эта галерея не доказала, что здесь отсутствуют привычные понятия логики? Кристина не разбиралась в местном шотландском фольклоре. Вообще, она мало, что знало о нем, но вот с законами нагорья была знакома. Слова Агнес стали озарением. Конечно! Куклы-вуду! Это не манекены, а живые люди, чьи души застыли навечно в гипсовых телах. Они марионетки в руках невидимого кукловод, как и шесть живых людей здесь. Неужели нельзя разрушить этот порочный круг?
- Мне жаль, - прошептала она искренне манекену, вальсирующего мимо нее.
Манекен одарил девушку лишь гордым и надменным взглядом, продолжая двигаться дальше за своими собратьями.

Кристина содрогнулась от ужаса всем телом, продолжая слушать Агнес. Часто очень-честно она видела по материалам судебных дел искалеченные жизни, перечеркнутые раз и навсегда. Кто-то когда-то лишил этих манекенов жизни, заключив в эти гипсовые тела навеки вечные. Разве подобное существование не хуже смерти? Когда они отсюда выберутся, это люди-манекены останутся тут, дожидаясь новых жертв.
- У настоящего правосудия нет срока давности, - шепотом пригрозила Криста невидимому кукловоду, поднимая взгляд на потолок. Этот мир научил ее, что невозможное возможно. Быть может, этот вершитель услышит ее предупреждение. – Готовьте к банкротству ваш ад.
Неважно какое это будет правосудие, небесное, земное или еще какой-то. Она не подвязывалась становиться юристом этих манекенов, некогда бывших людьми. Но мысленно дала себе слово, что добьется у Кестера Дугласа контактов его юриста, чтобы тщательнейшим и скрупулезным образом снова перепроверить ликвидность сделки. Поднять уголовный архив по происшествию, чтобы пролить истинный юридический след на жуткие убийства. Тот, кто ищет, то всегда найдет.

Это только еще призрачные наметки в голове.От праведного и фантастического возмездия, Кристу отвлек Дарвел. Пока им необходимо выбраться отсюда. Протягивая ему руку, девушка чувствовала себя уставшей и обессиленной от этой жуткой истины и кошмарных потрясений.
- Тогда не предъявляйте мне счет, мистер Ньюмен, – Криста нашла в себе силу улыбнуться этому мужчине, становясь с ним в пару, - после того, как я оттопчу вам все ноги.
Кристина больше разбиралась в современных танцах, чем в старинном шотландском па. Но кое-какие познания в вальсе у нее имелись. Чувство локтя и близость Дарвела давали ей сил. Жар его тела, после битвы с манекенам и бегству по галереи смешивался с запахом мужского одеколона, от чего невольно начиналась кружится голова.
- Кто же ты такой? – мысленно спрашивала Криста, делая с Дарвелом первое па.
Снова доверившись Дарвелу, (а иного варианта Кристина не представляла) девушка закружилась в объятьях мужчины по залу, призывая на помощь свое воображение. Она представляла себе, что мысленно находится со своим кавалером на праздничном балу 1835 года. Вокруг них танцуют пары. Дамы в пышных платьях, а джентльмены в элегантных костюмах. Их гордые аристократические взгляды, изящество манер, светский флирт и лесть. Но все внимание приковано к Кристе и Дарвелу. Они тоже приглашены на этот бал, но в отличии от гостей лэрда Кэмерона в современных одеждах. Дамы, затаив дыхание следят за статным сыном шотландского нагорья. За то, что достался в партнеры по танцам не им, а этой рыжей выскочке, потомку австралийских каторжников, одетой в неприличное… Что же подумали о Кристе шотландские джентльмены, у девушка не знала.
- Дарвел, чтобы ты сказал всем этим манекенам, окажись мы на том балу? – спросила Криста, не спуская взгляда со своего кавалера. – Мне бы хотел крикнуть, чтобы они бежали оттуда, спасались…
Очередное па, и телом Кристы на краткий миг вплотную Дарвела, отчего по венам девушки пробежала горячая волна.
- А еще я их засужу - прошептала Кристина ему на ухо, лукаво улыбнувшись, - за танец с тобой.

...

Дарвел Ньюмен:

Галерея манекенов


Наш танец был прекрасен, не смотря на жутких партнеров по этому действу, я почти забыл обо всем. Я будто вернулся в свою молодость, когда учитель Броуди с неизменным ивовым прутом заставлял наш класс учить шотландский вальс, оттачивать этот танец до совершенства. Кристина оказалась чудесной партнершей. Не зная танца, она изящно повторяла за мной каждое па... Каждое ее прикосновение пронзало меня будто молнией...


- Это слишком сложный вопрос, Кристина, - с горькой улыбкой ответил Дарвел. - Кто знает, возможно, их судьба была предопределена. И как ни старайся, от нее не убежишь...



Откоровенное признание вызвало дрожь во всем теле. Что он творит? Что она творит с ним? Находясь в смертельной опасности, они резвятся как дети. Это бред, это не может быть реальностью. Определенно, она не реальна. И возможно, просто играет с ним в некую опасную игру. Заворожит, затуманит разум... а потом предаст... Как предала Лора. Как испокон веков женщина предает мужчину.

Дарвел тряхнул головой, отбрасывая тяжкие мысли. Нет, он не хотел верить, что эта прекрасная женщина играет с ним! Она так естественна, так открыта. Возможно, он действительно чуточку нравится ей...

Они продолжали танцевать, приближаясь к двери. И вот, когда до свободы оставалось всего несколько па... Снова неведомый водоворот затянул их в свою воронку. И выбросил в новом неведомом месте...



Если никто не против, я возьму трубку)

...

Лиллиас Келли:

Пылающая высота



Можно подумать, я постоянно летаю на авиалайнерах высшего класса.
Его переживания за близких понятны, вокруг творится черти что, и конца этому не видно. Чьих это рук дело? Для чего всё это? Вопросы, которые могут никогда не найти своего ответа. А мы выхода...



Я вздохнула. Он согласился на мою помощь и выглядел не как будто делает это из вежливости. Мне показалось, он был даже рад этому. Может всё не то, чем кажется? Как же мне надоели все эти иллюзии вокруг, из-за них я не вижу элементарных вещей.



Я внимательно слушала и кивала в ответ. Айзек говорит дельные вещи. Надо все найти и привести себя в порядок... Я посмотрела на свое платье, от которого осталось только название. Мда... Зато Тим оказалась права, ее желание сбылось. Бисер рассыпался под сильными и похотливыми мужскими руками. Может после обработки ран у меня начнет спадать эта возбужденность? Понятно, что он должен выйти из организма через какое-то время, но хотелось бы по-быстрее, а то чувствую себя озабоченной самкой.



- Что? Что такое? - волнительно спросила я, следуя за Айзеком. Определенно он что-то понял, тут что-то происходит, хотя это и так понятно, как мы, черт возьми, смогли оказаться на авиалайнере, если были только что в саду! На земле!

Немного задумавшись я не успела среагировать на резкий разворот мужчины и влетела в него. Если бы он не обнял, я бы отскочила от него как мячик пинг-понга и шлепнулась бы в проходе.



Опять его прикосновение меня возбудило. Я бы ему посоветовала быть сейчас осторожным, завалю на сидение и оседлаю опять. Вот, черт! Зачем он напомнил? Зачем поцеловал? Специально? Опять довести меня хочет до сумасшедшего возбуждения, что бы я опять стыд потеряла? Я прищурилась, желая ответить, но тут взгляд Айзека стал серьезным. И правда, здесь кроме гостей никого нет, по крайней мере я не видела никого больше. И запах... Значит мне не показалось тогда.

- Вон, смотри! - Я указала на дверь, на которой висела табличка обслуживающего персонала. - Там наверное можно найти всё необходимое.
В комнате персонала не было. Зато была аптечка, тележка с едой и запасная одежда. Я подала Айзеку брюки и рубашку, примерно прикинув его размер одежды. С обувью было сложнее, её размер я не знала.

- О нет! - раздосадовано протянула я. - Ну что такое?
- Что такое? - послышался голос Айзека.
- Теперь понятно, почему все стремятся лететь высшим классом, - проговорила я и показала мужчине вешалку с запасным костюмом стюардессы. - Я пойду умоюсь и переоденусь.
- Надо обработать раны, переодевайся здесь.
Я сморю на мужчину и пытаюсь понять, это он так шутит что ли? Не в моем положении сейчас смотреть на голого мужчину, а смотреть там есть на что.
- Нет, я переоденусь в уборной.
Не стала слушать доводы Айзека, и поспешила закрыться в комнатке. Боюсь, если я буду переодеваться при нем, а он при мне, то наше переодевание затянется надолго.
Вымыла руки и лицо, немного протерла плечи и ноги, чтобы хоть как-то смыть не только грязь, которую, кстати, мне Спенсер «подарил», но и приключение в саду тоже сказалось. Я так и не поняла, почему он был весь в земле.
Когда я вышла, Айзек надевал рубашку, но я успела посмотреть на его тело. Мне захотелось, что бы это тело меня прижало где-нибудь, все равно где и все равно к чему. Проходя мимо тележки с едой я взяла булочку, понюхала, она оказалась свежей и ароматной, что удивительно.
- Чай, кофе, сок? - спросила я имитируя голос и поведение бортпроводниц класса люкс. - Что вы желаете? - улыбнулась мужчине.


П.С.: Я возьму перстень, если никто не против.

...

Анна Дюваль:

Где-то в чужой фантазии

Она не была Тёмной. Но и Светлой тоже не была. В Иволах не было чёрного и белого, а бесконечное число полутонов позволяло выбрать свой, совершенно уникальный оттенок. Анна любила игру. Всегда. Даже когда проигрывала. Даже когда ей приходилось изыскивать способы, чтобы обойти противника хоть на шаг... Даже когда она чувствовала безысходность. И когда в партии принимали участие те, кто стал ей дорог.
Особенный интерес у Анны вызывала игра с Тони. Идеальный противник. Идеальный соперник. Идеальная половинка, совпадающая с её существом так, что они так тесно встали в пазы друг друга, что казалось - их не разнять всем Владыкам вместе взятым.
Тем острее было ощущение от того, что видела Анна перед собой. Маленькая смертная, хрупкая балерина, сломать которую можно было одним прикосновением, одним желанием. Её. Не Его.
Но у Анны не было желания сломать. Потому что его не было у Тони.
Она не видела ничего, но чувствовала. По помещению, в котором она находилась, промчался ветер, принося с собою солёный аромат моря и сладкий - каких-то тропических цветов. Анна почувствовала возбуждение. Яркие всполохи - по венам. Жажда - под кожей. Искус гроссмейстера, которому так сложно противостоять.
- Сумасшествие, - выдохнула Анна, впиваясь пальцами в хрупкое стекло бокала.
Глоток вышел жадным и обжигающим. Спиртное разлилось по внутренностям жидким теплом. Осталось на кончике языка терпкостью алкоголя. А сразу следом Анна ощутила горечь шоколада и дыма, ласкающего нёбо.
Анна тряхнула головой, от чего копна тёмных волос рассыпалась по плечам, а после взглянула на происходящее перед нею. Она чувствовала Тони и знала, что он сейчас ощущает. Но не желала думать об этом. Их партия входила в финальную стадию, и от того, как фигуры на доске пройдут её, зависело всё. Она сделала свой ход, теперь в игру вступал Фатум. Анна впилась взглядом в мчащийся в никуда экспресс, но тут же поспешно отвела глаза. О её слабостях Тони знал всё, и она не собиралась давать ему нового повода напомнить ему об этом знании.

Они сидели на полу в излюбленной позе. Тёмная и Светлая. Неразделимые половинки одного целого.
- Хочешь, заберём его с собой? В Иволах.
- Он там погибнет. Сразу же, как только окажется в нашем мире.
- Тебе есть до этого дело?
- Зачем тогда его туда забирать? Чтобы убить?
- Ты - скучная.
- А ты - жестокая.
- И тем не менее, ты и есть я. А я - и есть ты.
- Иногда это пугает.
- Мне кажется, мы свели его с ума.
- Ты свела. Я не хотела появляться там и давать ему выбор.
- Ну, надо же! Ты и не хотела давать выбор. И кто из нас жесток?
- Почему ты умеешь всё переворачивать? Ведь я имела ввиду совсем другое.
- Мы - единое целое. Не забыла? Значит, и тебе не нравится, когда всё просто и легко.
- И я хочу перевернуть всё с ног на голову?
- Определённо. Тони же делает так. Смешивает фигуры, опрокинув шахматную доску.
- И к чему это приведёт? Он проиграет.
- Ты плохо знаешь Тони. У него всегда туз в рукаве.
- А у нас?
- А у нас - гораздо больше. То, о чём Тони и не догадывается.
- Видимо, я тоже.
- Скорее всего. Ведь это - часть твоей тёмной стороны.
- Ладно. Что будем делать с ним? Он ведь думает... о нас. Постоянно.
- Не о нас. О тебе и обо мне, неразделимо. И я не думаю, что с этим нужно что-то делать.
- Тебе это нравится?
- Конечно. А тебе нет?
- Мне - нет.
- Лгунья.
- Жестокая и бездушная...
- Я всего лишь ска-имихе.
- А я всего лишь... - ты.

Анна осушила бокал и поставила его на столик. Поднялась из кресла и потянулась всем телом, разминая затёкшие мышцы. Игра вступала в свою финальную стадию. И теперь всё зависело только от людей. Она посмаковала на языке вкус, который ей оставили видения - горечь шоколада, сигаретный дым и терпкость виски. Определённо эта партия станет самой запоминающейся. И для неё, и для Тони. Партия удалась.

...

Эда Вебер:

Между ними все было по прежнему – голод и жажда, нестерпимый жар и эгоистичная потребность удовлетворить собственную похоть за счет другого. И вместе с тем что-то неуловимо изменилось, будто оба переступили невидимую грань и перешли на новый уровень, когда можешь позволить себе больше, но интуитивно чувствуешь желания партнера. Больше не было нужды диктовать свои правила и демонстрировать, кто сверху. Они просто наслаждались друг другом, упивались сладостью жаркого поцелуя, исследовали, искали точки соприкосновения. Будто спонтанный порыв мог перерасти во что-то большее. И у них не случайный секс с удачно подвернувшимся под руку незнакомцем, после которого они окунуться каждый в свою жизнь и вскоре забудут о коротком эпизоде.
Эде нравилось доминировать, но сейчас она была не прочь подчиниться Шону и получить новый опыт. Этот мужчина умел сводить с ума, чередуя грубость с невыносимой нежностью. Он контролировал каждое движение Эды, каждый вздох и каждый стон, направлял и подталкивал к точке не возврата, то осторожно, то настойчиво толкаясь пальцами в горячую глубину ее тела, то убыстряя, то замедляя темп, до тех пор , пока она не потерялась в мощных конвульсиях оргазма и буквально повисла у него на руке, продолжая вдавливать ягодица в подрагивающий член и тереться спиной о влажную кожу его груди. Почему он не сделал это? Не засадил в узкую дырочку, пока ласкал разгоряченный клитор и она готова была позволить ему все, что угодно, даже причинить адскую боль. Она точно спятила, если добровольно разрешила отдать свой девственный анус на растерзание огромному члену Шона. Он просто туда не пройдет. Эда паниковала, как малолетка, но сил отстраниться не осталось. Руки Шона, такие теплые и ласковые расслабляющее ласкали все еще подрагивающее после продолжительного оргазма тело, поглаживали талию и напряженные ягодицы, побуждая расслабиться. Сладко до мурашек. Эдвина вновь потекла и окончательно потерялась в своих ощущениях, настолько, что пропустила момент, когда пальцы Шона оказались там, где через несколько минут будет его член, потирали чувствительное местечко, толкались внутрь, растягивали непривычные к такому обхождению мышцы. Боли почти не было. Ухватившись за ствол дерева, Эда выгнулась навстречу волшебным прикосновением, широко расставила ноги и громко прокричала имя Шона на подступах к очередному оргазму…
Боже, сейчас! Она была готова к тому, что Шон толкнется одним выверенным жестким движением , заполнит ее до отказа. Она задергается, как бабочка, насаженная на булавку, кайфуя от сладкой смеси мучительной боли и запредельного извращенного удовольствия. Развратная и горячая, утратит всякий стыд и отпустит себя на волю, как никогда прежде, когда Шон начнет
отвоевывать у нее желанные миллиметры, медленно и настойчиво погружаясь на всю длину. Отступит и начнет сначала. И так до бесконечности, пока мир вокруг нее не взорвется ярким феерверком…

А вместо этого Шон прикрыл ее тело рубашкой, ревниво натянув тонкую ткань до середины бедер, будто вправду боялся, что кто-то другой может осквернить ее своим взглядом. Она увидела это в его глазах, перед тем как, обстановка вокруг начала стремительно меняться. Повеяло могильным холодом, сыростью и затхлым гнилым воздухом. Она думала, что потемнело в глазах, но на самом деле все дело было в освещении, точнее в его практически полном отсутствии.
- Шон, что происходит? Это…театр абсурда какой-то. Нас чем-то опоили? Может быть наркотики? Я не знаю уже что думать. Я так устала от всего этого. – Заторохтела Эда, изумленно взирая на неровные стены огромной пещеры. Эда сделала осторожный шаг навстречу неизвестности и звук скрипнувшего под ее ногой гранитного крошева гулким эхом улетел под каменный свод. – Прости. И так несладко, а тут еще я со своей истерикой. – Она повернулась к Шону и , привстав на цыпочки, чмокнула его в щеку, в то время как хотелось заняться любовью с его волшебными губами и нахальным шустрым языком.
Подавив вздох, огляделась. Кажется они одни, а если нет, то очень скоро это выяснят. Пути назад не было. Нов сумраке трудно понять, в какую сторону идти. В нескольких шагах , в проеме каменного коридора забрезжило слабое свечение.
- Пойдем посмотрим?
Осторожно двигаясь, они вошли в еще один просторный каменный мешок, чуть поменьше предыдущей пещеры. Мерцающего слабого света от зажженных факелов, воткнутых во вбитые в камень железные кольца, вполне хватало чтобы осмотреть обстановку пещеры. Нужно прихватить с собой парочку, когда начнут искать выход. Впереди Эды вышагивала ее собственная тень, подпрыгивая от малейшего колебания воздуха на поверхности отвесной стены. Здесь гуляют сквозняки, а значит – выход на поверхность где-то неподалеку. Знать бы еще, что он сулит. Спасение или погибель. Адреналин в крови достиг критического уровня. Еще немного и ее разорвет от дикой смеси полярных ощущений. Их жизнями кто-то искусно играет и получает от этого свою порцию удовлетворения. Эда не любила , когда ее дергали за ниточки. Просто терпеть не могла. И если этот кто-то вдруг окажется их гостеприимным хозяином – ему несдобровать. Эда доберется до него, чего бы ей не стоило.
Вооружившись факелами, они с Шоном продолжили свой путь. Острые кам больно ранили босые ноги и уже через несколько минут нежная кожа подошв превратилась в авторское полотно сумасшедшего сюрреалиста. Ей даже казалось, что она слышит запах собственной крови.
- Шон? – нарушив неловкое молчание, Эда с грустью посмотрела на широкую спину шедшего чуть впереди Макгрита. Мощные мускулы бугрились под гладкой блестящей от пота кожей и она вновь закусила нижнюю губу до крови. Такой близкий и далекий одновременно, за короткий промежуток времени он стал неотъемлемой частью ее мира. Что с этим делать, Эда понятия не имела. – Скажи, ты давно знаешь Дугласа? Он может быть причастен к происходящему? - для наглядности Эда обвела рукой вход в небольшой грот, рядом с которым они оказались после очередного поворота.
Изнутри соседней пещеры послышались шорохи и негромкое мурлыканье, похожее на кошачье. Эда оглянулась.
- Виктория? – откликнулась Эда в ответ на знакомый голос, но вместо броситься навстречу только крепче сжала руку Шона и поймала его на удивление спокойный взгляд.

...