Ингеборг:
Кстати, по этой поэме снят фильм, но увы, он не дублирован - только с русскими субтитрами.
Если интересно, могу выложить информацию и кадры.
...
Irchic:
Ингеборг писал(а):Кстати, по этой поэме снят фильм, но увы, он не дублирован - только с русскими субтитрами.
Если интересно, могу выложить информацию и кадры.
Интересно конечно! Жаль, что не дублирован, классный наверное!)
...
Ингеборг:
» "Эгле - Королева Ужей" Режиссер: Янулявичюте Я.
Название: Эгле - Королева Ужей
Оригинальное название: Egle Zalciu Karaliene
Год выпуска: 1981
Жанр: Фэнтези, музыкальная сказка
Выпущено: СССР, Литовское ТВ
Режиссер: Янулявичюте Я.
В ролях: Лолита Мартиноните, Арвидас Багдонас, Адолфас Жадейкис, Регина Шалтените, Чесловас Юдейкис, Юозас Марцинкевичус, Юрате Онайтите
...
Irchic:
Натали, замечательные кадры, спасибо!
...
Sokrovishe:
» ИСЧЕЗНУВШИЕ РИМСКИЕ ЛЕГИОНЫ
Ингеборг писал(а):С. Нерис "Эгле - королева ужей"
Натали, очень интересно почитать продолжение, буду ждать.
Меня радует, что читаете, а то я уже подумывала, что зря инфу выкладываю.
Вот новое для размышлений)
ИСЧЕЗНУВШИЕ РИМСКИЕ ЛЕГИОНЫ
Существует версия, что в I в. до н. э. в составе китайской армии находилось несколько сотен римских солдат.
В правление династии Хань (200 г. до н. э. — 200 г. н. э.) Китай представлял собой грозную военную силу, его армии совершали походы далеко за пределы страны. Одним из наиболее успешных был поход 36 г. до н. э. в Центральную Азию. Целью ханьских военачальников было устранение угрозы их власти, хотя её центр и находился на другом конце Азии. Именно тогда, как считается, китайцы встретили и захватили в плен пропавшее подразделение римской армии.
Больше всего неприятностей причинял один из претендентов на титул верховного вождя, известный под именем Чжи Чжи. Именно против него и была послана в 36 г. до н. э. в Согдиану военная экспедиция Чэнь Тана, имевшего звание «заместителя генерала-защитника западной границы».
Чэнь Тан совершил марш-бросок на полторы тысячи километров к цитадели Чжи Чжи и взял её приступом. Сам вождь был схвачен и обезглавлен. Китайская пограничная армия одержала победу, однако у Чэнь Тана возникли проблемы. Пытаясь поскорее собрать нужное войско, он подделал некоторые документы, подписавшись за императора. Он приказал поскорее изготовить красивые картины с изображением своих побед и доставить их ко двору, чтобы умилостивить правителя.
При дворе рисунки понравились, и Чэнь Тану удалось избежать гибели.
Эти-то иллюстрации, ныне утраченные, послужили главным источником информации для описания военной кампании Чэнь Тана через 100 лет после неё в книге «История ранней династии Хань». Составитель подробно описывает осаду, включая диспозицию сил Чжи Чжи внутри и вокруг города на момент прибытия китайцев: «Более ста всадников выехали наружу и галопом скакали взад-вперёд у стены. Около двухсот пехотинцев, выстроившихся с обеих сторон от ворот, маршировали в строю, устроенном наподобие рыбьей чешуи. Люди, стоявшие на стене, один за другим бросали вызов китайской армии, крича: „Выходите и бейтесь!“»
Упоминание о строе в виде рыбьей чешуи очень любопытно. Трудно представить, что оно может подразумевать нечто иное, кроме манёвра с перекрывающимися щитами, а это сразу же заставляет вспомнить о тактике, разработанной римлянами. Лишь у римлян имелись четырёхугольные щиты, пригодные для построения в виде рыбьей чешуи. Scuta, стандартный щит легионеров, имел прямоугольную, цилиндрически изогнутую форму и отлично подходил для построения в ряды и образования временных защитных «стен». Наиболее знаменитая тактика построения со щитами называлась testudo (черепаха). Она была доведена до совершенства в конце I в. до н. э.: квадрат легионеров соединял щиты сверху и со всех сторон, что давало им полное укрытие от вражеского огня.
Когда востоковед Хомер Дабс обратил внимание на упоминание о боевом порядке в виде рыбьей чешуи, он тут же вспомнил о римских легионерах: «Линия римских щитов, протягивающаяся непрерывной цепочкой вдоль фронта пехотинцев, будет напоминать „рыбью чешую“ тому, кто раньше никогда не видел подобного построения, в особенности из-за того, что щиты имели скруглённую поверхность. Трудно придумать более удачный термин для описания».
Второй намёк говорил о том же. В «Истории ранней династии Хань» упоминается, что городские ворота были защищены двойным палисадом. Это опять-таки наводит на мысль о римлянах: легионеры были непревзойдёнными мастерами в строительстве подобных укреплений, состоявших из канавы, обнесённой рядами заострённых кольев спереди и сзади. Дабс посоветовался со своими коллегами-историками и обнаружил, что ни один другой древний народ не пользовался такими фортификационными сооружениями. В частности, кочевники не обладали какими-либо знаниями в области военной инженерии.
Объединив указания на боевой порядок в виде «рыбьей чешуи» и двойной палисад, Дабс предположил, что армия Чжи Чжи включала несколько сотен римских легионеров, которые каким-то образом оказались далеко на востоке и поступили к нему на службу в качестве наёмников. Предположение представляется слишком смелым, но оно основано на некоторых исторических свидетельствах.
Известно, что величайшей угрозой для римской власти на востоке всегда была Парфянская империя, центр которой находился в Иране. Возродив старые имперские амбиции древних персов, парфяне установили свою власть над Ираком, Сирией и Палестиной. В 54 г. до н. э. Красс отправился в поход с целью «разрубить парфянский узел на Ближнем Востоке». Сначала ему сопутствовала удача. Его армия — семь римских легионов, 4000 всадников и почти столько же легковооружённых пехотинцев (в целом около 42000 человек) — значительно продвинулась на территорию Северного Ирака. Потом, в мае 53 г. до н. э., она встретилась лицом к лицу с врагом у Карраха (Харран).
Союзники Красса дезертировали ещё до начала сражения, прихватив с собой большую часть кавалерии. Его силы, хотя и значительно превосходившие вражеские, почти полностью состояли из пехотинцев. Навстречу им выступила конная армия, включавшая подразделение из примерно 9000 опытных лучников. Парфянская тяжёлая конница быстро разбила вспомогательные войска Красса, в то время как проворные лучники внесли смятение в его главные боевые порядки. Легионеры образовали оборонительный квадрат и сомкнули щиты вокруг себя, но без особого успеха. Римлянам ещё предстояло усовершенствовать манёвр «черепахи»; хотя солдаты Красса были защищены со всех сторон, они по-прежнему оставались уязвимы сверху. Стреляя высоко в воздух, парфянские лучники обрушили на них град стрел. Не в силах выстоять перед таким натиском, римляне отступили на более высокую позицию для перегруппировки. Красса отвлекли от своих войск обманным обещанием мирного договора и убили, а его голову отослали в Парфию как военный трофей. Римское войско пришло в полный беспорядок. Двадцать тысяч римлян было убито на месте, ещё десять тысяч захвачено в плен. (Рим не забыл о позоре Карраха. Восемнадцать лет спустя знаменитый император Марк Антоний вернулся в Парфию, чтобы отомстить за поражение Красса. На этот раз римляне довели до совершенства искусство формирования «черепахи» и смогли обеспечить себе полную защиту от парфянских стрел. Антоний не добился полного успеха, но его поход завершился с куда меньшими потерями для римского войска, чем военная кампания Красса.)
Что же случилось с десятью тысячами легионеров, захваченных в плен при Каррахе? В римских хрониках говорится, что парфянский царь приказал перевезти их за две тысячи километров на противоположный конец своей империи. Многие умерли во время долгого и тяжёлого путешествия, но выживших поселили как наёмников в провинции Маргиана на восточной границе Парфии. Римский поэт Гораций предполагал, что воины, отчаявшись когда-либо вернуться домой, женились на местных женщинах и обустраивали свою новую жизнь. (Этот сюжет напоминает историю о воинах Александра Македонского, оставившего своих воинов жить на границах империи.)
Итак, мы знаем, что около 50 г. до н. э. несколько тысяч римских легионеров действительно находились в Центральной Азии. Возможно, парфянский царь продал некоторых своих легионеров правителю соседней Согдианы, который был патроном Чжи Чжи, а может быть, некоторые римляне смогли бежать и продолжили свой путь на восток как «солдаты удачи».
Что же произошло с ними после сражения с армией Чэнь Тана? Каков был их дальнейший путь?
В китайских хрониках утверждается, что после битвы с Чжи Чжи 145 вражеских солдат были захвачены в бою, а ещё 1000 сдались в плен. Затем пленники были распределены в качестве рабов среди различных союзных правителей, предоставивших свои силы для экспедиции. Дабс отметил, что число 145 соответствует количеству («около 200») солдат, выполнявших построение в виде «рыбьей чешуи», и выдвинул предположение, что среди пленников могло быть много римлян.
В любом случае резонно предположить, что римляне не были истреблены поголовно. Вполне возможно, их могли угнать дальше на восток как рабов или наёмников в одно из государств китайского Туркестана, предоставившего свои войска для экспедиции Чэнь Тана. И Дабс задался вопросом: могли кто-нибудь из них достигнуть Китая? Но впоследствии он пришёл к выводу, что «такое событие представляется маловероятным».
Несколько лет спустя Дабс вернулся к этой теме; на этот раз в его распоряжение попали сведения, что легионеры в конце концов действительно оказались в Китае. В китайской переписи населения, происходившей примерно в 5 г. н. э., среди городов провинции Ганьсу в северо-западном Китае упоминается Ли Чань. Это название совпадает с китайским наименованием греко-римского мира. Почему китайский город получил такое необычное название? Тайна лишь усугубляется переменой, произошедшей в 9 г. н. э., когда император Вэн Ман издал указ, согласно которому все названия городов должны были «соответствовать действительности». Ли Чань был переименован в Чэн Лю, что может означать «потомки пленников» или «пленники, захваченные при штурме». Значит, город был населён людьми из Римской империи, захваченными в плен при штурме другого города? Здесь, по-видимому, теряются последние следы римских солдат, остатка легионов Красса, которые против своей воли пересекли полмира.
Если население города не претерпело значительных изменений за последние две тысячи лет, анализ ДНК когда-нибудь может предоставить убедительные аргументы в пользу этой экстравагантной гипотезы.
Вообще контакты Рима с Китаем продолжались в том или ином виде в течение двух или трёх столетий, пока в 166 г. н. э. в китайских анналах не появилась удивительная запись. Там говорится о прибытии «посольства» от царя Ань Туна из Дациня — одного из двух китайских названий для Римской империи. Ань Тун, очевидно, был императором Марком Аврелием Антонином (161–180 гг. н. э.). «Посольство», или, скорее, торговая делегация, судя по всему, прибыла морским путём, совершив плавание вокруг Индии. Она предложила дары, состоявшие из слоновой кости, носорожьего рога и черепашьих панцирей. Но, как с некоторым раздражением заметили китайцы, «в их дани совсем не было драгоценных камней».
...
Ингеборг:
» "Эгле - королева ужей" гл.2
Даша, большое спасибо за статью о римских легионах.
Прочитав её, я сразу вспомнила тетралогию Гарри Тертлдава "Пропавший легион" - одно из моих любимых произведений.
Там легион римлян случайно попадает в параллельный мир, похожий на средневековую Византию (автор по образованию - историк-византист).
"Эгле - королева ужей"
Похищена! (глава 2)
В дом вбежали братья
И вдевятером
Змею шлют проклятья,
Слыша свист и гром.
Кликнули в тревоге
Эгле и отца —
Гости на пороге,
Гости у крыльца!
Вьются, словно плети,
Блещут, как ножи,
В воротах, у клети
Юркие ужи.
Впряжены драконы
В золотой возок...
В доме слезы, стоны.
А какой в них прок?
Эгле в миг последний
Вспомнила, дрожа,
Что клялась намедни
Стать женой ужа —
В шутку, попустому,
Лишь бы обмануть...
А теперь из дому
Шагу не шагнуть!
Старший змей спокойно
Вполз, и у дверей
Он спросил достойно:
"Примете ль гостей?
Прибыли недаром
Из глубин морских,
Во дворце янтарном
Эгле ждет жених.
Счастьем долгожданным
Нам невеста — свет,
О ее приданом
Даже речи нет.
И дала ведь слово,
Королевич ждет.
Мы отбыть готовы,
Что ж она нейдет?"
Эгле в клети рядом
Скрылась не дыша,
Слезы льются градом,
Замерла душа.
"Доченька-отрада,
Горе позабудь.
Может, и не надо
Собираться в путь!"
И отец украдкой
Обещает ей
Хитрою загадкой
Обмануть ужей.
Дочь надежно спрятав,
Думает: "Пора
Ненавистных сватов
Сплавить со двора".
Белую гусыню
Посадил в возок:
"Доченьку доныне
Сам растил-берег!.."
Светлая опушка
Темные леса...
Встреч кричит кукушка:
"Вот так чудеса!
Даже и в помине
Нет девицы тут,
Белую гусыню
Жениху везут!
Просты вы, гляжу я!
Верьте старику!
Доченьку меньшую
Скрыл от вас, ку-ку!"
И возок с гусыней
Покатил назад,
Сватушек отныне
Плутни не смутят.
Вспять путем знакомым
Кинулись ужи,
Подкатили с громом...
Ну, старик, дрожи!
Эгле ждет защиты.
Как же быть теперь?
Старший змей сердито
Барабанит в дверь:
"Если к нам невеста
Тут же не придет,
Не сползти мне с места —
Передушим скот!
Новенькие сети
В клочья разорвем.
Ты, старик, в ответе
Перед женихом!
Всей деревне вашей
Гибель суждена,
Если, слово давши,
Эгле неверна!"
И рыбак со вздохом
Говорит: "Ну что ж!
Поезжайте с богом,
Вас не проведешь!"
Белую овечку
Посадил в возок.
Снова от крылечка
Тронулся в лесок.
Светлая опушка,
Темные леса...
Вновь кричит кукушка:
"Вот так чудеса!
Эгле недалечко
Скрыл от вас отец.
Белая овечка
Едет во дворец!
Взяли вас обманом,
Верьте старику!
Лишь с одним приданым
Едете, ку-ку!"
В гневе и тревоге
Покатились вспять.
"Встречные — с дороги,
"Иль несдобровать!
Что ж не держат слова
Эгле и старик!.."
Вот к воротам снова
Прискакали вмиг.
Гневный стук все чаще...
Разнесли забор,
И клубок шипящий
Катится во двор.
Ближе, ближе, ближе...
Норовят в избу,
И скользят по крыше,
И ползут в трубу.
Эгле со слезами
Говорит родным:
"Мне, поймите сами,
Надо выйти к ним,
Лютый гнев змеиный
Вам терпеть за что ж?
То моя судьбина,
От нее ль уйдешь!
Вы мне принесите
Свадебный венец
,Косы закрутите, —
Волюшке конец.
Ты ль меня не холил,
Батюшка родной!
Золотую долю
Дал мне, молодой!"
Плача, сестры с нею
Вышли на крыльцо.
Вкруг невесты змеи
Заплелись в кольцо.
Снова мчат драконы
Золотой возок.
Снова — тот зеленый
Молодой лесок.
Братья скачут следом,
Люты не к добру.
Братьям страх неведом, —
Выручат сестру!
Но застыли с горя,
Как, блеснув разок,
Скрылся в бездне моря,
Золотой возок.
Вихри налетели,
Света не видать.
Братья в лодки сели, —
Только где ж догнать!
...
Sokrovishe:
» Александрийская библиотека
Ингеборг писал(а):я сразу вспомнила тетралогию Гарри Тертлдава "Пропавший легион" - одно из моих любимых произведений.
Там легион римлян случайно попадает в параллельный мир, похожий на средневековую Византию (автор по образованию - историк-византист).
Очень интересно, нужно будет почитать)
ЧУДО АЛЕКСАНДРИЙСКОЙ БИБЛИОТЕКИ
Вскоре после смерти Александра Македонского виднейшие его полководцы разделили огромную империю. Птолемею Сотеру достался Египет, которым он правил 40 лет. При нём новая египетская столица Александрия превратилась в огромный богатый город. А в дворцовом комплексе, почти на самом берегу Средиземного моря было построено большое здание специально для библиотеки. Здание это получило название Мусейона — Собрания муз. В 307 г. до н. э. оно было торжественно открыто. На полках из кедровой древесины в специальных футлярах лежали папирусные свитки. К каждому футляру прикреплялась табличка с описанием его содержимого.
Первые Птолемеи — отец, сын и внук — не жалели средств, чтобы собрать как можно больше литературных памятников Греции, Рима, Египта, Среднего Востока и даже Индии. Свитки переписывались и распространялись, благодаря этому до нашего времени дошли многие произведения античной эпохи. Птолемей III Евергет, для того чтобы сделать копию, одолжил у афинян принадлежащие государству экземпляры трагедий Эсхила, Софокла и Еврипида, представив в качестве залога 750 кг золота. Потом он так и не вернул эти экземпляры, залогом же просто пренебрёг, да ещё хвастался, что обвёл афинян вокруг пальца. При этом египетском царе в Александрийской библиотеке было уже около 200 тысяч свитков. Мусейон превратился в научный центр мирового значения. В нём постоянно работали около ста учёных и специалистов, находившихся на полном государственном обеспечении.
Здесь занимались философией, историей, географией, астрономией, физикой, математикой, филологией, литературной критикой, медициной. Учёные были свободны в своих научных поисках, однако не должны были посягать на авторитет верховной власти. Так, один поэт высмеял в своих стихах Птолемея II Филадельфа за то, что тот, по обычаям фараонов, женился на своей родной сестре. Царь приказал утопить дерзкого стихотворца.
Поэт Каллимах, возглавлявший Мусейон в начале III в. до н. э., создал, по преданию, 120-томный каталог Александрийской библиотеки, своеобразную культурную энциклопедию античности. Когда недавно проверяли рукописные архивы Национальной библиотеки в Вене, неожиданно обнаружили листок папируса. Это оказался отрывок в 214 строк, содержавший описание коллекции эпиграмм из Александрийской библиотеки с пометками самого Каллимаха.
В Мусейоне великий Евклид написал свои знаменитые «Элементы математики». Механик Герон Старший в середине II в. до н. э. проводил здесь свои опыты с паром, которые были повторены во Франции только два тысячелетия спустя. Больших успехов достигла в Александрии медицина.
Главным библиотекарем Мусейона в начале III в. до н. э. был Эратосфен — философ, математик, астроном и литературовед. Он достаточно точно вычислил длину меридиана, на котором находилась Александрия, и длину земной оси. В последнем случае он ошибся всего на 75 км. Эратосфен создал трёхтомный труд по географии, которым пользовался позднее знаменитый античный географ Страбон. Эратосфен занимался также точным установлением времени исторических событий, тем самым заложив основы исторической науки — хронологии.
Если верить легенде, в Александрийской библиотеке хранилась ещё одна (третья) рукопись Платона об Атлантиде, которая до нас не дошла. Здесь имелись все комедии Аристофана (нам известна лишь четвёртая их часть). Говорили, что там были и другие произведения Гомера, кроме «Илиады» и «Одиссеи».
К середине I в. до н. э. в Мусейоне насчитывалось около 700 тысяч единиц хранения. Но в 48 г. до н. э. в Александрии началась война между легионами Юлия Цезаря, который хотел возвести на трон Клеопатру, и войсками её брата Птолемея Диониса. Бои шли даже в самом дворцовом комплексе. В результате часть знаменитой библиотеки сгорела.
Позднее царица Клеопатра попросила Марка Антония, нового повелителя Египта и своего возлюбленного, возместить то, что было уничтожено. В Александрийскую библиотеку передали богатое собрание свитков из Пергама. Когда Октавиан Август захватил власть, он велел перевезти часть рукописей библиотеки в храм Сераписа в другом районе города.
Александрия и её великолепная библиотека оставались мировым центром учёности и образования ещё более двух веков. В 273 г. войска римского императора Аврелиана захватили Александрию и разрушили здание Мусейона. Учёные переправили уцелевшие рукописи и приборы в храм Сераписа, где продолжали свою работу. В 391 г. этот новый научный центр был разрушен и сожжён христианами-фанатиками с благословения императора Феодосия I.
Наконец, в 642 г. арабский полководец халиф Омар, захватив Александрию, приказал сжечь всё, что ещё уцелело из этого огромного собрания. «Если в книгах сказано не то, что в Коране, их следует уничтожить. А если сказано то же самое, то они не нужны», — рассудил он. Так окончательно погибла величайшая духовная сокровищница античности и раннего Средневековья.
...
Ингеборг:
» "Эгле - королева ужей" гл.3
"Эгле - королева ужей"
Жильвинас (глава 3)
Вольно и широко
Море бьет волной,
Радуга-дорога
Манит глубиной.
Зыбью светозарной
Вглубь идут вдвоем
Во дворец янтарный
Эгле с женихом.
Светлых волн изгибы
Ввысь бегут до дна...
"Милая, спасибо,
Слову ты верна!"
Волны в полном блеске
Мчатся второпях, —
Деверья к невестке
Скачут на конях.
"Королеву моря,
Братья, к вам веду.
Без беды, без горя
Будем жить в ладу.
Вверься светлой бездне,
Пусть ундины тут
Свадебные песни
Молодым споют".
За руку Эглуже
Крепко взял жених,
И тропа все глубже
Увлекает их.
Ветер тихо веет,
Волны не шумят,
А жених... не змей он,
Не ползучий гад!
Он хорош на диво,
Глаз не оторвать.
Молодой, красивый,
Жильвинасом звать.
Жильвинас — зовется
Балтики душа,
Что ныряет-вьется
В облике ужа.
Море ль свирепеет,
Темен день, как ночь, —
Он один сумеет
Рыбакам помочь.
Только непокорным
Гибель суждена:
Их на дне просторном
Леденит волна.
В глубине пучины
Встретит их в упор
Ледяной, змеиный,
Неподвижный взор...
Но с невестой ныне
Лишь краса-жених.
Шелк зелено-синий
Зыблется вкруг них.
Хорошо девице
В царстве глубины.
Смотрит и дивится,
Словно видит сны.
Говорит жених ей:
"Не забуду дня,
Как твой голос тихий
Окликал меня.
Ты на братьев горько
Плакалась тогда,
И от слез, как зорька,
Вспыхнула вода.
С этого мгновенья
Стало скучно мне
Усмирять смятенье,
Скрытое в волне.
Властвуя морскою
Грозной глубиной,
Я мечтал с тоскою
О тебе одной.
Проглядел глаза я,
Но со мной ты вновь,
И, не угасая,
Светится любовь.
Одарю весельем
Молодость твою,
Звонким ожерельем
Шею обовью.
Стан твой нежный, гибкий
Зори обоймут,
Плавниками рыбки
Путь наш обметут.
Принесут ундины
Радужный наряд,
Жемчуга, рубины
В косах заблестят".
Рдеет замок змея
Жарким янтарем,
Здесь туман яснее,
Дивно здесь вдвоем.
Без пути-дорожки,
Трепетно легки,
Пронеслись рыбешки,
Чудо-огоньки.
Для питья и снеди
Искрится кристалл,
Белые медведи
Устилают зал.
И волной невольной
В замок занесен
Нежный колокольный,
Затонувший звон...
И моря и сушу
Покидает день,
А девичью душу
Омрачает тень.
Грустно Эгле кроткой
Думать, что порой
Корабли и лодки
Гибнут под водой.
В дали необъятной
Тают облака.
Жильвинасу внятна
Девичья тоска.
"Как ты пожелала,
Так тому и быть,
Больше у причала
Людям не грустить.
Я клянусь безвинной
Детскою слезой —
Не вздымать пучины
Гибельной грозой.
Пусть ведут лишь зори
Разговор с волной...
Мирным будет море,
Только будь со мной".
...
Irchic:
Саша, спасибо огромное, что напомнил и спасибо за поздравления!
Даша,
Клубу два года, поздравляю всех с этой датой!
...
Ингеборг:
» "Эгле - королева ужей" гл.4
"Эгле - королева ужей"
Тоска по земле (глава 4)
Как денек за ночкой,
Так за годом год:
Рыбакова дочка
Все домой нейдет.
Ей легко живется,
Кротки деверья.
Ей не доведется
Плакать в три ручья.
Эгле — королева
Необъятных вод,
Нежностью напева
Море к сердцу льнет.
Волны сна не знают:
Им что день, что ночь...
В замке подрастают
Три сынка и дочь.
Мать поет о воле,
О красе земли,
Как девицы в поле
Дергать лен пошли...
"Вправду или в сказке?..
А какой он, лен?" —
"Словно ваши глазки,
Синецветный он".
Сколько песен новых
Для детей морских!..
Пела о кленовых
Граблях расписных;
О пчеле прилежной,
Пахнущей медком;
И о тучке нежной
С тайным холодком.
Для детей чудесней
Нету стороны,
Материнской песней
Заворожены.
Знать хотят упрямо,
Просят, вынь-подай:
"Где же, где он, мама,
Твой прекрасный край?"
"Там, где у дороги
Гнутся тополя,
Вольный и широкий
Дивный край — земля.
Там кругом раздолье.
Утром до зари
С песней вышли в поле
Жнеи, косари.
Жильвинас, любимый,
Добрый Жильвинас,
Свидеться с родными
Отпусти ты нас!
Я одно лишь море
Вижу девять лет.
Дай взглянуть на зори,
Вспомнить белый свет!
Сердце плачет, рвется
На земной простор,
Повидать неймется
Братьев и сестер.
Ласточкою мне бы,
Лебедью мне быть!
Улететь бы в небо,
По морю уплыть!"
Он молчит, угрюмый,
Не подымет век.
"Милый, не подумай,
Что уйду навек!
Мы вернемся в море!
Помни, Жильвинас:
Мы вернемся вскоре,
Только кликни нас!"
Жильвинас в тревоге
Думает: "Как быть?
Как пути-дороги
Эгле преградить?"
"Три работы прежде
Выполнить сумей, —
Говорит в надежде
Не расстаться с ней. —
Хитрости в них мало,
Все они легки.
Износи сначала
Эти башмачки".
В думах бесполезных
Эгле проку нет:
Башмаков железных
Хватит на сто лет.
К знахарке тюленя
Эгле тайно шлет
И ее веленья
В нетерпенье ждет.
"Их сносить нельзя ведь, —
Был ответ гонцу, —
Башмаки расплавить
Дайте кузнецу".
Шлет тюленя снова,
Хоть устал гонец.
Огненноголовый,
Выручил кузнец.
Жильвинас в тревоге
Думает: "Как быть?
Как пути-дороги
Эгле преградить?"
Он кудель дает ей:
"До утра спряди,
За пустой работой
Долго не сиди".
Но не спрясть кудели
И на третью ночь.
В непосильном деле
Кто бы мог помочь?
К знахарке тюленя
Эгле тайно шлет
И ее веленья
В нетерпенье ждет.
Ведьма отвечала:
."Разгадать не мне ль?
Тут заботы мало —
Надо сжечь кудель!"
И сжигает Эгле,
Трепет затая:
Вьется в белом пепле
Черная змея —
Жильвинас суровый
Не дает вздохнуть
И работой новой
Преграждает путь.
"Прежде чем проститься
Нам настанет срок,
Припаси гостинцы,
Испеки пирог!"
Но посуда скрыта,
Эгле как без рук.
Лишь худое сито
Объявилось вдруг.
Как пустое место,
Хоть какой бы прок! —
В чем поставить тесто?
В чем испечь пирог?
К знахарке столетней
Вновь плывет гонец -
Ночью труд последний
Кончен наконец.
...
Ингеборг:
» "Эгле - королева ужей" гл.5
Даша, статья впечатлила, даже как-то жутковато стало, особенно когда про маски прочитала.
"Эгле - королева ужей"
Они поклялись (глава 5)
День встает, сияя,
А царевич-змей
Грустен, провожая
Эгле и детей.
На берег знакомый
Вышли в ранний час.
Эгле здесь как дома...
Мрачен Жильвинас.
Затаив тревогу,
Говорит жене:
"Эгле, путь-дорогу
Сыщешь ли ко мне?
Вот он, край отрадный,
Что тебя манит!
Ветер беспощадный
Сердце леденит.
Люди здесь объяты
Злобою слепой.
Сгубишь здесь меня ты,
Не спастись самой.
Коль проговоритесь,
Как меня зовут, —
С вами не увидясь,
Я погибну тут.
В замок наш прекрасный
Не найдешь путей,
Горьким и напрасным
Будет плач детей.
Минет день девятый,
Вас я буду ждать;
При лучах заката
Свидимся опять.
Как придешь обратно,
Крикни, Эгле, мне.
Зов тысячекратно
Прозвучит на дне.
Жив я — белоглавой
Выплеснет волна.
А погиб — кровавой
Подползет она".
И клянутся дети,
И клянется мать:
Никому на свете
Тайны не узнать!
...
Ингеборг:
» "Эгле - королева ужей" гл.6
"Эгле - королева ужей"
Возвращение на родину (глава 6)
Вот оно, раздолье!
Не охватит взгляд.
Будто ждало поле
Эгле и ребят.
Распевают пташки.
Вьются мотыльки,
Дети рвут ромашки
И плетут венки.
Зыблется от ветра
Золотая рожь.
Росы нынче щедры,
Сенокос хорош.
Все-то детям ново!
Эгле у ворот.
Рыбака седого
Сердце узнает.
Детства мир беспечный
Видит пред собой,
Дорог бесконечно
Уголок любой.
"Батюшка мой милый!" —
"Доченька моя!"
Будет все, как было,
Вместе вся семья!..
О лихой разлуке
Плакать недосуг —
Маленькие внуки
Бегают вокруг.
С моря прибежали
Братья-рыбаки,
Сестры побросали
Кросна, челноки.
К ним со всей деревни
Собрался народ,
И волны напевней
Эгле речь ведет.
Как жила без горя
Средь морских зыбей,
Волны синя моря —
Сестры-братья ей.
А родные тут же,
Словно не со зла:
"Почему ж ты мужа
К нам не привела?
Да скажи сначала
Как зовется змей?.."
Эгле замолчала,
Словно речь не к ней.
"Здесь живи, Эглуже,
Здесь твой отчий дом". —
"Нет, вернусь я к мужу,
Мы домой уйдем.
На девятый день я
Быть должна назад".
Братья в возмущеньи
Слушать не хотят.
"Ты три дня, три ночи
Средь семьи своей,
А сказать не хочешь,
Как зовется змей!"
Девять братьев снова
Ей чинят допрос,
А сестра — ни слова,
Очи полны слез,
Братьев — злость-досада
Точит, словно ржа:
Разузнать им надо,
Как зовут ужа.
"На Иван Купала
Ночью в лес пойдем,
Ведьмы, чай, немало
Знают обо всем!"
...
Ингеборг:
» "Эгле - королева ужей" гл.7
"Эгле - королева ужей"
Предательство (глава 7)
День ромашки. Пенье
Вдаль летит с реки.
Дети в свежем сене
Куклам вьют венки.
Папоротник в чаще
Ночью расцветет,
Огонек дрожащий
Всех с пути собьет.
Черный ад сегодня
Соберется тут.
Духи преисподней
Игры заведут.
Из глуши еловой,
Смутно озарен,
Девятиголовый
Выползет дракон.
Не пробраться пешим,
Конный не пройдет
В глушь,
Где ведьмы с лешим
Водят хоровод.
Дикие напевы
Навевают страх...
То лесные девы
С чашами в руках.
Исчерна-кровавый,
Чуть дымится яд.
Не вином — отравой
Угостить хотят.
Чашу ту пригубишь,
Прикоснешься к ней —
Душу здесь загубишь
До скончанья дней.
Оборотнем воя,
Прянешь в лес глухой,
В страхе все живое
Слышит горький вой.
Много здесь от века
Чудищ и чудес.
Впрямь для человека
Ночью страшен лес.
Где ж цветок светящий?
Поманил — и нет.
Только филин в чаще
Ухает вослед.
Братья Эгле, злобу
Затаив при ней,
Ополночь в чащобу
Завели детей.
Завели безвинных
В лес, что дыбом шел...
Из детей змеиных
Старший — Ажуол.
И дядья ему-то
Говорят: "Живей
Отвечай, не путай:
Как зовется змей?
Взвоешь ты под нашим
Скрученным кнутом!
К дереву привяжем,
Насмерть изобьем!"
Дуб многовековый
Может рухнуть в прах,
Но предать родного
Не заставит страх.
Уосис и Бержелес —
Бей не бей — молчат.
"Вы, строптивцы, спелись!
Нет хитрей змеят!"
И, надежду злую
В сердце затая,
Дребуле — меньшую —
В глушь ведут дядья.
Чудеса покажут —
Им тут нет конца, —
Если только скажет,
Как зовут отца...
Страшны их угрозы,
Голос их сердит,
Но, глотая слезы,
Девочка молчит.
В безысходной злобе
Говорят ей: "Стой
В темноте, в чащобе —
Мы уйдем домой!
Может, с грозным ревом
Выскочит медведь..."
Но дала ведь слово, —
Надобно терпеть.
Закусила губы,
А дядья кругом
Угрожают грубо
Адом и кнутом.
Дребуле трепещет...
Вот взметнулся кнут.
Как нещадно хлещут,
Как жестоко бьют!
Невтерпеж ей стало,
Слез не удержать,
И она сказала:
"Жильвинасом звать".
Лес дрожит от смеха,
И опять, опять
Повторяет эхо:
"Жильвинасом звать!.."
...
