Пенелопа Уильямсон "Смертные грехи"

В цистерне Рурк , наверное, хочет найти этот "гри-гри", который подбросили Чарльзу Сент-Клеру.
Дочурку Дэя жалко. Забыл отец , что обещал. Опять чувство вины. Работа такая, по горячим следам убийства надо идти. Да и личное здесь присутствует.

Костя, Таня, спасибо!

Константин, Таня, спасибо за продолжение!

У полицейских никогда не хватает времени на детей - профессия такова. Рурк очень любит свою дочку, но переживает, что недодает ей тепла и внимания

Как интересно! Перед смертью Сент-Клеру подбросили плохой гри-гри. Это сделал будущий убийца или кто-то другой? Хотя очень странно... предупреждать жертву о готовящемся убийстве, ведь Чарльз мог поверить угрозе и принять меры предосторожности

Чем глубже я погружаюсь в эту историю, тем подозрительнее становлюсь и в любой мелочи пытаюсь найти подвох На данный момент мне не дают покоя смерть Рейнарда Лелури и надпись о покойной дочери Маэвы

Спасибо артерам и Элли за красоту в теме!
___________________________________

Суток еще не прошло, даже вечер еще не наступил. Это один длинный, длинный день..
Похоже убийство Дэй раскроет дня за два.
___________________________________

Спасибо огромное за продолжение! Все больше и больше подробностей вскрывается по ходу расследования. И мачете заточили заранее и всякие штуки подбрасывали. Интересно....
___________________________________

Спасибо!
Найдёт ли Дэй мальчиков? Да, интересно про гри-гри, это кто постарался? Пока мыслей никаких нет...

Спасибо за продолжение! Очень увлекательно читать о том как Рурк ведет расследование, и действиьельно, что он пытался найти в цистерне?
_________________

Какой же чудесный перевод! Я каждый раз испытываю просто непередаваемое чувство от чтения, сплошное удовольствие и смакование! Костя и Таня, браво!
Ваш перевод достоин оказаться на бумаге в книжном магазине. И потом у меня на полке Честно, очень здорово. А как детально проработаны всякие интересные словечки, манера выражаться различных персонажей.

Сюжет тоже выше всяких похвал. Автор так закрутил и затуманил, что читаешь, забывая моргать.
_________________

Поддерживаю!
___________________________________

Константин, Таня,Большое Спасибо за продолжение!!!

___________________________________

Константин! Поздравляю с праздником!

_________________

Suoni, Еленочка, Magdalena, спасибо огромное за поздравления!
Быть среди таких дам единственным кавалером - сложно, но почетно и приятно.
Спасибо )

Тронут до глубины души.
Очень рад, что вам нравится. Стараемся с Таней изо всех сил, но и оригинал, поверьте, просто песня. Переводить - одно удовольствие )
_________________

Константин! Поздравляю с праздником!
___________________________________

Спасибо )
_________________

 » Глава 8 (часть 1)

Перевод: blackraven
Редактирование: codeburger



Несколько секунд Дейман, застыв, просто пялился на нее. Он всегда опасался, что ум за разум у нее заходит гораздо дальше, чем немного.

– Всего пару часов назад ты пыталась меня соблазнить, чтобы заставить поверить в твою непричастность, – наконец произнес он. – А теперь вдруг подзуживаешь поискать другие жертвы.

– Нет. – Реми Лелури приблизилась и положила ладонь на его щеку. – Если бы я хотела тебя соблазнить, я бы это сделала.

Она прижалась губами к его губам в поцелуе, почти невинном, а перед тем как оторваться, провела языком по его нижней губе, и Деймана до мозга костей пронзила похоть.

Ее рука упала, Реми шагнула назад. Без тени улыбки.
– Тебе, кажется, жарко, – сказала она. – Пойдем в дом, я приготовлю для тебя что-нибудь прохладительное.

Рурк последовал за ней вверх по ступенькам галереи и дальше через кухонную дверь.
– Если слить эту цистерну, – спросил он ей в спину, – как думаешь, что там найдется?

Она оглянулась через плечо.
– Уж точно не еще один труп, лейтенант Рурк. Ты же знаешь, что я просто дразнилась.
Реплика прозвучала очень убедительно, но ему показалось, что если он сейчас до нее дотронется, то почувствует, как она дрожит.

– Я сюда вернулся, побывав у твоей матушки… Ты же знаешь, что я к ней заглядывал?

– Конечно, знаю. Белль звонила предупредить, что меня скоро арестуют. Так я арестована?

– Пока нет.

– Какое разочарование, – улыбнулась Реми.

– Еще не вечер. Кстати, я тут думал про скорбящих вдов и актерское мастерство, и мне вспомнился фильм, где ты бросаешься в погребальный костер своего возлюбленного. В тот момент каждый мужчина-зритель возжелал себе женщину, хотя бы на одну ночь, которая вот так же готова пойти с ним на смерть.

– «Тайная жена раджи». Всепоглощающая любовь, способная превозмочь и смерть, и пламя, и даже режиссера, пытавшегося для разнообразия забраться в постель к моему партнеру, а не ко мне. – Она мягко засмеялась и покачала головой. – Кстати, этот фильм действительно чуть не стоил мне жизни. Одна из моих вуалей загорелась, я надышалась дымом и заболела пневмонией. Студия присылала цветы в больницу.

– А я-то тут все это время воображал, что ты в Голливуде знай себе шикарно развлекаешься. Ванны с шампанским, танго и упоительные вечеринки от зари до зари.

Она снова рассмеялась. Дейман, поймав себя на ответной улыбке, тут же пресек это безобразие.

Он следил, как она взяла хрустальный кувшин с широкого подноса и щедро налила туда бурбона из бутылки – им обоим хватит, чтобы хорошенько расслабиться. Реми двигалась томно, словно бескостная, миллионы женщин по всему миру пытались копировать эту ее манеру. Так же как пытались копировать, нанося макияж, ее четкие скулы, чуть раскосые глаза и пухлые губы.

Она добавила в бурбон сахара, немного воды и листьев мяты. А потом атаковала кирпичик льда, боевито орудуя острым шилом. Он следил, как напрягались и расслаблялись сильные молодые мышцы ее обнаженной руки, как на ее губах играла улыбка, ясно говорящая: я знаю, о чем ты сейчас думаешь.

Реми бросила колотый лед в два бокала с серебряным ободком, залила сверху джулепом и подала Рурку напиток, постаравшись, чтобы их пальцы соприкоснулись.
Легонько чокнулась с ним:
– За любовь и войну.

Стоило немного отхлебнуть, и его горло сжало от спиртного.

Она снова смотрела на него, широко открыв глаза, с тем беззащитным и отчаянным выражением лица, которое всегда его трогало, даже когда он видел ее насквозь.
Затем грустно улыбнулась и покачала головой:
– Последние десять лет я провела в окружении великолепных мужчин, но ни один из них не стал для меня тобой.

– Ну, ты как-то справилась с этим.

Она опять покачала головой, ее губы вроде бы дрожали, но он предпочел этого не заметить, опасаясь очередной уловки.
– Белль иногда писала мне. Не преминула сообщить, что ты женился. Я сожалела, когда узнала, что твоя жена умерла.

Сожалею. Все так говорили. Все сожалели, что случилась такая трагедия, что господь забрал ее такой молодой. К тому времени, когда он добрался до нее, она уже умерла. Он целовал ее губы, шею, уши и снова губы. Он не мог отпустить ее, даже ощущая, как она холодеет в его руках.

Осознав, что Реми смотрит на него, Дейман опустил взгляд на свой бокал, скрывая от нее свои мысли.

– Ты ее любил?

Любил ли он Джо? Наверное. Но сейчас он уже не мог оценить, какие чувства и насколько сильно связывали его с женой. Когда-то он, кажется, верил, что она спасет его от всего на свете, даже от него самого, но она умерла слишком рано.

Нежные пальцы слегка мазнули по его щеке, а потом Реми Лелури двинулась по коридору прочь от него. Она всегда вот так уходила, ожидая, что он пойдет следом. И он всегда шел.

Она провела его в ту гостиную, где они встретились прошлой ночью. В это время дня в большинстве домов закрывали жалюзи от жары, но Реми оставила окна настежь, и в комнату, словно мед, вливался солнечный свет.

Рурк остановился и осмотрелся вокруг. Высокие потолки с карнизами, стены под мрамор, полированные сосновые полы.
– Твоя матушка, кажется, с удовольствием предвкушает счастливый день, когда этот дом вернется в руки Лелури. Наверно, как только это произойдет, она сможет тебе простить, что ты позволила Джулиусу умереть прежде, чем стала его женой и хозяйкой Сан-Суси. Твоя младшая сестра Белль, кстати, придерживается мнения, будто ты вышла за Чарльза не столько из-за дома, сколько из любви к Джулиусу, потому что надеялась найти в его брате лучшего из живущих, и только потом убедилась, что он, скорее, худший.

Она слушала его, слегка наклонив голову, прежняя сообщническая улыбка играла на ее губах.
– О, боже, в каком безумие ты копаешься. Неудивительно, что ты такой разгоряченный и измотанный.

Он разглядывал подозреваемую, пока ее улыбка не растаяла и она не отвернулась от него, а потом сделал свой ход, припустив в голос полицейские нотки.
– Почему ты вышла за него, Реми?

Она отошла к высокому, узкому окну с видом на увешанные мхом дубы и подъездную дорожку из ракушечника. Длинная прозрачная штора колыхнулась над серыми половицами галереи, еле заметно, словно от вздоха.
– Чарльз был частью Нового Орлеана. Как и Сан-Суси. Я же страшно соскучилась по дому, по семье. Когда ехала сюда на ту премьеру, уже наполовину решилась ненадолго остаться, и тут встретила его на вечеринке, а потом поняла, что он за мной ухаживает. Он это делал почти сентиментально, старомодно и галантно. Совсем не так, как если бы просто хотел… – она осеклась и обхватила себя за локти, будто сдерживаясь. – Я тогда подумала, что раз уж он знает меня с тех пор, когда мы оба были детьми, то понимает, кто я на самом деле, понимает, что я все та же малышка Реми Лелури, его троюродная кузина, что жила вверх по улице. Я подумала, что он сможет любить меня такую, какая я есть, ради меня самой.

Она обернулась и снова уставилась на него. Щеки ее пылали, темные глаза сверкали от невыплаканных слез. Преданная невинность.
– Не прошло и месяца после свадьбы, как я поняла, что сильно промахнулась.

– Пусть ты допустила промах, но это ведь не значило, что ты должна и дальше с ним жить.

Ее рот скривился в скорбную гримасу.
– Твоя мама может тебе подтвердить: мы, Лелури, не приемлем разводов.

И вместо того, чтобы просто развестись, ты его убила. Эти слова вертелись на языке, но Рурк их не произнес. Он все еще ждал, когда она начнет отпираться. Ведь ни прошлой ночью, ни сегодня она так и не сказала: «Я не убивала его, Дэй. Нет, я не убивала своего мужа».
Он хотел вытрясти из нее правду, даже блевотную и страшную. Он хотел схватить ее и держать. Однажды он так и сделал. Однажды.
Однажды он прошептал ее имя, просто чтобы испытать магию звучания.

На этот раз отвернулся он. Ей могло показаться, будто он бродит по комнате безо всякой цели, но он знал, что ищет. Вещь, на которую обратил внимание, войдя в эти двери прошлой ночью. Второе, на что он тогда обратил внимание, после самой Реми. Револьвер. С золотой гравировкой. Украшавший стену над столиком, обремененным вазой из матового стекла с кроваво-красными розами. Французский револьвер под шпилечный патрон, старинный – изготовленный, наверно, лет семьдесят назад, – но до сих пор в отличном состоянии.

Дейман поставил свой бокал на столик и снял убийственную игрушку со стены.
Когда-то давно он уже держал в руке эту пушку, ощущая тяжесть и трепет от осознания, что это смерть, смерть полная и окончательная. Рукоять приятно холодила ладонь, скользкая от смазки и липкого пота старых страхов.

За спиной защелкали по полу каблуки. Он обернулся с оружием в руке и посмотрел на нее.

– Тот самый револьвер, из которого Джулиус себя убил, – пояснила Реми. – Чарльз повесил жуткую реликвию сюда вскоре после нашей свадьбы. Сказал, это будет ему напоминанием о том, что он наслаждается жизнью и мною благодаря смерти брата.

Она врала. Рурк знал наверняка, что она врет о самой важной части истории. Как минимум. Но сейчас это его не заботило. Рот заполнил кислый привкус, как от пота на языке, нет, как от вороненого ствола, – холодный и горький вкус смерти. Смерти, вырубающей навсегда с одного удара, лучше которой не найти.

Сквозь грохот сердца, барабанившего в ушах, он будто бы услышал голос Реми, как слышал и в тот день, как слышал много раз, губительно часто для его души: «Сделай это, Дэй. Неужели слабо?» Она утаскивала его за ревущий рубеж, и он упивался каждой окаянной секундой.

– Ради тебя я бы это сделала…

Сначала он не понял, слышит ли ее голос в действительности или только воображает, вспоминает.

– Ради тебя я бы бросилась в погребальный костер. С тобой я пошла бы на смерть, Дэй.

Почему-то он не сразу осознал, что происходит, когда она взяла обеими руками его кисть с револьвером и повернула ствол на себя, а потом потянула к своему лицу, пока мушка не вжалась щеку. Он посмотрел в ее глаза, увидел, как они загораются дикостью, и подумал, какой же он дурак, что не сообразил проверить, заряжена ли эта проклятая штука.
– Не надо, Реми. Мы больше не дети, и это не игра. Твой мужчина умер страшной смертью, и если выяснится, что это сделала ты, то да поможет тебе бог, дорогуша, потому что я выиграю, а ты проиграешь, чисто и просто. В этот раз тебе и только тебе придется расплатиться по полной.

Она медленно качнула головой, и ствол револьвера заскользил по ее щеке, пока мушка не уперлась в губы.
– Никогда между нами не было чисто и просто, Дэй.

Сдавшись, он позволил ей завладеть оружием. И понял свою ошибку, только когда увидел, как ее большой палец взвел курок, а ствол развернулся и поднялся, нацелившись ему прямо между глаз.
Дейман улыбнулся.

Она нажала на спусковой крючок, и боёк ударил по пустому гнезду барабана со слабым щелчком, на который сердце гулко отозвалось, сбившись с ритма.
– Тебе слабо Дэй, – сказала Реми. – Тебе всегда слабо.

Уходя от нее, он шагал и шагал вниз по дороге вдоль канала, желая идти и не останавливаться, пока не дойдет до края света. Он спляшет, найдя то, что ищет, о, да, он спляшет на краю этого старого доброго света, и лети все в тартарары.

Проблема азартного игрока, думал Дейман Рурк, состоит в том, что тебе никогда не бывает достаточно. Если проигрываешь, то продолжаешь играть, питая напрасную и неистребимую надежду, что в какой-то момент удача тебя подхватит, когда расчет уже уронил. А если выигрываешь, то опять же продолжаешь играть, потому что как игрок знаешь, что кривая вывозит до тех пор, пока везет, и нельзя соскакивать с этого поезда до самой конечной станции. Ты продолжаешь и продолжаешь играть и теряешь все больше и больше, и конец наступает, лишь когда ты проигрываешься подчистую, когда все уже продано или заложено, или променяно, включая твою душу.

Шагая по дороге, он сказал себя: наверняка для Реми не составляло секрета, что револьвер был не заряжен. А потом он назвал себя лжецом, потому что знал ее слишком хорошо, знал ее, как игрок игрока. Оседлав удачу, она неслась сломя голову, и больше ее ничего не волновало: ни были ли патроны в барабане, ни куда смотрел ствол, когда она давила на спусковой крючок. Он знал ее. Лучше, чем себя.

Продолжение следует...
_________________

Константин, Таня, спасибо за продолжение!
_________________