Биатлон

Двукратная олимпийская чемпионка дала интервью накануне "Гонки легенд".

Владимир ИВАНОВ
из Минска

– Признавайтесь, к гонке готовились?

– Да я только недавно начала бегать. Если честно, тяжело осознавать, что не можешь ничего – ни подтягиваться, ни отжаться, ни толком бегать. Ведь еще недавно сделать это не составляло никаких проблем. Но, думаю, со временем втянусь. Сейчас же, скажу честно, пока лень. Да и времени нет. Двое детей, пока за ними усмотришь...

– Чем занимаетесь, когда они засыпают?

– Ем, пью чай или с кем-то общаюсь. В общем, просто отдыхаю.

– Вам не кажется, что сейчас молодые мамы возвращаются в спорт гораздо быстрее, чем раньше?

– Есть такое. Наверное, нынешнее поколение более мобильное. Они родили – и побежали дальше. А я же после родов "вцеплялась" в детей. Тяжело отпускаю их от себя. Но у каждого свой путь.

– Когда вы уходили в декрет, то были и. о. главного тренера сборной. Президент Союза биатлонистов России (СБР) Александр Кравцов сказал, что будет рад, если после родов вы в том или ином качестве захотите вернуться в команду. Разговаривали с ним эту тему?

– Нет.

– А планируете?

– Пока вся энергия уходит на детей. Плюс мне надо доучиться в МГУ на факультете "Менеджмент в спорте". Надеюсь, получу диплом. И, хочется верить, когда-нибудь появится жажда работы. Сейчас этого нет. Хотя в глубине души понимаю, что чем-то заниматься нужно.

ВОПРОС ПРО ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЕ РАЗРЕШЕНИЯ ОЧЕНЬ НЕПРОСТОЙ

– За спортивными новостями следите?

– Да, стараюсь.

– Наверняка слышали о недавних хакерских атаках на базу Всемирного антидопингового агентства (ВАДА). Вы в свое время вообще знали о терапевтических разрешениях?

– Да, знала, что его получают астматики и спортсмены, восстанавливающиеся после тяжелых травм. Таковы правила. Хотя у нас терапевтических разрешений не было ни у кого.

– У вас, например, было немало травм. Почему вы не оформляли его?

– Наверное, у меня были недостаточно серьезные травмы, чтобы что-то такое применять. Хотя обезболивающие иногда кололи. Даже на Олимпиаде. Но там были допустимые количества.

– Вообще вся эта ситуация кажется вам нормальной или все-таки странноватой?

– Сейчас мы начинаем ковыряться, копаться, как-то защищать себя. При этом, конечно, ненормально, когда спортсмены много лет применяют сильнодействующие препараты. Но вопрос очень непростой. Я не готова подробно говорить о нем.

МОЖЕТ, НАМ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НУЖНЫ ТРЕНЕРЫ ПОЖЕСТЧЕ

– Как относитесь к тенденции разделения сборной на несколько групп?

– Считаю, что это неплохо. У спортсмена появляется выбор.

– Судя по результатам прошлого года, это помогает далеко не всегда.

– Я все-таки склоняюсь, что в прошлом году дело было в смене поколений. Нужно немного потерпеть, чтобы спортсмены набрались международного опыта. Вот сейчас они уже должны "оперяться".

– Валерий Медведцев – тот специалист, который способен помочь "опериться" девушкам?

– Думаю, кому-то он подойдет.

– Кому-то?

– С девочками вообще сложно работать. Кому-то нужен один подход, а кому-то совершенно другой. Но мы раньше тренировались у одного тренера вне зависимости, нравится он нам или нет. Просто молча выполняли все, что он говорит. Сейчас есть выбор.

– За выступлением гандболисток на Олимпиаде следили?

– По возможности.

– Как вам стиль Евгения Трефилова?

– Биатлон и гандбол совершенно разные виды спорта. У игровиков другое мышление. Мы все-таки индивидуалисты. Хотя раньше у нас были тренеры примерно такого же типа. Может быть, нам действительно нужны тренеры пожестче.

В Белоруссии прошла вторая в истории "Гонка легенд". У мужчин в масс-старте ее выиграл 51-летний россиянин Сергей Тарасов.

Владимир ИВАНОВ
из Раубичей

Вы можете представить, чтобы сейчас на плавательной дорожке состоялась дуэль Александра Попова и Питера ван ден Хогенбанда? Чтобы в сектор для прыжков в длину вышли Карл Льюис и Майк Пауэлл? А в шесте "зарубились", как в старые добрые, Сергей Бубка и Максим Тарасов? Или лыжную гонку с участием Елены Вяльбе, Ларисы Лазутиной и Стефании Бельмондо? В биатлоне же идею с проведением соревнований с участием звезд недавнего прошлого блестяще реализовали белорусы. В Раубичах, что неподалеку от Минска, порядка 15 тысяч зрителей наблюдали за баталиями сразу 34 топ-атлетов, выигрывавших медали Олимпийских игр и чемпионатов мира.

УЛЫБКИ ДЕТЕЙ – ЭТО ГЛАВНОЕ

– Да никаких задач я перед собой не ставлю, – с улыбкой объясняла Кати Вильхельм репортерам накануне гонки. Немка со своей знаменитой прической цвета победы пользовалась в Раубичах особенной популярностью. – Когда я сказала "стоп" своей карьере, все мои спортивные амбиции остались в прошлом.

– Вы разделяете эту точку зрения? – уточнил я в субботу у четырехкратного чемпиона мира Николая Круглова.

– Буду откровенен: я шесть лет не стоял на роллерах. Столько же не держал в руках винтовку. Наверное, я ответил на ваш вопрос.

– Долго думали предложением поучаствовать здесь?

– Вообще не думал. Все-таки это большое мероприятие и сама гонка – лишь один из ее этапов. Посмотрите, вокруг.

Тут важно уточнить, что наш диалог проходил в детском хосписе. За день до гонки все биатлонные легенды приехали туда на символическую посадку деревьев. Причем помогали звездам в добром деле дети. Дети с ограниченными возможностями. На каждую лунку – спортсмен-звезда и один ребенок. Многие из ребятишек во время процесса не сдерживали улыбок и эмоций. Именно это имел в виду Круглов, советуя посмотреть вокруг.

– Вот это самое главное, – продолжил Николай. – Вы знаете, что и средства, вырученные с продажи билетов, пойдут на благотворительность. При этом мы прекрасно понимаем, что люди придут на стадион только на громкие фамилии. Поэтому, как мне кажется, никто из приглашенных гостей даже не задумывался, ехать ли в Раубичи. Да и встретиться с приятелями и бывшими соперниками, с которыми мы не виделись много лет, безусловно, очень приятно.

БЕЛОРУССИЯ ЖАЖДЕТ БОЛЬШОГО БИАТЛОНА

Откровенно осенняя погода зрителей не отпугнула. Отсутствие легендарной Дарьи Домрачевой – тоже. Уже в 8.30 люди заполняли территорию комплекса. Видно, что здесь соскучились по большому биатлону. Когда-то на этом самом стадионе прошло три чемпионата мира. Однако последний из них – в далеком 1990-м. Белорусы очень надеются, что в ближайшем будущем Международный союз биатлонистов (IBU) отдаст им этап Кубка мира. Стадион после реконструкции, завершившейся в 2014 году, имеет лицензию категории "А".

– Надо искать какие-то выходы и возвращать сюда большой биатлон, – убежден четырехкратный олимпийский чемпион Александр Тихонов. – Ведь именно здесь, в Раубичах, установлен рекорд по посещаемости биатлонных гонок. На чемпионате мира в 1974 году в один из дней собралось 80 тысяч зрителей.

– Очень надеюсь, что здесь в самое ближайшее время будут проводиться старты самого высокого уровня, – вторил первый вице-президент IBU Виктор Майгуров. – Мы все в этом заинтересованы.

ТАРАСОВ СНОВА НА КОНЕ

– Давай, Зайка, я все вижу, – подбадривал двукратную олимпийскую чемпионку ведущий гонки, известный комментатор Дмитрий Губерниев. Та старалась работать активнее, но ей было откровенно тяжело. Все-таки Ольга недавно второй раз стала мамой, и ее физические кондиции пока далеки от идеальных. Плюс ко всему по ходу дистанции у Зайцевой сломался роллер. В итоге россиянка заняла последнее 17-е место. Однако совершенно этому не расстроилась.

– Получила большое удовольствие от гонки, – призналась Зайцева. – Было тяжело. Но задач побеждать никто и не ставил. При этом эта гонка дала мне понять: пора приводить себя в форму.

А победила немка Катрин Ланг. За ней финишировали Мари-Лор Брюне из Франции и другая представительница Германии – Симона Хаусвальд. Олимпийская чемпионка Ванкувера Анна Богалий остановилась в шаге от пьедестала.

Зато в мужской категории Россия не осталась без призового места. Блестящую победу одержал 51-летний Сергей Тарасов, олимпийский чемпион 1994 года.

– Это такой праздник, – светился Тарасов после финиша. – Изначально я даже не задумывался, какое место могу занять. Но тут такая атмосфера, что меня просто несло вперед. А когда после половины дистанции понял, что лидирую – по-спортивному немного завелся. Захотелось сохранить свою позицию до финиша. Я ведь далеко не самый молодой на этих соревнованиях. Многие ребята закончили бегать совсем недавно и соревноваться с ними очень тяжело. Я постоянно поддерживаю форму, но годы есть годы. Однако дотянул!

Стоит отметить, что борьба за победу была очень даже серьезной. Не отстреляй Сергей на четвертом рубеже на ноль, еще неизвестно, как бы все закончилось. Австриец Кристоф Зуманн дышал Тарасову в спину. А в споре за третье место Фруде Андерсен на 1,5 секунды опередил Сергея Рожкова.

Затем были соревнования смешанных дуэтов и торжественная церемония награждения с участием Оле Эйнара Бьорндалена. Праздник биатлона удался на славу. "Гонка легенд" в Раубичах превращается в замечательную традицию.

Раубичи (Белоруссия). "Гонка легенд".

Масс-старт. Мужчины. 1. ТАРАСОВ – 14.45,3 (0). 2. Зуманн (Австрия) – 12,4 (0). 3. Андресен (Норвегия) – 18,5 (0). 4. РОЖКОВ – 20,0 (0)… 9. КРУГЛОВ – 1.29,1 (0)… 14. МАГУРОВ – 2.26,2 (3)… 15. КАШКАРОВ – 3.28,2 (5).

Женщины. 1. Ланг (Германия) – 16.43,1 (0). 2. Брюне (Франция) – 16,4 (0). 3. Хаусвальд (Германия) – 22,7 (0). 4. БОГАЛИЙ – 32,6 (0)… 13. ТАЛАНОВА – 2.25,9 (0)… 17. ЗАЙЦЕВА +4.22,0 (0).

Смешанная эстафета. 1. Брюне/Зуманн – 30.17,5 (1+5). 2. Ланг/Андресен – 3,9 (0+9). 3. Баверель/Брицис – 54,2 (2+9). 4. Хаусвальд/Тарасов +1.42,9 (3+9)… 6. Зубрилова/Рожков – 1.45,2 (0+5). 7. Богалий/Дефран – 1.49,2 (1+9)... 9. Шелбрейд/Круглов – 2.21,9 (2+7)… 11. Бекар/Майгуров – 3.00,5 (1+5). 12. Вильхельм/Гросс – 3.03,7 (3+6). 15. Петрова/Попов – 6.03,2 (2+7).

Первый вице-президент Международного союза биатлонистов (IBU) Виктор Майгуров – о проведении чемпионата мира в России и перспективах летнего биатлона

В начале сентября в Кишиневе состоялся конгресс IBU, во время которого было принято решение, вызвавшее большой резонанс, – право проведения чемпионата мира-2021 получила Тюмень. Чиновники из Всемирного антидопингового агентства (ВАДА) не скрывали своего удивления по этому поводу. Напомним, что после доклада Ричарда Макларена от Международного олимпийского комитета (МОК) поступила рекомендация: "заморозить" проведение в России всех крупных турниров.

Однако международные федерации, судя по всему, намерены пропустить ее мимо ушей. По крайней мере, ни одна из них не объявила о переносе запланированного в нашей стране мероприятия в другую страну. А большинство и вовсе уже подчеркнули, что не видят для этого достаточных оснований. Однако IBU, отдав Тюмени ЧМ-2021, пошел еще дальше. В условиях напряженных отношений между отечественным спортом и антидопинговыми службами, международное биатлонное руководство продемонстрировало, что доверяет России.

Вскоре после объявления итогов голосования появилась информация, будто ВАДА запросило разъяснений у IBU относительно принятого решения. В Международном союзе биатлонистов этого не подтверждают, однако президент организации норвежец Андреас Бессеберг заявил, что, если в ближайшие два года появятся какие-то новые факты, вопрос по поводу столицы чемпионата мира-2021 может быть пересмотрен. Во время "Гонки чемпионов" в Раубичах мы пообщались на эту тему с первым вице-президентом IBU Виктором Майгуровым.

– Насколько активно эта тема сейчас обсуждается в международной федерации?

– На сегодняшний день у IBU нет официальных документов или запросов от ВАДА. А то, что кто-то высказывает свое мнение по этой теме, нас не касается. Каждый волен в своих мыслях. Только хочу напомнить, что на выборах нас поддержали не только малые страны, но и такие государства, как Германия, Австрия и Италия. Это о чем-то говорит. Понятно, что после выборов всегда есть недовольные. Например, те, кто сам рассчитывал победить. Но Тюмень готовилась к заявке много лет, сделала отличную презентацию – отсюда и результат.

– Бессеберг уже сказал, что если комиссия предоставит какие-то реальные факты антидопинговых нарушений, то Тюмень могут лишить чемпионата мира.

– Такое возможно, только если весь Союз биатлонистов России (СБР) будет исключен из IBU. В настоящий момент каких-то поводов для опасений нет, и я надеюсь, уже не будет. Хотя в нашем мире сложно загадывать что-то наверняка. Однако сейчас мы про это даже не думаем. Есть множество реальных, а не виртуальных дел. Появятся какие-то факты – будем реагировать. А так какой смысл? В мире много широко обсуждаемых тем, но вникать в каждую из них невозможно. Голова забита другими проблемами.

– Какими именно?

– IBU – одна из немногих международных федераций, которая на сегодня стабильна как в финансовом плане, так и по части популярности вида спорта. Наша задача – сохранить свои позиции и по возможности их преумножить. Сейчас мы проводим ребрендинг логотипа, официального сайта и телевизионной графики. Запустили такой проект, как виртуальный музей, в котором каждый желающий может погрузиться в историю биатлона. То есть не стоим на месте и стараемся шагать в ногу со временем.

– Четырехкратный олимпийский чемпион Александр Тихонов убежден, что Бессеберг уделяет очень мало внимания летнему биатлону. Согласны?

– Не совсем. В последние четыре года спортсмены стали хотя бы получать деньги за призовые места на чемпионатах мира. Раньше такого не было. Больше того, команды получают финансовую помощь от IBU за участие там. Но к летнему биатлону нет большого интереса со стороны ведущих спортсменов. Время от времени, конечно, кто-то выступает, как, например, Кайса Мякяряйнен на прошлом чемпионате. Но для того, чтобы сделать этот старт по-настоящему привлекательным для звезд, есть только один способ – сделать летний ЧМ одним из этапов Кубка мира. Тогда, конечно, приедут все. Вот только такое вряд ли когда-нибудь произойдет. Мешать лето и зиму – это неправильно.

Раубичи - Москва

СОБЕСЕДНИКИ Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ

Тренер женской сборной России – о задачах на предстоящий сезон.

Осенний сбор в Рамзау с незапамятных времен принято именовать "Первый снег". А кроме этого это первый сезон работы с женской командой четырехкратного чемпиона мира и олимпийского чемпиона Валерия Медведцева, под руководством которого сейчас тренируются восемь спортсменок, претендующих на попадание в сборную.

* * *

– О женской команде принято упоминать исключительно в той формулировке, что с девочками у нас проблемы, но они решаются. Как бы могли сформулировать текущее положение дел?

– Положение, конечно, непростое. Основной дистанцией в биатлоне считается спринт. Мало того что это наиболее сложная гонка, так с ее результатами еще напрямую связаны и гонка преследования, и масс-старт, и эстафета, а проигрыш "ногами" на дистанции составлял по прошлому году у наших лучших спортсменок одну минуту 15 секунд. Такого отставания ни в истории российского биатлона, ни советского не случалось никогда. Применительно к результатам это означает, что даже с идеальной стрельбой рассчитывать на что-то при таком отставании мы не можем в принципе. Разве что все иностранные соперницы поголовно начнут допускать грубые ошибки, получая по два-три штрафных круга, как это было в прошлом году на этапе Кубка мира в Антхольце. Никакого другого шанса попасть на подиум у нас нет.

При этом я совершенно не готов сказать, что наши девочки ни на что не способны. Просто, на мой взгляд, работа двух-трех последних лет была направлена немножко не туда. Поэтому скорость резко упала. Наверстать сразу такое отставание сложно. Но я почему-то уверен, что девочки справятся.

– Получается, все беды женского биатлона начались с тех пор, когда сборной руководил Вольфганг Пихлер? Если да, то что именно, на ваш взгляд, он делал неправильно?

– Не могу ответить на этот вопрос, потому что в тот период работал у себя в регионе и мало интересовался тем, что происходит в сборной команде. Да и вообще не хотел бы критиковать кого-то конкретно. Просто сейчас, придя в сборную, я поднял аналитику последних двух лет и увидел, что практически весь тренировочный процесс велся в аэробной зоне. Работы над скоростью и скоростной выносливостью почти не было.

– У меня сложилось впечатление, что большинство наших тренеров считают, что летом нужно максимально загрузить спортсмена тяжелой работой и только осенью начинать работать над скоростью. С надеждой, что как раз к основным стартам команда и "разгонится". А многие иностранные специалисты, наоборот, придерживаются мнения, что вести тренировочную работу с самого начала сезона нужно на тех скоростях, на которых спортсмен выполняет свою основную задачу – то есть соревнуется.

– В советские времена, кстати, мы делали скоростную работу круглогодично. Уже в мае-июне проводились контрольные скоростные тренировки, просто потом от этого отошли. Произошло это, на мой взгляд, с массовым введением в обиход спорттестеров. Я всегда выступал противником этого процесса. Считаю, что спортсмен должен сам понимать и чувствовать, с какой скоростью идет по дистанции. Грубо говоря, он не должен на всех тренировках ходить на пульсе 140, это бессмысленно. Потому что работать во время соревнований приходится совершенно в других зонах. Никогда такой спортсмен не будет успешен в спринте.


Тренер женской сборной России Валерий МЕДВЕДЦЕВ. Фото Александр ВИЛЬФ, "СЭ"

– Вы назвали спринт наиболее сложной гонкой. Почему?

– Спринт требует больше работы. Если взять индивидуальную гонку, она “ровная”. Ее можно хорошо пройти просто за счет того, что спортсмен свежий. Спринт же требует очень “жесткой” работы. Более высокой скорости, более четкого удержания этой скорости по ходу дистанции, а это в свою очередь предъявляет иные требования к тренировке.

Сейчас многие критикуют советские методики, а на самом деле эти методики просто забыты. Знаю, что так, как когда-то работали мы, тренируются американцы, и они добавили очень резко, немцы всегда тоже работали "от скорости" – я много разговаривал на эту тему с Рикко Гроссом.

Сам я впервые столкнулся с этим в самом начале 2000-х, когда мы с моей женой Ольгой (Пылевой. – Прим.) ушли на самоподготовку и были единственными в команде, кто боролся за Кубок мира. Скоростную работу мы тогда делали круглогодично. И всегда я сам оставался приверженцем того, что спортсмен в любое время дня и ночи должен быть готов выйти на старт и показать результат. Даже когда находится не в очень хорошем самочувствии. Если вспомнить поколение спортсменок, с которыми работал Александр Грушин – это Елена Вяльбе, Лариса Лазутина, Ольга Данилова, – они ведь всегда на тренировках бегали очень быстро, работали в третьей-четвертой пульсовых зонах. Другими словами, никто из них по лыжне прогулочным шагом не гулял. Поэтому и в соревнованиях результат был соответственный.

– А как же бесконечные разговоры о том, что сначала нужно заложить базу?

– Базу нужно закладывать в юношеском возрасте. Но не увлекаться чрезмерными объемами, а проводить короткие и быстрые тренировки, чтобы развивать у детей скорость. Работать с объемами следует начинать, как мне кажется, не раньше 18 лет. Но помнить при этом, что ничто так не тормозит скоростные качества, как объемная работа. У нас же часто бывает так, что юношей уже в детском возрасте загружают до такой степени, что они вообще теряют интерес к спорту. Когда мы с Ольгой ездили по соревнованиям, я постоянно обращал внимание на то, как тренируются французы, как тренируются норвежцы, мы пересекались в тренировках с Рафаэлем и Лив-Грет Пуаре, с Оле-Эйнаром Бьорндаленом. Во время одной из таких тренировок Рафаэль показал мне на братьев Фуркад и сказал: “Вот за этими ребятами великое биатлонное будущее”.

– Они до такой степени уже тогда обращали на себя внимание?

– Да. Носились в тренировках как сумасшедшие еще со времен выступлений по юниорам.


Тренер женской сборной России Валерий МЕДВЕДЦЕВ. Фото СБР

– Насколько тяжело было находить общий язык с теми, кто привык к иному стилю работы?

– Возрастных спортсменок, обладающих уже сложившимися взглядами и привычками, в моей команде всего двое: Светлана Слепцова и Галина Нечкасова. Со Слепцовой я работаю уже третий год, и за это время Света сумела вернуть все свои скоростные кондиции. Кстати, не считаю, что 30 лет для биатлона – серьезный возраст: Светлана Ишмуратова завоевала свое первое личное олимпийское золото в 35.

Остальные девушки совсем молодые, так что никого ломать не пришлось в принципе. Физическое состояние спортсменок постоянно отслеживают врачи, все нагрузки планируются заранее. Скажем, на летнем чемпионате России все мои спортсменки бежали в сильно загруженном состоянии. Но как тренер я и хотел именно этого. Не слишком даже переживал за стрельбу: хотел прежде всего увидеть сдвиг в скорости.

– Увиденным остались довольны?

– Вполне. Единственное, о чем жалел, что не сложилось с погодой – постоянно шел дождь. Соответственно нельзя было сравнить результаты с прежними выступлениями, которые проводились на сухой трассе. Поэтому первые сравнения теперь будут возможны, лишь когда начнется соревновательный сезон. Вот и посмотрим на результаты.

– На протяжении последних лет, если верить словам ваших предшественников, выводы работающих со сборной научных групп сводились к тому, что состояние команды не вызывает опасений, восстановление идет хорошо, скорости растут и так далее. Результат же раз за разом оказывался плачевен. На основании чего относиться с доверием к аналитике сейчас?

– Меня в этих данных интересует только одна вещь: соотношение нынешних показателей с аналогичными показателями прошлого года. Другими словами, я хочу увидеть: есть ли экономизация функций. Если есть - значит, и бежать девочки будут в этом сезоне быстрее, и восстанавливаться тоже. Это очень принципиальная вещь: большинство женских выступлений на этапах Кубка мира получается в этом сезоне без дней отдыха. Это очень жесткий график, к которому нужно готовиться. Иначе такой сезон просто не вытянуть. Да, какой-то из этапов вполне может получиться успешным и у не очень подготовленного спортсмена, но потом обязательно будет яма. Моя задача как тренера, чтобы ямы не случилось.


Женская сборная России по биатлону. Фото AFP

– После двух сезонов работы со Слепцовой в качестве личного тренера вы можете сказать, что спортсменка преодолела затянувшийся кризис?

– Даже по выступлениям Светланы в прошлом году было видно, что она – единственная, кто на протяжении всего сезона бежала ровно и сильно. Стрельба – другой вопрос. Когда в свое время мы с моей супругой уходили на самоподготовку и резко добавили работы над скоростью, Ольга стала хуже стрелять. Продолжалось это месяцев девять, то есть практически весь сезон. Стабильность в стрельбе появилась только в следующем году. Слепцова по моим расчетам должна в этом сезоне стрельбу выправить.

– Российским биатлонистам всегда было свойственно выделять в сезоне один главный старт. В этом году помимо чемпионата мира у вас, знаю, запланировано выступление на предолимпийской неделе в Пхенчхане. Насколько значим для команды этот турнир?

– Эти соревнования стоят в плане подготовки, результат мы будем стремиться показать там максимально возможный, поэтому кто-то из спортсменок будет целенаправленно готовиться не к мировому первенству в Хохфильцене, а к старту в Корее. В 2009-м, считаю, наша женская команда выступила в Пхенчхане неплохо. Так что за основу мы взяли как раз ту систему подводки, которая тогда использовалась. Более детально говорить об этом не хотелось бы – не время раскрывать все секреты.

– Мне казалось, биатлонный мир слишком узок, чтобы у кого-то оставались секреты.

– Это совершенно не так.

– И какой из секретов вам как тренеру особенно сильно хотелось бы узнать?

– Так сразу и не скажу. В принципе, я неплохо знаю, как готовятся немцы – всегда много с ними общался и много чего спрашивал, еще когда был спортсменом. На сегодняшний день немки, пожалуй, наиболее интересны, несмотря на то что на Олимпийских играх в Сочи у них был провал.

– Немецкой команде всегда было свойственно активно подтягивать к основной сборной талантливых юниоров.

– И это правильно. В советское время было правило: чемпион мира среди юниоров должен в обязательном порядке быть в сборной в основном составе и бегать на этапах Кубка мира. Потому что люди, умеющие побеждать, должны стартовать. "Середнячков" в спорте всегда бывает много. Но они не побеждают. Занимают четвертые, пятые, шестые места, и никому это не интересно. Нужно уметь находить тех, кто умеет именно побеждать.

– Насколько сильно стремятся побеждать спортсменки вашей восьмерки?

– По моим ощущениям, стремятся, и это очень хорошо. Все понимают, что времени не так много, все рвутся работать.


Женская сборная России по биатлону. Фото AFP

– То, что в сборной сейчас есть две равноценные женские команды под руководством двух разных тренеров, – это хорошо или плохо?

– Считаю, что хорошо, и объясню почему: мы идем к одной и той же цели, просто несколько разными путями. Отбор на этапы Кубка мира будет осуществляться исключительно по спортивному принципу. Если где-то ошибемся в своей работе мы, нас поддержат те, кто работает в другой группе. И наоборот.

– До того как принять женскую команду, вы работали преимущественно с мужчинами. В чем разница?

– Большинству мужчин свойственно постоянно подвергать сомнению все, что бы ни говорил тренер. Женщины, напротив, готовы до бесконечности смотреть тренеру в рот. Хотя я постоянно говорю своим, что не надо безропотно все выполнять, нужно спорить, если в глубине души есть сомнения, нужно уметь стоять на своем, если считаешь, что прав. Взять ту же Ишмуратову: она всегда была недовольна тренировочным процессом, с кем бы ни доводилось работать. А такое недовольство сильно дисциплинирует тренера, заставляет его больше думать. Я и сам часто был недоволен процессом, когда бегал, и на самом деле благодарен тренерам сборной за то, что ко мне прислушивались. Владимир Барнашов сказал мне как-то много лет спустя, что все тогда в шоке были от моего поведения: молодой пацан, без году неделя как в сборной – и вдруг начинает высказываться. Признался даже, что у тренерского штаба были мысли вообще меня из команды через какое-то время выгнать, но не успели – я стал абсолютным чемпионом мира.

– Кто формально считается лидером вашей группы?

– В моем понимании, лидер – это человек, который завоевывает медали на чемпионатах мира, на Олимпийских играх. Человек, за которым хочется тянуться. Таких спортсменов на текущий момент у нас в команде нет в принципе. И это тоже большой минус. Чемпион ведь отличается от остальных спортсменов не титулами и не талантом. А тем, как он тренируется, как отдается этому процессу. Одна из моих задач – подготовить группу, с которой я работаю, таким образом, чтобы она сама “вытолкнула” наверх лидеров.

– Психолог в вашей команде есть?

– Я никогда не был сторонником того, чтобы привлекать к подготовке специалистов такого профиля. Это, считаю, тоже тренерская работа. У меня в этом отношении были очень хорошие учителя: мой личный тренер Владимир Иерусалимский, Владимир Аликин, у которого я тоже очень много взял в свое время. Большинство психологических проблем возникает ведь по достаточно простой причине – когда спортсмен не знает, что ему делать в той или иной ситуации. На тех же мировых первенствах и чемпионатах мира человека порой трясет так, что он понять ничего не в состоянии. Поэтому со спортсменом нужно разбирать накануне старта каждый момент, который может возникнуть в гонке: общую тактику, где нужно ускориться, где – пробежать ровнее, какие ситуации заранее предусмотреть, и так далее. А не грузить человека фразами: “Ну, девочки, давайте!”

Вот вам совершенно жизненная ситуация: я спрашиваю спортсменку, как она собирается бежать в эстафете. И слышу в ответ: “На рубеже разберемся”. Но ведь это абсолютная глупость. Ты должен перед рубежом обогнать всех.

– Зачем?

– Вот именно этот вопрос большинство спортсменов и задает. А нужно просто представить ситуацию: вы идете на рубеж, и тут вас внезапно обходит соперник. В голове того, кого обошли, неминуемо начинается паника. Франк Ульрих мне однажды сказал, вспоминая прежние времена, когда командой мы постоянно соперничали с немцами, что Рикко Гросс больше всего боялся, что я окажусь с ним рядом на первом этапе. Потому что я постоянно с ним “играл”. Так, как сейчас с соперниками играет Мартен Фуркад. Как только прекращается игра, появляется предсказуемость. И результата просто не будет.

Вспомните, как в нашей “золотой” ванкуверской эстафете отработала моя Ольга: к рубежу она подходила третья, потом ускорилась, всех обогнала, отстреляла пять из пяти – и вот они, 45 секунд преимущества. А немка с француженкой от неожиданности задергались. Эстафета, считаю, была сделана именно в тот момент.

Точно так же, помню, мы разбирали трассу одной из личных гонок, где был достаточно тяжелый подъем, потом равнина и выход на огневой рубеж. Все старались работать в подъем и отдыхать на равнине. Ольге я дал установку прямо противоположную: бежать равнинный кусок на полной скорости. Во-первых, это давало возможность отыграть 15-20 секунд, чего на подъеме не отыграешь, а кроме того, позволяло выйти на рубеж на хорошем пульсе.

– То есть на высоком?

– Конечно. Потому что на высоком пульсе стрелять проще – наименьшие колебания ствола. Это неоднократно проверялось в биатлоне и доказывалось. Как только пульс падает, винтовка начинает сильно “прыгать”. Именно в этом были прошлогодние проблемы со стрельбой у Даши Виролайнен.

– Какие-то задачи вам на сезон ставили?

– Я сам себе их поставил.

– И какие же?

– Отыграть 20 секунд скорости, вернуть квоту и завоевать медаль на чемпионате мира.

Группа Валерия Медведцева: Слепцова, Нечкасова, Виролайнен, Кайшева, Миронова, Шестерикова, Никулина, Якимец.

Старший тренер женской сборной России – о новом вызове и о главной проблеме наших спортсменок.

В 2009-м он становился чемпионом России, победив при этом самого титулованного ныне российского биатлониста Антона Шипулина. Затем три года работал с парнями юниорской сборной России. Назначение Виталия Норицына на пост одного из двух старших тренеров женской национальной сборной стало, пожалуй, наиболее неожиданным кадровым решением СБР.

– Сам я, разумеется, не подозревал, что события могут повернуться таким образом, – начал рассказывать тренер, когда мы встретились на сборе в австрийском Рамзау. – В апреле все мысли были связаны, как обычно, с подготовкой юниорской команды к новому сезону, в мае мы приехали на сбор в Кисловодск, и только там я узнал, что работать в нынешнем сезоне мне предстоит с женщинами.

– На это назначение вы согласились сразу?

– Какое-то время подумать мне конечно же дали – главный тренер сборной Александр Касперович заранее информировал меня о том, что СБР склоняется к моей кандидатуре. С одной стороны, было жалко оставлять ребят, с которыми я проработал три года и которым предстояло провести в юниорах заключительный сезон. С другой стороны, взять женскую команду – это был совершенно новый вызов и новый опыт.

– Другими словами, соблазн оказался слишком велик?

– Соблазна никакого не было. Был именно вызов – попробовать что-то исправить. Проблемы-то с женским биатлоном существуют у нас не только на взрослом уровне, но и на юниорском. В связи с этим год назад мы с коллегами по юниорской сборной думали даже о том, чтобы объединить девочек с юниорской мужской командой и браться за решение проблемы совместными усилиями. С Максимом Ихсановым, который руководит резервом, мы много общаемся по всем рабочим вопросам до сих пор, включая методическое направление, точно так же как и с тренерами моей бригады Николаем Загурским и Павлом Ланцовым.

– Вы не так давно бегали сами, причем довольно успешно. Почему решили закончить карьеру?

– То, что мне в каких-то единичных случаях удалось побеждать Шипулина, не делало меня биатлонистом его уровня. Были сложности в тренировочном процессе плюс возраст – ближе к тридцати я сам начал думать о том, что пора принимать решения относительно дальнейшей жизни. Вот и стал тренером – принял предложение Юрия Кашкарова поработать с командой Московской области. Оттуда спустя какое-то время Касперович забрал меня в юношескую сборную.

– Работать со взрослыми биатлонистами – это все же совсем иная история.

– Согласен. В чем-то она более простая: спортсменки, которые попадают в сборную, уже четко понимают, чего хотят. Их не нужно заставлять работать, нужно только направлять, в то время как юношей приходится зачастую мотивировать. То же самое с режимом. Если мне вечером нужно найти кого-то из взрослой команды, я точно знаю, что человек с огромной долей вероятности находится у себя в комнате, а в десятом часу вечера уже вообще может спать. Уложить спать юниоров – целая история.

– Половина вашей группы – это спортсменки, имеющие большой опыт ответственных выступлений, в том числе на чемпионатах мира. Не приходилось сталкиваться с тем, что какие-то вещи, касающиеся тренировок, они знают лучше вас?

– Скажу так: пока не было ни одной ситуации, где я бы почувствовал, что девушки мне не верят или сомневаются в правильности моих решений. Вопросы они, разумеется, задают, но это нормально. Точно могу сказать, что общий язык мы нашли. Я писал тренировочные планы, еще когда бегал сам, причем не только себе. Так что практика в этом отношении у меня большая. Хотя первое время было сложно – в том плане, что никого из своих спортсменок я не знал лично, не знал их сильных и слабых сторон. Единственное, на что мог ориентироваться, – на то, что видел по телевизору, и на цифры аналитических исследований.

С другой стороны, результаты этих исследований за три последних года у меня имелись, так что я мог видеть, кто из тренеров как работал с командой. То есть было от чего отталкиваться. Мне нравится и то, что в группе собраны спортсменки примерно одинакового возраста. Все хорошо общаются, друг другу помогают. Относительно своей восьмерки могу сказать, что большинство спортсменок находится на данный момент в очень хорошем состоянии.

– А если бы вам предложили самостоятельно выбрать – работать с женщинами или пойти в мужскую команду, каким было бы решение?

– Думаю, исходил бы из того, что тренерский коллектив в обеих мужских группах уже сложился. Что-то в нем нарушать было бы просто неправильно.

– Разделяете ли вы точку зрения, что российские тренировочные методики в какой-то момент сильно отстали от тех методик, по которым работают ведущие биатлонные страны? Германия, Франция, Норвегия...

– Так мы ведь не знаем и не можем знать, как они работают и что делают. Те же норвежцы, приезжая на сборы в Болгарию на Бельмекен, закрываются в тренажерном зале и не пускают туда никого. Есть огромное множество вещей, которые невозможно понять, не побывав внутри команды.

– А как же всевозможные тренерские семинары, которые проводятся по всему миру?

– Там обычно озвучивается то, что давно устарело или же давно всем известно. Передовые методики не раскрываются.

– Какие задачи вы ставите перед собой в этом сезоне?

– Прежде всего я понимаю, что чудес в биатлоне не бывает. С тридцатых позиций в лидеры в нашем виде спорта никто никогда не выскакивал. Но подбираться ближе вполне реально. Хотелось бы, чтобы результаты росли и становились стабильными. Более конкретно, пожалуй, не отвечу: ведь никого из своих спортсменок я еще не видел на международных стартах. Хотя с сильными и слабыми сторонами мы уже разобрались.

– И выстроили под каждую из спортсменок индивидуальный план работы?

– Программа у нас общая для всех, но корректировки в нее вносятся постоянно с учетом индивидуальных особенностей спортсменок.

– Что, с вашей точки зрения, нужно делать, чтобы выросли скорости и начал расти результат?

– У каждой спортсменки в этом отношении есть свои проблемы, поэтому общего рецепта тут быть не может.

– Согласна. Но когда из года в год не бежит вся команда, не означает ли это, что есть глобальная проблема и она – общая?

– Глобальная проблема заключается в недостаточной силовой подготовке. Если посмотреть на Туру Бергер, которая легко отжимается от брусьев с блином от штанги, и сравнить с ней спортсменку, которая подтянуться способна один-два раза, разница в силовых кондициях очевидна. Соответственно и толкаться эти спортсменки будут по-разному, и скорость будет иной.

– Но ведь чрезмерная силовая работа неминуемо гасит скоростные качества, согласны?

– Все зависит от того, когда и чем заниматься. Сначала должна идти силовая работа, потом – работа на трансформацию. Скоростную работу мы, безусловно, тоже делали в подготовительном периоде. Просто за период уже прошедшей подготовки девочки в определенной степени были "задавлены" силовыми нагрузками. Но сейчас картина начнет меняться.

– Когда можно будет делать первые выводы о готовности команды к сезону?

– Первый контрольный старт планируется провести в Тюмени в начале ноября. Со снегом там будет все в порядке. "Неприкосновенных" спортсменок у нас в женской команде нет, всем предстоит отбираться в сборную на общих основаниях.

Старший тренер мужской сборной рассказал о результатах предыдущего сезона, взаимодействии с Александром Касперовичем и тренерской конкуренции.

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ
из Рамзау

Интервью со старшим тренером одной из мужских команд предшествовал целый ряд весьма эмоциональных тренерских совещаний из-за чего разговор несколько раз приходилось переносить на более позднее время. Наконец Гросс появился в холле отеля. На вопрос, успел ли он поужинать, махнул рукой: "Это не самая большая проблема. Я готов разговаривать".

ПЕРВЫЙ СЕЗОН – ВСЕГДА ПРИТИРКА ДРУГ К ДРУГУ

– Вы приехали на сбор в Рамзау не из Рупольдинга?

– Нет, из Тауплиц-Альма. Очень необычное место, должен сказать.

– С совершенно жутким горным серпантином наверх, по которому не то что ехать, идти страшно.

– Дорога да, согласен. Мало где такую встретишь, даже в Альпах. Плюс приходится оставлять машину на промежуточной парковке и ждать, когда кто-то заберет тебя на санях. Но я получил истинное удовольствие от поездки, масса впечатлений.

– Ваш визит в Тауплиц-Альм как-то был связан с работой?

– Я просто хотел посмотреть, как там все устроено – стрельбище, трассы, где установлены снежные пушки, как они работают. Знаю, что в тех местах на протяжении многих лет готовились российские лыжники. Условно говоря, мне нужно было понять: рассматривать Тауплиц как возможную базу для тренировочных сборов, или нет.

– И к какому пришли заключению?

– Для лыжной подготовки это идеальное место. В отношении биатлона есть довольно серьезные минусы. В этом регионе зимой нередки снежные лавины, а это означает, что стрельбище в любой момент может быть закрыто на неопределенный срок. Выкинуть пару недель тренировок в процессе подготовки к кубковому сезону – слишком большая роскошь.

– Поэтому Рамзау?

– Так ведь выбор невелик. В Европе не так много мест, где в октябре можно гарантированно кататься на снегу. Одно из них – в Италии, второе – в снежном тоннеле в Оберхофе. Последний вариант я считаю одним из лучших – там имеется весь комплекс: гораздо более просторное, нежели здесь, стрельбище, трасса для лыжероллеров, но и Рамзау очень мне нравится.

– Когда мы с вами разговаривали год назад почти сразу после вашего назначения, вы сказали мне, что у вас в команде собраны очень сильные спортсмены, прекрасный тренерский коллектив, и вы уверены, что результат не заставит себя ждать. Однако итог сезона оказался не слишком впечатляющим.

– Смотря что считать результатом. Если мы оцениваем его с позиции занятых мест и завоеванных медалей, кто-то наверняка скажет, что сезон был неудачен. Но есть и другие критерии. Первый сезон в новой команде – это всегда притирка друг к другу. С этой точки зрения мы добились многого, не говоря уже о том, что проделали очень хорошую совместную работу. Итог этой работы получился по всем показателям более эффективным, чем год назад, и для меня, как для тренера, это важно. Тогда российская мужская команда по итогам сезона осталась четвертой в Кубке наций, а в прошлом сезоне нам удалось подняться на одну ступень, стать третьими. Мои парни выиграли достаточно много медалей на этапах Кубка мира, совершенно блестяще провели эстафеты в Хохфильцене и Антхольце, в Рупольдинге проиграли эстафетную гонку только норвежцам.

На чемпионате мира в Осло – согласен: радоваться было нечему, поскольку медалей не оказалось. И это на самом деле было для меня крайне огорчительно, потому что несколько раз эти медали находились, что называется, на расстоянии вытянутой руки. Гараничев допустил один промах в заключительной стрельбе в спринтерской гонке – и проиграл третьему месту чуть больше десяти секунд. Мог он бороться и за медаль в гонке преследования. То же самое могу сказать про Антона Шипулина: если бы не два промаха на четвертом рубеже, он претендовал бы в гонке преследования за бронзу.



ДОМАШНИЙ ЧЕМПИОНАТ ДЛЯ ЛИДЕРА КОМАНДЫ – НЕ САМАЯ ПРОСТАЯ ИСТОРИЯ

– Это, похоже, излюбленная тема многих биатлонистов – рассуждать, каким бы мог быть результат, не случись промахов.

– Я не оправдываюсь. Просто хотел сказать, что стрельба – это наиболее уязвимый аспект во время соревнований. Тренер не может ничего подсказать на рубеже, соответственно, спортсмен вынужден разбираться со своими ощущениями, страхами и сомнениями самостоятельно. Давление, которое в этот момент оказывается на человека, трудно себе представить. Это и трибуны, которые далеко не всегда тебя поддерживают, и желание показать результат, и боязнь подвести команду.

– После чемпионата мира в Осло было много разговоров о том, продолжать ли ставить в эстафеты Евгения Гараничева, или уже прекратить эти эксперименты. Мало того, что в Осло он заработал на своем этапе штрафной круг. Один круг был у Гараничева за год до этого – на чемпионате мира в Контиолахти, два – на мировом первенстве-2013 в Нове Место, еще один – в 2012-м в Рупольдинге. Соответственно не могу не спросить: какова на ваш взгляд перспектива Гараничева оказаться в составе эстафетной четверке на февральском чемпионате мира в Хохфильцене?

– Мы с вами сейчас вспоминаем неудачи, но ведь в том же Осло была смешанная эстафета, где Евгений выступил превосходно. На этапе Кубка мира в Хохфильцене он стал в эстафете единственным, кто чисто прошел оба рубежа, да и в Антхольце оказался одним из лучших.

– Может быть, все дело в том, что ответственность в эстафете мирового первенства наиболее высока, и спортсмен просто не способен с ней справляться?

– Я знаю, как Евгений работает, насколько он может быть хорош. Не думаю, кстати, что чемпионат Европы в Тюмени был меньшим стрессом для Гараничева, чем выступление в Осло. Домашний чемпионат для лидера команды – это вообще не самая простая история. Но это не помешало российской команде с Гараничевым на последнем этапе одержать победу. По всем показателям Евгений был тогда в команде одним из наиболее быстрых, так что не бежать в эстафете он просто не мог.

– А не считаете ли вы ошибкой, что лидер команды был вынужден размениваться на второстепенный старт лишь потому, что чемпионат Европы был домашним?

– Мы очень тщательно просчитали всю подготовку, разбив команду на группы. И могу сказать, что выступление в Тюмени проходило для Гараничева исключительно в рамках подготовки к главному старту.



С КАСПЕРОВИЧЕМ РАЗНОГЛАСИЙ НЕ ВОЗНИКАЛО

– Кому на протяжении сезона принадлежало решающее слово в определении эстафетных составов – вам, или главному тренеру сборной Александру Касперовичу?

– Мне. При этом я всегда обсуждал с Касперовичем свои варианты и могу сказать, что разногласий между нами не возникло ни разу. Даже в тех случаях, когда возникали нештатные ситуации.

– Что вы имеете в виду?

– Например, на этапе Кубка мира в Хохфильцене я никак не мог решить, как поступить с Максимом Цветковым. В спринте он там был 29-м, в гонке преследования финишировал 11-м, причем его время, если брать только саму гонку без учета гандикапа, было лучшим. То есть по всем параметрам я был обязан поставить Максима в эстафету. Но дело в том, что все старты шли в Хохфильцене подряд, без единого дня отдыха между гонками. Головой я прекрасно понимал, что отработать три таких старта подряд для молодого парня – большой, а главное, не очень оправданный риск. Но принять решение и сообщить о нем Цветкову было для меня не так просто.

Похожая ситуация была на этапе в Антхольце с Антоном Бабиковым. Он показывал в тот период совершенно потрясающую готовность, шел в первой десятке общего зачета. Но Антхольц – это были те же самые три старта подряд, причем на высоте. И мы приняли решение не ставить Антона в эстафету. Все-таки на этапах кубка IBU, где он до этого в основном стартовал, по три гонки подряд бегать не приходилось ни разу.

– Год назад было очевидно, что в России, помимо Антона Шипулина, работающего по индивидуальному плану, есть первая команда, которой руководите вы, и резервная – Андрея Падина. Сейчас впору вести речь о двух равноценных бригадах. Вас не обижает, что вместо того, чтобы получить в свое распоряжение всех лучших, вы вынуждены работать в условиях постоянной конкуренции с Падиным?

– Для меня это абсолютно не проблема. Есть внутрироссийские соревнования, есть рейтинг, и есть сборная команда, в которую должны войти все сильнейшие. Кто именно подготовит больше спортсменов для сборной, не имеет значения. Задача устроить соревнование между тренерами перед нами не стоит. И я, и Андрей заинтересованы прежде всего в том, чтобы отобрать 6-7 человек для участия в Кубке мира и столько же – для кубка IBU. Наверняка по ходу сезона будет происходить ротация. Но об этом мы уж как-нибудь договоримся.

– Руководить командой на этапах Кубка мира будете вы?

– Да.

– Каким вы считаете стиль нынешней тренировочной работы вашей группы – российским, или немецким?

- Не думаю, что можно провести какую-то реальную границу. Все-таки я пока еще молодой тренер, поэтому мне интересно все. У нас с моими российскими коллегами идет постоянный и очень интенсивный обмен информацией, биатлон – это вообще достаточно интернациональная история, я бы сказал.



ЛЮБЛЮ АНТЕРСЕЛЬВУ – СТОЛЬКО РАЗ ТАМ ВЫИГРЫВАЛ…

– До того, как встретиться с вами, я разговаривала с вашими коллегами и услышала от них две противоположные точки зрения. Одна сводится к тому, что профессиональный биатлонный мир до такой степени узок и открыт, что в нем по большому счету не осталось секретов. Другая – что секреты есть у каждой страны, и они тщательно охраняются. А что скажете вы?

– Я бы сказал, что секреты есть, но они, как правило, не касаются глобальных вещей. Скорее отдельно взятых ситуаций. Например, подводке к какому-то конкретному старту. Или методам восстановления спортсмена после болезни. Есть чисто личные тренерские предпочтения, которые касаются использования высокогорья. Понятное дело, что со стороны какие-то чужие действия могут казаться странными, можно искать в них тайный замысел, но сам я предпочитаю просто спрашивать, если вижу что-то необычное. Ну, или наблюдать со стороны: не окажутся ли чужие действия ошибочными. И делать выводы.

– Как рано вы начали нынешний сезон?

– На две недели позже, чем команда начала его в прошлом году. Это было связано с тем, что сам сезон закончился позже обычного – в апреле. Потом спортсмены разъехались по домам, эмоционально "подзарядить батарейки", после чего мы и начали работать. Должен сказать, что работать стало легче не только потому, что мы притерлись. Любая новая работа провоцирует в организме спортсмена множество изменений, даже когда сам атлет не отдает себе в этом отчет. Это довольно длительный процесс. Но начиная со второго года, все идет уже гораздо более гладко и с большей эффективностью.

– Когда вы планируете начать отбор на первые этапы Кубка мира?

– Три человека у нас идут без отбора – это Шипулин, Гараничев и Антон Бабиков. Так что нам нужно отобрать всего лишь троих. За неделю до первого этапа Кубка мира в Остерсунде мы планируем устроить простартовку в Бейтостолене, там и будет принято окончательное решение по составу.

– Многие российские спортсмены стреляют из ижевского оружия. Выходит, оно лучше немецкого Аншютца?

– Оно просто другое. Все остальное – вопрос личных предпочтений и привычек. Мы же не удивляемся, что все немецкие биатлонисты используют немецкие винтовки? Почему должны удивляться тому, что русские биатлонисты выбирают оружие, сделанное в России?

– А разница в манере стрельбы у немцев и русских существует?

– Самая большая разница заключается, как ни странно, не в стрельбе, как таковой. При сильном ветре немецкие спортсмены с детского возраста приучены сразу делать поправки и только после этого начинать стрелять. В России в аналогичной ситуации принято работать с выносом – смещать ствол относительно мишени. Далеко не всегда спортсмены вообще вспоминают о том, что нужно сделать поправку. Но мы над этим работаем.

– У вас есть свои личные предпочтения среди тех мест, где проводятся этапы Кубков мира?

– Прежде всего это Рупольдинг. Я там живу, много лет тренировался, знаком с местными жителями, каждый из которых может безо всяких церемоний со мной пообщаться. Смею думать, что и сейчас там болеют за меня особенно горячо. Люблю Антерсельву – столько раз там выигрывал… Многие, знаю, считают, что это сложный этап – из-за высоты. Но я бы сказал, что высота в Антерсельве особенная. У меня даже сейчас неизменно возникает там ощущение, что я начинаю лучше и быстрее двигаться, лучше себя чувствую. Так было и раньше, десять лет и пять килограммов назад, когда я бегал сам.

Один из тренеров мужской сборной России – о скрытых резервах нашей команды, стыковке несовместимого и величии сингапурского плавания.

За минувший сезон Андрей Падин добился того, что его команду перестали именовать резервной, а Антон Бабиков не только вошел в число лучших российских биатлонистов, но и завоевал право поехать на первые этапы Кубка мира без какого бы то ни было отбора. На вопрос, насколько принципиальным для него было вывести свою группу на один уровень с основной командой, тренер ответил:

– Никакого принципа, желания во что бы то ни стало кому-то что-то доказать у нас не было. В прошлом году мы обозначили конкретные задачи, главной целью было удачное выступление на чемпионате Европы в Тюмени, просто в процессе этой работы некоторые из наших спортсменов начали наступать на пятки лидерам.

В РОССИИ ОТ ЛЮБОГО ТРЕНЕРА ЖДУТ МГНОВЕННОГО РЕЗУЛЬТАТА

– Насколько велика конкуренция между вами и Рикко Гроссом сейчас?

– Не сказал бы, что она есть. Наша общая задача – сделать одну сильную команду. И для меня не имеет значения, чьих спортсменов в этой команде в итоге окажется больше.

– Думаю, что вы сейчас говорите мне неправду, и объясню почему: в России исторически было принято превозносить варягов. А такая постановка вопроса должна очень сильно, как мне кажется, обижать "своих" тренеров.

– Ваше право так считать, но я бы этого не сказал. Раз уж было принято решение пригласить в сборную иностранного тренера, все мы должны ему помогать. Я считаю именно так.

– Год назад Гросс сказал, что от иностранного тренера все ждут быстрого результата.

– В России от любого тренера ждут мгновенного результата, традиция у нас такая. Долгосрочные проекты интереса ни у кого не вызывают. Даже если мы посмотрим на последнее четырехлетие, которое предшествовало Играм в Сочи, тренерский состав каждый год либо менялся полностью, либо обновлялся.

– Возможно все дело в том, что люди, которые приходят в главную команду страны, должны уметь давать результат?

– В идеале – да, просто не всегда получается. Работа со спортсменами высокого класса – это непрерывный поиск. Меняются методики, растут скорости, все движется вперед, и хочешь – не хочешь, ты должен обязательно привносить в тренировку что-то новое. Другой вопрос, что у каждого человека, который приходит в сборную, должна быть своя программа. И линию он должен гнуть свою, раз уж взялся.

– Вы помните, как пришли в сборную?

– Давно это было. Но целенаправленно с одной группой я работаю второй год, правда, высокая ответственность появилась только сейчас: в связи с тем, что ребята стали очень быстро прогрессировать, от них ждут в этом сезоне более высокого результата.

– От них или от вас?

– Есть хорошая пословица на этот счет: выигрывают спортсмены, проигрывает тренер.

– Разделяете точку зрения, что отечественный биатлон проигрывает иностранному уже на уровне методик?

– Нет, не разделяю. Наши тренеры достаточно грамотны, методической литературы сейчас много, ничего революционного в этих методиках нет, можно выбрать любую программу и по ней двигаться. Главное отличие современных методик от более ранних заключается в том, что сейчас в работе стали стыковаться несовместимые, как раньше казалось, вещи.

– Например?

– Раньше считалось, что над каждым качеством нужно работать отдельно. Сейчас же тренировки стали более комбинированными. Это происходит не только в биатлоне, но и в лыжных гонках. Большинство медалей разыгрывается ведь на финише, значит, спортсмен должен сохранять способность на то, чтобы не просто добежать дистанцию до конца, но и атаковать соперника, играть с ним.


Андрей ПАДИН. Фото СБР


ЗАЧЕМ РАНЬШЕ ВРЕМЕНИ ВЫЖИМАТЬ ИЗ СПОРТСМЕНА ВСЕ СОКИ?

– Валерий Медведцев в своем интервью достаточно подробно разложил проблемы женского биатлона, над которыми, по его мнению, следует работать прежде всего. Вы могли бы дать подобную оценку мужскому российскому биатлону?

– В нашей стране приоритетными всегда считались медали чемпионатов мира и Олимпийских игр, по ним оценивали и работу тренера. Сейчас народ в массовом порядке стал задумываться над тем, как выиграть общий зачет Кубка мира. Сказать, что для достижения этого результата нашим ребятам не хватает каких-то качеств, я не могу. Другой вопрос, что у иностранцев сезон всегда распланирован очень жестко. Если в плане нет какого-то старта, человек никогда туда не поедет. У нас, к сожалению, все довольно часто меняется. Поэтому у спортсменов больше страха сделать ошибку и вообще потерять свое место в команде. Мне кажется, это сказывается на результате не лучшим образом: ни к чему, считаю, устраивать контрольные тренировки накануне чемпионата мира, если состав уже отобран, пусть он целенаправленно готовится к своим видам программы.

– То есть вы сторонник того, чтобы отобрать команду в начале сезона и уже не дергать ее никакими дополнительными отборами?

– Конечно. Все спортсмены на протяжении сезона у нас так или иначе на виду, есть рейтинг IBU, рейтинг СБР. Мы же формируем команду весной из тех, кто уже заработал право выступать, готовим людей, ведем к цели. Зачем придумывать что-то еще? Зачем раньше времени выжимать из спортсмена все соки? Появится талантливый спортсмен – это уж точно не пройдет мимо тренерского внимания. Определенная ротация состава в сезоне, разумеется, должна быть, но в разумных пределах.

– Спортсмены нередко говорят, что выступления на Кубке IBU и на Кубке мира – это совершенно разные вещи. Вы тоже так считаете?

– Кубок мира, безусловно, имеет более высокий накал: там больше зрителей, там телевидение, поэтому, если спортсмен внутренне не готов к повышенному вниманию, ему действительно тяжелее выступать. Просто для наших ведущих спортсменов отправка на Кубок IBU однозначно расценивается как наказание. А те же норвежцы считают иначе. Для них обычная практика, когда на Кубках IBU выступают первые номера команды, если им нужны дополнительные старты. Конкуренция на этапах там тоже весьма серьезная, да и выигрывать непросто.

Еще один сложный момент заключается в том, что, приезжая в основную команду с Кубка IBU, спортсмен оказывается в более сложном положении, поскольку получает менее удобные стартовые номера. И результат сразу начинает сильно зависеть от погоды – от того, разобьется трасса к концу гонки или нет. Когда Евгения Гараничева с Кубка IBU пригласили на этап Кубка мира в Антхольц, он стартовал в числе последних, а пришел 13-м. То есть с первого раза показал очень высокий результат. Но чаще бывает наоборот.

– Почему в Антхольце нашей команде обычно везет?

– Во-первых, погода там всегда соответствует российской, она по-настоящему зимняя: солнце, сыпучий снег. Во-вторых, более удобный для наших спортсменов профиль трассы: небольшие подъемы, позволяющие хорошо и эффективно отработать, и спуски, на которых можно успеть отдохнуть. Есть и третий пункт: иностранные спортсмены к этому этапу уже значительно устают, мы же массово начинаем набирать форму, поскольку уже близок чемпионат мира.

– А какой из этапов вы назвали бы наиболее тяжелым?

– Наверное, Рупольдинг. Там всегда непредсказуемая погода плюс сложная трасса. Там негде отдохнуть. Сначала идет продолжительный равнинный кусок, где приходится очень напряженно работать, и следом хороший, тяжелый подъем. Плюс – крутые спуски, где тоже приходится работать, а не отдыхать. Другими словами, по ходу всей дистанции спортсмену приходится постоянно быть в напряжении.


Андрей ПАДИН. Фото СБР


НАШ ТРЕНЕР – ЭТО И НЯНЬКА, И ПСИХОЛОГ, И АДМИНИСТРАТОР

– Психологическая работа с подопечными тоже лежит на ваших плечах?

– Ну а как же? Тренер должен постоянно чувствовать, кого подбодрить, кого успокоить, с кем поговорить по душам. Иногда спортсмены просят помочь решить какие-то бытовые проблемы, так что тренер у нас помимо основной деятельности – это и нянька, и психолог, и администратор.

– С какими из психологических проблем вам приходится чаще сталкиваться?

– С тем, что спортсмен обладает прекрасными данными, но не очень верит в себя. Не верит, что справится с нагрузками, что успеет восстановиться – недооценивает собственные возможности, я бы сказал. И очень боится перетренироваться, хотя до этого у нас не доходило ни разу ни в одной из команд, где я работал. Бывает и наоборот, но реже.

– Современный биатлон представляет собой сейчас некую абсолютную квинтэссенцию качеств: люди очень быстро бегут, очень быстро стреляют и очень точно стреляют. За счет чего, на ваш взгляд, можно продолжать добиваться прогресса?

– Не думаю, что большой прогресс возможен в стрельбе. Можно разве что сбросить несколько секунд за счет еще большего сокращения времени, которое спортсмен проводит на рубеже. А вот совершенствовать бег вполне можно за счет технологий. Скорость ведь зависит не только от кондиций спортсмена, но и от лыж, от смазки.

– Есть ли в биатлоне спортсмен, который для вас особо интересен и по каким-то причинам стоит особняком от остальных?

– Пожалуй, нет. Всякому овощу свое время: талантливые спортсмены в нашем виде спорта появляются непрерывно, говорить о том, что кто-то из них лучше, а кто-то хуже, я бы не стал.

– Но ведь в любом виде спорта есть и "знаковые" фигуры – как Майкл Фелпс в плавании. О котором первые несколько дней Олимпийских игр в Рио-де-Жанейро все наперебой говорили, что он уже "не тот", а он забрал пять золотых медалей и уехал.

– Понятно, что тут напрашивается сравнение с Оле-Эйнаром Бьорндаленом, но знаете, применительно к Фелпсу меня куда сильнее впечатлил сингапурский мальчик, который несколько лет назад фотографировался с Майклом как со своим кумиром, а в Рио его обыграл. У меня, кстати, нет никакого удивления по поводу количества титулов у Фелпса или Бьорндалена. Если любишь свой вид спорта, фанатично предан ему и не боишься работать – почему нет? Беда многих наших спортсменов заключается в том, что они, приходя в спорт, ставят перед собой единственную задачу: выиграть Олимпийские игры. И когда эта задача оказывается решена, мотивация продолжать работу у некоторых спортсменов просто пропадает. В российском биатлоне вообще не так много спортсменов, кто прошел бы больше двух Олимпиад. Бьорндален же по-прежнему голоден до побед. Если чем-то и восхищаться, так именно этим.

– Что для вас самое тяжелое в тренерской профессии?

– Когда в команду приходит новый спортсмен. Изучить его, понять, добиться, чтобы он тебе поверил, но не заставить, а именно убедить.

– Неожиданный ответ. Мне всегда казалось, что любой новый человек, попадая уже в сложившийся коллектив, автоматически начинает жить по законам этого коллектива.

– Это так. Но насколько быстро он сумеет в этом коллективе раскрыться, зависит прежде всего от тренера.

Спортсменка сборной России рассказала о том, что же с ней на самом деле произошло на прошлом чемпионате мира, когда она внезапно была снята с гонок и оправлена домой.

Предыдущий сезон сложился у Ольги Подчуфаровой так, как не принято желать даже самому заклятому врагу. Спортсменке удалось одержать свою первую победу в Кубке мира, выиграв спринт в Антхольце, но заплатила она за это слишком дорогой ценой – удручающим провалом все в том же спринте на мировом первенстве в Осло, где Ольга стала 65-й, впервые в карьере не попав в гонку преследования.

Встретившись со спортсменкой в австрийском Рамзау, мне хотелось спросить лишь об одном: что произошло между феерическим взлетом в Антхольце и тем единственным стартом в Осло, после которые тренеры сочли за лучшее экстренно снять Подчуфарову со всех оставшихся дистанций и отправить ее домой.

– Наверное все началось еще раньше, – вздыхает она на мой вопрос. – В январе я уже понимала, что вот-вот наступит критический момент. Январь вообще получился тяжелым: я бегала из последних сил, не пропуская ни одной гонки, спала всего по два-три часа в сутки, не могла есть. То есть сама понимала, что все это – не очень хорошие признаки. Спринт в Антхольце был 17-й гонкой подряд и этот этап стал, видимо, последней каплей: восстановиться к гонке преследования мне толком не удалось, а эстафета и вовсе далась неимоверным напряжением.

Сейчас задним числом я понимаю, что мне совершенно не нужно было в том состоянии лететь на этапы на другой континент, а нужно было после Антхольца просто отдохнуть и подводиться к чемпионату мира в индивидуальном порядке. Но тогда мне и в голову не пришло отказываться от стартов. Сказали, что нужно ехать? Ну значит едем... Возможно мне просто не хватило опыта уловить тот момент, когда нужно остановиться. Сезон-то был у меня первым по-настоящему полноценным – до этого в таком режиме мы не работали никогда. Поэтому и хотелось соответствовать, что ли.

Ну а потом все начало просто наслаиваться: акклиматизация, разница во времени, в Канаде добавилась еще и высота, в Европу я в итоге вернулась окончательно разобранная. Две недели тренировалась в восстановительном режиме, откатывалась. Как только пыталась делать какую-то скоростную работу, состояние снова начинало разваливаться. Но то, что в Осло не сумею, пробежав спринт, попасть в пасьют, мне даже в страшном сне привидеться не могло. На этом сезон для меня закончился.

– И вы решили не ехать в Ханты-Мансийск?

– Я вообще-то очень большой оптимист по жизни. Но иногда имеет смысл взглянуть на вещи реально. Это был тот самый случай.

– Не было паники в душе, что выбраться из этого состояния вы уже не сможете?

– Я реально не понимала, как будет вести себя мой организм дальше. Уже потом, когда вернулась в Москву и прошла медицинское обследование, личный тренер мне сказал: нужно быть готовым к тому, что восстановление затянется на несколько месяцев.

– Он оказался прав?

– Сейчас посчитаю. С 5 марта – видите, я даже число той злополучной спринтерской гонки помню – прошло полгода, прежде чем я почувствовала, что готова работать так, как работала раньше. К команде я присоединилась только в июле. В прежние сезоны я в июле чувствовала себя уже очень хорошо, а к сентябрю успевала набрать довольно высокую функциональную форму. В этот раз было невероятно тяжело.

– Что помогало вам не опустить руки в эти полгода?

– Наверное, сознание, что назад дороги нет. Что я нахожусь на самом дне глубокой ямы и путь из нее один – карабкаться наверх. Или так и остаться на дне. Но таких вариантов я, честно говоря, не рассматривала изначально. Могу точно сказать, что это было самое тяжелое лето в моей жизни. А в сентябре уже все стало неплохо. К чемпионату России мы специально не подводились, но был ряд контрольных тренировок, который показал, что все уже нормально. В целом же я поняла, что не нужно пытаться заглядывать вперед, что-то загадывать. Нужно просто жить сегодняшним днем. И делать ту работу, которую должен.

– Плакали вы летом много?

– Были моменты какого-то абсолютного бессилия. Но они довольно быстро проходили. Тут я сама постоянно себе напоминала, что чем больше я буду угнетать себя мыслями, что у меня что-то не получается, тем будет только хуже. Значит, нужно уметь радоваться даже крошечным сдвигам, находить плюсы везде, где их только можно найти. Это умение, пожалуй, стало самым главным опытом, который мне удалось извлечь из всей ситуации в целом.

– Пока вы карабкались наверх, хоть сколько-нибудь интересовались тем, что происходит в сборной? Что там меняются тренеры, появляются новые люди, формируются бригады...

– Конечно меня интересовали эти вопросы. Будет ли сборная разделена на группы, например. На протяжении трех предыдущих лет не могу сказать, что я не прогрессировала, но вполне возможно что этот прогресс шел в том числе в силу взросления. При этом на весь сезон целиком меня из года в год не хватало. Значит, что-то я делала не так.

– Что дает основания полагать, что сейчас эта ситуация изменилась?

– Мне кажется, что программа, предложенная нашим нынешним тренером Виталием Норицыным, это как раз то, что мне нужно. Хотя понятно, что по-настоящему судить об этом можно будет только в конце сезона.

– Это правда, что вы хотели вообще уйти на индивидуальную подготовку?

– Нет. Всегда наоборот считала, что тренироваться нужно только в команде. Это и конкуренция, и спарринг, ты постоянно можешь себя с кем-то сравнить. А главное, я прекрасно понимаю, что для успеха сборной нужен настоящий командный дух. Когда бежишь не только за себя, но и за остальных. И переживаешь за остальных так же сильно, как за себя.

– Боюсь, что в данном случае вы рисуете слишком идиллическую для большого спорта картинку.

– Я тоже до определенного момента была уверена в том, что такое невозможно. Переубедило меня в этом общение с Катей Юрловой. Именно благодаря ей поняла, что в спорте может быть настоящая дружба и настоящий командный дух. А сейчас вижу, что тренеры всеми силами способствуют тому, чтобы атмосфера в команде была именно такой. И верю, что когда-нибудь мы станем именно такой командой, которая сумеет решать любые задачи.

СОБЕСЕДНИКИ Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ

Спортсменка сборной России – об улыбках тренера, оскорблениях в интернете и занятиях хореографией.

Ее критиковали весь сезон по поводу и без. За низкую скорость, за плохую стрельбу, но сильнее всего – за эстафеты, в которых она, Дарья Виролайнен, привозила команде по два штрафных круга оба раза, когда стартовала в командной гонке – на этапе Кубка мира в Рупольдинге и на мировом первенстве в Осло. Хотя на самом деле мы, болельщики, скорее всего просто проецировали на спортсменку свои собственные ожидания: мама – трехкратная олимпийская чемпионка, папа – тоже известный биатлонист, значит и дочери на роду написано стать выдающейся спортсменкой. Подобный гнет выдерживают немногие. Наверное поэтому в свое время и родилась крылатая фраза про гениев и их детей.

– Даша, почему вы решили работать в этом сезоне в группе Валерия Медведцева? Это ведь ваш выбор?

– Поработать с Медведцевым мне действительно хотелось, хотя вряд ли объясню, почему. Сначала ведь речь шла о том, что Медведцев будет руководить всей женской командой, потом выяснилось, что групп будет две. Я оказалась у Валерия Алексеевича и сразу почувствовала, что от него исходит очень позитивная энергия. Возможно, подкупило именно это. Кроме того мой личный тренер Леонид Мякишев очень верит в то, что если кто и поднимет российский женский биатлон, так это именно такие тренеры, как Медведцев.

– Хотите сказать, что плачевное состояние женского биатлона вы с тренером обсуждали?

– Так вся страна его обсуждает, не только мы. Просто бывает обидно слышать от болельщиков, что мы занимаем чьи-то места, ничего не делаем на тренировках, что из-за этого нет результата. На самом деле мы много работаем. Очень. А результата почему-то нет.

У НАС ИЗМЕНИЛАСЬ АТМОСФЕРА В КОМАНДЕ

– Позапрошлый сезон тем не менее сложился у вас вполне прилично. Вы заняли 16-е место в общем зачете Кубка мира, поднимались на подиум в Антхольце, став второй в гонке преследования. Что случилось потом?

– Потом стало сложнее. В сборной нас было 16 человек, а это, конечно же, многовато. Найти подход к каждому, или хотя бы время с каждым поговорить, тренерам удавалось далеко не всегда. По одному графику тренировались и те, кто выступал в основе, и те, кто не выступал даже в этапах кубка IBU. Я делала ту же самую работу, что в первый год, когда попала в сборную, а результаты начали снижаться.

– Возможно дело было просто в том, что выросла конкуренция?

– Не исключаю. Но и у себя я не чувствовала никакого прогресса.

– Практически весь сезон шли разговоры о том, что вам требуется психолог. Сами вы такую потребность ощущали?

– Считаю, что лучше тренера никто не подскажет, чего именно не хватает спортсмену. Мне кажется, что дело не в работе с психологом. Толк может быть лишь тогда, когда ты сам проанализируешь проблему, пропустишь ее через себя, обсудишь с тренером...


Дарья ВИРОЛАЙНЕН стрелять любит больше, чем бегать. Фото AFP

– При условии, что вообще хочешь что-то с тренером обсуждать.

– Согласна. Но сейчас у нас реально изменилась атмосфера в команде. Эмоциональное состояние стало совершенно иным, даже очень тяжелые тренировки переносятся намного легче, чем раньше. Да, бывает очень тяжело, но я помню, как в один из таких дней, когда я просто "умирала", Медведцев вдруг сказал мне: "Улыбнись. Ты же любишь свою работу?". Такое отношение очень сильно заряжает энергией. Начинаешь понимать, что реально горы своротить готов. И совершенно не расстраиваешься даже когда что-то не получается. Потому что знаешь, что рано или поздно все получится.

– Бывает ощущение, что нагрузки чрезмерно велики?

– Если говорить о моих личных ощущениях, тяжелей всего дался августовский сбор в Сочи. Дело в том, что я вообще тяжело переношу Сочи. Там всегда очень жарко, плюс высота, акклиматизация. Весь сбор я убеждала себя, что вот-вот станет легче, а легче никак не становилось. Но я все-таки склонна считать, что дело именно в Сочи, а не в тех нагрузках, которые предлагает Медведцев. Да, мы делаем очень интенсивную скоростную работу. Но тренировки не продолжаются по три часа. Общий километраж получается вполне нормальным. Таким образом я еще не работала ни разу, хотя нечто похожее нам два года назад предлагал Андрей Падин. Кроссы мы тоже бегаем интенсивные. Но мне от такой работы комфортно. И другим девочкам, насколько могу судить, тоже.

СМОТРЕТЬ ТУТ

ПЛАКАТЬ ИЗ-ЗА БОЛЕЛЬЩИКОВ ТОЧНО НЕ СТОИТ

– Ваш дебют в сборной в 2013-м на этапе Кубка мира в Поклюке сразу увенчался вторым местом в спринте. Столь крупный успех не вызвал завышенных ожиданий?

– Нет. Я с самого начала понимала, что моя заслуга в том результате не так уж и велика – просто звезды так сошлись. На том же самом этапе я бежала и пасьют, и масс-старт, и успела понять, что скорости нереально отличаются от тех, к которым мы привыкли на кубках IBU и тем более – бегая в России. Эйфория после первого подиума конечно же была, но я вполне отдавала себе отчет в том, что так не будет всегда.

– В биатлоне принято много говорить про опыт выступлений. Какие именно качества пришли к вам с опытом?

– Опыт – это прежде всего понимание, как именно на том или ином уровне бегают спортсмены. Когда впервые едешь на Кубок мира, этого себе не представляешь. То есть понимаешь, что все бегают быстрее, чем на кубках IBU, но чтобы настолько... Когда в Поклюке на своем первом этапе я попала в масс-старт, то помню была в шоке после старта. Заорать хотелось: "Люди, куда вы несетесь? Еще же двенадцать с половиной километров впереди!"

С другой стороны в Кубке мира с каждой гонкой ты все отчетливее понимаешь, что нужно постоянно работать на пределе. С самого первого метра и до последнего. Психологически это тоже непростое испытание. Невозможно не думать о том, что здесь собрались все сильнейшие, что везде видеокамеры, что тебя постоянно показывают тоже, болельщики рядом, опять же, которые потом будут обсуждать в интернете каждый твой шаг. На то, чтобы со всем этим справиться, уходит очень много энергии. В сезоне-2013/14 я застала, не считая Поклюки, лишь последние этапы сезона, а на следующий год вплоть до Нового года каждая гонка была колоссальнейшим стрессом. Я сильно похудела тогда, мало ела, и лишь после января почувствовала, что меня начинает "отпускать".

– Вам приходилось плакать из-за того, что приходится читать о себе в интернете?

– Нет. Это неприятно, обидно, особенно когда грязью поливают не только тебя, но и всю твою семью, но плакать из-за этого точно не стоит. Если гонка совсем не сложилась – да, я заплакать могу.

– Как вы живете столько лет с тем, что для большинства биатлонного народа вы прежде всего "мамина дочка" и только потом – самостоятельная личность?

– Когда была маленькой, было ужасно понимать, что я всем кругом должна только потому, что моя мама – Анфиса Резцова. По мере взросления стало легче. У мамы – свои медали, у меня – свои, я и сама уже мама в конце концов. У меня другой путь, другие возможности, и я давно уже не огорчаюсь по этому поводу. Разве что немного расстраиваюсь, когда мама по любому поводу публично бросается на мою защиту. Это объяснимо и даже наверное правильно – любая мама всегда будет защищать своего ребенка. Но могу точно сказать, что родители никогда не пытались искать для меня легких путей. Более того, всегда учили тому, что я сама должна добиваться результата и этим результатом зарабатывать себе имя. Считаю, это правильно: если вдруг сложится так, что результата у меня не будет, ничье место занимать не стану.


Дарья ВИРОЛАЙНЕН (№11) предпочитает контактные гонки. Фото AFP

БОЛЬШЕ ЛЮБЛЮ СТРЕЛЯТЬ, ЧЕМ БЕГАТЬ

– Вам нравится бегать в эстафетах, или вы их боитесь?

– Вы знаете, нравится. Да, очень стыдно и очень больно, когда подводишь команду. Особенно когда это происходит на ответственных соревнованиях. На том же чемпионате мира я, помню, волновалась ничуть не сильнее, чем на других соревнованиях. Но пришла на стойку – и все: меня просто "выключило". Когда стала заряжать дополнительные патроны, чувствовала, что у меня трясется все: руки, ноги. И я ничего не могла с этим поделать. Но я очень хочу внутренне себя перебороть. А для этого нужно продолжать бегать в эстафетах.

– За все годы, что вы занимаетесь биатлоном, у вас был кумир?

– По сторонам я, разумеется, смотрю, но не склонна идеализировать людей. У каждого из лидеров можно что-то почерпнуть. У того же Мартена Фуркада – манеру игры. Даже со стороны бросается в глаза, как много удовольствия человек испытывает от того, что делает на лыжне. Наверное поэтому и результат у него получается выдающимся. Мне очень хотелось бы когда-нибудь достичь такого состояния.

Просто у Фуркада, как и у Оле-Эйнара Бьорндалена, слишком много качеств, которые выделяют их из общего круга. Возможно поэтому сильнее запоминаются не их победы, которые на самом деле закономерны, а что-то из ряда вон выходящее, как победа Насти Кузьминой на Олимпиаде в Ванкувере. У которой на этапах Кубка мира долгое время вообще ничего не получалось. А на Играх раз – и все сложилось.

– А ведь вы правы. Я и сама когда думаю о Дарье Домрачевой, вспоминаю не три ее победы в Сочи, а этап Кубка мира в Оберхофе, где Даша перепутала "лежку" и "стойку".

– Как раз пример Домрачевой постоянно напоминает мне о том, что ошибки случаются даже у великих. В позапрошлом сезоне на этапе Кубка мира в Ханты-Мансийске у Даши ведь снова возникла ситуация, когда она собралась стрелять в неправильной позиции. Просто болельщики закричали в тот момент так громко, что Даша потом даже поблагодарила их в каком-то интервью. Сказала, что без их помощи она не получила бы свой Хрустальный глобус.

– Какие-то предпочтения среди личных дистанций у вас имеются?

– Люблю масс-старты. А самая нелюбимая дисциплина – спринт. Наверное все дело в том, что по своему характеру я – стайер, и пока разгоняюсь, спринт уже заканчивается. Сколько раз безала за те два года, что выступаю в Кубках мира, столько раз сильно проигрываю именно на первом круге. Контактная гонка сложна по своей психологии, но когда постоянно видишь соперника, есть на кого равняться. Ты можешь зацепиться за кого-то и потерпеть.

– В жизни вы терпеливый человек?

– Да. Нас ведь в семье четверо, я – самая уравновешенная и спокойная. Всегда кропотливо делала уроки, когда училась в школе, у меня не столько физического здоровья, как у средней сестры – Кристины, в этом плане она более одарена от природы, зато на тренировках я работаю всегда в два раза больше, чем нужно, и это не доставляет мне дискомфорта. Знаю, что иначе просто не будет результата. У меня в голове вообще очень прочно сидит убеждение: если человеку чего-то не дано, значит нужно просто больше работать.


Дарья ВИРОЛАЙНЕН мечтает о личной медали Олимпийских игр. Фото AFP

– Что в вашем представлении является пределом спортивного счастья?

– Индивидуальная медаль на Олимпиаде, причем любого достоинства.

– У вас не только три сестры, но еще и девятилетний сын – Даниэль. Вы видите его биатлонистом?

– Даже не знаю. Сын с удовольствием катается на лыжах, но каких-то особенных восторгов по этому поводу я у него не замечала.

– Ну, так наверное вы и сами не сразу прикипели к спорту?

– Со мной как раз все происходило совсем иначе. Родители постоянно таскали меня на сборы, когда выдавалась такая возможность, в том же Рамзау я впервые прошла с папой большой круг, когда мне было всего шесть лет. А в семь уже занималась в секции лыжных гонок. Хотя мама как-то сказала, что хотела отдать меня в большой теннис. Она вообще постоянно пыталась пристроить меня в какие-то кружки. Я ходила на какие-то прослушивания, пробовала заниматься хореографией, но быстро поняла, что все это – вообще не мое. А на лыжи встал – и беги себе, пока сил хватит.

– Почему же не остались в лыжных гонках, а ушли в биатлон?

– Потому что биатлон интереснее. Меня все сравнивают с мамой, хотя характер у меня на самом деле папин. А он всегда был прекрасным стрелком. Я тоже больше люблю стрелять, чем бегать. Хотя про мою стрельбу в прошлом сезоне лучше вообще не вспоминать – постоянно хотелось перемотать “пленку” назад. И ведь не сказать, что стрельба не шла. В том же Осло в индивидуальной гонке я на первом, третьем и четвертом рубежах отстрелялась на ноль. А на втором сделала четыре промаха – заклинило.

– В ответственных соревнованиях вы ощущаете себя взрослой или маленькой?

– Интересный вопрос. Наверное, менее опытной. В связи с этим иногда и возникает ощущение, что вокруг одни взрослые. Та же Доротея Вирер, хотя на самом деле она моложе меня. Не знаю, почему так. Может быть, в Европе иначе тренируются, не тратят столько сил на отбор. Но со стороны очень хорошо видно, что для иностранцев биатлон – игра, а совершенно не тяжелая работа. И мне сейчас очень нравится, что Медведцев постоянно напоминает нам на тренировках: “Девочки, надо играть, получать от гонок удовольствие. Это – самое важное!”

Вице-чемпионка Олимпийских игр 2014 года в спринте и обладательница олимпийского серебра в эстафете Ольга Вилухина приняла решение завершить свою карьеру.

В своем фейсбуке спортсменка написала:

Дорогие мои болельщики!

В первую очередь я обращаюсь к вам – людям, которые поддерживали, переживали и зачастую вдохновляли меня. Среди вас есть близкие и не очень, но со всеми вами в этот момент я хочу быть также искренна, как вы были со мной все это время. Возможно, сейчас я даже буду чересчур искренна. Не хочу никого вводить в заблуждение и делать вид, что тренируюсь и готовлюсь к Пхенчангу. С октября я прекратила тренировки и приняла решение о завершении спортивной карьеры.

Знаю, что вы поймете меня. После Олимпиады в Сочи, как вы помните, я пропускала целый сезон, восстанавливая здоровье. Домашней Олимпиаде и подготовке к ней были отданы все силы, вся энергия, все эмоции и весь опыт, который мы набирали с самого детства. Игры в Сочи стали настолько сильным и ярким событием в жизни, что для меня оказалось уже невозможно вернуться в прежнее состояние. Не столько физически, сколько эмоционально.

Я из тех людей, которым важнее всего видеть цель. Только когда есть большая задача, можно каждое утро просыпаться на зарядку, выходить на тренировку в любую погоду забывая про свое "не могу" и "не хочу", день за днем отказываться от ужина и ничего не знать про обычные календарные праздники. Но когда цели нет, нет и сил.

Не буду скрывать, после Олимпиады в Сочи у меня появилась другая – исключительно личная цель. Цель моей личной неспортивной жизни, если быть точной.

Возможно, поэтому не получилось, полностью сконцентрировавшись на работе, добиться высоких результатов в прошедшем сезоне. Поверьте, было сделано все возможное, чтобы вернуться на прежний уровень. Я честно и много работала, но удовольствия от работы уже не было. Этот опыт еще больше убедил меня: чтобы добиться большого успеха, нужно гореть.

На церемонии награждения в Олимпийском парке, мне казалось, что нет на Земле человека счастливее меня! Знаю, что мне уже не прожить этих эмоций в спорте, поэтому и ставлю точку. Я бесконечно благодарна всем, кто помог мне добиться этого успеха: моим родным и друзьям; каждому из тренеров, с которыми мне довелось поработать; всем спортивным руководителям, с которыми мы готовились к Олимпиаде в Сочи и после нее; партнерам и спонсорам, которые помогали мне в профессиональном спорте; и конечно же, каждому из вас, дорогие болельщики!

С этого дня я присоединяюсь к вам – теперь тоже буду у телевизора или на самих соревнованиях болеть за нашу сборную. Наверное, больше всех за Свету Слепцову – и потому что сдружились сильно за годы спорта, и потому что она переживала за меня в Сочи, и потому что понимаю, как сложно возвращаться в спорт..

А вообще большой удачи желаю всем нашим ребятам и девочкам в этом сезоне!

И больших задач на будущий сезон!


СМОТРЕТЬ ТУТ

Комментарий двукратной олимпийской чемпионки Ольги Зайцевой:

- Вилухиной будет не хватать, конечно же. В нашей сборной есть сейчас сильные девочки, но нужно, чтобы были и опытные. Конечно, возраст у Ольги совсем не критичный, и впереди могла быть еще Олимпиада и даже не одна. Но совершенно не готова осуждать ее, потому что очень хорошо понимаю, чего ей не хватает для продолжения карьеры. Ольга – очень душевный человек, ей действительно всегда было важно быть эмоционально заряженной. Может, поживет сейчас годик обычной жизнью, и вернутся силы, кто знает?

22-летняя спортсменка рассказала о сложностях перехода из юниоров в основную команду, о том, почему она доверяет Валерию Медведцеву и задачах на сезон



Оказаться в этом сезоне в группе Валерия Медведцева абсолютная чемпионка мира-2013 среди юниоров Ульяна Кайшева хотела сама, хотя попала к тренеру в некотором роде по распределению. На вопрос "Почему к Медведцеву?" отвечает сдержанно: мол, предыдущие три года особых результатов на взрослом уровне не было, вот и решила попробовать подойти к тренировочному процессу чуть иначе, доверившись опыту олимпийского чемпиона и четырехкратного чемпиона мира.

За короткой фразой стоит горестная статистика: в Кубке мира одна из самых талантливых юниорок планеты дебютировала лишь в декабре прошлого года – в словенской Поклюке. Заняла 62-е место в спринте, на этом кубковый сезон для Ульяны закончился, толком не успев начаться.

– О Медведцеве я много слышала от других, – продолжает спортсменка. – О том, как бегал он сам, как тренировал свою супругу Ольгу. Я вообще склонна доверять людям, которые сумели многого добиться в спорте сами.

– Четыре победы на юниорском первенстве мира, которые вы одержали в 2013-м, что называется потрясли биатлонный мир. Но потом пошли разговоры, что против вашего перехода на взрослый уровень в 19 лет сильно возражают тренеры юниорской команды. Это действительно было так?

– Не знаю. Если такие разговоры и велись, до меня они не доходили. Сама я очень хотела тогда как можно быстрее начать соревноваться с серьезными соперниками. Нельзя сказать, что таких шансов не предоставлялось: я бегала на "Ижевской винтовке", например. Просто по правилам соревнований спортсменок моего возраста не допускали к главной гонке – индивидуальной. А в сборной меня продолжали готовить для выступлений в своей возрастной группе.

– Индивидуальная гонка у вас любимая, или вы просто считаете себя хорошим стрелком?

– Мне просто кажется, что благодаря хорошей стрельбе у меня больше шансов в индивидуальной гонке, чем в том же спринте. Мне нравится бегать длинные дистанции. Проще идти по лыжне в определенном темпе, а не в том, который навязывает контактная борьба.

– В целом биатлон для вас удовольствие, или тяжелая работа?

– Если говорить о соревнованиях – удовольствие.



В ПОКЛЮКЕ ПОНИМАЛА,ЧТО НАХОЖУСЬ НЕ В ЛУЧШЕЙ ФОРМЕ

– А какие воспоминания оставил тот единственный раз, что вы выступали в Кубке мира?

– В тот момент я находилась не в самых лучших кондициях. Наверное поэтому меня сразу после того старта отправили обратно. Конечно, мне хотелось получить больше шансов – чтобы действительно показать, на что я способна.

Я даже не волновалась на том этапе, как ни странно – даже в юниорских турнирах случалось нервничать не в пример сильнее. А тут понимала, что соперницы очень сильны, чувствовала себя какой-то совсем маленькой и благодаря этому – абсолютно раскованной. Поэтому была неприятно удивлена результатом: обычно отсутствие сильного волнения мне помогает, но в тот раз почему-то ничего хорошего не вышло.

– Переживали по поводу того дебюта вы сильно?

– Не очень. К чему переживать, если я с самого начала понимала, что нахожусь не в лучшей форме? При этом у меня не было чувства, что меня чем-то обделили. Я продолжала бегать, выступала в других соревнованиях, причем довольно неплохо. Мне действительно нравятся соревнования. Ради этого я готова переносить любые, даже самые тяжелые тренировки.

– Вы уже успели почувствовать, как стремительно летит в спорте время?

– Не очень, если честно. Пока бегала по юниорам, мне казалось, что юниорский возраст вообще никогда для меня не закончится, так долго он тянулся. А по взрослым я бегаю всего год. Ну да, возможно этот переход слишком затянулся, но тут уж ничего не поделать. Почему-то у иностранцев получается безболезненно переходить на взрослый уровень и сразу начинать успешно там выступать.

– Пытались понять – почему?

– Если бы понимала, наверное, и сама показывала бы сейчас другие результаты.

– Какое-нибудь из взрослых выступлений приносило вам более яркие впечатления, нежели победы на юниорском уровне?

– Нет. Таких эмоций пока не случалось. Дело, наверное, не только в результате. Но и в том, что сами соревнования за границей, когда я начала выезжать с юниорской командой, были для меня в диковинку. Если же говорить о взрослых стартах, самое яркое воспоминание оставил чемпионат России, где мы с удмуртской командой выиграли эстафету. Я очень гордилась тогда той победой.

– Перейти в другой регион вам когда-нибудь предлагали?

– Было такое, но я не согласилась. Эмоционально мне приятнее выступать за свой регион, за который выступали еще мои родители.



ХОЧЕТСЯ СТАБИЛЬНОСТИ

– Что способно наиболее сильно вас расстроить?

– Понимание, что я упустила шанс. Что-то выиграть, куда-то отобраться. Для меня это наиболее огорчительно – понимать, что могла – и не сделала.

– Вы ведь наверняка мечтали об Олимпийских играх, когда за год до них стали абсолютной чемпионкой мира среди юниоров?

– Конечно мечтала, причем очень сильно. Это я и называю упущенным шансом. Нужно было, наверное, быть более напористой, более целеустремленной, использовать любую возможность для того, чтобы начинать соревноваться со взрослыми, а не соглашаться безропотно с тем, что у меня все впереди, как говорили тренеры. Возможно, все могло бы сложиться в этом случае совершенно иначе.

– Считаете, попасть в олимпийскую сборную было для вас реально?

– А почему нет? Возможно, преждевременный выход на взрослый уровень надорвал бы организм, как этого опасались наши тренеры: все-таки по юниорам я соревновалась очень много и не знаю, как справилась бы с дополнительным количеством уже взрослых стартов. А с другой стороны, может быть, секрет тех же немок заключается как раз в том, что они не боятся выходить на взрослый уровень в юниорском возрасте? Не берегутся, не боятся часто стартовать, поэтому и перестраиваются значительно быстрее и не так болезненно, как это получается у нас.

– Какой результат в этом сезоне сделает вас счастливой?

– Любой спортсмен мечтает об индивидуальных победах на главных стартах, и я не исключение. Если же говорить о конкретных целях, хочется для начала добиться стабильного выступления на взрослом уровне. Будет стабильность – и результат не заставит себя ждать.

29-летняя биатлонистка сборной России – о задачах на нынешний сезон и о том, ради чего она жертвует общением с семьей и ребенком

Она уходила из большого биатлона так болезненно, что, казалось, уже не вернется – не захочет проходить этот путь по второму кругу. Глазырина вернулась, причем с совершенно четкими намерениями. Об этом мы и беседовали со спортсменкой в Рамзау.

– Да не так уж много я пропустила, – смеется Катя. – Всего один сезон. На чемпионате мира в Контиолахти поняла, что жду ребенка, выступила еще в одном этапе Кубка мира и на чемпионате России, а 22 ноября сын появился на свет.

– И вы сразу решили, что вернетесь в спорт?

– Конечно. У меня с самого начала была именно такая цель. Тем более что с Антошкой есть кому сидеть. Родители моего мужа – сами бывшие спортсмены, сам муж до конца ноября работает в тренерской команде Антона Шипулина, в этом же коллективе он провел все лето.

– Простите за слишком личный вопрос, но в чем смысл создавать семью, если не видеть друг друга по полгода?

– Ну, это же временное явление. Просто пока у нас получается именно так.


Октябрь. Рамзау. Екатерина ГЛАЗЫРИНА (справа) и Ольга ПОДЧУФАРОВА на сборе.

КЛУБОК ПРОБЛЕМ

– Я помню, насколько тяжело вам давалась подготовка к Олимпийским играм в Сочи, где после неудачного выступления в индивидуальной гонке вас не поставили в эстафету. Это было сильным ударом?

– Я бы сказала, что все шло к этому с самого начала сезона. Кстати, в первый раз я задумалась о ребенке именно в тот год. Еще во время летней подготовки Вольфганг Пихлер, с которым мы тогда работали, отправил меня отдыхать за два дня до окончания сбора, настолько плохо шло восстановление после нагрузок. Ну а в январе я упала и сильно травмировала плечо. Было бы неправильно, конечно, говорить, что на Игры я не попала из-за травмы, скорее из-за всего вместе. Предсезонная подготовка складывалась очень неровно, я не чувствовала, что готова соревноваться, неважно стреляла, потом стрельба вообще разладилась, словом, этот клубок проблем становился все больше и больше. До сих пор помню индивидуальную гонку на самом первом этапе Кубка мира в Эстерсунде – я там на каждом круге останавливалась перед подъемом, на котором стояла Оксана Рочева, облокачивалась на палки и говорила Оксане: "Дальше не пойду. Не могу больше". А она мне отвечала: "Иди. Надо". Заняла я там 87-е место и прекрасно понимала, что эта первая гонка сезона вполне может стать для меня последней. И что делать дальше совсем не представляла.

– Тем не менее, решили продолжать выступления после Олимпиады?

– Сначала сделала операцию. Сам сезон, который мы провели с Владимиром Королькевичем, для меня получился неплохим – с 13-м местом в общем кубковом зачете. Но о ребенке, тем не менее, я продолжала думать. Постоянно задавала сама себе вопрос: "Когда, если не сейчас?". Родные этот мой настрой только поддержали.

– Зачем вы вернулись сейчас? Настолько любите биатлон?

– Просто есть определенные цели, есть мечта. Сейчас у нас другой тренер, другая команда, другая система подготовки, можно сказать, все другое. С июня я начала работать в группе Виталия Норицына и могу сказать, что мне это нравится. Мы постоянно общаемся между собой, смеемся, у всех хорошее настроение, даже от тренировок не так устаешь.


2014 год. Сочи. Екатерина ГЛАЗЫРИНА.

КАК МНЕ КАЖЕТСЯ, "ПОЙМАЛА" ХОД

– Вы ведь были в сборной, когда женской командой руководил Анатолий Хованцев?

– Да. И сравнила бы, кстати, нынешний сезон как раз с тем периодом.

– В той команде, насколько помню, все тоже говорили о замечательном психологическом климате, о том, что тренировки переносятся значительно легче, чем раньше, но закончилось все тем, что на чемпионате мира Хованцев был скандально уволен прямо во время эстафетной гонки.

– Я очень надеюсь, что повторения не случится. По себе могу сказать, что не рассчитывала, например, на столь высокий результат на летнем чемпионате России. Хотела быть в шестерке. Не ожидала, что покажу самую высокую скорость и буду – с двумя штрафами на каждой из дистанций – второй и четвертой. Возможно, я просто очень хорошо отдохнула. С другими девочками мы довольно много общались по ходу прошедшего сезона, так что я наслышана, как сильно все они были загружены работой.

– Ваш нынешний энтузиазм основан лишь на том, что вам стало интересно тренироваться?

– Да. Я хотела выступить на мартовском чемпионате России, но у меня не получилось В декабре заболела. Потом начала тренироваться на лыжах – снова заболела. И решила для себя, что значит просто не нужно форсировать возвращение. Как следует подготовиться к чемпионату я в оставшиеся полтора месяца уже не успевала, а участвовать ради того, чтобы занимать тридцатые места – кому это нужно? Тем более что никогда не любила выступать в Осло – никогда хорошо там не бегала, ни разу не заезжала в топ-10, даже лыжи толком никогда там у меня не ехали. Поэтому пропустить прошлогодний чемпионат мира для меня было не слишком болезненно. Тренироваться я начала в достаточно спокойном режиме. Сбросила вес, стала втягиваться в работу, но в июле пришлось сделать паузу – на сборе в Эстонии обнаружилась застарелая травма – трещина в крестце.

– Отдыхать пришлось долго?

– Я и не отдыхала особо – просто не делала движений, которые вызывают болезненные ощущения: не каталась коньковым ходом и не стреляла лежа. Всю остальную нагрузку выполняла наравне со всеми. И все прошло само собой за несколько недель.

– Почему вы предпочли тренироваться в этом сезоне с Норицыным, а не с Валерием Медведцевым?

– Решения по комплектованию групп принималось руководством СБР и тренерами. В итоге у нас образовались две равноценные команды. Но все девочки довольны, насколько могу судить, у всех сложился хороший контакт со всеми тренерами бригады, а это очень важно. С Виталием Викторовичем я к тому же в свое время выступала за сборную Пермской области, потом мы учились какое-то время в одном институте, так что давно знаем друг друга. Сейчас мне просто нравится вместе с ним работать.

– Можно ли по результатам, которые вы показали на летнем чемпионате страны прогнозировать, как может сложится дальнейший сезон?

– Честно говоря я никогда еще не показывала столь высоких скоростей, бегая на роллерах. Просто, как мне кажется, "поймала" ход, стала немножко иначе чувствовать все движения. Возможно, мне просто хорошо подошла трасса в Чайковском: между контрольной гонкой и спринтом удалось неплохо проанализировать все слабые места и в соревнованиях их исправить. Ну а что будет дальше, сезон покажет.



В ПОИСКАХ СТАБИЛЬНОСТИ

– Считается, что после рождения ребенка женщина начинает иначе смотреть на спорт, иначе подходить к работе. Могли бы сказать такое о себе?

– Наверное да. В силу обстоятельств я смотрела биатлон на протяжении прошлого сезона исключительно по телевизору и неожиданно поняла, что какие-то вещи, которые раньше казались мне необъяснимыми, стали абсолютно понятны. И прежде всего – я научилась видеть связь между конкретной работой и конкретным результатом.

– Каково оказалось смотреть биатлон со стороны?

– Интересно. Почувствовала себя болельщиком. Точно так же, как все болельщики, я очень ждала начала сезона, точно так же не понимала, почему у команды нет результата, расстраивалась по этому поводу. Когда бегаешь сама, все проще.

– Не испытываете моральных мучений, что вынуждены постоянно уезжать от сына?

– Я спокойна в этом отношении, поскольку знаю, что Антошка в надежных руках. Мы общаемся в скайпе, но вижу, что кнопки компьютера сыну сейчас интереснее, чем мое изображение на экране.

– А дополнительную ответственность стали ощущать?

– Да. Если уж приходится жертвовать и семьей, и ребенком, надо четко понимать, ради чего эти жертвы приносятся. И есть ли в них смысл, если нет результата.

– На какой же результат вы рассчитываете?

– Для начала я крайне осторожна в своих прогнозах – понимаю, что пропущенный сезон скорее всего не пройдет бесследно. Хотелось бы прежде всего стабильности. Летний чемпионат в Чайковском понравился мне как раз тем, что удалось выполнить всю соревновательную работу так, как на тренировках и удержать технику до самого конца дистанции. Первостепенная задача – отобраться в команду. Если в Кубке мира не удастся в общем зачете войти в десятку, значит, буду думать, где и как я недоработала в тренировках.

– Раньше, рассказывая о планах на сезон, биатлонисты говорили не столько о Кубке мира, сколько о мировом первенстве. Для вас Кубок приоритетен?

– Тут все очень просто. Результат на соревнованиях так или иначе складывается из результата на тренировках. Если работа будет сделана правильно и хорошо, и по ходу сезона я буду выступать стабильно, то почему все должно быть плохо на главном старте? Тем более что в Хохфильцене, в отличие от Осло, у меня почти всегда все складывалось удачно.

25-летний биатлонист сборной России – о своей форме накануне сезона, борьбе за место в главной команде и кумире Максиме Чудове.

Считать прошедший сезон полноценным с точки зрения выступлений за сборную двукратный чемпион Европы Антон Бабиков отказался наотрез. Заметил на этот счет:

– Я и в позапрошлом сезоне, можно сказать, был в сборной, выступал в Кубке IBU и даже участвовал в этапах Кубка мира. Просто на старт выходил всего два раза – в спринтерских гонках в Рупольдинге и Нове Место. А пять этапов проехал запасным. Разница того сезона и прошедшего лишь в том, что год назад в рамках Кубка мира у меня получилось не два старта, а три. Плюс четыре – на мировом первенстве в Холменколлене.

– Но есть ощущение, что вы становитесь сильнее, выносливее?

– Пока все ощущения слишком незначительны, чтобы о них говорить. На мой взгляд, самая большая проблема для юного спортсмена – это стабильность. Если чувствуешь, что на том же Кубке мира ты готов показывать стабильный результат, это и есть сдвиг, о котором можно говорить уже серьезно и к которому все мы стремимся. Если же говорить о каких-то отдельно взятых выступлениях, многие юниоры достаточно сильны, чтобы показать высокий результат на каком-то этапе. Тот же Йоханнес Бё, например: он выигрывал этапы Кубка мира, когда ему было всего 20 лет. Но и у него не получалось сразу добиться стабильно высоких мест. Если говорить обо мне, то я действительно начинаю чувствовать, что готов показать стабильный результат. Если мне будут давать такую возможность, разумеется.

УСПЕЛ ПОГАСИТЬ СВОИ АМБИЦИИ

– Я правильно понимаю, что вы считаете себя юным спортсменом?

– Нет, но многие, знаю, считают именно так. Дело ведь не в возрасте, а в стаже. Кто-то способен раскрыться в 17 - 18 лет, а к двадцати пяти быть уже олимпийским чемпионом, мне 25, но многоопытным я точно пока не являюсь.

– Каково это – присутствовать вместе с основной сборной на этапах Кубка мира, но при этом не выходить на старт? Необходимый и ценный опыт или ощущение безысходности?

– Какой-то опыт ты, безусловно, приобретаешь. Просто ехал я на те этапы, не подозревая, что буду сидеть в запасе. Рассчитывал, что где-то мне дадут возможность стартовать. Так же – запасным – я поехал на чемпионат мира в Контиолахти и могу сказать, что эта поездка точно не была напрасной в плане опыта. Я смотрел там даже не на то, как бегут другие, понятно же, что бегут очень быстро, а на то, кто и как себя ведет перед стартом. Не только на стадионе, но даже просто за завтраком: жили-то мы все в одной гостинице. Но в целом было непросто. Периодами накатывали не самые веселые мысли: да, это все может быть очень интересно, но они-то бегут, а ты смотришь на это со стороны. Даже потренироваться толком не можешь.

– Почему?

– Потому что негде. График соревнований плотный, постоянно то старты, то пристрелки, то официальные тренировки, а далеко не каждый стадион соседствует с туристическими трассами, где ты можешь покататься, никому не мешая. С другой стороны, во всем этом был, безусловно, и положительный момент: я так долго на всех смотрел, что в следующем сезоне уже совершенно отчетливо представлял себе, чего хочу и как ради этого нужно тренироваться.


Антон БАБИКОВ. Фото REUTERS

– Ощущение, что настоящая жизнь проходит мимо, пока вы сидите и смотрите на других, было сильным?

– Такого ощущения не было, поскольку я ассоциирую свою жизнь не только с биатлоном. И никогда не считаю, что делаю что-то зря.

– Считается, что наиболее сложный этап в жизни любого биатлониста-юниора это адаптация на взрослом уровне. Когда вы впервые попали на этап Кубка мира, испытывали какие-то особенные чувства по этому поводу?

– Первый раз я бежал в Рупольдинге, а это совершенно особенное место, не сравнить с другими этапами. Не успеваешь дойти до старта, а уже встретил массу болельщиков, многие из них хоть и иностранцы, но неплохо говорят по-русски и далеко не всегда лестные слова, так что на тебя просто обрушивается волна чужой энергии. Плюс – бегут все сильнейшие. Хотя мне, наверное, было полегче, чем другим. Я все-таки попал во взрослый биатлон человеком, успевшим в какой-то степени "погасить" свои амбиции.

– Это еще почему?

– Потому что не достигал каких-либо серьезных высот в юниорском спорте. Не становился чемпионом мира, чемпионом Европы. Те, кто там выигрывают, начинают гореть мыслью побыстрее выйти на взрослый уровень. Причем каждый, как правило, уверен: вот сейчас как приду, как всем задам… Я же никогда не имел повода так думать. Шел к результату очень небольшими шажками, что-то получалось, что-то нет, и я вполне отдавал себе отчет в том, что никто меня ни на каком взрослом уровне не ждет. Просто в тот период у нас в регионе была довольно интересная команда. Уже завершил карьеру Максим Чудов, остались только молодые ребята, не было никакой "дедовщины".


Кумир Антона Бабикова Максим ЧУДОВ. Фото Антон СЕРГИЕНКО

ОТДЫХАТЬ ЖЕЛАНИЯ НЕ ИСПЫТЫВАЮ

– В одном из интервью вы сказали, что Чудов всегда был для вас неким ориентиром и даже кумиром. Почему он, а, допустим, не Бьорндален?

– В моем детстве еще не так сильно был развит интернет, соответственно информация о каких-то иностранных звездах была не слишком доступна. А Максим, как и я, из Уфы. На него можно было посмотреть, увидеть, как он тренируется. Кроме этого, я видел Максима в различных жизненных ситуациях, и для меня он – пример прежде всего человека, а уже потом – спортсмена. Бьорндален же был скорее абстрактной фигурой. Ну да, великий гонщик.

– Многие до сих пор считают за честь пробежать рядом хотя бы на этапе эстафеты.

– В эстафете я и сам всегда счастлив пробежать свой этап рядом с сильным соперником, не обязательно Бьорндаленом. Я просто хотел сказать, что мое личное отношение к тому или иному спортсмену определяется не только тем, насколько великих спортивных высот он достиг.

– Вы со своими коллегами по группе Андрея Падина чувствовали в прошлом сезоне хоть какую-то заочную конкуренцию с теми, кто тренируется в группе Рикко Гросса?

- Конкуренция в нашем виде спорта есть всегда. Просто в прошлом году все мы однозначно были второй командой. Поэтому вообще не было каких-то выраженных мыслей, что мы должны у команды Гросса выигрывать. У меня, допустим, был ряд неплохих результатов на Кубке IBU, но это совершенно не означает, что я мог бы занимать такие же места на Кубке мира.

Если говорить о наших двух командах, в этом году, как мне кажется, силы подравнялись. Соответственно и ситуация несколько изменилась – нет столь явного деления на первых и вторых. Но тут ведь дело в том, что любой сильный спортсмен должен понимать: наша главная задача – бороться с соперниками на этапах Кубка мира. То есть бороться за страну, а не друг с другом в рамках одной сборной. Да и потом, если я хочу быть в основном составе, какая конкретно для меня разница – бороться с Поварницыным, который, как и я, тренируется у Падина, или с Матвеем Елисеевым из группы Гросса?

– Что вам чаще приходится делать – то, что должны, или то, что хотите?

– Мне повезло: пока это совпадает.

– Довольны своим нынешним состоянием?

– Да. Никогда еще не подходил к “первому снегу” с таким чувством внутренней уверенности. Мы очень легко встали на лыжи, хотя в предыдущие годы процесс адаптации к лыжной технике после роллеров шел у меня тяжеловато. Если раньше после летней подготовки всегда хотелось отдохнуть, сейчас я такого желания вообще не испытываю. Надеюсь, это самочувствие удастся сохранить до первых стартов.

– С чем вы связываете столь позитивные изменения?

– Возможно, все дело в том, что вся команда молодая, и мы быстро адаптируемся, быстро "перевариваем" нагрузку. Все прекрасно понимают свои задачи, и даже когда работа тяжелая, это приносит моральное удовлетворение: ясно же, что легкая работа никогда не приведет к желаемому результату.


2 февраля 2014 года. Нове-Место. Чемпионат Европы. Победитель гонки преследования Максим ЦВЕТКОВ (в центре),
серебряный призер Ларс Хельге БИРКЕЛАНД (слева) и бронзовый призер Антон БАБИКОВ. Фото AFP

ИЖЕВСКОЕ ОРУЖИЕ НРАВИТСЯ БОЛЬШЕ

– Знаю, что нынешний главный тренер сборной Александр Касперович, с которым вы когда-то работали в юниорской команде, был активным противником того, чтобы позволять спортсменам целый день ничего не делать. Сейчас выходные дни у вас бывают?

– Смотря где. Сбор в Рамзау короткий, всего 12 дней, поэтому мы работали без выходных. Все лето тренировались с одним выходным в неделю. У Касперовича мы действительно работали без выходных, ну так и нагрузки в юниорской сборной были полегче – не сравнить с нынешними. Нам, честно говоря, в том возрасте и не нужен был полный отдых. Я до сих пор, бывает, в выходной день начинаю что-то делать. Невозможно же целый день лежать в кровати.

– Стрелять вы предпочитаете из отечественного оружия?

– Да. И всю свою спортивную жизнь из него стрелял. Когда был совсем мальчишкой, возможности выбирать не было. В последний год своих юниорских выступлений попробовал стрелять из "Аншютца" – у нас как раз тогда образовался свободный ствол, – но он оказался не очень высокого качества. Другими словами, не случайно был свободным. Ижевское оружие мне нравится гораздо больше: оно достаточно качественное, надежное, не ломается боек, можно легко самому все разобрать при необходимости. Так что переходить на "Аншютц" не планирую даже теоретически.

– После каждого старта биатлонисты обычно досконально изучают протокол гонки. Какой из показателей для вас наиболее важен?

– Я бы сказал, что это очень распространенная ошибка, весьма свойственная тем, кто обсуждает гонки на интернет-форумах: брать какой-то один показатель и на его основании начинать делать далеко идущие выводы. Любой профессиональный спортсмен всегда обращает внимание на все пункты в совокупности, чтобы понять, что повлияло на тот или иной показатель. Можно, заглянув в протокол, обозвать спортсмена "пешеходом", а на самом деле ему просто не повезло бежать в самой последней группе по полностью разбитой трассе. Или у него не ехали лыжи – просто потому, что у него нет хороших топовых лыж. Причин может быть множество.

– Если говорить о стрельбе – есть какое-то оптимальное время, которое не стоит пытаться сокращать на рубеже?

– Опять же, зависит от множества факторов. Если Мартен Фуркад знает, что его положение в гонке позволяет не спешить на рубеже, он, уверяю вас, никогда не станет спешить. Если говорить обо мне, то работы по улучшению стрельбы, как и хода, – непочатый край. Стоя я стреляю за 22 секунды, лежа за 27, и поскольку процент стрельбы у меня высокий, пока нет крайней необходимости пытаться стрелять быстрее. Нужно еще много работать над качеством. Хотя в контактной гонке могу рискнуть. В биатлоне одно время было всеобщее увлечение – отстрелять на тренировке рубеж как можно быстрее и заснять это на видео. Тот же Бе за девять секунд стрелял, многие другие. Мы тоже пробовали. Но такое нельзя превратить в систему. Хотя всего двадцать лет назад считалось, что стрелять быстрее двадцати секунд невозможно в принципе. Но Симон Эдер начал, и сейчас так стреляют все.

– На каком пульсе вы предпочитаете стрелять?

– На высоком, но не на максимальном. Когда пульс достигает максимального уровня, это передается в мышцы, и тебя трясет всего от макушки до пяток.

– А страшно вам на дистанции хоть когда-нибудь бывало?

– Конечно. Страх обычно накатывает в ситуации, когда знаешь, что нельзя промахнуться. Естественно, все мы прежде всего настраиваемся на то, чтобы сделать на рубеже правильную техническую работу. Но все ведь живые люди. Идешь, допустим, лидером, ну и как тут не думать о том, какой может оказаться цена даже единственного промаха? Много чего в голову лезет в этот момент.

– Самую странную и неожиданную мысль вспомните?

– Во время последнего чемпионата Европы я из последних сил бежал заключительный круг, дышать было уже совсем тяжело, и кто-то закурил на трассе. Как же я того человека проклинал, убить был готов. Но до финиша добежал – на третьем месте.

Биатлонист сборной России – об ошибках прошлого и предстоящем сезоне.

– Когда мы разговаривали год назад на летнем сборе в Обертиллиахе, вы сказали, что будете абсолютно счастливы, если сумеете занять призовое место в какой-либо из личных гонок на Кубке мира и попадете в эстафетную четверку на мировом первенстве. Получается, сезон стопроцентно удался?

– В целом да – особенно первые шесть стартов. Были хорошие скорости и на американских этапах хотя возможно эти этапы следовало вообще пропустить, немножко "откатиться" назад после Антхольца – чтобы удержать форму на чемпионате мира.

– То есть главный старт оставил не самые приятные впечатления?

– Конечно же, хотелось пробежать в Холменколлене лучше, тем более что я был готов к этому, чувствовал в себе потенциал по ходу сезона. И совершенно не ожидал, что американские этапы могут так сильно "подкосить". Сначала было только ощущение, что что-то пошло не так, но чем больше я зарывался в эти мысли, чем больше себя накручивал, тем становилось хуже.

– В Америку вы поехали впервые в жизни?

– Да. И совершенно не ожидал, что акклиматизация будет проходить до такой степени тяжело. Разница во времени оказалась слишком непривычной, а кроме этого – я конечно же слышал и раньше, что в Америке совершенно другая культура питания. Обычно мой рацион во время соревнований достаточно прост: паста с мясом, рис. Я слежу за питанием и во время соревнований, и в тренировочном процессе, привык его продумывать, правильно выстраивать, но в Америке это оказалось невозможным: нам постоянно предлагали сэндвичи, гамбургеры или какие-то сосиски. Вот на сэндвичах я и бегал. Наверное следовало сразу сказать тренерам о том, до какой степени плохо я себя чувствую, но я до последнего пытался самостоятельно с этим справиться. Это и было, думаю, главной ошибкой.

– Как долго вы отдыхали по окончании сезона?

– Месяц с небольшим. Хотя в принципе я не прекращал тренироваться. 17 мая мы уже собрались на первый сбор.

– И как вам второй сезон с Рикко Гроссом?

– Мы стали делать несколько более интенсивную работу. Если, допустим, год назад шли в кросс-поход, то именно шли. Бежали разве что со спусков. Сейчас же когда тренер говорит "кросс-поход", все понимают, что речь идет о полноценном кроссе. То же самое касается велосипедных тренировок. В прошлом году мы катались на гораздо более низком пульсе. Видоизменилась и силовая нагрузка: мы стали больше работать над мышцами корпуса. По себе могу сказать, что год назад испытывал определенные проблемы на тяжелых трассах или просто когда уставал: мышцы переставали держать и я начинал как бы "проваливаться" на дистанции – ломалась техника. Сейчас мы много работаем над тем, чтобы подобных проблем избежать.

СМОТРЕТЬ ТУТ

– В прошлом году в вашей группе было четкое деление на "молодых" и ветеранов. Эта граница хоть немного начала стираться?

– Наверное да, хотя Дима Малышко и Женя Гараничев все равно в большей степени считаются лидерами. Они и стартуют чаще, и опыта у них побольше. С другой стороны, когда появляется ощущение равной борьбы, тренироваться и переносить нагрузки становится намного легче. И уверенность иная приходит. Возможно как раз поэтому я перестал опасаться слишком интенсивных нагрузок – почувствовал, что могу их выполнять.

– Год назад вы хотели личной победы. К чему стремитесь сейчас?

– Не буду оригинален: к тому, чтобы этих побед становилось больше. К стабильности. Первую половину сезона я в прошлом году сумел продержаться в топ-15, потом начался спад. Хотелось бы, чтобы такого спада больше не случалось.

– На этапе в Антхольце вы стали вторым в спринте, а на следующий день заняли в гонке преследования лишь одиннадцатое место. Для вас такие перепады в порядке вещей, или это был провал?

– Для той готовности, в которой я находился – однозначно провал. Если брать по статистике, стреляю я довольно неплохо. Но бывают моменты, когда я погружаюсь в гонку до такой степени, что забываю об элементарных вещах. О том, чтобы на рубеже следить за ветром, например. Вот и в том пасьюте: пока мы бежали круг, поменялся ветер. Но о том, что надо сделать поправку, я не вспомнил даже тогда, когда промахнулся на первом рубеже второй раз подряд. И только потом, когда пошел на четыре штрафных круга, осознал, что натворил. После чего я просто "отключил" голову. Шел в самом конце третьего десятка, но все-таки сумел выбраться.

СМОТРЕТЬ ТУТ

– Как обстоит дело со стрельбой сейчас?

– Надеюсь, что лучше. Во-первых, я поменял ложе. Соответственно несколько другим стало положение тела при изготовке – более удобным. Рикко показывал нам статистику всей нашей летней стрельбы, у меня процентный показатель и лежа, и стоя составляет больше 90. Это очень хороший уровень для подготовительного периода, тем более что в начале лета у меня в связи со сменой и подгонкой ложа имелись определенные проблемы.

– Как долго приходится работать, чтобы новые стрелковые навыки стали автоматическими?

– Зависит, наверное, от человека – насколько быстро он приспосабливается. Еще очень важно понимать, ради чего ты что-то меняешь и не грузить себя сомнениями. Чем больше сомневаешься в правильности своих действий, тем медленнее идет процесс. Я во всяком случае предпочитаю просто работать, нарабатывать новые навыки. Со старым ложе я поступал точно так же: хоть оно и было менее удобным, я об этом не думал. Просто нарабатывал навык и привыкал к ощущениям. И когда приспособился, сделал все отметки и больше их не менял.

СМОТРЕТЬ ТУТ


– Насколько велик бывает у вас разрыв между тренировочной стрелковой статистикой и соревновательной?

– По итогам Кубка мира моя статистика составила чуть больше 89 процентов. Летняя – 90,7. Полтора процента – это много, особенно когда речь идет о столь высоких показателях. Первую половину прошлого сезона в лидерах Кубка мира по стрельбе шел Алексей Волков – у него было порядка 93-х процентов. Вторым тогда шел я. Но добавить к моим нынешним показателям еще два процента – очень сложная задача.

– Мысли о том, что вам еще предстоит отбираться в команду, вас беспокоят?

– Совершенно нет. Когда придет пора отбора, тогда и буду об этом думать. Сейчас подобные мысли мне точно не помогут в тренировках, а помешать могут сильно.

– По этой же причине вы не стали привозить в Рамзау семью?

– Я вообще не сторонник таких вещей. Мне спокойнее, когда близкие смотрят гонки по телевизору.