Romashka:
11.12.10 22:52
» Русские амазонки
Rin писал(а):Не знаю, чё я так нехорошо к нашим отношусь
- о!А я с предубеждением к иностранцам отношусь!!!!
Патриотизм проснулся......
Немного информации:
На окраинах России и на Украине есть могилы, где находятся скелеты женщин, похороненных с оружием. Они жили во времена, когда греки еще пересказывали многовековые предания о народе женщин-воительниц, но уже считали их вымыслом.
Из-за недавних находок археологов опять возник вопрос об амазонках. Быть может они все же существовали когда-то?
На юго-востоке современной Украины и России, по Великой степи Евразии, тысячи лет бродили орды кочевников, люди разных этнических групп и культур. Но суровая природа диктовала им единый образ жизни. Выносливые люди на выносливых лошадях всю жизнь перегоняли свой скот, питались его мясом, пили молоко кобылиц. Теперь лишь насыпные холмы в степи являются немыми свидетелями их прошлого. Это - могильники древнего народа, сарматов, которые постоянную обитель обретали только со смертью. В этих захоронениях, именуемых курганами, мало кто предполагал найти подтверждение древних греческих мифов.
Сарматы, кочевавшие здесь в I тысячелетии до н. э., не оставили ни письменных источников, ни строений. Все, что мы знаем о них - добыто в могилах или вычитано у древне-греческого историка Геродота, но его сведения всегда рассматривались как легенды.
После путешествия в 450 году до н. э. по Северному Причерноморью Геродот записал миф о странном племени женщин-воительниц, которые разъезжали по степи верхом на лошадях, свирепо сражались, стреляя из луков. Никто из них не выходил замуж, пока не убивал врага. Черноморские греки называли их "иорпаты" (мужеубийцы), но Геродот привел и другое название - амазонки, от греч. амазес (безгрудая). Авторы более поздних времен объяснили это тем, что амазонки лишали себя одной груди чтобы лучше стрелять из лука, но древние греки никогда не писали про такие увечья. Быть может, эти вояки получили прозвище амазонок за то, что не хотели кормить детей грудью?
Амазонки, лютые враги древних греков, изображались ими везде как племя женщин диких настолько, что с мужчинами знались только для продолжения рода и даже посмели однажды напасть на Афины. Но в более поздние времена все сочли это за небылицы. "Кто поверит, - насмешливо заметил греческий географ Страбон, - что когда-то могла существовать армия женщин, созданная без участия мужчин, и такая слаженная, что совершала набеги на земли соседних народов. Рассказать такое, все-равно что заявить, будто в те времена мужья играли роль жен, а жены - мужей". Многие сведения об амазонках в науку не вошли, зато дали богатую пищу творчеству драматургов во всех жанрах - от комедий до трагедий. К XX веку амазонки появились на эстраде и в фантастике. Но каждый раз, когда в степи находят захоронения женщин с оружием, невольно вспоминается миф о них. И, уже из могил, амазонки как бы воюют снова - за свое место в истории мира. Интересно, что Страбон и прочие скептики сказали бы об этих могилах?
Такие находки действительно необычны. Об этих женщинах написано чрезвычайно мало и только древними греками, что воспринималось всегда как мифы. Но тут, в степи, археологи находят настоящих женщин-воительниц, похожих на амазонок, ведь рядом с ними захоронены мечи, кинжалы, колчаны с наконечниками стрел из бронзы и железа - сплошь боевое снаряжение воина. То, что в этих степях жили воинственные женщины, здесь воевали, здесь погибали, здесь хоронили своих подруг - очевидно вполне. Но как они связаны с амазонками древних мифов? Не о них ли писал Геродот?.
Русские археологи давно знают о женских могильниках в степях Украины и России, где не только украшения из золота и серебра, но еще и боевое снаряжение. Но они не связывали эти захоронения с амазонками до тех пор, пока сюда не пришла многонациональная группа археологов из Западной Европы и США. В мире, где воевали мужчины, образ воительницы казался нелепым. Кое кто даже счел оружие ритуальным, для боев в мире ином, а не в этом. Но скелеты женщин свидетельствуют о другом - есть черепа со следами рубящих и колющих ударов, есть плечевые кости с торчащими в них наконечниками стрел...
Обычно, если археологи находят оружие в могиле, то считают, что похоронен мужчина, если бусы, браслеты и прочее, то женщина. Однако в этих раскопках нельзя полагаться на сопутствующие вещи, потому что в сарматских могилах бывает и наоборот - мужчина с зеркальцем, а женщина - с оружием. Но, к счастью, археологи, изучавшие физическую антропологию, по черепу и другим частям скелета могут безошибочно определить пол погребенной особи.
Вот скелет женщины лет шестидесяти, из оружия здесь только нож, рядом шильца для прокалывания кожи, кремни и кресала. Судя по этим и другим вещам, старушка в общине могла делать то, что всегда и везде поручалось мужчине, ведь кремни и кресала - орудия хранителя огня. По черепу этой женщины видно, что сарматки доживали до старости, ее зубы сточились, но порченых нет.
В один из сезонов раскопок, в 1994 году, нашли могилу совсем юной девушки, лет четырнадцати. Кости ног ее были кривы от постоянной езды верхом. По набору оружия было понятно, что она хорошо владела боевыми приемами. Для рукопашной схватки - кинжал с небольшой рукояткой, явно сделанный по девичьей руке. По множеству наконечников стрел ясно, что хоронили ее с полным колчаном.
Одна из могил принесла археологам неожиданный сюрприз. Там обнаружены останки женщины, не похожей на воительницу, но соплеменницы, видно, боялись ее, потому что связали ей ноги, явно не желая, чтобы она выбралась на свет Божий. Можно только строить догадки, за что с ней обошлись так сурово. Дурной глаз? Они боялись, что она наведет на них порчу? Или же эта женщина была помешанной, бесноватой? И они боялись что она выберется привидением из могилы и станет гоняться за ними? А может быть, причина была совершенно иная и нам, живущим в другом укладе общества этого никогда не понять.
Пытаясь представить диких кочевников, скачущих стремительно по степи, невольно вспоминаешь о Чингизхане и ордах монголоидов, но сарматы были европеози.
Греки, привыкшие биться пешими в плотном строю сочли всадниц с луками трусливыми, но те заставили признать, что их атаки смертоносны. Почти каждая легенда о битве с амазонками кончается гибелью или посрамлением красивой, но свирепой воительницы, посмелившей меряться силами с греческим героем. Но у Геродота, напротив, амазонки чаще побеждали. Бывших противников они брали себе в мужья и те делили с ними тяготы кочевой жизни и войн.
Эти женщины очень важны для нас, потому что они представляют общественную формацию, которая еще никогда не регистрировалась документально. В этих степях много много захоронений, в том числе в виде курганов. Археологи за несколько сезонов раскопали уже порядка сотни из них, поровну мужских и женских. Здесь есть могилы разных племен, которые приходили сюда друг за другом. В какой-то период времени здесь появились племена, воинами которых были женщины, весьма похожие на тех, которые, по словам Геродота, обитали в степях к северу от Черного моря.
Если в женских могилах обилие всяких предметов, то в мужских их почти нет. В одной мужской могиле найден только горшок, в нескольких других мужчины захоронены с ребенком на руках... Бедность мужских могил еще больше наводит на мысли о матриархате.
Результаты раскопок на юге России и Украине просто поразительны. Благодаря им легенды обрели реальную основу, а записки Геродота о амазонках нашли подтверждение.
В этом сезоне раскопок пошла уже совершенно обратная картина, такая, какая и должна была быть. Воинами в последних раскрытых могилах уже были мужчины. Согласно Геродоту, амазонки жили в VI веке до н. э., а эти последние могилы относились к периоду от IV до II века до д. э. Таким образом, от амазонок Геродота до погребенных в последних открытых могилах прошло более двух веков, и в племенах, о которых рассказывалось в мифах Древней Греции, уже царил патриархат. За три столетия женщины степей утратили власть и она перешла к их сыновьям и внукам. Возможно, виновниками этой перемены были пленники-мужчины, которые не хотели мириться с новой для них ролью и которым амазонки доверили воспитание своих детей.
Теперь, после открытия археологов, ясно, что амазонки существовали, что жили на земле такие женщины и мифы о них стали еще привлекательнее. Впервые удалось найти в полевых услових материальные доказательства того, что в обществе существовала формация типа племени амазонок. Она была у кочевых народов, обитавших в этих степях. Здесь правили женщины, пасли скот, охраняли стада и, при необходимости, с оружием в руках бились за свои земли.
Благодаря этим открытиям восстановлена добрая репутация Геродота, ведь его называли не только отцом истории, но и отцом вымыслов за рассказы о всякой экзотике типа амазонок. За десяток лет раскопок археологи доказали, что Геродот был правдив. Теперь его никто не назовет отцом вымыслов, он скорее заслуживает звание отца исторических преданий.
В течение семи веков непоседливые сарматы то и дело появлялись у этих курганов чтобы похоронить своих погибших и воздать почести прославленным воинам. Когда и как покачнулся маятник родовых отношений в племенах сарматов, остается пока тайной. Хотя исторический период расцвета племени женщин-воительниц превратился в миф давным-давно, еще при их существовании, его отголоски долго волновали представителей новых времен. Так, покорителям Нового Света почему-то полюбились амазонки - огромную реку назвали Амазонкой, штат Калифорния носит имя одной из их цариц. Даже некоторые великие первопроходцы, Колумб и Кортес, заявляли, что мельком видели их, но только тогда, когда те уже исчезали за горизонтом...
Вот так!Отсюда и наша воинственность:руки в боки и плевать хотела на всё остальное!!!!!
...
Rin:
13.12.10 18:05
» Скандинавские берсеркеры
Нашла интересную статью про берсеркеров, или как их называли "воины-звери"
Скандинавские берсеркеры
Многие особенности фианны
[легендарная военная дружина древних ирландцев] опосредованно передались рыцарскому сословию: и гордая заносчивость, и требования «честной игры», и готовность пренебречь интересами войны ради демонстрации личного мастерства... Но один из элементов психологической подготовки фениев
[тех, кто состоял в фианне] был подхвачен и развит совсем в другой среде.
Это - эффективное и вызываемое вполне сознательно боевое неистовство. У германских народов оно превратилось в своеобразный культ воина-зверя.
Звероподобные «превращения», являющиеся высшей формой развития боевой ярости, известны у всех германцев. Поздние античные историки сообщают о «франкском неистовстве», о «воинах-волках» народа лангобардов
[германское племя. По легенде, чтобы лангобарды казались более многочисленными и чтобы запугать врага, перед битвой лангобардские женщины завязывали свои волосы под подбородком, становясь похожими на бородатых мужчин]. При этом выпускались наружу столь неудержимые силы, что им не всегда мог противостоять даже сомкнутый дисциплинированный строй и искусство «правильного боя».
Судить о том, что представлял из себя образ воина-зверя, мы можем в первую очередь по скандинавским источникам, ибо в Скандинавии такие воины существовали до XII-XIII вв., правда, последние 200 лет своего бытия были уже пугающим анахронизмом.
Следуя установившейся традиции, будем называть их берсеркерами (хотя более точный термин - бьорсьорк, то есть «медведеподобный»). Наряду с воином-медведем существовал также ульфхеднер - «волкоголовый», воин-волк. Вероятно, это были разные ипостаси одного и того же явления: многие из тех, кого называют берсеркерами, носили прозвище «Волк» (ульф), «Волчья шкура», «Волчья пасть» и т.д. Впрочем, и имя «Медведь» (бьорн) встречается не реже.
Во время атаки берсеркер как бы «становился» соответствующим зверем. При этом он отбрасывал оборонительное оружие (или поступал с ним не по предназначению: например, вгрызался в свой шит зубами, повергая противника в шок), а в некоторых случаях - и наступательное; все скандинавские викинги умели сражаться руками, но берсеркеры явно выделялись даже на их уровне. Многие военизированные прослойки считали позорным безоружный бой. У викингов этот постулат приобрел следующую форму: стыдно не уметь сражаться с оружием, но в умении вести безоружный бой ничего постыдного нет. Любопытно, что в качестве подсобного (а иногда и основного - если он сражался без меча) оружия берсеркер применял камни, подхваченную с земли палку или припасенную заранее дубину.
Частично это связано с нарочитым вхождением в образ: зверю не подобает пользоваться оружием (камень и палка - естественное, природное оружие). Но, вероятно, в этом также проявляется архаизм, следование древним школам единоборства. Меч в Скандинавию проник довольно поздно, и даже после широкого распространения он был некоторое время не в чести у берсеркеров, предпочитавших палицу и секиру, которыми они наносили круговые удары от плеча, без подключения кисти. Техника достаточно примитивная, зато степень овладения ею была очень высока.
На колонне Траяна в Риме мы видим «ударный отряд» таких воинов-зверей (еще не берсеркеров). Они включены в состав римской армии и отчасти вынуждены следовать обычаям, но лишь немногие имеют шлемы (и никто - панцири), кое-кто облачен в звериную шкуру, иные - полуобнажены и сжимают вместо меча дубину... Надо думать, это не снижало их боеспособность, иначе император Траян, в чью охрану они входили, сумел бы настоять на перевооружении.
Преображение берсеркера во время боя (более глубокое, чем у кельтского фения) иногда не только психологически настраивало его на схватку, но и воздействовало на психику противника - в прямо противоположном духе. Мало кто сохранял хладнокровие при виде воющего от ярости, брызжущего пеной воина-зверя, не замечающего в исступлении ни ран, ни усталости.
Однако назвать это военной хитростью, «психической атакой» все же нельзя. Берсеркер всерьез был убежден, что одержим «звериным духом»; а все окружающие либо тоже верили в это, либо удерживали свои сомнения при себе - это было гораздо полезней для здоровья...
Такая «одержимость зверем» проявлялась, помимо прочего, в том, что берсеркер умышленно подражал движениям медведя, причем не только в бою, но и во время частых ритуально-магических церемоний, плясок и т.д. А это - уже «звериная школа» в чистом виде! Один из самых мощных стилей «звериного» ушу - стиль медведя...
К берсеркерам в чистом виде даже сами викинги относились с чувством, средним между восхищением, боязливой почтительностью и презрением. Это - подлинные «псы войны»; если их и удавалось использовать, то главным образом - на положении «прирученных зверей».
Но элементы берсеркерских тренировок, владения оружием, а главное - специфической психотехники проникли в быт многих воинов Швеции, Норвегии, Дании и особенно Исландии. Берсеркерство они держали под контролем, «включая» его только во время сражений.
Правда, не всегда этот контроль удавалось сделать абсолютным: порой «зверь» пробуждался в душе воина помимо его желаний. Тут мы затрагиваем очень интересную, во многом неисследованную проблему.
Есть сведения о том, что для впадения в состояние берсеркерства скандинавы употребляли природные наркотические вещества. Но - как и кельты - не всегда и даже не часто. Однако, скорее всего, здесь действительно имела место наркомания - не «внешняя», но «внутренняя»!
Современная наука знает, что нервная система человека - в том числе те ее разделы, которые поддаются сознательному контролю, - способна продуцировать вещества, по своему составу и действию близкие к наркотикам. Воздействуют они непосредственно на «центры наслаждения» мозга. Если эти вещества выделяются тогда, когда человек впадает в определенное состояние сознания, то в этом состоянии он испытывает полный аналог «кайфа», а при выходе из него начинается «ломка».
«Профессиональные» берсеркеры становились как бы заложниками собственной ярости. Они были вынуждены искать опасные ситуации, позволяющие вступить в схватку, а то и провоцировать их. Отсюда - берсеркерская асоциальность, вызывающая настороженность даже у тех, кто восхищался их мужеством и боеспособностью. И отсюда же - эта самая боеспособность, проявляющаяся в условии «открытия шлюзов».
Фраза: «Есть упоение в бою» обретала буквальный смысл...
Позднее викинги большей частью все же ухитрялись контролировать такие приступы. Иногда они даже входили в состояние, которое на Востоке называют «просветленным сознанием» (хотя шли они к нему обычно не через отрешенность, не через медитацию, а через боевую ярость; такой путь иногда чреват тем, что «зверь» возьмет верх над человеком). Это делало их феноменальными воинами:
«...Торольв так разъярился, что забросил щит себе за спину и взял копье обеими руками. Он бросился вперед и рубил и колол врагов направо и налево. (Некоторые типы скандинавских копий позволяли наносить рубящие удары.) Люди разбегались от него в разные стороны, но многих он успевал убить...» («Сага об Эгиле»). Саги (которые, как выяснили современные специалисты, передают события с поразительной точностью) пестрят упоминаниями о том, как умелый воин отбивается один против многих, умудряется проложить путь к предводителю вражеского отряда сквозь стену щитов и толпу телохранителей, рассекает противника от плеча к бедру и т.п.
Тут самое время порассуждать еще об одном полумифическом свойстве берсеркера: о его неуязвимости. Самые разные источники в один голос утверждают, что воин-зверь фактически не мог быть сражен в бою. Правда, детали этой неуязвимости описываются по-разному. Берсеркера якобы нельзя было ни убить, ни ранить боевым оружием (из чего следовало, что против него надо употреблять оружие не боевое: деревянную дубину, молот с каменным навершьем и т.д.); иногда он был неуязвим лишь против метательного оружия (стрелы и дротика); в некоторых случаях уточнялось, что при искусном владении оружием его все-таки можно ранить, и даже смертельно, но умрет он только после боя, а до того словно не заметит раны.
Везде и всегда вокруг боевого искусства высокого уровня складывались легенды. Но, думается, здесь мы сможем докопаться до истины. Проще всего решается вопрос о неуязвимости боевым оружием: до тех пор пока меч оставался у скандинавов оружием немногочисленной элиты (где-то до VIII-IX вв.), такие «элитные» воины очень часто не могли сладить со своими конкурентами - воинами-зверями, применявшими древние приемы боя палицей. В конце концов произошло сращивание двух техник фехтования: многие берсеркеры стали «элитой», а многие из «элиты» овладели берсеркерскими навыками.
От метательного (да и от ударного) оружия берсеркеров берегла своеобразная «мудрость безумия». Расторможенное сознание включало крайнюю быстроту реакции, обостряло периферийное зрение и, вероятно, обеспечивало некоторые экстрасенсорные навыки. Берсеркер видел (а то и предугадывал) любой удар и успевал отбить его или отскочить.
У конунга Харальда
[конунг - древнескандинавский термин для обозначения верховного правителя. В эпоху зрелого средневековья этот термин соответствует понятию король], впервые объединившего Норвегию, имелся «спецназ», сформированный из влившихся в воинскую элиту берсеркеров. «Диких» воинов-зверей, не входивших в дружины и подобные им формирования, к тому времени уже в Норвегии не осталось. Одна из битв с их участием выглядела следующим образом:
«Двенадцать берсеркеров конунга находились на носу корабля. Корабль конунга шел вперед, и там была жесточайшая схватка. Когда же проверили войско, много оказалось убитых и у многих были опасные раны... На корабле конунга не было никого, кто бы стоял перед передней мачтой и не был ранен, кроме тех, кого железо не брало, а это были берсеркеры».
Один из лучших воинов Исландии, кстати не считавший себя берсеркером, описывая свои действия в бою против численно превосходящего противника, произносит такие слова:
«Тут я взял меч в одну руку и копье в другую и стал рубить и колоть. Щитом я не прикрывался, и я даже не знаю, что меня защищало» («Сага о Ньяле»).
Защищало его именно берсеркерство - уже «цивилизованное» и потому не считавшееся таковым. Это тем более примечательно, что викингу, овладевшему только «техникой», щит был необходим: полноценно отбиваться наступательным оружием он не мог.
Берсеркерство помогало отбивать опасные удары, но если уж удар оказывался пропущен, оно позволяло «не заметить» его. Трудно поверить, но множество независимых источников сообщают: викинг в какой-то мере сохранял боеспособность даже после чудовищных ран, от которых современный человек мгновенно потерял бы сознание. С отсеченной ногой или рукой, раскроенной грудью, пробитым животом, он некоторое время еще продолжал сражаться - и мог прихватить с собой в Вальгаллу своего убийцу...
И все же сохранились описания случаев, когда берсеркер не просто избегал раны, и даже не просто терпел ее, но, получив удар, оставался именно невредим! Тоже преувеличение? Может быть... Но очень уж похоже это на восточный «метод железной рубашки», при котором закалка костей и мускулов, а главное - умение концентрировать внутреннюю энергию, в определенных случаях делают тело трудноуязвимым даже для клинка. А ведь клинки викингов - не чета восточным: как бы ни восхищались ими северные воины, это восхищение происходит от недостатка материала для сравнений. По крайней мере, во времена берсеркеров закалка клинка была только поверхностной и он был далек от остроты и упругости самурайской катаны.
К тому же даже «энергетика» не всегда спасала берсеркера. Иногда пропущенный удар мечом действительно не рассекал тело, но наносил столь серьезный ушиб, что это могло обеспечить финал схватки. Ведь противники у берсеркеров были им под стать...
Да и не всякий берсеркер умел грамотно пользоваться внутренней энергией. Иногда они расходовали ее слишком экстенсивно - и тогда после битвы воин надолго впадал в состояние «берсеркерского бессилия», не объясняющегося только физической усталостью.
Приступы этого бессилия бывали столь тяжелы, что воин-зверь иногда мог и умереть после битвы, даже не будучи в ней раненым!
Интуитивное проникновение в глубины боевого искусства явно нуждалось в «дошлифовке» путем создания школы, обеспечивающей культуру движений, стоек, комбинации приемов...
В «краю викингов» локальные школы единоборства, не лишенные недостатков, сумели слиться в едином потоке ИСКУССТВА, суммировав технику движений, набор приемов, энергетику и возможность трансформаций сознания.
Древнее берсеркерство, родившись как разрушительная (хотя и эффективная) система, прошло долгий путь. Под конец его идея не только дополнила боевые наработки «цивилизованных дружинников», но и были созданы своеобразные «языческие монастыри», вобравшие берсеркерскую элиту.
От полудикой «стаи» - к четкому строю. От эпизодических «прорывов к зверю» - к системе тренировок. От анархического индивидуализма - к сознательной дисциплине. От интуитивных достижений - к разработанному комплексу (на высших стадиях отнюдь не исключающему опоры на полумистическую интуицию бьодваска). Все это давало довольно редкое совмещение, обеспечивающее равную готовность к действиям в одиночку, малой группой и большим, дисциплинированным формированием.
...