Ханна Хауэлл "Судьба горца"

Огромное спасибо за продолжение
_________________

Я ОКАЗЫВАЕТСЯ 3 ГЛАВЫ ПРОПУСТИЛА, УТАЩИЛА К СЕБЕ, СПАСИБО ЗА ПРОДОЛЖЕНИЕ!!!!1

Спасибо
_________________

Дика, kerryvaya, Фэнси, спасибо за продолжение!!!
_________________

 » Глава 14 часть 2; глава 15 часть 1

Глава 14 часть 2

Час спустя, приблизившись к воротам Дублинна, Мэлди еще раз мысленно повторила совет Элинор. Даже прекрасно понимая, что это очень ценный совет, Мэлди не была уверена, что у нее достанет мудрости воспользоваться им, так как подобное смирение было ей совершенно несвойственно. Элинор учила ее быть тихой, скромной, неприметной, то есть тому, чего Мэлди никогда раньше не делала.

Не смотреть людям в глаза? Да она не постеснялась бы даже плюнуть в них, если бы кто-то того заслуживал. Склонить голову? Да она и сделала-то так всего однажды, еще в детстве, когда услышала поток оскорбительной брани, из которой и поняла, чем в действительности зарабатывала на жизнь ее мать, и после уж никогда и ни перед кем не склоняла головы. Да и, сколько Мэлди себя помнила, с немногословностью у нее всегда были сложности, особенно когда она чувствовала, что просто не имеет права смолчать. Элинор – милая женщина, которая, тревожась о ней, дала весьма дельный совет, но Мэлди всерьез опасалась, что ей удастся следовать ему лишь в той части, где говорилось о медленной походке.

– Ба! Да это ж моя прелестная малютка. Где же ты все это время пряталась от меня?

Мэлди тихо чертыхнулась, заслышав за спиной знакомый противный и скрипучий голос. И тут же заскорузлая грязная рука с толстыми пальцами, крепко ухватив за запястье, резко развернула Мэлди ради сомнительного удовольствия лицезреть того, кому эта рука принадлежала. Мэлди в который уже раз подумала, что Битону, верно, удалось разыскать самого уродливого и приземистого мужчину во всей Шотландии. Обычно Мэлди не имела привычки судить человека только по внешности, но на своем печальном опыте она убедилась, что этот человек уродлив целиком: как телесно, так и духовно. Во многом именно из-за него ей пришлось спешно покинуть Дублинн раньше, чем она намеревалась первоначально.

– Я ведь целительница, – тихо ответила Мэлди. – Я появляюсь там, где нужна моя помощь, и зачастую требуется немало времени, чтобы усмирить недуг.

– А я уж было подумал, не бегаешь ли ты от меня?

– Нет, я ни от кого не бегаю, – ответила Мэлди и внутренне поежилась, когда он настойчиво провел пальцами вверх и вниз по ее руке.

– О-хо, смелая девушка. Мне нравится, когда в моих женщинах есть чуточку огня.

Мэлди попыталась высвободить руку, но мужчина лишь сильнее стиснул пальцы и похабно осклабился, выставляя на всеобщее обозрение дурно пахнущий рот с обломанными, гниющими зубами.

– У меня нет времени любезничать с вами, сэр. Я прибыла в Дублинн в надежде, что кому-то могут потребоваться мои навыки во врачевании.

– Как удачно. Они как раз требуются мне, – решительно произнесла остроносая женщина и попыталась оттеснить мужчину от девушки, но тот, казалось, был вовсе не намерен отпускать добычу. Тогда, сжав руку в кулак, женщина с силой ударила грубияна по широкому запястью. Мужчина взревел от боли и мгновенно разжал пальцы, освободив руку Мэлди. Затем он окинул заступницу тем особым взглядом, от которого Мэлди всегда кидало в дрожь, и, развернувшись, пошел прочь. Мэлди лишь понадеялась, что у этой женщины есть кому за нее постоять.

– Не думаю, что с вашей стороны было умно так сильно злить его, – пробормотала, Мэлди, чувствуя настоятельную потребность предупредить высокую худую женщину о возможной опасности.

– Джордж ничего мне не сделает, если только не поймает в каком-нибудь темном углу, а я уверена, что такого никогда не случится. Для этого он слишком боится моего мужа, – заявила ее неожиданная спасительница. – Я Мэри, госпожа Киркэлди.

Мэлди взяла ее за руку:

– Для чего вам понадобилась моя помощь?

– Мой сынок что-то приболел, – сказала Мэри и быстро повела Мэлди в сторону сторожевой башни.

Целительница подробно расспрашивала женщину, пока они пробирались к задней части донжона. Слушая объяснения обеспокоенной матери, Мэлди поняла, что у ребенка было что-то посерьезнее, чем легкая лихорадка да небольшие колики в животе, и испытала некоторое постыдное облегчение. Ведь необходимость еще раз проведать занедужившего малыша позволила бы ей, не вызывая подозрений, снова прийти сюда, а затем так же незаметно покинуть сторожевую башню. Однако Мэлди понимала, что ей не следует слишком уж пугать и без того встревоженную мать, осматривая ребенка так, словно тот при смерти. Все, что ей нужно, – окинуть главный зал парой внимательных взглядов, чтобы понять, как и когда ей будет удобнее всего осуществить задуманное и проскользнуть на потайную лестницу, ведущую в темницу. Если уж не удастся сразу же освободить Эрика, то, по крайней мере, она хоть сумеет проведать его.

Маленький сын Мэри лежал в крохотном алькове позади огромной кухни. Мэлди дала ему лекарство и постаралась убаюкать, по опыту зная, что глубокий сон лучше любого снадобья лечит недомогание. Однако случалось и так, что больному бывало достаточно выпить и одну ложку лекарства, чтобы почувствовать себя лучше, уверовав в полное исцеление. Сейчас, похоже, был тот самый случай. Боли в животе малыша быстро утихли. Мэри с сыном смотрели на молодую целительницу с выражением неприкрытого восхищения на лицах, чем вызывали у нее чувство неловкости, так как Мэлди считала, что беззастенчиво воспользовалась их доверчивостью, чтобы выполнить задуманное. Девушка клятвенно пообещала себе, что, как только все тут хорошенько разузнает, обязательно найдет повод отослать Мэри с ребенком в деревню к Элинор. Ведь, когда начнется битва, им куда безопаснее будет находиться подальше отсюда.

Мэри в благодарность за выздоровление сынишки снабдила девушку вкусной едой из обширных кладовых Битона, после чего Мэлди направилась прочь из кухни, останавливаясь буквально на каждом шагу. Многие обитатели замка здоровались с ней, некоторые снова и снова благодарили за то, что она когда-то исцелила их недуги или раны, другие просто хотели поболтать с кем-то, побывавшем за пределами Дублинна. Еще в свой первый визит в замок Мэлди сообразила, что здесь все воспринимали ее лишь как знахарку или просто еще одну женщину, а потому не видели в ней никакой угрозы для себя, позволяя свободно расхаживать по территории замка и вокруг сторожевой башни. Поэтому сейчас Мэлди просто кипела от возмущения из-за того, что в прошлый раз ей пришлось в спешке уносить отсюда ноги по вине неких тупоголовых похотливых самцов, и поэтому не удалось тогда выяснить все, что необходимо. Но теперь все было иначе. На этот раз она не намерена покидать замок до тех пор, пока не отыщет Эрика и не вызволит его из лап Битона.

Мэлди, завидев, что одна молоденькая служанка направилась в главный зал с огромным блюдом, нагруженным едой, предложила той свою помощь, что было воспринято с благодарностью. Вполуха слушая болтовню девочки, Мэлди внимательно оглядывала просторное помещение. Она заметила, что, как только на столах появилась еда, зал быстро заполнился людьми. Судя по всему, перед трапезой и во время нее не стоило даже и пытаться незаметно пробраться в темницу.

Всю обратную дорогу из замка до дома Элинор Мэлди ощущала себя совершенно разбитой. Дело, которое она задумала, было непростым и опасным, а вероятность благополучного исхода, прямо скажем, невелика.

«Но сейчас не время предаваться жалости к себе», – одернула себя девушка и, решительно расправив плечи, задвинула подальше мысли о возможном провале. Эрик в опасности, да к тому же вполне может оказаться ее сводным братом. Если Балфур действительно счел ее приспешницей Битона, то наверняка решил, что она пересказала своему хозяину все, что сумела разузнать у Мюрреев о планах сражения, и потому, несомненно, изменит их. А это означало, что теперь ей оставалось лишь гадать, когда, как или куда Балфур и его люди явятся за мальчиком. Элинор говорила, что Битон не желал причинять Эрику особого вреда или уж тем более убивать, но еще она посетовала, что их лэрд с некоторых пор был явно не в своем уме. Мэлди просто не могла допустить, чтобы судьба бедного мальчика зависела от Битона. Да к тому же ей по-прежнему хотелось доказать свою невиновность.

– Девонька, а я уж было начала волноваться, – донесся до девушки звонкий голос Элинор, которая, появившись на пороге хижины, отвлекла Мэлди от грустных мыслей.

– Все в порядке, Элинор, – ответила Мэлди. – Мне пришлось задержаться, чтобы подлечить одного малыша. У него были колики в животике да легкая простуда, – продолжала оправдываться девушка, пока старушка, ухватив ее за руку, легкими, но настойчивыми тычками, стала подталкивать внутрь хижины.

Элинор все еще согласно кивала, быстро накрывая стол к ужину.

– Ты можешь исцелять наложением рук, милая. Видно, сам Господь благословил тебя этим даром.

– Мне уже говорили об этом. – Мэлди поставила на стол небольшую полотняную сумку с едой, которую ей передала Мэри. – Это гостинцы в благодарность от матери мальчика.

Мэлди тепло улыбнулась, заметив искреннюю радость, с которой Элинор смотрела на головку ароматного сыра и приличный кусок ветчины. Кладовые Битона были настолько переполнены деликатесами, что лэрд мог закатывать пиры хоть каждую ночь в течение многих месяцев прежде, чем запасы оскудеют. Мэлди подозревала, что большинство хранившейся там снеди просто портилось. Битон, должно быть, сильно опасался умереть с голоду в случае, если бы замок вдруг попал в долгую осаду, но все же Мэлди считала, что с его стороны просто преступно позволять всей этой великолепной еде гнить вместо того, отдать ее своим людям.

– Ну что? Ты выяснила, как там обходятся с мальчиком? – спросила Элинор после того, как бережно убрала принесенные Мэлди продукты в небольшой сундучок возле ниши, служившей гостье спальней.

– Его все еще держат в темнице, из-за того что парнишка отказывается признать Битона своим отцом и отречься от Мюрреев – как там Битон их назвал? – а, да, подлых тварей, воров, прелюбодеев и ублюдков.

Элинор рассмеялась и кивнула:

– Да, я слышала это однажды. Вот, что я скажу тебе, милая: ему бы следовало хорошенько подумать, прежде чем тыкать своим грязным пальцем в тех, чьи деяния он считает куда менее благочестивыми, нежели собственные. Некогда Битон имел гнусную привычку оставлять свое семя в утробе любой бедняжки, которую был в состоянии догнать. А сейчас-то, думаю, его гнилой стручок уже не работает, как должно.

– Элинор! – Мэлди даже поперхнулась от удивления, совершенно ошарашенная столь откровенным высказыванием пожилой женщины.

– Но это так. Чего ж скрывать. Многие думают, что хворь, пожирающая его изнутри, – божья кара. А я вот никак в толк не возьму, чего ж тебя-то не позвали осмотреть его? Он ведь перепробовал столько омерзительно пахнущих мазей да бальзамов в тщетной попытке замедлить или вылечить свой недуг. Ему уже должны были донести, что в замке снова появилась целительница. Неужто лэрд не захотел позвать тебя – хоть ради того, чтобы узнать, нет ли у тебя снадобья, какого он еще не испробовал?

– Нет, он вообще никогда не требовал меня к себе. Ни разу. Ни в мой прошлый приезд, ни в нынешний. Может, никому и в голову не пришло рассказать ему обо мне, а может, он и сам, один раз взглянув на меня, решил, что на целительницу я мало похожу. Знаешь, Элинор, в последнее время я частенько испытываю трудности из-за этого, – тихо пробормотала Мэлди, вспомнив о Балфуре, чтобы тут же изгнать его из своих мыслей.

– Хмм, ты и вправду не больно-то ты похожа на взрослую, девонька, скорее уж, на милое дитя. Очень уж ты маленькая да тоненькая, как тростиночка. Ты уж прости людям, если порой они сомневаются, что своему искусству ты училась многие годы.

– Я понимаю. Хотя по-прежнему много путешествую, чтобы узнать что-то новое. – Она потянулась и встала из-за стола. – Думаю, мне пора спать. Слишком устала. Путь сюда был не из легких и вымотал меня больше, чем я думала.

Мэлди была потрясена, когда Элинор внезапно поднялась следом и крепко ухватилась за нее, прижавшись всем телом. Девушка успокаивающе погладила пожилую женщину по спине и вдруг почувствовала, что та охвачена сильным страхом. Это чувство было столь сильно, что во много раз превосходило даже боль от потери ее любимого Роберта.

– Что случилось? Чего ты испугалась? – спросила Мэлди.

Элинор немного отстранилась и сказала со слабой улыбкой:

– Тебя не обманешь. Ты всегда знаешь, что я чувствую, девонька. Думается мне, Господь наградил тебя не только даром исцелять недужных одним лишь прикосновением руки, но и способностью заглянуть человеку прямо в сердце.

– Да, мне тоже порой кажется, что я способна угадывать чувства других людей. Хотя, как оказалось, это умение не слишком-то помогает узнать правду, но ты так и не ответила на мой вопрос. Ты напугана, Элинор, сильно напугана. Почему? Ты что-то услышала, какие-то дурные вести встревожили тебя? Может, я смогу чем-то помочь?

– Нет, все мои опасения из-за того, что ты собираешься сделать.

Мэлди напряженно замерла, понимая, что страх, который она почувствовала теперь, исходил от нее самой. А она-то наивно полагала, что вела себя осмотрительно, тщательно выверяя каждый шаг, каждое слово, чтобы даже намеком не выдать задуманного. Так или иначе, но Элинор что-то заподозрила, а если заметила она, то и для кого-то другого догадаться не составит труда.

– А что такого я собираюсь сделать? Не понимаю, о чем ты.

– Ты, конечно, не должна мне ни о чем рассказывать и, Бога ради, прекрати уже вздрагивать от каждого шороха. Я почти ничего не знаю, просто вижу, что, в чем бы не заключалась причина твоего возвращения, это как-то связано с тем бедным мальчиком, которого Битон держит взаперти. Поступай как знаешь, милая, и будь уверена: я не выдам тебя ни словом, ни делом. Все, чего я прошу, – будь осторожна.

– Я всегда осторожна, Элинор, – мягко ответила Мэлди.

– О нет, уверена, ты так говоришь, только чтобы успокоить меня. Будь очень осторожна. У меня какое-то нехорошее предчувствие. Этот год и так принес мне слишком много горя, забрав моего любимого Роберта. Прошу тебя, береги себя, я… я просто не вынесу, если потеряю еще и тебя. Ты мне дорога, словно родное дитя.

Мэлди глубоко тронули эти слова, и она крепко обняла Элинор. Девушка любила эту сухонькую старушку и была рада узнать, что и та тоже искренне тревожилась за нее. Немного печально сознавать, что за столь короткое знакомство между ними установилась прочная связь, которой у Мэлди так и не возникло с родной матерью. А причина в добром сердце Элинор. Она умела заботиться о людях, даже о молодой женщине, появившейся на пороге ее дома в изодранной и грязной одежде, падающей с ног от усталости и без единой монетки в карманах.

А вот Маргарет Киркэлди не заботилась ни о ком, даже о собственной дочери. Мэлди долго шла к осознанию этой горькой истины, принять ее было слишком тяжело, хотя в конце концов ей пришлось сделать это. Если у матери и оставались какие-то чувства, то все они без остатка были отданы мелькавшим в ее жизни мужчинам, которые так подло поступали с ней. Однако теперь Мэлди начала сомневаться: а было ли вообще в жизни матери время, когда та проливала слезы из-за любви к бессердечному любовнику? Потому что единственное, чего всегда страстно жаждала Маргарет, единственное, что доставляло ей удовольствие и радость, – это внимание мужчин, их лесть и подарки.

Сколько Мэлди себя помнила, Маргарет всегда была раздражительна и озлоблена, в каждом ее поступке ощущался оттенок горечи, первые семена которой, несомненно, посеял Битон. Ее молодость быстро прошла, здоровье было подорвано, а красота поблекла, угодливых кавалеров все чаще заменяли грубые простые вилланы с похотливым зудом в паху да парой мелких монет в кармане. Вот тогда эта горечь и переросла в глубокую и беспощадную ненависть, полностью завладевшую сердцем Маргарет. Мэлди уже не раз спрашивала себя, чем на самом деле руководствовалась мать, посылая дочь убить Битона: желанием отомстить за поруганную честь или уязвленным тщеславием?

Девушка поспешно отрешилась от грустных мыслей и, поцеловав Элинор в щеку, прошла к своему нехитрому ложу. Ее мать, может, и совершила множество ошибок после того, как Битон бросил ее, но именно Уильям Битон толкнул ее на путь позора и лишений. Не обольсти он юную Маргарет, когда та находилась так далеко от своей семьи, и она вполне могла бы стать женой какого-нибудь лэрда, претерпев свою долю страданий в освященном церковью благочестивом союзе. Все ее дети были бы законнорожденными, и Маргарет никогда бы не пришлось торговать своим телом ради того, чтобы не умереть с голоду.

С одной стороны, Мэлди очень хотела во всем признаться Элинор. Видит бог, как же она нуждалась в друге, с которым могла бы поговорить, обсудить все, начиная с постоянно растущих сомнений в причинах, по которым мать толкала ее на путь кровавой мести, и заканчивая тревогами за юного Эрика. Мэлди хорошо понимала, что Элинор непременно выслушает ее с сочувствием, и поэтому искушение, с которым ей приходилось бороться, было особенно велико. Ведь Мэлди хотелось, чтобы Элинор осталась в стороне и могла честно заявить, что ничего не знала о намерениях гостьи, если хоть что-то пойдет не так, если люди Битона схватят мстительницу при попытке спасти Эрика или выполнить данную матери клятву.

Она устала, а измученное тело так немилосердно ныло, что Мэлди забылась глубоким сном, едва опустившись на топчан. Девушка понимала, что грядущий рассвет отметит рождение важного дня. Она никак не могла отделаться от ощущения, что завтрашний день станет для нее поворотным. Вот только Мэлди пока не была уверена, что это будет: схватка с Битоном, или вызволение Эрика, или, быть может, все вместе. Смежив веки, девушка молилась, чтобы ее способность проникать в суть вещей не оставила ее на этот раз и дала хоть какой-нибудь намек на то, что ее ждет: сладкий вкус победы или горечь поражения.

Глава 15 часть 1


В просторном помещении большой кухни Дублинна было жарко, застоявшийся воздух пропитался запахами готовящихся блюд и давно немытых тел. Мэлди промокнула испарину со лба маленького сынишки Мэри и озабоченно нахмурилась. Она-то надеялась, что ребенку к утру станет намного лучше. Хотя болезнь малыша Томаса не была такой уж тяжелой, здесь его здоровье подвергалось реальной опасности, а выздоровление грозило затянуться, если оставить мальчика в столь жутких условиях. Мэлди и так про себя уже решила обязательно отослать Мэри с сыном в деревню ради их же безопасности, да и Элинор была более чем рада принять их в своем уютном маленьком жилище. А теперь у целительницы появилась возможность без лишних вопросов со стороны Мэри просить ту уехать на время из замка, сказав, не кривя душой, что переезд необходим для выздоровления мальчика.

– Он ведь не умрет, правда? – прошептала несчастная мать, заламывая в волнении руки и со слезами на глазах глядя на своего сына. – Он мой единственный ребенок. Господь уже прибрал троих моих малышей. И я молю Всевышнего не забирать у меня и это дитя.

– Нет, он не умрет, – заверила Мэлди. – Прости, если мой хмурый вид так встревожил тебя. Опасения вызывает не то, что он медленно выздоравливает, а те условия, в которых ему приходится это делать. Тебе бы следовало унести сына отсюда подальше, а то он задыхается от духоты, жары и ужасающей вони.

– Но куда же я могу его перенести? Ведь я и сама тут кручусь с утра до ночи.

– В деревне поблизости живет моя подруга, Элинор Битон, та, что недавно овдовела.

– Я знаю ее. Не слишком хорошо, но пару раз мне доводилось перекинуться с ней словечком.

– Она согласна приютить вас обоих, пока ребенок окончательно не поправится. У нее добротный и чистый домик с маленьким садом, где мальчик сможет гулять, если Господь благословит нас погожими деньками да теплым солнышком.

– О, это было бы просто чудесно и так милосердно с ее стороны, – ответила Мэри и легким ласкающим движением пригладила мягкие каштановые завитки на головке сына. – Ты уверена, что она и вправду согласна принять нас?

– Конечно, уверена, – заверила ее Мэлди. – Так что забирай отсюда своего парнишку так быстро, как только сможешь, и обещаю тебе, что уже очень скоро он будет радовать тебя здоровым и счастливым видом.

Мэлди довольно улыбнулась, увидев, что женщина тотчас же подхватила ребенка на руки и, пробормотав краткие слова благодарности, заторопилась прочь. Было ясно, что благополучие единственного ребенка для нее значило намного больше, чем все те обязанности, что она выполняла в замке. Отрадно было видеть столь сильную материнскую любовь, и Мэлди даже устыдилась, почувствовав легкий укол зависти. Но как только жар и зловоние кухни остались позади, девушка мысленно выбранила себя за столь неуместную детскую ревность, да и вообще теперь уже слишком поздно горевать о том, чего она по милости матери была лишена в детстве.


Заметив Джорджа у дверей главного зала, Мэлди тихо чертыхнулась и вжалась в узкую затененную нишу в стене под лестницей. Казалось, он нарочно выслеживает ее, внезапно выныривая из каждого темного угла с того самого момента, как она вошла в донжон. И теперь, спустя два утомительно долгих часа, потраченных только на то, чтобы ускользнуть от его назойливого внимания, Мэлди испытывала сильное желание хорошенько огреть его чем-нибудь.

Неожиданно слева от себя она услышала мягкий низкий голос:

– С чего это ты жмешься по углам, девонька?

Мэлди снова мысленно выругалась и обернулась к мужчине, который, ссутулившись, небрежно привалился к стене напротив нее.

«На него, по крайней мере, хоть приятно посмотреть», – подумала она.

Высокий, худощавый, с длинными каштановыми волосами и мягкими карими глазами, он почему-то напомнил ей о Балфуре. Но несмотря на это, Мэлди чувствовала быстро растущую неприязнь ко всем мужчинам без исключения. Ей предстояло выполнить одно очень важное дело, а дюжие мужчины словно сговорились мешать ей в этом на каждом шагу. Да, в Дублинне наблюдалась явная нехватка женщин, причем любых: как хорошеньких так и не очень.

– Я прячусь от вон того зловонного огра[1], по недоразумению считающегося человеком, – пренебрежительно буркнула девушка и кивнула в сторону Джорджа.

– А-а, Джордж. Что ж, он и впрямь серьезное испытание как для взора, так и для обоняния. Кстати, меня зовут Дуглас, – спокойно проговорил мужчина.

– А меня Мэлди, – осторожно ответила на приветствие девушка. – Ты, вероятно, ждешь, что теперь я скажу пару милых любезностей, прибавив, как ужасно рада знакомству? Увы, сегодня я просто не в силах больше лгать. Хотя я нахожусь здесь всего ничего, чуть больше одного дня, но и то уже смертельно устала от мужчин, необходимости постоянно льстить и глупо улыбаться.

Дуглас добродушно усмехнулся, но не ушел, явно пропустив мимо ушей завуалированную просьбу оставить ее в покое, и, весело хохотнув, заявил:

– По-моему, я еще не льстил тебе.

Мэлди удивленно рассмеялась:

– И вот так запросто, несколькими словами, ты нанес смертельный удар по моему бедному маленькому тщеславию. – Она оглянулась на Джорджа и с досадой пробормотала: – Бог мой, да неужто ему совсем нечем заняться?

– Ну, он может реветь, словно медведь, и махать мечом всякий раз, когда нашему лэрду мнится, что ему кто-то угрожает.

– Ах да, ваш лэрд. Его я тоже пока не имела чести видеть. Ни в прошлый раз, когда была в ваших краях, ни в этот.

– Он нечасто показывается людям на глаза. Впрочем, мне думается, так даже лучше.

– О! Так он все-таки болен. Об этом многие шушукаются украдкой. Может, я смогу чем-то помочь ему. Я ведь целительница.

Дуглас кивнул:

– Я слышал об этом. Да к тому же умелая, как мне говорили. Но нашего господина уже не вылечить, милая. Одно утешает – это не проказа, хотя я за всю жизнь не встречал никого, кто бы выглядел ужаснее, чем он. – Он скривился: – А тем бедолагам, которым не посчастливилось иметь крепкие желудки, хватает одного взгляда на нашего лэрда, чтобы их вывернуло наизнанку, настолько отвратительно выглядит его кожа. Временами у господина случаются кратковременные улучшения. Но коварная болезнь всегда возвращается, и тогда его страдания удваиваются. Он выглядит так, словно гниет изнутри. Так что, полагаю, ему уже недолго осталось. Правда, оглядываясь назад, следует признать, что никто даже не предполагал, что он сможет протянуть так долго.

– Сколько же времени он хворает?

– Да уж три года минуло.

– Что ж, может, у него просто какой-то кожный недуг. – Она слегка улыбнулась, заметив, что глаза собеседника расширились от изумления. – Ими страдают не только прокаженные, хотя, полагаю, их хвори есть нечто гораздо большее, нежели муки плоти. Уж поверьте на слово, мне доводилось видеть по-настоящему омерзительные кожные болезни. Да и потом, если бы ваш господин был мучим каким-нибудь неизлечимым недугом, то, полагаю, уже давно бы преставился.

Мэлди почувствовала небольшое облегчение и на одно мгновение испугалась, внезапно осознав, что какая-то глупая, безрассудная часть ее души действительно жаждет позаботиться об ужасном Битоне. Поглубже заглянув в свое сердце, Мэлди поняла, что хотя и испытывала стойкое отвращение к намерению убить человека, но вовсе не их родство было тому причиной. Облегчение, которое она испытала, было вызвано, скорее, тем, что она могла сдержать данную матери клятву, не убивая нечестивца, который и так уже стоял одной ногой в могиле и наверняка слишком ослаб, чтобы защитить себя от кого бы то ни было. С того самого момента как Мэлди невольно услышала пересуды о тяжелой болезни Битона, она беспокоилась, что ей предстоит сделать нелегкий выбор: убить человека чуть ли не на смертном одре или нарушить клятву, данную умирающей матери.

– С чего бы тебя так заинтересовало здоровье нашего лэрда? – вдруг спросил Дуглас.

– Я целительница. Вот ты воин, не так ли? Но разве твой интерес возбуждает лишь то оружие, которым ты сражался или владел?

– Нет, конечно, но и ты пойми меня правильно, милая. Сейчас не лучшее время для расспросов о Дублинне, даже если они исходят от такой красивой крошки, как ты. – Тут он кивнул в сторону входа в большой зал: – Смотри-ка, похоже, твой страстный воздыхатель уже уходит.

Она кивнула и поспешно отошла, а когда оглянулась, нового знакомого уже и след простыл. Мужчина словно растворился в полумраке, скрывшись с глаз так быстро, что впору было задуматься, а видела ли она его вообще. Мэлди даже вздрогнула от столь прихотливой игры своего ума. А вот предостережение Дугласа о ее излишнем любопытстве, пришлось более чем кстати. Хотя в его голосе девушка ни разу не уловила угрожающих ноток, но взяла это себе на заметку. У Дугласа, может, и не было намерения вредить ей лишь из-за пары нескромных вопросов, но вот остальные обитатели замка могли оказаться настроенными отнюдь не столь благодушно.

Когда она приблизилась к массивным дверям главного зала и заглянула внутрь, ее сердце, казалось, пустилось вскачь от смешанного чувства надежды и предвкушения. Большой зал выглядел довольно мрачно, так как все окна были тщательно занавешены тяжелой плотной тканью. А еще он был совершенно пуст. Мэлди просто не могла поверить в свою удачу и без промедления скользнула внутрь.

В течение долгих часов она упражнялась, придумывая правдоподобное объяснение на случай, если кто-нибудь спросит, что она делает на лестнице, ведущей к темнице замка, но, как оказалось, ей не суждено было воспользоваться придуманными отговорками.

Только коснувшись задвижки на двери, ведущей на потайную лестницу, ступени которой подходили прямо к темнице Эрика, Мэлди поняла, что допустила непростительную ошибку. В таком огромном зале множество темных уголков, и, прежде чем радоваться неожиданной удаче, ей бы следовало осмотреть их все повнимательнее. Легкий шепоток, донесшийся до ее слуха, стал предвестником серьезных неприятностей, в которые она, похоже, влипла, так как темное помещение вдруг наполнилось светом, стоило кому-то сдернуть с одного из окон тяжелую ткань.

– А… крошка-знахарка из деревни, – раздался из глубины зала протяжный низкий хрипловатый голос. – Что-то не припомню, чтобы я позволял тебе навещать моих узников или лечить их.

Примечания:

[1] Огр (фр. ogre) — в кельтской мифологии — безобразные и злобные великаны-людоеды. В отличие от схожих с ними троллей, обитают не в горах, а в лесах, преимущественно на болотах. У них очень внушительный рост, доходящий в высоту до 20-40 метров. Их выдающееся качество — невероятная сила. Они часто носят тяжелейшие дубины на охоту или в качестве оружия, но всё же их нельзя недооценивать и в безоружном бою. Из костей своих жертв они изготовляют трофеи и талисманы, которыми они украшают как своё жильё, так и самих себя. Правда, они, кажется, не одарены особым интеллектом. В большинстве случаев им даже не приписывается цивилизованный язык. Их коммуникация ограничивается самыми необходимыми и жизненно важными аспектами и совершается в большинстве дикими жестами и выкриками. Кроме того, особенным видом огров считаются двуглавые огры, причём одна голова обладает большим интеллектом, а другая присутствует для подлых влечений.
Самый известный «современный огр» – Шрэк.

_________________

Ух ты! Сколько продолжения
Вот я почитаю
Девочки, огромное, преогромное спасибо за чудесный перевод!

вот похоже и встретила хозяина замка!!!!!!!!

Девочки спасибо за великолепный перевод!!!!!!!!!!!
___________________________________

___________________________________

Спасибо!

Спасибо за чудесный перевод!

Переживаю за Мэлди. Очень уж она рискует.

Спасибо за главу и отличный перевод!

Огромное спасибо за шикарный перевод, девочки!

Девочки, большое спасибо за продолжение!!!

спасибо за 2 главы сразу...

Спасибо
_________________