Не по своей воле

Слыша обрывки фраз, Аарон понимал, что погоню возглавляет ненавистный хозяин. Никто из рабов не добрался до него. Всё было напрасно.

Катаясь вместе с псиной, Аарон увидел, как мелькнули босые испачканные ноги Асии, закинутой на седло кем-то из ловцов. Сердце раба сжалось от боли, гораздо большей, чем та, что причиняли острые зубы псины. Его сопротивление ослабло, он только и мог, что прятать лицо, заслоняя его ладонями.

Вдруг он почувствовал, что избавился от лап, зубов и когтей, услышал только жалкое поскуливание и глухой удар об ствол дерева. Короткая передышка, чтобы только набраться воздуха и вскочить, шаря рукой по прелой листве в поисках какого-то подобия оружия. Голова кружилась, и картинка перед глазами было неясной. Лютер нападал на белых, но силы были неравны. И вдруг все замерли. И Лютер, махавший палкой, и собаки, готовые броситься на рабов, и Асия, сжавшаяся на седле. Все затихли перед хозяином, направившим узкое чёрное дуло на Лютера.

Аарон простонал и рухнул на колени, склонив голову. Палка выпала из ослабевших рук. Покачиваясь, он упёрся руками в мокрые листья и сжал их, ощущая, как его сердце кровоточит от поражения. Он хотел бы заскулить, как та собака, которую шандарахнули об дерево, тихо плача о своей тяжёлой доле. Но он был мужчиной, не собакой. Тем, кто дерзнул поднять руку на своих хозяев. Тем, кто убил одного из них. Раб гордо встал, глядя в глаза своим врагам. Он знал, что его будут пытать, калечить и мучить. Простой смерти он не ждал. Раб знал, что его мучения только начинаются. Он смотрел на богатых плантаторов и продавшихся им за барыши наёмников, на своих друзей, которые вместе с ним хапнули немного счастья, он смотрел на просвет между деревьями, где маячила долгожданная свобода, недостижимая и, наверное, даже не существующая, и молился о том, чтобы пришёл тот день и час, когда иго белых будет свергнуто. Но это будет не с ним, не с Лютером и не с Асией. И ни с кем из его чёрных собратьев.

Лютер засмеялся. И смех этот был страшным. Этот выродок заботится лучше о своих собаках, чем о людях! Замах его стал более мощнее и он вкладывал больше силы в свои удары, стараясь задеть, как можно больше собак. Он не видел, как поймали Асию, не видел, что делает Аарон. Он просто боролся за жизнь, надеясь и молясь, чтобы Асия спаслась. Замахнувшись еще раз, он увидел всадника с Асией на перевес и замер. Нет! Только не она.

Он слышал, но не слушал, что говорил ему плантатор. Он не сводил глаз с Асии, которая испугано смотрела на него. Во его взгляде можно было прочесть: "Прости!" А потом взгляд его наполнился ненавистью и он перевел его на да Коста, который уже выпустил пулю из кольта. Доля секунды, и колено прорезала острая боль. Нога подломилась и Лютер упал на колено. Ладонью придерживая больное место, Лютер продолжил стоять на колене, упрямо выпрямив спину и подбородок. И было столько ненависти во взгляде, что атмосфера вокруг них накалилась еще больше.
_________________

Габи кашеварила. Чем бы не кончилась охота Хозяина, а ужин надо подать. Кроме молодой Хозяйки в доме гостей полным полно.
- Несвежая похлёбка! И чего по поместьям не разъезжаются. Мёдом им тут, что ли намазано! Покоя нет. Тут дел после вчерашнего, поди всё успей!?
Забежавшая пташка, выглядела уставшей, но чуть спокойней, чем раньше. Повариха обрадовалась, что хоть увидела свою девочку.

Наливая лимонад, Габи продолжала ворчать о гостях, а после слов о жажде, не выдержала.
Посмотрев, не бродит ли Дрейк рядом, она налила своей красавице кружку лимонада. Отойдя от лавки, загородила собой проход на кухню. Так она стояла, пока не услыхала тихий стук кружки о стол, когда Мария её поставила.
- Позже придумаем с едой. Ты забегай, как сможешь.
Мария понесла лимонад в Хозяйскую половину, а Габи продолжила готовить.

Они смотрели на нас своими чёрными, как преисподня, глазами и я не видел в них раскаяния за десятки жизней, что по их вине унесла с собой прошедшая ночь. И они смеют осуждать меня?

- Повесить их. - В лёгком шелестве листвы было больше эмоций, чем в моём голосе.

Едва успела поймать взгляд Лютера, как тьма заволокла её сознание

Последнее, что она услышала, перед тем как отключиться, был смех Лютера и звук выстрела, вонзившийся в её сердце нестерпимой болью. Лютер... Лютер так мечтавший о свободе. Лютер, подаривший ей чудо любви.
Она не видела как гордо выпрямившись Аарон встал перед всадниками, наверное впервые в жизни, смело глядя в глаза хозяину.
Она не видела как Лютер, опустившись на одно колено с ненавистью смотрел на Сантьяго да Косту и Парра...
Не слышала полных возмездия слов...

В принципе для него самого три месяца были очень даже приемлемы, он как раз закончит все дела с расширением бизнеса и первые месяцы брака сможет посвятить больше времени жене.
- Хорошо, Виттория, тогда я сообщу вашему отцу о нашем решении, - говорить о том, что он позволил своей невесте самостоятельно выбрать дату свадьбы Бенджамин не собирался. - Из вас выйдет отличная жена, Виттория.
Возможно они с девушкой бы еще побеседовали, но их прервала негритянка, сообщившая о том, что к мисс пришли гости. Увидев своего брата, мужчина не удивился.
- Рик,- Бенджамин кивнул брату и повернулся к дамам,- Миссис Макбрайд. Каро, милая,я надеюсь ты отдохнула хоть немного.
Услышав слова рабыни, Бенджамин решил что она права, и, кажется именно она прислуживала Виттории, надо будет потом спросить у Сантьяго, отдаст ли он ее дочери, чтобы ей было более комфортно на новом месте.
- Виттория, я думаю, действительно лучше прогуляться в парке. Но если что согласен сопровождать вас куда угодно.


***
теперь у Бенджи долгий и неизвестный реал, постараюсь освободиться пораньше

- Не за что, Сантьяго. В нашем деле без взаимовыручки никак.

- И не надо. Твоя дочь любит тебя, то место, где родилась, и совсем скоро у неё будут совсем другие заботы, которые уж точно лишили бы её подобных мыслей, если предположить, что они у неё когда-либо были. Что в принципе невозможно, - улыбнулся Грей. Виттория была живой, общительной и очень весёлой. Но ни в коем разе не желающей куда-либо сбежать.

Сантьяго принял решение закончить всё быстрее, и Грей был с ним солидарен. Не терпелось вернуться домой и отдохнуть от всего произошедшего. Собаки, получив команду, ринулись вперёд, на рабов, и эти секунды принесли Палмеру мрачное удовлетворение. Наёмники открыли огонь, но из за деревьев и довольно большого расстояние это была неразумная трата пуль.

Грей направил Ворона левее того места, где на рабов напали собаки. Словно окружая их. Черномазые были напуганы, - Палмер видел это по их лицам, мелькающим вдалеке. Но вот главарь, похоже, гораздо больше испугался за девчонку, которую да Коста собирался продать Грею до побега. Она была ничего себе такой. По крайней мере, бегала довольно быстро. Но недалеко. Бросившийся ей наперерез наёмник, схватил Асию - кажется так её звали - поперёк талии и вскинул в седло впереди себя, кладя так, чтобы можно было удерживать её или отключить, если будет излишне брыкаться.
Внимание Грея привлёк тот парень, что был в комнате Каролины, вооружённый топором, и по телу его вновь прошла волна слепящего гнева. Что бы там ни говорил Сантьяго о большом количестве погибших, он убьёт черномазого. Оплатит его после, пришлёт вместо него троих своих рабов, но убьёт.
Кажется, Сантьяго что-то кричал второму рабу, который в пылу драки убил собаку, Палмер мало что сейчас понимал в происходящем. Его взгляд был прикован к лицу упавшего на колени раба, который смирился с неизбежным. Испытывал ли он к нему жалость? Нет. Эта мразь ворвалась в комнату Каролины, и когда Грей вспомнил, как девушка в ужасе сжимала вазу, прижимаясь к стене, он едва не зарычал от злости. Эта мразь едва не убила самого Грея, и Палмер вспомнил, как сжимались пальцы раба на его горле.
Черномазый встал, распрямляясь, глядя на Грея, который спрыгнул с Ворона и направился к нему. Первый удар, когда кулак прошёлся по касательной, роняя раба на землю, не принёс Грею и толики облегчения. Второй, когда черномазый поднялся, пошатываясь на неверных ногах, тоже. И когда до Палмера донёсся голос Сантьяго:

Он понял, что лично хочет вздёрнуть раба. Наёмник перекинул ему верёвку, второй осмотрел дерево, ища толстый сук. Всё быстро и без тени эмоций, как и должно быть, когда убиваешь бесправных животных. И злость стала исчезать, едва петля оказалась на шее раба и тот пошёл к месту своей казни. Всего пара шагов, последних. И неотвратимых.
Они вздёрнули обоих рабов, подождав немного, пока те перестанут дёргаться, и перебрасываясь короткими фразами о том, что стоит поскорее начать путь обратно, чтобы попасть домой до темноты.
Через несколько минут, Грей Палмер сидел в седле, направляя Ворона к дому и желая скорее оставить это отвратительное место и топи, которые уже казались ему ненавистными.
_________________

Габи суетилась на кухне. Посмотрев в окно, она увидела красный закат солнца. Её сердце сбилось с ритма и кольнуло.
Ей вспомнились слова матушки Рози, что красный закат-предвестие беды. Как-то тяжело стало на душе у Габи.
Перед глазами старой рабыни предстали Аарон, поющий свою песню, Лютер, со своим тяжелым взглядом и красавица Асия, с глазами пумы.
Из глаз поварихи потекли тихие слёзы. Она села на лавку и стала молиться, чтобы это была просто её глупость.

Ненависть в их глазах не жгла меня, не причиняла боли, не заставляла чувствовать себя виноватым. Я жил согласно своему воспитанию и пониманию жизни. Я не знал жизни без рабов и всегда считал, что не издеваясь над ними без причины, могу считаться справедливым хозяином. Они хотели быть свободными? Не я поработил их. Я заплатил за них деньги и считал себя в праве рассчитывать на то, что они будут работать, за предоставленные им жильё и пищу. Если бы я не купил их, были бы они свободными? Да, я применял плётку и другие пытки для усмирения рабов, как делали это другие. И что? Я не искал себе оправданий, я просто не знал другой жизни. И, положа руку на сердце, мне нравилась моя.
Я смотрел как дёргались Лютер и Аарон в своих петлях, как от удушья вылезают их глаза и как они, наконец, замерли, тяжело обвиснув. На секунду повисла тишина, такая же душная, как влажный, лесной воздух.
На вопрос, что делать с черномазой девкой, я ответил, что мы забираем её с собой. Рабы на плантации не должны думать, что этой троице удалось бежать, они не должны думать, что такое может сойти им с рук. Асия станет доказательством тщетности восстания, напоминанием о том, что станет с желающими поднимать бунт, бежать.
Мы развернули коней и поскакали обратно в "Белый рай".

* * *

- Вы понимаете почему я пошёл на это, хозяин?
Дрейк нашёл меня на конюшне и начал излагать обстановку, едва я спрыгнул с коня.
- Да, понимаю. Ты хочешь выслужиться и занять место Мигеля.
Мужчина отпрянул и, сдвинув брови, посмотрел на меня исподлобья.
- Я только хотел проверить осмелиться ли она ослушаться вашего приказа. - Наёмник замолчал, вероятно что-то обдумывая, а затем продолжил: - Что в этом плохого, хозяин? Ведь вам нужен новый надсмотрщик...
- Ничего. - Кинув поводья конюху, я сделал шаг на выход и Дрейк интуитивно отступил, уступая мне дорогу. - Займись Асией. Собери всех рабов во дворе, объяви о поимке беглых и повешении Аарона и Лютера. Асию к позорному столбу, пятьдесят плетей и оставь её висеть там всю ночь. Если к утру она будет жива, отрежешь ей язык, - это будет хорошее назидание любителям сеять мысли о непокорности. Я проверю. - Заверил я временного надсмотрщика, проходя мимо низко опустивших головы конюхов. - А с остальным я разберусь сам.

Уже стемнело. Я устал и прошёл сразу в дом, не дожидаясь исполнения своего приказа и не сомневаясь, что он будет приведён в исполнение. За мной по пятам бежал Джимми. Этот круглолицый бесёнок всегда был рядом, когда я был дома, исполняя мелкие поручения и передавая приказы другим рабам. Вот и сейчас он остановился на пороге моей спальни, ожидая приказа.

- Джимми, найди Марию. Пусть она принесёт мне хереса.

Один из белых спрыгнул с лошади и размашистым шагом пошёл к нему. Аарон смело смотрел в лицо, пышущее злобой. Он узнал этого белого и ясно понимал, что тот жаждет мстить. Аарон не дрогнул. Не дрогнул и тогда, когда с ног его сбил сильный удар. Он снова встал, готовый к любым пыткам. Стиснув челюсти, он с ненавистью смотрел на своего обидчика.

Повесить? Аарон изумлённо перевёл взгляд на хозяина. Он ожидал, что их привяжут к позорному столбу, заживо сдерут в кожу и оставят так в назидание остальным рабам. Раб посмотрел в небо, куда устремлялись верхушки деревьев. Где-то там, высоко-высоко, летела чёрная птица, свободно расправив крылья. Ничтожное создание природы, которое всегда считали ниже человека, имела то, чем чёрный раб никогда не смог обладать. Свободу. А за то, что он хотел забрать то, чем наделил его Господь, его лишают жизни. От чувства жесточайшей несправедливости грудь сдавило так, что стало трудно дышать.

Наёмники ходили взад-вперёд. Аарон не обращал на них внимания. Он смотрел, как белый готовится повесить его, перекидывает верёвку через толстую ветвь дерева, готовит виселицу. Их потащили и засунули шеи в петли. Всё происходило слишком быстро, чтобы понять. Сердце забилось быстрее, будто зная, что скоро совсем замолчит. Лёгкие работали с удвоенной силой, зная, что скоро их заставят прекратить сжиматься. Навсегда. Аарон заставлял себе не сопротивляться, но какое-то время бился в руках, а потом, после сильного рывка, когда что-то противно хрустнуло, уже его тело конвульсивно дёргалось, сознание убегало куда-прочь, а перед глазами сгущалась темнота. А потом всё исчезло.

Лютер не моргая, смотрел на своего мучителя. Он гордо принял судьбу. Жалел ли он о том, что начал все это? Раскаялся ли? Нет! Если бы ему предложили начать все заново, он бы повторил все тоже самое. Ну может быть изменил направление побега и более детальнее разработал бы план. Но он бы никогда не отказался бороться. Он жалел лишь о том, что у него не получилось. Не получилось жить свободным. Зато он умрет свободным. Он благодарил бога, что дал ему эту возможность, дал пожить один день на свободе. Дал побыть вдвоем с Асией. Асия! Он перевел взгляд на девушку, но она уже потеряла сознание. Вот и хорошо, что она этого не увидит. Толстая веревка уже обвила его шею. Лютер поднял лицо к небу
Боже, спасибо! Лютер впервые обращался к Богу. Боже, дай ей силы! Храни её! Он не видел, что творится вокруг, не обращал внимания на суету, на то, что веревка стянулась вокруг его шеи. Он видел лишь Асию, идущую ему на встречу, смеющуюся и улыбающуюся. Она тянула к нему руки, будто звала его. Он видел её улыбку и глаза пумы. Ему стало нечем дышать. Он захрипел. Еще несколько минут он бултыхался в воздухе, а потом затих. Его мертвое лицо было искажено улыбкой. Он улыбался. Ей. Своей Асии....
_________________

Мистер Бенджамин согласился проводить мисс Витторию в парк, и вся компания решила отправиться на прогулку туда же. Они уже спустились по ступенькам с веранды на лужайку, направляясь к парку, и Мария проследовала за ними, почтительно держась в отдалении, выполняя приказ Хозяина, не оставлять мисс одну с женихом. К вечеру жара спала и прогулка, доставляющая всем удовольствие, всё затягивалась и затягивалась.


Они уже возвращались и стояли на лужайке перед домом, когда выбежавший из дома малыш Джимми дёрнул её за юбку заставляя оглянуться. Выслушав приказание хозяина, Мария присела, извиняясь, и подобрав юбки кинулась бегом обратно в дом.

Откупорив бутылку с хересом, Мария перелила его в охлаждённый хрустальный графин и поставила на поднос вместе с высоким бокалом. Подняв поднос, она поспешила по коридору к хозяйским покоям, с замиранием сердца гадая, в каком настроении он вернулся. Они не слышали топота копыт, значит всадники проехали сразу к конюшням, и хозяин не вышел к дочери. Настигли ли они беглецов, или нет?

Около дверей Мария помедлила и, постучав, толкнула дверь.

- Ваш херес, хозяин.

Она поставила поднос с графином на небольшой столик и, наполнив бокал, почтительно поднесла его хозяину.

***
Где мне найти те тёплые слова, что злобу в ледяных сердцах растопят

Лошадь под наёмником дёрнулась и Асия очнулась от раскалывающей голову боли. Попыталась дотронуться до неё, но поняла, что руки связаны. Она дёрнулась, пытаясь хоть что-то увидеть, и, получив хлёсткий удар по попе, затихла в безмолвном отчаянии. Лютер, его застрелили... Смерть милосердна. Сейчас она понимала это с особой остротой и хотела умереть так же как Лютер, вместе с ним. Его не унизят больше никогда, он освободился. Они все совершили преступление против белых, напали на дом господина и сбежали. Их казнят. Асия столько передумала ночью, пока Лютер и Аарон спали... Она ненавидела жестокость в любом её проявлении, но как разобраться в неразрешимом. Надсмотрщики жестоки. Рабы страдают не по своей воле. Их крадут, покупают, продают как вещь. Но если бы Зейн, Аарон или Лютер на их плантации ворвались в дом и угрожали мисс Роуз? Что было бы с ней, Асией? Она защищала бы хозяйку... Всё перепуталось в её жизни, только Лютер был якорем, а теперь его нет. В голове нещадно гудело, задуматься о своей участи у неё уже не было сил. Знала только, что умрёт. Надеялась, что умрёт быстро. Ей не забыть одержимости в глазах бунтовщиков и своей... Когда она наставила пистолет на мёртвого Мигеля и нажала на курок. Не забыть того, кто толкнул её, вырывая пистолет. Она не знала почти ничего из того, что произошло, но могла догадаться по тому, что видела на дворе. После вида мёртвого Мигеля, отчаянно труся, побежала спрятаться у Габи. Если бы она добежала тогда... Если бы добежала, то у неё не было бы на короткий миг кусочка счастья. Она не жалела ни о чём.
Лошадь перебирала ногами, стоя на месте, и Асия уже перестала обращать внимания на телесную боль. Она так устала, что мечтала лишь о том, чтобы поскорей всё закончилось для неё и Аарона. Повесить Рабыня с трудом приподняла голову. Сейчас её скинут на землю и повесят. И они уже навсегда будут вместе с Лютером... Но когда наёмник разворачивал лошадь, она увидела их обоих и во рту стало горько. Эта горечь жгла ей горло, била в грудь, травила сердце. Она вспомнила, как Аарон и особенно часто Лютер, не боясь наказания, подкидывали в её корзину хлопок. Заботу Аарона, это большого доброго негра. Вспомнила, как Лютер смотрел на неё, когда она встречалась с ним глазами за обедом или когда они шли спать. Как стоял рядом с ней в междурядье и часто принимал плеть на свою спину за неё. Весь этот месяц он был рядом. А теперь у неё есть самое лучшее воспоминание о Лютере. Их близость... Асия всё это вспомнила, приготовившись к смерти.

Она повернула голову, чтобы в последний раз посмотреть на него, но не смогла. Слёзы мешали ей. Тогда она зажмурились и снова открыла глаза, но рабы уже были мертвы. Моля Бога о прощении, рабыня бессильно закрыла глаза и перед её внутренним взором предстали их живые родные лица. А потом вся её судьба.
Месяц назад её лишили того хорошего, что было в жизни. Трясясь в повозке, она надеялась, что отец найдёт и выкупит её. Хозяин был неплохим человеком. И очень долго был вдовцом. Только не знала, что весь этот месяц он даже не вспомнил о ней, горюя по Роуз. Эта надежда давала ей силы каждый день подниматься и идти на хлопковое поле. Со временем она нашла бы возможность сообщить мистеру Стетмору о себе, может быть написала бы записку. Как призрачна была её надежда... Когда одна надежда умирала, приходила другая. Асия, в отчаянии, собиралась сама бежать в Роузмор и забрать спрятанную вольную из дупла старой липы у фонтана. Какая наивная она была... Глупая, наивная девка, как называли рабынь господа. Только она не была рабыней и пусть об этом знали всего лишь двое, её отец и она, надежда помогала ей жить. Потом почти умерла, когда Асия бежала из бунгало, зная, что её не оставят в покое. Однако Судьба дала ей новую надежду. Слова о женщинах, пусть и о белых, проникли в сердце. Там, у конюшни. А чуть не столкнувшись на дворе с мистером Хэмптоном, девушка подумала, что "Ветвистый дуб" где-то недалеко. Надо только узнать в какую сторону ей бежать. Какой же наивной она была, снова и снова веря и надеясь. Была, сгорая в пламени любви и потом... до той минуты, когда Лютер сказал, что любит её. Словно окутал нежным облаком. А потом она поняла, словно прощаясь, сказал. Теперь она осталась совсем одна.
Скорчившись в комочек, она затаилась, ожидая наказания.
Пятьдесят плетей!? Ужас заплескался в заплаканных огромных глазах. Пятьдесят плетей.... Её не волновало, будет ли что- после, к тому времени она вся будет порвана на кусочки. Если бы она могла, то бросилась бы перед ним на колени, моля, умоляя повесить. Она до дрожи боялась тонкого свиста плети, одного её вида в руках нового Мигеля.
Её скинули с лошади и тут же поволокли к столбу. Она вырывалась в отчаянной надежде, пытаясь крикнуть, что ни в чём не виновата, но из горла вырывались только хриплые рыдания и неразборчивые звуки.

Я ждал сидя в кресле напротив двери, размышляя. Решая. Когда Мария вошла в комнату проводил её взглядом до столика и не отвёл глаз, когда она подошла ко мне. Взяв бокал из её рук, вытянул вперёд ногу и велел:

- Сними с меня сапоги. - Херес приятно смочил горло. - И расскажи произошло ли что-нибудь между Витторией и мистером Бенджамином? Ты же не оставляла их?

Меня хватило лишь на то, чтобы согласно кивнуть.
Прогулка затянулась до вечера. Рядом весело щебетали Виттория и Леона, Алекс изредка вставляла свои замечания и пикировалась с Фредериком.
Я ждала. Терпеливо ждала, украдкой пряча наворачивающиеся на глаза слезы за кружевом зонта, старалась не думать о худшем.
На горизонте показались всадники. Сантьяго, Грей, несколько наемников. Худенькая девушка, связана и переброшена через луку седла одного из наемников. Все.
Они убили мужчин на месте. Я была на гране истерики, хотелось выть и биться об землю.
Перед глазами поплыло. Я стиснула руку Фредерика, с такой силой вонзая ногти в кожу, что он скривился от боли.
- Тебе нехорошо, Каро?
Я слабо улыбнулась, вместо сорваться на крик и покачала головой.
- Спать хочу. Я возвращаюсь домой.
_________________