diamond:
Yelena:
Magdalena:
Stella Luna:
Irisha-IP:
Magdalena:
В "Люси" мешал Джеймс, в итоге оказался изменником и гнусным вруном, в "Дейзи" - Уилл был как кость в горле - автор его безжалостно прикончила, в первой книге о звездуне Джонни переспал с Лолой (то, чего Мегера боялась и не смогла бы простить) и самоустранился. Явно же Тун не заморачивается. Но в данном случае я очень хочу ошибиться. Не хотелось бы, чтобы Мегере, бедной и несчастной, пришлось бросать и бежать от Криса-хорька)
Nadin-ka:
Оксана Ч:
LuSt:

«Напиши, когда приземлишься».
Господи, что это значит? Мне хотелось позвонить Кристиану каждую минуту из двух с половиной часов полета до Барселоны, но когда наконец становится можно включить телефон, меня встречает сообщение.
Вцепляюсь в мобильник и набираю номер. Гудки идут и идут, а потом звонок переключается на голосовую почту.
«Напиши, когда приземлишься»…
Зачем? Неужели Джонни поделился с Кристианом своими подозрениями? Ожидая багаж, снова набираю номер бойфренда, а потом еще раз, дойдя до нашей машины на стоянке. Не могу нормально думать, а ведь надо сосредоточиться на дороге. Всего через два дня мне вновь придется проделать путь в аэропорт ради дня рождения Бесс. Теперь поездка кажется неуместной. Надо бы позвонить подруге.
Кристиан звонит мне сам, когда я съезжаю с шоссе и устремляюсь по горному серпантину в сторону Кюкюньяна. Торможу на обочине и дрожащим голосом отвечаю на звонок.
— Пять пропущенных! — кричит Кристиан. На шоссе я не смогла удержаться от еще двух попыток до него дозвониться. — Все хорошо? — добавляет он, слава богу, нормальным тоном.
— Да, все прекрасно, — заверяю я, чувствуя, как сходит напряжение. — Но ты же велел, чтобы я тебе позвонила по прилету, а я не была уверена зачем.
— Я сказал «напиши», дурочка. Просто хотел удостовериться, что ты нормально долетела.
— Ой!
Блин… Он бы не стал просить просто прислать смску, если бы желал поговорить о чем-то серьезном. Говорю же, думать не получается.
— Ты уже дома? — спрашивает Кристиан.
— Нет, еще еду. Как у тебя дела? Почему не отвечал на звонки?
— Забыл дома телефон. Папа взял меня с собой к поверенному. Я только что увидел пропущенные.
— А, вот оно что. — Так и подмывает спросить про Джонни, но усилием воли заставляю себя сосредоточиться на Кристиане. — И как прошла встреча?
— О… — печально говорит он. — Это просто формальность, но все равно было непросто.
— Еще бы, — вздыхаю я. — Хотелось бы мне быть рядом.
— Я соскучился, — шепчет Кристиан, и я жалею, что не могу обнять его по телефону.
— Я тоже, — отвечаю я. Пытаюсь ухватиться за это теплое чувство, но мрачные мысли отвлекают, унося меня к Джонни. Наконец сдаюсь: — Джонни еще у вас?
— Нет. Странно получилось. Он уехал, когда я отвозил тебя в аэропорт.
Я сглатываю.
— Правда?
— Угу, — хмыкает Кристиан. — Меня всего полчаса не было, я думал, что он хотя бы попрощается.
Господи. Он знает. Он знает.
— Действительно, странно, — выдавливаю я.
— Ну, тебе-то не надо объяснять, какой он.
— М-м-м. Ладно, передавай привет папе и Джоэлу.
— Непременно. А ты давай поезжай домой. Вечером созвонимся?
— Конечно.
— Люблю тебя.
— И я тебя.
— Пока.
Рассеянно смотрю в лобовое стекло.
Джонни уехал, потому что понял, чей Барни сын. Интересно, получится ли убедить его в том, что он сделал неверный вывод?
Мне приходит в голову, что он и сам может попробовать то же самое. Ради всего святого, Джонни не нужен ребенок. Зачем ему вмешиваться, если он не хочет становиться отцом? Да и с Кристианом он так жестоко не поступит.
Внезапно накатывает желание причинить себе боль, наказать себя за содеянное. Делаю несколько глубоких вдохов и пытаюсь представить себе, как смеется Барни, и хотя этот образ запятнан — и будет таким всегда — знанием о страшной тайне, которая больше не тайна, он слегка меня успокаивает. Завожу машину и выезжаю с обочины обратно на дорогу.
Когда я подъезжаю к дому, Барни с моими родителями уже ждут меня на веранде под зонтиком. Барни начинает попискивать от восторга, а я еще даже не отстегнула ремень. Плохие мысли уходят, сменяясь ощущением счастья и любви. Взбегаю по ступенькам, не думая о том, что голые ноги задевают кустики лаванды, в которых жужжат пчелы. Пусть меня ужалят, и что? Я хочу взять на руки сына. Мама передает его мне, улыбаясь при виде того, как мы рады встрече. Крепко обнимаю Барни и зацеловываю его пухлые губки, а он довольно хохочет. Щеки болят от улыбки.
Что ж, будь что будет, но Барни мой и всегда будет моим.

Natali-B:
Magdalena:
Peony Rose:
Nimeria: