Алисия Дэй "Освобождение Атлантиды"

1 … 30 … 68

Справка для читателей переводов

KattyK: 26.02.10 13:07

» глава 21

Глава 21 (бета - LiskaAliska)
Кили бродила по уголкам пещеры, держась как можно дальше от безумца, называвшего ее «своей суженой». Джастис что-то делал, стоя у стены; она не знала, что именно. После его заявления девушка сначала в шоке молчала, а потом отпрянула от него, пробормотав, что ему не помешал бы сеанс электрошоковой терапии.
Полчаса спустя она всё еще бормотала что-то себе под нос. Судя по тем взглядам, которые он бросал на нее, вероятно, Джастис понимал, что ее бормотание было далеко не лестным. Он не подходил к ней даже, когда она мылась в водоеме, и заметила, что он смотрел на нее так, словно хотел бы проглотить.
По крайней мере, он не пытался прыгнуть на нее. Она не знала, насколько далеко он готов зайти в своем поиске «суженой». Пока что им надо было решить безотлагательную проблему.
- Нам нужно выбраться отсюда, - сказала она, вероятно, в двадцатый раз, хотя и достаточно громко, чтобы он услышал ее. – Мы выберемся отсюда.
Джастис не ответил, что ее вовсе не обидело, так как он отвечал на один и тот же вопрос дюжину раз. Он, несомненно, уже устал слушать ее так же, как она устала говорить одно и то же. Но на всякий случай Кили держалась от него по меньшей мере футах в десяти [20], боясь, что он потянется к ней после того поцелуя.
Тот поцелуй.
Тот, переворачивающий мир вверх тормашками, полный фейерверков поцелуй. У нее в голове возникло северное сияние, а ответила она бурчанием своего желудка.
Идеально. Просто идеально. Хотя она всегда была слишком практичной девушкой, чтобы верить в сказки, так что встреча со сказочным принцем ничего не меняет. Хотя принцем оказался мужчина изумительной красоты.
Эй, он, вполне возможно, безумен, мистер «Я – твоя судьба» и всё такое, но, по крайней мере, он просто роскошен. Зная, что Джастис пережил за свою жизнь, он мог себе позволить быть немного не в себе. Намек на сочувствие поднялся в ней, когда она вспомнила свое видение. Просто удивительно, что атлантиец вообще сохранил хоть какой-то здравый смысл.
Кстати говоря, сколько людей считало ее безумной? Никто лучше нее не знал, что разумность – понятие относительное. В любом случае, она так давно не была обнаженной с мужчиной, что должна была снизить свои ожидания. Безумный? Без проблем, если у него великолепные волосы.
Она вздохнула и взглянула на него украдкой. Теперь его волосы высохли. Шелковистые, блестящие и великолепные; они стекали волнами голубого по его спине, прямо до самой прекрасной задницы в истории человечества. Или атлантийцев. Или что-то вроде этого.
Он не был Прекрасным принцем; он был Высоким, Темным и Смертельно опасным принцем. Джастис являлся не тем идеальным, элегантным принцем, а реальным мужчиной с очень травмированной психикой.
Однако она, не уставала себе напоминать Кили, не психиатр. Так что ей, вероятно, следует держаться на расстоянии, несмотря на то, что ее гормоны продолжают играть роль марширующего духового оркестра.
Он, наконец, заговорил оттуда, где стоял, уставившись на стены, заполненные драгоценными камнями.
– Я думал, что это – спрятанная дверь к другому проходу, но тут нет ничего. Только еще один уголок, наполненный бесполезным хламом.
Он поднял что-то, и свет от ламп осветил этот предмет, как вспышки фотоаппаратов репортеров - кристаллы Сваровски. Она не могла ничего с собой поделать. Всё-таки Кили была археологом, и ее убивало профессиональное любопытство.
- Что это?
- Еще камни. Тут везде множество ничего не стоящих камней, - сказал он, бросив их на пол.
Она подошла к ним, осторожно, чтобы не подойти слишком близко.
– Я не уверена, что использовала бы слово «ничего не стоящие», - сказала она, наклонившись, чтобы взять сапфир, величиной с ее ладонь, из множества камней, усеивающих пол. – Я ощущаю себя Индианой Джонсом, обнаружившим древнее сокровище. Один этот камень, вероятно, стоит больше, чем моя годовая зарплата.
Он небрежно пожал плечами.
– Твоя зарплата больше не важна, так как мы проследим, чтобы у тебя было всё необходимое. Бери сапфир, если хочешь. Если хочешь, бери все камни. Для нас они просто камни. В лучшем случае – средство исцеления, ведь теперь у нас есть певчая драгоценных камней.
Ее рот наполнился горечью, похожей на сгнивший грейпфрут. Он думал, что она хотела его камни. Он думал, что она недооценивала самое невероятное археологическое место, в котором оказалась.
Он не слишком хорошо ее знал.
Она решила быть выше этого и проигнорировала его замечание, протянув камень к свету, обследуя его.
– Этот напоминает мне тот камень, который Лайам заставил меня взять в офисе. Камень – часть Звезды Артемиды, о которой говорил Нерей.
Джастис отреагировал так, словно его ударило электрическим током.
– Что? Звезда Артемиды? Нерей? Расскажи мне всё, и я подарю тебе все камни, какие только захочешь за двенадцать жизней.
Ладно, он снова это сделал. Снова пытался купить ее драгоценными камнями. Кили стала на колени и аккуратно положила сапфир на пол рядом с другими. Потом встала и сложила руки на своем всё еще громко бурчащем желудке, подняла подбородок и дерзко посмотрела на него.
- Я не желаю дурацких камней. Я хочу лишь пиццу. Или полную тарелку блинчиков, сочащихся маслом и горячим липким сиропом. Я не знаю, что и думать, когда ты говоришь, что моя зарплата больше не важна. Но знаешь что? Я пытаюсь не обижаться. Я собираюсь притвориться, что меня это всё совсем не беспокоит. Я лишь хочу убраться отсюда, и найти что-то поесть.
И до того, как она закончила свое предложение, Джастис преодолел одним прыжком расстояние между ними и схватил руками ее запястья. В его глазах горело дикое волнение, и он улыбнулся ей. – Скажи это снова. Скажи это снова, прямо вот так. Только дополни красочным описанием.
- О чем ты говоришь? Я не хочу твердые, синие, блестящие, драгоценные камни.
Он рассмеялся.
– Нет, Кили. Моя прекрасная, великолепная Кили. Блинчики. Снова опиши блинчики. С маслом и сиропом. Их запах, вид, вкус.
Она вздохнула. Качая головой.
– Ты совсем свихнулся, верно? Жаль, конечно, что после всего, что ты пережил в жизни, последней соломинкой оказались блинчики.
Он снова рассмеялся, потом наклонился и поцеловал ее в макушку. – Нет, я не безумен. Завтрак не заставил меня свихнуться, как ты сказала. Я обнаружил источник моих сил Нереида и полагаю, что нашел то, что дает доступ к способности транспортировки, которая и привела нас сюда. Я также голоден, как и ты, Кили, и когда ты описала блинчики, я почти почувствовал их запах.
Он отпустил ее руки и отступил на полшага.
– Опиши их снова, пожалуйста. Я думаю, что каким-то образом могу перенести нас к блинчикам.
Кили подняла бровь, думая, что с этим планом кое-что не так. – Ладно, не хочу накаркивать, но я хотела бы обсудить пару вопросов до того, как приняться расхваливать миссис Баттерсворт[21]. Во-первых, что за блинчики? Где? Что если мы появимся на завтраке в Сен-Квентин[22]?
- Какая-то проблема?
Я так полагаю, что ты не смотрел «Переступить черту» [23]. Тюрьма, Джастис.
- Сен-Квентин или другая тюрьма, или вообще завтрак оборотней. – Она помолчала. – А оборотни вообще едят блинчики?
- Не знаю, - сухо ответил он. – А знаю я, что в любом случае то, что мы уже не будем находиться в пещере глубоко под землей, в ловушке завала, явится улучшением наших теперешних условий.
- Понятно.
- Держи меня за руку, - приказал он.
Она схватила его руку и закрыла глаза. Кстати о сумасшедших, она может оказаться в обитой войлоком палате вместе с ним. – Какого черта. Вкусные, мягкие блинчики, от которых исходит пар. Масло - настоящее масло, а не маргарин - тает и стекает с них. Кленовый сироп прямиком из Канады, налитый на блинчики, струится с блинчиков на тарелку…
Ее прервал его крик, но она не почувствовала никакого временного перемещения, как тогда, когда они попали сюда. Она открыла глаза и поняла, что ничего не изменилось. Они всё еще в пещере. Всё еще нет выхода.
Он не перенес их к блинчикам, несмотря на то, что ее воображение передавало насыщенный, аромат масла и кленового сиропа. На мгновение ее плечи опустились, но потом она попыталась не наседать на Джастиса.
– Это лишь первая попытка. Мы можем попробовать снова, - сказала она, добавив в голос немного оптимизма.
Но он совсем не обращал на нее внимания. Он смотрел на землю. Она взглянула вниз и рассмеялась.
Рядом с ними появилась идеально расстеленная скатерть. Тарелки с блинчиками, беконом, яйцами, сосисками покрывали каждый ее дюйм. Рядом с пустой тарелкой лежала аккуратно сложенная газета, открытая на страницах финансовых новостей, а сверху – очки.
- Ну что же, – дипломатично заметила она. – По крайней мере, ты перенес к нам блинчики. В следующий раз, возможно, ты сможешь поработать над доставкой кофейника.
Выражение ужасного возмущения на его лице заставило ее беспомощно рассмеяться. Она сложилась вдвое, схватившись за живот обеими руками, и смеялась, пока слезы не полились у нее из глаз. Может, это была истерика, может – усталость или потолок стресса, который не стоило переживать спокойному археологу. Или всё вместе охватило ее сразу, и она смеялась до боли в ребрах.
В какой-то момент она услышала тихий звук и, вытирая глаза, посмотрела и увидела, что Джастис хихикает. Это не было полноценным смехом, и не смешком. Но, по крайней мере, он хихикал.
Это было началом. Этот мужчина обладал чувством юмора. Она могла с этим работать.
Глубоко дыша, чтобы успокоиться до того, как смех превратиться в икоту, она плюхнулась на край скатерти и взяла вилку.
- Эй, если мы окажемся в тюрьме за воровство блинчиков, мы можем ими насладиться.
Его глаза потеплели, превратившись в растопленный нефрит, и она затаила дыхание. Странно, насколько что-то такое простое, как цвет глаз, могло так затронуть ее чувства.
- Я согласен. Я также умираю с голода.
Когда он сел рядом на другой стороне скатерти, Кили положила в рот кленовое блаженство и едва ли не замурлыкала, молчаливо благодаря повариху, которая, вероятно, теперь стояла посреди кухни с открытым от удивления ртом.
- Ох, ух ты! Это чудесно.
Он кивнул, выглядя действительно счастливым.
– В пустоте не готовят домашние завтраки, - сказал он хрипловато.
- О, я не… я не хотела лезть не в свое дело. Но если ты хочешь рассказать мне об этом, я с удовольствием послушаю, - предложила она, положив вилку на край тарелки.
Его челюсть напряглась, потом он расслабился. Что-то темное мелькнуло в его глазах до того, как он, наконец, кивнул. – Может быть. Может быть, ты должна узнать. Я не всегда был похитителем симпатичных археологов.
Его улыбка была неуверенной, но свидетельствовала об огромном прогрессе, и она не могла не улыбнуться в ответ.
- Ешь, или я тебе ничего не расскажу. Ты такая худенькая, что легкая волна может сбить тебя с ног, - предупредил он ее.
- Я сильнее, чем выгляжу, - ответила она, но снова взяла вилку и воткнула ее в мягкую горку омлета.
Джастис в молчании поедал здоровую порцию завтрака, потом отставил тарелку в сторону. – Ты видела моего… короля.
Она кивнула. – Твоего отца.
Его лицо исказилось. – Да, если хочешь. Не то, чтобы этот человек выказывал ко мне что-то кроме презрения. В любом случае, ты знаешь о заклятии, - проклятии - согласно которому я не мог никому раскрыть обстоятельства своего рождения.
- Но ты же рассказал, не так ли? – сказала она, сложив всё, что слышала от других во время хаоса у портала. – Ты сказал им, когда принес себя в жертву, чтобы спасти своего брата и всех остальных.
- Самопожертвование – слишком благородное слово. Я сделал то, что сделал бы каждый, после того, как оценил бы ситуацию и разработал стратегию.
- Верно, разумеется. Многие бы из нас сдались… Что там было? Вампирше? Нет, постойте, вампирской богине. Чтобы спасти жизни других людей. Да. Ты прав. Это – не благородно. Я делаю это каждый день до завтрака. Дважды по пятницам.
Он прищурился. – Не думай, что я не понимаю, что ты пытаешься совершить.
- Ладно. Я сама так редко знаю, чего пытаюсь достичь, что так мило, что ты видишь меня насквозь, - сказала она, насмешливо невинно раскрыв глаза.
Он рассмеялся, и удивительно, но она почувствовала себя очень счастливой. Кили решила не анализировать это ощущение.
– Продолжай. Ты не благороден, ты ушел с богиней, что потом? – ей пришла в голову неприятная мысль. – Богиня? Должно быть она очень красивая.
- Ее ужасная красота практически непостижима для человеческого воображения, - мрачно ответил он. – Каждый ее дюйм – пособие по темному и величественному идеалу.
- Замечательно. Богиня. Непостижимая красота и идеал. Мы вероятно, можем уже продолжать.
Лааадно. Вот и получается, что в области внешности она проигрывает: как она может сравниться с богиней. Она жаловалась на то, что один из ее парней фанател от Джессики Альбы.
По крайней мере, Джессика была человеком. Ух.
Джастис сжал кончики своих заплетенных в косу волос так крепко, что костяшки побелели.
– Ты не понимаешь. Ее привлекательность – словно огонь для мотылька, словно змея, гипнотизирующая свою жертву. Она – смерть, отчаяние, безумие, каким-то образом упакованное в темных фантазиях больного разума.
Исчезли все признаки ее ребяческой ревности при виде его стараний объяснить всё это ей. – А твой разум? То есть, он поврежден? Что она с тобой сделала?
Его лицо застыло, и он едва заметно покачал головой.
– Нет. Я тебе это не расскажу. Я никому никогда этого не скажу.
Джастис молчал так долго, что она подумала, что он передумал и не желает говорить с ней. Но потом он кивнул, как будто придя к какому-то внутреннему решению.
- Мой рассудок пошатнуло уничтожение заклятья. Такое проклятие всегда подразумевает, что тот, кто его нарушит – умрет. Но, может быть, что-то в Пустоте изменило его природу. Не знаю. Лишь знаю, что Анубиза хотела… Она хотела, чтобы я… сделал кое-что. Невозможные. Ужасные вещи. Но мой разум раскололся на тысячу кусочков, когда я не смог исполнить проклятие и оказался при смерти. Она не позволила мне умереть.
Ком в горле мешал ей говорить. Никто не должен терпеть столько, сколько он. Неважно, что Джастис прожил века. Она едва сумела сказать:
- А потом? Когда ты не умер?
На его лице появилась такая страшная улыбка, что она почти физически отпрянула от него. – Потом она сослала меня в Пустоту и сказала, что возьмет вместо меня моего брата.
- У тебя есть еще брат? Кроме Вэна и Высокого Принца?
- Нет. Она держала Конлана в плену, пытала его много лет, так что я знаю, что она собирается отправиться за Вэном. Но теперь я буду здесь, чтобы ее остановить.
Кили не показала ему, что очевидно они не на многое способны, пока застряли в ловушке этой пещеры. Она всё больше начинала верить, что они выберутся.
Кили начинала ему верить.
- Сможешь ли ты оправиться от вреда, причиненного тебе уничтоженным проклятием? Ты же говоришь о себе во множественном числе, - рискнула спросить она.
- Кили, моя мать была Нереидой. Ты видела ее. Она дала мне способности и, очевидно, силы по наследству. Силы, о которых я пока понятия не имею. Я думаю, что когда мой рассудок повредился, каким-то образом он выпустил на свободу Нереидскую часть моей души. Он борется со мной даже теперь, потому что желает…
Джастис запнулся, его лицо густо покраснело.
- Он желает? – переспросила она, хотя внезапно поняла, что не очень-то уверена, что хотела бы узнать, что желал Нереид. Не сейчас. Когда лицо Джастиса стало похожим на ледяной мрамор.
- Он желает тебя, - просто ответил он. – Он желает раздеть тебя и уложить под себя, независимо от того, согласна ли ты. Он желает взять тебя Кили, и я умру, прежде чем позволю ему.
Ее вздох был хорошо слышен в молчании, опустившемся между ними, и она едва не споткнулась, стараясь отойти от него.
На лице Джастиса появилась тревога, и его глаза стали черными, когда он сел и смотрел на нее, не двигаясь. – Так что теперь ты знаешь кое-что. Ты знаешь тьму, смерть и отчаяние. Был также свет. Но я не стану тебя осуждать, если ты не сможешь сейчас слушать.
Какая-то ее часть откликнулась на боль в его голосе и хотела его успокоить, но реальность того, что она – одна, в ловушке с безумцем, полностью охватила ее. Независимо от того, какую симпатию или эмпатию она чувствовала к нему, она не могла ему помочь, если умрет.
Или будет жестоко ранена его злой стороной.
Воспользовавшись всеми умениями и навыками, она смогла заговорить спокойно:
- Разумеется, я бы хотела услышать твой рассказ о счастливых временах, но ты прав. Сейчас – не самое подходящее время. Мы должны найти выход отсюда, разве не так?
Он грациозно поднялся, она почувствовала чрезвычайную гордость за себя, что не вздрогнула. Когда они выберутся из пещеры, пережив это, она сможет столкнуться с чем угодно.
Если они когда-нибудь выберутся из пещеры.
Силой заставляя замолчать голос, предрекающий беду в ее голове, Кили снова повернулась к стенам пещеры. Здесь должен быть выход, и она его найдет.
___________________________________________________________________________________________________________________________________
20. =3,048 м
21. Mrs Buttersworth - марка сиропов и смесей для блинчиков. Бутылки с сиропом продаются в форме женщины.

22. Знаменитая тюрьма Сен-Квентин в Калифорнии, известная своими жесткими условиями
23. «Переступить черту» (англ. Walk The Line; буквальный перевод — «Ступая по черте», назван по песне Дж. Кэша) — художественно-биографический фильм Джеймса Мэнголда о жизни звезды кантри Джонни Кэша (Хоакин Феникс) и его отношениях с Джун Картер (Риз Уизерспун). Время действия фильма — 1940—1960-е гг.