Пенелопа Уильямсон "Сердце Запада"

Aruzhan: 17.08.12 20:56

Спасибо за знакомство с новым для меня автором. Очень интересно!

...

Nata Nata: 18.08.12 01:03

Закачала себе несколько иллюстраций к роману. Делюсь.

...

Santers: 18.08.12 06:51

Таша, спасибо за иллюстрации! Улыбнуло! Особенно Энни-пятак, я ее примерно так и представляла, разве что погабаритнее...

...

Rusena: 18.08.12 08:47

Таша, я в восторге от фотографий! Спасибо огромное! Действительно огромное сходство! Очень понравилась повозка - думаю, немаленький груз тащили мулы, а если еще представить поверх всего этого хлама бедняжку Клементину, получается то еще зрелище! Энни-пятак - это вообще нечто! Прямо вылитая она! Я бы с удовольствием вставила эти фото в главку! И кажется, я теперь знаю, к кому обратиться для поиска иллюстраций ко второй главе!

...

Малина Вареньевна: 18.08.12 10:40

А-ба-лденные иллюстрации!!!
Посмотрела на "пароход" и содрогнулась, меня на него и 10-ю мулами бы не затащили )))))))
Чуть-чуть от меня, поскольку я интересуюсь костюмом:


Ещё хочу добавить, что как раз в этот исторический период Леди снимают корсеты. Думаю, что Запад был в первых рядах этой "революции", поэтому не удивляемся если ГГ-ня захочет это проделать...

...

Rusena: 18.08.12 12:18

Охотно верю. Меня бы тоже.
Тут глянешь и думаешь, бедняжка Клементина... Путешествовать в таких условиях...

Марьяша, прелесть. Посмотрела на одежду и представила себе героиню в таком дорожном костюме.

Вполне возможно. Но по прибытии она еще по привычке(видимо) их надевает

...

marakesh: 18.08.12 16:12

Тысячу лет не читаю исторические романы, так как куцые они стали. Раньше любила читать про настоящих мужчин (ковбоев), индейцев и любовь!
Наверное таки почитаю эту книгу, ностальгия!

Удачного перевода вам и спасибо!

...

Каори: 19.08.12 09:53

Спасибо девочки, за нового для меня автора.
Первая глава была ну очень интересной и читать легко (то ли слог у автора хорош, то ли перевод)
Пока мне понравился Гас, хотя плохишей люблю больше, но это и не странно. А Клементина, видимо, будет малясь подбешивать. А что за индейская девушка и для кого: для Зака или Гаса, и не о ней ли думает наш парень. Ну почитаем-с

...

lee-ali: 19.08.12 10:18

Как я могла пропустить такое событие????????????????
Огромное спасибо за возможность прочитать ещё одно произведение данного автора!!!!!!!!!!!!!!
Лёгкого ВАм перевода!!!!

...

Rusena: 19.08.12 13:09

marakesh, lee-ali, Каори, добро пожаловать в темку!!!

Я просто хотела сказать, что даже индейцы в этой книге будут описываться несколько иначе. Не только одни мужики на лошадях. Будет больше их быта.

...

Alenija: 20.08.12 12:12

Ооооо, долгожданный перевод!!!! С первой же главы заинтригована!!!!
Rusena, LuSt, codeburger, спасибо , что взялись за перевод!!!!

...

Фуся: 23.08.12 01:43

Ура!!!!Новая книга любимого автора!!!!!!!Девочки,огромное вам сасибо!!!!!И с началом перевода!!!!!

...

Rusena: 23.08.12 09:23

 » Глава 2

Хочу поблагодарить Ташу(Nata Nata) за подборку замечательных фотографий, которые здорово отражают написанное! Таша, .

Глава 2

Перевод: Rusena
Редактирование: LuSt, codeburger
Иллюстрации: Nata Nata

Клементине Маккуин пришлось напрячь спину, чтобы не ежиться от волнения. Недели нестихающего ветра, швыряющего песок в лицо, треплющего одежду и волосы и покрывающего зубы мелкой степной пылью. Недели ночей, проведенных на жесткой земле или в бугристой кишащей клопами постели на встретившемся на пути мрачном придорожном ранчо. Недели бесконечной езды по ухабам миля за милей, сидя на доске, как воробей на жердочке, беспрерывно уклоняясь от насмешек Энни-пятак и табачных плевков. Недели дней и ночей пути, который когда-нибудь должен был закончится, и вот, наконец-то, этот благословенный миг почти настал.
В последние дни они тащились через бор из елей и лиственниц, чьи огромные иглы задерживали солнечные лучи и ветер, а красота вызывала у Клементины чувство, схожее с болью. А вчера миновали ущелье в покрытых снегом горах и выехали в долину, кажущуюся такой же суровой и пустой, как небо Монтаны. Гас махнул на пологий холм, высившийся над пастбищами, одинокую мишень в форме шляпной тульи.

– У подножия этого холма и находятся Радужные Ключи, а с другой стороны – мое ранчо. Наше ранчо, – поправил себя Гас, и эти слова согрели Клементину и заставили ее улыбнуться. – Именно так округ Танец Дождя и получил свое название, от этого самого холма, – мечтательно продолжил Гас. – Говорят, давным-давно девушка из племени черноногих потеряла возлюбленного во время великого голода, поскольку парень всю свою охотничью добычу отдавал соплеменникам и не оставлял ни кусочка для себя. В утро смерти любимого девушка отнесла его тело на вершину холма. Там в безутешном горе она танцевала и так сильно плакала, что ее слезы дождем падали на долину. И в то лето бизонова трава выросла выше индейского воина на спине лошади и гуще шкуры гризли, и народ победил голод, питаясь с земли. – Гас наклонил голову к жене, улыбаясь глазами. – И что-то из этой истории могло даже быть правдой.
Клементине было безразлично, правдива ли история. Она частенько вспоминала красивую и печальную легенду, глядя, как вырастал вдалеке холм, когда они ехали через долину, следуя за вьющейся, словно змея, рекой. И сейчас Клементина наконец увидела, как отражается солнце от железных крыш Радужных Ключей, города Гаса. А теперь и ее города, ее дома.
Осины выстроились вдоль реки, огибающей холм, на котором индейская девушка оплакивала своего возлюбленного, исполняя танец дождя. На дальнем берегу виднелась одинокая, закопченная типи[1], золотисто-белая в лучах солнца.

Клементина разглядывала палатку в поисках признаков жизни, индианки и ее возлюбленного, но типи казалась заброшенной. Широкая дорога – достаточно широкая для упряжки мулов, по словам Энни-пятак, – тоже была пуста. Она заканчивалась у склона холма, усеянного пещерами заброшенных шахт.
Куча консервных банок и бутылок обозначала начало поселения, как узнала Клементина, являвшегося типичным для Монтаны городком. Дальше теснились беспорядочно разбросанные деревянные лачуги, от непогоды ставшие серо-желтого цвета старых костей, с изъеденными ржавчиной крышами.

Две крикливые вывески гласили: «Самое лучшее казино Запада» и «Лавка Сэма Ву». Обе были написаны одним и тем же человеком, которому нравилось вырисовывать причудливые завитушки на заглавных буквах.
Но самым ярким первым впечатлением Клементины от Радужных Ключей стала грязь. Копыта мулов хлюпали и чавкали, погружаясь в жидкое месиво. Колеса повозки наполовину нырнули в слякоть и окатили юбку Клементину волной коричневых брызг. Энни-пятак выругалась и щелкнула кнутом над головами мулов, чтобы те с натугой протащили тяжелую повозку через это болото. Гас сообщил Клементине, что такую грязь местные жители называют «гумбо». Она была красной, вязкой и издавала резкий болотистый запах.

Повозка остановилась перед извозчичьим двором с пристроенной к нему кузнечной мастерской. В тени кузницы мужчина с длинной, спутанной седой бородой и низко свисавшим над кожаным фартуком животом прилаживал крышку на недавно сколоченный сосновый гроб.
Гас спешился, и тут морозный воздух прорезал звук хлопнувшей двери. На улицу выбежала женщина в украшенном рюшами платье яркого оттенка оранжерейных фиалок. Она высоко подняла юбки и помчалась по разложенным поверх слякоти доскам и брусьям, выставляя напоказ полуботинки с красными кисточками, нижние юбки в розово-лиловую полоску и шелковые чулки роскошного фиолетового цвета.
– О, Энни, дорогая! – смеясь на бегу, воскликнула женщина. – Ты наконец привезла его. Привезла мое пианино!
При виде Гаса она остановилась и опустила юбки. Румянец залил гладкие щеки, и она торопливо пригладила разлетевшиеся темно-рыжие пряди волос. Круглое лицо и ладное тело хорошо сочетались с рыжими волосами и фиолетовым платьем – ямочки на щеках и игривая соблазнительность.
– Ну, как дела, Гас? – поинтересовалась незнакомка хрипловатым и ломающимся, как у мальчишки, голосом. – Тебя так долго не было, что, пожалуй, я даже начала скучать по тебе.
Гас прошел мимо красотки, словно та была невидимым призраком. С помощью мужа Клементина слезла с высокого сиденья повозки, в качестве ступенек используя обод колеса и ступицу. Женщина обежала повозку, направившись к другой стороне, чтобы обнять Энни-пятак. А потом полезла по колесу вверх, чтобы получше рассмотреть пианино, не беспокоясь о том, что всем видны красные кисточки полуботинок и фиолетовые шелковые чулки. Клементина была очарована яркой дамой в развевающемся лиловом шелковом платье. Конечно, ее матушка назвала бы такой наряд вульгарным. Да и сама Клементина никогда не позволила бы себе надеть платье иного цвета, кроме респектабельного серого или коричневого. Вот интересно, а как бы она выглядела и как бы чувствовала себя, облачившись в такое яркое платье.
– Провалиться мне на месте, если это не Гас Маккуин! – Кожаный фартук кузнеца захлопал по ногам, когда тот поспешил к прибывшим. Кузнец усмехнулся, показывая расположенные в шахматном порядке черные дыры и пеньки зубов. От него несло лошадиной мазью. – Привет, бродяга, – подошедший разразился смехом и вдарил Гаса по спине мясистым кулаком. – Мы уже целую вечность даже мельком не видели в округе твоей физиономии.
– Привет, Змеиный Глаз. Для кого этот ящик? – спросил Гас, кивая в сторону гроба. Сколоченный из грубых сосновых досок, стоящий на козлах гроб был широк в области головы и узок в ногах, и явно предназначался для высокого человека.
– Шотландца Макдональда убили, – выдохнул кузнец, и Клементина, держа ладонь поверх руки Гаса, ощутила, как муж расслабился, словно боялся ответа. – Макдональда нашли на северном склоне с пулей в спине. Мы все думаем, что это дело рук Железного Носа и его шайки. Несчастный ублюдок, как пить дать, застиг их на горячем, когда подонки воровали молодых телят, и попытался остановить, а эти сволочи пристрелили его. Некоторые поговаривают, что пора бы и нам собрать отряд линчевателей, чтобы ловить преступников и вешать их без проволочки.
Взгляд кузнеца сначала прыгал между Гасом и Клементиной, как мячик на веревочке. А сейчас кузнец остановился и уставился на Гаса с явным вопросом в маленьких и тусклых, как тыквенные семечки, глазах.
Гас обнял Клементину за талию.
– Змеиный Глаз, хочу представить тебе мою жену. Дорогая, Змеиный Глаз держит извозчичий двор, занимается кузнечным делом и по мере надобности подрабатывает гробовщиком.
– Добро пожаловать в Радужные Ключи, миссис Маккуин. – Сзади подошла женщина в фиолетовом платье, и, услышав ее хриплый голос, Клементина повернулась. Она поняла, что румянец на лице женщины не совсем натуральный. От дружелюбной улыбки на щеках незнакомки появились глубокие ямочки. Но в кофейно-карих глазах проглядывали легкая настороженность и уязвимость, когда ее взгляд переместился от Клементины к Гасу.
Гас крепче сжал талию Клементины, отворачивая жену от нарядной дамы.
– Змеиный Глаз, я мигом вернусь, – сказал он, а затем ухватил жену за локоть и потянул за собой. – Пойдем, Клементина.
Голос женщины, теперь сухой и насмешливый, хлеснул позади них:
– Фу-ты, ну-ты, у некоторых манер не больше, чем у коров в стаде.
Ботинки Клементины захлюпали и зачавкали по густой красной грязи. Одной рукой она придерживала юбки, пытаясь найти безопасный островок на какой-нибудь из разбросанных по дороге досок.
– Обождите, пожалуйста, мистер Маккуин. Я того гляди утону в этой грязи.
– Начинай привыкать, малышка, – оглянулся через плечо Гас. – До июня здесь не высохнет.
– А ты хотя бы скажешь, куда мы так спешим? И почему ты так грубо обошелся с той женщиной?
– Я не собираюсь представлять свою жену городской шлюхе.
Городская шлюха. Клементине захотелось повернуться, чтобы еще раз взглянуть на незнакомку. На приметное богатое и яркое платье из фиолетового шелка. Словно кардинальское облачение. Теперь понятно, почему таких называют жрицами любви.
Большинство зданий города были возведены из грубо обтесанных бревен. Только местному салуну постарались придать щегольской вид: трещины замазали известью, а над двойными входными дверями прикрепили оленьи рога. Когда супруги прошли мимо салуна, Клементина увидела дом, укрывшийся в осиново-сосновой роще. Двухэтажный белый каркасный, построенный из распиленных бревен, с деревянными резными орнаментами в виде роз и фестонами в форме капелек, по всей длине украшающими верхнюю часть веранды и балкон.

– Кто живет в том доме? – вслух полюбопытствовала Клементина.
– Ты видела ее. Ханна Йорк, владелица «Самого лучшего казино Запада» и городская проститутка. Именует себя миссис Йорк, хотя если кто-то из побывавших в ее постели мужчин приходился ей мужем, я готов съесть свою лошадь с потрохами. А теперь выброси ее из головы, Клементина. Ты не захочешь общаться с ней.
«Должно быть, это прибыльно, – подумала Клементина. – Продавать свое тело для удовольствия мужчин». Увидев все те жилища, в которых пришлось ночевать по пути сюда – придорожные ранчо и убогие хижины – она начала опасаться, что дом ее мужа окажется немногим лучше лачуги, покрытой дерном. Но сейчас Клементина надеялась, что их обиталище будет, по крайней мере, таким же милым, как дом городской проститутки.
Гас резко остановился, и Клементина почти наступила на пятки его сапог.
– А вот это лавка, – сказал он, махнув в сторону квадратного, приземистого здания с единственным окном, одно из разбитых стекол которого заменял мешок, а остальные были такими грязными, что за ними лишь угадывалось тусклое мерцание фонаря.
– Почему бы тебе не зайти и не оглядеться? А я пока вернусь в извозчичий двор и возьму на время повозку, на которой мы и отправимся на наше ранчо. Если найдешь что-то по душе, просто скажи Сэму Ву, чтобы записал на счет ранчо.
Клементина наблюдала, как длинные ноги ее мужа шагают назад через грязь в направлении извозчичьего двора и загруженного транспорта Энни-пятак. Гас привел ее сюда к лавке, чтобы уберечь от порочащего общение с городской проституткой. Но та женщина совсем не казалась распутной. Лишь веселой и, возможно, даже застенчивой.
Сейчас Ханна Йорк кружила вокруг повозки, чуть не прыгая от радости, словно яркая птичка в фиолетовом оперении. Энни-пятак и Змеиный Глаз ворочали пианино, пытаясь обвязать вокруг него веревку, чтобы затем поднять с помощью лебедки и спустить на землю. Смех женщины, легкий и звенящий, как серебряные колокольчики, сплетался с искренним звучным хохотом погонщицы. «Они друзья, – подумала Клементина, – Ханна Йорк, Энни-пятак и Змеиный Глаз». Наблюдая за ними и слушая их задорный смех, она почувствовала странную тоскливую зависть.
Клементина повернулась спиной к извозчичьему двору и поднялась по двум прогибающимся дощатым ступенькам к входной двери лавки. Та была слегка приоткрыта, и Клементина толкнула ее, задев пару колокольчиков, которые громким звоном возвестили о прибытии посетительницы. Клементина взглядом поискала коврик, чтобы вытереть ноги, но поняла, что это бессмысленно. Покоробленный пол был немногим чище улицы.
За прилавком, представляющим собой две бочки с рассолом с лежащими на них неотесанными досками, стоял, очевидно, Сэм Ву, увековеченный причудливым почерком на вывеске снаружи. Он посмотрел на Клементину сквозь очки, большая часть которых была скрыта под зеленым козырьком, низко надвинутым на лоб. У него было плоское лицо и черная как чернила борода, такая жесткая и редкая, что подбородок походил на скребницу для лошадей.

Китаец сложил ладони вместе и поклонился, его длинная коса свесилась ниже пояса. Непривычный напевный говор показался Клементине забавным.
– Сэм Ву приветствует вас в своей скромной лавке, мэм. Я ваш покорный слуга. Скажите, чем могу служить.
Клементина облизала губы и сглотнула.
– Сегодня я хотела бы только осмотреться, благодарю вас. Я пока не уверена, что мне может понадобиться.
Никогда Клементина не видела столько разнообразных вещей, собранных в одном месте. В носу першило от сильных запахов керосина и мыла для седел, копченой рыбы и кругов сыра с плесенью. Набор шашек виднелся на стопке сковородок, которую в свою очередь непрочно умостили на сваленных в кучу бочках. Медные фонари были выставлены рядом с мужским бельем, а маленькие баночки красной краски – возле ящиков со свечами Гудвина[2]. Что-то задело ее голову, зацепившись за шляпку. Клементина подняла глаза и увидела свисающую с потолка старомодную ткань из конского волоса. На прилавке рядом с коробкой от пахнущего розами туалетного мыла она заметила пару весов, которые, как знала из романов, использовались для взвешивания золотого песка. Клементина подошла ближе, чтобы получше рассмотреть их, и запах розового масла подхватил ее мысли и послал кружиться вокруг дома на Луисбургской площади. Клементина представила себе лицо матери и крепко сжала маленький мешочек с монетами, спрятанный глубоко в кармане плаща-накидки.
Клементина оглядела помещение с заваленными, треснутыми и провисшими полками, немытым окном и грязным полом. Посмотрела на стены, сделанные из таких грубо обтесанных бревен, что в некоторых местах отслоившаяся кора свисала мягкими серыми завитками. Мерцающая керосиновая лампа зловонно чадила, и Клементина слышала крыс, змей или каких-то других мерзких тварей, шуршащих в открытых стропилах. Она находилась посреди дикой глухомани, так далеко от Бостона, что никогда не найдет дорогу назад. Клементина ощущала внутри пустоту, беспросветное одиночество и впервые в жизни настоящий страх из-за того, что натворила.
И тут с открытием двери прозвенели колокольчики.
На пороге стояла индейская девушка. Напряженная, в любой момент готовая сорваться и убежать. На бедре индианка держала ребенка приблизительно двух лет, а в заспинной торбе – младенца. Невысокая, худенькая, в красной ситцевой рубахе, выпущенной поверх кожаных штанов, и в мокасинах, украшенных разноцветными перьями и стеклянными бусинами. На тонкой шее висел маленький золотой католический крестик.
Индианка была молоденькой, сама еще ребенок. Круглое взволнованное лицо и темный непроницаемый взгляд.

– Пожалуйста, мистер Сэм, – пробормотала она и сделала два осторожных шаркающих шага. – Может дадите молочных консервов для моей деточки? Она больна, а мои груди высохли.
Сэм Ву выбежал из-за прилавка и замахал передником на попрошайку, словно прогоняя кур.
– Никакого молока без денег, девка-скво, слышишь? Нет денег, нет молока. Вон, вон, вон!
Девушка развернулась так быстро, что ее черные косы взметнулись, а заспинная доска ударила ее по бедру. Индианка распахнула дверь, отскочила от груди Гаса Маккуина и выбежала на покрытую грязью дорогу.

* * *

Высоко приподняв юбки, Клементина дошлепала по грязи до середины дороги. Индейская девушка, обремененная тяжелой ношей, не далеко ушла.
– Подожди! – крикнула Клементина. – Пожалуйста, подожди!
Гас быстрым шагом нагнал жену, схватил за руки и повернул к себе лицом.
– Какого черта? Что ты делаешь?
– Эта бедняжка… мы должны дать ей денег. Ей нужно купить молока.
Он резко и жестко покачал головой.
– Она скво Джо Гордого Медведя. Если он захочет, чтобы она ела, то даст ей еды. На самом деле, я удивлен, что этот грязный вор не пригнал ей несколько моих коров.
– Но ребенок…
– К тому же, дай ей денег, так она потратит их не на молоко. Купит у Сэма Ву лимонного экстракта и напьется в стельку.
Жесткая хватка причиняла боль, но Клементине было все равно. Индианка услышала ее зов и теперь возвращалась, однако шагала все медленнее, будто ощущала исходящую от Гаса злость.
– Не понимаю, – сказала Клементина. У нее пересохло в горле.
– Салунам не разрешается что-либо продавать индейцам, поэтому те пытаются всеми правдами и неправдами раздобыть любую жидкость, содержащую алкоголь. Если эта скво не хочет, чтобы ее дети голодали, то может пойти к властям и получить мясной паек. Она и Джо Гордый Медведь метисы, нечистокровные, но у них вроде есть какие-то родственники, к которым они могут обратиться.
Девушка не просила лимонный экстракт там в лавке. Она молила дать ей молока. «Но у меня же есть деньги», – внезапно подумала Клементина. Целая сотня долларов прямо в кармане. Крепко зашитая в мешочке. Придется разорвать швы ногтями. Клементина освободилась от хватки мужа и начала стягивать перчатки. Мягкая лайка потащила обручальное кольцо…
Крик прорезал воздух. Индеец на пегой лошади с воплями несся по дороге со стороны реки, вздымая комья грязи. В клетчатых калифорнийских брюках и выцветшей голубой рубашке он выглядел как ковбой, если бы не толстые медные браслеты выше локтя, головной убор из совиных перьев и вплетенные в косы куски меха.

Молодой, вряд ли старше самой Клементины. Но зыркнул на нее как дикарь на тропе войны, заставив окаменеть от страха.
– Клементина, – резко приказал Гас, – забирайся в повозку.
Клементина поняла, что муж не шутит, и побежала к повозке, скользя по густой грязи. Гас подтолкнул жену на сиденье, а индианка закричала.
Индеец снял с седла лассо из сыромятной кожи. Сделал петлю и раскрутил над головой. Лассо рассекло воздух и обернулось вокруг плеч девушки, захватив ребенка в ее руках и младенца на спине.
Сыромятная петля затянулась. Индеец закрепил веревку на седле и развернул свою пегую лошадь, таща скво и ее детей за собой, как связку телячьих кож. Индианке приходилось быстро-быстро перебирать ногами, чтобы не упасть в тяжелое вязкое «гумбо».
– О, пожалуйста, остановите его! – воскликнула Клементина. – Заставьте его остановиться!
Гас не тронулся с места. Миссис Йорк, Энни-пятак и Змеиный Глаз – все они наблюдали и не пытались прекратить экзекуцию.
Клементина приподнялась, но Гас повернулся и так рявкнул на нее, что капельки слюны забрызгали его усы.
– Сиди! Не вылезай из проклятой повозки!
Клементина застыла, испытывая больший страх перед мужем, чем перед индейцем.
– Но он же связал ее. И тащит как животное.
Гас отвязал поводья и плюхнулся на сиденье. Ухватил полу плаща жены и дернул, усадив Клементину рядом с собой. Повозка накренилась, и Клементина покачнулась. Она вцепилась в медные перила, отстраняясь от мужа.
Низкая ось повозки скрипела и трещала, пока лошадь с трудом пробиралась по грязи. Гас ударил поводьями по крупу коняги.
– Она опозорила его попрошайничеством, Клем, – попытался объяснить Гас. Его голос звучал почти спокойно, хотя жилка на шее по-прежнему сильно и быстро билась. – Они муж и жена. Во всяком случае, индейские муж и жена. Мы не вправе вмешиваться.
Пальцы Клементины побелели, вцепившись в толстую шерстяную ткань плаща. Колеса наматывали минуты напряженного молчания. Повозка проехала мимо груды консервных банок и бутылок. Покрытая копотью типи осталась позади. Клементина не стала оборачиваться.
– Здесь другие правила, малышка. Ты должна научиться принимать их, чтобы жить здесь.
– Я не приму твои другие правила, мистер Маккуин. Ни одно из них.
Его глаза сверкнули, а губы сжались.
– Примешь, если велю.
– Не приму.

* * *

Густая бледно-зеленая бизонова трава сминалась после проезда повозки, словно кильватерный след за кораблем. Загудел ветер, горячий и сухой, пахнущий полевой горчицей и сосной. Он заглушал звон упряжи и хлюпающий скрип железных ободов колес в мелкокаменистой грязи. Заглушал испуганное кудахтанье диких куропаток и тяжелое молчание Гаса Маккуина.
Клементина посмотрела на напряженное лицо мужа. Он по-прежнему сжимал губы, будто накапливая запас слов. Это была совсем другая злость, не та, к которой она привыкла. Молчание вместо криков и упреков.
Гас повернулся и увидел, что она смотрит на него.
– Чувствуешь ветер, Клементина?
Она моргнула в замешательстве.
– Что?
– Его называют «чинук» – такой ветер. Он может за ночь растопить столько снега, что хватило бы на буран.
– О. – Клементина бросила еще один взгляд на мужа. Она по-прежнему немного сердилась на него, но готова была позволить своему гневу утихнуть, если и Гас согласен помириться.
Ветер действительно был горячим, сильным и мощным. Он нес с собой печаль, одиночество и беспокойство.
– Сколько нам еще ехать до ранчо?
– Около четверти часа.
– Энни-пятак рассказала мне о мистере Рафферти, – сообщила Клементина. – Твоем брате.
Краска залила щеки Гаса. Он силился не смотреть на жену.
– Довольно скоро я рассказал бы тебе об этом сам.
– Когда?
– Сейчас. Я собирался рассказать сейчас. Зак и я, мы росли как вольные южные пташки. А потом наша семья распалась, и мама взяла меня в Бостон, а Зак… остался здесь. Но три года назад мы снова встретились и решили вместе заниматься этим ранчо.
Клементина ждала, но поток слов, казалось, иссяк.
– А что насчет него? Твоего брата?
– Я же сказал. Мы вместе управляем фермой.
– Он старше или младше?
– Младше. Мне было двенадцать, а ему десять, когда… мы с мамой ушли.
– Значит, у вас разные отцы?
– Нет, мы родные братья. Зак просто… некоторое время назад он сменил имя. Не знаю, зачем. Здешние мужчины иногда так делают, когда оказываются не в ладах с законом. – Рябчик, пухлый как откормленная на ферме курица, пронесся поперек дороги, и лошадь в упряжке дернулась в сторону. – Посмотри туда, Клементина, – сказал Гас. – Видишь те бледно-фиолетовые цветы? Это анемоны. Индейцы называют их ушами земли. А вон те розовые – степные розы. Рябчики и куропатки любят ими полакомиться. К сожалению, эти цветочки по вкусу и черным медведям.
Клементина не посмотрела ни на анемоны, ни на степные розы. Она взглянула на мужа и ощутила какую-то странную боль, смесь нежности и отчаяния.
– У тебя рот как ловушка для бобра, мистер Маккуин.
Уголки его усов дрогнули.
– Правда?
– Да, – произнесла она, старательно подражая его манере растягивать слова. – Несомненная, достоверная и вековечная правда.
Гас натянул вожжи, останавливая повозку, после чего повернулся к жене.
– Ладно. Что ты хочешь знать?
– Почему ты не говорил мне, что твой отец тоже божий служитель?
Он скрипуче хохотнул.
– Поскольку это не так. Совсем не так. Папаша называет себя преподобным, но не думаю, что кто-либо удосужился посвятить его в духовный сан, если только не дьявол самолично, а службы он проводил, единственно ради чужих деньжат. Со всеми своими поддельными чудесами и лицемерной набожностью, он как никто другой может торговать словом Божьим. – Губы Гаса как-то странно вытянулись, и он тряхнул головой, словно отгоняя свои слова. – Но ведь он при случае рекомендуется и доктором, и профессором. Получил патенты на продажу лекарств и соляных приисков. Боже, когда он начинает тараторить, сразу видно, этот продаст все, что угодно.
Судя по описанию Гаса, его отец был настоящим мошенником. Клементина не могла поверить, что недостойный человек вырастил такого правильного сына, как Гас. Но ведь «преподобный» и не растил его, по крайней мере, не долго.
– Значит, он очень умный, мистер Маккуин, – сказала Клементина, поскольку ей показалось, что мужа гложет стыд за отца. – Во всяком случае, образованный. Раз может продать все, что угодно.
– Ну да, папаша утверждает, что он магистр философии, и у него даже есть кусок пергамента с печатью, на котором это написано. – Гас поджал губы и уставился в пустое небо Монтаны. – Он применяет свои умения, чтобы потребность человека верить хоть во что-то обернуть против него самого. Надеюсь, ты поймешь, почему я не хотел рассказывать тебе о своем отце – особенно после того, как увидел, из какой ты семьи.
Гас наклонил голову и посмотрел на подножку между своих расставленных коленей.
– И я не рассказал тебе о Заке, потому что хотел, чтобы он тебе понравился, хотя вряд ли так выйдет. Он… ну, грубоватый, и ветер в голове гуляет.
Клементине захотелось улыбнуться.
– Энни-пятак сказала, что он безрассудный парень.
– Нелегко вырасти другим, когда поблизости для примера только преподобный Джек Маккуин.
Гас хлестнул поводьями, мышастая лошадь дернулась и зашагала.
Клементина задалась вопросом, что стало причиной распада семьи Маккуинов, и почему Гас уехал со своей матерью в Бостон, а его брат остался здесь, чтобы вырасти сорвиголовой. Она открыла рот, чтобы спросить об этом, но тут Гас привстал, всматриваясь в даль. Они только что поднялись на холм и сейчас видели впереди человека, идущего по дороге. Мужчина вел в поводу лошадь, через седло которой было перекинуто что-то, по-видимому, мертвое.
– Это Зак… Эй, Зак! – Гас махнул шляпой и с громким криком подбросил ее в воздух. Потом пустил лошадь легким галопом, от чего повозка зашаталась и захлюпала по сырой земле.
Путник остановился, поджидая их. Высокий и сухощавый, без рубашки, он стоял, уверенно попирая сапогами землю. Обнаженная грудь была загорелой и мускулистой… На коже запеклись струйки крови.
Когда повозка замерла, Клементина увидела, что поперек седла висит испачканный в крови новорожденный теленок, от которого поднимается пар.
Гас обернул поводья вокруг тормозного рычага и выскочил из повозки. Распахнул было объятия, но затем передумал.
– Боже, Зак. Ты же голый и скользкий, как грязная куница, – пробормотал он.
Мужчина ничего не ответил. Не сказал даже «привет».
– Бьюсь об заклад, ты небось уже решил, что я не вернусь, – расплылся в улыбке Гас.
Зак Рафферти, брат Гаса, шагнул в сторону повозки. Каждый мускул тела Клементины напрягся, и она прерывисто задышала: ведь прежде ей не доводилось видеть наполовину обнаженного мужчину так близко. Даже муж до сих пор не раздевался перед ней.
Зак засунул большой палец в патронную ленту, низко висящую на бедрах. На лицо с резкими чертами была надвинута пыльная черная шляпа. Мягкие поля скрывали глаза.

От мужчины исходил неприятный запах крови и родившегося животного. Кобыла, учуяв вонь, фыркнула.
Теленок замычал, разрушив неловкую тишину. Улыбка Гаса слегка померкла. Движением подбородка он кивнул на теленка.
– А что с коровой?
– Сдохла, – ответил Зак Рафферти, по-южному растягивая слова. – Волки добрались до нее.
Гас засунул большие пальцы в карманы пальто и сгорбился.
– Ну, наверно, ты догадался, что раз я вернулся, значит, мама умерла. Она угасала медленно, но спокойно. Мы устроили для нее хорошие похороны. Пришло много людей. – Он кашлянул, приглаживая усы. – Она спрашивала о тебе, Зак.
– Уж конечно, спрашивала.
Рафферти подошел ближе к повозке, так близко, что Клементине показалось, будто он навис над ней.
Пальцем он сдвинул шляпу вверх, чтобы получше рассмотреть гостью. У него были странные глаза – плоские и желтые, похожие на блестящую полированную медь.
– А это что за женщина?
Гас вздрогнул и взглянул на нее, будто забыл о попутчице. И покраснел.
– Моя жена. Это моя жена. Клементина Кенникутт. Ну, теперь Маккуин. Я встретил ее в Бостоне, но это целая история. Ты еще посмеешься, когда я все расскажу…
Голова мужчины опустилась, и шляпа снова закрыла все лицо, кроме жесткого злого рта.
– Святые угодники, брат, – процедил Зак. – Что, черт подери, ты наделал?
_______________
[1] Типи – коническая разборная палатка – жилище индейцев – состоящая из деревянного каркаса, обтянутого бизоньими шкурами.
[2] Гудвин являлся крупным поставщиком свечей для горной промышленности в западной части США.

Кому будет интересно, вот еще несколько фотографий:

...

Santers: 23.08.12 10:43

Rusena, LuSt, codeburger, спасибо за очередную главу!

Новая глава принесла знакомство с новыми персонажами: Ханна Йорк (судя по тому, как автор ее описала - - женщина она неплохая и именно с ней подружится Клементина) ; ну и, конечно, Зак. Кое-какие подробности его биографии мы уже узнали, но удивило его враждебное отношение к Клементине и явная сдержанность в общении с братом. Определенно, у них там что-то происходит...

Таша, замечательные картинки! Огромное спасибо за них, все-таки иллюстрации, особенно так грамотно подобранные, оживляют этот замечательный роман! А Зак, ммм, красавчик! Только где же Клементина крупным планом?



Девочки, вы - отличная команда! С таким замечательным переводом и классными илююстрациями вам прямая дорога в издательство!

...

Rusena: 23.08.12 10:51

Покаместь до дружбы тут, конечно, еще далеко. Да и у Ханны своих тараканов пруд пруди Надо ж всех повыгнать

Если так подумать, то, когда ему было десять лет, его брат и мать оставили его. И столько лет он жил без них. Гас ему теперь совсем чужой. Видимо, затаилась какая-то обида, может, еще что-то.

...