Не бывает бывших (ЛР с элементами криминала, а-ля 90-е)

Ну, роман-то любовный, как ни крути. С самым, что ни на есть карамельным хеппи эндом. Всем понравится.



Далеко за грани жизни и смерти.



Ну, может быть... Только она уже мертва и объяснить это "уроду" никак не сможет.

Девчата, всех...

Главку ждите завтра. На меня напала муза графомантсва.
_________________

спасибо за продолжение!
пишу, а слезы текут, жалко и обидно за Вика... конечно большой любви к Кате не было, он просто позабыл что такое внимание и забота и поэтому так легко ей поверил.
а потому, какой смысл жить дальше...
очень хочется узнать, что же произошло дальше )
___________________________________

Нина! Спасибо большое. Глава повергла меня в шок! и перевернула все с ног на голову,но может быть и есть доля правды в словах Кирилла,но мне он не нравится.Думаю,он сыграет плохую роль в жизни Вика.
_________________

Спасибо, Нина. Осталась в читателях и не жалею. Даже не воспринимаю это как роман, скорее, как нечто жутковатое и реалистичное. Буду следить за судьбой главного героя, и вы меня определенно порадовали, когда дали надежду на хэппи-энд.
P.S.: А я вот Кате тоже "поверила". Правда, из разряда, что она хотела за него замуж выйти, чтобы получить гражданство, но не думала, что все обстоит так.
_________________

Нина привет,
Прими меня пожалуйста в ряды своих читателей.
Начала читать твой роман и безумно увлеклась, мне очень нравится как ты пишешь .
Буду с нетерпением ждать продолжения.
Желаю тебе не расставаться со своим музом.

Спасибо, Нина! Как всегда очень проникновенно
Хмм...а вот я склонна верить Кириллу, ага. Если судить по поведению Кати, то держали ее не силком, а если девушка привыкла к такой работе, то и мыслит она уже другими категориями. Верю, что она хотела изменить свою жизнь, но что-то мне кажется, что жизнь Виктора в браке с Катей раем бы не стала...Даже могу предположить, что Виктор бы вкалывал сутками, а Катя бы только думала чем себя занять - она же привыкла к определенному ритму жизни и очень скоро ей надоело бы вести тихую семейную жизнь...
Что касаемо поступка Виктора в конце главы - вполне закономерно, он вылез из своей скорлупы, у него появились определенные иллюзии и планы на будущее, а в один миг его всего этого лишили...это пытка будет похлеще любой физической боли. Но таки скорее всего, что действие это импульсивное, вот обдумает Вик все и возможно найдет свои плюсы в сложившейся ситуации...
Спасиб!
___________________________________

Привет, девчата. Утром проснулась и аж покраснела от похвал. Спасибо, мои хорошие.

Ага... всех я с Катей надула? ПАпрАшу на расслябляться. Мы еще поубиваем немножко, а потом успокоимся.



Привет, Амелия. Дык, эт я завсегда с радостью.



Ну, вот и хорошо. Очень-очень-очень приятно.



Интересно, почему? Не, ну кто раньше читал, тот понимает о чем речь. Но вот чтобы так сразу...Проницательный читатель. Очень приятно.



Ну, это мы с большим удовольствием.



Ну, да. Хотя, мужчины вообще склонны заканчивать счеты с жизнью. Больше, чем мы, женщины.

Девчата, всем большое спасибо за внимание. Прошу прощения за ошибки и косяки, выкладываю неотбетированные куски. Как моя любимая беточка отработает, я все поправлю. У меня самой глаз настолько замыливается, что элементарных описок не вижу даже после третьего прочтения.

Всем счастья и здоровья и любви. Я точно знаю, что она есть.
_________________

Добрый день, Нина!
Если сказать, что я потрясена-значит не сказать ничего. И как же точно ваш ник передаёт ваш стиль и то о чём вы пишите.
Честно говоря первый раз абстрагировалась при чтении от того, что это художественный текст настолько, что пару раз на полном серьёзе думала, что читаю автобиографию.
То о чём вы пишите страшно. Об этом много написано и много снято,но от этого не становится менее больно. Я из другого поколения и Слава Богу никого из моих близких не задела эта война. Надеюсь. что всё написанное вами лишь плод вашего же воображения, а не чьё то жизнеописание.
Спасибо вам огромное за ваш труд. И можете меня не понять, но пока я не вижу для Вика счастливого финала,хотя он его безусловно заслуживает больше,чем кто-либо. Переубедите меня,автор!
_________________

Нин, спасибо за продолжение!
Трогает, волнует, пробивает на эмоции.
Я тоже "купилась" на Катю. Но Кириллу поверила, ведь, действительно, им нужно было вытащить Виктора из "раковины", а то, что Кирилл знает Виктора и его пристрастия, очень помогло "завлечь" его на их сторону.

А на нее все повелись. Только бета спросила: где подвох? (она последнюю часть еще не получила)



Это куски из рассказов и воспоминаний.

Спасибки, девчата.
_________________

 » Так между двумя огнями легкой нитью колышется тень

Пистолет сухо щелкает пустым патронником. Брезгливо отбрасываю его на стол. Не погиб в горах, не сдох в подвале и здесь не судьба. Смерть упорно от меня отказывается.
- Фу...,- громко выдыхает Кирилл и отирает пот со лба.- Полегчало?
- Действительно, Виктор Сергеевич,- Гроб старается держать себя в руках, но губы дрожат,- вы уж слишком... Если так хочется свести счеты с жизнью, будьте добры сделать это у себя дома, а не у меня.
Снимаю шляпу, нарочито медленно очки. Аккуратно складываю перед собой и вежливо улыбаюсь. Кирилл хмурится, глядя на меня, Гроб вздрагивает.
- В покое не оставите?
Ответа не требую. Все понятно без слов. Они затеяли слишком сложную многоходовку, чтобы просто так отпустить, или убить меня. В голове словно взорвалась граната и сейчас там зияет воронка глубиной до самого сердца и шириной во весь мозг. А Катя, которая, как мне казалось совсем недавно, поселилась там навечно, сгорела во взрывной волне.
«Учитесь хоронить павших»,- так говорил нам Петраков.
Кирилл с улыбкой пожимает плечами и разводит руками:
- Ну, Вик, ты же не дурак. Сам все понимаешь.
- Тогда предупреждаю, что у меня в ванной труп одного из ваших.
Не знаю, на что я надеялся это фразой. На что вообще можно надеяться обложенному флажками волку?
- Нет у тебя в ванной никакого трупа,- сердечно сообщает Кирилл,- тело уже давно в ментовском морге. Как и трое других.
Нет, я понимаю, что они разыграли эту партию не для того, чтобы выпить со мной чашку кофе. И готовы пойти на многое, но все-таки...
- Афганское братство, говоришь?- с ехидцей спрашиваю бывшего (да, наверное, уже бывшего) друга.
- Нам нужны гарантии,- отвечает он,- мы здесь не в паровозики играем. Трупы в морге, дело под сукном у ментов. А пистолеты и ножик с твоими отпечатками – у нас. Согласись, это честный обмен.
Сказал бы я ему, где и когда закончилась его честность, да боюсь, что не поймет. А выхода они мне и впрямь не оставили. Потому что в тюрягу я не пойду. Даже на время следствия. Мне хватило подвала.
- Кстати,- продолжает Кирилл,- твою кралю мы тоже перезахоронили. Кто ж платки на могилах вяжет? Чай, не Афган. Здесь метки не в моде.
- Ты прав,- горько усмехаюсь я,- здесь не Афган. Здесь намного хуже.
Повисает молчание. Все сказали друг другу все, что хотели. Сейчас от меня ждут окончательного ответа. Хотя, как мне кажется, они его знают.
За несколько секунд в голове провертелась пленка жизни. От призыва до этой гребаной комнаты. Что я видел, кроме смерти? Что увижу еще, кроме смерти? У меня была любимая женщина, даже две. Предали обе. У меня был друг, назвавшийся когда-то братом.
Кому нужна моя чертова справедливость, если все равно в конце пути меня ждет предательство?
- Соглашайся, Вик,- мягко говорит Кирилл,- это твой шанс на нормальную жизнь.
Мой голос спокоен, и сам я спокоен, как перед последним выстрелом:
- Что мне придется делать? Сразу предупреждаю, что на уличные разборки не пойду.
Собеседники расслабляются и переглядываются. Кирилл выскакивает за дверь, отдает какие-то приказания охраннику и возвращается к столу. Они оба как-то веселы и возбуждены. Видимо, до последнего боялись, что я отмочу еще какой-нибудь фортель. Зря боялись, я принял решение. Решение ЖИТЬ.
- Ну, что ты, Вик,- успокаивает Кирилл,- для уличных «стрелок» у нас есть ПТУ-шники. Ты будешь работать советником. Консультантом. Что-то вроде учителя.
Ну, конечно… Мастеров моего класса единицы. Оттого Джафар и хотел меня обменять, что взрывников хороших днем с огнем не найти. Я же любую мину за несколько минут «разую». А еще быстрее сделаю из того, что под рукой.
Охранник заносит поднос с водкой, стопками и нарезанной колбасой.
- Выпьешь?- предлагает Кирилл.
Гроб уже разливает на троих, подталкивает стопку ко мне. Кирилл садится напротив и поднимает свою рюмку.
- За Афган,- предлагает тост.- И всех, кто там остался.
За такое пьют не чокаясь, и я закидываю водку в горло. Отказываюсь от закуски, второй порции и Кирилл вызывает водителя, чтобы меня отвезли домой.

***
В ванной почти стерильная чистота. Ни крови, ни грязи. Ни-че-го. О бойне, что произошла здесь три дня назад, напоминает только отсутствие ковра в прихожей. Видимо, чистильщики его просто выкинули, он ведь пропитался кровью насквозь.
Подхожу к окну и смотрю в окна напротив. Там суетится девушка, похожая на молдаванку.
«Еще одна Катя»,- усмехаюсь я.
Смотрю, уже не скрываясь и не прячась. Она бросает случайный взгляд и застывает при виде меня. Бежит к окну и быстро задергивает шторы. Вот это по-нашему. По-настоящему.
Итак, я устроился на работу, если это можно так назвать. Мне обещали новую внешность и новую жизнь. Не могу даже сказать, радует это меня, или огорчает. Но чем больше раздумываю сейчас, тем больше прихожу к выводу, что все-таки радует.
Еще в то время, когда я появлялся на встречах однополчан, бухой Серый меня как-то спросил:
- Скажи, Вик, а ты не хотел бы вернуться обратно?
Проходящий мимо Палыч остановился, услышав вопрос. Что случилось с нами на той войне? Кормили нас иногда из рук вон; вода вонючая из местной речки; желтуха, как насморк; комбриг-урод, сержант-самодур. Как мы мечтали вернуться домой и просто отоспаться по нормальному несколько суток кряду. Обкуривались чарсом и палили во все что движется. Просто так, от сильно большой дури в башке.
Но… гражданским не понять того, чем мы жили. И я ответил честно:
- Если бы сейчас был здоров и кинули клич, я пошел бы первый.
- А я за тобой,- отозвался Палыч.
А почему? Чтобы не видеть грязи вокруг, чтобы не слышать, как нас называют «зверями». Чтобы враг был врагом, а друг другом. Чтобы не все решали деньги и должности.
Ни один из нас не вышел из штопора войны. Когда мне сказали, что в рядах чеченских наемников есть несколько наших, я абсолютно не удивился. Хоть тушкой, хоть чучелом, но на войну.
Вот и Кирилл нашел свою битву. Он прислал мне повестку, и я согласился.

Собираю постельное белье в узел и выкидываю. Мне кажется, что оно еще хранит запах женского тела. Запах, который я не хочу чувствовать.
С наслаждением растягиваюсь на диване. Три ночи проспал на спальнике и соскучился по подушкам. В Афгане и на голых камнях был готов лишнюю минутку соснуть, а тут разбаловался.
Сон не идет, хотя на веки словно насыпали песка. От сигаретного дыма уже тошнит и кружится голова. Очень хочется спать, но уверен, что проклятая ночь не принесет облегчения. И все-таки заставляю себя закрыть глаза.
Под невесть откуда взявшийся собачий вой я уплываю в очередной кошмар.
***
Меня будит телефонный звонок. Липкий от пота вскакиваю с дивана и бросаюсь к трубке. Мы договаривались с Кириллом, что он сегодня покажет меня врачу.
- Да,- отвечаю охрипшим голосом.
Это во сне я что-то кричал Кате, когда убивал ее. Только выглядела она, как душман. Тот самый, третий, имени которого я так и не могу вспомнить.
- Подъем, рядовой Кирсанов,- Кирилл едва не хохочет в трубку,- через полчаса заеду. Будь готов.
- Всегда готов,- произношу шепотом, уже положив трубку.
Трясу головой, отгоняя остатки сна. Получилась какая-то причудливая мешанина из прошлого и настоящего.
Готовлю себе кофе в старой маминой турке. Надо бы выкинуть, да жаль. Уж очень она ее любила. Все повторяла, что сейчас таких хороших вещей не делают. Чуть задумался о своей дурацкой жизни и шапка кофе уже плеснула на плиту.
Бросаюсь с полотенцем вытирать и вдруг вспоминаю Везунчика. Это прозвище мы дали замкомбату после того, как за одну неделю он сломал себе руку, ногу и повредил голову.
Потеха началась с того, что он сам себе врезал локтем в солнечное, когда пытался пустить ракету в вертушку.
Ногу он сломал ночью, когда лез к медсестричке объясняться в любви.
Руку – когда упал во сне с БТР-а.
Голову ему замотали бинтами, когда снайперская пуля отстрелила кусочек уха.
Но он прошел почти всю войну и вернулся домой без единого серьезного ранения. А мы с мужиками уже ставки делали, что он сегодня себе сломает, вывихнет или ударит.
Невольно улыбаюсь воспоминаниям. Все пять лет вспоминал только Джафара, а тут, нате вам… даже смешное приходит на ум. Может, выздоравливаю?
Когда Кирилл подъезжает за мной, я уже собран.
- Вик,- говорит он в машине,- не грузись лишний раз. По шлюхе этой скучаешь? Забей, таких, как она еще сотни будут.
Как ему объяснить, что я скучаю не по ней, а по тому, что она мне давала. Это же не он просидел дома почти год, наблюдая за женщинами только из окна. И не ему в лицо кричали «Урод». Поэтому, оставляю вопрос без ответа. Да и к особняку уже подъехали. Охрана на входе рвется меня обыскивать, но Кирилл останавливает их жестом. Вроде объясняет, что я новый член их организации, потому обыску не подлежу. Скорее всего так показывает, что он мне доверяет. Хотя я на его месте не стал бы.
В знакомой комнате сидят Гроб и военврач, который вчера привез меня. Хозяин, увидев нас, радушно улыбается. Машет рукой, приглашает к столу. Теплая встреча, ничего не скажешь.
Кирилл чуть подталкивает меня к медику, тот разворачивается.
- Ну, вот, Николай Степанович,- говорит Гроб,- ваш пациент прибыл. Посмотрите, что можно сделать с этим лицом. Нам он нужен здоровый и не такой… заметный.
- Да я его уж вчера мельком осмотрел,- отзывается врач.
Встает и проходит к окну. Отдергивает штору и комнату заливает яркое августовское солнце.
- Иди сюда, боец,-зовет меня врач,- к свету.
Мягкими, но твердыми пальцами ощупывает шрамы, поворачивает мою голову из стороны в сторону. Снимает с меня очки, оттягивает кожу пустой глазницы.
- Жгли открытым огнем?- спрашивает, как карточку заполняет.
- Да, факелом.
- Потушил сразу?
- Да. Об землю.
- Молодец, молодец,- бормочет медик.- В госпиталь попал быстро, насколько я понимаю. Не вижу следов ни сепсиса, ни некроза. Тебе там что-нибудь делали?
- Промывали, повязки меняли, капельницы ставили. Больше не помню
Он чуть отходит, присматривается с расстояния и говорит, обращаясь к Гробу через плечо:
- Ему надо было пластику делать сразу. Хотя бы с пограничных участков стянуть ошметки. А армейским коновалам стало лень, вот кожа и срослась так, как сама посчитала нужным.
Тщательно вытирает руки влажной салфеткой и продолжает меня ощупывать.
- Так-так-так, теперь глаз. Ткнули неглубоко, обработали профессионально. С этим вам повезло больше, молодой человек.
Да, глаз мне обрабатывал Джафар лично. Какой-то мазью собственного изготовления. А вот лицо не успел – наши были уже на подходе.
- Ну, что же, Глеб Александрович,- весело говорит медик Гробу,- я, конечно, не пластик, но ничего страшного не вижу. Пусть сдает анализы и добро пожаловать ко мне в клинику. Пересадка кожи со спины, искусственный глаз и парень снова встанет в строй. Не понимаю, почему этот интересный тип до сих пор разгуливал с лицом Фредди Крюгера. Вам же положены какие-то льготы.
- Да он еще из подвала своего не вылез,- тихий голос Кирилла заставляет меня вскинуть голову.
Самое паршивое в том, что он прав. Я до сих пор сижу в подвале и разговариваю с Джафаром. Мне казалось, что дверь открылась совсем недавно, но это был всего лишь порыв ветра.
- И это объяснимо,- еще веселее произносит врач,- сильнейшие физические и психические травмы, пограничное состояние, наркомания… Уродство стало его защитной реакцией. Им он отгородился от мира. Есть ВЫ – сильные и красивые, и есть Я- страшный калека. Не лезьте ко мне, и я не полезу к вам.
Я вдруг понимаю, что у меня чешутся кулаки. Так хочется двинуть эскулапу в ухоженную харю, что сил нет. За то, что говорит обо мне в третьем лице. А самое главное за то, что тоже прав.
***
Кирилл везет меня домой и не прекращает болтать:
- Ну, вот видишь, как отлично все устроилось. Работать начнешь, бабки появятся. Телки сами липнуть начнут.
- Кирюха,- говорю я ему проникновенно,- если ты сейчас не заткнешься, я тебе в морду дам. С самого утра так и хочется кому-нибудь зарядить.
Кирилл смеется своим заразительным смехом и хлопает меня по плечу:
- Так держать, Кирсанов. Сдавай анализы, а через неделю – в клинику.

Я уже не выключаю свет, когда на город опускаются сумерки. Не прячусь за шторой и не надеваю очки. Я стою прямо в круге света и смотрю в окна соседнего дома. Новая девушка (она все-таки молдаванка, как сказал Кирилл) никогда не раскрывает окон в спальне. Я не знаю, слышала ли она о судьбе своей предшественницы, да и не хочу знать.
Дверь в подвал отворилась, но вывела меня не туда, куда я хотел. И на выходе ждали не те люди, которых ждал я. Но это не важно. Уже не важно. Если жизнь складывается именно так, значит, тому и быть. Если на один вопрос есть два ответа, значит, правильным будет третий. Если есть только один выход, значит, лучше идти, чем ползти.
Поэтому, в пятницу я уже лежу в отдельной палате частной клиники «Здоровая жизнь». А вокруг меня стайками кружатся медсестры. Они улыбаются мне за деньги, которые платит Гроб, но все равно приятно.
А напротив сидит художник-окулярист. Он постоянно подбегает ко мне, поправляет на носу очки и заглядывает прямо в лицо. Смущается, извиняется и возвращается на место. Он рисует мне новый глаз.
Офтальмолог сказал, что не все так просто. За пять лет глазница деформировалась, одрябли мышцы и опустилось веко.
- Необходима небольшая пластика,- с улыбкой успокаивает он меня.
А что я? За меня платят другие. Которым нужны мои «взрывные» руки.

А еще через неделю я смотрю на себя в зеркало и не узнаю.
- Ну,- с гордостью говорит Николай Степанович,- нравится новое лицо, Виктор Сергеевич?
Я не знаю, что ответить. Потому что в блестящей поверхности отражаюсь не я. Ни тот, которого я помнил, ни тот, которого забыл. Только что сняли бинты и на меня смотрит одутловатое бледное лицо.
- Это отеки,- поясняет врач,- они скоро пройдут.
Знакомая правая половина гораздо темнее левой.
- Разница в цвете тоже пройдет,- говорит медик.- Не совсем, но терпимо.
Провожу рукой по здоровой щеке. Она заросла щетиной, а левая совсем гладкая.
- Придется бриться часто,- объясняет Николай Степанович,- на пересаженной коже борода расти не будет никогда. Там нет волосяных луковиц.
Дает последние наставления:
- Не улыбаться, не купаться в соленой воде, не травмировать.
Дверь палаты открывается, офтальмолог несет в кюветке... глаз.
- Последние штрихи к портрету,- торжественно объявляет военврач.
А потом медсестричка по имени Лиза едва ли не шепчет:
- Откройте глаза, Виктор Сергеевич. Не бойтесь.
Вот тут я боюсь. Потому что я уже открывал глаза на похожую фразу. Только закончилась та история очень плохо.
- Ну же,- уговаривает меня Лиза,- не бойтесь.
Открываю глаза. Прямо передо мной – небольшое зеркало, из которого на меня смотрит...зомби. В новом глазу нет зрачка. Он абсолютно белый. Вопросительно гляжу на окруживших меня эскулапов. А те перемигиватся с довольными улыбками. Даже Лиза усмехается.
- Виктор Сергеевич,- говорит офтальмолог, видя, что я начинаю закипать,- успокойтесь. И простите нас за глупую шутку. Зрачок нарисуют позже. Вы должны протестировать глаз несколько дней. Ну, проверить, как он двигается, моргает, щурится. Не жмет ли где.
Военврач подключается к разговору:
- Да, Виктор Сергеевич. Извините, что не предупредили. Если все будет нормально, через некоторое время вы забудете о том, что у вас когда-то не было глаза.

***
Я забываю об этом через десять дней. Гроб сдержал обещание подарить мне новую жизнь. Мне не остается ничего, кроме как сдержать свое. Кирюха слишком хорошо меня знает, потому что когда-то мы побратались. Он знает, что я не смогу... предать.
Нас было пятеро, когда по глупости нарвались на засаду в горах. Сначала нам показалось, что духов тоже было всего лишь пятеро и Петраков дал команду преследовать их. Пять на пять – хороший расклад. Мы теснили их в ущелье, весело перекрикиваясь. Но среди каменных джунглей тех ждала поддержка. Когда из-за серых валунов ударили первые пристрелочные выстрелы, мы поняли, что нас поймали «на живца».
Попались, как дети. На чистом азарте. Мы здесь чужие, а те знают каждую травинку, потому что у себя дома.
Улеглись все впятером за громадным камнем и Петраков сказал:
- Не меньше пятнадцати. Сука, глупо получилось.
А вокруг короткими перебежками двигались скрюченные фигуры афганцев. Нас брали в кольцо.
- Валите отсюда,- принял решение лейтенант,- пока не заперли окончательно. Я прикрою отход.
Я не хотел уходить. Рвался остаться, но Кирилл схватил меня за грудки и заорал прямо в лицо:
- Ты идиот! Шансов – ноль. Валим отсюда, пока коридор есть. Вот-вот запрут.
Палыч с Серым уже прошмыгнули и сейчас ждали нас на входе в ущелье.
Духи, увидев, что добыча ускользает, ревели по-звериному. Пытались пойти в кинжальную атаку, но Петраков короткими очередями укладывал их обратно за валуны.
- Вон отсюда!- коротко приказал лейтенант, и я послушался.
- Патроны оставьте, черти,- попросил Петраков.
Мы с Кириллом бросили свои автоматы к его ногам. Сами остались только с ножами.
- Прощай, летеха,- прошептал я, а Кирюха толкнул меня в плечо, заставляя идти.
Я уже развернулся, приготовившись дать деру, как услышал:
- Ах, черт..., на излете поймали.
Шальная пуля угодила Кирюхе в бедро.
- Ну, не судьба тебе, лейтенант, одному подыхать,- зло улыбаясь, проговорил он.- Вдвоем сдохнем.
Петраков чуть задумался.
- Кирсанов,- обратился ко мне,- дотащишь Вдовченко до БТР-а?
- Постараюсь, товарищ лейтенант.
- Тогда вперед!- заорал Петраков.- Чего стоите? Марш отсюда!
Я подхватил Кирилла, который стремительно терял кровь, и поволок к узкому проходу из зоны обстрела. Там, спрятавшись за камнями, нас ждали Палыч с Серым.
- Зацепило?- спросил Палыч, увидев нас.- Черт, невовремя. Ну, ничего, дотащим. Рвем отсюда.
Нас сопровождали автоматные очереди и голос Петракова:
- Черный ворон, что ж ты вьешься
Над моею головой?
Ты добычи не дождешься.
Черный ворон, я не твой.
Мы остановились. Склонили головы и Палыч прошептал:
- Прощай, лейтенант. Пусть эта земля будет тебе пухом.
А потом мы по очереди тащили теряющего сознание Кирилла. Перекидывали с плеча на плечо, поддерживали падающее тело и тащили, тащили, тащили.
- Бля,- не выдержал Палыч,- вернемся в часть, на диету посажу. Жрет, гад, как не в себя.
Кирюха на мгновение открыл глаза.
- Это мышцы,- пробормотал он белыми губами.
- Ага,- отозвался Палыч,- мышцы... Шышцы, блин.
Уже перед бортом БТР-а он очухался на моем плече в последний раз, чтобы потерять сознание надолго.
- Вик, знай... Если выживем, я твой брат навсегда.

_________________

Спасибо большое за главу
Не сдержал Кирилл своего обещания.
___________________________________

Спасибо,я прям выдохнула, хоть в чем-то повезло нашему бойцу, но за все надо платить и чувствую цена такой удачи будет не хилая!!!

Спасибо, Нина. Рада, что Виктор принял решение жить.
_________________

"Он говорит, что видел смерть, и что сам ею был.
Он говорит, что до сих пор ничего не забыл.
В его пальцах навсегда осталась нервная дрожь.
Он говорит и тихо плачет, как сентябрьский дождь.
И ты ему не мешай, пусть говорит только он.
Его слова о том, что было, будто раненого стон.
Ты посмотри ему в глаза - в них только выстрелов дым.
Пока он жив, его война будет с ним...."
Dolphin

Здравствуйте, Автор! На эту тему наткнулась случайно и вообще думала, что суть совершенно в другом. Подозревала, что это очередной любовный роман и хотела просто пробежать глазами начало.
Втянуло с первых строк. Зацепила история нереально. Когда поняла, что жду каждую главу с нетерпением и проглатываю ее, и мне мало, поняла, что пора сказать за это Вам спасибо.
Спасибо Вам, Нина, за то что пишите так проникновенно и порой пронзительно. За сложную тему, которую Вы подняли. За героя, ведь не так просто, наверное, повествовать от лица мужчины. Да еще и такого мужчины - все мы знаем, что с войны еще никто не вернулся прежним, у всех что-то пошатнулось внутри.
Спасибо за реалистичность, пусть порой и слишком жестокую, описываемых событий. В этой теме по другому быть не может.
В общем, я однозначно дочитаю. Удачи Вам, неиссякаемого вдохновения и преданных читателей!
_________________