Ты мой трофей (СЛР, 18+)

Да уж, Максим Романович очень сложный персонаж, хотелось бы хоть немного разгадать его. Почему он стал таким ? В вот Кира мне нравится, бедолажка, все время попадает в курьёзные ситуации. Трудно представить их вместе, они такие разные. Но тем интереснее будет наблюдать за развитием отношений. Вобщем спасибо за новую историю, с нетерпением жду продолжения.

А Алена видимо влюблена, поэтому и позволяет ему многое, типа хоть так урвать кусочки счастья, а не только помочь Кире? Но как же Макс не узнал тело и запах Киры, если даже она, почти сразу?
Юля, спасибо за продолжение )
_________________

Кире придется уволиться , иначе он ее раскроет быстрее .
Хозяином клуба оказался Макс . Что же ей теперь делать и где искать работу ?
Спасибо за продолжение , Юля .

Я пока не выкладывала, не знаю насколько это актуально, ибо читатели не всегда согласны с выбором автора.
_________________

 » Глава 9

Глава 9
Понедельник начался паршиво, и не потому что я уснула и проснулась с мыслью о вчерашнем, это ушло на второй план, когда позвонила мама. С Егором все в порядке, уже хорошо, но тот факт, что нужно внести взнос за операцию, выбил меня из колеи. Я не думала, что так рано. Блин, да я вообще ни о чем не думала! Операция зимой и, конечно, я должна была понимать, что нужна предоплата, которую просили уже после первого обследования. Мы получили отсрочку. Сроки закончились. Все. Конец. У меня нет столько денег. Даже половины нет. И я не соберу их, даже если прямо сейчас кто-то волшебным образом предложит мне хорошую работу. И вместо того, чтобы ее искать, остаток дня я проревела в подушку. Но как это помогло? Только себе хуже сделала. О внешнем виде, даже говорить не хочу. Голова болит, сейчас рассыплется на части. Вечером Настька пришла, она хоть и взбалмошная девчонка, ветра в голове, хоть отбавляй, но хороший слушатель, заботливый и молчаливый. Она сделала мне чай из трав, которые пересылала ей бабушка. Горьковато, но я выпила. Она гладила меня по волосам, пока я лежала на ее коленях и глотала слезы, в надежде уснуть. Получилось. Наверное, благодаря чаю.
Утром голова все еще болела, но не так сильно как вчера. Внешний вид оставлял желать лучшего: опухшие веки, красные глаза, пришлось раз двадцать умыться холодной водой. Помогло не сильно. Мыслей в голове почти не было, пустой шум, словно по макушке стукнули. К обеду я, все же, заставила себя думать и, конечно, первое, куда привела меня мысль: банк. Других вариантов просто не было, точнее, думать о них не хотелось. Кредит мне не дали, потребовали справку из бухгалтерии с работы, ну, разумеется. О чем ты думала, Кира, приезжая в этот город? Здесь ничего просто так не делается. Ты, просто, маленькая букашка в этом мегаполисе. В клубе я не оформлена, да и денег таких не получаю, чтобы кредит приличный выдали. Позвонила Идке, попросила справку достать. Я все еще злилась на нее немного за то, что выдала меня индюшаре, но на него я злилась больше. Не то чтобы имела право, само собой, нет. Просто злилась.
— Кира, давай на чистоту. Ни один банк не даст тебе этот кредит, даже если я достану тебе десять справок. Ты понимаешь?
Я вздохнула.
— Конечно, я понимаю. Помоги мне, Ид, я не знаю что делать, деньги нужны к концу недели, а полную сумму нужно будет внести через два месяца. Это крайний срок.
— У тебя есть что продать? Машина. Квартира.
— Ты шутишь? У матери однушка в хрущевке. Ты можешь взять кредит? Наверняка, тебе дадут или Сане.
— Ты с ума сошла? Чем будешь отдавать? Ты даже не работаешь. Нет, Макаренко, прости, я не стану с этим связываться, это рискованно.
— Я знаю. Слушай. Мне просто нужен совет, какой-нибудь, даже самый дурацкий. Я думала, что все смогу, но.
— Не ной, Макаренко. Хочешь совет? У босса совещание заканчивается через час, приходи. Поговори с ним. Ты ему симпатична. Может.
— Снова ты за свое! Зря я позвонила.
— Я не об этом! Связываться с главным — плохая идея, прости, сглупила. Мне просто нужна это работа. Если фирма развалится, будет сложно найти что-то подобное. Понимаешь? Я не хотела тебя в это впутывать. Извини, хорошо? Просто поговори с Владиславом Романовичем, у него есть деньги, попроси кредит. рассрочку. Я не знаю. Приходи, Макаренко, я запишу тебя на прием. Пропуск сохранила?
Я долго молчала, пытаясь сохранять элементарное спокойствие.
— Ты здесь?
— Да. Я. Просто, не знаю.
— Ну, что ты не знаешь? Есть другие варианты? Если да, то ты, действительно, зря позвонила.
— Мне неудобно. Это ненормально. Он мне никто.
— А банк? Это почти то же самое. Попроси рассрочку, пусть составит договор. Кира, если ты ради брата не готова наступить на свою гребаную гордость, мне больше нечем тебе помочь. Я недолго тебя знаю, но мне всегда казалось, что ты на все пойдешь ради семьи, даже матери, которая звонит раз в месяц, чтобы денег попросить.
— Это так.
— Тогда не выпендривайся. Через час, чтобы здесь была. Конец связи.
Мне понадобилось меньше, чем час, чтобы добраться до офиса, поэтому я позволила себе немного посомневаться, прежде чем войти в здание. Пропуск не аннулировали, прошла без проблем. Идка приготовила мне кофе и усадила в кресло напротив своего стола. Я не сделала ни глотка. Плохая идея сюда прийти, но подруга права — выбора нет. Лучше быть здесь и получить отказ, чем мучить себя мыслью о том, почему же не рискнула. Оглядев приемную и свое бывшее рабочее место, которое выглядело теперь менее захламлено, я с досадой вздохнула. Все же, я скучала по этому офису. За полгода даже мусор в корзине под столом может стать родным. Человеческий фактор — привычка.
Дверь кабинета бывшего начальства открылась, я напряглась, поставила нетронутый кофе на журнальный столик, встала, потерла руки о джинсы. Из офиса вышли шестеро мужчин и женщина в деловых костюмах и с деловыми лицами. Последним показался Владислав Романович и сразу нашел меня взглядом. Вид у него был мрачный и, ничуть не удивленный тому, что я пришла. Конечно, Идка ведь записала меня на прием. Интересно, зачем он думает, я пришла? А может вообще ничего не думает.
Мужчина кивнул головой в знак того, что я могу войти и, пропустив меня вперед, закрыл дверь.
— Здравствуй, Кира. Присаживайся. — Он отодвинул для меня стул, я немного замявшись, все же, присела. Сердце колотилось, как бешеное. Господь, что я тут делаю? Даже стыдно начинать разговор. Владислав Романович сел в свое кресло и сплетя меж собой пальцы рук, вопросительно уставился на меня, а я как дура стала натирать ладони о джинсы.
— Кира, я слушаю. — Успокаивающий голос вырывает меня в реальность, я поднимаю взгляд, который бессмысленно исследовал мои колени и понимаю, что хочу убежать. Но мне нельзя. Я не могу. Нет ничего, ради чего я бы могла пожертвовать здоровьем своего брата.
— Владислав Романович. Вы..
— К черту твое "выканье", Кира. — Он так часто произносит мое имя, что это начинает нравиться и раздражать одновременно. Мы оба знаем, почему он так мил. Я пустое место, со мной не обязательно мило беседовать, разве только если ты не хочешь меня использовать. Почему я вообще этому удивилась? Он не замечал меня все полгода, сколько я работала в его приемной. А переходить на «ты» я не собираюсь, и ко мне обращается пусть, как хочет, мне все равно.
— Мне нужны деньги. На операцию моего брата. Один миллион, до конца недели.
Он долго изучающе смотрел на меня, а я ждала, и ждала, сжимая коленями руки, которые начинали дрожать. Я ненавидела себя за то, что пришла.
— Ты мне нравишься, Кира. — Наконец, заговорил мужчина. — Поэтому, я буду с тобой предельно честен. Ты меня расстроила. Не своим отказом в сотрудничестве, нет. Я видел в тебе боевой дух, целеустремленность, потенциал. Понимаешь?
Я ничего не ответила, и жалею о том, что не распустила волосы, которые могли бы скрыть то, как горят мои уши.
— Я не дам тебе денег.
— Я пришла просить о кредите.
— Кредите? — Он усмехнулся, и я на самом деле, уловила на его лице реакцию на нечто, что его забавляет.
— Я не даю кредитов, Кира. И не потому что знаю, что выплачивать его ты будешь примерно половину своей жизни. Не смотри на меня так, я не пытаюсь тебя оскорбить. Я говорю правду, и я не хочу вешать на тебя этот груз. Ты не потянешь, нам обоим это известно.
— Да, разумеется. — Тихо ответила я, и натянуто улыбнулась. Когда слезы уже начинали жечь глаза, я встала, чтобы уйти.
— И ты сдашься?
Я медленно обернулась, сглатывая ком.
— Что Вы мне предлагаете? Упасть Вам в ноги и умолять? Я пришла не за этим, Владислав Романович.
— Я же сказал, к черту "выканье". — Он медленно подошел ко мне и сжал крепкими руками мои плечи, этот мужчина мог бы раздавить меня одной рукой, ей-Богу. И глядя ему в глаза, сквозь предательскую пелену слез, я чувствовала себя омерзительно беспомощной. — Мое предложение все еще в силе.
— Я не могу.
— Можешь. Я увидел в тебе все, что мне нужно. Мы обведем его вокруг пальца. Ты обведешь, Кира.
— Я..
— Я помогу твоему брату, ты поможешь моей фирме.
— Вы пытаетесь надавить на меня моим братом?
Его руки сильнее сжались на моих плечах, а затем резко отпустили.
— Ты пришла ко мне, Кира, не я к тебе. Я не могу тебя заставить. Тебе нужны деньги или нет?
— И что я должна делать? Следить за Вашим братом?
— Не нужно следить, Кира. Будешь делать все, что требует от тебя его договор, но при этом будешь внимательна к деталям и минимально подозрительна. Мне нужно все, начиная с копии твоего договора, лучше оригинал. Все что он будет делать, говорить, все, что абсолютно противозаконно и мало-мальски аморально. Я хочу знать каждый шаг, каждое действие на протяжении всего месяца, возможно, понадобится меньше.
— И что будет со мной? Что если он поймет, как только всплывет какая-либо информация, известная только мне?
— Ты получишь свои деньги.
— Мне нужны гарантии моей безопасности.
— Ты будешь в безопасности, Кира. Он ничего не узнает, раньше, чем ты от него избавишься. Даю тебе слово. — Он снова коснулся моих рук и заглянул в глаза, с полной решительностью, и тем, что я могла бы назвать «доверием». Но могу ли я ему доверять?
Я закрыла глаза и тяжело вздохнула. В груди неспокойно было, и я совершенно точно уверена в том, что не хочу иметь дело ни с одним из этих людей.
— Я..
— Кира. Сейчас ты поднимаешься в кабинет Макса и делаешь все, что нужно, чтобы получить тот договор, в течение получаса твой банковский счет пополняется на пятьсот тысяч.
— Мне нужно больше. — Прервала я.
— Мне тоже нужны гарантии, дорогая. Остальное получишь после. Таково мое решение. Не говори, что мой любимый братец не предложил тебе кругленькую сумму?
— Зачем ему нужна. Я. Такая, как я?
— Это я и хочу знать. Все, в мельчайших подробностях.
Я долго смотрела на него и думала о том, кто на самом деле пострадает в этой двойной игре. Ответ, который напрашивался сам собой, абсолютно не мог радовать. Возможная паранойя.
— Зачем мне Вы, если я получу деньги от Вашего брата?
Мужчина немного улыбнулся.
— Хороший вопрос. Я утрою сумму.
— Мне не нужно больше, чем я озвучила.
— Кира. — Он шагнул вперед, почти нависая надо мной и, я заметила, как сжались его челюсти, и так же от меня невозможно было скрыть, (либо же он не пытался), то как он старается держать все под контролем. Себя. Эмоции. Я тоже сдерживала свои. Дрожь в руках. Неуверенность. Страх. Не перед ним. Его я не боялась, я боялась того, на что собираюсь пойти, хотя толком не понимала, во что ввязываюсь. — Мой брат нехороший человек.
— А Вы?
Владислав Романович усмехнулся.
— Не бывает на сто процентов хороших людей, Кира.
И в этом я с ним согласна, хоть это и не было ответом.
— Не уверена, что могу помочь. Не знаю, смогу ли.
— Отнесись к этому, как к работе. Мне нужна эта фирма, и я умею быть благодарным, очень благодарным Кира, но если я пойду ко дну, я потяну тебя за собой.
Я сглотнула.
— Это угроза?
— Расценивай, как хочешь.
Он вернулся к столу и достал что-то из ящика, затем подошел ко мне и протянул небольшой, на вид, новенький смартфон, я вопросительно вскинула брови.
— Нам нужна связь, я не хочу, чтобы нас подслушивали. Возьми. Здесь есть диктофон и хорошая видеокамера, все, что тебе может понадобиться. Мой номер на быстром наборе под единицей.
— Хотите сказать, он станет прослушивать мой телефон?
— Я этого не знаю, но рисковать не будем.
Я какое-то время смотрела то на смартфон, то на мужчину, который ожидал от меня какого-то решения. Если я сейчас возьму этот телефон, это будет означать, что я согласна. Видит Бог, это последнее чего я хочу.
Едва коснувшись пальцами мобильника, который протягивал мне Владислав Романович, я замерла. Если я не смогу это сделать, не смогу шпионить, достать какую-то важную информацию, тогда я просто верну этому человеку деньги, но мне нужна страховка. Полная сумма для операции. Я бы могла отказаться от этого безумия, подписать договор с младшим из братьев, получить свои деньги, но в глубине души я ликую от мысли, что могу помочь бывшему боссу «ликвидировать» собственного брата. Это не признак хорошего человека.
Телефон я взяла и получила довольную улыбку Владислава Романовича, который провожал меня до двери своего кабинета.
По коридору я шла медленно и неуверенно, чуть не споткнулась, когда Идка окликнула меня, в приемной сидели двое, видимо, ждали, когда начальство освободится, поэтому подруга только кивнула мне и улыбнулась натянуто, взгляд был обеспокоенный, словно она заранее мне сочувствовала, а я до сих пор не знала, что делаю.
Глаза снова защипало от слез, когда я поднималась по лестнице, приближаясь к офису своего худшего кошмара, изнутри меня всю колотило, и я надеялась лишь на то, что весь ужас и сомнение не отражалось на моем лице. Я шла вперед, замедляя шаг, не выпуская из головы мысли о том, что нужно уходить, бежать, но затем я снова шагала быстрее, вспоминая о Егоре, о том, как сложно ему приходится, будучи прикованным к инвалидной коляске, ему даже говорить сложно, каждое движение дается с трудом, ему нужна эта операция, любой ценой. Поэтому я продолжала идти, закусывая губу, сдерживая незапланированные рыдания, потирая вспотевшие ладони о штаны.
— Эй. Девушка! Да, стойте же Вы.
Я обернулась только тогда, когда невысокая блондинка поймала меня за руку. Обычно я не летаю в облаках, но сейчас совершенно голова не работала, даже секретаря не заметила. В прошлый раз здесь никого не было. Освоился.
— У Вас назначено? Вы не можете войти, если нет.
— Эм. Извините, я задумалась. Можете сообщить боссу, что пришла Кира Макаренко? Курьер. Он поймет.
Девушка вернулась на свое место, демонстративно покачивая бедрами, делая акцент на свою идеальную фигуру, в этой обтягивающей юбке и блузе, на высоких каблуках. Она проверила что-то в компьютере, затем взглянула на меня.
— Вас нет в списках на сегодня.
— Да, я знаю. Просто сообщите, что я здесь и хочу встретиться. Срочно. Пожалуйста.
— Нет. Это запрещено.
— Пожалуйста. Просто позвоните ему, это ведь несложно.
— Нет.
Мои ладони вспотели еще сильнее, и одна из них зачесалась — признак повышенной нервозности, в горле ком стоял уже вторые сутки. Может это знак того, что я должна уйти? Блин. Не могу. Я обязана пройти через любой кошмар, ради этих денег.
Секретарь опустила голову, давая понять, что разговаривать со мной не намерена, а я продолжала молча пилить ее взглядом. Вот это устойчивость. Даже я могу позавидовать. Мои нервы сдали быстрее, поэтому я начала нервно расхаживать по приемной. Туда-сюда, туда-сюда. Господь, вот бы сердце перестало так колотиться.
Когда дверь кабинета распахнулась, я вздрогнула и развернулась на пятках, стальной взгляд тут же просканировал мое лицо, и как назло в этот момент я вспомнила ночь воскресенья в клубе, как мерзко мне было сидеть под тем столом, как отвратительно, этот мужчина поступил с Аленой. Он, даже, не удивился, увидев меня перед своей дверью. Или сделал вид. Он отлично с этим справляется. Что же ты за человек?
— Почему она здесь?
Мужчина перевел взгляд на блондинку, и та подскочила со стула, поправляя юбку.
— Я сказала, что к Вам нельзя, но она все равно не ушла.
— Почему я об этом ничего не знаю?
— Я думала. Это неважно.
— Неважно? А ты? Твое нахождение здесь важно?
Девушка замялась и опустила глаза, мне даже немного стыдно стало, что ее отчитали.
— Простите, Максим Романович.
— Впредь ты должна сообщать мне о каждом визите. Кто бы это ни был. Проходи.
Он кивнул в мою сторону и, я шагнула в кабинет, мужчина последовал за мной, когда дверь за нами захлопнулась, он прошел к своему столу и откинулся в кресле с любопытством уставившись на меня (хоть какую-то эмоцию поймала). Я продолжала стоять на месте.
— Зря Вы так с ней. Я имею ввиду секретаря.
— Каждый должен знать свое место. И ты снова болтаешь без толку. Что тебя ко мне привело?
Вот мой язык. Иногда когда волнуюсь и слова не могу произнести, но иногда язык сам по себе готов болтать. Алена права, мне нужно научиться молчать, когда не спрашивают.
— Эмм. На самом деле я не хотела Вас отвлекать, мне казалось, Вы куда-то шли.
— Не уходи от ответа. Я знал, что ты за дверью, поэтому вышел.
— Знали?
— Как только ты вошла. Камеры.
Точно. Еще один бзик. Необходимость фирмы? Или необходимость все контролировать?
— Ясно.
— Подойди ближе.
Я сделала шаг вперед, потерла руки о карманы и сделала еще один, внутри все сдавливало от волнения, словно воздух заканчивался и я, не могла надышаться его остатками.
— Еще.
Я снова шагнула.
— Еще. — Кажется, его это забавляло. Стальные глаза во всех смыслах этого слова, стали менее холодными и отстраненными и что бы это означало? Я сделала еще два маленьких шага и остановилась, подойдя почти вплотную к столу.
— Так что тебя привело, русалочка? — Я ненавидела эти позывные, но у меня сейчас не та ситуация, когда можно возражать вообще чему-либо.
— Я пришла подписать договор.
— Хм. Я думал о том, что ты придешь. Точнее о том, когда ты придешь. Ты уверена, что готова, подписать его?
— Разве это не то, что Вы хотели?
— Сейчас я спрашиваю, готова ли ты.
— Да. Я готова.
Нет. Абсолютно нет.
Мужчина смотрел мне прямо в глаза, но я уверена, что он также заметил, как моя рука невольно сжалась в кулак.
— Знаешь что. — Он быстро встал и медленно начал приближаться ко мне, и я снова ощутила это нарастающее напряжение внутри. — Я передумал.
— Но. — Я почувствовала, что мой голос предательски задрожал и замолчала. Не знаю, что выражало мое лицо, но внутри меня кипятком обдало, затем холодом и снова кипятком. Неужели Бог услышал мои внутренние молитвы. Это не может быть так. Он никогда не слушает. Я не хотела этот договор, но он нужен мне, это разные вещи. Я закусила нижнюю губу, потому что почувствовала, как вот-вот меня снова сорвет. Нет. Не здесь. Не при нем. Никогда. Я смотрела на этого мужчину, когда он приближался и остановился, практически не оставляя между нами никакого пространства. Я подняла голову, чтобы отчетливо видеть его лицо. Он был похож на хищника, выслеживающего добычу или уже нашедшего ее и рассматривающего, с какой бы стороны укусить, чтобы было больнее мне и вкуснее ему. Словно он питался моими эмоциями. Мой подбородок немного задрожал, я сдерживалась, как могла.
— Что заставило тебя плакать, Ариэль? — Мужчина едва коснулся полусогнутым пальцем моей щеки, после чего быстро его убрал. Я не имела права разреветься перед этим человеком, но наверняка, стоя так близко, он заметил мои красные глаза и даже то, что я почти на грани. Он наклонил голову немного вбок и продолжал смотреть на меня.
— Мне нужны деньги. — Медленно втянув носом воздух, я все-таки сказала, тихо и так омерзительно это звучало.
— И ты думаешь, меня это волнует?
— Нет. Не думаю. Вы дали мне неделю.
— О чем ты думаешь, скажи. В эту секунду.
— Пункт номер один: никакой пустой болтовни.
Губы мужчины едва приподнялись в ухмылке. Удивительно.
— Хорошая девочка. — Он коснулся моих волос, провел рукой вниз, запуская в них пальцы. — И все же.
— Я думаю, что тебе нравится смотреть, как люди страдают.
— Ты страдаешь? Если тебе ненавистна даже мысль о том, чтобы находиться рядом со мной, зачем ты пришла?
— Я уже сказала.
— Ах. Деньги. И сколько же хочет твое миленькое личико? — Он снова коснулся моей щеки и провел пальцем вниз до подбородка, затем очертил контур губ, продолжая вглядываться в каждый сантиметр моего лица.
— Миллион.
Мужчина поднял глаза и, наши взгляды встретились, холодный и мой ничтожный, пугливый, я дрожала, как осенний лист на ветке. Сначала думала, что трясет изнутри, но потом я поняла, что я вся как на ладони, ничего не могу скрыть. И понятия не имею, зачем такая посредственная вроде меня вообще могла понадобиться такому человеку, как этот: со статусом, деньгами, хорошей внешностью. Он может взять любую, я почти уверена, и мне даже не нужно вспоминать тот кошмар в клубе, чтобы это понять. Он дьявольски идеален. Только вот заслужил ли он эту идеальность?
Отойдя на расстояние вытянутой руки, он оглядел меня с ног до головы.
— Ты столько не стоишь.
Гад. Подонок. Никто никогда не назначал мне цену, кроме меня самой, прямо сейчас. И я шла на это не потому что всю свою жизнь мечтала себя продать. Это отвратительно.
— Но мы же не на рынке, чтобы торговаться. Правда? — Продолжил тот. Мне хотелось разбить ему что-то об голову.
— Ты.
— Не говори ничего, что испортит нам обоим настроение, русалочка. Сними одежду.
Какое-то время я просто молчала, тяжело дыша, глядя в одну точку, в ЕГО невозмутимое лицо. Взвешивая все «за» и «против», хотя и взвешивать то особо было нечего. Главная причина почему я здесь — мой брат, и я не подведу его, даже если придется ползать на четвереньках перед этим мерзавцем. Мои глаза наполнились слезами, и он это видел, тот чьего имени, я даже произносить не хочу, он наслаждался тем, что я делаю, словно его возбуждало это. Нет. Не я. Не то, как неуклюже я стянула футболку через голову и бросила на пол, не то, как вылезла из штанов, чуть не запутавшись в них и, осталась в нижнем белье, которое даже не было привлекательным, обычное из женского отдела в магазине одежды. Ему нравилось то, что я ненавижу все это.
— Белье. — Приказал он, когда я стояла, скрестив руки на груди и, перебирала босыми ногами. В кабинете работал кондиционер, едва ощутимо ветерок гулял по моей коже, и мне казалось, словно сотня глаз смотрит на меня, но их было всего два. И это никогда не смущает меня в клубе, наверное, потому что делаю я это по собственной воле, никто не вынуждает меня раздеваться, все просто смотрят, как я танцую и, я люблю это. В эту самую секунду, я поняла, что теперь действительно, искренне хочу помочь Владиславу Романовичу. Я подняла голову и взглянула в самодовольное лицо мужчины. Видел ли он обещание в моем взгляде? Думаю, нет. Меня нельзя заподозрить. Я невидимка.
Стыдливо, все еще дрожащими руками, я избавилась от лифчика и бросила его к джинсам и футболке, прижав одну руку к груди, стянула черные хлопковые трусы.
Мужчина подошел ближе и приподнял мой подбородок двумя пальцами.
— Пункт номер два: гордость. — Голос этого человека был настолько холодным, что я ощущала его своей кожей. Словно ничего не изменилось, будто я только что не разделась тут догола. Между прочим, он первый мужчина, который увидел меня при свете дня полностью раздетой. Пусть у меня и было худое тело танцовщицы, с неплохими мышцами даже, я всегда стеснялась наготы, даже перед мамой не переодевалась.
Затем он расцепил мои руки, которыми я так старалась прикрыться, и холодок пробежал вдоль моего позвоночника, когда легкое касание пальцев очертило путь вниз от плеча, вверх по спине, вниз до копчика. Мое тело реагировало на каждое касание. Мягким пером по коже, мятным сиропом по позвоночнику.
— Тебе нечего стесняться. У тебя красивая кожа. Хорошая осанка. — Он продолжал скользить рукой по моей спине, вверх — вниз, и все ниже и ниже, а когда я заметно напряглась, он отступил, томность голоса сменилась приказом.
— Одевайся.
Не раздумывая ни секунды, я схватила вещи и принялась поспешно натягивать их обратно, иногда поглядывая на действия мужчины. На первый взгляд, выглядел он так беззаботно с этими взъерошенными волосами, даже никакой строгий костюм не мог убрать мальчишества из этого человека, если бы не его лицо, решительность взгляда, отстраненность и полное безразличие. Достав что-то из сейфа, пока я, едва не кряхтя втюхивалась в джинсы, он положил это передо мной на стол, сверху приземлилась авторучка с золотым пером (надеюсь, золото не настоящее, какой пафос).
— Ознакомься внимательно, я не хочу, чтобы ты доставляла мне лишние хлопоты.
— Что насчет оплаты?
— Это единственное, что тебя волнует?
Он посмотрел на меня, словно ожидая, что я скажу, что-то, что не будет настолько банально. Но я банальная по природе.
— Иначе меня бы здесь не было.
В ответ мужчина едва заметно кивнул, поднял один лист договора и внизу на пустой строчке аккуратно вывел сумму с шестью нулями, рядом поставил свою подпись. Внизу оказался еще один договор, должно быть, моя копия, с тем он проделал то же самое и передал ручку мне. Я сомневалась лишь долю секунды, прежде чем расписаться.
— Ты даже не прочла.
— Все что мне нужно было увидеть, я уже увидела. Мне нужны деньги, это все.
Мы посмотрели друг на друга и, мне показалось, что каждый из нас о чем-то сожалел.
— Так теперь я твоя собственность? Личная проститутка?
— Ты мой трофей.
_________________

 » Глава 10

Глава 10
Я не играл с ней сегодня. Действительно сомневался. Это мне не присуще. Я никогда не сомневаюсь. Всегда знаю, что делаю, и что мне нужно. Сегодня не знал. Эта девчонка может оказаться не такой простой, как кажется. Но ведь в этом и заключается весь интерес. Все они, каждая, кто оказался на той полке, ими так легко манипулировать. Они до сих пор принадлежат мне. Мы связаны прочными нитями. Я даже не помню их лиц, но уверен, они мое не забыли. Каждая выскочка в своей манере, думает, что у нее есть выбор, но его нет, не когда, я чего-то хочу. Они любят меня по-своему, я никогда не любил, ни одну из них, никого. Первое впечатление очень важно. Для меня — нет. Для нее. Уверен, она до сих пор думает о том, когда мы впервые встретились. Это не было случайно. Это была удача. Моя удача. Я видел девицу с коробкой, в зеркале дальнего вида, я был уверен, что она споткнется, когда открою дверь. Ее неуверенность тянулась за ней, как гребаный хвост. Она будет сопротивляться, это присуще всем им, они считают себя гордыми, но когда я забираю это, они даже не возражают. Ее смысл жизнь заключается в том, чего я не знаю, и откровенно, знать не хочу, но очень скоро этим смыслом стану я. Как и все до нее, она будет заглядывать мне в рот, есть с моей руки, подчиняться лишь взгляду.
***
— Он забрал мой телефон.
— Договор?
— Остался у него. В сейфе. Сказал, что получу его, как только сможет мне доверять. Думаете, что-то заподозрил?
— Нет, Кира и прекращай мне «Выкать», мы теперь деловые партнеры.
— Я бы так не сказала. Что я должна делать теперь?
— Есть еще что-то, что может быть полезным?
Я замолчала, почувствовала, как уши вспыхнули, вспоминая, как тот разглядывал мою наготу, касался меня, всматривался, как животное в добычу.
— Кира, ну же.
— Он заставил меня раздеться.
— Раздеться? — В голосе послышалась легкая усмешка.
— Да.
— И все?
— А что еще должно было произойти? Чего вы хотите, чтобы он меня изнасиловал? Чтобы не тянуть с компроматом? Не уверена, что достану что-то из рода вон выходящее. Он.. странный, пугающий, но.
— Что «но»?
— Не думаю, что он маньяк или насильник.
В трубке послышался протяжный вздох, и я представила, как в этот момент Владислав Романович откидывается на спинку своего кожаного кресла.
— Что-то еще?
— Нет.
— Почему он забрал твой мобильный?
— В договоре сказано, что я должна оборвать любые личные связи: телефонные звонки, встречи.
— Постарайся держать этот телефон подальше от его глаз. Где ты сейчас? Будь осторожна в офисе, может быть прослушка.
— Вы говорите так, будто он какой-то преступник или секретный агент. Хотя.
— Что?
— Камеры. Он самостоятельно отслеживает свой офис, и возможно не только его.
— Черт. Будем встречаться на нейтральной территории.
— Мы должны встречаться?
— Возможно, понадобится. Я буду отправлять тебе СМС с адресом, в случае чего.
— Ясно.
— И. Кира, будь осторожна.
— Не убьет же он меня.
— Я не об этом.
— О чем тогда?
— Не будь маленькой, Кира. У нас хорошая генетика, и мой брат точно знает, что делает, раз мы сейчас с тобой разговариваем.
— Я не куплюсь на это. Все, что меня интересует в этом безобразии, которое вы оба устроили, это деньги.
— Надеюсь. До свидания, Кира.
— И Вам.
Ха. Тоже мне. Генетика. Подумаешь. Я за полгода работы в «Корелл клаб» ни одной слюнки по начальнику не пустила. Конечно, я старалась не смотреть, во избежание несбывшихся мечтаний и фантазий, но это неважно! То, что он хорош, сложно не заметить, но меня это не интересует, буду повторять снова и снова. Что касается второго: сумасшедшего, абсолютно не вписывающегося в рамки нормального. Выглядит он, как грех, который нельзя искупить, и пахнет точно также. Я все еще чувствую его, словно клеймо, которое не отмывается и стоит только закрыть глаза, как мозг начинает работать не в ту сторону. Нет, Кира, даже со всей прирожденной банальностью, ты не можешь быть настолько примитивной, а это так и называется, когда ты невольно вспоминаешь о том, кого бы хотела стереть из головы, как страшный сон.
Хмурый водитель на большом автомобиле с затемненными стеклами, довез меня до дома, сказал, что вернется вечером, — так велел хозяин, я не возражала, хотелось быстрее ванну принять и маме позвонить. Настьки дома не оказалось, пришлось воспроизводить номер мамы по памяти, а общались мы не так часто, чтобы было легко его вспомнить. На кухонном столе лежала записка, коряво начирканная карандашом, должно быть, в спешке.
«В холодильнике Шаурма, съешь, а то пропадет, вернусь завтра к обеду, покорми Оболтуса»
Отлично. Настя свалила куда-то с ночевкой, в холодильнике мышь с утра повесилась, пришлось разогревать это подобие еды, завернутое в лаваш.
Мать обрадовалась, когда я сказала, что деньги будут на ее счету со дня на день и, она может оплатить взнос за операцию. Я не виню ее за этот щенячий восторг, мы обе счастливы, только каждый по своему, потому что она даже не подумала спросить, откуда ее двадцати трехлетняя дочь, работающая курьером (уже нет), нашла миллион. Разговор закончился быстро. Как обычно.
В дверь позвонили в семь вечера, я как раз почти досушила волосы и заплела их в небрежную косу, перекинув через плечо. Оболтус потерся об мою ногу и последовал за мной до двери. Глянув в глазок, я сразу узнала высокого, хорошо сложенного мужчину в черном костюме, он стоял так, словно кол проглотил. Настораживало меня только то, что он знал номер квартиры, где я живу.
— Вы следили за мной? — С легким прищуром, открыв дверь, спросила я.
— Это часть моей работы.
— Отлично. В квартиру я Вас не пущу, чая нет.
— Мне велено доставить Вас в течение часа, поторопитесь, пожалуйста.
— Доставить?
— Именно.
Нет. Я что пакет какой-то? Посылка? Захлопнув дверь перед носом мужчины, я схватила свой розовый рюкзак, сунул туда документы и кошелек, положила в миску Оболтуса больше еды и черканула Настьке ответную записку. «Не переживай, если меня не будет пару дней, деньги за квартиру возьми в зимней куртке, не забывай, пожалуйста, про кота, корм закончился»
Я, конечно, надеялась вернуться домой уже сегодня, но понятия не имела чего ожидать от этого дня, точнее от человека договор с которым подписала. Договор. Вот блин. Нужно было перечитать заново. Помню, что там говорилось, что-то о том, что я должна жить там, где решит этот сноб. Боже, просто бы побыстрее от него избавиться. Надеюсь, у Владислава Романовича все получится, раньше чем через месяц.
Мы долго ехали по центральным пробкам, я сидела сзади и часто выглядывала вперед из-за высокого сидения, чтобы разглядеть весь путь, особенно после того, как мы свернули в частный сектор, который восхищал своими строениями. Широкая дорога, изящные крыши особняков виднелись из-за больших заборов, которые были то ли реальными заборами, то ли крепостью. Да здесь можно от войны спрятаться, какой пафос, не удивлюсь, что у каждого владельца дома имеется свое собственное бомбоубежище. Эх, куда-то меня понесло. Дальше шел лес, прямо за домом, у которого мы остановились. Забор кирпичный, высокий, верх обрамлен витиеватыми коваными узорами, похожими на змей. Жуть какая-то. У ворот стоял мужчина. Крепкий такой. Его пиджак мог бы лопнуть, если бы тот чуть напрягся, прям, зуб даю.
Дом выглядел, как с картинки из тех брошюр, которые нам выдавали в школе перед какой-нибудь экскурсией, которые я обычно не посещала. Внутри он казался еще больше, чем снаружи, будто в Викторианскую эпоху попала. Высокие потолки, блестящий пол, огромные картины на стенах, бархатные шторы на окнах. Вся мебель исключительно из дерева, два дивана по углам, обтянутых красной кожей, кованые узоры на длинной лестнице, все это захватывало бы дух, если бы я четко не понимала, что мне тут не место, а еще пахло краской, совсем немного, но я уловила. Наверное, ремонт недавно делали. Мужчина проводил меня в одну из комнат на первом этаже, с большой белой кроватью и огромным окном, почти во всю стену.
***
Она сидит на постели, руки сложены на коленях, вижу, как нервничает, перебирая пальцами, смотрит в окно, не оборачивается, когда я вхожу. Мне нравится эта спальня, самая светлая из всех, что здесь есть, самая ненапыщенная. Ей подходит. Я хотел приучить ее к роскоши, показать ей, что я могу дать, и как я могу это все забрать, как у всех них. Они обожают эту роскошь. Праздники. Платья. Украшения. Но если говорить о русалочке, в первую очередь ей нужен комфорт, чтобы вкусить все преимущества роскоши. Здесь будет комфортно. До тех пор, пока я так хочу.
Скромная. Невинная. Робкая. Такая ли ты на самом деле? Ее темные волосы заплетены в косу и перекинуты через плечо, и я подумал о том, что хочу увидеть их распущенными. Слишком приземленно. Даже если ради того, чтобы намотать их на руку в момент, когда буду ее трахать.
— Нравится?
Она вздрагивает от звука моего голоса. Ее ангельское лицо заставляет думать, что она уже покорилась, но это обман. Выразительные глаза. Все еще красные. Выглядит, как провинившаяся школьница. Я все еще сомневаюсь, что моя реакция на нее является нормальной. Я никого не рассматриваю больше пяти секунд. На эту можно смотреть вечно. Как она хлопает своими длинными ресницами, закусывает нижнюю губу, когда хочет расплакаться.
— Что? — Переспрашивает она, своим соловьиным, все еще напуганным голоском. Я не делаю замечание насчет бессмысленных вопросов. Пусть почувствует, что я не настроен враждебно.
— Комната. Тебе нравится?
— Да. Милая. Кровать мягкая. — Проводит рукой по покрывалу, наблюдаю за ее тонкими изящными пальцами. Душу себя изнутри за мысль о том, что могут делать эти невинные ручки.
— Ты будешь здесь жить.
— Но я не взяла с собой никакой одежды.
— Правильно сделала. У тебя будет новый гардероб.
— Но.
Я вскинул руку и та замолчала. Молодец. Знай свое место. Знай, когда можно говорить, а когда нет.
— Ты быстро учишься. Побольше молчи и слушай, и станешь моей любимицей.
Она нахмурилась. Глупая.

***
В дверь постучали, после чего она немного приоткрылась и в щелке показалась голова мужчины, вероятно, охранника. Все это, определенно мне не нравилось. Роскошный дом, охрана с гарнитурой в ушах, тот водитель, который следил за мной, а я даже не заметила.
— Все готово, Максим Романович.
— Идем. — Он протянул мне руку и, я уставилась на нее. Встала. Потерла ладони о карманы штанов и прошла вперед, обходя вытянутую руку мужчины стороной. Больно нужна мне его внезапная обходительность. Только я открыла дверь, чтобы выйти, как она захлопнулась перед моим носом, и я оказалась в ловушке.
— Никогда больше так не делай. — Низкий голос прозвучал прямо у моего уха. — Я прощаю тебя только потому что ты здесь первый день и мы одни. Если я подаю тебе руку, ты обязана ее взять. Кивни, если поняла.
Понять-то я поняла, но кивать не собиралась. Тоже мне диктатор.
— Кивни. — Теперь в его тоне не было ни капли намека на мягкость, мне показалось, будто он может пригвоздить меня к этой двери одним звуком своего голоса.
Медленно и неохотно, я все же кивнула. Не будь занудой, Кира, он просто человек, из плоти и крови, такой же, как ты. Наверное.
Ничего больше не сказав, он открыл дверь и пропустил меня вперед. Сделав лишь один шаг, я остановилась, увидев в конце огромной гостиной четверо девушек, которые стояли в одну линию и изучали глазами пол.
Едва заметно, коснувшись моей спины, мужчина протолкнул меня вперед, и я пошла, продолжая разглядывать девушек. Брюнетка, одна шатенка, как я, рыжая и блондинка, ничего общего между ними, кроме того, что их платья одного цвета, разного покроя, но одного цвета, глубокого изумрудного.
— Девушки.
Ни одна из них не подняла головы.
Мужчина встал рядом со мной и продолжил:
— Познакомьтесь. Это Ариэль.
— Это.
— Тсс.
Это не мое имя, осел.
Кто-то прыснул от смеха, но тут же замолчал.
— Мила, подойди сюда.
Рыжая в коротком платье сделала несколько шагов вперед и остановилась напротив нас. Я заметила ее быстрый взгляд исподлобья.
— Что тебя рассмешило?
— Ничего.
— Ничего? Остроту своего ума будешь показывать своей деревенской матери. Если бы ты не была мне нужна, то вылетела бы прямо сейчас. Поэтому я спрошу снова и, ты хорошо подумаешь. Что тебя рассмешило?
— Прости.
— Что тебя рассмешило?
— Я не специально. Мне просто показалось это. глупым. называть кого-то в честь русалочки.
— Глупым?
— Немного.
— Ты уверена?
— Нет.
— Тогда, что ты должна сказать, Мила?
— Прости.
— Я не слышу.
— Прости. — Чуть громче произнесла девушка, дрожащим голосом. Я смотрела на нее и мне хотелось врезать этому мерзавцу по тому, самому ценному, что у него есть.
— Я не слышу.
Девушка вцепилась тонкими наманикюренными пальцами в края платья и медленно опустилась на колени, я в этот момент просто ошарашенно хлопала глазами и понять не могла, как бы мне провалиться куда-нибудь от стыда и волнения. Что вообще тут происходит?
— Прости. Я сказала глупость.
Подонок положил руку ей на голову и немного погладил. Как. Как собаку.
— Вставай.
Она медленно поднялась и, я обратила внимание на красные отпечатки на ее коленях.
— С этого дня, ты несешь полную ответственность за ее поведение, манеры и внешний вид. Я хочу, чтобы она соответствовала. Поняла?
Соответствовала чему, интересно? Или кому? Собаке?
— Да.
— Отлично. А теперь, девочки, вы можете выпить.
Из угла показались двое официантов (молодые высокие парни) с подносом шампанского и фруктами.
— Ты и ты. — Стальной взгляд проследовал от меня к рыжеволосой девушке. — Займитесь делом.
_________________

В кошмарный кошмар)) Пожалуйста!
_________________

Именно виденье автора и интересно)))
У братьев очень ,,любящие,, отношения, почему?
Кира между двух огней и ей очень сложно.

Пожалуйста) Будем надеяться, что он не псих)
_________________

 » Макс и Кира - от автора

Девочки, это то, как я примерно вижу главных героев. Разумеется, наша визуализация может расходиться.



_________________

Как же Кира с ее характером будет выживать в такой компании и с явно не здоровым на голову Максом?
Спасибо за продолжение )
_________________

 » Глава 11

Глава 11
А еще я познакомилась с Ариной, Каталиной и Ингой. Интересно этот «старбой» им тоже имена навязал? Этого я не знаю. Девушки отказались со мной говорить и, у меня сложилось пугающее впечатление, словно я попала в какую-то секту, где все подчиняются одну и тому же правилу. В данном случае нескольким правилам сразу.
— Так вы все здесь живете?
— Нет. Только я. Ну теперь и ты. — Мила упала на роскошную огромную кровать в своей комнате и заулыбалась, устало втягивая носом воздух. — Боже, мне даже нравится смотреть, как он просто передвигается.
— Прости?
— Макс. Он заставляет думать меня о хорошем.
Я фыркнула. Это шутка такая? Местная несмешная шуточка?
— Он поставил тебя на колени.
Девушка покосилась на меня и встала.
— Мой тебе совет, побольше молчи и задержишься здесь намного дольше, Ариэль.
Проблема в том, что я не хочу здесь задерживаться, ни на одну лишнюю секунду.
— Меня зовут Кира.
Мила подошла к огромному шкафу, слитому со стеной и демонстративно распахнула его передо мной, взглянув на меня через плечо.
— Если Макс дал тебе имя, носи его достойно.
У меня в голове просто не хотело укладываться любое ее слово относительно этого сумасшедшего.
— Так и чем. Чем вы здесь занимаетесь? Спите с ним?
Девушка рассмеялась, умеренно, без пафоса, прикрывая рот рукой, как. Как леди?
— Ты такая забавная. Нам вообще-то запрещено говорить, но раз я твой наставник, и здесь уже довольно долго. Не знаю, что делают остальные, я этим не интересуюсь, точнее. Знаешь, мы мало общаемся. Вообще. В прошлом месяце, мы были в Германии. — Она перешла на шепот. — Я обвела вокруг пальца двух банкиров. За три дня. Представляешь?
— Не очень.
— Макс гордится мной.
Она хотела сказать, что он гордится собой. Никто не станет гордиться человеком, которого поставил на колени и погладил по голове, как щенка.
— То есть. Ты.. Как ты сказала, обвела вокруг пальца каких-то там банкиров?
— Ага. — Она, правда, выглядела счастливой от того, что говорила все это, и меня это пугало.
— И ты не смогла обвести вокруг пальца этого. Макса? — Я выплюнула его имя, как кусок протухшей рыбы в помойку.
Мила снова покосилась на меня.
— Ты спятила? Зачем мне это?
— Действительно. — Прошептала я.
Девушка распахнула еще одни широкие створки шкафа и уставилась на меня, излучая вселенскую радость на лице.
— Выбирай платье. Будем делать из тебя девушку из высшего общества.
Я взглянула на длинную перекладину, которая вся, до единого, была увешена платьями и у меня мороз по коже прошелся.
— Они же все одинаковые.
Все в этом шкафу было одного единственного — изумрудного цвета. Некоторые немного отличались по тону, но суть от того не менялась.
Девушка насупилась.
— Ладно. Я сама выберу.
***
Оставшиеся пять дней, Мила пыталась сделать из меня какую-то там девушку из высшего общества, а я прекрасно знала, что таковой не являюсь.
Итак, что я успела запомнить:
«Молчать, когда говорит Макс. Внимательно слушать, когда говорит Макс. Не задавать ненужных вопросов, когда говорит Макс. От слова «совсем». Не смотреть на него, когда того не требует ситуация. Не прикасаться к нему, если того не требует ситуация. Не класть локти на стол. За столом руки должны лежать на коленях, а ноги быть вместе и слегка отставлены в сторону. Громко не смеяться. Часто улыбаться. На каблуках не ходят, а летают». «Летаю» я уж, точно профессионально. Ладно, на самом деле, я могу танцевать на каблуках, иногда, но в жизни никогда не ношу такую обувь. Поэтому последние четыре дня, Мила заставляла меня дефилировать на ее шпильках. Ходила я нормально, насколько это «нормально» соответствует мне, главное, чтобы никаких препятствий не было. Ну, там, знаете. Ковры, камни, люди, воздух. А еще сегодня суббота. Сноба не было видно все последние дни и это хотя бы позволяло мне нормально дышать, не чувствовать себя в клетке, даже не смотря на то, что сегодня первый день, когда мы с Милой вышли из дома, конечно, в сопровождении водителя тире преследователя.
Мила сказала, что мне нужно купить пару платьев, черные лодочки — обязательно! Сходить к косметологу, потому что моя кожа не кажется ей здоровой. Нормальная у меня кожа! Конечно, если не выходить столько дней на улицу можно вообще позеленеть.
После посещения сразу двух косметических салонов, где мне подрезали кончики волос, провели какие-то манипуляции с лицом, что я еще примерно полчаса была похожа на спелый помидор, сделали маникюр и педикюр (они убили мои чеширских котов!), мы пошли по магазинам. Целью Милы было подобрать мне элегантное платье изумрудного цвета, и что бы я ни надела, ответ был один «Не то!». А мне вообще было все равно, я думала о том, как позвонить Алене и сообщить, что я не выйду на работу сегодня, и вообще в ближайший месяц, и надо бы это сделать так, чтобы сохранить это место, потому что когда закончится этот дурацкий договор, идти мне будет некуда, а жить на что-то нужно, хотя бы первое время.
Пока я примеряла очередное изумрудное платье, которое ко всему еще оказалось мне мало, мне на глаза попалось одно чудное милое красное платье. И это была моя первая любовь к одежде, с первого взгляда, к чему-либо вообще. Мне казалось, что тот манекен, на котором оно висит так и манит меня к себе. Подойдя ближе, я даже заулыбалась как дурочка, когда едва коснулась этой тонкой ткани, которая будто шевелилась под моими пальцами.
— Нравится? — Мила подкралась сзади, как раз в тот момент, когда я взглянула на ценник. Мама дорогая! Они что все здесь так стоят?
— Могу я его примерить? Я знаю, что дорого.
Девушка взяла этикетку с ценником из моих рук и фыркнула.
— Это дешевка. Макс щедрый человек, мои платья стоят куда дороже. Но тебе мы все равно его не купим.
— Понимаю.
Мы уже вышли из магазина, а я все продолжала оборачиваться на платье, которое затем превратилось в пятно, а потом уже и вовсе исчезло с поля зрения. Я протяжно вздохнула.
— Макс ненавидит красный.
Я повеселела.
— Теперь оно нравится мне еще больше.
— Что?
— Ах, нет, ничего. Я говорю, что у вас дома диваны красные. Я заметила.
— Это просто диваны. И Макс там не живет. Мы носим изумрудный, это его любимый и выглядит дорого.
Ага, стоит тоже недешево. Всегда поражало то, как люди готовы отдавать сумасшедшие деньги за кусочек ткани, когда во всем мире столько больных детей, голодных животных. На секунду мне даже стало стыдно, что я повелась на всю это роскошь, захотела то платье, которое не имеет никакого смысла. Неужели это начало? Боже, я становлюсь сумасшедшей. Превращаюсь в Милу. Нет. Этому не бывать.
По истечению нескольких часов, когда ноги уже почти отказывались ходить, мы все-таки купили мне платье, изумрудное, в пол, с коротким шлейфом и открытой спиной. Мила заметно повеселела, когда мы еще и туфли нашли, которые пришлись ей по нраву и по неудобству мне. Даже не хочу привыкать к этой обуви.
— Знаешь что?
— А?
Девушка двусмысленно улыбнулась и, схватив меня за руку, куда-то потащила. И только потом я поняла куда, когда мы остановились у того самого магазинчика, с тем самым платьем, которое так и просилось ко мне на ручки, ну или куда-то там еще.
— Мы его возьмем.
— Правда? — Стыдно, Кира, радоваться тряпке, но простит Бог, оно такое прекрасное.
— Правда. Идем. Только одно условие.
— Конечно.
— Если вздумаешь надеть, я тебя заклинаю, если ты хоть словом обмолвишься.
— Я могила. — И подставила крестик из пальцев к губам. — Если что я сама его купила, ты об этом ничего не знаешь.
— Отлично.
Оно словно сияло в моих руках, и понятное дело, что я преувеличиваю, за такую цену все будет сиять! Поэтому я переспросила:
— Мы точно можем его себе позволить?
Мила лишь фыркнула.
Оно было длинным и, я как никогда, обрадовалась туфлям на каблуке, иначе подол платья просто тащился бы по земле. Многоярусные оборки на декольте делали меня более женственной в придачу с приталенным силуэтом. Мне даже захотелось расплакаться. Я была в нем. красивой что ли.
Первым делом, когда мы вернулись «домой» я забилась в ванной, включила воду и на память набрала номер клуба. Список моих контактов включал всего одного человека и, я впервые дико злилась, что осталась без своего телефона.
Трубку взяли почти сразу, кто-то из работников, и я попросила позвать Алену. Господь, аж ладони вспотели.
— Привет, Ален, слушай тут такое дело.
— Ты Макаренко?
— Ага.
— Слушаю. Говори быстрее, у нас недовольный клиент.
— Я не могу сегодня прийти.
— Что, прости?
— И завтра. И вообще в ближайший месяц.
— Ты сдурела, Кира! Поднимай свою задницу.
— Я только хотела попросить оставить за мной место.
Алена засмеялась.
— Я всегда знала, что ты не с нашей планеты. Ку-ку, Макаренко, спустись на землю!
— Ты оставишь за мной место? — Осторожно, кусая указательный палец, переспросила я.
— Нет. И только посмей не прийти сегодня, Макаренко. ВИПка номер три тебе о чем-нибудь говорит?
— Я не могу, правда, прости. Я знаю, это ужасно, но.
— Никаких «но». Либо ты приходишь, либо я не знаю. Кира ОН меня убьет.
— Отправь кого-нибудь вместо меня. Я не думаю, что он заметит.
Протяжная тишина.
— Макаренко, да у тебя есть мозги! Но о сохранении места даже не мечтай.
— Пожалуйста.
— Нет.
Три отрывистых гудка. Отлично, Кира, просто идеально.
Ужинала я в одиночестве, завтракала и обедала тоже, в комнате, которую мне выделил хозяин дома. Мила сказала, что нам нельзя общаться вне рабочей обстановки, я так и не поняла, что она имела ввиду. В доме помимо нас есть повар, который кстати очень вкусно готовит, и домработница, которую мила обозвала прислугой, и которую в течение дня почти не видно.
К обеду воскресенья карман моих домашних штанов завибрировал и, я даже испугалась. Незнакомый номер. Если такие номера меня и раньше настораживали, то сейчас и подавно. Мне казалось, что номер есть только у Владислава Романовича. Наверное, ошиблись.
— Алло? — Спросила осторожно, делая голос немного писклявей, чем он есть. Господь, у меня развивается паранойя.
— Макаренко! — Оглушительный крик Алены в трубке чуть не заставил меня подавиться собственной слюной.
— Откуда у тебя этот номер? — Я отошла к окну и перешла на шепот.
— Определитель, идиотка.
— Что-то случилось? — Предположила я.
— Случилось, Кира, мать твою, пожар, война, атомная, Макаренко, атомная!
— Не.
— Слушай. — Она выдохнула и, ее голос стал немного спокойнее, хотя я все еще ощущала в нем нотки напряжения. — Я оставлю за тобой место. Мне нужно, чтобы ты сегодня пришла.
— Что? Нет. Я не могу.
— Я подниму оклад. Вдвое. Уволю кого-нибудь, но подниму.
— Я.
— Кира, я очень тебя прошу. Один раз. Я буду платить аренду за твою квартиру до конца года, я не знаю. Чего ты хочешь?
— Я просто не могу. Ален. Я люблю танцевать, ты знаешь, но это невозможно в данный момент.
— Пожалуйста. Слушай, ты не видишь, но я сейчас, между прочим, становлюсь перед тобой на колени.
— Что случилось?
Вопросы были лишними, я могла предположить в чем дело. Но.
— Не будь дурой. Он просек, почти сразу! Я не знаю как, но. Амину он уже уволил.
— Ты отправила Амину вместо меня? Она вдвое больше!
— А кого еще?! У меня не было выбора, это твоя вина, Макаренко. — Она захныкала.
— Ты действительно, его так боишься?
— Не в этом дело. Пожалуйста, я очень тебя прошу. Один раз. Сегодня и все, дальше, гуляй, сколько влезет, я даже твой отпуск в оплату включу. Ну? Умоляю.
— А что потом? Следующие выходные.
— Мы выкрутимся.
— Как?
— Сделаешь так, чтобы он отвязался от тебя.
— Ален.
— Прошу. Ну, плиз, Кира. Черт возьми, я посажу тебя на свое место!
— Ты с ума сошла? — Они все бредят, явно. Мила, Алена, те девушки, похожие на марионеток.
— Кира.
— Ладно. Я что-нибудь придумаю, хорошо?
— Макаренко, я люблю тебя!
Ага, и я тебя. Бог, явно обделил меня умом.
***
Остаток дня прошел нервно, весь день я расхаживала по комнате туда-сюда, несколько раз сходила на кухню, попить воды, в горло кусок не лез, и только к вечеру рискнула подняться к Миле в комнату, она напевала что-то себе под нос, пока завивала волосы, сидя у большого зеркала.
— Можешь помочь мне?
— Хм? — Она взглянула на меня через плечо.
— Я знаю, что могу выходить два раза в неделю без сопровождения Максима (ненавижу его имя. Не конкретно это, а именно имя этого человека. Никогда не хочу больше произносить его вслух). — Мы вышли только раз. Так вот. Мне нужно уйти, сегодня, через час.
Девушка прищурилась и, некоторое время просто пялилась на меня. Это было похоже на провал. Она либо сдаст меня, либо откажет.
— Ладно. — Мила пожала плечами и продолжила накручивать волосы на плойку.
— Правда? — Что? Действительно, все так просто? А я голову ломала, как мне мимо охранника проскочить.
— Да. У меня есть кое-что для нашего милого мальчика с ворот. — Она вытащила из тумбочки какую-то банку, вырвала лист из блокнота и бросила на него две таблетки.
— Что это?
— Антидепрессанты.
— Ты принимаешь их?
— Иногда. Я плохо сплю. А вообще-то это неважно. — Девушка свернула бумагу пополам и постучала по ней расческой так, что таблетки превратились в порошок.
— Что ты собираешься делать?
Она пожала плечами.
— Пойду пить чай.
— Ты же не собираешься отравить того парня?
Девушка усмехнулась.
— Поспит пару часов.
— Нет. У тебя будут проблемы.
— Никто не узнает, если ты конечно, не скажешь.
— А как же полное беспрекословное подчинение?
— Это не запрещено. Я имею ввиду, знаешь, время от времени всем нужно выпустить пар.
Я нахмурилась. И до меня дошло!
— Ты спишь с охранником?
— Иногда.
— И. босс об этом знает?
— Макс ты имеешь ввиду? Наверное, но ему все равно. — Ее лицо стало грустным.
— Иди собирайся, куда тебе там нужно. Думаю, через полчаса он уже уснет.
— Спасибо. Ты так добра ко мне.
— У меня тоже была здесь подруга, по началу. Никто не хочет быть один.
— И где она сейчас?
— Не знаю. Макс оставляет только лучших.
_________________

 » Глава 12

Глава 12
Часа через полтора я уже была в клубе, пришлось у Милы еще денег на такси занять и постоянно просить водителя, чтобы ехал чуть быстрее. Сердце гулко колотилось в груди, то ли от волнения, то ли от какого-то предчувствия. Почему-то душа не на месте была. Наверное, из-за мысли о том, что мне придется сделать что-то, чтобы этот мужчина больше не приходил в клуб по мою душу. Что ему вообще от меня нужно? Он ведь даже меня не видит. Может просто выдать себя и дело в шляпе?
В костюмерной Аленка ждала, подорвалась с кресла, как только я вошла. Вид у нее был напуганный и нервный. Я заметила, как она поправляла края футболки.
— Боялась ты не придешь.
— Мне нужна работа, и вот я здесь. Надеюсь обещание в силе. Насчет работы.
— Разумеется, Макаренко. И.. — На пару секунд она замолчала, но затем продолжила.
— Нужно сделать еще кое-что.
Я вскинула брови кверху.
— Что-то, что заставит нашего босса не приходить чаще, чем в полгода.
— Например?
— Я тут подумала над словами Лоры.
— Нет. — До меня сразу дошло, что она имеет ввиду.
— Послушай, я знаю, что тебе это все тоже не нравится, но ты сама сказала, что тебе нужна работа. Либо ты продолжаешь следовать графику, либо можешь не надеяться на это место.
— Это шантаж.
— Это безысходность.
— Я не стану с ним спать.
— Есть другие варианты?
— Я не знаю.
— Он потеряет к тебе интерес.
— Найди ему шлюху!
— Кира, успокойся. Если бы нашему боссу нужна была шлюха, он бы не вызывал тебя. У тебя секса было-то раз-два от силы, это на лбу написано.
— Я не собираюсь это обсуждать.
Уши вспыхнули, я почувствовала, как жар прилил к лицу и снова отхлынул. Не обращая внимания на Алену, я нашла восточный костюм и быстро переоделась, девушка все это время молча наблюдала за мной. Еще чего удумала. Это даже ненормально просить о таком. Я все еще помню тот ужасный момент, когда пряталась под столом, и стыд до сих пор терзает меня.
Последний элемент: чадра. Прикрепляю ее к волосам, стоя у зеркала, наблюдаю, что Алена все еще пялится.
— Даже не смотри на меня. Я итак многим рискнула, чтобы сюда прийти.
Это не в моей манере быть грубой, но в этот раз я действительно, злилась, и даже не на Алену, а на себя и того идиота, которому продалась за миллион. И была бы моя воля, я бы вообще не хотела подходить к нему ближе, чем на метр, а лучше вообще не видеть больше никогда. Несмотря на то, как он действовал на мой мозг и тело, я была рада, что не видела его несколько дней, может быть, именно даже поэтому. Я абсолютно ненавидела это слабоумие, которое рождается во мне, когда я чувствую его запах или касание его рук. Это ненормально. Я даже сама себе омерзительна в такие моменты.
Больше мы и словом не обмолвились. Алена знала, что я не пойду на то, о чем она просит, но меня почему-то при входе в ВИПку трясло, как никогда прежде. Я передвигалась медленно и неуверенно, едва зацепилась левой ногой о порог, но не упала, прошла вперед, наощупь, зеленой лампочки в центре не горело, поэтому я просто шла наудачу. Дыхание учащалось при каждом шаге, словно я бежала несколько километров, прежде чем войти.
Отчасти я понимала свой страх, паранойя насчет того, словно этот мужчина уже знает, кто я. Знал ли он? Нет. Был ли он вообще в этой комнате? Определенно. Святые дети господни, я не волновалась так даже перед сдачей экзаменов в школе. Алена права, мне нужно избавиться от этого человека, даже не ради сохранения работы, а ради собственного спокойствия. Что-то внутри меня говорило, что он не отстанет, даже если я больше не приду.
Шагнув еще пару раз, я врезалась в твердое тело, которое источало такую энергию, что я невольно отскочила назад, едва не пискнув. Стало так жарко, что я почувствовала капельки пота собирающиеся на лбу. Боже, хоть бы не умереть тут.
— Ты задолжала мне танец. — Его голос сотряс не только воздух, но и мои внутренние органы.
Ты задолжал мне денег, мудак. Этого я конечно не сказала. Узнает, сразу же.
Заиграла музыка, и она не была громкой, примерно такой же, как в прошлый раз, но я все равно вздрогнула от неожиданности. Должно быть, так мужчина, слышит звук монисто, когда я танцую, поэтому я начала двигаться, уделяя особое внимание бедрам. Как обычно, закрыв глаза и отдавая музыке всю себя, я почти начала забывать о том, где нахожусь, когда знакомый голос вырывает меня в реальность.
— Подойди ближе.
Я сглотнула, подступивший внезапно к горлу ком и, шагнула вперед.
— Я не вижу тебя, но слышу достаточно хорошо. Еще ближе.
Я сделала еще один шаг, и снова ощутила окутывающий жар. Я знала, что повсюду в клубе работали кондиционеры, но теперь их словно заменили отоплением.
— Я часто думаю, о том, как ты выглядишь. — Он звучал гортанно и в то же время мягко, а я молилась, хоть бы он не вздумал включить свет, иначе я умру на месте, или притворюсь мертвой. Господь, помоги мне. И отчего так руки дрожат.
Когда теплые пальцы мягко скользнули вверх от бедра, по талии, словно очерчивая контур моего тела, до ключицы, задевая немного грудь, мне казалось, что остановка сердца уже не за горами. Я старалась задерживать дыхание, но от этого, еще больше нуждалась в кислороде, будто кто-то посадил меня в большую банку и захлопнул крышку. Пальцы скользнули по шее, приближаясь к чадре, я замерла.
— Я думаю, ты красивая. — Он осторожно снял заколку с моих волос, удерживающую один край ткани, закрывающей лицо и, та шелком скользнула вниз. Я почти уже не дышала. Мне не пришлось долго танцевать, но капли пота ощущались уже по всему телу, я почувствовала как одна из них щекотнула между грудей.
Мужчина беззаботно касался моего лица, также как и до этого, изучал пальцами отдельные части тела, словно мог понять, как я выгляжу. Это было странно, как минимум, и пугающе, особенно то, как сильно мне нравились эти пальцы, и я не впервые подумала о том, что эти прикосновения не могут принадлежать этому человеку, он просто не способен на это.
Он обошел меня сзади, так близко, что его одежда касалась местами моей оголенной кожи, и его запах, которого я так боялась с самого начала, протянулся легкой нитью вокруг меня и, когда я вздохнула, тот в очередной раз поселился в моих легких. Мне захотелось кричать и топать ногами оттого, что он со мной делал и, все на что меня хватило, это молча закрыть глаза. Внезапно резинка с моих волос исчезла и, густая струя из волос мягко ударила по спине. Я ощущала, как пальцы рук, пробирались сквозь пряди, чувствовала, как те же самые пальцы касались моих плеч, затем потянулись к застежке топа, которая состояла всего из двух крючков, которые оказались бессильными против этих настырных пальцев. Я невольно ступила вперед, ощутив холодок на свой коже там, где еще секунду назад было прикрыто тонким слоем ткани.
— Знаю, ты напугана. — Мужчина снова оказался рядом со мной, и в чем-то был прав, я была напугана, только не им, а самой собой. Не успев моргнуть, я почувствовала, как легкая ткань скользнула по плечам и должно быть, упала где-то у ног, и я осталась стоять в одной юбке, не шевелясь, не говоря ни слова. Меня раздражала только одна мысль о том, что я собираюсь и дальше так стоять. Мои руки медленно потянулись к груди, борясь с дрожью, но тут же оказались перехвачены.
Теперь я и он стояли, как нечто неразделимое, я ощущала его горячий торс и частоту дыхания, каждой клеточкой спины, и было ощущение, что вот-вот ноги подкосятся и я упаду на пол. Ничего такого не произошло.
— Мы хотим одного и того же. — Голос прозвучал приглушенно, с долей безумия в тоне. И теперь пальцы казались холодными, вызывая сокращения мышц моего живота, пробираясь все выше и выше и коснувшись оголенной груди, заставляя меня ненавидеть то, что в миксе этих прикосновений и запаха, который казался пряным и свежим одновременно, было то, чего я хотела.
— У меня были на тебя большие планы, маленькая. Но вся ты дрожишь под моими руками, твои соски набухли, и я чувствую твой запах, который говорит мне об одном.
Он снова обошел меня вокруг, не прерывая контакта. И что-то горячее и мокрое коснулось моего соска, я чуть не задохнулась, пытаясь взять воздуха больше, чем позволяли мои легкие. Язык скользнул вверх, там, где совсем недавно моя кожа покрывалась испариной, я почувствовала легкий стыд, но затем молча отругала себя. Все это не должно меня волновать.
— Ты на вкус, как кофе с корицей. — Влажная дорожка пролегла еще выше, до подбородка, по моему позвоночнику прошелся электрический разряд, я невольно схватилась за крепкое горячее плечо и тут же убрала руку.
— Ты можешь трогать меня. В пределах разумного. — Продолжил мужчина и я чувствовала его обжигающее дыхание у самого лица, затем, очевидно, большой палец, грубо очертил мои губы. — Только никаких поцелуев. Я не целуюсь со шлюхами.
В этот момент жар отхлынул от лица, и все тело будто в ведре со льдом оказалось, только уши огнем вспыхнули, я словно очнулась от какого-то дурмана, дурацкого сна, и мои зубы так сильно сжались, что я возненавидела себя за испытываемую злость. Я не была шлюхой. И не стану ей даже за миллион.
Толкнув его в грудь, чего делать даже не собиралась, я по памяти побежала к двери, и почти сразу оказалась перехваченной и прижатой к стене, с закрученными за спиной руками, из груди вырвался неизбежный вопль.
— Больше нет смысла строить из себя тихоню, я чувствовал твое желание и сейчас чувствую. — Лизнув мочку моего уха, он спустился ниже по изгибу спины, проводя рукой вслед за языком, вниз и обратно, вся моя кожа покрывалась мурашками от этого, и внизу живота зарождалось то, чего я не хотела знать рядом с этим человеком. Запустив руку мне в волосы, он слегка сжал ее на затылке и резко развернул мое лицо к себе, я тут же закусила губу, чтобы не издать ни звука. Здесь он не знал, кто я, и я имела полное право на сопротивление, поэтому двинула его в отместку, но тот перехватил мое запястье, одной рукой он сжал мне лицо, а другой прислонил мою ладонь к чему-то твердому, внушительно большому и горячему. Я буквально чувствовала его пульсацию под своими руками, от этого внизу живота снова заныло, и у меня даже слезы к глазам подступили, потому что я не могла и не хотела идти на поводу у своего мерзкого организма.
— Ты делаешь это раз за разом, когда приходишь сюда. Я чувствую тебя, даже не видя. Твой гребаный запах, словно преследует меня. — Голос звучал пугающе, срываясь на хрип, как у голодного животного. — И я не собирался трахать тебя. — Его хватка на моем лице ослабла, и рука упала, к ключице, проводя вниз плавную, едва ощутимую линию. — Но вы, мать твою, даже пахнете одинаково. Поэтому. Ты будешь моей эксклюзивной шлюхой.
Я попыталась вырвать свою руку из его, но он сильнее сжал ее, а другой переместился к шее и сильно надавил, я тяжело втянула воздух носом и приподнялась на цыпочках, дабы не лишиться дыхания. Мне захотелось плюнуть ему в рожу, ударить так сильно. Сделать что-то, что заставит его вдруг понять, что люди не могут принадлежать ему, что он не может делать со мной все, что ему вздумается, но все что я могла делать это — молча хлопать глазами, разыскивая в темноте чужой силуэт.
— Послушай, маленькая дрянь. — Процеживает сквозь зубы. — Я могу раздавить тебя одной этой рукой.
Я не двигаюсь, не сопротивляюсь, но понимаю, что прав. Если чуть сильнее надавит на мою шею, она просто сломается. И я хочу закричать ему в лицо, какой он мерзкий подонок, но за молчание плачу̀ слезами, которые уже жгут глаза, а затем одна срывается и щекочет кожу щеки. Не знаю, по какой причине, но через пару секунд хватка на шее ослабляется. Не отпускает, но уже не больно.
Мужчина опускает ниже другую руку, проводя по бедрам, задирая тонкую ткань юбки. Его пальцы гладят кожу у резинки трусов, а затем спускаются ниже, дергая за самые сокровенные рычаги в моем теле. Я чувствую легкий прилив жара, когда рука мягко скользит между моих ног, и когда ритм ускоряется, и пальцы больше не кажутся такими нежными, я прогибаюсь слегка назад, и громко вздыхаю, не успев сдержаться.
— Ты такая мокрая. Я хочу, чтобы ты потрогала себя.
Он убрал мою руку, которую все это время прижимал к ширинке своих штанов и подвел ее к моим трусам, слегка нажимая там, где недавно были его пальцы, я почувствовала мокрую ткань между ног. И когда мужчина отодвинул трусики немного в сторону, обе руки, моя и его оказались в пламени моей кожи, которая ко всему, начала пульсировать, я ненавидела то, какие ощущение это приносило.
Музыка давно закончилась и теперь в комнате слышались только мои сдержанные вздохи, затем что-то щелкнуло, это было похоже, словно пуговица на джинсах расстегнулась, я не могла сконцентрироваться, не могла вытащить руку из своих собственных трусов, в момент, когда ее с такой властью прижимали сильные руки, все настырней и настырней, быстрее. Я никогда не трогала свое тело в таком смысле, я никогда не знала, как это чувствуется, когда другой человек ласкает мою плоть. У меня даже колени в один момент задрожали. Это было не так, как в прошлый раз. Этот человек уже делал нечто подобное со мной, касался меня через джинсы и, я думала, что схожу с ума, я хотела, чтобы он закончил начатое и тогда и сейчас, но признаваться себе в этом было стыдно, до сих пор стыдно. Я все еще хотела его пнуть и убежать, но наши руки в моих трусах, которые то нежно гладили, то с силой надавливали так, что в кончиках пальцев отстреливало, не позволяли мне этого сделать. Самое ужасное, что я и слова не могла проронить, боясь быть узнанной.
— Нравится? — Кажется, он стал еще ближе, его жар ощущался, как мой собственный. Он прижал меня своей грудью к стене, когда его ладонь сжала мою и ускорилась, мои ноги подкосились. Я глубоко задышала, и мне казалось, что это еще не все, но пламя поднимающееся вверх по телу, резко оборвалось и этот подонок вытащил наши влажные руки из-под моей юбки и сунул их в свои трусы, кладя мою ладонь прямо на свою эрекцию.
Он был такой твердый и горячий, что внутри меня снова все начало пульсировать, и, кажется, он был больше, чем я могла себе представить.
— Потрогай его, как трогала себя.
Я сглотнула ком. Меня ужасал тот факт, что я бы хотела не только его потрогать, но эти мысли я отгоняла, как надоедливых мух. Я не хочу. Не умею. Катись на все четыре стороны, мерзавец. Это то, что я могла бы сказать, но вместо этого я осторожно провела вверх по его пульсирующей плоти и услышала легкий смешок, отчего даже вздрогнула. Я выдернула руку из трусов, и поняла, что больше никто меня не удерживал. Только горячее дыхание скользнуло по уху, вызывая мурашки и дьявольскую злость.
— Мерзкая шлюха.
Я даже не знала, где искать свой топ, да и плевать на него хотела. Со всей силы, что у меня была, я двинула эту сволочь и, нащупав рукой дверь, выбежала из ВИПки.
***
В костюмерную я вбежала, как ошпаренная, несясь через длинный коридор, прикрывая руками грудь. Там меня, конечно же, Алена встретила с кучей вопросов, на которые я не хотела отвечать, которые даже не слышала, в голове шум стоял, сердце все еще колотилось где-то у горла. Быстро переодевшись обратно в свои вещи, я направилась к выходу, чтобы как можно скорее отсюда выбраться, потому что не дай Бог, этот мерзавец сейчас сунется в костюмерную или же того хуже поедет «домой». Подставлять ни себя, ни Милу я не горела желанием.
Уже на выходе я остановилась, точнее Аленка дернула меня за руку и попросила объяснений. А что тут объяснять? Этот человек паразит, мерзавец и подонок, у меня до сих пор уши огнем горят, пальцы дрожат, я с трудом оделась.
— Если он придет снова, скажи, что я умерла, исчезла, не знаю, что угодно!
— Макаренко, что ты натворила?
— Можешь меня уволить, если он сунется снова. — А он не сунется, в этом я почему-то была уверена. Он поиздевался надо мной, посмеялся над моим идиотизмом, над тем, что я так сильно стараюсь контролировать, но у меня плохо выходит. А еще меня не покидала мысль, что сегодня он абсолютно точно знал над кем смеялся, поэтому каждую секунду пути до «дома» я подгоняла водителя такси, даже не реагируя на, и без того, высокую скорость.
У ворот никого не было, я продолжала звонить в дверь несколько минут, пока она не открылась, там меня встретила Мила.
— Он проснулся? — Я имела ввиду охранника. Девушка молча качнула головой.
— Вот блин.
— Что?
— Я не знаю, плохое предчувствие. Тебе лучше вернуться в дом. — Это все что я сказала, перед тем, как услышала звук подъезжающей машины и побежала.
Господи, пусть это будет не он. Потому что если этот человек приехал сюда в такой час, значит что-то неладное, и я почти уверена что именно.
Забежав в комнату, я быстро стянула футболку через голову, и когда услышала грохот входных дверей, тут же выключила свет и бросилась под одеяло, прямо в штанах. Я дышала, как в последний раз и мне жутко не нравилось чувствовать себя нашкодившим ребенком, прячущимся от родителей. Отвернувшись лицом к окну, я натянула одеяло до подбородка и замерла, когда услышала звук открывающейся двери. Сердце заколотилось сильнее, и дышать, словно было запрещено, потому что в такой тишине, боюсь, даже сердцебиение слышно.
Я знала, что кто-то вошел, и я предполагала кто. Он закрыл за собой дверь, осторожно, не создавая лишнего шума. Он не включил свет. Не сразу. Я чувствовала его позади, буквально в метре, я чувствовала его взгляд даже в темноте. Затем услышала шаги, и взмолилась. Надеялась, уйдет, но вместо этого, в комнате загорелся яркий свет, пробивающийся даже сквозь веки. Я не шевелилась, почти не дышала, хотя нуждалась в кислороде, как никогда.
— Встань. — Его голос звучал отстраненно, но при этом я слышала в нем командный тон, и меня уже потряхивало изнутри оттого, что он может сделать, если я не выполню приказ.
— Прямо сейчас ты нарушаешь правила нашего договора. Я сказал тебе встать.
Если я это сделаю, он поймет, что я куда-то выходила, если уже об этом не знает. Иначе зачем пришел? В любом случае, у меня нет особого выбора, поэтому медленно откинув одеяло, я опустила ноги на пол и обернулась через плечо.
— Встань. — Его взгляд пробежался по моему телу и вернулся к лицу, испепеляя его. На этот раз в его мимике, во взгляде было больше злости, чем я когда-либо видела за все то время, сколько мы знакомы. Я поднялась и стала напротив мужчины, который был по другую сторону большой кровати. Он наблюдал за мной, как и я за ним, но я была мышью, загнанной в угол, а он был тигром, собирающимся сожрать эту мышь. Я, также, заметила, что он держит что-то за своей спиной.
— Как ты думаешь, по какой причине я оказался в твоей спальне?
Она даже не моя и никогда не будет.
— Я. не знаю. — Запнулась на полуслове. Что это? Страх? Почему я вообще должна бояться этого человека? Что он может мне сделать, если захочу дать отпор? Не туда мыслишь, Кира. У вас договор, ты повязана. Как мне сделать так, чтобы он перестал пугать меня?
— А ты подумай.
— Я не знаю.
— Подойди.
Медленно обойдя кровать, я остановилась напротив мужчины, опустив голову в пол. Мне не хотелось смотреть в его глаза, в его лицо. Было проще, когда это было полное равнодушие, потому что теперешняя злость, которую он скрывает под ровным тоном голоса, пугает до чертиков.
— Я не буду спрашивать, почему ты спишь в одежде. То есть делаешь вид, что спишь.
Он обошел меня сзади и коснулся костяшками пальцев спины, проведя небольшую линию вдоль позвоночника. Я вздрогнула.
— Мне нравится твоя реакция. Твое спасенье. На сегодняшний день. Ты испортила мне планы, русалочка. — Голос стал сиплым. — Мне нужен чистый продукт. Чистый. Невинный. Неиспорченный. Ты кажешься невинной. Но ты испорченная. Бракованная.
Я громко сглотнула и поджала губы, которые уже начали дрожать. Мне всегда было плевать на чужое мнение, но сейчас я готова под этот пол провалиться.
— Ты сам меня выбрал. — Едва слышно пробормотала я.
— Повтори. — Мужчина тут же оказался рядом, схватил одной рукой за подбородок и вздернул к верху, так что наши взгляды встретились, снова, мой жалкий и его холодный.
— Повтори, что ты сказала.
— Ты. сам меня выбрал.
Он прищурился на долю секунды, всматриваясь в мое лицо и резко отпустил.
— Ответь мне на вопрос. — Мужчина достал что-то из-за спины и, когда я поняла что, внутри меня что-то оборвалось. Я подозревала. В тот самый момент, когда он посмеялся мне на ухо и обозвал мерзкой шлюхой, я поняла что, что-то не так. — Это твое?
Я глядела на бархатный топ от восточного костюма и молча моргала, собирая в голове ответ, который, очевидно состоял всего из двух букв, и я не могла их произнести.
— Нет.
— Пункт номер один. Вранье.
Он снова приблизился и схватил меня за лицо, притянув к себе так, что я ощущала его дыхание, видела каждую жилку его лица. И, о чудо! Его глаза блестели от гнева. Ей-Богу, он на грани убийства.
— Я спрошу еще раз. — Хватка на лице усилилась и, я дернулась. — Это твое?
Мы глазели друг на друга четверть минуты, его глаза бегали в поисках ответа, хотя мы оба все прекрасно знали, я не выдерживала этого нарастающего напряжения и сдалась.
— Да.
Сильная рука разжалась на моем лице, я даже пошатнулась немного. Стальные глаза скользнули от лица к шее и немного задержались на ней, я невольно провела по ней рукой, ощутив дискомфорт и только сейчас вспомнила, что этот человек душил меня. Должно быть, синяки остались, они у меня от всего остаются.
— Так как мне тебя теперь называть? Ариэль? Шахерезада? Шлюха?
Я больше не смотрела на него, но прекрасно видела, как он нарезал круги вокруг меня, делая акцент на каждом слове, особенно на последнем. Я могу стерпеть все. Я могу это сделать. Как они. Как те девчонки. Как Мила, готовая падать ему в ноги. Нет. Ни за что. Никогда в жизни он не получит мое подчинение. Я буду притворяться до самого конца и, это будет моя победа. Не его. Я никогда не окажусь на той полке восковых фигур.
— Да. Шлюха. Мне нравится. — Стянув резинку с моих волос, как в прошлый раз, он провел рукой по волосам, затем уткнулся носом в затылок и громко втянул воздух. — А тебе? Тебе нравится? — Шепнул у самого уха, обдавая жаром каждую клетку моего тела. Я ненавидела это все. Его. То, что он делал, то, что говорил, то, что мои волосы на всем теле начинали ходуном ходить даже от небрежных касаний. На что этот мудак еще способен? Дай Бог, я никогда не узнаю.
— Правильно. Ничего не отвечай. Не зли меня еще больше. — Он завел волосы мне за ухо и сунул что-то в лифчик, я даже не пошевелилась. — Это за то, что развлекала меня по выходным. Шахерезада. К утру я приму решение насчет тебя и нашего договора.
***
Ушел, как трус. С самого начала знал, что эта девка мне все испортит. Не нужно с ней связываться. Стоит на нее, как у гребаного школьника. Вместо того, чтобы поставить ее на место, указать на ее принадлежность. У своих ног. И только. Я ушел. Потому что бля*ская ширинка готова была лопнуть только от одного ее вида. Маленькая гадина. Хрупкая. Пугливая. А ее запах. Дрянь. Чертовка вздумала меня вокруг пальца обвести. Кажется, я ослеп. Не мои глаза. Мои инстинкты. Как я раньше не догадался? Похоть. Она делает с людьми что-то неразумное. Превращает в ничтожеств. Все всегда под моим контролем. Работа. Мои маленькие человеческие зверушки. Даже мой гребаный член. Но не сейчас. Что я собираюсь с ней делать? Понятия нахрен не имею! Хочу вернуться и нагнуть ее у того окна, хочу чтобы кричала, задыхаясь от наслаждения повторяла мое имя. Чтобы забыла все имена на свете, кроме моего. Плевать, что дважды нарушила условия договора. Я научу ее сидеть у моей ноги и тихо помалкивать, кивать, когда нужно. И я вообще-то должен забыть об этом и прямо сейчас вышвырнуть ее отсюда. Заставить сожрать этот сраный договор и вернуть мне деньги. Я бы мог заставить ее это сделать. Чистая. Непорочная. Какой чертов обман. Она была мокрая для меня, и я уверен, это происходило каждый раз, когда я ее трогал. Потаскушка. Я не имею дел с потаскухами. Заплатил ей сегодня. Намного меньше, чем она заслужила. Пусть думает, что ни черта не стоит. Сегодня не сдержался. Она видела мою злость. Это граничит с потерей контроля и это недопустимо. Как и то, что я делаю сейчас. Нюхаю ее гребаную верхнюю часть от костюма, в штанах еще больше начинает пульсировать. Корица. Миндаль. Даже запах ее пота. Это предел. Я бы мог трахнуть ее еще в клубе. Я все еще надеялся что-то изменить, но она уже все испортила. Мой идеальный продукт оказался испорченным. За это я должен наказать ее. Она должна запомнить меня на остаток своей жизни. Но вместо этого я расстегиваю ширинку и достаю, уже готовый взорваться, член и начинаю дрочить. Дрочить. На эту маленькую бракованную гадину. Это не дает мне покоя. Я ускоряюсь, закрыв глаза, представляю, как хватаю ее за глотку и прижимаю к стене, входя в нее жестко, раз за разом, на полную. Сжимаю этот кусок ткани в руке. Кончаю. Долго. Порываюсь обтереться тряпкой этой суки. Тупо пялюсь на нее. Достаю из стола салфетку. Бросаю туда этот чертов топ. Не знаю зачем. Я должен его сжечь. Но вместо этого, я забираю его из стола и несу в машину. Теперь ее запах будет повсюду. Я сам делаю это. И я ненавижу ее за это. Завтра мне придется решить останется она здесь или нет. И если да, то в качестве кого. Я даже не смогу на ней заработать. Я даже, мать вашу, не хочу на ней зарабатывать. И я бы убил ее за это. Трахнул так жестко, как самую конченую шлюху и выбросил, как прогнивший мусор.
_________________

Если все же он выполнит свое желание , для него окажется удар неожиданностью , что Кира девственница .
Спасибо Юля , за продолжение .

Пожалуйста)) Но она не девственница..
_________________