Алексу сказали явиться на совещание, на котором не было ни одного другого бастарда или даже кадета. Это озадачивало. В другой ситуации это бы наполняло его сердце надеждой, что вот он шанс, изменить всё. Вырваться из пучины рутинной жизни бастарда. Но сейчас у Алекса были более интересные дела — он, наконец, получил доступ к демону, управляющему нейрочипами в Секторе. С сожалением он выяснил, что нейрочипы аристократов и даже бастардов не подвержены управлению извне. Он ожидал что-то подобное, и боялся этого. Но надеялся, что Дед оставил себе «задний ход». Если такой и был, через демон получить доступ было нельзя. Но управлять чипами ногфлеров Алекс уже мог. А ещё, он с интересом читал архивы. Сегодня нашёл в архиве записи из Арабики — снятые во время прошлых визитов послов в Семью. И узнал много нового про этот сектор.
И вот, этот вызов Деда ломал планы Алекса на сегодня. Он хотел встретиться с Астрой, признаться ей во всём, и спросить совета — попытаться ли внушить ногфлерам ночью, что они должны признать своим господином его, Алекса, и отказаться подчиняться фунджанинам, или нет, и революция требует больше времени на подготовку?
Он шагнул к входу в конференц-каюту, и тут же получил сообщение от дежурного демона системы:
>Внимание: при входе в помещение активируется протокол информационной безопасности. Обмен мыслеграммами между присутствующими в каюте будет заблокирован. Внешняя связь остаётся доступной.
Эту программу на своём ПИКе, блокирующую отправку мыслеграмм, Алекс мог бы отключить без проблем. Но ломать привычные фунджанинам, дырявые системы сейчас было не подходящее время. Однажды, когда угнетатели ногфлеров ожидают этого менее всего, Алекс нанесёт удар. Но это произойдет позже — может даже сегодня ночью. Но не сейчас.
Военная элита уже заполнила зал. Алекс скользнул взглядом по лицам фунджанинов и заметил, что Цзиньлун и Зэн машут ему, указывая на свободное место рядом. Он молча прошёл к ним, стараясь не привлекать внимания полных аристократов. Бастард заметил, что некоторые из них были недовольны его присутствием.
Тишина конференц-каюты давила на уши. Оказавшись между своим единокровным братом Цзиньлуном и командиром четвёртого отряда бастардов Зэном, Алекс старательно сохранял официальное выражение лица. В другой обстановке, наедине, особенно с Зэном, который не так держался иерархии, как брат, он давно бы уже шутил и травил байки. Но не здесь, среди высшего командования Сектора.
— Как думаешь, зачем Дед нас созвал? — шепнул Цзиньлун.
— Понятия не имею, но доброго не жду, — так же тихо ответил Зэн, наклонившись ближе.
— Только зря нас оторвали от подготовки к завтрашним переговорам.
— Ты заметил, как напряжена его жена? — поморщился Цзиньлун.
— Семью уже давно бросает из кризиса в кризис. А теперь ещё и послы Арабики… — Зэн не закончил фразу.
Перешёптывания мгновенно стихли. Алекс повернул голову и увидел, как в каюту вошёл Дед — глава Сектора Хриса. Мужчина, в идеально подогнанном красно-тёмном камуфляже, выглядевший на земных лет сорок неторопливо прошёл к центру зала. Алекс отметил про себя: каким бы самодуром не был патриарх, он никогда не прятался за спинами солдат-бастардов в сражениях, если он в таких оказывался. И это ему вышло боком. Точнее, осколком в голову.
В отличие от большинства присутствующих, у Деда не было ПИКа — вместо этого он использовал древний нейрочип. Внезапно его лицо замерло, взгляд остекленел. На несколько секунд Дед словно выпал из реальности, а затем резко моргнул и продолжил движение, будто ничего не случилось.
— Видел? — шепнул Зэн. — Хэншен говорил, нейрочип Деда умеет сбрасывать эпилептические импульсы.
Дед начал своё выступление, развернув перед взорами собравшихся интерактивную 3D карту Марсианской поверхности, которая вертелась, отдалялась и приближалась согласно его задумкам в ходе речи.
Трёхмерная карта, сперва показывающая юг долины Хриса, где и была расположена Столица, отдалилась «в космос», вылетев за пределы новой, более «толстой» после попытки терраформирования Марса атмосферы, сохранившей свой красный оттенок, и, через несколько мгновений приблизилась к изъеденному кратерами, плоскогорью Арабика. На карте схематически показывались города сектора, расположенные в низинах кратеров, железные дороги и депо, подписанные именами каждого из великих машинистов.
— Гэвей[сноска 14.1] — Дед обвёл взглядом притихшую военную элиту сектора, — мы собрались тут, чтобы обсудить новую угрозу нашему существованию, эта угроза — сектор Арабики!
Когда Дед произнёс свои обвинения, зал выдохнул и зашумел.
— Ты был прав, Зэн, ох как ты был прав, — нервно зашептал Цзиньлун.
— Хотел бы я ошибиться! Что же творит этот старый пердун?! — Возмутился Зэн.
— Всё же пердит он не больше тебя. Лекарства от старости работают. Но вот травмы мозга мы лечить не умеем, к нашему несчастью, — зашептал Цзиньлун в ответ. Но тут же умолк, когда на него уставился дед.
— Тихо! Прошу вас не как моих подчинённых, гэвей, а как своих родных. Вы меня знаете. Я старый, честный вояка, — начал Дед.
Алекс вспомнил, что прочитал в Соцсети Сектора на закрытой от ногфлеров страничке про Деда, когда принес ему присягу годы назад, и ему открылась большая часть Соцсети для фунджанинов:
Дед силовик из Шанхая конца XX века. Он готовился выйти на пенсию, когда появились лекарства от старения. Будущий патриарх Семьи получил курс омоложения — к тому времени эти препараты, несмотря на страхи обывателей, стали доступны не только миллиардерам. Химическая формула оказалась слишком простой, чтобы долго оставаться секретом, и вскоре наводнила чёрный рынок. Омолодившись, Дед эмигрировал на Марс, где возглавил службу безопасности китайских колонистов.
«Во всяком случае, — мысленно отметил Алекс, — так написано в его официальной биографии, доступной для условных аристократов», и тут же вспомнил о слухах, что на самом деле Дед жил не в Шанхае, а в Токио, и работал на Якудзу[сноска 14.2] , командуя китайскими гангстерами-иммигрантами, одновременно будучи агентом китайских спецслужб. Учитывая, что для ногфлеров Семья сконструировала свой миф о Великих Отцах, и Деде как главном Великом Отце, Алекс не стал бы отбрасывать этот слух без перепроверки.
Вот таким был родственник нашего героя, который приходился второму не только Дедом — то есть, патриархом Семьи, но и дедом — отцом его отца. Бессмертный, безжалостный, властолюбивый убийца без принципов, привязанностей, кроме привязанности к своим жёнам, наложницам и некоторым потомкам, особенно детям — к внукам Дед почему-то был жёстче. Хотя, пожалуй нет, одна привязанность у Деда была — это Сектор: будучи его хозяином, оседлым бандитом[сноска 14.3] и полновластным монархом-феодалом, он искренне радел о процветании собственности — разумеется, в своём очень специфическом понимании этого слова. Радел вот уже больше 420 циклов[сноска 14.4] И власть отдавать, как монархи древней Земли, чтобы про это не думали его дети, он не собирался. Ранение ничего для него не изменило.
Дед прервал шёпот аристократов тяжёлым взглядом и развернул над столом голографическую запись с борта ровера:
«…будет готово к приезду в Хрис… гарантирую… Ничего не помешает передачи власти…»
— Что это? — громко спросила Цзяо своего мужа, сидевшая позади Алекса.
— Перехваченный разговор Роудса и Блейка, когда Старк и Волкова выходили в туалет на нашей погранзаставе. Роудс и Блейк вышли из ровера, но остались для разговора рядом. Наши, как оказалось, враги не знали, что мы покупали у Лиги чувствительные направленные микрофоны — сухо пояснил Дед. — Роудс готовится к чему-то серьёзному, и наша Семья — ключевая часть его плана.
По рядам пронёсся удивлённый шёпот. Одним из тех, кто шептал, был Зэн:
— О чём он? Роудс и так должен стать консулом по ротации. Уверен, он просто обсуждает с надзирателем Блейком процесс передачи власти от текущего консула.
— Мне снился сон, — продолжил Дед. — Цветной сон. И вот его подтверждение. — Он отмотал запись на несколько секунд вперёд, где один из арабиканцев говорил: «Ставка слишком высока, если Хрис узнает раньше времени — всё сорвётся». — Теперь понимаете? Они готовят заговор против нас!
Дед развернул голограмму с логами ровера: «SAFETY_VALVE OPEN @ 10:16:07; OPERATOR ID = MANUAL».
— А это, — его голос стал ледяным, — из бортового компьютера нашего ровера, который вёз послов. За шесть минут до кислотного шторма кто-то изнутри открыл клапан системы охлаждения. Не автоматика. Руками. Создав паровую пробку, которая вывела из строя систему жизнеобеспечения. И могла сломать двигатель.
Зэн и Цзиньлун переглянулись. Алекс мог поклясться, что видел, как командир едва заметно качает головой.
— И вот ещё, — Дед активировал голографический проектор. — Послушайте.
Зазвучала запись из ровера. Сквозь помехи пробивались голоса послов:
Роудс: «…слишком много «случайностей». Кому-то в нашем секторе невыгодны переговоры…» Старк: «…делегация должна… Хрис здесь ни при чём…»
Дед выключил запись.
— «Хрис здесь ни при чём»! — повторил он с горькой усмешкой. — Почему они оправдываются? Потому что готовят обвинение! Они специально разыграли аварию с ровером, чтобы потом обвинить нас в диверсии. А знаете зачем? Чтобы иметь казус белли[сноска 14.5]! Напасть на нас, и избежать санкций Торговой Лиги!
Зал ошеломлённо молчал. Дед продолжил:
— Мне снился сон, — голос Деда зазвучал глухо, с трудом сдерживаемой яростью. — Не просто сон — вещий! Цветной! Он не может лгать!
Его глаза лихорадочно блестели, когда он обвёл взглядом присутствующих.
— Я видел, гэвей, как машинисты Арабики предают нас. Двести циклов они втирались к нам в доверие. Двести циклов! Обманули даже меня! Я верил, что они союзники, а они… — он сжал кулак, и ударил им по голограмме стола. Кулак пролетел сквозь изображение, но дед этого будто бы и не заметил.
— Мы не ждали удара в спину и проиграли. Я видел, как жму кнопку самоуничтожения нашей электростанции! Кольцо отключилось! Атмосфера Марса начала утекать в космос[сноска 14.6] Его дыхание стало прерывистым.
— И даже если борда Лиги наложит на них санкции за преступление против человечества… Если наложат! Может быть, сделают вид, что ничего не было — он горько усмехнулся, — Но нам-то будет уже всё равно!
Дед навис над голографической картой, понизив голос до свистящего шёпота:
— Они не планируют набег. Они хотят нашу землю. Нашу кровь. Совершить то, что не происходило на этой планете вот уже три сотни её циклов вокруг Солнца! Они предадут наше боевое братство против баронов Восточного Маринера и сотрут его нашей кровью из летописей.
— Дед, — осторожно начал Цзиньлун, — может, они просто…
— Молчать! — оборвал его патриарх. — Я вижу картину целиком. Сначала они саботируют встречу, потом оболгут нас, потом объявят о «самозащите». А аристократы Восточного Маринера уже сговариваются между собой — их король только ждёт момента, чтобы натравить своих баронов на наш ослабленный Сектор, даже если мы отобьёмся от предателей из Арабики. Победа придала бы ему политического веса, он хочет объединить свою страну.
Алекс заметил, как Зэн еле заметно качает головой. Воспользовавшись паузой, тот слегка наклонился к Цзиньлуну и прошептал:
— Старк и Роудс снова меряются силой. Но прыгать на союзника — самоубийство. Дед бредит.
— Вся эта возня в Арабике не про войну, — еле слышно ответил Цзиньлун. — Они десятициклие от десятициклия слабеют. Полюдье собирает всё меньше сборов, депо машинистов теряют компетенции, поезда простаивают месяцами.
Алекс сохранял внешнее спокойствие, но внутри него разгорался огонь. «Вот оно!» — подумал он. «Мой шанс! Если Дед развяжет войну, это идеальный момент для переворота. Я могу предложить свои услуги Арабике, выдать им часть планов… а когда придёт время — ударить там, где Дед и его прихвостни не ждут. Они признают меня законным главой Сектора, чтобы остановить войну против Семьи, которая иначе их сметёт!»
— Прошу вас не как подчинённых, гэвей, а как своих близких, — Дед обвёл взглядом зал. — Вы меня знаете. Я старый, честный вояка. Но даже я был обманут. Я искренне верил, как и многие из вас, что они наши союзники! Но во сне они грабили и убивали фунджанинов. Меняли коды лояльности нашим ногфлерам в их ПИКах!
В этот момент бастард ощутил злорадство. Не машинисты Арабики, а он, Алекс сменит эти коды, и включит ночью программу совсем другой лояльности. Может быть, даже сегодняшней ночью! Хотя нет, пожалуй, нужно выждать, и посмотреть как разрешится эта ситуация с войной.
— Война на два фронта? — пробормотал Зэн чуть громче, чем собирался. Он явно оценивал военную мощь Семьи ниже, чем Алекс и другие бастарды — Мы обречены, если и Маринер на нас нападёт.
По рядам прокатилась волна тревожного шёпота.
— Мы научимся подлости у подлых! — возвысил голос Дед. — Мы сделаем вид, что не разгадали их коварных планов! Будем готовиться к их вторжению, а если успеем — ударим первыми! А если мы проиграем… Мы взорвём реактор, и машинисты Арабики не получат ничего!
Алекс заметил, как Цзяо обменялась испуганным взглядом с Люцзинь, менеджером инженерной лаборатории. По губам Цзяо он прочитал: «Если он взорвёт реактор, мы умрём. Нужно тянуть время».
— Мы обязательно выживем! — продолжал Дед — А вот они — просто сдохнут[сноска 14.7]
Цзиньлун и Зэн, казалось, о чём-то спорили, но Алексу не было до этого дела. Он уже просчитывал, как наладить тайный контакт с элитой Арабики. С кем лучше — со Старк или Роудсом? Кто поддержит его притязания на власть? Кто лучше запомнил его во время того инцидента с ровером? Мария? Значит, через неё нужно связаться со Старк?
Алекс решил договориться с элитой сектора Арабики о том, что он поможет им — предложит выиграть войну. Передавая секреты и планы, а когда нужно — ударить там, где Дед и его прихвостни не ждут, а они взамен признают его легитимным владельцем Сектора, чтобы все остальные сектора, и Лига просто приняли статус-кво. Это поможет остановить зло. Лига должна быть довольна остановкой войны.
Дед обвёл взглядом притихший зал. На лице играла опасная улыбка — та самая, которую Алекс помнил с детства. Перед казнями.
— Цао! — Голос прозвучал обманчиво мягко. — Мой старший сын. Мой наследник. Скажи им то, что думаешь.
Стальной поднялся медленно, словно каждое движение причиняло боль. В глазах плясали тени — борьба между долгом сына и разумом командира.
— Отец… — Он запнулся, сглотнул. — Двести циклов Арабика прикрывала наш фланг от Маринера. Если мы ударим в спину союзнику…
Пальцы Цао побелели, сжимая край стола.
— Людовик не упустит момент. Война на два фронта… Первый отряд готов умереть по твоему слову. Каждый кадет, каждый солдат. Но победить? Против двух секторов?
Лицо Деда окаменело. Алекс почувствовал, как температура в зале упала на несколько градусов.
— Садись. — Одно слово, но Цао рухнул в кресло, как подкошенный.
Дед смотрел на сына долгим взглядом:
— Может, я ошибся. Сделал тебя наследником вместо Юшенга. Он хоть духом не падает.
Цао побледнел. Все знали — угроза реальная.
— Дон! Ты стоял рядом, когда мы строили Сектор. Напомни этим… сомневающимся.
Майкл Сантини, встал тяжело, опираясь на стол. Казалось, будто бы он не просто стар, но и стар биологически, немощен. Его искусственная седина в волосах особенно контрастировала со светом голограмм в AR.
— Я помню всё, Дед. Помню первые дни после Катастрофы. Помню, как мы дрались за каждый баллон кислорода.
Он выпрямился, и на миг Алекс увидел того Дона, который когда-то наводил ужас на целые кварталы — Алекс уже успел прочитать во взломанном им архиве, каким безжалостным убийцей был Майкл Сантини. Алекс видел его в первый раз. Но уже ненавидел. Раньше пропаганда Сектора, пытаясь внушить бастарду восторженное почтение соратникам Деда, подействовав на Алекса — а пропаганда работает всегда и на всех — сделала так, что он относился к Сантини нейтрально. Но теперь пелена спала с глаз начинающего революционера — перед ним стоял монстр.
— Я помню, как мы пили кровь баронов с машинистами Арабики. Из одной чаши. Клялись на костях предков — вечное братство красной пустыни против тундростепи.
Пауза. В тишине слышно было, как Хэншен теребит свою цепочку.
— Нарушим клятву — даже свои отвернутся. Омерта нарушена — доверия нет. Семья держится на слове.
Он развёл руками:
— А Маринер? Миллион франкофонов. Миллион! Нас — даже не сто тысяч. С Арабикой говорим на одном языке, понимаем друг друга. А эти? Молятся древнему богу, который вышел из моды ещё до Катастрофы, плодятся как тараканы на складе. Ждут момента захватить наши заводы.
— Довольно! — рявкнул Дед. — Гаосян! Хоть от тебя я жду трезвой оценки!
Старый контрабандист встал неспешно, затянулся из трубки. Дым поплыл к потолку — тонкая струйка, похожая на вопросительный знак.
— Караван Лиги прибудет через двадцать солов. Последний был пять циклов назад. — Ещё затяжка. — «Знай себя, знай противника — и в сотне битв не будешь подвергаться опасности.»
Он смотрел куда-то сквозь Деда:
— Если борда пронюхает про войну с союзником… Наши кредитные линии высохнут быстрее, чем ведро воды в красной пустыне в сухой сезон. Мои прямые поставки не покроют и десятой доли. — Постучал трубкой по столу. — Никто, кроме Эллады, не согласится торговать с нами открыто — все знают, борда Лиги за мою голову награду назначила. Да даже не в награде дело - Лига же охраняет свою монополию и запрещает любую торговлю мимо своих караванов. Элладе, после войны с Лигой, плевать на санкции, она уже под ними... Но этот сектор с противоположной стороны планеты.
Пауза. Гаосян пустил дым в потолок, и видя по глазам Деда нарастающую ярость, продолжил спокойно:
— Но есть и другая военная мудрость: «Используй местные ресурсы для восполнения своих запасов.» — Его глаза прищурились. — Лига думает, что держит нас на коротком поводке. А что, если этот поводок… оборвётся? Он затянулся глубже: — Если мы завоюем Арабику… Самоликвидация их реакторов не уничтожает всё оборудование. У нас появятся запчасти к термоядерным установкам — те, которых нет даже у Лиги. — Усмешка тронула губы. — Представляю, в каком бешенстве будет этот придурок Датини. Из зависимых вдруг станем конкурентами.
«Хитрый лис», — подумал Алекс. — «Предупредил, но не возразил. Умеет балансировать».
Жилка на виске Деда вздулась. Алекс видел это и раньше — перед тем, как первый отряд расстрелял фунджанина, который предал Семью, продав информацию о грядущем рейде за рабами Людовику LV-му.
— Хэншен!
Главный медик вскочил так резко, что платиновая цепочка звякнула о пуговицы. Пальцы заплясали по звеньям — нервный танец.
— Базовые медикаменты производим сами. Морфин из местного мака, простые антисептики, стимуляторы для шахтёров.
Сглотнул:
— Но регенераторы тканей, нейроблокаторы боли, антирадиационные сыворотки — это только Лига. Объявят эмбарго, и…
— И что? — Голос Деда упал до шёпота. Плохой знак.
— Смертность от ранений вырастет втрое. Минимум.
— Трус! — Дед ударил кулаком по столу. Голограмма замерцала. — Все вы трусы! Забыли, как мы брали эту землю! Лихуа!
Женщина с механической рукой встала одним слитным движением. Никакой спешки, никакого страха. Хищная грация.
— Реактор переведу на военный режим за три недели. Перенастройка теплообменников, увеличение мощности плавильных цехов.
Она обвела взглядом зал:
— Для гаусс-орудий, чтобы забросать Арабику железным огнём, нужны тонны металла. Каждый снаряд — кусок стали размером с руку. У Арабики восемь реакторов по кратерам, у нас — один. Но наши гаусс-пушки бьют втрое дальше их гаубиц. У них уже взрывчатка и осколки, как в середине двадцатого века. А мы всё ещё умеем лучше.
Она сжала механический кулак:
— В арсенале полно оружия. Но снарядов мало не бывает. Форсирую выплавку. Ресурс активной зоны сократится на пятьдесят циклов. Но если это цена победы — плачу без сожалений. Тем более, если эта война тотальная, то, как верно отметил Дым, мне достанутся детали реакторов — при самоподрыве реактора никогда не уничтожается всё. В итоге для нас всё будет даже лучше, чем у других — мы протянем ещё несколько сотен циклов, когда человечество вымрет по всему Марсу.
«А вот и первая поддержка», — отметил Алекс. — «Умная сука. Даёт Деду то, что он хочет услышать».
— Вот! — Дед ткнул пальцем в Лихуа. — Вот настоящий боец! Бур! Джек поднялся, покрутил каску в руках. Взглянул на жену с восхищением:
— Моя дорогая супруга права, как всегда. — Пауза. — Война как шахта — либо выкопаешь что нужно, либо завалит. Третьего не дано.
— Третий отряд — семьдесят гаусс-орудий. Половину компонентов из них я собственными руками ремонтировал еще до катастрофы, когда они в шахтах стояли для взрывных работ. Знаю каждый болтик.
Он повернулся к залу:
— Дроны наделаю из шахтерского оборудования — моторы те же, только корпуса переварить. У меня в запасниках еще старые "Катерпиллеры" стоят — американская сталь, не то что эта семейная фольга - она такая же дохлая, что и китайская.
Наклонился вперёд:
— Но для высокогорья нужны винты под разреженный воздух. На Земле в шахтах такие не нужны были, а тут — совсем другое дело. Месяц на переделку — лопасти длиннее, моторы мощнее.
— Дроны полетят, — вмешался Гаосян, выпуская дым. — А вот дирижабли — нет. Над плоскогорьем Арабики нет гексафторида серы. И давление слишком мало.
Повисла тишина. Цао воспользовался моментом:
— То есть как воевать? Двести циклов наша тактика — быстрый рейд на дирижаблях. Долетели, ударили, улетели. А тут?
— В шахте так учились работать, — перебил Бур — Если техника отказала — идёшь на своих двоих. Пройдём пешком. Своё я никому не отдам. Вот этими руками вырву из глотки машинистов шахты, которые они у меня отняли!
— Наконец-то! — Дед расплылся в улыбке. — Вот он, дух Семьи! Вот настоящие бойцы!
Чёрный ветер!
Самурай встал медленно. Шрам побелел.
— Я обучал их спецназ. Пять циклов делился секретами.
Пальцы легли на рукоять катаны:
— Знают наши методы. Тайные тропы через ущелья. Схроны с оружием. Это будет резня.
Пауза. Чёрный ветер смотрел в пустоту:
— Но пятый отряд готов. Если прикажешь — будем биться. До последнего.
Алекс откинулся на спинку стула. Картина прояснялась. Одни сомневается, но эта парочка — Лихуа и Джек, почему-то жаждут войны. А Дед…
«Дед просто безумен. Это даже лучше, чем я думал. В хаосе войны мой переворот пройдёт как по маслу».
— Дорогая, — Дед сделал приглашающий жест рукой своей старшей жене, немного отойдя в сторону
С кресла позади Алекса поднялась изящная девушка, выглядящая на 12 циклов[сноска 14.8], в синем комбинезоне с тонкими линиями, складывающимися в рисунок лилии.
Алекс чувствовал, как от девушки исходят вайбы молодости и свежести. Но как только он взглянул ей в глаза — Цзяо встретилась взглядом с Алексом — он ощутил, что старшая жена Деда, напротив, в десятки раз его старше, а может и мудрее. Цзяо прошла мимо Алекса своей лёгкой походкой от бедра, и взгляды всех мужчин пристально следили за ней, задерживаясь на округлостях. Хотя нет, не всех. Несколько человек, включая, конечно же, Зэна, этой древней магии женской природы не поддались. Зэн закатил глаза, и будто бы бубнил что-то об «этом придурке», который «всю Семью если не в могилу, то под санкции Торговой Лиги подведёт, как сектор Эллады»
— Дорогая, — Дед сделал приглашающий жест рукой своей жене, немного отойдя в сторону — расскажи, что у нас есть из оружия и предметов двойного назначения для тотальной войны с сектором Арабика. Подчёркиваю, тотальной!
Цзяо, казалось, растерялась. В её глазах мелькнул страх перед крушением стабильного мира, в котором она живёт сотни циклов, но под тяжёлым взглядом мужа она начала перечислять имеющиеся ресурсы.
— В арсеналах достаточно ручного гаусс-оружия. Боеприпасы, запасные части к нему в норме. Гранаты, мины — всё есть.
Она замялась:
— Но оптика… Полный провал. Новая мастерская едва запущена. Для дронов нужны камеры, для снайперов — прицелы. Без Лиги…
— У нас есть эта ногфлерка! — перебила Люцзинь, поднимаясь. — по кличке Астра. Она уже делает трубы с оптической стабилизацией. К завтрашнему дню будет готов первый образец для испытаний.
— Разве она не сорвала сроки? — нахмурился Дед. — Вчера Ксан докладывал…
— Недоразумение. Она наблюдала за небом в личное время. Проверяла новые алгоритмы.
— Хорошо. Это вопрос государственной важности, — Дед неожиданно перевёл взгляд на Алекса. — Я тебя позвал на это совещание не просто так, бастард. Ты уже связался с этой девкой. Мне нужно, чтобы она была счастливой и продуктивной. Оттрахай её хорошенько. Я знаю — смотрел логи эмоций с её нейрочипа, она тебя хочет.
Алекс напрягся. В зале повисла неловкая тишина. Люцзинь опустила глаза, Цзяо залилась краской.
— Присмотри за ней, — продолжил Дед. — Она важна для войны. Сделай её счастливой и продуктивной. И не давай ей влипать в истории, как вчера — я знаю, что ты знаешь, что произошло. Проведи с ней ночь.
Алекс почувствовал некоторый дискомфорт, от того, что его принуждают. Девушка действительно нравилась ему, но всё равно, вот так случать его, условного аристократа с кем-то, будто бы он — ногфлер или вообще козосвин какой, как-то совсем неприятно.
Видимо, возникшее внутреннее сопротивление побудило его возразить Деду:
— Но она же ещё несовершеннолетняя, — возразил Алекс. — Ей ещё не исполнилось десяти циклов[сноска 14.9]
, у неё сол рождения только на следующей неделе.
— Забей на это, — отрезал Дед. — Я тебе лично разрешил. Трахни её как следует. Пусть думает о линзах и о тебе, а не о своих… сектантских глупостях. Исполняй!
— Есть, Дед! Служу Семье! — гаркнул Алекс, испытывая противоречивые чувства.
— Вольно. И запомни — присматривай за ней. Не давай влипать в истории. Ты свободен.
Алекс уже собирался сесть, когда Дед отрицательно покачал головой и указал глазами на дверь. Едва он сделал шаг к выходу, когда перед его глазами вспыхнуло сообщение от Деда:
«Я знаю, что ты видел Землю вместе с этой девчонкой. Молчи об этом. Ни слова другим бастардам. Не всегда бастарды возвращаются живыми из военных походов. Бывают разные… случайности. Даже если они мои внуки».
Холодок пробежал по спине Алекса. Однако отметил, что на деда ограничение на мыслеграммы на совещании не распространяются. И задумался, можно ли взломать эту систему?
«Ничего, — думал он. — Изображу верность, но как только Дед развернёт военную кампанию, я найду способ связаться с Арабикой. Это самоубийственное решение пойдёт на пользу моим планам. Этот посол… Мария, я уверен, готова со мной общаться. Я думаю, она хочет со мной переспать. Но хочу ли я этого? Кажется, есть другая девушка, которая мне нравится куда больше… И лучше бы Дед не лез не в своё дело, дав нам разобраться в наших чувствах»
У двери Алекс получил срочный вызов. Астра, о которой он только что думал! Но вместо слов — только картинка: спина в броне, подпись «кадет Юшенг», коридор казармы, свист солдат.
Ярость захлестнула Алекса. Бросив позади военную элиту, погружённую в планы самоубийственной для Сектора войны, он побежал к лестнице, на ходу отправляя:
— Не успею, далеко! Слушай: будете проходить мимо моей каюты — я отвлеку его, ты ныряй внутрь и блокируй дверь! Поняла?
Астра ответила почти сразу, молча накликав взглядом:
— Да — приложив эмоции какого-то прямо животного страха и благодарности.
Алекс совершил вызов Юшенгу по военному каналу, который нельзя игнорировать. Когда система Юшенга приняла вызов, тот ответил Алексу недовольно:
— Что тебе нужно? Я занят важным делом. Давай через полчаса?
— Если ты немедленно не отстанешь от этой девчонки, я тебе лично яйца отрежу!
— Что? Что ты сказал, козёл? Ты забыл с кем ты разговариваешь? Я настоящий аристократ! А ты гниль, ты бастард! И это даже не ругательство, ты именно бастард и есть, грязный ублюдок, продукт греха сумасшедшей ногфлерки, которая потом убила достойного человека, по недоразумению оказавшегося твоим отцом! — опешил от сказанного Алексом Юшенг, и продолжил, энергично жестикулируя, отпустив Астру — я буду жаловаться Деду, ублюдок ты такой!
Астра немедленно воспользовалась подвернувшимся ей шансом, и шыгнула за дверь каюты Алекса.
— Ах ты сучка! Коллапс мышечной деятельности! — решил вслух проговорить команду Юшенг. Алекс уже подключился к камерам в своей каюте и в коридоре, и с болью в сердце смотрел, как Астра свалилась на пол сломанной куклой. Юшенг продолжил — Нет, не так. Контроль речевого аппарата. А теперь сказала демону казармы: дверь, откройся.
Тело Астры вынужденно повторило, и дверь щёлкнула замком. Юшенг довольно улыбнулся, и направился к двери, чтобы тут же обнаружить, что дверь щёлкнула замком повторно. И что более не реагирует на команды Астры.
— Я этого так не оставлю, буду жаловаться Деду! Эта шлюшка моя! А я всегда получаю то, что хочу! — получил сообщение от Юшенга Алекс с прикреплённым чувством оскорблённого достоинства и несправедливости, что заставило Алекса хмыкнуть.
Отвечать Юшенгу он не стал. Вместо этого, написал рапорт о произошедшем в Военную Информационную Систему, приложив запись приказа Деда присмотреть за Астрой, а так же то, что видел в последние минуты сам — через глаза Астры, а потом через камеры своего жилища. После чего, отправил ссылку на него своему шефу, Цзиньлуну, а сам уже вызывал беспилотное такси-дирижабль, надеясь, что деньги ему за этот не самый дешёвый сервис потом Сектор вернёт. За прошлые траты он так пока и не получил возврата.
Когда Алекс покинул шлюзовую камеру, дирижабль уже был на месте, опустив вниз подъемную веревочную лестницу со страховыми карабинами. Алекс привычными действиями — хотя такси он и не пользовался обычно, но десантирование с военных летательных аппаратов отрабатывал регулярно — зафиксировал страховку, и дирижабль, плавающий на несколько десятков метров выше, на границе приземистого слоя гексафторида серы[сноска 14.10]. тут же втянул его в гондолу. AR подсветила кресло, и призвала пристегнуться к нему, что Алекс дисциплинированно и проделал, что, впрочем, было не так и важно — в полёте совсем не швыряло, как это иногда бывало при десантных операциях, особенно при полётах в условиях сложного рельефа, когда концентрация слоя гексафторида серы менялась иногда в разы.
«Надеюсь, этот дирижабль не разобьётся, как прошлый», — хмыкнул Алекс про себя.
Мерно гудели моторы, вращающие винты, а Алекс с интересом смотрел в иллюминатор на будто бы игрушечные строения столичного города. Дирижабль проплывал над стремительными, угловатыми зданиями, чем-то смахивающими на космические корабли из древней фантастики людей — над жилищами элиты Сектора. Когда этот дистрикт города закончился, показались серые коробки промышленных корпусов, к которым примыкал круглый и разноцветный амфитеатр, переливающийся блёстками даже днём, и гигантский прямоугольник с красными, горящими зловещим цветом даже на фоне привычных красных оттенков Марса — термоядерный реактор Сектора и его радиаторы. Сердце низины Хриса, источник жизни всех людей Семьи, необходимое и достаточное условие для рентабельности натурального, замкнутого на себя хозяйства, как во времена древнего, земного феодализма. В обе стороны от реактора тянулись, до самого горизонта, сквозь красную пустыню, нитки Великого Кольца, использующего высокотемпературную сверхпроводимость[сноска 14.11], от которого подзаряжаются роверы караванов Торговой Лиги, и для создания искусственного магнитного поля Марса.
Тем временем, дирижабль прибыл на место, к казарме. Спускаясь вниз, Алекс получил мыслеграмму от командира:
— Понял. Я разберусь с Юшенгом и его, как всегда, ущемлённым эго. Не лезь к нему. — приложив эмоцию категоричности.
Алекс думал было на этом и закончить общение, но всё же решил уточнить:
— А что, если он полезет сам? — приложив эмоции недоумения и волнения.
Через мгновение Алекс уже спрыгнул своими берцами на красный песок, присыпанный гравием. Проходя по коридору, и салютуя сослуживцам, наш герой получил новое сообщение:
— Я сказал, не лезь! Не будет он! — от второго сообщения Цзиньлуна теперь уже несло злостью на туповатость и упрямство подчинённого и сословным превосходством.
Когда Алекс дошёл до своей каюты, он обнаружил там Юшенга, что, впрочем, совсем его не удивило. Разжалованный в курсанты загудел гидроусилением силовой брони, развернулся, и произнёс со злостью и обидой, указывая пальцем на Алекса:
— Ты, ты! — и вдруг Юшенг замолчал, взвизгнул гидравликой силовой брони, развернулся и ушёл.
Я была счастлива. И безмерно благодарна человеку, спасшему меня в очередной раз. Почему это так приятно, когда тебя спасают? Особенно, когда спасает Алекс? Почему внутри меня будто бы разливается тепло? Мы идём, держась за руки… Меня не пустило в такси, которое вызвал Алекс — видимо, что-то засбоило в программном обеспечении дирижабля, и он решил судить о моём сословии по комбинезону, хотя для ногфлеров-специалистов такси, в отличие от роботизированных доставок, разрешены почему-то были. Как будто бы хоть кто-то из нас мог заплатить эти три тысячи ногфлеровских трудосолов! Возможно, кому-то эти полёты оплачивает сам Сектор?
Я было направилась к автобусу, но Алекс предложил пройтись — солдат взялся меня провожать пешком до места моей работы. По дороге он купил мне новый комбинезон, так что я несла сейчас его в руке, которая была не занята ладонью того, кто уже заставлял моё сердце трепетать. Алекс потратил уже столько денег, что я не стала досаждать ему, что я так сегодня ничего и не ела с самого утра. Решила дотерпеть до утра, когда меня должны были бесплатно покормить в лабе, куда мы сейчас направлялись.
Сегодня было ветрено, ветер сдувал гексафторид серы, так что, когда Солнце зашло, вокруг похолодало. Алекс купил в автомате две «гражданские» химические, согревающие накидки, и, как и в прошлый раз, надел такую на меня. А вторую на себя.
Ветер бил в лицо красной пылью. Я съёжилась — химическая накидка грела тело, но не душу. Алекс молча подвинулся, загородив меня от ветра. Простой жест, а внутри что-то дрогнуло. Когда в последний раз кто-то защищал меня просто так?
— Спасибо, — выдохнула я. Слово потерялось в вое ветра.
Он не ответил. Просто шёл рядом — достаточно близко, чтобы я чувствовала тепло, но не настолько, чтобы пугать. Я подняла глаза. Звёзды жгли небо холодным огнём.
Я зачем-то принялась показывать Алексу то, что мы видели на небе — хотя он видел те же подсказки от AR что и я:
— Вот это Сатурн. В телескоп он выглядит туманным коричневым шаром, вокруг которого вращается кольцо!
— Ты видела это кольцо? — Алекс повернулся, и в его взгляде мелькнуло что-то странное. Глубже простого любопытства.
— Нет. — Слово застряло в горле. — Не успела. Труба разбилась.
Молчание. Только ветер свистел между бетонными коробками. Я закусила губу — зачем заговорила о трубе? Чтобы пожалел?
— Я потому и стала учить оптику, — вырвалось вдруг. — Ещё в Общине. Хотела построить телескоп. Увидеть Сатурн. И Титан.
— Титан? — Он наклонился ближе. Его дыхание обожгло ухо, по спине пробежала дрожь. — Почему Титан?
— Про него ходят легенды… — Я запнулась. — Но Дед запретил говорить.
В глазах Алекса что-то вспыхнуло и погасло. Он явно хотел спросить, но промолчал. Просто кивнул.
Мы свернули в переулок. Ветер стих, но холод не ушёл — гексафторид серы уже успело выдуть
— Холодно? — спросил он.
— Терпимо.
— Не геройствуй. — Алекс стянул вторую накидку, набросил поверх моей. — У меня костюм с подогревом.
Я хотела возразить — гордость. Но тепло было таким желанным… Утонула в складках ткани, вдохнула запах — машинное масло, что-то мужское. Чужое.
— К тебе плохо относились в Общине? — вдруг спросил он. — Из-за твоего… состояния.
Я остановилась. Откуда знает? Хотя чему удивляться — все аристократы читают моё дело. Смотрят. Рассказывают всем, даже ногфлерам, а потом показывают пальцем — вон дефектная с пересаженным мозгом.
— Иронично, правда? — Голос прозвучал резче, чем хотелось. — Дома — я выплюнула слово, — мои проблемы никто не признавал. Блажь, говорили. Оператор не ошибается, не может загрузить девочку в аватар мальчика.
Я пнула камень. Он шлёпнулся в метре и звякнул о металл.
— А я спорила. Говорила — он же ошибся! Мир за пределами Марса исчез! Если может ошибиться в таком, почему не в малом?
— И что отвечали?
— Что богохульствую. — Я криво усмехнулась. — Как иронично. Никаких пикселей нет. Зато в Секторе мою гендерную дисфорию признали. Почти все. Кроме ногфлеров в сорок втором.
— Они просто необразованные! — вспыхнул Алекс. — А фунджанины понимают…
— О да! Прекрасно понимают. Настолько хорошо, что решили — на компост. Или на органы разобрать. Пусть хоть польза будет.
— Ну, — замялся Алекс, — потому, что с подростками с гендерной дисфорией возни слишком много. Вот, в секторе Арабики есть машинист… По нашему, фунджанин, такой, как ты, только наоборот: родился в теле женщины.
— Но ведь таких, как я, даже если они аристократки, обычно абортируют? — опять усомнилась в словах Алекса я
— Так это всё потому, что женщина — существо априори менее ценное для Семьи!
— И я? — спросила я
— Нет, ты — у нас исключение, сказал Алекс, и вдруг поцеловал меня в нос.
Я засмущась, и решила перевести тему.
— Знаешь, что самое поганое? — Слова лились сами. — В Общине меня считали человеком. Пусть грешным — но человеком. А здесь я вещь. Номер один-один-шесть-точка-один-один-четыре и ещё много цифр. Даже имени нет, вместо него кличка.
— Астра — красивое имя. Для меня это не кличка.
— Отец дал. Перед… — Я сглотнула. — Сказал, буду как звезда. Далёкая, но яркая. Пророческое вышло. Далёкая ото всех.
Мы шли мимо голографической агитации — «Семья навеки», «Дед видит всё». Ложь, размноженная тысячекратно.
— Скучаешь по ним? — спросил Алекс. — По родным?
Я задумалась. Скучаю ли?
— По некоторым. По отцу — он был добрый. Наивный, но добрый. По братьям — они ещё не научились ненавидеть. И по маме. Хотя она надеялась до конца, что я образумлюсь. Стану сыном.
— Мне жаль.
— Не надо. — Резко. — Они мертвы. Органика на компосте. Давно использовали для гидропоники. Их трупы привезли в Сектор для обследования. А потом поступили с ними так же, как тут поступают с другими мертвыми.
И тут Алекс остановился. Так резко, что я сделала ещё два шага по инерции. Обернулась — он стоял посреди улицы, лицо как маска.
— Моя мать тоже мертва. — Голос глухой, он явно с трудом решился на признание. — Была врачом из Лиги. Умная, свободная. Пока не попала в рабство. Не захотела быть… игрушкой.
Я ошарашенно молчала.
— Восемь циклов она терпела. — Алекс смотрел сквозь меня. — Улыбалась. Лечила. А потом подсыпала яд в воду в купальне, где должна была купаться вместе с отцом, её насильником. И разморозила изъятые у ногфлеров органы. Умерла с улыбкой.
Я посмотрела Алексу в глаза. И увидела в них грусть, отрешенность и решимость. Он смотрел в сторону.
— Но успела оставить мне знания. — Он наконец ответил на мой взгляд. — Как работают компьютерные системы. Какие у них бывают уязвимости. Как их ломать и повышать привилегии. Хотя загадка — откуда у врача такие учебники?
Ветер усилился. Я поёжилась не от холода.
— Дед начинает войну с Арабикой. — Алекс понизил голос. — Безумную войну. Потому что ему приснился вещий сон.
— Сон? — Я нахмурилась. — Но сны не могут быть вещими. Это случайная активность нейронов.
— Попробуй ему объяснить. — Усмешка вышла горькой. — У него осколок в мозгу. Вызывает эпилептические припадки. Досингулярный чип их сбрасывает, не даёт упасть с пеной у рта. Но видения остаются. И он им верит. И знаешь что? Я использую его безумие, чтобы нанести ему поражение. Ему и его системе.
Я попятилась. Инстинкт вопил — беги! Это смерть. За это казнят, и казнят мучительно. Всех родственников виновника.
— Ты хочешь его свергнуть? — переспросила дрогнувшим голосом очевидное я
— А ты нет? — Он шагнул ближе. — После церемонии опускания? После Ксана?
— Это самоубийство. У него армия!
— А у Арабики что? — Алекс покачал головой. — Они еле выживают на плоскогорье. Концентрация гексафторида падает с каждым циклом — у них холодает. Не то что у нас или в Маринере, где теплеет с ростом влажности. Двести циклов союза, а он видит предателей. Безумие!
Я молчала. Сердце колотилось в горле.
— Можно вопрос? — вдруг спросил он. — Веришь в свободу воли?
— Что? — Я моргнула. Самый неожиданный вопрос.
— Свобода воли. Выбор. Веришь?
— Странный вопрос для бастарда.
— Я странный бастард. — Без улыбки. — Так что думаешь?
— Раньше не верила. Думала мы — персонажи в Симуляции. Строчки кода. Промт для модели ИИ, которая думает, что она человек. Но теперь… — Я развела руками. — мир реален. Так кто решает? Разве я выбирала родиться не в том теле?
— Не выбирала прошлое. Но выбираешь настоящее. Поддаться или сопротивляться.
— Философия не спасёт от кнута.
— А что спасёт?
— Не знаю. Смерть?
— Действие. — Отрезал он. — Моя мать не смирилась. До конца выбирала. Пусть выбор — смерть. Но её смерть.
— И что это дало? Она мертва.
— Дало мне знания. И ненависть. Достаточную, чтобы действовать.
— Ненависть — плохой советчик.
— А любовь? — Алекс улыбнулся тепло. — Любовь к свободе. К будущему, где люди — люди.
— Красиво. Но что ты хочешь конкретно?
— Отменить право первой ночи. Упразднить опущенных. Дать образование. Построить университет!
Университет. Я не ожидала такой идеи от бастарда.
— Откуда знаешь, что получится?
— Не знаю. — Честно. — Но хуже некуда. Ты видела камеры утилизации. Это дно.
— Смерть иногда милосерднее.
— Вот именно. Поэтому надо менять. Иначе мы все — ходячие трупы.
Мы стояли посреди пустой улицы. Вдали выла сирена.
— Почему говоришь мне? — спросила я. — Могу донести.
— Не донесёшь.
— Откуда уверенность?
Алекс отвёл взгляд. Впервые показал слабость.
— Потому что знаю тебя. Лучше, чем думаешь. — Пауза. — Астра, я… читал твоё дело. Всё.
Я застыла. Внутри поднималась волна — гнев? страх? Всё сразу.
— Продолжай.
— Взломал архивы. Прочитал протоколы допросов. Медицинские заключения. Записи с твоего древнего чипа — те, что изъяли. Фунджанины тоже читали, но… — он запнулся. — Даже последние слова отца.
— Зачем?
— Должен был понять — можно ли верить. Слишком многое на кону. — Он поднял глаза. — Прости. Знаю, это то же, что делают они. Но больше не буду. Клянусь.
Я рассмеялась — горько, надрывно.
— Привыкла. Все читают. Все знают. Цирковой ксеноформ с пересаженным мозгом.
— Не смей! — Алекс схватил меня за плечи. — Ты не ксеноформ! Ты единственный настоящий человек здесь! И… ты красивая.
— Отпусти, — сказала я с обидой, хотя последняя реплика мне понравилась и я покраснела — не от холода, но от чувств.
Он разжал пальцы:
— Прости.
— Что прочитал про отца?
— Он… перед смертью сказал искать того, кто оценит знания. Кто сохранит их. Сказал — это важнее веры.
У меня перехватило дыхание:
— Это было личное!
— Знаю. И мне стыдно. Но это убедило — ты та, кому можно довериться. — Алекс шагнул ближе. — Позволь мне чистить наши разговоры из логов в архивном демоне. Я его сломал, могу это делать. Если оставить всё как есть… Это. опасно. И для меня, и, главное, для тебя.
Я смотрела на него. Взвешивала. Потом кивнула:
— Чисти. Но больше никакого копания. Обещай.
— Обещаю.
— И ещё. Допустим, поверю. Промолчу. Но ты же один.
— Не один. — Алекс почти улыбнулся. — нас уже двое. Это вдвое больше, чем один. Уверен, есть и другие люди, которым весь этот мир не по нутру. Нужно дам им надежду.
— Надежда без силы — жестокость.
— А сила без надежды — тирания. — Парировал он. — В хаосе войны проще действовать.
Алекс огляделся, словно проверяя, не подслушивает ли кто.
— Знаешь, что самое смешное? Основа Систем Сектора древняя. Она хорошая, надежная. Но только если за ней следят инженеры безопасности. А таких уже много сотен циклов нет. Там где она осыпается, её заменяют на новые подпорки. Примитивные. Дед и верхушка верят, что они неуязвимы, потому что мало кто помнит, как их взламывать. А я… — он вдруг улыбнулся той опасной улыбкой, от которой мурашки побежали по моей коже, — я могу заставить делать эти Системы то, чего они делать не должны. Представляешь, фунджанины опустили в шахтёры своего единственного программиста нейрочипов, которого купили у Лиги? И Дед это упустил! Ты была на той церемонии…
Страх и восхищение сплелись во мне в тугой узел. Я не знала что сказать.
В этот момент мы дошли до инженерного корпуса. Я замедлила шаг.
— Должна идти. Труба не починится сама.
— Знаю. Но шлюз заперт.
— Тогда зачем шли?
— Затем. — Он подмигнул, подошёл к панели. Индикатор вспыхнул зелёным.
— Как?
— Маленькие хитрости. Не все двери заперты крепко.
Я сняла накидки, протянула ему. Холод вернулся мгновенно.
— Спасибо. За всё.
— Это я благодарю. За то, что выслушала. За то, что не сбежала.
— Куда бежать? — Я грустно улыбнулась. — Весь Сектор — тюрьма. Везде программные барьеры.
— Не везде. — Он коснулся моей щеки. — В разуме и в сердце стен нет.
Я хотела ответить, но слова застряли. Просто кивнула и шагнула к шлюзу. Замерла — Алекс шёл следом!
— Ты что…
— Провожу. Мало ли кто бродит.
Сердце сбилось с ритма. От радости? Страха?
Шлюз закрылся. Мы остались вдвоём. И тут я заметила — камеры гаснут. Одна за другой.
— Это ты?
— Возможно. — Он шагнул ближе. — А может, старые системы решили сломаться.
Он стоял совсем рядом. Я чувствовала его тепло, запах. И ещё что-то. Обещание?
— Дикарка. — Шёпот. — Можно?
Я не спросила что. Просто кивнула. И мир взорвался.
Его губы накрыли мои — осторожно сначала. Я застыла. Разум кричал — беги! Но тело думало иначе. Огонь разлился по венам.
Я ответила неумело. Но его это не смутило. Он углубил поцелуй, прижал крепче. Мир исчез. Остались только мы.
Алекс отстранился первым:
— Астра… Прости. Ты должна работать. Труба к утру.
Я хотела сказать — плевать на трубу. Но мир качнулся. Темнота накатила.
Голова закружилась. В глазах потемнело. Последнее, что я почувствовала — его руки, подхватившие меня, когда сознание оставило меня.
Стоит ли выкладывать главы чаще? ;) Как тут обычно делают?
