Розмари Клемент-Мур "Дух и прах"

1 … 31 … 43

Справка для читателей переводов

gloomy glory: 31.07.14 11:00

» Глава 27

Встречаем первую переведенную главу новичка нашей Лиги! Аня, с дебютом Flowers

И извиняемся за задержку, но у куратора вечно все не слава богу...
А еще наш иллюстратор заболел, и в итоге мы пока продолжаем без картинок

Ленусик, выздоравливай и возвращайся к нам с новыми силами! rose

Перевод: Annett
Бета-ридинг: Talita
Редактирование: gloomy glory, Королева

В первую очередь мы должны провести рекогносцировку.
– Чего мы должны? – спросил Карсон, когда до него дошел смысл моих слов. – Мы что, в фильме про гангстеров?
Я пожала плечами:
– Устаревший сленг – что-то вроде профессиональной издержки.

Мы шагали через парк, где располагался музей. Шел дождь – холодный, ненастный, моросящий дождь, от которого не спасал даже зонтик. Вода висела в воздухе и проникала под одежду. Тетя Гвенда чересчур увлеклась, наряжая меня. Я выглядела так, будто сошла со страниц каталога Антрополоджи.
Вдобавок ко всему мы бросили машину в самом дальнем конце парковки.

– Чувак, – сказала я, даже в плаще дрожа от холода, – а что, если нам придется сматываться по-быстрому?
Карсон покосился на меня, приподняв бровь:
– Разве я до сих пор не обеспечивал нас транспортом вовремя?
Что есть – то есть.

Тоннель под автострадой Лэйк-Шор-Драйв на время защитил от дождя, но когда мы вышли с другой стороны, у меня чуть ноги не подкосились. Все, что я могла, это в ужасе вглядываться в огромное – Святая Гертруда, действительно огромное – неоклассическое здание Чикагского музея естественной истории Филда. Длиной с целый квартал, настолько большое, что дальние крылья, скрытые в туманной мороси, было даже не разглядеть.

– Три выставочных яруса, – сообщил Карсон, остановившись рядом со мной. – Еще больше уровней хранилища уходит вниз. Более двадцати миллионов экспонатов; выставлена только часть.
– Прекрати, – попросила я. – И так голова кружится.

Я надеялась, что это лишь страх и паника. Но причина крылась в другом – во множестве артефактов, хранивших отпечатки огромного количества людей. Если хотя бы небольшую часть экспонатов облюбовали призраки, у меня возникнут проблемы.
– Все будет нормально. – Забравшись ко мне под зонтик, Карсон обнял меня и повел дальше. – После завтрака, второго завтрака и одиннадцатичасового перекуса ты должна быть готова к чему угодно.

Я решила принять поддержку и проигнорировать поддразнивание, потому что мы наконец поднялись по лестнице – очень длинной лестнице – и вошли внутрь. Пока Карсон покупал билеты, я оценила железные ворота и двери, которые наглухо запирали музей после закрытия, не говоря уже о вездесущих камерах наблюдения.

Еще один день, еще один музей. Хотела бы я чувствовать себя так же уверенно, как накануне.
Это место было не просто большим. Оно настолько гудело от сотен лет воспоминаний посетителей, кураторов и научных исследователей, что живые, по сравнению с этим, казались моему сверхъестественному чутью лишь фоновым шумом.

И все равно – я никогда не чувствовала такого оркестра остаточных эмоций. Он пел мне, тянул, словно сила притяжения, но во всех направлениях. Вверх, вниз, в стороны. Идеальное слияние, идеальный баланс, ничего лишнего. Настолько гармоничная вибрация даже немного пьянила.
– Эй, – окликнул Карсон. – Вернись на землю и возьми карту.
– Спасибо.

Я развернула путеводитель и поплелась следом за стажером, читая на ходу. Карсон показал билеты охраннику, а зонтик и плащи сдал в гардероб, в то время как я пыталась сориентироваться согласно обозначенным на схеме экспонатам.
– Львы-людоеды из Цаво, – прочла я. – Наверное, они меня и встревожили, помимо прочего. Драгоценности Грейнджер-холла. Облюбованные призраками ювелирные украшения тоже могут резонировать.

Как только я вычислила вещи, сбивающие с толку мой радар, сразу почувствовала себя в безопасности, ибо теперь знала, чего сторониться.
– О, супер. Местная выставка древнего Египта демонстрирует двадцать три мумии. Вот это точно резонирует.

Карсон выдернул путеводитель из моих рук, вынуждая оглядеться. Мы стояли в сводчатом мраморном зале, таком большом, что шестиметровые тотемные столбы рядом со мной казались в нем парой зубочисток. Зал выглядел длинным как футбольное поле. Колонны располагались вдоль всего первого этажа и уходили в оба крыла. Над всем этим тянулась галерея, опоясывающая центральное пространство. В середине зала красовались два слона в полный рост – образцы таксидермии, – а далеко-далеко на другом конце – динозавр.

Наверное, я взвизгнула от восхищения.
– Сбавь обороты, солнышко, – с улыбкой посоветовал Карсон.
– Ничего не могу поделать. – Я аж слегка приплясывала на месте: – Обожаю Ти Рекса.
– Не сомневаюсь.

Скелет тираннозавра рекса – наиболее полный из когда-либо найденных, если верить брошюре – был установлен в такой позе, будто животное застыло в движении: вытянутая вперед шея, хвост, расположенный горизонтально, чтобы уравновесить гигантский череп – в свое время этот самый хвост помогал массивной владелице пробираться сквозь болота Мелового периода.
Силуэт скелета так изумительно передавал плавное движение, что я почти смогла увидеть тираннозавриху своим экстрасенсорным зрением.

Конечно, чтобы появился фантом, сначала нужен человек, а их не было, когда на земле царили динозавры. С другой стороны, именно люди раскопали окаменевшие кости, очистили и установили их, с тщанием и заботой. Сью – у нее даже имя есть! – любовались миллионы. Возможно, и некое подобие души у нее тоже появилось.

Однако мы пришли сюда не из-за костей динозавра, хотя на мгновенье мне захотелось обратного. Захотелось, чтобы Алексис была в безопасности, Магуайр – за решеткой, а Карсон – счастлив. Чтобы держать его за руку без задней мысли и посмотреть, нашли бы мы, о чем поговорить, кабы не необходимость искать шакалов и убегать от преступников.
– Нам следует поторопиться, – сказала я, расправляя плечи, по крайней мере, метафорически.

Окажись музей меньше, точно был бы переполнен. По пятницам днем здесь как раз проводили экскурсии для школьников. И трудновато как следует волноваться по поводу двадцати трех мумий, когда мимо тебя к выставке древнего Египта мчатся четвероклассники, подзадоривая друг друга спуститься в точную копию могилы.

«Мастаба». Настоящее название входа в гробницу возникло у меня в голове, словно кто-то прошептал его на ухо. Мы с Карсоном пропустили ребят и двинулись в первую камеру, украшенную плитами с настоящими иероглифами, что заставило мое зрение разделиться на «тогда и там» и «здесь и сейчас».

– Ты в порядке? – спросил Карсон. – Предупреди, если соберешься упасть в обморок.
– Не соберусь.

По крайней мере, я на это надеялась. Здесь двадцать три мумии, и где-то тут же стоит артефакт, способный преобразовать их отпечатки в безграничную силу. И еще примерно сотня вещей могла пойти не так.

Спуск в гробницу был правдоподобно затемнен, хотя и снабжен неправдоподобными перилами по бокам.
Ниже, в слабом свете, я почувствовала движение и мерцание фантомов, которые не спали спокойно, как следовало мертвым, а ожидали и наблюдали. Хотели знать, что я здесь делаю.
Итого уже двадцать четыре человека, включая меня, задавались этим вопросом.

У подножия лестницы располагался саркофаг. Обрывки человеческих воспоминаний окутывали его словно паутина и вызвали у меня покалывание, стоило лишь спуститься.
«Я просто экскурсант, – сказала я всему, что еще здесь оставалось. – И не причиню вам вреда».

В другой комнате дети отпихивали друг друга, прижимая лица к стеклу, чтобы поближе рассмотреть темных, будто старая древесина, мумий. Они покоились в саркофагах: какие-то все еще обернутые бинтами, другие – уже нет. У одной открыли лишь лицо: множество слоев льна окружали голову покойного, точно пеленки, обнажая иссохшую кожу, ястребиный нос и заострившиеся черты.

Фантомы мумий перемешались, время стерло границы между личностями. У каждого осталось тело – пергаментная кожа на потемневших костях, – но души слились в единый разум.
Тем лучше. Я смотрела на развернутую мумию… да уж, этот парень явно не рассчитывал стать диковинкой для десятилетних обалдуев, когда планировал себе вечную жизнь.

Карсон сзади похлопал меня по плечу, и я подпрыгнула. Может, у меня и не было всяких предрассудков касаемо человеческих останков, и я всегда относилась к ним с уважением, но… блин, это же мумии! Они вечно хлопают жертву по плечу прямо перед тем, как ее задушить.

– Сюда, – позвал стажер. – Кажется, я его нашел.
За углом экспозиция представляла собой комнату для приготовлений. Настенная роспись изображала жрецов, готовящих тело к загробной жизни под надзором шакалоголового Анубиса.

И в самом центре, охраняя вход в могилу, стоял бог в своем животном обличии.
Черный каменный шакал. Отполированная до блеска базальтовая статуя сверлила нас пристальным взглядом, не подверженным времени. Но наш ли это Черный Шакал?

Он стоял на подставке без всякого стекла и с очень драматичным верхним освещением.
Я осмотрелась – охранник и гид, оба были заняты со школьниками – и стала сгибать-разгибать пальцы, разгоняя кровь.

Затем осторожно, чтобы не активировать сигнализацию, протянула руки к статуе и своей силой просканировала каждый ее изгиб, вплоть до самого нутра, в поисках всего, что могло остаться внутри.
– Это он? – спросил Карсон.

В статуе определенно чувствовалась сила и потенциал, но они скрывались где-то очень глубоко.
– Я ожидала более сильного отклика, хотя бы от моряков, погибших на этом же судне всего восемьдесят лет назад. Но чувствуется лишь слабый след, – медленно ответила я.

– Но это тот самый экспонат из новостной статьи? – продолжал допытываться Карсон.
– Без сомненья.

Мы стояли плечом к плечу, пристально разглядывая статую, словно она Мона Лиза, а мы пытаемся разгадать Код да Винчи.
– И что нам теперь делать? – поинтересовалась я.

Карсон окинул взглядом худую фигуру шакала:
– Теперь нам нужен план, как вынести ее отсюда.
– Готова выслушать все возможные предложения.

Тут понадобится что-то покруче джедайского фокуса. Статуя действительно была размером с собаку. Вот только явно не чихуахуа. Даже если мы сможем забрать ее с пьедестала, не встревожив сигнализацию, то вряд ли пронесем на улицу в моей сумочке.
– Может, попробуем магию? – тихонько спросил Карсон, прикрываясь шумом от детских воплей возле мумий. – Тогда, в Сент-Луисе, Братство использовало ее для бегства.

– Ага, только чтобы получить на это энергию, они ранили охранника. Такой камень преткновения для хороших парней.
– А может, получится использовать самого шакала? Вдруг он как-то включается? – спросил Карсон, обходя вокруг статуи.
– Не знаю, – буркнула я. – Сейчас гляну в инструкции.

Карсон спокойно посмотрел на меня из-за спины статуи, словно вовсе не разделял моих переживаний:
– Эй, я просто подкидываю идеи. Не надо огрызаться.
Он был прав, и я скорчила виноватую гримасу:
– Извини. Просто ненавижу вопросы без ответов.

Так обидно находиться в шаге от решения задачи, но не иметь последней подсказки.
– К тому же все это, – я обвела рукой мумии, музей, все вокруг, – совсем не помогает. Я словно стою внутри электрического поля.
– Все в порядке. Давай просто сосредоточимся на шакале. – И опять он прав. – От статуи исходят какие-нибудь импульсы?

Я сосредоточилась на другом своем зрении и взглянула снова:
– Очень слабые. И это странно. Я не ожидала древнего фараона, но от погибших в кораблекрушении должна была почувствовать больше. Не говоря уже об Оостерхаусе.
– Да уж, – не скрывая свою неприязнь к профессору, согласился Карсон. – Давай его не упоминать.

Позади него одна из учительниц, сопровождающих экскурсию, запахнула кофту плотнее, оглядываясь вокруг. В комнате похолодало, но так медленно, что я только сейчас это заметила. И не стала валять дурака и убеждать себя, будто причина в сплит-системе. Некий очень реальный дух проскользнул в копию гробницы.
Он не имел отношения к разрушающимся мумиям и артефактам для бальзамирования. Было в нем нечто знакомое.

Показалась тень Оостерхауса, постепенно становясь все отчетливее, словно картинка на запотевшем от дыхания стекле. Профессор выглядел точно как тот фантом со статуэтки, которую мы оставили в квартире, но призрак не должен быть способен перемещаться так далеко.

Однако Оостерхаус явно меня узнал.
– Как вы здесь оказались? – прошептала я. – Вы привязаны и к этому шакалу тоже?
Все остальные – включая Карсона – отреагировали только на холод. Тень вытягивала огромное количество энергии, чтобы проявиться, пусть даже лишь передо мной.

– Вы сделали это! – воскликнул он, радостный, как Санта на Рождество. Профессорские щеки горели румянцем над седой бородой, и его волнение, казалось, вызывало ответную вибрацию у шакала. – Вы нашли недостающую часть меня, – поведал Оостерхаус. – Я почувствовал, что она пробудилась, и это притянуло меня сюда.

Я ощутила движение, а затем и сам фантом Оостерхауса в базальтовой статуе – хотя он настолько ослаб, что чувствовался лишь потенциал. Как мог столь маленький и дремлющий отпечаток иметь такую силу, чтобы притягивать к себе другие тени?
– Что происходит? – прошептал Карсон мне на ухо. – У тебя странное выражение лица, и мне это совсем не нравится.

Не ему одному.
Учительница потерла затылок, словно пытаясь унять тревожное покалывание. Затем спешно увела учеников дальше, оставляя нас с Карсоном наедине с привидением и группой древних теней.
– Оостерхаус здесь, – сообщила я стажеру, возвращаясь к наблюдению за профессором, который перемещался по залу, с живым интересом изучая диорамы и экспозиции в комнате для мумификации.

Карсон выглядел встревоженным:
– По-моему, ты сказала, что он не в состоянии покинуть артефакт.
– Именно так я и думала.

В комнате становилось все холоднее, при этом тень набиралась силы, словно место каким-то образом ее подпитывало. Плохо. Я взглянула на Карсона и с изумлением поняла, что он также видит привидение, без какой-либо помощи с моей стороны.
– Ты его видишь? – спросила я.
– Да. – Только, похоже, Карсона это не радовало. – Понятия не имею, как.

Оостерхаус закончил свой осмотр и стоял, сложив руки за спиной и блуждая взором по настенной росписи и иероглифам, украшавшим копию гробницы.
– Какая удача, что все закончится здесь. Это место вполне подходит.
– Подходит для чего? – Плохое предчувствие перерастало в ужас.

Мой вопрос явно обрадовал профессора:
– Чтобы прочувствовать ритуал, милая девочка.
– В каком смысле? – в свою очередь уточнил Карсон. Вероятно, он слышал призрака так же хорошо, как и видел.

Оостерхаус обернулся к стажеру со снисходительной улыбкой:
– Поясняю, мой мальчик. Медленно. Постарайся не отстать. Вы нашли часть моей души, которая покоилась с костями. Мое «ка». Теперь осталась только «ах» – часть, ждущая в загробной жизни.
– Вы говорите загадками, – огрызнулся Карсон. – Это шакал Оостерхауса или нет?
– То, что вы ищите, здесь.

Профессор положил руку на голову шакала, распластав ладонь между острыми ушами. И когда он обратил свой взор ко мне, его глаза светились лихорадочным блеском:
– Выполни свое обещание, Кебехет, и я раскрою тебе секреты Черного Шакала.
– Как вы меня назвали?

Мое дыхание вырвалось туманным облачком, иней расползался по стеклу выставочных витрин, но это было ничто в сравнении с холодом плохого предчувствия в груди.
– Дочь Анубиса, – пояснил профессор, гипнотизируя меня своими темными глазами. – Защитница мертвых. Только ты в состоянии помочь мне. Никто другой не имеет такой силы.

– Он играет с тобой, солнышко. – В голосе Карсона отчетливо звучало предостережение. – Не позволяй своему эго толкать тебя на глупости.
Раздражение оборвало влияние духа на меня, и я обратила злой взгляд на стажера:
– Я не идиотка.

Хотя сказанное профессором вполне могло оказаться правдой. Я не знала никого с такими же возможностями, как у меня.
Я вновь переключила внимание на Оостерхауса, но теперь уже себя контролировала:
– Расскажите, как работает Шакал. Тогда я открою Завесу, чтоб вы смогли перейти.

– У вас ведь есть книга? – Его искренность звучала фальшиво, но ведь фантомы не могут лгать. – Она поведает все, что нужно.
– Какая книга? – спросила я и тут же осознала, что и правда веду себя как идиотка. – Книга Мертвых?
– Я знаю, что она у вас. Ощущаю ее. – Вся честность исчезла, и во взгляде профессора остался лишь алчный блеск. – Сейчас она при нем, – указал он на Карсона.

Я взглянула на стажера, который явно подумал о том же, о чем и я. Алексис спрятала не ключ к местонахождению книги или Шакала. Мы все это время таскали с собой перевод Книги Мертвых, сделанный Оостерхаусом. Карсон засунул руку в карман и извлек флешку в виде мумии.
– Вы об этом? – Пристальный взгляд Оостерхауса впился в крохотный предмет. – Сначала раскройте тайну Шакала.

Я уловила какое-то движение за спиной и, еще не успев до конца обернуться, заметила трех, четырех и, наконец, пятерых парней, появившихся в копии гробницы, блокируя все выходы. Даже не глядя на татуировки шакала у них на руках, я узнала двоих.
– Эй, Магуайр, – подал голос МакУблюдок. – Спасибо, что принес флешку. Одолжишь ее мне?
– Эй, Джонсон, – откликнулся в ответ Карсон, – а ты еще не за решеткой?

Я проигнорировала их пикировку, пытаясь понять, что именно вижу. В сложенных лодочкой ладонях Джонсон держал раскаленный добела шар размером с баскетбольный мяч, от которого исходила необузданная мощь.

С зарождающимся страхом я поняла, почему ощущала от статуи лишь слабый след утонувших матросов. Всех их захватил Джонсон. Он украл энергию десятков мертвых – отпечатков десятка душ – и держал их в руках, словно клубок ниток.
– Карсон! – заорала я, но слишком поздно.

Джонсон высвободил конец «нити» и ударил им, словно кнутом. Сила создала в воздухе волну и захлестнула Карсона прежде, чем он смог увернуться. Следующий его вдох превратился в бульканье утопающего. Стажер боролся с волной, согнувшись пополам и выплевывая морскую воду с запахом солярки.

– Прекрати!
Я призвала всю свою броню и бросилась к Карсону, стараясь подобраться достаточно близко, чтобы он смог использовать мои щиты и вытолкнуть магию из легких. Но двое членов Братства схватили меня за руки, оттаскивая в сторону.

– Отдай мне флешку, – приказал Джонсон, позволяя Карсону вдохнуть немного кислорода, прежде чем швырнуть в него еще одну нить души утопленника.
Карсон упал на четвереньки, морская вода текла у него изо рта и носа. Но ему все же удалось поднять одну руку – и палец – и адресовать этот жест МакУблюдку.

– Карсон, ты идиот! – закричала я, удивляясь, куда подевалась охрана и почему не сработала сигнализация. – Отдай ее.
Устройство запаролено. Это дало бы нам время что-нибудь придумать, какой-нибудь план по спасению мира. Но мы ничего не сможем сделать, если стажер умрет.
Стоя на четвереньках, он хрипел и отплевывался:
– Сначала Алексис. Где она?

Джонсон с мрачной угрозой распутал еще одну нить:
– Ты не в том положении, чтобы торговаться, Магуайр. Сегодня в музее много милых маленьких детишек. Прямо сейчас они едят полдник как раз за этой стеной. Не хотите проверить, как далеко может дотянуться магия?

После нового удара Карсон остался беспомощно лежать на полу. Я боролась с удерживающими меня парнями до тех пор, пока не возникло ощущение, что плечи вот-вот выскочат из суставов.
Оостерхаус повернулся ко мне так стремительно, что даже очертания расплылись:
– Поторопись, моя девочка, и мы сможем его спасти. Открой Завесу, и я помогу тебе.

Я не стала спрашивать, как ему это удастся. Просто не могла позволить себе усомниться и ошибиться. Титаническим усилием я задвинула подальше панику и слезы, отыскала в себе мелодию, взывающую к границе между нашим миром и загробным, и вложила в нее всю душу.

Завеса отзывалась неохотно, и я увеличила усилия, изливая отчаяние в небесную серенаду, пока постепенно воздух позади тени Оостерхауса не начал мерцать.
– Ты должна отделить мое «ка» от статуи! – заорал он, перекрикивая колокольный набат моего экстрасенсорного восприятия.

Благодаря недавней лекции, я поняла, о чем он говорит. Представила, как моя тень распутывает узлы его безмолвного неустойчивого отпечатка в самом центре статуи. Тот освободился, понесся в сторону завесы, но встретил стоящего на пути Оостерхауса. Оставалась лишь одна призрачная нить, привязывавшая фантома к статуе, остальные же стали переплетаться вокруг изначальной формы, проникая внутрь, сливаясь…
Восстанавливая.

Завеса изменилась, по краям возникло теплое золотистое сияние. В следующее мгновение она открылась, и словно дневной свет озарил вход в гробницу. Силуэт, возникший на фоне слепящего света, в точности повторял образ, нарисованный на стенах вокруг нас.

Он возвысился над тенью Оостерхауса. Когда яркий свет стал ослепительным, две фигуры слились воедино. Удерживающие меня парни разжали руки, и я поспешила защитить глаза, так как все витрины в зале разбивались вдребезги. Стекло дождем сыпалось вниз, кошмарное сияние приобрело темно-красный оттенок, и наступила звенящая тишина.

К тому моменту, когда ко мне вернулось зрение, Завеса исчезла вместе со старомодно выглядящим профессором, с его аккуратной седой бородой и огромными карманами на штанах цвета хаки.
На его месте стоял бог с головой шакала.
– Я тот, кого вы искали. – Его голос разлился по комнате подобно водам Нила. – Я Черный Шакал, и сейчас всему придет конец.

Розмари Клемент-Мур "Дух и прах"

» Глава 27

» Семейка Гуднайт (коллажи от niklasss)