Лиза Клейпас "Соблазни меня на рассвете"

AsKa: 15.04.09 01:23

Почему я не могу удалить сообщение? Дело во мне? Туплю-с…

...

AsKa: 15.04.09 01:42

Спасибо! Буду ждать...

...

Tanchik: 15.04.09 07:53

СПАСИБО!!!
Темп хороший, ждем терпеливо (но все-таки с долей нетерпения)!

...

SOLAR: 15.04.09 09:19

Девочки! Вы нас чрезмерно балуете. Сразу две главы. Спасибо Вам большое. Благодарности нашей нет предела.

...

Олена: 15.04.09 09:34

Ура!
БРАВО!!!!!

...

mshush: 15.04.09 10:18

А так и будет...
Я так жду продолжения!!!! Следующая книга должна вроде выйти осенью... Там вроде про Поппи и мистера Ратледжа. Ну как ждать этой поры????

...

Zirochka: 15.04.09 10:35

 » Глава 9

Глава 9

Перевод: Zirochka, бета-ридинг: Оксана-Ксю, Akvitty

После попытки поспать на кровати, которая превратилась в пыточную дыбу, Кев пробудился с тяжёлым сердцем. И другими, более назойливыми, дискомфортными ощущениями.
Его измучили возбуждающие сны, в которых обнаженное тело Уин извивалось перед ним, под ним. Все страстные желания, которые он обуздывал в дневное время, выразились в тех снах… Он держал Уин, погружаясь в неё, ловил её крики своим ртом… целовал её с головы до пят и обратно. И в тех самых снах он вела себя совсем не как Уин, нежно наслаждаясь им своими пышными устами, изучая его своими любопытными руками.
Обливание холодной водой принесло некое облегчение, но Кев по-прежнему осознавал, что жар пылал слишком близко к поверхности.
Ему придётся встретиться сегодня с Уин и, как ни в чём не бывало, вести беседу у всех на виду. Ему придётся смотреть на неё и не думать о заключённой меж её бедер мягкости, о том, как Уин обхватывала его, когда он в неё входил, и как даже сквозь весь ворох их одежды ощущал тепло её тела. И как он льнул к ней и заставлял её кричать.
В скверном, взвинченном настроении, Кев облачился в городскую одежду, которую по настоянию семьи носил, бывая в Лондоне.
– Тебе известно, какое значение gadje придают внешнему виду, - сказал Роан, таща его на Сэвил-Роу (1) . – Ты должен выглядеть респектабельно, или это плохо отразится на твоих сестрах, когда их с тобой увидят.
Бывший работодатель Роана, лорд Сент-Винсент, порекомендовал лавку, которая специализировалась на индивидуальном пошиве. «От пошива по меркам (2) вы ничего приличного не получите, - сказал Сент-Винсент, окидывая Кева оценивающим взглядом. – Ни одна выкройка ему не подойдет»
Кев покорно вынес унизительные процедуры - снятие мерок, драпировка в бесчисленные ткани, нескончаемые поездки на примерки. Все: и Роан, и сестры Хатауэй, казалось, были довольны результатом, но Кев не видел никакой разницы между его новым и старым облачением. Одежда - она и есть одежда – нечто, что закрывает тело, защищая его от непогоды.
С сердитым видом, Кев надел белую плиссированную рубашку и черный шейный платок, камзол с зубчатым воротником, и облегающие ноги брюки. Он натянул шерстяное городское пальто, у которого спереди были карманы с клапанами, а сзади – разрез. (Несмотря на его презрительное отношение к одежде gadjo, он был вынужден признать, что пальто было ладным и удобным)
Кев, по обыкновению, отправился в апартаменты Хатауэев на завтрак. Лицо его ничего не выражало, хотя у него всё скрутило в животе, и пульс бешено стучал. И это от одной только мысли о встрече с Уин. Но он обязательно мастерски справится с ситуацией. Он будет невозмутим и спокоен, а Уин, как всегда, - сама сдержанность, и они преодолеют эту первую жутко неловкую встречу.
Однако все его намерения улетучились, когда он вошёл в апартаменты, переступил порог комнаты для приёмов, и увидал Уин на полу. В нижнем белье.
Она лежала ничком на животе, пытаясь оттолкнуться вверх в то время, как над ней склонился какой-то мужчина. Касаясь её.
От этого вида у Кева внутри всё взорвалось.
С кровожадным рёвом он в мгновение ока добрался до Уин, по-собственнически хватая её.
- Погоди, - задыхаясь, произнесла она. – Что ты… ох, не надо! Позволь объяс… нет!
Он бесцеремонно положил её на софу позади себя, и повернулся лицом к другому мужчине. Кева занимала одна лишь мысль – как быстро и эффективно расчленить ублюдка, оторвав ему сперва голову.
Тот благоразумно кинулся за массивное кресло, помещая его между ними.
– Вы, должно быть, Меррипен, - произнес он. – А я…
- Мертвец, - прорычал Кев, уставившись на него.
- Он мой доктор! – прокричала Уин. – Он – доктор Хэрроу, и… Меррипен, не смей обижать его!
Не обращая на неё внимания, Кев прошел вперед пару шагов, прежде чем свалился на пол от чьей-то подножки. Это был Кэм Роан, который накинулся на него, придавил ему руки коленями, и вцепился сзади в шею.
- Меррипен, ты – идиот, - сказал Роан, силой удерживая его, - он – чёртов доктор. Чего это ты тут вытворяешь?
- Убиваю… его, - прохрипел Кев, раскачиваясь, чтобы подняться, несмотря на то, что Роан своей массой стеснял его движения.
- Проклятье! – воскликнул Роан. – Лео, помоги мне его держать! Сейчас же.
Лео кинулся на помощь. Только вдвоем им удалось удержать Меррипена, и не дать ему подняться.
- Я люблю наши семейные встречи, - услышал тот слова Лео. – Меррипен, что на тебя нашло, чёрт возьми?
- Уин в нижнем белье, а тот парень…
- Это не нижнее бельё, - вступил разгневанный голос Уин. – Это костюм для тренировок!
Меррипен изогнулся, чтобы глянуть на неё. Пока Роан с Лео продолжали прижимать его к полу, ему не удавалось всего разглядеть, взирая вверх. Но он заметил, что Уин была одета в просторные панталоны и лиф, руки её были оголены.
– Я по одному взгляду могу узнать нижнее бельё, - отрезал он.
- Это турецкие штаны, и совершенно приличный лиф. Все женщины в лечебнице носят такой костюм. Зарядка необходима для моего здоровья, и, конечно же, я не собираюсь заниматься ей в платье и корс…
- Он прикасался к тебе! – резко оборвал Кев.
- Он удостоверялся, что я приняла правильное положение.
Доктор осторожно подошёл. В его напряжённых серых глазах проскакивали весёлые искорки.
– На самом деле, это индийская зарядка. Это часть разработанной мною системы по тренировке силы. Все мои пациенты включили её в свои ежедневные расписания. Пожалуйста, поверьте – мое внимание к мисс Хатауэй было всецело почтительным, - он замолчал, потом иронично спросил, - теперь я в безопасности?
Лео и Кэм, продолжая сражаться с Кевом, оба в один голос ответили:
- Нет.
Тем временем в комнату вбежали Поппи, Беатрикс и мисс Маркс.
- Меррипен, - произнесла Поппи, - доктор Хэрроу ни капли не обижал Уин, и…
- Он и правда очень милый, Меррипен, - вмешалась Беатрикс. – Даже мои зверушки его любят.
- Спокойно, - тихо сказал Роан Кеву по-цыгански, чтобы остальные не могли понять. – Добра это никому не принесёт.
Кев не унимался.
– Он её касался, - повторил он на древнем языке, хотя не любил говорить на нём.
И он знал, что Роан понимает, как цыгану трудно, даже невозможно, вынести, если какой-то другой мужчина, независимо от причины, кладёт руки на его женщину.
- Она тебе не принадлежит, phral, - произнес по-цыгански Роан не без симпатии.
Кев потихоньку заставил себя расслабиться.
- Можно я с него уже слезу? – спросил Лео. – Только один вид нагрузки мне на радость перед завтраком. И это не он.
Роан позволил Кеву подняться, но продолжал держать одну его руку заломленной за спину.
Уин прошла и встала рядом с Хэрроу. От этой картины – она, едва одетая, стоит так близко к другому – у Кева по всему телу задергались мышцы. Ему были видны очертания её бедёр и ног. Вся семейка обезумела, раз позволяет ей наряжаться таким образом перед посторонним и делать вид, что так и должно быть. Турецкие штаны… будто бы от такого названия они перестают быть панталонами.
- Я настаиваю, чтобы ты извинился, - сказала Уин. – Ты был очень груб с моим гостем, Меррипен.
Её гостем? Он гневно взирал на неё.
- Не стоит, - поспешно заметил Хэрроу. – Я понимаю, как это должно быть выглядело.
Уин сердито смотрела на Кева.
– Благодаря ему, я снова хорошо себя чувствую, и ты вот так его вознаграждаешь? – спрашивала она.
- Выздоровление – ваша заслуга, - произнёс Хэрроу. – Это результат ваших собственных усилий, мисс Хатауэй.
Выражение лица Уин смягчилось, как только она взглянула на доктора.
– Спасибо, - но когда она снова посмотрела на Кева, опять нахмурилась. – Ты будешь извиняться, Меррипен?
Роан ещё сильнее заломил его руку.
– Давай, чёрт возьми, - проворчал Роан. – Ради семьи.
Свирепо взирая на доктора, Кев заговорил по-цыгански. - Ka xlia ma pe tute.(Я вываляю тебя в дерьме.)
- Что означает, - быстро вставил Роан, - «Пожалуйста, простите за недоразумение; давайте расстанемся друзьями».
- Te malavel les i menkiva, - добавил вдогонку Кев. (Чтоб ты сдох от злостной, изнуряющей болезни.)
- В грубом переводе, - пояснял Роан, - это означает: «Пусть твой сад будет полон прекрасными, упитанными ежами». Что, позвольте добавить, считается особым благословением у цыган.
Хэрроу поглядел скептически. Но пробормотал:
- Я принимаю ваши извинения. Никто не пострадал.
- Простите нас, - весело произнес Роан, не отпуская руки Кева. – Начинайте завтракать, прошу вас… Нам надо исполнить кое-какие поручения. Пожалуйста, скажите Амелии, как она встанет, что я вернусь около полудня. – И он вывел Кева из комнаты, за ними следом отправился Лео.
Как только они покинули апартаменты и оказались в коридоре, Роан отпустил руку Кева и повернулся к нему лицом. Проведя рукой сквозь волосы, Роан спросил с легким недовольством:
- Чего ты надеялся добиться, убив доктора Уин?
- Удовольствия.
- Ты бы его получил, сомнений нет. Однако, Уин довольной не казалась.
- Зачем Хэрроу здесь? – спросил Кев свирепо.
- Я могу на это ответить, - сказал Лео, прислонившись к стене с легкой небрежностью. – Хэрроу хочет лучше познакомиться с Хатауэями. Так как они с моей сестрой… близки.
Кев внезапно ощутил противную тяжесть в желудке, будто проглотил пригоршню речных камней.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он, хотя уже знал ответ. Уин так воздействовала на мужчин, что те, как один, влюблялись в неё.
- Хэрроу - вдовец, - сказал Лео. – И довольно славный малый. Больше всего привязан к своей клинике и пациентам. Но он - опытный мужчина, много путешествующий, и чертовски богатый. И коллекционирует красивые вещи. Доктор - знаток прекрасного.
От остальных двоих не ускользнул сокрытый за словами смысл. Уин будет изысканным дополнением к коллекции прекрасных вещиц.
Как ни трудно было задать следующий вопрос, Кев заставил себя это сделать.
– Он нравится Уин?
- Не думаю, что Уин знает, сколько в её чувствах благодарности, а сколько – настоящей привязанности, - Лео подчеркнуто посмотрел на Кева. – Есть парочка вопросов, которые ей ещё надо решить для себя
- Я поговорю с ней
- На твоём месте я бы этого не делал. Пока она чуток не остынет. Ты, пожалуй, рассердишь её.
- Почему? – спросил Кев, размышляя – ни поведала ли она по секрету своему брату о событиях прошлой ночи.
- Почему? – рот Лео скривился. – Передо мной такое множество поразительных вариантов, что я в затруднении, не знаю с чего же начать. Если забыть о событиях этого утра, как насчет того, что ты никогда ей не писал?
- Писал, - ответил с негодованием Кев.
- Одно письмо, - признал Лео. – Отчёт по хозяйству. Она мне его показала, как ни удивительно. Как же забыть возвышенную прозу, которой написано об удобрении поля возле восточных ворот? Я тебе скажу, та часть об овечьем навозе едва не вышибла из меня слезу, это было так сентиментально и …
- О чём же, по её мнению, я должен был написать? – поинтересовался Кев.
- Не трудитесь объяснять, милорд, - вступился Кэм, едва Лео открыл рот. – Цыганам не свойственно выражать на бумаге свои личные мысли.
- Цыганам, также, не свойственно управлять имением и руководить бригадой рабочих и фермерами-арендаторами, - заметил Лео. – Но он справился с этим, не так ли? – язвительно улыбнулся Лео угрюмому выражению Кева. – По всей вероятности, Меррипен, из тебя выйдет куда лучший владелец поместья, чем из меня. Взгляни на себя… Разве ты одеваешься как цыган? Ты проводишь свои дни, развалившись у бивачного огня, или детально изучаешь бухгалтерские книги имения? Ты спишь на улице, на жесткой земле, или в доме, в приличной кровати с периной? Разве ты по-прежнему говоришь, как цыган? Нет, ты утратил свой акцент. Ты похож…
- На что ты намекаешь? – грубо прервал Кев.
- Лишь на то, что с тех пор, как ты попал в эту семью, ты то и дело идешь на компромиссы. Ты сделал, всё что требовалось, чтобы быть рядом с Уин. Так что не будь чёртовым лицемером и не строй из себя эдакого цыгана, когда у тебя наконец появилась возможность… - Лео остановился и закатил к небу глаза. – Господи. Это слишком, даже для меня. А я думал, что привык к драмам. – Он кисло посмотрел на Роана. – Потолкуй с ним. Я пойду выпью чаю.
Он вернулся в апартаменты, оставив их в коридоре.
- Я не писал об овечьем навозе, - проворчал Кев. – Речь шла о другом виде удобрителя.
Роан безуспешно пытался подавить усмешку.
– Что бы там ни было, phral, слова «удобритель» следует, по всей вероятности, избегать в письмах к леди.
- Не называй меня так.
Роан пошёл по коридору.
– Пойдем со мной. У меня на самом деле есть к тебе поручение.
- Меня это не интересует.
- Это опасно, - уговаривал Роан. – Возможно, придется кое-кого поколотить. Может, даже развязать драку. Ах... я знал, что это тебя непременно убедит.
Одна из особенностей Кэма Роана, которая раздражала Кева, было упорство, с каким он пытался разузнать о татуировке. Он два года бился над этой тайной
Несмотря на массу обязанностей, которые он на себя взвалил, Роан никогда не упускал случая глубже покопаться в этом деле. Он упорно искал своё племя, выспрашивая сведения у всех проходящих vardo и наведываясь в каждый цыганский табор. Но, казалось, будто бы племя Роана исчезло с лица земли, или, по крайней мере, отправилось на другую её сторону. Могло так статься, что он и не отыщет его – племя вольно путешествовать как угодно далеко, и не было никакой гарантии, что они вообще вернутся в Англию.
Роан выискивал записи о браке, рождении и смерти, чтобы обнаружить хоть малейшее упоминание о своей матери, Соне, или о себе. И до сих пор не нашел. Он к тому же консультировался у эксперта по геральдике и у ирландских историков, чтобы узнать возможное значение символа pooka. Всё что они смогли – это выудить хорошо знакомые легенды об ужасном коне: что тот говорил на человеческом языке, что являлся среди ночи и звал вас пойти вместе с ним, и вы никогда не могли отказаться. А когда вы уходили вместе с ним, то, если были в состоянии пережить скачку, возвращались уже, навсегда став другим человеком.
Кэму не удавалось найти и вразумительной связи между фамилиями Роан и Меррипен, которые были распространены среди цыган. Поэтому последним ходом Роана был поиск племени Кева, или кого-то, кто знал о племени.
Понятно, что Кев был противником этого плана, который Роан ему раскрыл по дороге к конюшне отеля.
- Они оставили меня, приняв за мертвого, - сказал Кев. – И ты хочешь, чтобы я помог тебе их найти? Если я кого из них увижу, особенно rom baro, убью голыми руками.
- Отлично, - спокойно заявил Роан. – Как только они поведают нам о татуировке.
- Всё, что они скажут, я уже тебе рассказал – это знак проклятия. И если ты когда-нибудь узнаешь его значение…
- Да, да, я понял. Мы обречены. Но, если я ношу на руке проклятие, Меррипен, я хочу об этом знать.
Кев одарил его взглядом, который должен был убить его на месте. Он остановился на углу конюшен, где пробойники (3), клещи, и напильники были аккуратно сложены на полках.
– Я не иду. Тебе придется без меня искать моё племя.
- Ты нужен мне, - возразил Роан. – Во-первых, место, куда мы направляемся – это kekkeno mushespuv.
Кев недоверчиво уставился на него. Kekkeno mushes puv, в переводе - «ничейная земля», запущенная долина, что раскинулась на ближнем к графству Суррей берегу Темзы. Открытый, грязный участок земли кишел истрёпанными палатками, несколькими ветхими vardos, дикими псами, и почти дикими цыганами. Но не это представляло настоящую опасность. Тут была другая, нецыганская группа, называемая Chorodies, отпрыски негодяев и изгоев, в основном англичан по происхождению. Chorodies были по-настоящему мерзкими, грязными и свирепыми, без традиций и манер. Пройти в любом месте недалеко от них все равно, что напросится на нападение или ограбление. Трудно представить более опасное место в Лондоне, не считая нескольких притонов Истсайда.
- Почему ты думаешь, что кто-то из моего племени может быть в таком месте? – спросил Кев, немало потрясённый этой идеей. Конечно, даже под руководством rom baro, они бы не пали так низко.
- Не так давно я встретил chal из племени Бозвил. Он сказал, что его младшая сестра, Шури, когда-то давным-давно вышла замуж за твоего rom baro, - Роан пристально посмотрел на Меррипена. – Кажется, история того, что с тобой случилось, обошла всех цыган.
- Не понимаю почему, - пробормотал Кев, чувствуя, что задыхается. – Это же не важно.
Роан небрежно пожал плечами, изучая лицо Кева.
– Цыгане заботятся о своих. Ни одно племя не оставит раненого или умирающего мальчика, независимо от обстоятельств. И очевидно это проклятьем легло на племя rom baro… Удача отвернулась от них, и большинство из них разорилось. Правосудие оказалось на твоей стороне.
- Я никогда не заботился о правосудии, - Кев был слегка удивлён, как заскрипел его голос.
Роан заговорил со спокойным пониманием.
– Странная штука – жизнь, да?... Цыган без племени. Не важно, как упорно ты ищешь, можешь никогда не найти дома. Потому как для нас дом – это не здание, или платка, или vardo… дом – это семья.
Кев с трудом посмотрел в глаза Роану. Слова резали слишком близко к сердцу. За все время, что он знал Роана, Кев никогда до сей поры не ощущал с ним родства. Но Кев больше не мог игнорировать тот факт, что у них было чересчур много общего, чертовски много. Они – двое чужаков, и в их прошлом – куча вопросов, оставшихся без ответа. И их обоих притянуло к Хатауэям, и оба они обрели с ними дом.
- Я отправлюсь с тобой, чёрт возьми, - грубо произнес Кев. – Но лишь потому, что знаю, что сделает со мной Амелия, если я позволю чему-либо случиться с тобой.


Примечания:

(1) Сэвил-Роу– торговая улица в Мейфэре, которая славится пошивом костюмов на заказ.
(2) Тонкая разница между пошивом на заказ (bespoke) и «сделанным по мерке» (made to measure) во многом определяет качество и индивидуальность костюма. Bespoke кроится на конкретного человека, в зависимости от его комплекции и ощущений, точно соответствует фигуре и характеру. Пошив «сделанный по мерке» означает, что стандартная выкройка подгоняется к меркам заказчика, насколько это возможно. Даже если «сделанный по мерке» пошив осуществляется полностью вручную по всем правилам портновского ремесла, ему, естественно, будет недоставать индивидуальности заказного ("Bespoke") костюма.
(3) Инструмент для очистки копыт.

...

VikaNika: 15.04.09 10:53

Иришка! С почином!

...

Zirochka: 15.04.09 11:00

Спасибо, Виктория!
Ты, как всегда, все замечаешь

...

Elizabeth: 15.04.09 12:05

спасибо

...

Mashutka: 15.04.09 12:11

Спасибо !!!!!!!!!!!!!!!!!

...

Devochka: 15.04.09 12:56

Очень интригующая глава! Боже, да это уже 9-ая, а мне кажется, что еще так мало прочитано !!! Ведь читаешь с такой жадностью каждый абзац ! Ну, просто нестерпимо интересно узнать, что же дальше???
P.S. Спасибо за оперативную выкладку

...

AsKa: 15.04.09 13:00

Что-то время стало течь мучительно медленно… Как же ждать проды? Может дочитать про Уин и в спячку до осени?

...

mshush: 15.04.09 13:01

 » Глава 10

Глава 10

(перевод: mshush, бета-ридинг: Оксана-Ксю, Аквитти)

Где-то в Англии весна наверняка накрыла землю изумрудным покрывалом из распустившихся бархатистых цветов на живых изгородях. Где-то небо было синее, а воздух сладким. Но не на ничейной земле, где дым из множества дымоходных труб накрыл город желтым туманом, через который едва мог пробиться дневной свет. На этой бесплодной земле всюду была грязь, и царствовали страдания. Это место находилось приблизительно в четверти мили от реки и граничило с холмом с одной стороны и железной дорогой с другой.
Кев был мрачным и тихим, пока он и Роан вели своих лошадей через Цыганский лагерь. Палатки были беспорядочно разбросаны по всей территории, а перед входами в «жилища» сидели мужчины и стругали чеку или плели корзины. Кев слышал, как несколько мальчишек кричат друг на друга. Как только он обогнул палатку, то увидел небольшую группу людей, собравшихся в круг, в центре которого шла борьба. Мужчины сердито выкрикивали указания и одновременно угрозы мальчикам, словно они были жалкими, выдрессированными животными.
Остановившись в стороне, Кев уставился на мальчиков, в то время как яркие картины его детства вспыхнули перед его глазами. Боль, насилие, страх… И самое ужасное: гнев цыганского rom baro (цыганского Баро - можно опустить rom baro), который непременно бы побил Кева после бойни, если бы тот проиграл. И даже если бы выиграл, свалив окровавленного и разбитого мальчика на землю, не было бы никакой награды. Оставалась только сокрушительная вина за то, что он причинил боль тому, кто не сделал ему ничего плохого.
- В чем дело? – ревел baro, обнаружив плачущего Кева, вжимавшегося в угол комнаты, после того как он снова избил мальчика, который умолял его остановиться. - Ты жалкая, сопливая собака! Вот, что я тебе дам, - его обутая нога больно врезалась Кеву в бок, задев ребро, - за каждую слезу, которую ты прольешь. Какой идиот стал бы плакать лишь оттого, что победил? Плачешь потому, что делаешь то, на что только и способен? Я вышибу из тебя доброту и мягкость, огромный хныкающий недоносок!
Он не переставал бить Кева, пока тот не терял сознание. В следующий раз, избивая кого-то, Кев уже не чувствовал вины. Он ничего не чувствовал.
Кев не знал, что замер и тяжело дышал, пока Роан не заговорил с ним мягко:
- Пойдем, phral.
Оторвав пристальный взгляд от мальчиков, Кев увидел сострадание и понимание в глазах другого человека. Темные воспоминания отступили и рассеялись. Кев коротко кивнул и пошел за ним.
Роан останавливался у двух или трех палаток и спрашивал, где можно найти женщину по имени Шури. Ответы были сдержанными. Как и ожидалось, цыгане отнеслись к Роану и Кеву с очевидным подозрением и любопытством. Цыганский диалект этого табора был трудно восприимчив, потому что составлял смесь старо-цыганского языка и так называемого «местного говора ремесленников», который употребляли городские цыгане.
Кеву и Роану указали на небольшую палатку, где взрослый парень сидел у входа на опрокинутом ведре и вырезал пуговицы маленьким ножом.
- Мы ищем Шури, - сказал Кев на старо-цыганском языке.
Парень посмотрел через плечо на палатку.
- Mainl, - позвал он, - здесь двое мужчин хотят видеть тебя. Цыгане, одетые как gadjos.
Женщина с необычной внешностью появилась у входа. Ростом не более пяти футов, она была полной и с круглой головой. Её лицо было темное и морщинистое, глаза черные и блестящие. Кев тут же узнал ее. Это была без сомнения Шури, которой едва исполнилось шестнадцать, когда она вышла замуж за baro. Кев оставил табор незадолго до этого.
Годы не пощадили ее. Когда-то она была поразительно красивой, но тяжелая жизнь преждевременно состарила ее. Хотя она и Кев были приблизительно одного возраста, разница между ними могла бы быть в двадцать лет вместо настоящих двух.
Сначала она смотрела на Кева без особого интереса, но затем глаза ее расширились и скрюченные руки взметнулись в инстинктивном жесте, словно она хотела защититься от злого призрака.
- Кев… - выдохнула она.
- Здравствуй, Шури, - с трудом проговорил он, сопровождая свои слова приветствием, которым он не пользовался с самого детства. – Droboy tume Romale.
- Ты не призрак? – спросила она у него.
Роан с тревогой посмотрел на Меррипена.
- Кев? – повторил он. – Это твое имя в таборе?
Кев проигнорировал его вопрос.
- Я не призрак, Шури. – Он уверенно улыбнулся ей. – Если бы я был призраком, разве вырос бы я так с нашей последней встречи?
Она встряхнула головой, ее глаза подозрительно прищурились.
- Если это на самом деле ты, покажи мне свою метку.
- А нельзя ли сделать это внутри?
Она долго колебалась, прежде чем с неохотой кивнула, пропустив Кева и Роана в палатку. Кэм задержался у входа, чтобы поговорить с парнем.
- Проследи за тем, чтобы лошадей не украли, - велел он, - и я дам тебе полкроны.
Он не был уверен, будут ли лошади в большей опасности рядом с Chorodies или цыганами.
- Да, kako, - кивнул парень, употребив уважительное обращение к взрослым мужчинам.
С сожалением улыбнувшись, Кэм вошел вслед за Меррипеном в палатку.
Палатка была сконструирована из толстых прутьев, которые были воткнуты в землю и согнуты к верху, где с другими укрепляющими прутьями были схвачены бечевкой. Все это было затянуто грубой коричневой тканью, которая крепилась к каждому ребру незамысловатой конструкции. Внутри не было ни стульев, ни стола. Для цыган пол служил двум целям: на нем спали и готовили пищу. В углу громоздилась куча утвари: кружки, чайники, котелки, доски для нарезания хлеба; а также недалеко от всего этого лежал небольшой соломенный тюфяк, покрытый тканью. Палатка изнутри отапливалась коксовым огнем, который пылал внутри трехногой кастрюли.
Пройдя за Шури, Кэм уселся у горящей кастрюли, скрестив ноги по-турецки. Он подавил усмешку, так как Шури все еще настаивала на том, чтобы увидеть татуировку Меррипена, который взглянул на Кэма страдальческим взглядом. Будучи сдержаным и замкнутым, Меррипен, скорее всего, содрогался внутри от необходимости раздеться перед ними. Но он стиснул зубы, стащил с себя сюртук и расстегнул жилет.
Вместо того чтобы полностью снять с себя рубашку, он распахнул ворот и позволил ткани сползти вниз настолько, насколько было необходимо, чтобы обнажить плечи и верхнюю часть спины. Под мерцающей как медь кожей играли бугры мышц. Татуировка, как и прежде, производила на Кэма сегка ошеломляющее впечатление, ведь он никогда прежде не видел ее ни у кого, кроме себя и на том же месте.
Бормоча что-то на старо-цыганском, употребляя несколько слов, которые походили на Санскрит, Шури шагнула Кеву за спину, чтобы взглянуть на татуировку. Опустив голову, Меррипен дышал спокойно и тихо.
Веселье Кэма улетучилось, когда он увидел лицо Меррипена, которое почти ничего не выражало за исключением хмурого неодобрения. Для Кэма было бы большим облегчением и удовольствием встретиться с кем-то из его прошлого. Однако для Меррипена такой случай обернулся настоящим страданием. Но он переносил это со стоической выносливостью, которая тронула Кэма. И он обнаружил, что ему не нравится видеть, как Меррипен становится таким уязвимым.
Взглянув на метку лошади из ночных кошмаров, Шури отошла и жестом показала Кеву, чтобы он оделся.
- Кто этот мужчина? – спросила она, кивнув в сторону Кэма.
- Один из моих kumpania, - промямлил Меррипен. Это слово означало клан, группу людей, которых могли связать не обязательно семейные узы. Поправляя и застегивая одежду, Меррипен резко спросил: - А что случилось с табором, Шури? Где цыганский baro?
- Покоится в земле, - ответила женщина без малейшего уважения к своему покойному мужу. – Многие ушли из табора. После того, как они увидели, что он сделал с тобой, Кев… заставил нас оставить тебя полуживого. Никто не хотел следовать за ним. Gadjo, наконец, его повесили, когда поймали за то, что он делал wafodu luvvu.
- Что это такое? – спросил Кэм, не в состоянии понять ее слова из-за акцента.
- Фальшивые деньги, - пояснил Меррипен.
- Перед этим, - продолжила Шури, - baro пытался заставить некоторых младших мальчиков заняться asharibe, зарабатывать деньги на ярмарках и на лондонских улицах. Но никто из них не мог драться как ты, а их родители не позволили бы baro зайти слишком далеко. – Её проницательные темные глаза повернулись к Кэму. – Муж называл Кева своим бойцовым псом, - сказала она. – Но о собаках заботились лучше, чем о нем.
- Шури, - пробормотал Меррипен, нахмурившись. – Ему не обязательно это знать…
- Мой муж хотел смерти Кева, - продолжила она, - но даже Баро не осмелился бы собственноручно убить его. Поэтому он морил мальчика голодом, втягивал во всякого рода драки, а потом не давал никаких повязок и мазей для лечения ран. Даже одеяла ему не давал, он спал только на соломенном тюфяке. Бывало, мы тайком приносили Кеву еду и лекарства, когда цыганский baro нас не видел. Но никто реально не мог защитить его, бедный мальчик. – В ее взгляде появился упрек, когда она обратилась к Меррипену. – А ведь тебе было трудно помогать. Ты только и делал, что рычал и огрызался. Ни слова благодарности, ни даже улыбки.
Меррипен молча отвернулся, застегивая последние пуговицы жилета.
Как хорошо, что Баро умер, с облегчением подумал Кэм, потому что он испытывал мощную потребность выследить ублюдка и прикончить его. И Кэму не понравилась критика Шури в адрес Меррипена. Не то, чтобы Меррипен был образцом очарования… Но после того, через какую бесчеловечную жестокость пришлось ему пройти, просто невероятно, что он был способен жить как нормальный человек.
Хатауэйи сделали гораздо больше, чем спасли жизнь Кева. Они спасли его душу.
- Почему ваш муж питал такую ненависть к Меррипену? – мягко спросил Кэм.
- Цыганский baro ненавидел все, что было связано с gadjo. Он говорил, что если хоть бы один из цыган пойдет за gadjo, он убьет его.
Меррипен резко посмотрел на нее.
- Но я - цыган.
- Ты poshram, Кев. На половину gadjo, полукровка. – Она улыбнулась его явному удивлению. – Ты никогда не подозревал об этом? Ты даже похож на белого. Твои черты лица: узкий нос, резкий подбородок.
Меррипен покачал головой, потеряв дар речи от услышанного.
- Черт возьми! – прошептал Кэм.
- Твоя мать вышла замуж за gadjo, Кев, - заговорила Шури. – Татуировка на тебе – это знак его семьи. Но твой отец оставил ее, как всегда и поступают все белые. И только мы решили, что ты умер, как baro сказал: «Нет, есть еще один».
- Еще один? – еле выдавил Кэм.
- Да. Брат. – Шури подошла к кастрюле и разворошила огонь, позволяя теплу распространиться по всей палатке.
Эмоции захлестнули Кэма. Он почувствовал ослепительный взрыв в своем перевернувшемся сознании, который выстроил все мысли в логический порядок. В то время как он всю свою жизнь считал, что совсем одинок в этом мире, был кто-то, в чьих жилах текла та же кровь, что и у него. Настоящий, родной брат! Кэм уставился на Меррипена, видя в его темно-кофейных глазах то, как он пытался осознать услышанное. Кэм не думал, что новость обрадует Меррипена так же, как его самого, но, черт побери, ему было все равно.
- Ваша бабушка заботилась об обоих мальчиках какое-то время, - пояснила Шури. – Но потом у нее появилась причина считать, что gadjo могут прийти и забрать детей. Возможно, даже убить. Поэтому она оставила у себя одного парнишку, а другого, Кева, послала в наш табор к его дяде Пову, цыганскому барону. Уверена, что ваша бабушка и не подозревала, как baro будет обращаться с мальчиком, иначе не послала бы его сюда. – Она посмотрела на Меррипена. – Она, вероятно, думала, что раз Пов сильный человек, он сумеет защитить тебя. Но он считал тебя мерзостью, отвратительным полук…
Она замолчала, задохнувшись от того, что Кэм, стянув сюртук и рубашку, показал ей свое предплечье. Чернильная татуировка Пуки резко выделялась на его коже.
- Я его брат, - сказал Кэм хриплым от волнения голосом.
Пристальный взгляд Шури перемещался от одного лица к другому.
- Да, я вижу, - наконец пробормотала она. – Это понятно не столько из-за сходства, это внутри. – Лукавая улыбка коснулась ее губ. – Devlesa avilan. Именно Бог помог вам найти друг друга и воссоединиться.
У Меррипена было другое мнение относительно того, кто или что воссоединило их вместе. Проигнорировав это, он коротко спросил:
- Ты знаешь имя нашего отца?
Шури посмотрела на него с сожалением.
- Baro никогда не упоминал его. Мне жаль.
- Нет, вы помогли достаточно, - успокоил ее Кэм. – Вы знаете что-нибудь о том, почему gadjo возможно хотели нас…
- Mami, - раздался голос парня снаружи. – Chorodies идут.
- Они хотят забрать лошадей, - бросил Меррипен, стремительно вскакивая со своего места. Он насыпал несколько монет в ладонь Шури. – Удачи тебе и здоровья, - на прощание пожелал он.
- Kushti bok, - ответила Шури, возвращая ему пожелания.
Кэм и Меррипен торопливо выскочили из палатки. Три профессиональных конокрада уже приближались. Со спутанными волосами, немытыми лицами, гнилыми зубами и зловоньем, которое задолго до их появления отравляло воздух, они больше походили на животных, чем на людей. Несколько любопытных цыган с безопасного расстояния наблюдали за ними. Было ясно, что никакой помощи от них не будет.
- Так, - тихо проговорил Кэм, - сейчас будет весело.
- Chorodies любят ножи, - сказал Меррипен, - но они не знают, как ими пользоваться. Оставь все это мне.
- Дерзай, - уступил Кэм.
Один из конокрадов говорил на непонятном Кэму диалекте, но он понял, что они зарятся на его лошадь, Пуку, который нервно следил за своим хозяином темными глазами и рыл землю копытом.
- Черт, - пробормотал Кэм.
Меррипен ответил мужчине несколькими непонятными словами. Как он и предсказал, Chorodie полез за спину и достал зубчатый нож. Меррипен, казалось, расслабился, но его пальцы сжались в кулак, и Кэм увидел, как он медленно готовится к нападению.
Мерзавец ринулся в атаку с резким криком, целясь Меррипену в живот, но тот быстро увернулся. С впечатляющей скоростью и ловкостью он схватил нападающую руку, вывел из равновесия конокрада, используя против него его же вес, и в мгновение ока повалил на землю, резко крутанув руку ублюдка. Послышался звук ломающейся кости, от чего все вздрогнули, даже Кэм. Chorodie завыл от боли. Выхватив нож из болтающейся руки, Меррипен бросил его Кэму, который инстинктивно поймал его. Меррипен сурово посмотрел на оставшихся двоих и холодно осведомился:
- Кто следующий?
Хотя слова и были произнесены на-английском, эти двое созданий поняли суть вопроса. Они убежали и даже не обернулись, оставив раненого товарища, который с громкими стонами старался отползти с места драки.
- Очень хорошо, phral, - произнес Кэм с восхищением.
- Мы уходим, - коротко бросил Меррипен. – Пока их больше не собралось.
- Поехали в таверну, - предложил Кэм. – Мне надо выпить.
Меррипен принял его предложение без слов. Хотя бы раз они сошлись во мнениях.


Таверна обычно представляла собой место отдыха для трудоголика, пристанище для праздного лодыря и прибежище для подавленного меланхолика. «Ад и ведро» находился в самом неприметном районе Лондона, который считался убежищем для преступников и приютом для алкоголиков. Это очень даже устраивало Кэма и Кева – два цыгана без опасений могли спокойно выпить. Пиво было хорошего качества, а разносчицы хоть и были неприветливы, зато на совесть выполняли свою работу, следя за тем, чтобы стаканы не пустели, а пол был чистым.
Кэм и Кев уселись за небольшой столик, освещавшийся подсвечником, вырезанным из репки, по бокам которого был разбрызган фиолетового цвета растаявший воск. Кев залпом выпил полкружки пива, а потом поставил ее на стол. Он редко пил что-то кроме вина, и то очень мало. Он не любил терять над собой контроль, а этого не избежать после употребления спиртного.
Кэм же осушил свою кружку. Он откинулся на спинку стула и посмотрел на Кева с легкой улыбкой.
- Я всегда удивлялся тому, что ты не умеешь пить спиртное, - заметил Кэм. – Цыган твоих размеров должен бы выпить четверть барреля(1) за раз. Но теперь обнаружив, что ты наполовину ирландец… это непростительно, phral. Мы должны поработать над твоими способностями выпивохи.
- Мы никому не будем говорить об этом, - мрачно сказал Меррипен.
- О том, что мы братья? – Кэм казалось, наслаждался тем, как вздрогнул Кев. – Не так уж и плохо быть наполовину gadjo, - мягко успокоил его Кэм и усмехнулся над выражением его лица. – Это ведь объясняет то, что мы, наконец, нашли место, где захотели остановиться, в то время как другие цыгане предпочитают вечно скитаться в поисках земли обетованной. Это в нас наша ирландская кровь заговорила…
- Ни… единого… слова! Даже семье! – процедил Кев.
Кэм немного расслабился.
- У меня нет секретов от жены.
- Даже ради ее же блага?
Кэм обдумывал его слова, глядя в даль через узкое окно таверны. Улица была полна торговцами, колеса их тележек грохотали по булыжной мостовой. Их крики густым смогом повисали в воздухе, завлекая покупателей. Продавали шляпные коробки, игрушки, спички, зонтики и метлы. На другой стороне улицы в окне мясного магазина виднелся темно-красный свежий кусок мяса.
- Ты думаешь, что семья нашего отца все еще хочет нас убить? – наконец спросил Кэм.
- Возможно.
Он рассеяно потирал то место, где была сделана татуировка Пуки.
- Надеюсь, ты понимаешь, что ни татуировка, ни секретность, ни наша разлука, ни наши другие имена, которые мы потом получили… Всего этого могло бы и не быть, если бы наш отец не был бы из знатного рода. Потому что в противном случае gadjo было бы наплевать на двух полукровок. Мне интересно, почему он бросил нашу мать. Мне интересно…
- Мне наплевать на все это!
- Я собираюсь еще раз проверить церковные записи. Может наш отец…
- Не надо. Пусть все остается, как есть.
- Оставить все как есть? – Кэм недоверчиво посмотрел на Кева. – Ты на самом деле хочешь отмахнуться от того, что мы сегодня узнали? Проигнорировать наше родство?
- Да, - последовал невозмутимый ответ.
Медленно покачав головой, Кэм взглянул на одно из золотых колец на пальцах. – После сегодняшнего, брат, я стал лучше тебя понимать. То, как ты…
- Не называй меня так.
- Представляю, что когда тебя растят как выдрессированное, жалкое животное, остается мало чувств, чтобы испытывать теплоту к человеческим существам. Я сожалею, что тебе повезло меньше, что именно тебя отправили к нашему дяде. Но это не должно останавливать тебя от того, чтобы жить полноценной жизнью и выяснить, наконец, кто ты такой.
- Выяснив, кто я такой, я не получу то, чего я хочу. И ничто не поможет.
- А чего ты хочешь? – осторожно поинтересовался Кэм.
Сурово сжав челюсть, Меррипен впился взглядом в Кэма.
- Ты даже не можешь заставить себя произнести это вслух? – вымолвил Кэм. Не получив ответа от упрямо молчавшего брата, Кэм потянулся к его пивной кружке. – Ты будешь допивать?
- Нет.
Кэм выпил оставшееся пиво за пару больших глотков.
- Знаешь, - поморщившись, заметил он, - было намного проще вести дела клуба, переполненного алкоголиками, заядлыми игроками, и разбираться с преступниками, нежели иметь дело с тобой и семьей Хатауэй. – Он положил кружку на стол, выждал немного и тихо спросил: - Ты что-нибудь подозревал об этом? Ты думал, что связь между нами может быть настолько крепкой?
- Нет.
- А я думал, глубоко в сердце. Я всегда знал, что не должен быть один на целом свете.
Кев вперил в него строгий взгляд.
- Это ничего не изменит. Мы не семья. И между нами нет никакой связи.
- Общая кровь все же имеет значение, - миролюбиво ответил Кэм. – И так как весь мой табор исчез, ты - все, что у меня есть, phral. Только попробуй избавиться от меня.


1.баррель = 159 литров (0,25 барреля = 40 литров)

...

Lady Winter: 15.04.09 13:07

Девочки, какие же вы умнички , все так оперативненько выкладываете...скоро уже можно будет целиком книжечкой насладиться

Спасибо

...