Алхимия Крови

Николь Доре:

Театр тлена



Как быстро все в жизни может измениться! Вот совсем недавно она, отдохнувшая и счастливая после путешествия по Эдинбургу, кормила ароматными сухариками белоснежных голубей на пруду великолепного замка, смеясь в ответ на шутки Киарана. И ничто не предвещало беды. Сейчас же они находились посреди хаоса, измученные, едва живые от усталости, и Николь с трудом могла поверить, что видит тот же самый театр. Его роскошные интерьеры умирали на глазах, ломались, сыпались, превращаясь в прах, и никакая вселенская сила уже не могла бы остановить это разрушение. Все, что они могли, – бежать со всех ног туда, откуда началось их путешествие по этому зловещему месту.

Николь спотыкалась, наталкиваясь на преграды, растущие с каждым мгновеньем: обломки мебели, камни, полуистлевшие тряпки. А сверху сыпался стеклянный дождь.


Плотная ткань, брошенная Киараном, спасла от огромного осколка, летящего прямо на нее. Николь охнула, замирая от страха, когда стекло, разлетевшись прямо перед ней, зацепило кожу множеством брызг.

– Спасибо… – только и смогла выдохнуть, однако не была уверена, что мужчина ее услышал. Потом она повторит… скажет, как безмерно благодарна ему за все. Что был рядом в самые трудные мгновенья, за его поддержку, за веру в ее иссякающие силы… Обязательно скажет… если они сумеют выбраться живыми.



Присутствие других гостей Фалам Кнока слегка успокоило, хотя было ощущение, что они находятся совсем в другом помещении: от блеска зрительного зала не осталось и следа. Ни золота портьер и лож, ни сапфировой синевы занавеса, ни голубого бархата кресел, ни прозрачного хрусталя люстр – ничего… Грязно-серая масса пыли и бесформенных обломков на фоне подрагивающих стен…



А Киаран еще был способен шутить, комментируя присутствие журналистки. Николь слабо улыбнулась: «Мой хороший, откуда же в тебе столько сил? И как же здорово, что ты есть…». Но вслух сказала другое:
– Лэнг, Киаран, – и кивнула мужчине и его спутнице: –Добрый вечер, Кеннет. Агнес…

В этот момент в зале появилась еще одна пара.


У Николь вырвался шумный вздох облегчения. Значит, теперь у них есть все шесть предметов. Ей не меньше Киарана хотелось поскорее выбраться отсюда, да и остальные, несомненно, разделяли это желание.
– Что нам теперь делать? – попыталась она спросить, но вопрос застрял в горле, потому что в этот момент со всех сторон раздался страшный грохот. Николь лишь успела ухватить Киарана за руку перед тем, как их поглотила темнота.

...

Хэйзел Макнайт:

Пылающая высота

Когда он взял меня за руку, я ощутила легкое покалывание. Сказать по правде мне нравилось когда он ко мне прикасался. У меня возникало такое чувство, что я знаю его уже давно, а не несколько часов. Не многим из моих знакомых я доверяю, но он вписался в этот краткий список. Я не просто доверяла, я готова отдать в его руки свою жизнь. Почему так случилось, я просто не могла понять.

Когда он наклонился и прошептал у меня перехватило дыхание. Я чувствовала как его размеренное дыхание опалило мою кожу, тысячи мурашек стайкой пробежались по моему телу и остановились легким покалыванием внизу живота. Что со мной? Но только он, впервые за мои годы жизни, вызывал во мне чувства которые я не могла понять.
Он предложил найти наших товарищей по несчастью и мы быстро справились с этой задачей. Встретив Кристину и Дарвела с которыми мы уже были знакомы и преодолели прошлые трудности, а еще мы познакомились с Лиллиан и Айзеком. Ни кто из присутствующих не знал и не понимал что нам делать, чтобы выбраться из этой летающей коробки. Но Гарет нашел надпись с какой-то витиеватой фразой.

Ключи. Снова нужно что-то искать. Могли бы уже и поподробнее расписать. Где? Какие ключи? Возмущалась я, но вслух конечно же ничего не сказала. Айзек выдал свою мысль по этому поводу и мы взяли на заметку его слова. Снова разбились на пары и двинулись на поиски нужных ключей. Гарет все так же продолжал держать меня за руку. Когда мы подошли и открыли одну из дверей там оказалась спальня.

- Симпатично - проговорила я входя внутрь.
Если бы не эта дурацкая ситуации я бы не прочь полетать на частном самолете и отдохнуть в такой комнате. Я чертовски устала. Сначала долгая дорога, теперь эти приключения. Как только мы выберемся отсюда буду сутки отсыпаться. А если...
- Гарет - я подошла к кровати и присев на нее провела рукой по поверхности - А если у нас не получится выбраться? Что с нами будет тогда?
Я подняла глаза и встретилась с его взглядом. Я начинала тонуть, хотя находилась очень далеко от воды, в воздухе. Я опустила взгляд на его губы и поняла, что ужасно хочу поцеловать. Инстинктивно провела языком по губам и замерла. Я ужасно хочу этого мужчину с тех пор как увидела его впервые рассматривающим картину в коридоре замка.

...

Габриэль Макгиллис:

Грот неиссякающих сокровищ

Я очнулся снова рядом с Викторией и решил, что лучше держаться поближе к ней. Не потому, что хотел ее, - хотя и не без этого, - но потому, что она уже доказала, какой хладнокровной и бесстрашной может быть.
А у меня после схватки с озерными чудищами и очередного резкого перемещения кружилась голова, болело все тело, и сил совершенно не было.
Поэтому, очутившись во мраке, среди холодных стен, с которых капала вода, я просто двинулся за ней, стараясь не отставать ни на шаг и моля бога об одном: чтоб в этом месте снова не оказалось каких-нибудь жутких монстров!
Потому что еще одного раунда борьбы с ними я бы уже не пережил...
У Виктории, судя по всему, оказались спички, потому что я услышал знакомый звук – «чирк!», а затем темнота неожиданно исчезла, уступив место слабому, но огню. В руке девушки оказался факел.
Теперь мы смогли осмотреться, и я пришел к неутешительному выводу, что мы в пещерном лабиринте. Есть ли из него выход? Не суждено ли нам погибнуть здесь, в запутанных переходах и мрачных тоннелях?..
Вот что становилось главным – выбраться отсюда. Я ничего не сказал остальным и Виктории, которые, впрочем, судя по всему, пришли к тому же выводу, что и я.
Затем Фред – что бы мы без него делали! – привел нас с Викторией в пещеру, где находились какие-то сундуки.
Честно говоря, в молодости я, как и многие, мечтал найти какие-нибудь сокровища... Но, когда я помог Виктории справиться с тяжелой крышкой, и она откинулась, и взорам нашим представились груды золотых украшений и сверкающих каменьев, я не испытал ничего, похожего на счастливое возбуждение кладоискателя.
Лишь разочарование. Поскольку золото не съешь (а есть очень хотелось), изумрудами и сапфирами не обработаешь раны, а тяжелые кубки и блюда не разожжешь и не согреешься.
Поэтому я смотрел на найденные нами сокровища – и лишь проклинал их... И того, кто забросил нас сюда.
Но потом мы услышали из соседней пещеры крики Шона и Эды, возвещавшие, что им повезло найти знаки, которые могут помочь нам выбраться из этого грота.

Шон Макгрит писал:
Вы должны искать предметы! Для того чтобы понять, что именно нам нужно, назовите это. У нас остались, веер, шкатулка, гребень и флакон. Но будьте внимательны, знаком, что это то, что нужно будет служить изображение маленького ключа.



Я тоже увидел ключ. И вздохнул с облегчением. Похоже, нам удастся выйти отсюда живыми.



- Вы молодец, Виктория, - сказал я.

Я готов был расцеловать ее, но сил почти не осталось, и я просто сел в углу, прислонившись спиной к стене. Раны на ноге жгло как огнем. Господи, а вдруг у меня заражение крови? Если мы не выберемся отсюда в течение ближайшего времени, я попросту умру...
Что ж... "уж если суждено мне умереть, смерть, как невесту, встречу я!"

...

Киаран О`Кейн:

Театр тлена




- Кеннет Лэнг, рад видеть, хоть и не в добрый час, - бросил Киаран шотландцу. - Мисс Макинтайр, если мы отсюда выберемся, буду счастлив принять приглашение хоть на Северный полюс. Вивиан, твои слова - бальзам на мое сердце, малышка! Эй, вы там!

Теперь он орал, обращаясь к невидимым организаторам этого безумного шоу.
- Эй! Мы все сделали, так будьте любезны вытащить нас отсюда, или я подам жалобу в Верховный волшебный, аннигилировал я его сто раз извращенным способом в ЖСР, суд!

И, словно отвечая на его угрозы, откуда-то сверху накатила обжигающая и вместе с тем леденящая темнота.
Киаран крепко схватил Николь и зажмурился, скороговоркой проговорив просьбу любимому святому Патрику. Он шептал те же слова, которые сам Патрик некогда использовал для спасения жизни - своей и спутников.



Замок Фалам Кнок

Он все еще повторял, как в детстве, с отчаянной надеждой, любимые строки "Я восстаю ныне силою Небес, светом Солнца, сиянием Луны, славой Огня, быстротой Молнии, порывом Ветра, глубиной Моря, постоянством Земли, крепостью Камня...", когда снова разлился вокруг свет.

Киаран открыл глаза и увидел замок. Камин, огонь, столы и кресла, свечи в подсвечниках, недоеденные блюда, недопитые бокалы.

- Николь, - выдохнул он, прижимая ее к себе, как драгоценность, пряча лицо в ее густых, пусть испачкавшихся, но все таких же прекрасных волосах. Мужчинам не положено плакать, и он не плакал. Он просто дышал ее запахом. Пропитывался им. - Николь, мы вернулись. Никуда тебя больше не отпущу. Пусть делают что хотят - встану между ними и тобой, если нас придут убивать эти нелюди. Люблю тебя. Навсегда, до смерти и после, слышишь?..

Нет, он не плакал. Это просто огонь в камине вдруг расплылся, но Киаран вытер глаза пальцами левой руки. А правая все висела грузом, запястье зверски ныло. И грязь с потом покрывала его, как кора - ясеневый ствол.
Но они были вместе, живы. А это и есть счастье. Такое простое. Понятное. Счастье.

...

Морин Брэдиган:

В плену у прошлого

Марко обнимает меня и сразу все страхи отступают. Нет, они не исчезают полностью, но дышать становиться легче. Правда, ненадолго. Его рука, по-хозяйски обхватившая меня за плечи и прижавшая к мужскому боку, казалось, прожжёт моё платье и расплавит кожу. Его пальцы, разместившиеся под моей грудью, вызывают сонм мурашек вдоль позвонков. Я закрываю глаза, погружаясь в новые для себя ощущения. А голове мысль лишь одна. Лишь бы не отпустил.

Слушаю Тобиаса, но не слышу, погрузившись в себя и свои ощущения. Мозгом понимаю, что должна что-то делать, но единственное желание стоять так, как стою сейчас. Либо же оказаться где-нибудь на необитаемом острове с Марко. Интересно, а необитаемый остров есть в программе развлечений? Там бы я побывала с удовольствием. Поражаюсь своей изменчивости, то я плачу, то смеюсь, то пылаю от дикого желания, то ещё что-нибудь, и всё это приправлено нездоровым бредом моего воспалённого от страха сознанием. Может снять на эту тему фильм? Если выберемся…
Марко прижимает к себе сильнее.

Чувствую как от его шёпота и горячего дыхания волоски на шее поднялись, и кровь закипела и побежала по венам быстрее. От едва ощутимых касаний его губ и шёпота моё дыхание сбивается с ритма.

И уже не нежно, как ранее, а страстно и напористо, сминает своим ртом мои губы. Языки сплетаются в древнем как сама жизнь танце, Губы ищут насыщения и не находят его, лишь больше распаляясь. Тело пылает. Руками обхватываю Марко за талию, прижимаясь к нему как можно плотнее, пальцами впиваясь в напряжённые мышцы сильной мужской спины. Тихий стон срывается с моих губ и Марко отстраняется.
Я не сразу понимаю, что происходит, чувство опустошённости и неудовлетворённости накрывает меня с головой. Открываю глаза и немного обиженно смотрю на то, как Марко ерошит свои волосы. С трудом сдерживаюсь, чтобы не запустить в его волосы и свою ручку.

Я непонимающе оглядываюсь и понимаю, что он действительно отвлёк.
- Да, спасибо. – Я улыбаюсь Марко. – Это действительно помогло.

Я прекрасно понимаю, что поиск предметов, возможно единственное наше спасение, но то, чем мы занимались пару минут назад, привлекает меня намного больше. Снова обвожу взглядом помещение, заставленное всякими необычными, но безумно красивыми вещами. И как тут можно что-то найти? Тем более я даже не припомню, как эти вещи выглядят.
- Марко, покажи мне, что мы ищем. – Подхожу к мужчине, который в это время достал одни из часов. Но судя по выражению его лица, часы были не теми, которые нужны нам. Переступаю с ноги на ногу от неприятного ощущения, которое дарит прохладная вода, заполняющая помещение. Заглядываю в пергамент, который с интересом изучает Марко.

- Что-то с ключом. – Негромко бурчала я себе под нос. – Марко, а если этот ключ есть, но он нарисован в том месте, которое скрыто от наших глаз? Что если мы его не увидим, потому что нарисован на дне предмета?
Подхожу к углу, в котором всё заставлено керосиновыми лампами. И как среди этого разнообразия выбрать нужную? Я беру в руки одну, вторую, третью, ни на одной из них нет никаких ключей, да и сами они не очень похожи на ту, которая была изображена картинке. Вода начинает бурлить и прибывать, окатывая маленькими пенными волнами мои колени.
- Марко? – Зову я, решив предупредить мужчину заранее. – Ты знаешь, я вспомнила, случайно совсем, что не умею плавать. Я уже вижу свой некролог в одной из газет «Морин Брэдиган, дочь известного режиссёра Рори Брэдигана, утонула в антикварной лавке».
Продолжая перебирать лампы в поисках ключа, пытаюсь шутить, хотя самой снова хочется плакать.
- Марко, мне кажется, это была шутка по поводу предметов. Их тут просто нет.
И закончив фразу, я поднимаю голову, встречаясь со своим безумным взглядом в старом антикварном зеркале, обрамлённом в тяжёлую позолоченную раму. Какой ужас. Как Марко, вообще, соблазнился на поцелуй с такой мной? Чуть наклоняюсь, чтобы смочить пальцы в воде и протереть влажными ладонями лицо, и вижу за своей спиной на большой квадратной колонне, выше человеческого роста, подвешенную лампу. Неужели это она и есть? Не решаюсь снова отвлекать Марко от поисков, сама направляюсь к колонне, придвигаю красивый стул почти вплотную. Разувшись и немного подтянув подол платья вверх, забираюсь на стул ногами и привстав на мысочки, одной рукой опираясь на колонну, второй тянусь до лампы. Слишком высоко. Могу коснуться её только кончиками пальцев и этого явно не достаточно, чтобы лампу снять с крюка, на котором она висит.
- Марко, - снова зову я мужчину, - мне кажется, я нашла лампу, но не могу её снять. Не достаю.

...

Айзек Спенсер:

Пылающая высота

Лили говорила, а взгляд её скользил по длинному изогнутому дивану. Невинный ответ вдруг приобрёл очень интересное направление. Айзек даже оттолкнулся от стены, в которую упёрся плечом, и подошёл к ней.
- Но меня они тоже не убили, если уж вспоминать, - ухмыльнулся Айзек, - однако возбудимостью коварные растения наградили только тебя. Интересный факт, с какого ракурса ни посмотри. Разве что ты уже путаешь настоящую возбудимость с искусственной…

- У меня нет какой-то определённой профессии, потому что я занимаюсь сразу несколькими делами. Коротко это можно обозначить, как любовь к истории своей страны и сохранению национального достояния. К слову, вся наша семья посвящает себя этой деятельности, начиная ещё с пра-прадеда. Это семейная традиция, от которой не отошёл ещё ни один Спенсер. Но обычно девушкам скучно слушать о тонкостях моей профессии. Не удивлюсь, если ты со своей стороны сталкиваешься с таким же. Вряд ли собеседнику интересно вникать в детали правильного расположения камней в ландшафтной группе. Кстати, о ландшафте… - начал было Айзек, решив как будто бы непринуждённо поинтересоваться находками во время перекопки сада возле замка, но Лили что-то обнаружила, залезла на диван и непременно хотела добраться до цели. Айзек подошёл, чтобы помочь, как и просила Лили, но не смог удержаться от искушения и обнять обтянутые короткой юбкой бёдра и огладить призывно выставленную попку. Лили возмущалась, но, как ему показалось, немного деланно, хотя… кто её знает. Айзек почувствовал себя задетым фразой о том, что возбудимость из-за колючек надо лечить, как будто это был недуг, а он сам – лекарство! Интересная позиция! Если кто-то задевал Айзека, он непременно должен был сделать что-то в отместку. Таким уж он был и меняться не собирался. Покружив пальцами по бёдрам Лили, он забрался к ней под юбку рукой и скользнул пальцами под кромку трусиков, проникая между влажных складочек плоти, и начал медленные движения внутрь, в глубину жаркого лона. Растягивая тугую плоть, он вводил туда пальцы один за одним, продолжая дразнить Лили, пока она не изогнулась и не стала насаживаться на скользкие от влаги пальцы, как будто на член, и именно тогда он вытащил руку, вызвав непроизвольное движение бёдрами назад, чтобы поймать утраченное. Когда взбешённая Лили повернулась к Айзеку лицом с выражением "Что это такое сейчас было!?", он мягко толкнул её на диван и отодвинул его от стены, чтобы достать предмет, который она хотела найти. За диваном была всего лишь обёртка от шоколада, которую Айзек не стал трогать во избежание новых проблем. Пододвинув диван обратно, он посмотрел на Лили, справедливо смотрящую на него с немым вопросом и обидой.
- Мне было интересно, возбуждаешься ли ты от моего присутствия или это всё воздействие колючек.
- Дались тебе эти колючки! – воскликнула Лили и вскочила с дивана.
- Не очень-то верно говорить мужчине, с которым спала, что не хотела его на самом деле, а всего лишь была отравлена ядовитыми колючками, - наконец-то высказался Айзек, и стало как-то легче. Пусть прозвучало с долей обиды и, возможно, даже немного самоуничижительно, но лекарством он больше не будет. Либо Лили признаёт своё собственное желание, не маскируя его ничем, либо пусть обходится без секса. Кого сейчас он наказал больше, Айзек не знал и сам…

...

Тобиас Спенсер:

Итак, подсвечник. Как назло мы попали в помещение, где казалось была тысячи вещей: от самых маленьких, до очень больших. Каждая вещь пробуждала во мне дикое желание потрогать ее, провести пальцем. Я посмотрел на Вевину: она явно испытывала те же чувства. Отвернувшись, я стал рассматривать каждую полку в поисках подсвечника, но он все не попадался на глаза.

Вевина явно чего-то нашла, потому что она подозрительно затихла: если до этого она изредка постанывала от невозможности дотронуться до чего-то, то сейчас в комнате стояла почти гробовая тишина, если не считать тиканья нескольких часов. Осторожно подойдя к ней, я заглянул к ней через плечо и прошептал на ухо:
- Нашла пудреницу? Молодец, - последнее слово и заставило ее подлететь на месте и едва не свалиться на столик с керамическим набором слоников. Дернув ее за руку, я прижал ее к своему телу, другой рукой взяв у нее пудреницу.
- Это мое, - запротестовала она, пытаясь отодвинуться от меня.
- Твоя? Ну так возьми, - ответил я, лукаво улыбнувшись. Мы было интересно возьмет ли она вещь из той самой руки. С минуту она лишь стояла и прикусывала губу, обдумывая свои действия. А затем аккуратно и медленно потянулась к пудренице, пытаясь ее достать. Я же в это самое время отводя руку назад, отчего ей пришлось облокотиться на мое тело и прижаться к нему грудью, чтобы достать до нее.
- А можно было просто отдать, - сказала она сердито, как только пудреница оказалась в ее руках. Буквально испепеляя меня взглядом, она покрепче сжала пудреницу и стала осматривать комнату на поиск подсвечника. Вздохнув, я тоже продолжил поиски в гробовой тишине комнаты. Кажется, увиденное ее очень сильно потрясло, иначе она бы не шарахалась от меня как от прокаженного.
Минута, две, три. Я не знаю сколько мы вместе осмаривали эту комнату, но в какой-то момент столкнулись спинами, отчего оба дернулись. На сей раз тянуть на себя пришлось уже Вевине меня, и я услышал звук рвущейся ткани. А это был мой любимый пиджак.
- Рвать было обязательно? - теперь уже я начинал закипать от злости: все же это было не заслужено.
- Оно само, - ответила Вевина, убирая руки с моей спины. Не ту-то было.
- Тогда это тоже само, - ответил я, прижимая ее к себе и впиваясь в губы поцелуем. Прикусив ее нижнюю губу, я сжал ее ягодицы и прижал к себе еще сильнее, ловя ее стон. Сначала ее руки пытались оттолкнуть меня, на с каждой секундой, что длился наш поцелуй, она все ближе меня притягивала.
Страсть завладела нами полностью, мы горели в этой лихорадке, не в силах оторваться друг от друга. Мы дышали друг другом, нашим смешанным дыханием. Губами я ловил ее стоны, а мои руки гладили ее грудь, отчего она выгибалась дугой. Я плюнул на все и спустил вниз корсет ее платья, полностью оголяя грудь. Слегка приподняв ее, заставив тем самым встать на цыпочки, я прижался к ее груди губами, посасывая набухающий сосок. Вевина выгнулась дугой, подставляя свое тело моим ласкам. Прижав ее еще сильнее, я больно укусил ее за сосок, отчего она вздрогнула, но не крикнула. Оторвавшись от груди, я поставил ее на пол, задрал платье и выбросил трусики, предварительно порвав их.
- Эй!
- Молчи, - заткнул ее я, снова начав играть с ее сосками губами. Но мне было этого мало, мне хотелось большего. Встав перед ней на колени, я закинул одну ее ногу себе на плечо и стал посасывать клитор, лаская ее пальцами. Она застонала и выгнулась дугой, прижимая мою голову к себе. Я выпивал ее влагу, я заставлял ее страдать, останавливаясь на короткие секунды, чтобы услышать ее возмущенное мурчание. Когда она кончала, мне пришлось крепко держать ее, чтобы она не упала. Я встал, чтобы развернуть ее и, прижав к своему телу, войти сзади, но у нее явно были другие планы: впившись мне в губы поцелуем, она расстегнула мне ширинку и взяла в руки мой член. Затем, опустившись на колени, она посмотрела на меня снизу вверх и прошептала с коварной улыбкой на губах:
- Теперь моя очередь.
И она выполнила свою угрозу, но что за сладкая угроза это была: ее губы вбирали меня почти на всю длину. Иногда она отрывалась, чтобы обвести кончиком языка головку члена и заставить меня судорожно втягивать воздух. Пару раз я был на грани, но она не давала мне полного расслабления, улыбаясь довольной улыбкой. С такой же улыбкой я взял ее волосы и сжал в кулак, заставляя подниматься. Второй рукой я закинул одну ее ногу себе на талию, а затем и вторую, отпустив волосы.
- Держись, - коротко бросил я, раздвигая ее мокрые складки и входя в нее одним резким движением.
Она сжала свои ноги вокруг меня, невольно освобождая одну мою руку. Снова схватив ее за волосы, я потянул ее голову вниз, открывая доступ к шее. Жилка на ее шее билась неровно, будто стремилась выбраться наружу. Я прикусил ее, чем вызвал очередной стон и продолжил раскачивать Вевину, медленно выходя и быстро входя в ее горячее мокрое лоно. Уже на пике наслаждения, когда мы оба знали, что каждый из нас на грани, она крикнула мое имя. Я улыбнулся, но она повторила мое имя уже озабоченной интонацией.
- Я не...собираюсь...останавливаться, - ответил я, подводя обоих все ближе к пропасти удовольствия.
- Ммммм, - простонала Вевина, но все же продолжила говорить, - Кажется, я нашла подсвечник.
Резко остановившись, я спросил где она его видела.
- Он прямо перед моими глазами. Поставь меня, - ответила она, пытаясь слезть с меня.
- Исключено, - покачал я головой, прижимая ее тело к своему, не давая шевелиться, - говори куда идти.
- Я сказала поставь меня.
- Веди сказал, - отрезал я, смотря ей в глаза.
Аккуратно, стараясь не задевать предметы, я дошел до полки около самой двери, с которой Вевина достала подсвечник.
- Взяла его в руки?
- Ага.
- Отлично, - бросил я, затыкая ей рот поцелуем и начиная врываться в нее еще быстрее и реще. Ее крики удовольствия приглушались моим поцелуем, а подсвечник стал больно впиваться мне в ухо, но все это было не важно: мы оба достигли грани удовольствия и нырнули в него вместе, переплетясь в тесном объятии. Открыв глаза, она удивленно посмотрела на меня, а я все не мог ее отпустить. Опустив свой взгляд вниз, я увидел ее оголенную грудь и прижался к ложбинке между ними, стараясь отдышаться. Казалось, что мы целую вечность простояли в столь тесном объятии, где я поглаживал ее спину вдоль позвоночника, а она гладила меня по голове. Но нам нужно было выбираться отсюда и как можно быстрее. Поэтому поставив ее на пол, я дернул лиф ее платья вверх, но грудь не хотела залезать обратно. С загадочной улыбкой на губах, словно тайна одевания таких платьев была недоступна для мужчин, отвернулась и стала приводить себя в порядок. Я занялся ровно тем же, но это было трудно сделать, когда перед твоими глазами маячила сладкая попка, а по ноге стекало твое семя. Как только Вевина развернулась ко мне лицом, я наклонился и пальцами вытер дорожку из себя, собирая все это в своей руке. Вевина вздрогнула, но не оттолкнула меня. Выпрямившись, я достал платок из своего кармана, но Вевина взяла мою руку и слизала с моей ладони сперму, проглатывая ее медленным глотком и улыбаясь при этом лукавой улыбкой. Улыбнувшись в ответ, я припал к ее губам долгим поцелуем, снова начиная наше безумие. Но сейчас ему было не время и не место, поэтому я отстранился от нее, взял подсвечник в одну руку, а другой обнимая Вевину за талию, сказал:
- Нужно вернуться и узнать как там поиски других предметов, - говоря это, я подтолкнул ее к двери, прижался сзади и вывел из помещения, увидев в отражении стекла висящие на хоботе одного из керамических слоников порванные трусики. Будем считать их небольшим подарком этому месту.
Выйдя в зал, мы посмотрели на Марко со спутницей (!).

...

Анна Дюваль:

Фантасмагория такая фантасмагоричная))))

Ребята, ещё раз:
- для тех, кто не успел отыграть возвращение - вы можете его играть, когда вам удобно. Но только возвращение.
- как только вы оказались в Фалам Кнок, вы можете написать, что:
осмотрелись/признались в любви/выдохнули/вздохнули с облегчением и т.д. Но не более! Считайте, что до окончания второй партии вы застыли и ждёте с найденным предметом в руке.
- как только мы сыграем вторую партию, будет открыт ключевой момент игры, который наступил после возвращения персонажей в замок. Но только по окончании партии номер два.
- у вас будет сколько угодно времени на доигрывание ваших сюжетных линий и написание эпилогов, но только после окончания второй партии.

п.с. Я понимаю, что персы ещё живут и требуют продолжения)) Оно будет, но сначала давайте узнаем, с чего всё начиналось)
Всех люблю.

...

Тобиас Спенсер:

Вот тут-то я всем и отвечу)
Как переполошились-то


Только лишь Великобритании?

*пожимаю плечами* Вполне себе обычно

Век живи - век учись))))

Я - самый активнейший любитель природы! )))) Активнее меня просто не бывает)))

Ты что, пуговицы это не для меня)))

Как главный извращенец всея Мира Великобритании заявляю: Все пуговицы Великобритании твои, брат! Радуйся!

Будь мы в одной локации, я бы не стал такого вытворять))) Я бы сорвал почку с дерева и молча теребил бы ее в кармане, выжидая подходящего случая)

Я не некрофил, друг! Только живые деревья, только хардкор!

Все слышали?? ))))) Я буду его ждать!))))

...

Гарет Дженкинс:

Пылающая высота

Все начали искать предметы, рассредоточившись по самолёту. Дженкинс старался не думать о том, где он находится, но верхнюю пуговицу на рубашке всё же расстегнул, а галстук давно был снят и где-то валялся. Он не знал, на какой высоте они летят, и не хотел знать. Если бы это была подводная лодка, было бы гораздо легче. Но вряд ли кто-то бы спрашивал жертву, где ей удобнее принимать пытки.
А когда они с Хэйзел вошли в спальню, у Гарета словно тумблер в голове переключился. Или в другом месте. Все мысли о самолёте, своих страхах, как-то выветрились и осталось обострённое чувство потребности. Потребности хотя бы прикоснуться к девушке, которая стойко выносила любые трудности, которая захватила его внимание ещё до того, как он это осмыслил.
И всё же, Дженкинс попытался взять себя в руки, думая о том, что не место для романтики или чего-то ещё.
Но, когда Хэйзел села на кровать, стало понятно, что выдержка у Гарета - явление временное и ненадёжное.

Дженкинс не спеша подошёл к кровати, присел рядом и немного наклонился к Хэйзел.
- Даже не думай о таком. Мы обязательно выберемся.
Её запах, глаза, находящиеся так близко, губы, которые она облизала, разорвали у Гарета последнюю нить самообладания. Он зарылся рукой в мягкие светлые волосы и поцеловал манящие губы. Мягко, нежно скользнув языком внутрь. И весь мир вокруг со всеми его странностями и фантасмагорией в один миг стал далёким и неважным. Разум туманило, кожу пальцев покалывало от нетерпения и он не мог отказать себе в удовольствии погладить шею Хэйзел, нежную кожу за ухом, затылок. Поцелуй пришлось прекратить из-за нехватки воздуха, но, немного отдышавшись, они снова слились в поцелуе. Казалось, теперь ничто не способно их разделить. Гарет прижимал к себе Хэйзел, словно боялся потерять или отпустить. И она отвечала ему такими же объятиями, порывистыми и жадными.
- Ой.
Сначала Дженкинс не понял, в чём дело. И тут Хэйзел достала дырокол, на который она оперлась одной рукой, чтобы поудобнее устроиться на кровати.
- Интересно, что он тут делает? - задумчиво произнёс Гарет и выбросил со смехом ненужный предмет. Он не хотел отвлекаться от столь приятного занятия.
Когда в очередной раз стало не хватать воздуха, и они отстранились друг от друга, отчётливо стал ощущаться запах дыма. Не было понятно, откуда он взялся, но, как известно, где дым, там и огонь.
- Хэйзи, милая, по-моему, снова начинаются тяжёлые времена в нашей жизни. Давай искать эти чёртовы ключи.
Он взял её лицо в ладони и посмотрел в глаза.
- А когда мы выберемся отсюда, то я не хочу, чтобы мы расставались. А мы обязательно выберемся. Ты согласна?
И, когда девушка ответила, они начали лихорадочно всё переворачивать вверх дном. Сначала всё летело на пол, но дым с каждым разом всё больше усиливался. Тогда они поняли - это не спроста. Дальше поиски проходили осторожнее и с дружным кашлем. Дженкинс старался по возможности больше территории обойти, чтобы Хэйзел осталось поменьше.
У них ничего не выходило. Никаких ключей, или их изображений не было и в помине и Гарет начал думать, а не ошиблись ли они. Может, эта надпись вообще не имела никакого отношения к их ситуации? И, может, никому и не нужно делать им подсказки, как выбраться?
И тут взгляд его упал на прикроватные столики. На одном была лампа. А с другой стороны кровати стояла ваза. Хэйзел в это время старательно изучала предметы на зеркале. Кто лучше это сделает, если не девушка? Да еще такая утончённая, как его Хэйзел. А то, что она - его, было таким правильным и верным, как ничто иное.
Гарет осмотрел вазу со всех сторон. Она показалась ему тёплой. А возможно, это было всё от стресса. Но главное, на вазе внизу, было изображение ключика. Дженкинс поднял вазу над головой и торжествующе потряс её.
- Есть! Я нашёл! Мы выберемся. Обязательно выберемся. В глазах у Хэйзел засветилась надежда. А это было дороже всех артефактов мира.

...

Исдис Гирдирдоттир:

Экспресс в никуда.

Исдис замерла.
-Это всё из-за меня, да? - Он почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Ну, почему она была такой непутёвой?!

-Я не знаю! - Злясь на саму себя, Исдис послушно шла за Кестером, с ужасом наблюдая за жуткими птицами. 
Пол уже устилал ковёр из чёрных перьев. 
-Я перебрала десяток вещей! 
Они нырнули в следующее купе, и Кестер быстро пересмотрел вещи. Он, как всегда, быстро взял ситуацию под контроль. Исдис вдруг почувствовал себя истеричкой. И вместе с тем, на неё нахлынула уверенность, что они со всем справятся. Точнее, справится Кестер.
Исдис послушно стояла у входа в купе, стараясь ничего не трогать. Она молча ждала, пока Кес переберёт всё содержимое, и любовалась им. Он был так занят и сосредоточен, погружён в свои мысли. Исдис задумалась, и, когда Кес показал ей красавицу-куклу, вздрогнула от неожиданности. 
На кукле был точно такой же ключ, как на книгах и билетах. Неужели, это она?

Поезд не замедлил свой ход, наоборот, казалось нёсся ещё быстрее. 
-Там было две книги, помнишь? Одна про куклу, а вторая... Про маску! Может, нужно ещё найти маску?
Исдис осмотрелась. Она и сама не знала, чего ждала. Маска не появилась. 
Они вышли из купе. Исдис уткнулась взглядом в пол. Устланный птичьими перьями, он воровал звуки их шагов. Перо. Ещё одно. И ещё. Исдис вдруг остановилась и подняла одно из перьев. Оно было немного не таким, как остальные. Не совсем чёрное. Скорее, тёмно-тёмно-серое, с глубоким синим отливом, который и придавал чёрный цвет. Исдис тронула Кестера за плечо:
-Это перо цапли... Я читала... - Исдис запнулась, решив пока не говорить про блокнот матери, - Я читала, что цапля помогает тем, кто в опасности. Смотри...
Исдис указала пальцем на перья. Тонкой линией они бежали вперёд, словно указывая им дорогу. 
-Идём.
Исдис опередила Кеса, следуя за цепочкой перьев. Они тянулись почти невидимой нитью. И у очередного купе обрывались. Кестер открыл дверь, и они прошли в необычное купе, словно из восточной сказки. Воздушные занавеси на окнах трепетали от потоков воздуха врывающихся в открытое окно. На разобранной кровати лежал открытый чемодан со множеством вещей, которые так и манили к ним прикоснуться. Исдис вертела головой, рассматривая экзотичное купе. Тяжело вздохнув, она всё-таки подошла к чемодану и начала перебирать вещи. Поезд уже летел, и в окне мелькали искры из-под колёс. Ни намёка на маску! Может, название книги и предмет - всего лишь совпадение? Кес обследовал какую-то сумку, положив рядом с собой куклу. 
Поезд дёрнулся, и бокал вина, стоявший на столике, упал на бок и покатился по гладкой поверхности. Вино тонкой струйкой полилось на пол. Исдис следила за прерывистой линией, и тут её взгляд упал на чёрный шёлковый халат на одном из кресел. Из-под халата выглядывал золотистый край какого-то предмета. Исдис подошла к креслу и убрала халат. В кресле лежала изящная маска, которую можно было увидеть на венецианском карнавале. Исдис медленно протянула руку и коснулась маски. Если скорость и увеличилась, то сейчас это уже сложно было заметить. Она взяла маску и перевернула другой стороной. На тёмной поверхности золотой краской был нарисован ключ.

...

Марко Гаттини:

В плену у прошлого

Гаттини немного поразмыслил прежде, чем ответить, пытаясь представить искомые предметы.
- Вряд ли не увидим. - Наконец сказал он. - Достаточно сложно изобразить ключ на лампе, часах, пудренице и подсвечнике в каком-то недоступном человеческому глазу месте. И дна у них нет. - Ободряюще улыбнулся Марко девушке и продолжил осматривать полку. Даже короткого взгляда на Морин было достаточно, чтобы кровь снова закипела, настойчиво напоминая о неудовлетворенном желании. И удовлетворить его сейчас представлялось Марко невозможным - даже если бы Морин была не против, а судя по ее отклику на его поцелуй, ее тело тянулось к нему также, как его - к ней, место для этого было неподходящее. Тут даже прислониться ни к чему невозможно - они бы перебили весь антиквариат ко всем чертям и утонули бы вдобавок... А возможно, ему просто не хотелось торопиться в таком деле... ведь они здесь не одни.

Из этих возбуждающих размышлений его вырвала Морин, говорящая о том, что она не умеет плавать.
- Ничего, зато я умею. Я посажу тебя на свои плечи и буду держать над водой до тех пор, пока не умру от переохлаждения как герой Ди Каприо в Титанике. - Мрачно отшутился Марко и откашлялся, осознав, как хрипло прозвучал его голос. И тут до него дошло...
"Дочь известного режиссера Рори Брэдигана"? Святая Мадонна! Он прошел с этой женщиной практически огонь, медные трубы и в самом прямом смысле воду - и только сейчас узнает, кто она. Зато в своих мыслях он уже ее раздел... Марко снова провел рукой по волосам и подавил вздох, сосредоточившись на поиске часов или лампы. Статуэтки, шкатулки, еще статуэтки... Его взгляд за что-то зацепился, но Марко опять отвлекся на голос Морин.

Тон у нее был шутливый, а вид потерянный. Какая же она необыкновенная! Он в сотый раз порадовался, что с ним во всех передрягах оказалась именно Морин, способная не терять присутствия духа, как бы ни было ей тяжело. И он осознал, что то, что чувствует к ней - это что-то большее, чем просто желание секса. Секс низверг бы все, что было между ними, в пучину животных инстинктов, которым он подчинялся, соблазняя очередную модельку. Но ведь она не одна из тех, с кем можно поразвлечься одну ночь без всяких обязательств... Чтобы ослабить напряжение в паху, Марко переместился с корточек на колени, меняя позу и отмечая, что вода все прибывает, поднявшись уже гораздо выше щиколоток. Он снова сосредоточил свое внимание на полках, вспомнив, что его насторожила какая-то статуэтка и, найдя ее взглядом, пригляделся к ней повнимательнее. Два золотистых ангела украшали ее верхушку, а низ мешали рассмотреть другие статуэтки. Марко наклонился поближе, стараясь увидеть сквозь зазоры другие части предмета и ему показалось, что он видит стекло. Решив рискнуть, Марко вытянул статуэтку и обнаружил, что это часы. Он осмотрел их со всех сторон и увидел выгравированный на подставке ключ. Благодарение Богу! Он встал, отряхнул брюки и услышал голос Морин:

- А я нашел часы. - откликнулся он. - Лампу сейчас достанем. - добавил Марко, подходя. Морин стояла на стуле, соблазнительно выпятив попку. Он втянул в себя воздух, думая, будет ли конец испытаниям его самообладания? Аккуратно взяв девушку за талию, он опустил ее на пол, а сам встал на стул. Прежде чем касаться лампы он осмотрел ее, но ключа не увидел. Ладно, будь что будет. Он снял лампу и повертел ее в руках, выискивая ключ. Его не было. Он осмотрел лампу еще раз, более тщательно, и тогда заметил, что маленький ключик выцарапан на ее крышке. Марко протянул находку Морин и спустился.
- Это она. - сказал он и увидел, как из второго зала выходят Тобиас и Вевина:

Марко взял в руки часы и показал им:
- Мы все нашли. А вы? - спросил он и, когда в ответ ему продемонстрировали пудреницу и подсвечник, понял, что вода, только что доходившая чуть ли не до колен, убывает и реальность меняется...
Они снова оказались в каминном зале. За столом. И он, и Морин. Тут же лежал забытый им айфон и их закуски. Неужели это все?.. - мелькнула в голове недоверчивая мысль. Марко потянулся к Морин и взял руку девушки в свою - это было уже так привычно... и ему совсем не хотелось с этой привычкой расставаться. Он улыбнулся.

...

Эда Вебер:

Пещера с сокровищами, ключи, заумные подсказки на латыни… Эда не могла отделаться от мысли, что они непостижимым образом оказались внутри одной из любимых компьютерных игр Джарвиса. Чтобы перейти на новый уровень, нужно собрать нужные предметы и с их помощью разгадать головоломку.
Шон нашел первый ключ, оказавшийся жемчужным ожерельем. Осталось еще четыре. Хорошо, что к ним присоединились Виктория, Габриэль и парень, представившийся Эроном.
Вместе они быстрее справятся с заданием. Вторым ключом по-идее должен быть веер. Эда растерянно оглядела пещеру, прикидывая, где мог находиться еще один тайник. Черт. Мозг наотрез отказывался соображать. И виной всему этот развратник Макгрит. Серый камень, на котором они только что предавались дикому животному траху, еще остыть не успел, а она опять его хотела. Низ живота свело судорогой. Все тело ныло в сладостной истоме, помня каждое порывистое движение и жесткое властное прикосновение. Эда теперь неделю на пятую точку присесть не сможет, но оно того стоило. В момент их быстрого голодного соития холодная и расчетливая Эдвина Вебер готова была душу дьяволу продать, лишь бы Шон не останавливался и брал ее так, как хотелось ему – то нежно и бережно, заботясь об удовольствии женщины, то грубо и напористо, будто наказывал за то, что у обоих слетели тормоза и они мчаться на предельных скоростях. К черту осторожность. В жизни должно быть место безумию. Женщина порывисто вздохнула , почти зло зыркнула на ходячее искушение. Она не сможет им насытиться. Никогда. Одержимость им сродни неизлечимой болезни. Она не испытывала такого ни с одним мужчиной. Да и вряд ли испытает когда-нибудь. Губительная, разрушительная страсть, которая способна уничтожить, если не взять себя в руки. Здесь они на равных. Шон и Эда. Мужчина и женщина. Без прошлого. Без обязательств и претензий. Но стоит вернуться в реальность – и все изменится. Он не выживет в ее мире взрослых игр с запредельно высокими ставками, где каждый следующий ход может стать последним. Ей нет места в его жизни просто потому, что Солнце и Луна вращаются в разных плоскостях. А то, что происходит между ними сейчас – аномалия, полное затмение, которое случается единожды на десяток перерождений. Иллюзия слияния двух планет, чьи орбиты непостижимым образом пересеклись на просторах Вселенной, чтобы разойтись, оставив после себя стынущий в вакууме пепел воспоминаний.

Кому как не ей знать. Но легче от этого не становилось.

Эда страстно ответила на поцелуй, выпивая дыхание Шона. Жадно. Горячо. Нагло демонстрируя, что имеет на это полное право. Сейчас он принадлежит только ей, даже если через минуту иллюзия рассеется и она останется наедине со своими тайными желаниями.
Порывисто обняв мужчину, Эдвина привстала на носочки и обвела кончиком языка чувствительное местечко у него за ухом, прикусила зубами до крови. Мужчина дернулся, со свистом втянул воздух , но не оттолкнул, будто выжидал, на что еще способна скандальная извращенка. Со стоном удовлетворения Эда собрала алые капли губами, упиваясь непривычным вкусом. Зализала ранку и опять присосалась к источнику изысканного удовольствия.
- Мой знак. Чтобы легче было найти тебя, если вдруг потеряю. – Шепнула на ухо и нехотя отстранилась. – Пошли. Мы не знаем, сколько времени осталось.
Она вновь взяла в руки свиток и долго рассматривала его. На пергаменте кроме фразы "Если не знаешь, то не найдешь, если знаешь, стоит лишь спросить..."
были нарисованы квадраты, образующие странный рисунок. Чернила выгорели, но послание было вполне читабельным. Глупость какая. Если это карта, то как ее читать? Должна же быть хоть какая-то зацепка. Проворачивая в руках пергамент, Эда откинулась спиной на вновь подошедшего Макгрита.
- Ты прав, все не случайно. Знать бы только, с какой целью нами играют. Ну полный же идиотизм на первый взгляд. Но каждая мелочь - часть сложной комбинации. Не спутать бы ничего. Не знаю как ты, а я очень хочу выжить. – Хмыкнула, чувствуя, как мужские руки смыкаются вокруг ее талии. – Хотя бы для того, чтобы опробовать на прочность дубовый стол в кабинете Дугласа. Ммм, как тебе идея? - Присмотревшись к рисунку, Эдвина едва не стукнула себя ладонью по лбу. Ну конечно. Как она могла не заметить элементарную закономерность. Осталось определить стартовую точку. Ею вполне мог быть каменный «алтарь».
- Мистер Макгрит, разрешите пригласить вас на белый танец? - Сжав теплую мужскую ладонь в своей, Эда тихо ассмеялась. – От соло я не получу и десятой доли удовольствия.
Ее расчеты оказались верными. Как только Шон довел ее в ритме медленного вальса до дальнего угла пещеры, дно пещеры вновь дрогнуло и начало проваливаться прямо под ногами с пугающим звуком. Охнув, Эда спрятала лицо на груди Шона, ожидая, что они вот вот полетят вниз. Но ничего подобного не произошло. Оказалось, что они стоят на первой ступени высеченной в скале лестницы, уходящей глубоко в недра системы пещер. Прихватив еще один факел, Эда и Шон начали спускаться вниз.
- Подожди. - несколько шагов на подгибающихся от усталости ногах – и Эда замешкалась, вглядываясь в темноту перед собой. – Если это ловушка? Просто… это странно прозвучит, но я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось по моей вине. Правда, мне не все-равно. Давай, я спущусь туда одна?
Могла не спрашивать. Твердолобый шотландец! Он всегда такой упрямый? Когда они трахались как животные, ее это вообще не волновало. Теперь Эде хотелось хорошенько стукнуть Шона….
Внутри обнаружилась огромная галерея заваленная всевозможными сокровищами. Пришлось в буквальном смысле шагать по россыпи золотых монет и драгоценных камней, чьи грани хищно сверкали, отражая слабый свет.
- Что за дерьмо? – стоило Эде сделать несколько шагов, как насыпь ценностей под ногами пришла в движение.
"Чем больше люди имеют, тем больше желают иметь" – промелькнуло в охваченном паникой мозгу.
Она не помнила, кто первым прокричал название искомого предмета. Светящаяся фиолетовым сиянием подсказка с изображением веера на несколько секунд возникла на кованом сундуке в дальнем конце комнаты. Пока они добрались на место, галерея была уже наполовину заполнена сокровищами и от стремительно приближающегося свода пещеры из отделяли каких-то пару метров.
К счастью сундук оказался открыт. Простой черный веер, отмеченный знаком полумесяца покоился на груде необработанных алмазов. Эда в жизни ничего подобного не видела. Рука сама потянулась к камню, весившему минимум сотню карат, а глаза загорелись алчным огнем.
- Пусти!!!! – вожделенная игрушка уплыла из-под носа, а сама Эда взмыла в воздух…
Обратный путь она преодолевала наблюдая мелькающие перед глазами аппетитные упругие ягодицы Макгрита, переброшенная через широкое плечо.
Задыхаясь, Шон взлетел по лестнице и вытолкал Эду на поверхность и откатился вместе с ней подальше от края лестницы.
- Ненавижу. Это был самый большой бриллиант в моей жизни. Я требую равноценную компенсацию! – Эда приподняла голову, упираясь ладонями в грудь Шона. В глазах плясали проказливые чертики. Лежать на нем спокойно, не ерзая оказалось той еще пыткой.

...

Роуз Пэйтон:

Где-то там, где тлеет надежда...

Есть ли средство, способное принести успокоение душе, что не знает покоя? Душе, которая постоянно что-то ищет, обрекая себя на страдание в поисках той истины, которая была бы ей желанна. Правда - для каждого своя. Та, что позволяет раскрасить мир яркими красками или наоборот заляпать все оттенками темных тонов. Человек видит лишь то, что хочет видеть, слышит то, что жаждет услышать, верит в то, во что хочет верить, призывая на помощь надежду. Самое страшное, если надежда равна нулю.

Роуз трепетала под руками Энтони, разрываемая на части тем, что клокотало в ней, что пробудил в ней этот незнакомец с золотыми глазами. Жажду обладания, желание и нетерпение, сродни помешательству, от которого она изнемогала и равное которому по силе еще никогда не переживала за свой не такой уж недолгий век.
Он называл ее золотой рыбкой, которая сулила исполнение желаний. Если в чем-то она и похожа на нее, то лишь тем, что запуталась своими золотыми плавниками в том, где правда, а где вымысел, затерявшись где-то между мирами. Утянутая сладкими золотистыми сетями на самое дно, она бьется там, не в силах отыскать путь к поверхности. Ведь ее так тянет эта пропасть, ставшая бездной. Ее затянуло туда бурным водоворотом переживаний, который вытаскивал на свет страхи. И она плыла в эти сети по своей воле, зная, что после обязательно наступит отрезвление.
Но чего ей это будет стоить? Свободы? Жизни? Какова цена нахождения Роуз в этом месте, что затерялось где-то между?
Цепляясь за плечи Энтони, она будто хваталась за невидимую надежду, что все будет так, как должно быть. Она была готова принять любой исход, одержав ли победу или же оказавшись побежденной, но не сдастся без боя. Ныряя поглубже в эту глубину, которая манила в себя, сверкая золотистой пыльцой, Роуз все же нашла нечто действительно важное и ценное, то, чего была лишена по своей собственной воле - путь к себе истинной, та, что словно была заперта в темной темнице, жалко прозябая свои человеческие дни. А тот, кто помог отыскать этот путь, сейчас сладко терзал, заставляя изнывать в жажде по нему.

Что он знает о боли? О том, каково это - корчиться в муках, страдая? Боль убивает, пожирая душу, оставляя после себя лишь черноту, вынуждает заниматься самокопанием, себяжалением. Когда-то она сумела преодолеть ее, найдя в себе силы бороться. В той жизни, которая осталась где-то там, за океаном, на краю той вселенной, в которой Роуз обитала раньше. Но та боль, которая жила в ней сейчас, носила не черный цвет. Она была искристо-золотистой, невесомой, словно пузырьки шампанского, что растворяются на языке и бьют в самое сердце.
Запрокидывая голову и прикрывая затуманенные глаза, Роуз словно сквозь дымку этой самой золотистой пелены вглядывалась в лицо Энтони, чувствуя касания его руки, которая лишь больше распаляла, заставляя тело биться в крупной дрожи. Она касалась его в ответ, порывисто скользя ладонями по гладкой коже, изучая каждый миллиметр, до которого могла дотянуться, царапая и оставляя свои следы-метки. Сейчас она превратилась в натянутый нерв, одно прикосновение к которому вонзало в тело миллионы невидимых болезненных игл, что жалили сладкой болью, растекаясь по венам обжигающей лавиной. Чтобы хоть как-то облегчить свои страдания, Роуз порывисто подавалась навстречу пальцам Энтони, его совершенному телу. Она умоляла его стонами о том, чтобы сжалился, запуская пальцы в золотые локоны, что щекотали ее лицо, шею, грудь, извивалась, чтобы быть к нему еще ближе. Лишь бы только дал, о чем так отчаянно и грозно просила. Его. Одного его. Ведь так нуждалась в Энтони, пока существовала в этом чужом мире. Иначе она растерзает его. Найдет в себе силы и прикончит, будь он хоть тысячи раз бессмертным.

И Роуз кричит под накатившей волной долгожданного оргазма, ставшего желанным высвобождением от болезненной пытки, которую для нее устроил Энтони, до боли сжимая его ножками, лишь бы только был ближе в этот упоительный момент, разделив с ней эту сладкую смерть и воскрешение. Лишь бы только не останавливался, продолжая убивать собой.
Чего он желал? Желал посмотрел, насколько она стала от него зависима? Эта зависимость сродни наваждению, которое будет преследовать Роуз неотступно, куда бы она не решила отправиться дальше, какой бы путь ей не был уготован.
Чего он хотел? Хотел убедиться в том, что проник к ней под кожу, отравляя собой, словно сладким ядом, умереть от которого было не страшно? Она умирала в его руках, возрождаясь вновь, пока ощущала его резкие сильные толчки, взлетая к самым звездам, как он и обещал, выбивая их нее громкие стоны, пока заполнял собой не просто на физическом уровне. Это нечто гораздо большее, чем просто физиология и простое удовлетворение диких инстинктов. Это что-то, что пока не имело названия, но уже существовало в ней. И быть может, существовало и в нем. Быть может…
Или, движимый лишь эгоистичными желаниями, Энтони просто наслаждался своим триумфом над простой смертной, которая позволила делать с собой все, чего он хотел? Все, чего хотела она… А Роуз хотела ощущать в себе его как можно глубже, как можно полнее и острее, до сих пор чувствуя на своих губах его вкус, что смешался с ее собственным. Вкус, один на двоих, вкусив который, она стала заложницей собственных желаний. Желаний, одних на двоих.
Подаваясь навстречу Энтони и отвечая на толчки его покрывшегося влажной испариной тела, что перекатывалось напряженными мышцами под ее нетерпеливыми ладонями, сквозь шум в голове Роуз услышала слова, которые вернули с небес на землю.

Все еще пребывая в объятьях неги, которая разливалась по телу, ей показалось, что она ослышалась. Он просит ее остаться? В этом странном мире, который так похож на иллюзию? С ним? С тем, кого не знала, но пыталась понять? С тем, кто так до сих пор и не ответил на ее вопрос о том, почему она оказалась здесь?
Она не могла сейчас ясно мыслить. Не в этот момент, когда слушала сдержанные стоны Энтони, который догонял Роуз, вбиваясь в ее тело до упора, до сладких спазмов, что вновь накрыли с головой и ее, заставляя выгибаться, прижимаясь грудью к его груди и крепко обнимая за шею, так что слышала гулкие удары сердца Энтони. Или это так громко бьется ее сердце, отдаваясь эхом в его груди? Бессильно опустившись на Роуз и удерживаясь на локтях, чтобы не раздавить, Энтони уткнулся лбом в песок около ее головы и переводил дыхание, восстанавливая силы. Крепко удерживая его ножками, Роуз не давала Энтони выйти из себя, наслаждаясь моментом и запечатывая его глубоко в подсознание.
Посмотрев в небо, которое теперь было окрашено в глубокий оттенок темно-синего, увидела в нем сияющие звезды, что сверкали, переливаясь теплым мерцающим светом. Время в этом месте жило по своим законам, подвластное желаниям мужчины, тяжесть тела которого Роуз впитывала в себя, словно необходимый для дыхания воздух.
Он все же показал ей звезды, вознеся на вершину блаженства, которое все еще жило в ней яркими отголосками наслаждения, что разливалось под кожей теплой волной.
Почувствовал шевеление Энтони, Роуз повернула голову на бок и столкнулась глазами с взглядом Энтони, который пытливо смотрел в ее лицо, ожидая ответа на его предложение. Перекатившись на бок, он увлек ее за собой, так что Роуз оказалась сверху, удобно устраиваясь на горячем теле своего любовника.
Роуз чуть нахмурила брови, не отводя взгляда, и коснулась усталого лица Энтони, который просил ее разделить с ним существование в этом месте, пока бережно обнимал за талию, удерживая на себе. Он получил от нее так много. Или ему мало этого? Мало того, что она добровольно дала ему? Неужели он желает чего-то большего, чем просто секс? Или это просто глупые надежды маленькой балерины, которая все еще продолжает танцевать, хотя пружина вот-вот даст трещину.
- Начинаем что? - негромко спросила Роуз под звуки накатывающих на берег волн, пока касалась пальцами мягких губ Энтони. - Разве можно начать то, что ты уже давно начал? Сколько времени прошло с того момента, когда ты меня украл сюда? Сотня лет? Две? А может, тысяча? - Где-то там, где громко стучало сердце, сейчас разливался густой страх. А хрупкая пружина, что давала жизнь миниатюрной фигурке маленькой балерины, натянулась еще сильнее, жалобно поскрипывая. Роуз привстала, опираясь ладонями о грудную клетку Энтони, не в силах лежать спокойно. - Разве ты не получил то, что хотел? Мое тело, которое плавилось под твоими руками. Мои крики, которые выбивал собой. Мои стоны, которые слышали даже звезды. Мои прикосновения, которыми я жадно ласкала тебя. Что еще тебе нужно? Хочешь и дальше мучить меня, обрекая на одиночество в этом иллюзорном мире, который создал?
Гонимая прочь от Энтони страхами, которые вновь обуревали ее, заполняя собой, Роуз вскочила, отходя назад, любуясь совершенным телом, что лежало перед ней на песчаном пляже под мягким светом небесного светила. Энтони приподнялся на локтях, глядя на нее. А Роуз не знала, что ответить. Она боялась. Боялась быть просто игрушкой, которая вскоре надоест. Игрушкой, которую выбросят за ненадобностью, заточив в этой ловушке на веки вечные.
Сделав еще один шаг назад, Роуз отвернулась, чувствуя, как ноги лижет накатывающая волна. Задрожав, словно от холода, подняла руки, обнимая себя за плечи. И заметила, как в лучах светила этого мира на пальце сверкнуло кольцо. Резко дернувшись, выставила руку перед собой, глядя на золотистый ободок с камушками, как на ядовитую гадюку. Оно всегда был символом того, что Роуз смогла выжить, переживая худшие дни своей жизни и одерживая победу над тем, что могло убить ее. Сейчас это кольцо казалось символом боли. Боли алого цвета, цвета красного заката, который разливается перед бурей. Яростно стащив с пальца колечко и до боли стискивая зубы, Роуз с остервенением отшвырнула его куда-то в воду, слушая, как оно жалобно ударилось о поверхность воды перед тем, как пойти на дно. До боли закусив нижнюю губу, Роуз заправила за уши растрепавшиеся волосы, которые трепетали под порывали невесть откуда взявшегося ветра, и задрожала, желая, чтобы Энтони обнял ее, согревая своим теплом. Но не смела попросить сделать этого. Потому что боялась. Страхи питают боль, делая ее непереносимой.

...

Николь Доре:

Снова Фалам Кнок

Что это было? Сон? Морок? Воздействие вина, на время затмившего рассудок? Тот же зал, их уютный столик с вкусным ужином, теплое мерцание свечей, тихая музыка, медом растекающаяся в душЕ. И самый лучший мужчина…
Только от платья остались лохмотья, каблуки сломались, а все тело нещадно ныло от перенесенных злоключений, и это развеяло сомнения о реальности случившегося. Но они все-таки живы… Живы…


У нее не было сил ответить. Слова запеклись в горле, а от признания Киарана сбилось дыхание. И стало все равно, как она выглядит, насколько устала и спустя какое количество ночей уйдут кошмары из-за пережитого. Хотя…
Николь прильнула к груди обнимающего ее мужчины, внезапно понимая, что никаких кошмаров не случится, потому что она будет не одна. И сама ни за что не позволит, чтобы кто-то или что-то вмешалось в его сны, нарушая покой. Останется рядом, пока Киаран нуждается в ней. На все то время, которое он назвал…

...