Святая жатва

Хижина палача.



Хм, Авианна все ждала, когда он скажет ей, чем она пахнет... уж больно его слова походили на начало потери рассудка от слишком долгого пребывания с ней рядом. Может они ошиблись? И на самом деле палач точно так же как и все поддался её чарам? Может, не сегодня-завтра, но скажет то, что отвернет её раз и навсегда?
Мне не нужен раб, слепо исполняющий мои желания. Мне рядом нужен мужчина. Равный. С такой же темной душой, как и у меня, кто сможет понять и принять такой, какая я есть...
Пожалуй, способ проверить это есть.
- Мой милый Кипп, - ни к чему дальше претворяться полу живой, и Авианна села на постели гораздо увереннее, голос тоже прорезался, - я далеко не ангел. Я тебе очень обязана, моей благодарности нет предела, но я не готова к тому, что ты предлагаешь. Поэтому, хочу воспользоваться второй частью твоего предложения. Помоги мне сбежать и отправляйся своей дорогой, возможно, ты действительно сможешь найти ангела и полюбить её...
Я выжидательно смотрела на палача. Сейчас решалась не только его судьба, но и моя. Если согласится, отпустит - значит нужно уходить, пока не сломала его окончательно. А если... но на это я и не смела надеяться...
_________________

Где-то... в Аду

Я вздрогнула, попыталась проснуться, но не могла даже пошевелиться.

Холодно.

Чертовски холодно.

Но больший холод поселился теперь в сердце.

Как я без него?

Как выжить и спастись, если любви больше нет?

Хотелось кричать и ругаться!

Хотелось разнести плен окружающий со всех сторон в мелкие осколки.

Но… я не могла даже открыть глаз.

И ещё слышала смех.

Страшный смех чужака.

Это он виноват в моём заточении.

Это он поймал нас во время проклятого обряда.

Мужчина словно наслаждался моей беспомощностью, и это злило неимоверно.

Вдруг раздался оглушительный треск, так словно ледник раскололся. Смех прекратился, и я почувствовала, как тело начинает ломать в агонии.

Время пришло…

Но нет!

Ещё слишком рано!

Я не готова!

Не сейчас!

Однако, если бы могла двигаться, меня бы уже ломало от боли, разрывающей всё тело на куски.

Такого я никогда ещё в своей жизни не испытывала. Даже огонь Люцифера в крови не причинял такой боли.

Но я даже кричать не могла, или не слышала своего крика.

Я звала.

Звала его, но всё было в пустую.

Но вдруг на лице я словно ощутила дуновение ветерка. Впервые за вечность, проведенную в этом плену. Шевельнувшись, я почувствовала, что ледяной вакуум сковавший меня пришел в движение, словно вибрирующая пленка пузыря. Плотная, но эластичная.

И в тот момент когда я попыталась порвать эту тюрьму, схватки усилились.

Я вцепилась в эластичную пленку ногтями, и ломая их, разрывала её. Боль придала невероятную силу, а может быть ребенок.
Магия нарушилась и я упала на каменный пол той самой комнаты, где и проводила свой ритуал.

От новой схватки искры посыпались из глаз.

- Люци... - хриплый шепот, не то что не позовет его, он даже охрану не вызовет.

Новая схватка, и шипящий вдох сквозь зубы.

- Люцифер! - голос постепенно обретал силу.

Но и этого было мало. Он не слышал, да и не услышит, но, в какой-то момент, я почувствовала в себе дикую и необузданную силу.
По ногам потекла вода, намочив подол моего черного ритуального платья, и в этот момент, я ощутила, как ребенок сам стремится наружу.

- ЛЮ-Ю-Ю-ЮЦИ-И-И-ИФЕ-Е-Е-ЕР!!! - по стене, напротив меня, прошла глубокая трещина, так что вся комната задрожала.

Я даже не думала, что могу так кричать, но даже этот "вопль Банши" не помог.

Он не придет...

Отчаяние захлестнуло с такой силой, что затмило даже боль от схваток.
_________________

Хижина палача.




Здравый смысл требовал согласиться с ее требованиями. В самом деле, кто он ей, чтоб она бросалась в омут с головой?! Кипп сжал кулаки и уже было открыл рот, чтоб подтвердить свои намерения, как глаза жадно уставились на ее тоненький стан, на соблазнительные выпуклости и розовенькие губы, тонкой линией украшающее ожившее личико. Ну уж нет, не для того он рискнул всем, чтоб просто взять и отпустить её!
Кипп скривился в устрашающей ухмылке, сел рядом и властно схватил девушку за подбородок. Глядя в темные, немного испуганные глаза, произнес тоном, не терпящим возражений:
- Только попробуй уйти отсюда и я переломаю тебе ноги! Ты моя, Авианна! Ею и останешься, хочешь ты того или нет! - он властно впился в ее губы поцелуем, наслаждаясь их теплотой и мягкостью. - Я никогда тебя не отпущу, дикая кошка!
И он подхватив её на руки, понес в купальню. Как раз там осталась лохань теплой воды. Ави сопротивлялась, но он не обращал внимания. Донес свою ношу до места назначения и швырнул в широкую лохань. Брызги разлетелись повсюду. Пока девушка приходила в себя от шока, Кипп уже успел раздеться и присоединиться к ней. А вода подостыла! Ну ничего, им с Ави не привыкать. Лохань конечно была большой, но едва их вмещала. Стало тесно. Он ощутил как прижимается к его коже мокрая материя ее сорочки, а сквозь нее бешеное биение ее сердца. Наверное, и его билась точно также.
О, Господи! До чего же она красива и соблазнительна! Не слушая ее причитания, он обхватил обиженное личико руками и притянув к себе, властно поцеловал, но постепенно переходя в нежную атаку губами.
- Ты моя, дикая кошка! И только попробуй сбежать, пожалеешь! - Кипп опустил руки на ее плечи. Они поместились в лохани благодаря полу сидячей позе. Было неудобно, но это все мелочи, в сравнение с той силой, которая им владела.
Кипп не стал рвать на ней одежду, а осторожно снял материю через ее голову, с удовольствиям наслаждаясь мокрым шелком ее волос.
Теперь их обнаженные тела соприкасались. Они были настолько разгоряченными, что нагрели воду. По крайне мере, Киппу казалось что они тонут в адском огне. И снова бешеные поцелуи, крепкие объятия... Он прижимал ее к себе так, будто она действительно собирается сбежать.
-Я тебя не отпускаю! - властно объяснял он между поцелуями. Лаская ее тело, он сходил с ума сам. Как же долго он ждал этого. Даже боль в груди от былого ранения не тревожила так, как неутоленное желание соединиться с нею...навеки!
Насколько позволяла обстановка, он подмял девушку под себя и продолжая покрывать бешеными поцелуями её лицо и тело, осторожно развел её ножки в стороны. Как же неудобно! Но и черт с ним!
Он не смотрел в ее глаза, потому что ничего не смогло бы его остановить. Она должна принадлежать ему и точка!
Никаких слов больше. Теперь в диалог вступали тела. Он овладел ею осторожно, и когда это свершилось, чуть не вылетел из собственной шкуры от наслаждения. На этом осторожность и закончилась.
-Авианна, ты чертова ведьма! - рычал он в моменты их бешеной скачки. Он вонзался в её тело с такой силой, будто хотел насквозь протаранить. Стоны заполнили купальню, чьи именно он не разбирал, - И ты моя!
_________________

7-й день. Бамберг. Темница замка Гайервёрт

Он с трудом приходил в себя, поначалу даже не понимая, кто он и где находится. Тело сотрясала мелкая дрожь, которую сдержать был не в силах. Перед его глазами застыла плотная пелена, черной завесой закрывающая взор. Но, к счастью, со временем она становилась более прозрачной, а вскоре пропала совсем.

Он огляделся.

Тусклый свет проникал из приоткрытой двери камеры, позволяя увидеть грязный пол, толстым слоем покрытый различными нечистотами, и мертвое тело охранника, застывшее в уродливой и неестественной позе. Его взгляд прошелся по серым стенам, разукрашенным потемневшими кроваво-белыми потеками, и наткнулся… на водопад рыжих волос, струящийся по ее белоснежным плечам.

В его мозгу что-то щелкнуло и перед глазами пронеслось то, что в пылу соития он просто не смог осознать. Ее протяжные стоны, зачастую переходящие в надсадные крики и… имя. Его настоящее имя, сорвавшееся с ее уст в миг наивысшего наслаждения.

Он отодвинулся, выпуская любимую из болезненно-сладкого плена своей плоти, оперся о стену - ноги плохо держали его до сих пор, - и протянул ей руку.

– Иди ко мне. - Он не желал даже мгновения находиться вдали от любимой. Вдали от ее подернутого дымкой желания взгляда и тепла объятого пламенем любви сердца, бьющегося сейчас так часто. И выдохнул с облегчением, когда она доверчиво скользнула в его объятия.

Теперь все правильно.

Он отрешился от всего мира. От всей гребанной земной реальности. Всем своим естеством ощущая только ее. Ее радость и счастье оттого, что он рядом.

И тогда она произнесла вслух то, что он так долго ждал. То, чего жаждала вся его грешная душа. И за что он был готов отдать все. Даже свою вечную жизнь.


Вдруг дверь камеры резко отворилась, впечатываясь в стену с оглушительным треском. Возможно, кто-то - хотя чего уж там, все мгновенно обратили бы взор на вошедшего, - но не Люцифер.

Она была смыслом его бессмертного существования.

И потому он не отрывал взгляда от небесной синевы ее глаз, пока сознание Лилитии не покинуло это тело.

Зрачки приходящей в себя Делайлы испуганно расширились, и она могла бы попытаться вырваться, если бы не была заключена в железный обхват рук Люцифера. Левой рукой он легонько массировал ей затылок, а правой поглаживал подбородок в безнадежной попытке успокоить.

- Никто не прикоснется к тебе более, - прошептал он на ухо находящейся на грани истерики девушки и резко дернул за подбородок, одним движением лишая ее жизни. И только после этого он позволил ей выскользнуть из своих объятий.

Люцифер знал, что человеческое сознание не выжило, полностью раздавленное бессмертным сознанием Повелителя Ада. А потому он громогласно смеялся, покидая тело рыцаря Гейлела и глядя прямо в ошалелые глаза Тартхака. Как бы ни пытались, чертовы святоши теперь от Гейлела ничего, кроме безумного смеха, не добьются.
_________________

7-й день. Резиденция Инквизитора.

Он чувствовал, что теряет силу. Что рушится защитный барьер, и одна из ведьм освободилась.
- Проклятье! - выругался мужчина.
Если сбежит и она, всё рухнет. Весь план, так тщательно спланированный рухнет.
Он видел, как её увели, и значит сейчас она в темнице.
Быстро спускаясь по лестнице в подземелье, Астарот чувствовал, что начинает опаздывать.
Найти её не составило труда, но вот картина которую он застал ещё долго будет стоять перед глазами.
Обнаженная Делайла стонет и извивается в объятиях рыцаря...
Против воли демон почувствовал возбуждение от этой развратной картины и тут...
Тут он увидел глаза Лилитии.
И она узнала его.

Не успел он осознать, как почувствовал, что ведьма покинула обнаженное тело аптекарши.
Перевел взгляд на её любовника и узнал... нет почувствовал в нём того, кого вообще не ожидал здесь увидеть. Горящие адским пламенем глаза не могли принадлежать простому рыцарю.

- Будь ты проклят! - прорычал Астарот, когда увидел, как Люцифер убил девушку.
А потом исчез оставив свихнувшегося рыцаря смотреть пустым взглядом перед собой.
Герцог Ада почувствовал, как его сила рушится... ловушка Лилитии лопнула, и у него почти не осталось времени!
Но он будет не он, если оставит этого неудачника, который не смог поймать двух ведьм, наслаждаться жизнью.
Теперь ему нечего терять!
Всё летит к чертям! И именно тогда, когда он был так близок к победе.
Развернувшись почти на негнущихся ногах он стал подниматься наверх, и через несколько минут узнал, что Лотар раненный доставлен в покои.

Ранен? Ну значит добью этого неудачника! - думал разъяренный посланник поднимаясь по лестнице.

Остановившись перед дверью покоев, он не задумываясь принял свой настоящий облик, и вошел с затеменную спальню.



- Ты разочаровал меня, Лотар Франц! - он знал, что сейчас его может видеть и слышать только епископ. - Я просил найти и уничтожить всего двух ведьм! Но ты не справился с этой простой задачей. Я даже написал письмо, внушив настоящему писарю Папы Урбана поставить печать Его Преосвященства. Я развязал тебе руки, но ты поддался магнетизму одной из них, расслабился и в итоге упустил обоих! Ты думал, что попадешь в Рай? Что станешь Святым? - страшный каркающий смех разнесся по комнате. - Как легко было тобой манипулировать! Как легко ты со своим тщеславием попался в ловушку. Нет, Ваше Преосвящнство! Вас ждут в более теплом месте за всё что ты сделал.
Служение Герцогу Ада никогда не откроет тебе дверь в Рай! Ты умрешь! И ты попадешь в Ад! А за то, что не смог выполнить такое простое поручение, я устрою тебе веселое пребывание там! До встречи в Аду, Лотар Франц фон Шёнборн!

И демон исчез, спеша предотвратить разрушение своего плана.

Но он не успел.

Ледяная ловушка Шалимар была полностью разрушена, а вакуум Лилитии был разорван! Сама же ведьма корчилась на полу, рожая ублюдка Сатаны.

- Ну почему же ты не хочешь умереть?! - сорвался он, чувствуя, что теряет контроль.
_________________

Бамберг. Замок Гайервёрт. Апартаменты епископа. Конец 7-го дня

Временами Лотар приходил в себя и видел перед собой лица тех, с кем был знаком. А может это ему так казалось? Ульрик и Тересия пришли проведать его, аббат монастыря Св. Михаила, и еще многие, кого он когда-то знал, и кого никогда не видел. Иногда ему мерещились те, кого он приказал сжечь на костре, и он видел в их глазах безмолвный укор. Единственно в ком он был уверен, что это не видение - это Гарольд. Тот был реален, и Лотар постоянно чувствовал его рядом с собой.

В один из моментов, когда епископ был в сознании, в комнату вошел еще один посетитель. И он был весь - еле сдерживаемый гнев. Лотар узнал его – это был тот самый златокрылый ангел, который приходил к нему во сне с постоянными требованиями и обещаниями. Сейчас он был совсем не похож на того вестника Бога, каким его знал епископ. Сейчас на его лице еще больше проступала демоническая сущность. Лотар содрогнулся в душе от его вида. Что еще хочет от него этот посланник? Епископ уже не может выполнять его приказы.



«Вот как? – Лотар перевел взгляд на Гарольда, тот улыбнулся и крепко сжал его руку. – Значит это вовсе не ангел Божий?! Как такое могло случиться? Ведь епископ – это наместник Бога на земле и находится под Его покровительством. А в Ватикане – сердце всей веры, где Святые Отцы служат Господу в своей чистоте и святости... Там обитает сам Бог! Нет! Не может быть, чтобы демон пробрался туда и заставил служить себе кого-то из них. Святость этого места не могла пропустить его внутрь!»



«И что же я сделал? – отчаянно хотелось крикнуть Лотару. – Я половину жизни отдал служению Богу и Церкви, старался быть честным и справедливым. Господь не поступит так со мной!» - но он не мог произнести ни слова, только хриплые звуки вырывались из рта.

Гарольд забеспокоился, увидев искаженное лицо епископа.

- Сейчас... – произнес он приподнимая того с подушки, - сейчас боль уйдет. Выпей это! – и поднес ко рту стакан с маковым настоем.

Лотар помотал головой, он не хотел засыпать, видя перед собой ужасающий образ.
А демон продолжал тем временем:



Видение исчезло, оставив епископа в состоянии глубокого потрясения.

«Я попаду в ад?» - Лотар содрогнулся от одного предположения этого. – Нет, Господь не может так поступить со мной! Я 20 лет служил ему верой и правдой, 20 лет шел к цели. Это дьявол играет со мной. Что он там говорил?»



"Почему именно двух? Двух конкретных? И кто же они? Неужели на костер пошли невинные? Нет... Они все сознались. Но почему он тогда сам не взял их?"

Лотар повернулся к Гарольду:

- Ты видел?.. – с трудом спросил он. – Того..., кто был сейчас здесь?..

Гарольд удивленно вскинул бровь. Затем осмотрел комнату и задержал взгляд на закрытой двери.

- Лотар, друг мой, здесь никого не было уже несколько склянок. Только ты и я.

Все же это был бред его больного воображения! Лотар откинулся на подушки и захлебнулся в хохоте, перешедшем в надсадный кашель. В уголке рта появилась струйка крови и поползла вниз. Гарольд схватил кусочек ткани и, смочив в воде с уксусом, начал вытирать кровь. Глаза епископа закатились, он вновь впал в беспокойное забытье.
_________________

Эпилог. Замок Гайервёрт

Прошла неделя. Епископ уже не выглядел таким бодрым, как раньше: он похудел и осунулся, но все еще боролся за жизнь. Гарольд сидел рядом, то держа его за плечи, когда тот в горячке порывался встать, то просто положив руку на его предплечье, крепко сжимая, как будто хотел передать свои силы Лотару. Он не молился вместе со всеми о выздоровлении епископа, он знал, что тому осталось недолго.

***

Лотар открыл глаза. Все вокруг было чужим. Эти стены, этот потолок – как он их ненавидел!

- Хочу в загородную резиденцию, - прошептал он медленно. Губы не слушались, во рту пересохло.

Гарольд наклонился над ним, приподнял и поднес ко рту кубок с прохладной водой. Лотар глотнул: вода полилась по подбородку, шее, обжигая жгучим холодом.

- Гарольд, - прошептал епископ, схватив того за руку (откуда только взялись силы?), – не оставляй меня!

- Я здесь, друг мой, я не брошу тебя, - ответил викинг, стараясь, чтоб голос не дрогнул.

- Скажи, Гарольд, - снова заговорил Лотар, - я ведь все правильно делал? Что меня ждет – ад или рай?

Гарольд сглотнул комок, внезапно появившийся в горле:

- Я не знаю ни ада, ни рая, - прошептал он наклоняясь к нему, - павших воинов ждет только Валгалла, друг мой. Там мы с тобой и встретимся. Letum non omnia finit, друг мой*.
(*Смерть ещё не конец, Проперций)

На губах Лотара появилась улыбка:

- Да, - произнесли губы, - Валгалла...

Перед глазами появился ослепительный луч белого света. Он расширялся, превращаясь в прямой коридор в никуда. Душа Лотара отделилась от человека, лежавшего на широкой кровати, и поплыла по нему, оставляя позади бренное тело с застывшей на лице улыбкой.

Лотар не узнал, что ожидало его паству впереди. Три всадника Апокалипсиса вырвались на свободу, унося тысячи жизней от чумы, покосившей почти треть населения, голода, наступившего после болезни и тридцатилетней войны, обрушившейся на ослабленное епископство. Не знал он и того, что его резиденция в городе, замок Гайервёрт, который он так ненавидел, будет разграблен и разрушен шведскими войсками.

ENDE
_________________

2016 год. Ад. У источника Адского пламени, а после в замке Повелителя Ада в Преисподней

Он открыл глаза, чувствуя как светло-голубое марево источника адского пламени застит взор, и с наслаждением вдохнул полную грудь жаркого, смешанного с пеплом, воздуха.

Так долго, так долго он этого ждал. Смертное тело рыцаря полностью сдерживало его демоническую силу. Силу, которая бешеным смерчем рвалась наружу, желая поглотить и раздавить каждого, кто причастен к похищению любимой. Но не могла найти выхода, закипая внутри.

Тогда.

Сейчас по телу Повелителя, словно раскаленный лавовый поток, курсировала необузданная энергия, дающая безграничную власть своему обладателю. Кого-то, более слабого, она подчинила бы, опьяняя и развращая своей мощью. Но не его.


Словно дуновение ветерка, по нити, связующей его с любимой, донесся то ли стон, то ли шепот, поселив в его сердце необъяснимую тревогу. Он прислушался, отринув все свои чувства и эмоции, настроившись только на нее.


Боль.

Адская боль волнами накатывала на его сокровище, окружая со всех сторон и яростно обжигая. Она не давала вдохнуть ни капли воздуха, забирая все силы на борьбу с собственным телом. Глухое рычание непроизвольно вырвалось из его глотки, отдаваясь эхом на многие километры вокруг.

Он ей нужен.

Чистая энергия ревущим потоком хлынула по связующей нити от Повелителя к его возлюбленной. Он, тот, кто никогда ничем ни с кем не делился, лишь наоборот забирая последнее из ослабевших рук врагов, с яростным удовлетворением отдавал силу ей.

Той, что была этого достойна.


Словно находясь в эпицентре землетрясения, он ощутил мощный всплеск демонской силы в теле возлюбленной. Будто наяву он услышал свое имя, вырванное с ее губ оглушительным отчаянием, накатившим так внезапно.

“Я иду к тебе, любимая,” - тихий шепот в ночи, и Люцифер бесшумно переносится туда, куда зовет его сердце.


Хлоп. Хлоп. Хлоп...

Аплодисменты единственного зрителя гулко раздавались из темного холла, заставляя Астарота отвлечься и оторваться от намеченной жертвы в поисках нарушителя его жестоких планов.

- Какое изумительное представление! Браво! - Из тени в центр ритуального зала демонстративно медленной походкой вышел Люцифер. Он был внешне спокоен и улыбался, глядя прямо в глаза склонившегося над Лилитией демона.

- Астарот, ты верно репетировал чудную репризу для своих подданных. - Повелитель Ада весь светился благодушием, полностью скрывая истинные, далеко не такие радужные, чувства. - Иначе сложно объяснить твое внезапное появление здесь... и последние, отнюдь не ласковые, слова в адр-р-рес своей Кор-р-р-р-ролевы.

Люцифер почувствовал, что бешеная ярость все же вырвалась из-под контроля, и красная пелена возникшего в очах пламени изменила восприятие реальности. Все предстало пред ним в кроваво-красных тонах. Но тем лучше он видел искаженное родовой болью лицо любимой, которая нуждалась в его силе и поддержке сейчас, как никогда ранее, и грозный оскал демонского отродья, мечтающего занять его трон.

- Пр-р-р-р-р-родолжай, - рычание неконтролируемо вырывалось из его груди. - Хочу посмотр-р-р-р-реть, чем закончится эта милая сцена.

Но как только Астарот попытался схватить Лилитию, его мгновенно перенесло к ногам чертовски злого истинного Повелителя Ада, который враз сомкнул ставшие огромными руки с острыми, словно бритва, когтями на его шее.

- Никто не смеет пр-р-р-р-р-рикасаться к моей женщине, - яростный рык, и голова демона отделилась от тела, оставшись в руках Люцифера. - Никто.
_________________

2016 год. Замок Повелителя Ада в Преисподней.

Красное марево боли сделало моё зрение двухмерным, словно бы плоским, а звуки приглушенными. Но я почувствовала его. Быстрее, чем увидела.


Я не успела ничего ответить, да и не смогла бы скорее всего. Тело словно разрывалось на части, каждая клеточка кричала от боли, лишая меня вообще способности мыслить.

Но я ненавидела его. Астарота. Того кто посмел манипулировать мной, использовал и едва не убил меня и ребенка.

Была бы сейчас на ногах, я бы его.... - додумать я не успела:

- А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! - новый приступ боли заставил закричать.

Но когда услышала голос любимого, словно вдохнула воздуха. Что он говорил разобрать не могла, но я чувствовала его силу. Силу, что не позволяла мне потерять сознание от боли, силу способную дать мне шанс выжить.

- Люцифер... - стон или, скорее, скрип голоса, и снова боль. Ослепляющая и заставляющая кричать, по-прежнему корчась на полу.

В момент когда схватки дали вздохнуть, я успела заметить, что красивый мужчина исчез, а вместо него вновь явился истинный повелитель Ада. Тот Сатана, который даже у меня вызывал ужас, стоило лишь вспомнить нашу последнюю встречу.

Астарот не понял, что с ним сейчас произойдет и попытался схватить меня за волосы.

Глупец.

Новая схватка помутила разум, и я почувствовала, что ноги перестали слушаться. Заваливаясь на бок, я успела заметить, как голова отделилась от тела Астарота.

Поплатился, сукин сын.

- Люцифе-е-е-е-е-ер!!!! - пришлось перевернуться на спину, чтобы помочь ребенку быстрее родиться.

И это было последнее моё связное воспоминание, прежде чем боль стала невыносимой.

Звала Люцифера, ругалась на него за эту боль, кажется, даже пару раз ударила. Но всё было словно в тумане, красном тумане боли.

И впервые в этой комнате раздался писк. Тот самый, который мечтает услышать любая женщина.

А потом я почувствовала легкое прикосновение к влажным волосам и его шепот, шепот признания в любви.

Но сейчас меня волновал больше другой мужчина. Тот что на этот раз огласил комнату своим криком.

- Дай мне... - я попыталась подняться, но не смогла. - Дай мне его...- вместо привычного голоса словно прокаркала каждое слово.

И спустя мгновение почувствовала возле сердца маленькое и теплое тельце.

Мальчик.

Маленькая копия Люцифера.

- У нас родился сын, Люци... - мне не верилось, что смогла подарить жизнь.

Я держала на руках сопящего и абсолютно нормального мальчика, без рожек и хвостиков, как шутили здесь, глядя на мой увеличивающийся живот. Десять пальчиков на руках и десять на ногах, два глазика и два ушка. Красивый.

Наш сын.

В горле появился комок. И мне даже стало смешно от самой себя. Циничная и жестокая стерва развела сантименты. Но, глядя на это чудо, я поняла, что не всегда была злобной фурией. Вот что такое сокровище может сотворить с ведьмой.

- Любимый? - взгляд на Люцифера. - Как ты хочешь его назвать?
_________________

2016 год. Замок Повелителя Ада в Преисподней

Он ей нужен.

Как только голова Астарота коснулась пола, Люцифер мгновенно переместился и схватил любимую в объятия. Впитывая ее боль и отдавая силы, так необходимые ей сейчас.

Он разговаривал с ней, не обращая внимания на ее проклятия и ругательства в свой адрес. Говорил, какая она сильная и вместе они обязательно справятся. Даже пытался шутить, хотя и понимал, что через красный туман родовой боли она мало что понимает. Но он не замолкал ни на мгновение, обволакивая любимую звучанием своего голоса, словно мягким одеялом.

Ни для кого он не делал то, что для нее. Он был везде и всюду, окружая любимую своей заботой. Он держал ее голову, не давая ударяться о мраморный пол при каждой схватке. Неумело делал обезболивающий массаж поясницы. Дышал вместе с ней. Тужился.

Всегда был рядом.

Вот вынырнула очаровательная, слегка вытянутая, головка с редкими темными волосиками. Затем маленькая правая ручка с крошечными пальчиками, левая. Одно крутящее движение и ребенок, его ребенок, предстал в его руках во всей своей новорожденной красе. Мальчик.



Он ознаменовал свое появление на свет громким криком. Словно говоря всей вселенной и каждому ее жителю о том, что он пришел в этот мир. И мир содрогнулся в мощном землетрясении в ответ на его зов.

Мой сын.

Люцифер одной рукой прижимал драгоценное маленькое тельце к себе, а второй гладил любимую по влажным от испарины волосам и шептал:

- Люблю тебя, милая... Люблю...

“И буду зверски день за днем, всю гребанную вечность, убивать каждого, кто посмеет, или даже попытается, забрать тебя у меня,” - добавил он про себя, представляя самые изощренные и жестокие пытки Преисподней.


Он придвинулся ближе к Лилитии, глядя на ее измученное, но такое любимое лицо. Он аккуратно передал ей малыша, придерживая головку, будто наибольшую драгоценность. А после обнял свою ведьмочку сзади, чтобы она могла опереться на него. Опора и защита. Преграда между ней и жестоким окружающим миром. Всегда.


Сын. Наследник.

В это сложно поверить, но Люцифер был счастлив. У него было то, о чем он даже не смел мечтать. Его любимая женщина. Его сын. В его объятиях.


Имя, словно живое, возникло в его сознании. Будто он все-время знал его и ждал, когда сможет только произнести:

-Люмен. Луч света в непроглядной тьме Ада.
_________________

Эпилог.

Девушка смотрела на палача и не могла поверить, что он не поддается её чарам. Неужели на её пути, наконец, встретился тот, кто не будет лебезить, не будет пресмыкаться, искать взглядом одобрения на каждой свой шаг? Тот, кто не поставит её на пьедестал, а сможет идти рядом, как равный?
Она аккуратно высвободилась из объятий спящего Киппа и укуталась в тонкое покрывало. Подошла к камину и просто смотрела на языки пламени.
Она так долго его искала, столько лет ожидания, а теперь, когда нашла – ей было страшно. Как вести себя с ним? Что вообще делать теперь? В хижине на долго оставаться нельзя, нужно уезжать отсюда как можно дальше и как можно быстрее. Но, скоро наступит утро, а среди бела дня слишком велика вероятность попасться. Да и смогут ли они бежать вместе? Или стоит разделиться и договориться о встречи?
Авианна вновь посмотрела на спящего. Смогут ли они ужиться вместе? Самые длительные её отношения длились пол года, и то она тщательно выверяла дозу своего присутствия в жизни мужа, стараясь продлить то, что неизбежно должно было закончиться. Легко вступать в отношения, когда ты заранее знаешь, что они обречены, что ты хорошо проведешь время, а затем упорхнёшь к другому мужчине, что тот, кто рядом скорее вспорет себе живот, чем сделает ей больно. Она всегда знала, чего ждать от мужчины, но сейчас, непредсказуемый палач, к которому её тянуло – пугал. Как она сможет удерживать внимание одного единственного мужчины на протяжении оставшейся, будем надеяться долгой, жизни? Мужчину, на которого не действуют её способности. Мужчину, которого она и знает и не знает одновременно. Её дар – это проклятие и как он будет реагировать на то, как будут смотреть на неё другие мужчины? Что если когда-нибудь он обвинит во всем её саму? Если устанет от неё? Или она сама устанет от него, а свои угрозы он воплотит в жизнь, те, что недавно шептал ей в порыве страсти, тогда они казались возбуждающими, а сейчас…
Как люди вообще живут всю жизнь бок о бок, как им удается сохранить то, что столько лет держало их вместе?
Печально, но она не могла вспомнить ни одного удачного примера, ни одной счастливой пары, прожившей вместе всю жизнь… Палач… Разве знакомо чувство любви тому, кто отрубал головы не моргнув и глазом, чья рука не дорожала причиняя столько боли? А ей, разве она сама знает, что такое любовь? Разве хоть кого-то из своих поклонников она любила? Разве хоть с кем-то ей хотелось остаться, не смотря ни на что? Любовь подразумевает самоотверженность и преданность. А Авианна? Она подчинялась исключительно своим желаниям, своим принципам, подстраивая окружающих под себя. Настанет ли тот день, когда она, забыв себя, поставит чьи-то интересы превыше своих собственных?
Кипп пошевелился во сне, рукой ощупывая то место, где некогда лежала Авианна. Ощупав холодную простынь, его глаза моментально распахнулись. Он резко сел, но тут же заметил девушку у камина и расслабился.
Она подошла к кровати и посмотрела в глаза палачу:
- Я раньше не понимала, точнее не задумывалась, но сейчас… Ты ведь знал, как опасно помогать заключенным бежать из тюрьмы? Знал, что при плохом раскладе ты мог потерять все, даже свою собственную жизнь? И все равно рискнул. Почему?
Он внимательно слушал её вопрос, облизав пересохшие губы, коротко ответил:
- Из-за тебя.
Покрывало медленно скользнуло на пол. Первые не смелые солнечные лучи скользнули по нагому телу девушки а она сделала маленький шаг вперед и прижалась к мужчине, который рискнул всем, ради неё и это было не из-за её дара, он сделал это по собственному желанию. Осталось немного времени, прежде чем они отправятся в тяжелый и опасный путь, возможно, удача будет сопутствовать им и они выживут и уедут далеко-далеко, а возможно... но об этом думать совсем не хотелось.
_________________

Время спустя. 2016. Замок Повелителя Ада в Преисподней

Меня разбудил еле слышный звук, но даже в полной тишине я бы услышала, что нужна ему. Тихо поднявшись, чтобы не разбудить Люцифера, я направилась в детскую. Люмен в упор смотрел на дверь, и будь это какой-то другой ребенок, меня бы пробрал озноб от требовательного взгляда темных глаз, но он был сыном Сатаны. Ещё не избавившись от пеленок, ребенок стал маленькой копией отца. Начиная от цвета глаз и волос и заканчивая вот таким непреклонным взглядом, словно он укорял меня за невнимание к его маленькому величеству.

– Проснулся? – мне хотелось смеяться, глядя на это маленькое серьёзное личико. – И меня разбудил... – сын только причмокнул, что, как теперь уже было понятно, означало возмущение таким пренебрежением к его царственной персоне.

Наклонившись, я достала Люмена из кроватки. И так же, как с Люцифером, сыну было достаточно почувствовать моё прикосновение, и он успокаивался. Вот и сейчас. Стоило ему только почувствовать тепло тела, как улыбка расцвела на губах.

– Ах ты, маленький шантажист! – пожурила Люмена, но, тем не менее, уселась в кресло, собираясь покормить его. И только я отодвинула ворот халата, как в спальне раздалось другое ворчание. Супруг обнаружил пропажу. Улыбнувшись, поднесла сына к груди и вздрогнула, когда он жадно присосался, сминая маленькими пальчиками полушарие. Теснее прижав его к себе, я погладила мягкие волосики на голове малыша.

– Кушай, мой ангелочек, – приговаривала, наблюдая, как Люмен даже глаза закрыл от удовольствия.

– Ты опять ушла, – раздалось от двери. – Я же говорил, что мне это не нравится.

– Люци, но я ведь в соседнюю комнату вышла, покормить Люмена.

– Всё равно.

– Любимый... – мне была понятна его тревога, но сидеть в четырёх стенах не собиралась, тем более что Астарота больше не было. – Вместо того, чтобы ворчать, лучше поцелуй нас, – малыш икнул и отодвинул грудь, всё ещё причмокивая губами, но Люцифер не сдвинулся с места. Прежде, чем запахнуть халат, я успела заметить голодный взгляд супруга на мой влажный сосок, который в ответ на это напрягся, выделяясь под фиолетовым шелком халата. Мощный импульс дикого желания почти лишил возможности сделать вдох, и я постаралась как можно скорее уложить Люмена в кроватку.

Мы не были вместе с той ночи в семнадцатом веке, да и то в чужих телах. Я же не чувствовала его в себе ещё более долгое время. И это ожидание сводило с ума, достаточно было вот такого взгляда, мимолетного прикосновения, чтобы моё тело начинало пылать.

Но Люцифер не подходил ко мне с рождения Люми, и это просто выносило мне мозг. Словно всё осталось так же, как было, и его признание в любви мне было даровано бредом. Супруг всё так же возвращался в кровать, но не прикасался, словно то, что было в прошлом, там и осталось, а меня он перестал желать. Но сегодня ему не удалось скрыть вожделение. И только это подтолкнуло меня соблазнить Люцифера, заставить его потерять контроль, сбросить маску равнодушного дьявола.

Все эти мысли пролетели в те несколько минут, пока укладывала сына обратно в кроватку. Потом поднялась, стараясь сделать вид, что не заметила его мимолетной потери контроля. Но, уже выйдя из комнаты, я споткнулась, зацепившись за ножку, и повисла на супруге, чувствуя, как сильные руки притягивают теснее к себе. Зажмурилась, понимая, что провидение помогло мне в виде чертового препятствия, который при других обстоятельствах я бы разбила вдребезги. Но не сейчас. Этот колченогий стул сыграл главную роль в моём плане, даже не специально.

Я не шевелилась в его руках, ожидая, что же Люцифер будет делать теперь. Но он просто держал, прижимая к себе, давая отчетливо почувствовать ягодицами свою эрекцию, так что у меня все внутренности свернулись в тугой узел. Я хотела его... хотела до безумия, до боли во всём теле, до нетерпения. И чуть не закричала, когда он разжал руки, поставив меня на ноги.

– Тебе не надоело? – резко развернувшись, я толкнула его в грудь. – Я вижу, что ты хочешь меня, чувствую твоё желание, как своё! Долго ты будешь бегать от меня, Люци?

Моему терпению пришел конец, когда он равнодушно пожал плечами, словно я тут болтаю о погоде на Земле.

– Прекрати! – прошипела, чувствуя, как адреналин в крови придает моим словам и действиям толику безумия. Я снова стукнула его по каменным мышцам груди, но он даже не пошатнулся. Тогда я ударила ещё раз, чувствуя, что сама уже потеряла контроль.

Но я устала, черт возьми!

Устала постоянно ждать, устала строить догадки, что произошло.

– Прекрати делать вид, что ты весь такой равнодушный! Тебя выдают глаза, Люцифер, – я тяжело дышала, чувствуя, как горит лицо, но ответом была тишина. – Долго... – я не договорила, запнувшись, когда поняла, куда он смотрит.

В пылу ссоры халат распахнулся, открывая одну из грудей.

И, как всегда, я действовала, полностью положившись на чутьё.

– Люцифер... – тон изменился, сделавшись мягче шелка. Отступила назад на шаг, второй, пока спиной не уперлась в стену возле нашей кровати. – Я хочу тебя, Люци, – руки потянули узкий шнур-пояс халата, медленно развязывая бант. – И я знаю, что ты тоже хочешь... то, что случилось в замке, не было притворством. Но я не Делайла, и я хочу чувствовать тебя, а не рыцаря, хочу, чтобы ты затрахал меня до потери пульса.

Откинула одну полу халата и улыбнулась, когда супруг втянул сквозь зубы воздух.

– Моя грудь скучает по тебе, любимый... – пальцы приласкали шею, спускаясь к груди, пока не сжали и без того напряженный сосок. – Ммммм... – стон сорвался с губ, когда пальцы потянули вершинку. – Любимый, не поможешь согреть? – но он хоть и смотрел, почти не мигая, не двинулся с места.

Пришлось продолжить представление, опуская руку с груди ниже, пока не дотронулась до лобка. Даже такое простое касание послало электрический заряд по всему телу, так что колени подогнулись.

Сорвавшийся стон был заглушён горячими губами, когда выдержка изменила любимому. Но мне только это и нужно было. Руки моментально, как змеи, оплели его шею, притягивая к себе, пока я выгибалась, потираясь о его голый торс грудью, напряженными сосками, наслаждаясь глухим рычанием Люцифера. Приподняв ногу, я погладила его бедро, ещё теснее прижимаясь к горячему телу. Он, как одержимый, шарил руками по телу, сминая, тиская, помечая нежную кожу синяками, но даже это мне нравилось. Я любила его такого. Страстного до грубости, голодного до одержимости. И охотно отвечала на все его грубые ласки, ластясь, как кошка, о его сильное тело.

– Люцифер... – шептала я, когда почувствовала его губы у себя на шее. – Люци! – вскрикивала я, когда его руки бесстыдно ласкали мою плоть, раскрывая нежные складочки и пощипывая клитор. – Любимый... – выдыхала я в его губы, когда он, глядя прямо в глаза, ввел в меня сначала один, а затем и второй палец.

Но всё это было не то. Жалкая имитация настоящего наслаждения. И я хотела его получить любой ценой. Слишком долго я ждала. Слишком долго.

Опустив руку между нашими телами, я сжала его член, лаская его сквозь шелковые штаны а-ля Хью Хефнер. Люцифер дернулся, как только мои пальцы сжали его ствол, поглаживая по всей длине вниз и вверх, задержавшись на головке, обводя её большим пальцем. Вены на его шее вздулись, а между этих жадных и горячих губ мелькнули удлинившиеся клыки. Это видение почти заставило меня кончить.

Убрав руку, я отодвинулась. Чтобы видеть его глаза, прежде чем скажу то, что собралась сказать.

– Люцифер? – его глаза уже пылали безумным желанием, но я хотела внимания. – Любимый, я хочу почувствовать, как ты войдешь в меня членом и... – пальцы поднялись к его губам, проскользнув между зубов, и дотронулись до клыков. – И ими. Хочу вновь ощутить, как ты насыщаешься моей кровью.

Он зарычал, прикусив мой палец, но я не отдернула руку, наоборот подалась снова вперед, потираясь животом о его пах.

– Хочу, Люци... – и возликовала, когда он подхватил меня под ягодицы, вжимая в стену, окончательно стаскивая халат. Бешеные поцелуи-укусы заставляли кожу пылать, а промежность пульсировать до боли. – Любимый, пожалуйста... – я поёрзала на нем, прикасаясь своей пылающей промежностью к его члену.

Он целовал мои губы, сминая их. Трахая мой рот своим языком, вознося всё выше в чувственном экстазе, а потом одним резким движением толкнулся внутрь, заполняя до основания собой, так, что крик сорвался с губ. Но не успела я прийти в себя от одного вторжения, как зубы с силой впились в шею. Острый прокол и движение бедер, так, что моя спина проелозила по стене. Его бедра вбивали в меня член, словно Люцифер вознамерился насадить меня на него, как бабочку на иголку. Руки же его обхватили мою спину и плечи, не давая двигаться, пока он жадно, как путник в пустыне, глотал мою кровь.

Но и этого было мало мне. Я хотела ощутить его ещё плотнее. И словно в ответ на мои желания, он выскользнул из сочащегося соком влагалища и толкнулся в задний проход. Растягивая, погружаясь не резко, но и не медленно, заполняя собой, даря это острое наслаждение, когда грань между болью и экстазом стирается, и открываются новые грани чувственных ощущений. Его зубы ещё глубже вонзились в мою шею, когда член полностью погрузился в узкий анус.

Кричать я не могла, как и стонать, только всхлипывала, когда он стал раскачивать нашу лодку, отступая и возвращаясь вновь. Назад и снова по самые яйца, посылая молнии по моему телу, пока терпеть не осталось сил. Космический оргазм взорвал всё существо, посылая вспышки наслаждения по всему телу, заставляя забиться в его руках, стискивая бедрами его талию. Пока не услышала глухое рычание и не почувствовала горячую струю внутри, испытав ещё один оргазм от осознания, что любимый мужчина наполнил собой.

Мы так и стояли несколько минут, прежде чем он выскользнул из моей попки, заставив ещё раз вздрогнуть и закусить губу, чтобы сдержать стон. А после и его зубы отпустили мою шею, чтобы потом слизать оставшиеся капли крови.

– Я люблю тебя, – прошептала я, стирая алый след в уголке его губ. – И не желаю больше никогда быть далеко от тебя, Люцифер. Я хочу чувствовать тебя так, словно мы оголенные нервы, соприкасающиеся друг с другом. И я знаю, чего ты боишься, но со мной ничего не случится.
Теперь у меня есть две причины, чтобы жить. И я никогда не покину тебя, мой дорогой и любимый Сатана.
_________________

Время спустя. 2016. Замок Повелителя Ада в Преисподней

В какой-то момент Люцифер осознал, что сон пропал. Он лежал с открытыми глазами, и сердце его разрывала чудовищная по силе боль потери. Ему казалось, что он не чувствует ее. В душе развернулась во всю ширь черная дыра отчаяния, которая грозила поглотить его целиком, без остатка, и разрушить сознание, оставив лишь телесную оболочку.

Любимая пропала…. снова.

Он с трудом поднялся с кровати, словно одолеваемый тяжелой болезнью, пытаясь унять бешеное сердцебиение и вдохнуть, вдохнуть хоть маленький глоток воздуха.

Слабость. Она его наибольшая слабость.

И опасение, что она с легкостью выскользнет из его объятий, раз за разом выбивало из легких весь воздух и заставляло сердце умываться кровью.


Ее голос с трудом пробился сквозь черную пелену охватившего его отчаянного страха.

Страха потерять то, что заставило его жить, искренне наслаждаясь каждой минутой. Ощущать радость от ее присутствия рядом и счастье, что его чувства находят отклик в ней. Любить, несмотря на колющую боль в сердце, и учиться уступать, наступая на горло гордости и сдерживая бешеный темперамент.

Она изменила его.

Теперь он не может просто существовать, бездушно наказывая грешные души, не замечая течения времени и постоянной смены искаженной адской болью лиц. Ему нужна она. Все остальное не имеет более никакого смысла.

– Ты опять ушла, – как же трудно ему дались эти простые слова, когда он своими глазами убедился, что она просто вышла в соседнюю комнату покормить сына. Его сына. Но не смог сдержать злого упрека. – Я же говорил, что мне это не нравится.


– Всё равно. - ворчит он, а сам не может оторвать взгляда от ее призывно открытой груди, представляя алый, как пятно крови на белоснежном песке - да он был уверен в этом, хоть и желал бы увидеть воочию, - сосок, скрывшийся в маленьком ротике Люмена.

Зависть.

Желание оказаться на месте сына, вкусить сладость ее кожи, почувствовать твердость и одновременно бархатную нежность ее соска опалило его, заставляя налиться пульсирующей кровью его чресла.

“Отец! - мысленно взвыл Люцифер, не имея сил сдерживать рвущееся вожделение. - За что ты окунаешь меня в пучину противоречивых желаний, заставляя завидовать и ревновать свою женщину к своему же ребенку! Разве мало того, что я на протяжении тысячелетий был лишен возможности любить и выполнял грязную работу, которую никто… Слышишь, никто из твоих белокрылых сыновей не сможет выполнить!”

Лилития уложила сына в кроватку и уже выйдя из детской, споткнулась. Но Люцифер не дал упасть любимой, мгновенно поймав и притянув в свои сильные объятия.

Как же тяжело ему было ощущать ее мягкое, податливое и такое желанное тело так близко. Упругие ягодицы, крепко прижатые к его до крайности возбужденному члену. Мягкий - он чувствовал это даже через чертову ткань халата, - живот. Лишь немного опустить руку и можно ощутить кончиками пальцев шелковую нежность ее влажной плоти.

Но можно ли?

Совсем мало времени прошло. Похищение. Жизнь в тяготах и лишениях в пропащем средневековье. Его попытки - о первой он сам вообще предпочел бы забыть, - заставить ее вспомнить его самого, его имя и, главное, их любовь. Его сжигающая дотла ревность и всепоглощающая злость на любимую, что допустила непотребное отношение к себе презренных смертных. Последующее жаркое соитие в темной духоте тюремной камеры. И боль, нестерпимая боль, сопровождающая рождение его сына.

Слишком много потрясений выпало на ее долю. Он должен, как бы ни было тяжело, думать в первую очередь о ней и дать любимой время прийти в себя.

Он поставил ее на ноги и разжал руки.


Он не знал, насколько его хватит сделать так, как было бы правильно. А потому просто пожал плечами, не говоря ни слова.


- Любимая, успокойся. Ты можешь пораниться, - произнес он, сдерживаясь из последних сил.

Как же он скучал по своей страстной ведьмочке.

Ее пышущее жаром лицо, приоткрытые чуть влажные губы - она до сих пор выкрикивала какие-то ругательства, - и часто вздымающаяся от сбившегося дыхания грудь. Обнаженная и открытая его жадному взору. Руки приходилось до боли сжимать в кулаки, чтобы не прикоснуться к ней. Ведь тогда все его благие намерения покатятся в Бездну.


Она соблазняла его своим великолепным телом, заставляя до скрежета сцепить зубы и со свистом втягивать воздух носом в попытке сдержаться.

Лилития ласкала себя, нежно сжимая мягкие полушария, а после сильно оттягивала твердые алые - да, черт возьми, он был прав, алые, - соски. И Люцифер уже не понимал причин своего промедления. Все казалось глупым и несущественным. Только на какой-то упрямстве он сумел не двинуться с места, хотя его глаза затягивала пелена бешеного желания ощутить губами, языком, членом… ее бесконечно заманчивую плоть.

Тело перестало подчиняться требованиям замутненного от страстного желания рассудка, когда она опустила ладони ниже, легко касаясь нежной кожи плоского живота. А когда она запустила пальцы в сочащуюся ароматными соками плоть, он в мгновение ока оказался рядом с ней и с рычанием впился в ее губы своими, безумно шаря по ее телу и наслаждаясь бархатистой кожей.

Но как бы ни было велико его желание, она всегда была для него приоритетом. И он должен знать, что она готова, уже готова после рождения ребенка принять его. Люцифер, глядя любимой прямо в глаза, ввел в нее один палец, а затем второй. Ожидая и единовременно боясь увидеть болезненную гримасу, которая вынудила бы его отступить.

Дерзкое касание ее ладони к его твердой плоти отмело всякие сомнения, какие только оставались в его затуманенном желанием сознании. Все его надуманные тщательно выстроенные барьеры пали, и сердце зашлось, а после с сумасшедшим темпом начало перекачивать ставшую горячей лавой кровь.


Она прикоснулась к его острым клыкам, а он даже не понял, когда его истинная сущность прорвалась, подчиненная бесконтрольному желанию вкусить терпкой сладости ее крови. Крови, которая навеки связала его со своей любимой. И если вначале его раздражала и неимоверно выбешивала зависимость от кого-либо - он даже попервах пытался сопротивляться влечению, - то после последних событий он не просто смирился с неизбежным, а осознал правильность происходящего.

Без нее ему его вечная жизнь не нужна.

Он вжимал ее в стену, вколачиваясь в любимую в попытке заполнить ее до предела и еще глубже. Ее кровь обильным потоком текла по его горлу. И сознание отключилось, полностью отдав тело во власть животных инстинктов.


Люцифер крепче сжал свою драгоценную в объятиях и хрипло произнес короткое:

- Люблю.

А после отнес ее на кровать, бережно укладывая на подушки.

Как странно. Он только что жестко распинал ее у стены, крепко вгрызаясь в ее плоть зубами и тараня членом, а сейчас ему хотелось окружить ее заботой и нежностью.

Такие контрастные, по своей сути, желания охватывали его постоянно, когда она рядом. Никто не видел его нежность к возлюбленной. Никто не знал, что он вообще может о ком-то, кроме себя, заботиться.

Только она.

Он снял мешающие полуспущенные штаны и присоединился к любимой.

- М-м-м-м-м-м… какие соблазнительные ягодицы, - проурчал он, проведя ладонью по ее спине, обводя каждый изгиб и спускаясь к упругим половинкам.

Люцифер не стал сдерживать себя и шлепнул несколько раз легонько по одной ягодице, по другой, умышленно задевая кончиками пальцев влажную промежность. А после поглаживал ставшую розовой кожу, тем самым срывая с губ любимой протяжный стон.

- Как же я соскучился по тебе, милая, - прохрипел, понимая, что снова возбужден до предела и ему мало невинных ласк.

Она, будто в ответ, призывно приподняла округлые ягодицы, дразня и предлагая продолжить ласку.

- Моя ты сладкая, - улыбнулся Люцифер и снова провел ладонями по ее спине, затем по бокам, лаская чувствительные подмышки, и на мгновение прикоснулся к мягким полушариям, сжимая твердые горошинки сосков.

Совершенна. Она совершенна.

Он покрывал поцелуями ее спину, то и дело покусывая, оставляя царапины снова удлинившимися клыками, и, закрыв глаза от удовольствия, слизывал выступающие бисеринки сладкой крови. А после снова царапал и снова облизывал, вкушая ее, словно изысканный десерт. Постепенно спускаясь ниже. Так, что ни один кусочек ее кожи не остался без его метки.

Сладкая. Какая же она сладкая.

Он мял руками ее ягодицы, раскрывая покрытую их совместными соками промежность. Его ноздри трепетали, вдыхая ароматы их страстного соития, а пульсация в члене стала невыносимой.

Тогда он схватил подушку, комкая и делая из нее плотный валик, а после, приподняв любимую, подсунул его под ее бедра.

- Я никогда не смогу насытиться тобой, любимая. Никогда. - И, оседлав ее ноги да широко расставив колени, качнулся вперед, погружаясь в ее влажный жар до основания.

Блаженство.

Вид ее подрагивающего от каждого удара тела дурманил сознание и будоражил кровь. Ее сладкие то протяжные, то хриплые стоны заставляли его двигаться быстрее, крепче сжимая ее бедра и насаживая на себя сильнее. Так что теперь не ладонь, а его мошонка шлепала по ее промежности, дополнительно стимулируя клитор.

Его протяжный рык разорвал тишину в комнате, когда ее судорожно сжимающиеся от настигнувшего оргазма внутренние мышцы сжали его плоть в плотное кольцо, выдаивая тем самым его до последней капли.

Она отдавала ему свое тело. Свою любовь. И он, до самого естества погрязший в пороке и грехе Повелитель Преисподней, научился отвечать ей взаимностью.
_________________

Эпилог

Когда душа проклята с рождения, конец будет один и тотже. Кипп знал это, смирился и жил по законам спятивших людей. Не в дьяволе зло, не в ведьмах, а в людях, чей разум помутился. И он - Кипп Райхард, сын палача, тоже сумасшедший! Участник кровавых вакханалий во имя бреда, именуемого "справедливое наказание". 
Одна женщина - слабая, хрупкая, красивая, открыла ему глаза: ей было страшно, и он был готов мучить её, даже казнить, но что-то в её глазах остановило. Кипп впервые захотел не калечить, а защитить, не мучить, а гладить, не издеваться, а целовать... И пусть его желания не смогли побороть грубых привычек, он впервые поверил, что конец его рядом с Авианной будет иным, нежели без нее. Кипп поставил на кон все, что только мог и ...победил! 

Год спустя, Османская империя, Стамбул

- Эти сабли я выковал лично и ручаюсь за их качество, - Кипп продемонстрировал двум янычарам новинки своей оружейной лавки, - А вот ножи и ятаганы, их я привез из Египта, тоже весьма неплохи, что скажете?
Турки радостно закивали головой, их черные глаза заблестели и спустя мгновенье, они выложили на прилавок два мешочка с золотыми монетами. 
- Берем сабли и ятаганы, господин Киприан.
- Да благословит вас Всевышний, доблестные воины. Да будет купленное вами оружие верным соратником в бою, - верещал он, заворачивая покупки.
Когда турки ушли, лавка опустела. Авианна в восточных, шелковых одеждах, выпорхнула из смежной комнаты, и ласково обняла его сзади.
-Кипп, а ты не боишься, что рано или поздно, они раскроют наш обман? 
-Не боюсь, - он накрыл её ладони своими, слегка наклонил голову, наслаждаясь приятным ароматом жасмина. -Мы убежали из Бамберга, убежали из Вены, и из Мадрида, к туркам инквизиция уж точно не сунется. А притворяться мусульманами мы с тобой умеем. На этот раз все будет хорошо, любимая. 
-Не думаю, мне очень тяжело здесь. Если раньше, я могла хотя бы выйти воздухом подышать, то сейчас не имею право и шагу ступить. А эти вечные тряпки, скрывающие все, кроме глаз, сидение в четырех стенах! Я не могу, я задыхаюсь, Кипп! 

Опять Авианна запела старую песню. Он вздохнул. Женщины одним словом! Неужели чертовка не понимает, что только здесь он может дышать спокойно, зная что кроме него, никому не доступна её красота. Скольких мужчин пришлось отгонять от Авианны, за время их скитаний, даже на всех пальцах не пересчитать! 
Беглецы, обманувшие смерть, не смогли сосуществовать мирно друг с другом. Жизнь с Авианной была похожа на ад и рай одновременно. Он любил её и чувствовал, что она тоже любит. Но её капризы, её заскоки сводили с ума! Авианна была слишком своенравной, а он чересчур упрямым, чтоб терпеть её выходки или выполнять абсурдные пожелания. Они соперничали за главенство в их отношениях, тратили силы на негласную борьбу друг с другом, а в итоге оказывались в одной постели, понимая что жизнь по одиночке для них уже невозможна! 
Стоило обосноваться на новом месте, обзавестись фальшивыми документами, начать мало мальское дело, как Авианна находила приключения, вызывая зависть местных кумушек и недвусмысленное внимание их похотливых муженьков. А потом рано или поздно, на красавицу Авианну летели доносы и им приходилось бежать... а на новом месте все начиналось сначала - любопытство, внимание и зависть, доносы, побег... 
Лишь прибыв в Стамбул, они смогли зажить спокойно. Чтобы получить разрешение на оружейный промысел, им пришлось хорошо выучить турецкий и притвориться мусульманской семьей. Все шло благополучно, пока Авианне не взбрело в голову, что её женскую сущность ущемляют. 
- Я знаю, как тебе помочь, любимая, - одно ловкое движение, и вот он уже сжимает женушку в крепких объятиях, приподнимая и сажая мягкой точкой на прилавок, - Нам нужно родить ребеночка!
- Что?! Кипп, ты  с ума сошел! - Ави стала сопротивляться в своей манере, а он не теряя времени, принялся целовать её шею и попутно задирать юбки, - Кипп, сюда же могут войти, нас могут увидеть! Перестань!
- Плевать я хотел, ты моя жена, моя любимая и будешь делать то, что я захочу! А хочу я тебя! 
- Черта с два! Ты не меня не получишь! Животное! Я тебя ненавижу! Лучше бы меня...
Но он закрыл ей рот поцелуем. Их райский ад продолжится, а конец будет счастливым.
_________________

Роли исполняли:

• Аббадон (выдавал себя за Ульрика фон Лихенштейна) - пушистик
• Авианна - игрок пожелал остаться неизвестным
• Адалинда Майер - Olwen
• Андреас Сакс - Нивера
• Ансельм Раух - Peony Rose
• Астарот (выдавал себя за Тартхака фон Рихтера) - Lady Honey
• Вестник Ада - ЛОВ
• Гизела Вольф - Ингеборг
• Кипп Райхард - Сирена Питерская
• Лилития (думала, что она Делайла фон Нойманн) - Lady Honey
• Лотар Франц фон Шёнборн - Evelyn
• Люцифер (выдавал себя за Гейлела) - ЛОВ
• Михаэль Вольф - Vlada
• Шалимар (выдавала себя за Тересию) - Одинокая странница
• Эллеонор Брётхен - Валерия Л
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
Пост-обсуждение
_________________