Олимпийский кавардак или Зевс, будь человеком!

Комната со спящей девицей.

Лежу страдаю, всхлипываю. И я не плачу, у меня просто насморк! Пол холодный был, простыла. Вся я такая никому не нужная. Крий орет. Минотавр дрыхнет. Девушка какая-то сопит тут под боком.  ( а как я на кровати оказалась?). Жизнь дала трещину. Оставалась понять когда она ее дала, и чем эту трещину клеить надо. Реву. Позорно, реву из-за бездушного, наглого типа. И даже в пьяном виде понимаю, что так нельзя. Рука сама к медальону потянулась. Сжала я его пальцами, да вернула себе толику силы. ( поскольку сама я несколько ядовита, то к ядам у меня иммунитет. А алкоголь это яд)   И наступил у меня бодун, потом отпустило. Но голод такой, что я готова пойти и Минотавра сырым съесть.

Вот же титан , как мысли прочел! Но если вскочить сейчас трезвой и почти спокойной. То точно по голове получу. Придется бить в ответ. А драка нам сейчас ну никак не нужна. Ладно призываем женскую сучность, хитрость. Не поворачиваясь, и тихо чтобы не смог титан понять по голосу о моей трезвости.
- Ножку давай.
И носом шмыгнула. Чтобы наверняка покормили. Вдруг несчастная я у него отцовские чувства вызываю и он меня кормить будет? ( хотя лучше бы я у него другие чувства вызывала. Но видимо не с моим счастьем это) Одного не учла я, что титан с едой ко мне сядет и меня к себе лицом развернет. Кажется меня раскусят. А может повезет мне?

Комната со всё ещё спящей девицей.


Фух. Вроде горгона успокоилась и даже чуть протрезвела. Титан многое повидал, но особого опыта общения с пьяными женщинами не имел. Но, видимо, в этот раз придётся. Для большего удобства сел рядом с горгоной, мельком посмотрел на спящую, отметив её бледность, и начал кормить Эвриалу с рук. Молчали долго. Она жевала. Он смотрел. Ела горгона очень эротично, постоянно облизывая губу и наслаждаясь каждым кусочком. Рядом была кровать, желанная женщина, но возможности утолить голод страсти не было. Очередная несправедливость. Не к добру снова вспомнил о Минотавре и о том, как весело горгоне было с этим гадом. И что она в нём нашла? Пока горгона отлучилась, тот себе любовницу нашёл и в плену держит. Отложив в сторону курицу, взял с подноса салфетку и протянул горгоне. Надо было что-то сказать...

- Детка, ты не переживай так. Когда от меня жена отказалась, я тоже думал, что конец света наступил. А сейчас ничего. Даже привык. Так и ты забудешь своего рогатого. В любом случае сможешь себя убедить, что дети у вас получились бы некрасивые.
_________________

Комната со спящей девицей ( куда бы ее подальше пристроить?)

Меня кормят. Я почти счастлива. Еда – это хорошо. Добрый Крий – это фантастично. Может он оттает и поцелует меня? Нет-нет. Прочь мысли о несбыточном, вон из моей головы! Будем утолят оба голода путем поедания курицы. Титан почти не ест. Может он заболел? Ведь сейчас мы как смертные, прощай все бонусы. Я на него посматриваю с переживанием. Но жевать не перестала. Кормят – надо есть! Потом фиг дождешься еды, при нашей то жизни. Ой салфетку дал! Какой он оказывается милый бывает.

Так! Кажется я титана сглазила и он опять испортился. Я глазами хлопаю рот открываю как рыба выброшенная на берег. И вот ведь как на зло, не одного слова в голову не приходит ( приличного)
- Крий, а ты сегодня не падал? Может тебя гарпия за какое не то место укусила? У тебя жара нет?
Ага теперь у него глаза округлились. Головой отрицательно вертит. А я бокал у него отобрала одним махом выпила. И уже не скрывая своей трезвости.
- Дурак ты титан! Я Минотавра только сегодня встретила, первый раз. А ты мне его уже сватаешь, да еще детей приплел. И потом может дети в меня пойдут!
Не спрашивайте зачем я последнюю фразу сказала. Женщина она когда злиться, она еще и не такое ляпнуть может.

Комната с крепко спящей девицей.

Сказал явно что-то не то. Горгона глаза округлила и во вменяемости сомневается. Крий прикрыл глаза, головой покачал из стороны в сторону. Устал он сегодня. Может, и правда что-то не так с головой? Или горгона его таким образом за нос водит?

- А зачем пила с ним? А зачем за рога трогала? О чём вы с ним таком говорили? Невозможно так с незнакомцем разговаривать, - давил на логику Крий. Но последняя фраза заставила всё в нем взреветь. Даже вскочил на ноги. - Даже не думай, горгона! Больше ты с ним разговаривать не будешь! Ясно? Ложись спать. Хотя нет. Не ложись. Надо искать нектар. Есть мысли?
_________________

Комната с крепко спящей девицей. ( надеюсь спит она сном беспробудным!)



И тут я на ноги подскочила, прямо на кровати встала в полный рост. Руки уперла в бока над Крием нависла и как заору в ответ.
- А что мне с ним делать надо было?! Туфлей по голове треснуть?! Джигу с ним сплясать?! Или в ЗАГС тащить прямо за рога?!
Ору, но титан орет не меньше. Неужели ревнует мелькнула у меня мысль. Но я от нее отмахнулась как от страшного глюка. Чтобы Крий меня ревновал?! Да никогда! Он меня с трудом переносит. Какая тут ревность?
- Что значит не разговариваю?! Да я с кем хочу с тем и говорю! Не смей мне запрещать! Захочу и выйду за него замуж!
Ой-ой. Это меня занесло. И сильно. Какой тут поиск нектара. Крий вскочил. И стоит же на полу, а все равно выше меня на полголовы. Зараза! И глаза его молнии мечут и дышит он как конь загнанный. Так и ходят у него бока, грудь вздымается. ( красив подлец). На секунду я залюбовалась им. Но потом вспомнила, что мы тут как бы ругаемся.
- И знаешь что… У тебя вообще вон блондинки в кровати прикованные валяются, жена есть и на Богинь ты слюни пускаешь! Так что я с кем хочу с тем и пью! И от кого у меня дети будут не твоего ума дело!
Ох вот это я, ай да молодец. Только так кричала, что дыхание сбила. Но зато все ему высказала! Может конечно, признаться в том, что он мне не безразличен, было более правильным. Но когда я поступала правильно в таком –то состоянии?

Комната с крепко спящей девицей. (А не умерла ли она?)

Что ж так орать-то? Эдак если с горгоной в отношения постоянные вступить, так это носки придётся в линеечку складывать? Ну нет, титан на такое не подписывался. Горгону надо унимать и срочно! И хоть горгона вещи логичные говорит, но они бесят так, кто красные круги перед глазами пляшут.

- Сказал: не будешь с ним разговаривать, значит, не будешь! И точка!

Кричат, друг друга перекрикивают, и никто не хочет уступать. Горгона аж задыхаться начала.
Грудь вздымается, волосы разметались. Титан засмотрелся и отвлёкся.

Ах, вот оно что... Ревнуем?... Враз успокоившись, титан замолчал, как будто в рот воды набрал. Медленно, с какой-то ленцой взял горгону за руку и притянул к себе, перехватывая талию.

- Помолчи немного, моя дикая, а?

Их глаза встретились, и воздух стал горячим, как и они сами, воспламенившись друг от друга, и этой ссорой, и обоюдной ревностью, и через мгновение уже целовались как обезумевшие, стаскивая друг с друга одежду, опережая в этом друг друга. Они стремились к одной цели - поскорее слиться воедино. И ничего уже не могло помешать, ни спящая рядом девушка, о которой совсем позабыли, ни Аид с Персефоной, которые могли зайти в любой момент, ни опасность быть убитыми Минотавром. Всё исчезло под напором страсти. Какие-то остатки разума помогли титану отойти в сторону от ложа спящей и прижать горгону к стене. Она была восхитительно податливой, с нежной кожей, будто мерцающей в свете огарков свечей, и когда он вошёл в неё, тихо вскрикнула, послав дрожь по всему телу. За первым рывком последовал второй, третий, четвёртый... Поцелуям и ласкам не было числа. Комната огласилась стонами и вскриками. И когда их с головой накрыл ослепительный оргазм, слева они услышали испуганный писк, а после нечто, заставившее титана и горгону покраснеть до корней волос:

- Ой! Мамочки родные! Так вот как это происходит!
_________________

Комната с внезапно очнувшейся девицей ( да прибудет со мной спокойствие!)


А я только в легкие воздух набрала, чтобы прочитать ему лекции на тему его семьи и порочащих связей. Он думает, что так мне рот закрыть можно!? Но возмущение схлынуло само. Все моя злость была смыта волной жара. Огонь, и дышать нечем. Его руки жгут, клеймят. И весь мир исчезает. Все становиться неважным. Остается только он и этот жар, что пылает под его кожей, перекидываясь на меня. Я не могу больше дышать без него. И моим руки срывают с него одежду, а губы стремятся касаться каждого сантиметра восхитительной кожи, что пышет адским жаром возбуждения. Терпкий запах, обволакивает меня и я теряю себя, растворяюсь в этом вихре страсти. Есть только он, здесь и сейчас. Мои ноги обхватывают его бедра, и я сама делаю движение навстречу, позволяя проникнуть в меня полностью, до сладкой боли. И стоны слетают с моих губ, а руки прижимают моего мужчину еще ближе. Я царапаю его, стоны переходят во всхлипы. Но я еще и еще двигаюсь ему навстречу. Жадно ловлю его губы. Мне кажется я падаю вниз с огромной высоты, и вместо удара о землю, приходит разрядка, заставляя мое тело содрогаться, прогнуться до боли. Сквозь покрывало, что застилает мой разум я слышу..

- Ненавижу всех ...
Тихо шепчу я прижавшись к титану еще плотнее, и уткнувшись ему в плечо губами.
- Так мадам, развернулась на сто восемьдесят!
Грозно командую я. А сама готова сквозь землю провалиться. Всякое со мной бывало. Но чтобы в самый прекрасный и долгожданный момент меня застукала спящая красавица – это впервые!
- Где мое платье?
Шепотом интересуюсь я. И радуюсь, что не сильно нервная и у меня там никакие мышцы не заклинило. А то стояли бы мы тут с Крием и он бы орал , ибо говорят это больно весьма. Ариадна умничка отвернулась. Мы оделись. Но я как «слабая женщина» у титана за спиной осталась. Пусть вон Крий с девушкой говорит. И если заигрывать будет, то пожалеет!

Пирамида


- Сын, запомни раз и навсегда: женщин надо кормить, любить и лелеять. И даже не пытаться понять, - поделился я выстраданным в общении с многочисленными барышнями знанием. - Ты бы еще спросил, почему Сфинкс так этим туфлям обрадовалась, будто их носить станет.

Но спасибо женской логике, за взятку Сфинкс согласилась поработать ездовой лошадью. Садитесь, мол, довезу. Ну мы-то сели, а лететь куда? В стенку с разбегу?
Хорошо, сын про лиру вспомнил. Играть начал, прям как в юности у подъезда. И петь так же хорошо. Я поежился и дал ему по шее. Фетиде же явно понравилось. Я пожал плечами - пойди пойми влюбленную женщину.

Фетя так льнула к Аресу, что нам с Темой стало неудобно. А ведь на Сфинксе не развернешься, набились на него как в маршрутку.
- Пап, я больше на них смотреть не могу, - шепчет Тема. - У меня уже даже уши горят.
- Терпи, - отвечаю сквозь зубы. - Выпрыгивать на ходу не вариант.

Наконец Сфинкс зашла на посадку. Мы с Темой резво соскочили, ибо сидеть рядом с сыном и Фетей уже становилось очень неудобно. Такими темпами скоро свечку держать придется, а я на это не подписывался. Влюбленные отошли в сторонку, а мы с Темой пока стали слушать, что же Сфинкс про Гермеса скажет.

Вне локации

Я думаю о тебе...



Я думаю о тебе, брат.


_________________

_________________

_________________

Вот зря заранее похвалила.
Походу, Олимпийские мне самой выигрывать...

_________________

Лернейское озеро

Лежу на спине, надо мной плачет Афина. Ее трясет. На теле наливаются синяки, слезы прокладывают дорожки на испачканном лице. Одежда едва прикрывает тело.
Не могу видеть, когда женщина плачет.
Последний заряд моего амулета потрачу на нее.

- Потерпи, дорогая, сейчас все будет сказочно. Теплое море, яркое солнце, волнующая восточная мелодия.

Раз, два, три...



- Я - султан, ты- моя наложница Фирюза.

Как миндаль на востоке глаза.
Подведенные брови сурьмой.
Сто косичек плетет Фирюза.
Излучает тепло и покой.
Губы пухлые шепчут слова,
Что мужчины любимее нет.
А я нежно целую уста,
Обнимаю теснее в ответ.
Проведу загорелой рукой
По ее запылавшей щеке.
Сам надену колье с бирюзой.
Трону жилку, что бьет на виске.
Камни ярко на коже горят,
Плавно шею и груди закрыв,
Словно мне с Фирюзой говорят:
Нас погладь! Не сдержу я порыв.
Отодвину цветастый шифон
(Он соски так небрежно закрыл),
Чтобы не было больше препон.
Шелковистость груди ощутил.
По соску проведу языком,
И услышу ответное «Ах!»
С этим звуком давно я знаком,
И со смуглой хозяйкой в ладах.
Опьяняет камней синева,
Под губами что стали теплей,
«Фирюза, Фирюза, Фирюза!»
Я шепчу имя страсти своей.


_________________

Пирамида


Боги и богини очутились снова на земле.
Арес посмотрел на Олимп, который был виден из любого места Греции. Так близко и так далеко... Вот бы сейчас туда, во дворец его уютный с копьями, мечами, обмундированием на все времена года и на все случаи жизни...

Они, наконец, выбрались из подземелья и покинули раскопки. Похлопав Сфинксу по шее аки расторопного конягу и дав ей в зубы морковку, Арес придержал за коленку Фетиду. Пока его богиня, уткнувшись ему в спину носом, мечтала, примерный на земле сын, слушал наставления отца, задумчиво поглаживая Сфинкса по шее, а Фетиду по коленке.

Вот непруха, свой карандаш Арес в шезлонге оставил, вместе с кроссвордом. Даже записать нечем. Поднял глаза к небу
- Дед! Выбей на табличке своей слова золотые, ага? Заберу, когда вернёмся.

Чувствовалось, что хоть Сфинксе пришлись по душе туфли и камушки, но расставаться с богами она явно не хотела.

Чувствовалось, что девушке надо выговориться. Ведь с археологами много не наболтаешь...Стоит только рот раскрыть, как бегут, сломя голову или глюками заболевают. А тут столько сочувствующих. Жалобно так посмотрела она на Арти и Фету.

Но Фетида парила в мечтах об экономии на марше Мендельсона (кстати, без марша не согласный я.) Потому, родитель и дочь его Артемида быстренько соскользнули с большой и гладкой спины, ворча что-то по поводу коленок Фетиды. Услышав вопрос подошли поближе к голове Сфинксы, чтобы лучше слышать.

Арес ещё разок провёл да приласкал до чего дотянулся, под вздохи Феточки, фырканье Тёмки и хмык отца. И принялся распрягать Сфинксу. Потом спрыгнул и размялся, пока Фетка со слабыми коленками сползала вниз.
Арес, посматривая на неё, успел сделать несколько приседаний, попрыгать и поиграть бицепсами. Попринимать выгодные позы.
- Ох уж эти женщины, тАк долго собираются! - Но восхищение в глазах было не скрыть, как и предвкушения в голосе. Ибо хоть и сидели они все на Сфинксе в растопырку, но сейчас шла она к нему, как по подиуму.

- Ну, наконец, а то я уже заждался.- Каким-то по-домашнему привычным жестом, она вошла в его объятия. - Иди сюда, женщина.- Арес впился в её губы, как томящийся от жажды путник. Отступил с глаз чужих подальше, в заросли высокой травы и, словно обезумев, набросился на ластящуюся к нему Фетиду. Вскоре и платья на ней не осталось и сам он без нагрудника и набедренной повязки). Сплелись тела, не оторваться им друг от друга. Успел только послать к Рее наверх мольбу Арес и провалился в чувственное безумие...

Едва спасённые жители Лерны уверовали в то, что гидры больше нет и налюбовались на взбесившуюся гусеницу, как из толпы к богам подошёл один из жителей и проговорил: