Архитектура Страха

Эпилог.

Франция. Ницца. Январь. 1845 год.


- Если этот доктор ничего не сделает, я убью его! - Себастьян метался по гостинной, не в силах усидеть на месте. Сверху опять послышался крик жены. - Будь прокляты все доктора вместе взятые!

Оливье ухмыльнулся потягивая коньяк.

- Это твой четвертый ребенок, Себастьян, что ты как мечешься как папаша новобранец?

- А ты вспомни себя, брат. Когда Оливия рожала тебе Маргариту.

Сверху снова раздался крик Беллы, и у Себа всё похолодело внутри.

- Почему так долго?

- Милый, прошло только двадцать минут, - мягко проговорила мама. - Мои роды длились десять часов, и ничего...

Десять часов?

Себастьян побледнел, ухватившись за полку камина.

- Мне кажется, наш маркиз сейчас грохнется в обморок.


- Иди ты! - огрызнулся Себ на брата и снова заходил кругами, то и дело ероша свои волосы.

Спустя ещё несколько минут, Белла стала кричать почти не останавливаясь и нервы у Себа сдали.

Даже когда она рожала Мишеля он чувствовал себя спокойным, а в этот же раз доктор предупреждал, что роды будут сложные. Что ребенок неправильно расположен упираясь попкой в выход.

Так прошло ещё несколько часов, теперь уже никто не шутил, и не пытался успокоить взвинченного маркиза.

Себастьян уже однажды прошел через это. Он терял жену, правда не от неправильного расположения ребенка, а от большой кровопотери. Но не всё ли ровно? Если Белла покинет его, Себ не знал как жить дальше.

- Папа? - это была Элинор. Дочка сидела рядом с бабушкой и пыталась читать. - С мамой всё будет хорошо.

Себ только кивнул, не мог же он пугать детей своими страхами.

Внезапно крики прекратились. Всё не могло закончиться так быстро. И мужчина почувствовал, что у него волосы на затылке встают дыбом.

Нет! Только не это! Только не Белла! Только не она!

По лестнице спускался доктор. К нему и кинулся Себастьян, схватив того за грудки.

- Что вы сделали с моей женой?! - рычал мужчина. - Я убью вас! Засажу и лишу врачебной лицензии!

Доктор, на удивление, спокойно выдержал крики и ругань аристократа. После чего, поправил скомканные Себом лацканы и глядя на него поверх очков проговорил.

- Я, конечно, ожидал от вашей светлости бурной реакции по поводу рождения прелестной дочери, но не думал, что за это вы будете грозиться меня убить.

- Что с моей женой?! - Себастьян всё ещё не мог успокоиться.

- Маркиза отдыхает, как и малышка, они обе славно потрудились сегодня. А теперь если вы не против, угостите старого доктора доброй порцией коньяка.

Только сейчас Себастьян заметил, что доктор тоже вымотан не меньше его самого.

Он махнул в сторону гостинной, уже направляясь к лестнице.

- Угощайтесь, доктор, - и быстро вбежал наверх.

Тихо приблизился к спальне жены, и приоткрыл дверь. В комнате были потушены светильники, создавая полумрак, любимая лежала на кровати, накрытая покрывалом. Себастьян на цыпочках приблизился, отмечая, как бледна его жена, её влажные золотистые волосы и синяки под глазами. Он нежно убрал влажную прядку со лба, и тут заметил рядом с кроватью, по другую сторону от него колыбель. Себастьян не смог удержаться, но чтобы не будить жену, тихо подошел к новорожденной. Оказалось, что малышка не спала.

Наклонившись, Себ протянул руку и малюсенькие пальчики с детской силой вцепились в палец.

- Ты у нас красавица, прямо как твоя мама, - он наклонился к девочке, что совиными ещё невидящими глазками водила вокруг.

Белла проснулась и повернула к ним голову.

Глядя в любимые голубые глаза, Себастьян почувствовал как его захлестывает счастье. Такое, какого он и не мог себе представить, когда явился к Дугэлу обсудить бизнес.

С того времени много чего изменилось. Муж Изабеллы оказался не дураком и двести тысяч фунтов обеспечили Изабелле развод без шума. Единственное условие выдвинутое Джеймсом Лайонсвудом, это чтобы они покинули Англию, против чего Себастьян не возражал. Забрав мать, Изабеллу и Элинор, он перевёз их в Ниццу. Лазурный берег, теплое море и спокойная размеренная жизнь.

А спустя семь месяцев на свет появился наследник. Мишель Гранье, седьмой виконт де Саль. За ним спустя четыре года родился Себастьян. Белла настояла, чтобы второго сына назвали именем отца, и Себ уступил. Жизнь наладилась, даже с братом, который внезапно обрел наследство и титул барона от какого-то родственника по материнской линии, у Себастьяна наладились отношения. А два года назад Оливье женился на Оливии, дочке графа Дартьема. Той самой в которую Оливье был влюблен ещё с юности.

- Как мы назовём нашу девочку? - спросила Белла.

- Она точная твоя копия, любимая, - Себастьян поднялся и поцеловал потрескавшиеся губы жены. Бедняжка, сколько же она вытерпела? - Истинная английская роза, поэтому я предлагаю назвать её Розалин. Что скажешь?

- Мне нравиться, - сонно проговорила Изабелла Гранье, снова закрывая глаза. - Она будет красивейшей девушкой во Франции.

- Прямо, как её мама, - тихо отозвался Себ, переводя взгляд с одной любимой на другую.


Франция. Париж. Апрель. 1863 год.

- Розалин! - строго сказал отец, когда его дочка в очередной раз попыталась опустить и так до неприличия глубокий вырез на платье. - Ты ведешь себя неприлично и не достойно.

- Папа, эта портниха ничего не понимает. Сейчас модно, чтобы была видна верхняя часть груди!

- У женщин! - взвился Себастьян. - А ты ещё невинная девушка!

- А вот мама меня поддержала, - возразила красавица, опять потянув корсаж вниз.

- Белла?! - Себастьян не мог поверить, что жена поддержала эту выходку дочери.

Но та лишь улыбнулась и пожала плечами.

- Я окружен не женщинами, а коварнейшими созданиями. Сначала Линни решила, что не выйдет замуж, а займется медициной, а теперь меня ждут новые потрясения с первым выходом в свет самой младшей дочки, которая из любого мужика совьёт веревочку, и мило попросит его на ней вздернуться.

- Папа! - возмутилась она, но тут же взглянула в темное окно экипажа.

- Ещё скажи, что это не так, - ухмыльнулся Себастьян в глубине души гордясь своей младшенькой и от этого ещё более любимой дочкой. Потом повернулся к Изабелле: - А ты не знаешь, Мишель скоро вернётся?

- Обещал приехать на первый бал Розалин, но ты же его знаешь...

- Да, весь в меня...

Обняв жену за плечи, Себастьян притянул её к себе, целуя в золото волос.

Сколько всего они пережили вместе, сколько всего выстрадали, но теперь он научился ценить женщину, что находилась рядом, а она нашла в себе силы забыть о его прошлом. Даже тесть умудрился сделать вид, что забыл всё и приехал на восемнадцатый день рождения Розалин.

Когда-то, будучи мальчишкой, он мечтал иметь большую и дружную семью. Вед рос Себастьян с одной матерью, и почти не знал своего отца. Мать и Изабелла вот и все его родные. А теперь он обрел семью о какой и не смел мечтать. И всё это помогла ему сотворить женщина, которая и была его судьбой с самого начала их времен.

Женщины, которая помогла ему пройти через все перипетии в жизни, поддерживала и любила его не как маркиза, а простого мальчишку, сына гувернантки и хулигана, который имел наглость забраться к ней в спальню в тот роковой последний вечер...


Всем спасибо за прекрасную игру! Белла, родная, ты моя любовь на века...
_________________

Сон, глубокий, мучительный, незаканчивающийся. Сон, похожий на кошмар наяву. Фрезер продрал глаза и минут пять мучительно соображал, где же он. Так, кажется это все-таки Фалам Кнок. И кажется, он сюда приехал за сенсационными статьями. Написал одну а потом задрых как медведь зимой? Мда, влетит ему по первое, если не привезет редактору пачку отменных статей. Вот только о чем писать? Разве что описывать свои безумные сновидения? Рассыпающиеся под ногами ступени маяка, смерть на лодке, полет на дирижабле... и сладкая немая циркачка, чьи губки на вкус как мед... А что? Неплохие составляющие для авантюрно-приключеньческого романа! Нафиг статьи! И Фалам Кнок тоже! Хотя... Почему-бы не остаться здесь, в глуши, ведь на свежем воздухе вона как спится, а сны какие! Может еще чего привидится...

Но для начала, надо как можно скорее найти циркачку! Фрейзер и сам не понимал, почему это так важно, почему так беспокоится о девушке, которую увидел поздно вечером на канате, и которая стала спутницей его снов. Тот поцелуй, совершенно безумный порыв, желание согреть девушку... неужели всего лишь сон? Но циркачка реальна, ведь он видел ее еще до возвращения в свой номер, он видел ее в тот момент, когда шел на представление. Статься, написанная бодрым подчерком, рассказ о цирковом представлении, лежал сейчас на письменном столе. Он реален, а значит реальна и Лори. Фрейзер повторял это как мантру, когда бежал по двору, на ходу застегивая рубашку. Только бы цирк не уехал. Только бы она была на месте....

Я добежал до стоянки цирка, спрашивая каждого попадающегося мне на пути про Лори. Кто-то качал головой, кто-то указывал направление, но ни один не сказал, что не знает никакой Лори, что она лишь плод моего воображения. Это внушало мне увенность и оптимизм.
Начал накрапывать дождик, поиски привели меня к озеру. Полная тишина, неподвижная гладь - все это завораживало.
И тут я увидел ее - Лори входила в озеро, покойно, неспешно, будто готовилась к некому далекому путешествию... Хотя, о чем это я? Дотаточно приключений, Фрейзер! Ты должен взять эту девушку, сделать своей, и больше никогда не отпускать.

- Лоооори! - Завопил я что было мочи. А потом наспех скинул одежду, и вбежал в озеро следом за циркачкой.

- Истерический припадок по какому поводу? – спросил он. Сел на край кровати, разглядывая точеную фигурку девушки, что просвечивалась через тонкую ткань сорочки. – Из-за пожара или твоего длительного отсутствия? – бросил в сторону брюки, которые минутой ранее прилетели в мужчину. Ухватил Эйлис за руку и притянул к себе. – Я схожу за твоими вещами и никакого соблазнения конюхов! – произнес он, обнимая за бедра девушку и целуя в живот.
- А как же тётя Магдалена?
- А что с ней? С ней все нормально будет, не волнуйся. Жди меня тут и никуда не выходи, - усмехнулся Тасгалл, поднимаясь с кровати. Одевшись, он поцеловал Эйлис с лоб и, шлепнув по попке, вышел из комнаты.
В первую очередь, мужчина нашел кучера, с которым приехала Эйлис с тетушкой, и велел ему в течение часа подготовить повозку к отбытию. Он сопротивлялся и не желал выполнять мой приказ, мотивируя, что подчиняется только миссис Симонс или леди Флетт. Но Тасгалл умеет убеждать. Приказав ему еще и подготовить свою лошадь, чем вызвал возмущение слуги, но после веских и суровых слов о вычищении свинарника без подручных средств, кучер кивнул и обреченно выдохнул.
Добравшись до покоев Эйлис, а он знал, кто, где остановился, как же без этого, и постучал в дверь.
- Входите… - раздался тонкий голос, а затем всхлип. Тетушка уже полдня оплакивала потерявшуюся племянницу, сидела в кресле и рыдала.
- Миссис Симонс, перестаньте плакать, с малышкой Эйлис все в порядке, - спокойно проговорил он и распахнул платяной шкаф.
- Что? – шмыгнула носом. – Что вы сказали?
- Я сказал, что Эйлис более чем жива и здорова, - Тасгалл рассматривал платья, выбирая в котором Эйлис поедет, и не смотрел на тетушку.
- Но… Но где она?
- В моей комнате, - мужчина вытащил одно из платьев, на первый взгляд оно подходило идеально для путешествия.
- Но что она у вас делает?
Тасгалл задумался.
- Отдыхает, - ухмылка заиграла на его губах, и он обернулся.
- Что вы делаете? – возмутилась женщина, увидев в его руках платье. – Кто вы?
- О, прошу прощения, миссис Симонс. Меня зовут Тасгалл, я тут работаю. Работал, - мужчина высматривает панталоны, все же сейчас холодно, и чистое белье.
- Что? – возмутилась она и снова шмыгнула. Конечно, её возмущение можно понять. Слуга врывается в покои, сообщает, шокирующую новость и бесцеремонно тащит платье.
- Миссис Симонс, вы через час уезжаете, так что советую начать собирать вещи. Хотя… - протянул Тасгалл, поднимая с пола туфельки в тон, – можете остаться. А Эйлис уезжает.
- Куда?
- Ко мне.
- Что?! Это возмутительно!
- Зато вы уже не плачете, - улыбнулся Тасгалл и направился к выходу.
- Я хочу видеть свою племянницу немедленно! – кричит она в след.
- Я тоже, - не громко ответил он с улыбкой, – но боюсь, вам её вид не придется по нраву…
Тасгалл вышел и захлопнул за собой дверь.
Хорошо, что тетушка не знала, где находится его комната, а слуги сейчас заняты гостями и разборкой последствий пожара. Никому нет дела ни до Тасгалла, ни до его комнаты.
- Тетушка в ярости, - с самодовольством произнес он, войдя в комнату. – Надеюсь, тебя устраивает это платье, потому что второй раз я туда не пойду.
Положил одежду на край кровати и сам увалился на нее.
- У тебя меньше часа, чтобы переодеться и привести себя в порядок, - смотрит на Эйлис – Но мне больше нравится так, - еще бы, такой вид дает полупрозрачная сорочка, что смотрел бы и смотрел.
- А твои вещи? – спросила она.
Тасгалл вытащил саквояж из-под кровати.
- Вот все мои вещи. Одевайся, - он навалился на спинку и принялся смотреть, как девушка переодевается. Он не вышел бы из комнаты, ни под каким предлогом, такую красоту нельзя пропустить. – Я буду здесь. Вдруг понадобится помощь с корсетом, - мужчина довольно улыбнулся.

Через час они уже сидели в карете и ехали по направлению к дому Тасгалла. Его конь был включен в состав запряженных лошадей, а небольшой багаж упакован и надежно привязан. Всю дорогу Тасгалл не выпускал из объятий Эйлис. Они мило болтали, но он старательно избегал вопросов о его семье и доме. Ведь не было никакого деревянного дома в лесу у озера. Он вез её к своей семье, чтобы представить. Но для девушки это было большим сюрпризом и куда они направляются, знал лишь кучер, ну и сам Тасгалл.
- Скоро мы уже подъедим, - сообщил он и в очередной раз поцеловал Эйлис в висок.
Вскоре карета вывернула на широкую, засыпанную светлым щебнем дорогу и перед глазами показался родовой замок семьи Эрскина, графа клана Мар.
- Ну вот... мы и дома, - Тасгалл вздохнул, смотря в окно, как неумолимо приближается замок, как и разговор с семьей. Он взглянул на Эйлис и улыбнулся.
_________________

Над снежными вершинами
Мы все еще летим, и я, как и другие, уже понимаю, что наш полет бесконечен. И бесконечность может стать одним из двух: вечной прогулкой в облаках, легким парением, во время которого у нас не иссякнут шампанское и фрукты. Или превратится в нескончаемое падение, непреходящие страх и панику, превращающие нас в диких запуганных зверей, готовых съесть друг друга.
В нашем случае - выбросить за борт в виде балласта.
И мы падаем - стремительно, рассекая воздух, который воет в ушах, как ночное привидение, предвещающее гибель. Но я боюсь только за нее, за Кэри, мою маленькую нимфу. Мне мерзко от того, что не смогу выполнить обещанное. Не смогу защитить от выбора, который явно означает больше, чем просто принять решение, какой мешок самый тяжелый...

...Незадолго до падения

Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, в которых отражается чистое небо и искрится солнечный свет. Я строю безумные планы, глядя на эту малышку, начиная с того, как раздену ее и смогу убедиться, что обворожительна и грациозна, как мне и показалось там, на озере, когда намокшая одежонка облепила все ее изгибы и прелести.
Хочу держать ее в объятиях и не выпускать, но не потому что сильнее и упрямее, а потому что и она захочет того же и только со мной.
Хочу научить тому, что заставит ее поверить в себя. Сам я умею не так уж много, но жить, зарабатывая своим талантом и трудом - это мне по силам. А у Кэри есть все, чтобы добиться многого, не воруя и подвергая свою жизнь опасности из-за безделушек.
Легкая, грациозная, гибкая и подвижная. А еще отважная и упрямая. Она может танцевать, а не шарить по чужим карманам. И должна стать счастливой.

- Я не думаю, а знаю, что у тебя все получится, - ответил я. - И тогда ты уже не захочешь таскать ничьи кошельки. - Я усмехнулся, легонько щелкнул Кэри по аккуратному носику и добавил: - А если вдруг уж очень захочешь вспомнить старые денечки, то стащишь мой кошелек. Он все равно будет твой, как и все, что у меня есть.
Я обнял мою нимфу и приподнял ее, невесомую и тоненькую, поцеловал в удивленно приоткрытые губы.
- Ты сама не понимаешь, как хороша, - прошептал, глядя в ее глаза.
Она взмахнула длинными ресницами и покраснела. А я, глядя на ее покрытые нежным румянцем щеки и яркие, сочные губы, представил, как она раскраснеется, если я стану любить ее часы напролет.
Что за странное создание человек? Даже когда его занесет в преисподнюю, он все равно думает о любви.
Любви? Я посмотрел на Кэри, одевая ее в это слово, как в самый прекрасный наряд и задаваясь вопросом, а захочет ли она его принять?
Но даже если и не захочет, для меня это ничего не изменит.
И будто в ответ на мои мысли, Кэри сама прижалась губами к моим губам, и я замер, давая ей целовать себя, как ей того хотелось. И ведь ей точно хотелось.
...Все это случилось за мгновение до того, как нас понесло прямиком в кошмар. Поднялась суета, в которой все делали выбор, надеясь на спасение. А мне больше всего хотелось избавить от этого Кэри, но если я что-то и мог сделать, то точно не это.

Я видел только ее, мою Королеву, и к своему удивлению она стала превращаться именно в королеву. В изящную белоснежную шахматную фигуру, выточенную из слоновой кости. Я не чувствовала ничего, просто знал, что тоже исчезаю, становлюсь чем-то иным, но боялся одного - потерять Кэри навсегда, так ничего и не сделав для нее, так и не сказав самого главного.
Подо мной оборвался канат, и я полетел в пропасть, пытаясь удержаться за единственную страховку, которая у меня была когда-либо - за воспоминание о ней, моей Королеве.

...И когда остановилось движение, смолкли звуки ветра и погас свет, черный веер со стальными краями развернулся, пытаясь приблизиться и закрыть собой фигурку белого ферзя. Но пространство не позволило им сблизиться, оставив лишь тлеющую надежду на то, что когда-нибудь, в какой-то из жизней или в одном из миллионов миров они все же смогут воссоединиться

Фалам Кнок
вечность спустя

Возвращаться больно, когда сознаешь, что встреча с тем, кто дороже всего на свете почти невозможна и все равно ждешь и надеешься. Ожидание длится вечность, и надежда превращается в непрерывную боль.
Первое, что ощущаю, обретая вновь себя, это болезненную надежду вновь увидеть Кэри. Хотя бы увидеть, узнать, что с ней все в порядке. А потом готов отпустить, если она решит, что без меня ей будет лучше.
Зрение и слух возвращаются, но я еще не дышу и не чувствую биение собственного сердца. Первое, что вижу - мужчину и женщину в непривычной одежде, смотрящих на меня с удивлением, написанным на их молодых красивых лицах. Удивительных лицах, словно у волшебных существ, вышедших из снов и фантазий о том, чего еще не было.
Между нами пролегло пространство и время, словно пропасть, через которую перекинут зыбкий мостик - спасение, связавшее нас навсегда. Я киваю им, благодаря, и тут же смотрю по сторонам - ищу ее.
Замечаю знакомый силуэт, ничуть не изменившуюся легкую походку, летящий плащ и ясные глаза на милом личике. Я бегу к ней, ещё не чувствуя тела, протягиваю руки, сам не зная пока для чего - поздороваться или попрощаться. Но она здесь и с ней все в порядке.
- Кэри! - выкрикиваю я, не узнавая собственный голос. Он звучит будто в полной пустоте, и тут же растворяется в пространстве, не долетая до моей нимфы.
Моей ли? Но пусть не в этой жизни, так в другой, она все же будет моей
- Кэри... - шепчу я, чувствуя ее руки в своих.
И в следующий миг нас словно затягивает в омут. И мне плевать, потому что я знаю, что она рядом со мной и ощущаю ее прикосновение.
...Мы оказываемся посреди дымящегося пепелища Фалам Кнок. Ночной осенний воздух врывается сквозь проломы разбитых окон и сгоревших дверей. Ветер не может развеять густую вонь пожарища - удушающую мокрую гарь, от которой слезятся глаза.
Стены бального зала покрыты копотью, повсюду обломки черных камней, рухнувшие балки, а посередине - остов люстры, похожий на скелет поверженного монстра. И меня охватывает дрожь, когда я понимаю, сколько погибших погребено под еще не остывшими развалинами.
И от нашего цирка осталось, судя по всему, не так уж много.
А Девона... Я все же не ошибался на ее счет. И вряд ли мы когда-нибудь еще увидим Самозванку.
И узнаем ли мы когда-нибудь, что со всеми нами случилось. Да и надо ли знать это. Стоит ли пытаться еще раз заглядывать по собственной воле туда, где мы чуть не остались навечно. Надо ли дразнить неведомую силу, способную с легкостью играть людским сознанием.
Я каждый день становлюсь на канат и танцую с судьбой опасные танцы. У меня нет желания искушать ее еще больше. Особенно, когда есть ради кого жить.

Время спустя

По крыше фургона стучит затихающий дождь, и я, как всегда, слышу в стаккато падающих капель ритм танца.
Лежу без сна, глядя на пламя горящей в углу лампы, и думаю о том, что стал другим, поняв и прочувствовав, что значит заново родиться. И вовсе не пережитые приключения послужили тому причиной, а та, что лежит рядом со мной и ровно дышит во сне.
Я поворачиваюсь, привстаю, опираясь на локоть, и смотрю на мою Кэри. Маленькая нимфа и шустрая воришка больше не таскает чужие кошельки, ее глаза больше не загораются плутовскими огоньками, когда она видит какие-то безделушки, которые плохо лежат. Её глаза теперь сияют от того, что она каждый день открывает все грани огромного реального, не иллюзорного мира, и видит в нем себя настоящую.
Она танцует, словно невесомая нимфа, и люди смотрят на нее и восхищаются легкостью и гибкостью ее движений. А еще Кэри научилась балансировать на шаре и осваивает азы жонглирования. Теперь временами я начинаю ревновать мою нимфу к ее упорству и настойчивости, желая, чтобы она больше времени проводила со мной.
Когда вижу ее, грациозно танцующей на шаре, думаю, как же она похожа на фигурку стойкой и изящной белой королевы.
Я тихонько целую Кэри в уголок губ, она что-то бормочет, вздыхает и закидывает руку за голову. Одеяло немного сползает, открывая грудь, и я осторожно, чтобы не разбудить, стягиваю одеяло еще ниже, обнажая девушку до талии. Кэри чуть ворочается, с ее губ слетает что-то неразборчивое. Я наклоняюсь и приникаю губами к нежному бледно-розовому соску. Посасываю слегка, играю языком с быстро твердеющей вершинкой и чувствую, как все тело Кэри отзывается на эту ласку. Она выгибается мне навстречу и открывает глаза.
- Нат… - тихо шепчет нимфа, протягивая ко мне руки.
Я обнимаю и прижимаю к себе стройное обнаженное тело, зарываюсь лицом в пахнущие весенним дождем волосы.
- Знаешь, что я хочу? – тихо шепчу ей на ухо. – Хочу сделать тебя беременной. И поскорее.
Она ворочается в моих объятиях, что-то говорит, но это не протест, не возражение.
- Люблю тебя, моя белая королева, - говорю я и целую ее с тем же волнением, с тем же желанием и нетерпением, что и первый раз.

Он принес моё любимое платье. А ведь я ничего не говорила об этом, а то, что Тас принёс ещё и панталоны, вообще сразило меня. Хтя вот тетушку жаль, я с ней даже попрощаться не успею...



- А твои вещи?

Я даже сама не знала, зачем спросила об этом, но вопрос вырвался быстрее, чем я успела об этом подумать. Мне же жаль было оставлять драгоценности, доставшиеся от матери, любимые безделушки и тетку в неизвестности. Но ради Таса, я готова была уйти в лохмотьях из этого замка, и отправиться на край света.

Тасгалл достал небольшой саквояж.



Я покраснела. Это было так странно, что спустя столько времени, что мы провели вместе, я до сих пор могу покраснеть под его жарким взглядом. И мне всё-таки понадобилась его помощь. Крючки на этом бархатном платье, были сзади, и я просто физически не могла застегнуть их все.

- Тас? - обернувшись через плечо, умоляюще посмотрела на любимого. - Похоже мне не обойтись без тебя не только при раздевании, но и одевании.

Мужчина поднялся и помог, погладив и поцеловав мои плечи.

- Из тебя получается неплохая горничная, - пошутила я, за что получила легкий шлепок по пятой точке.

Спустя час мы уже покинули Фалам Кнок с его странными и загадочными событиями, которые непременно оставят в памяти свой след, и не только ужасный, но и приятный. Мы сидели в катере тетушки Магдалены и целовались, а в промежутках я рассказала Тасгалу о своей семье, о детских мечтах. Но мужчина по прежнему не так и не обмолвился своей семье. Я только раз спросила и больше не настаивала. Может быть с этого и надо начинать? Слепое доверие в скором времени должно было заставить и его довериться мне. Карета мирно покачивалась и вскоре я уснула, по прежнему сидя на коленях мужчины и положив голову ему на грудь.

Он разбудил меня поцелуем, прикоснувшись губами к виску.



- Правда? - я хотела сдвинуться с места и посмотреть в окно, но мужчина не пустил, прижимая к себе и только спустя несколько минут он сдвинулся, отпуская меня со совами:



Я подалась вперёд, выглядывая в окно. Ожидала увидеть деревянный домик, на берегу озера, и почувствовала, как моя челюсть отвисает.

Аккуратно подстриженные кусты, гравийная подъездная дорожка и огромный замок начала пятнадцатого века, перед главным входом которого стоял выключенный фонтан со статуей Афродиты. Я перевела взгляд на ухмыляющегося мужчину.

- Это шутка, Тас? - он покачал головой, продолжая улыбаться. - Простой слуга, значит?

Я разозлилась. Я ведь знала! Чувствовала, что здесь что-то не так! Домик у озера, мать его так! Мне бы такой домик!

Я снова выглянула в окно, когда карета остановилась и увидела, что навстречу к нам по ступеням спускался мужчина. Внешне он был очень похож на Таса, только одет иначе, в килт, и моложе лет на десять. Моя злость поднялась ещё больше, и я стукнула Тасгалла в грудь,сначала один раз, а потом ещё.. и так пока карета не остановилась.

- Ты держал меня за дурочку?! Я ведь знала, что ты не обычный слуга! Чувствовала! А ты играл со мной!

Снова ударила, и осыпала ударами пока Тас не перехватил мои руки и не притянул к себе, так что я упала ему на грудь. Он поцеловал мои гневно сжатые губы и ласкал до тех пор, пока моя злость не сменилась желанием. Высвободив руки, я уже обнимала его за шею, отвечая не менее страстно на поцелуй.

Он гладил бедра и спину, вновь возбуждая, я же перебирала волосы на затылке мужчины, отдаваясь со всей страстью поцелую.

- Кхм... Добро пожаловать домой, Тасгалл,- произнёс мужской голос, и я мгновенно отпрянула от любимого, вжалась в противоположный угол кареты, чувствуя, как запылало с новой силой лицо.

Что обо мне подумают эти люди? Очередное развлечение? Новая подружка? Я ведь никто ему...

Да и домой уже не вернуться, может быть в цирк Дюпре отправиться?

Все эти мысли пролетели в голове в одно мгновение, пока у кареты опускали ступеньку, чтобы было легко спуститься на светлый гравий.
_________________

Тасгаллу хотелось рассмеяться в голос, и он с трудом сдерживал смешки, пока девушка пыталась его побить. Она была так забавна и мила в своем праведном гневе, что Тасгалл взял себе на заметку иногда выводить её из себя. Особенно потому, что после непродолжительной драки, если возмущения Эйлис можно так назвать, последовали страстные поцелуи и нежные объятия.
На голос кузена мужчина обернулся, оторвавшись от созерцания лица любимой, которая с грациозностью кошки отпрянула в дальний угол, словно увидела собаку. Тасгалл усмехнулся и притянул девушку обратно к себе, взяв за руку.
- Добрый вечер, Джейми, - с улыбкой поздоровался Тасгалл, и мужчины обменялись рукопожатиями. Он помог Эйлис выйти из кареты. Держа её за руку он почувствовал, как девушку охватила мелкая дрожь от волнения. Улыбка вновь разыгралась на губах, ведь это было невероятно, выдержав такие испытания: пожар, призраки, полет на неуправляемом аэростате… И тут испугаться встречи с моей семьей, о которой ей ничего не было известно. Не ясно, пугала ли её эта неизвестность или же в принципе пугала встреча с родителями её мужчины.
- Пропащий кот! - протянул парень, и Тасгалл тут же шикнул на него.
- Семья дома?
- Вилли еще не пришел с охоты, а остальные дома, - он хлопнул по плечу и посмотрел на девушку. На его лицо отразилось и удивление, и непонимание, от чего он перевел взгляд на Тасгалла и протянул: - Ууу… Не ужели ты наконец…
- Хватит! – вновь шикнул он на кузена. – Эйлис, это мой кузен Джейми. Джейми, это леди Эйлис Флетт, - с улыбкой посмотрел на девушку. – Идем, - взял её за руку, и все они направились в замок.
С момента его отъезда здесь ничего не изменилось, разве что прибавилось украшений на стенах в виде голов хищников и рогов.
- Тас! – воскликнула пожилая женщина, появившаяся в проходе одного из коридоров. Она спешно вытирала руки и целенаправленно двигалась к нам.
- Иона… - протянул он с нежностью в голосе и обнял женщину.
- Ты даже не писал… - с грустью произнесла она, собираясь всплакнуть, но тут же шустро отстранилась и гневно посмотрела на него. – Ты даже не писал! Никакого десерта тебе!
- Тасгалл…
Он посмотрел на лестницу, услышав голос, который никогда не забудет, который был с ним всю жизнь с самого рождения.
- Мама…
Женщина в темном платье, с забранными назад волосами, которых тронула седина на висках. Пять лет он не видел близких, родных людей, не видел дома. Он не мог вернуться не только потому, что его изгнали, гордость не позволяла. Так приятно увидеть всех, обнять, почувствовать губы матери на своей щеке.
- А где отец? – спросил он, выпуская из объятий мать.
- Он… - замялась она. - Он не хочет тебя видеть Тас, прости.
Мужчина вздохнул, недовольно сжав зубы. Упертый баран!
- Ему придется меня увидеть, - раздраженно произнес он. – Скажи ему, что мы будем ждать его в большой зале, - он посмотрел на мать, - собери всю семью. - Его мать посмотрела на Эйлис. – Я все скажу, когда все соберутся.
Он видел волнение на лице матери, и чувствовал свое волнение. Меньше всего он хотел ругаться с отцом сейчас. Он взял Эйлис за руку и повел в большую залу. Служанки тотчас принесли напитки и Тас сделал несколько больших глотков сидра с кусочками льда. Он посмотрел на Эйли, которая присела на стул и отпила что-то из небольшой кружечки, что подала ей служанка. Щеки Эйлис были румяные, взгляд слегка потуплен и растерян. Он подошел к ней и взял за руку.
- Все будет хорошо! - произнес он с улыбкой, хотя, наверное он больше себя старался успокоить. Разговор с отцом у него никогда не клеился, всё сводилось к взаимным упрекам и обвинениям.
Наконец, все собрались в большом зале и, конечно же, отец зашел самым последним.
- Эйлис, это моя семья, - начал я, взяв девушку за руку и поднимая со стула. - Моя младшая сестренка Мораг, - девушка с улыбкой кивнула. Она выглядела растерянной, как и все присутствующие. Джеми подпирал стену, скрестив руки на груди, с выражением лица, будто ждет грандиозных зрелищ. Мама посматривала на меня, отца и Эйлис, и тоже была растеряна, хотя не могла скрыть улыбку на губах, и только выражение отца заставляло ее внимательно следить, чтобы вовремя унять возможную перепалку.
- А это Лочлэн, мой младший брат, - высокий крепкий мужчина склонил голову в официальном приветствии и улыбнулся. - Мой старший брат, Вилли, сейчас на охоте, - взглянув на Эйлис пояснил он.
- А это моя мать, графиня Мар, Алиса оф Мар, - женщина, кажется, начала сиять. Она, как мать, похоже, уже все поняла, и только огромное терпение ей помогало спокойно стоять и ждать окончания официального представления.
- А это... - Тасгалл тяжело вздохнул, - Мой отец. Чарльз Эрскин. Граф клана Мар.
Отец кивнул и улыбнулся. Только, конечно не ему, а Эйлис. На Тасгалла мужчина практически не смотрел. Стало немного неуютно. Тасгалл посмотрел на девушку.
- Это леди Эйлис Флетт, - представил он её. - Моя любимая женщина и моя будущая жена.
Тасгалл умел ставить перед фактом людей, не спрашивая их разрешения или мнения. Позади ойкнула Иона, мать облегченно выдохнула и хотела было уже подойти, как слово взял отец.
- Она беременна?
- Что? - Тасгалл не был готов к такому вопросу. К чему угодно, но не к этому. Он посмотрел на зардевшееся лицо любимой, затем на её живот. Признаться, он не думал совсем об этом, и на мгновение впал в ступор. - Нет, ну, вроде бы нет. Еще, как бы, - он снова посмотрел на её живот, вспоминая сколько раз он спустил в неё своё семя. - Еще рано. Отец. Конечно она забеременеет. Но я женюсь не потому что она могла забеременеть, а потому что она — та самая женщина, которую я искал!
- Искал?
- Чарльз... - Мать положила руку на плечо мужчины.
- Ты не искал, а пробовал. Всех подряд! - не унимался отец. Тасгалл же почувствовал легкое смущение и недовольство. Подумал о том, что стоит остаться наедине с ЭЙлис, как она точно припомнит слова отца.
- Чарльз! Мальчик влюблен! О чем ты? - Отец хмыкнул на слова матери и начал нервно сжимать губы. - Вспомни себя! - с упреком мать посмотрела на отца.
- А что я? Ты мне по голове палкой ударила! Я поэтому и влюбился в тебя! Надо было и ему по голове стукнуть!
- Чарльз... - мать как ни в чем не бывало продолжала улыбаться. - Откуда ты знаешь, что сделала она, - сказала чуть тише и посмотрела на Эйлис. - Добро пожаловать в нашу... - мама бросила недовольный взгляд на отца, - странную семью.
Женщина подошла к Эйлис и нежно обняла её. - Иона, приготовь им большую спальню в западном крыле.
- Что? - возмутился отец. - Еще даже свадьбы не было!
- Минуту назад ты о свадьбе даже слышать не хотел, а теперь ждешь её? - невозмутимо отреагировала графиня. Отец сжал губы в тонкую полоску, и мать подойдя к нему, тут же чмокнула эту гневную полосочку из губ.
- Я видела у вас мало багажа, а почему?
- Не важно, - тут же ответил Тасгалл, ведь иначе пришлось бы рассказывать все, что с ними случилось, а ему сейчас не этого хотелось. - Потом привезем её вещи.
- Она может присмотреть что-либо из моего гардероба, - тут же подключилась сестренка. В принципе у них были схожие фигурки, и вполне могло что-то подойти.
Подошел брат и протянул руку, затем они обнялись, обменявшись смачными хлопками по спине.
- Наконец-то и тебя поймали женские сети, - с каким-то злорадством произнес он почти на ухо Тасгаллу.
- Что? Никто меня не поймал! - возмутился он, но брату было все равно. Когда еще как не сейчас можно было подколоть своего гулящего братца.
- Иона! - крикнула мать. - У нас ожидается праздничный ужин! Приготовьте там все и накройте столы в южном зале. Там очень красиво при закатном солнце.
Пожилая служанка стояла и всхлипывала от счастья, прикрывая рот платочком, и спешно закивала. Девушки отвлеклись на свои разговоры, а Тас с облегчением выдохнул.
- Надеюсь, все это правда, - мужчина обернулся на голос отца. - Надеюсь, ты будешь счастлив.
Тасгалл видел, как блестят глаза отца от счастья. Он знал, что как бы не возмущался отец, сейчас он был рад.
- Все хорошо, отец. Это правда. Мы любим друг друга. И мы будем счастливы...
Вновь раздалось позади ойканье Ионы и очередной всхлип пожилой женщины.
- Иона! Я же велела тебе идти готовить праздничный ужин!
Иона запричитала и удалилась, а Тасгалл улыбнулся, почувствовав одобряющий хлопок отца на своей спине. Нет ничего лучше, чем объятия отца, который забыл все прегрешения сына, и вновь принял его в семью, и в свое сердце.
_________________

Прежде чем отправиться в другой мир,я услышала как кто-то пронзительно зовет меня обратно. Я оглянулась, но сил что-либо увидеть более не было. Холод и тьма пленили хрупкое тело, убаюкали вечным сном...По крайне мере, мне так казалось.
Я плавала в этом озере вечность, не чувствуя себя, а скорее пребывая то в жаре, то на морозе. Мерещились странные картинки, эпизоды из далекого прошлого, или же бред больного воображения. А может я в аду, наказанная за грехи?

-Твоя лошадь завтра умрет! - говорю я наезднику невинным детским голоском.

- Завтра на выступлении тебя не выдержит канат и ты больше не будешь с нами, - говорит все тот же голос.

- Она хочет рассказать правду, а вы не хотите, вы убьете её, - говорю я месье Дюпре...

Ночью я просыпаюсь от нехватки воздуха, ничего не понимаю, мне страшно, я зову маму и папу. Я опять засыпаю и просыпаюсь от дикой боли во рту... и снова впадаю в беспамятство.

-Прости, Лори, но это был единственный способ спасти тебя от себя самой, - виновато произносит месье Дюпре, стоя надо мной. Я хочу позвать маму, не могу, выходит какое-то мычание...

Я вскакиваю с постели, с трудом улавливая крохи воздуха. Что это? Разве я не должна болтаться на дне озера?! Почему я в незнакомой комнате, на чистой кровати, и откуда здесь столько мужских принадлежностей?!

-Проснулись? - откуда-то появляется маленькая девочка, - Мистер Фрейзер оставил меня присмотреть за вами, пока он отбыл по делам.

"-Мистер Фрейзер!?" - до меня дошло, что все происходящее со мной за последнее время, было реальным. А значит реален и господин журналист! Но зачем он спас меня? И, о Боже, не пострадал ли он сам?
Хватаю со столика листы и перо, пишу девочке:
Где он? Как он?

- Он скоро вернется, ушел купить вам лекарство. С ним все хорошо, он почти не заболел, но в первый день и его срубила лихорадка. Давайте я помогу вам привести себя в порядок?

Я хотела спросить сколько уже тут нахожусь, но в этот момент ушлая девчонка вплотную мной занялась. Даже не спросила, слаба я или нет! Вот неугомонная!
Слабости во мне было много, но я держалась. Должна же я предстать перед спасителем в надлежащем виде.
Когда господин журналист вернулся к себе, я уже приняла ванну, переоделась в тщательно высушенное платье и стерла с лица больной вид.
Мистер Фрейзер был еще красивее, чем я запомнила. Такой милый, взъерошенный, а глаза-то какие умные! И с чего я решила, что подобные мужчины могут существовать только в сказках? Как и в волшебных приключениях, он и в реальной жизни спасал нерадивую циркачку, которая по сути и никто ему.

Подскочив к журналисту, я посмотрела на него с трепетом, взяла его ладонь и прислонила чуть выше своей левой груди, что значило огромную благодарность. Без трюков и фокусов, я вручила ему бумажку с одной единственной фразой:
"Я навеки ваша должница, и да хранит вас Господь"

Эпилог №2.

Вскоре Найджел Кэммбэлл покинул нас, спрятав послание за пазухой и свято поклялся беречь. Хранить письмо, чтобы передать его другому человеку стоящего в списке контактных лиц. Механизм длиною в 180 лет для доставки письма для нашей далекой внучки был запущен.
- У нас получилось! – просияла Беатрис, протягивая мне руки. – Мы справились!
Моя жена оказалась права как всегда. Вместе нам любые трудности и преграды нипочем. Вместе нам подвластно многое.
- Моя любовь, - произнес я, целуя в знак благодарности и поддержки руки Беа и думая о досуге, время для которого открывалось нам. – Наконец, мы вместе. Чем бы заняться?
Завтра к нам приедут близкие родственники и друзья. В том числе и Джон, который не чаял души в младшем брате, сладко спящем в колыбели. Сейчас мы принадлежали исключительно друг другу.
- Как насчет чтения новой главы будущей книги? – предложила моя супруга.
Беатрис стала первым слушателем и критиком книги, которую я писал про замки Шотландии. После свадьбы я приобрел дом для себя и моего ангела. За годы поездок по суровому краю у меня накопилось много богатого материала, требующего изучения и осмысления. В лице жены я обрел верную помощницу и внимательную слушательницу, с которой делился своими знаниями и опытом.
- У меня есть предложение лучше, - сказал я, подхватывая жену на руки.
По моим действиям и блескам глаз, Беа поняла, что предлагаю ей. Перехватил губами ее тихий вздох, с жаром целуя ее. Она была моим безумием, искушением. А я был мужчиной, идущий на поводу своей страсти. Желание сосредоточилось на Беатрис.
Я понес свою драгоценную ношу наверх, в нашу спальню. Чувствовал, как близость моего сокровища пьянит кровь. Жажда обладанием Беатрис не покидала меня со дня нашей встречи. Предсвадебный период превратился в сущую пытку, подстегивая желание, как можно скорее сделать ее своей, заклеймив губами каждый сантиметр ее тела. Но прежде она обязана стать моей женой перед Богом и людьми, и тогда лучше прочувствует силу моего чувства к ней. Беатрис поймет, какая бескрайняя пропасть стоит между ней и теми случайными женщинами, что были в моей жизни до нее.
- Моя, - со страстью сказал я, переступая порог спальни и отрываясь от губ Беа, и поцеловал мочку ее уха. – Только моя.
С особой бережностью и трепетом поставил Беатрис на мягкий ковер, чтобы очередной бесконечный раз полюбоваться ее красотой, хрупкостью и нежностью. Создатель наделил всеми женскими добродетелями это совершенство.
Моя рука аккуратно коснулась женской прически, вынимая из нее шпильки. Я наблюдал, как волосы огненным каскадом падают на женскую грудь, прикрытую таканью небесно-голубого платья. Запустив пальцы в пламенный водопад волос, я притянул к себе Беатрис, вновь возвращаясь к ее губам. Страсть, бушующая в моих жилах, резонировала на одной волне с этим ангелом, посланным мне небом. Находила отклик в этих нежных и податливых губах, умеющими быть невероятно манящими. Беа была прилежной ученицей и прекрасно знала, что в такую минуту достаточно лишь одной ее улыбки, чтобы свести меня с ума. Не размыкая наших уст, я заключил своему супругу в прочные объятья, прижимая к напряженному паху. Она должна знать, что наш первенец это только начало. С ее появлением в моей жизни вернулась далекая мечта о том, чтобы иметь большое и дружное семейство. Почему бы не украсить этот дом маленькой девочкой, которая унаследует всю красоту и обаяние матери? Эти новые ходячие часики, в дуэт для нашего сына, которые вместе своим шустрым и неугомонным топотом по гостиной с заливистым и веселым тиканьем будут будить нас по утрам. Затем, когда они подрастут, Беатрис напишет портрет наших чад, играющих в чудесном саду. Но все это потом.
Пока же мои пальцы принялись расстегивать пуговицы платья Беатрис, от чего шелковая материя, поверженная страстью, пеной упала к нашим ногам. Дальше настал черед корсета, чулок, панталон. К ним присоединилась моя одежда. На твердых и вытянутых руках поднял Беа над собой, чтобы полюбоваться ее красотой. Как же она прекрасна! Идеальна! От макушки головы с непослушными рыжими волосами до самых кончиков ног. И я единственный кто владеет это неземной красотой. Взяв Беатрис на руки, я отнес ее постель, опускаясь рядом и прикрывая ее собой, чтобы никто не смел смотреть на нее, кроме меня. Только я один имею законное право любоваться ей. Я склонился над Беа, смешивая наше дыхание. Губы с жаром принялись клеймить Беатрис от шеи до ложбинки между грудей. Нежные руки Беатрис впились в мои плечи, а сладкие губы шептали мое имя. Звук ее голоса, аромат ее изысканных духов, смешиваемый с запахом женского тела доводили до грани. Возбуждала соблазнительная грудь, на которую переместилось мое внимание. Два идеальных полушария так и просились, чтобы их попробовали на вкус. Желание жгло с неимоверной силой, как в нашу первую брачную ночь. Наверное, пытка испанским сапогом будет милосердней, чем тот голод, что вызывала во мне Беа.
Мой ангел под ласками вытянулась дугой навстречу мне, стоная. И тогда я вернулся к первоисточнику этих горячих звуков, переплетая неистово наши языки. Мне было ведомо, что под внешностью благочинной леди скрывается моя страстная Беатрис. Моя единственная и возлюбленная раскрывает, оплетая меня свои руками и ногами. Шелковыми и прочными путами. По ее блескам в глазах, по ее ответным ласкам вижу, как страсть и чувство взаимны. С ее именем на губах я погружаюсь в Беатрис, глубокими и размеренными толчками. Двигаемся в одном ритме, чувствуя пылающий жар друг друга от соприкосновение двух тел. Бешенное биение сердец в унисон, от чего кровь стучит в висках и мысли растворяются в тумане.
- Мой ангел, - хриплю я, чувствуя напряжение в теле и взрываюсь в блаженстве. – Моя Беатрис.
Нет ничего главнее Беатрис. Она мое все – вчера, сегодня, завтра. На всю оставшуюся жизнь. Навсегда.

Фабрика игрушек
Дестини чувствовала губы Харли на своих губах, то, как его щетина приятно царапала подбородок, и с трудом верила в происходящее. Он поцеловал её! Он целовал её так долго, так страстно, словно хотел поглотить её всю, а она в свою очередь хотела раствориться в нем без остатка. Раствориться в этом мгновении, удержать его. Она целовала Харли в ответ, возвращая каждое движение и каждую ласку, которой так давно жаждала... Он прижимал её к себе - сначала настойчиво, потом бережно и на задворках сознания Дестини мелькнула мысль - неужели так можно целовать первую попавшуюся женщину, к которой ничего не испытываешь? Неужели можно целовать так из одного лишь физического влечения? Может быть, она даёт себе напрасную надежду, но она должна его спросить. Даже если её шанс на то, что она ему не безразлична - один к ста, она не имеет право его упустить. Дестини знала, что если потеряет Харли, то будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь, если существование без него вообще можно будет считать жизнью. Они оба заигрались в своём спектакле и наверно уже не отличали правду от лжи. Если она не знала, что чувствует Харли, то и он вряд ли мог знать, что у неё на душе. Кто-то должен сделать первый шаг... Она напомнила себе, что Харли не прогнал её сразу, как только узнал о наследстве, хотя ему уже ни к чему был их спектакль и заработанные этой аферой деньги... В её голове было столько вопросов, столько "за" и "против", что она не знала, как во всем этом разобраться. "Господи, помоги..." - взмолилась Дестини, "пусть он чувствует ко мне хоть капельку привязанности...". С гулко бьющимся сердцем Дестини решилась было спросить Харли о том, что так хотела знать, но когда его объятья ослабли, она с ужасом увидела, как дорогой её сердцу человек застывает в вечном движении, протянув к ней руки, и ощутила, как она сама превращается во что-то холодное. Она открыла рот, чтобы успеть сказать ему хоть что-то из всего того, что должна была сказать уже давно, но вместо слов раздался только звон колокольчика... И мир замер на долгие 180 лет.
***
Колокольчик грустно зазвенел, когда его взяли в руки после того, как бесконечное число лет он пропылился в гримерке призрачного театра. Почти два века она ждала, когда сможет сказать Харли самые простые слова, и думала как глупо было лелеять собственную гордость... Одни и те же мысли по кругу, мучительные 180 лет... Она считала каждый день, каждую минуту, каждую секунду, которым не было конца. И все эти годы она не знала, где Харли. Она осталась одна, в привычной обстановке театра, и это только для того, чтобы понять - без Харли все потеряло смысл. Неужели она действительно думала, что сумеет прожить без него? Глупая...
***
И вот она снова чувствует свои руки и ноги, но тело совсем невесомое. Но ей все равно. Она кидает на свою спасительницу благодарный взгляд и ищет среди множества людей одного-единственного. Единственного на всю жизнь. Ни 180 лет, ни что иное не смогли бы этого изменить. Наконец она видит его, хочет дотянуться, но все исчезает. На этот раз она снова в Фалам Кнок, стоит посреди пепелища бальной залы и слышит, как он зовёт её. Ей так хочется бежать ему навстречу, но её ноги такие ватные... Он идёт к ней сам, и вот он - уже рядом... Он что-то говорит, она слушает, но почти не понимает. В глазах начинают скапливаться слезы и она просто молча смотрит на него. Ей хочется, чтобы он обнял её, просто прижал к себе, как тогда, на фабрике кукол, но он продолжает говорить... Последние слова Харли наконец достигают сознания Дестини:

"Все закончилось ?" Ей бы и самой хотелось знать ответ на этот вопрос, только не в том смысле, что ему. Она сглатывает, пытаясь прочистить пересохшее горло и наконец ей удаётся сказать:
- Это ты мне скажи, Харли... Все закончилось ? - Голос её звучит хрипло, ей кажется, что он полон отчаяния. Она смотрит на него неотрывно - неужели он не поймёт её?..
- Харли... - С трудом она пытается выразить мысль яснее, хотя от сковавшего все ее существо волнения стук сердца отдаётся шумом в ушах. - Ты и я. Все закончилось? - Наконец задаёт она вопрос, который мучил её с самого прибытия в замок целую вечность, кажется, назад. Ей так страшно, что она отводит глаза, боясь что слезы предательски проложат свой путь по её щекам, как две параллельные дорожки, которым не суждено сойтись вместе. Как она и Харли... Она впивается зубами в нижнюю губу, мучительно ожидая ответа на самый главный в её жизни вопрос.
_________________

Неужели он не злится? Кенна смотрела на Алана, пытаясь прочесть по его глазам хоть что-то. Зол ли он настолько, чтобы сбежать от своей баронессы и забыть о ней, как о страшном сне? Или в его словах, в которых сквозит беспокойство, обещание остаться с ней?

- Вы бы научили меня получать удовольствие, я знаю, - выдавила Кенна из себя, снова переходя на «вы».

Но долго радоваться ей не пришлось. Он поднялся, оставляя ей лишь жгучее чувство стыда и желание расплакаться. Неужели ему так сложно понять причину её поступка?



- А мне тоже плевать! – фыркнула баронесса, не глядя на милорда. Его слова глубоко ранили её, но Кенна старалась не показывать этого. Гордость. Пусть она сбережёт хотя бы её, раз всё остальное милорд похитил без спросу. Но гордости её он не заберёт, она не позволит ему этого сделать. Вместе с обидой и растерянностью в ней поднимался бушующий пожар из самых разнообразных чувств. И чем больше Алан ругался, расхаживая по комнате, тем больше хвороста подбрасывал в этот огонь.

Поэтому Кенна молча подошла к двери, открыла её и указала милорду на выход. Без вещей. Пусть убирается из её спальни и из её жизни. Баронесса МакКензи прекрасно проживёт и без него. Раз ему девственность её как кость в горле.

- Милорд, прошу покинуть мою спальню. Желательно немедля, - отчеканила Кенна, сверкая в сторону Алана глазами. – И впредь держаться от меня подальше.



- У вас нет выбора!

В голосе Кенны уверенности поубавилось, поэтому пришлось сопроводить свои слова действиями, в ходе которых бокал с виски был выбит из его рук и полетел в стену. Это возымело совсем не такой эффект, которого ожидала баронесса. Милорд набросился на неё, как голодный зверь на добычу. Поцелуй был жестоким и властным. А обещание жениться (Кенна уже успела мысленно попрощаться с мыслью, что Алан захочет повести её под венец) прозвучало насмешкой. Подумать об этом Кенна не успела. Милорд снова ворвался в её лоно, и ей осталось только простонать, надеясь, что он не расслышит в этом звуке ноты боли.



- Так вы ещё и сомневались в том, жениться ли на мне? – разъярённой кошкой прошипела баронесса, пока Алан устраивался на постели, усадив её сверху. Продолжить злиться не успела, милорд припал к её груди ртом, что-то говоря о том, что теперь она должна двигаться сама.

- Если только ты действительно поможешь, - окончательно смирилась Кенна и начала подниматься и опускаться. Боли было много, но удовольствия от того, что она сама может делать всё это – ещё больше. Жар его рук на теле, взгляд, в котором дышала и буйствовала тьма, дыхание баронессы, смешанное с дыханием милорда, всё это пьянило как виски долгой выдержки. Кенна двигалась всё быстрее, вцепившись руками в плечи Алана, пока не осмелилась и не прикоснулась пальцами там, где соединялись их тела. От острого наслаждения, смешанного с болью, по телу баронессы прошёл разряд, будто её ударила молния.

Теперь она и сама стала целовать милорда. Он уже научил её тому, как это делается, ей оставалось только применить свои знания на практике ещё раз. Лизнув его нижнюю губу, пахнущую виски, Кенна ещё быстрее задвигалась вверх и вниз, задевая пальцами чувствительный бугорок, весь в её соках. И чем больше она прикасалась к себе, тем слаще становилось внизу живота.

- Мне так и продолжать? – спросила она, когда устала и замерла, сев на Алана так, что он полностью скрылся в ней. – Или может вы тоже хотите поучаствовать?

Я чувствовала себя ужасно неуютно. Но Тасгалл не желал забыть про меня в углу кареты и потянул за собой выходя из кареты.






Я чувствовала себя словно марионетка, которую за ниточки дергает опытный кукловод. Посмотрела на любимого...
Да, этот знает как управлять, - вспомнила жаркое утро, проведенное в его спальне. И тут опять вспомнила, как он вешал лапшу мне на уши, что просто слуга.
Но я молча следовала за мужчинами и вертела головой как деревенская простушка. Но мне хотелось хоть немного понять кому же я на самом деле отдала своё сердце.
Снова взглянула на Таса.
А может он бандит? Запрет сейчас в темнице замка и начнёт требовать у отца выкуп? Хотя после всего, что было отец скорее всего откажется от меня.
Но тут же мысленно посмеялась над собой. Какой бандит пойдет на такие хлопоты только чтобы получить вероятный выкуп.



Я с улыбкой смотрела, как мой мужчина нежно и ласково улыбается пожилой женщине в фартуке. Кухарка? Экономка? А не всё ли равно?
Зато как она отчитала его... надо попросить дать пару советов на будущее. И пока я предавалась мыслям, и про себя имитировала тон этой Ионы, с лестницы раздался ещё один голос. Женский и полный любви.

Я напряглась, но когда обернулась, увидела красивую женщину, и хотя она была не молодая, это не отменяло её истиной природной красоты. Темное платье, модная прическа, искрящиеся любовью голубые глаза. Глаза моего любимого.

Мама? Вот так номер!
Я снова взглянула на лестницу, присматриваясь к той, что подарила жизнь такому мужчине, как мой Тас. Я наблюдала как она подошла к Тасгаллу и поцеловала его, и в этот момент снова почувствовала себя лишней. Стоя за спиной Таса и наблюдая его воссоединение с семьёй я поняла, как успела соскучиться по своим.



Он не представил меня. Словно я служанка, которая попалась по пути. Или вообще пустое место. Сбежать из этого замка помешала теплая ладонь сжавшая мои пальцы и его последние слова, внушающие надежду.
Глупая, наивная Эйлис, кем ты являешься для этого мужчины? Подружка на ночь?
Но Тасгал не отпустил, наоборот погладил большим пальцем мою ладонь, словно это могло побороть страх.
А вот и то самое чувство, которое завладело мною ещё в карете, когда нас поймали целующимися. И с того момента оно не отпускало меня ни на минуту. Девушка служанка принесла чай. Я машинально отхлебнула и почувствовала вкус мяты. Может быть успокоение мне сейчас и не повредит. Я обводила комнату взглядом, а в голове бился один только вопрос :"Что я здесь делаю?"
Но тут мой взгляд встретился с глазами любимого. Он отставил свой бокал и подошел ко мне, сжимая своими ладонями мои руки, согревая заледенившие пальцы.

Мне хотелось верить ему, но я видела, что мужчина и сам не очень спокоен и не очень уверен в себе и в том, что всё может быть хорошо. Наконец, сквозь ужас ожидания во мне пробилось моё извечное любопытство. Мне стало до ужаса интересно, почему он привёз меня сюда, хотя обещал домик у озера, почему он так напряжен и почему отец не хочет с ним видеться.
И пока я размышляла большой зале собрался народ. Тот парень, что встретил нас, ещё один помладше, миловидная девушка, по внешнему сходству с мамой таса я заключила что это тоже родственница, та самая Иона, мама Таса и мужчина, который вошел последним. Даже не зная о родственных связях я могла с легкостью представить, что так будет выглядеть Тасгалл лет через тридцать.
Тас поднял меня со стула и начал представление. Начал с девушки, которая оказалась сестрой, потом младший брат, потом средний, упомянул старшего и подошел к матери.

У меня голова пошла кругом. И чтобы не упасть я сильнее сжала руку Таса.
Графиня Мар. Графиня Мар?
Ну, Тас! Будет у меня для тебя пара слов наедине...

Мне этот мужчина понравился с первого взгляда. От него исходила какая-то неуловимая уверенность и властность, но не подавляющая, а словно рядом с графом все проблемы казались разрешимыми. Тут я заметила, что граф даже не взглянул в сторону сына, но даже возмутиться не успела, как Тасгалл огорошил и свою семью и меня:

Я почувствовала, что пол уходит из под ног, а комната начинает вращаться. Жена? Он сказал жена? Нет, наверное я всё ещё в том кошмаре, с призраками, летающими гондолами и смертью, иначе как объяснить всё это.
Мне не позволили упасть в обморок. Сильные руки бережно подхватили и опустили на стул. Когда комната перестала вращаться, я заметила, что меня усадил Тас, да так и остался стоять рядом.

Этот вопрос довольно быстро привел меня в чувство. Рука машинально легла на живот, а мысли забегали в голове с бешеной скоростью. Растерянный вид любимого подтвердил мои догадки, что никто из нас совершенно не подумал о том, что могут быть дети.

Искал? Где искал? Среди служанок, подобных Бонни?
Я уже хотела возмутиться, но Чарльз опередил меня, так словно прочитал мои мысли.



Вот так поворот. Пробовал значит... я тоже была пробой, которая приглянулась больше других? Интересно чем?
Но тут в разговор вмешалась графиня.

Её слова немного притушили мою ревность, но с другой стороны она мать и будет защищать своего сына, так откуда она может знать любит меня Тас или нет.


Теперь меня стало забавлять это странное семейство. И выходило, что вовсе не граф правил в этой большой семье, а эта красивая женщина. Лаской и любовью крепко держала бразды правления в своих тонких руках.

И тут я совершенно неожиданно оказалась в нежных объятиях. На глазах выступили слёзы. Кроме тёти Магдалены никто меня так не обнимал с тех пор, как мне исполнилось семь лет. Морна была озабочена балами и светскими раутами, и судя по всему вообще не любила детей. А может исключительно меня, потому что я была очень похожа на покойную жену её мужа. Но сейчас я чувствовала, что меня приняли в семью, где все друг друга любят и заботятся обо всех.
А Тасгалл? - шепнула совесть.
А Тасгалл видимо очень постарался, чтобы от него отвернулись. И кажется я начала понимать, за что именно его сослали из родного дома. Или он сам ушел.
- Спасибо, миледи, - прошептала я, пытаясь проглотить ком в горле.
- О, ради бога! К чему эти церемонии, зови меня просто Алиса или, - она улыбнулась, отстраняясь, - мама.
И отошла от меня, оставив растеряно хлопать глазами. Графиня направилась к своему мужу, который не унимался, узнав, что удля нас попросили приготовить общую спальню. Признаться к этому моменту, я даже не подумала, что может быть другой вариант. Мне казалось, что чувствовать рядом с собой горячее тело Тасгалла, это так же естественно как дышать. Но теперь, когда граф Мар упомянул о том, что мы не женаты, я покраснела.


- А возможно... - я впервые обратилась ко всем, а не только пошепталась к графиней, и когда семь пар глаз посмотрели на меня, покраснела ещё больше, но глядя в глаза будущей свекрови, закончила: - Возможно ли получить две спальни?
Я быстро взглянула на Таса и передернула плечами, заметив его недовольство.
Пусть беситься, он и так уже вкусил мой бутончик.
Как и я его, - взгляд скользнул по его брюкам, на секунду задержавшись в районе паха. От этого воспоминания мои уши, шея и грудь, покраснели. И я молила всех святых, чтобы семья подумала, что это от стеснения.



И снова за меня всё решили. Ведь это он сказал, что не вернётся в комнату. Он предлагал надеть его штаны. Интересно, как бы объяснил мой странный вид своей семье. Но на выручку пришла Мораг. И я была вдвойне благодарна ей за отсутствие вопросов по поводу того, что благородная леди путешествует налегке.


Я услышала эту реплику и улыбнулась. Тас не отличался от других мужчин, до самого последнего отрицают и храбрятся перед другими мужчинами.
Посмотрим, кто кого поймал, любимый....
- Ты любишь его? - Мораг подсела рядом, внимательно глядя мне в лицо.
Я взглянула на Таса, который сейчас разговаривал с отцом.
- Очень люблю, - тихо проговорила я, чувствуя, что пока не поняла его, сопротивлялась этому чувству. - Хотя совсем недавно я бы сказала, что влюблена в другого.
- Как это? - нахмурилась девушка.
Что ж, пришла пора немного выгородить тебя перед родственниками, дорогой.
- Тасгалл помог мне избежать неприятностей. Можно даже сказать, что он спас меня от смерти и с тех пор я поняла, что влюбилась в него.
- О-о-о, - рот сердечком округлился. И вдруг Мораг схватила меня за руку. - Я хочу знать все подробности. Он и правда был как герой из моих любимых романов? Такой, как мистер Дарси?
Я задумалась, вспоминая героев у Бронте.
Нет, Тас на Дарси не тянул совсем, хотя нервы помотал не хуже знаменитого героя.
- Почти, - я почувствовала, что опять краснею. Мой герой был куда отважнее, смелее и горячее книжного возлюбленного Мораг.


Алиса смотрела на служанку, а я же только зевнула. Ужин? Мне бы до кровати доползти и уснуть на неделю. Но главное, чтобы рядом был любимый, оберегая и согревая собой.
Я поднялась, сопровождаемая Мораг, которая стала рассказывать какие у неё платья, какой цвет больше всего подойдет к моим волосам, к цвету лица и глаз. Я же перед выходом не смогла удержаться и обернулась на любимого. Тас продолжал общаться с отцом, но потом взглянул на меня, словно почувствовал мой взгляд. И потом он исчез из виду, а я почувствовала, что мне не хватает воздуха. Но на самом деле мне не хватало Тасгалла. За столь короткое время я привыкла, что мужчина всегда рядом, на расстоянии вытянутой руки. А теперь я его даже не видела.
- Ты даже не представляешь, как мы счастливы, что Тас вернулся, - Мораг шагала впереди, почти таща меня за собой.
А вот и удобный шанс получить информацию о будущем муже.
- А что произошло?
- Я мало что знаю, но в последний раз отец разругался с ним, и сказал, чтобы Тас не являлся домой, если не желает исправляться. Я не знаю из-за чего всё так вышло, со мной тогда никто не говорил, но после этого отец вообще запретил нам упоминать имя Тасгалла.
- Всё так серьёзно?
- Я слышала, как Джеми и Вилли говорили, что во всём виновата леди Кристал и её муж, граф Рутвен... хотя при чем здесь они, я не понимаю, - девушка пожала плечами и продолжила путь.
Что ж, зато я прекрасно поняла, при чем здесь какая-то леди Кристал и её муж.
Ну, Тасгалл...
Я неимоверным усилием сдержала себя, чтобы не выдать молоденькой девушке свои догадки.
Мы дошли до комнаты. Мне отвели голубую спальню на втором этаже замка. Комната была великолепна, и, наверное, будь я менее уставшая непременно восхитилась бы в слух и красивыми тяжелыми гардинами, и большой кроватью с балдахином, в тон гардин. Шелковыми обоями и мягким белым ковром, в котором ноги утопали по самые щиколотки.
Морна бы с ума сошла потратив такие деньги на ковер для гостевой спальни.
Я опустилась на кровать и Мораг видимо, поняв, что я валюсь с ног, тепло улыбнулась.
- Я сейчас пришлю Камилу, это моя служанка, она поможет тебе переодеться и принять ванну. До ужина ещё есть время отдохнуть.
- Спасибо, - хрипло проговорила я, чувствуя, что глаза опять начало щипать и девушка стала расплываться перед глазами.
- Спасибо тебе, что помирила Тасгалла с отцом.
- Но я ничего не сделала.
- Ошибаешься, - загадочно сказала Мораг и выскользнула из комнаты.
А спустя пять минут появилась миленькая и молоденькая девушка, которая долго возилась с корсетом возмущаясь, кто же одевал леди, что так запутал шнуровку.
Я прекрасно знала, кто так одевал леди, но сказать об этом служанке не могла. Приходилось вздыхать и валить всё на несуществующую горничную.
Наконец, я оказалась в теплой душистой воде. И сама не заметила как уснула. Проснулась, когда моих губ коснулся чей-то рот. Глаза распахнулись, и я уже собиралась звать на помощь, когда поняла, что смотрю в глаза любимого. Мышцы расслабились, а руки обвили его шею, намочив воротник и волосы Таса. Я же выгнулась в ванне, отвечая на поцелуй.
- Как ты вошел? - я наслаждалась, ощущая его ладонь у себя на груди. - Мне казалось у нас разные комнаты и до свадьбы ни-ни?
Мужские пальцы сжали сосок и я выгнулась в воде, чувствуя, что между ног снова появилась эта жадная пульсация, требующая, чтобы её утолили.
- Ты думаешь стены и двери могут остановить меня? - он снова покрутил напряженный сосок и я застонала, нетерпеливо поёрзав в воде и расплёскивая её вокруг ванны.
- Та-а-а-ас... - мне хотелось снова почувствовать это волшебное ощущение, когда закладывает уши, кружится голова и тело на мгновение становиться невесомым.
Но в этот момент вошла Камила, и мужская рука тут же исчезла, оставляя после себя горящую кожу.
- До встречи за ужином, бутончик.
Я послала ему гневный взгляд, постаравшись вложить в него всё, что думала о коварстве мужчины, который возбуждает и оставляет меня дрожать от неудовлетворенного желания.
После чего с помощью Камилы вышла из ванны, вытереть насухо мою пылающую кожу и одеться в панталоны и рубашку.
- Вы можете отдохнуть, миледи. Я разбужу вас, когда надо будет одеваться к ужину.
Милая девушка ни слова не сказала о том, что успела увидеть. И я не знала, хорошо это или плохо для меня.
А через мгновение мне стало всё равно, так как я провалилась в темноту без сновидений.
_________________

2015 год
Сколько времени прошло с тех пор как мы все стали находится между. Живые души, заключенные в неживые предметы. И вот я наконец-то стою в своем облике и вглядываюсь в лицо симпатичной блондинки. Ее наряд, манеры подсказывают мне, что это точно не наше время. Я смотрю на нее с благодарностью и еле слышно шепчу краткое «Спасибо». Я подумала о мистической карте, как и он сам. Надеюсь, его тоже освободили из томительного заключения. Конечно, да. Я не хотела думать по-другому. Джеффри. Как много я хотела сейчас ему сказать. Но мой взгляд не успел отпускать нужное лицо, все вокруг начало медленно расплываться и заволакивать туманной дымкой
1835 год
Первое, что я уловила это запах гари. Открыв глаза, я заметила, что нахожусь в сгоревшем бальном зале. Там, откуда начался наш долгий путь. Я вздохнула с огромным облегчением понимая, что наконец-то все кончено. Мой взгляд уловил глаза, которые за короткий промежуток времени я успела полюбить.
- Джеффри – и не раздумывая я бросилась к нему.
Обняла его и прижалась крепче, по щекам текли слезы. Это были слезы радости и счастья.
- Джеффри, как я рада, что все закончилось. Теперь все будет хорошо. Правда?
Я чувствовала как его крепкие руки с нежностью прижимают меня к себе, ласково поглаживая спину и тем самым успокаивая меня.
_________________

Прошло очень много времени, пока один мужчина в странной одежде не освободил меня из заточения в карте. Что сказать, выглядел я немного помятым и растерянным. Тело моё было каким-то нематериальным, эфемерным. Я понял, что умер и стал призраком и решил, что отправлюсь на поиски очаровательной Аланны. Не удалось нам с ней при жизни познать все прелести любви, не считая умопомрачительных поцелуев, так хоть призраками будем вместе. Я кивнул мужчине, освободившему меня и развернулся. Но начал таять. Когда же это закончится, подумал я и очутился на остатках бальной залы замка. Начал себя ощупывать. Не призрак. Всё на месте, кажется. Правда, неясно, что творится с рассудком - не помутился ли от стольких лет застоя?

Будь, что будет, главное, что она рядом, подумал я. На душе было радостно и легко.

Я прижимал к себе своё сокровище, которое не сравнить со всем золотом мира, поглаживал её спину и раздумывал над бренностью бытия. Кто знает, почему мы ещё живы, пройдя все испытания, что выпали на нашу долю, но долго ли продлится это состояние? А мы ничего не успели с Аланной. И я понял, что не хочу разлучаться с ней. Что хочу до конца своей жизни видеть только её. И что именно ради неё я готов отказаться от всего, что было мне до сих пор дорого.
Оглянувшись и сморщив нос от запаха гари, я потянул Аланну прочь оттуда. В саду, найдя укромное место со скамейкой, я усадил девушку и, не выпуская её руки, встал на одно колено.
- Аланна, милая, - и запнулся. В мыслях я был как-то смелее. А на самом деле было страшно.
Мужчина я, или трепетная барышня? Выдохнул и выпалил на одном дыхании:
- Станешь ли ты моей женой и жить со мной в горе и в радости, пока смерть не разлучит нас?
Наверное, перестарался. Какие-то слова я не должен был говорить.
В ожидании ответа, чтобы скрыть нервный тик, я улыбнулся.

Закончилось? Эти слова, произнесённые с такой мукой, вызвали в Харли бурный протест. Как может всё закончиться, если ничего даже не начиналось? Был поцелуй, прерванный на долгие годы. Харли даже понять не успел, что произошло с ними, как застыл и страдал неподвижно, гоняя одни и те же мысли по кругу. И понял, что это время было дано неслучайно. Время для размышлений. Может, кара небесная, может, и дар. Это уж как посмотреть.
Но раз случилось такое несчастье, он не позволит, чтобы это время прошло впустую. Харли собирался взять от него лучшее – понимание того, что промедление будет преступлением. У него больше нет права на сомнения. Когда любимая женщина смотрит в глаза с отчаянием и взывает ответить на самый важный вопрос. Нельзя сделать ничего иного, кроме как притянуть её к себе и обхватить лицо руками, стирая пальцами влажные дорожки слёз. Почему она плачет? Он так боялся причинить боль и сказать не то и не так. Уж он это умел как никто. Харли не знал, как выразить свои чувства, язык будто бы онемел. Казалось, начни он говорить, фразы будут бессвязными и глупыми. Он зажмурился, пытаясь сосредоточиться.

Сердце дрогнуло и пустилось сильно колотиться в груди, вызывая волнение и бешеный ток крови. Харли обругал себя за страсть, что сжала его тисками и забрала в плен, страсть, которая ураганом закрутила его всего лишь от вида закушенной губы Дестини. Он не успел подумать над своим действием, а уже немного сместил руку, чтобы подушечкой большого пальца провести по нижней губе Дестини.
Она вздрогнула, и он тоже, как будто её дрожь передалась ему. Харли чувствовал, что между ними нарастает связь, что притяжение становится непреодолимым. Говорить… Он пытался найти слова, но вместо этого думал лишь о близости приоткрытых губ Дестини и сладости поцелуев, её дыхание уже коснулось его щеки. Она отвернулась и это заставило Харли прервать размышления и поспешить. Будь что будет. Он скажет, как есть, потому что это правда.
- Дестини, если ты только захочешь, если… если ты готова, то я буду с тобой всегда.
Удивительно, но именно в этот момент Харли чётко понимает, что сказаны не все нужные слова. Видит по глазам Дестини, что она ждёт тех самых слов, которые хочет услышать каждая женщина. И он готов их произнести, подарить своей возлюбленной сердце, отдать в полное пользование. Зачем оно ему, если не за тем, чтобы биться для Дестини? Весь мир для него замирает вокруг, когда он медленно произносит:
- Я люблю тебя, Дестини.
И вместе со сказанными словами охватывают ликование, свобода, как будто тяжкий груз свалился с плеч Харли, и стало легче дышать. Дыхание он делит на двоих с Дестини, через мгновение после признания прикасаясь к её губам. Первое касание рождает ток, разбегающийся по всему телу. Долгожданный, выстраданный поцелуй, когда губы встречаются после долгой мучительной разлуки. Когда так хочется жадно целовать, но он боится испугать, оттолкнуть. Его пальцы с трепетом касаются её лица, нежно обводя скулы, линию подбородка, ласкают изящную шею, мочки ушей, медленными круговыми движениями завоёвывая всё больше и больше. Хочется ласкать её всю, лёгких касаний так мало, и Харли усиливает нажим пальцев, вплетая их в шелковистые волосы Дестини, запутывается в них, оттягивает голову слегка назад, углубляя поцелуй. Он замирает вдруг всего лишь на мгновение, чтобы отстраниться и посмотреть в подёрнутые чувственной дымкой глаза. В них столько огня, желания, томления. Такой же ураган чувств, как у него.
Харли и мечтать не мог, что Дестини будет смотреть на него вот так, будто он один – сосредоточие всех её желаний и устремлений. Как будто он нужен ей, нестерпимо и до боли. И будто она с такой же силой, как и он, хочет его поцеловать, почувствовать его вкус. Он переводит взгляд на её влажные губы. Они дрожат, как и у него. Его же всего сотрясает от желания. Близость любимой женщины выкручивает его наизнанку и страсть руководит действиями.
Харли хочет заставить себя остановиться ради Дестини. Пока не натворил дел, обесчестив её в первой попавшейся уцелевшей комнате. Она достойна большего, его Дестини. Но, Боже, как сложно противиться своим желаниям, своей потребности в этой женщине, её теле, её ласках, её стонах в его ушах – он не может сопротивляться желанию обладать ею. Его шёпот касается её уха. И если поначалу в нём вопрос, мольба, то после, когда подхватывает на руки и несёт в неизвестном направлении, жгучая потребность сродни клятве:
- Ты нужна мне, Дестини. Очень нужна. Ты станешь моей сегодня. Сейчас.
Харли сам не верит, что говорит такие откровенные вещи. Она с ним сделала что-то, околдовала, приворожила, сотворила то, на что только женщины способны испокон веков, чтобы поработить волю мужчины и лишить его самообладания и разума. Оттого он и жадный, и грубый, и непростительно спешит, толкая плечом первую попавшуюся дверь и занося в сумрачную комнату свою драгоценную ношу. Молчать. Иначе он снова потеряется в словах.
Пока Дестини не оттолкнула его, положить на огромную кровать, накрыв собой. И целовать до потери пульса, быстро поднимая бесчисленные тяжёлые юбки. Он стонет, только почувствовав под ладонями нежные бёдра, обтянутые чулками, проводит рукой по ним и сжимает пальцы, а потом с упоением чувствует, как Дестини закидывает ему ноги на талию в такое женственном и полном соблазна движении. И притягивает его к себе за голову, продолжая целовать.
И Харли чувствует, что погиб, когда Дестини сама смело развязывает ворот рубашки. Каждое короткое касание кончиков пальцев рождает огонь. Она раздевает его, медленно поднимая ткань кверху, скользя ладонями по коже. Тихий шелест в тишине возбуждает донельзя, а протяжный стон Дестини, когда он снова опускается сверху, сливается с его. Он уже не спрашивает разрешения. Он не потерпит отказа.
Мужчина получит свою женщину во что бы то ни стало. И он целует её в губы, спускаясь всё ниже, короткими поцелуями, легкими и жаркими, от которых Дестини выгибается, а он стягивает с неё платье, высвобождая грудь. Он так долго ждал этого момента и задыхается от восторга, видя совершенство перед собой, имея возможность ласкать кожу, как будто светящуюся во тьме, вдыхать её естественный аромат, который так кружит голову. Целует её, стараясь не пропустить ни одного местечка, чтобы Дестини вся стала его, постепенно, поцелуй за поцелуем, и обнажает её всю, из последних сил стараясь не спешить, мучает её, мучает себя, оттягивая решающий момент.
Наконец Дестини обнажённая лежит перед Харли, как он и мечтал. В полумраке она похожа на красивое изваяние, прекрасное, совершенное. Но она вовсе не холодная. Она горячая и страстная и всё это только для него. Харли напряжён как струна, когда ложится на неё, устраиваясь между бёдер. Говорит банальности, что больно будет недолго, хотя откуда он знает? Девственниц у Харли ещё не было. Волнение накатывает с новой силой, страх сделать больно, опростоволоситься, но назад дороги нет. Её кожа такая горячая, и гладкая, Харли постоянно хочется касаться её и чувствовать под собой, под телом, пальцами, губами. Обнаружить все потайные местечки, коснувшись к которым, можно вызвать удовольствие.
Но пока он захвачен, ослеплён первобытной жаждой сделать Дестини своей. Харли приподнимается на полусогнутых руках и любуется Дестини. Тем, как она робко улыбается ему, то, как снова закусывает губу и старается не смотреть вниз. Его прекрасная стеснительная Дестини. Он склоняется и успокаивает её невесомыми поцелуями. Снова повторяет пройденный путь, останавливаясь в кратчайшем расстоянии от её губ. Она выдыхает ему в рот, когда он делает первое медленное движение вглубь тела Дестини, её горячая влага рождает стон в горле, ощущения сводят с ума, то, как соединяются их тела, дарит неземное наслаждение.
Дестини изгибается и вдавливает пальцы ему в поясницу, стискивает его снова ногами, скользя ими в попытке стать ближе. Это настоящая магия, как сильно он чувствует эту близость. Она будто делает его новым человеком. Дестини создает заново своего Харли, помешанного на ней. Он не знал таким себя, но принимает безоговорочно все те чувства, что вырвались из потайных уголков его души. Они просто есть и все они для Дестини. Никогда мир уже не будет прежним без неё в его жизни. Она его навсегда, до последнего вздоха.
Он не может говорить, он дышит с трудом, продолжая обладать Дестини. Жадно, сильно, требовательно, сгорая словно в лихорадке. Вспоминает о боли и подтягивает Дестини вверх, усаживая на себя сверху. Она такая красивая и чувственная, полная женской власти, он порабощён ею, а она медленно скользит по напряжённой плоти и обволакивает горячей влагой. Поцелуи давно потеряли невинность, слияние из медленного и томительного становится исступлённым столкновением тел.
Харли сжимает тонкий стан Дестини в объятиях и притягивает к себе, заставляя вжиматься в него с силой, скользит внутри её тела, скользит по коже своей, пальцами по манящим изгибам, проскальзывает языком в горячий рот, лаская его, вбирая в себя его вкус, его сладость. Хочет владеть ею полностью, без остатка. Тонкие пальцы Дестини на его плечах, она выгибается навстречу, делая слияние ещё более полным. Красивая линия шеи манит его. Харли проводит языком вдоль по шее, чувствуя ритмичное биение пульса. Нежно прихватывает зубами, вызывая сбой в дыхании Дестини, а потом целует мочку уха, перемежая поцелуи с лёгкими укусами. Нежно, но сильно. Так же сильно и нежно, как он входит в неё, растворяясь в вихре чувств. Там, где встречаются тела, бушует пламя. И Харли отдаётся ему, сгорая и погибая от запредельного наслаждения, а после рождается заново. Иным. Живущим только для Дестини.
_________________

Разве мог Тасгалл уйти далеко? Нет. Он сделал вид, что ушел совсем, но на самом деле и не собирался. Он вернулся спустя некоторое время в комнату Эйлис. Вообще, зачем она попросила раздельные комнаты, не понимаю. Только лишняя беготня, туда-сюда. Но может именно для этого она и попросила?
Когда же он вновь вернулся в комнату Эйлис, та уже мирно спала. Он не стал её тревожит и будить, но прилег рядом с ней. Он любовался её личиком, иногда подрагивающими ресничками, расслабленными пухлыми губками... Её плавными изгибами, округлыми бедрами и поднимающейся от дыхания грудью... Да так и уснул рядом с ней.
Последние дни были не из легких. Психологические потрясения, испытания души и тела, эмоции и чувства граничащие с безумием — все это вымотало их обоих. Он и не думал, что так сильно хочет спать, пока не уснул возле своей женщины.
- Миледи, вы уже... - Камилла постучав вошла и, увидев Тасгалла, замолчала. Он же проснувшись вместо Эйлис приложил палец к губам, призывая служанку к тишине.
- Тш... Иди...
- Но через полчаса ужин...
- Иди! - шикнул Тасгалл на служанку и та скрылась за дверью.
Конечно он понимал, что ужин пропускать нельзя, и не только потому что семья их будет ждать и нужно обсудить предстоящую свадьбу, но и элементарно поесть нормально. Все что они ели последнее время это шоколад и шампанское, яблоко и виски, в общем, обрывки, урывки и короткие перекусы.
Мужчина поцеловал спящую Эйлис в щеку, затем в шею. Начал опускать свои поцелуи все ниже и ниже, стягивая с плеча рубашку и забираясь под нее руками. Погладил упругие груди. Почувствовал, как отреагировали соски, и сжал грудь в ладони, вызвав легкий стон девушки.
- Тебе нужно собираться на ужин, - он начал покрывать поцелуями плечо, поднимаясь выше, целуя шею.
- А тебе? - томно говорит она, вновь выпячивая грудь, как в ванной.
- Я уже собран, правда костюм немного отлежал, - он усмехнулся. - Пришел к тебе, а ты спишь. И сам уснул рядом, - продолжает целовать нежную кожу шеи. Покрутив пальцами сосок, запустил руку под панталоны. Нащупал нежный бутончик и начал играться с ним.
- И как же мне собираться, если ты... - девушка договорить не смогла. С её губ сорвался стон от того, как Тасгалл сжал пальцами её клитор. Она задвигала бедрами и тяжело задышала. Он не смог отказать ей в этом удовольствии и раскрыл нежные лепестки пальцами. Он гладил их, ласкал, размазывая по ним проступившую влагу. Целовал постанывающую девушку. Пальцы скользнули внутрь бутончика. Тасгалл ласкал Эйлис, двигал пальцами в нежном влажном лоне и большим пальцем давил и покручивал набухшую клубничку бутончика, пока Эйлис не издала протяжный стон и не задрожала от удовольствия. Он так хотел оказаться внутри её бутончика, хотел овладеть ею и спустить в нее семя, но тогда бы они опоздали на ужин и вызвали бы подозрения, хотя, вероятно они догадываются о том, что Эйлис уже стала его. Но не будем забирать у них невинные мечты.
- Теперь ты точно проснулась, - он поцеловал её в пересохшие губы. - Увидимся на ужине, - с улыбкой проговорил он и быстро поднялся с кровати. Остановился чтобы окинуть взглядом распаленную женщину. - Любимая...
И вышел из комнаты, оставив Эйлис отходить от полученного удовольствия в одиночестве. Но это ненадолго.
- Камила, - обратился он, найдя служанку в одном из коридоров, - иди, помоги Эйлис.
Девушка кивнула и тут же направилась к ней.
Он ждал Эйлис уже сидя за столом и обменивался любезностями с родственниками. Отец особо ничего не спрашивал, но хотя бы не отводил от Тасгалла взгляд, что уже хорошо.
Эйлис вошла, как всегда прекрасна и изящна. Камила проводила её к месту подле него.
- А как вы познакомились? - спросила мама, когда слуги всем наполнили бокалы.
- Ээ... - протянул он. - Я утешил её.
- Кто бы сомневался, - буркнул отец, не скрывая улыбки.
- В общем, её жених, бывший жених, обидел её...
- И ты набил ему лицо? - спросил Джейми, явно ожидая услышать рассказ о кровавых сценах драки.
- Нет. Не получилось, Джейми, он уехал раньше, чем я успел об этом подумать.
Тасгалл только сейчас понял, как скучал по домашней, привычной еде и насколько он был по-настоящему голоден. Набросился на еду и даже не обращал внимание на удивленные взгляды окружающих. Он был слишком голоден, чтобы думать о приличиях.
- Смотри, с тарелкой не съешь! - усмехнулся Лочлэн.
- Ога, - буркнул Тасгалл. - Дорога была долгой, - попытался оправдаться.
- Давайте поговорим лучше о предстоящей свадьбе! - оживилась сестра.- Эйлис, ты уже думала над своим нарядом?
- Мораг, думаю сначала нужно решить когда будет свадьба. И от этого уже исходить где заказывать платье, у какой портнихи, - присоединилась мать.
- А свадьба же у нас будет? - спросила Мораг.
- Ну конечно! - ответила мать, но тут же посмотрела на Эйлис. - Ведь у нас же?..
- Нужно столько всего приготовить... - глаза сестренки горели огнем, будто это она замуж выходит.
- Пожалуйста, избавьте нас мужчин от ваших женских штучек, - подал голос отец.
- Да, - согласился Тас, - все это вы можете решить и самостоятельно. Только со свадьбой я тянуть не хочу, скоро зима...
- Так она беременна? - вновь спросил отец. И в отличии от того же вопроса, что был задан ранее, этот звучал более мягко, даже с долей шутки.
Тасгаллу так и хотелось ответить, что «нет, но будет! И через пару месяцев уже будет все видно!».
- Нет, отец, просто зимой холодно, - с улыбкой проговорил он. - Так что я думаю у вас есть пара недель на подготовку, максимум до конца ноября, - сообщил он радостную весть женской половине, на что та стала неистово возмущаться, а мужчины недовольно охать.
- Так ладно! - Тасгалл поднялся с места. - Спасибо, было очень вкусно, - он с благодарностью кивнул Ионе. - Я пошел спать. Жутко устал.
Поцеловал ручку Эйлис, видя её растерянность. Ничего, пора привыкать к моим родственникам.
Покинув зал, мужчина направился в спальню. Но не в свою, а в спальню Эйлис. И стал ждать её сидя в кресле.
Он успел даже задремать, когда услышал разговоры у двери, и едва успел спрятаться за массивной шторой, как в спальню вошла Эйлис. Она могла войти не одна, а с Камилой или Мораг, именно на этот случай он и спрятался за шторой. Когда же девушка оказалась одна, он подошел к ней сзади и обнял за талию, прижавшись к ней всем телом. Девушка громко ойкнула от неожиданности, и собиралась возмутиться подобной выходкой, но Тас её опередил в разговоре.
- Я помогу тебе раздеться... - начал целовать в шею и развязывать шнуровку корсета. Развязывать и раздевать он умел лучше чем завязывать и одевать.
Освобождая желанное тело от ненужной одежды, целуя нежную шейку и лаская упругие полушария, Тасгал чувствовал, как возбуждение приливает к члену. Он стал сильнее ласкать Эйлис, гладя руками практически везде. Сжимая груди и подергивая за соски, мужчина от поцелуев шеи перешел к поцелуям спины, наклоняя обнаженное тело вперед. Просунул пальцы во влажное лоно и получил в ответ желанный стон. Эйлис была готова принять его всего и желала этого. Он видел это по её соблазнительным движениям извивающегося тела, по ее томным постанываниям, по ее влаге.
Навалив её на спинку кровати, Тасгалл высвободил свое естество и уперся им в бутончик.
- Я так хочу тебя, что не могу ждать... - прошептал на ухо девушке и не церемонясь туго вошел, издав довольный стон. Эйлис такая узкая, что даже влага, которой она истекала не помогала свободнее входить. И это доводило до безумия желание вгонять в девушку свой огромный твердый инструмент до самого упора. И он вгонял, снова и снова. Ласкал одной рукой набухший клитор, а другой сжимал сосок вместе с грудью, он целовал ее плечи, шею, ушко, всасывая в рот нежную мочку вместе с серьгой. Он прижимал её дрожащее горячее тело всё сильнее, и быстрее начал двигаться. Ему все сложнее было входить в Эйлис, чувствуя, как она сжимает его в себе, и это распаляло мужчину всё больше. Тасгалл ухватился за ее бедра и стал неистово ударяться о них. Притягивая девушку за бедра к себе навстречу, он с силой вонзал член в её трепещущее от удовольствия лоно, пока не изверг в него семя.
- Любимая... - наклонившись, прошептал он на ухо, чувствуя, как его влажная от пота рубашка прилипла к её спине. Он даже не успел раздеться, так сильно хотел её. - У нас же вся ночь впереди...
Он приласкал груди девушки и поцеловал в щеку, и только потом вышел из сладкого места, которое не хотелось покидать. И он снова хотел её. Тас развернул тяжело дышащую девушку к себе и впился в пухлые налитые кровью и желанием губы.
_________________