Мирна:
Сэр Джулиус от природы был немногословен. И давно прошло то время, когда он интересовался женщинами и предавался страстям человеческим. Больше всего в своей жизни он ценил стабильность и спокойствие, хороший табак и пищу для размышлений. И если для этого нужно было пожертвовать кое-какими потребностями..., что же, в его возрасте и при его складе характера это не составляло большого труда.
Но после бала он ни как не мог выкинуть Леди Мопс из головы, потому что увидел в ней ценное и редкое качество для женщин - острый ум. - Изумительно! Великолепно! Поразительно! Этого просто не может быть.... - бормотал он себе под нос возвращаясь с бала в карете.
----------------------------------------------
Утром, чтобы утвердиться в своем впечатлении, сэр Дорсет приказал запрягать фаэтон и отправился с визитом к леди Гортензии.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
После бала Леди Девилспорт, не смогла найти Вирджинию. Сопоставив в уме некоторые факты и проведя небольшое расследование она сделала определенные выводы. Чтобы не беспокоить понапрасну Маргарет, она постаралась скрыть от нее исчезновение сестры.
- Дорогая, Вирждиния уехала домой чуть раньше нас, - сказала Леди Доротея, - она была немного расстроена и у нее заболела голова. Я проводила ее до кареты и посоветовала выпить чаю с мятой. Это так успокаивает.
Утром она поспешила увезти Маргарет по магазинам, сказав, что Вирджиния еще спит.
-Не переживай, мой персик, ей просто нужно хорошенько отдохнуть. Дадим ей время побыть одной и все обдумать. Когда мы вернемся, она будет свежа, как роза.
Нам нужно многое успеть сделать. Как ты думаешь, Вирджинии пойдет лиловый? Я видела отличный шелк, но хочу посоветоваться с тобой. Преподнесем нашей спящей красавице сюрприз.
Tamata:
, я аж вся трепещу 
. 
Радостное известие застало леди Доротею и ее младшую племянницу Маргарет, в салоне модистки, где дамы со всем рвением придавались обсуждению будущего гардероба сестер. Смирившись с несколько экстравагантным вкусом тетушки, Маргарет весьма скоро приноровилась направлять энтузиазм графини в более спокойное русло. В итоге выходящие из под руки модистки эскизы удовлетворяли притязания каждой их них.
Срочное послание, отвлекшее дам от увлекательного занятия, принес служащий в доме графини, молодой лакей в форменной ливрее .
- Что там, Луи? - разворачивая записку спросила леди Девелспорт, - Надеюсь новости радостные.
- Не могу знать мадам.
- О, Маргарет, - удивилась леди Доротея, - это от твоего отца. - Он в Лондоне. И похоже твой вчерашний пылкий поклонник уже успел с ним переговорить.
Графиня с многозначительным смешком, запечатала записку и спрятав ее в своем ридикюле посмотрела на ошарашенную племянницу.
- Папа?! Генри?! - растерянно переспросила она, и не умея скрыть нахлынувшее волнение прижала ладошки к раскрасневшимся щекам.
- Да мистер Клейтон младший своей оперативностью смог удивить даже меня. Славный мальчик. Надеюсь он столь же решителен по части поцелуев? - не скрывая врожденного лукавства поинтересовалась леди Доротея. - Или ты, мой персик, и вправду полагаешь, что я поверю, будто вчера на балконе вы ограничились невинным созерцанием звездного неба?!
Маргарет благоразумно промолчала.
- Ну-ну, моя птичка, не смущайся, молодость это так прекрасно! - графиня ободряюще пожала племяннице руку, - К тому же окажись все иначе, я бы решила что тебя в младенчестве подбросили к порогу дома твоих сердобольных родителей. Сколько бы покорности не отражалась в этих прекрасных глазках, я то знаю как женщины рода Девелспорт действуют на бедных мужчин. Верно Джил? - посмеиваясь спросила леди Доротея, у модистки с не скрывающим интересом слушающую рассуждения своей давней клиентки.
- Во истину так мадам.
- Что ж, - поднимаясь с позолоченного кресла, сказала леди Девелспорт, - думаю нам следует поспешить в особняк, если верить словам твоего батюшки, сер Генри, нанесет нам официальный визит сразу после обеда.
На скоро обсудив с верной Джил сроки доставки первых готовых нарядов, леди Доротея с племянницей уселись в фаэтон и направились к дому графини, где их ожидало еще одно загадочное послание. Из Шотландии...
Ми-ми:
Отделавшись от приятельниц. которым хотелось узнать все подробности вчерашних событий, а особенно почему молодые решили ехать в Гретна-Грин, получив согласие родственников жениха (Летисия в основном напирала на возможность отказа со стороны родителей невесты, наслышанных про подвиги жениха), Баронесса устала, словно выступала в парламенте за предоставление равных прав всем, включая женщин, детей, собак и кошек Британии. Отдохнуть и восстановить равновесие она решила, прогулявшись в Хайд-парке. Управлять фаэтоном - это так отвлекает от забот! Леди Гортензия велела запрягать и поднялась надеть костюм для прогулок и новую шляпку..
Kimana:
Сегодня ранним утром на первой странице "Таймс" появилось объявление.
"Наш репортер Джеймс Миллер, волей случая оказавшийся на дороге, ведущей в Гретна-Грин, оказался свидетелем трагедии. Перевернутый экипаж с еще вращающимися осями колес перекрывал движение. Возле него был найден молодой мужчина, слава Богу, он жив. Но ничего не может сказать о том, кто он и куда ехал. И были ли с ним еще спутники. Никаких документов и других вещей, что могли бы рассказать о личности пострадавшего, обнаружено не было. Разбой на дорогах достиг небывалого размаха. Неужели наши правоохранительные органы не в состоянии обеспечить жителям безопасность? Редакция уповает на то, что мужчина скоро придет в себя и сможет ответить на все интересующие нас вопросы. Мы желаем ему скорейшего выздоровления."
whiterose:
…. с художественной точки зрения. 
Эдвард так и не обернулся. Он уже скрылся за поворотом, а Манон все стояла и смотрела ему вслед.
Прощание было кратким, сдержанным: пожатие руки, поцелуй … и все уже в прошлом. Только взгляд – пытливый, глубокий, все понимающий. Взгляд – прощание.
Это взгляд она запомнит навсегда.
Манон возвратилась в дом.
Нужно было чем-то себя занять, но мысли разлетались в разные стороны, предметы падали из рук, и тогда она просто опустилась в кресло у камина, где вчера сидел Эдвард.
Ожидание было невыносимым. Но кроме него у Манон не осталось ничего.
Значит надо ждать.
Вскоре послышались глухие раскаты, сначала она подумала, что собирается дождь, но потом поняла, что это артиллерия. Звуки боя доносились до городка.
К вечеру на улицах стали появляться раненые, более сильные несли на своих плечах товарищей, некоторых везли на телегах без сознания. В город пришли смерть и горе. Солдаты просили воды, еды и помощи.
Раскаты боя оповещали жителей о продолжающемся сражении, раненые все прибывали.
К концу дня больница оказалась переполненной, искалеченные люди находили пристанище в домах горожан.
В доме, где остановилась Манон, теперь лежало четверо солдат. Двое на полу гостиной - они должны были выкарабкаться, один – там же – на диване, он получил ранение в голову , еще одного – совсем юного мальчика, устроили в комнате наверху, которую сняла для себя Манон. Юношу ранило в живот, и шансов на выздоровление почти не было. Хозяйка дома ухаживала за теми, что были в гостиной, юношу Манон взяла на себя. Она протирала его горящее тело холодным влажным полотенцем, разговаривала с ним, даже пела. Мальчик очень мучился, но был в сознании, разговоры немного отвлекали его. Он попросил Манон написать письмо маме, Манон взяла бумагу и перо. Юноша диктовать не мог – не было сил, тогда она сама придумала это письмо и прочитала его в вслух. Последние строки письма юноша уже не слышал – он уснул. Манон долго глядела на него, прежде чем подняться. Днем она запретила себе думать о Клейтоне, она выносила воду раненым, она видела мертвые изуродованные тела, она промывала рваные раны. Она просто не могла себе позволить думать о нем, потому что боялась. Но все это время где-то в подсознании билась мысль, что, может быть, кто-нибудь вот так же подаст ему воды и приведет к себе домой, поможет. Может, кто-нибудь поможет…
Манон снова поглядела на юношу. Черты его лица были еще совсем нежными, неогрубевшими. Сколько этому мальчику осталось жить? Завтра надо обязательно найти доктора, что бы он осмотрел раненого. А сейчас необходимо немного отдохнуть. Завтра предстоит тяжелый день.
Положив письмо на стол, Манон отправилась в комнату Клейтона. Комнату, где она провела вчерашнюю ночь. Ничего не изменилось: забытые на кресле перчатки, книга на столе, поспешно сброшенная вчера сорочка на полу. Ее так никто и не поднял. Времени не было. Зато оно было сейчас. Манон наклонилась и, взяв сорочку в руки, прислонила к лицу. Ткань хранила запах любимого.
Сдерживаться больше не было сил. Переживания прошедшего дня, рвущая душу боль, напряжение требовали выхода.
Зарывшись лицом в сорочку, Манон бросилась на кровать и разрыдалась.
Laskiell:
Наверное сам спектакль должен был закончится красивым празднованием состоявшейся на днях свадьбы. Скорее всего так и произошло бы. В фужерах на длинной ножке искрилось шампанское, официанты разносили праздничные закуски. Гости лоснились от благости и доброжелательности. Невеста была прекрасна и свежа, нежно смотрела на своего жениха и опускала глаза долу. Жених как и положено в такой день был взволнован и преувеличенно бодр. Обменивался шуточками с родными и друзьями, стараясь поменьше налегать на спиртное, дабы устроить воистину незабываемую брачную ночь своей жене. Наверняка все было красиво, празднично, под задорные звуки оркестра и шум веселящейся толпы.
Но вот незадача - все это лишь альтернатива того, что могло бы быть. Порой жизнь на сцене идет свои чередом, и сказка один раз получившая право на существование стремительно разрастается, пугая самих исполнителей своей самостоятельностью. Сказка капризна как первая прима театра, она не любит когда ей диктуют хороший конец и светлое будущее. Наверное это есть воплощение Мельпомены, которая известна своим коварством и ветреностью. Она решает кому быть на щите, а кому под щитом, какой паре плясать на веселой свадьбе, а какой пылится в архивах Скотлэнд-Ярда в бумажной папке, с красноречивым названием "Дело под номером 126-IXX". Когда-нибудь, открыв пожелтевшие от времени страницы вы узнаете, что в один прекрасный для кого-то день на ухабистой дороги, коих не счесть по всей Шотландии, было совершено нападение на экипаж. Там ехали молодожены, как потом скажет пастор, дававший показания. Молодой мужчина найденный в бессознательном состоянии был доставлен к доктору, а женщину так и не нашли....
Все написано довольно четко и обстоятельно, даны описания экипажа, мужчины и списка пропавших вещей, правда мало кто может увидеть за кривыми чернильными буквами то, что случилось на самом деле и надолго останется в чьей-то памяти.
Молодой мужчина очнулся от боли, голова гудела, рот казался набит камнями, язык с трудом ворочался. Он открыл глаза и тот час зажмурился от яркого света. Он тихонько застонал и пошевелил ногами и руками.
- Слава Богу, все на месте, - подумал он, так как еще несколько секунд назад сомневался в их наличии.
Увы, это движение не прошло для него даром, накатил резкий приступ боли. Боли, которая чувствует свое торжество над слабой человеческой плотью и ни за что не уйдет. Человек застонал и попытался поднять голову, зовя на помощь. Это и помогло ему снова впасть в счастливое небытие.
Правда последняя мысль была какой-то странной. Перед его помутившимся взором мелькнула девушка в платье дурацкого цвета, с темными волосами и глазами цвета ночи. Еще там был он, который почему то кричал ей, чтобы она убегала, спасалась, и обещал, что непременно ее найдет....Но обдумать эту мысль, раненный не успел, так как его поглотила приятная темнота....
Хочется добавить, что наверняка наши герои найдут друг друга. Когда-нибудь их встреча состоится, но тогда уже не будет кофейного платья, не будет угрозы разорения, а будут лишь двое людей, которым просто предназначено быть вместе насмешницей судьбой. Вот тогда они и поймут, что брак - это все лишь новая ступень в развитии, а не шаг в пропасть. Но это уже совсем другая история...
Arven:
Вот уж точно, как в той пословице: "Начали за здравие, а закончили - за упокой"...
Что ж это за финал-то такой, а???? Уверена, что такого в сценарии пьесы просто не могло быть...
* зрители в полном недоумении и разочаровании; очень громко шумят и топают ногами, забрасывая сцену гнилыми помидорами и апельсинами *
Немедленно измените финал!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Где обещанный "хэппи-энд", а??????????????????????????????????????????
Мы так не договаривались...
Мы - в крайнем негодовании!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Kimana:
Так, тихонько! Празднование состоится! Никто не знает, что это за люди, что это за мужчина и ни слова не написано о женщине. Эта заметка в газете не могла никого насторожить. Молодые уехали в свадебное путешествие, прислав тете записку. Где Вирджиния весьма сухо (в силу своего несогласия с событиями) сообщила, что очень счастлива в браке и они с супругом решили посмотреть мир и не возвращаться пока в Лондон. Но они всех очень любят и всем очень благодарны за ту роль, что каждый сыграл в обретении ими счастья. И выражает надежду, что ее маленькая сестренка нашла свое. В приписке размытыми почему-то чернилами было написано: "Я люблю тебя, Росинка. Не забывай об этом никогда."
Женщина открыла глаза и села на постели. Откинув назад тяжелую косу, она машинально погладила давний шрам, перечеркивающий ее бровь. Спустила ноги на холодный пол и пошла. Ее путь давно стал привычным. Она просыпалась утром, щурилась от серого света, проникавшего в маленькое окно, выходила на улицу и долго смотрела на то, как тяжело несет свои волны море, омывающее берег. Кусающее его холодными водами. Стояла до тех пор, пока босые ноги не переставали ощущать твердую поверхность и не подкашивались. Но и тогда не спешила в дом. Ветер трепал выбившиеся пряди, доносил соленые капельки, рвал юбки, но на большее не осмеливался. Ее глаза, синевшие от отражающегося моря, хранили тайну, недоступную богам.
Маленький комочек, прокатившийся мимо нее, вырвал ее из объятий оцепенения. Светловолосый мальчишка с серыми глазами, такими взрослыми, такими далекими, умчался прочь, унося с собою ее сердце. Которое сжалось в груди. Ругая себя за то, что никак не может отказаться от надежды на что-то, она повернулась и зашла в дом. Старая няня, спеша изо всех сил, направилась по следам сорванца. Рыбацкое селение, далекое от городской жизни и городских новостей, приветливо встретило немногим более трех лет назад молоденькую девушку, решившую стать врачом. С тех пор она и жила там, заполняя свою жизнь морем, небом и Джоном. Маленьким сынишкой.
В ее заветной шкатулке хранились две газетные вырезки. В первой сообщалось о свадьбе некой Маргарет Торнтон с мистером Генри Клейтоном. Рисованный портрет молодой четы сотню тысяч раз был обласкан пальцем. Во второй, датированной более поздним числом, о чудесном выздоровлении некоего Джона Блэкхарта. Первую она перечитывала каждый вечер, сидя в кресле-качалке у камина, когда последний пациент покидал ее дом, а маленький сын спал в своей комнате, не зная, что его мама воюет со слезами, падающими на буквы. Дороти, женщина, приютившая девушку с рассеченной бровью, стояла возле двери и в который раз не решалась войти. Но тихая тоска этой девочки, которая никогда не улыбалась, разрывала ее сердце.
Сегодняшнее утро не стало исключением. Позавтракав, она отправилась в свой кабинет, где занялась упорядочиванием выписанных вчера рецептов. Чарли, их сосед, опять приходил вчера. Ей не хотелось думать о том, что Джонни дружен с этим статным мужчиной с сильными руками. Не хотелось вспоминать взгляды, брошенные на нее украдкой. Хотя теперь она ловила их все чаще. Ей хотелось думать только о том, как смотрели на нее другие глаза, такие знакомые, до того момента, как раздался первый выстрел. Она сама плохо помнила тот день. И только чувство удушающей пустоты, наполнявшее ее всю, не давало ей забыть.
К берегу причалила лодка и Чарли, выскочив на песок, поймал летящего в его объятия мальчишку. Закружил в воздухе и спросил, как его мама. Малыш засмеялся с присущей детству беззаботностью и сказал, что она дома, ждет больных. И что он слышал, как она плакала ночью опять. Чарли поджал губы и неодобрительно посмотрел в сторону дома, где жила эта девушка со своей странной семьей. Подошедшая Дороти, пожурила Джона за его непослушание и приветливо улыбнулась Чарльзу. А он, постояв некоторое время, отправился в который раз услышать "Нет" из уст, которые хотел бы целовать.
С другой стороны к селению приближался всадник, усталый и запыхавшийся. Он проскакал по главной улице, поднимая клубы пыли и едва успел остановить лошадь, когда ему буквально под ноги метнулся светловолосый мальчуган, убегающий от няни. Соскочив с коня, джентльмен схватил мальчишку и хотел было разразиться тирадой, как наткнулся на взгляд своих же глаз. Что совершенно невозмутимо смотрели на него, недоумевая в чем дело. Подбежавшая няня, застыла в изумлении, оглядывая двух мужчин - маленького и большого. И, словно поняв что-то, прижала руки ко рту. А в глазах ее стоял ужас. Тот ужас, когда понимаешь, что только море право, с тихим рокотом накатывая на берег и уходя обратно.