Наследство дона Терессио

Стрельба закончилась, и Джейсон покинул своё укрытие, отправив Серени проверить, в порядке ли Марио и девушки. Моррисон же направился быстрым шагом туда, где вокруг Молинаре и Мерседес столпились охранники дона. Он смотрел только на Мерси, пытаясь понять, всё ли с ней в порядке, не ранена ли она, готовый в любую секунду сорваться с места, чтобы доставить её к врачам, или врачей к ней. Всё равно куда и как, лишь бы с ней всё было хорошо. Собственно, было всё равно сейчас, с кем она и кого желает. Главное, чтобы с ней всё было в порядке.
Он помог подняться дону Молинаре, а сам неотрывно смотрел на Мерседес, в руке которой был зажат пистолет.
- Снова носовой платок, синьорина Дамиани? - попытался он шуткой разрядить обстановку. И сейчас ему было наплевать на то, что подумает Молинаре. Всё его внимание было сосредоточено на лице его Мерседес.

Наконец-то стрельба затихла, и Молинаре поднялся, протянув руку, он помог подняться и Мерседес. Девушка чуть поморщилась, и Пауло внимательно осмотрел её. Крови не было, хотя могли быть ушибы. Он притянул Мерседес к себе, прижавшись щекой к волосам, прикрыл глаза. Молинаре и правда боялся потерять эту женщину. Пистолет в её руке он решил проигнорировать, у них будет ещё достаточно времени это обсудить. а вот Моррисона и его взгляд на свою женщину Молинаре игнорировать не мог
- Капо, мне не нравится, как ты смотришь на мою женщину. Если тебе дороги твои глаза, ты примешь это к сведению...

В клубе воняло порохом, и Пауло чуть закашлялся. Он не будет оставаться здесь ни секунды. Витторио стоял рядом, старого чёрта и пуля не берёт. Молинаре спросил:
- Лучия?
Витторио спрятал глаза, и просто ответил:
- Жива.

Самое время убираться отсюда. Не слушая возражений, Молинаре поднял Мерседес на руки и пошёл к выходу. Опустившись на сидение машины, он устроил девушку у себя на коленях. Его поцелуй снова не был нежным, возможно, через годы к ним обоим придут и нежность и смирение, но пока его губы словно подчиняли её. В этот раз он не стал себя сдерживать, поцелуи были жадными и глубокими, он завоевывал её губы, оставлял свои метки на плечах и шее. Рука, медленно скользила по стройной ноге под платьем.

Машина довольно резко остановилась, подъехав к особняку Молинаре. Сегодня он не собирался отпускать Мерседес домой. Точнее, с этого дня у неё новый дом. Пауло помог девушке выйти из машины, ничего не объясняя и не спрашивая, он подхватил Мерседес на руки и вошёл в дом.
_________________

Конечно, Лучия всё понимала, как понимала то, что рано или поздно отец узнает и о поцелуе в опере, и о её маленьком побеге в Эмпаир. Дон Молинаре, возможно, не любил свою дочь, но всегда приглядывал за ней. Видимо, их судьба записана ещё до рождения, сколько не бейся и не проси её уже не изменить. Рокко было суждено встретить её, а Лучии его погубить. Лучия всегда знала, что даже любовь закончится для неё плохо... Такие истории хорошо не заканчиваются. Она улыбнулась Рокко:

- Поклянись мне, что ты попробуешь выжить. Пообещай мне это.

Повернувшись, Лучия подобрала длинную юбку и аккуратно ступая пошла к двери. абсолютно уверенная, что Рокко идёт следом. Наверно, так суждено было им встретиться и сразу проститься. Но пока у них есть час. И это тоже судьба
_________________

Звуки выстрелов утихли.Несколько долгих секунд Мерседес прислушивалась к ровному дыханию дона и голосам его людей у себя над головой.
Когда Молинаре поднялся и поднял на ноги ее, Мерседес внимательным оббеспокоенным взглядом осмотрела его на предмет ранений и тихо проговорила:
- Дон Молинаре, даже не знаю, как благодарить вас за заботу. Вы не пострадали?

Сердце Мерседес замерло и она предприняла неуверенную попытку освободиться. Когда это наконец удалось, она повернула голову и...встретилась взглядом с синьором Моррисоном. В его взгляде помимо беспокойства было что-то еще...то, о чем втайне мечтает каждая девушка, то, о чем она давным-давно запретила себе думать.

- Вы как всегда проницательны, синьор Моррисон, - отшутилась Дамиани, пряча "игрушку", - Я рада, что вы невредимы.
Она быстро отвела взгляд и покосилась на Молинаре. Меньше всего она хотела, чтобы у капореджиме были неприятности из-за нее. Моррисон заслуживал гораздо большего. Он заслуживал настоящего светлого чувства и простого человеческого счастья. Того, чего Мерседес просто не в состоянии была ему подарить.


Мерседес чуть не задохнулась от возмущения. Когда , черт побери, она позволяла Молинаре считать ее своей женщиной. На языке вертелась достойная отповедь, но Мерседес разумно промолчала, чтобы не навредить ни в чем не повинному Моррисону еще больше.
демонстративно отвернувшись, она обвела взглядом задымленный зал. Наемников обезвредили, но в перестрелке пострадали многие. Услышав , что Лючия жива и невредима, Мерседес вздохнула с облегчением. Она обратила внимание, как люди Ламберти уводят своего раненного дона. Кажется, Корелли тоже задело. Возле него суетилась Альма. И эта информация подтвердилась...

Она только и успела возмущенно ахнуть, когда внезапно оказалась на руках у Молинаре. Не обращая никакого внимания на ее просьбы опустить ее на ноги, дон молча вынес ее из клуба на глазах у всех и не выпуская из рук, сел вместе с ней в машину. Впервые в жизни Мерседес, которую никогда прежде не волновало чужое мнение, готова была провалиться под землю от стыда.
Мерседес попыталась вырваться и спрыгнуть с колен Молинаре, но силы были неравны. Ему ничего не стояло удержать Мерседес и накрыть ее губы своими. Обессиленная и униженная она подчинилась. Самое страшное, что тело, совершенно не подвластное ее воле, реагировало на жесткие требовательные ласки, выгибаясь навстречу его прикосновениям. Когда умелые пальцы настойчиво прошлась по ноге и скользнула под платье, Мерседес мелко задрожала и уперлась ладонями в грудь Молинаре в попытке оттолкнуть. Их взгляды скрестились. В глазах Молинаре не было нежности, как и в его поцелуях и прикосновениях. Только голодное желание, от которого Мерседес снова бросило в дрожь.
Она не заметила , как машина остановилась, и Молинаре так же бесцеремонно, как и в клубе подхватил ее на руки и внес в дом. В свой дом.
Когда дверь за ними захлопнулась, Мерседес напряглась всем телом и зашипела:
- Вы не посмеете. Я не стану вашей шлюхой и не буду выполнять ваши прихоти.
_________________

Толпа не желала расходиться. Всем хотелось выяснить, сколько же жизней унесла перестрелка. Люди всегда охочи до сенсаций. Грохот перестрелки был слышен даже снаружи. Кьяра не могла себе представить, какой ад творится внутри. Потом всё стихло. Медицинских работников запустили в клуб. Через некоторое время из клуба стали выходить люди. Они кричали и волокли раненных на руках, усаживали их в кареты скорой помощи. Те срывались с места и уезжали. Кого-то несли на носилках, накрыв простынёй. Кьяра сглотнула, сделав попытку приблизиться. Её не пускали. Шум вокруг не давал толком ничего расслышать. Она не слушала, что говорят вокруг, а только хотела узнать, кто выжил в этой разборке. Сначала Кьяре подумалось, что ей уже мерещится от желания увидеть знакомый силуэт, но это был он, её кузен Нино, живой и невредимый. Она ахнула и прикрыла рот рукой. А вот его босс был ранен. Дона Ламберти несли под руки, но он упрямо пытался идти сам. Она снова дёрнулась вперёд, но уже остановилась сама. Нельзя. Ей нельзя туда. На его рубашке, совсем рядом с сердцем, расползалось жуткое кровавое пятно. С колотящимся сердцем Кьяра машинально спряталась за спины стоящих впереди людей и усилием воли запретила себе двигаться с места. Она никак не могла находиться здесь, и никто не должен был её видеть. Она убедилась, что её родственник жив, и могла ехать домой. Она не имела никакого права находиться рядом с чужим женихом. По сути, он был ей никто. Но неожиданно дон Ламберти остановился и повернулся в в её сторону. Он не мог видеть её, но тем не менее каким-то образом почувствовал её взгляд. Кьяра отвернулась, чтобы не видеть, как он уезжает. Пора было возвращаться в дом, пока её никто не заметил. Тем более, что толпа стала редеть. А она всё стояла и смотрела в ту сторону, куда уехала машина дона. Выживет ли он, было неясно. Он шёл сам, но кто знает, насколько опасно ранение. Какой-то мужчина схватил её за руку:
- Кьяра! Ты что здесь делаешь?
- Нино... - девушка обняла кузена и уткнулась лицом в его шею. Переживания вылились в плач. Она даже не могла ничего говорить, а просто была счастлива, что он жив, и инстинктивно искала утешения. Нино бормотал слова утешения, гладил её по спине, и когда она немного успокоилась, твёрдо сказал:
- Я сейчас отвезу тебя домой. Здесь опасно оставаться. Я так и не понял, как ты тут оказалась?
- Я была в кино. Потом услышала, как в толпе говорят о стрельбе в клубе и кинулась сюда.
- И зачем? Хотела попасть под пули? Какое тебе дело до чужих разборок?
- Я знала, что доны после Комиссии собираются в клубе. Не знала, в каком, но что-то подсказало мне, что это мог быть тот самый клуб. Как видишь, я не ошиблась.
Нино молча поджал губы и нахмурился. Как человек, который привёл её к дону, он знал о порученной работе но, видимо, по приказу дона он не лез в эти дела. Но как родной человек, он не мог с лёгкостью относиться к тому факту, что Кьяра рискует всем ради брата.
- Нино, а твой босс... он... сильно ранен?
- Ламберти? Что тебе до него?
- Нино, просто скажи, выживет он или нет?
- Кьяра, мне не нравится твой интерес к моему боссу, очень не нравится! Ты и так влезла в это по самые уши. Не хватало ещё, чтобы ты увлеклась им.
Это становилось опасным. Кьяра не хотела, чтобы кузен догадался о чём-то. Она быстро заговорила:
- Нино, всё не так, как тебе кажется. Конечно, мне небезразлично, что с твоим доном. Но не по той причине, что ты думаешь. Он помог Тони. Очень сильно помог. Он сегодня дома. Ты знал? Его выпустили на свободу. Без суда. Просто закрыли дело и отпустили. Мы должны отблагодарить дона Ламберти.
- Я узнал первым, Кьяра. Босс лично сообщил мне. Ты отблагодарила его по гроб жизни, Кьяра. Как ты не понимаешь, что твои сведения позволяли ему держать на мушке Терессио и его людей. Мы знали почти о каждом шаге, провернули несколько дел... Впрочем, дела Семьи тебя не касаются. Кьяра, я не могу долго стоять тут и болтать с тобой. Едем домой.
- Отвези меня в больницу к дону Ламберти, Нино. На пару минут. Всего лишь на пару. Брат на свободе. Сделка закончена. Я его больше никогда не увижу. Но я хочу поблагодарить его.

Нино долго молчал, нервно закурил, а потом потянул её за руку. Он грубо закинул её на сиденье и хлопнул дверью. Что-то сказал своим людям и сел рядом. Кьяра молчала, опасаясь вызвать его дальнейший гнев. Брат же лихо петлял по улицам, бранясь на других водителей. Когда машина остановилась около больницы, он какое-то время молчал, а потом тихо проговорил, сверля взглядом деревянные двери больницы:

- Я думал, ты выйдешь замуж за приличного человека. Никак я не мог представить, что ты так запятнаешь нашу семью, Кьяра.
- Нино, почему же ты не слушаешь меня? Почему не веришь?
- Слушаю что, Кьяра? Твои нелепые отговорки о благодарности? Ты приехала сюда, чтобы узнать, выживет ли твой любовник. И давно вы с ним? А? Возил тебя к себе или зажимал по углам в доме Терессио?
- Нино, не надо. Прошу тебя.

Мужчина смачно выругался и двумя ладонями ударил по рулю. Потом снова закурил, обдавая её едкими клубами дыма:

- Я ничего не скажу родителям и Тони, но ты должна сейчас пойти, поблагодарить Ламберти и сказать ему, что больше ничего не должна. Поняла? Я жду тебя, Кьяра.

Кьяра вздохнула и, не зная, что ещё сказать, выбралась из машины. Всё было сказано ясно и без экивоков. А, может, так было и правильно. Мужчины мыслили стандартно, не допуская никаких ответвлений от своих категоричных заявлений. Но ей, тем не менее, было больно от обвинений брата. Так легко он поверил, что она могла стать любовницей дона Ламберти. И пусть он угадал о её небезразличии, он должен был верить! Обида заполнила Кьяру. Обида и злость, помноженные на тревогу о Ламберти. Она ощутила свою неуместность здесь. Кто она такая? Не жена, не невеста и даже не любовница. Один поцелуй, один комплимент, а она уже напридумывала себе невесть что. Конечно, больницу охраняли люди дона. К счастью, консильери дона был здесь. Он крайне удивился, увидев Кьяру, но, что странно, проводил её в палату. И тут она испугалась, вдруг осознав, что до конца не верила, что её пустят к дону. Или, по крайней мере, думала, что он будет без сознания, на операционном столе. Она совсем стушевалась, осознав, что придётся разговаривать с ним лицом к лицу, и уже готова была даже сбежать. Что она ему скажет? Нервно переминаясь с ноги на ногу, она стояла около двери, за которой скрылся синьор Мариотти. Наконец он вышел и пригласил её внутрь.
Кьяра собралась с духом и вошла, ощущая себя так, будто зашла в клетку с тигром. Дон Ламберти с повязкой на плече, с немного искаженным болью лицом, но всё же вполне здоровый возлежал на больничной койке. Сцепив перед собой руки, Кьяра встала около двери, будто близость выхода могла поддержать уверенность и чувство безопасности. На неё смотрели две пары глаз. Вопрошающе и удивлённо. Надо было говорить хоть что-то, чтобы не казаться совсем дурочкой:

- Я надеюсь, ранение не очень опасное, дон Ламберти?

Он не ответил на её улыбку. Было бы глупо обещать то, чего он выполнить не сможет, и Рокко промолчал.

Лучия шла впереди, он на шаг сзади. Со стороны это должно было выглядеть так, как если бы он сопровождал её к автомобилю, чтобы отвести обратно, в дом семьи Терессио. Лучия остановилась рядом с машиной, на которой приехала в клуб и, к счастью, она оказалась не запертой. Открыв дверь, Рокко придержал ёё для Лучии и захлопнул как только девушка оказалась внутри. Ключей от машины у него не было и он потерял пару полных напряжения минут, возясь с проводами. Наконец, двигатель взревел и машина сорвалась с места увозя их прочь.
Куда? Это был следующий вопрос, возникший в голове Грано. Он не мог привезти Лучию домой и поставить под угрозу жизни своих родных. Даже не заезжая туда, он не мог быть уверен, что его братишек и мать не тронут, но уповать теперь он мог только на то, что о них позаботится дон Корелли. Он не хотел думать об этом. Слишком велика была его вина, а изменить что-либо было уже невозможно.
Поглядывая в зеркало дальнего вида то на Лучию, то высматривая преследователей, Рокко решил отправиться в отель на окраине города, в котором когда-то работала его мать. Спрятав машину в подворотне неподалёку, он завёл Лучию в небольшой холл довольно опрятного, но не прибыльного из-за своего местоположения отеля и, оплатив номер на ночь, поднялся с девушкой наверх.
Он запер за ними дверь, осторожно выглянул из окна и, не увидев преследователей, зашторил его. Все эти мелкие предосторожности не помогут и не удержат людей чести и на полминуты, если они обнаружат их след.
Наконец, Рокко обернулся к Лучии и посмотрел на неё долгим, пристальным взглядом. Она была прекрасна. Он улыбнулся и подошёл к ней, остановившись так близко, что их тела соприкоснулись.
Широкая ладонь легла на нежную щеку, оглаживая и нежно лаская как если бы у них не было повода торопиться. Он выбрал из её причёски все шпильки и волосы шёлковой завесой упали на спину девушки. Наклонившись к лицу Лучии, Рокко коснулся губами её губ и медленно втянул в рот её нижнюю губку. Его руки заскользили по телу Лучии, а поцелуи с каждым последующим становились глубже и откровеннее. Жаркие, жадные, сладкие - ими было невозможно насытиться. Нельзя остановиться.

- Ты всё ещё можешь сказать "нет", Лучия, - заставил себя сказать Рокко, глядя на опущенные веки девушки, её заалевшие щёки и припухшие губы.
Запустив руку в водопад волос, он обхватил её затылок и снова накрыл её губы своими.
_________________

Всё было уже спланировано, неважно где это должно было быть, его люди всего лишь ждали команды. В прошлый раз они хорошо постарались, никого не оставив в живых. Отчаянные парни, готовые рисковать жизнью выполняя приказ своего Дона, ни капли не сомневаясь в достижении результата, ни капли не волнуясь, что могут пролить и свою кровь. Гуэрра проявил терпение и дождался совета Комиссии. Проявив сдержанность он стерпел все попытки покушения Донов. Зарвались они все... Теперь их всех можно пускать в расход. Гуэрра равнодушно взирал на сцену, практически не притрагиваясь к выпивке. Багз был весь во внимании, на лице была сосредоточенность. Он должен был успеть вовремя убрать Дона Гуэрра с линии огня. Считая секунды он то и дело бросал взгляды на дверь. Охрана была рядом, не позволяя себе расслабляться. Дрэго сегодня очень рисковал и всё зависело от быстроты реакции его людей, его самого. В случае провала, он не мог позволить, чтобы на него пала хотя бы тень подозрения. Он рисковал Лучией. Но эти мысли он старался глубоко запрятать в себе и не думать, что с ней что-нибудь случится. В его сердце всё ещё грелась надежда.

Мартино кашлянул привлекая внимание Дона и кивнул на дверь. В дверях появилась женщина. И Дрэго не поверил своим глазам, узнав в ней Оливию Флейм. Она оглядывала зал, как-будто кого-то искала и пошла прямо к столу за которым он сидел. Что ей здесь надо было? Её не должно тут быть! Запущенный механизм он уже не мог остановить. Практически следом за ней двери распахнулись и двое людей, пустили автоматную очередь по находившемся в зале людям. Звон бьющегося стекла, крики, грохот мебели. Реакция Багза была молниеносной. Резким толчком он приложил своего Дона к полу одновременно переворачивая стол, делая его щитом. Охрана уже плотным кольцом оцепила Дона Гуэрра. Он не мог видеть в этом хаосе, взорвавшим этот зал, что происходит. Его люди тоже стреляли, но не столь интенсивно, как люди других Донов. Но кто заметит это в этой кровавой суматохе. Последняя автоматная очередь. Остались лишь стоны и плачь. И легкая дымка расстилалась по залу. Один из охранников подал Гуэрра руку, помогая встать. Рядом чертыхнулся Багз, отрывая рукав пиджака и следом рубашки. На плече была кровь. Он провел по ней пальцем и сплюнул, бросив Дрэго через плечо, что его всего-лишь поцарапало. Но Гуэрра практически не слушал его. Он смотрел на то место, где была мисс Флейм, когда началась перестрелка.

Женщина лежала на полу, лицом вниз. По ней растекалась лужица крови. Оттолкнув одного из своих охранников он быстрым шагом преодолел расстояние и опустился перед ней на одно колено. Он дал себе слово, что ей больше никто не причинит вред, он дал себе слово, что обеспечит ей безопасность. Он предложил ей свою защиту. Коварство судьбы. Он уже нарушил своё слово, причем своими же руками возможно убил. Гуэрра неуверенно протянул к ней руку, пальцы коснулись её плеча. Перевернув её он думал уже увидеть остекленелые глаза на её лице, искаженном болью и ужасом. Они были закрыты. Он дотронулся до её шеи, в надежде почувствовать пульс. Он был слабым, но был.. Терять время было нельзя. Гуэрра взяв на руки женщину двинулся на выход, перешагивая через мертвые тела.
- Подгони машину, быстро! - крикнул он одному из своих - Что с Лучией? - вопрос уже был адресован Багзу
- Я всё выясню - последовал короткий ответ
На улице уже собралась толпа зевак. До него долетали обрывки голосов, чьи-то крики. Кругом царила суета. Один человек открыл дверь и Гуэрра забрался в машину вместе со своей ношей. И автомобиль тут же рванул с места в близлежащий госпиталь. Мисс Флейм лежала у него на руках, истекающая кровью и ему становилось противно от самого себя. Ночные огни мелькали за стеклом, выхватывая в темноте её бледное лицо. Он чувствовал, как его одежда пропитывается её кровью. Придерживая Оливию одной рукой, он провел пальцами по её волосам, приглаживая растрепавшуюся прическу, убирая спутанные прядки с лица. В следующую минуту его ладонь прошлась по её щеке, с нежностью, которую Гуэрра не ожидал от себя в отношении этой женщины
- Всё будет хорошо- прошептал он Оливии, хоть она и не слышала его.
Машина неслась с бешеной скоростью. Обгоняя и подрезая нерасторопные "телеги"на дороге. Но Гуэрра казалось, что они едут так долго, ведь каждая секунда на счету. Наконец показалось здание госпиталя. Машина резко затормозила. Дверь распахнулась и выбравшись из машины Гуэрра быстрым шагом с Оливией на руках за считанные секунды оказался в приемной госпиталя. Мед. персонал тут же засуетился. Мисс Флейм уложили на каталку и сразу же повезли в операционную.
- Головой отвечаете за неё! - угрожающе предупредил он доктора и вышел из больницы покурить.
Курить хотелось.. и много..

Рене открыла глаза, когда кто-то приподнял её. Она пришла в себя незадолго до окончания стрельбы, прижав рукой рану на плече, терпела боль и просто ждала, свернувшись калачиком за перевёрнутым столом, когда всё закончится так или иначе...
-Синьорина, с вами всё в порядке? - Спросил склонившийся над ней мужчина. Рене с облегчением узнала солдата Джейсона и, коротко кивнув, хриплым голосом спросила:
- Моя сестра жива ? - Мужчина успокаивающе кивнул, осматривая её и помогая сначала сесть.
- Серени, ваш капо цел? - это был второй и самый важный для неё вопрос. Потому что она не пережила, если бы Джейсона убили.
- Жив! -коротко бросив взгляд на своего капо, ответил Серени уже сдвинув платье с плеча и осматривая рану от пули, прошедшей насквозь через мягкие ткани. Облегчение и счастье затопили Рене с головой, она вытерла глаза, ладонью здоровой руки, не замечая, что слёзы потекли, просто они мешали ей увидеть Джейсона. Поморщилась, терпя боль, потом смущённо улыбнулась, побледнев ещё больше от боли, когда Серени начал проверять не застряла ли пуля.
- Потерпи, малышка. -Мужчина оторвал от полы своей рубашки полосу и что-то делал, а Рене всё пыталась выглянуть из-за него, посмотреть, где Джейсон. Он стоял неподалёку напротив дона Молинаре,, который вдруг подхватил на руки Мерседес и понёс её к выходу. Глядя на напряжённую позу Джейсона, у Рене заныло в груди...
- Синьор Серени, пожалуйста помогите мне встать.. - она бы не отказалась от врача, но главное для неё убедиться, что с Джейсоном всё в порядке. В её душе всё внезапно встало на свои места, она поняла почему всегда , с первой встречи на кладбище, чувствовала, когда он обеспокоен или ему больно... Почему ей нравилось в нём всё и его улыбка заставляла её трепетать и робеть. Почему она больше отмалчивалась или говорила совсем не то, что хотела...
Дым уже рассеялся. Все живые выбирались из зала. Серени помог Рене встать, крепко перевязав её предплечье, чтобы остановить кровь. Ранение по всей видимости было лёгким, ей снова повезло. Рене остановилась, наконец подойдя к Джейсону и, прикусив губу, полными слёз глазами смотрела на него, не в силах оторвать от его напряжённого лица своего горящего взгляда. Он живой, живой! Она снова робела, отчаянно желая броситься ему на шею, немедленно узнать, что же такое, его поцелуй, помня силу его рук, когда он спасал её.
-Джейсон?..- тихо позвала его Рене . - Джей...сон...

Пресвитерианский госпиталь, один из старейших в Нью-Йорке, получал щедрые дотационные пожертвования от семьи Ламберти. Таким образом убивались сразу два зайца. Бизнес получал солидные налоговые льготы, а Семья — превосходное медицинское обслуживание. В любое время дня и ночи тут принимали раненых солдат и никогда не задавали неудобных вопросов по поводу пулевых, ножевых и прочих ранений.

Когда машина дона Ламберти затормозила у входа, там уже ждали доктор Бартоломео и медбратья с носилками. Потерявшего сознание Франко быстро перегрузили на каталку и увезли куда-то по больничным переходам. Убедившись, что палата для босса готова и охраняется не хуже Белого Дома, Данте спустился вниз, переговорить с капо и раздать поручения, после чего вернулся в палату, дожидаться конца операции. Это не заняло много времени. Доктор Бартоломео лично вынул пулю и обработал рану, после чего Франко перевезли в палату, где его дожидался Данте.

Некоторое время спустя в дверь палаты раздался стук и охранник вызвал Данте в коридор. Оставшись один, Франко расслабленно вытянулся на койке и закрыл глаза. Плечо болело и пульсировало несмотря на лошадиную дозу обезболивающих, которую вкатил ему док, пообещав, что скоро подействует. Ну что же, подождём. Иначе он не уснёт и эту ночь. Вспомнив, почему ему не довелось выспаться, Франко стиснул зубы. Только в больнице и предаваться подобным фантазиям. Дверь тихо скрипнула пропуская Данте обратно. Его лицо было слегка озадаченным, словно он столкнулся с вопросом, который поставил его в тупик.

- Франко, - он подошёл к кровати, - пришла синьорина Кьяра. Говорит, что хочет поблагодарить вас.
- Кьяра? - от неожиданности Ламберти даже забыл про ноющее плечо. - Как она нашла меня здесь? Пусть зайдёт. - Франко приподнял спинку кровати, чтобы принять полусидячее положение. - Сейчас.

Данте неодобрительно хмыкнул, но открыл дверь, пропуская девушку в палату. Она неслышно проскользнула внутрь и остановилась у входа, нервно сжимая и разжимая пальцы. Франко смотрел на неё, отмечая бледность и заплаканные глаза. Она плакала из-за него? Молчание уже становилось гнетущим, когда наконец, видимо набравшись смелости, она прошептала:



И всё? Это всё что она скажет? Франко на мгновение прикрыл глаза. Память тут же услужливо подбросила воспоминание о вчерашнем вечере.

- Подойди сюда. - Он смотрел, как от его слов она вздрогнула, но стала медленно приближаться, переводя растерянный взгляд с него на Данте и обратно. - Данте, а ты не хочешь пойти выпить кофе или подышать свежим воздухом? - Консильери раздражённо прошипел что-то про необходимость включить мозги и про только что наложенные швы. Франко невольно рассмеялся, - Ты мне льстишь, Данте, если в самом деле думаешь, что я сейчас способен на подвиги.

Когда за недовольным консильери закрылась дверь, Франко посмотрел на замершую девушку.

- Садись. Нет, не туда, - он похлопал рукой по кровати, - Сюда садись. - И когда девушка присела на край, нерешительно глядя в сторону, Франко протянул руку и развернул её к себе. Несколько мгновений его взгляд блуждал по её лицу, с широко открытых глаз на нежные губы, после чего он рывком привлёк девушку к себе так, что она упала на него. - Зачем ты пришла, Кьяра? - голос охрип, - Спросить о моём здоровье ты могла у брата. Ты же знала, что будет, если ты придёшь. Или надеялась на моё благородство? Тогда ты ошиблась. И сильно.

Последнее слово он выдохнул уже в её губы. Франко прижимал её к себе всё сильнее и исступленно целовал, ловя малейший отклик, будучи не в состоянии оторваться от мягких губ. Его руки начали расстёгивать пуговки на её блузке, но после второй он просто рванул воротник, обнажая стройную шею и идеальной формы грудь, едва прикрытую кружевом. Сдавленно простонав, он прильнул губами к нежной ямке, где лихорадочно билась синяя жилка, в то время как его руки жадно ласкали тело девушки.

Заехав по пути в редакцию в полицейский участок, Нео выслушал море шуток по поводу формы своей шляпы, но все-таки выяснил, что Терессио был расстрелян. В свою очередь его полицейский друг поинтересовался, что Нео узнал от Оливии Флейм по поводу Терессио. Конечно же, Нео ни за что бы не признался в том, что ничего не узнал, а просидел все это время под дулом пистолета. Поэтому в ответ на все вопросы, он делал таинственный глубокомысленный вид.
В редакции было шумно. Не обращая ни на кого внимания, Нео прошел в свой закуток и, сняв многострадальную шляпу и пиджак, уселся за письменный стол.
Разложив перед собой чистый лист бумаги, Нео написал:
1. Вдова Терессио.
Она была первой в его списке подозреваемых. Мотив: ревность.
2. Оливия Флейм.
Это было неожиданно даже для него самого, но Нео начал подозревать и Оливию тоже. Мотив: ревность, страх. Почему страх? Могла она бояться Терессио настолько сильно, что убила его? Почему нет. Ведь чего-то же она боялась. Она боялась тех, кто убил Терессио? Не факт. Она сама могла убить Терессио, допустим, из ревности, а потом стала бояться мести - мести за то, что грохнула криминального авторитета? Отсюда вопросы "кто вас прислал?" и пистолет в доступном месте. То есть она ждала, что за ней придут. Вполне правдоподобно.
3. Конкуренты.
Почему нет. Мотив? Терессио владел самым жирным куском, на который облизывались его конкуренты. Они его отстреляли, кусок забрали себе. Или Терессио задолжал и не хотел отдавать долги. Или не захотел делиться. Тоже может быть.
4. Криминальные друзья.
Ага, те самые, что входили с ним в дело. С такими друзьями и врагов не надо. Отвернулся, зазевался, а у тебя нож между лопаток или дыра под полями шляпы. Мотив? Да что угодно!

Нео откинулся на спинку стула, закинул ноги на стол и стал думать над задачей, которую только что определил для себя.
Он приводил сам себе доводы, тут же опровергал их, приводил новые. Чем занимался весь остаток дня. К вечеру в его каморке было накурено, глаза от табачного дыма воспалились и покраснели. На столе валялись мятые стаканчики из-под кофе и пустые пачки из-под сигарет, пепельница ощетинилась окурками, как ёж.
Но ни до чего конкретно, Нео не додумался. Все четыре версии так и остались версиями. Пару раз он вычеркивал Оливию, но потом снова вписывал. То она казалась ему совершенно невиновной, то наиболее вероятной убийцей.
Как там говорят криминалисты? Обычно самый невиновный на вид, оказывается виновным? Или тот, кто громче всех заявляет о своей невиновности, обычно и есть виноватый? Как-то так. Но суть ясна.

Потянувшись, Нео оттянул подтяжки и щелкнул ими себя по груди.
- Домой!
Выполняя поставленную задачу, он поднялся со стула и подошел к окну. Ночь, темная и таинственная ... Сейчас бы с девчонкой хорошей в кафе потанцевать, а не сидеть тут с красными глазами, решая задачи, которые никто ему не задавал.
Почему-то вспомнилась Дана с её наивными ясными глазами, неотвратимая, как ... как судьба. Нео улыбнулся. Вот её-то он и пригласит в кафе на танцы. Как только решит все задачи. В конце концов, она должна ему шляпу, поэтому не сможет отказаться.
Вспоминая свои приключения в доме Оливии Флейм, Нео выключил свет и пошел домой ...

Стрельба понемногу стихала, несколько выстрелов раздавалось совсем близко. Его люди были рядом и прикрывали их. Френк прижимал к себе ту, ради которой бегал под пулями и сделал бы это еще не раз. Разве в такие минуты думаешь о чем то? Нет. Все инстинкты сосредотачиваются на том, кто есть для тебя весь смысл твоей никчемной жизни. А в благодарность, ты получаешь поцелуй. От нее. Прикосновение ее рук, которые гладят, и были бы лучшим исцелением. Но путешествуя по телу они задевают рану, и из горла вырывается непроизвольный стон. Черт. Он не хотел. Не собирался пугать. Не собирался подыхать. Не здесь и не сейчас. Да вообще никогда.
Сейчас, когда он держал в своих руках ее, он не хотел разжимать рук и отпускать.

- Я знаю, причем очень давно,- Френк прислушался. Вокруг все стихло. Скоро его люди подойдут к ним, а значит времени у него почти нет. Его увезут в больницу. А придет ли она к нему, он не был уверен. Все что у него есть, это здесь и сейчас. Эти последние минуты, и терять их он не собирался,- я ранен уже девять лет, сюда,- Френк приподнял ее ладошку, прикасаясь губами к кончикам пальцев и прижимая к груди, в котором билось сердце,- ты там, со мной, всегда. Все эти годы. И останешься там на всегда.

- Дон Корелли,- голос раздался над самым ухом,- Френ, черт бы тебя побрал. Какого, зачем?
Лучио, выживший в этой мясорубке почти кричал не обращая внимания ни на кого.
- Не ори,- был короткий ответ,- дома поговорим.
- Если бы в этом был еще смысл.
- Что там у меня?
- Я не Патрик, но с первого взгляда вроде не так страшно как кажется, все прошло по касательной или на вылет.
- Тогда перестань кудахтать, и займись своими прямыми обязанностями.
- Да вот уже, все,- Лучио махнул рукой отдавая приказ приблизиться,- санитары с носилками подошли помогая Френку на них лечь, и только тогда он отпустил руку Альмы, которую сжимал все это время.
- Охрану с ней, и не дай Боже с ней что то случится.
Лучио бросил короткий взгляд на Альму переводя обратно на Френка.
- Да, ты все правильно понял.
Двери машины скорой закрылись, увозя под вой сирены дона Корелли в больницу.
_________________

- Нашла чему радоваться, - усмехнулся парень, который и сам не заметил, как перешёл на "ты". Завтра всё вернётся на свои места, но сегодня это казалось самым естественным обращением.
- Эй, крошка, ты чего? Всё же уже закончилось! - как и большинство мужчин, Марио терялся от вида женских слёз и плохо понимал, что делать, чтобы слёзы прошли. Он подсел поближе и немного неуклюже (до сих пор обниматься ему доводилось несколько с иными целями) приобнял Кристину, легонько поглаживая её по спине, - Всё закончилось, сейчас мы покажем тебя врачу, и свалим отсюда.
Того и гляди, сюда должна была понаехать полиция, и задерживаться в клубе не стоило.

- Я чёртов везунчик и ничего со мной не случилось, - пробормотал Скиллачи в огромные серые глаза девушки, неожиданно оказавшиеся так близко от него, что он понял, почему глаза иногда сравнивают с озёрами. В таких и в самом деле можно утонуть. Марио замер, и только вопрос о Рене и то, что Кристина отвела от него свой взгляд, вернул его внимание к происходящему.
- Была тут, - он огляделся, выискивая ещё одну неугомонную девушку, и заметил её возле капореджиме, - Она с Моррисоном, не беспокойся за неё. Он или Серени заберут её.
Марио поднялся на ноги, поднимая за собой Кристину и, поддерживая, повёл её к выходу, где уже суетились врачи.

В царящей неразберихе выйти из зала оказалось совсем просто. Сейчас все и каждый пытались разобраться с тем, что произошло: вывести из здания своих донов, отвезти в больницу раненных, позаботится об убитых. Осталось совсем чуть-чуть времени, и Лучии хватятся. На секунду ей даже захотелось, чтобы её остановили. Возможно, тогда она бы смогла себя обманывать, что Рокко ещё сможет спастись. Вот только всё это пустое. Лучия никогда не умела врать.

В машине она по давней привычке стала смотреть в окошко. Ночной Нью-Йорк проплывал за окнами, маня огнями и несбыточными мечтами. Наверно, через годы, эта ночь будет казаться тоже лишь мечтой, её придуманным ярким сном. Лучия тяжело вздохнула и прижалась лбом к стеклу. Дон Молинаре не прощает оскорблений, и то что оскорбление нанесла его собственная дочь не сыграет большой роли.
Мужчины проливали кровь, оплачивая счёт. Это больно, страшно и довольно быстро. Женщины расплачивались годами: закусывая кулаки, тихо рыдая в подушку, они смотрели на своих детей, которым была уготована такая же участь. Говорят, что женские слёзы вода - они уносят горе, вот только Лучия знала, что на самом деле слезы топят радость, погружают её так глубоко, что она становится лишь отражением на поверхности.

Машина наконец остановилась, Рокко поставил её в каком-то проулке недалеко от гостиницы. Предосторожность не была лишней, она была просто тщетной. Лучия молча поднялась в номер, она с печальной улыбкой посмотрела, как её мужчина закрывает дверь и зашторивает окна. Не долго думая, Лучия шагнула в его объятья.



Его поцелуи пьянили, заставляя забыть о беде и том, что их обоих ждёт впереди. Лучия истово отвечала на них. Сейчас она была просто любимой женщиной, которая дарила себя в ответ. Её руки зарывали в волосы Грано, скользили по плечам, обводили контуры лица. Лучии казалось, что она просто забывала дышать.

Пораженная силой собственного желания, девушка только покачала головой в ответ на вопрос о возможном отказе, и начала расстегивать маленькие пуговки на спине, пытаясь освободиться от платья.

_________________

- Радуюсь ,тому, что ты всегда рядом и спасешь меня...- я замолчала и отпустила глаза, но не жалела о своем признании. Может мы скоро расстанемся навсегда, а я так и не призналась бы ему: как мне было приятно его волнения. И не важно, то что он это сделал бы с любой, к кому его приставили приглядывать. В данный ситуации есть я и есть он. В Америке я была обычной итальянкой, которая учила меленьких деток и любила петь, не смотря что в Палермо же я была дочерью самого влиятельного дона и завидной невестой. Все ухаживания мужчин я воспринимала, как охоту за высшим положением в обществе.... А здесь я никто, но Марио все равно делал все, чтобы я была в порядке...

- Крошка? Мама мия, не называй меня так! - я со смехом закатила глаза.
Я замерла когда он обнял меня. Не могла понять свои чувства, это не было похоже на то когда меня обнимал брат, так же успокаивая, чтобы я не плакала. Почему это было совсем другое? У меня пробежали мурашки по коже, но не от страха или отвращения, а именно что мне стало приятно и легко. Мне было так уютно в его объятиях, я больше ничего не боялась, абсолютно ничего. Я испугалась поднять свою руку и обнять его в ответ, вдруг он поймет меня не правильно. Мои веки опустились и я вдохнула его аромат, наслаждаясь этим мигом.

Он отстранился и посмотрел мне в глаза, мне в тот же миг стало холодно. Все закончилось. Черт, это рана сделала меня такой сентиментальной ! Успокаивала я себя.

Я повернулась в указанную мне сторону и увидела сестру в крови и ужаснулась. Она ранена. Я почувствовала как приятные эмоции сменяются злостью, но я успокаивала себя. Она стоит на ногах и, увидев, как ее губы шевелятся...с ней все будет хорошо! С ней Джейсон, он ее не оставит.
- Повезло тем кто стрелял в нее. - я шепнула, - Тем что они мертвы! - я перевела взгляд с сестры и приняла помощь Марио, подняться на ноги.

Боли совсем не чувствовалось, все сменили мои эмоции, которые менялись в каждую секунду. Я оперлась на Марио и крепко держалась за его плечи здоровой рукой.
Когда врачи осматривали меня, я не заметила как держала руку Марио и не отпускала, кажется даже сжала чуть сильнее чем надо.
Я же убеждаю себя, что не боюсь, а это что?
_________________

Моррисон не боялся лишиться глаз или любых других частей тела, весь мир сейчас для него сосредоточился на том, чего же хочет Мерседес. Наверное, глупо было размышлять об этом, видя их рядом с Молинаре все эти дни. Но надежда - такая гадина. Шепчет то, во что просто невозможно поверить, и человек, доведший себя до грани, начинает верить, начинает убеждать себя в том, что всё может быть по-другому.
Дон Молинаре подхватил Мерседес на руки и понёс в сторону выхода из клуба. Это был ответ на немой вопрос Джейсона, чего же хочет Мерседес. Стараясь не думать о том, что будет между его доном и Мерси дальше, Моррисон стоял, игнорируя струйкой стекающую по щеке кровь. Сегодня он, забыв обо всём, ринулся туда, где была она, совершенно не думая ни о чём и ни о ком. И самое чертовски пугающее было то, что он бы сделал то же самое, случись повторение всего произошедшего.

До него донёсся тихий голос, услышав который, Джей понял, что хочет слышать его снова и снова. Он словно убаюкивал и отвлекал. Повернув голову в сторону, Моррисон встретился взглядом с Рене и сдавленно охнул. Он идиот. Чёртов идиот, который бросил Рене одну, помчавшись спасать даже не своего дона. А женщину, не обращающую на его скромную персону никакого внимания.
Подбежав к Рене и обхватив её за плечи, Джей развернул девушку так, чтобы свет падал на её лицо, и всмотрелся в её глаза.
- Рене, с вами, с тобой всё в порядке? - она поморщилась и Джейсон заметил, что плечо девушки туго забинтовано. Рядом Марио и Кристина о чём-то переговаривались, значит, о сестре Рене можно было не волноваться.
- Серени, отвезёшь нас в госпиталь.
Подхватив Рене на руки, он вынес её из клуба и направился к машине, за руль которой стремглав бросился Серени. Он устроился на заднем сидении, не отпуская девушку с рук, прижимая её к себе, и в его груди родилось странное тёплое чувство. Ему хотелось защитить Рене, наверное, в первую очередь от самого себя. Он не говорил ей ни слова, просто баюкал на руках, иногда одёргивал Серени, когда тот игнорировал выбоины на дорогах и машину трясло. Моррисон слегка касался губами виска, солёных от слёз щёк Рене, её мягких губ. Едва целуя их и тут же глядя в её глаза, чтобы прочесть в них ответ, приятны ли его прикосновения или нет. Он держал её на руках как самую драгоценную ношу и чувствовал себя конченым мерзавцем, вина которого сегодня была доказана без суда и следствия.

Добравшись до госпиталя, прежде, чем передать Рене с рук на руки врачам, Джейсон привлёк девушку к себе и прошептал возле её губ:
- Завтра утром я приеду за тобой сюда. Нам нужно будет поговорить.
Он немного помолчал, пытаясь осознать то решение, которое уже принял, и продолжил.
- Только попробуй сбежать, тогда тебе не поздоровится окончательно, - свои слова он смягчил улыбкой и невесомым поцелуем, отпуская девушку с врачами.

Вернувшись домой на машине Серени и молчаливо глядя на дорогу всё время, пока они добирались до квартиры Моррисона, Джей первым делом выгулял пса, чтобы хоть как-то отвлечься от тяжёлых мыслей. Серени ждал его в машине, и к нему у Джея было особое задание. На душе капо было тяжело. Он чувствовал себя загнанным в ловушку, в которую пришёл по собственной воле. И в эту ловушку завтра утром он собирался привести Рене. Правда, в этот раз по приказу Молинаре. Он будет для Рене верным мужем, который никогда даже не посмеет подумать о том, чтобы бросить хотя бы тень сомнения на их семейное счастье. Будет ли он любить её? Как родного и близкого человека, которым вне сомнения станет Рене со временем - да. Как желанную женщину, с которой бы он хотел проводить все дни и ночи, которую бы хотел брать то грубо и быстро, то медленно и нежно...
Кажется, его мысли снова направились не в то русло. Он прошёл в кабинет и достал из потайного ящика стола красивую шкатулку, инкрустированную драгоценными камнями. То немногое, что осталось у него от родителей. Тяжёлый перстень отца, который Моррисон не решался носить, фотокарточка улыбающихся отца и матери. Мамино обручальное кольцо. Рене он подарит другое, потому что это кольцо - единственное, что осталось у него от матери. А, нет. Был ещё платок. Носовой платок, на котором она вышила крошечными буковками "Eternamente vivrà nel mio cuore".
Захлопнув шкатулку и вновь спрятав её в ящике стола, Джей бесконечно бережно взял платок и спустился к Серени, что до сих пор ждал его в машине.
- Завтра утром или днём, когда... Когда синьорина Дамиани будет возвращаться домой, проследи за тем, чтобы ей доставили корзину бордовых роз и вот это, - на секунду задумавшись и не желая отдавать платок чужому человеку, Моррисон раскрыл ладонь с тончайшим батистом, уютно лежащем на ладони.
- Идёт, Моррисон, - Серени уверенно кивнул, осторожно забирая платок и кладя его во внутренний карман пиджака. - Нужна какая-то записка?
- Нет, не нужно.
Получив заверения, что всё будет исполнено в точности и что в случае, если Мерседес будет не одна, цветы просто не передадут, Моррисон кивнул и отправился домой.

Всем, кому я нужен для сюжета: я буду часов в 6-7 в сети только. И всё доиграем. Рене, лапуль, дождись меня и доиграем нашу линию)