Пенелопа Уильямсон "Смертные грехи"

Константин, Таня, спасибо за продолжение! Отдельная благодарность за интересные примечания!

Вероятно, у ведущего неправедный образ жизни Чарльза Сент-Клера было много врагов, но убийца где-то совсем рядом. И, мне кажется, это не Реми Лелури!

Надеюсь, что убийство Винни Макгинти поможет найти Рурку настоящего виновного в смерти младшего Магуайра и вызволить Лероя из "Анголы". Хотя вероятность снять обвинения с Вашингтона пока просто микроскопическая
___________________________________

На этот раз в газетах написали чистую правду об образе жизни пресловутого Чарльза Сен-Клера и не стали делать скорбную мину. Он плевал на общественное мнение и жил как хотел. Ощущение такое, что он демонстративно выставлял напоказ свои пороки. Но это только, что всем известно. И мне кажется, есть что-то такое, что Чарльз, при всем его наплевательском отношении чужому мнению, тщательно скрывал. Что-то пострашнее, кокаина и регулярных загулов в злачных местах города. Дэю надо узнать этот главный секрет.
Но там же сплошная грязь, как Реми могла выйти за такого замуж?! Что совсем отчаялась? Вот еще один секрет.
Дэй верит, что Лерой не убивал младшего Макгуайра, но как же хорошо настоящий убийца спрятал концы, если за два года Дэй не нашел ни единой зацепки
___________________________________

Константин, Таня, спасибо за продолжение!
_________________

Спасибо

Что-то нехорошее подозрение у меня возникло по поводу убийства младшего Магуайра. Уж не старшенький ли, Большой Босс, приложил к нему руку, пусть даже не напрямую? А тут такой удобный козел отпущения под рукой - Лерой Вашингтон, сын преступника и дамочки не тяжелого поведения, цветной.

А некролог о Сент-Клере, конечно, ядовит донельзя ) Журналюга оторвался на полную )

Вот прямо нечеловеческий выбор делали эти дети, рожденные в плассаже. Выберешь белый цвет - черные заклюют, выберешь черный - белые будут по башке бить до гробовой доски... Неудивительно, что люди метались меж двух берегов. За грехи отцов...
_________________

Константин, Таня огромное спасибо за продолжение!
Интересно, а может тонко намекают на участие в убийстве Люсилль, для того, чтобы не вышла правда о невиновности ее мужа? Ведь не зря Дей уже два года не может найти концы того убийства. Да и Чарльз мог случайно о чем-то узнать и повести себя неправильно, например угрожать или шантажировать....
___________________________________

Большое спасибо за продолжение!
___________________________________

Да, не просто в закоулках Нью-Орлеана отыскать правду об убийствах. Но Дею должно повезти. Лероя жалко. А может здесь без Чарльза Сент-Клера не обошлось?

Константин, Таня, спасибо за продолжение!

Спасибо за перевод!Люблю,когда в произведении много героев.Надеюсь,что в конце романа у всех все будет хорошо))

Спасибо за перевод

Спасибо! Очень интересная Глава. Рурк не бросает своего друга, ищет концы того убийства. Что же всплывет в конце? Некролог потрясающий. Кто отзовётся на него?)

Спасибо за продолжение! Смотрю у Дэя куча интересных друзей и он как мать Тереза всем пытается помочь
_________________

Спасибо огромное!
Интересно, удастся ли Дэю чем-то помочь Лерою, или тот действительно виновен.

По поводу статьи. Мы и не сомневались, что Чарли тешил свое самолюбие, а не бился за торжество правосудия.
_________________

Очень интересная книга. Пока не дочитала все выложенные главы не смогла оторваться.
Спасибо большое за перевод, оформление и редактуру
_________________

Константин, Таня,Большое Спасибо за продолжение!!!

___________________________________

 » Глава 10 (окончание)

Перевод: blackraven
Редактирование: codeburger


окончание

Бабушка Лероя поставила миску с гамбо и кружку дегтярно-черного цикориевого кофе на исцарапанный сосновый стол и указала Рурку на стул.

После первой же ложки густого рагу из креветок и окры он аж зажмурился.
– Боже, какое чудо! Да вы и впрямь готовите лучшее гамбо на этом свете.

– Ну-у, будет тебе. Я же чую, когда меня мажут маслом, ровно горячий бисквит, – проворчала явно довольная старуха.

За один с ним стол она бы не села, так что Дейман подождал, пока она вернется на свое кресло-качалку, прихватил миску с кружкой и тоже вышел на крыльцо. Ночь была в самом разгаре, и жужжание насекомых на болоте казалось голосом удушающей жары.

Пока гость ел, тетушка Аденис посасывала холодную трубку из початка да качалась в кресле.
– К Лерою-то не заглядывал? – спросила она, помолчав.

– Нет, не заглядывал с того раза, про который вам уже рассказывал.

Она кивнула, хмыкнула и снова качнулась.
– Я-то знаю, ты сюда пришел не случайно и не затем, чтоб слепую старуху проведать, не-ет, сэр. Ты здесь высматриваешь да вынюхиваешь насчет того парнишки, что прошлым вечером из канала вытащили. Он ведь утоп, да?

– Его задушили.

– Так я и подумала. Сразу подумала, что горемыка не тонул, разве что в корыте или в выпивке. Угуммм. – Она кивнула и пососала свою трубку. – Да и задушили его тоже не здесь. Сюда-то его уже мертвым привезли. Посреди ночи, две недели назад, в воскресенье.

– Как так «привезли»? На пироге?

– На грузовике. Двое белых привезли. На том «форде» раньше креветок возили, а тут мертвяка подбросили.

– Ну, вы своими словами прям живую картинку мне нарисовали, – поддразнил ее Рурк.

Тетушка Аденис могла учуять креветочный запах за милю, такой острый у нее был нюх. Как и слух. Лерой говорил, что она не просто может слышать хор ангелов, но и различает поющих по голосам.

Реакцией на шуточку Рурка стало громкое хмыканье.
– Мои-то деревенские уши и нос, белый маста, не то что твои городские, напрочь забитые. Люди смотрят на старуху, видят, что слепая, и думают себе, что я – пустое место и ничего про них не примечаю. Но с моими ушами и носом всегда все было в порядке. Они тут поблизости ползали, белые-то эти, считали, небось, что по-тихому, а сами так шумели, будто корзины с креветками на Французском рынке разгружали. Белые мужики с Айриш-Кэнел, навроде тебя.

Рурк улыбнулся в темноту.
– Что же у меня с ними общего, а?

Она причмокнула.
– Они тебя знают, так-то. Один из них забухтел, мол, полная дурь вот таким макаром это дельце обделывать, лучше бы просто утопить дохляка с камнем на ногах, тогда и кругов на воде не останется. Тут второй-то тебя и помянул. Сказал, что копу-негролюбу Рурку нужно кинуть кость, а не то он весь скелет разроет. Так-то.

Дейман задумался и перестал жевать.
– Прям мое имя сказал?

– Угуммм. Я точно твое имя слыхала. Они вроде как хотели, чтоб ты запутался, когда станешь концы с концами вязать. Как думаешь, может, тут с Лероем что-то связано?

– Не знаю.

Рурк принялся крутить в уме кусочки головоломки, пытаясь выстроить цельную картину. Последние два года Лерой сидел в тюрьме за убийство младшего брата Кейси Магуайра, Бобби Джо. А Винни Макгинти, когда не собирал должки для букмекерки Магуайров, болтался возле Ирландского боксерского клуба. Там же, чем черт не шутит, он вполне мог сколько-то раундов спарринговать с Лероем, пока того не засадили.
Чарльз Сент-Клер был адвокатом Лероя и будто бы готовил апелляцию по его делу, трахая его жену в качестве гонорара.

– Говорите, посреди ночи в воскресенье, две недели назад?

– У меня часов-то нету, но, думаю, было около часа, а то и двух. И не настолько я еще старая, чтоб не отличать в памяти один день от другого.

Две недели назад Винни Макгинти задушили рояльной струной, специально привезли сюда и бросили в болото. Прошлой ночью кто-то в диком бешенстве насмерть зарубил мачете Чарльза Сент-Клера. Два разных убийства двух очень разных мужчин, которых связывало одно лишь знакомство с Лероем Вашингтоном. Но это же Новый Орлеан, тут ткни наугад пальцем в любых двух человек и непременно найдешь между ними какую-то связь. На собственном опыте – и жизненном, и полицейском – Рурк убедился, что невероятные совпадения часто играют куда большую роль, чем готовы признать дедуктивные выкладки. Что ж, похоже, зацепка заключается в том, что тело Винни Макгинти выкинули здесь не случайно, а намеренно, и «здесь» – это не где-нибудь, а возле дома тетушки Аденис и братьев Вашингтон.

Незрячие глаза старухи были обращены к черной глади канала, но ее внимание целиком сконцентрировалось на Рурке. Осязаемое, словно оплеуха.
– Ты хороший человек, мистер Дэй. Умеешь забраться под кожу, в самую душу заглянуть. Ты уж себя-то не вини за все, что там видишь. – Она подняла голову, словно внюхиваясь в ночь, как охотничья собака. – И поберегись с этой костью, что тебе здесь кинули. Что-то мне нехорошее чудится. Вижу летучих мышей по всей луне, а в канале нашем кровь течет.

Дейман не улыбнулся. Он очень уважал плохие предчувствия тетушки Аденис.
– Тетушка, должен попросить вас об одолжении. Нужно, чтобы вы прислали ко мне своего Лебо, и чем скорей, тем лучше.

С минуту она молчала, руки отчаянно вцепились в подлокотники кресла.
– Что он сделал?

– Ничего, о чем бы я знал наверняка, но, думаю, кое-что сделал. В общем-то пустяк, но из тех, что выливаются в большую проблему. И еще думаю, он кое-что видел и теперь может пострадать, если скажет лишнее не тому человеку.

– В толк не возьму, о чем это ты. Лебо всего-то мальчишка.

Рурк дал вопросу устаканиться, пока заканчивал с гамбо. Ночь становилась все глубже. Где-то с берега плюхнулся в воду крокодил.
– Вы ведь все тут слышали про Чарльза Сент-Клера? – наконец продолжил он.

– Весь мир принадлежит белым. А цветным остается только знать, что получится узнать. Конечно, слышали.

– Тогда вы наверняка понимаете, что, когда видного человека вроде мистера Сент-Клера зарубили мачете для тростника, некоторые люди стали это рассматривать как затруднительное положение и теперь выискивают способ побыстрее исправить ситуацию. И если самое простое – это вложить то мачете в руки какого-нибудь козла отпущения, ну-у, эти люди в два счета сговорятся так и сделать. На благо общества.

Старуха застыла в полной неподвижности, больше не качаясь, ее страх был так же осязаем, как ночная сырость. Два ее старших внука подались из Нового Орлеана на фабрики северных штатов, а Лерой сидел в тюрьме. У нее остался один только Лебо.
– А уж совсем просто для тех людей, – вздохнула она, – взять в козлы отпущения какого-нибудь черномазого.

Тут над крышей показалась луна, залила крыльцо серебристым светом, и Рурк увидел слезы на морщинистых щеках.

– Лебо-то мой, – продолжила негритянка, – он же хотел только малость попугать мистера Чарли этим вуду. А то мачете в руках не держал, в глаза не видал. – Она сцепила шишковатые пальцы. – Всего-то мальчишка.

– Знаю. Так скажите ему, чтобы срочно пришел ко мне, тетушка.

– Чтобы и его в тюрьму упрятали, так что ли?

– Нет.

– Хм. А что с Люсилль?

– С ней все будет в порядке.

Нет. Не будет с ней все в порядке. Давно уже носился слушок, что Чарльз Сент-Клер имеет квартиру на стороне и держит там свою цветную любовницу. Раньше ее имя оставалось в тени, потому что никого не интересовало. А теперь интерес возник. Раз таблоиды взялись раскапывать скандал, не будет с Люсилль все в порядке.

Старуха принялась раскачиваться, хлопая полозьями кресла об пол, и под этот ритм затянула песню: «Ты там был, когда распяли Господа моего?»
Вдруг ее голова запрокинулась, и она резко вскрикнула, как умирающая птица.
– Боженька мой, Боже! Вижу, не изгнать мне страданий из этого дома, как не стараюсь.

Дейман Рурк оставил тетушку Аденис, унося с собой ее дурные предчувствия.

Не хотелось идти домой, где придется коротать ночь в одиночестве. Нет, неправда. Там дочка и матушка с радостью составят ему компанию. Но чего ему сейчас хотелось больше всего, так это намотать на кулаки длинные рыжие волосы Брайди О`Мары.

Хочет ли она его? Он не был ни в чем уверен. Она до позднего вечера продавала перчатки в магазине Краусса и после работы часто заходила поужинать к своей матери. Сегодня Брайди задержалась, чтобы вымыться, так что Дейман какое-то время дожидался ее у крыльца. Из-за греха, что они с Брайди совершали – спали вместе без благословения Святой Церкви, – ее мама ненавидела даже воздух, которым он дышал, и Дейман, уважая чувства праведницы, не переступал ее порога.

И все-таки Брайди улыбнулась, когда вышла и увидела, как он ждет ее на ступеньках. Дейман поднялся, обнял ее за талию, притянул к себе. От нее сладко пахло пудрой, наложенной после купания.

Они медленно зашагали по улице, завернули купить ведерко холодного пенного пива. Едва войдя в дом, начали стаскивать с себя одежду. Он поставил в фонограф Гершвина, и они танцевали в одном белье под «Ту, кто присмотрит за мной», а страсть и ночная жара касались их кожи, как влажное дыхание. Обнимая ее, он думал, что тепло ее тела – это именно то, чего ему так долго не хватало в жизни.

Когда песня сменилась скрипучей тишиной, Брайди погладила его по руке и улыбнулась ему глазами.
Дейман отвел ее в спальню и уложил на кровать. А потом целовал ее глаза, нос, рот и веснушки на грудях. Он сжимал ее волосы и надеялся, что сумеет затронуть ее душу.

Он любил, любил, любил ее, а когда все закончилось, попытался продлить этот момент. Так пытаешься остановить пробуждение, цепляясь за радужный туман сладкого сна. Но истома растаяла, как греза, он оторвался от нежного тела Брайди и сел на краю постели.

Она положила ладонь ему на спину и не убрала. Только услышав, как ее дыхание стало мерным и по-сонному легким, он выскользнул из-под ее руки и встал. Натянул брюки, набросил рубашку и, не застегивая, вышел в ночь.

Дошагав до середины улицы, Дейман Рурк остановился и посмотрел вверх. Луна была тонкой и острой, словно серп, а небо исколото звездами. В пронзительной тишине все звуки казались неожиданно громкими: шелест мошкары возле уличного фонаря, потрескивание веток лагерстремии, что росла возле веранды, пароходный гудок вниз по реке.

Когда он женился на Джо, то надеялся, что никогда больше не будет одинок. Но потом она умерла. При мысли о жене у него до сих пор замирало сердце. Но можешь ли ты по-настоящему любить женщину, если знал ее всего год? Пожалуй, когда он вспоминал Джо, то больше всего скорбел по несбывшейся надежде, которую она ему дарила, и эта скорбь выгрызла в нем себе глубокую нору и теперь жила там, как дома. Дейману уже давно хотелось избавиться от душевной боли, очень давно, но теперь эта боль казалась удобной и знакомой, словно старый блюз. Он хотел избавленья и в то же время боялся.

Из-за угла выехала машина. Черный «линкольн». Фары вдруг погасли, и страшное предчувствие перехватило горло.
«Линкольн» с ревом рванул вперед, визжа покрышками. Мелькнула мысль, что сейчас его собьют, но в последний момент машина свернула к дому, обдав гравием лагерстремию и фонарный столб. Из окна авто что-то вылетело – черное, металлическое, размером с бейсбольный мяч, а по форме вроде ананаса. Снаряд стукнулся о настил веранды и покатился к качелям. И тут Брайди выскочила из входной двери, крича его имя.

Рурк бежал, несся к дому, а граната дымилась под качелями на крыльце.

«Линкольн» развернулся и помчал в его сторону. Решетка радиатора врезалась с такой силой, что ребра, казалось, переломались, и боль жидким огнем охватила грудь. От удара Рурк отлетел назад, на середину дороги. Голова грохнулась о грязные камни, перед глазами вспыхнул слепящий белый свет.
Брайди пронзительно кричала.

Свет взорвался пламенем и летящими обломками дерева, стекла и металла.
А потом навалился шум. Треск огня, вой сирен, вопли, гомон. Его собственное дыхание хрипло рвалось из горла.
Над ним кто-то склонился, потрогал за плечо, что-то сказал, но Рурк не расслышал слов из-за шума. Кровь лилась из носа на рубашку, на горло. Никак не получалось глубоко вдохнуть.

Там, где раньше было крыльцо дома Брайди, лежало тело. Сверху накинули одеяло, но одна рука торчала наружу, купаясь в пульсирующих красных огнях от машины скорой помощи, маленькая татуировка на левом запястье казалась мазком запекшейся крови.

Голова Рурка упала назад. Он посмотрел вверх, в ночное небо, и серп луны дрогнул, расплылся и разбился вдребезги.



Продолжение следует...
_________________