Долина царей

Зашедшая поздно вечером София, пожаловалась на головную боль:

Дала девушке таблетку и воду запить. Поблагодарив, она ушла спать.
Мысль про количество препаратов, разволновала. Решила ещё раз глянуть всё и убедившись, что всего должно хватить, легла спать на кушетке в медпалатке, подумав, что это будет правильным.

Первый день/вечер/ночь в новом лагере.
Радостным возбуждением был охвачен лагерь, после возвращения мужчин и Виктории. Закидывая их вопросами, пытались узнать все ли в порядке и последуют ли они за нами дальше.
Оставшуюся часть дня до оборудовали лагерь, раскладывали вещи и занимались осмотром местности. Лишь когда солнце село в пустыне, стало дышаться легче, и воздух не был так накалён.
Немного подремав днем, к вечеру вышла ко всем, чтобы узнать последние новости и выяснить, с чего первым делом начнем свою работу, и как будем действовать в последующие дни.
Ближе к ночи, попросив у доктора Мар таблетки от головы, после целого дня на палящем солнце и волнений, голова раскалывалась на тысячу мелких кусочков, ушла спать.

Позже, в вечер возвращения Виктории, уже лёжа в походной постели, Ребекка наконец смогла всё спокойно проанализировать.
Какие отношения предлагал Колдер? Стать любовницей, что же ещё. Он богат, женат... Учитывая уже взрослую дочь, жене его довольно много лет и наверняка супружеские отношения давно приелись. Да даже если бы и нет... Ребекка сама столкнулась с отношением общества к изменам мужей - увы, это считалось нормальным.
Итак, женат, богат, не настолько стар, чтобы не иметь определённых потребностей, и вправе считать это в порядке вещей.
Почему она? Молода, вдова, одинока, и, пусть это нескромно, привлекательна. Возможно, он видел её фотографии в газетах, не исключены и какие-то случайные встречи. Увидел и обратил внимание. Много ли мужчине нужно, чтобы захотеть женщину? Смазливого личика для начала всегда достаточно.
Да, всё это считается нормальным.

Почему она так взвилась?
Ребекка не считала себя слишком вспыльчивой. Бывает, конечно, но для этого обычно нужно постараться. А тут накалилась за какие-то несколько минут.
Она попробовала вспомнить всё по порядку.
Более чем прозрачный намёк удивил её. Фактически, она не видела предпосылок к этому до шутки про диадему. Пока это было просто удивление, она держала себя в руках и пыталась хоть что-то выяснить.
Задел её намёк на то, что Гарфилд отправил её сюда намеренно, по просьбе друга, строя интриги за её спиной. Практически продал её! Ох, стоп, она опять заводится. Ладно, не продал, у неё своя голова на плечах, и она может за себя постоять и отказаться от того, чего не хочет. Но за спиной!!! От того, кому доверяешь... Это очень обидно.
Её не задел сам факт, что Колдер посмел предложить ей такое. Да, женат, это уже проходили. Значительно старше, но физически крепок и.. да, привлекательный, если смотреть с этой точки зрения.
А вот излишнее спокойствие и то, как он свысока раздаривал ей свои намёки... Словно не сомневался в её согласии. Мол, всё уже куплено, что суетиться?
Он ожидал, что она согласиться просто потому, что он богат? Что купит её? За кого он её принимает, интересно?
Это тоже было чертовски обидно.

Но зря она вспылила, конечно. Нужно было держаться с достоинством, спокойно объяснить несостоятельность подобного предложения. Мягко отшутиться, сохранить видимость нормальных отношений. Хорошо соображать задним числом. Но теперь как вообще быть дальше?
Ребекка в который раз перевернулась на твёрдом ложе. Как ей теперь вести себя? После этой вспышки, да и вообще после всего, что она теперь знает.

Но как-то быть придётся.
Смотреть совсем по-прежнему на Колдера ей уже не удастся.

Песок. Нестерпимо горячий днём, под палящим солнцем, прохладный утром, когда в лагере ещё совсем тихо... Слышно только пофыркивание верблюдов, позвякивание посуды и едва слышные звуки окраины долины.
Амизи сидела на своём любимом камне и, отложив записи, смотрела на эль-Курн. Сколько они уже здесь? Две недели... Зона раскопа постепенно увеличивалась, работали все в такой небольшой и сплочённой экспедиции. Многое приходилось делать впервые, многое было привычным.
Вести учёт и зарисовывать все мало-мальски интересные с точки зрения Ноя или Мейсона находки... Скрупулёзно рассматривать каждый черепок и давать ему номер, когда в лагере уже спят или готовят ужин... Улыбнувшись, Амизи вспомнила, как впервые приготовила еду и была навечно отлучена от кухни. Вскоре обязанности как-то сами по себе распределились и каждый уже был на своём месте.
Однообразие, осторожность во всём и однообразие. Ландшафта, распорядка, общества. Но ей не было трудно в этом плане, работа в музее тоже в той или иной степени однообразна. Нечастые поездки к пирамидам и привычный торг за то, чтобы перерисовать, уже сто раз запечатлённое. Рисунки и надписи, начиная от входа и по пути к камерам... Знаки, буквы, изображения животных... Тексты... На камне и на статуях, на предметах быта и начертанные на папирусах... Мумии а музее и Сфинкс, обстрелянный солдатами Наполена...
Не все найденные при раскопках предметы становятся экспонатами и передаются египетскому правительству для исторических музев. Многое уходит вместе с экспедициями. Для неё это было в порядке вещей. Раньше. До её встречи с Вази... Она изучала иероглифы, пытаясь соотнести то, что в английском языке двадцать шесть бука, а в древнеегипетском языке 700 и даже больше, гораздо больше, иероглифов. Чтобы расшифровать их "надо открыть свой разум для восприятия различных уровней смысла". Так говорил ей старейший учёный, мудрый учитель Вази Бен-Судхим... Смотритель Музея. Он знал много языков, коптский и самый древний... Она работала его ассистентом и училась у него всему, к чему он допускал её... Вспомнились слова Вази
" Ты делаешь ошибку, дочь моя! Не думаешь, что слово может работать как-то иначе. Изучая древнеегипетский язык надо прийти к понятию, что буква это не только звук, она может выражать целое понятие, а слово - целое предложение. Существует много нюансов в значении слов, которые не понять, если не знаешь значения каждого иероглифа." И Амизи корпела над изображениями иероглифического письма, запоминая, заучивая, изучая и расшифровывая...
Древние египтяне были одержими всякими записями. А Амизи одержима этим древним затерянным миром. Ей хотелось коснуться их мира, узнать как они прожили свои жизни. Что надеялись найти в смерти. Смерть... У них не было леди с косой. Была прекрасная богиня с тёплыми объятиями...
Она снова смотрела на лагерь, ставший им всем временным домом. Мужчины и женшины. Их взаимоотношения, дискуссии у костра и на раскопе, усталость и жара... Постоянная изнуряющая жара...
Ей почти нечего было описывать, так, какие-то мелочи. Мейсон нашёл кристал, кварцевый, она записала в книгу, но не повесила номер. Он носил его всё время с собой и это не то, что напрягало, просто было неправильно. хотя ну поднял кто-то обычный камень и что?.. Часто она читала лекции Батлеру. После той ссоры из-за карты, они стали общаться... Колдер явно проявлял интерес к Ребекке... Были поездки в Фивы, поплняли запасы и отправляли и получали корреспонденцию. Она послала брату кучу писем и получила от него два. Ничего не происходило и в то же время многое менялось.
_________________

Я нашел то, чей блеск привлек мое внимание в первый день. Это был плоский камень. Твердый, прозрачный и... безынтересный. К разочарованию большинства, камень не принадлежал к тем, что имею цену. Но, странное дело, чем больше я всматривался, тем привлекательнее он мне казался.
Это был кристалл величиной с наконечник копья, плоский, полированный и необыкновенно прозрачный. Цвет его казался серо-голубым в предрассветной мгле, но стоило на него упасть лучу солнца и творилось волшебство. Вот и сейчас я вложил кристалл в раскрытую ладонь Софии, она вытянула руку вперед и камень преобразился. Он вспыхнул полный блеска, его голубовато-зеленый цвет из непримечательного стал неожиданно радостным, светлым и глубоким, с теплым отливом прозрачных прибрежных вод. И казался таким же жидким, эфемерным. Словно София зачерпнула ладонью воду и стоит ей растопырить пальцы - она вытечет. Таким бывает море, в часы, когда солнце высоко стоит в синеве безоблачного неба. Я не мог расстаться с кристаллом и повсюду носил с собой. Сейчас его чудесная вспышка казалась мне счастливым предзнаменованием, я дарила уверенность, что мы, наконец, на верном пути.
Кристалл рассыпал свое сияние мелкими капельками по лицу Софии, восхищенно разглядывающей чудо в своей руке. Красотой находки я восхищался много раз, но забыл о камне, когда мой взгляд остановился на лице Софии. Ее красотой я тоже любовался уже много раз и никогда не уставал от этого.

За последние две недели мы снова сблизились, по крупицам восстанавливая доверие. Маленькие, для кого-то незначительные шажки, а для меня возведение мира, в котором рядом со мной снова была София. Я понимал, что мир мой хрупок и неустойчив - одно лишь ее слово могло разбить его вдребезги. И я был осторожен.

София оторвалась от созерцания кристалла и посмотрела на меня. В ее глаза отражался блеск камня, на мягких губах сияла восхищенная улыбка - я не мог отвести от нее глаз. Я потерял осторожность и тихо сказал:
- Я все еще люблю тебя, София.

Обед подошел к концу. Женщины спешно мыли посуду, а мы продолжали сидеть и смотреть друг на друга.

Бербрук поздоровался с подошедшими девушками.
- Амизи, Клер, прекрасно выглядите. - Отпустил вполне заслуженный комплимент обеим.Порозовевшие щечки, огонек в глазах - ничего общего с бледными беспомощными существами, с которыми отдыхал вчера в лазарете. - И я рад, что мы, наконец, сможем спокойно заняться тем, ради чего сюда приезали.


Улыбаясь как можно беззаботней, пояснил, что причин для беспокойства нет, а мужчины вполне способны защитить лагерь. Взгляд ненадолго задержался на Амизи. Лингвист единственная, кого Колдер удостоил чести видеть карту, но расспрашивать сейчас он не видел смысла. Потому повернулся и пошел вслед за Мейсоном к костру.

- Не важно. - Махнул рукой, присаживаясь на брезент. - Сейчас я способен съесть все, что дадут.

- Спасибо,Ребекка, из вас получился прекрасный походный повар. Пожалуй, после возвращения в Англию, я буду скучать по вашей стряпне. - Принимая миску из рук журналистки, отметил,что та чем-то раздосадована. Опять препиралась с Колдером, из чьей палатки она только что вышла? Бросив беглый взгляд на вход в палатку, потерял нить разговора и со вздохом констатировал, что слишком часто думает о Виктории.

Еда оказалась вполне сносной, особенно учитывая отсутствие завтрака. Сейчас бы вздремнуть не помешало, но прохлаждаться некогда.
До вечера им удалось завершить обустройство лагеря. Детальное ознакомление с новым местом раскопок пришлось отложить до утра.
Бербрук отказался от медосмотра, заверив доброго доктора, что в этом нет необходимости. Ограничился тем, что выпросил у Рии таблетку от головной боли, которая постоянно давала о себе знать.
В последующие дни, с утра до ночи занятые полевыми работами, головной боли добавилось. И лекарства тут были бессильны.

***
Две недели спустя


Отбросив блокнот, Бербрук откинулся на согнутые в локтях руки и уставился в бездонное небо с блуждающей на губах улыбкой. .
В последние дни было мало поводов для радости - редкие несущественные находки хоть и указывали на то, что они движутся в правильном направлении, но особой ценности не представляли. До сегодняшнего утра, когда один из рабочих едва не сломал ногу, провалившись в пустоту у основания кургана.
Каменная глыба обнаруженная внизу, после расчистки оказалась высеченной в скале ступенью широкой лестницы - первой на пути, который возможно приведет их к цели.

Две недели проносились быстро.
Распорядок дня и работа требовали сил и внимания. Отношения с членами экспедиции были хорошие, хотя некоторые мужчины явно были не сторонниками женской эмансипации. Радовала сиеста, когда лагерь почти вымирал.
У меня не было столько работы как в первые дни и она не была такой тяжёлой как у тех кто участвовал в раскопках. Нам с Бекк досталась готовка.
Иногда, сама ходила посмотреть за работой этих увлечённых людей. Они с горящими глазами, перетаскивали песок и рылись в породах, пытаясь найти гробницу.
Были споры и слёзы, мелкие травмы и нервные срывы, даже страх.
Непонятный вой-стон в одну из ночей, остановил кровь в венах, а волосы на голове, заставил шевелиться. Было в этом звуке, что-то нечеловеческое, мистическое и пугающей. Мне самой пришлось пить успокоительные капли.
Мои нервы и психика в этом путешествии давали сбои.
Приходя на раскопки, всё чаще глазами искала Колдера. Который порывисто подхватывался со стула, на котором сидел под тентом и нёсся к кому-нибудь из работающих.
"Так увлечён и воодушевлён, властен и непреклонен! От таких мужчин надо рожать."-вертелись мысли вызывая румянец и сбивая дыхание.
Борясь с этими мыслями, выматывала себя работой-таскала воду, чистила посуду, готовила и даже взялась за выпечку, про которую после развода клялась себе забыть.
Довела руки до состояния батрачки, уже даже смягчающая смесь не исправляла положение, а мысли возвращались бумерангом:"И ведь никаких обоюдных претензий, главное результат, ведь время уходит"
За это время, самым сложным моим случаем, как врача стал укус Роба скорпионом.
Дней десять назад, ввалившийся в медпалатку мужчина с дикими глазами и криками, испугал до икоты.
Пока этот, не отличающийся особым умом, парень смог объяснить, что произошло, разволновалась до изжоги.
Поняв его проблему, так и не добилась ответа на вопрос о ядовитости скорпиона и времени, прошедшего после укуса. Пришлось действовать на свой страх. Перетянула жгутом ногу, нагретым над спиртовкой скальпелем рассекла кожу в месте укуса.
То, что сделала потом, медицинским методом назвать сложно, но в таких условиях возможно. Отсасывая и выплёвывая яд, думала о том, что никак не готова терять пациента и даже свидетели не смутили. Полоская рот спиртом, сожгла слизистую. Смочив нашатырным спиртом рану, ввела атропин и наложила давящую повязку.
Специальной экспериментальной сыворотки у меня не было, да и транспортировка Роба в Фивы была невозможна, оставалось просто наблюдение и снятие интоксикации. Чай с парой капель нашатыря подходил. Скорее всего, скорпион был не ядовит, но три дня наблюдала за неудачником.
Всё это время держалась в таком напряжении, что как только Роб был отправлен продолжать работу на раскопках, напилась. Вчерашние воспоминания вызывали смущение. Но смелость пьяного мозга, говорит о его трезвых мыслях.

Несколько дней бесцельной работы. Абсолютно ничего стоящего. Я начала отчаиваться и переставала верить в существование гробницы. Прежний энтузиазм погас, но я выполняла работу, потому что не хотела подвести остальных, которые еще во что-то верили.
За эти несколько дней мало, что изменилось. Каждый новый день, чем-то напоминал предыдущий. Утром – работа. Обед. Немного отдыха и снова работа.
То чего я еще ждала, помимо нахождения гробницы – не увенчалось успехом. Наши с Мейсоном отношения хоть и стали более теплыми, но все также он был насторожен. Лишь иногда, когда он думал, что я не вижу, ловили на себе его взгляды. Они мне казались нежными и ласковыми, но я тут же отгоняла эти мысли, принимая желаемое за действительное.
«Однажды сделав глупость, приходится расплачиваться всю оставшуюся жизнь», - это я уже давно уяснила для себя.
Я была настолько раздосадована тем, что не понимала его, что руки сами собой опускались, и я полностью уходила в работу, с силой и яростью круша застывший песок и попадающие обломки под руку.
Я все чаще стала вспоминать, день, когда мы познакомились. Я тогда впервые его увидела: уверенного в себе, так много знающего, взрослого. Для меня тогда он казался таким невероятно умным, что я невольно восхищалась им. Я впитывала, как губка, те знания, что он давал. А наши поездки -поиски очередных артефактов. Когда я вспоминала наши совместные экспедиции, то каким он был - улыбалась.
Почему я тогда сделала это? Почему расстались с ним?
Странно, но я не находила ответ. Не находила его сейчас, я не могла вспомнить ни одной причины, сейчас, когда смотрю на него, видя его заботу, участие по отношению ко мне. Почему я была так глупа тогда?
Почему сейчас уже так поздно что-то изменить?
Или не поздно?
Но потом будто что-то изменилось. В наших с ним отношениях. Будто тот, кто управлял нами, сверху, сменил гнев на милость . И подарил нам свое благословение. А может просто надоело смотреть, как я мучаюсь. Не знаю.
Тот день был восхитителен. День, когда Мейсон подарил подарок. Кристалл. Ничего не значащий для других подарок, но так много значащий для меня. Он нашел его здесь, что заставляло думать, что мы на верном пути и возможно поиски увенчаются успехом. Я носила его находку с собой. Везде. Всегда. Я была рада его вниманию, мне казалось, что стена отчуждения, что выстроил вокруг себя мужчина, начала постепенно рушиться. И я радовалась этой маленькой победе.
Легкие касания, совсем невесомые, их даже возможно не почувствуешь, в течение этих нескольких дней: передача предметов из рук в руки при работе, или слегка столкнуться плечами за обедом и улыбнуться немного нерешительно.
Но сегодня произошло, то чего я не ожидала. Но так ждала. Да. Ждала.
Его признание.

Это случилось так внезапно, когда в руках я держала тарелку, с недавним обедом. Когда вокруг были люди. Это было так тихо, как крылья бабочки, вспорхнувшие, слегка касаясь, кончиком крыльев, щеки.
Но я промолчала. Мне хотелось ответить: «Да. Да я тоже. Тоже люблю». Промолчала.
Слова застрели где-то в горле, не давая вырваться наружу. Я боялась. Боялась, что он не поверит мне. Ведь я его обидела. Тогда. Несколько лет назад. Я не хотела, чтобы он подумал, что говорю ради слов, чтобы не обидеть. Я не знала, как сказать, что чувствую. Как объяснить, что в душе все расцветает, когда он рядом. Что пустота, звенящая пустота раньше, наполнилась смыслом. Наполнилась им.
Я просто смотрела на него. В его глаза, на его губы. Запоминая каждую черточку.
Одними губами я прошептала его имя. Мейсон. Вкладывая в это все свои чувства. Но больше ничего не ответила. Просто ушла. Ушла, чтобы разрушить очередную породу, найденную на месте раскопок, и ненавидя себя за трусость.
Во всем остальном пустыня была благосклонна, не принося нам особо лишних неудобств.

В этот раз Дональд был уверен, что они на верном месте, пусть даже особо ценных находок пока не было. Самым интересным был, пожалуй, камень Мортимера, который тот не выпускал из рук. И не из-за "волшебного" свойства менять цвет, а из-за своей формы наконечника копья и идеально отполированных граней, к которым явно приложил руку человек. Предчувствие чего-то большого, могущественного усиливалось день ото дня и сегодня утром, когда расчистили первую плиту лестницы оно достигло своего апогея.
Колдер закатал рукава и взялся за работу. К полудню они добрались до огромной каменной плиты, наверняка скрывающей вход в гробницу. Пока радоваться было ещё рано. Это могла быть другая гробница или же та, что они ищут, но разграбленная. Уходя на обед, было решено вернуться и продолжить работу.

Ребекка и Рия хлопотали об общем удобстве, больше не вспоминая о своём первоначальном недовольстве выпавшей участью. Напротив, они кажется вошли во вкус, балуя экспедиционную группу необязательной добавкой к питанию - выпечкой.
С того дня, когда Дональду померещилась ласка в прикосновении врача, он ещё много раз ловил на себе взгляд её выразительных глаз. Это было интересно, но немного озадачивало на фоне медленно развивающихся отношений с Ребеккой. Вспыхивая пламенем от каждого слова, Ребекка также быстро хладела, стоило Колдеру попытаться физически сократить расстояние между ними. Это было ново и по-своему интригующе, но по истечению двух недель, терпение Дональда начало таять.


На раскопках. После окончания сиесты

- Если мы будем меньше разговаривать и больше делать, то сможем.

Продолжал упорствовать Дональд в ответ на уговоры оставить всё как есть до завтра.

- Я не хочу ждать! - Возмущался он, - Может сегодня ночью у меня случится инфаркт, укусит скорпион или на нас нападут. Я хочу попасть туда, - он ткнул в плиту закрывающую вход, - сегодня!

В таком месте, как долина Царей, буквально на каждом шагу можно наткнуться на находку. Чуть дальше, за одним из холмов, она видела остатки кострища и следы чёрных копателей. Уилл проверил и сказал, что там всё давным-давно заброшено. Лагерь. Амизи задумчиво смотрела на него сверху. Вот Роб подбросил кизяк в костёр, и налил себе кофе, вот кто-то из женщин выглянула из палатки и, приложив руку козырьком, посмотрела вдаль, на Эль-Курн, потом увидела её и помахала, зовя обратно. Амизи поднялась на камне и помахала в ответном приветствии. Пора было спускаться вниз, завтракать и отправляться к раскопу. За это время не было нападений и люди немного поуспокоились. Но всё равно её отругают за то, что она ушла из лагеря, пусть совсем недалеко, но одна. Одна...Одиночество... Симпатия, дружеские отношения, осторожные, уважительные и раздражительно- насмешливые. Сколько людей, столько к ним и отношений, есть и почти братские, она подумала о Мейсоне. Но иногда оно накатывало, одиночество... А впрочем, хватит о нём...
До Нила было не так уж и далеко. Если забраться ещё повыше, то можно увидеть широкую, блестящую ленту, которая делит древние Фивы пополам. Там, на той стороне, Город Живых. Он живёт привычной жизнью, шумной и разноцветной. Он пышет зеленью и высокие пальмы раскрывают свои верхушки навстречу свету вечного лета, там ощущаешь величие храмов. Все сущее своей жизнью воздает хвалу Солнцу – Амону – Ра.
Почему же тогда на карте написано Атон, как бы временный бог Солнца. Что хотели сказать те, кто много лет назад, нарисовал загадочный рисунок, словно отпечатанный на сетчатке её глаз. Холодок пробежал по её спине и она оглянулась, щурясь на первые лучи солнца, никого... Завернувшись в лёгкую шаль снова посмотрела на пик.
Здесь, на другом берегу, Город мёртвых.
Долина Царей. Немного дальше в соседней долине, Долине Цариц, в начале века была найдена гробница Великой царицы Нефертари, любимой жены фараона. Идеальное место вселенной – здесь прошлое, настоящее и будущее существует единовременно, наложены друг на друга и пропитаны друг другом в некой точке, где можно поучиться мужеству у Рамзеса Второго, полюбоваться красотой Нефертари, обсудить феминизм с первой женщиной-фараоном Хатшепсут.
Амизи усмехнулась. Мужчины в их замкнутом сообществе и особенно мистер Колдер, неправильно относились к понятию феминизм. Вспомнилась дискуссия Рии и Колдера однажды у костра. Ему надо было жить во времена фараонов.Тогда неизвестно, кто прославился бы больше, Рамсес, чью опальную жену они ищут, или он,
мистер Колдер...
Он оказался совсем не таким, каким она представляла его, увидев впервые. Мужчина в полном смысле этого слова. Сколько эмоций сокрыто в глубине глаз, сколько страсти в живом и энергичном теле. Амизи не была наивной девочкой, его интерес к Бекке был заметен, по крайней мере в самом начале с их переглядыванием и чаем. Он удивлял, и порой заставлял злиться на него. И не только Рию. Его чувство юмора и преданность делу, его любовь к Виктории, его увлечённость и жажда покорить мир, ну, может и не весь мир, но отдельные его части уж точно . Мистер Колдер. Руководитель раскопок, миллионер, глубоко женатый мужчина...
Вздохнув, подумалось, все в этом мире не случайно: делая действие для чего-то определенного, мы, помимо своей цели, можем получить что-то ещё, но не всегда для себя, либо случайно сделать так, что мыслящий ум увидит совсем не то, о чём ты думала, что чувствовала.
.
Они на что-то наткнулись. Откопали ступеньки уже почти в темноте и всем пришлось бы идти спать, если бы не мистер Колдер... Возможно это то, что они все ищут... Они жаждут нарушить вечный покой. Погребальные каменистые «барханы» незыблемы, как монумент. Здесь покоится более шестидесяти фараонов и предположительно царица Иситнофрет и пик Эль-Курн. Его еще называют, Фиванский пик, как и тысячи лет назад, он пирамидой высится над долиной.
Амизи быстро спустилась в лагерь, заработав обешающий скорую расправу , взгляд Джеймса. Улыбнулась ему, состроив невинную рожицу. Чай и перекус и снова на раскоп.
Амизи подняла голову и вытерла пот со лба, она почти весь инструмент убрала и хотела только достать фляжку, как Дональд решительно объявил, что не собирается ждать.. Он снова за своё... Командует. Скрыв улыбку, она устало поднялась и держась за спину выпрямилась.
- Скорей вы сами покусаете скорпиона, в вашем нетерпении. - пробормотала она, заглядывая в глубину раскопа, где виднелась плита.
_________________

Честно говоря, наблюдая за всеми раскопками и периодически помогая переносить какие-то странные плиты, Батлер не понимал, что они здесь все ещё делают, на его взгляд копаться в песке и грязи было совершенно бессмысленно, до сегодняшнего утра. Он так точно и не разобрал,что именно нашли археологи, но это что-то якобы указывало на вход в гробницу. Сам Батлер отнёсся к этому довольно скептически, ибо уже не раз за две недели слышал восторженные возгласы, которые потом не оправдывались. Но остальных находка вдохновила на столько, что они даже не хотели расходиться на сиесту. Невыносимая жара диктовала другие условия и членам их экспедиции пришлось смириться.

А вот сам Джеймс отдохнул с удовольствием. После обеда, ближе к вечеру уже вся группа уговоривала Колдера закончить и продолжить уже завтра.
Переубедить старика было невозможно и открыто ему никто не возражал, бесполезно. Хотя может он просто высказал тайное желание всех уставших, но хотевших совершить открытие.

День за днем

Дни на новом месте текли обыденно, пожалуй, даже однообразно, что после множества происшествий в начале экспедиции несказанно радовало Викторию. Играть в мисс Шерлок ей надоело спустя пару дней, так или иначе, поговорив со всеми участниками раскопок, она пришла к мнению, что никто из этих людей не мог подбросить змею в палатку.
В отсутствии развлечений девушке приходилось самой организовывать свой досуг. Поначалу заинтересовавшее ее место раскопок даже спустя неделю оставалось бездонным океаном песка, того самого, мелкого и противного песка, который окружал с первого дня в Египте. Все больше времени проводя в лагере, Виктория нашла очень приятным для себя общество хозяйки медицинской палатки мисс Мар, разрешившей звать ее Рией. Глядя на Рию, где-то в глубине души девушка жалела, что ее мать совсем не такая. Помогая женщине готовить, дочь миллионера с удивлением обнаружила, что это занятие не такое уж нудное, в особенности, когда дело доходило до выпечки. Под чутким руководством мисс Мар, она сама замесила тесто своими неприученными ни к чему кроме маникюра руками и выпекла что-то по рецептуре и внешнему виду похожее на пирожки. Своим кулинарным шедевром Виктория угостила мистера Сильвера, который, к слову, не отравился и остался жив. Девушку забавляло то, что он зовет ее принцессой. В ее понимании это было мило.
Благополучно забыв о выкравших ее проводниках арабах, девушка никак не могла выбросить из головы живой мумии, утверждавшей, что знал деда и его друга мистера Фаннинга. Для себя она уже выбрала правду, над которой наверняка посмеялся бы мистер Бербрук, еще в самом начале экспедиции давший понять, что, по его мнению, мистика удел мечтателей. Но все же Виктория верила, считая, что, испытав команду, пустыня перестала угрожать их жизням, хотя порой ночами все равно пела и выла, стонала, будто голосами томящихся в царстве мертвых.
Не обмолвившись ни с кем и словом о встрече с бессмертным, девушка все больше расспрашивала ученого о книге мертвых и ее главах, осознавая, что в своем интересе может выглядеть назойливой. По правде, ей казалось, что мистер Бербрук уже давно так решил, что в свою очередь означало только одно, нужно было развлекать себя чем-то еще, давая ученому спокойно работать над открытием. Даже если самой не очень-то и хотелось.
Вспомнив, что было бы полезно научиться стрелять, она услышала от отца емкое и безапелляционное «И думать забудь, дорогая». Дональд всего себя отдавал раскопкам, что выглядело немного маниакально в свете появления из недр бесконечных песков какой-то плиты. Находку Виктория расценила так: если это вход в усыпальницу, то скоро вместе с сокровищами они вернутся в «Зимний дворец». А это было поводом для радости.

- Джеймс, как думаете, поднимем мы её всем миром? - Она лукаво посмотрела на мужчину, с которым успела подружиться за это время.- Или придётся снова звать мою Муну и делать рычаг?
_________________

Я знал, что этого делать не стоит, но слова вырвались прежде, чем я смог остановиться.
Она промолчала. Смотрела на меня и молчала. А потом тихо произнесла мое имя, и я услышал в ее голосе сожаление.
Мне тоже было жаль. Себя. Свои рухнувшие надежды. В груди что-то больно кольнуло, умирая.
София встала и ушла, оставив меня смотреть ей вслед, и я чувствовал себя... ненужным. Никчемным.

Мистер Колдер дал команду возвращаться и я пошел.

Нет, разговаривать мне не хотелось - все сказано. Я занял место рядом с Колдером и взялся за работу.
Плита была безликой или же письмена были под еще одним слоем почвы. Тратить время на ее расчистку Дональд, судя по его словам, не собирался, он хотел попасть внутрь.
Разобрав камни закрывающие подход, мы попытались сдвинуть плиту с места, но сил не хватало. Пришлось созвать всех мужчин, чтобы попробовать еще раз. Развернуться было негде, в стороне стайкой стояли и наблюдали за нами женщины и только глухая плита отделяла нас от искомого.