Мир прекрасной Эры. Магический поединок

Вечер был странный. Я рассматривала зал. Злилась на Брана, хотела поговорить, может даже накричать, но не готова была делать первый шаг. Да и отсутствие реакции на мои действия, вызывало еще большую злость. Может стоило залезть в его голову и прочитать мысли? А с другой стороны, что я там новое узнаю? Девушки, девушки, грудь, снова девушки. Всегда искала на свою голову неприятности и лезла куда не следует. Так и сейчас с Браном. Больше двух слов за вечер мы друг другу не сказали, поэтому я напивалась, было скучно, решив выйти пройтись на свежем воздухе, почти вышла из зала, когда услышала, как Рианнон звала оторваться и конечно, я пошла следом, именно пошла, а не побежала. И зачем я одела эту юбку? Она так сковывает движения. По пути выпила газировки, о которой ходило очень много разговоров, ощутила такое чувство легкости, что чуть ли не поплыла вслед за Рианнон, увидела как она прыгает с корабля, и решила повторить ее действия. Взобралась, взялась руками за уже готовую тарзанку и полетела, веревку выпустила из рук и ощутила непередаваемое чувство блаженства. В один день исполнилась мечта всей моей жизни. Я парила в воздухе и было совсем не страшно, а наоборот волнительно. Почти так же как поцелуй с Браном. Я настолько вошла во вкус, что не заметила дерева перед собой, в последний момент увернулась, но все равно столкнулась и ударилась об что-то не такое твердое как дерево, но все равно столкновение было немножко болезненное. Упала на землю и посмотрела перед собой, надо мной возвышался Бран и смотрел чуть ниже талии, а не на лицо. Поэтому и я опустила взгляд. И увидела, что юбка у меня порвалась. А я еще думала, что это за треск, когда лезла к тарзанке, в процессе всех полетов и падения на землю юбка до неприличия высоко порвалась и Бран теперь смотрел на этот вырез.
- Глаза выше Бран! - разозлилась, сколько можно? Пыталась подняться, но ничего не получилось.
- Может поможешь подняться? Руки совсем не слушаются.
_________________

Фабиан невольно оглянулся и увидел, что Ри не слишком удачно приземлилась на пятую точку, встала и куда-то пошла. Одна! В темноте! Он не выдержал. Он не простит себе, если с ней что-то случится. И он не хотел, чтобы между ними выросла стена из-за его глупых, неосторожных слов! А ведь она зачем-то пошла за ним... Черт! Наверно, хотела сгладить их ссору, а он... Что за дурак! Но некогда было посыпать голову пеплом. Фабиан бросился вслед за девушкой. Не без труда, но ему удалось ее нагнать. Ри явно была зла. Но почему?! Он думал, что выполняет ее желание. Схватив Ри за руку, он развернул ее к себе и сказал:
- Ри, послушай... прости меня. - Фаб нервно взъерошил волосы. - Я не хотел тебя обидеть. Прости. Я думал, что без меня тебе будет лучше, ты же сама сказала... Ты сказала, что нам никогда не стоит делать того, что было там, на корабле, а я... Я не знаю, смогу ли не касаться тебя больше. Ты искушаешь меня, Ри. Искушаешь одним только своим присутствием рядом. Даже сейчас, когда зла на меня. Я хотел как лучше, поверь... - Он нес какую-то околесицу, путаясь в мыслях. В конце концов Фаб не удержался и, схватив девушку в объятия, просто поцеловал, вкладывая в этот поцелуй все владевшие им чувства - страсть, нежность, отчаянье... Если даст по лицу - значит, заслужил... Оторвавшись от ее губ он заметил, что платье Ри было в полном беспорядке. Теперь он умрет, но не отпустит ее одну.
- Можешь брыкаться, можешь бить, расцарапать мне лицо или даже отравить одним из своих зелий, но покуда я жив, ты никуда не пойдешь одна в таком виде. Да на тебя набросится первый же мужчина, который тебе встретится! - представив, что до нее дотрагивается кто-то другой, он сжал челюсти. - Я хочу, чтобы ты знала - я не был обижен на то, что ты меня отвергла. Это твое право. Но мне было больно оттого, что ты сказала, что между нами ничего не будет никогда. - Фабиан сделал нажим на последнем слове. - Я не знаю, чего ты хочешь, Ри, но знаю, чего не хочу я - не хочу, чтобы наши пути разошлись на такой ноте. За время первого испытания ты стала... стала важной для меня. - выдав эту тираду он перевел дух и посмотрел на Рианнон.
_________________

Вителлия сделала еще глоточек вина и с интересом заглянула в бокал. Как-то подозрительно много в этом вине пузырьков. Словно оно забродило и перебродило.
- Вот ты говоришь, что выспишься на том свете, - вдруг сказала она, снова покосившись на свой бокал. - Сомневаюсь, что на том свете захочется спать. Когда уже никуда не надо торопиться и забот больше никаких, то зачем спать!
"Что я несу?!" - подумала и в один глоток допила вино.

Таких необыкновенно приятных слов Вителлии еще не приходилось слышать о себе.
Взглянула на Конала, вдруг засомневавшись - а не шутит ли он, говоря все это? Но что-то в его взгляде подсказало, что он искренен.
- А я вот уже не представляю себя без монокуляра и шестеренок. У меня есть младшие братишка и сестренка. Когда они родились, мне было тринадцать, и я все время что-то изобретала, собирала и разбирала. Так вот близнецы однажды разревелись, увидев меня без монокуляра. Потому что не узнали, - Заметив, что от смущения накручивает на палец кончики волос, Вит хихикнула, отдернула руку и спрятала ее за спиной. - Я постоянно что-то мастерю, но толку пока не очень много. Мне... Понимаешь, мне сложно управляться и со своей армой, а тут еще эта моя особенность. - Вителлия помолчала, вдруг засомневавшись, стоило ли об этом сейчас говорить. Но все же продолжила. - Я чувствую любую магию. Везде. Всегда. Во всех и во всем. Если бы не это кольцо, - она поставила бокал на столик и показала руку с перстнем в виде летучей мыши, - то я бы уже точно свихнулась. Оно - мой щит.
Никому и никогда она не говорила об этом. Конечно, многие знали о ее особенности, но никогда сама Вителлия не говорила о своей специфичности, как о недостатке, с которым не умела справляться. Именно таковым она это считала до момента встречи с Коналом, когда впервые добровольно сняла кольцо и смогла контролировать свою силу, используя ее во благо.
И все же она слишком много говорит сегодня.
Конал же внимательно ее выслушал, допил вино и тоже отставил свой бокал.

- Честно говоря, меня так и тянет на приключения. А глядя на всю эту роскошь вокруг... - Телли покрутила головой, оглядывая интерьер, - так и хочется... похулиганить. Сотворить что-нибудь страшно криминальное. Например, отколупнуть где-нибудь позолоту, или сделать дырку в скатерти. Но мне нравится твоя идея про капитанский мостик. Давай прогуляемся туда! Вперед, мой кислородопохититель! На абордаж Золотой пилюли!
Она взяла Конала за руку и потащила за собой, чувствуя себя с каждым мгновением все более странно.
- Скажи, Кон, а как ты понял, что в тебе заложен дар врачевания? Это как-то по-особенному проявилось? - спросила Вит. - Вот знаешь, я как-то непонятно себя чувствую и мне нужно твое профессиональное мнение...
Не договорив, она легко подпрыгнула на месте и... осталась висеть в воздухе на некотором расстоянии от пола. Прыжок сделала инстинктивно, повинуясь подсказке собственного тела, и будто ожидала именно такого результата.
- Так что скажет медицина об этом... явлении? - выпустив руку Конала, Вителлия исполнила в воздухе пируэт. - Что-то мне подсказывает, что и тебя сразила та же "хворь". Попробуешь? - и она кивком пригласила Кона присоединиться к ней.

Стоило Сартре сказать про запретное, в голове что-то щелкнуло. Даже два раза. Во-первых, мигающая заметка в первом номере "Баламута" - "Газировка запрещена". Не стало бы такое уважаемое издание заботиться о том, чтобы сообщать о запрете невинного напитка. Да еще на первой полосе. А во-вторых, был один слушок в мужском общежитии, о газировке парня из Аквиум-Натиса, который к лимонаду добавил заклинание левитации. Значит, скоро полетим? Таинственно улыбнулся и ничего не ответил Сартре на это размышление-замечание.

- А это явно почетно, так что я польщен.

- Не буду скрывать, что смерть я увидел только на голограммах этого Поединка, - непривычно серьезным голосом признался я, - но вот в своих снах я умирал очень часто, терял друзей. Иногда мы выполняем задания на спасение других студентов. Смерть, естественно, происходит во сне. Но она причиняет боль, страдания. Так что я тоже с ней знаком.

- Они что? Летают? – восклицаю радостно, как будто сбылся мой самый желанный сон. И Сартра улыбается так открыто, приходит мысль, что ее подменили.
- Конечно, полетаем! Это все шипучка, то есть летучка. Газировка эта, - показываю на бокал в руке кивком головы и отпиваю. – Пусть заряд подольше продержится.
У Сартры такое озорное выражение лица, что не улыбаться в ответ невозможно.
Я обхватил протянутую ладошку своей, спеша к запасному выходу, откуда все перебирались на крыло дирижабля, а потом оттуда сигали в воздух. Было немного страшно, но признавать это сейчас перед Сартрой – ни в жизнь.
Сначала открыл дверь, откуда пахнуло свежим ночным воздухом, напитанным моросью дождя, а потом подсадил на выступ Сартру, поддерживая ее за талию. Она смело шагнула на крыло, даже, лучше сказать, подлетела. Я поднял ногу и чуть не бултыхнулся вниз, потом обрел равновесие, сделал попытку и перелетел на крыло.
- Очуметь! – только и мог сказать я, балансируя на крыле и думаю, на сколько хватит заряда. Остальные студенты летали уже достаточно долго. Была-не была. Залихватски улыбаясь, крикнул Сартре сквозь ветряные потоки:
- Прыгаем?
_________________

Золотые крылья

Зал был наполнен тихой музыкой и гулом голосов. Чернота ночи пыталась проникнуть в помещение, но нежный свет, ненавязчивый и в меру приглушенный препятствовал этому. Мягкое освещение от узких длинных ламп в углах создавало интимную обстановку, а подсвечники на столиках бросали на посетителей уютные блики.
Я не могла не заметить, что в глазах Амаргена мелькнуло какое-то странное выражение. Он находился рядом, но при этом вдруг словно оказался где-то совсем в другом месте, задумавшись о чем-то невеселом.



Впрочем, поразмышлять и правда было о чем. Что принесет завтрашний день каждому из нас? Радость победы или горечь поражения? Я не могла сказать, что жаждала обрести лавры победителя. Бесспорно, перспектива оказаться лучшей прельщала, но я прекрасно понимала, что все имеет свою цену и была совсем не уверена, что окажусь способной эту цену заплатить.

От таких мыслей стало немного грустно, и я поспешила их отогнать. Еще будет время все взвесить и принять верное решение, а пока нужно впитать каждое мгновенье чудесного вечера, чтобы, когда все закончится, у меня сохранились воспоминания не только об испытаниях, которые хотелось пройти как можно скорее.
Поймала на себе взгляд Амаргена и задохнулась от нежности в этом взгляде, такой непривычной и необходимой одновременно. Он будто гладил меня глазами, касался губ, висков, волос, и тело нежданно пронзила сладкая боль. Она обрушилась стеной, лишая возможности спокойно дышать и рождая такие желания, в которых я бы не решилась признаться. Если бы Амарген увидел сейчас мои глаза, то непременно понял бы все, но даже знание этого не могло удержать меня от размышлений о мужчине напротив, его магнетической силе и харизме. Я видела его, вдыхала его запах, внезапно напомнивший мне свежий морской ветер, удваивающий энергию. Все вокруг было наполнено его присутствием, ощущаемым почти физически.



Слова Амаргена помогли немного отвлечься от заполонившего сознание круговорота желаний и мыслей.
– Ты прав, здесь очень красиво. Но я пока не могу сказать, захочу ли когда-нибудь вернуться сюда.

Все зависит от исхода состязания. От исхода вечера. И от тебя.
Я не произнесла этого вслух, но почему-то не сомневалась, что он понял.



Я рассмеялась.
- Дато не умеет ревновать, он совершенно уверен, что для меня единственный и неповторимый. Скорее всего, он даже не заметит маленького Плюка. Хотя на самом деле он совсем не жадный, и одной моей улыбки в день для счастья ему будет вполне достаточно. А вот твой малыш может испугаться, варан же больше его раз в сто. Но думаю, что они подружатся. Правда?
Последний вопрос был обращен уже к самому лягушонку, заерзавшему у меня на груди.



Я покачала головой, снова смеясь.
– Это было единственное место, где он мог бы находиться в безопасности и передохнуть после наших приключений.

За беззаботным смехом я пыталась скрыть собственное волнение, накрывшее практически с головой, когда я поняла, куда так пристально смотрит мой спутник. Одеваясь на сегодняшний вечер, мечтала произвести впечатление, но теперь просто не представляла, что делать с тем, что читала в его глазах и о чем мечтала сама. А когда Амарген начал целовать мою руку, забыла о Поединке, об окружающих нас людях, о неопределенности в будущем – обо всем, погружаясь в водоворот ощущений, неповторимых и пронзительно сладких.

Его откровенность и прямота впечатляла: мне всегда нравились честные люди.



– Героев вообще мало в обычной жизни, но это и хорошо. Реальные люди, способные не только ошибаться, но и признавать свои ошибки, намного ценнее. А ты мне кажешься именно таким.



Я задумалась, размышляя о своей «форме». Знал бы он, как страшно мне было и в Лабиринте, и на корабле призраков.
– Мне кажется, что сила, которая заметна в других, не может не влиять на тебя. Когда понимаешь, что рядом кто-то действует так, как у тебя самого пока не получается, это хочется повторить, впитать в себя, перенять хотя бы в незначительной степени. Я всегда любила учиться, а здесь, в Лацие, это пришлось делать в ускоренном темпе. Многое удалось постичь именно благодаря тебе, так что спасибо.

Опустила глаза, снова пряча от него избыток своих чувств. Но и не сказать этого не могла, потому что на самом деле ценила не только заботу обо мне и эти вкусные минуты вдвоем, но и то, что видела в Амаргене во время сражений, то, чего не доставало мне самой.



Надо же, он заметил это и оценил, и его похвала прозвучала какой-то чарующей музыкой для сердца. Никогда не испытывала такого даже во время успешно сданных экзаменов. Что же со мной происходит?



Я бы с удовольствием послушала его рассказ о таинственной газировке с таким потрясающим эффектом, который помнила очень хорошо. И снова полетать бы не отказалась. Но только после танца. Как здорово, что Амарген предложил это. Я могла оказаться совсем близко к нему и ничем не выдать своих желаний. Обхватить его широкие плечи… просто в танце, не признаваясь, как давно хочется это сделать. Почувствовать дыхание совсем близко от моего лица. Позволить ему меня обнять без всяких объяснений.

– Музыка очень красивая. Идем. А Плюк сможет подождать нас здесь? – я кивнула на небольшой водоем с золотыми рыбками, расположенный в углу зала. – Если ему не понравится, пусть терпит танцы.
_________________

Он не получил ни единого шанса на вдох, прежде чем она поцеловала его. Она хочет запомнить? Он даст ей это. Хэл прижался к Бладнайт так близко, будто спаял их тела воедино. Гладкая кожа Бладнайт скользила по его, её тело волнообразно двигалось в стремлении прижаться теснее. Лучшего приглашения не было нужно. Хэл возрадовался, что так мало нужно снимать с девушки. Он не пережил бы несколько слоёв одежды или сложные застёжки. Рукой он забрался за кромку трусиков и повёл их вниз по ногам, стянул и отравил в неизвестном направлении. Он спешил. Разделся сам, прижался возбуждённой плотью к лону Бладнайт, и через несколько ударов сердца их тела соединились. Бладнайт вскрикнула и разорвала поцелуй, оставив ощущение жара на губах. Он вошёл слишком резко, слишком быстро, застонал сквозь стиснутые зубы от ярчайшей вспышки блаженства. Тонкие пальцы обхватили плечи и сжали их. Приказывая остановиться или побуждая продолжать? Хэл замер, смотря в глаза Бладнайт, заглядывая в их таинственную глубину. Он так и не разгадал их цвет. Тёмная зелень леса со сверкающими бликами солнца. Они гипнотизировали и манили. Боль в них плескалась или удовольствие? Хэл опустил руку вниз, провёл линию между грудей и ниже, по плоскому животу, скользнул по маленькому бугорку между ног тёмной и потёр его большим пальцем, снова и снова, пока не вызвал ответную реакцию. Бладнайт задрожала в его руках, стремясь получить освобождение. В гулкой тишине звуки отдавались эхом, и каждая упавшая капля, всплеск, вздох или вскрик были слышны слишком громко и ощутимо. Это возбуждало ещё больше. Глаза Бладнайт расширились, губы приоткрылись, и взгляд Хэла замер на них. Боги. Она его медленно убивала. Он стал снова целовать её, скользя языком в рот и сталкиваясь с языком тёмной. Поцелуй, такой простой акт, механическое движение, становился чем-то большим. Он был сродни битве, скрещиванию двух клинков. Битве чувственной и дикой, пробуждающую жажду и голод, первобытное желание. Оно билось внутри, оно подчиняло, тело требовало своего. Овладеть и поработить. Овладеть Бладнайт прямо сейчас, когда она так сладостно сдаётся. Она сказала, что хочет запомнить этот день, а он вот забылся в ней, понимая, что уже ничто не остановит его сейчас. Обхватив колени Бладнайт, раздвинул её бёдра в стороны, чтобы проникнуть глубже. Она стонала и этот звук раздавался в ушах, подстёгивая и подливая масла в огонь. Влага окутывала член со всех сторон, стенки лона сжимали с такой силой, что снова пронеслись отголоски мыслей о мести. В любой момент Бладнайт могла убить его, оттолкнув и не дать получить желаемое. Он не выдержит, поэтому не отпустит её. Ни за что. Тёмная вскрикнула, когда Хэл сжал её упругую попку сильнее, подталкивая к себе раз за разом. Он почувствовал, как Бладнайт вцепилась пальцами ему в волосы, ей снова были нужны поцелуи. А Хэл задыхался, чувствуя, как в глазах собирается темнота. Так будто тёмная его туда заманивала, топила в своей тьме. Может ли она убить из мести или просто во время близости? Готов ли он умереть ради обладания ею? Разум прокричал, нет. Зато тело троекратно подтвердило, да. И Хэл с упоением атаковал Бладнайт снова и снова.
Он ласкал руками ее там, где мог достать, ласкал в воде и под водой, удивляясь, как кто-то может так идеально подходить, так соответствовать. Бесконечное скольжение внутрь… Стоны, превращающиеся во всхлипы… Боль от уколов ногтей, впивающихся в спину… Содрогание сплетённых воедино тел… Способность снова дышать.
Когда всё кончилось, у Хэла было чёткое ощущение, что он сгорел. Бладнайт просто спалила его своей страстью. Он вспомнил, как она превратила в прах церберов. Также она сделала с ним – он превратился в летящие по ветру частицы, которые никак не могли собраться воедино.
Внутри метались страхи – теперь он познал Бладнайт, познал на вкус, впитал жар и влагу, до дрожи прочувствовал каждую эмоцию. Что же теперь? Теперь ему не избавиться от образа прижатой к холодному борту фонтана девушки – рыжие волосы на фоне белой кожи, картина, способная остаться в памяти до скончания жизни. Её аромат, сцепленный с его. Стоны, срывающиеся с губ. Он знал, что закроет глаза и услышит их, увидит перед внутренним взором, как Бладнайт предложила себя. Теперь ему её не забыть. Как же это всё усложнило. Слишком много неконтролируемых, ненужных, запретных эмоций. Будь воином каждый миг. Девиз его Академии. Его кредо. Но сегодня воин проиграл сражение. Воин побеждён.
_________________

Глотнув вина, я долго посмотрел на Мири. До сих пор я никому не рассказывал о себе. Даже в родной академии обо мне знают одно: у меня есть Церк. Никогда мои родители не приходили на собрания, не подъезжали к зданию академии, чтобы забрать на каникулы, как это делают остальные, не присутствовали на торжествах в честь очередного победного этапа их отпрыска. Рядом всегда находился только Церк. Мне, в принципе, достаточно. Да, моя семья хранит тайны, часто государственные, поэтому я с детства привык не расспрашивать и не рассказывать. Как быть сейчас? Сказать, что я сирота? Но это не так. Оба моих родителя живы. Придумать какую-нибудь романтическую историю, чтобы заинтересовать Мири? Обычно я так и делал, но тогда я знал, что девушка не останется со мной надолго. С Мириэль хотелось поступить иначе, открыться. Но как много я могу доверить ей? Взять с нее клятву о неразглашении? Но малейшая ее оговорка и последствия могут быть печальны.

- Ты никогда не слышала историй о Звездном страннике? Это не имя, это образ, обросший мифами. Человек и не человек, союз магии и современных технических достижений, обладатель невероятной силы и изощренного ума, выполняющий такие сложные задачи, за которые не берутся самые опытные дипломаты и непревзойденные шпионы.

Однажды Звездный странник появился на пороге дома сына своего старого друга Вертуса, который не раз работал с ним в паре, но погиб. Двадцатилетнего юношу звали Церк. После смерти отца он остался совсем один. Такие люди, как Звездный странник и Вертус редко бывают женаты, ни одна женщина не смогла бы привязать их к своей юбке. В руках Звездного странника находился грудной ребенок, заходившийся в плаче. Он протянул его Церку, тот с поклоном принял. Так в поместе семьи Делевейн появился наследник.

Шли годы, малыш подрастал и начал задавать неудобные вопросы. Хотя он с Церком жил изолированно в огромном имении, где их окружало ограниченное количество молчаливых слуг, но в поездках в город, при посещении ярмарок и всяких праздников он видел счастливых детей, рядом с которыми находились родители.
- А где моя мама? - Вопрос поставил в тупик Церка. Он знал, что рано или поздно малыш задаст этот вопрос, готовился, придумывал, но сейчас, глядя в его чистые голубые глаза, не мог соврать.
Как ты уже поняла, Мири, этот малыш - я. Пускай не смущает тебя цвет моих глаз. Он до сих пор не стабилен. Кто-то помнит меня голубоглазым, кто-то знает, что мои глаза чернее ночи, сейчас ты видишь, что они зеленые. Церк объясняет этот феномен нашей семейной магией. Именно поэтому Звездный странник неуловим, никто не знает точно, как он выглядит. Кроме меня.

Но вернемся к моему неудобному вопросу.
Церк не стал скрывать.
- Твоя мама на небе и оттуда смотрит, как растет ее сын.
С тех пор я стал часто смотреть в небо, пытаясь отыскать ее среди облаков. Чуть позже, еще до поступления в академию, когда после похорон одной из служанок, понял, что означают слова "твоя мама на небе", я горько расплакался, считая, что она умерла и что я напрасно все годы разговаривал с ней, обращая лицо вверх.
Церк пытался успокоить, но вконец расстроенный моим горем, выбежал из комнаты. Он вернулся через некоторое время, и, опустившись на колени перед кроватью, на которой я лежал уткнувшись лицом в подушку, произнес то, что моментально высушило мои слезы:
- Сегодня ночью ты увидишь свою маму.
- А папу? - Я знал, что папа есть, мне часто от него присылали подарки, а с тех пор, как научился грамоте, я получал письма, которые стоило только дочитать, как они тут же вспыхивали холодным огнем.
- И папу, - подтвердил Церк.

Стоило ли говорить, как я ждал встречи с родителями?
Я находился в таком возбуждении, что к вечеру совершенно вымотался и уснул.
Проснувшись внезапно, я сразу вспомнил, кто должен был посетить меня ночью. Не могу описать тот испуг и чувство вины, охватившие меня, когда я понял, что все проспал, как не могу описать и то облегчение, что испытал, когда в креслах у кровати увидел мужчину и женщину. Они с нежностью и тихими улыбками смотрели на меня, но стоило мне подняться, как я был заключен в двойные объятия.
До самого утра они находились рядом, столько любви и счастья я не получал никогда в жизни. Как бы я ни старался дольше побыть с ними, но опять заснул, правда, на этот раз в колыбели из рук моих родителей.

Утро принесло двоякое чувство: счастья и утраты.
С тех пор я еще несколько раз видел их, правда отца чаще, но чувство, что я не сирота, что за мной стоят родители, которые придут по первому зову, делало сильнее. Во мне больше не жили ранимость и ущербность, свойственные сиротам.
После той первой встречи я нашел на своей шее медальон. Он заряжен не эрийской магией и способен в случае крайней нужды вызвать кого-то из родителей. Я еще ни разу не пользовался им, стараюсь все делать сам. Я никогда не надеваю его на соревнования, где требуется показать, чего стою. Хочу доказать себе, что достоин таких необыкновенных родителей.
В чем их необыкновенность, я узнал годы спустя, как и то, почему они не могут все время находиться рядом. Об отце я немного рассказал тебе, а вот о матери...

Она замужем и родила меня будучи в браке с другим...
Мама скрывает факт моего появления на свет, боясь что через сына некие могущественные силы могут добраться до отца. Они до сих пор любят друг друга, я это точно знаю, не случайно судьба свела их, жителей разных миров. Если Звездный странник коренной житель Эры, то родина матери - Неффастус. Поэтому Церк говорил, что мама смотрит на меня с неба. Она действительно смотрит на меня оттуда. Богиням многое подвластно.

Я немного помолчал. Во время рассказа я не раз подносил бокал ко рту, и теперь голова слегка кружилась. Много ли я открыл Мири? Поверит ли она в таких необыкновенных родителей или сочтет мою историю за некий ход к ее обольщению? Пусть будет так. Я привязался к девушке за часы, проведенные вместе с ней в Сфере, и не хотел начинать новый этап своей жизни со лжи и отговорок. Да, семья Делевйн скрывает еще много тайн, но открыть их я смогу только после того, как Мириэль войдет в ближний круг.

Только Церк знает, какими способностями меня наградили родители, но выставить их на всеобщее обозрение я не могу. Поэтому здесь, на поединке, я выкладываюсь в полсилы, иначе умные наблюдатели поймут, что рядом с ними находится нечто иное, чем механик.
Все помнят о том, что трансформацию можно провести над любым предметом или живым существом, главное, что неживое превращается в неживое, и наоборот, но не все знают, что я могу то, что считается невозможным.
Не знаю, что толкнуло меня на большую откровенность, но видя, как блестят глаза Мириэль, я сделал глупость, свойственную делать всем влюбленным. Я протянул ей лилию, которая только что была пустым бокалом из-под вина. Надеюсь, она не заметит, что неживое трансформировалось в живое.
Я наклонился так близко к ее лицу, что наше дыхание смешалось. Если Мири не отпрянет, я узнаю какого вкуса ее губы.
_________________

Обернувшись, я увидел Рианнон, подлетающую к Фабу. Судя по их лицам им явно было о чем поговорить, поэтому я крикнул в ответ "Мне и тут хорошо!" полетел в противоположном направлении.
Летать одному было скучно, поэтому я, сделав круг вокруг женского дома, вернулся к лесу: все же тут можно было спрятаться, правда, надо ли оно было? Да и от кого? Мысли об Арвен упорно не хотели выходить из моей головы, заставляя буквально трястись от охвативших меня чувств. В одну секунду я злился так, что попадись в эту секунду она мне в руки и не сносить ей головы. А в другую я желал ее, желал даже больше воздуха. Она прочно засела в моей голове, совершенно не желая из нее выходить. Даже больше: она была не просто в моей голове, она была и в крови, словно пущенный по вене наркотик, постепенно растворяясь во мне, вызывая желание пробовать еще и еще, желать все больше и больше. Это было словно какое-то наваждение, избавиться от которого я мог только с помощью Арвен. Мне надо ее найти! Нам как минимум надо поговорить.

Как только я попытался встать и найти ее, большой снаряд буквально сбил меня с ног, правда ожидаемого падения на землю не последовало. Судьба явно играет в коварные игры: подо мной оказалась Арвен! Определенно это была удача. Я медленно перевел взгляд от ее закрытых глаз, прошелся им по ее губам, по шее, груди. И буквально уткнулся взглядом в голую ногу. И все. И вот он случился: мой личный конец света. Кровь совсем не полилась к одному месту, она просто стала бешено носиться по моему телу, заставляя сердце биться слишком часто. Я хотел дотронуться до ноги, но как только стоило мне шелохнуться, Арвен тут же отрезвила меня.

- Выше так выше, - пожал плечами я, смотря теперь на ее грудь, приподнявшуюся из-за ее положения. Казалось бы, выгнись она еще больше и грудь определенно покинет уютные объятья корсета. Такой вариант определенно мне очень сильно нравился.
Видимо, все то, что я жаждал сделать в полной мере отразилось на моем лице, потому что Арвен попыталась оттолкнуть меня и встать. Если первое я позволил ей сделать, расположившись около ее ног, то со вторым у нее были явные проблемы.

Она совершенно не видит, что со мной творится? Мне казалось, что дотронься я сейчас до нее, и конец будет не только мне, но и ей: я уже не смогу остановиться. Но все же она была девушкой, а мой отец очень хорош мне вбил в голову, что девушке надо помогать. Вот только способов для этого было много. Протянув Арвен руку, я стал ждать когда же она ее возьмет. А она снова прочитала меня с поражающей легкостью и, отказавшись от руки, попыталась встать сама.
- Не дури. Я не собираюсь тебя есть. Пока что, - мысленно добавил я, улыбаясь ангельской улыбкой.
- О нет! Я знаю эту улыбку, уже достаточно ее видела. Она ничего хорошего не принесет, - она все еще сидела на земле, поэтому для разговора со мной ей пришлось задрать голову, но черт побери, сколько же гордости было в ее взгляде! И все же я был не преклонен, поэтому со вздохом какая-же-ты-заноса-Бран она взяла мою руку.
Как только она встала, я дернул ее на себя и, развернувшись, прижал к дереву.
- А я говори... - начала она, но я заткнул ее поцелуем.
Так же как и в предыдущий раз, я медленно ласкал ее губы, показывая свою нежность. Никакого языка: только едва ощутимое касание губ, смешанное дыхание и глаза, горящие страстью. С легким стоном Арвен сдалась и, обвив мою шею руками, прижалась к моему телу. Это и стало последней каплей. Все нежные порывы были сметены всего лишь вздохом.
Теперь уже я с легким стоном прижал ее к шершавой коре дерева, заставляя спиной чувствовать всю жесткость кожи дерева, чувствовать контраст между нами: твердая и холодная древесина с одной стороны и мое горячее и не столь твердое тело с другой. Подхватив ее, я заставил обхватить себя ногами, благо порванная юбка позволяла сделать это почти без проблем. На секунду она отодвинулась от меня, прервав поцелуй и явно намереваясь сказать что-то в духе "нас могу увидеть", поэтому бросив короткое "нет" я продолжил с того момента, на котором мы остановились.
Ее пальцы, запутавшиеся в моих волосах были словно обжигающее касание огня, ее дыхание было влагой, поцелуи - кислородом, а ноги, обхватившие меня - моим наркотиком. Медленно проведя по ее ногам, я окончательно задрал ей юбку, превратив ее буквально в поясок. Она же в свою очередь стянула с меня куртку и запустила руки под футболку. Касания ее прохладных пальцев были подобны лекарству больному человеку: они приносили облегчение, вызывали радость. Я прижался к ней еще сильнее, и не разрывая поцелуя, сорвал с нее оставшуюся преграду между нами, отправив ее в полет неведомо куда.
Мы оба были словно в лихорадке. Мы уже не могли остановиться, но я совершенно не хотел это делать так: в темноте, в лесу, боясь, что кто-нибудь нас увидит. Нет, я боялся не за себя, я боялся за Арвен: моя репутация шла впереди меня, поэтому вопросов ко мне никаких бы не было. Другое дело она...
Прервав поцелуй, я заставил себя посмотреть в глаза Арвен. Испуг, понимание, разочарование, недоумение и снова испуг. Но больше всего там было недоумения. Со вздохом прижавшись своим лбом к ее, я ответил на немой вопрос:
- Я не хочу делать это здесь и сейчас, как бы странно это не звучало. Не знаю, что ты со мной делаешь, но что-то делаешь. Я меняюсь, с тобой я становлюсь кем-то другим. Но мне это нравится. А что касается остального, - продолжил я после небольшой паузы, проведя по ее набухших губам пальцем, - то у нас еще вся ночь впереди. Опустив ее, я спустил ей юбку, ожидая какой-нибудь реакции.
- Бран, - начала она, смотря куда-то мне над головой. По ее лицу было видно, что она сейчас либо зарыдает, либо будет хохотать до полного истощения. Повернувшись и посмотрев в направлении ее взгляда, я не удержался и рассмеялся: на самом кончике ветки висели ее трусики, словно знамя развеваясь на ветру.
- Не будешь лапочкой и не подашь? - послышалось сзади меня. Разве мог я отказать столь сладкой просьбе?
- Конечно, - ответил я и, вытянув руку, достал свою добычу с ветки. Повернувшись к Арвен и крутя трусики на пальце, я лукаво улыбнулся.
- Нет! Отдай немедленно! - она протянула ко мне руку, но я увернулся. Положив их в карман джинсов, я ответил:
- А ты достань.
И вот в этот момент ее стало словно разрывать на части: было видно, что она-то их достанет! Предварительно сгорев от стыда. Переведя взгляд на мой нагрудный карман и не найдя там моего "цветочка", она открыла рот и молча смотрела на меня.
- Тебе, наверное, хочется знать где они? Здеесь, - ответил я на ее немой вопрос, похлопав себя по другому карману. - Хочешь получить одни из них или оба сразу - догони!
И с полседним словом я сорвался с места, полетев над кронами. Воинственный клич, пущенный Арвен в небеса, и крик "Бран!" вызвали во мне волну хохота. Не удержавшись, я расхохотался прямо в открытое и безоблачное небо.
_________________

Задавая такой, в сущности невинный вопрос, Мириэдь ожидала услышать многое, но только не то, что он поведал ей. Слова лились, как будто их рождала не память прошлого, а сердце. Иногда он замолкал, будто решая, на сколько может быть откровенен.
Возможно, кое-что было подправлено, отредактировано, но это не меняло сути истории, он говорил о себе, говорил ту правду, которую мог себе позволить.

Слова резанули ее, неожиданно остро, словно бритвой. Пусть его родители были далеко, но они любили его и заботились, они дали ему Церка, позаботились так, как могли. А чем обеспечили её родители её, кроме денег и роскоши вокруг?

С каждым глотком, вино нравилось девушке все больше, но когда бокал опустел, она не решилась прерывать Лина, а просто поставила пустой бокал на парапет.

И снова чудная белая лилия, это уже не могло быть простым совпадением. Лилия... Она вспомнила, как мать настояла, что бы Арес, её старший брат, подарил своей невесте, накануне бракосочетания, роскошный букет белоснежных лилий, говоря, что это традиция. Но эта традиция была полузабытой, только древние рода сохранили знания о сути этой традиции, в которую Мириэль пока не посвятили. Но Лин - житель севера, у них все может быть совершенно иначе...
- Лин, а почему лилия?, - девушка посмотрела в глаза собеседника. Это и было ошибкой.
Еще недавно, изумрудные глаза постепенно темнели, становясь похожими на беззвездную ночь.


Его губы замерли в миллиметре от её. Он ждал, что она воспользуется этой заминкой? Отстранится? Но она лишь покорно приоткрыла губы, едва почувствовав прикосновение его языка. По телу водной прокатился жар, колени ослабли, а из горла вырвался слабый стон. Она прижалась к сильному, твердому телу. Он опьянял, лишал сил, обжигал. Его руки медленно изучали её тело, а затем обхватили ягодицы, притягивая Мириэль еще ближе.
Никто из них не заметил, что они уже парили в небесах...
_________________

Золотые Крылья


Скромная, подумал я. А ещё я подумал, как она меня волнует, особенно, когда подходит так близко, что чуть не касается. Так и хочется провести рукой по лицу красавицы. Чтобы убедиться, что она действительно здесь. Самый безопасный метод - сделать это как бы нечаянно.

А вот и прекрасная возможность!
- О, Асис не питается красавицами, - ответил я с улыбкой. Закрыл глаза и нашёл ульса. Он увлечённо жевал окорок. Интересно, откуда?
- К тому же, он не будет голоден. Так как в этот момент жрёт. - Я снова прикрыл глаза "Асис, ко мне!" В ответ пришёл недовольный импульс. "Потом доешь!"
Я представил себе, как ульс закапывает добычу, чтобы никто не взял. Садовник Академии меня возненавидит.
Послышался небольшой шум. Я узнал его - это взмах крыльев рассекал воздух, создавая небольшие порывы ветра. Ещё миг и голова Асиса показалась у перил. Терраса была достаточно большой, но ульс еле уместился своей пятиметровой тушей.
- Асис, знакомься, это Камрин. Камрин - это лучший ульс на свете, Апокалипсис, сокращённо Асис. - Я склонился к уху Камрин и прошептал, - если не похвалить, будет дуться весь день.
- Какой красавец, - сразу произнесла девушка.
Сообразительная, - подумал я и протянул ей руку.
- Ты не против посмотреть на окрестности с высоты ульсового полёта?
_________________

- Думаю, там забот побольше, чем здесь, - серьезно сказал Конал. - Следить за теми, кто, как мы сейчас, снует по бренной земле. Оберегать их от всяких напастей, вытаскивая из лап смерти.
Он вспомнил, как мать разбудила его из забытья, когда он очутился в холодной воде того Ада, в которые был заброшен прихотью устроителей этого глупого поединка.
- Не зря ведь говорят про Ангелов-хранителей. Или ты в них не веришь?

Конал с удовольствием любовался естественностью девушки, глядя, как она играет волосами, увлекшись рассказом о себе. Такая настоящая, без всякого налета напускной заносчивости, которую так любят использовать девицы, набивая себе цену. Слушал мягкий голос, поймав себя на мысли, что больше все же смотрит на то, как двигаются губы девушки, чем на то, что они произносили, хотя краем уха все же улавливал суть того, о чем она говорила, чтобы потом не попасть в неловкое положение из-за того, что увлекся. Вернее, отвлекся на нее же. Так о чем это она? Ах, да, о магии.
- И мою магию чувствуешь? - Конал улыбнулся одним уголком, беря в руки протянутую ладонь, чтобы внимательно рассмотреть перстень, который прочно сидел на тонком пальчике. Он коснулся большим пальцем прохладной поверхности украшения, будто изучая на ощупь, и не удержался от того, чтобы мимолетом не погладить нежную кожу ладони Вителлии. Одно мгновение, и Конал выпустил девичью руку. - Красивая мышка. Любишь летать, видимо, раз выбрала ее в качестве амулета, сдерживающего влияние сторонней магии на твою арму. Может быть, стоит довериться тому, чем ты наделена? Возможно, эта твоя особенность сослужит тебе хорошую службу в следующих испытаниях. Ты ведь смогла контролировать ее, когда помогала мне удерживать защитный купол под водой, подпитываю мою арму. Подумай об этом.

Конал с глупой улыбкой смотрел на Вителлию, которая просто заражала энтузиазмом, напоминая сейчас маленькую пиратку.
Всего-то и нужно было дорисовать в своем воображении, что на девушке поверх его же рубашки жилет ручной работы из золотистых нитей, который лишь подчеркнет ее восхитительную красоту, элегантная фетровая треуголка с большим красным пером и... черная повязка вместо монокуляра. Ей бы пошла черная повязка.
Конал тряхнул головой, прогоняя видение. Видимо, его торкнуло. А выпил-то всего один бокал вина, пусть и какого-то странного.

- Наверное я всегда знал, что буду именно целителем, врачуя чужие тела, помогая быть здоровым. Нет ничего ужаснее, чем видеть, как от какой-то хвори страдает тот, кого ты любишь.
Он шел вслед за Вителлией, а она, судя по стремительности, с которой направлялась прочь от столов, и правда вознамерилась брать Золотую Пилюлю на абордаж.

Конал даже рот приоткрыл, глядя на парящую в воздухе Вителлию.
- Ничего себе! - И он тоже подпрыгнул, зависая в воздухе, подвигал руками и ногами, пробуя парить. Выходило довольно забавно. - Так и знал, что в вино что-то добавили!
Фантастическое чувство, когда ощущаешь, что ни весишь ни грамма, имея возможность быть легким, словно пушинка. Конал счастливо расхохотался, тоже принявшись выписывать кренделя. - Медицина тут бессильна! Но до чего же это здорово! Сбылась моя детская мечта, черт побери!
Услышав звук дождя, который шумел в распахнутых настежь окнах, Конал остановился и замер. В голове тут же созрела одна мысль.
- Нужно срочно отыскать радугу! На капитанский мостик еще успеем. Полетели! Юху! - Он схватил Витлелию за руку и, оттолкнувшись от какой-то дорогущей фрески или что там была на этих элитных стенах не менее элитного ресторана, вылетел в окно, утаскивая девушку за собой, пока она не очухалась.

Ранее в Лабиринте Ледяное Чрево


- Ну, в зднице хоть нет зубов. А во рту мало ли, что может быть.

- Предлагаю пойти куда-нибудь, - сказал кто-то из присутствующих.
- Поддерживаю! Если окажется, что мы у головы, будем откручивать, если наоборот - найдём выход и уберёмся отсюда!

Все быстро сообразили и рванули. Бежать было чертовски трудно, ноги скользили по льду, а кислота сочилась со всех сторон. Ещё немного, и она достанет до нас. Хорошо, что никто не оставался равнодушным к тем, кто падал, дружно помогали и неслись, как ошпаренные.
Пока бежали, все обменивались идеями, но было чертовски трудно придумать что-либо, учитывая тот факт, что с нами был Неприкасаемый. Магию не применить. Руками не дотронешься - кислота. Задача не из лёгких. Мне было бы намного проще, будь это злобное чудище. Можно хоть в бою победить.
И вот мы добежали до... отверстия. Какого из них, ничерта не понятно. Сравнить у нас возможности не было.
- Слушайте, у кого какое оружие? Не магическое. Может, начнём колоть этого червя и он сам нас изрыгнёт? Ну, или другое слово.
_________________

Закатываю глаза. Вот же негодник, если не ноги так грудь.

Да, не нужна мне твоя помощь раз ты такой, но встать у меня не получалось. Меньше пить надо Арвен, подумала я.

Я растерялась, но его объятья такие приятные, а нам определенно нужно было поговорить.

Но у Брана были свои мысли по этому поводу. И эта нежность, она дезориентировала. Это так не вязалось с его образом. В душе даже теплилась надежда, что он только со мной такой, но рациональная часть все равно в это не верила. Ощущения были настолько приятными, что я сдалась. Мне хотелось, чтобы он испил меня до дна. Хотелось быть ближе к нему. Почувствовать его полностью.

И вот когда я ответила, он стал тем Браном о котором ходят столько слухов. Умело доводил меня до грани. Хотелось быть ближе к нему кожа к коже. А алкоголь в крови только добавлял огня. Мне хотелось его. Не взирая ни на что, не хотелось думать о том, что будет завтра. Хотелось вобрать в себя все чтобы он ни дал. Мелькнула мысль, что нас могут увидеть, но уверенное Брана "нет" и дальнейшие действия, заставляло забыть об условностях. Мне было так хорошо, что я даже не заметила исчезнувшие трусики. Были только я и он, наше учащенное дыхание и бешеный ритм сердца.

Мне так хотелось стать с ним одним целым, но он отстранился. Я опустила юбку, испугалась, что сделала что-то не так, потом подумала, что это его месть за Ильрега, а после подумала, может он отстранился не из-за этого, тогда из-за чего? А если он меня не хочет, так как я?

Что? То есть все не из-за того, что у него миллионы женщин, и ему не нужна очередная взбалмошная девица, умело выносящая мозг. Он чувствует ко мне что-то большее? А что чувствую я? Я была все еще в плену возбуждения, кожа горела, губы припухли, хотелось только одного. Поэтому ответить на этот сложный вопрос не себе ни ему не могла. О, Бран, если у нас будет ночь, то я тебя не отпущу пока ты все-таки не закончишь начатое.

Но я этого так и не сказала, потому что увидела свои трусики, и если бы кто-то проходил мимо точно бы понял что здесь происходило, они так мило торчали в разные стороны. Хотелось смеяться, но ведь он только что говорил о своих чувствах, поэтому я держалась как могла.

Он заставил меня решиться их достать, но это был бы не Бран, если было бы все так просто, он взмыл в небо. А я вскипела, желание сменилось злостью, крикнула вдогонку. Решила пусть себе летит, я же не дурочка, чтобы гонятся за своими трусами, но его смех, которых распространился по всему лесу. Подстегнул меня к действиям. Не могла этот смех оставить безнаказанным. Взмыла в небо, благо остатки газировки налила в бутылочку, поэтому мне хватило, чтобы взлететь. Увидела его, смотрящего на меня и подзывающего пальцем с ангельской улыбкой на лице. О, да, Бран, знаем проходили, но мне больше ничего не оставалось делать, как полететь следом, перебирая в уме варианты, как его догнать, может стоит воспользоваться туманом и обездвижить, но с другой стороны тратить силы, которые и так не до конца восстановились было глупо. Он же играл со мной как с маленькой девочкой, появляясь то спереди меня то сзади, даже махал трусами, как флагом, видимо, чтобы было видно за что я борюсь. Я и злилась на него, и смеялась с его выходок. А после почувствовала как меня тянет вниз. Даже ничего не поняла как уже летела к земле, ветки хлестали по телу, а листья по лицу. Наверное добавятся еще царапины. Вспомнилось детство и первые полеты с крыши дома. Приземление будет очень болезненное, как и тогда. А потом я зацепилась сумочкой за ветку и так и осталась висеть вверх тормашками, раскачиваясь туда сюда. Надеюсь Бран не видел моего фееричного падения. Точно будет ржать и издеваться. И как мне теперь отсюда слезть?
_________________

Ответ должен быть очевиден. Я вложил в поцелуй всю нерастраченную нежность, всю обжигающую страсть, все назревшее желание. Он не был первым, но тот, что Мири подарила на самодельной шхуне, радуясь спасению Тая, был торопливым, спонтанным. Там счастье и смущение не дали сполна понять, как много мы значим друг для друга. Здесь же, на террасе, мы никуда не торопились.
Только когда начали задыхаться, мы прервали свой долгий поцелуй, но не отстранились друг от друга.
Припухшие губы Мири влажно поблескивали в темноте ночи, и я понял, что мне мало единственного поцелуя, я хочу еще.
Поэтому, поддержав Мириэль так, чтобы она обхватила ногами мою талию, и опять потянулся к ее губам.

Прохладный ветер и неясная тень, пролетевшая снизу, заставили нас расцепить объятия. Мы только сейчас заметили, что висим в воздухе, а "Золотые крылья" поблескивают ярким светом, бьющим из окон иллюминаторов, далеко под ногами.
- Это газировка, - догадалась Мири и тихо рассмеялась.
- Мы так и будем висеть в небе? - я не обрадовался перспективе провести ночь среди звезд. Хоть это и звучало романтично, но распаленный поцелуями, я желал большего.
Еще раз неясная тень пролетела под нами, враз погасив огни "Золотых крыльев".
- Это ульс одного из студентов, - шепнула Мири. - Можно попросить его, чтобы он нас спустил.
- Не надо, мы справимся сами. Держись крепче.
Мириэль еще теснее прижалась ко мне, и мы медленно поплыли по ночному небу. Достаточно было кому-нибудь из нас взмахнуть рукой и наши тела начинали кружить то в одну сторону, то в другую. А мы не прекращали любимое занятие - целоваться.
Чувствуя, как в голове проясняется, я понял, что газировка перестает действовать, поэтому начал снижение, немного изменив наклон полета.

Уже стоя на твердой почве, я прикоснулся поцелуем к ее плечу, а ладонью провел по напрягшейся груди, ощутив всю ее притягательную тяжесть.
- Пойдем ко мне? - позвал я, надеясь, что Мириэль правильно поняла сигнал. Я желал большего. Я хотел Мири. Но ей самой решать, хочет ли она провести эту ночь со мной.
_________________

Как же он резок, порывист, в точности, как вихрь. Захватил свою добычу, закружил её в острых эмоциях и чувственных ощущениях, и унес куда глаза глядят.
Меня, хрупкую и беззащитную, зажал сильный мужчина и владел мной. Снова и снова. Проникая все глубже и сильнее своим твердым желанием, он с каждым разом заставлял всхлипывать, вздрагивать и сжиматься. Порой, от сильного и твердого проникновения я замирала, напрягаясь от резкой боли и впивалась ногтями в кожу Хэла. Невероятно сильный мужчина был взведен до предела, я это чувствовала, и каждый раз вскрикивала.
Могла ли я представить, что будет так? Нет. Но мне хотелось еще, и еще. То, что он дарил мне сейчас, было блаженно. Наша... не близость, а скорее теснота влажных горячих тел не давала шансов мне на отступление. Страстные поцелуи заводили и были порой более откровенными, чем ласки мужчины. От сильных прикосновений рук, что сминали груди и ягодицы, что так умело возбуждали, оставалось ощущение, как ни странно, защищенности. Закралась мысль о том, что они смогут меня защитить. А ощущение Хэла в себе приводило в необузданное удовольствие, а его грубые и жесткие движения только добавляли остроты.
Я чувствовала себя живой.
Хэл превращал мои стоны в крики, дрожь в конвульсии, а удовольствие в божественный оргазм. Я растворилась в Вихре, а он во мне. Наша внезапная страсть друг к другу растворилась в нас же. Она растеклась по моему телу, оставляя после себя нежное послевкусие. Теперь страсть живет в каждой клеточке организма, соседствует с нежностью, удовольствиями и желаниями. Желанием видеть его и сказать какую-нибудь глупость. Желанием сделать ему пакость и прижаться к нему всем телом. Желанием снова поцеловать так сильно, чтобы страсть вновь пробудилась. Желанием снова отдаться Хэлу, снова стать его, снова чувствовать его твердую страсть в себе и содрогаться с криками блаженства.
Какая я эгоистка...

Я зажмурилась, обнимая Вихря за шею.
- Мне пора, - коротко бросила я. Отпускаю парня и отворачиваюсь. Хочу вылезли из фонтана, забрать одежду и уйти.
Какая я сволочь...
- Куда? - Хэл ухватил меня за руку.
- Прости... - голос чуть дрогнул. Я развернулась и тут же направила темную энергию в лицо парня.
- Что ты... - он замотал головой. Еще бы, теперь он ничего не видит. Однако это не помогло, он снова ухватил меня, но уже за талию. - Бладнайт!
Я вздрогнула от резкого, даже грубого голоса. Очередная порция черной дымки парализовала парня.
- Прости Хэл, - пробубнила я дрожащим голосом. - Не волнуйся, через минуту всё пройдет, - выбралась из фонтана и наспех отжала мокрые волосы.
- Бладнайт! - я снова вздрогнула. Казалось еще немного и он голосом разнесет всё здесь. Он хоть и не видит, и не может двигаться, но говорить и дышать он может. И, как выяснилось, орать тоже.
- Хэл... Прости, - вновь проскулила я, натягивая платье. - Я не должна была... Я не могу. Я... Забудь меня...

Схватила туфли и шлепая мокрыми ногами по мраморному полу помчалась на выход. Выбежав, вспомнила одну маленькую деталь. Вот черт! Трусики! Вернулась, но тут заметила,что Хэл уже начал шевелить пальцами, а значить время действия магии проходит. Пришлось вновь уносить ноги прочь, забыв про нижнее белье.

Работники ресторана-дирижабля не хотели мне помогать, однако оценив мое состояние, а я была вся мокрая, вошли в положение и дали мне транспорт для отбытия.

Заявившись в свою комнату я тяжело дышала, словно за мной гналась стая церберов. Ральф же сузил глазки в вертикальную полоску и стал меня пристально рассматривать.
- Ну и что ты опять натворила?
Я фыркнула и села на кресло. Закрыла лицо руками и всхлипнула, пытаясь сдержать слезы.
- Отстань от меня! - огрызнулась я.
- Дура!
- Ога...
_________________