Алхимия Крови

Я метался по комнате своего разума, подходя к двум противоположным дверям. За одной был мой творец, прятавшийся в чертогах своего безумия. Дверь в его комнату была темной, с едкой слизью. За второй была та, кого я любил. Эта дверь цвела, маня к себе, словно я был пчелой. Мне хотелось разорваться, убить себя, лишь бы не испытывать эту злость, эту ярость. Кто я такой? Хороший вопрос. Жаль, на него не было достойного ответа. Я - безумец, слепленный проклятой рукой мастера, из-под которой может выйти лишь творение, несущее в себе разрушение и смерть. Таким Он задумал меня, но я воспротивился его воле. Его ярость, Его гнев не манили меня, мне было это чуждо. Я создался в Его безумии, но я не болен им. Но кто же я такой? Дитя, вылетевшее из под жестокости Отца? Или я не был таким уж свободным от Его воли?
Кем же я был? Этот вопрос звоном отдавался в моей голове, но я не мог раскрыть рта, чтобы ответить. Айзек встряхнул меня, будто это могло приблизить мой ответ. Не смотря на всю свою храбрость и стремление защитить Вивиан, я ломался. Мысль, что Вивиан требуется защита от меня же, не просто пугала меня: эта мысль затапливала глубины моей души своими гнилостными потоками. Я боялся, что и Отец знает о моей слабости, сокрытой за храбростью. Я бросил взгляд на Вивиан.
Она рыдала в руках другого брата, изливая свой ужас слезами. И этот ужас вызвал я. Это был ее кулон. На короткий миг эта мысль принесла мне радость. Радость, что часть Вивиан всегда была со мной. А затем ее унес поток горького разочарования. Так кто я после этого? Что отличает меня от Отца? Теперь мы оба сеяли ужас, мы оба выращивали страх на лицах других.
- Простите. Я... я не хотел, - прошептал я, опуская глаза вниз. Мне было больно видеть эмоции, отражавшиеся на лице Айзека. Я собирался сказать, что я не причиню никому вреда, но сам не до конца верил в искренность своих слов: Отец был сильнее меня. Я снова открыл рот в попытке выдавить из себя хоть звук, но в этот момент Айзек снова встряхнул меня.
_________________

- Не хотел что? - нажимал Айзек, не отпуская парня от себя. - Что ты хочешь? Кто ты? Это ты присылал письма? Откуда у тебя медальон? Что ты сделал с Вивиан? Отвечай!
_________________

- Грубишь, мой мальчик? Сколько пафоса! Сколько высоких слов! Откуда в тебе это, Джастис? Не зарывайся! Ты не смеешь, не смеешь так говорить со мной! Ты – ничто! Лишь жалкое создание! Простить Вивиан? Да что с тобой? Как ты можешь? Они должны заплатить! Должны, Джастис! Ты слепец, если не видишь, какие они на самом деле! Я лучше тебя. В тысячу раз. И мне не нужен никто, мне нужна только месть. Эта девчонка тебе запудрила голову, пока я спал. Одумайся, пока не поздно.

- Айзе-е-к, старший брат, готовый для сестры на ВСЁ. Я вижу в твоих глазах узнавание, но ты не сможешь понять, кто я и что я. Но одно ты должен знать – расплата близка. Вы все должны ответить за содеянное. Все. Я заставлю вас страдать, мучиться, как страдал Йен. Думал ли ты, Айзек, живя в роскоши и неге, как тяжело ему под сырой землёй? Когда дышал, говорил, наслаждался жизнью? Думал ли ты о расплате? Вы все умрёте! Не так скоро, как надеетесь, но умрёте. Я вас уничтожу! И только попробуй тронуть хоть волосок на моей голове. Если со мной что-то случится, полиция немедленно получит сведения о вашем злодеянии. Я продумал всё, Айзек. Вам не уйти. Собирайтесь и идите на выход. Джастис, позаботься обо всём, мой мальчик…

- За то, над чем я не властен. Я быль лишь марионеткой в Его руках, - разочарование в моем голове удивило меня. Неужели я был не лучше других детей, ищущий родительского одобрения? Я должен быть выше этого! - Ты не причинишь им вреда, слышишь? Я не позволю тебе! - Я посмотрев глаза Айзека, становящиеся все больше и безумнее. Его глаза были отражением наших глаз, в которых поочередно бушевал темный триумф и великая скорбь. Я извинялся глазами за все, что уже сделала и за все, что мог сделать еще. - Я люблю вашу сестру, мистер Спенсер! Заткнись! Ты - ничто в этом мире! Твоя расплата - ничто, как и ты сам! Твои угрозы не более чем бессмысленная тряска воздуха! У тебя нет ничего, слышишь меня? Ни! Че! Го! Твой план - пустышка, которая умрет в зародыше.
Переведя дух, я продолжил:
- Это Он прислал эти письма, это Он дал мне медальон. Я целовал вашу сестру, - тихо ответил я, будто меня поймали за чем-то ужасным. - Я не собираюсь больше участвовать в твоих планах! Я ничего не буду делать! Хватит! Я больше не твоя марионетка. Откуда во мне это? Отец, я впитал из тебя лучшее, что только смог найти в твоем прогнившем сердце. О, я смею, еще как смею! Я вдоволь натерпелся от тебя. Я люблю Вивиан, как ты не поймешь? Ни ее, ни ее братьев вины не существует. Ни один из них не делал больно мне. У меня нет причин их ненавидеть. Ты не лучше меня! Ты не способен на прощение и это тебя и погубит. Твоя месть станет для тебя достойной могилой. - Злость кипела во мне, но впервые в жизни это была приятная злость. Я упивался ею, наслаждался. Я жаждал ее. Я был болен его безумием! Страх расползался по моему телу, липкими прикосновениями разрывая мое сердце. - И не думай, что кто-то будет тосковать по тебе. Ты никому не нужен. Вивиан не пудрила мне мозг: он успешно был запудрен тобой. Твои слова жужжали в моем мозгу как рой злобных пчел, пойманных в ловушку. И именно Вивиан выпустила их на свободу, даруя мне покой. Именно она, а не ты, сделали меня свободным от лап безумия. И именно я буду жить. Не ты. Ты не достоин жизни.
_________________

Айзек пытался понять, что говорит стоящий перед ним человек, но это было абсолютно невозможно. Менялось выражение лица, глаз, интонации, голос становился то одним, то другим. Определённо складывалось ощущение, что говорят два человека. Что этот парень, от которого Айзек сейчас отшатнулся, находится в плену собственного безумия. Говорит сам с собой или с голосами в своей голове. Но вот только он угрожал Спенсерам. Этот факт было невозможно отрицать. И тут этот безумец посмотрел прямо в глаза Айзеку. Взгляд полыхнул холодной ненавистью, как острым кинжалом.

Айзек похолодел. Угрозы были яснее ясного. И безумие отпустило из своих цепких лап этого человека. Сейчас голос, так похожий на голос Йена, вызывал озноб по всему телу. Это был будто бы сам Йен, восставший из могилы. Но что он строил из себя? Зачем эти игры? Он выжил и сошёл с ума? К какому Джастису он постоянно обращается? От всего этого кругом голова. Но угрозы реальны, совершенно разумный подход к запланированному убийству. Но ведь Вивиан и Тоби не виноваты, совершенно не причастны к убийству. Он должен отвлечь внимание на себя, переключить этого человека, Йен он или кто-то другой, исключительно на свою персону. Пусть делает с ним что угодно, но только не трогает брата и сестру. Айзек обернулся к ним. В их глазах отражался страх, а также десятки вопросов. Как и он, они мало что понимали в этом театре одного актёра.

Голос снова изменился, но ситуация не стала яснее.
Этот несчастный снова говорил с кем-то внутри себя, с тем, кто властвовал над его разумом… Якобы это он заставлял этого парня делать то, что он не хотел, и желание уйти от влияния Отца было связано с чувствами к Вивиан. Он любил её? Но как? За такой короткий срок полюбил и готов бороться с указанием убить всех Спенсеров?
- Кто приказал вам убить нас? Кто вы? Повторяю свой вопрос. Но прошу отпустить Вивиан и Тобиаса. Они ни в чём не виноваты. Давайте решим это между нами. - Айзек не надеялся, что незнакомец ответит на вопросы, опасаясь нового потока бессознательного бреда, но что-то побудило проговорить едва слышно: - Йен?.. Это ты?
_________________

Ему нравилась её наглость, и попытки командовать возбуждали, тем более, что Макгрит прекрасно знал, что стоит ему только надавить на пару тройку мест на этом восхитительном теле, и миссис Вебер станет ручной кошечкой. Но сейчас, наблюдая как она сосредоточено взялась за его ширинку, улыбка осталась на губах, стало уже не до веселья. развратница ухватила его сосок и поиграла им, доставив Шону новую порцию удовольствия. Член бунтовал, требуя новую порцию ласки, но мужчина терпел.Терпел до тех пор, пока она не сжала его член. Шон дернулся, наслаждаясь ощущением женских пальцев, которые ласкали его.



Я хочу тебя, - молча пообещал Шон. - И получу.

Ему абсолютно не нравилась эта зависимость от одной единственной женщины, но до мужчины постепенно стало доходить осознание, что процесс уже необратим. Что теперь где бы он не находился, стоит только вспомнить её восхитительное тело, как в штанах одномоментно становится тесно. За своими размышлениями, Макгрит не заметил, как черная пантера затащила его в душевую кабинку и очнулся только когда ледяные струи воды ударили по груди. Шон вздрогнул, но почти тут же забыл, когда дерзкая англичанка прижала его к стенке и согрела своим телом.



А потом Эда, выбила воздух из груди, опустившись на колени перед ним. Шон смотрел, как она поцеловала его живот, от чего мышцы дернулись, пощекотала языком пупок, так что у мужчины руки зачесались, притянуть её к себе ближе, так чтобы достать до задней стенки горла. Шон запустил руки в мокрые волосы, натягивая шелковистые пряди. Сама сцена была до одури возбуждающей, женщина, успевшая свести его с ума, стоит перед ним на коленях, ласкает его руками и губами, дразнит и заводит ещё сильнее. Макгрит даже сам не знал, что он сделает. И она взяла его в ладонь. Шон опустил тяжелые веки, но продолжал смотреть, как полные губы приближаются к верхушке, и остановились в паре сантиметров. Он чувствовал её дыхание у себя на головке, мечтал чтобы она взяла член в рот, но Эда решила поиграть.



Размечталась, красавица, - Шон приподнял её лицо, не сводя глаз с этих пухлых губ, и не удержался засунув большой палец между этими сладкими губами. А когда Эдвина начала сосать, Шон Макгрит едва не потерял разум. Член дрожал в нежной хватке женских пальцев, требуя свою порцию таких же ласк. Дышать стало почти невозможно, контраст ледяного душа и горячего рта женщины, почти лишили самообладания. Он уже готов был, насильно заставить её сосать, но в то же мгновение она исполнила его самое страстное желание.



Его сердце билось в груди, словно собиралось проломить ребра и выскочить наружу, и дело тут было не только в губах и языке любимой, которые сразу после слов накрыли его головку, вбирая в себя весь ствол. Дело было в словах, в их смысле, и Шон мог поставить своё яичко, что они имели двойной смысл. Хотя возможно именно сейчас, находясь в таком возбужденном состоянии он просто хотел оказаться нужным именно этой женщине. Просто он, Шон Макгрит. Не богатенький наследник, не любимец женщин, даже не любитель экстима во всех его видах. А просто Шон, мужчина, который готов горы свернуть ради любимой женщины. Мужчина, готовый сражаться с ужасными тварями из глубины черной воды, спасать её от неё самой, в пещерах сокровищ, и от демонов прошлого. Может быть, ему хотелось этого, а может быть она действительно нуждалась в нём. В любом случае додумать эту мысль он не успел...

Эда изощрялась в ласках так, что вскоре у него не осталось ни одного желания, кроме как поиметь эту потрясающую красавицу всеми возможными способами. Пока она не перешла запретную грань. Сначала прикусила его мошонку, так что Шон едва не кончил, а после погладила его задницу и анус.

Только этого не хватало! - Макгрит разозлился, больше даже на себя, потому как его тело было в восторге от ласки, но Шон не мог даже себе признать этого. Поэтому, схватив её за волосы, потянул ближе к своему члену. Он хотел наказать её, хотел получить протест и мольбу о свободе вдоха, но маленькая извращенка вместо этого начала ласкать себя, что ещё больше завело самого Макгрита, и с последним рывком, почувствовав, как оказался в самой глубине, мужчина кончил, мощно выстреливая ей в горло, так, что Эде пришлось проглотить всё его семя, не имея возможности отвернуться. Когда всё было кончено, Шон смотрел на склоненную темноволосую голову и чувствовал себя участником закрытого клуба "Черная роза", куда его однажды затащил друг. Столько острых удовольствий Макгрит никогда в жизни не испытывал. Никогда, пока сегодня не зашел в кабинет Кестера. С этого момента его жизнь перевернулась вверх дном, и центром притяжения оказалась одна единственная женщина. Та самая, которую он почти изнасиловал в рот. Чувство вины накатило внезапно, и его не остановили даже доводы разума о том, что она сама хотела этого. Шон наклонился, помогая Эдвине подняться на ноги, и так же не отпуская от себя, прижал к стене душевой кабинки.
В этот раз всё должно быть для неё, - повторял мужчина, лаская её и целуя распухшие губы. Потом подхватил ягодицы, и Эда обхватила его ногами. Мучительно медленно он двигался, наказывая себя за грубость, не позволяя себе толкаться резче и глубже, пока не почувствовал, что это ещё один вид извращенного удовольствия, которое он испытал впервые в жизни в объятиях именно этой женщины. Только на последнем рывке, и Макгрит не устоял и вошел на всю длину, стискивая руки вокруг тела Эдвины, уткнувшись лицом в шею и целуя им же оставленный засос.



Губы нашли её губы, лаская и стараясь показать, насколько для него всё это важно.

Они остались в его номере, где Шон бережно уложил любимую на кровать, любуясь совершенным телом, а после лаская его до умопомрачения, пока обоих не накрыла новая волна страсти доведя мужчину и женщину до полного изнеможения. И заснули вместе переплетаясь руками и ногами, согревая друг друга в объятиях.

Мужчина проснулся от солнечных лучей, что слепили глаза. Протянул руку уже предвкушая, как займется утренним сексом с Эдой, как будет любить её во всех позах, которые узнал и испробовал, но вместо этого рука наткнулась на холодный шелк подушки.

Глаза моментально распахнулись.

Где же она?

- Эда? - позвал мужчина, всё ещё надеясь, что она просто в душе или в другой комнате. Но ответом ему была давящая и глухая тишина.

Макгрит резко сел на кровати, чувствуя, как постепенно в нём разгорается злость.

Поиграла значит? Ещё не одна баба не могла играть им! Это он играется и уходит после того, как устает от одних отношений в другие. Сейчас же оказалось, что использовали его. Как мальчика по вызову. Шон поднялся с кровати.

Негодяйка!

А он, слюнявый идиот, возомнил, что сможет одним сексом удержать такую женщину, как Эдвина Вебер. И сейчас он был рад, что промолчал о своих чувствах. Достаточно и того, что он уже успел выболтать. Макгрит широкими шагами направился в гардеробную и нашел свою рубашку висящей на стуле.

- Какая предусмотрительность, - прорычал он, хватая шелковую ткань и швырнув её на пол. - Тупой придурок!

Он натянул джинсы и достал из чемодана свой второй свитер. К черту бельё! Оно ему больше не понадобится. Сегодня Шон Макгрит будет трахать каждую, кто попадется ему под руку и согласится провести несколько незабываемых часов вместе. Любую, лишь бы забыть и вычеркнуть из памяти образ вдовушки. Спускаясь по лестнице, мужчина уже прикидывал куда лучше сразу отправиться, как заметил знакомую до боли фигурку возле стойки регистрации. И рядом оказался опять этот молокосос, который вчера получил от неё деньги.

Рука Макгрита стиснула перила так, что побелели костяшки пальцев. Он уже собирался подойти, но гордость не позволила даже сдвинуться с места, зато слух и зрение не исчезли, как бы ему этого не хотелось. И прекрасно расслышал слова миссис Вебер.



Мужчина против воли улыбнулся. Вот так характер. Но тут же опомнился, вспомнив, что она бросила его. Хотя не мешало бы узнать, ради чего она свалила тихо и украдкой, пока он был в объятиях Морфея.

Только когда Эдвина скрылась за стеклянными дверями второй лестницы Шон спустился и направился к стойке.

- С вами только что разговаривала женщина,- девушка за стойкой регистрации мило улыбнулась и кивнула. - О чем? - спросил
Шон, держа себя в руках из последних сил.

- Извините, но я не могу открывать вам информацию, касающуюся других постояльцев.

Эта упертость ещё больше разозлила Макгрита.

- Я не спрашивал у вас информацию, я спросил о чем вы разговаривали с миссис Вебер!

- Послушайте. сэр, - это вмешался озабоченный молокосос, и Шон весь свой гнев переключил на него.

- Лучше заткнись, если тебе дорога твоя работа или жизнь! - разворот к регистраторше и рычание: - Ну?! Я жду!

Каждая секунда была дорога ему, а с этими тормозами никакой каши не сваришь.

- Она просила передать мистеру Дугласу, что ждёт его в кабинете на втором этаже.

Шон почувствовал, что весь воздух покидает его легкие. Гнев исчезает, уступая место непривычной и острой боли, где-то в области сердца.

Пора завязывать с виски, - отстранено подумал он, делая шаг в сторону стеклянных дверей.

Потом ещё один и ещё один, и всё это время он крутил в голове слова регистраторши.

Ждёт Дугласа...ждёт Дугласа... ждёт Дугласа!

Черт возьми! Она и вчера его ждала, а Шон, идиот, возомнил себя невесть кем и решил приударить за красавицей. А после всё вышло из под контроля. Испытания, стресс, вот и получилась гремучая смесь.

Может быть, занимаясь с ним сексом она тоже представляла Кестера?

Тут он вспомнил её странный интерес, как долго они знакомы с хозяином отеля. И завелся ещё больше.

Маленькая шл**ка!

Интересно, сколько ещё любовниц ходит сейчас по Фалам Кнок в поисках хозяина отеля? И всех ли их он пригласил с одной единственной целью устроить себе праздник Диониса?

Бедная Фрида, как она всё это только терпит?

В итоге, когда Макгрит достиг дверей рабочего кабинета Кеса довел себя до слепящего бешенства.

Но перед дверью остановился.

Если сейчас они окажутся вместе, Шон не знал, как поступит. От убийства папаше будет сложно его отмазать, пусть даже он и находиться в состоянии аффекта. А Шон готов был разорвать голыми руками и друга, да и друг ли он теперь, и Эду.

Но распахнув дверь так, что она с грохотом ударилась о стену, он увидел только любимое и ненавистное лицо. От грохота Эда подпрыгнула в кресле и уставилась на него. В её глазах Шон пытался найти любовь, но нашел растерянность и вину. Это ещё больше разозлило его.

- Ждала кого-то другого, любовь моя? - почти ласково поинтересовался мужчина, чувствуя, как сердце стучит в груди, а в висках пульсирует кровь.

Эдвина медленно поднялась, не сводя с него глаз.

Черт, даже сейчас он хотел её. Ненавидел и хотел. Он помнил каждый изгиб её притягательного тела, помнил каждый отклик на его ласки. Всё это не могло быть притворством. Иначе тогда ему впору уходить в монастырь. Женщина подошла вплотную и Макгриту стало трудно дышать.

Она ждала Кестера! - напомнил он себе. - Не тебя!
_________________

Сейчас я сидела рядом с ним и мы мило беседовали обо всем, смеялись и складывалось такое чувство, что мы знакомы вечность. С ним было так просто и хорошо. Сейчас мне пришло осознание того, что рядом с этим человеком я счастлива. По настоящему счастлива. Я вспоминала как несколько часов назад наши тела сплетались в сладостной истоме и по телу прокатывал жар от желания повторить.Мне хотелось ощущать прикосновение его рук к моей коже, ласкать его в ответ и оставлять нежные поцелуи на его теле. Никогда, ни один мужчина не вызывал таких трепетных чувств в моей душе. Я никогда не таяла от прикосновений, как таю в его объятиях. Он будет во мне вулкан, который в состоянии потушить только он сам. Спустя какое-то время наш непринужденный разговор повернул совсем в другую сторону и что-то внутри меня напряглось.

Услышав слово сочетание "знать о моей невесте" то что она бывшая это не важно. Но, кто-то претендовал на моего мужчину и это меня зацепило. На столько, что я почувствовала как руки сжались в кулаки и ногти начинают больно впиваться в кожу ладони, определенно там останутся следы полумесяцев. Какая-то злость возникла внутри, нет не на Гарета, на его бывшую. Которую мне захотелось увидеть и придушить. Его дальнейший рассказ еще больше распалял во мне жгучее желание увидеть ту,которая считает себя выше всех.

Как я была рада слышать, что он, именно он, бросил ее. Мне кажется до этого момента я не дышала и только сейчас сделала спасительный глоток воздуха.

С каждым его словом я расслаблялась. Он думал обо мне и это было чертовски приятно. Он был таким серьезным, когда говорил последние фразы, что я просто не сдержалась и тихо рассмеялась.
- Навредить, мне? Гарет, кем бы она не была, ей придется очень постараться, что бы сначала достать до моего уровня и статуса, а уж после попробовать мне навредить.
То, сколько лет я выстраивала возле себя свой статус и свою репутацию не возьмут какие-то банальные сплетни, но стоит поставить его екс-невесту на место.
- Не волнуйся, я не боюсь твоей подружки. В свое время я наслушалась и пережила много грязи и скандалов выливавшихся на меня со страниц желтой прессы. Да и сейчас такое бывает. Мало кто любит критиков.
Я улыбнулась, взирая на его встревоженный взгляд. Медленно поднявшись с места я подошла к нему и присев к нему на колени и приблизившись к его губам шепнула:
- А рядом с тобой, мне вообще ничего не страшно
Я нежно прикоснулась к его губам, оставляя легкий поцелуй. И все же мне хотелось увидеть эту несносную "красавицу" и проучить ее. Я посмотрела в глаза Гарета
- Ты ведь не так много обо мне знаешь. А вдруг я окажусь такой как она? - я провела пальцами от его виска по скуле к губам - Мне не нравятся ее поступки и методы, но в одном я с ней буду солидарна... Я не отпущу тебя так просто.
_________________

Гарет ожидал реакции Хэйзел на его историю, и уже приготовился убеждать её в том, что сделает всё возможное, чтобы она не пострадала. Но та сама его удивила.

А почему он, собственно, удивлялся? Он уже успел убедиться в том, что Хэйзел - бесстрашная и умная. Если её не заставили биться в истерике шевелящиеся манекены и огонь в самолёте, то что ей Анаис?

Сколько же она повидала, что ничем её не испугаешь? Надо быть не просто смелым человеком, но ещё обладать железной волей.
Хэйзел села ему на колени и от её близости перехватило дыхание.

Лёгкий поцелуй разжёг желание взять Хэйзел ещё раз, немедленно.

Он понял, что больше не сможет себя сдерживать.
- А я не хочу, чтобы ты меня отпускала.
И он поцеловал её страстно в губы, зарылся пальцами в роскошные волосы, а другой рукой поглаживал бедро, чертя замысловатые узоры на коже и двигаясь к самому нежному местечку. Он хотел любить её в этот раз медленно, растягивая ласки, наслаждаясь каждой частичкой столь желанного тела.
_________________

Он не ошибся в своих ощущениях. Исдис действительно жалела обо всём. И дело было вовсе не в тех испытаниях, которые выпали на их долю. Хотя, может, она жалела и о них. О том, как он трахал её на чердаке, о том, как она ему отдавалась. О том, как он погружался в её рот, до самого горла, упиваясь тем, какую власть она имеет над ним в этот момент, и какую власть имеет над ней он. Она жалела и об этом, и о том, что вернулась к нему, а Дугласу оставалось лишь малость. Всего лишь удержать её рядом, отпечатать в её голове и на теле понимание, что она принадлежит только ему. И что теперь он будет рядом до конца своих и её дней.
Всего лишь?
Почему-то сейчас эта задача представлялась Кестеру неразрешимой. Если Исдис пожалела, поняла, что он не тот, кто ей нужен, разве он станет удерживать её насильно. Дуглас знал - станет. Долго ли выдержит? Вряд ли. Заставлять делать что-то именно эту женщину он не хочет. И не может. Этот поступок и эта ночная дорога показались ему вдруг идиотскими. Но он всё равно настойчиво гнал машину вперёд, потому что не желал снова делить своё время, которое должно было принадлежать только Исдис, ни с кем другим. Пусть хоть тысячу раз думают о том, какой он му*ак, который оставил труп нелюбимой супруги, и уехал. Ему наплевать.
Ему всегда было наплевать на тех, кто не имел для него никакого значения. Не собирался он изменять этой привычке и сейчас. Потому что как раз сидящая рядом женщина имела для него огромное значение. И время, проведённое рядом с ней, - особенно.

- Если я тебя когда-нибудь и убью, то только удовольствием, - пообещал Кестер. В нём проснулись какие-то первобытные звериные желания. Подчинить, сломать, заставить выкрикивать его имя и умолять. О чём угодно - он готов был слушать эти мольбы. Особенно сладко будет, если с пересохших губ Исдис будут срываться просьбы трахать её и дальше. И обещания остаться с ним. Эти просьбы он выполнит с особенным тщанием. Эти обещания - потребует исполнить.

Это то, что он жаждал слышать снова и снова. Под сколькими бы мужиками она ни кричала от наслаждения, она должна была помнить только о нём. До этой минуты. До того, как поймёт окончательно, кому она принадлежит. И будет принадлежать, пока с его губ не сорвётся последний выдох. Больше не будет никого. У него - только Исдис. У неё - только Кестер.
Он трахал её жёстко и быстро. Вбивая в неё эту истину, как аксиому. Ей больше не нужны доказательства. Он весь в ней, в каждой клеточке её тела. А она - в нём. Исдис будет пропитана им. Его запахом, памятью о его прикосновениях, которую он сотрёт совсем скоро, заместив новыми воспоминаниями. Он будет с ней, всегда и во всём. Где бы она ни была. Будет постоянно брать её, чтобы напомнить о том, о чём ей никогда нельзя забывать. И она не хотела. Выкрикивала эти слова, когда он вбивался в неё раз за разом. Исдис кричала, а он чувствовал себя насильником и получал от этого извращённое, ни с чем не сравнимое удовольствие. Она и вправду превратила его в животное, с единственным желанием - трахать. Побывать во всех её отверстиях, оставить везде свои следы. Следы принадлежности ему.
Когда горячий влажный рот Исдис обхватил член, с губ Дугласа сорвался рык. Звериный рык удовольствия. Она зря это сделала. Теперь нет ни единого шанса на то, чтобы он мог себя контролировать. Кестер обхватил Ис за затылок и начал вдалбливаться в её рот до самого горла. Заставляя заглатывать, сходя с ума от того, как чувствительной головки касаются стенки горла. Она задыхалась, а Дуглас не мог остановиться. Просто брал её, жёстко трахал и не понимал, где реальность, в которой он находится.

- Расставь ноги шире, - хрипло приказал Дуглас. когда Исдис повернулась к нему спиной. Сдерживаться больше он не мог, вбился в неё снова и начал быстро двигаться. Пальцами ласкал влажный клитор, чувствуя, как она течёт от того, что в ней его член. Прикусил кожу на шее, намеренно причиняя боль. Как Исдис причиняла ему боль своими словами о том, что жалеет. Пусть почувствует хотя бы толику того, что чувствовал он. Исдис застонала, и он почувствовал, как она сжимает его собой. Но продолжал трахать, чтобы продлить её оргазм. Она повторяла его имя, и это было тем, что так хотел слышать Дуглас. Только он - везде. Больше никого.
Нажав на её лопатки, он с силой вдавил Исдис в капот и в несколько движений бёдрами - резких и сильных - дотрахал её. Кончил, изливаясь и почти рыча от удовольствия и удовлетворения. Она хотела оставить в себе его часть, а он собирался оставить свои следы везде. Исдис больше не сможет думать о том, что жалеет, он просто не даст ей на это ни единого шанса.
Дуглас снова повернул её к себе лицом и жадно поцеловал, входя языком в её рот.
- В следующий раз скажи мне ещё раз, что ты жалеешь. Обещаю вытрахать из тебя всю дурь, которая ещё есть.

Они вернулись в Фалам Кнок, и Кестер снова попал в водоворот необходимости выполнять какие-то обязанности. Оказалось, что уже вызвали полицию, и Дуглас, вызвонив Роксбурга и получив заверения, что Ной будет в ближайшее время, оставил полисменов выполнять свою работу, а сам поднялся к себе в спальню, где его дожидалась Исдис. Она стояла у окна, глядя на сереющее небо, готовое окраситься в цвета рассвета. Подойдя к ней сзади, Кестер провёл ладонями по её плечам, прижал девушку к себе и безапелляционно проговорил:
- Как только Роксбург явится, хочу отсюда уехать. И ты едешь со мной.
И слышать отказ он не собирался. Это просто не входило в планы на жизнь Кестера Дугласа.
_________________

Его голос... Его приказы... Его руки и жар, окутавший Исдис и заразивший лихорадкой. Она послушно расставила ноги, полностью подчиняясь. Наконец-то... Кестер безжалостно вбил в неё член и начал трахать с такой силой, что каждый выдох Исдис превращался в стон. Он грубо вдалбливался в неё, не жалея и не щадя. Так, как она любила. Как всегда хотела. Вся реальность превратилась лишь в боль и влагу. Кестер выходил из неё, и толстая головка растягивала натруженные мышцы. Исдис больше не могла дышать. Она лишь хрипло стонала, пытаясь сжать его член мышцами и удержать в себе. 
Пальцы Кестера быстро двигались на её клиторе, растирая по кругу, именно так, как ей всегда нравилось. Он прикусил кожу на шее, и Исдис громко закричала от нахлынувшего оргазма. Мышцы сокращались, рождая в теле дикую смесь из ощущений. Как же больно и хорошо... Кестер прижал Исдис к капоту, и она упёрлась ладонями в горячий металл, щекой - в гладкое стекло. Обессиленная, не имеющая ни желания, ни возможности двигаться. Она просто лежала, позволяя Кестеру делать с ней всё, что ему заблагорассудится. 
Соски тёрлись о ткань, казавшуюся грубой наждачкой. По телу проходила сладкая дрожь. А Кестер продолжал всаживать в неё член, пытаясь кончить. И это тоже странным образом возбуждало и заставляло Исдис течь. Он вбился в неё до боли грубо и резко, и Исдис почувствовала, как выстреливает горячая густая струя его спермы, наполняя её. Она из последних сил напрягла мышцы, сдавливая член внутри, пытаясь усилить и продлить оргазм Кестера. В ответ она услышала его почти звериный рык, и едва не сошла с ума от этого звука.
Кестер развернул её лицом к себе, приподнял и поцеловал. Его язык творил какие-то невероятные вещи с её ртом, и Исдис лишь усилием воли подавила желание встать на колени и облизать его влажный от их смешавшихся смазок член. 

Его слова послали ток предвкушения в её мозг, в сердце, в живот. Исдис попыталась сжать широко разведённые ноги, чувствуя, как из растраханной киски вытекает горячая сперма Кестера. О, она обязательно скажет ему нечто подобное... в надежде, что он исполнит свою угрозу. Или обещание?
Медленно-медленно, глядя ему в глаза, Исдис опустила руку, собрала пальцем капельки вытекшей спермы и поднесла его к губам. Язык скользнул по солоноватой коже, и она с влажным звуком обхватила палец губами, собирая его насыщенный неповторимый вкус. 
Кестер стащил её с капота, юбка упала на бёдра, закрывая содранные колени, и Исдис вновь оказалась внутри автомобиля. Она откинулась на спинку, повернув голову в сторону Кестера. Он уверенно вёл машину, увозя их обратно в Фалам Кнок, а ей хотелось остаться в том лесу навсегда. Продлить эти бешеные ненормальные мгновения страсти. Минуты, когда она была счастлива. Его длинные пальцы обхватывали руль, и Исдис завидовала проклятому кольцу, представляя, как Кестер запускает ладони в её волосы, заставляя сделать что-то, чего ему хотелось. Она была готова доставить ему удовольствие любым способом. Проклятье! Да за эти сутки она стала зависима от этой потребности - угождать ему, удовлетворять любые его желания. Семь лет она боролась, чтобы за день потерять саму себя. Исдис отвернулась к окну, чтобы снова увидеть очертания замка.
Кестер оставил её у себя в номере, а сам отправился решать какие-то важные проблемы. Боже... Боже! Боже! Боже! Его жена погибла несколько часов назад, и Исдис тут же легла под Кестера, стараясь заполучить то, что было у неё когда-то отнято. Она столько лет ненавидела эту женщину, сравнивала себя с ней, гадала, почему он выбрал именно её. Исдис прижалась лбом к холодному стеклу. Но ведь все эти семь лет Кестер помнил именно о ней. Исдис оглядела комнату: ни одной совместной фотографии, ничего, что могло бы сказать, что здесь живут двое.
Она впилась глазами в сереющий горизонт. Небо постепенно окрашивалось в бежевый и розовый. Ленты рассвета смешивались, создавая один, какой-то потрясающий оттенок цвета. Дверь отворилась и раздались знакомые уверенные шаги. Горячие ладони опустились на плечи, заскользили по ним, согревая. Исдис вдруг поняла, что страшно замёрзла. Её пробил почти могильный озноб. Спина коснулась горячей твёрдой груди Кестера, и дыхание почему-то замедлилось.

-Мне нужно возвращаться в Исландию. - Голос хрипел и звучал невнятно. Она так кричала во время их с Кестером секса, что сорвала его.
-А тебе нужно разбираться со своими делами. - Она развернулась в его руках, оказываясь лицом к лицу. 
Кестер был высоким и сильным. Ей всегда приходилось задирать голову вверх, чтобы смотреть ему в глаза.
-Ты стал ещё лучше. - Пальцы скользнули по его губам, колючему подбородку, шее. Ладонь легла на грудь, лаская, узнавая последний раз, запоминая. - Буду очень признательна, если ты посадишь меня на самолёт до Рейкьявика. 
_________________

Сначала Вивиан не понимала ровным счетом ничего из разговора мужчин. Она была настолько погружена в свои собственные переживания, что едва замечала, как Тоби продолжает гладить ее по голове, как ребенка. Но слова Джастиса о том, что он любит ее, невольно заставили Виви задержать дыхание и прислушаться к его неразборчивой речи. Ей наконец стало ясно, что он спорит с кем-то внутри себя. Его чувство к ней боролось с чьей-то жаждой мести. Что это - раздвоение личности?.. Но даже если так, то ведь именно Джастис - тот человек, что шантажировал их, а значит, он опасен... и вместе с тем, он тот же человек, что говорил, что любит ее... последнее вполне можно было проверить. Она должна вмешаться... должна попытаться повлиять на ситуацию. Или нет?.. Она не заслужила прощения, не хотела его, она просто очень устала. Очень устала жить в этом кошмаре и терзаться тем, что ее братья - самые родные ей люди - тоже страдают. А Айзек, как всегда, решил взять всю вину на себя:

- Нет! - Сорвалось с губ Вивиан. - Айзек, нет. Я тебя не оставлю. - Но следующая реплика брата снова привела ее мысли в смятение:

Йен?.. Айзек думает, что Джастис - это Йен? Вивиан сползла с кровати и на негнущихся ногах подошла к Джастису, протянула к нему руку и положила ее на мужское плечо. Она чувствовала, как дрожь пробегает от кончиков ее пальцев до самой кисти. Рука Виви сжала плечо Джастиса, пытаясь тем самым привести его в чувство и одновременно скрыть собственную слабость. Она подняла на него глаза... Ей просто показалось или его взгляд действительно прояснился?.. Вивиан робко погладила его по щеке, желая сейчас только одного - узнать правду. Об Йене и о самом Джастисе.
- Джастис, это я, Вивиан... - Негромко сказала она, словно боясь напугать его. - Скажи мне, что случилось с Йеном?.. - Ее подрагивающие пальцы продолжали гладить его гладковыбритую кожу, по которой ей совсем неуместно для этой ситуации захотелось скользнуть губами...
_________________

***
_________________

Слова Айзека вызвали во мне грустную улыбку: мне была чужда такая любовь. Какое-то время назад я не был уверен, что вообще способен на любовь, но вот теперь она цветет во мне, распускается, заполняя собой каждую щель моего сознания. Простая мысль о моих чувствах к Вивиан вызывала во мне трепет где-то очень глубоко, там, где зарождаются только самые чистые мысли и чувства.
Голос Вивиан дрожью прошелся по моему телу, пробуждая от сладкой неги вопрос, ответ на который мог разбить меня. Испытывает ли Вивиан что-нибудь ко мне, кроме ненависти? Теперь, когда правда открылась и я предстал перед Спенсерами как новорожденный младенец, что тогда чувствует ко мне Вивиан?
Я стал уязвим, чего раньше никогда не случалось. Любовь является моим спасением, но она же и погубит меня. Я словно шел в тумане, не зная дороги и не видя ничего. Я был ослеплен. Но мне нравилась эта слепота. Я верил, что там, в конце моего пути, меня будет ждать что-то хорошее. Я надеялся, что тьма не поглотит меня, оставив абсолютно беззащитным перед новыми для меня чувствами. Можно ли знать, что такое любовь, не испытывая ее раньше? Нет. Но даже испытывая ее впервые, ты знаешь, что это именно она и ничто иное. На подсознательном уровне ты понимаешь, что влюблен, еще раньше, чем можешь это признать. Я был рад, что столь светлое чувство теперь цветет и во мне, служа лучиком света, разгоняющим тьму по углам моего сознания. И даже если Вивиан не ответит на мои чувства взаимностью, я все равно буду ей благодарен. Пусть мне придется собирать осколки своей души и склеивать ее обратно, я буду знать, что я способен на любовь.

Присутствие Вивиан рядом со мной придавало мне больше сил на борьбу с чудовищем, бывшим мне Отцом. В том месте, где меня коснулась ее рука, будто разливался жидкий огонь, заставляя плавить мою душу. Еще больше света появилось во мне, когда наши взгляды встретились. От ее легкого, едва ощутимого прикосновения к щеке, я хотел заурчать как довольный кот. Это невинное касание стало для меня моментом нашего единения. Физическая близость никогда не интересовала меня, до этого момента. Мне хотелось провести по щеке Вивиан в ответной ласке, коснуться ее кожи губами, почувствовать ее всеми чувствами. Вдыхать ее запах, видеть ее глаза, ощущать под своими руками и губами ее тело.
- Вивиан, - прошептал я ее имя как молитву. Это и была мольба, в каком-то роде. Глазами я просил не отвергать мои чувства, дать мне шанс. Отец что-то говорил, но все это было мне не важно. Важной была лишь Вивиан, лишь она одна. Своими глазами я останавливался в тех местах, которых хотели коснуться губы. Легкий поцелуй в лоб, в щеку, в шею. И губы, ее прекрасные губы. Я смотрел на них словно завороженный. Она спрашивала про Йена, но я не мог уловить этот вопрос в своем сознании. Мысленно я стоял все в том же коридоре, в которым были две двери. Был ли у меня вообще выбор?
Нет. Его не было, никогда. С легкой улыбкой я сделала шаг к двери Вивиан. За другой дверью неистовствовал Отец, обещая стереть меня в порошок, но теперь не него не было надо мной власти. Никаких приказов, никаких угроз.
Взяв руку Вивиан в свою, я сжал ее пальцы, прежде чем переплести со своими. Неотрывно смотря на ее губы, которых мне так хотелось коснуться, я ответил на ее вопрос:
- Он умирал долгой и неприятной смертью. Пыль, нехватка воздуха, ощущение пустоты вокруг. Я могу лишь передать слова моего Отца, но стоит ли? Теперь Йен лишь воспоминание в моей голове, ровно как и Отец станет им. Я...
Слова упорно не хотели идти из меня, хотя очень многое мне хотелось сказать. Я опустил взгляд на пол, продолжая держаться за руку Вивиан, словно она была моим спасательным кругом в этом водовороте безумия. О, она и была им. В моей голове я взялся за ручку двери, ведущей к Вивиан и открыл ее. В действительности же, я робко улыбнулся ей поднимая взгляд и смотря в ее глаза. Я знал, что мой взгляд изменился под лавиной чувств, которым я отдался. Я вверял свою судьбу, свою жизнь в эти нежные руки. И пусть она этого не знает, но теперь я был весь ее. Облизнув губы, я продолжил говорить: теперь это давалось мне легко.
Пока в моем сознании по стенам коридора расползалось удовольствие, я рассказывал Спенсерам о своем появлении. Наблюдая, как распускаются по стенам цветы, заполняя комнату приятным ароматом, я рассказал о своем Отце. С радостью наблюдая за тем, как комната, за который были спрятаны Йен и Отец, словно заливалась бурным потоком цветом и света, я ответил на все вопросы Айзека.
- Я никогда не хотел убивать вас, как и причинять любой вред. Я был слепцом, ведомым своим Отцом. Я еще раз приношу свои извинения за содеянное, - радость от осознания, что Отец ничего не успел сделать заставляла меня захлебываться в чувствах. Посмотрев на Вивиан, я словно потерял всякую связь с реальностью. Даже наличие ее братьев рядом не имело никакого значения.
- Вивиан, я уже говорил о своих чувствах и готов говорить о них снова и снова. Не стоит говорить о них, если не уверен. Но я уверен. Вивиан, я люблю...тебя, - последнее слово далось мне тяжело. Не смотря на все наши поцелуи, я не мог обратиться к Вивиан так, словно мы были близкими людьми. Мне было тяжело переступить тонкую грань некой интимности, обращаясь к Вивиан на "ты", ведь я не знал как она на это отреагирует. Воскрешая в памяти каждый поцелуй, каждую ласку, подаренную мне Вивиан, я расстегнул цепочку и вложил в ее руку кулон. Сжимая ее руку в кулак, я шепотом добавил:
- И всегда буду любить.
_________________

В жизни Кестера в основном всё было подчинено порядку. Внешнему и внутреннему. Так было всегда, когда рядом не было Исдис, но стоило только ей оказаться рядом с Дугласом, вся его выдержка летела к чертям. Она порождала в нём таких внутренних демонов, о которых он никогда не подозревал. Подчас Кестер не узнавал сам себя. Утром он мог проснуться в своей привычной жизни, где всё было чётким, в том числе и границы, которые он себе устанавливал. А уже вечером после долгой разлуки быть с Исдис и не понимать, как контролировать то, что начинало владеть им в этот момент. Рядом с ней он был способен на неожиданные поступки и отступление от собственных правил. И это одновременно тревожило и сводило с ума.
Она была обижена на него. За дело. Но когда начинала заговаривать о том, что планирует уехать, или о том, что ей не нужно было приезжать в Фалам Кнок, он испытывал не только необоснованную злость, но и искреннее удивление. Для Кестера Дугласа был совершенно необъясним тот факт, что слова Исдис и то, как она ему отдавалась, совершенно не совпадали с тем, что Ис собиралась делать. А собиралась она от него бежать. Да, он заслужил это, но надеялся, что ей будет достаточно того, что он готов был ей дать. Себя. Свою жизнь свою любовь, всё, что у него было. На большее он был не способен. Потому что большего у него не было.
Сейчас, когда всё было улажено, когда между той чередой необходимых событий, в которых ему предстояло стать главным участником и сегодняшним днём у Дугласа было немного времени, он хотел посвятить его Исдис. Быть с ней, любить её, словно жаждая нагнать упущенное время и упущенные возможности прикасаться к ней, трахать то грубо и быстро, то медленно и нежно. Целовать так, что у обоих не останется ни единого шанса сделать следующий вдох.
А она хотела совсем другого.

Вместо того, чтобы ответить, Дуглас всматривался в глаза Ис бесконечные несколько секунд. Что он хотел в них увидеть? Только то, что она на самом деле так не думает. Что ей не нужно никуда возвращаться. Что она не хочет уезжать и снова с ним расстаться. Видел ли он всё это? Он не знал. Это могло быть иллюзией - обмануть себя, что он видит. А могло быть и правдой. Впервые он не понимал, чего хочет женщина. И впервые ему это было настолько важно.

- Глупости. Я такой же, каким и был раньше. В том числе погрязший в собственных недостатках, из которых я не собираюсь выбираться. Они мне нравятся, - кривовато усмехнулся он. Дуглас держал в объятиях любимую женщину, не зная, не станет ли эта близость, когда они были настолько рядом, последней. Он не хотел её отпускать. Но и держать её рядом с собой насильно тоже не желал. Потом резко, словно приняв какое-то решение, отступил, делая шаг назад, и подошёл к столу, где стоял телефон для связи с ресепшн.
- Видишь ли в чём дело, Исдис. - Кестер оперся бедром о столик и сложил руки на груди, словно желая от чего-то защититься. - Я привык к тому, что когда говорю, меня слышат. Не слушают - этого я не прошу. Вернее, прошу не у всех. Но слышат. Я никогда не делаю того, чего делать не желаю. Возможно, отступления есть в бизнесе, но не в том, что касается другой стороны моей жизни. Я неоднократно тебе сказал, чего я хочу. И кого. Но могу повторить. В последний раз. Я хочу тебя. И хочу быть с тобой. Я понимаю, что у тебя есть ко мне ворох претензий, и будь я на твоём месте, он бы тоже у меня был. И возможно, снова попробовав, я бы понял, что ничего больше не желаю. Будь я на твоём месте. Но я на своём месте, и могу говорить только за себя.
Он помолчал некоторое время, глядя в окно и думая о том, что будет делать, если она всё же решит уехать. Она заслужила того, чтобы он её добивался. Снова. И Дуглас был готов это делать, но только при одном условии. Если этого захочет сама Исдис. Но если он сейчас не увидит желания с ним остаться - навязывать ей своё общество он не намерен.
- Ты просишь проводить тебя до самолёта, - он поднял трубку телефона, но опустил руку, глядя на Исдис, - я это сделаю. Но это должен быть только твой выбор. Я люблю тебя, хочу быть с тобой. Хочу, чтобы ты стала моей женой, хоть и понимаю, насколько преждевременно звучит это, учитывая... - Он кивнул головой, в особенности никуда не указывая: - Но если тебе этого мало, то я больше ничего не могу тебе предложить. Ты и так получишь всего меня. А большего я предоставить тебе не могу. И так почти два метра ростом, - невесело пошутил он. - Решай, Исдис. Если ты сейчас скажешь, что улетаешь от меня, я закажу тебе билет и провожу в аэропорт. И больше мы не увидимся. Это не угроза и не шантаж. Это факт. Но если ты скажешь, что останешься... со мной... Я обещаю очень быстро уладить все проблемы и принадлежать только тебе. По крайней мере ближайший месяц целиком и полностью, а дальше мне придётся отдавать часть себя ещё и делам. Это должен быть только твой выбор, Исдис. Свой я уже сделал. Решай.
_________________

- Я приехал сказать тебе кое-что очень важное. – Браун кинул на стол файл с документами и, проигнорировав колючий взгляд, уселся напротив Эды.
- Знаю. По губам прочитала, когда ты беседовал с Глори.
- Так тоже умеешь? Кто научил? – в словах адвоката было больше насмешки, чем удивления.
- Сама. В этой дыре можно спятить, если не заняться мозг полезным.
- И о чем мы говорили?
- Ты спросил у Глори, опасна ли я. Она ответила – не больше чем остальные воспитанники. Со мной сложно работать и большинство ее методик в жопу не годятся. – Внимательно наблюдая за собеседником, Эда ковыряла ногтем ребро стола.- Она сомневается, что я могла убить, но криминальный талант налицо – я сфабриковала улики и заставила всех поверить, будто хладнокровно прикончила бедолагу Гела.
Браун - редкий мудак, зря что они с Россом родные братья. Иногда Эде казалось, что он намеренно тянул время, ожидая чьих-то распоряжений.
- Боишься меня? Думаешь, если бы не эти наручники, я бы выцарапала тебе глаза за то, что в последние восемь месяцев забыл о моем существовании ?
- Эдвина, новые обстоятельства по делу открылись неделю как. Я бы раньше приехал, но мне сказали, что ты в карцере. Как тебя угораздило?
- Проломила череп об унитаз. – неопределенно пожав плечами, Эдвина сплюнула на пол, в миллиметре от носка начищенной до блеска туфли адвоката. В следующий раз будет метить между глаз.
- Тебе повезло, что девушка осталась жива.
- Мне вообще охренеть как везет. – ощетинилась в ответ, но тут же смягчила тон, - Когда я увижу Джейн?
- Не ругайся, тебе не идет. И татуировка ужасная. Спорим, годам к двадцати сведешь.
- Я задала вопрос.
- Дженни пошла навстречу следствию. Скоро все закончится. Месяц чтобы утрясти формальности, максимум,– и ты выйдешь на свободу.
- Что теперь будет с Дженни? Ее посадят? – три года назад Эда сделала свой выбор и меньше всего переживала о себе. Но она панически боялась за Джейн, маленькую и беззащитную, одинокую в чужом враждебном мире.
- Не переживай, все будет в порядке. К счастью, появились небезразличные люди, заинтересованные в вашем будущем.
- Я перестану переживать, когда увижу ее. – Упорствовала девушка.
- Исключено. Вы с Джейн больше не должны видеться. Это одно из условий. У нее начнется новая жизнь в новой семье.
- Ты серьезно? Я ее семья. – Вскочив на ноги, Эдвина стиснула дрожащими пальцами в тонкую столешницу, лишь бы не вцепиться в физиономию Брауна. - Ради нее я морально разлагаюсь в этой куче дерьма, считая дни до пересмотра дела.
- Ты очень умная девушка, Эдвина. У Дженни появился реальный шанс выздороветь и вернуться к нормальной жизни. Она серьезно больна, а ты бессильна помочь ей, но есть человек, которому не наплевать. Все, что от тебя требуется – не путаться под ногами. Настолько сложное уравнение? Давай, я помогу тебе сложить твои два и два. Либо ты подпишешь документы, либо вы меняетесь местами. Джейн не попадет в колонию, ее ждет закрытое заведение для психически больных преступников. Благсгуд - ад на земле. Комнатное растение, вроде Джейн, засохнет там в считанные месяцы. – Браун презрительно фыркнул, толкнул файл в сторону Эды и поднялся из-за стола. - Выбор за тобой. Утром я вернусь за ответом. Будь умницей, Эдвина.
- Браун…
- Да? – отозвался от двери.
- Позволь мне увидеть сестру. Не увидеться. Просто посмотреть на нее, хоть издали. Пожалуйста.
Она умоляла. Ненавидела себя за плаксивые нотки в голосе, но готова была опуститься перед Брауном на колени. Лишь бы выторговать возможность еще раз взглянуть на Дженни.
- Я попробую что-нибудь сделать.

Их разделяла лишь тонкая преграда тонированного стекла служебного Maserati и несколько метров тротуара. Для Эды вообще не проблема. Двухметровый амбал с каменным лицом не успеет глазом моргнуть, как она окажется на ступеньках.
Если бы не страх навредить Джейн.
Сестра изменилась. Настоящая юная леди в своем коротком кашемировом пальто с воротником –стойкой, подпирающим гордо вздернутый подбородок. В тринадцатилетнем подростке угадывалась роковая красотка, способная свести с ума естественным шармом и ленивой грацией дикого хищника. Эдвина стиснула руки в кулаки и упрятала их в карманы, будто боялась дотронуться до силуэта сестры и нечаянно запачкать.
Сколько они не виделись? Три года? Если быть точной два года одиннадцать месяцев и восемь дней… Джейн точно так же выходила из здания суда в сопровождении адвоката и охраны. Маленькая. Потерянная. С опущенными плечами и затравленным взглядом. Им даже попрощаться не позволили…
Джейн привычным жестом заправила волосы за ухо и начала спускаться вниз по ступеням, в точности копируя знаменитую походку матери, некогда украшавшую самые высокие модные подиумы. В какой-то момент Джейн повернула голову в сторону черного автомобиля, припаркованного напротив и задержала потухший отсутствующий взгляд на стекле пассажирской дверцы. Их разделяло ничтожно малое расстояние. Непреодолимое для обоих. Сдавленное рыдание свернулось в тугой комок, перекрыло доступ кислорода. Эда задыхалась…

Распахнув глаза, Эда резко выпрямилась в кресле. Потертая дорогая кожа жалобно скрипнула под ладонями . Глаза щипало от непролитых слез.
Она помнит даже солнечные блики на лакированной сумочке с пряжкой и то, как Джейн поправляла тонкий ремешок, прежде чем охранник помог ей сесть в красный «Камаро».Будто все вчера произошло.
Джейн, Джейн, что они сделали с тобой. Почему ты позволила им…
Уголок губ Эды пополз вверх в презрительной усмешке.
Дуглас не придет. Вероятнее всего пришлет своего адвоката или сошку помельче. Дело замнут в короткие сроки, версия самоубийства выгодна и полиции, и хозяину Фалам Кнок. На период проведения досудебного следствия Кестер либо сбежит за границу, либо заляжет где-нибудь на дно наслаждаться новым романом. Тем временем адвокаты сфабрикуют неопровержимые доказательства отсутствия состава преступления в его действиях, предваряющих двойное самоубийство. Все как по нотам. Скучно и предсказуемо. Кроме одного момента. Если Вебер докажет, что в смерти Джейн есть хоть сотая доля вины Дугласа – ее уже ничто не остановит.
А если нет? Кто еще мог быть заинтересован в смерти Джейн? О ее жизни в последние тринадцать лет Эде неизвестно абсолютно ничего. Друзья, враги…
Тяжелая дверь с треском распахнулась и грохнула о стену, едва не слетев с петель. Эда дернулась от неожиданности. Из сумрака коридора через порог на нее шагнул Шон Макгрит, заполнив собой почти все свободное пространство большого кабинета. Голубые глаза потемнели , как неспокойное море в преддверии шторма и в обращенном на нее взгляде читалось не просто недовольство – ненависть. Какого... Эда машинально поднялась на ноги, неотрывно следя за любимым.Эда едва не застонала. Только шекспировских страстей ей сейчас недоставало. Но черт возьми, она не могла отвести взгляд от красивого напряженного лица и тонула в обманчивой ласке низкого голоса, эхом откликнувшегося глубоко внутри. Желание поцеловать плотно сжатые губы, вновь почувствовать их твердость и пряный изысканный вкус мужчины, мощно ударило в голову, вытесняя абсолютно все здравые мысли. Так зависеть от него было неправильно, и вместе с тем казалось самой естественной в мире вещью. Наплевав на инстинкт самосохранения, Эдвина не спеша обогнула стол и плавно покачивая бедрами подошла к Макгриту, зная , что даже сгорая от глупой ревности он не причинит ей вреда. В предвкушении сладкой боли перемежающейся острым удовольствием, тело покрылось мурашками.
- Ждала. – Голос моментально охрип. Эда остановилась в полушаге от Шона, не решаясь провести ладонями по широкой груди вниз, забраться под мягкий свитер и ощутить под кончиками пальцев тепло его кожи. Она могла быть сколь угодно серьезной и сосредоточенной минуту назад, но стоило Шону появиться на горизонте, как Эдвина вмиг превратилась в похотливую шлюшку и потекла под его тяжелым выжидающим взглядом. Ненавидела себя за это. И сходила с ума по мужчине, от полного единения с которым ее отделяло гораздо больше , чем несколько сантиметров пространства.
- Назначила встречу твоему другу Кестеру. Хотела задать несколько вопросов по поводу смерти Джейн и Фриды. Но он не счел нужным явиться без адвоката. Ты ожидал другого ответа, правда, Шон? – мужчина не сдвинулся с места, даже когда она легко провела по колючему подбородку и начала разглаживать упрямую складку в уголке его рта. – Думал, что я выбралась из твоей постели, чтобы тут же запрыгнуть в другую, а сейчас буду изворачиваться и оправдываться?. – ноздри Шона начали раздуваться с шумом втягивая и выталкивая воздух. – В любом случае, Дуглас опоздал.
Он напоминал волка перед решающим прыжком. Такой идеальный, что дух захватывало. Излучающий силу и опасность. Он мог погубить ее , не прилагая особых усилий, отнять душу и способность распоряжаться собой, независимо от его воли.
В то же время Эда ощущала власть над сгорающим от ревности Шоном. Потемневшие глаза буквально пожирали ее. Еще немного, и она кончит от одной мысли, что сейчас Макгрит заставит ее перегнуться через подлокотник кресла или разложит на столе и будет мстить за то, что дала повод ревновать
- Шон, запри дверь. Я уже дождалась того, в ком нуждаюсь. - Привстав на носочки,Эдвина потерлась приоткрытым ртом о сомкнутые губы Шона, провела по ним языком и жестко толкнувшись вгорячую глубину , начала ритмично двигать им. Эда в буквальном смысле трахала рот своего мужчины, как обычно делал он, демонстрируя всю силу своего желания, пока , наконец не добилась отклика и не почувстовала давление сильных ладоней на пояснице.
_________________