Нора Робертс "Ключ знаний"

AprilJuly, Королева, спасибо за продолжение!

Джордан молодец, приласкал, накормил, да еще почитать дал. Мужчина мечта!!!!!!!!!

AprilJuly,Королева спасибо за великолепный перевод!!!!!!!!!!!
___________________________________

Спасибо, за великолепный перевод
С нетерпением жду продолжения, каждая глава захватывающая. Что там дальше ?! Дана признается, что до сих пор любит Джордана? Как он отреагирует на ее признание? Где ключ?

спасибо!

Спасибо

Юля, Лиля, спасибо за продолжение
___________________________________

Спасибо! Очень понравилась книга

AprilJuly , Королева СПАСИБО ЗА СТОЛЬ ДОЛГОЖДАННОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ!!!!!!!!!!!!!!!!!!

 » Глава 15

— Посмотри, – сказал Кейн, – как ты предаешь сама себя.
Он стоял, глядя сверху вниз на кровать, где спали Дана с Джорданом. Рядом на полу подергивался и взволнованно поскуливал Мо.
— Что ты сделал с Мо?
— Всего лишь подарил ему сон, безобидный, счастливый сон. Песик бегает за кроликами в солнечный весенний день. Это ничем ему не грозит, зато займет на то время, пока мы поговорим. Нам с тобой многое нужно обсудить.
Дана присмотрелась: и правда, задняя правая лапа Мо дергалась туда-сюда так, словно он бежал.
— Мне нечего сказать тому, кто ночью прокрадывается в мой дом и подглядывает в замочную скважину.
— Я не подглядываю, я наблюдаю. Ты интересна мне, Дана. У тебя пытливый ум, я уважаю это. Ты эрудит. Таких очень ценят в моем мире, да и в любом другом. А здесь у нас и эрудит, и бард. – Кейн указал на кровать, на нее и на Джордана. – Кто-то мог бы решить, что это прекрасное сочетание, но мы-то с тобой лучше знаем.
С какой-то смесью страха и восхищения Дана смотрела со стороны на пару, сплетенную в тесном объятии среди простыней.
— Ты не знаешь нас. И никогда не узнаешь. Именно поэтому ты проиграешь.
Кейн лишь улыбнулся. Тень окутывала его покровами бархата и шелка, только глаза ярко горели в темноте.
— Ты ищешь, Дана, но не находишь. Да и как тебе что-то найти? Твоя жизнь – притворство, такая же иллюзия, как то, что происходит сейчас. Посмотри, как ты цепляешься за него во сне. Сильная, умная женщина, ты считаешь себя свободной и независимой, и при этом отдаешься мужчине, который однажды уже бросил тебя и сделает это снова. Ты идешь на поводу у собственных страстей, и это делает тебя слабой.
— А что движет тобой, если не страсть? – парировала Дана. – Честолюбие, алчность, ненависть, тщеславие – все это страсти.
— Именно поэтому ты мне так нравишься. Беседовать с тобой – одно удовольствие. Нет, страсти – это удел не только мира смертных. Но напрашиваться на боль исключительно ради любви и плотских радостей… – Кейн покачал головой. – Ты была мудрее, когда ненавидела его. Теперь же ты снова позволяешь ему себя использовать.
Он лжет. Лжет. Нельзя позволить заманить себя в силки этого чарующего голоса, нельзя забывать, насколько он лжив.
— Никто меня не использует. Даже ты.
— Возможно, стоит прояснить твою память?
Снег. Дана чувствовала мягкие хлопья на своей коже, ощущала их прохладную влажность, хотя и не видела, как они падали. Казалось, снежинки висели в воздухе.
Она чувствовала, как ветер колет щеки, но не слышала его шума, не ощущала пронизывающих потоков воздуха.
Мир словно превратился в черно-белую фотографию. Черные деревья, белый снег. Белые горы поднимаются к белому небу, и где-то там, далеко, виднеется черный силуэт Варриорс-Пик.
Холод, тишина, ни единого движения.
В конце квартала застывшая фигура мужчины, расчищающего от снега дорожку к своему дому. Лопата в его руках поднята, а выброшенный ею снег завис в воздухе.
— Это место тебе знакомо? – спросил Кейн.
— Да. – Три квартала на юг от рынка, два квартала на запад от Пайн-Ридж.
— А этот дом?
Маленькая двухэтажная коробка, белые стены, черные жалюзи. Два небольших окна на втором этаже, по одному на каждую из крошечных спален. Единственное кизиловое дерево, тонкие ветви которого украшает снег. Две машины на узкой подъездной дорожке: старый микроавтобус и подержанный «Мустанг».
— Это дом Джордана. – Во рту у Даны пересохло, язык отказывался повиноваться. – Это… это был его дом.
— Не был, а есть. – Поправил Кейн. – В этот конкретный застывший миг.
— Зачем я здесь?
Кейн обошел Дану, не оставив следов на снегу. Казалось, подол его черного одеяния плывет на дюйм выше белой поверхности.
На длинной цепочке, почти у самого пояса Кейна, висел большой круглый рубин. В черно-белом мире полированный камень сверкал, словно большая капля свежей крови.
— Я окажу тебе любезность. То, что ты сейчас видишь – это воспоминание, и я позволяю тебе стоять рядом со мной и наблюдать. Понимаешь?
— Я понимаю, что это воспоминание.
— Первой из вас я показал возможное будущее. Так же я поступил и с тобой. Но теперь я понимаю, что ты более… рациональное создание. Ты предпочитаешь реальность. Но хватит ли тебе смелости взглянуть на реальность?
— О чем ты? – спросила Дана, хотя уже знала ответ.
В мир вернулись краски. Насыщенная зелень сосен, припорошенных снегом, ярко-голубой мазок почтового ящика на углу, разноцветье курточек на ребятне, лепившей снеговиков и возведившей снежные замки во дворах.
Вместе с красками вернулось и движение. Вновь падали с неба белые хлопья, снег с лопаты шлепнулся на землю, а мужчина наклонился, чтобы зачерпнуть следующую порцию. Дана слышала веселые крики детей – их чистые звонкие голоса далеко разносились в морозном воздухе – и безошибочно угадывала звук снежков, находивших свои цели.
Она увидела себя со стороны. Ну и вид. В стеганой куртке цвета черники она напоминала Виолетту из фильма «Чарли и шоколадная фабрика». О чем только она думала?
Картину дополняла вязаная шапка на голове и вязаный шарф, обернутый вокруг шеи. Дана торопилась, но все-таки успела переброситься снежками с мальчишками Добсонами и их друзьями.
До Даны донесся ее собственный смех. Она знала все, что чувствовала тогда и о чем думала.
Она собиралась встретиться с Джорданом, убедить его выйти прогуляться, поиграть. После смерти матери он слишком много времени проводил взаперти в этом доме. Ему нужно побыть с кем-то, кто его любит.
Последние несколько месяцев превратились в сплошной кошмар: больницы, врачи, боль, скорбь. Джордану необходимо утешение, его нужно осторожно подтолкнуть, чтобы вернуть к жизни. Ему необходима она, Дана.
Она прошла по нерасчищенной тропинке, отряхнула обувь и вошла без стука. Ей никогда не нужно было стучать в эту дверь.
— Джордан! – она стянула шапку, расправила пальцами волосы. Тогда волосы были короче – она попробовала новую стрижку и тут же возненавидела ее, каждый день мечтая, чтобы волосы побыстрее отрасли.
Дана еще раз позвала Джордана и расстегнула куртку.
В доме пахло так же, как при миссис Хоук. Не лимонной полиролью, которой мама Джордана всегда протирала мебель, не кофе, который всегда наготове стоял на плите. Пахло болезнью. Дане хотелось раскрыть настежь окна и выветрить отсюда все печали, горести и сожаления.
Джордан появился на верхней ступени лестницы, и сердце Даны перекувыркнулось в груди, как и всегда при виде него. Он был такой красивый, такой высокий и стройный, и чуточку опасный, это читалось во взгляде, в линии рта.
— Я думала найти тебя в гараже, но когда позвонила туда, трубку взял Пит. Он сказал, что ты сегодня не придешь.
— Да, в гараж я не собираюсь.
Голос Джордана звучал хрипло, словно со сна, хотя времени было уже два пополудни. Тени притаились глубине его глаз, залегли под глазами, и это разбивало Дане сердце.
Она подошла к лестнице и улыбнулась.
— Почему бы тебе не надеть пальто? Братья Добсоны пытались устроить на меня засаду по дороге. Мы могли бы надрать их маленькие задницы.
— Я занят, Дана.
— Твое занятие важнее, чем закидать Добсонов градом снежков?
— Да, мне нужно закончить собирать вещи.
— Собирать вещи? – В тот миг она еще не встревожилась, только удивилась. – Ты куда-то едешь?
— В Нью-Йорк.
Джордан повернулся и пошел в комнату.
— В Нью-Йорк? – Тревоги по-прежнему не было. В радостном волнении Дана бросилась вверх по лестнице за Джорданом. – Это по поводу твоей книги? Тебе позвонил тот агент?
Она ворвалась в его спальню и прыгнула Джордану на спину.
— Тебе позвонил агент, а ты ничего мне не сказал? Мы должны это отпраздновать. Давай сделаем что-нибудь безумное. Что он сказал?
— Он сказал, что заинтересован, только и всего.
— Конечно, заинтересован. Джордан, это так здорово! Вы договорились о встрече? Встреча в Нью-Йорке с литературным агентом! – Дана издала вопль восторга, и только тут заметила два чемодана, спортивную сумку и упаковочные коробки.
Медленно, почувствовав первые признаки тревоги, Дана соскользнула со спины Джордана.
— Как-то многовато вещей для одной встречи.
— Я переезжаю в Нью-Йорк. – Так и не повернувшись к Дане, он бросил в один из открытых чемоданов очередной свитер и джинсы.
— Я не понимаю.
— Вчера я выставил дом на продажу. Хотя, скорее всего, до весны его его не продать. Парень с блошиного рынка заберет мебель и все остальное.
— Ты продаешь дом. – Ноги у Даны подкосились, и она опустилась на кровать. – Но, Джордан, ты же здесь живешь.
— Уже нет.
— Но… ты не можешь просто собрать вещи и уехать в Нью-Йорк. Я помню, ты говорил, что когда-нибудь туда переедешь, но…
— Я здесь все закончил. Больше у меня здесь ничего не осталось.
Дану словно ударили кулаком прямо в сердце.
— Как ты можешь такое говорить? Как ты можешь говорить, что у тебя здесь ничего не осталось? Я знаю, Джордан, знаю, как тяжело тебе было потерять маму. Знаю, что ты до сих пор горюешь. Сейчас не время принимать такие решения.
— Решение уже принято. – Он посмотрел в сторону Даны, стараясь не встречаться с ней взглядом. – Осталось доделать кое-какие мелочи, и все. Я уезжаю завтра утром.
— Вот так просто? – Гордость подбросила ее на ноги. – Ты хотя бы собирался мне об этом рассказать или прислал бы открытку уже из Нью-Йорка?
Джордан наконец-то посмотрел на нее, но Дана ничего не могла разглядеть в его глазах из-за стены, которую он возвел между ними.
— Я собирался зайти сегодня вечером, чтобы попрощаться с тобой и Флинном.
— Как мило с твоей стороны.
Джордан провел рукой по волосам. Дана знала, что этот жест означал нетерпение или досаду.
— Послушай, Дана, это то, что я должен сделать.
— Нет, это то, что ты хочешь сделать, потому что здесь ты уже со всем закончил. И со всеми. – Дане приходилось заставлять себя говорить тихо, очень тихо, чтобы не сорваться на крик. – В том числе, и со мной. Я так понимаю, два последних года ни черта для тебя не значили.
— Это чушь, ты же сама знаешь. – Джордан захлопнул и застегнул чемодан. – Ты много для меня значишь, всегда значила. Я делаю то, что необходимо. Мне нужно уехать, я хочу уехать – какая разница? В любом случае, все сводится к одному и тому же. Я не могу писать здесь. Черт, я даже думать здесь не могу. А я должен писать. У меня появился шанс чего-то добиться, и я им воспользуюсь. На моем месте ты поступила бы также.
— Ах, ты намерен добиться чего-то в этой жизни! Эгоистичный ублюдок! Ты, значит, все давно решил, а со мной просто забавлялся, да? Захотел – придержал, захотел – бросил!
— Да не о тебе речь, а о том, что я должен убраться подальше от этого проклятого дома, свалить из этого забытого богом городишки! – вспылил Джордан. Стена дала трещину, и сквозь эту трещину Дана отчетливо разглядела гнев. – О том, чтобы не надрывать зад каждый чертов день в яме под тачками только для того, чтобы свести концы с концами, а потом пытаться выкроить хотя бы пару часов, чтобы писать. Речь идет о моей жизни.
— Я думала, что являюсь частью твоей жизни.
— Боже. – Джордан снова провел рукой по волосам, открыл ящик, стал доставать еще какую-то одежду.
Даже разбивая ее сердце, он не потрудился оторваться от сборов, отрешенно подумала Дана.
— Ты и есть часть моей жизни. Ты, Флинн, Брэд. Какое, к чертям, отношение имеет к этому мой переезд в Нью-Йорк?
— Насколько я знаю, ни с Флинном, ни с Брэдом ты не спал.
— Я не могу похоронить себя в Долине только из-за того, что у нас с тобой зудит в одном месте при виде друг друга.
— Какой же ты сукин сын. – Дана чувствовала, что ее начинает трясти, колючие слезы комом стояли в горле. Собрав все силы, она спрятала боль за маской гнева. – Ты можешь считать наши отношения дешевкой. Можешь считать дешевкой себя. Но считать дешевкой меня я не позволю.
На этот раз он перестал собирать вещи, повернулся и посмотрел на нее со смесью сожаления и чего-то, весьма похожего на жалость.
— Дана, я не имел в виду ничего подобного.
— Не смей. – Она оттолкнула его руку, когда он потянулся к ней. – Ты заканчил с Долиной? Заканчил со мной? Чудно, просто чудно, потому что я закончила с тобой. Тебе повезет, если ты протянешь в Нью-Йорке хотя бы месяц, продавая то дерьмо, которое пишешь. Только когда приползешь обратно, не звони. Не заговаривай со мной. Потому что в одном ты прав, Хоук, здесь у тебя больше ничего не осталось.
Она оттолкнула его с дороги и бросилась прочь.
Глядя на себя, выбегающую из дома, Дана поняла, что забыла шапку. Снежок, запущенный одним из братьев Добсонов, попал ей в спину, но она этого даже не заметила.
Дана не чувствовала ни холода, ни слез, струившихся по лицу.
Она вообще ничего не чувствовала. Он заставил ее ощутить себя полным ничтожеством.
Как она могла забыть? Простить?
Ни тогда, ни сейчас Дана не заметила, что Джордан стоял у узкого окна спальни и смотрел ей вслед.

Дана проснулась, когда в комнату уже падал тусклый свет осеннего солнца, щеки ее были мокрыми, кожа холодной.
Горе было таким реальным, таким свежим, что Дана свернулась клубочком на кровати и замерла, молясь о том, чтобы все прошло.
Она не могла, не хотела снова проходить через это. Неужели она так долго боролась с чувствами к Джордану, сражалась с тоской по нему, с одиночеством и болью только для того, чтобы все повторилось?
Неужели она такая слабая, такая глупая?
Может быть, она резко глупеет, когда дело касается Джордана? А, может, она просто дура. Но зачем и дальше такой оставаться?
Дана вылезла из постели, оставив Джордана досыпать. Она натянула халат, как своего рода броню, и отправилась на кухню за кофе.
Мо вскочил с изножья кровати и последовал за ней. На кухне он начал крутиться на месте с поводком, зажатым в зубах.
— Чуть позже, Мо. – Дана нагнулась и зарылась носом в теплый собачий мех. – Я еще не готова.
Почувствовав что-то неладное, Мо заскулил, уронил поводок и облизал лицо Даны.
— Ты очень хороший пес, малыш. Гонялся за кроликами, да? Это правильно, я тоже кое за чем гонялась. И ни тебе, ни мне никогда не догнать тех, за кем мы бежим.
Не сходя с места, Дана выпила первую чашку кофе и начала вторую, когда услышала шаги Джордана.
Он уже оделся, но все равно выглядел сонным и взъерошенным. Крякнув, когда Мо прыгнул на него и ударил лапами в грудь, он выхватил чашку из рук Даны и сделал большой глоток.
— Спасибо. – Джордан вернул кофе, нагнулся и поднял поводок, отчего Мо снова принялся восторженно нарезать круги по кухне.
— Хочешь, я его выведу?
— Да. Можешь потом отвезти его к Флинну.
— Хорошо. Ну что, парень, хочешь пробежаться перед завтраком? – обратился Джордан к Мо, пристегивая поводок к ошейнику. – Конечно, хочешь.
— Я не хочу, чтобы ты сюда возвращался.
— Ммм? – Джордан поднял взгляд на Дану, увидел ее лицо. – Что ты сказала?
— Я не хочу, чтобы ты сюда возвращался. Ни сегодня утром, ни когда-либо еще.
— Сидеть, Мо. – Что-то в тихом голосе Джордана прозвучало такое, что пёс тут же подчинился. – Я, видимо, проспал какую-то ссору или… Кейн, – догадался Джордан и схватил Дану за предплечье. – Что он сделал?
— Он тут не при чем. На сей раз речь идет обо мне. Я сделала ошибку, когда снова впустила тебя в свою жизнь. Теперь я исправляю эту ошибку.
— Какого черта? Еще вчера…
— Мы отлично ладим в постели. – Дана пожала плечами, глотнула кофе. – Мне этого слишком мало. А может, слишком много. В любом случае, так продолжаться не может. Однажды ты уже сломал мне жизнь.
— Дана, позволь…
— Нет, хватит. – Она отступила от него на пару шагов. – Я больше ничего тебе не позволю. В общем и целом, моя жизнь весьма неплоха. Меня устраивает. И я не хочу, чтобы ты все испортил. Я не хочу видеть тебя рядом с собой, Джордан. Не могу. Поэтому я прошу тебя уйти, пока не поздно. Прошу тебя, пока у нас еще есть шанс остаться друзьями.
Она быстро проскользнула мимо него.
— Я в душ. Хочу, чтобы тебя здесь уже не было, когда я выйду.

Джордан все еще не пришел в себя, когда добрался до Флинна. Чувствовала ли что-то подобное Дана, когда он уехал в Нью-Йорк? Неужели он поступил с ней так же? Оставил опустошенной, потерянной?
И что придет на смену этому оцепенению? Боль? Злость?
Джордан предпочел бы злость. Боже, как же ему хотелось отыскать в себе хоть крупицу злости.
Мо бросился на кухню, волоча за собой поводок, который Джордан забыл отстегнуть. После звука глухих ударов раздалось радостное приветствие Флинна.
— Парень и его пёс(1). – Мэлори сбежала вниз по лестнице, по-утреннему свежая, в штанах цвета хаки и темно-синей толстовке. – Ты сегодня рано, – начала она, – или это я отстаю от графика? – Тут Мэлори замолчала и пристально посмотрела на Джордана. – В чем дело? Что случилось? – В ее голосе прорезался страх. – Дана…
— Нет, ничего. С ней все в порядке.
— А вот с тобой нет. Идем. Давай присядем.
— Нет, мне нужно…
— Тебе нужно сесть, – повторила Мэлори и, взяв его за руку, потянула на кухню.
Флинн сидел у раскладного столика, временно замещающего обеденный в постепенно преображающейся кухне. Насыщенный сине-зеленый цвет свежеокрашенных стен выгодно оттенял золотистое дерево новых шкафчиков. Пол был голым, старый линолеум убрали, чтобы заменить новым деревянным покрытием, которое уже выбрала Мэлори. Кусок фанеры, разложенный на остове кухонного гарнитура, исполнял роль разделочного стола.
Флинн ел хлопья, и, судя по одинаково виноватому выражению на лице хозяина и морде собаки, Мо тоже досталось.
— Привет! Есть хочешь? До прихода строителей еще минут пятнадцать.
— Сядь, Джордан, я сделаю тебе кофе.
Флинн присмотрелся к лицу друга.
— Что случилось? Вы с Даной подрались?
— Нет, никаких драк. Она просто велела мне уйти.
— Куда уйти?
— Флинн. – Мэлори поставила кружку кофе перед Джорданом и положила руку ему на плечо. – Неужели не понятно?
— Так, минуточку, что-то я не соображу. Если вы не ссорились, с чего вдруг она тебя выставила?
— Потому что она не хочет меня видеть.
— И ты просто ушел? – возмутился Флинн. – Даже не узнал, с чего она взбеленилась?
— Она не злилась и не ругалась. Если бы так, я бы знал, что делать. С этим я бы справился. Но она казалась… уставшей и расстроенной. Словно дошла до точки.
Джордан провел руками по лицу. Он уже понял, что злости не будет. Только боль.
— Какие бы чувства, какие бы причины ею не руководили, Джордан, ты просто обязан все выяснить. – Мэлори потрепала его по плечу. – Разве Дана ничего для тебя не значит?
Его ответный взгляд был насолько красноречив, что Мэлори лишь вздохнула и крепко обняла Джордана.
— Все хорошо, – прошептала она, – все будет хорошо.
— Она выразилась предельно ясно, – выдавил Джордан. – Я не стану причинять ей лишнюю боль, не хочу, чтобы из-за меня в ее глазах снова появилось это затравленное выражение. Раз она хочет, чтобы я ушел, я уйду.
— Какие же все-таки вы, мужчины, идиоты. Ты не думал, что Дана прогнала тебя только потому, что считает, что ты сам рано или поздно уйдешь?

Зоя встретила Мэлори у передней двери «Каприза» и сразу отвела в сторонку, чтобы поговорить вне дома.
— Я ждала тебя. Дана уже здесь, красит стену в твоей половине. Что-то не так, я чувствую. Но она молчит, как рыба.
— Она порвала с Джорданом.
— Ох… Если они поссорились…
— Нет, ладно бы просто поссорились, тут что-то другое. Пойду попробую с ней поговорить.
— Удачи, – пожелала Зоя и пошла обратно.
— Что за шум? – удивилась Мэлори, войдя в дом вслед за Зоей.
— А это еще одна проблема. Здесь Брэдли, циклюет полы на половине Даны. Мне он это делать не позволяет. Да, конечно, было очень мило с его стороны одолжить нам машинку для циклевки, – продолжила Зоя, увидев, как Мэлори удивленно подняла брови, – но я уж точно в состоянии сама с ней справиться. В его присутствии будет гораздо сложнее разговорить Дану.
— Займи его, а я разберусь с Даной.
— Я не хочу его занимать. В последний раз, когда я осталась с ним наедине на десять минут, он подбивал ко мне клинья.
— Какие клинья?
Зоя посмотрела через плечо в ту сторону, откуда раздавался шум.
— Тем вечером, когда мы собирались у него… Вы все уже ушли, мы с ним просто болтали, а потом он меня поцеловал.
— Он тебя поцеловал? Вот маньяк! Тащи смирительную рубашку!
— Ха-ха-ха, как смешно.
— Ну, хорошо. Он тебя принудил? Напугал?
— Нет, но… – Зоя понизила голос, хотя даже если бы она закричала, кроме Мэлори ее бы все равно никто не услышал. – Он по-настоящему поцеловал меня, и я на минуту перестала соображать, так что я ответила на поцелуй. Но у меня сейчас и без того хлопот полон рот, некогда в игры играть. К тому же, он заставляет меня нервничать.
— Да уж, симпатичные парни, которые находят время, чтобы циклевать мой пол, тоже всегда заставляют меня нервничать. Слушай, мне нужно поговорить с Даной. Вот позабочусь о ней и вернусь, а там уж при необходимости вырву тебя из нечестивых лап Брэда. Конечно, если ты думаешь, что сама не справишься.
— Так, а вот это уже был удар ниже пояса.
— Просто проследи, чтобы он не бродил по зданию, пока я разговариваю с Даной. Ну все, вперед. – Мэлори помахала Зое и отправилась в противоположную сторону.
Первая ее мысль была: «Вот это да!». Стены оживали, окрашенные в этот мягкий, нежный цвет жженого золота, который она сама и выбрала. Выбор оказался верным, просто чертовски верным. Мэлори так и видела, каким чудесным фоном для картин станут эти стены.
Второй стала мысль о том, каким пустым и безжизненным было лицо Даны, занятой работой.
И это было неправильно, совсем неправильно.
— Выглядит изумительно.
Дана с трудом оторвалась от тяжких размышлений и обернулась.
— Да. Ты умеешь подобрать правильный цвет. Я думала, будет смотреться тускло, может, даже немного грязно. А вместо этого стены как будто светятся.
— А вот ты нет. Сегодня ты совсем не светишься.
Дана пожала плечами и продолжила работу.
— Нельзя же все время быть ясным солнышком.
— Я утром Джордана видела. Он тоже не сиял. На самом деле, – продолжила Мэлори, направляясь к Дане, – он выглядел опустошенным.
— Переживет.
— Ты правда так думаешь или пытаешься убедить саму себя, потому что боишься наступить второй раз на те же грабли?
— Ничего я не боюсь. – Дана упорно смотрела на стену и продолжала красить. Золотым по белому, золотым по белому. – Я поступила так, как считала правильным. Это не твое дело, Мэлори.
— Нет, как раз мое. Я люблю тебя. Я люблю Флинна, и он любит тебя.
— Да уж, мы просто одна большая сладенькая семейка.
— Можешь злиться на меня, если хочешь, если тебе от этого легче. Но ты должна знать, что я на твоей стороне. Что бы ни случилось, я на твоей стороне.
— Тогда ты должна понимать, почему я порвала с Джорданом, и поддерживать мое решение.
— Я бы и поддержала, если бы думала, что это то, чего ты на самом деле хочешь. – Мэлори погладила Дану по спине. – Если бы это сделало тебя счастливой.
— Я пока не ищу счастья. – Успокаивающий жест подруги вызвал желание сесть на пол и зареветь. – Просто решила малость проехаться по гладкой дороге, без ям и кочек.
— Расскажи мне, что случилось между вчерашним днем и сегодняшним?
— Я освежила память – не без помощи Кейна.
— Я так и знала! – выпалила Мэлори. Ее лицо вспыхнуло от гнева. – Как чувствовала, что без него не обошлось.
— Притормози. Он просто провел меня по моим собственным воспоминаниям. Что, конечно, еще раз показывает, какой он сукин сын, но фактов-то не меняет. – Дана вдруг ощутила непомерную усталость. Ей хотелось, чтобы ее оставили в покое и позволили дальше красить стены. Закрашивать боль и пустоту в душе. – Он показал все, как было, ничего не очернил и не приукрасил. Да ему и не нужно было ничего менять. После того, как я снова увидела и почувствовала все то, что пережила тогда, я поняла, что совершаю ошибку.
— Разве это ошибка – любить достойного мужчину?
— Да, потому что он не любит меня. – Дана сорвала повязку с волос, как будто вместе с кусочком ткани можно было избавиться и от головной боли, пульсирующей где-то в основании черепа. – Потому что он уедет, как только закончит здесь все дела. Потому что чем больше времени я провожу с ним, тем глубже вязну. Я не могу сдерживать собственные чувства, думала – смогу, но не получается. Я не могу быть с ним и не любить его.
— А о его чувствах ты спрашивала?
— Нет. И знаешь, что? Я просто не готова услышать эту старую песню: «ты мне не безразлична». Подай на меня в суд.
Некоторое время прошло в молчании. Тишину нарушали лишь сдавленное дыхание Даны, жужжание электровалика и отдаленный размеренный гул циклёвочной машины.
— Ты причинила ему боль. – Мэлори подошла к электровалику, выключила его. – Возможно, его чувства не так просты и поверхностны, как тебе кажется. Мужчина, которого я видела сегодня утром, выглядел так, словно с него кожу живьем содрали. Если ты хотела отплатить за прошлое, Дана, тебе это удалось.
Дана резко развернулась, дрожа от ярости и глубокой обиды. Валик выпал у нее из рук и мазнул золотой краской по валяюшейся на полу ветоши.
— Ради Бога, за кого ты меня принимаешь? Неужели ты думаешь, я спала с ним только для того, чтобы потом пнуть под зад и таким образом отомстить за старую обиду?
— Нет, я так не думаю. Просто, по-моему, если хочешь для себя ровной дороги, нельзя выезжать на нее, сталкивая при этом кого-то в канаву и оставляя его там истекать кровью.
Дана бросила повязку на пол, сожалея, что под рукой нет ничего потяжелее.
— Это уже наглость с твоей стороны, не находишь?
— Пожалуй.
— Это моя жизнь, Мэлори. И я не позволю, чтобы ты или кто-либо другой диктовали мне, кого мне следует впускать в свою жизнь, а кого из нее вычеркивать.
— А мне кажется, именно это ты только что позволила сделать Кейну. Он хотел, чтобы ты пошла по определенному пути, и ты пошла. И даже не спросила себя, почему он подтолкнул тебя именно в эту сторону.
— Так теперь я должна остаться с Джорданом из-за ключа? Ты указываешь мне, что делать, как жить, чтобы я не испоганила то, что ты так чудно начала?
Мэлори глубоко вдохнула. Не время было терять самообладание. Или ругаться из-за того, что самообладание утратила Дана.
— Если ты веришь в то, что только что сказала, то ты совсем не знаешь меня, и более того, не имеешь представления о том, за что взялась. Так что можешь продолжать красить стены и радоваться, что удалось срезать по гладкой дорожке, или можешьвытащить голову из песка и разобраться, наконец, в своих отношениях с Джорданом.
Выдав эту тираду, Мэлори двинулась прочь.
— Найти его должно быть несложно, – бросила она напоследок. – Он сказал Флинну, что хочет сегодня утром навестить маму.

_________________________________________

1) Отсылка к фильму «A boy and his dog», снятому по одноименной повести Харлана Эллисона. По сюжету, главный герой, Вик, телепатически общается со своим псом. В конце перед Виком встает выбор: женщина или пес. Он выбирает пса.
_________________

СПАСИБО!!!)

Огромное спасибо за новую главу!
___________________________________

Девочки, спасибо за продолжение!

Спасибо за продолжение
Дане придется набраться храбрости и сказать Джордану, что она хочет серьезных отношений.

AprilJuly СПАСИБО ЗА НОВОГОДНИЙ ПОДАРОК!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Спасибо за главку!
_________________