Другие страны мира

Эдвард Джейсон Филдинг:

Остров.


Девушка, которая лежала под пальмой без чувств, очнулась, и незнакомый мне мужчина поспешил к ней, помогая приподняться. Следом за ним, к незнакомке подошел и Кэмерон, задавая какие-то вопросы, насчет самочувствия.
- Нужно проверить остальной багаж и взять с собой то, что может пригодится. – Сказал Александре и Каролине.
Повернувшись в сторону того места где в кучу был свален багаж с самолета, заметил приближение еще одной девушки, которой удалось спастись. Наш небольшой отряд, пополнялся новыми лицами.

Бросив взгляд на ноги девушки, обутые в туфли, на высоких шпильках, которые утопали в тропическом песке.
- Вы себя хорошо чувствуете? Получив утвердительный кивок, продолжил - Для начала, наверное, переобуться – кивнул в сторону багажа. - Эдвард – представился девушке – Это Каролина и Александра.
- Шеридан – ответила она.
Оставив девушек у костра, подошел к багажу и, выбрав небольшую сумку с ремешком начал собирать туда вещи, которые уже никогда не пригодятся их прежним хозяевам. Забросив в сумку парочку книг для распалки костра, затем занялся не разобранными сумками. В одном из них обнаружилась мужская одежда, сменив изодранную рубашку, при этом морщась от ноющей боли в плече, на простую футболку. Уложив еще в приготовленную для похода сумку, банку аспирина, пару теплых кофт, перенес ее ближе к костру, чтобы упаковать туда и бананы.
Последние лучи солнца, окрасили небо над океаном, если не поторопится, тропинку к ручью в кромешной тьме будет не найти, даже учитывая надломанные ветки, которые я оставлял по пути.
- Держите – отдал Шеридан пару найденных в сумках женских балеток – не совсем Ваш размер, но за неимением лучшего… сами понимаете. В сумках есть еще более менее теплая одежда, ночью на островах бывает холодно, поэтому лучше будет, если каждый найдет для себя что-то из верхней одежды. – Обратился уже к остальным присутствующим.
- Уже темно, фонариков у нас нет, но можно сделать факел –предложил мужчина, который появился в мое отсутствие.
- А ты умеешь?
- Думаю, справлюсь, если в сумках есть косметическое масло в состав, которого входит парафин.
Уже через пятнадцать минут, наш отряд шел по тропинке. Самодельный факел, освещал путь.
Я шел впереди, девушки следом, Дрэго помогал Лике,( имя незнакомки подсказала мне Лекси, перед выходом с пляжа), а Кэмерон закрывал шествие.
Каждый шум, который доносился из-за предела освещенного круга, заставлял настораживаться. Все шли тихо, прислушиваясь к звукам тропического леса. Солнце уже село, а из-за крон долговечных деревьев не было видно звезд, которые, словно бриллианты, усеяли небо.
Говорят, что звезды это души умерших, которые смотрят на нас с небес, значит, сегодня на небе стало на несколько десятков больше звезд. Перед глазами всплыло лицо стюардессы и маленькой девочки, которая улыбаясь, сжимала в своих пухлых ручках плюшевого лопоухого зайца, во всех этих мыслях о том, как выжить, не было времени скорбеть за теми, кто погиб в пучине океана. Может я был эгоистом, но я был рад, что моя сестра и знакомые не погибли, а если мы выжили после катастрофы самолета, то и сможем, справится со всеми приключениями, которые уготовил нам незнакомый остров.
Мои «крошки» в виде надломанных веток, указали нам путь к роднику, где нас ждали Эмили и Саманта. Свернув по тропинке направо, мы вышли к роднику, где уже весело потрескивал костер.
- А вот и вода – отступая в сторону, пропустил остальных и подошел к Эмили и Саманте, ставя рядом сумку. - В сумке есть бананы и несколько теплых кофт, переночуем здесь, а утром продолжим путь.
Нужно было скорее пересечь остров, чтобы обосноваться на другом пляже. Поисковая команда могла, появится, в любой момент и если мы в тот момент все еще будем в чаще леса, они нас не заметят.

...

Эмили Арчибалд:

Время довольно странное явление. Одинаковый его промежуток может пролететь в одно мгновение, а может длиться вечность. Вечность, в которую кто-то будет нетерпеливо смотреть на часы, переминаясь с ноги на ногу, до одури жать на клаксон, попав в пробку, или же просто читать, слушать музыку, смотреть фильм, болтать… Я предпочла прислушиваться, стараясь абстрагироваться от шума потрескивающих в костре веток, чтобы определить опасность, если она вдруг наступит. Довольно наивно пытаться предугадать что может случиться, когда находишься в сердце дикого мира, когда любая ядовитая живность может подкрасться бесшумно. Но тем не менее, я вслушивалась в звуки ночной жизни этого места, стараясь не вздрагивать от то и дело раздававшихся звуков. К ним привыкаешь, не сразу, но все же, это как с часами, которые тикают в комнате, ты слышишь их каждый день, но потом рефлекторно уже игнорируешь настойчивый звук. Так и здесь, стоит прислушаться, и растворяешься в той жизни, к которой совсем не стремился. Мы все здесь гости и пока что джунгли ведут себя очень дружелюбно, но останется ли все столь же безоблачно и дальше?
Начали ли нас уже искать? Наверняка, иначе и быть не может, вот только когда найдут? Черт, если нас найдет наша служба безопасности, заставлю Бардолфа удвоить им жалование. Если эти умники не смогут, что ж, придется перерасформировать к ебени матери этих спасателей.
Интересно как ощущают себя дорогие и любимые родственники? Бардолф, не выдохнул ли с облегчением, вычеркивая меня из завещания? А дражайший брат, с которым мы не виделись последних пару-тройку недель, оплакивает ли, запершись в своем кабинете, или с матом подгоняя службу безопасности, тоже ударился в поиски? Взглянув на задумчивую Сэм, ухмыляюсь. Её брат наверняка крутится волчком, пытаясь пролезть везде, где можно, лишь бы Саманту нашли, даже не догадываюсь – знаю – он в спасательной операции непременно будет участвовать. Наверное, мне хотелось бы быть столь же уверенной, что мой собственный младшенький ведет себя точно так же. Всегда приятно осознавать, что есть кто-то кому ты поистине дорог, кто-то, кто будет о тебе переживать, кто будет искать и искренне обрадуется, когда найдет. Если найдет… Не знаю на сколько еще хватит моих сил и оптимизма, но пока я отказывалась верить в то, что нас не найдут и что суждено нам погибнуть тут, просто потому что тогда спасение с рухнувшего самолета было бы бессмысленным. Но мы живы, значит, это просто этап, а никак не конец.
Все произошедшее казалось каким-то страшным сном, но сейчас, немного приходя в себя, глядя на веселое пламя костра, начинала понимать насколько же все страшно. Спаслась лишь горстка везунчиков, остальные же пошли ко дну, вот так вмиг оборвав жизни. Стараясь не задумываться о мимолетности человеческой жизни, я лишь пару раз позволяла себе такие мысли и оба раза при этом рядом была бутылка хорошего скотча. Он заглушал разъедающее изнутри ощущение, позволяя держаться наплаву, но сейчас спасительного обжигающего напитка не было, мне оставалась только надежда и растущее внутри чувство страха. Глупо говорить, будто бы я не боялась, да, старалась сдерживаться и не показывать этого, но боялась до одури. Того, что придется остаться здесь и подохнуть от какой-нибудь неведомой заразы, или же приноровившись к здешним условиям, прижиться и стать местными аборигенами, быть может, первыми поселенцами этого острова. Вдруг он и правда необитаем и людей здесь нет? Что мы тогда ищем, пытаясь перебраться на другой берег? Сколько добираться до него, есть ли смысл? Определенно есть, хотя бы для того, чтобы узнать наверняка. Но что если поселение на западе, а мы идем на север? Что если остров протяженностью в несколько сотен, или тысяч, километров? Так много «если» и так мало надежды… Гнать бы её, эту панику, прочь, верить бы в лучшее, обманываться, цепляться за тонкие ниточки надежды и оставаться на поверхности, не ударяясь в отчаяние.
Вдох-выдох, повторит пять раз и вот уже потихоньку разжимает страх свои липкие противные пальцы, давая возможность нормально дышать.
- Если рухнешь в обморок, я тебя убью, чтоб не мучилась, - нарушает молчание Сэм, повторяя ранее сказанную мной фразу.
Хмыкнув, передергиваю плечами и подвинувшись чуть ближе к костру, пытаюсь унять дрожь, которая охватывает все тело.
- Вот спасибо, но я не намеревалась, - с голосом удается справиться, - мне кажется, не смогу тут уснуть.
- Отдохнуть все равно надо, черт знает, сколько нам придется пробираться.
Знаю, что Сэм права, но перспектива спать в этом месте заставляет похолодеть и дело совсем не в том, что привыкла спать на хорошей кровати, устеленной шелковыми простынями, а в том, что здесь велика вероятность совсем не проснуться или получить какой-нибудь затейливый укус.
Темнеет стремительнее, огонь в костре горит ярче, пожирая с удовольствием подкидываемые нами ветки, а выжившие с пляжа не подтягиваются. Нужно найти что-нибудь поесть, но не хочется даже шевелиться.
- Я никогда не водила машину самостоятельно, - обняв свои колени, ставлю подбородок на них и наблюдаю за игрой пламени.
- Здесь и не придется, - ехидничает Сэм, - к чему ты это?
- Игра такая, - прищуриваюсь не отрывая взгляда, - смысл в том, чтобы сказать чего ты в жизни никогда не делала. С выпивкой играется веселее, но… - хмыкнув, пожимаю плечами.
- Я никогда не была на необитаемом острове, - подхватывает игру кузина.
- Не считается, скорее всего ты сейчас на нем.
- Тогда, - на миг задумывается, - никогда не ловила рыбу руками, не лазила на пальму, не ела запеченную змею…
- Притормози, не все сразу. Давай что-нибудь, с гребаным островом не связанное.
- Тебе не угодишь, - вздыхает, - хорошо, тогда… - замолкает на мгновение и потом, чуть тише, - Я никогда не прыгала с парашютом. А почему ты машину не водишь сама?
- Не умею, и желания учиться этому не было, - пожав плечами, - с детства каталась с водителем и это не казалось мне странным, пока Аарон пытался быть самостоятельным, я пользовалась привилегиями. Почему ты не прыгнула до сих пор с парашютом?
- Не было возможности. Или средств, или и того и другого вместе.
- Детка, ты Арчибалд, такие отговорки даже не принимаются в расчет.
- Это ты – Арчибалд, - зло отвечает Сэм, - а мы с братом случайная ошибка, которая даже внимания не стоит.
- Он ведь дал вам свою фамилию, - спокойно пожимаю плечами, - Ксавьер всегда был странным дядей…
- Не желаю слышать о нем и говорить тоже, - в голосе слышны опасные нотки, но ничего кроме улыбки это не вызывает. Характер чувствуется, вне зависимости от того, какой бы была её фамилия, кровь Арчибалдов течет в ней, диктуя поведение. Это так знакомо.
- Если выберемся, прыгнем с парашютом, - предпочитаю не развивать тему отцов и детей.
- Вот прямо так? Вдвоем?
- Ты против моей компании?
- Да как я могу? – ухмыляется, выдыхая.
Просто попытка не сойти с ума, поговорить ни о чем и обо всем, делиться несделанным и даже удается шутить.
- Я никогда не спала с клиентами компании, - дернув уголком губ, ожидаю реакции.
- Если камень в мой огород, то я с доктором не спала, пока он был нашим клиентом, - хмыкает, - вот уж не думала, что у тебя есть склонность к чужой личной жизни.
- А как же? Я же должна знать, что в семье творится. И как, хорош доктор?
- Я никогда не… - продолжает, давая понять, что для неё тема закрыта, а я, ухмыльнувшись, подхватываю, продолжая дальше.
Страх немного отходит на второй план, разговоры и непринужденная игра в искренность успокаивает расшалившиеся нервы и вот на какое-то мгновение кажется, что мы просто на курорте, сидя у костра, общаемся. Нужно было разбиться, чтобы начать общаться не по работе. Забавная штука жизнь.
Посторонние звуки заставляют напрячься, но когда показывается Эдвард, выдыхаю. С ним пришли видимо остальные выжившие, некоторых я знаю, некоторых вижу впервые, даже в самолете не обращала внимания.
Поприветствовав вновь пришедших, киваю на родник.
- Здесь переночевать будет удобнее. Я – Эмили, это – кивнув на кузину, - Саманта.
Взяв у Эдварда сумку с вещами, раскрываю и сначала оторвав по паре бананов, протягиваю два Сэм и оставляю два себе.
- Спасибо, - это уже Эдварду, - согласна, ночуем тут и утром выдвигаемся. Веток мы набрали, на ночь должно хватить, - показываю на горку веток и листьев, дожидающихся своего часа отправиться в костер, - нужно по очереди следить за ним, чтобы не потух, иначе будет плохо. Нужно поделить часы, кто начнет, кто продолжит.
Достав кофты, передаю одну Сэм, вторую накидываю на плечи, потому что начинаю замерзать. Наверняка температура здесь около двадцати градусов, но я в хлопковых домашних брюках и майке, как переоделась в самолете, чтобы было удобнее (не в костюме же, право дело, двадцать три часа валяться!), так и осталась. Одежда успела высохнуть еще на пляже, под палящим солнцем, но вот оставшаяся на ней и коже соль раздражала. Завтра стоит найти побольше пресной воды, чтобы смыть с себя этот противны осадок, а пока…
Перекусив бананами и разобравшись с тем, кто заступит на первое дежурство, кутаюсь в кофту, стараясь отвлечься от того, что она кому-то принадлежала и кивнув Сэм, которая как раз встала чтобы завязать кофту вокруг поясницы, показываю на дерево.
- Лучше поспать сидя, привалившись к дереву, идем, вместе теплее.
Она кивает в ответ и мы устроившись у дерева, устраиваемся как можно удобнее в этих условиях. Спина к спине, кое-как свернувшись, но стараясь согреться.
Пара часов отдыха, хотя бы пара часов… Стараюсь не прислушиваться, абстрагироваться, но не получается. Открыв глаза, наблюдаю за тем, как рассредоточиваются остальные. Арчибалды, Торнтоны-Кэмероны, Филдинги… Поисковая бригада должна быть внушительной и в скором времени определенно поймут, что самолет затонул не полностью, что нас выбросило на берег и мы живы. Нас найдут.
Иногда быть отпрыском одной из влиятельных аристократических семей очень выгодно. Прикрыв глаза, незаметно для себя самой попадаю в странное состояние, граничащее с реальностью и сном, и мозг, измученный произошедшим, наконец-то дает команду «спать».

...

Шеридан О`Хара:

Одна моя часть отказывается осознавать, что произошло. Вторая же, боролась с внутренними страхами, пытаясь, чтобы те не вырвались наружу и отразились на лице. Это какое-то реалити-шоу, собрав всех людей вместе и со смехом наблюдать, как те будут выживать, а может и убивать, в надежде спастись.
Замечаю, как мужчина отправился к багажу, значит, часть багажного отделения аккурат обрушилась рядом с нами. Обшаривая сумки и чемоданы в поисках нужной нам провизии, вдалеке замечаю чемодан Louis Vuitton. Надежда просыпается в глубине души и уже хотела озвучить, что на дне одного из чемоданов имеется оружие, но что-то отвлекает, и, обведя местность глазами, запоминая каждую мелочь двинулась в путь с остальными, с решением вернуться за оружием позже.
Тропа проходила среди деревьев, по которой вышагивали люди, сознание которых отказывалось верить в происходящее. Идя среди них, стараюсь не задавать не нужных вопросов насчет имеющихся здесь диких зверей и змей. О том найдут ли нас, и вообще живы ли мы еще? Может мы так цеплялись за жизнь, что зависли между небом и землей, сами того не подозревая.
Все шли, молча, лишь изредка доносился шепот, но тут же смолкал. Не обращаю внимание на неудобную новую обувь, которая была велика и натирала. Голова кружилась, тошнота подступала – возможное сотрясение доставляла явнее неудобства. Проглатываю ком, чтобы идти дальше и услышать журчание воды. Шаг ускоряется и вот уже ладони зачерпывают прозрачную воду. Губы касаются прохладной жидкости, лицо орошает живительная влага.
Лишь напившись и умывшись, обращаю внимание, но двух девушек, сидящих неподалеку, а также осматриваю тех, с которыми объединяет одна единственная цель – цель выжить.
- Спасибо, согласна, ночуем тут и утром выдвигаемся. Веток мы набрали, на ночь должно хватить, нужно по очереди следить за ним, чтобы не потух, иначе будет плохо. Нужно поделить часы, кто начнет, кто продолжит.
Поворачиваю голову на голос: - Я могу начать и продолжить, все равно не усну.
Не знаю запоздавшее ли предложение или вовремя, но присев на корточки возле костра, облокачиваюсь спиной о ствол дерева, не сводя глаз с прыгающих языков огня.
Говорят, люди могут неустанно смотреть, как ярко-красные языки извиваются в воздухе, выписывая затейливые узоры. Огонь гипнотизировал. С трудом отведя взгляд, замечаю, как люди парами укладываются в надежде заснуть, прижимаясь ближе другу к другу в надежде согреться и почувствовать рядом живое и дышащее тело. Но даже в такой ситуации эгоизм превалировал над звуком разума. Главное было выжить, мне выжить и, не важно какой ценой и скольким людьми придется пожертвовать.
Посторонние звуки доносившее из чащи – пугают. Где-то крикнула птица, а хруст веток, будто ломаясь под тяжестью чужого ботинка – заставляют оглядываться по сторонам.
- Черт, когда же все это закончится? – шепчу в никуда, напряженно всматриваясь в угрожающую темноту, окружающую лес и небольшую группу людей, так надеющихся выжить.
Жалость об опрометчивом поступке, что не сказала тому мужчине, кажется, его зовут Эдвард, об оружии. Сейчас оно необходимо как никогда, когда вздрагиваешь от еще одного крика, неизвестной птицы.
Лежащие рядом бананы вызывают приступ тошноты и, отодвинув их подальше, нашла длинную палку, чтобы «терзать» угасающие угольки в костре.
- Надеюсь, кто-то из вас является приближенным к Королеве, не хочется засиживаться на этом мега комфортабельном курорте надолго.
- Нас скоро найдут – раздается голос за спиной, которому так хотелось поверить.
Но надежда умирает с каждым неосторожным звуком, стоном, криком.
Я никогда особо не верила в судьбу, думая, что людям предрешено прожить ту жизнь, которую они сами пишут на чистом листе бумаги. И с трудом приходится осознавать, что не все подвластно нам, что кто-то решает за тебя, где оказаться? Выжить или умереть? Ты лишь фигура на шахматной доске и не тебе решать, кто скажет «Шаг и мат».

...

Саманта Арчибалд:

Остров

Ожидание выматывает раздражая, призывает сделать хоть что-то, но измученное тело отказывается двигаться. Сижу, прислушиваясь к звукам леса и жду, когда послышатся шаги. Если послышаться. Эдвард ушел за остальными, а вдруг он заблудился, когда шел к ним или они когда пошли сюда. Что тогда? Вопрос риторический. Будем выживать вдвоем, несмотря ни на что. Девочка выросшая в Бруклине на границе с афро-американским гетто. Не пропала там, не пропаду и здесь. Боль сковывает спину, но инстинкт самосохранения, уже включился и ищет выходы из сложившейся ситуации.
Ирония судьбы, две представительницы семейства Арчибалд на… неплохо бы узнать, какой точке на карте, так не повезло. Неужели и правда, на острове, да ещё и необитаемом? Попытка вспомнить, что показывал интерактивный экран, на который выводился путь самолета, провалилась. Последний раз смотрела на него, когда под нами был океан, но это было задолго до падения или нет? Черт! Крушение перепутало воспоминания. Жаль. Сейчас самое время понять размеры бедствия и направление путей решения. Вода и огонь есть - продержимся. Знать бы только сколько, мысль пробегает холодком по спине. Выдохнув отгоняю предательский страх и, посмотрев на кузину, понимаю, что она ушла в глубины подсознания. Похоже, мы это делаем по очереди, хмыкнув, начинаю разговор её фразой.
Краем сознания отметив, как инородно звучит человеческая речь в какофонии дикой природы. Я никогда не… так много всего, что становится страшно. Все откладывала на потом, думая обязательно сделаю, но позже. Мне же не перехочется, а значит как только будет подходящий момент… И вот, похоже дождалась, но оказывается у родственницы тоже есть неосуществленные желания. Странно, мне казалось у нее, были безграничные возможности, а главное время на их осуществление. Когда мы выберемся, снова обещание в купе с надеждой, но сейчас это все звучит крайне не убедительно.
Доктор. Джо. Лед в солнечном сплетении, растаявший во время разговора, снова разрастается, отдаваясь болью. Закрытая и слишком личная тема, надо увести от нее.
- И он не был клиентом нашей фирмы, - усмехаюсь, - это была благотворительность.
- У тебя странное понимание этого слова, - кажется, кузина развеселилась.
- Какое есть, - улыбка в ответ на ехидство и тема закрыта.
Разговор, о несбывшемся, продолжается, приближая нас друг к другу. Странно, чтобы услышать Эм, надо было оказаться за тысячи километров от дома и за миллионы от привычной жизни. Шаги навстречу, маленькие, едва заметные, но такие ощутимые в сгущающейся темноте тропического леса.
Как часто не хватает, да нет, не сил и времени, просто желания сблизиться, лучше узнать друг друга. Мы слишком закрытые, я так точно. Можно оправдаться сказав, что это фамильная черта и нисколько не погрешить против истины, но. Снова эта гадкая частица, от которой невозможно спрятаться и легко обмануть всех вокруг, но не себя. Страшно, до одури, до темных точек перед глазами, обнажать нервные окончания, пуская других в душу. Только сейчас, ситуация вошла в стадию, пропади все пропадом. Вот только если, нет, когда нас спасут, надеюсь, не придется пожалеть об откровенности.
Сидя в девственном лесу, без привычных средств связи, можно сколько угодно рассуждать о том, как далеко пустила свои корни цивилизация. Мы её покорные рабы. Слабые в своей изнеженности и привычке к бытовым благам, не могущие определить стороны света, не способные, кроме как случайно, найти воду, не умеющие ориентироваться по звездам, не приспособленные ни к чему, с одним, но яростным желанием, выбраться отсюда.
Хруст веток врывается в разговор, ставя в нем точку. Неужели это все кто выжил после крушения? Сколько было на борту? Примерно триста человек, и команда корабля. Мы везунчики по-другому и не скажешь. Все те, кто собрались сейчас возле костра, когда нас спасут, могут смело отмечать второй день рождения. Вот так, никаких если, только когда. «В конце все обязательно будет хорошо. А если сейчас что-то плохо, то это ещё не конец.» Фраза из доброго, немного грустного, но в целом очень оптимистичного фильма « отель Мериголд» возникает в голове, вызывая улыбку, а бананы упавшие на колени, делают её широкой.
- Спасибо.
Мне не холодно. Не привыкнув к теплу, вполне спокойной переношу перепады температур, поэтому забрав кофту, завязываю рукава на поясе. Могу храбриться сколько угодно, но, во-первых не буду одевать вещи с покойника, до тех пор, пока это не будет по-настоящему необходимо, а во- вторых, хождение раком, если простужу поясницу, по джунглям, не входит в мои планы. Да и выглядеть будет феерично. Нервное напряжение уходит, оставляя за собой легкую дрожь, которая скоро пройдет. Что-то развеселилась. Знакомство проходит в теплой, дружеской обстановке. Мое дежурство под утро. Хорошо, хоть и не люблю рано просыпаться, но что-то мне подсказывает, что очень повезет, если вообще засну.
Спина к спине с надеждой, что завтра нас найдут, хотя бы, для начала, местные жители. Бананы лежат на коленях и надо поесть, но совершенно нет желания. Желудок, нахлебавшись океанской воды, сжимается при мысли о еде. Надо сохранить её на утро. Неизвестно сколько идти, до поселения или открытого пространства или хоть до чего-то, что сделает из призрачной надежды, нечто осязаемое. Расстегнув молнию брючного кармана, кладу в него плоды и застегиваю. Хорошо, что переоделась и переобулась, как только самолет взлетел-сейчас мне комфортно. Было бы совсем замечательно, если бы удалось смыть соль с тела и прополоскать ставшую жесткой одежду, но это пока из области фантастики.
Лагерь постепенно затихает, искры костра уходят куда-то далеко вверх и тоска, подобравшись, снова сжимает душу. Закрыв глаза пытаюсь представить, что я с Джо, но… Память оказывается помогать и кажется падение стерло все воспоминания о прикосновениях, поцелуях, голосе. Может оно и к лучшему, слишком жестоко помнить и понимать, что это может не повториться. Да, есть уверенность, что выживу, но девочка, выросшая в Нью-Йорке реалистка и поэтому, не исключаю ничего. Когда я перестала верить в чудеса?
Шум листьев над головой и полусон, полуявь.
Кухня маленькой квартирки.
- Мам, ну пожалуйста. Мы все посчитали, наших карманных денег хватит на содержание собаки и потом, мы будем подрабатывать, разнося газеты, - мальчик, примерно десяти лет, широко улыбается глядя на усталую женщину, сидящую у кухонного стола.
- Ты тоже согласна?, - вопрос обращен к девочке стоящей в дверях, - твой брат не самая надежная гарантия.
- Я обещаю, - малышка улыбается, - и проконтролирую.
- Это не в какие ворота, - мальчик, насупившись, поочередно смотрит на них, - как будто я обманываю или совсем безответственный. Между прочим, это я договорился с Винсентом, что он отдаст нам щенка. Они ему все равно не нужны.
- Постой, - взгляд женщины становится встревоженным, а девочка едва слышно простонав, закатывает глаза, - вы снова ходили на стоянку трейлеров? И как с вами можно говорить об ответственности и честности?
- Сейчас все объясню, - прикрывает, одновременно пнув, брата спиной, но он даже не возмущается, - там живет наш одноклассник. Он наш друг и мам, у нас их и так мало. А щенков увидели случайно и они, они невероятные. Честно, ты его полюбишь.
Стойко выдержав прямой взгляд, мысленно выдохнула, когда мать, прикрыв глаза произнесла.
- Хорошо, вижу вы все решили, но если что, - открыв глаза женщина тихо смеется, глядя как такие непохожие близнецы одновременно широко улыбнулись и ринулись из кухни.
На самом деле уже пару недель, каждый день бегали к трейлерной стоянке. Ощенившаяся собака жила в коробке, а её хозяин не ругался, когда они отдавали ей свои завтраки. Брат и сестра уже выбрали из пяти слепых кутят того, которого стали считать своим, но до разговора с мамой решили не придумывать ему кличку, мало ли что.
Полночи проведя в рассуждениях, какая замечательная теперь начнется жизнь, как они будут с ним играть и гулять по набережной. Сидеть на песке глядя на входящие в бухту круизные лайнеры, строя планы, что когда-нибудь, возьмут маму и едут в путешествие, а пес будет сидеть между ними и будет можно, привалившись к теплому боку, зарыться пальцами в густую шерсть.
Кое как высидев учебный день, со звонком ринулись прочь из школы. До счастья оставалось совсем чуть чуть, ерунда, полчаса шагом или десять минут бегом. Возле трейлера машины полиции и собачьего питомника. Но это не страшно, наверное соседи пожаловались, что мужчина жестоко обращается с собакой. Так даже лучше, у Винсента ей было плохо. Сейчас все выяснится и им отдадут их щенка, ведь они его уже любят и будут заботиться о нем, надо только … Бочка с водой и рядом неподвижные тельца. Шоколадное с черными ушками, счастье, лежит, а на мокрой, мягонькой шубке отражается солнце.
- И что!- пьяный голос, раздающийся из открытой двери, режет уши, - да, утопил! Они пищали, мешали спать и ползать начали! Не ваше дело! Да мне по хер, выписывайте долбанный штраф.
- Пойдем, - брат, пытаясь незаметно смахнуть слезинку, тянет за руку, - не надо, не смотри. Сэм, пожалуйста, пошли.
Огромное всепоглощающее горе и мир потеряв краски становится черным. И только взявшись за руки можно преодолеть, ставшую длиннее на тысячу миль, дорогу к дому, молча, под хруст разлетевшейся мечты. Слез нет, их с тех пор вообще нет. Оказалось счастье можно не только разбить, его можно утопить, сломать, и, есть ещё тысяча способов лишиться его. Например, попасть в авиакатастрофу.
- Поднимайся, - оказывается, я задремала и в предрассветных сумерках, кто-то трясет за плечо, - твоя очередь поддерживать огонь.
- Да, хорошо, встаю,- мотнув головой, прогоняю остатки воспоминаний.
Устроившись возле костра, окидываю взглядом наш маленький лагерь. Вроде никто, за ночь, не откинулся. Подбросив в огонь веток, наблюдаю как искры вспыхивая, взлетают ввысь. Проследив за ними взглядом, поднимаю голову глядя туда, где сквозь верхушки пальм сереет предутреннее небо.

...

Эмили Арчибалд:

Остров.

Почему так много времени я проводила за работой? Почему не спускалась сюда и просто не наслаждалась тишиной и покоем, забыв обо всем, что окружало? Когда случилось так, что я разучилась веселиться, загнав себя в рамки и полностью посвятив себя работе, постоянному разгребанию возникающих семейных проблем? Зачем?
Прикрыв глаза, выдыхаю, стараясь отбросить все мысли и просто расслабиться. Здесь, в саду особняка, куда так редко спускалась, предпочитая кабинет и работу спокойствию и развлечениям. А сегодня захотелось послать все к черту, после того, как проснувшись, все еще вспоминала тот сон, что привиделся этой ночью. Надо же, авиакатастрофа, остров, трупы в воде, горстка выживших… Определенно, стоит взять небольшой отпуск и передохнуть, не хватало еще, чтобы подобная ерунда снилась с завидной регулярностью. И по пробуждении такое ощущение, словно в реальности по чертовому острову таскалась. Непременно стоит отдохнуть.
А погода необычайно хороша для Лондона: теплый ветерок, солнце, сегодня нет тумана и серых облаков, что даже странно. Но безумно приятно, иногда действительно нужно что-то менять: мысли, обстановку, приоритеты, а сейчас будто сама природа на моей стороне и показывает, насколько хорошо может быть, и сколько я теряю, запираясь в четырех стенах и выдумывая себе различные дела и проблемы.
Сейчас было очень спокойно, вокруг зелень и яркость цветов, неровные дорожки, шум небольшого фонтана неподалеку от беседки в которой я нахожусь. Красота. Не смотря на так присущую англичанам чопорность и стремление к упорядоченному порядку, сад остается островком природы, дикой и необузданной. Извилистые тропинки, не покрытые даже плиткой, буйство красок, которое не напрягает взгляд, а наоборот, создает атмосферу гармонии и спокойствия. В шумном городе так важно иметь такое место, где можно расслабиться, и для многих таким местом становится именно сад, или же небольшая оранжерея. Место, где можно ощутить связь с природой и проникнуться ею, забыть обо всем, что терзает и позволить себе, на один долги миг, не заботиться ни о чем.
- И как будто совсем не здесь, правда?
Вздрогнув от неожиданности, поворачиваю голову на голос и не могу сдержать удивления. Рядом сидит точная копия меня через пару десятков лет, женщина, которую я должна считать своей матерью, но иначе как «бывшей женой Бардолфа» не именую.
- Удивлена, что тебя пропустили. Отравила охрану? – не очень живо интересуюсь, отводя взгляд от её лица и снова разглядывая яркий куст каких-то интересных цветов. Я даже не знаю их названия… И почему сейчас, знать это мне кажется важным?
- Я знаю лазейки, - усмехается, и помолчав, продолжает, - мне всегда здесь нравилось. В этом саду, - уточняет, - в штатах такого нет, там все совсем по-другому.
- Ну и оставалась бы, - пожимаю плечами, ощущая настойчивое ощущение того, будто что-то не так. Если что-то странное во всем происходящем, но никак не могу уловить что именно.
Впрочем, сам по себе разговор с Элизабет довольно странное явление, сколько времени то прошло? Больше двадцать с тех пор, как она ушла, лет десять с последнего нашего разговора, который не отличался спокойствием.
Сначала мне были интересны её мотивы, я задавалась вопросом «почему?», пыталась понять что такого страшного могло случиться, чтобы она бросила нас. Ответа не находила, а спросив однажды Бардолфа в ответ получила тяжелый, полный ненависти взгляд и резкие слова «потому что она шлюха». С детства видя пример не слишком-то счастливой семьи, выросла в уверенности, что по-другому не бывает. Наверное, поэтому сама не рассматривала себя в роли жены и матери. Наверное, именно поэтому мне никогда не удавались отношения.
И вот сейчас хотелось высказать все. Все, накопившееся за эти долгие годы, выплеснуть ярость и злость, что тоже ждали своего часа. Не простила. Даже узнав, спустя десять лет, причины – не простила. Спасибо за одно: за характер. Была бы в Бардолфа, позволила бы собой крутить, но нет, характер достался мамочкин и это единственное, что было неплохо. Ах да, и внешность, скорее плюс, чем минус. В остальном же…
И зачем она только сейчас вернулась? Как пустили её? Неужели раскаялась и решила начать все сначала так поздно? Старость подкралась и даже эта шикарная женщина, поняла, что никому не нужна и решила вернуться в семью, которую собственноручно когда-то разрушила? Что-то не стыковалось, казалось, я упускаю существенную деталь. Вот только, какую?
- Ты же знаешь, я не могла остаться, - смотрит прямо в глаза, - и ты бы не смогла.
- Поэтому и не пробовала, - хмыкнув, прищуриваюсь, не отводя взгляд.
- Престань, хоть сейчас давай без упреков, - отводит взгляд, - тебе нужно идти.
- Куда? – не понимаю, удивленно вскидывая брови.
- На другую сторону.
Недоуменно перевожу взгляд туда, куда смотрит мать и внезапно все вокруг меняется, сад превращается в непролазные джунгли, а вместо фонтана журчит родник.

По коже проходит волна дрожи, заставляя вздрогнуть и проснуться. Еще темно, не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как удалось уснуть, но Сэм уже нет рядом. Оглянувшись, вижу её у костра и непроизвольно выдыхаю. Все-таки, пусть и довольно странная, но мы семья и уж когда-когда, а в такие сложные моменты нужно держаться вместе.
Поднимаюсь, растирая кожу, чтобы согреться и подойдя к роднику, умываюсь и полощу рот, чтобы прогнать остатки сна и немного освежиться. Не привыкшая к таким условиям, испытываю дикое желание помыться и почистить зубы, но увы, здесь это не предоставляется возможным. Вернувшись к костру, опускаюсь рядом с кузиной и смотрю на пламя, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.
- Я бы тебя разбудила, - сообщает Сэм, а я в ответ лишь киваю.
- Что-то не спится.
И снова тишина, не напрягающая, а спасительная, в которой можно подумать. Лишь треск веток в костре и звуки ночной природы, к которым быстро привыкаешь. И уже начинает казаться, что все так и должно быть, по-другому просто не бывает.
И только сейчас я поняла, что таким странным казалось мне во сне. Элизабет не могла быть рядом, и совсем не потому, что её бы не пропустила охрана. Она уже около года была мертва.
- К чему снятся покойники? – негромко спрашиваю Сэм.
- Считаешь, что сны несут какой-то смысл? – отвечает вопросом на вопрос.
- Не знаю, просто… Вдруг? – протяну ладонь к костру, греюсь.
- Не знаю, - пожимает плечами, - может просто из-за стресса.
- Может.
Катастрофа оказалось реальностью, а все остальное – лишь плод моего воображения. Вот только почему мне явилась именно она? Я никогда не верила в то, что есть жизнь после смерти, но сейчас, оказавшись на краю гибели, вдруг начала верить? Настолько не хотелось исчезнуть, умереть, что готова поверить даже в такую маловероятную сказку?
После смерти нет ничего. Это много цветов и хороших слов сегодня и совсем ничего завтра. Это поражение и провал. Я не готова.
- Нужно выдвигаться, - первые слова за, наверное, последний час.
Рассвет наступает практически мгновенно, словно кто-то срывает большое покрывало, скрывающее нас от солнца и вот уже светлеет. Нельзя терять времени, поэтому мы перекусив немного оставшимися со вчерашнего вечера бананами, собираемся в путь. Я, проходя по небольшому лагерю, бужу всех, кто спит.
- Рассвет, пора выдвигаться дальше.
Совсем немного времени, чтобы прийти в себя после ночи и собраться. Безумно жаль, что не во что набрать воды, поэтому приходится напиться до состояния пока почти не тошнит. Кто знает, когда мы сможем попить в следующий раз?
- Предлагаю пойти по ручью, в противоположную сторону. Или на поселение выйдем, или к берегу, куда-то же ручей впадает, - подает очень верную мысль Сэм, и я киваю соглашаясь.
- Ты права, так и стоит поступить. Нас в чаще не найдут, а у берега сможем развести костер, может, заметят.
И снова минимум слов, максимум действий. Нам нужно выжить любой ценой и лично я готова ради этого на многое, даже сутки идти, на пределе сил и возможностей. Сколько угодно, только бы выбраться, только бы нас нашли.
Двинувшись вверх по ручью, в противоположную от берега с которого мы пришли, сторону, пробираемся сквозь заросли, стараясь не пораниться. Любая зараза и смерть, а это совсем не входи в мои планы.

...

Саманта Арчибалд:

Остров. День второй.

Чем светлее становится небо, тем тише звуки, доносящиеся из леса. Все вокруг становится почти не страшным, но по-прежнему непривычным. Сколько времени надо провести здесь, чтобы яркое безумие зелени не резало глаза, чтобы различать шорохи и скрежет, не вздрагивая каждый раз, когда ветер шевелит листья пальм над головой? Сколько времен потребуется на то чтобы нас найти? А будут ли искать? Страх, холодком, снова бежит по спине. Нет, мотнув головой отгоняю плохие мысли. Что сейчас делает Джон? Представила брата, который носится по особняку, сшибая все на своем пути. С него станется позвонить Ксавьеру и потребовать… Ага, а тот его пошлет в пеший тур с эротическим уклоном. Впрочем, я же с Эм, и она явно более ценный кадр семьи Арчибалд, её-то будут искать по любому, хоть для того, чтобы узнать, переписывать завещание или нет. Кстати о завещании, интересно, нам с братом что-то причитается за ношение знатной фамилии? И как увеличится его доля, если меня не найдут? Нет, я совсем не против поделиться, тем более, что если останусь на острове, до конца дней своих, она мне без надобности, но…хочу обратно в цивилизацию! Черт! Неужели тут нет какой-нибудь, хоть самой маленькой деревни? Чтобы была возможность подать знак, что мы живы.
Затекшие мышцы уже даже не болят, а тупо ноют и, сколько не ерзай, меняя положение, лучше не становится. Хочется вытянуться, распрямив ноги, прижаться спиной к земле, дав ей отдохнуть, но страшно. Кто знает, что там ползает, укусит какая-нибудь дрянь и все. И так все тело чешется от соли, на коже красными разводами расцвело раздражение и бесит, что пока не вижу выхода кроме как двигаться дальше.
Слишком громкий, выбивающийся из общего фона, шорох заставляет вздрогнуть.
- Я бы тебя разбудила, - улыбаюсь подошедшей Эмили. Все-таки мы семья, хоть и странная. Как это важно иметь за спиной человека, который не воткнет тебе нож между лопаток. Губы дрогнули в ухмылке. По крайней мере, до тех пор, пока её папочка, впав в маразм, не признает нас с Джоном своими детьми, но это из области фантастики. Так что могу не беспокоиться.
- Да, надо выдвигаться. Должен же хоть кто-то жить на этом чертовом острове.
Вода обжигает лицо холодом, а зубы почищенные пальцем противно ноют. Общее состояние, будто на мне танцевала чечетку стадо слонов. Желудок сжался и есть по-прежнему не хочется, но стойко прожевав банан, мужественно проглатываю, когда он пытается вырваться наружу. Быстрый углевод-это то, что сейчас очень нужно, неизвестно, сколько ещё идти до растения с известными плодами. Загнутся от симпатичной, но незнакомой мне, ягодки не входит в планы. Вафли с кленовым сиропом были бы кстати. Тоска захлестывает, но усилием воли гоню её прочь.
Поднявшись потягиваюсь. Тело, нехотя, начинает двигаться и первые минуты чувствую себя родной сестрой Буратино. Небольшая разминка и можно выдвигаться. Все будет хорошо, обязательно, по-другому просто и, быть не может.
Железка в руке, все остальное "имущество" надежно спрятано в застегнутые на молнии карманы штанов. Амазонки на марше. Придерживаясь течения ручейка, иду следом за Эмили. Судя по всему, мы удаляясь от берега, движемся куда-то вглубь острова, но это не пугает, ведь чтобы попасть на противоположную сторону, надо пройти …сколько? Десять, двадцать километров, а у меня в кармане банан и зажигалка, в руке острая железка и все.
- Эм, ты всерьез говорила про переезд в Сидней? – просто чтобы не слушать хруст веток и шуршание листвы.
- Ого, как вовремя тебя заинтересовал карьерный рост, - ухмыляется, - но сейчас я не готова говорить. Жарко.
- Знаешь, а я вспомнила к чему снятся покойники, - успеваю остановиться, чтобы не врезаться в спину идущей впереди кузины, - ты что?
- Ничего, - в голосе невозмутимость и только напряженная спина выдает волнение, - и?
- К перемене погоды, - воспользовавшись передышкой, незаметно перевожу дыхание, - думаю жарче уже некуда, а вот если похолодает, будет плохо.
- Дойдем до жилья и будет хорошо, - отмерев, двигаемся дальше.
- Жилье это хорошо, - улыбаюсь, - душ, расческа, маникюр…
- Котелок, вокруг плавает зелень,- невозмутимо подхватывает Эмили, - вокруг стоят суровые мужики в набедренных повязках и у одного в руках что-то похожее на черпак.
- Ну ты, - не выдержав хохочу, спугнув с ветки какую-то птицу, - тогда я, скажу ласково, спинку не потрете и кокетливо улыбнувшись, привстану…
- Тут же получишь черпаком по голове и упадешь в мои объятия.
Смеемся, а в душе прочно поселился страх, вдруг именно так и будет. Никогда не задумываясь о смерти тем не менее, не предполагала встретить её в качестве жаркого. Остановившись, вытираю катящийся градом пот. Не думаю, что в котле будет жарче. Солнце вошло в зенит и парит так, что создается впечатление, что находимся в сауне.
- Эм подожди, кажется, мы потеряли остальных, - оглянувшись назад вижу, никто за нами не идет. Интересно, когда они отстали?
- Им же хуже, - кузина промокает краем футболки лоб, - но если сегодня у меня не будет душа или хотя бы ведра с водой я, совершенно точно, кого-нибудь убью.
- Теряюсь в догадках кого, - пользуясь передышкой, заплетаю волосы в косу. Хочется снять и выбросить кофту, повязанную на поясе, но вечером будет холодно, значит либо терплю жару сейчас, либо мерзну вечером, - давай отдохнем, пять минут.
- Хорошо, - осмотревшись выбираем дерево. Опустившись, рядом с ним, на землю, прислоняемся к стволу спинами, - десять минут. Засекай время.
Часы сделанные швейцарцами, как ни в чем не бывало, продолжают отсчитывать секунды, служа ниточкой, что связывает с прошлой жизнью, разделившейся на до крушения и после. Прикрыв глаза, перевожу дыхание, горячий ветер овевает лицо, не принося облегчения, но хоть что-то.
- Твою мать!- крик над ухом, вырывает из легкого забытья.
- Что?! - вздрогнув от удара по голове, открываю глаза и ошарашенно моргаю, - твою мать!
- Я так и сказала, - вскочившая на ноги Эм смотрит куда-то вверх. Проследив за её взглядом, вижу морду мартышки. Шерстяная скотина (как ей не жарко?!) удобно устроившись на ветке, прицелившись, кидает в нас какой-то ягодой.
- Надо валить, вдруг эта тварь не одна, - увернувшись от плода, поднимаюсь, - у них болячек немерено. Бешенство, гепатит, спид...
Продолжить мне не дали.
- И что стоишь?- кузина развернувшись бежит, а я семеню следом, стараясь не отставать. Несколько мартышек, продолжая кидаться, с криками включаются в погоню.
- Ненавижу, - в очередной раз споткнувшись, больно ударяюсь пальцем ноги о корягу.
- Понимаю, - Эмили остановившись, переводит дыхание, - кажется отстали.
- Ага, видимо это их делянка, а мы уселись, - облизав пересохшие губы, прислушиваюсь к звукам леса, - новость первая мы окончательно потерялись. Новость вторая, если это не галлюцинация, то вон там, - показав направление рукой, - что-то очень весело журчит.
- Надеюсь это фонтан на деревенской площади, - усмехается.
Двигаемся на звук, который все громче и четче, пара шагов и замираем в восхищении. Ручеек, вдоль которого мы шли, окрепнув, становится маленькой речкой, срывающейся с высоты примерно трех метром и образующей маленькое озеро.
- Живем! – выдыхаю, широко улыбнувшись,- не деревня конечно, но…
- Можно поплавать, - Эмили первая спускается к естественной запруде.
- Я бы не стала. Кто знает, что там помимо тебя плескаться будет, а вот помыться надо.
Одежда остается на земле, а холодная вода, попадая на кожу, выбивает из горла крик, но через пару минут, тело привыкает к температуре. Как мало надо для счастья: смыть морскую соль и повесив прополосканные вещи сушиться, раз за разом вставать под упругие, холодные струи, открыв рот ловить живительную влагу и понимать, что жизнь продолжается.

...

Джонни Эллиот:

Лондон - самолет - Сидней.

Та, что была со мной, где ты теперь?

Почему мир все еще реален? Неужели, такое возможно? Оказывается, да. Я смутно помню прошлый вечер, в голове сумятица – переплетаются причудливо мысли о том, что услышал и то, во что хочется верить. Эмоции заглушали все, до безумия хотелось просто закрыть глаза и почувствовать, что Сэм рядом. Её прикосновения, запах… И стоило просто войти в комнату, как её запах действительно окутал, давая надежду на то, что стоит распахнуть глаза и вот она – передо мной, улыбается, с ума сводя ямочками на щеках. Сердце стучит, как безумное, больно ударяясь о ребра, настолько хочется, чтобы это было правдой, что переполняет надежда и кажется, что желание непременно сбудется. На губах легка улыбка. Все так просто, а по телевизору сказали неправду. Вот она – здесь, в ванной. Стоит сделать несколько шагов, открыть дверь в ванную и она будет там.
Расстояние в несколько метров кажется бесконечно долгим, и вот наконец оно преодолено. Выдохнуть, толкнуть дверь.
Обман. Пахнет её гелем для душа, но её самой нет. Потому, что сказок в жизни не бывает. Потому, что реальность безжалостна и немилосердна, с ума сводит диким безумием, которое все сильнее с каждым мгновением завладевает, душу выжигая.
И нет сил, чтобы устоять на ногах, сам не замечаю, как оказываюсь сидящим на полу, прислонившись к стене и прикрыв глаза, мерно дышу. Чтобы успокоиться, чтобы надышаться этим обманом. Стоит только представить, что она рядом, и немного отпускает, но через миг напоминание о том, что все происходящее лишь выдумка, попытка удержаться на грани и не соскользнуть в бездну, выбивает из этого спокойствия снова и снова.
Что, если её и правда больше нет? Была и в один миг пропала, и больше вообще никогда не увидимся. Никогда. Страшное слово, оно отбирает любую надежду, безжалостно комкая и разрывая её, оставляя лишь осколки, которые ранят изнутри. А память подбрасывала видения из совсем недавнего прошлого: её улыбка, смех, плескавшееся во взгляде веселье, её запах, прикосновений, образ… Память со вкусом издевалась, ударяя по больному.
Сколько провел в ванной – не помню. Я не помню, как добрался до кровати и, рухнув, уснул, забывшись беспокойным сном. Все это было неважным, лишь бы она была жива.
Но утро не принесло облегчения.
Меня разбудила Мейз, забравшись в кровать, малышка внимательно посмотрев на меня, тяжело вздохнула.
- Пап, ты что, только лег?
- Нет, просто плохие сны снились, - пытаюсь улыбнуться и потянувшись целую малышку в щеку, - как спалось тебе?
- Хорошо. А самолет Сэм нашелся?
Напоминание о том, чего и так невозможно забыть, отозвалось острой болью в груди.
- Не знаю, я же только проснулся. Сейчас послушаем новости, - удается совладать с голосом, и даже улыбнуться удалось, - давай, я пойду готовить завтрак, а ты пока посмотришь все ли упаковала, потому что ты летим уже сегодня.
- Как сегодня? – малышка подскочив, садится, - должны же были завтра.
- А полетим сегодня, ты уже спала, когда мы с Лив, поговорив, решили что лучше сегодня.
- Ух ты, а Лив у нас?
- Да, но пока не надо её будить, пусть поспит. Давай, проверишь, а я сделаю завтрак, хорошо?
- Договорились, - малышка звонко целует в щеку и спрыгнув с кровати, бежит к себе, а я, выдохнув и прикрыв глаза пытаюсь совладать с собой. Потому, что при дочери нужно держаться, не смотря ни на что.
А в ванной до сих пор её легкий запах, и это похоже на мазохизм, на помешательство, от которого нельзя избавиться. Ловлю себя на желании взяв флакон шампуня, открыть и вдохнуть запах, обманувшись иллюзией того, что уткнулся лицом в её волосы. Глупо.
Усилием воли заставив себя выйти из душа, одеваюсь. Совсем немного вещей в сумку, документы. Спуститься вниз и приготовить завтрак, специально не включая телевизор.
Все хорошо, все хорошо.
Попытки обмануть самого себя и немного успокоиться, хотя ничего не получается и с каждой минутой все сильнее тревога. Но Мейз спускается и отвлекает, болтает без умолку, рассказывая о школе и том, что пообещала подружкам сувениры из Австралии. Щебетание дочери немного расслабляет, и я даже поддерживаю разговор, получается улыбаться и даже пару раз рассмеяться. Но все пропадает, когда Мейз подрывается сбегать к Джанин, чтобы попрощаться перед отлетом. Провожаю до двери и наблюдаю, как малышка добегает до соседнего дома, улыбнувшись машу Джанин и когда они скрываются в доме, сам возвращаюсь на кухню.
Больше ждать нет сил, взяв пульт включаю телевизор и замираю. Новости. Самолет потерпел крушение, погибших уже доставляют в Сидней. Погибших. Не пострадавших.
Горе? Беда? Кошмар? Апокалипсис? Все эти слова звучали напыщенно и высокопарно, и в то же время, они даже в малой степени не передавали то, что творилось сейчас в душе. И все-таки, маленьким лучиком надежда все еще оставалась, озаряя своим светом. Тусклый, едва различимый, но он был. Потому, что верить в то, что это конец не хотелось.
Странная штука – разум. Понимая реальность, не желает её принимать и ведь удается придумать отговорки, чтобы хоть как-то оправдать свое нежелание. И ведь удается. Именно так, появившаяся на кухне Лив пытается ухватиться за то, что Сэм летела в носовой части, а её еще не нашли. Я тоже стараюсь верить, просто потому, что признать иное слишком больно.
Казалось бы, мы так мало знакомы с Сэм, почему же я столь сильно переживаю? Да, она потрясающая женщина, с которой мне невероятно хорошо, но именно сейчас ощущение такое, словно мы с ней вместе уже не первый год. Еще один обман.
Недолгие сборы, попытки удержать себя в руках, даже глоток успокоительного. Чтобы не сойти с ума за те двадцать три часа, которые придется провести в неизвестности.
В аэропорту, в последний раз проверяю новости о крушении самолета, Сэм все так же значится в списке пропавших, её не нашли, а значит шанс еще остается. Небольшой, но все-таки он есть.
Но больше всего меня поразило то, что жизнь продолжается. Люди спешат, смеются, разговаривают, обнимаются и целуются, прощаются и встречают друг друга. Жизнь идет своим чередом и никому из присутствующих невдомек, что для кого-то, вполне возможно, уже ничего этого не будет.
В юности нам кажется, что без нас непременно осыплются звёзды, или мир покроет тьма. Ну, хотя бы на миг. На деле же ничего подобного не происходит. Сэм, вполне возможно, больше нет, а во вселенной ничего не изменилось: не вздрогнула луна, не осыпались звёзды, и солнце взошло, как и тысячи лет назад. Все, как всегда. Кроме того, что в душах тех, кто все еще надеется и верит – беспроглядная темнота и дикое желание, чтобы именно сейчас случилось чудо.
Чтобы хоть как-то отвлечься, болтаю с Мейз, вернее, по большей части слушаю её, и удается успокоить себя немного. Все хорошо, мы прилетим и окажется, что Сэм жива. Она непременно будет жива, по другому быть не может.
И снова словно мантра эти слова звучат в голове, снова надежда изнутри теплом окутывает и так легко верить именно в этот момент, на высоте в несколько тысяч километров, что все действительно возможно.

Hold me now
I need to feel you*

Легкое прикосновение теплых ладошек к лицу, закрывая глаза.
- Кто бы это мог быть? – улыбаясь, вопрошаю, накрывая ладони своими.
Тишина, в ответ ни слова, только прикосновение к шее и выдох, обжигая кожу.
- Неужели, самая красивая женщина во всем мире? – поворачиваюсь, обнимая Сэм и улыбаясь, наклоняюсь, чтобы коснуться губ поцелуем.
Счастье переполняет, она – рядом и больше ничего не нужно в этот момент. Обнимаю, словно боясь, что она исчезнет, касаюсь губами кожи, чтобы ощущать, что она настоящая, слушаю её голос, чтобы удостовериться, что это и правда она. Разговариваем, не в состоянии друг от друга оторваться, она не говорит, лишь только обещает вернуться. И я верю, знаю, что не обманет.
Разговоры по душам, маленькие шажки навстречу друг другу. О прошлом, об отношениях и их понятии, о перспективах на будущее и просто чувствах. Так легко и приятно, обнимать и чувствовать её тепло, касаться поцелуями и ощущать, как под прикосновениями горит огнем кожа. Наслаждаться присутствием и четко осознавать – она тоже скучает. Катастрофа – бред, она просто полетела на переговоры и сейчас встретит нас в аэропорту.
Прижимаюсь крепче, обнимая и закрывая глаза. Ощущая тепло, зарывшись лицом в волосы, засыпаю, ощущая, как переполняет счастье.

- Сэр… - легкое, но настойчивое прикосновение к плечу, - ваш обед.
С трудом разлепив глаза, недоуменно смотрю на незнакомую женщину, которая вежливо улыбается. И что она делает в моей комнате?
Реальность снова, снежным комом, накатывает, заставляя вздрогнуть. Просто сон, просто галлюцинация. Сэм нет здесь и не было. Да и я не дома, а в самолете.
Разочарование сносит голову, понимаю, что очень тяжело удержаться от того, чтобы не сорваться на ни в чем не повинную девушку.
- Спасибо, оставьте, я сейчас, - буркнув, поднимаюсь чтобы пройти в туалет и там, запершись, взглянуть на свое отражение.
Под глазами круги, взгляд – полубезумный. Вырвали из объятий Сэм, из такого приятного сна, лишив надежды и сейчас во сто крат сложнее вернуть самообладание. Вернулись неопределенность и страх, который душу выворачивал наизнанку.
Почему, как только я встретил женщину, с которой совсем не страшно все начать сначала, она исчезла? И ладно бы просто ушла, оставив воспоминание о себе, просто предпочла свободу или даже кого-то другого. Я бы пережил. Но почему она решила скользнуть в неизвестность? Почему судьба решила все совсем иначе, забрав её туда, куда мне хода нет?
Хватит! Одергиваю сам себя, чтобы не погрязнуть в утопичных мыслях. Её найдут.
Вдох-выдох, попытка вновь поверить.
Её найдут.
Чуть легче дышать.
Она обещала вернуться.
Еще вдох, отпускает сковавшая грудь тяжесть.
Умывшись, выхожу обратно в салон и устроившись, поворачиваюсь к Мейз и Лив, которые обедают о чем-то болтая. Как хорошо, что подруга Сэм с нами, и еще лучше, что держится она мастерски. Постаравшись ободряюще улыбнуться, принимаюсь за еду, как вдруг понимаю, что совершенно не хочу есть. Заставляю себя перекусить немного, а потом, снова устроившись в кресле, даже играю с Мейз в слова, пока Оливия спит.
Бесконечно долгий полет, то удается, взяв себя в руки, вести себя как обычно, будто ничего не стряслось, то снова бросает в крайность до такой степени, что приходится унимать дрожь в руках.
Двадцать три часа. Сколько прошло времени до того момента, как произошло крушение? Спала ли в это время Сэм? Скучала ли она? Мне до одури хочется знать все, каждую мелочь, вплоть до того, что именно она заказала себе на обед. Просто кажется, что наверняка зная все это, смогу понять, что она все еще жива. Глупо, безумно, но так хочется верить.
Двадцать три часа неизвестности, попыток не сойти с ума, беспокойных снов.
И вот, наконец, самолет приземляется. Аэропорт, пройти в зону контроля, затем забрать багаж и можно направиться к выходу. Телефон, как на зло, разрядился, но Лив уже успевает проверить последние новости. Все больше погибших находят, все больше родственников прибывает. Фамилии Сэм все еще нет среди погибших и это радует.
- Погоди, - останавливает меня Лив, куда-то беспокойно вглядываясь, - кажется тут Джон.
Джон? Кто это? Хочется сказать, что совсем не время для общения со знакомыми или хотя бы, сообщив что мы едем в отель, отправиться туда с дочерью, но малышка дернув за руку, заставляет переключить внимание на себя.
- Пап, это наверное брат Сэм, она говорила что его так зовут.
Точно, Джон это брат, наверняка он прилетел тоже. Киваю дочери:
- Наверное, - улыбнувшись, - познакомимся.
Подходим к Оливии и Джону, которого я, хоть и видел всего пару раз, узнаю.
- Привет, - пожимаю руку, - я Джо.
- Я помню, - кивает Джон, а взгляд у него растерянный, воспаленный. Мне тяжело, а ведь ему тяжелее в миллион раз, - А ты, Мейз? – смотрит на малышку, которая приветливо улыбается.
- Да, - протягивает ладошку, чтобы пожать, - а откуда ты знаешь?
- Сэм про тебя говорила, - видно, что храбрится, но у него получается держаться, - А я Джон, - переводит взгляд на Лив, - вы где остановились? – узнав название отеля, кивает, - мы тоже, я прилетел со службой безопасности. Они принялись за поиски.
Недолгий диалог и мы отправляемся все вместе к стоянке, где Джона уже ждет машина. Мы едем с ними, пытаясь разговаривать и разрядить обстановку. Выходит не очень хорошо, но все-таки получается. Лишь на чуть-чуть, создав иллюзию того, что все хорошо. Снова.
Получив ключи, расходимся по номерам, обменявшись телефонами и пообещав позвонить, если вдруг что-то станет известно.
Пара часов на то, чтобы привести себя в порядок после дороги, Мейз убегает посмотреть как в соседнем номере устроилась Лив, а мне вдруг звонит Джон.
Бесконечно долгие секунды проходят, прежде чем удается ответить на звонок. Сердце замирает, больно сжимаясь в груди и дыхание перехватывает.
- Кажется, её уже нашли, - голос без эмоций, глухой, безжизненный, - нужно ехать на опознание.
- Спускаюсь. В холле, через пять минут.
Вот и все. Надежда, разбившись, больно ранит, в клоки разрывая душу.
Вот и все?
Ничего нет, только всепоглощающая боль.
Вот и все...



____________________________________
*Обними меня сейчас.
Мне необходимо прикоснуться к тебе.

...

Райль де Гальварра:

Рим - Лондон

Жизнь — это чередование всяких комбинаций, их нужно изучать, следить за ними, чтобы всюду оставаться в выгодном положении. /О. Бальзак/


Лайнер - рейсом Рим – Лондон готовился к взлету, а я сидел и смотрел в иллюминатор, вспоминая последний разговор с бабушкой. Не успел я зайти в дом, как донья Инесс уже ждала меня, похаживая нервно взад вперед. Я редко видел ее такой встревоженной или огорченной.
- nonna, что случилось, - подошел, чтоб поцеловать ее в щеку. Все таки это мои дорогие люди, которых я люблю. И видеть ее такой взвинченной мне не хотелось никогда.
- Райль, - она присела и посмотрела с укором на меня. Ясно, уже что - то опять наговорили. Ты знаешь мы тебя очень любим и делали все, чтоб тебе было хорошо… но то, что ты так делаешь со своей жизнью нас беспокоит. Сколько можно так легкомысленно относится к себе. Эти гонки, эта езда на большой скорости ни к чему не приведет. Что ты пытаешься доказать, мальчик мой. Что ты хочешь сделать. Я боюсь за тебя. Ты - все, что у нас есть, она помолчала немного: - Ты знаешь что случилось с матерью… мы очень переживали после этого и каждая твоя езда нас убивает.
- С матерью! – я взбесился. - Это всегда была очень тяжелая тема, и ее старались не поднимать в доме.
- Она разбилась из за него! Она просто не захотела больше жить, после того, что узнала! Это он ее убил! Он!!! – я заводился и не мог сдержаться. Они не виноваты в том, что случилось тогда, но молчать я не мог.
- РАйль, послушай… столько лет прошло, а ты так и не можешь смирится с этим. Он твой отец!
- Да, этого не изменишь! - я развел руками, - мать была слишком верна ему, а он!
- Перестань, Райль, в том что случилось нет его вины… косвенно может он и был не прав, во всех семьях иногда возникают ссоры, но она сама не справилась с управлением и разбилась. Он не хотел этого. Он ее любил.
- Любил!? Любил! Так любил, что изменял ей.
- Ты уже не маленький и понимаешь, что такое может произойти. Ты ведь тоже не святой, мой мальчик.
- Это совсем другое. Я не женат и ничего никому не обещал. И бабуль, что за вопросы ты мне задаешь.
- Да. Это к делу не относится, отмахнулась бабушка. - Я хотела поговорить с тобой о другом. У отца случился сердечный приступ, он в больнице, и хотел видеть тебя.
- Видеть меня!? Я что картина, чтоб на меня смотреть, пусть возьмет фотографию и посмотрит! А лучше на своих крошек, которые согревают его постель! Или стал уже не нужен никому!
- Райль, не ерничай! И не смей говорить в таком тоне со мной! - властная донна Инес обрела былую уверенность .
- Ты его единственный сын, наследник, его продолжение, он хочет, чтоб ты начал жить жизнью того, что приносит всем нам капитал, а не гонял, не думая ни о чем.
- Я от его капитала не завишу! Все что у меня было - это досталось от матери, от него я не хотел и не хочу ничего. Да и мне не надо. Я сам по себе. А он, что хочет пусть и делает.
- Да ты многого достиг сам. Твой яхт – клуб в числе лучших, и отец гордится тобой.
- А мной не надо гордится! И давай оставим этот разговор. Мне надо по делам, я развернулся и направился на выход.
- Ты никуда не уйдешь пока мы не поговорим. И в этот раз ты соизволишь и поедешь повидаться с отцом. Хватит вам так жить, – проговорила бабушка и схватившись за сердце, присела в кресле.
- Что? Тебе плохо? Ба!? Илэрия, врача вызови! Да быстрее ты! Что встала, как истукан! Живо!
Через час nonna лежала и отдыхала. Врач уехал, посоветовав не нервничать и отдыхать, а я заказывал билет на ближайший рейс. Я никому не позволял вмешиваться в свою жизнь, но и приносить боль дорогим людям не мог. Если б не ее состояние здоровья, я не сидел бы сейчас здесь и не летел к тому, кого я ненавидел.
Голос стюардессы вернул меня в реальность: - Пристегните ремни. Мы взлетаем.
И вот самолет набирает высоту, а я улетаю опять в прошлое.
Вечные ссоры с отцом, уличные гонки, задержание полицией и жизнь полна приключений и удовольствия. Солидный уважаемый банкир не может позволить, чтоб его имя трепали на полосах газет в неприглядном свете. А мне было все равно, я ходил по краю и получал от этого удовольствие.
Когда наступил переломный момент? Когда отец решил перенести главный офис банка в Лондон, и я остался сам на сам с собой.
Любезная стюардесса разносила напитки, и я не отказался от бокала вина, отпив глоток, ушел дальше в воспоминания.
Да, именно тогда я решил изменить свою жизнь, внести в нее что - то полезное, достичь чего - то сам. Капитал матери перешел ко мне и составлял довольно таки большой куш, проценты в банке тоже приносили немалый доход. И я решил вложить в то, что хотя бы немного знаю и люблю. Яхты! Еще одно мое увлечение с детства. Кто родился и вырос на просторах морей не любит и не умеет управлять ими. Ветер, прозрачная голубизна моря, драйв… свобода. Я выкупил небольшой яхт- клуб, который был не в лучшем состоянии, и от этого еще больше хотелось попробовать свои силы в его восстановлении и мощи. Спустя несколько лет, от этого и не осталось следа. Яхт - клуб превратился в престижный клуб, за членство в котором готовы бороться. Где современный комплекс для отдыха и развлечений, как своих яхтсменов, так и путешествующих. Где можно арендовать яхту и получить уроки инструктора, где есть полный сервиз услуг по ремонту судов и высококвалифицированные специалисты помогут во всем. Да, можно гордится тем, чего достиг за эти годы, - залпом осушил бокал и отставил его.
И теперь вот так бросить свое детище, чтоб по зову отца лететь в Лондон!- четырхнулся я. Еще несколько минут и мы приземлимся в Хитроу. В городе туманов и плохой погоды.

...

Эмили Арчибалд:

Остров.

Парит ужасно, дико хочется в воду, просто погрузиться и наслаждаться прохладой. Но это мечты, которые готовы обратиться не в реальность, но в галлюцинации, еще немного, пара часов в этом душном безумии и наступит конец. Полный и безвозвратный.
Я вообще никогда не задумывалась о смерти, всегда в мыслях были вещи более существенные. Хотя, пару раз все-таки думала, но далеко не о своей. Когда казалось, что погиб брат, заливала горе, сидя в кабинете и размышляя о том, что умер он совсем не так, как хотел бы. Довольно цинично? Возможно, но даже наедине с собой оставаясь не давая возможности признаться как больно и страшно на самом деле. Но он оказался жив, значит, и мы можем выжить и дождаться помощи?
Но вторым воспоминанием приходит гибель Маркуса, старинного друга нашей семьи, с которым у нас даже был, не столько роман, сколько взаимная симпатия какое-то время. Как давно это было! Словно в какой-то другой жизни. Кажется, я тогда еще умела веселится. Вот только Марка не спасли, он погиб так глупо и совершенно несвоевременно. Мы тоже так можем остаться здесь. Навсегда.
Невеселые мысли кружат голову вместе с жарой, тело чешется от пыли и пота, противно липнет соленая одежда к телу, едва не царапая кожу. Неприятно, хочется скинуть все с себя и кожу содрать тоже, остаться оголенной, обнаженной, как нерв и сгореть уже к чертовой матери. Но нельзя. Арчибалд не сдаются – эту истину я впитала с самого детства, именно воля к победе и покорению вершин сделала из меня ту, кем я являюсь сейчас.
Одинокую, никому не нужную женщину, у которой только и есть, что работа. Железная леди, а может быть даже мегера. Властная и требовательная, не терпящая сантиментов и ярких проявлений чувств.
Когда я успела стать такой? И самое интересное – зачем? Стремясь оградить себя от постороннего вмешательства, осталась одна и даже не уверена, что по мне действительно кто-то сильно переживает. Уж точно не Бардолф, и не его пассия, которая на два года младше меня, возможно, брат и все. Ни друзей, никого. Наверное, это странно, быть может, даже страшно, не знаю, но сейчас, изнемогая от жары и желания попить, отчаянно хочу быть хоть кому-то нужной. Все-таки не чужды мне типичные женские заскоки, вот только проку от этого ноль. Сейчас как никогда важно не расклеиваться, а держать себя в руках, потому что только контроль может помочь выжить. Даже находясь черт знает где, необходимо чувствовать, будто владеешь ситуацией, тогда и только тогда будет возможность не сойти с ума и дожить до…
До чего? До момента, когда нас найдут? А найдут ли? Может и нет нас уже, зависли в каком-то измерении между жизнью и смертью, а пресловутый свет в конце тоннеля, которым так любят обнадеживать себя некоторые люди, ничто иное, как последние мгновения работы мозга и самообман? Когда отказывают постепенно органы чувств, и создается такое ощущение?
Бред, какой же бред лезет в голову! И силы уже на пределе и нервы скоро сдавать начнут, а Сэм сообщает, что покойники снятся к перемене погоды. На миг теряю самообладание, напрягшись, но тут же заставляю себя отмереть и двинуться дальше. Почему она вообще приснилась мне? И почему сказала, что нам пора двигаться? Как она могла знать вообще, она ведь умерла. Или это очередной розыгрыш мозга, подослал в видении именно её, словно издеваясь. Словно ей есть хоть какое-то дело до меня, будто бы было не наплевать при жизни, или же пытается восполнить заботу, которой не додала в детстве? Что, в рай не пускают стерв, которые детей своих бросают?
Губы кривятся в усмешке и даже сейчас не ощущаю никакой жалости к этой женщине. Ненависти, впрочем, тоже.
Некогда останавливаться, поскорее бы хоть куда-то выйти. Сколько мы уже идем по этим зарослям? Ноги уже отваливаются от усталости, недалек тот момент, когда упаду на четвереньки и просто поползу, до тех пор, пока окончательно не покинут силы и не смогу сдвинуться с места. Остальные отстали, но мне, честно говоря, плевать. Не понимаю, все живы и здоровы, ни у кого не было переломов или травм не позволяющих ходить, тогда какого черта?! Если сидеть в чаще, никто и никогда нас не найдет, тогда зачем терять драгоценное время? Такое ощущение, что выбраться с острова хочется только мне и Сэм. И черт со всем этим, все равно доберемся до берега. Вот только немного отдохнем…
Не удается, проклятые мартышки сгоняют с места, но, оказывается, этим помогают нам найти то, что поможет восстановить силы и просто почувствовать себя счастливыми. Пусть на краткий миг, но необходимо перевести дух и немного расслабиться. И что лучше всего поможет? Именно здесь и сейчас: вода.
Спускаемся к озерцу, которое выглядит словно картинка в интернете, чистый природный источник, неописуемой красоты картина, стать частью которой нам удается. Одежда прочь, кожу обжигает из-за перепада температур, хоть и чрезвычайно жарко, вода все же ощутимо холоднее, но и к этому быстро привыкаешь. Потому что в данный момент самым потрясающим чудом на свете кажется именно возможность искупаться, смыть соль и пот с истосковавшегося по воде тела. И плевать, что нет под рукой привычных средств гигиены, в данную минуту исключительным подарком кажется просто наличие воды.
Выполоскав одежду и развесив ее сушиться, уже привыкшая к воде, не желаю выбираться из нее.
- Была бы водичка потеплее, можно было бы принять ванну, - усмехаюсь, в очередной раз умываясь.
- Скажи спасибо, что вообще хоть что-то попалось, - улыбается кузина, но видно, что она разделяет мое мнение.
Настроение поднимается, не смотря на весь ужас нашего положения. Сейчас не существует ничего, только вода, мы и настроение. Усмехнувшись, набираю в ладони воду и выплескиваю на Сэм, которая уже успела устроиться на камне, чтобы высохнуть.
- Черт! – распахнув глаза, недобро смотрит в глаза, а я не могу удержать смех.
- Это же просто водичка, - снова пригоршню набираю и окатываю Сэм, которая уже срывается с места.
- Я тебе сейчас покажу водичку!
Попытка увернуться и даже убежать, но не получается, путаясь в ногах, падаю в воду, удерживаясь на ней и стараясь увернуться от брызг со стороны Сэм.
- Прекрати, - пытаюсь перестать смеяться, чтобы не захлебнуться, когда удается, перевожу дыхание, отвернувшись и проскользив по воде ладонью, отправляю струю брызг в сторону Сэм.
Как иногда полезно забыть обо всем и оторваться, выплеснуть все, что копится внутри, просто-напросто сотворив безумство. Забавно, чтобы вспомнить, как следует жить, нужно было оказаться на краю, практически без надежды на спасение. Вот она – ирония в чистом виде.
Когда силы заканчиваются, просто устроившись на камнях, обсыхаем, греясь в лучах солнца, которое все еще палит.
- Хороший загар получится, - как бы между прочим замечаю я, стараясь поудобнее расположиться.
- Осторожнее, а то вдруг сгоришь, - почесывает нос, - я вот кажется уже слегка.
- Да черт со всем этим, - улыбаюсь, подставляя лицо солнцу, - твою мать, я не отдыхала лет семь точно.
- Ничего себе, - удивление в голосе Сэм явно не поддельное, - почему?
- Не знаю, - честно признаюсь, пожимая плечами, - времени не было. Все дела, дела, то проблемы семьи разгребала, - ухмылка, - больше ведь некому. То агентство, и еще куча всего. Не до отдыха.
- Как-то это печально.
- Знаю. Вернее, только сейчас поняла… - прикрыв глаза, усмехаюсь, - как же глупо.
- Да ладно, главное вовремя понять и начать действовать, -уверенно заявляет кузина.
- Я и делаю, видишь? Выбралась на острова, загораю вот голышом. Главное во всем плюсы видеть, так говорят оптимисты?
- Не знаю, меня сложно назвать оптимисткой, - пожимает плечами.
- Еще одна семейная черта.
И снова разговоры ни о чем, но шаг за шагом чуть ближе друг к другу, чего не было никогда. Быть может еще не поздно все поменять и действительно, начать жить, выбравшись из уютного кокона? Усмехаюсь. Здесь – возможно, а если вернемся к прежней жизни, все снова повторится, как и всегда. Бред все, ничего нельзя поменять. Это иллюзия. Только думать сейчас об этом е хочется.
Снова искупавшись и напившись воды, высыхаем и надев успевшую высохнуть одежду, намереваемся идти дальше.
- Пора, - взглянув на часы, выдыхаю, - нужно добраться хоть куда-нибудь, в запасе еще есть время, может выйдем к берегу или поселению.
- Если там каннибалы, то уж лучше не надо никаких поселений.
- С чего такие упаднические настроения? Зато нам обеспечат горячую ванну…
Стараюсь шутить и храбриться, получается, но внутри снова поселяется червячок сомнения. Страшно, действительно безумно страшно, но нельзя этому чувству давать волю, иначе точно не выжить.
- Идем, - вздохнув, окидываю взглядом последний раз этот чистейший оазис природной красоты.
Страх и ощущение прекрасного переплетаются, создавая невероятный коктейль эмоций. Но в такие моменты, как никогда понимаешь, что не просто жив, но и жить хочешь. Отчаянно и готов за жизнь цепляться всем, чем только можно. Руками, зубами, вырывая у судьбы свое. Даже если эта самая судьба решила иначе.

...

Саманта Арчибалд:

Остров.

Как мало в сущности надо для счастья. Найди оазис, даже не в пустыне, в джунглях. Постоять под упругими струями воды чувствуя как они, вместе с солью, смывают усталость с измученного тела. Получить небольшую передышку после изнуряющего марш броска сквозь заросли тропического леса. И как же хорошо, избавившись от раздражающих факторов, вытянувшись на нагретом солнцем камне прикрыть глаза. Счастье есть.
Или нет холодные брызги попав на согревшуюся кожу заставляют раздраженно зашипев повернуться. Ах так?! Ну ладно. Надо переключиться, чтобы не сойти с ума, а что может помочь лучше веселья. Подхватив затею Эм швыряю пригоршню воды в её сторону, снова и снова. Хохочем резвясь, плескаемся и на какое -то время все тревоги и волнения отступают. И вот уже вдвоем лежим на камнях. Ну и что, что не видно жилья, зато можно загорать с голой попой, не рискуя встретить какого-нибудь извращенца с биноклем. Вроде тех, что занимают наблюдательные посты возле нудистских пляжей. Если честно не понимаю в чем смысл подглядывания, так как зрелище там, в основном удручающее но, каждому свое. Мы с Ливкой собирались… Нет! Не думать, все хорошо.
Искренне удивляюсь тому, что, оказывается, кузина тоже не отдыхала черте сколько лет. Жизнь богатых и знамениты не так легка, как казалась со стороны? Или мне бы твои проблемы? Даже не знаю, как правильно определить свои ощущения.
Хорошего понемножку и посмотрев на часы понимаю -сестра права и надо двигаться дальше. Ночевать в лесу вдвоем слишком экстремальное развлечение, даже для Арчибалд. Со вздохом поднявшись с камня потягиваюсь.
- По-моему я все таки обгорела. Представляешь, вытащат нас, придем на переговоры, - прыскаю в ответ на ошарашенный взгляд кузины, - что? Зря летели что ли. И будущие партнеры не поверят в форс мажор. Скажут, что мы на курорте были.
- Придется показать испорченный маникюр, - смотрит смеющимся взглядом, - это убедит любого скептика.
Одежда и белье, высушенные и избавленные от соли, приятно прилегают к коже. Завязав теплую кофту на поясе, ставшим привычным движением укладываю по карманам нехитрое имущество. Оказывается ко всему можно привыкнуть очень быстро.
- Что там у тебя?, - сестра удивленно смотрит на портмоне в моих руках, - где ты его взяла?
- Как где? Из сумки достала вместе с разбитой техникой, - пожимаю плечами, - ну и сунула в карман, не знаю зачем. Там, между прочим, права и кредитки. Жаль только паспорт утонул. Но ничего, для того чтобы нас опознать прав достаточно.
- А ещё говоришь, что не оптимистка. И на переговоры собралась, и на опознание, причем, я так понимаю, хочешь побывать в двух местах.
- Одно бы точно хотела пропустить, - улыбаюсь, хоть по спине снова бежит предательский холодок.
- Неужели переговоры?!
Переглянувшись смеемся. Как все-таки важно иметь рядом родственную душу, человека который сидя с тобой в глубокой заднице, способен веселиться.
- Пойдем,- машу рукой вправо, - мне кажется, что берег там.
- Откуда такая уверенность, - Эм подозрительно смотрит на стену тропического леса.
- Нет её, просто интуиция и да, - полной грудью вдыхаю горячий воздух, - не уверенна, но похоже чувствую, что пахнет соленой океанской водой.
- Да? – прищуривается, - ну хорошо. Но учти, если мы выйдем туда, откуда пришли, то…
- Очень продуманная и пугающая речь, но, - широко улыбаюсь, - снова должна оптимистично заявить, хуже чем есть, мне уже вряд ли будет.
- Макнуть бы тебя в лужу и не дать помыться, - тихий голос идущей следом Эм заставляет вздрогнуть.
- Коварно, - железкой, уже давно натершей ладони, расчищаю путь.
- Именно, - выдыхает, - так что в следующий раз постерегись делать опрометчивые заявления.
Улыбнувшись киваю и новый марш бросок начинается с вступления под сень пальм. Снова запахи и звуки, жара и пот текущий по лицу, шаг за шагом удаляемся от озера, туда, откуда все ощутимей тянет морем.
Как человек всю сознательную жизнь проведший на берегу океана, ни с чем не спутаю этот упоительный запах воды насквозь пропитанной солью и водорослями. По ощущениям мы отматываем километр за километром, а сколько в реальности не знаю. Усталые мышцы в какой то момент начинают сопротивляться и скорость падает, все чаще то я, то она спотыкаемся едва слышно чертыхаясь, но упрямо продолжаем шагать, отмеряя путь по опостылевшему лесу. Отгоняя мысли, чтобы не упасть прямо здесь и свернувшись в позу эмбриона ждать пока старуха с косой не придет собирать свою жатву. Черта- с два! Дойду, дойду, дойду.
Вот уже виден просвет между деревьями, ещё чуть-чуть, последний рывок. Не хватает сил, сказать идущей сзади Эмили что мы уже совсем близко к цели, экономлю дыхание упрямо переставляя ноги. Не глядя под ноги, смотрю вперед, боясь упустить свет, что забрезжил между деревьями. Шум прибоя все слышнее. Быстрее… Споткнувшись о корень, лечу, падая на колени. Чудом не распоров лицо железкой , что держу в руке.
- Сэм ты как, - кузина, тяжело дыша, протягивает руку.
- Еще не знаю, - ухватившись, поднимаюсь и чувствую, что колени мокрые, - похоже тут родник.
-Ты умудрилась испортить нам питьевую воду, - выдыхает кузина, присаживаясь на корточки рядом.
- Ладно, главное, что она есть, - не вставая с ноющих коленей, разгребаю буйно растущую траву и становится виден чистый, бьющий из земли ключ, - живем.
- Да, и близко к берегу,- переглянувшись, улыбаемся.
Десяток метров и вот уже песок скрипит под подошвами, а перед взглядом до горизонта простирается водная гладь.
- Давай переведем дыхание и будем готовиться к ночлегу, - усаживаюсь, обхватив руками колени. И почему-то именно сейчас, хочется поговорить. Не иначе усталость и общее состояние,- знаешь, а ведь я последний раз отдыхала…никогда, - в ответ на удивленный взгляд пожимаю плечами, - нам с Джоном все время надо было подрабатывать. Начиная со школы.
- А когда училась в университете?- смотрит с интересом.
- И тогда, - выдыхаю, - когда закончила, думала вот сейчас, устроюсь на работу, и все будет хорошо. Но…
- Но?
- Заболела мама и пришлось вертеться. Не получалось строить карьеру в офисе, трудясь по четкому графику, и ухаживать, а на сиделку денег не было. Так что вместо офисного костюма- три работы, с рваным графиком, чтобы можно было как можно чаще забегать домой или в больницу, и дни похожие друг на друга, как однояйцевые близнецы, - со стоном вытягиваюсь на песке положив руки под голову, - не жалуюсь, просто очень удивилась тому, сколько не была в отпуске ты.
- И когда эта гонка закончилась? - смотрит сверху вниз.
- За полмесяца до нашего приезда в Англию, - широко улыбаюсь, - так что считай это мой первый отпуск.
- Должна заметить он шикарно начался, - по-моему сестра немного ошарашена.
- Это точно, - хмыкаю, - зато совершенно точно, его я не забуду никогда. Если выживу. Ладно, давай вст…
Что-то с громким звуком ударилось о песок и покатилось. Несколько секунд смотрю на огромный коричневый шар, что останавливается почти рядом с нами. Кокос!
- Еда есть, - киваю на плод, - главное не ставить в той стороне шалаш, а то прилетит ночью по голове и все, отробинзонились.
- Можно подумать, что если прилетит днем, - ухмыляется, - результат будет другой.
- Нет конечно, но ночью ещё и страшно,- пожимаю плечами.
Подойдя к дереву, с которого упал плод, находим ещё несколько орехов и выпихнув их на пляж, оглядываемся.
- Надо собрать сушняка для костра, и больших листьев для шалаша, - показываю на изогнутую пальму на границе леса и пляжа, - на нее положим длинную ветку, а поверх нее связанные лианами листья. Хоть какая-то защита от ветра.
- А как мы будем входить в шалаш? Он же получится низкий, - Эмили придирчиво оглядывает место действия
- Мы будем в него вползать. Ни высокий, ни широкий нам не нужен, - выдыхаю, - если за нами не прилетят, то завтра построим что-то более монументальное. И обзаведемся хозяйством.
- Будем пасти мартышек?- сестра улыбается, но по взгляду видно, что ей совсем не весело.
- Нет, будем собирать с них дань бананами, - выдыхаю, - начинаем, иначе не успеем.
- Тогда начинай делать жилье, а я за растопкой, - решает кузина и развернувшись идет к лесу.
Длинная палка находится довольно скоро. Пристроив её на нависший над пляжем ствол, фиксирую лианами, вспоминая скаутские походы и молясь, чтобы ночью она не рухнула нам на головы. Постройка места для ночлега вступает в завершающую стадию.

...

Элен Стоун:

Свои несчастья можно научиться принимать без ропота; но спокойно взирать на чужие несчастья, которые так часто кажутся незаслуженными, - на это способны только философы, одержимые совершенством абсолюта.
Сомерсет Моэм

Klarmont House
некоторое время назад

Проснувшись утром с дикой головной болью, долго не могла прийти в себя. Хорошо, что кто-то позаботился о Джоне – радостный крик малыша слышался с улицы – потому что я была бы совершенно не в состоянии сейчас ни заниматься с ним, ни отвечать на его многочисленные «почему?» У меня своих хватало.
Приняв душ и выпив крепкого кофе, постепенно восстановила в памяти вчерашний день.
Банк, разговор с Себом, ах да, коктейль с неизвестным названием моего собственного изобретения. Именно из-за него так болит голова, да еще я Себу всякой ерунды наговорила. Мечта у меня есть. Ну, допустим. Только для ее осуществления надо много поработать и еще иметь кучу денег. С поработать справлюсь, а вот с деньгами и импресарио – не уверена.

Первым делом даю объявление в газету, на все возможные сайты, что Себастьяну Ленгстону требуется помощница-секретать – ну и все, что полагается в таких случаях – образование, воспитание, умение говорить и писать, владение ПК и так далее…
День проходит в суматохе, вечер – в компании Зайца и книги сказок.

Несколько следующих дней занималась собеседованием с приходившими по объявлению девушками. Координаты трех, на мой взгляд, наиболее приемлемых, записала и отослала Себастьяну по электронке.
В один из вечеров, который я снова собиралась провести к компании Зайца и книги сказок, неожиданное явление Чипа спутало мне все карты, но в клубе получилось оторваться – давно я так не веселилась. Потом, вспоминая все шутки, выкрутасы и игры, краснела, бледнела и радовалась, что сын меня такой не видел.
Утром после вечеринки, подытожив все минусы и плюсы, поняла, что последних больше. Во-первых я настолько раскрепостилась, что пела на публике, и пела, вроде неплохо, во всяком случае сорвала аплодисменты, а не тухлые помидоры, да и потом я снова танцевала, веселилась, и настроение было хорошим, то есть я ожила, и это было главным, наверное, что было положительного в этом спонтанном для меня сборище. То, что я там пила, курила травку и играла в бутылочку, можно оставить за кадром, зато у меня теперь много знакомых вне Клермонт-Хауса, и возможно, кто-нибудь из них посоветует мне, как и где лучше снять квартиру, куда устроить Джона, а возможно и для меня место певицы найдется в каком-нибудь клубе или ресторане для начала. Заодно, наверное, могу петь и благотворительно – в больницах, детских домах, правда, на это не проживешь.
Медленно передвигаясь по комнате, собрала вещи – свои и Джона – на первое время, пока устроимся, села на кровать. Почему-то стало очень грустно и страшно – куда я в самом деле собралась? Может, лучше пока оставить малыша тут, если Себ согласится, хотя бы пока я не устроюсь и не встану на ноги.
Встала, походила по комнате, выглянула в окно – Заяц играл на лужайке совершенно безмятежно – ну и куда я, спрашивается, его заберу? Нет, определенно надо поговорить с Себом или с кем-нибудь еще, кто более меня сведущ в этом вопросе. Разобрала вещи обратно, разложила все по местам, но мыслями постоянно возвращалась к своей идее.
Думала об этом весь день и эти же мысли преследовали меня на другой день, когда неожиданно выяснилось, что леди Александра срочно улетает в Сидней. Наш дом покинул и мистер Филдинг, к присутствию которого я уже успела привыкнуть и даже думала просить его помочь мне с продвижением на сцену, но, с другой стороны, может, оно и к лучшему – со сценой подожду, пока не будет настоящей свадьбы. Там и попробую выступить перед настоящей публикой, потом перееду, найду для Зайца няню. Кстати, насчет перееду, надо бы риэлтера найти. У кого-то вроде был знакомый…
Мысли бегали туда-сюда, а на сердце почему-то было неспокойно. Странное что-то происходит вокруг. Включив телевизор, послушала новости – ничего интересного.
Уложив Зайца спать, решила пойти спросить у Себа, как долетела до Сиднея леди Алекс, потом передумала заявляться к нему в такой поздний час, и просто отправилась спать.

Утро началось довольно рано, потому что мелкий решил, что ему пора встать. Кое-как уговорив сынишку полежать еще немного, пока мама проснется, выторговала целых полчаса – больше не дали.
Потом он был умыт, накормлен и отправлен в сад, а я спокойно отправилась в душ.
Спустившись через какое-то время в столовую, не обнаружила там никого из мужчин, зато на столе лежал свежий номер «таймс», и крупный заголовок которого «Самолет Лондон-Сидней» не прибыл в место назначения» бросился мне в глаза. Я схватила газету и не сразу поняла, что читаю. Строчки перестали расплываться и сложились в осмысленный текст только с третьего прочтения.
Самолет пропал с радаров. Власти Австралии ищут тех, кто выжил.
Господи, – я ущипнула себя за руку, чтобы удостовериться, что не сплю, – увы, сном это не было.
Схватив газету, ринулась к Себу.
Он спал на диване в кабинете.
– Себ! Себ, проснись! Себастьян, просыпайся, – попыталась разбудить его, подергав за плечо.
– Черт, Эл, ты не могла бы… – он открыл глаза, с трудом фокусируя взгляд на мне.
– Себ, прочитай, – я сунула ему в руки газету. – Себ, мне очень жаль… – тольок бы не разреветься.
– Она жива, Элен, и я ее найду, – волевой голос и уверенность Себа вселяют уверенность и в меня.
– Надо ехать, я закажу билеты, думаю, несколько дней Джонни побудет под пресмотром миссис Брадшо и не разнесет поместье? – стараюсь говорить весело, чтобы не думать о плохом и как-то разрядить обстановку.
– Да, Эл, на ближайший рейс и не бери ничего лишнего, с экономкой я договорюсь.

Лондон – самолет – Сидней

Полдня проходит в суматохе сборов, и ближайшим рейсом мы вылетаем в Австралию.
Не люблю самолетов в принципе, а уж после случившегося тем более – сижу как кукла – спина прямая, руки сжаты.
– Элен, все хорошо, эээй, – успокаивает Себ, пытаясь заставить меня поесть и выпить кофе.
С трудом соглашаюсь, но оказывает, он прав, это немного успокаивает, и я даже могу уснуть.
Просыпаюсь от строгого голоса стюардессы, вещающего, что надл пристегнуться, потому что самолет идет на посадку.
Застегиваю ремень, удобнее устраиваясь в кресле, украдкой поглядываю на Ленгстона. Он какой-то очень сосредоточенный и уставший. Словно случившееся придавило как каменной плитой. Смотрит на меня, пытаясь улыбнуться, потом машет рукой и отворачивается.

Вышли из самолета, груз получили довольно быстро.
Вокруг суетились люди, кого-то встречали, провожали, радовались, слышался детский смех, а мы оба были какие-то отрешенные, словно эта катастрофа отгородила нас от всех невидимой стеной, и их веселье нас не касалось, как их не касалось наше горе или наша надежда. Ленгстон надеялся, что леди Алекс спаслась. Я тоже. Хотелось верить в то, что знакомые тебе люди выжили. Это просто не укладывалось в голове, что может быть иначе.

В отеле Себ взял мой паспорт и пошел оформлять номера и куда-то звонить, чтобы узнать, что и как делать дальше – куда идти, ехать, обращаться.
Я осталась в холле.
Видимо, мы с ним разговаривали достаточно громко, потому что неожиданно ко мне подошла девушка с бейджиком отеля.
– Простите, вы из Лондона? По поводу… катастрофы.
– Да, – я удивленно посмотрела на нее, – а что такое?
– Видите мужчину? – показывает она мне на какого-то парня, чье лицо кажется смутно знакомым, у него тоже кто-то был там. Спросите, вдруг он что-то знает. Они приехали раньше вас.
– Спасибо, киваю я девушке и, встав с кресла, подхожу к мужчине. – Простите, мне сказали, Вы… из Лондона… Вы… у Вас… – увидев его лицо, я теряюсь и никак не могу сформулировать фразу.

...

Эмили Арчибалд:

Остров.

Кажется, я уже начинаю привыкать. К безумно палящему солнцу, к постоянным странным звукам, к тому, что приходится пробираться сквозь чащу, то и дело глядя по сторонам и под ноги, чтобы не упасть или не наткнуться на змею снова. Это пугает, потому что привыкать к этому я совершенно не хочу. Стоит только подумать о том, что и так жить тоже можно, пути назад может и не быть. А вернуться домой очень хочется, потому что в подобной обстановке, даже с водой и кое-каким питанием лично я продержусь, хорошо, если неделю, прежде чем сойду с ума и утоплюсь в океане. Или на лиане вздернусь, как вариант.
Но с другой стороны, если не приноровиться к новым условиям сейчас, до берега мы никогда не дойдем, и нас не найдут. Искренне хочется надеяться, что нас все-таки ищут, а не объявив пропавшими без вести, уже готовятся отпевать. Впрочем, это вряд ли, потому что Арчибалд перероют океан, но отыщут трупы, а в нашем случае – живых, но изрядно помучавшихся, родственниц. Поэтому сомнений не было – найдут, дело только во времени. Сколько им понадобится для этого? Найду ли нас завтра, или через неделю, как раз в тот момент, когда я вздернусь?
Лучше вообще ни о чем не думать, так проще, ничто не отвлекает, позволяя концентрироваться по максимуму. Вот только все тяжелее идти, все сильнее усталость и желание упасть и вообще не сдвинуться с места. Но как бы безумно подобного не хотелось, не позволю себе слабость. Не здесь и совершенно точно не сейчас, потому что желание выбраться и выжить гораздо сильнее.
Продираясь сквозь заросли, отчаянно мучаясь жаждой и голодом, что дает о себе знать, уже даже готова молиться всем возможным богам, лишь бы поскорее оказаться на берегу. Но минуты проходят, превращаясь в часы, а мы все идем и идем, я уже начинаю чувствовать себя роботом, запрограммированным на ходьбу, потому что атрофируются все ощущения, даже боль во всем теле кажется привычной. Небольшие привалы, чтобы перевести дух и снова в путь. Раз за разом, стремясь скорее добраться до нужного нам места или хотя бы снова отыскать воду. Но, как назло, ничего, вокруг только непролазные джунгли и совсем нет воды рядом. Неужели, мы вот так и умрем, в грязных джунглях, заплутав и не найдя выхода?
Сэм падает, словно в подтверждение моих слов и я на какое-то мгновение думаю, что все, она уже не встанет. Задуренная жарой голова совсем не соображает, но инстинкты ведут сами. Помогая встать кузине, перевожу дыхание, опускаясь на колени и ладонями разгребая заросли, улыбаюсь видя воду. Живем. Сделать несколько глотков и умыться, чтобы потом, словно немного окрыленная, подняться и следовать дальше.
И вот он – берег. С замиранием сердца оглядываюсь, чтобы удостовериться, что вышли не к тому, где трупы и с облегчением выдыхаю. Сейчас отдохнуть, хотя бы немного, и уже потом браться за остальное.
Удивленно смотрю на Сэм, слушая её рассказ о жизни до переезда в Лондон и поражаюсь. Две представительницы одной семьи, в чем-то одинаковые, но в целом такие разные, и как показывает это приключение не характером. Возможностями. У меня были материальные блага, у неё – нет. У меня отец был – её бросил. Вот только… У неё наверняка было детство.
Хочется поговорить и выплеснуть все, что комом давит в груди, собираясь так некстати, но как же это глупо! Сквозь годы пронести это неприятное ощущение и находясь, мягко говоря, в жопе мира, взахлеб рассказывать о нём кузине, с которой до этого мы о личном вообще не общались. Более того, я не позволяла себе никому рассказывать о том, что чувствую, даже брату. А что сейчас? Хочется успеть выговориться и исповедоваться до того момента, когда станет слишком поздно? Или же просто воспользоваться ситуацией и потом просто списать все на стресс?
Как бы там ни было, поговорить очень хотелось и я уже почти была готова, ухмыльнувшись, продолжить, как вдруг откуда ни возьмись появился кокос. Что же, вот и разнообразие в продуктах. Бананы, кокосы… Сколько времени пройдет до того момента, как мы решимся поймать кого-нибудь?
Разделив обязанности, заканчиваем временный привал и расходимся. Нужно найти сухих веток и листьев, чтобы можно было сделать костер и побольше – чтобы если что, он был заметен. Второй день нашего здесь пребывания подходит к концу, а нас так и не нашли… Вдруг и здесь есть какой-то бермудский треугольник, в котором действительно все пропадают? Бред, но в данной ситуации кажется чем-то вероятным. Нужно перекусить, а то соображать уже перестаю. Не обращая внимания на усталость и боль во всем теле, собираю ветки, обдирая руки то и дело, чертыхаясь и зло рыча. Снова хочется помыться, чтобы стереть с кожи пот вместе с грязью, одежда хоть и очистилась от соли, теперь пропиталась потом и липнет к телу, раздражая. Вряд ли здесь поблизости есть такой же водопад, но если постараться можно обмыться и у того родника, хотя бы немного освежиться.
Споткнувшись в очередной раз, лечу на землю, роняя все ветки, которые успела собрать и больно ударяясь ладонями о поверхность. Черт!!! До безумия хочется просто разрыдаться, чтобы дать волю своим эмоциям, но даже этого не могу. Не умею, отвыкла, выплакала уже давно. И если бы мы сейчас были так, где есть цивилизация, я бы предпочла выплеснуть эмоции бегом или тренировкой в спортзале, в лучшем случае – в компании боксерской груши. Когда все окончательно достает, иногда вымещаю злость на весь мир именно так, довольно неплохая альтернатива рыданиям. Но здесь боксировать нечего, бить руки о кору деревьев не хочется, поэтому, выдохнув, просто поднимаюсь, снова собирая палки и сложив их в кучку, иду дальше, не забывая помечать свой путь.
И снова везет, родник, который нашла Сэм, вливается в небольшой, но ручеек, в котором можно обмыться. Собрав достаточное количество веток, перетянув их лианами, закидываю на себя, едва удерживаясь на ногах. И упорно, превозмогая усталость, двигаюсь обратно к пляжу. Шаг за шагом, все ближе и ближе, чтобы вывалившись из зарослей и скинув собранные ветки, растянуться на песке.
- Костер прибыл, - выдыхаю, закрыв глаза и чувствую, как подлетевшая Сэм дотрагивается, - живая я, просто устала. Пара минут и встану.
- Давай, не залеживайся, черт знает что водится в песке.
- Охренеть ты умеешь мотивировать, - простонав, все-таки поднимаюсь.
- Это у меня семейное, - усмехается, но видно, что тоже устала.
Пошатываясь, встаю и увидев сооруженный сестрой шалаш, улыбаюсь:
- Из тебя вышел бы шикарный архитектор.
- Я не посмотрю, что устала и покусаю.
- Фу, я мокрая, грязная и потная, ты правда будешь такое кусать? – ухмыляюсь, подходя ближе.
- Да мне уже все равно, - выдыхает, раскладывая ветки, а я наклоняюсь, чтобы помочь.
Соорудив костер, падаю на песок, усаживаясь на него и перевожу дыхание.
- Я там ручей нашла, не водопад, но обмыться можно. Предлагаю помыться в океане, а к ручью сходить, чтобы смыть соль и прополоскать одежду.
- Тогда давай себя приведем в порядок, а потом разведем костер.
Кивнув, поднимаюсь и скинув кофту, в одежде захожу в океан, чтобы, нырнув, проплыть под водой до того момента, пока не заканчивается дыхание. Вынырнув, вдыхаю и снова под воду. Накупавшись что было сил, выхожу на берег и скинув одежду, снова иду в воду, на этот раз не полностью, но по пояс, чтобы смыть с себя грязь. Сэм искупавшись, тоже моется, затем, прополоскав одежду, идем к роднику, стараясь осторожно, дабы не упасть. Еще никогда в жизни так много не ходила голая…
У ручейка пьем, а затем, смыв соль и выполоскав одежду, снова отправляемся на берег. Одежда сушится, а мы, разведя костер, благо зажигалка осталась, и подстелив кофты, отдыхаем, высыхая окончательно.
- Тащи кокос, поесть надо.
- Не хочу есть, - морщится Сэм, - устала.
- Надо, а то не поднимешься и как тогда дань с мартышек требовать? Они поймут, что мы не так сильны.
- Если поймут, тогда надо, - вздыхает и поднимается, чтобы прикатить пару кокосов, - как их разделывать?
- Хороший вопрос… - хмурюсь, и подтянув к себе ту железяку с которой ходила по джунглям, пару раз стучу по плоду.
- Ага, «сим-сим откройся» еще скажи, тогда точно откроется.
- Зануда, - морщусь, но, не отрывая взгляда от кокоса, думаю, куда бы лучше ткнуть.
Итак, что я знаю о кокосах? Правильно, ничего. Полезен сок и мякоть, масло кокосовое отличное косметическое средство, но ничего не известно о том, как именно его раскалывать. На плоде заметны несколько темных пятен, что есть попробовать проткнуть именно там? Попытка не пытка. Сэм держит кокос, а я, приставив кусок железяки, пытаюсь надавить. Не получается. Пробую еще и еще, надавить, пробить и во наконец-то удается сделать небольшую дырку, через которую можно выпить содержащийся в плоде сок. Несколько глотков и становится понятно, что на вкус кокос довольно приятный, сладковатый, но не приторный, а самое главное – невероятно освежает.
- Бог мой, какая же прелесть, - выдыхаю, блаженно улыбаясь, - мне сейчас кажется, что ничего более вкусного не пила.
- И за водой можно не бегать, жажду хорошо утоляет. Сплошные плюсы, вот только как до мякоти то добраться?
- Попробуем о дерево разбить?
Для начала выпив еще один кокос, решаем попробовать полностью разбить оба, хорошенько треснув о дерево. По кокосу на каждую и вот мы уже вступаем в неравный бой, долбя о деревья этими самыми кокосами, в надежде их разбить. Получается минут через пятнадцать, казалось бы, бесплотных попыток. Пара трещин идет в кокосе Сэм, а через пару ударов и в моем, дальше уже с помощью железяк раскалываем наконец-то на несколько кусков.
Усталые, вымотанные, поужинавшие кокосами, греемся у костра, глядя на закат. Он невероятно красив здесь, совершенно не то, что в Лондоне или где-либо еще. Здесь он настоящий. Солнце садится за горизонт, окрашивая поверхность океана в красно-золотой, и совершенно невозможно отвести взгляд от открывающейся красоты. Переполняет странное ощущение, восторга и тоски, одновременно хочется покинуть остров, вернувшись к цивилизации и остаться здесь, в месте, где нет фальши и неискренности, где красота натуральна и действительно потрясает.
- Когда я впервые увидела закат над океаном, была так потрясена его красотой, что не спала всю ночь. Сидела на балконе и ждала, когда рассвет, чтобы и его увидеть. Няня ругалась и укладывала спать, я притворялась и когда она уходила, снова выскакивала на балкон. И затем каждый вечер притворялась, будто сплю, чтобы потом иметь возможность наблюдать закат. Было потрясающе. Уже и не помню, где отдыхали тогда… - и снова это безумное желание выговориться, только вот в это самое мгновение его унять не получается, - Я вообще никогда не отдыхала с родителями. С нянями все. Даже просто прогулка в парке или диснейленд, ни разу не выходили куда-то всей семьей. Так завидовала другим детям, которых видела в парке, дико хотела, чтобы меня тоже на плечах катал отец, а мать бы обнимала, - чуть прищурившись, усмехаюсь, - я вообще не помню, чтобы она меня обнимала, - замолкаю ненадолго, но Сэм, словно чувствуя, что я не договорила, тоже молчит, - мне было двенадцать, когда она нас бросила. Она и до этого не особо уделяла нам время, последние года четыре вообще предпочитала кататься по курортам, но вот бросив, предала окончательно. И как же я хотела разорвать её в клочки в тот момент! Ей было плевать, Бардолфу тоже, Рон переживал, а я злилась. Уже тогда поняла, что не прощу, даже если вернется вот через неделю, не прощу. И не ждала совсем, - дернув уголком губ, - Вроде бы все было, но в то же время так многого была лишена в детстве, такой и выросла. Циничной и не способной к искренним чувствам. У богатых, как видишь, свои проблемы.
- Они есть у всех, - негромко отвечает Сэм, - ты так и не простила?
- Нет, - качаю головой, - даже после её смерти не смогла.
- А отец? Как ты с ним?
- Никак, - пожимаю плечами, - прохладно, как партнеры по бизнесу, не более. К нему вообще нет никаких чувств, даже злости.
- Казалось бы, что у нас может быть общего, кроме фамилии? – задает риторический вопрос Сэм, что-то вырисовывая на песке, - жизнь странная штука.
- И не говори.
- Я тоже постоянно завидовала обычным семьям, - усмехается, - и всегда хотела, чтобы меня катали на плечах…
Совсем не обязательно изливать друг другу душу не замолкая, иногда достаточно просто высказать то, что само просится, и станет легче. Это место провоцировало на искренность, и отчего-то была уверенность, что в спину не прилетит потом отдача. Впрочем, к предательствам я привыкла, уже не ранят. Да и не оставляю их безнаказанными.
Солнце окончательно садится и наступает почти непроглядная тьма, заставляя поежиться.
- Наверное, одежда уже высохла, - поднимаюсь, чтобы проверить и одевшись, ощущаю, что усталость берет свое, - давай отдыхать. Ты как, пару часов сможешь присмотреть за костром?
- Думаю осилю. Ложись, я потом разбужу.
- Хорошо, но без героизма. Два часа и буди.
- Договорились.
Подхватив кофту, ухожу в шалаш, чтобы кое-как устроившись в нем, закутаться в кофту и постараться уснуть. К счастью, усталость, подкосив, вырубает практически моментально.

...

Джонни Эллиот:

Сидней.

Мне казалось, что мир остановился, когда я узнал о крушении самолета, в котором летела Сэм. На самом же деле мир продолжал существовать, но ровно до того момента, пока Джон не сообщил о том, что необходимо отправиться на опознание.
Я никогда не боялся морга и трупов, неоднократно самостоятельно констатировал смерть и еще чаще приходилось наблюдать, как это делал кто-то другой. Я в буквальном смысле держал в руках чужие сердца, несколько раз пересаживал этот орган, бесчисленное количество раз вскрывал грудную клетку, справлялся с чрезвычайными ситуациями во время операции… Но еще никогда в жизни не испытывал такого страха, который сковывал сейчас.
До сего момента я верил в то, что Сэм вполне возможно спаслась каким-то чудесным образом, ведь случается такое иногда. Её найдут и все снова будет хорошо. Но реальность слишком жестока. Сэм действительно нашли, но уже ничто не будет хорошо. Опознание это лишь формальность, наверняка, уже и так понятно, кого именно нашли, осталось лишь кому-то из родственников это подтвердить. Готов ли я увидеть Саманту в таких обстоятельствах? Увидеть, чтобы окончательно увериться в том, что чудес не бывает и её уже действительно не вернуть. Сама мысль о подобном вызывала дикий приступ головной боли и бешеный пульс. Не готов.
Не готов, но поеду, потому что невозможно остаться здесь и не сойти с ума. Разум подсказывает, как все будет происходить, а сердце, глупое, надеется, что это просто ошибка и на самом деле нашли не Сэм, а она жива. Может крушение произошло недалеко от материка, и рыбаки какой-нибудь деревушки помогли пострадавшим, среди которых была и Сэм, ведь не нашли еще носовую часть самолета, где и располагался салон бизнес-класса. Значит, возможно все и до конца верить в то, что Сэм уже нет – не хочется.
Странное ощущение, когда разум и сердце конфликтуют между собой, посылая дикие эмоции, то подпитывая, то наоборот, разрушая и без того расшатанную за последние дни нервную систему. Когда ты, рационалист по жизни, понимаешь, что чудес не бывает, но никак не хочешь в это верить, потому что признание этого факта означает поражение. Полное и глубокое, грозящее отчаянием и океаном боли. И здесь совсем не важно, что мы едва знали друг друга, ощущения настолько сильны, словно мы близки уже давно.
Говорят, что любовь умирает постепенно, когда вдруг оказывается, что тот самый желанный пик, которого двое достигали вместе, оказался не ровной площадкой, уходящей куда-то вглубь, а лишь небольшим пространством, передышкой, перед спуском. Это правда, но никто не говорит о том, что любовь может умереть и вот так, совсем внезапно, еще не успев полностью раскрыться. Просто потому, что не будет продолжения, ей не дадут расправить крылья. Некому. Невозможно полюбить того, кого уже нет.
Но ведь все могло быть, эмоции были всегда такими искренними и сильными, я был влюблен и однажды это чувство грозило перерасти в нечто более значимое. Так могло бы быть, но уже не будет.
Пытаюсь взять себя в руки, чтобы наконец пройти в комнату, смежную с моей, где Мейз и Оливия разбирают чемодан малышки. Искренне стараюсь улыбнуться, когда они синхронно поворачиваются ко мне.
- Джон позвонил, - подбираю слова, чтобы не шокировать дочь раньше времени, - мы сейчас поедем в больницу, узнать про Сэм.
- Так её нашли? – глаза Мейз светятся надеждой.
- Еще не известно, мы и едем, чтобы узнать, - отвечаю, а смотрю на Лив, которая понимает зачем именно мы едем.
- Позвони когда все закончится, - едва слышно выдыхает, опускаясь на кровать и заметно, как старается она держаться, - я присмотрю за Мейз, не волнуйся.
- Спасибо, - выдыхаю, и опустившись, обнимая дочь, целуя её в щеку, - не балуй, слушайся Лив. Покушайте и ложись лучше отдохни, хорошо?
- Хорошо пап, возвращайся скорее с хорошими новостями, - целует в щеку, а я на миг сильнее прижимаю её к себе.
- Паааап, ты меня сейчас раздавишь.
- Прости, солнышко, - отстраняюсь и стараюсь улыбнуться, - все будет хорошо, - последнее уже скорее для себя.
Поднявшись, выхожу, взяв телефон и документы. Мир и правда замедляется, мне кажется, что лифт едет безумно медленно. Наконец-то нужный этаж, выхожу и видя Джона, с кем-то говорящего по телефону, направляюсь к нему. Остановившись рядом, жду, пока он закончит разговор и в этот момент ко мне подходит смутно знакомая девушка.
- Здравствуйте, - киваю, пытаясь сообразить откуда я её знаю и что она от меня хочет. Второе выясняется быстрее и я киваю в ответ, - да, я из Лондона. Вы по поводу катастрофы?
- Да, - отвечает незнакомка, - мне сказали вы можете что-то знать.
- На самом деле, почти ничего. Нашли хвостовую часть самолета и доставляют погибших, - сглотнув, - мы сейчас отправляемся в морг, на опознание.
- Соболезную, - выдыхает девушка, но я останавливаю её жестом.
- Не нужно. Не сейчас, еще не известно, - снова теряю способность говорить связно.
- Простите, пусть тот, кого вы ищете окажется жив.
- Спасибо, - киваю ей и вдруг вспоминаю откуда мне знакомо её лицо, - вы ведь Элен, верно? Вечеринка в «Розовой пантере», бутылочка, желания. Вы пели еще…
- Точно. А вы Джонни, я вспомнила, - на миг замирает, словно о чем-то догадываясь, но решается спросить, - вы были с девушкой, Саманта, кажется, да? Это её вы…
- Да, - перебиваю, не давая договорить, - она летела тем рейсом.
- Какой ужас…
Подошедший к нам мужчина знакомым не выглядит, но в его глазах та же растерянность, что и у Джона, а это значит…
- Добрый день, - протягивает руку для приветствия и мы поочередно с Джоном, пожимаем, - Себастьян Легстон.
Представляемся и выясняем, что он тоже прибыл на поиски, его жена летела тем же рейсом и тоже в бизнес-классе.
- Мы сейчас на опознание, - я беру на себя разговор, потому что Джон похоже вообще не в состоянии ни о чем говорить, - если узнаем что-то, можем сообщить, оставьте номер.
Записав номер Себастьяна, оставляю ему свой и еще пару минут поговорив и выяснив его планы напроситься вместе со службой спасения в поиски, прошу чтобы на всякий случай нас тоже вписал в группу, если будет такая возможность. Не хочу верить в то, что Сэм действительно сейчас находится в морге, и если там и правда не она, лучше отправиться на поиски самим.
Распрощавшись, выходим с Джоном, машина нас уже ждет. Долгая поездка, которая, кажется, длится три часа, попытки разговаривать и поддержать Джона, самому не сойти с ума от разрывающего душу волнения и страха. Я не боюсь морга, не боюсь мертвых. Но увидеть там Сэм – страшно.
Хотел познакомиться с её братом и вот познакомился, правда, при совершенно ужасных обстоятельствах. Не так я все это представлял и уж определенно в этот момент Сэм должна была бы быть рядом, а совсем не… Хватит накручивать себя и думать, нужно просто дождаться.
И дожидаюсь. Машина останавливается на парковке у больницы, мы выходим, направляясь к зданию морга. Оно стоит чуть поодаль от основного здания больницы и те, кто не знает, могли бы принять его за отдельный небольшой корпус. Вот только «пациенты» в нем совершенно особенные.
Джон тормозит в паре метров от входа.
- Я не пойду, - по голосу понятно, что он не шутит.
- Нужно.
- Нет, я верю в то, что Сэм жива и не хочу в этом разувериться.
- Понимаю, но опознать придется. Чтобы удостовериться, что это не она, - видимо сейчас, видя как Джон переживает, я снова почувствовал себя врачом, который должен как следует подготовить родственника к опознанию. Все собственные эмоции на какое-то мгновение удается закрыть куда-то глубоко, - ты бывал в морге?
- Нет. То есть… Мы прощались с мамой.
- Здесь все будет иначе. Не дыши полной грудью, старайся глубоко не вдыхать. От резкого запаха может закружиться голова, если что, говори или ткни меня. Понял?
- Понял, - кивает, сглотнув.
- Идем.
Самому бы не рухнуть в обморок от отчаяния...
Дверь открывается и мы попадаем в помещение. Здесь еще не совсем холодно и пахнет терпимо. Мимо нас, на выход проходит пара, мужчина и женщина, не скрывающая рыданий. От звуков её всхлипов, эхом отдававшихся от стен, холод проходит по коже, заставляя непроизвольно вздрогнуть. Дверь с шумом закрывается за ними, а мы идем дальше. Сообщив кто мы и зачем пришли, проходим в комнату, где в холодильных камерах лежат трупы. Здесь намного холоднее и запах ощущается четче, пустой желудок сжимается, рванув вверх, но мне удается удержать позыв. Сжимаю плечо позеленевшего Джона, то ли подбадривая, то ли поддерживая, чтобы он не упал. Сердце больно ударяется о ребра.
Удар. Мы останавливаемся у нужно ячейки.
Удар. Тележка выезжает, на ней – накрытое простынёй тело.
- Хочу предупредить, что лицо немного обезображено.
Замирает. Работник морга снимает простынь, обнажая лежащую на каталке девушку.
Я не понимаю, Сэм это или нет. Лица практически не видно, видно, что-то раздробило его. Рваные раны, по поверхности, похоже что-то на скорости прилетело прямо в лицо, либо пришелся мощный удар обо что-то. Это не может быть Сэм…
Но похожа. Рост примерно схож, светлые волосы, хрупкая комплекция. Вот только глядя на эту незнакомку, опухшую от пребывания в воде, уже характерного синевато-зеленого цвета, с проступившими трупными пятнами и заметными следами пребывания в воде, я не могу узнать Саманту. Не хочу.
Джон, закрыв ладонью рот, пытается справиться с собой, я стараюсь не поддаться безумию, которое окутывает все сильнее и продраться сквозь панику и дикое желание разрушить все вокруг. Нужно мыслить разумно, нужно точно понять, что это не Сэм. Это не она, не она, не…
Взгляд задерживается на слегка вздувшемся от пребывания в воде животе. У Сэм есть пирсинг, я точно помню, а здесь его не видно. И сама девушка кажется немного больше Сэм. Взгляд на ногти – у неё обломаны нарощенные ногти, а у Сэм я не наблюдал тяги к искусственному. Значит, действительно не она! И правда, в тот же миг уже отчетливо становится ясно, что девушка вовсе не Сэм.
Джону удается взять себя в руки на пару мгновений:
- Это не Сэм.
Облегчение переполняет и совершенно невозможно сдержать стон облегчения. Медбрат уточняет еще раз и получив в ответ отрицание, накрывает труп простыней. Девушку жаль, как и ее родных, но, боже мой, какое это счастье, понять, что надежда все еще остается!
Это не Сэм, а значит, она еще может быть жива. Нет ничего сильнее надежды, она переполняет, давая возможность сделать вдох, когда мы оказываемся снова на улице. Глубокий, полной грудью.
Это не она. Кто бы знал, что именно эти слова могут вызвать нереальное облегчение и почти сделать счастливым. На короткий миг, прежде чем придет понимание, что её все равно еще не нашли. Что подходящих под описание Сэм на борту могло быть еще несколько человек, что нас еще могут вызвать на опознание и в какой-то момент на том столе действительно окажется та самая, единственная, кого мы видеть там не хотим. Но это все придет потом, а сейчас облегчение и радость кружат голову.
- Мне надо выпить, - констатирует Джон, подходя к машине.
- Похоже, мне тоже.
Джон отзванивает службе безопасности, сообщая, что нашли не Сэм, а значит пусть продолжают поиски. Садясь следом за ним в машину, вдруг слышу совсем рядом знакомый голос. Но этого не может быть…
Повернув голову на голос, вижу мужчину, с кем-то говорящего по телефону и открывающего машину. Солнце попадает на его лицо, не давая рассмотреть как следует, но мне хватает увиденного для того, чтобы его узнать. За этими переживаниями я совсем забыл, что прилетел на родину, пусть и не в родной город, но тем не менее, все родное. Как же давно я не был здесь.
Не окрикиваю его, потому что не уверен, что готов к этой встрече, особенно сейчас. А еще – страшно. И пусть прошло с нашей последней встречи шесть лет, а кажется, что напряжение между нами осталось таким же. Бред, я действительно соскучился по родителям, но разделяют ли они мои чувства тоже?
Упускаю момент и мужчина, так похожий на отца, уезжает. Это мог быть не он, он ведь в Мельбурне практиковал. Впрочем, за эти годы все могло измениться.
- Ты где? – Джон смотрит на меня выжидающе.
- Задумался, - сажусь в машину и достаю телефон, - нужно позвонить Лив, - набираю номер и сразу же слышу ответ, - все в порядке, это была не Сэм.
- Боже, - облегченно выдыхает голос в трубке, - я чуть с ума тут не сошла.
- Ложись лучше отдыхать. Пока Сэм не нашли будем надеяться на лучшее. Как Мейз?
- В порядке, она спит.
- Мы немного задержимся, ты можешь остаться с ней? Если нет, я приеду.
- Нет, езжайте куда хотели, я побуду с малышкой. А куда кстати вы?
- Джон хочет выпить. И спасибо за то, что присмотришь, ты очень выручаешь.
- Да ладно. Вы только не теряйтесь. Джон как?
- В норме, нужно немного отвлечься.
- Понимаю.
Закончив разговор, нажимаю отбой. Недолгая поездка до ближайшего бара и вот мы уже внутри, опрокинув по три стопки у стойки, а затем устроившись за столиком, продолжаем, на этот раз заказав себе еще и закуски.
Первая волна облегчения сходит, оставляя после себя странные ощущения. С одной стороны все сложилось хорошо и в морге была не Сэм, но с другой её все еще не нашли и радоваться пока еще очень рано. Алкоголь расслабляет, ударяя по истерзанному нервным напряжением организму, но эта передышка необходима, чтобы окончательно не сойти с ума.
Закуска, выпивка, и вот мы уже вовсю разговариваем с Джоном, сначала о том, как идут поиски, Джон рассказывает, что их служба безопасности уже договорилась с властями и подключилась к поискам пропавших, арендовав пару легких самолетов, которые могут садиться на воду.
- Они хорошо обученные ребята и зарабатывают похоже в разы лучше меня, - делится Джон, после очередной стопки, - должны найти.
- Найдут, - твердо констатирую, закусывая.
- Почему ты так переживаешь? – интересуется Джон, прищуренно глядя, - вы совсем недавно знакомы.
- И что? – смотрю в упор, - я волнуюсь за неё и мне очень больно осознавать, что с ней могло случится что-то непоправимое. Не знаю, почему так, она стала мне очень близка за это время и я совсем не хочу потерять её. Мне кажется, я тогда просто с ума сойду.
- Все равно не понимаю.
- Не могу объяснить. У меня к ней сильные чувства, глупо их классифицировать по времени знакомства. Я даже не знаю, как их вообще можно объяснить...
Разговоры и снова выпивка, мы общаемся, сближаясь и рассказывая, друг о друге. От него я узнаю больше, чем успел от Сэм, то ли всему виной алкоголь, то ли он просто более открыт, нежели его сестра.
В какой-то момент звонит телефон и новый знакомый Себастьян сообщает, что завтра мы отправимся с одной из групп спасателей на поиски пропавших.
- Спасибо, мы обязательно будем. В морге была не Сэм, так что мы все еще ищем. Мы сейчас в баре, - называю адрес, - если хочешь, подъезжай, поговорим здесь, заодно переведешь дыхание. Необходимо отвлечься.
Услышав ответ, нажимаю отбой и повернувшись к Джону передаю информацию, которую сообщил мне Себастьян. Арчибалд кивает в ответ и разливает еще. Удается заглушить безумие и панику, совсем на чуть-чуть, но удается. Хотя бы несколько часов передышки, чтобы завтра рвануть на поиски и молить вселенную о том, чтобы они закончились благополучно.
И вдруг переполняет ощущение того, что Сэм жива. Вот так просто и совсем внезапно осознаю, что она правда жива. Интуиция или же просто самообман – все равно. Она жива и это истина. Осталось только найти и больше не отпускать. Никогда.
Возможно ли полюбить человека за столь короткое время?
Да.

...

Саманта Арчибалд:

Остров. Затерявшиеся меж двух стихий.

Оказалось, что придумать шалаш и построить его это две разные вещи. Кто бы мне месяц назад сказал, что буду медленно бродить по тропическому лесу собирая огромные листья пальм и внимательно глядеть под ноги, чтобы не наступить на какую-нибудь гадость вроде змеи, рассмеялась бы в лицо. Кажется, до сих пор не могу поверить в реальность происходящего. Хочется ущипнуть себя и проснуться в удобном кресле самолета, услышать от стюардессы, что была воздушная яма, и мне все привиделось из-за перепада давления. Хочу обратно в нормальную жизнь, но вместо этого подбираю очередной огромный лист.
Ладони стерты в кровь неудобной железкой, которой нарезаю лианы, чтобы связать листья для временного жилища. Получившееся строение кажется ненадежным, и надо снова и снова добавлять слои. Болит все и это стало настолько привычным что почти не ощущается. Выполняя механические движения главное не думать, не вспоминать, не чувствовать. Чтобы не сойти с ума от понимания, что мы одни, неизвестно где и непонятно найдут ли нас. Сколько длятся поиски? Ведь в океане полно акул, могут посчитать что нас съели а значит останков нет. Рвано выдохнув, останавливаюсь, чтобы успокоить панику. Останков нет, мы есть. Ведь мы же есть? Уже не уверена. Пропали же остальные спасшиеся, может их и не было? Может это бред воображения? Может и Эмили нет, а я осталась одна? Монотонный шум прибоя сводит с ума, а руки продолжают укреплять шалаш, делая его все более прочным, способным выдержать порыв ветра.
Хруст веток, как обещание встречи. Не знаю кого я хочу увидеть кузину или хищника который разом прекратит все это. Апатия отступает, когда Эмили растягивается на песке, а страх того, что с ней что-то случилось, подстегивает бежать навстречу. Снова не одна. И надо подбодрить, заставить двигаться. Так и будем, я её, она меня, изо дня в день...
Спрятав нехитрый скарб в песке, под листьями шалаша, иду за кузиной в воду. Отплыв от берега укладываюсь на спину и смотрю в высокое небо. Возможно сейчас, мама смотрит на меня, поражаясь невезучести своего чада. Улыбаюсь, чтобы показать ей, что все в порядке. Странное состояние. Усталые мышцы расслабляются, и тело окутывает состояние невесомости. Оказывается, отвыкла от этого ощущения, и только горящие от соленой воды царапины, дают понять, что пока жива.
Хождение голышом по джунглям, полоскание в ледяной воде ручейка. И к этому оказывается можно привыкнуть. Уже нет чувства новизны, чувств вообще нет. Мозг дает команды, мышцы сокращаются, сознание в этом не участвует. Сколько нам тут жить? День? Два? Неделю? Если больше, то лучше сразу найти лиану покрепче или удастся привыкнуть? Наверное можно, просто я не хочу.
Развесив вещи на просушку едва заметно усмехаюсь. Если вернемся, станем заправскими нудистами. Хождение голышом уже не напрягает и загар ровнее ложиться будет. Приобщу Ливку и будем с ней дефилируя, шокировать отдыхающих на Темзе.
Боль подкравшись, наносит сокрушительный удар по пояснице. Хочется, растянувшись спиной на разогретом песке, выть, но вместо этого разгибаюсь и иду за кокосами. Эмили права, надо есть. Силы нужны чтобы выжить и гонять мартышек, а то они будут гонять нас. Борьба с орехом на время отвлекает и развлекает, а мучительно тянущийся день наконец-то подходит к своему финалу. Одевшись и убрав вещи в карман, снова застегиваю его на молнию. Кажется чем-то невозможным потерять ниточку тянущуюся в нормальную жизнь. Костер горит, а мы устраиваемся на песке рядом с ним.
Огромное, ставшее бордовым, солнце стремительно катится к горизонту и окружающий мир вспыхивает карнавалом красок. Яркими мазками ставит финальную точку утомительного дня. Это похоже на обещание, что завтрашний день принесет новую надежду. Завороженно глядя, как природа вокруг становится полотном, на котором безумный художник раскидал все оттенки и полутона красного цвета, на мгновенье забываю обо всем. Дыхание перехватывает от такого шикарного подарка.
- Я выросла на берегу океана, - тихо шепчу, боясь спугнуть это великолепие,- и часто, сидя на набережной, смотрела на закат. Не бывает двух похожих, чудо не может повторяться, он каждый раз новый.
А спектакль идет к своему завершению. Круг солнца, опускаясь за горизонт становится все меньше, вода у берега стремительно чернеет, проглатывая его цвета и только маленькая дорожка света, сопротивляясь из последних сил, продолжает бороться с наступающей мглой, но вскоре и она сдается. Прощальный лучик, мазнув поверхность воды ярким всполохом исчезает и, кажется, что весь мир погрузился во тьму.
- Обещаю не геройствовать, - улыбаюсь Эм, - погоди.
Взяв горящую ветку, сую её в шалаш.
-Тебе не понравился интерьер и ты решила его спалить?- хмыкает глядя на меня,- может подождешь до завтра?
-Нет, я решила посмотреть не заползла ли туда змея, - пожимаю плечами, - но в принципе, могу и подождать. Ложись. Спокойной ночи.
- Сэм, когда выберемся отсюда, я тебе убью, - кузина проделав ту же процедуру и убедившись что все в порядке, наконец забирается внутрь.
- Давай сначала выберемся, - надев кофту и подобрав ноги, утыкаюсь подбородком в колени.
Природа показывает вторую часть самого невероятного зрелища. Постепенно на неба одна за другой загораются звезды. Отражаясь на поверхности воды они блестят переливаясь, подрагивают от легкого ветерка. И каждым мгновением их все больше и вот уже светлячками усыпано все вокруг. Линия горизонта пропадает, стирая границу делящую землю и воздух. Фантасмагория. Мы потерялись между двух стихий.
И именно в этот момент память, решив поиздеваться, подкидывая первую прогулку с Джо. В голове начинает звучать его голос, рассказывающий о небе Австралии, о звездах, о природе. Сильнее обхватив колени, борюсь с желанием завыть от отчаянья. Из-за невозможности прижавшись уткнуться лбом в плечо, хоть на миг почувствовать себя маленькой и защищенной от всех напастей, в надежном кольце сильных рук, поцеловать пропадая в вихре ощущений. Почему именно сейчас кожа вспыхивает, вспоминая прикосновения? Зачем?!
Кажется я все-таки не сдержалась и тихонько завыв, заставила Эмили тревожно заворочавшись, перевернуться на другой бок. Твою мать! Не хватало ещё кузину разбудить и всех койотов вокруг себя собрать, чтобы они усевшись рядом подхватили мою тоскливую песню. Растянувшись на песке смотрю вверх на громадный переливающийся купол. Может в миллионе световых лет, на другой планете, лежит оранжевое нечто и точно так же смотрит на звезды.
Балансируя на грани яви и сна почувствовала, как вокруг что-то ощутимо меняется. Огоньки все сильнее подпрыгивают на поверхности воды. Прибой до этого ласкавший песок, начинает агрессивно захватывать все большую поверхность, накатывая все стремительней. Небо затягивает облаками, а воздух становится плотным. Неужели?!
Неудачно поднявшись чувствую, как хрустнула спина и застыв жду, когда приступ боли даст возможность сделать вдох, а ветер уже рвет макушки пальм.
Накрыв листьями, собранный в кучу сухой хворост, слегка присыпаю песком чтобы не разметало по пляжу. Падают первые, пока редкие, огромные капли дождя. Быстрее, быстрее, быстрее. Едва успеваю насыпать по горке песка на края шалаша, чтобы не сдуло и укрываюсь в нем, как сверху обрушивается поток воды отрезая нас от окружающего мира.
- Что случилось?! - Эм, проснувшись, смотрит диким взглядом.
- Пи**ец,- из-за шума голос почти не слышно. Спина болит так, что кажется, что перед глазами кружится хоровод звезд, - тропический ливень. Минимум на пару часов. Насколько хватит нашего укрытия-не знаю. Одно хорошо.
- И что же?
- Животные в такую погоду к нам точно не сунутся, - хмыкнув, маскирую стон, - и людоеды тоже.
- Оптимистка, -фыркнув, кутается в кофту.
- Она, - согласившись, прикрываю глаза, - раз следить ни зачем не надо, пока нас не смыло, предлагаю поспать.
- Отличная идея, главное не проснуться в луже, - сестра успела оценить потоки воды дьющиеся с небес.
- Ничего, заодно вспомним детство золотое, - неосознанно придвигаюсь к Эм.
- Сэм, я тебя точно убью.
- Обязательно, - улыбнувшись, выдыхаю, - спокойной ночи.
Сон, налетев мгновенно, притупляет боль погружая в спасительную черноту.

...

Эмили Арчибалд:

Остров. День третий.

В этот раз мне не снятся сны. Совсем. Беспокойные сновидения не мешают, вот только от этого не спится лучше. Странное состояние, вроде бы сплю, но и слышу происходящее за не очень прочными стенами временного жилища, которое даже шалашом назвать с натяжкой. Вот только в нашем положении не до выбора и сооруженный Самантой шалаш кажется, если не дворцом, то хорошим пристанищем.
Ветер, какие-то странные звуки, шум океана… Умиротворение и страх на уровне подсознания, готовый дать команду и заставить проснуться окончательно, если вдруг что-то случится. Но что здесь может случиться? Акула не выйдет на берег, а подползшую змею вряд ли я услышу. Да и костер горит. Горит ведь? Хочется открыть глаза и проверить, но не могу, просто-напросто нет сил. Тело ломит от усталости, хочется забыться, но даже это не получается. Ворочаюсь, стараясь улечься получше, но никак не найду себе хорошую позу, боль пульсирует, кажется, все сильнее с каждым ударом сердца и нет возможности вырваться из её крепких объятий. Остается только раствориться, принять ощущения и не сопротивляться, позволить им накрыть с головой. Это не слабость, нет, просто так легче сохранить хоть какие-то силы, не тратя их на безуспешную борьбу с собой и дикой усталостью, у которой есть явное преимущество.
В какой-то момент исчезают и все вопросы, постоянно роящиеся в голове. Я больше не хочу знать сколько нам здесь еще находиться, ищут или уже объявили погибшими, живы ли в мы в самом деле, или это просто качественная иллюзия. А может мы все так же пристегнутые к креслам, умираем от нехватки воздуха и вот то, что происходит сейчас просто последние минуты жизни мозга? Организм, отчаянно борющийся с неизбежным, просто обманывает, заменяя беспросветную реальность видениями. Нет сил даже испугаться, и в какой-то момент кажется, что дышать действительно сложно, а веки разомкнуть невозможно.
Это конец?
Тьма поглощает, принимая в свои объятия, скалится, пытаясь улыбаться, но меня не обманывает, тянет длинные пальцы, касаясь кожи и оставляя на ней черные пятна, которые, расползаясь, грозят разрастись так сильно, что я просто исчезну, став одним безобразным черным пятном. Говорят, что умершие люди становятся звездами? Ложь, они становятся ничем. Пустотой. И я сейчас почти пустота, а самое смешное, что даже бороться не хочу. Плевать, вот именно сейчас плевать на все. Пусть я растаю, исчезну, что угодно, лишь бы оказаться подальше от этого чертова острова. Прошлая жизнь кажется чем-то далеким, словно не два дня назад была, а как минимум лет двести. И такой же старой я себя ощущаю, разваливаясь по кусочкам, лежа на теплом песке, не в силах пошевелиться. Темнота накрывает снова, унося за собой в тишину и спокойствие, на какое-то время словно отрывая меня от этой самой боли, и я уже хочу в этой тьме остаться, лишь бы не чувствовать ничего. Ни физически, ни эмоционально.
Если усталость и боль можно перетерпеть, то выжигающие изнутри ощущения невозможно. А чувствую себя ненужной. Вот так отчетливо приходит понимание этого именно здесь, ведь ни для кого ничего не изменится, если я не вернусь. Бардолф перепишет завещание, доля Аарона увеличится. Все. Брат быть может и будет какое-то время скорбеть, но это ничего не изменит. И жизнь продолжится. Она уже продолжается, но без нас.
Как же страшно на самом деле это осознавать. Два дня назад ты был частью этого мира, казалось, довольно значимой частью, а вот теперь открывается настоящая правда, и становится понятно - ничего подобного. Всего лишь горстка песчинок, которую с ладони сдул ветер.
Стоит об этом подумать и ветер действительно ощущается, да такой силы, что кажется сейчас действительно сдует. Тише, фантазия, уймись.
Но громкий звук шевеление рядом заставляют вдруг вырваться из объятий ставшей уже приятной, тьмы. Распахнув глаза, вглядываюсь во тьму, на миг пугаясь того, что я была права и это конец, тьма поглотила все и в конце тоннеля нет никакого света.
- Что случилось?! – хрипло выдыхаю в темноту, ожидая ответа и он приходит голосом Сэм.
Судорожно выдыхаю, стараясь взять себя в руки и кутаясь в кофту, даже поддерживаю недолгий разговор. Поежившись смотрю на потоки воды льющие с неба и постаравшись немного поправить листья, чтобы поменьше заливало, устраиваюсь прижавшись к Сэм. Так теплее. Должно быть именно так. Странно, но засыпаю моментально, сделав шаг навстречу спасительной тьме, с которой уже успела подружиться.
Снов нет, ощущений тоже. Между жизнью и небытием, потерялись.

Утро.

Холодно. Первая мысль и первое ощущение при пробуждении. Уже светает, но слышно, что дождь все еще льет, а шалаш то и дело содрогается от порывов ветра. Он чуть уменьшился по сравнению с ночью, но все еще в разгуле. Сэм молодец, хорошо закрепила шалаш, раз мы до сих пор не под открытым небом. Поежившись, ерзаю, чтобы поудобнее улечься и чувствую, как сильнее прижимается Сэм, отчего становится немного теплее. Но с каждым порывом ветра вздрагиваю, ожидая, что вот-вот нашу скромную обитель снесет и каждый раз везет. Повернувшись удобнее, пальцами попадаю в песок и не удерживаю стона.
- Что такое? – Сэм вздрогнув отстраняется и слышу её сдавленный стон.
- Песок мокрый, - поднимаюсь, насколько можно, чтобы сесть удобнее и становится понятно, что песок промок, лужи еще нет, но наверняка через какое-то время появится, если дождь не перестанет, - ты как?
- Сдохнуть хочу, - морщится, стараясь сесть, но видно, что эти попытки даются ей тяжело.
- Что со спиной?
- Отлежала, - выдыхает, кое-как усаживаясь и кутаясь в кофту.
- А еще? – не свожу внимательного взгляда.
- В детстве с велосипеда упала, - морщится, - ударилась о камень сильно, травмировала спину и потом лежала еще пару недель. Восстанавливалась, долго еще болело и вот периодически дает о себе знать.
- Наверное, поэтому я и не каталась в детстве на велосипеде, - поворачиваюсь, глядя перед собой.
- У тебя вообще детство то было? – немного раздраженно интересуется кузина, а я не вижу смысла лгать.
- Нет.
Ведь действительно не было. Постоянные уроки то французского, то игры на виолончели, то конные прогулки, манеры… Я даже по лужам не ходила, не было их на территории особняка. Хотя однажды было.
Дождь пошел так внезапно, а я скучала, слушая очередной урок о том, как должна себя вести настоящая леди. И вот тогда, подорвавшись с места, послав все приличия глубоко и надолго, просто побежала сломя голову на улицу, под дождь, чтобы вмиг промокнув, бегать от охраны, петляя и уворачиваясь. Но была поймана и строго отчитана воспитательницей, правда это казалось таким неважным, я ведь почти мечту осуществила. Значит, детство было, но этих моментов было так мало, что уже и не вспомнить?
Не сговариваясь, прижимаемся сильнее друг к другу, потому что так уютнее и теплее. Дождь стеной, проникает через листья и вот мы уже мокрые, то разговариваем, то просто молча глядим перед собой. Небольшое пространство, ставшее для нас укрытием, вне его – бушует стихия. Шум океана и дождя смешивается, настроение, и без того кошмарное, все хуже и хуже. И надежда тает. Нет её уже практически, испарилась, смыта этим самый диким тропическим ливнем.
- Из чего будем строить следующий дом? – дернув уголком губ, устраиваюсь чуть позади Сэм, чтобы обняв её со спины, опустить подбородок на её плечо и прижаться к спине, прикрывая и заодно, греясь. Сейчас не до раздумий и прочей ерунды, главное – выжить. В мокрой одежде, под ливнем, укрытые лишь пальмовыми листьями, через которые уже капает, мы легко можем простудиться и подхватив воспаление легких, просто подохнуть тут. Нужно как-то спасаться.
- Думаешь, нас не найдут? – негромко спрашивает, постаравшись сесть удобнее.
- Я уже слабо верю. Не сегодня, - вздохнув, прикрываю глаза, - мы не сможем подать знак, даже если закончится дождь, черта с два мы разожжем костер.
- И что делать?
- Снимать штаны и бегать, - хмыкаю, понимая, что это здесь и остается.
- Мы уже это делали, надо как-то разнообразить жизнь.
- Хорошо, пойдем собирать дань с мартышек.
- Ух ты, вот это веселее, - но голос у Сэм совсем не веселый, скорее, обреченный и усталый.
- Как спина?
- Нормально. А ты как?
- Да что со мной сделается? – ухмыляюсь, старательно игнорируя пульсирующие болью мышцы, - в порядке. Но если через час дождь не кончится, придется выйти все равно, есть хочется…
Кутаясь в кофты, меняясь объятиями, пытаемся не сойти с ума, полностью отрезанные от внешнего мира. Стеной дождя и тоннами океанской воды. Короткие шажки навстречу, и все сильнее уверенность в том, что ничего не изменится.
Это совсем не конец, а только его начало.

...