Пенелопа Уильямсон "Смертные грехи"

У меня складывается стойкое ощщуение, что каждый персонаж этой истории либо чего-то недоговаривает, либо выдаёт тот вариант который ему выгоден.
Рэми как героини мне совсем не понравилась.
Но всё же могу сходу сказать, что она убила своего мужа. Есть много нюансов, которые позволяют думать, что всё же е смотря на то, что она вполне могла знать кто убийца, но точно не быть причастной к случившемуся.
Спасибо большое за перевод, оформление и редактуру
_________________

Мало верю я этому адвокату Возможно то, что он рассказал о Реми лишь для того, чтобы отвести от себя подозрения. А уж не любовники ли они были с Реми?)) Их знакомство с вдовой Сент-Клер явно более близкое, чем Арман хотел показать.

Константин, Таня, спасибо за главу!
_________________

Константин, Таня, спасибо за продолжение!
Очень сомнительно, что маленький котенок оставит глубокие царапины. А взрослый человек будет ждать, пока он сделает это с обеими руками. Что-то тут не соответствует: или царапины не такие уж и глубокие, или совсем не котенок их оставил. С другой стороны, Рурк тоже вряд ли перепутает след от когтей животного с царапинами от ногтей человека, сопротивляющегося, когда его душат струной.

А что ж это он тогда так быстренько поправился, когда хотел назвать жену друга по имени? Что, в те годы это все еще было непозволительно и слишком фамильярно?

Ой, похоже на интригу. С целью обвинить жену, чтобы безвозмездно оставить себе долю мужа в бизнесе.

Для меня этот рассказ совершенно не соответствует описанию сцены убийства. Там Чарльзу казалось, что пришла Реми и это его ни капельки не испугало.

Он говорит не о себе, но такими словами, что я теперь не могу поверить, что он действительно после работы идет домой к жене и ребенку. А ведь на вопрос детектива он еще и удивился, как будто никогда никуда не ходит, только семья и работа. Совершенно не верю, скорее всего ему очень хотелось переспать к Реми, а та не согласилась. Не думаю, что это Жан убил, по-прежнему считаю, что убийца - женщина. Но вот выпал случай отомстить, он его и не упускает.

О чем это он, в какой кабине "Дженни"? Я забыла или автор еще не рассказывала?

Понемногу привыкаю, что это не любовный роман, все меньше жду хэппи-энда, но и в постоянную ложь той юной Реми тоже не верится.
_________________

Спасибо за продолжение!

Арман темнит и виляет: то упоминает Капоне, то бросает фразочку о вуду, а под конец сводит все к истерике Сент-Клера и его желанию развестись с Реми из-за непонятной угрозы...
Но вот его фраза о любви покойного к азарту и вызовам, мне кажется, ключевая. Со временем ощущения от риска притупляются и ослабевают, поэтому такой азартный человек, как Сент-Клер мог пойти на совсем уж непристойное дело - а после его настигли последствия.
И его высказывания о чернокожих - просто фу.
_________________

Константин, Таня,Большое СПАСИБО за продолжение!!!

___________________________________

Не нравится мне этот адвокат. Чувствуется, что не искренен, что завидовал Чарльзу Сент-Клеру. Но навряд ли он-убийца. Если только какой-то очень сильный мотив.
А вот имя Реми опять всплыло.
И чего же так боялся Чарльз перед смертью?

Константин, Таня, спасибо большое!

Скользкий тип этот адвокат. Весь его рассказ сплошное вранье. Он же постоянно сам себе противоречит. То Чарльз полон желания всколыхнуть город и совершенно ничего не боится, над магией вуду посмеивается, а тут вдруг с лицом перекошенным о страха лихорадочно ищет законы о расторжении брака. А ведь до этого адвокат утверждал, что Чарльз был счастлив в браке потому что Реми всегда бросает ему вызов. Интересная такая оговорка была, когда он чуть не назвал имя Реми. Только я не верю, что у Реми с этим адвокатишкой что-то было. Она бы никогда им не заинтересовалась. Но я допускаю, что он очень бы хотел чтобы что-то было. Я не думаю, чтобы Чарльз чего-то боялся перед смертью. Он отправился в любовное гнездышко, весь горел в предвкушении предстоящего свидания, накачивался наркотиками. Когда он решил, что пришла Реми , окликнул ее без страха, в голосе было лишь любопытство. Судя по всему, Чарльз вообще не верил, что кто-то может посягнуть на его жизнь или попытаться разрушить его карьеру. Он считал себя неуязвимым, поэтому и был таким наглым и откровенно циничным. А Дэй очень болезненно воспринимает все эти россказни о Реми. И откуда у этого Армана такие глубокие красные царапины на руках? Сомневаюсь, что их мог оставить маленький котенок.
Костя, Танюша, спасибо огромное!
___________________________________

Спасибо за продолжение!
_________________

Большое спасибо за продолжение


___________________________________

Дорогие дамы!
К сожалению обстоятельства сейчас складываются не в пользу перевода.
Обязанности на работе и дома отнимают все больше времени, а переводить такую классную книгу "лишь бы как" не хочется.
Сегодня выкладки не будет, но я очень постараюсь вас чем-то порадовать в ближайшее время.
Давайте чуть подождем ради тех, кто потом насладится готовым переводом всего романа.
Благодарю за понимание, и не переключайтесь )
_________________

Константин, наслаждайтесь летом и солнцем, а мы подождем
___________________________________

Костя, Танюша, мы далеко не уходим! Буду пока главы перечитывать...
___________________________________

Костя, Таня, не переживайте. Этот роман стоит ждать! Сколько угодно)
_________________

Константин, Таня, мы подождём.
_________________

 » Глава 12 (окончание)

Дорогие дамы, приветствую всех после вынужденного и незапланированно долгого перерыва.
Итак, мы возвращаемся к выкладке нуар-детектива Пенелопы Уильямсон.
Наслаждайтесь )

***

Перевод: blackraven
Редактирование: codeburger


окончание

– Так кто такой этот Лерой Вашингтон?

Они стояли на крыльце под навесом и смотрели на дождь. Лило как из ведра, струи танцевали и подпрыгивали на брусчатке. С балюстрады над головами напарников стекал водопад. Ручьи бежали вдоль Наполеон-авеню, переполняя водостоки и образуя лужи, которые в иных штатах сошли бы за озера.

Рурк услышал вопрос Фио, какой-то частью даже уловил смысл, но время опять заскакало туда-сюда. Боль в голове, сразу за глазами, пылала белым огнем, а доски крыльца под ногами казались зыбучим песком.

– Дэй?

– Я же говорил. Негр-боксер. Угодил в тюрьму за убийство своего менеджера. Твердит, что не делал этого.

Между напарниками, снова засмотревшимися на дождь, повисла тишина. Воздух наконец-то немного остыл; пахло мокрой древесиной и сорванными листьями.

– Ага, – прервал молчание Фио. – Так может, Сент-Клер нарыл новые улики в защиту этого парнишки Лероя. Хотя кого, на хрен, заботит, что какого-то черномазого засадили за то, чего он не делал?

– Мистер Вашингтон мой близкий друг, – отрезал Рурк. Голос его был спокоен, но не глаза. – Меня заботит.

Фио задержался на нем тяжелым взглядом, а потом пожал плечами.
– Ну, как скажешь.

– Убитый менеджер, – продолжил Рурк, – это младший брат Кейси Магуйара, Бобби Джо.

Короткий звук, изданный Фио, мог означать как удивление, так и раздражение. Рурк прикинул, а не стоит ли прямо сейчас рассказать напарнику про Люсилль. Про милую, беззащитную Люсилль Дюранд-Вашингтон, которую мудила-адвокат «частенько трахал», и у которой не имелось алиби на ту ночь, когда его искромсали.

Но пока непонятно, насколько можно доверять Фио. Весь город счел бы наилучшим решением повесить убийство Чарльза Сент-Клера на его цветную любовницу. И преимущества от возможности выставить ее в качестве подозреваемой наверняка затмили бы тот факт, что любовник оставался ее единственной надеждой вызволить мужа из тюрьмы.

– Не знаю, – сказал Рурк вместо этого. – Две недели назад приканчивают Винни Макгинти, потом, прошлой ночью, наезжают на меня – двое громил на черном «линкольне» швыряют «чикагский ананас». А теперь еще партнер Сент-Клера вдруг подбрасывает нам кость насчет Аль Капоне. Складывается ощущение, что все это как-то связано, только я в толк не возьму, как именно.

Какое-то время Фио размышлял. Дождь все лил и лил, поток воды на улице поднялся еще на пару дюймов.
Наконец коп потер свой кривой нос и покачал головой.
– Я тоже не знаю, Дэй. Это ж Новый Орлеан. Ты знакомишься с парнем, и тут выясняется, что его мамаша водит компанию с твоей, или он корешится с мужиком, который работает на твоего брата, или ваши кузены живут по соседству в Слайделле. Думается мне, ты заточил зуб на Кейси Магуайра и теперь даешь этому зубу рулить своими мыслями. Поосторожней, приятель, тут не до шуток. У этого мистера друзья на самом верху.

– Да уж. Этот мистер прикупил себе немало друзей.

У напарника так сжались челюсти, что Рурку послышался зубовный скрежет.

– Считаю, твои слова не относятся на мой счет, – проворчал Фио, – иначе придется тебе вдарить, а ты и так еле на ногах держишься.

Рурк улыбнулся. Спрыгнул с крыльца и нырнул под дождь.

В машину они залезли уже насквозь мокрыми. Стекла запотели, по крыше молоточками стучали капли.

Фио пытался сохранять сердитый вид, но долго не продержался. Ладонью стер влагу с лобового стекла, крутанул зажигание, вздохнул и выкрутил. Повернулся на сиденье и посмотрел на Рурка.

– Какую бы версию ты ни прорабатывал, как я погляжу, Реми Лелури туда никаким боком не вписывается. Наверно, ты пропустил мимо ушей ту часть выступления мистера Армана, где он прохаживался насчет других мужчин и про развод. Назови меня психом, но, может, та причина, из-за которой старина Чарли Сент-Клер вдруг решил вычеркнуть Золушку из своей жизни, и заставила ее его убить. Не знаю. Просто еще одна версия.

А ведь помимо всей прочей лжи Реми говорила, что хотела лишь вернуться домой. Спаси нас Иисусе, подумал Рурк, с тем же успехом она могла бы пройти по кладбищу Сент-Луи №3 и распахнуть двери во всех склепах – где до сих пор живут старые грехи, не признанные и не забытые.

– Как мне видится, – продолжил Фио, не получив ответа от Рурка, – у нашей звездочки есть какой-то грязный секрет, который она ото всех скрывала, а ее мужик как-то этот секрет разнюхал, вот она его и пришила. Это ж самый частый мотив убийства, прямо из учебника, сразу после «застала мужа в постели с другой». Страх разоблачения.

Фио завел мотор и выжал сцепление.
– Это охмурительное представление, что она вчера утром устроила в участке, – настоящая жуть. Прям в натуре показала то, что обычно ищешь на дне бутылки виски… загадку, огонь, грех. Она скрутила каждого копа в той комнате, выжала досуха, а как закончила соблазнять, ни один не сохранил душу в целости. Да они б для нее что угодно сделали. Умерли бы ради нее, убили бы ради нее.
От его громкого тяжелого дыхания лобовое стекло опять запотело; струйки пота стекали по покрасневшим щекам и впитывались в воротник.

Рурк растянул губы в улыбке, несмотря на холодный страх внутри.
– А ты ей совсем не поддался? – спросил он.

Фио отпустил сцепление, и машина рванула вперед, в стену воды.
– Хрена с два. Нужно сдохнуть, чтобы ей не поддаться. Ох, и пугает она меня. Вы оба меня чертовски пугаете.

* * * * * * * *
– Ты меня пугаешь, – сказала Маэва Рурк сыну.
Она посмотрела вверх и вниз по Конти-стрит, на двух патрульных в форме, которых поставили на концах квартала, потом оглянулась на третьего патрульного, караулившего на подъездной дорожке ее креольского коттеджа. Еще один коп маячил у нее за спиной. Ему было поручено сопровождать ее на вечернюю мессу, и он старался не выглядеть довольным. Маэва Рурк когда-то приобрела известность как одна из самых красивых и отъявленных грешниц Нового Орлеана. Женщина, дерзнувшая поставить любовь выше всего. И красота ее до сих пор не угасла.

– Это лишь временная предосторожность, мама, – в который раз повторил Дейман Рурк. – Пока мы не разберемся в подоплеке того, что произошло у дома Брайди прошлой ночью.

После нападения он позвонил из госпиталя тестю так скоро, как только смог, не сомневаясь, что Уэлдон Керриган сумеет за несколько минут организовать охрану дома на Конти-стрит. Потом дозвонился до Маэвы и велел всем домашним на улицу не соваться, оставаться в задних комнатах вплоть до его возвращения. Рурк понимал, что это не слишком разумно, но не хотел, чтобы кто-то из родных выходил на улицу, на открытое место, пока его нет рядом. Хотя, судя по всему, именно его присутствие и навлекало на них опасность.

Сейчас мать смотрела на него потемневшими глазами, слегка нахмурясь; будто пыталась понять сына, но не могла. Что ж, это только справедливо, ведь сам он чуть не всю свою жизнь безуспешно пытался понять ее и тот выбор, который она сделала.

– Ну, если ты настаиваешь, – наконец уступила Маэва. – Хотя у меня такое чувство, будто я шествую во главе парада.

Прежде чем она спустила на лицо черную вуалетку со шляпы, Рурк заметил, как губы матери скривились в мимолетной улыбке.

Он смотрел, как она удаляется от него по мощеной дорожке, сопровождаемая полицейским. Женщина, носящая глубокий траур по любовнику, которого потеряла одиннадцать лет назад. Ноги ее не было в церкви, пока Рейнар Лелури был жив, но со дня его смерти она ходила к мессе чуть не каждый день. Рурк часто гадал, чего же она вымаливает – вряд ли прощение. За все время, что они с Кэти прожили в ее доме, он не слышал от Маэвы ни единого слова сожаления о том, что она сделала с ним, с его отцом и братом. Или о том, что сталось с миссис Лелури и двумя ее девочками.

В уши ворвался пронзительный вопль, улица в его глазах ослепительно полыхнула белым огнем, завыли сирены, а Брайди кричала и кричала… и тут он понял, что слышит смех Кэти.

Рурк обернулся, заставляя себя дышать, заставляя себя перестать дрожать, и стал смотреть, как резвится его малышка.

Фио быстро домчал его домой, так что домашние смогли хоть на пару часов выйти на улицу, где Кэти принялась играть вместе с соседскими мальчишками в хоккей на роликах. Пальмовые листы заменяли им клюшки, а комок из газеты – шайбу. В свои шесть с половиной лет Кэти была младше остальных ребятишек, но они безо всяких возражений приняли ее в команду.

Кэти включилась в игру с таким неистовством, что у Рурка засосало под ложечкой. У него на глазах его маленькая девочка и светловолосый мальчишка – раза в два крупнее нее – одновременно заметили шайбу и покатили к ней. Мальчишка опережал, но Кэти вцепилась в него, толкнула и заехала в зубы задранным локтем. Бедняга завизжал и свалился с роликов на копчик. Отвоевав шайбу, Кэти помчалась прямо к цели – к опрокинутому мусорному баку, служившему воротами.

Она замахнулась клюшкой, чтобы нанести удар, но тут один из ее роликов угодил в трещину на тротуаре. Ролик слетел с ноги, и Кэти шлепнулась на четвереньки.

Рурк сделал к дочери шаг, но тут же остановился, увидев, как она рывком поднялась. Малышка, смеясь, поехала к нему на оставшемся ролике, отталкиваясь пострадавшей ногой. Она пристроилась на ступеньки перед дверью, где уже сидела Августа, шелуша бобы в передник на разведенных коленях.

Взяв потерянный ролик и специальный ключ с резинки у Кэти на запястье, Рурк присел перед ней на корточки, хотя от этого движения ребра загорелись огнем. Он прижал ролик к подошве ее «конверса». Какая же маленькая у нее до сих пор ножка, подумал Рурк. Когда дочка была совсем крохотной, один лишь вид ее малюсеньких пинеток заставлял его холодеть от ужаса. Он никогда никого не любил так, как Кэти, – безоглядно и безусловно. Но она была настолько слабенькой и беспомощной, столь всецело зависела от него, что он боялся, постоянно боялся, что подведет ее. А может, усмехнулся Рурк, настоящий страх в том, что она понемногу перерастет эту зависимость и бросит его.

Руки его заметно дрожали, пока он пытался захватить ключом болт. Наконец приспособился и, поворачивая ключ, затянул хомутики на резиновой подошве. Кэти тем временем изучала царапину на своей коленке сквозь дырку в черном фильдекосовом чулке. Рурк посмотрел вверх как раз вовремя, чтобы перехватить нацеленный на него взгляд Августы, такой убойной силы, что молоко свернется.
– Не знаю, что вы себе думаете, – проворчала она, – только растет наша егоза в настоящую хулиганку.

– Папочка, ну ты видел, ты видел? – встряла Кэти, словно не замечая, что его загнали в угол, а может, наоборот. – Я вмазала этому Эрни Паркеру локтем прямо в моську, а он и развизжался, как резаный поросенок. Ну, и тютя этот Эрни Паркер.

Августа издала звук, зародившийся в глубине ее груди и выстреливший из носа.
– Угуммм, как она заговорила-то. Поди из радио таких слов наслушалась. Вы бы ей не дозволяли радио-то слушать. Не угадаешь, какой хулиганской ругани девчушка оттуда понахватается.

Рурк скорчил рожу Кэти:
– Ешкин кот, да у меня проблемы!

Малышка прыснула от смеха, но тут же обхватила Августу за талию и крепко к ней прижалась. Женщина снова издала многозначительный звук, но уже помягче, и обменялась с Рурком улыбками.

Он встал, потянув Кэти за собой. Она вцепилась в него обеими руками и отклонилась назад, запрокинув голову, чтобы посмотреть вверх, где сквозь разрыв в тучах блеснуло солнце, струя туманное мягкое сияние на верхушки деревьев и крыш. До заката дождь еще повторится, а сейчас тени от облаков, скользящие по лицу Кэти, придавали ей призрачный вид.
– Папочка, а скоро стемнеет?

– Не очень. Ты еще успеешь немного поиграть в свой хоккей на выживание. Только постарайся полегче обходиться с беднягой Эрни, ладно?

Держась за отца, она принялась раскатывать ролики взад-вперед по камням дорожки, высекая искры железными колесиками.
– А эти полицейские тут, чтобы Утырок сюда не пришел?

– Нет никакого Утырка, Кэти. Ты же знаешь.

Рурку хотелось рассказать ей, что настоящая угроза ее жизни исходит от него самого, рассказать, как много она для него значит и как ужасно он боится ее не сберечь, но слова застряли в горле. Малышка цеплялась за его руки, смотря на него снизу вверх, и слова не выговаривались. Но он чувствовал их, все эти невысказанные слова, чувствовал, как они проскальзывают у него между пальцами, словно песчинки.

– Утырок не приходит, пока ты тут, – стояла на своем Кэти, – так ты останешься сегодня с нами, ну, на всякий случай?

Он успокоительно сжал ее за плечи.
– Мне обязательно нужно заскочить в дежурку, а потом, ближе к вечеру, еще кое-кого повидать, но я вернусь домой до того, как ты ляжешь спать, и, если не будет слишком поздно, угощу тебя мороженым. Можешь пока загадать, какой вкус тебе хочется.

Дочка надула губы, но он почувствовал, как расслабились ее плечи под его ладонями.
– Кого это тебе обязательно нужно повидать, а?

Рурк начал было говорить, что собирается заглянуть к Упырю, но вовремя спохватился.
– Одного мужчину. Мы с ним вместе работаем. Он что-то вроде доктора. Я вернусь до того, как ты уснешь. Обещаю.

Кэти посмотрела на него с любовью и упреком в глазах – красивых темных, серо-зеленых глазах с золотыми искорками. Как у ее матери.
– Ты не всегда держишь обещания.


Продолжение следует...
_________________