Научи меня (СЛР)

Люда,спасибо за новую главу! Замечательные отношение у брата и сестры!Я уже говорила что мне нравиться Ваня,ну ничего не могу с собой поделать повторюсь ещё раз!

Это Вика мама Кирилла?

Людочка, солнышко, поздравляю с началом нового романа!!!!!
Я опять с тобой))) Так, что в ПЧ по-любому придется принять!!))
Как я уже писала в Танцовщице - я обожаю Мишу и оч рада что и о нем с Катей есть история. Так что начинаю читать...

Туся, спасибо. Вдвойне приятно, что и эта история по душе.

Мы об этом никогда не узнаем, это в прошлом. А про невесту еще будет, только впереди

Ооочень. Я когда сестру свою случайно застукала с молодым человеком...крику было. Моего, конечно.

Мир тесен, ну

люся, я рада, что хоть кому-то нравится. Спасибо

Не, девушка обычная

Марина, огромное спасибо

Я только с радостью

Начнем. Но до иши еще главы 4 будет. Или меньше, не знаю еще. Пока предыстория Кати
___________________________________

Людочка, прости, что я забыла про эту темку!
Вот, я приехала, захожу сюда (благо, вспомнила! ), а тут... дырка от бублика!
Люд, а когда сюда ждать продолжение? Очень хочется, чесслово!

А это вам с музом

Спасибо, что не забываешь!
Но увидев, что история не вызывает интереса, я решила пока писать ее "в стол", так сказать.
Продолжение есть, но я не думала его выкладывать, потому что, как я сказала ранее, интереса к истории нет.
Как-то так
___________________________________

Люда! Как не вызывает интереса?
Еще как вызывает!
Людочка! Пиши, я думаю многие с удовольствием почитают.
Пишешь ты потрясающе!

Я полностью согласна с Аpple!
Так что, Люд, ты не думай, а выкладывай!
А то, что я подзабыла заглянуть, так просто замоталась... К тому же у меня последних 10 дней инета вобще не было - я уезжала

Люда, как так в стол???? А мы???? Мы же ждем!!!! Просто молча, не надоедая
_________________

Люда!!! Привет!!!
Во-первых, не надо писать "в стол"!!!
Я, если честно не понимаю такой политики, ведь читатели они есть и им хочется читать!
Во-вторых, многие сейчас в отпусках, форум малость "похудел"...
В-третьих, у меня наконец появилось свободное время и я стала читать то, что давно уже запланировала... и в моем списке значится этот роман!
Трудно охарактеризовать его еще на этой начальной стадии... Если "Судьба" - это боль, забота, нежность... "Танцовщица" - это страсть, противостояние героев... то "Научи меня", как мне кажется - история о помощи... и отчего-то мне кажется, что именно Катя научит Мишу любить, а он научит ее принимать помощь и заботу...
Так что в скором ближайшем времени я начну читать этот роман и как всегда хотелось бы "проглотить залпом" как можно больше глав!

Людочка не забрасывай эту темку и этих героев, не пиши "в стол", у тебя много читателей, которым нравится то, как ты пишешь и какие истории рассказываешь!

 » Глава 4

Глава 4.
Я наконец-то окончила университет, успешно защитилась, и была приятно удивлена, когда декан нашего факультета предложил мне попробовать поступить в аспирантуру. Нет, не одна я удостоилась такой чести, предложение поступило и десятку других людей, и это с учетом того, что мест, насколько я знала, хватило бы человек на трех-четырех. Мне же просто объявили о перспективе и предложили, ненастойчиво, но твердо, попробовать.
- Поздравляю вас, Катерина, - с вежливой улыбкой ко мне подошел декан и пожал мне, буквально светящейся от счастья, руку. – Пять лет прошло. Я помню, как я у вас вступительные принимал.
- Золотые времена, - поддакнула я.
- Да, - мужчина аккуратно взял меня за локоток и неспешно повел в сторону окна. – Жаль, если честно, расставаться с такими блестящими студентами. Я же у вас вел на четвертом курсе, да? – я утвердительно кивнула, не совсем понимая, к чему идет весь разговор. – Вы, помнится, на «отлично» у меня учились, да и не только у меня. Скажите, Катенька, а чем вы собираетесь заниматься после университета?
Я с недоумением взглянула в хитрые и в то же время непроницаемые глаза ректора. Если честно, то я испугалась. Почему-то пришла такая мысль, что он хочет оставить меня без распределения, возможно, мое место отдано кому-то другому или еще что-то случилось. Меня такой поворот дела отнюдь не радовал, потому что на наше распределение я возлагала огромные надежды. А кому нужен молодой специалист без опыта работы? Правильно, никому. Но я попыталась не показывать декану своей растерянности, и вместо этого добавила в голос побольше уверенности в себе и собственных силах.
- Работать, я полагаю, - беззаботно пожала я плечами. – Как и все остальные. Распределение же никто не отменял. Устроюсь в какую-нибудь аптеку. Потом, если конечно, меня не уволят, - попыталась пошутить я, - попробую на повышение. Провизором, возможно, когда-нибудь.
Под конец я уже мямлила и запиналась, но декан внимательно меня выслушал и кивнул.
- Мне кажется, что у вас все выйдет, Катенька. Глядишь, и сами когда-нибудь свое дело откроете. А вы не думали о…так сказать, плотном и более глубоком изучении науки? Не думали о чем-то кроме работы в аптеке? О чем-то серьезном и важном?
- Что вы имеете в виду? – с подозрением уточнила я.
- Как вы смотрите на то, чтобы подать свои документы в аспирантуру? У вас на самом деле блестящее будущее, Катя, и я считаю, что вам ни в коем случае нельзя отказываться от такой возможности. Подумайте. Возможно, когда-нибудь вы сможете преподавать в университете, а я бы с радостью стал вашим научным руководителем. Подумайте, Екатерина, - декан слегка сжал мою ладонь, кивнул и отошел к накрытому столу, оставив меня потрясенно моргать и пялиться ему вслед.
Трудно словами описать мое удивление. Чего скрывать, мне было приятно такое предложение. Мне льстило такое предложение, да и кому бы оно не понравилось? И весь оставшийся день я пребывала в состоянии эйфории. Такое чувство возникало, как будто я всесильная. Легкость, уверенность в своих силах. Но эта эйфория заметно поубавилась, когда я узнала, что это «блестящее предложение» поступило не мне одной.
Тем же вечером, готовясь ко сну, я решилась поговорить с Митей. Он, в отличие от меня, окончил университет два года назад, поэтому как никто мог понять всю подноготную такого предложения. Я вкратце рассказала ему о предложении декана, не забыв упомянуть о количестве мест и желающих поступить.
- Мить, что мне делать? – я задумчиво закусила губу и выжидательно уставилась на вертящегося на стуле парня. – Мить, ау!
- Я тебя слышу, - вяло отозвался Митька. – Только не понимаю, чего ты от меня хочешь.
- Нуу…совета, для начала, а там посмотрим.
- Совета… - протянул он и скрестил ноги в лодыжках. – Что ж, ладно. Кать, конкурс будет намного больше. Это только с вашего универа и только пока десять человек народу. А еще приедут с других городов и немало. И не самых обычных, - со значением добавил Митя. – И если честно, то я слабо верю, что ты пробьешься. Есть, конечно, платные места, правда, не знаю, как у вас, но у нас были, но ты просто не потянешь. И, Кать…оно тебе надо?
Вопрос на миллион. А правда, оно мне надо? Ведь если так разобраться, то я никогда не являлась фанатичным студентом, который мечтает всю жизнь посвятить изучению своей специальности. Я и на фарм. поступила-то только потому, что мне оказалось так удобно, не более. И до предложения декана вообще не задумывалась о такой перспективе. И…и мне хотелось уже взрослой жизни. Хотелось работать, получать зарплату, тратить ее, рассчитывать доходы и расходы. Мне хотелось полной самостоятельности, а не продолжения учебы.
- Не знаю, - я уселась в кресло напротив парня и обхватила руками колени. – Черт, Мить, все так сложно. В принципе, декан был прав. Что если у меня все получится? Ведь совмещают люди работу и учебу. Тем более, в аспирантуре не обязательно каждый день с утра до вечера просиживать в универе. Можно попробовать…
Митя, до этого спокойный и расслабленный, напрягся и стал похож на натянутую струну. Казалось, что даже очки, низко сидящие на переносице, начали угрожающе поблескивать. Я сразу же подобралась, мысленно готовясь дать отпор, и неважно, что он скажет.
- И как ты себе это представляешь? И вообще, оно тебе надо? Еще пару лет потратить на учебу, чтобы потом остаться преподавать за копейки? – он сильно разозлился, но ума не приложу, почему. – Ты этого хочешь? Всю жизнь провести в тесной комнатушке? На какой-нибудь зачуханной кафедре? Пока ты закончишь, пока приобретешь вес. Вся жизнь пройдет, как ты не понимаешь! – Митя неожиданно рубанул рукой воздух, заставив меня вздрогнуть. – Ты не хочешь подумать о собственной карьере? О личной жизни, в конце концов?
- Милый, - осторожным голосом, как будто разговаривала с буйно помешанным, попробовала успокоить его, - а что ты так завелся? И объясни мне взаимосвязь между личной жизнью и учебой в аспирантуре. Тем более, пока я никуда не поступила. И почему ты вообще так негативно настроен?
- Просто я знаю, что если ты примешь предложение своего декана и останешься учиться дальше, ни к чему хорошему это не приведет. Это не для тебя. И не для меня. Но ты, как всегда, не станешь меня слушать, - язвительно усмехнулся Митя, которого я совершенно не узнавала. – Ты сказала уже матери?
- Нет еще, я только сегодня узнала.
- А брату? – жестко спросил он и впился в меня взглядом.
Я нервно повела плечом и огрызнулась:
- Сказала же, нет! Ты первый узнал.
Митя удовлетворенно кивнул и успокоился, снова становясь похожим на уравновешенного и сдержанного себя.
- И не говори, - когда я отвернулась, чтобы на него не смотреть, Митя устало вздохнул и присел на корточки рядом с креслом, осторожно беря мою холодную руку в свою теплую. – Кать, я же не враг тебе, - я не обернулась и изо всех сил делала вид, что мне все равно. – Я же добра тебе желаю. А это все…это все не для тебя. А твои родственники, - я вскинулась и уже была готова окрыситься на любое упоминание моей семьи, и он, увидев мою реакцию, успокаивающе погладил меня по колену, - они просто не послушают тебя. Твоя мама все сделает, лишь бы ты пошла учиться дальше, и ты лучше меня это понимаешь. А твой брат ее поддержит. И им будет неважно, нравится ли тебе учеба или нет. А нам с тобой надо думать о себе, понимаешь? О нашем с тобой будущем. Строить карьеру, обживаться, а не потакать амбициям родственников.
Я молчала, не перебивая и не опровергая его слова. По сути, зерно правды в его словах было. Да, мама бы из кожи выпрыгнула, на что угодно бы пошла. Но я, в отличие от Мити, понимала, что она хотела для меня лучшей, интеллигентной жизни, а не так как она, всю жизнь отработать на заводе, потеряв всю жизнь, здоровье и красоту.
- Я не так уж о многом прошу тебя, - через пару минут напряженного молчания, продолжил Митя. – Просто подумать о нашей будущей совместной жизни. Если ты думаешь, что я прошу тебя отказаться от чего-то…что ж, продолжай думать так дальше. Но пойми, я действительно знаю, что тебе нужно совсем не это. И к тому же…подумай, от чего отказываюсь я, решаясь связать с тобой свою жизнь. А я ведь ни разу не поставил тебе свое решение в упрек.
Вообще-то поставил. Мне так и хотелось выкрикнуть эту фразу ему в лицо. И только что ты поставил мне в упрек свое решение. Наверное, в тот момент мне следовало сделать что-то такое едкое, оттолкнуть его от себя – человека, с которым я прожила не один и не два года, в конце концов, уйти из его квартиры и жизни. В тот самый момент я должна была догадаться, что если такое произошло один раз, то произойдет и другой. Но я промолчала, чувствуя, как болезненно становиться внутри, как в груди, рядом с сердцем начинает нарастать тупая боль беспомощности и невозможности ничего изменить.
Митя пристально вглядывался в мое лицо и, очевидно, удовлетворенный моей реакцией, поднялся и легонько поцеловал в губы. Я не отстранилась, но и не ответила, застыв ледяным памятником самой себе, и теплая рука мужчины рядом совсем не грела. Его такая реакция не смутила, и Митя отошел, снова садясь за компьютер.
- Мы решили нашу проблему? – со значением приподнял он бровь в ожидании ответа. – Ка-а-а-ть.
- Да, Мить, - неживым голосом отозвалась я и медленно, словно сомнамбула, поднялась с кресло. – Мы решили.
Я была бесплодной. Я не могла иметь детей. Вот так вот просто. Полностью здоровая женщина, которая в жизни болела только два раза – ветрянкой и краснухой в детстве, – не могла иметь детей. Не то чтобы я в своем нежном возрасте задумывалась о детях, нет. И залетов никаких не было. Вы, наверное, спросите, как же я узнала о таком диагнозе? Ведь многие женщины доживают и до тридцати лет, и до тридцати пяти, понятия не имея, что не могут иметь детей. А я вот, такая молодая и здоровая, уже об этом знаю. И за столько лет должна была свыкнуться с подобной мыслью.
Все произошло совершенно случайно, и я даже не знаю, благодарить мне Бога за то, что я узнала о своем бесплодии так рано, или же наоборот. Моя интимная жизнь началась сразу после поступления в университет, с тем самым парнем, старше меня на курс. Не то чтобы все прошло так плохо, но цикл немного сбился, да и месячные стали более болезненными. Один раз, сидя в кафе, мы с моими однокурсницами непонятно как разговорились, сейчас уже и не вспомнишь, с чего вообще начался разговор, и я вскользь пожаловалась на свое состояние. Ничего серьезного, конечно, такое могло случиться со многими девушками, но все равно напрягает.
- Ну так сходи к гинекологу, - посоветовала Маша Егорова, ложкой размазывая подтаявшее мороженое по вазочке. – Проконсультируешься.
Я замялась и скривилась.
- Да знаешь, как-то…не хочется.
- Брось, Кать, что тут такого? – девушка приподняла брови. – Это обычный врач, такой же как и терапевт, хирург и стоматолог. Не самый приятный, но жить можно, - увидев, что ее слова совсем не убедили, Маша принялась за меня всерьез. – Ну хочешь я со своей мамой поговорю?
- А причем тут твоя мама?
- А она гинеколог у меня, - со слабой улыбкой призналась Машка. – Хороший, к ней запись всегда за месяц стоит. Давай я с ней поговорю, к ней и сходишь. Да не бойся, все нормально будет. Она сделает все как надо.
Я сначала засомневалась, замялась, но потом согласилась, выбив из Маши признание, что ее маме это будет удобно и затруднений никаких не возникнет. И через две недели после того разговора я поехала в клинику, в которой работала Татьяна Георгиевна. Мама моей сокурсницы оказалась человеком крайне вежливым, интеллигентным и интересным. Встретила меня тепло, без всякой надменности, поэтому через пять минут приема я расслабилась и свободно отвечала на все вопросы врача.
Не знаю, чем руководствовалась Татьяна Георгиевна, но она неожиданно для меня назначила целый список анализов и обследований, которого в первую минуту я испугалась.
- Что, все так плохо? – у меня вырвался нервный смешок, и я, не удержавшись, потерла шею.
- Нет, что вы, Катя, просто пройдете все обследования и вернетесь ко мне. Ничего страшного в этом нет.
Через месяц я снова вернулась в уже знакомую клинику и зашла в знакомый кабинет, неся с собой целую папку, набитую всякими бумажками и заключениями. Татьяна Георгиевна налила мне чаю, а сама, нацепив изящные очки на нос, начала изучать все бумажки. В тот момент я, конечно, нервничала, с ужасом представляя себе различные страшные заболевания, которые могут у меня найти. Грешным делом подумала, что мой парень был чем-то болен – со страху всякого можно напридумывать. Но я никогда, даже в самом страшном кошмаре, не могла представить, что через несколько месяцев после того посещения мне поставят такой страшный диагноз.
Абсолютное бесплодие. В восемнадцать лет. Инфантилизм матки и некоторые аномалии в развитии половых органов. Говорила мне об этом та же самая Татьяна Георгиевна, осторожно присевшая рядом со мной на белоснежный диван. Говорила о чем-то, о каком-то лечении, но тут же опускала глаза, потому что в ее же диагнозе не было ошибки. Абсолютное. Полное. Неизлечимое. В конце концов, она начала рассказывать мне о какой-то своей пациентке, у которой был схожий диагноз с моим, и она смогла как-то забеременеть. Я не слушала и не хотела ничего слышать. В тот момент я, наверное, не до конца осознавала эти два сказанных слова. Абсолютное. Бесплодие. Как же страшно, пусто и больно.
Я попрощалась с Татьяной Георгиевной и попятилась к двери, не видя и не желая замечать ничего вокруг. Позже, через пару лет после этого, лежа в постели и глядя в потолок, я иногда задумывалась, что было бы, узнай я о своем диагнозе позже? Наверное, лет в двадцать пять меня бы это раздавило, по-другому я и сказать не могла. Я никогда фанатично не любила детей. То есть…я нормально с ними ладила, не боялась, но относилась к ним отстраненно и не потому, что не любила, просто они проходили мимо меня. Я жила с мыслью, что когда-нибудь я стану мамой, у меня будет замечательная семья, муж, сын и дочка. Но эта семья маячила где-то вдалеке. Я просто жила.
И в восемнадцать лет я не до конца осознавала весь роковой смысл двух слов. Я чувствовала, как будто у меня что-то вытащили из сердца, вырвали, грубо, болезненно, с корнем. Какая-то пустота, которая уже никогда не заполнится. У меня забрали мою будущую мечту, мою будущую семью, моего будущего ребенка. Придя домой, я разрыдалась, судорожно всхлипывая и срываясь почти на крик, пытаясь приглушить дикие вопли подушкой, которая промокла насквозь. Мне хотелось кричать, бить, разбиваться. Ярость, неверие, боль…Но только позже, через пару лет ко мне пришло настоящее понимание. В восемнадцать я плакала по несбывшейся мечте, в двадцать пять я уже не плакала, отчетливо осознавая, чего лишилась. Немного цинично, но за прошедшие годы я смирилась и научилась жить со своим диагнозом, обращая на него внимания не больше, чем на маленький, едва заметный прыщик.
Только вот когда я видела других молодых женщин, счастливых, беременных, немного усталых, но все равно светящихся, я не могла просто так отмахнуться от отчаянно клокотавшей в груди боли и непонимания. Я неосознанно, будто чувствуя свою несостоятельность, свою беспомощность, брак, как бы грубо это не звучало, низко опускала голову и, глядя себе под ноги, пыталась оказаться как можно дальше. Мне казалось, что на меня все смотрят, видят мое «уродство». Я уже не плакала, нет, но боль все равно не уходила, и я лишь просила, чтобы у меня хватило сил сдержать ее, вынести все.
Я училась жить нормальной жизнью, как будто слово «бесплодие» никогда не касалось моих ушей. И я справлялась, да и некогда было мне горевать. Я не собиралась ставить крест на своей жизни, я хотела прожить отведенный мне отрезок времени ярко и полноценно. Я ходила на свидания, знакомилась с молодыми людьми, гуляла с друзьями.
Когда мы познакомились с Митей, то, понятное дело, я ему ничего не стала говорить. Но с самого начала у нас с ним все так закрутилось и завертелось, что через, максимум, полгода отношений, мы оба осознали, насколько все серьезно и по-взрослому как-то. От этого было уже никуда не деться. Но и тогда я не спешила ему ни о чем рассказывать. Не было подходящего момента, всегда что-то не устраивало, или наоборот, складывалось слишком хорошо, чтобы нарушать все таким признанием. И Митя мне действительно нравился.
Я никогда не гналась за самыми привлекательными и популярными парнями, но и к откровенным неудачникам меня тоже не тянуло. А Митя для меня стал именно тем мужчиной, с которым хочется прожить всю жизнь. Надежный, умный, ответственный. С ним я не боялась измен, как, например, одна моя знакомая, которая, встречаясь с потрясающе красивым и стильным парнем, стала вся дерганая и подозрительная. Мы с моим парнем доверяли друг другу и всем…почти всем делились между собой.
Но так не могло длиться долго. Рано или поздно Митя все бы узнал, и было бы только хуже, если бы ему рассказал кто-то посторонний, а не я сама. Еще через год я наконец-то нашла в себе силы начать неприятный и болезненный разговор, который мог разрушить мою жизнь.
- Мить, ты спишь? – шепнула я в темноте комнаты, нежно перебирая мягкие волосы у него на груди. Не знаю как, но я почувствовала его улыбку и настойчивее повторила: - Ми-и-ть.
- Кать, третий час ночи, - слабо простонал парень, и я почувствовала, как его рука спустилась с моей талии чуть ниже. – Мне завтра на пары рано.
- Мить, я поговорить хочу.
- Милая, давай потом. Утром. Или завтра, вернее, сегодня вечером, - он зевнул и слегка поладил мои ягодицы, чуть приподнимая шелковую рубашку. – Хотя…нет, мне правда завтра рано вставать.
- Я прошу тебя, давай сейчас. Потом я уже не решусь.
Не знаю, то ли серьезность моего тона, то ли скованность моего тела убедили его, но Митя, вздохнув и пробормотав что-то нечленораздельное, убрал руку с моего бедра и заерзал, полусидя устраиваясь на подушки. Я видела, как в лунном свете блестят его глаза, но не видела самого взгляда, и мне становилось хоть немного, но легче. Я села, осторожно прикрывшись одеялом, и глубоко вдохнула, нервно облизнув губу.
- Я не говорила тебе раньше, потому что…потому что смысла не было. Наверно, мне надо было с самого начала все тебе рассказать, но…блин… - я озадаченно потела лоб, мысленно благодаря Митю за то, что он не пытался меня перебить. – Мить, у меня не может быть детей, - упавшим голосом сказала я ту самую фразу, которая не давала мне покоя весь последний год. – То есть…не то чтобы я к чему-то…просто…Я хочу быть с тобой, Мить. Очень хочу, но врать я не могу. Ты мне нравишься, и я бы хотела быть с тобой, но… - почувствовав, как подступают обжигающие слезы, я зажмурилась и закончила хриплым и надтреснутым голосом: - Ты просто должен знать. Если…если бы у нас когда-нибудь что-то получилось, я никогда не смогла бы…родить.
Он не произнес ни слова. Я не знала, о чем он думает, что решает. Я даже не видела выражение его лица, но повисшее молчание угнетало меня, все глубже погружая в глубины отчаяния и беспомощности. И такая усталость навалилось, что больше всего на свете захотелось закрыть глаза и уснуть. Не видеть ничего, не слышать и не чувствовать. Укутаться в теплые объятия сна, где никакие неприятности и боль никогда меня не достанут.
- Давай спать, - обессилено выдохнула через несколько минут. – Ты прав, завтра вставать рано…всем. Спокойной ночи.
- Спокойной, – глухо отозвался парень, но я чувствовала, что он так и остался полусидеть на подушках. Но у меня не нашлось сил следить за его поведением. Откинувшись на подушки, я без подготовки нырнула в сон, как в глубокие успокаивающие волны океана.
Утром я проснулась в одиночестве, забившаяся на самый край кровати и по самую макушку завернутая в одеяло, как будто спрятавшись в кокон. Часы показывали начало одиннадцатого, а у моего парня…хотя, наверное, уже бывшего парня, пары начинались в девять. Прикрыв на секунду глаза, я приказала себе не раскисать. В конце концов, жизнь не заканчивается. И у меня много дел.
Механически я повторила все обычные утренние процедуры. Душ, макияж, кофе без сахара. Механически съездила в университет, отсидела все пары. Позвонила маме, поинтересовалась о ее самочувствии, ловко увильнула от ее проницательных вопросов и поехала в квартиру бывшего парня, чтобы забрать вещи. Я не винила и не осуждала его…умом я все понимала. Но мне хотелось успеть забрать вещи до прихода Мити, чтобы не встречаться и не рвать себе сердце еще сильнее.
К моему удивлению Митя оказался дома. . Он сидел за компьютером и занимался какими-то своими важными вещами, так что из коридора я видела лишь синий экран. Неужели заново перепрограммирует? Вроде месяц назад только этим занимался. Мысленно я все списала на его причуды зануды-программиста и вежливо кивнула, на ходу вытаскивая из шкафа рюкзак.
- Что ты делаешь? – Митя во все глаза наблюдал за моими действиями, но останавливать не спешил. – Кать, я к кому обращаюсь?
- Вообще-то я вещи собираю, - с ледяным спокойствием, под которым бушевала лава эмоций, пояснила я, рывком открывая шкаф. – Разве не видно?
- Зачем?
Я судорожно сглотнула.
- Это надо объяснять?
- Да.
- Мить, не надо, - попросила я его. – Пожалуйста. Я все прекрасно поняла и…Просто не надо, ладно?
- Что ты поняла? – он снял очки и потер переносицу. – Я ведь ничего так и не сказал.
- Вот именно, - с болью в голосе буркнула я, изо всех сил вцепившись в дверцу шкафа. – Мне не пять лет, Мить, и я все прекрасно поняла. Без слов. Я не осуждаю тебя и не обижаюсь…только дай мне собрать вещи.
Я чувствовала, что еще немного и позорно разревусь прямо у него на глазах. Митя, надежный, честный Митя отмахнулся от меня. Самый надежный и порядочный из всех окружавших меня парней. А мысль о том, что такое в моей жизни случится еще не раз и не два, вплотную подтолкнула меня к истерике.
Митя поднялся со стула и подошел ко мне, отрывая мои пальцы от гладкой поверхности и почти силой усаживая на диван. Присел рядом и откинул мою голову себе на плечо. Это стало последним испытанием для моей сдержанности, и я глухо, надрывно зарыдала. Митя неуклюже попытался меня обнять и начал скованно гладить по голове, шептать что-то.
Я не позволила себе долго раскисать, и уже через пару минут парень облегченно вздохнул, явно довольный, что слезы так быстро схлынули. И он пустился в туманные пояснения, говорил, говорил, а я тупо кивала, почти все пропуская мимо ушей.
- Пойми, Кать, я вчера…растерялся. Я первый раз в такой ситуации и… - он забегал глазами по комнате, стараясь смотреть куда угодно, только не на меня. – Я не знал, как себя вести и как реагировать. Но…но ты мне тоже нравишься, и я не готов от тебя отказаться, - Митя слабо улыбнулся и заправил мне за ухо прядь. – Мы что-нибудь придумаем, обещаю.
Он не бросил и не отказался от меня, как я боялась. Нет, Митя заверил, что все наладится и все будет хорошо. Вот только его заверения не принесли мне долгожданной легкости и спокойствия, наоборот, я постоянно находилась в напряжении, томительном ожидании бури, пусть грозы пока не было видно. Я не знала, почему так, почему разговор с ним не успокоил меня, а даже наоборот, но я ощущала, будто мне сделали одолжение, снизошли до меня.
Я пыталась себя уверить, что мне так только кажется, всего лишь игра воображения, не более, но каждый раз, когда я чувствовала на себе взгляд моего молодого человека, я неосознанно напрягалась и хмурилась. Со временем мои чувства притупились и поутихли, но не прошли.
Брат и мама не знали всех тонкостей нашего разговора, я просто поставила их в известность, что Мите известно о моем осложнении, и мы все равно продолжаем жить вместе. Маму такой ответ вполне устроил, и Митя получил у нее заочную пожизненную индульгенцию, чего не сказать о Ваньке. Брат прекрасно меня изучил, поэтому видел, как я маюсь и понапрасну извожу себя. Вано даже порывался поговорить с Митей с глазу на глаз, но я его сразу же осадила, попросив не лезть не в свое дело.
Да, с того разговора мы с Митей больше ни разу не заводили разговора о моем бесплодии. Он никогда меня не упрекнул и даже в шутку старался не задевать. Но сейчас, заведясь непонятно из-за чего, он это сделал. Мягко дал понять, скольким пожертвовал ради меня. И это ранило. Казалось, я как будто ждала такого момента, когда все это выплеснется из него, интуитивно ощущая, что Митя не сможет сдерживаться вечно.
Про аспирантуру мы ни разу не упомянули. Я, как и обещала, ничего не стала рассказывать своей семье. Митя, убедившись в том, что я окончательно выкинула из головы «всякую дурь», расслабился и стал предупредительно мил, как будто мы только что познакомились. Нет, мне, безусловно, было приятно, но такое внимание начинало раздражать. К счастью, надолго его телячьих нежностей не хватило, и я смогла вздохнуть свободно.
В аптеку меня все-таки трудоустроили, как и весь наш поток. Мне, как одной из лучших студенток выпуска, предложили выбор – привилегия, которой были лишены все остальные студенты. Конечно, я выбрала популярную и известную сеть аптек, пункты которой находились по всему городу. Мне досталась аптека в центре города, чем я несказанно гордилась. Работать приходилось адски, никаких послаблений не наблюдалось ни вблизи, ни даже на горизонте, но меня подобные мелочи жизни мало волновали.
Оказалось, что это было началом конца. А все начиналось вполне невинно. Митя, устроившийся в магазин цифровой техники главным консультантом, чем неимоверно гордился, уехал в командировку, своего рода профессиональную консультацию для работников. Уехал он в пятницу вечером, а возвращался в воскресенье. Обычный рабочий сабантуй, одним словом. Я собрала ему сумку, поцеловала напоследок и закрыла за ним дверь. Все, как полагается. И хотела было уже отдохнуть (на работе именно эти выходные выходили у меня нерабочими). Мои планы прервал звонок телефона.
- Алло.
- Катюш, здравствуй. Это тетя Зоя.
- Да, тетя Зой, узнала, - еще бы я не узнала мать человека, с которым живу почти три года. – А Митя уехал.
- Я знаю, Катюш, он мне позвонил. Я хотела в гости к вам заскочить, так сказать, проведать. Сто лет у вас не была. Я надеюсь, ты не против?
Это был именно тот грамотный случай, когда вопрос поставлен так, что отказать невозможно. Поэтому мне оставалось дать согласие для галочки.
- Конечно, теть Зой, приезжайте. Вы когда будете?
- Минут через двадцать. Ничего?
- Нет, что вы, - в глубине души я ругалась как сапожник. – Буду ждать. До встречи.
Следующие полчаса я бегала по квартире как ошпаренная, попутно что-то убирая, нещадно пряча в шкаф, стирая пыль, выкидывая и одновременно с этим накрывая стол из того скудного запаса еды, что водился у нас в холодильнике. По магазинам мы ездили на выходных и сразу же закупались на неделю, а если учесть, что сегодня была пятница, то…
Но к приезду будущей тещи я невероятными усилиями привела себя и квартиру в порядок и даже откопала на дальней полке кухонного шкафа коробку шоколадных печеньев, подспудно нервничая из-за намечающегося разговора. Я не знала, зачем Зоя Павловна едет к нам домой, да еще в отсутствии сына, но вряд ли за тем, чтобы попить чайку.
Открыв женщине, я тепло ее поприветствовала и сразу же от греха подальше завела на кухню. Разговор женщина начала издалека, ненавязчиво расспрашивая о нашей жизни с ее сыном. Всего ли нам хватает, не ругаемся ли мы, да и вообще…Я клятвенно заверила ее в том, что все замечательно и лучше быть не может.
- Ну а ты сама как, Катюш? – вплотную подошла она к интересующей ее теме. – Как работается?
Я пожала плечами и прихлебнула горячего напитка.
- Да как работается…как всем. Нормально. С начальством не ругаюсь, с сослуживцами отношения неплохие.
- Ясно. А вообще…интересно тебе? Не жалеешь, что работать пошла?
Я чуть не подавилась от неожиданности такого вопроса. И почему я должна жалеть?
- Да нет. Нормально все, я же говорю.
- И не тяжело тебе? – Зоя Павловна взяла с тарелки печенье, но пробовать не спешила. – Я имею в виду, и семью сочетать, и работу?
- Так все делают, тетя Зой. Справляемся потихоньку. Где Митя поможет, где я сама. Все как у людей.
- Молодец, - одобрительно качнула головой женщина. – А то вон, у соседей наших девка замуж выскочила на последнем курсе, а сейчас и не успевает ничего. И мужика ей надо обслуживать, и работу она терять не хочет. Хотя у нее еще ребенок маленький, - женщина вздохнула и, наслаждаясь произведенным эффектом, сделала глоток. – Вся задерганная. Я ей говорю, выбери что-то одно. Работа не убежит никуда, а мужика держать надо. А как мужика держать? Правильно, семья мужику нужна. Крепкая семья, которая на жене держится. Правильно я говорю?
Что ж, теперь становилась хотя бы понятна цель ее визита. О, я прекрасно догадалась, на что она намекает и о чем хочет сказать. Только от этого знания легче не стало. Я с громким стуком поставила чашку на стол, уверенная, что через секунду просто-напросто уронила бы ее, и пристально поглядела на сидящую напротив женщину.
Тетя Зоя была неплохой женщиной, а совершенно обычной. Самой что ни на есть выписанной по копирке. В молодые годы она занималась спортом, потом поступила в пед, вышла замуж, родила ребенка, работала в школе. Как и положено, раз в год ездила в санаторий, как и положено, к сорока годам превратилась в объемную женщину с необъятной талией. К пятидесяти у нее выработалась привычка громким командным голосом отчитывать постоянно выпившего мужа и жаловаться соседкам на других соседок. Вечером выходила посидеть на лавочке у подъезда и вдоволь пообмывать косточки знакомым и незнакомым людям. Беззлобная, в чем-то до противного простая и примитивная, она до умопомрачения обожала собственного сына.
Наверное, в том, что Митя вырос не маменькиным сыночком, состояла заслуга отца, которому я несказанно за это благодарна. Но факт оставался фактом – Зоя Павловна души не чаяла в своем сыне, и как каждой матери ей казалось, что любая приблизившаяся ближе, чем на десять метров девушка, просто недостойна находиться рядом с ее сыном.
До определенного момента мне с ней везло, и отношения базировались на строгом нейтралитете с поворотом на хлипкое перемирие. Уже неплохо, учитывая поведение тети Зои. Для Мити это вообще было своеобразным признанием и принятием меня, я же скромно молчала в ее присутствии, поддакивала и мысленно радовалась, что Митина квартира находится на другом конце города от ее дома.
Полгода назад я начала замечать косые взгляды. Ее, ее мужа, да и всей семьи. Мы приехали к ним в гости на какой-то праздник, поздоровались, уселись за стол, но в тот вечер мне кусок в горло не лез. Мне казалось, что все на меня украдкой смотрят, а если я резко вскидывалась, то глаза отводили, как от прокаженной. Пару раз я могла поклясться, что слышу шелест шепотка у себя за спиной. Меня все нервировало, но когда вечером, уже готовясь ко сну, я рассказала обо всем Митьке, он посоветовал мне не забивать себе голову.
Что ж, теперь я хотя бы уверена в том, что не являюсь параноиком. Получается, что Митя все рассказал матери, хотя я и просила повременить и не распространяться на эту тему, и он клятвенно обещал мне вообще не упоминать ни слова. Я испытала злость и непонятное раздражение, усилившееся из-за того, что я собственными руками не могла дотянуться до парня. Мысленно я приказала себе сохранять спокойствие, гнев сейчас только помешал бы.
- Чего вы хотите? – прямо спросила я, заставив женщину нервно вздрогнуть и слегка побледнеть от такой напористости. – Давайте откровенно, тетя Зой, не первый год знакомы. Что вам от меня нужно?
- Катенька, да что такое…
Я перебила ее на полуслове:
- Ладно вам. Поговорим начистоту. Вам сын рассказал, что я не могу иметь детей. И вы пришли просить меня не портить жизнь бедному мальчику. Так ведь?
Я улыбалась, но кто бы знал, как внутри у меня все переворачивалось. Я знала, что так будет. Неосознанно для себя самой, я все эти годы ждала подобного разговора. И дождалась.
Напоминание о сыне, да еще в таком тоне, заставило Зою Павловну ощетиниться и сузить глаза, с претензией одаривая меня взглядом.
- А почему в таком тоне, Катерина? Ты первая завела этот разговор, - я еле слышно фыркнула, но Митькина мать предпочла пропустить это мимо ушей. – Я приехала нормально с тобой поговорить, побеседовать. А ты мне в открытую хамишь. Знаешь, я была о тебе лучшего мнения.
- Я предпочитаю говорить начистоту. Чего вы хотите? – устало вздохнула я. – Давайте прямо. И вам легче, и мне.
Тетя Зоя смерила меня оценивающим взглядом с головы до ног, что-то решила для себя и наконец-то сказала то, ради чего и приехала сюда.
- Ты очень хорошая девочка, Катя. Красивая, добрая, скромная. Я бы с радостью приняла бы такую невестку как ты. И Мите ты очень нравишься, но…Моему сыну нужна нормальная, полноценная семья, понимаешь? Жена, дети. А ты…я понимаю, что это не твоя вина, - она потянулась через стол и накрыла своей ладонью мою ледяную руку. – Но не порть жизнь Мите. Я уверена, что ты еще найдешь себе какого-нибудь милого и доброго молодого человека, которого не будут волновать твои…отклонения.
- Отклонения? – глухо повторила я. – Скажите, Зоя Павловна, этот разговор проходит с вашей подачки или вас Митя попросил? Ах, постойте, - притворно удивилась я. – Митьки сейчас дома нет, значит, ваша инициатива? Так вот, послушайте меня внимательно. Мы с вашим сыном взрослые люди и в силах самостоятельно разобраться с собственными проблемами. К тому же мы с ним все обсудили и решили, и если уж Митя не против моего…отклонения, то вас оно тем более не должно касаться.
- Он просто не хотел тебя расстраивать. Ты удивишься, узнав, как много Митя тебе не рассказывает, чтобы тебя не расстраивать. Он не рассказывал, как его чуть не лишили диплома? – я вздрогнула и не смогла скрыть удивления. – Вижу, что не рассказывал. А не рассказывал, как его не принимали на работу? Как он смог устроиться только с девятого раза, и то, мне пришлось договариваться со своей старой подругой? Не говорил. Расстраивать не хотел, все тебя берег. Ко мне приходил, выплескивал. А как его права на аспирантуру лишили, тоже не рассказывал?
- Аспирантуру?
Женщина выдавила ядовитую улыбку.
- Представь себе. Отдали место какому-то блатному идиоту, а моему сыну еле дали закончить. Слишком умный оказался и гордый, - с горечью поморщилась она. – А тебе не говорил ничего. Как же, Катя такая ранимая, волноваться будет. И как, по-твоему, он должен был реагировать на твое признание? Бросить тебя? Ты ведь сама знаешь, что Митя слишком благородный для этого. Кать, я тебя как мать прошу, - у Зои Павловны слезы на глазах заблестели, обостряя мои чувства еще сильнее, обнажая нервы еще больше. – Он у меня единственный ребенок. И вы с ним не молодеете, и я тоже.
- Зоя Павловна…
- Катюш, я же внуков хочу, понимаешь? Маленьких, вот таких, - она слабо развела руки, обрисовывая придуманного младенца. – Родных. Я знаю, что сейчас много всяких…усыновления, суррогатное материнство, но они никогда не заменят вам с Митей нормальную семью. Пойми же, так для всех лучше будет.
Я облизнула солоноватые, чуть влажные губы, с отстраненным удивлением замечая, что по щекам текут слезы.
- Зоя Павловна, вы не понимаете…
- Понимаю, Катюш, понимаю, но и ты пойми! Я не хочу смотреть, как будет страдать мой ребенок. А ты сама с этим жить сможешь? Год за годом видеть, как Митька рядом с тобой мучается? – она шумно всхлипнула и вытерла мокрые щеки. – Это сейчас вы молодые, вся жизнь впереди, а потом? Через пять, десять, пятнадцать лет? Ты ему в глаза посмотреть сможешь, когда вы по улице идти будете, а рядом пробегут чужие дети? Чужие, Катя! Не ваши!
Я судорожно пыталась вдохнуть, чувствуя, как катастрофически не хватает воздуха. И против воли представляя нарисованную Митиной матерью картины. Что если я правда ломаю ему жизнь? Смогу я так поступить?
- Зачем вы так? Я вас прошу, уходите. Уходите! Сейчас же!
Я уже срывалась на крик, хотя в жизни почти не повышала голос. Я отстраненно, как издалека говорила что-то, просила уйти, а сама прокручивала страшное, пугающее будущее. Разве я заслужила? Мне же не так много нужно, только маленького ребеночка. Я не курю, не пью, я заботилась бы о нем, воспитала бы достойным человеком. Но почему я не могу?! Почему я?! Не?! Могу?!
Зоя Павловна молча вышла в коридор, но через минуту вернулась на кухню, полностью одетая.
- Я прошу тебя, - тихо повторила она, и в этот момент я радовалась, что сижу к ней спиной. – Пожалуйста. Я знаю, что вы могли бы найти выход, но…я не хочу такого для своего ребенка. Поэтому, Кать, пожалуйста…
Она замолчала, и я даже не услышала, как за ней с едва слышных щелчком захлопнулась дверь. Я все также продолжала сидеть в полутьме кухни, представляя, как по-другому могла пойти моя жизнь, если бы я могла хоть что-то изменить…Если бы могла…
___________________________________

Людочка,не надо в стол!!!



Людочка,ты наверно как то не так посмотрела Мы же ждем и пишчим от нетерпения.


Полностью согласна, не только читателей да и авторов ряды как то похудели.Ну что поделать, лето-это море,дачи,сёла и т.д. и т.п. А соответственно полное (или частичное)отсутствие интернета.

+1. Мы все ждем продолжения. Особенно эта интригующая история. Я постоянно слежу за темой, правда еще не читала новый кусок.

Люда, какое "в стол"?!!! История вызывает БОЛЬШОЙ интерес у меня, да и у многих других тоже! Действительно, сейчас пик отпусков, многих на форуме нет, но если б были, дружно крикнули "Автор, проду!"))) В общем, с нетерпением ждем продолжения

Люда, спасибо за продолжение

Катерину очень жалко ситуация непростая, да и реакация родственников вполне нормальная, а настроить любого человека можно, даже самого любящего.
ОНА УЙДЕТ ничего не объяснив?

Спасибо, что выложила!
Непростая история, и всё так сложно.
Катя чувствуется все-таки сильная девушка, но жалко мне её до слез!
А Митя, он по своему любит её, но что-то в нем не то!
Зоя Павловна....её конечно тоже можно понять, но методы её фуу.... выражаясь мягко - некрасивые,
никакого такта и сочувствия.
Людочка, очень жду продолжение и в этой теме!